Бросим взгляд на эпоху Возрождения и даже более раннюю, античную, и постепенно дойдем до того периода, когда жил и работал Ганеман. Возможно, нам удастся пролить свет на то, как возникла его удивительная по своей эффективности лечебная практика.

 

Гиппократ и Гален — колоссы античности

Гиппократ Косский (460–356 гг. до н. э.). Подлинное изображение на старинной монете, найденной в Константинополе. Гравюра из книги Hippocratis Coi (1665).

Гиппократ был первым врачом, впервые четко сформулировавшим, что течение всякой болезни зависит не только от силы и характера повреждающего фактора, но и от конституции человека. Его термины — сангвиник, флегматик, холерик и меланхолик — известны всем и широко употребляются в медицине вплоть до настоящего времени. Это деление людей на типы было основано на идее Гиппократа о четырех соках в организме человека — крови, слизи, желтой и черной желчи, которые иногда понимались как свойства сухого, мокрого, горячего и холодного. Эти соки рассматривались тогда как основа конституциональных типов человека. У сангвиника по этой идее преобладает кровь, у флегматика — слизь, у холерика — желтая (печеночная) желчь и у меланхолика — так называемая черная желчь, которая связывалась с селезенкой.

Эта классификация позволяет охарактеризовать различные типы людей, как в состоянии полного здоровья, так и во время болезни, указывая при этом на их индивидуальные патологические предрасположенности.

Так, холерик порывист, вспыльчив, иногда необуздан, раздражителен. Его работоспособность высока, но непостоянна. Такой темперамент называют также желчным. Сангвиник общителен, подвижен, эмоционален. Это самый уравновешенный и работоспособный тип. Флегматик замкнут, иногда подавлен, нерешителен. Меланхолический — самый слабый темперамент. Древние врачи в общих чертах отмечали склонность людей того или иного темперамента к определенным заболеваниям и стремились дать каждому человеку рекомендации рационального поведения в жизни. Сангвиник, например, склонен к полнокровию, апоплексии, головной боли, сахарному диабету. Ему чаще, чем другим, прописывали столь популярное тогда кровопускание.

Клавдий Гален (131–210 н. э.). Врач трех римских императоров. Гравюра из книги Acta medicorum Berolinensium (1719).

После Гиппократа второй фигурой античной медицины был, конечно, Гален (129–199 гг.н. э.). Метод Галена базировался на доктрине Гиппократа о четырех соках, а также на теориях, предложенных ранее Эрасистратом — древнегреческим александрийским врачом и анатомом (300 г.н. э.), который исследовал головной мозг, различал двигательные и чувствительные нервы, описал сердечные клапаны и сокращения сердечной мышцы.

Во времена Галена считалось, что дыхание связывает человека с космическим духом и восстанавливает его жизненную энергию путем поглощения духовной части воздуха, состоящей наполовину из воздуха и наполовину из огня. Это совпадало с идеями пневматиков, из-за которых все названия, связанные с легкими, включают слово «пневма» — дух, а не воздух или кислород, как думают многие.

Как и все греки, Гален был приверженцем теории, согласно которой земные движения прямолинейны, а круговые свойственны только небесным телам. Именно поэтому он не мог предположить кругового движения крови в организме человека, т. е. большого и малого кругов кровообращения. Гален считал, что у человека два различных вида крови с различной функцией и отдельной системой распределения.

Рассматривая только три вида жизнедеятельности человека, Гален определил им место в пищеварительной, дыхательной и нервной системах. Поэтому, по его мнению, в организме человека существуют три функциональные жидкости — артериальная и венозная кровь, а также нервная жидкость. Болезни человека Гален, как и Гиппократ, связывал только с нарушением пропорции четырех соков. Если crasis — правильное смешение основных жизненных соков в организме, то discrasia — неправильное. Для обозначения непереносимости лекарств или некоторых продуктов питания мы до сих пор пользуемся термином «идиосинкразия», за которую нередко принимаем многие случаи истинной аллергии.

Следуя представлениям Гиппократа и Галена, античные врачи считали, что у пациента с преобладанием желтой желчи развиваются болезни желчного темперамента, главным образом печеночные. Для сангвиника типичны болезни кровообращения, для флегматика — отеки, а для меланхолика характерны подавленное настроение и нервные болезни.

В античную и более позднюю эпоху последователи Галена делали попытки восстановить равновесие соков с помощью лекарств. Первоначально это были средства растительного и животного происхождения, т. к. медики тогда не предполагали, что соки организма могли содержать неорганические вещества. При выборе лекарств исходили из принципа противоположности — для лихорадки искали жаропонижающее, для поноса — закрепляющее. На протяжении всего средневековья обычной практикой было применение сложных лекарственных смесей, содержащих 60 или 70 составных частей, которые прописывались при любом заболевании.

Медицинская система Галена имела огромное влияние на развитие медицины и широко практиковалась со времени античности на протяжении всего средневековья вплоть до XVII века. Впервые работы Галена на греческом и латинском языках были изданы только в XIV веке (это первые из известных нам опубликованных европейских трудов по медицине). Позже они были переведены на арабский язык и включены в арабскую культуру и медицинскую практику. Только во времена расцвета популярности Парацельса были напечатаны на греческом языке и стали доступными все работы Галена.

 

Псевдоним швейцарского дворянина

Парацельс. (1493–1541). Гравюра из книги Paracelsus (1585).

И вот наступила эпоха Парацельса.

Полное имя этого швейцарского дворянина — врача и химика — Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм. Псевдоним он взял звучный: para — греческая приставка, которая обозначает «возле», a Celsus — имя древнегреческого энциклопедиста Авла Корнелия Цельса, автора восьмитомного труда «De Medicina», язык которого из-за красоты и изящества принес их автору славу Цицерона среди врачей. В истории был еще один Celsus — языческийполемист, приписывавший Христу знание магии.

Время показало что Парацельс стал более знаменитым, чем — его «тезки»-предшественники. Что касается трудов самого Парацельса, то некоторые специалисты, правда относящиеся к нему негативно, находят, что язык его работ труден для восприятия, а содержание является смесью светлого ума и глубочайшего суеверия, мистическим сумбуром, облеченным в каббалистическую форму. В нашей книге будут часто приводиться цитаты из Парацельса, и вы сможете составить на этот счет свое суждение.

Многие ученые и врачи пытались соединить доктрины Парацельса (1493–1591) и Ганемана (1755–1843). У этих великих новаторов действительно много общего. Сам Ганеман почитал Парацельса, но тем не менее отрицал прямое влияние его учения на собственные научные взгляды. И все же трудно поверить, что открытия Парацельса не произвели глубокого впечатления на Ганемана. Действительно, Парацельс не оставил систематизированной доктрины. Но без него в европейской медицине XVI века вряд ли существовала бы атмосфера идей, в которой смогла возникнуть гомеопатия Ганемана.

 

Смелый разрыв Парацсльса с античной системой медицины

Парацельсу система Галена (более всего учение о соках) казалась слишком ограниченной, особенно в подходе к болезням. История показала, что в этом он заблуждался, ибо идея о правильном и неправильном смешении соков в организме, предложенная Гиппократом и поддержанная Галеном, оказалась плодотворной и выдержала испытание временем. Именно она легла в основу гуморальной теории. Конечно, сегодня под «гуморами» мы понимаем не столько желчь, слизь и т. д., сколько гормоны. Кроме того, если говорить о классификации конституциональных типов, то она тоже выдержала испытание временем. Разделив людей на четыре типа — холериков, сангвиников, флегматиков и меланхоликов — по соотношению соков, Гиппократ и Гален на самом деле имели в виду особенности темперамента человека и его поведения в обществе. Не случайно классификация конституциональных типов Гиппократа полностью совпала с современной классификацией Павлова, в основу которой положена характеристика высшей нервной деятельности человека, т. е. сила, подвижность и уравновешенность нервных процессов. При описании гомеопатических лекарственных типов термины Гиппократа тоже используются.

Своими идеями и убежденностью в необходимости освобождения медицины от оков и неправильных толкований античности Парацельс делился со студентами Базельского университета: «Только одной медицине религиозными и светскими писателями предоставлено звание божественного дара, но пока очень немногие врачи имеют дело с ним удачно. Сегодня целесообразно вернуть ей прежнее величие и очистить ее как можно лучше от отбросов неучей и серьезных ошибок».

Величие какой медицины мечтал вернуть Парацельс? Гиппократа он не признавал, книги Галена и Авиценны сжигал, влияние античности на медицину считал пагубным. Не имел ли он в виду древних оккультных терапевтов? Гермеса Трисмегиста? Пифагора? Ессеев, у которых, как говорят, учился Иисус? Самого Иисуса Христа?

«Мы не занимаемся заповедями (продолжаем слушать разговор Парацельса со студентами), а занимаемся теми вещами, которые мы открыли с помощью нашего собственного мастерства, проверенного опытом. Кто не знает, что очень многие врачи, к великой опасности их пациентов, позорно потерпели неудачу, слепо придерживаясь предписаний Гиппократа, Галена, Авиценны и других, как будто те поступали, как оракулы на треножнике Аполлона, и от которых они не смели отклоняться даже чуть- чуть. Из этих авторитетов, когда хотят боги, действительно могут выйти люди огромной эрудиции, но ни в коем случае не врачи. Ни степень, ни ораторское искусство, ни чтение большого количества книг, хотя это немалое украшение, не являются тем, что требуется врачу. Роль профессионального оратора — произносить речи, убеждать, но врачу надлежит знать род, причину и симптомы заболеваний, применять лекарственные средства с дальновидностью и трудолюбием и использовать все в соответствии со своими способностями».

 

Химическая философия Парацельса

Парацельс отрицал теорию четырех соков Гиппократа и Галена как основу медицинской практики, но поддерживал еще более древнюю концепцию четырех первоэлементов — огня, земли, воздуха и воды. Он использовал представления ранней мусульманской алхимической традиции о трех химических первоосновах — сере, ртути и соли, воплощавших следующие качества: сера — горючесть, соль — твердость и цвет, а ртуть — парообразность.

Говоря терминами парацельсианцев, три химические первоосновы являлись фактически описанием духовных качеств человека. Первоэлементы — огонь, земля, воздух и вода — тоже имеют многоплановую трактовку. В физическом плане — это четыре состояния вещества. В алхимическом смысле воздуху соответствует универсальный алхимический растворитель азот, знаком которого является тройной кадуцей Гермеса, увенчанный крыльями орла. Воде соответствует металлогенный Меркурий. Земле соответствует соль, а огню — сера. В метафизическом плане воздух — время, вода — это пространство, земля — это принцип косности и инерции материи. В нравственном герметизме, составляющем астральную аналогию алхимической трансмутации физического плана, элементу соль соответствует настойчивость и стремление к самосовершенствованию, сере — молитвенное и другое сосредоточение, металлогенному меркурию — осведомленность, а азоту — оккультное начало чувствительности, то, что называется сегодня сенситивностью.

Этим элементам мы находим аналогии в Библии. Им соответствуют персонажи кватернера Иезекииля и Откровения Иоанна. Орел — смелый мыслитель; в моральном плане этот образ означает необходимость сметь и соответствует воздуху. Вода соответствует человеку с его логикой и осторожностью, а в моральном плане означает необходимость знать. Пыл льва, героя, соответствует огню и умению желать, а телец, конечно, надежный труженик и соответствует земле.

Знатоки находят, что четыре Евангелия отличаются друг от друга характером их авторов. Матфей соответствует человеку, Лука — тельцу, Марк — льву, а Иоанн, конечно, орлу.

Представления о первоосновах и первоэлементах являются очень древними. Проводить параллели и устанавливать между ними связи— интересная и увлекательная задача. Труды Парацельса изобилуют разнообразными версиями о связях между четырьмя элементами и тремя первоосновами. Alan Debus писал об этом: «Идея о трех первоосновах была у Парацельса действующей концепцией. Сторонники Аристотеля только говорили и размышляли о четырех элементах, а алхимики видели парообразные, горючие и остаточные фракции каждый раз, когда осуществляли органическую дистилляцию».

Парацельс писал в «Philosophia de Generationibus et Fructus Quartor Elementorum»: «Мир является таким, как его создал Бог. Он воплотил этот мир в человека, состоящего из четырех элементов на триединстве ртути, серы и соли, которые определяют все особенности тленных вещей».

Отдавая должное божественному происхождению Вселенной и человека, Парацельс ратовал за более полное использование наук в медицине. Он представлял болезнь как химическую реакцию внутри тела. По его мнению, различные нарушения гармоничного взаимодействия трех первооснов с четырьмя элементами вызывали соответственно различные болезни.

Alan Debus пишет в своем предисловии к «Английским парацельсианцам»: «Мало кто из ученых подчеркивал тот факт, что у Парацельса и его сторонников была странная смесь оккультных и экспериментальных подходов к науке. Они не придерживались полностью ни античных, ни современных учений».

Термин «оккультный» может настроить иного читателя на критический лад, особенно если он верующий человек. Однако напомню, что буквальный перевод с латинского языка слова occultus означает тайный, сокровенный и является синонимом слова secretus. Но если последний термин применяется в отношении бытовых или негативных предметов, то первый чаще применяется по отношению к вещам возвышенным. Например, латинское выражение lux occultata означает тайный свет (например, божественной природы), которого никто глазами не видит. Так сложилось, что слово occultus закрепилось за скрытыми силами природы, знания о которых передавались большей частью устно или с помощью символизма. Другое название этих учений — герметические, или эзотерические, в отличие от экзотерических знаний, не представляющих тайны для широких масс. Считалось, что скрытые природные силы используются с помощью магических операций. Именно поэтому оккультизм приобрел негативный смысл, противоположный научному мышлению и церковной христианской доктрине. Материалистическая наука всегда отрицала наличие «оккультных» тайных сил, называя оккультистов шарлатанами, а церковь, если не отрицала, то приписывала их «влиянию дьявола».

Сами оккультисты считают, что правильное использование знаний о могущественных силах природы должно повышать могущество человека, но требует большой работы над собой под руководством опытных учителей. «Знания — сила», и использовать их следует с большой осторожностью.

Можно понять некоторые причины сокрытия знаний. В Библии говорится о духовной пище, которая бывает молочной и твердой, а это значит, что нужно уметь назначать пищу строго в соответствии с возрастом ученика и только ту, которую он может переварил… Вспомним, как Тисус говорил притчами в расчете на то, что каждый поймет истины в меру своей подготовленности. Он был осторожен даже со своими учениками, чтобы не вызвать у них смятение ума. Любая тайна, как тому учит Библия, находится за семью печатями, и каждый из нас открывает разное число их.

