Тридцатое января тридцать четвертого года. Пятый день работы семнадцатого съезда партии. На трибуне — Климент Ворошилов. Говоря об увеличении оснащения техникой Красной Армии, он рассказал и о расширении сети специальных военно-учебных заведении: факультетов и академий.

В этих академиях, — отметил Ворошилов, — готовятся наши квалифицированные военные и военно-технические кадры, часть из коих, правда незначительную мы даем промышленности, транспорту и связи. Даем товарищу Серго хороших инженеров.

Орджоникидзе тут же заметил:

— Ты у меня их потом отбираешь.

За этим шутливым диалогом двух наркомов стояло многое. И четкое, острое понимание нарастания военной опасности как на западе, так и на востоке страны.

И железная необходимость подчинения оборонным нуждам ряда отраслей индустрии, многих выпусков инженеров самых различных профилей.

Косвенно затронули тогда слова наркомов и студенческие судьбы будущих членов НИГ. Ведь уже в самом начале тридцатых годов во многих институтах были созданы факультеты с военным уклоном, на которые посылались студенты гражданских вузов. Был среди таких, к примеру, третьекурсник МВТУ Федор Петров, ставший впоследствии крупнейшим конструктором, создателем многих прославленных артиллерийских систем, Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской и Государственной премии.

Случалось и так, что группы студентов из гражданских вузов по партийной мобилизации направлялись в военные академии. Подобная судьба постигла выпускника рабфака, молодого партийца Алексея Клюева, который в химико-технологическом институте специализировался по выпуску искусственного волокна. Перейдя вместе с несколькими однокашниками в артиллерийскую академию, он стал осваивать премудрости взрывчатых веществ. Видно, делал это успешно, ибо по окончании академии был оставлен в ней адъюнктом. И произошло это в том самом тридцать четвертом, когда работал семнадцатый съезд.

Примерно в одно время с Клюевым крестьянский сын Николай Каплин, выпускник рабфака в Вологде, отличник-третьекурсник горного института, был направлен в артиллерийскую академию, которую и окончил по металлургическому факультету. За успехи в учебе его оставили на ведущей кафедре.

Тремя годами позже, в тридцать седьмом, с блеском окончил военный факультет химического института Николай Мещеряков. И, попав по специальности «взрывчатые вещества» в артиллерийскую академию, был также приглашен на кафедру, ибо его способности и умение быстро распознал большой дока в этих делах — генерал Снитко.

В тридцать девятом отлично завершил учебу в артиллерийской академии недавний студент химико-технологического института Владимир Борошнев. Его тоже оставили для работы в академии, где он в короткий срок сумел зарекомендовать себя знатоком составов всевозможных порохов.

В сороковом году с отличием закончил учебу на химическом факультете Московского университета Николай Попов. Во время распределения он заметил среди членов комиссии двух военных. Один запомнился особенно — среднего роста, с крупной, лобастой, наголо выбритой головой, с цепким пристальным взглядом. Он задал несколько сложных вопросов. Спустя пару дней Николай Попов узнал должность и фамилию лобастого — генерал Снитко, узнал и о его настойчивом предложении: направить молодого инженера-химика Попова в распоряжение Наркомата обороны, а точнее — в артиллерийскую академию. И как только начал там Попов службу, так и загрузил его Снитко разными своими заданиями.

В этих судьбах не было ничего исключительного. Страна спешила. Спешно готовились кадры военных специалистов, запускались в производство новые образцы вооружения. Ведь оголтелый антикоммунизм на Западе не оставлял никаких сомнений в своей направленности. Хотя до поры до времени многие сговоры и приготовления были надежно засекречены, закамуфлированы. С их-то результатами и предстояло столкнуться в не столь уж далеком будущем членам группы НИГ, которые пока не знали еще ни о группе, ни друг о друге.

В тридцать третьем году, в Германии, всего через несколько месяцев после прихода к власти фашистов, один из ближайших соратников Гитлера, его тезка Адольф Розенберг, отправился в Англию погостить у сэра Генри Детердинга.