Другая причина сокрытия знаний заключается в опасности уничтожения их невеждами или употребления во зло. Соломон давал такой мудрый совет: «В уши глупого не говори, потому что он презрит разумные слова твои». Целесообразно сокрытие истины во избежание преследования со стороны тех, кому невыгодно ее распространение. Бывали, конечно, те, кто не боялся идти на костер, но не каждый готов быть мучеником, даже ради высоких идеалов.

Древние оккультисты обеспечили сохранность своих глубоких знаний для последующих поколений с помощью символизма и аллегорий, смысл которых не лежит на поверхности. Следовательно, символизм и тайный язык каббалы — это на самом деле способ сохранения, а не сокрытия знаний.

Оглядываясь назад в историю, интересно бывает анализировать механизмы формирования негативного отношения к эзотерическим знаниям и обвинения оккультизма в ереси. Чем более суровыми были преследователи, тем более глубокие их интересы, по-видимому, затрагивались.

Так, увлекшись материализмом, наука не одобряет интуитивный способ постижения истины, могущий поставить под сомнение некоторые научные выводы. Что касается религиозных институтов, то последние защищали свою посредническую функцию между человеком и Богом, которой иногда злоупотребляли.

 

Алхимия Парацельса

Для Парацельса алхимия была рабочим инструментом в изучении природы. Он применял знание алхимии в своей медицинской практике и считал, что «врач должен быть сведущим во всех областях философии, физики и алхимии как можно полнее и глубже. Он не должен испытывать недостатка знаний в этих областях. Именно поэтому врач — выше всех людей в познании природы, и это то, что позволяет ему помогать больным» («Вторая книга о сильнодействующем лекарстве для лечения ран»). Постоянно используя термин «алхимия», великий врач наполняет его новым значением, понимая не иначе как научный метод. В «Алхимии, третьем столпе медицины» Парацельс пишет: «Это неправда, как некоторые ветрено утверждают, что цель алхимии делать золото и серебро. Ее настоящее предназначение заключается в том, чтобы изготовить чудесные эликсиры и направить их на болезнь. Мое главное и единственное утверждение в том, что лекарственное средство состоит из эликсиров и что эликсиры являются основным орудием врача. Следовательно, если итогом всего является приготовление эликсиров, то из этого следует, что основой всего является алхимия. Знайте, что только эликсиры обладают силой и действием».

Итак, тот таинственный продукт алхимиков, который назывался «философским камнем», применялся не только для трансформации металлов, но также для приготовления лекарств и, как оказалось, в переводе на арабский язык называется «эликсир». Именно это название закрепилось за напитками, способными продлевать жизнь, сохранять молодость и здоровье.

Парацельс был учеником Тритемиуса, аббата Спонгейма, знаменитого немецкого богослова и историка, сочинения которого касались не только исторических и богословских вопросов, но также магии и каббалистики. Корнелий Агриппа — современник Парацельса, даровитый и богатый знаниями писатель, врач, философ, склонный к мистике, автор знаменитого в эпоху Возрождения учебника по оккультным наукам. Как и Парацельс, Агриппа вел полную приключений жизнь. Его сочинения были полны злой сатиры на науку, и вместе с тем он восстановил против себя церковь, из-за чего и был обвинен в ереси.

Итак, Парацельс пытался соединить знания алхимии с медицинской практикой, настойчиво утверждая, что только тот, кто знает сокровенные тайны природы, может создать полезные лекарственные средства. Его первоначальные представления о химии были связаны с алхимиками позднего средневековья, чей вклад в науку состоял в создании фармации. Позже он разработал свою систему приготовления лекарств из металлов и минералов.

Алхимия упоминается в этой книге постоянно, и наступил момент разобраться в этом термине.

Алхимия — слово арабского происхождения, где al обозначает определенный артикль. То есть алхимия — это перевод на арабский язык слова химия. Многие до сих пор считают, что средневековые алхимики стремились получать драгоценные металлы из недрагоценных с целью обогащения.

Трезубец Парацельса — атрибут ритуального магического искусства. Сам трезубец был металлический, а рукоятка деревянной или эбонитовой. На этом предмете были начертаны магические знаки — луна, рак, змея и другие, в том числе ряд слов с применением каббалистических приемов перестановки и подстановки букв. Трезубец символизировал мужчину и являлся по сути прибором, представлявшим собой магическую шпагу с тремя остриями. В руке мужчины он должен был говорить о его праве на созидание. В уменьшенном формате этот предмет применялся в герметической медицине при лечении мужской импотенции.

Их «технология» уже многократно описана в современных источниках. Для работы алхимику был необходим прибор для перегонки соединений, универсальный алхимический растворитель (так называемый азот мудрецов), личный магнетизм алхимика или природное электричество, а также «философский камень». Опишу простейший нагревательный прибор алхимиков. Он состоял из двух основных частей: первая — это источник огня, например масляная лампа, вторая — чаша с песком. В эту чашу погружали герметический стеклянный сосуд в форме яйца, наполненный смесью, подлежащей перегонке. Верхняя часть этого прибора представляла собой стеклянный купол, отражавший внутрь сосуда теплоту и образующиеся пары. Перегонка продолжалась несколько недель. Алхимики изобрели еще один оригинальный и простой сосуд. — реторту, соединяющую свойства колбы и холодильника. В верхней части реторты должна была быть трубка, отводящая пары при получении дистиллята.

Что касается универсального алхимического растворителя, то вряд ли можно провести полную аналогию между ним и современным химическим понятием о растворителе. Этот «азот мудрецов» — совсем не то же самое, что азот в понимании современных химиков. Само слово составлено из начальной буквы трех алфавитов (это еврейский алеф, греческая альфа и латинская альфа) и конечных букв тех же алфавитов (латинского зет, греческой омеги и еврейского тау). Монограмма выглядит так:

Это слово служило девизом алхимиков и символизировало мировой синтез. Символическим знаком универсального алхимического растворителя был тройной кадуцей Гермеса.

Тайну алхимического «философского камня» сегодня, пожалуй, не знает никто. Но старинные источники говорят о нем как об активном порошке красного цвета. Те алхимики, которые использовали «философский камень» и технику алхимической трансмугации элементов только с целью получения золота, получили впоследствии имя пафферов. Врачи использовали «философский камень» как лекарство и средство для продления жизни. В лечебных целях он применялся только после того, как проверялся в опытах превращения металлов. В бессмертие, достигнутое с его помощью, мало кто верит.

Эликсир — арабский перевод понятия «философский камень».

Врачей, владевших лечением эликсирами, было немного. Парацельс — один из них. Рассказывают, что он был приглашен однажды к тяжело больному пациенту, находившемуся буквально на смертном одре. Персона была очень важная, но никто из «светил» не решался взяться за его лечение. Парацельс оставил больному лекарство и ушел, взяв свой врачебный гонорар. Пациент поправился, приняв лекарство два раза. Парацельса, однако, ждала не слава, а изгнание из города. Ибо счастливо исцелившийся пациент затеял процесс, обвиняя врача в том, что он взял слишком большой гонорар за такое простое лечение. Суд подтвердил, что плата не соответствовала лечению и присудил вернуть деньги. Парацельс учинил характерный для него громкий скандал, заявив, что не имеет смысла лечить быстро, потому что пациенты не испытывают от этого удовлетворения. Любой гомеопат расскажет много таких историй, связанных с очень простой на вид методикой лечения.

 

Лекарства из металлов

Парацельс добывал свой опыт всегда и всюду. Раннее детство Парацельса прошло в Эйсенленде, маленькой горной деревушке в немецкой Швейцарии, где врачевал его отец. Потом ребенка перевезли в Фужер (Австрия), куда переехал отец работать врачом на шахты. Странствующий образ жизни Парацельса известен. В качестве врача он путешествовал в составе различных армий по Голландии, Скандинавии, Пруссии, странам, находящимся под влиянием Венеции, возможно по Ближнему Востоку. Таким образом он приобрел знания военно-полевой медицины. Везде, где он бывал, Парацельс собирал народные рецепты и методы исцеления.

На каком-то этапе жизни он вернулся на шахты Фужера на место отца. Многие идеи возникли у Парацельса в результате исследований болезней шахтеров. В частности, он предположил, что непосредственной причиной болезни иногда является то, что он называл «парами» того металла и той руды, с которой постоянно контактировали шахтеры. Парацельс предложил лечить шахтеров лекарственными средствами, изготавливаемыми именно из тех металлов, которые и вызывали болезни. Другими словами, он исследовал принцип лечения подобным и аналогичным.

Трудно переоценить вклад Парацельса в использование металлов и минералов для лечения. До этого времени металлы считались малоценными для медицины. Несмотря на то что впоследствии было много споров о том, кому отдать пальму первенства первооткрывателя металлов для лечения болезней, большинство исследователей называют Парацельса ключевой фигурой «металлизации» медицины.

В химическом процессе приготовления лекарственных средств из металлов и минералов Парацельс придавал большое значение точным методам сепарации. Мы находим в его медицинских трактатах много рецептов использования «квинтэссенций» и эликсиров, точный метод их приготовления и применения при определенных болезнях.

«Квинтэссенция» с латинского языка переводится как «пятая сущность», в дополнение к тем четырем, которые уже упоминались, — земле, воде, воздуху и огню. Пятый элемент понимали как тонкое и подвижное состояние материи, обладающее свойством проникать во все. Это и есть первичный космический флюид, или астральный свет в терминологии тех, кто пытается давать определение таким явлениям.

Парацельс считал, что между такими казалось бы несопоставимыми объектами, как человеческий организм и металлы, есть сходство: «Силы, которые скрыто покоятся в металлах, есть также в человеке. Металлы произошли свыше и имеют местом своего происхождения семь планет. В землю высеяны семена металлов».

Лекарственные растения нередко выращивают под влиянием металлических воздействий. Что касается гомеопатии, то гомеопаты всегда задумывались о связи: металл-растение. Так, свойства ртути связывают со свойствами подофилума и лептандры, гельземиума с аргентум нитрикум, брома с кониумом, а кантариса с осмием.

Именно Парацельс установил связь между свойствами планет и металлов. Луна — серебро, Меркурий — ртуть, Венера — медь, Солнце — золото, Марс — железо, Сатурн — свинец,

В наше время продолжается полезное для гомеопатии вписание элементов таблицы Менделеева в зодиакальный круг. Одна из таких попыток принадлежит мне. Мне удалось определить расположение металлического палладия, а также многих химических элементов, не относящихся к металлам.

О палладии ничего не сказано в научной медицинской литературе. По-видимому, наука относит его к тем элементам таблицы Менделеева, которые не принимают участия в биологической жизни. Но этого быть не может.

Между тем в гомеопатической врачебной практике палладий с успехом применяется в потенциях. Палладий является соседом платины, более популярного препарата в гомеопатии. У них есть общие химические свойства, хотя палладий — более мягок и ковок. Считается, что их динамические свойства тоже похожи.

Я нахожу палладий очень полезным в нашей врачебной практике, потому что пациентов этого типа гораздо больше в наших краях, чем пациентов типа платины.

Гомеопатический лекарственный патогенез палладия не очень хорошо описан в гомеопатической литературе. Нет удовлетворительного описания типа и внешности пациента типа палладия. Хорошо известны только некоторые его симптомы.

Пациентка палладия (т. к. это чаще женщина, как и в случае платины) очень зависима от окружающего общества. О ней говорят, что она оживлена, любит комплименты и даже лесть, чувствительна к музыке, весела в обществе и производит впечатление здорового человека, а дома совершенно разваливается. Она демонстративно дисфоричная личность — не менее, чем женщина типа платины. Другой симптом палладия несколько странный, но не более, чем другие странные симптомы в гомеопатии, которые неоднократно подтверждаются, не имея научного объяснения (что говорит о том, что какое- то объяснение, по-видимому, должно существовать). Пациентка палладия неудержимо растрачивает деньги без всякой необходимости. Многие женщины, если у них об этом спросить, могли бы в этом признаться. Эта их страсть не находится в прямой зависимости от количества имеющихся денег.

Из-за недостатка сведений в гомеопатической литературе относительно палладия мною проведено его испытание в разведении 3 C.

Действительно, это лекарство больше подходит женскому организму. Подобный тип женщин среди славянок встречается чаще, чем тип платины. Чувствительные к палладию женщины часто светлоглазые, светловолосые. Настроение у них преимущественно сентиментальное или депрессивное, отмечается большая склонность к слезам. Если плачет пациентка типа платины, то это демонстративные истерические слезы, а у палладия слезы тихие. Соответствующему типу женщин палладий улучшает настроение и «придает бодрость». Многие мои пациентки принимали палладий в качестве снотворного. Основные симптомы палладия локализуются в половой сфере, как и у платины, но они менее спастические и более «влажные».

Обострения у пациентки типа палладия чаще всего проходят в виде плаксивости, а на втором месте по частоте — усиление сонливости.

Для женщин этого типа характерно расширение вен нижних конечностей.

Мне очень трудно было определить, какому зодиакальному знаку соответствует человек типа палладия. После размышлений и медитаций палладий был помещен мною в знак Стрельца рядом с оловом, и думаю, что я не ошибаюсь. Для этого мне пришлось проанализировать атомный вес металлов, связь которых с зодиакальными знаками и планетами уже установлена. В поисках закономерности я обнаружила, что сумма атомных весов всех металлов при прямом движении планет должна быть, по-видимому, равна сумме атомных весов всех металлов при ретроградном их движении. Если это так, то с абсолютной точностью палладий должен находиться рядом с оловом в знаке Стрельца, который управляется Юпитером и Нептуном. После этой находки появились и другие доказательства. Подтвердил мой вывод и миф об Афине Палладе, появившейся из головы Зевса, что в переводе на язык металлов означает, что из «олова вышел палладий».

Паллада, а это одно из имен Афины, — богиня мудрости и науки, Юпитер в юбке. Если женщина типа платины лишена мудрости и знаний, хотя и унаследовала властолюбивые свойства Юпитера, то Афина помимо того, что мудра, покровительствует плодородию и мирному труду. Ей посвящены «мудрая» птица сова и оливковое дерево. Влажность (отеки и слезливость) у пациентки этого типа определяется, видимо, не только следствием сродства металлического палладия и водорода, но и влиянием Нептуна, который к тому же зовет пациента типа палладия жить вблизи океана, рек и озер.

Если все это так, то можно дополнить характеристику пациента типа палладия за счет характеристики Юпитера и управляемого им Стрельца.