Там, в загородном поместье Бэкхерст-Парк, близ знаменитого Виндзорского замка, один из заправил фашизма и могущественный нефтяной, финансовый, промышленный магнат договорились о совместных действиях по подготовке антибольшевистского крестового похода. Детердинг в этой дружественной беседе представлял тоже целую группировку: пронацистскую.

Нарастала лихорадочная возня гитлеровских эмиссаров и за океаном. Кое-кто из них занимал там вполне официальные должности. Так, генеральным консулом Германии в Сан-Франциско стал весельчак и циник барон Манфред фон Киллингер, в недалеком прошлом — один из главарей штурмовых отрядов, убийца и провокатор участвовавший вместе с Герингом и Рэмом в нашумевшем поджоге рейхстага.

Киллингер очень рьяно взялся за организацию на западе Америки «Германо — американского союза», профашистской организации, которая должна была распространить свою деятельность на американские артиллерийскую и танковую, кораблестроительную и авиационную отрасли промышленности.

А когда разоблаченному в шпионаже Киллингеру пришлось срочно убираться из Сан-Франциско, его сменил на посту генерального консула тощий, словно по контрасту, сумрачный долговязый субъект — капитан Фриц Видеман.

В его биографии была заслуживавшая пристального внимания страница: командование в годы первой мировой войны ротой, в которой служил ефрейтор Адольф Шикльгрубер, ставший потом всесильным фашистским вождем Гитлером. Фюрер весьма благоволил к своему бывшему командиру. Несколько раз даже благодарил его, посылая специальные телеграммы в связи с успехами Видемана в завязывании финансово-промышленных связей и в развертывании шпионско-диверсионной сети.

А чем хуже был другой гитлеровский генеральный консул — в Новом Орлеане — барон Эдгар фон Шпигель, в годы первой мировой войны командовавший подводной лодкой и переквалифицировавшийся в нацистского дипломата — разведчика и провокатора? Или еще один консул — в Бостоне — Герберт Шольц, личный агент Гиммлера и представитель гестапо?

Благодаря этим «дипломатам», а также постоянным визитам в Англию и Америку немецких промышленников и финансистов наладился вполне действенный, конструктивный альянс, росший на антисоветских, антикоммунистических дрожжах.

В первый же год фашистской диктатуры резко повысился ввоз в Германию из США и Великобритании таких стратегических металлов, как алюминий, медь, никель, марганец, железо. Американские влиятельные круги через третьи страны предоставили нацистской Германии размещать свои временные заказы в США, вывозить оттуда любое необходимое для милитаристских приготовлений сырье.

Самая передовая технология, конструкторские ухищрения — все направлялось прямым ходом в третью империю, чтобы сделать ее еще сильнее перед броском на Советы, чтобы сделать тот бросок неотвратимым и всесокрушимым.

Так, например, американские компании «Этил газолин корпорейшн» и «Дженерал моторс», с любезного разрешения своего правительства, передали крупнейшему германскому концерну «ИГ Фарбениндустри» секрет производства тетраэтилсвинца — необходимой добавки в бензин для того, чтобы обезопасить его от детонации. С конструкторской, технической и сырьевой помощью американцев и англичан эта фирма стала выпускать наибольшую часть всех взрывчатых веществ и пластмасс, весь объем синтетического каучука, синтетического бензина, синтетических смазочных смол. Без этой продукции Германия не могла бы провести ни одного сражения!

Лихорадочно готовясь к войне, фашисты охотно шли на всевозможные провокации, клевету и шантажи с целью дезориентировать мир, отвлечь внимание от своих реальных замыслов и дел. Об одной из подобных акций зашла речь во время приема в Кремле Сталиным и Молотовым министра иностранных дел Великобритании Идена в марте тридцать пятого года.

После рассказа Идена о его недавней поездке в Германию Сталин, недовольно поморщившись, упомянул о том, что год назад германское правительство предложило СССР финансовое сотрудничество, даже начались переговоры.

— И почти сразу же после этого, — сказал Сталин, — германское правительство вдруг стало распространять слухи, будто бы Тухачевский и Геринг тайно встретились для совместной выработки плана нападения на Францию. Ну, разве это политика? Это мелкая политика… Или вот сейчас мне товарищ Литвинов говорил, что вам в Берлине все время твердили о военной опасности, грозящей Германии со стороны СССР. Не так ли?

— Да, Гитлер заявлял, что он очень обеспокоен могуществом вашей Красной Армии и угрозой нападения на Германию с востока, — ответил Иден.

Официальная беседа окончилась. Затем Молотов пригласил всех присутствовавших за стол выпить по стакану чая. Подходя к столу, Иден обратил внимание на большую карту СССР, висевшую на стене, и заметил:

— Какая прекрасная карта и какая большая страна! Сталин шутливо ответил:

— Страна-то большая, да трудностей много.

Иден посмотрел на то место, какое на карте занимала Великобритания, и добавил: — А вот Англия совсем маленький остров…

Сталин взглянул на Великобританию и сказал:

— Да, маленький остров, но от него многое зависит. Вот если бы этот маленький остров сказал Германии: не дам тебе ни денег, ни сырья, ни металла — мир в Европе был бы обеспечен.

Иден промолчал. Как сказали бы знатоки английского фольклора, он утопил свою реплику в чае…

Совсем не случайно именно заместителя Наркома обороны СССР Михаила Тухачевского стремились оклеветать немецкие фашисты. Ведь он ратовал за всестороннее развитие и модернизацию оборонной мощи страны. Он уделял большое внимание артиллерии, доказывая важность и актуальность ее обновления, в частности, разработку реактивных снарядов. Заботился о развитии авиации, танковых, механизированных и десантных войск. Он отрабатывал свои принципиальные выводы в области стратегии и тактики. Размышлял не только об усилении обороны своей страны, но и о возможности создания некоей системы международного коллективного отпора возможной агрессии.

В марте того же тридцать пятого года Тухачевский опубликовал в «Правде» статью, озаглавленную предельно откровенно: «Военные планы нынешней Германии». И в ней он не только раскрыл размах военно-технической подготовки германского фашизма, но и его агрессивные замыслы. «Империалистические планы Гитлера, — подчеркивал Тухачевский, — имеют не только антисоветское острие. Это острие является удобной ширмой для прикрытия реваншистских планов на Западе».

Все крупнейшие агентства печати мира обратили пристальное внимание на эту статью. А в самой Германии она вызвала просто замешательство…

Как только не инсинуировали фашистские главари — нагло отрицали факты и аргументы статьи, пускались на дипломатические ухищрения и провокации, лишь бы приглушить, приуменьшить воздействие выступления заместителя Наркома обороны СССР на международную общественность!

В сентябре тридцать пятого года Тухачевский встретился с заместителем начальника генерального штаба французской армии Луазо.

— …Ваша артиллерия не располагает достаточным количеством гаубиц, — озабоченно говорил Тухачевский. — В этом отношении немецкая дивизия значительно превосходит французскую.

Луазо быстро согласился.

— Да, да, мы тоже несколько обеспокоены ростом гаубичной артиллерии в немецких дивизиях.

Тухачевский подчеркнул недостатки в развитии французской противотанковой артиллерии. И опять Луазо поспешил с ним согласиться:

— Действительно, помимо положенного на дивизию количества противотанковых орудии у немцев созданы и резервные дивизионы на механической тяге, которые явно превосходят возможности французской артиллерии… А Тухачевский отметил крайнюю необходимость достижения взаимодействия французской и английской армий на случай разрушения мира Гитлером. Луазо снова кивал недоумевая про себя: «Почему так встревожен этот, еще совсем моложавый русский полководец? Пусть себе вооружаются хоть до зубов эти фашисты, но против Франции-то они не посмеют выступить! Чего же тогда Тухачевский так настойчиво добивается?»