Поскольку телосложение и внешний вид пациентки типа палладия нигде хорошо не описан, то можно воспользоваться портретами самой Афины Паллады и Юпитера, а также Стрельца. Следовательно, пациентка типа палладия достаточно высокого роста и обладает крепкой физической конституцией. Она склонна к полноте, как Юпитер, любящий попировать, и как Стрелец, который бывает несколько инертным. Темперамент у палладия спокойный и сильный. Женщина этого типа активна в социальной жизни. Она склонна к управлению, но с помощью мудрости и знаний, а не секса, как женщина типа платины. Для этого у нее есть физические возможности, мудрость, знания, авторитет, благоразумие и даже вооружение. Ее высокое социальное положение более оправданно, чем у женщины типа платины. Она порядочна и высоконравственна.

Односторонние юпитерианские задатки у пациентки типа на сгладил ведут к барству и желанию роскошной жизни. При недостатке мудрости и знаний формируется вульгарный общественный темперамент и желание руководить.

Растительным аналогом палладия является Pulsatilla — самое женское лекарство в гомеопатической фармакологии.

 

Космогония Парацельса

Парацельс считал, что человек (микрокосмос) — прямое отражение вселенной (макрокосмоса): «Человек — дитя двух отцов. Один отец — земля, другой — небеса. От земли он получает материальное тело, от небес — свой характер. Поэтому земля создает его форму, а небеса затем наделяют эту форму светом. Каждый человек похож на своего отца. Однако он может усовершенствовать то, что является врожденным, и сыну дана возможность распорядиться отцовским наследством». Читая эти строки, я еще раз отдаю предшественникам приоритет в ощущении целостности мироздания и нашего места в нем.

Интенсивный поиск божественного в природе и убежденность Парацельса в том, что природа и человек, порожденные Богом, являются взаимными отражениями, придавали его видению микрокосмоса-макрокосмоса особую силу.

Парацельс — глубокий мистик и ученый. Он почитал для себя преодоленным разрыв между земным и неземным, временным и вечным. Его исследования, иногда носившие подлинно научный характер, сочетались с интуитивным видением. Как и другие мистики, он считал, что макрокосмос и микрокосмос имеют общие принципы строения. Перечитаем некоторые тексты Парацельса и обратим внимание на его выразительный, образный язык, яркие сравнения: «Как огонь проникает сквозь стенки печи или как солнце сквозь стекло, так пронизывает человека звезда со всеми ее свойствами и проникает в него подобно тому, как дождь проникает в почву и приносит свои плоды». «Небо в каждом из нас». «По своей телесно-душевной природе человек является отражением макрокосмоса и поддерживается им». А далее — совершенно потрясающее и современное научное замечание: «Возросшее влияние планет влияет через включение в белок металла. Человек, для которого это влияние вредно, становится больным». «Органы воспринимают жизнь… каждый из своей планеты». «Высшие звезды делают больным, убивают, но также исцеляют».

«Каждый человек — свернувшаяся вселенная»(Парацельс). На языке символов эту идею изображают следующим образом:

В предложенном мною изображении, своеобразном пантакле, отражены созидающие творческие силы астрального мира. Как и до меня Иезекииль, я представляю «мировую мельницу» Rota в виде колес, вращающихся в противоположных направлениях и находящихся одно внутри другого. Так замешивается «тесто» нашей химической плоти. А из вихрей этой астральной материи глазеют наши индивидуальности.

Эти пантакли, несмотря на свою простоту, а может быть благодаря ей, могут толковаться на множество ладов.

Говоря о возможных связях между человеком и небесной сферой, напомню, что эта область знаний является содержанием науки астрологии, не признаваемой академической наукой. Астрология часто упоминается на страницах этой книги в связи с деятельностью мыслителей прошлых веков. Научная медицина постепенно приспосабливается к этой информации, а церковь до сих пор связывает астрологию с ересью. Возражения по сути дела состоят в том, что человеку нет необходимости полагаться на свою зависимость от звезд, не вверяя свою судьбу в руки Божьи.

Эзотерическими символами макрокосмоса и микрокосмоса являются гексаграмма и пентаграмма. Эти пантакли, несмотря на свою простоту, а может быть благодаря ей, могут толковаться на множество ладов. На рисунке изображена Гигиея, одна из дочерей Асклепия, — богиня здоровья в Древней Греции. На этом изображении в руках Гигиен два медицинских символа — посох Асклепия и пентаграмма, которую Парацельс предпочитал другим символам медицины. Как эмблема здоровья, пентаграмма была принята храмовой медицинской школой Пифагора. В эпоху средневековья церковь считала пентаграмму (и пентальфу, вычерченную одной линией) еретическим знаком. В связи с этим появился ее метафорический синоним — человеческая ладонь с растопыренными пальцами.

А между тем даже Библия не отрицает такие влияния. Так, на четвертый день Творения мира Бог создает небесные светила «для отделения для от ночи… и времени, и дней, и годов», т. е. для создания календаря, а также «для знамений». Такое знамение увидели древние волхвы, когда звезды возвестили им о рождении Иисуса. Несмотря> на то что в этом месте Евангелия: волхвы понимаются как «мудрецы», нельзя уйти от того, что это были люди, ориентирующиеся в небесных светилах, т. е. знающие астрологию. Об отличиях светил друг от друга в те времена хорошо знали, например, апостол Павел пояснял коринфянам: «Есть тела небесные и тела земные, но иная слава небесных, иная земных, иная слава луны, иная звезд и звезда от звезды разнится в славе».

Как точно установили сначала; Кеплер, а затем и современные астрономы, во времена рождения Иисуса в созвездии Рыб возникло редкое сочетание Юпитера и Сатурна, а потом к ним присоединился Марс.? Для знатоков астрологии это могло! возвещать о рождении человека с исключительными способностями и судьбой: Юпитер символизирует власть и мудрость, Сатурн покровительствует религии, а Марс олицетворяет победу. Такое расположение планет вполне могло предвещать рождение мессии, а так как это событие было предсказано евреям, халдейские астрологи отправились в Палестину. Не исключено, что и другие астрологи видели это предзнаменование, в том числе астрологи царя Ирода. Он в свою очередь предпринял меры, чтобы обезопасить себя от потери власти — приказал уничтожить всех младенцев, родившихся в этот период. Из астрологической литературы можно почерпнуть еще один любопытный факт. Считается, что Иисус родился под созвездием Рака и звездой Ясли. С этой звездой соседствуют еще две с трогательным названием Малые Ослята. Ясли — кормушка для Малых Ослят. Рождение Иисуса пришлось на период зимнего солнцестояния, когда на ночном небе восходило именно это созвездие, и рождение под такой звездой дополнительно указывало астрологам на необыкновенные способности родившегося под ней. Несомненно, рождение Иисуса под Яслями было известно во времена евангелистов и, возможно, как полагают некоторые, превратилось в легенду о рождении Иисуса в хлеву, т. к. на хлев указывает только один евангелист Лука, а Матфей, знавший Иисуса лично, говорит о звезде и ничего — о хлеве. Так или иначе, образ Вифлеемской звезды прочно вошел в христианскую жизнь.

Звезда Соломона, пентаграмма — знак микрокосмоса.

С концепцией Парацельса о макро- и микрокосмосе переплетается его понимание влияния планет. Этим влиянием пронизана вся природа, и, следовательно, оно определенным образом сказывается на различных частях тела человека. Парацельс считал, что существует строгая взаимосвязь между планетами, лекарствами и болезнями. Такова была алхимическая концепция медицины Парацельса.

Установление связей между планетами и свойствами человека — увлекательная и полезная для медицины задача. Предлагаю таблицу, в которой односложно указана связь планеты с определенным органом и в двух-трех словах — отличительные черты характера человека.

 

Парацельс лечил по принципу подобия

Еще одна область, где Парацельс четко порвал с традицией Галена, — это лечение по принципу «противоположности» — contraria. Выражаясь терминами того времени, сторонники Галена прописывали «горячее» лекарственное средство для восстанавления равновесия гуморальной системы, в которой преобладает холод.

Парацельс считал, что природа лечения, должна быть подобной природе болезни: «Здоровье должно расти из того же корня, что и болезнь, и туда, куда уходит здоровье, туда же должна уходить и болезнь. Никогда горячая болезнь не излечивается чем-то холодным, а холодная — чем-то горячим. А подобное — наоборот, излечивало. Человека нельзя понимать таким образом, что он лечится противоположным, как огонь — водой. Потому что если бы это было так, то что же тогда устраняет воду? что воздух? что землю?»

«Идя от подобного к подобному и употребляя разум, мы помогаем природе» (Парацельс).

 

Четыре столпа медицины

Парацельс написал в Paragranum: «Медицина покоится на четырех столпах: философии, астрономии, алхимии и этике. Первый столп — философские знания о земле и воде; второй — астрономия, которая обеспечивает понимание огненной, или эфирной, природы; третий столп — алхимия — адекватное объяснение четырех элементов, т. е. всего космоса, и внедрение в искусство врачевания превращений этих элементов; четвертый указывает врачам те добродетели, которые должны оставаться с ними до смерти и поддерживать три других столпа».

Что касается четвертого столпа медицины и тех добродетелей, которые должны сопровождать врача всю жизнь, то Парацельс так писал об этом одному врачу: «Искусство медицины коренится в сердце. Если твое сердце неискреннее, ты будешь неискренним врачом, если твое сердце справедливое, ты будешь настоящим врачом».

 

Инструмент врача научный опыт

Главным инструментом врача Парацельс считал не бесплодное умствование, что было свойственно схоластическим философам, не интуитивное созерцание, что характерно для мистиков, а наблюдение и опыт. Опыт для него является подтверждением истины и обязательным инструментом при анализе фактов, а знания — результатом соединения науки и опыта — scientia et experientia. «Знание является чем-то, что мы знаем определенно в отличие от эксперимента, который сам по себе чисто случаен. Последний можно объединить с теорией, и это станет знанием, матерью эксперимента. Наука находится в полной гармонии со знанием. Опыт является знанием тех случаев, в которых наука подверглась проверке». Эта цитата отражает взгляд Парацельса на экспериментальное научное исследование.

Парацельс был не только великим ученым — врачом и химиком, но и философом.

Современники Парацельса считали его философию вызывающей для Европы эпохи Возрождения. Парацельс пытался свернуть медицину с общепризнанного пути, который он считал бесполезным и языческим. Он был уверен, что его открытия должны возвестить о начале научного подхода в изучении природы и правильного использования ее секретов, в особенности для приготовления лекарственных средств. Опять и опять он повторяет о господстве опыта; опять и опять настаивает об алхимическом понимании божественного в природе и человеке; опять и опять демонстрирует твердую веру в подобие макрокосмоса и микрокосмоса.

И вместе с тем, Парацельс несомненно великий мистик.

Для него существовала точная определенность относительно происхождения материи из нерукотворной Первичной Материк, из которой происходят все эликсиры. Парацельс назвал ее Mysterium Magnum. Он настойчиво внедрял дух алхимии в идеи философских и научных школ. Алхимическая идеология Парацельса включала в себя неоплатонические и каббалистические идеи, а также знания магии и астрологии.

Каббала — это древний иероглифический посвятительский язык, позволяющий, как утверждают последователи этого мистического течения в иудаизме, извлекать из древних письменных источников их тайный смысл и читать предания, полные символических описаний картины мира.

 

Целительная сила ядов. Тайна дозировки

Парацельс был твердо уверен, что яды могут представлять большую лечебную ценность: «Разве тайна природы не спрятана в яде? Что такое создал Бог, чего бы Он не наделил каким-нибудь даром для пользы человека? Почему надо пренебрегать ядом и презирать его, если мы рассматриваем не яд, а его целительное свойство? Кто создал природу? Разве не Бог? В Его руках пребывает вся мудрость, и Он один знает, что Он вложил в каждую тайну. Почему я. должен удивляться и позволять себе пугаться? Разве должен я из-за того, что одна часть лекарственного средства содержит яд, презирать другую его часть? Каждая вещь должна использоваться для определенной цели, и мы должны использовать ее без страха, т. к. Бог сам — настоящий врач и настоящее лекарство. Тот, кто презирает яд, не знает, что именно в нем спрятано, т. к. чудесный эликсир, который в нем содержится, — такой благословенный, что яд не может ни принизить его, ни повредить ему».

После Парацельса сложился такой афоризм в гомеопатии: чем сильнее яд, тем сильнее лекарство, которое получено из него. Ни один рабочий день современного гомеопата не проходит без прописи мышьяка, ртути, стрихнина, фосфора, змеиного яда и других подобных средств.

Эта идея о лечебной пользе ядов неизбежно объединилась с правильным пониманием дозировки лекарственного вещества. Парацельс был уверен, что доза лекарств должна быть намного меньше, чем та, которая традиционно использовалась. Мало того, что она должна быть меньше, она должна быть гораздо точнее соотнесена с уровнем развития болезни у пациента. (Впоследствии «уровень развития болезни» Ганеман назвал «степенью динамизации болезни»).

«Во всем есть яд, ничто не существует без яда. Это зависит только от дозы — является ли вещество ядом или нет. Я отделяю то, что является эффективным в качестве эликсира, и предписываю его в правильной дозе. В данном случае рецепт выполнен правильно. То, что служит на пользу человеку, не является ядом».

Используя символизм алхимии, Парацельс так объяснял тайну дозировки: «Лекарственные средства должны применяться не в соответствии с весом, а в соответствии с другими измерениями. Кто может взвесить яркость солнца, кто может взвесить воздух или Spiritum arcanum (Духовный эликсир)? Никто. Лекарственное вещество должно действовать как огонь, и его действие на болезнь должно быть таким же яростным, как действие огня на кучу дров. К тому, что вы называете дозировкой, должна применяться тайна огня. Как можно взвесить количество огня, которое необходимо, чтобы уничтожить кучу дров или дом? Это нельзя взвесить! Однако вы знаете, что достаточно маленькой искры, чтобы поджечь лес, маленькой искорки, которая совсем ничего не весит. Точно так же, как искра действует на дрова и становится большой или маленькой в зависимости от количества дров, точно так же вы должны поступать с лекарственными средствами. Но кто мог бы указать точный вес для этого? Никто!»

Способ распространения огня, возникшего от одной искры, называется «автоволны». Иногда механизм гомеопатического лечения сравнивают с «принципом домино», когда выставленные в ряд игральные кости падают от легкого удара по первой кости. Этими сравнениями подчеркивают, что эффект воздействия гомеопатического лекарства зависит не только от первоначального импульса, а также от характеристики среды и связей, существующих в ней, а именно от больного организма.

 

Что означает spipitus?

Может показаться удивительным, что большинство алхимических эликсиров носит название spiritus. И дело совсем не в том, что в узком смысле в современной химии эликсир означает крепкую спиртовую настойку. Spiritus переводится с латыни как «дух». Следовательно, активным элементом алкоголя тоже является «дух», например, spiritus vini — это дух вина.