Тухачевский указал на опасность для Англии и Франции возможного захвата фашистами Бельгии и Голландии. Потом — на реальную угрозу с воздуха неудачно расположенной военной индустрии Франции.

Что было говорить Луазо? Он поддакнул и, в свою очередь, нашел критический аспект: выразил неудовольствие очень слабой подготовкой Англии к возможной борьбе в Европе…

Шло время. И буквально каждый месяц выявлялось нарастание военной опасности, истинная сущность политики фашистского лидера и его окружения.

В тридцать седьмом году советский полномочный представитель в Великобритании Майский имел беседу с известнейшим членом английского парламента Ллойд-Джорджем. После встречи Майский записал: «…Я спросил Ллойд-Джорджа, какое впечатление он вынес из своей прошлогодней поездки в Германию.

— Случайно, проезжая на машине по Баварии, — рассказал Ллойд-Джордж, — я натолкнулся на большие войсковые маневры. По части вооружений имеются несомненные успехи. Мне особенно понравилась немецкая противотанковая пушка, которая впоследствии оказалась столь полезной для Франко в Испании…»

(Если бы в годы войны эта запись попалась на глаза Клюеву, то он, несомненно, не преминул бы отметить: не столько пушка поразила Ллойд-Джорджа, сколько ее действие, а точнее — стрельба кумулятивными снарядами. Они-то, снаряды и применены были впервые именно в Испании…)

В течение тридцать седьмого года несколько сообщений отправил в Москву временный поверенный в делах СССР в Германии Г. А. Астахов.

«…Нет оснований видеть признаки какого-либо серьезного перелома к лучшему в отношении нас. Это скорее напоминает затишье (и то относительное), которое в любой момент может смениться новой ожесточенной кампанией, материал для которой тщательно подготавливается и разрабатывается…»

«…У французов имеются сведения из Варшавы о переброске к польско-германской границе значительного количества войск…»

«…Ряд данных последнего времени говорит о том, что подготовка Германии к активным действиям производится усиленным темпом… Идут большие военные маневры, мобилизация резервистов, изъятие казной всех запасов бензина и т. д.

Кроме того, сооружение новых укреплении на французской границе и слухи о новых военных изобретениях (имеются будто бы летучие ракеты торпедного типа…, которыми можно забросать Лондон и Париж) должны, по расчетам Берлина, устрашить Францию и парализовать ее выступление на помощь чехам».

(Сооружение укреплений на французской границе — еще одно доказательство прозорливости Тухачевского. Насчет же «летучих ракет торпедного типа» члены НИГ воскликнули бы хором: «Вот он, прообраз ФАУ!»)

А английские и американские фирмы продолжали столь выгодное для себя (и пагубное для дела мира!) сотрудничество с фашистской Германией, Американский концерн «Стандарт ойл», например, заключил целую серию соглашений все с тем же «ИГ Фарбениндустри» на сооружение заводов по выпуску синтетического каучука. Соглашения эти неукоснительно выполнялись.

Американская «Алюминиум компани оф Америка» и английская «Бритиш алюминиум компани» все предвоенные годы снабжали Германию алюминием, сокращая в то же время его потребление в своих странах. И дело дошло до того, что уже вскоре после начала второй мировой войны были приостановлены из-за нехватки алюминия английские и американские программы боевого самолетостроения.

С тридцать третьего по тридцать восьмой годы продукция машиностроительных заводов Германии, которые получали столь щедрые финансовые, сырьевые и технологические «вливания», возросла вчетверо. Еще более увеличилось производство важнейших военно-стратегических материалов. Так, например, все того же алюминия к тридцать девятому году выплавлялось в Германии значительно больше, чем во всех остальных капиталистических странах, вместе взятых. Германия владела самым большим в мире парком металлообрабатывающих станков, и это имело первостепенное значение для приумножения там выпуска всех без исключения видов вооружения и боеприпасов.