Значение алкоголя в жизни человека многократно рассматривалось с разных точек зрения. Мистики считают, что этот продукт появился в пище человека только в арийскую эпоху, когда начали культивировать виноград и делать из него вино, причем начал культивировать виноград, как известно, Ной. До этого в храмах употребляли только воду. Позже появился бог вина Вакх, а одним из первых чудес Иисуса Христа было превращение воды в вино.

Вино, по мнению мистиков, появилось, как и все, неслучайно, т. к. оно способно влиять на духовную основу человека. Вино в состоянии заставить человека забыть о своей духовной природе. Это якобы способствует более глубокому погружению человеческой натуры в плотную материю — в соответствии с настоящим этапом эволюции человечества. Но вспомним закон аналогии Гермеса, наставления Парацельса и основной принцип гомеопатии: только доза делает вещество ядом или лекарством. Следовательно, если алкоголь в большой дозе притупляет «дух», то что делает с «духом» малая доза алкоголя?

О самом спирте можно добавить, что он принадлежит к таким веществам, у которых тонкая материя легко отделяется от материального носителя. Следовательно, эликсир (напомню, что так переводится понятие «философский камень») — это тонкая материя спирта, его эфирное тело, которое дополнительно структурируется с помощью вещества, участвующего в приготовлении спиртового эликсира.

 

«Французская болезнь» проблема века

Проблемой века тогда был сифилис, а лекарства против этой так называемой «французской болезни» были в большой цене. По популярности лидировали ртутные препараты.

Может быть, вы думаете, что лечение сифилиса ртутью было основано на антибактериальном действии ртути на спирохету? Это не так. Отравление ртутью настолько напоминает картину сифилиса, что обе эти картины трудно отличить. Следовательно, лечение сифилиса ртутью — это пример лечения по принципу подобия еще задолго до появления гомеопатии.

Парацельс решительно боролся против злоупотребления большими дозами ртути при лечении сифилиса. Он установил новый способ применения ртути в более мягкой форме, химически измененной. На эту тему он написал восемь книг, правда, изданы они были только после его смерти.

Из растительных препаратов лидировал guaiac wood (дерево жизни). Торговцы лекарствами импортировали это сырье из тропической Америки и много на нем зарабатывали. Парацельс критиковал применение и этого лекарства.

В современной гомеопатии оно находит применение при хронических формах ревматизма и подагры в тех случаях, когда суставы особенно обезображены отложениями. Правда теперь это лекарство, как впрочем и другие в гомеопатии, используется в потенциях.

 

Человек с плохой репутацией

За реформаторскую активность Парацельса называли Лютером медицины. И как многие реформаторы, он был неистов. Современники Парацельса описали, как в Базеле 24 июня в ночь праздника святого Иоанна он сжигал книги Авиценны и Галена. Случайное это совпадение или нет, но именно в этот день спустя несколько лет была создана первая ложа масонов, покровителем которой считается Иоанн Креститель.

Вид Парацельса, сжигающего книги, должно быть, производил ужасное впечатление, особенно из- за участия в этом студентов, которым он преподавал в университете.

Но так всегда бывает, когда происходит реформа. В такие моменты отдельные личности действуют с перебором, рискуя навлечь на себя суд истории и гнев Бога. Вспомним, например, чего стоил Моисею вывод евреев из Египта и сколь жестоким и суровым ему пришлось быть. Позже время утихомиривает раскачавшийся маятник и восстанавливает равновесие.

Для многих людей, особенно для торговцев лекарствами, активная реформаторская деятельность Парацельса представляла прямую угрозу. Большой резонанс получил его конфликт с Фуггерами, основными владельцами карьеров в Австрии и импортерами лекарств из Нового Света, в частности ценного гваякового дерева.

Фуггеры — немецкие торговцы и ростовщики с самым крупным капиталом в Европе того времени. Будучи католиками, они поддерживали Габсбургов в борьбе с протестантами, за что имели дополнительные права, в частности на торговлю металлами в Тироле, о чем Парацельс знал. Парацельс учился у нескольких алхимиков. Имя одного из них — Сигмунд Фуггер из Тироля. Имя Фуггеров фигурирует также среди имен крупных европейских меценатов.

Университетская деятельность Парацельса была связана с немалым числом конфликтов еще из-за того, что он протестовал против преподавания медицинских дисциплин на латинском языке, который понимали лишь очень немногие, из-за чего медицинские знания были доступны только аристократам и университетским докторам. Парацельс настаивал на том, чтобы обучение осуществлялось на родном языке. Его родным языком был швейцарско-немецкий, хотя писал он на возвышенном немецком. С его стороны это было важным шагом в попытке разрушить замкнутость медицинского образования.

Что касается публикации его научных трудов, то немногие из его записок увидели свет при его жизни. Причин тому много, и в том числе сомнительная репутация из- за неуживчивого характера и оскорбительной манеры поведения. О нем нередко писали как о скандалисте, пьянице и скитальце. Современники упоминают его наглость, резкие и грубые выходки, его бродяжническую жизнь, вражду с врачами и аптекарями. Смерть его, по видимому, была насильственной, несмотря на то что какое-то время он был под покровительством курфюрста Палатината и архиепископа.

Характер Парацельса, видимо, — не клумба с розами. И все же его негативные черты характера составляли потрясающую смесь с несомненным благородством и многосторонней одаренностью. Парацельс был глубоко религиозным человеком, а в поисках правды — мечтателем. Он постоянно имел внутренние конфликты, а время от времени боролся с обществом.

 

Протестанская реформа

Реформаторскую деятельность Парацельса в области медицины нельзя, да и не стоит рассматривать вне зависимости от времени, в которое он жил. Это эпоха Ренессанса и ранней Протестантской Реформации.

Парацельс был дружен с Цвингли (Zwingli) — ревностным теологическим реформатором. Возможно поэтому он оказался причастным к событиям религиозной реформы и связанными с ней политическими событиями.

В Европе XVI века назревал протест против католической церкви, которая слишком далеко ушла от духа христианства. «Церковь должна быть бедна, как в дни апостолов» — так тогда говорили. От разоблачения безнравственной жизни духовенства критика перекинулась и на само учение. Активизировались альтернативные ветви христианства. Вспыхнуло крестьянское восстание, которое сразу переросло в жестокую крестьянскую войну.

Из всех исторических фигур протестантской Реформации выделяются три — Мартин Лютер, Цвингли и Кальвин. Первый считался основоположником этого движения. Порвав с Римом, он за короткое время оказал влияние на всю Европу, которую охватил пламень протестантизма.

Наиболее привлекательной фигурой из них был Цвингли, почитатель гуманизма. Его деятельность протекала там же, где и Парацельса, — в Швейцарии и была связана с Цюрихом. Цвингли обратил внимание на то, что папа злоупотреблял использованием швейцарцев для защиты своих провинций. Поскольку Цвингли имел влияние на государственное устройство в Цюрихе, он решил остановить гибель соотечественников за папский престол и запретил военное наемничество. Папа и так был недоволен реформаторами, а в данном случае у него были все основания преследовать Цвингли, который был менее защищен, чем Лютер. Папа послал свои войска в Швейцарию, и Цвингли погиб на баррикадах в войне между католическими и протестантскими кантонами.

Дружба с этим человеком сказалась на религиозных взглядах Парацельса, но он не дожил до тех времен, когда победившая протестантская Реформация показала всем, что она не отстает от папства в преследовании еретиков. Лютер призывал к расправам. Кальвин оказался жестоким палачом.

Несмотря на расхождения с католицизмом, Парацельс всегда испытывал глубокую любовь к Матери-Церкви и не порывал с ней. Не боясь прослыть еретиком, он допустил в свое христианское миро- видение мистику. В размышлениях о месте человека в мироздании он признавал за человеком более значительную свободу, чем традиционная вера. Он выражал свое убеждение так: «Точно так же, как небесный свод с его созданиями сам но себе образует единое целое, таким же образом человек сам по себе является свободным и могущественным небесным сводом. Точно так же, как небесный свод существует сам по себе и не управляется никаким созданием, так и небесный свод человека не управляется другими созданиями, а стоит сам по себе и свободен. Его мысли свободны, и все, что он создает, имеет свое начало в духе».

Труды Парацельса изобилуют размышлениями о работе разума, духа и души и о том, как это связано с болезнями человека и лечением, но даже в этих вопросах он руководствовался алхимической традицией.

Таким образом, Парацельс привнес в современную ему философскую, научную и врачебную жизнь очень много вопросов и сложностей. Философы не понимали его трактаты, а врачи относились скептически к его медицинским идеям, хотя никто не мог отрицать, что практически его Система срабатывала. Особенно поражали его отчеты о проведенных курсах лечения.

Очевидных предвестников гомеопатических идей в работах Парацельса очень много.

Закон подобия уже понимали так, как того настоятельно требовал Парацельс: лечение простыми лекарственными средствами, правильно приготовленными и предписанными в правильной дозировке. Требование правильной дозировки было результатом понимания им истинного характера исцеляющей силы лекарства. Он не сомневался, что врач всегда должен подбирать лекарство для каждого больного индивидуально. Напомню, что введение минералов и металлов в фармакопею тоже было его заслугой.

Парацельс оставил после себя очень много научных трудов, которые в полном объеме составляют более десяти томов, но все они были напечатаны только после его смерти. Тогда же и появился настоящий интерес к его личности и учению. Возникло то, что потом получило название парацельсианской медицины. Во всех странах Европы, а потом и в Америке появились врачи-парацельсианцы. И хотя этот термин возник при противопоставлении последователей Парацельса врачам-галенистам, он прижился и получил самостоятельную жизнь. Даже в наше время есть такое понятие. На каком-то этапе истории врачей-парацельсианцев стали называть ятрохимиками. Они же, по сути, являются предшественниками гомеопатов. Парацельсианцы не знали только динамизации лекарств простым способом, чем прославился впоследствии Ганеман.

 

Ятрохимики

«Ятро» — значит врач, а ятрохимиками называли врачей-парацельсианцев, лечивших малыми дозами минеральных лекарств.

Идеи и практика Парацельса оказали большое влияние на врачей и философов в XVI–XVII веках, хотя в то время все еще господствовала доктрина Галена. Многие университеты запретили изучение работ Парацельса, но они приобрели такую популярность среди студентов, что в Париже и Гейдельберге на этой почве вспыхнули студенческие волнения.

Интерес к идеям Парацельса быстро распространялся. Самый громкий резонанс в медицинской науке той эпохи вызывали дискуссии по работам Парацельса. В научные споры были вовлечены все ведущие ученые и целый сонм последователей и противников Парацельса. Все они критиковали, интерпретировали или восстанавливали его наследие.

Преданные забвению рукописи Парацельса перепечатывались и широко распространялись, что стало возможным благодаря изобретению новых средств тиражирования. Его идеи проверялись, критиковались, развивались и использовались.

Последователи Парацельса публиковали результаты своих наблюдений и выдерживали нападки оппонентов. Многие врачи использовали химически приготовленные лекарства, но не хотели принимать теорию и космологию Парацельса. Другие, наоборот, принимали его теории, а на практике не пользовались химически приготовленными лекарственными средствами.

Благодаря возможностям и усилиям английских парацельсианцев, некоторые минеральные лекарства Парацельса были включены в Лондонскую фармакопею. Во Франции же борьба между сторонниками Парацельса и Галена была довольно драматичной.

 

Английские ятрохимики

Несмотря на то что в Англии химическим лекарствам было дано полуофициальное одобрение, англичане с неприязнью относились к оккультному подходу в медицине и потому идеи Парацельса отвергались как мистические.

Отношение к мистике довольно разноречивое. Тем более интересна точка зрения об этом понятии Альберта Швейцера, врача и теолога, гуманиста XX века, лауреата Нобелевской премии, высказанная им в книге «Мистика апостола Павла»: «Мистика имеет место тогда, когда кто-либо считает для себя преодоленным разрыв между земным и внеземным, временным и вечным и, пребывая еще в земном и временном, переживает свое вхождение во внеземное и вечное». Мистицизм бывает пассивным — в него человек погружается, находясь в плену архетипов коллективного бессознательного; и активным, который отождествляют с так называемой интеллектуальной интуицией.

В XVI–XVII веках в Англии не существовало организованной школы парацельсианства, но были отдельные личности, которые разделяли эти взгляды. Немалый интерес вызвала в Лондоне одна из книг Парацельса в переводе французского ятрохимика Joseph Duchesne. Исследовательский труд известного парацельсианца англичанина Роберта Фладда (Robert Fludd), посвященный Парацельсу, хотя и демонстрировал определенное понимание идей Парацельса, однако не привлек большого внимания в Англии.

Новые минеральные лекарственные средства брались английскими врачами на вооружение при условии, что они показывали себя полезными на практике. Таким образом, врачи в Англии занимали компромиссную позицию: в идеологии в основном преобладали идеи Галена, а минеральные лекарственные средства Парацельса использовались при необходимости на практике.

Общеизвестно, что и сегодня существует неприязнь к химическим препаратам. Многие пациенты возражают против лечения «химией», предпочитая «травки». Это потому, что они забыли, что трава и отрава — слова одного корня, и применение растительных препаратов не гарантирует их от вредных побочных действий. Дело не в том, к какому классу соединений относится лекарство. Гораздо большее значение имеют принципы их использования, а именно употребление в малых дозах, потенцирование, назначение по принципу подобия. Среди современных гомеопатов немало поклонников химических гомеопатических лекарств, убежденных в глубине и эффективности их действия. Индивидуальный подбор, минеральных лекарств облегчается, если учитываются характеристики планетарных типов.

В книге Джеймса Праймроуза, изданной в 1638 году, есть такая характеристика отношения англичан к минеральным средствам: «Хотя сторонники Галена справедливо отвергают учение Парацельса, они все же не отказываются от химических лекарственных средств, а применяют их при лечении психических болезней. Врачи-химики, в свою очередь, не могут существовать без растительных лекарственных средств, приготовленных по народному методу, а также по методу самого Парацельса, который сам прописывал много растительных настоек и отваров, совсем не изменяя их с помощью химического искусства. Иногда есть необходимость использовать химические лекарственные средства, а иногда, и очень часто, другие».

Я привела это цитату для того, чтобы мы обратили внимание на то, что врачи-парацельсианцы лечили психические болезни. Это происходило в то время, когда любая болезнь рассматривалась как результат греха. Душевные болезни считались божьим наказанием, и к этим больным, как известно, относились крайне жестоко. Свидетельства успешного лечения душевнобольных Христом и апостолами можно обнаружить в Библии.