В сентябре тридцать девятого крупный американский бизнесмен Денис с ведома правительства США отправился в Европу и нанес секретный визит Герингу. После весьма конструктивных бесед он повстречался и с высокопоставленными чиновниками третьего рейха.

По проложенному Дэвисом пути совершили свои вояжи в Берлин и другие видные американские дельцы: банкир Бен Смит, директор и вице-президент «Техас ойл компани» Торкилд Рибер, руководитель могущественной компании «Дженерал моторс» Джеймс Муни. И все они встречались и вели взаимоинтересующие переговоры с главарями фашистской Германии.

А в обратную сторону — в Соединенные Штаты — выезжали гитлеровские визитеры. Им требовались аудиенции у высокопоставленных американских деятелей. Удивительным было то, что подобное «экономическое» оживление пришлось как раз на месяц, в самом начале которого после нападения гитлеровских полчищ на Польшу союзники США, Англия и Франция объявили Германии войну.

Но разве для империалистических кругов может что-либо быть выше интересов наживы? В тот самый день, например, когда фашисты, напав на Чехословакию, ворвались в Прагу, делегация Федерации английской промышленности находилась в Дюссельдорфе, где весьма успешно вырабатывала окончательные детали широкого соглашения с заправилами крупной германской промышленности. А затем в английской прессе появилось рекордное по циничности сообщение о том, что парламентский секретарь Торгового совета Великобритании Роберт Хадсон с экономическим советником Гитлера доктором Гельмутом Вольтатом и вел с ним переговоры относительно возможности предоставления щедрого английского займа нацистской Германии в размене пятидесяти одного миллиона фунтов стерлингов.

Мало того что Англия и Франция, мягко и говоря, старались не очень-то обеспокоить гитлеровские армии, и в Лондоне и в Париже в тоже время разрабатывались стратегические планы совершенно иного направления: там готовилось вооруженное нападение на СССР.

В феврале 1940 года во Франции были подготовлены наметки интервенции против Советского Союза под кодовым названием «Операция Баку», ясно говорившем о нефтяных устремлениях французских стратегов. При этом срок нападения определялся весьма скорым: конец июня — начало июля сорок первого года.

Кроме Франции и Англии в войну против Советского Союза предполагалось вовлечь южных соседей СССР — Турцию и другие страны. Аналогичные намерения вынашивали и военные круги Великобритании.

Формально Англия и Франция воевали с Германией, но на самом деле ничего не изменилось: агрессор продолжал усиленно снабжаться стратегическим сырьем и материалами. Из той же самой Франции, только через Бельгию и Люксембург, по-прежнему шла железная руда. Расширились ее поставки и из Швеции. Через фашистскую Италию поступало стратегическое сырье из стран Британской империи. Крупнейший английский военный концерн Виккерса был тесно связан с германским концерном Круппа. Между ними состоялось соглашение о взаимном использовании патентов даже во время войны.

Все это привело к тому, что в период осени и зимы 1939/40 года произошло огромное расширение военного производства Германии, готовившейся к новым актам агрессии. С ее конвейеров сходили многие тысячи орудий и танков, броневиков и тягачей. Бешеными темпами развивалась боевая авиапромышленность, множились предприятия, выпускавшие боеприпасы. Недаром в марте сорокового года Гитлер без тени хвастовства смог заявить, что за минувшие пять месяцев войны боевая мощь Германии увеличилась более чем за целое предыдущее пятилетие.

В сороковом году несколько раз в рубрике «Новости зарубежной военной техники» наша «Красная звезда» помещала материалы и фотографии германских новинок. Были среди них и орудия. В частности — самоходные. Не стоит говорить, с каким интересом всматривались в них, вчитывались в их характеристики будущие члены НИГ!

На Западе продолжались странные события: активных боевых действий ни союзниками, ни Германией не велось Ни артиллерийских дуэлей, ни танковых ударов, ни атак пехоты, ни схваток в воздухе…

Судя по всему, правительства Англии и Франции рассчитывали прекратить войну с гитлеровскими армиями, привлечь их в совместный крестовый поход против «красных», против Советов, который, по мнению реакционных кругов многих западных стран, давно уже пора было организовывать.