Ганеман восставал против жестокого обращения с этими больными, говоря, что их просто неправильно лечат. По законам гомеопатии для лечения неврологической и психической патологии необходимо избирать гомеопатические лекарства в самой высокой потенции. Анализ этой проблемы довольно труден. Не получается ли так, что гомеопатические лекарства способны лечить душу? Именно это и сегодня является пунктом разногласия церкви с гомеопатией.

 

Французские ятрохимики

Во Франции существовали очень большие разногласия и даже вражда между двумя великими школами, — Парижской и Монпельерской. Факультет галенистов ограничивал круг практикующих в Париже врачей выпускниками парижского факультета. Школа в Монпелье, с другой стороны, все больше ориентировалась на ятрохимиков.

Медленно, но уверенно выпускники факультета из Монпелье переезжали в Париж и применяли для лечения больных в основном минеральные лекарственные средства, в том числе приготовленные из металлов. Это очень беспокоило парижский факультет.

Самые знаменитые французские ятрохимики — это Joseph Duchesne и Theodore Turquet de Mayerne. Работы первого из них имели большое влияние на врачей времен Елизаветы и носили явно парацельсианский характер, хотя поначалу в них не упоминалось имя Парацельса. Он изучал медицину на родине Парацельса в Базеле, где получил научную степень, но потом переехал в Париж, где стал врачом при дворе короля Генриха IV. Десять лет спустя он опубликовал работу под названием De Materia Veral Medicinae Philosophorum Priscorum, в которой защищал идеи Парацельса и выступал против галенистов. Как и Парацельс, он охотнее придерживался принципа лечения «подобным», чем «противоположным», за что его сразу же осудил парижский медицинский факультет.

Другой известный французский ятрохимик Theodore Turquet de Mayerne учился сначала в Гейдельберге, а затем в Монпелье, где получил степень в области медицины, после чего получил должность врача при королевском дворе в Париже. После того как он удачно вылечил влиятельного англичанина, его пригласили к королеве Англии. Позже он вернулся во Францию, где оставался до убийства Генриха IV. Затем английский король Джеймс I снова вызвал его в Англию и назначил врачом королевской семьи. Он сохранял эту должность до своей смерти. При составлении Английской фармакопеи его мнение было решающим и многие минеральные лекарства вошли в нее. Таким образом, мы видим, что в те годы ведущие парацельсианские врачи занимали очень высокое положение и имели большой авторитет.

Обратите внимание на то, что врачи-парацельсианцы приглашались в королевские семьи, и видные монархи соперничали между собой, привлекая наиболее знаменитых, несмотря на неодобрение церковью парацельсианцев. Это может свидетельствовать только о том, что они лучше лечили. Традиция отдавать предпочтение парацельсианцам, которых потом стали называть гомеопатами, сохранилась в Англии поныне. Известно, что личным врачом английской королевы до недавнего времени была Dr. Margery Blackie, она же декан гомеопатического факультета, очень динамичная женщина, прирожденный лидер, посвятившая гомеопатии всю жизнь, достигшая в этом больших успехов и окружившая себя очень влиятельными покровителями. Говорят, что в сумочке английской принцессы постоянно есть пульсатилла, а принц Эдвард удивил общественное мнение, заявив в бытность свою студентом медицинского факультета о своей приверженности гомеопатии. Гомеопатия носит в Англии выраженный элитарный характер. Существует королевский гомеопатический госпиталь в центре Лондона Queen Square, London W.C.I and Great Ormond Street, а также королевский гомеопатический журнал, поддерживаемый видными патронами, в том числе известным музыкантом Иегуди Менухиным, вылеченным английскими гомеопатами от серьезной болезни, о которой писала пресса.

 

Фламандский аристократ ятрохимик

Одной из самых ярких фигур среди европейских парацельсианцев был фламандский аристократ Ян Баптист ван Хельмонт (1578–1644). На него часто ссылаются как на человека, чьи работы создали основу для школы ятрохимиков XVII века и который пересмотрел и переработал химическую философию Парацельса. Он был самым выдающимся философом-химиком XVII века.

Получив медицинское образование и медицинскую степень, он путешествовал несколько лет, хотя ему предлагали место врача при различных королевских дворах, и после женитьбы удалился в имение, чтобы продолжать обучение. Он писал в работе Promissa Autoris: «Я удалился от людей в Вилурд, чтобы меня меньше беспокоили и я мог бы перейти к усердному изучению мира растений, животных и минералов с помощью тщательного анализа или путем анатомирования. Я занимался поисками семь лет. Я читал книги Парацельса, заполненные во многих местах насмешливой неясностью. Я восхищался этим человеком, слишком сильно почитал его, когда, наконец, пришло понимание его работ и ошибок».

Идеи Парацельса определили направление деятельности ван Хельмонта. Историки отмечают, что он напоминал Парацельса ярым неприятием медицины Галена, темпераментом, горячностью, целеустремленностью, ощущением важности своей миссии на путях формирования медицинских теорий.

Как и Парацельс, ван Хельмонт искал, как изменить существующий метел обучения медицине. У него, как и у Парацельса, было огромное желание освободить медицину от бесплодных, часто вредных и варварских методов. Ван Хельмонт видел, что в медицинской практике недостает точности почти во всем: и в отношении использования лекарств, и в понимании механизма их действия. Он знал практикующих врачей, одураченных вредными теориями и не заботящихся о настоящем излечении своих пациентов. Он делал замечания о том, что врачи больше заинтересованы в доходе, а сострадания и любви к пациентам у них мало. Он объяснял это нежеланием учиться, прикрываемом авторитетом «школ».

Он считал, что врачи-галенисты так и не заинтересовались причинами болезней и мало знают о них. Они лечат только результат, а не корень болезни. Упоминая о кровопускании как об очищении крови, он утверждал: «Повторение очищений является напрасным и губительным, и они губительны потому, что назначаются по результатам болезни, а не по причине и не могут затронуть корни. Тот трудится напрасно, кто сосредоточивает свои усилия на том, чтобы удалить случайные явления, не умиротворив реальную причину. Он напоминает того, кто, не прикрыв источника, предполагает путем вычерпывания воды осушить ручей».

Ван Хельмонт критиковал и другие грубые методы «школ» галенистов: «Помимо рассечения вен и лавки со слабительными «школы» редко признают другие средства, и все их усилия направлены на кровь, кал, ванны, прижигания, пот, и, таким образом, приходит мысль, что поклонники этих манипуляций создали многочисленные неизлечимые болезни и ввели лицемерный вид лечения, полный бедствий и отчаяния».

Ван Хельмонт полностью отверг теорию Галена о соках и принцип противоположностей в медицинской практике, т. к. понял, что одна ошибка влечет за собой другую. Он был убежден, что господство теории, основанной на принципе противоположности, мешало развитию науки и оказывало разрушительное действие на медицину. Он, однако, не полностью принял взгляд Парацельса на три первоосновы — соль, ртуть, серу. Он был убежден, что именно вода является самым важным элементом, первичной материей и проводил большое количество экспериментов, пытаясь доказать это. Он не принимал теорию микрокосмоса-макрокосмоса как ее понимал Парацельс, но признавал, как я Парацельс, божественное химическое происхождение природы.

Оба они подвергались резкой критике. Вана Хельмонта инквизиция не раз вызывала на допрос, обвиняя в занятии оккультизмом. В первый раз его допрашивали о двух трактатах, которые он написал. Один был о «невольнике орудия» (наследие Парацельса — использование крови из раны от меча для лечения болезни симпатически). Второй трактат был о свойствах минеральной воды.

После первого ареста он раскаялся в своих ошибках и его освободили и разрешили продолжить работу. Прошло некоторое время, и он снова был арестован. В этот раз на все его бумаги и книги наложили арест. Ему было выдвинуто обвинение церковным судом в том, что он отступил от подлинной философии, поддерживает идолопоклонство, магию и дьявольское искусство. Его обвинили также в том, что он был последователем Парацельса, проповедуя его «химическую философию», т. е. ересь, распространяя таким образом «киммерийскую тьму» по всему миру. Затем его посадили под домашний арест на два года.

«Химическая философская ересь» — это формулировка церкви периода контрреформации. Уже был сожжен за это Сервет. С этих пор алхимия была объявлена ересью. «Киммерийская тьма» — образ кромешной тьмы в умах людей, связанный с киммерийцами, народом из «Одиссеи» Гомера, жившим на самом крайнем западе и, следовательно, никогда не видевшим солнца.

Позднее ван Хельмонт все же получил церковную санкцию на издание своих работ — Febrium Doctrina Inaudita и Opuscula Inaudita. Они были посвящены лихорадкам, камню и чуме.

Когда ван Хельмонт заболел плевритом и понял, что его смерть близка, он попросил сына собрать все его работы. Его сын Франсиск Меркурий ван Хельмонт, философ и медик, выполнил просьбу отца и издал его труды. По мнению историков медицины, эти работы оказались среди самых значительных. Они пользовались огромной популярностью, переводились на многие языки и многократно издавались.

 

Архей лекарства

Ван Хельмонт, как и Парацельс, был убежден, что болезнь напрямую связана с археем. Под археем ван Хельмонт понимал жизненную основу организма. Он считал селезенку вместилищем архея и предполагал, что она контролирует физиологические процессы в организме человека. Архей для него был тем же, чем для Парацельса, — жизненной силой, психическим аспектом живого организма. С археем ван Хельмонт связывал происхождение болезни, состоящей из бесчисленных семян или semina, духовных и невидимых по своей природе. Термин semina с его сложной психофизической идеей ван Хельмонт хотел ввести в медицину, противопоставив его традиционным терминам соков Галена.

Механизмы возникновения болезни ван Хельмонт понимал так. Семена болезни становятся активными и всходят из-за того, что в архее внутри организма возникает патологический образ, что-то вроде идеи болезни, которая эту болезнь порождает, ван Хельмонт полагал, что внешний фактор вызывает болезнь не из-за того, что сделан из частиц постороннего вещества, а потому, что его архей может неблагоприятно воздействовать на архей организма человека. Высказываясь об архее как об образе или идее болезни, ван Хельмонт писал: «В архее образуются ошибочные образы, которые влияют как яд, становятся семенами болезни и созревают в самых сокровенных уголках организма. Каждая болезнь вызывается яростным нападением идей, задуманных археем, по чьей вине живое тело, а не труп страдает от болезни».,

Хельмонт считал болезнь уникальным явлением у каждого пациента и пользовался названием болезни только для удобства: «Я не знаю эпилепсии, лепры, апоплексии — я знаю только индивидуумов, больных эпилепсией, больных лепрой, больных апоплексией, потому что болезнь существует как модификация жизни. Болезней нет, есть больные люди». А вот как интересно он понимал роль страха в возникновении болезни: «Страх чумы вызывает чуму. Неожиданное чувство страха смерти часто уничтожало подагру. Если страх из-за потери почета или даже боязни его утраты длится в течение одного дня, возникает иногда болезнь, выражающаяся в эпилепсии».

Ван Хельмонт был убежден, что ни одна болезнь не может развиться там, где нет симпатической связи между чуждым археем и археем хозяина. «Однако и мы можем влиять на архей болезни аналогичным образом».

У ван Хельмонта мы обнаруживаем идею Парацельса об одухотворенности лекарства, наличии у него архея, который надо выделить и которым надо лечить.

Ван Хельмонт был убежден, что делал архей вещества видимым во время химических опытов, когда лишал вещество грубой материальной оболочки с помощью огня и получал дым с качествами этого вещества. В этом дыме он видел чистейшую форму этого вещества, т. е. его божественное зерно. Он назвал этот дым Газом, новой формой, и отличал его от воздуха и водяного пара. Это действительно тот газ, который указывается в современных учебниках по химии, и о ван Хельмонте справедливо помнят, как о его открывателе. Но для него Газ значил намного больше — это был архей, который способен оживлять все предметы, особенно органической природы.

Вчитываясь в методики алхимических превращений, мы пытаемся уяснить, в каком виде и на каком этапе в процедуре трансформации металлов алхимики усматривали появление архея. Читатель, наберитесь терпения и прочтите о процедуре алхимической перегонки, отвергнутой наукой навсегда. Напомню, что хаос и Газ Парацельс считал синонимами.

Устройство аппарата для алхимической перегонки я описала раньше. Ниже описывается сама алхимическая перегонка.

Металлическое золото и серебро (можно одно золото) подвергается действию универсального растворителя алхимиков, в результате чего из металлов освобождаются некие субстанции, которые алхимики называли живым Солнцем (металлогенную серу, освобождающуюся из золота) и живой Луной (металлогенный. меркурий, освобождающийся из серебра). Освободившиеся продукты ферментативного характера заключают в герметическую стеклянную посуду, называемую яйцом, и подвергают медленному нагреванию на слабом огне масляной лампы. При этом возникает целый ряд физических и химических феноменов, которые внешне выглядят так: масса несколько раз последовательно изменяет цвет, пока не обугливается и не чернеет, начиная с поверхности. Это считается смертью массы. Затем черный цвет изменяется на другие — коричневый, синий, потом наблюдается отделение паров, которые конденсируясь, оседают в виде дождя. Затем возникает ослепительный белый блеск всей массы. Этот порошок годится для превращений неблагородных металлов в серебро и платину. Но превращение в реторте можно продолжить до получения порошка, способного превращать металлы в золото. Для этого нагревание продолжается. При этом масса несколько раз меняет состояние из жидкого в твердое и обратно. Далее масса зеленеет, потом синеет, потом делается темно-красной, потом оранжевой и затем окрашивается сразу во все цвета радуги. Наконец над массой появляются пунцовые пары, которые сгущаются, масса высыхает, накаляется и при охлаждении яйца застывает в форме небольших зерен макового цвета с запахом обуглившейся морской соли. Этот порошок обладает свойством обращать ртуть или расплавленный свинец в золото при условии двухчасового кипячения их с этим порошком, но вес металла должен превышать вес порошка в 10 раз. Далее силу камня можно увеличить. Для этого он либо подвергается действию азота мудрецов, либо заключается в герметическое яйцо с золотом в количестве, превышающем вес порошка в 100 раз. Яйцо снова подвергается действию огня. Смена цветоя возобновляется в прежнем порядке, но происходит быстрее. Новый красный камень тяжелее исходной смеси с золотом, а по преобразующим свойствам в 10 раз сильнее первого. Новое умножение снабжает камень 100-кратным усилением. Обычно делают три умножения, так что окончательный камень может трансмутировать ртуть или расплавленный свинец в пропорции 1:100000.

Дальнейшее использование камня. Берется жидкая ртуть, расплавленный свинец или расплавленное олово. Кристаллы камня толкутся в мелкий порошок. Небольшое количество этого порошка заключается в восковые пилюли, которые бросают в сосуд с неблагородным металлом, и последний подвергается кипячению. Для получения золота нагревание продолжается 2–2,5 часа, а для получения серебра достаточно четверти часа кипячения.

 

Хельмонт о лекарствах

Ван Хельмонт признавал четыре источника лекарственных средств. Один — это растительные и народные лекарственные средства, второй — химические лекарственные средства, третий — чудесные эликсиры Парацельса и, наконец, четвертый — это эликсиры, которые он создавал сам. Лекарственные растения составляли основу научных исследований ван Хельмонта. В одной из работ он заметил, что их изучению можно было бы посвятить целую жизнь. Он писал о мочегонном свойстве Agnus Castus, об использовании Helleborus Niдегпри кашле и катаре, Bryonia alba при водянке, Symfytum при переломе костей. Позднее их стали широко использовать в качестве гомеопатических лекарственных средств.

Перевод названия лекарства Agnus castus — агнец непорочный. Оно показано в гомеопатии при лечении импотенции и непроизвольного излияния семени у мужчин наряду с Dioscorea, Gelsemium и Caladium. В тех случаях, когда показаны Dioscorea и Gelsemium, у пациента бывают грезы, хотя бы во сне, а в случаях Caladium — без них. У женщин Agnus castus находит применение после родов при нарушении выделения молока в сочетании с подавленным настроением, хотя более популярными считаются Pulsatilla и Urtica urens, а также касторовое масло, как при наружном применении, так и для приема внутрь в низких делениях. Agnus castus, как это ни странно (агнец непорочный), показан для старых мужчин, которые, проведя свою юность в излишнем служении Венере, в 60 лет по-прежнему возбудимы в половом отношении, но физически бессильны. Более классическим для случаев половой слабости у мужчин является назначение трех лекарств, предложенных Яром, — Nux vomica, Sulfur и Calcium carbonicum. Таким образом, гомеопатические лекарства имеют явно омолаживающее действие. Чем не философский камень?

Helleborus niger — очень популярное лекарство в современной гомеопатии, применяемое сильно разведенным, в так называемых потенциях. Основные показания: психозы, апатия, меланхолия, нефрит с асцитом и отеками. Helleborus niger называют иногда Рождественской розой, потому что оно цветет в середине зимы, но корень у него черный. Лекарство показано при различных формах угнетения нервной системы, но особенно в случаях сочетания их с отеками и особенно асцитом.

Упоминание применения брионии при водянках побуждает указать, что в современной гомеопатии бриония в потенциях является одним из наиболее популярных полихрестов, т. е. лекарств с очень широким спектром действия. Особенно бриония хороша для пациентов раздражительных, желчных и даже злобных, с сухими слизистыми оболочками, сухим ртом и с такой жаждой, которая получила название «верблюжьей», когда пациент пьет очень большими глотками преимущественно холодные напитки, а к теплым напиткам испытывает отвращение. Боли появляются в основном в суставах с очень выраженным ухудшением при движении.

Symphytum — специфическое средство, используемое при повреждении костей, особенно когда перелом плохо срастается. В этом отношении еще лучше фосфат кальция в потенциях, но низких.

Ван Хельмонт хорошо понимал, что каждое лекарственное средство уникально. Поэтому он, как и Парацельс, рекомендовал применять только одно лекарственное средство. Так же как и Парацельс, он видел огромную ценность ядов, которые могут стать от — личными лекарственными средствами после трансформации.

О новых химических лекарственных средствах Хельмонт говорил: «Алхимии требовалось много времени, чтобы изучить сокровища, пригодные для лечения, которые спрятаны в минералах, и она долго сомневалась, для чего они могли бы наиболее полно извлекаться».

Он был очень высокого мнения о чудесных эликсирах Парацельса, веря, что многие из них способны вылечить все болезни. Среди тех, которые он использовал, были Elixir proprietatis (Эликсир Особый), Mercurius Vivus (Живая Ртуть), Mercurius diaphoreticus (Потогонная Ртуть), Liquat alkahesi, летучие соли различных трав и камней, а также тинктура сурьмы.

Для пациентов, чувствительных к сурьме, особенно детей, характерен такой странный симптом (не более странный, чем другие странные симптомы, описанные в гомеопатической литературе): дети не любят, когда на них смотрят. Они к тому же толстые, обрюзгшие, перекормленные. Для таких детей это лекарство полезно при кашле с обильным отделением мокроты, но лучше тогда взять сурьму в калийном варианте — Antimonium tartaricum. Это средство полезно также старикам, т. е. двум крайним возрастным периодам. У стариков образуются очень массивные мозоли.

Так же, как позже и Ганеман, Хельмонт считал, что наилучшим способом установления целительных возможностей любого лекарственного средства является испытание их на здоровых людях и наблюдение за всеми деталями этого влияния. Он сам много экспериментировал, чтобы изучить лекарственные характеристики и выяснить точную связь между лекарствами и болезнями.

 

О типе мышления. Логика? Интуиция? Память?

Ван Хельмонт был несомненно образованным и думающим ученым, философом. Тем любопытнее узнать, как он высказывался по довольно сложному вопросу о механизме понимания, познания, мышления. Он утверждал, что (по крайней мере для него самого) логическое мышление имеет меньшую пользу, чем другие формы познания. Какие? Интуиция? Понимание для него возникает как производная памяти, воображения и воли. Как и до него Платон, он объяснял процесс понимания как воспоминание о вечно существующих идеях, как проявление опыта, сохраняющегося в памяти.

Мир, по Платону, существует в виде прообразов и идей независимо от человека и его сознания, а то, что воспринимает человек с помощью своих пяти органов чувств, — только частичное и субъективное отражение этого. Человеческая душа принадлежит мировой душе, но временно находясь в теле, забывает обо всем, что должна знать. С его точки зрения, любые открытия человеческого ума являются не открытиями, а воспоминаниями души, возникшими под влиянием каких-то обстоятельств. Теоретически, душа может вспомнить все.

Европа познакомилась с трудами Платона благодаря флорентийскому философу Фичино, который перевел их с греческого языка на латинский. С того времени началась новая волна платонизма в Европе, получившая название неоплатонизма. Под влиянием этих идей оказались и Парацельс, и ван Хельмонт. Видимо, эти идеи были понятны и близки им.

Еретик на костре религиозных фанатиков.

Итак, к середине XVII века многие идеи Парацельса были приняты и расширены. «Парацельсианцы, и особенно ван Хельмонт, разрушили античные традиции в медицине. Это был водораздел между старым и новым. Это был переход к новой натуралистической философии и медицине». Так написал крупный английский гомеопат Walter Pagel в книге с таким остроумным названием «Улыбающаяся селезенка». Но этот юмор можно не оценить, если забыть, что основным археем организма ван Хельмонт считал архей селезенки.

Согласно учению Гиппократа о соках, именно в селезенке вырабатывается так называемая черная желчь (в отличие от желтой желчи, которая образуется в печени и выделяется через желчный пузырь в кишечник). Черная желчь называется «меланос» и формирует тот темперамент, который Гиппократ назвал меланхолическим (в отличие от желтой желчи, которая формирует холерический темперамент). В медицинской науке нет аналога черной желчи, равно как и объяснения механизмов формирования меланхолического темперамента. Видимо, мы чего-то не знаем о тех функциях селезенки, на которые указывает древняя медицина. Селезенка считается главным органом сатурнианского свинцового типа, следовательно этому типу свойственен меланхолический темперамент. Излишне было бы напоминать психологические черты, свойственные меланхолическому темпераменту: с него снята грустная театральная маска.

Что же заставляет грустную селезенку улыбнуться?

Что заставило бы улыбнуться грустную театральную маску? На языке алхимии это то, что превращает свинец в ртуть.

 

Научная революция XXII века

Ренессанс, Реформация и Контрреформация перевернули всю европейскую мысль, все теоретические позиции и религиозные убеждения.

В тот же исторический период, когда Парацельс и его последователи отринули устаревшую систему медицины, в мире произошло много других научных открытий, как в естественных, так и в других науках. Произошло много ярких событий социального, научного, философского и религиозного значения. Особенно яркими были астрономические открытия.

 

Коперник, Галилей, Кеплер

В одно время с Парацельсом, жил Коперник, который действительно перевернул весь мир с ног на голову своей новой и более точной моделью вселенной.

До Коперника о центральном положении Солнца в системе планет знали герметисты. Они стремились к развитию солнечных качеств в духовной практике, расположили солнечную чакру в районе сердца, считали солнечный и сердечный типы конституции человека синонимами.

Для меня особенно приятно упомянуть о Копернике потому, что он тоже был врачом. На одной из старинных картин Коперник изображен с ландышем в руке. В те времена это был символ медицины.

Позднее Галилей и Кеплер дополнили гелиоцентрическую систему мира. Галилей был обвинен в ереси и подвергнут суду католической инквизиции, вынудившей его отречься от учения Коперника, что он и сделал, проведя конец жизни в ссылке.

Кеплер изобрел телескоп и описал движение планет. Наверное, он не увидел в космосе зримого бога. Что же сделало его таким потрясающим мистиком? Почитаем его высказывания.

«В первый момент возникновения своей жизни человек воспринимает в себя характер и отображение всех небесных констелляций и сохраняет до могилы генеральные свойства, которые можно сравнить с конфигурацией, цветом и движением планет. Человеческая природа при своем вступлении в жизнь воспринимает в себя не только мгновенный образ, но также его развитие таким образом, что вся будущая жизнь содержится в свернутой природе человека».

«Лучи звезд не только несут в себе собственную гармонию, но также гармонию, свойственную отношениям музыкальных тонов».

«Поскольку душа представляет собой род света, она также может отличать красное Марса от белой ясности Юпитера и свинцового блеска Сатурна».

«Как случилось, что все влажное состоит в связи со светом луны? Почему приливы и отливы следуют движению небесного света?»

Символ Братства розенкрейцеров в виде Креста и Розы — один из самых прекрасных символов. Его можно определить как символ верующего ученого, который, вкусив аромат науки, заставляет веру и науку служить взаимным идеалам.

 

Великие анотомические открытия

Необходимость обращения к эксперименту стала неизбежной во всех науках, в том числе в медицине, и привела к довольно громким открытиям уже в то время, когда Парацельс бурно наступал на систему Галена.

Исследование Весалиуса, профессора анатомии и хирургии Падуанского университета, стало замечательным событием. Он начал энергичную карьеру как последователь Галена, но чем больше человеческих тел он анатомировал, тем больше понимал, как ошибался Гален, основывая понимание анатомии человека на анатомии животных и веря, что анатомия человека такая же, как и у человекообразной обезьяны.

После открытий Весалиуса и публикации его работы «Относительно строения человеческого тела» появились новые и такие же яркие исследования анатомии человека. Уильям Гарвей открыл подлинный характер кровообращения, а еще раньше до него были аналогичные работы Мишеля Сервета, сожженого на костре за ересь.

Это была кровавая история, потрясшая всю Европу. Вражда между Кальвином и Серветом, приведшая к сожжению последнего. Сервет, анатом и химик, не был согласен с некоторыми нюансами протестантской теологии догматичного Кальвина. Это одна из самых кровавых страниц Реформации, которая по жестокости не уступала инквизиции. Перед смертью Сервет просил Кальвина о примирении, отказавшись, правда, от раскаяния. Кальвин пришел на казнь, но только для того, чтобы бросить сгоряча в костер даже свои книги, отказать Сервету в прощении и в предварительном удушении, как это было принято католической инквизицией. Долгое время крики мученика раздавались на площади. Так описывают историки. Галилей пострадал от инквизиции, Сервет от реформаторов. Так церковь навсегда, как она думала, связала с ересями герметизм, алхимию, мистику, оккультизм, магию и запугала надолго народы. Позже церковь отвергла и гомеопатию. Академическая наука вслед за церковью подхватила нетерпимость к этим «ересям».

Сервет и Риальдо Колумбо, последователь Весалиуса в Падуе, создали представление о малом круге кровообращения в системе легких и рассматривали дыхание как процесс, который очищает и оживляет кровь, что противоречило точке зрения Галена, считавшего, что кровь проходит через перегородку сердца. После того как Гар- вей провел свои тщательные исследования и опубликовал книгу «О движении сердца и крови», была создана полная теория кровообращения. Идеи Гарвея опровергли античные представления Галена и Аристотеля о том, что только небесные тела имеют круговое движение, в то время как на земле движения линейны и имеют начало и конец. Идеи Гарвея совпали с восприятием мира как вселенной, сконцентрированной вокруг Солнца. Гарвей приравнивал сердце к Солнцу, придавая ему первостепенное значение в системе кровообращения, в то время как Гален считал сердце только одним из трех важных органов наряду с мозгом и печенью.

Гарвей писал: «Сердце — начало жизни и солнце микрокосмоса человеческого организма точно так же, как Солнце можно назвать сердцем мира. Действием сердца и его пульсацией кровь перемещается, улучшается, делается пригодной для питания, предохраняется от порчи и свертывания. Это дом бога, который питает, нежно любит, оживляет все тело и является основанием жизни, источником всех действий. Сердце — как принц в королевстве, в чьих руках лежит высочайшая власть и который управляет всем. Это основание, откуда извлекается энергия, от которой зависит сила в организме».

Гарвей установил, что кровообращение является круговым, но не мог найти маленькие капилляры, чтобы завершить форму круга, т. к. у него не было микроскопа. Он основывал свою теорию на том убеждении, что природа не могла не завершить круг.

Хотя эти открытия были решающими для понимания анатомии и физиологии человека, многие известные ученые в школе ятрохими- ков даже не знали о них. Их собственные исследования уводили их в совершенно других направлениях, которые на первый взгляд уступали великим анатомическим открытиям, но на самом деле имели не менее важное значение для медицины. Создается впечатление, что что-то постоянно отвлекало внимание исследователей, занимавшихся проблемами болезней человека, что-то постоянно отвлекало их от прямого интереса к анатомии и физиологии. Их внимание привлекала какая-то форма жизни, которая, по- видимому, не была напрямую связана с законами анатомии и даже физиологии. Сфера интересов ятрохимиков сводилась к исследованию сути самой жизни и ощущения человеком своего организма.

К этому времени уже сформировалось основное различие позиций виталистов, каковыми были ятрохимики и парацельсианцы, и материалистов. Виталисты считали неорганические субстанции живыми, в то время как материалисты и сторонники механистической философии считали материю мертвой и инертной, изменяющейся только под воздействием внешних механических сил.

Материализм и витализм и поныне — два абсолютно непримиримых направления в естествознании.