Правда, между собой союзники не очень-то ладили — все норовили провести друг друга (на глазах у явного врага и тайного их экономического партнера).

Так, в нюне сорокового года Соединенные Штаты Америки продали воюющей Англии примерно девятьсот орудий и снарядов к ним, двадцать две тысячи пулеметов, полмиллиона винтовок. В подавляющем большинстве все это было старьем, причем английского производства, хранившимся в американских арсеналах еще со времен первой мировой воины.

Наверняка английским солдатам допотопные орудия, пулеметы и винтовки напоминали рассказы отцов, сражавшихся против немцев на полях Франции и Бельгии. Но Англии все же пришлось за подобную «дружескую помощь» заплатить более сорока одного миллиона долларов…

К этому месяцу Германия завладела Данией и Норвегией, нанесла поражение Франции. Экономика Западной и Центральной Европы была полностью поставлена на службу фашистскому режиму.

Но военный потенциал третьего рейха увеличился не только потому, что в него влились промышленные запасы стратегического сырья и продукция сельского хозяйства оккупированных стран, не только потому, что теперь на германскую военную машину работали вовсю заводы и фабрики Европы. А потому, что фашисты захватили во многих странах, и больше всего во Франции, огромное количество военной техники, оружия всех видов, боеприпасов, снаряжения, запасов горючего и многого, многого другого.

В мае-июне сорок первого гитлеровцы на протяжении всей германо-советской границы лихорадочно накапливали артиллерийские снаряды и выстрелы, мины для минометов, авиационные бомбы. Складывали их прямо на грунт, и это явно доказывало, что запас этот смертоносный рассчитан отнюдь не на долгое хранение.

В самый канун вторжения на советскую землю, двадцать первого июня сорок первого года, Гитлер уселся писать письмо Муссолини — рисуясь, спешил поведать, как принимал «самое трудное в жизни решение». Это свое решение он расценивал как единственно правильное и далеко идущее, в реальности намеченного не позволял себе усомниться.

«Ликвидация России будет одновременно означать громадное облегчение положения Японии в Восточной Азии… — старался пророчествовать фюрер. — Что касается борьбы на Востоке…, я ни на секунду не сомневаюсь в крупном успехе».

А через сутки снаряды и бомбы обрушились на советские города и села. Началась война, захватническая война фашистской Германии, Великая Отечественная война советского народа.

Нападение Германии на Советский Союз радостно приветствовали многочисленные профашистские организации внутри Англии и Соединенных Штатов. Так, орган националистического комитета «Америка прежде всего» — газета «Геральд» вышла с крупной «шапкой» такого содержания: «Народы Европы в борьбе с русскими коммунистами. Семнадцать государств присоединились к Германской империи для крестового похода против СССР» Деятели комитета «Америка прежде всего» вели npовокационную, явно антисоветскую и подспудно-профашистскую, тактическую игру. Они всячески стремились доказать, что Соединенные Штаты должны быть крайне заинтересованы в победе гитлеровской Германии на Советским Союзом, считая, что победа нацистской Германии над коммунистической Россией «скорее ослабит разбухшую экономику Германии, чем укрепит ее».

Посему, мол, не надо Германии препятствовать, напротив, надо бы ей помочь. Сразу появится возможность и Советский Союз сокрушить, и саму Германию в борьбе с ним предельно ослабить — двух пресловутых зайцев одновременно подстрелить…

О том, как не только провокационно, но и диверсионно действовали профашистские организации, еще представится случай вспомнить. А пока…

А пока рвутся снаряды и мины врага. Самоотверженно ведут свой рискованный поиск члены НИГ. Могли ли представить себе заправилы «ИГ Фарбениндустри» или концерна Круппа, кто выступит против них, кто буде раскрывать их секреты, кто вскоре превзойдет их?..