Так называемые виталисты признают существование особого нематериального начала — «жизненной силы», «души», «архея», которое управляет жизненными процессами. Более того, виталисты признавали и признают наличие духовного начала в том, что материалистическая наука называет предметом неодушевленным, — камне, металле, растениях. Для оккультиста нет неодушевленных предметов. С самого начала своего появления на медицинской арене виталисты говорили о «душе», или «архее», лекарственных веществ и именно это считали действующим началом истинного лекарства.

Несмотря на то что социальные и религиозные движения, а также развитие научной медицины набирали темпы, мистическое направление в медицине продолжало существовать.

В книге «Просветительство розенкрейцеров» (1975 г.) Frances Yates писал: «С приходом научной революции алхимически-каббалистическая научная традиция эпохи Возрождения не потеряла силу. Она продолжала существовать в глубине некоторых личностей, которым было принято приписывать окончательный отход от этих влияний».

 

Розенкрейцеры

Существует предположение, что Парацельс был розенкрейцером.

Предшественниками розенкрейцеров были рыцари-тамплиеры, храмовники, мечтавшие построить духовных Храм для всех людей, а также гностики, болезненно преодолевшие пропасть, возникшую между древними мистериями и христианством. Общество розенкрейцеров было основано как братство просветленных ученых, совмещавших тонкий интеллект со склонностью к мистицизму и искренней религиозностью.

Для меня самое волнующее в этой теме то, что все розенкрейцеры были врачами-парацельсианцами, а также то, что все они представляли собой необычный и нехарактерный для последующих времен тип глубоко верующих ученых- христиан.

Врачебная деятельность, высокие нравственные качества и интеллект поставили розенкрейцеров в особое социальное положение. Это был тип придворных врачей. Находясь вблизи монархов, розенкрейцеры оказались в самой гуще политических событий и имели на них влияние.

Розенкрейцера принадлежит важная роль в подготовке Золотого века Разума, века научного прогресса, который начался в XVIII веке. Вместе с тем именно розенкрейцерам принадлежит выдающаяся роль в сохранении эзотеризма в волнующей символике, которая построена в основном на алхимической тематике. Настоящие алхимики, влюбленные в мудрость более, чем в земное богатство, они ставили перед собой очень высокие цели.

Девизом розенкрейцеров служило слово INRI — латинская надпись на Кресте Спасителя — Jesus Nazarenus Rex Judeorum — «Иисус назаретянин царь иудейский», а в астральном плане — «Огнем природа обновится». Видимо, под огнем они имели в виду алхимическую переработку.

В XVII веке движение розенкрейцеров преодолело географические и языковые барьеры и переносило из страны в страну политические, духовные и медицинские идеи.

Будучи единомышленниками, эти люди были знакомы друг с другом, хотя жили в разных странах.

Великие умы розенкрейцеров неоднозначно относились к научной медицинской революции того периода. Их идеалом был Парацельс. Распространение его идей по всей Европе происходило явно из того же источника. Все они представляли себя вовлеченными в наследие Парацельса, даже если прямо не практиковали медицину.

Несмотря на широту интересов розенкрейцеров — тут и разработка философских направлений, и влияние на идеи общества и политические события, научные и литературные достижения, — основная их деятельность лежала в области медицины. Они практиковали высокое терапевтическое искусство и самую широкую медицинскую благотворительность. О них шла молва как о людях, устремляющихся в самые дальние уголки мира; чтобы открывать там больницы. Можно сказать, что это положило начало европейской миссионерской; деятельности. Высокая мораль членов этого общества требовала бескорыстной и анонимной реализации своих планов как в сфере научной и социальной, так и врачебной.

Центром движения розенкрейцеров был Палатинат (не путать с Палатином — меньшим из семи холмов Рима) — рейнское графство (курфюршество) в Германии со столицей в Гейдельберге. Здесь находились прославленный университет — один из важнейших центров образования в Европе, издательство де Брайза, центр алхимиков. Когда мы читаем, что кто-нибудь из врачей получил образование в Гейдельберге, можно не сомневаться, что он находился под влиянием розенкрейцеров или, вероятнее всего, был одним из них.

Палатинат оказался центром религиозной Реформации, а Гейдельберг — центром лютеранства. Все братья-розенкрейцеры были протестантами.

В связи с Тридцатилетней войной во всей Европе возник подъем церковной контрреакции, и силами контрреформации город Гейдельберг был взят у курфюрста Палатината. Влияние католичества возвратилось, и одержало победу также все то, что с ним было связано. Враждебное отношение к алхимическому направлению возрастало, ужесточалось и приводило к охоте на ведьм и кострам. Эта охота формировала Атмосферу крайней секретности, аллегорическую и символическую формы общения и передачи информации. Как и во все времена, большим переменам сопутствовали большие беспорядки.

Однако войны, эпидемии, болезни, религиозные и социальные изменения, смена самих религиозных институтов стимулировали необходимость пролить какой-то разумный свет на вопросы образования, науки и здоровья.

 

Джон Ди

Как осуществлялась связь между розенкрейцерами, которые жили в разных странах Европы? Кто был связующим звеном?

Им был Джон Ди. Потом, уже после его смерти в 1608 году, начали печататься Манифесты розенкрейцеров. Именно Джон Ди формировал мышление розенкрейцеров, сохраняя алхимическую традицию и делая возможным ее применение в медицине.

В 16 лет он был отдан родителями в колледж Святого Иоанна-Богослова в Кембридже для обучения высшим наукам. Он получил отличное образование.

Ди придерживался философской традиции неоплатонизма, которая в елизаветинскую эпоху стала приходить в упадок, но в интеллектуальных кругах все еще имела определенный вес. Развитие гуманизма эпохи Ренессанса сопровождалось открытием греческих текстов и возрождением философии Платона.

Ди писал: «Из тех, кто посвящает себя философии, вы едва ли сможете назвать одного, у которого было бы даже начальное представление о фундаментальных естественных науках».

С приходом Реформации в Англию гуманистическая традиция стала по-английски холодной. Она не принимала Джона Ди, ибо его алхимия, платонизм и мистицизм казались разрушительными. Многие боялись этого мага. За всем, что связано с магией, прочно закрепился антихристианский смысл. Произошла узурпация термина, после чего потерялся его первоначальный смысл и затруднилось его использование. А все началось с магнитного камня железняка Magnetis lithos, найденного в древнем малоазиатском городе Магнесии. С тех пор за свойствами магнетизма закрепился образ невидимой силы притягивания или отталкивания. Потом это понятие было перенесено на человека и животных и их способность притягивать или отталкивать, действующую, как сказали бы мистики, на тонком плане. Человек постоянно пользуется этой силой, притягивает, очаровывает — и это нормально. И нет ничего порочного в том, что человеку даны средства и возможность усиливать свой магнетизм. Наиболее знаменитым магом считался Зороастр, которым восхищался Платон. В древности слова «маг», «волхв», «мудрец», «философ», «богослов» были синонимами. К этой категории людей относились также врачеватели. Музыка — та же магия: и инструменты в руках музыкантов, и палочка дирижера, конденсирующая его волю, и переживания исполнителей и слушателей — все наполнено мистическим смыслом.

Джон Ди олицетворял мага эпохи Возрождения в его полнейшем величии. Пико делла Мирандола так описывает власть мага в работе «Речь о достоинстве человека»: «О величайшее благородство Бога-Отца! О высочайшее непостижимое счастье человека! Ему даровано иметь все, что он выберет, быть всем, чем он желает. Человеку, когда он пришел в жизнь, Отец даровал семена всех видов и зачатки любого образа жизни. Какие семена сам человек возделает, те и достигнут полного развития и принесут плоды. Если они будут вегетативными, человек будет как растение. Он может быть восприимчивым, жестоким, великолепным существом, интеллектуальным, ангелом и сыном Бога».

В этом заключалась алхимическая традиция эпохи Возрождения — в увеличении силы человека, его интеллектуальных способностей, красоты и в стремлении стать рядом с Богом.

Магическое искусство — древнее занятие. Герметизм воспитывал в своих адептах убеждение в возможности трансформировать материю и трансформироваться самому. Можно ставить задачу полного совершенства, а можно использовать даже незначительные успехи. Можно воссоздать личность любого типа, усилить волю, устранить нерешительность, трусость, слабости, предрассудки, поддержать здоровье, счастье и долголетие.

В любом случае, это результат большой работы над собой, а не следствие, например, поедания яблока с древа познания, как думал Адам после того, как его обманул змей. Можно только посмеяться над глупостью Адама, за которую он был справедливо наказан. Ошибка Адама заключалась не в том, что он захотел стать могущественным как Бог, а в том, что он наивно полагал, что это можно сделать таким простым способом.

После получения образования Ди был назначен королевой Елизаветой I королевским астрологом и советником по делам государственной и научной важности. Его вынуждены были терпеть те, кто относился к нему с неприязнью. Еще при жизни Ди была опубликована книга короля Джеймса I о поклонении дьяволу, которая стала учебником для охотников на ведьм. Положение Джона Ди в культуре елизаветинской эпохи было значительным, и тем не менее историки упоминают о нем как о маге, которого надо игнорировать и отвергать. Только в XX веке вклад Джона Ди в науку был рассмотрен более серьезно.

Пифагор.

Джон Ди оказал огромное влияние на научную, медицинскую и алхимическую мысль, а также астрономию, географию и философию. Он был одним из самых ярких ученых эпохи Возрождения. По свидетельству многих великих умов того времени, он был учителем, производящим глубокое впечатление, и человеком, чьими талантами восхищались. Его поддерживали члены королевской семьи и титулованное дворянство. Именно поэтому для многих английских мыслителей-алхимиков европейские столицы были открыты для учебы и преподавания.

Джон Ди часто появлялся на континенте, преподавал и на многих имел большое влияние. Особый интерес к нему питали математики, хотя было много последователей среди философов, астрономов и астрологов. Его идеалом был Пифагор. Ди разработал свой математический язык, связанный с магической практикой и собственной моделью иерархии ангельских сил.

Принято помнить о Пифагоре как о математике, изучавшем числа и пропорции, законы геометрии. А между тем он был музыкантом и потрясающим мистиком. Изучение пропорций привело его к пониманию гармонии космических сфер и созданию музыкального строя, получившего название пифагорийского. Музыкальная гармония является в своем существе математическим соотношением — пропорцией музыкальных интервалов, строением ритмов. Наша земная музыка едва ли может передать отдаленное эхо гармонии небесных сфер. Оказалось, что каждая из небесных сфер издает свой музыкальный звук, а космос — это ряд небесных сфер, расстояния между которыми и издаваемые ими звуки соответствуют гармоническим интервалам. Например, интервалу Земля-Солнце соответствует кварта, октава соответствует интервалу Земля-Небо. Потом оказалось, что число семь управляет периодичностью многих явлений. Химические элементы, распределяясь по группам, составляют серии по семь. Таково же число вибраций, составляющих ноты музыкальной гаммы, а также цветовую гамму. Если в радуге мы находим лишь одну октаву (редко 2–3), то в музыке и химии их несколько.

Пифагор относился к таким личностям, которых называли Великими Посвященными. Он был посвящен в Египте во все таинства и «узнал о богах самое сокровенное». Пифагор организовал эзотерическую философскую школу, которая носит его имя. Пифагор — один из трех греческих адептов полного могущества (два других — Орфей и Апполоний Тианский).

 

Манифесты Розенкрейцеров

Первые Манифесты розенкрейцеров появились под влиянием Джона Ди. В них прославлялись античная мудрость, новая философия, стремление к знанию и глубокая убежденность в том, что только всеобщее образование характеризует благополучное общество.

Парацельс фигурирует в этих текстах, как идеализированный персонаж.

Ведущим манифестом розенкрейцеров является «Fama Fraternitatis Rose-Crucis» («Слава братства розенкрейцеров») — основополагающее сочинение о путях совершенствования общества, о всеобъемлющей реформации человечества, об уничтожении папской власти, об обращении в христианство магометан и евреев. Другое сочинение — «Confescio Fidei Rosea-Crucis» («Исповедь веры розенкрейцеров») — излагает программу ордена.

В книге «Просветительство розенкрейцеров» Фрэнсис Йэйтс так характеризует первый манифест: ««Fama Fraternitatis» очень своеобразный документ. В нем подробно излагается новая или, скорее новая- старая философия, первоначально алхимическая и связанная с исцелением. Братья R.C. (розенкрейцеры) — благочестивые протестанты. Их религиозная вера связана с алхимической философией, у которой нет ничего общего с безбожным изготовлением золота, т. к. богатства, которые предлагает Отец Розенкрейцер — духовные. «Он не радуется, что умеет делать золото, но рад, что видит Небеса открытыми и ангелов Бога, восходящих и нисходящих, и свое имя, написанное в Книге Жизни».

«Лестница Иакова» стала в дальнейшем одним из популярных масонских символов. Происхождение этого символа таково. Родоначальник 12 колен Израиля Иаков увидел в вещем сне лестницу, стоящую на земле и касающуюся одновременно неба, по которой восходили и нисходили ангелы, а наверху был Бог.

Как всегда в символизме, и в этом случае браться за трактовку можно с разных сторон. Так, например, можно описать движение человека по эволюционной лестнице с его подъемами и падениями. Один образованный протестантский богослов объяснил мне этот образ так: «Посмотрите, насколько интенсивная работа ангелов происходит вокруг нас».

Манифесты розенкрейцеров оказали большое влияние на ученых всей Европы. Их трактатами зачитывались, их перепечатывали. Позже учение розенкрейцеров распространялось на разных языках. Многие ученые хотели установить связь с Братьями-Розенкрейцерами, но никто не мог их найти.

 

Валентин Андреа

Кроме Джона Ди еще одна яркая личность причастна к появлению манифестов — протестантский богослов и проповедник Иоганн Валентин Андреа, утонченный и глубоко верующий человек. Он стремился к преобразованию жизни научными средствами. Его перу принадлежит несколько романов, в том числе утопическое «Описание Христианской республики» и мистическое сочинение «Химическая свадьба Христиана Розенкрейца». Это произведение трудно однозначно интерпретировать. Общая идея — священный брак мужского и женского начала, а после соития зачинается бессмертный зародыш, философский камень, рождение которого воспроизводит рождение вселенной. Эти алхимические построения являются аллегорией духовного совершенствования и восхождения человека.

Высшим алхимическим символом Женского начала автор-алхимик естественно избирает ртуть, а мужского — серу и свинец. Не знаю, как у алхимиков осуществляется брак ртути и свинца. Возможным результатом будет не только появление Логоса, философского камня, но и преображение театральных масок — грустная улыбнется. Что касается брака ртути и серы, то он осуществлен природой в виде естественного соединения HqS — киновари, — называемого в фармакологии Cinnabaris.

Cinnabaris применяется в гомеопатии в потенциях. Перечислю показания для его применения, взятые из гомеопатической литературы: подострый и хронический синусит, хронический фарингит и ларингит, хронический бронхит; слизистый колит, острый проктит, остро развивающийся фурункул. Как вспомогательное средство, применяется при зловонном бронхите, хроническом простатите, вторичном сифилисе. Однако этих указаний недостаточно для применения циннабариса в потенциях по законам гомеопатии. Необходима индивидуализация. Таковой для циннабариса являются следующие указания. Склонность к простудам, носовой катар, когда существует сильное давление в корне носа, как будто на переносице находится тяжелый предмет, сухость в горле, охриплость, боль в области лба. Отделяемое — зловонное, тягучее, слизисто-гнойное и желто-зеленое, загустевшее. Горловые симптомы заключаются в опухании горла, увеличении миндалин, их покраснении с сильной сухостью в глотке. Эти симптомы наблюдаются чаще у людей золотушной или сифилитической конституции. Воспаление зева при скарлатине или дифтерии с сильным скоплением волокнистой слизи в задних отверстиях носа. Дополнительным средством в последнем случае является калиум бихромикум.

Взятые из гомеопатической литературы показания для применения циннабариса свидетельствуют о том, что гомеопаты недооценивают работу, проведенную алхимиками. В упомянутом произведении Андреа киноварь воспринимается как вещество, которое соединяет в себе качества мужского и женского начал и выступает символом эликсира бессмертия.

 

Роберт Фладд и Мишель Майер

Кроме Гейдельберга в Европе существовало еще несколько центров образования — Лондон, Париж, Прага, Страсбург. Явные и скрытые связи британских мыслителей и ученых с европейскими учебными центрами на континенте постоянно поддерживались. Ученые и в Англии, и в других европейских странах испытывали влияние розенкрейцеров настолько, насколько сами поддерживали идеи, содержащиеся в манифестах.

Именно так случилось с англичанином Робертом Фладдом, который подвергся нападкам церкви из-за двух его трудов, выражавших восхищение идеями и целями розенкрейцеров. Эти работы были его попыткой установить контакты с авторами манифестов и внести вклад в их работу. Он твердо верил, что они существуют, хотя удивлялся тому, что никогда не встречал ни одного из них.

Роберт Фладд часто появлялся во всех европейских столицах. Он обладал обширными знаниями, и очень многие люди постоянно обращались к нему за консультациями по разным научным вопросам.

Роберт Фладд, однако, не нашел издателя для своих работ в Англии, и Мишель Майер, видный писатель-алхимик того же периода, организовал публикацию работ Фладда в Германии у издателя де Брайза, у которого он сам публиковался.

Часто бывает, что в историю входят не только авторы литературных, музыкальных или научных произведений, но и их смелые издатели.

И Фладд, и Майер были врачами-парацельсианцами. Большое влияние на них оказала алхимия Парацельса, деятельность Джона Ди, а также традиции магии и каббалистики Ренессанса.

Мишель Майер выполнял очень важную функцию. Как и многие другие врачи-парацельсианцы, он был придворным врачом, в данном случае при дворе короля в Праге, а это почти центр Европы. Он общался с двором Палатиита и ландлордом Hesse. Это позволяло ему получать доступ к тому, что, возможно, было центром Братства розенкрейцеров. Его частые переезды между Гейдельбергом, Прагой и Англией подтверждают эти связи и общность целей.

Кроме врачебной деятельности, Мишель Майер посвятил себя духовной и созерцательно-религиозной алхимии. Возможно, что Джордано Бруно оказал влияние на Майера, посетив различные группы парацельсианцев во время своего пребывания в Германии.

 

Алхимические гравюры

Произведения Майера и Роберта Фладда, опубликованные издательской фирмой де Брайза, были, возможно, самыми полными и точными текстами розенкрейцеров. Это, по-видимому, самые впечатляющие алхимические тексты, раскрывающие полностью творчество Ди, Парацельса и ранние идеи неоплатонизма.

Эти работы были красиво иллюстрированы гравюрами символико-алхимических образов. Иллюстрации у Мишеля Майера были аллегорическими, а гравюры, иллюстрирующие Фладда, были болёе математическими, трактующими взаимоотношения микрокосм- макрокосм. Многие гравюры для их книг были выполнены гравером Лукасом Дженнйсом. Оба автора, особенно Фладд, инструктировали художника. Наиболее известные из этих гравюр были сделаны к книге Майера Atalanta Fugiens.

Гравюры, посвященные алхимической или оккультной тематике, обычно очень интересны. Они содержат обилие символических деталей, значение которых люди, не искушенные в эзотерике, мало понимают. И все же у любого человека они оставляют ощущение прикосновения к глубокой тайне. Их никогда не бывает скучно рассматривать.

Элизабет Дэнсайджер в своей интересной научной работе «Истоки гомеопатии» утверждает, что алхимические гравюры Роберта Фладда и Мишеля Майера обладали очень большой силой, потому что каким-то образом сопровождались музыкальным эквивалентом.

Магическая сила музыки известна с момента сотворения мира. «В начале было слово». С тех пор земля наполнена звуками и ритмами, которые имеют явную и скрытую мощь. Как утверждают мистики, значение слова sound (звук) относится к сыновьему аспекту (son) Троицы — Логосу, созидающей силе вселенной. Ритмы вселенной многообразно влияют на человека, и это влияние взаимное. Сознательное использование этих сил возможно, но под влиянием ритма могут оказаться преимущественно низшие функции, а не высшие.

Значительно большую силу имеет звук, отличающийся вибрацией. Естественным звуком подобного рода является человеческий голос, и его используют священнослужители для мантр и заклинаний. Еще более выраженной силой обладает сочетание вибраций звуков, а это уже музыка. Именно она дает человеку способность ощущать гармонию, влияя на высшие планы человеческого существа. В идеальном и совершенном виде гармония существует только на небесах. Как и в случае лекарств, Богу не угодно, чтобы на земле была музыка в готовом виде, и он научил человека ее создавать. Побуждая человека к творчеству, он помогает в создании музыкальных инструментов, давая возможность постичь умом законы гармонии.

По механизму своего воздействия музыка — это магическое действие, мистический акт, преодоление границ видимого и невидимого, земного и неземного. Слушатели, исполнители и создатели музыки общаются в тонком мире, переживают чувство, называемое вдохновением. Идеальное назначение музыки — алхимическое делание души, ее совершенствование, настройка тонкого тела на образец гармонии. Позитивные результаты неизбежно сказываются и на физическом плане. Воспитательное влияние музыки использовали давно. «Музыкальное воспитание — более действенное средство, чем все другие, потому что ритм и гармония находят свой путь в глубину души»(Платон). Когда Давид с помощью игры смягчал Саула, это был подлинный пример магии. «Музыка обладает силой формировать характер, и человек при помощи музыки может приучать сбя развивать правильные чувства» (Аристотель). Музыка может выявлять чувства, скрытые в подсознании, и освобождать от них человека. Музыка — это воззвание людей к Богу, и именно так восстанавливается утраченный после грехопадения контакт.

Мистики предсказывают, что музыка будет основным средством в дальнейшем духовном развитии человека, т. к. на крыльях музыкальной гармонии душа летит к самому престолу Божьему, чего интеллект достичь не может. Идеальная музыка — синтез любви, знания, радости, и если человек в нее погружается, он приобретает эти качества.

Мистики рекомендуют вспомнить историю ссоры Аполлона с укравшим у него стадо Гермесом. Гермес искупил свой грех, подарив Аполлону лиру. Это был первый музыкальный инструмент. Этот миф, по-видимому, указывает на одну возможность которой нельзя говорить без волнения. Видимо, создатели и исполнители музыкальных шедевров искупают свои грехи.

 

Первые протестанты

В то время не было более интеллектуальной и влиятельной силы, чем розенкрейцеры, ненавидящие папство за все его пороки, в том числе за уничтожение предшественников розенкрейцеров — тамплиеров и трагическую кончину гроссмейстера Моле. Ненависть розенкрейцеров к римской церкви была такова, что папа объявлялся ими антихристом.

Объединение идей религиозного протестантизма с алхимическим символизмом в научных и литературных трудах розенкрейцеров производило большое впечатление на многих европейских мыслителей — ученых, медиков, художников и философов. Повышенный интерес к медицине, алхимии, духовной трансформации и христианскому символизму пронизывает все, что связано с розенкрейцерами.

Тот факт, что манифесты розенкрейцеров были обнародованы в период правления Палатинатом Фредерика и Елизаветы, поддержавших религиозную протестантскую реформу, а после их свержения Габсбургами, оплотом католицизма, тексты розенкрейцеров больше не появлялись, подтверждает то, что деятельность движения розенкрейцеров можно рассматривать в тесной связи с протестантской реформацией и тем толчком, который она произвела на просвещение в Европе. Некоторые протестанты забыли свои родственные связи с Палатинатом и Гейдельбергом — центром интеллектуального, социального и религиозного возрождения XVII века. Забыли, что родились на родине розенкрейцеров, подготовивших религиозную реформу и поддержавших Лютера. Забыли яркого проповедника Валентина Андреа, написавшего знаменитые произведения, вдохновлявшие всю Европу. Забыли знаменитого врача Парацельса, подготовившего возникновение гомеопатии. Иначе как объяснить такие невежественные места из популярной книги известного современного протестантского проповедника Эмиля Кремера «Открытые глаза», распространяющейся по всему миру и выдержавшей уже 17 изданий на немецком языке, 7 изданий на французском, по 2 издания на английском, испанском и итальянском, по 1 изданию на еврейском, португальском и русском: «Гомеопатия выдумана немецким врачом Ганеманом. Его учение о лечении покоится на основании совершенно слабого раствора известных лечебных средств. Инспирировано ли это Ганеману от Бога или от духов тьмы? Большинство гомеопатов являются необразованными врачами и работают при помощи оккультных средств. Лечат не лекарства, а спиритический дух, который стоит за гомеопатом. Опасность спиритического влияния через гомеопатическое лечение очень большая, поэтому мы советуем их сторониться. А если уж кто-то через них лечился, необходимо очиститься в крови Агнца». Эти некомпетентные высказывания о гомеопатии ставят под сомнение все остальные поучения пастора.

 

Социальные «Пушечные выстрелы» розенкрейцеров

В социальных вопросах розенкрейцеры занимали активную позицию, считая необходимым оказывать воздействие на общество. Вначале это воздействие рассматривалось как чисто этическое, касающееся морали и духовного совершенствования. Позже возникли программы всеобщего образования. Не избежали розенкрейцеры вмешательства в вопросы политического устройства государства. Они имели свой идеал совершенного государства и высшим влиянием на общество считали мистическую власть. Иногда они имели такое сильное влияние на ход политических событий, что их вмешательство получало название «пушечных выстрелов». Примером может считаться освобождение Северо-Американских Соединенных Штатов от британской зависимости.

Неудачная попытка превратить Палатинат в политический и интеллектуальный центр социального возрождения Европы привела к тому, что в гейдельбергском университете и других центрах образования вновь воцарилось римско- католическое папство.

Тридцатилетняя война тоже стала нелегким испытанием не только для Германии. Последствия ее были тяжелы также для Франции, Южной Шотландии, Британии и других европейских стран.

 

Трансформация братства розенкрейцеров

С победой контрреформации усилились гонения на розенкрейцеров со стороны католической церкви. Хрупкое братство интеллигентов и ученых-энциклопедистов требовало солидной опоры. Ею оказалось братство Вольных Каменщиков (камень — mason), закаленных трудом и устойчивых в жизни, официально признанных Римом. Готические храмы, которые воздвигались представителями этой профессии, были полны символизма, пронизанного идеями, восходящими ко времени строительства Хироном Храма Господня в Иерусалиме при царе Соломоне. В Библии описано, как много обтесанных камней было положено в основу храма. Для строительства потребовались десятки тысяч каменотесов и плотников (на еврейском языке эти две профессии обозначаются одним словом).

Из книги Александра Меня о жизни Иисуса Христа «Сын человеческий» мы узнаем, что и Иосиф и Иисус были не только плотниками, но и каменщиками. Мень предлагает обратить внимание на обилие образов, заимствованных из труда строителей, в речах и притчах Христовых.

«Иисус говорит им: неужели вы никогда не читали в Писании — камень, который отвергли строители, сделался главою угла» (Мф.21:42).

«И Я говорю тебе: ты Петр [камень], и на сем камне Я создам Церковь Мою» (Мф.16:18).

«Иисус сказал: разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его»(Ин.2:19).

Объединение Розенкрейцеров с Вольными Каменщиками привело к созданию Ордена франкмасонов. Первоначальная цель братства — строительство духовного храма. Бог именовался Великим Архитектором Вселенной, а символом масонства стал молоток каменщика. Каждая ложа стала именоваться храмом, в который ведут символические колонны, точно такие, которые были в притворе храма Соломона. Очевидно, в эпоху Просвещения были серьезные мотивы, побуждавшие знатных персон, ученых и даже королей брататься с простыми каменщиками. Много протестантских пасторов были членами этого братства. С XIX века начались гонения на масонов и отлучение их от католической церкви. Со временем организация сильно трансформировалась.

 

Маг, а значит — философ, Фрэнсис Бэкон

На Фрэнсиса Бэкона (1561–1626), знаменитого англичанина, часто указывают как на одного из отцов науки. Благодаря ему эксперимент как научный метод получил интенсивное развитие. Я обратила внимание на то, что основные труды Фрэнсиса Бэкона и Ганемана называются одинаково — Органон.

Самые важные публикации Бэкона начались с работы «Распространение образования» (The advancement of Learning) в период правления Джеймса I, еще до публикации манифестов розенкрейцеров. Его следующие публикации, включая работу «Новый Органон» (Novum Organum), выходили в одно время с манифестами розенкрейцеров.

Основной целью Бэкона, как он для себя ее понимал, было составление четкого плана всеобщего образования и освоения всех важнейших наук. Его идеалы обучения не отличались принципиально от идеалов розенкрейцеров. Реставрация образования, или Великая Реставрация, как он говорил — Magna Instauratio, — была самой приоритетной целью Бэкона.

В первом разделе работы «Распространение образования» Бэкон обсуждает теологические причины того, почему иногда приобретение знаний считалось еретическим или атеистическим и уводило людей от Бога. Речь шла о гностиках, победу над которыми христианская церковь считает завершенной: «То было не чистое познание человеком природы, послужившее причиной падения. То было гордое познание добра и зла с намерением человека дать Закон самому себе и не зависеть больше от Бога. На самом деле никакое количество знаний самой сущности вещей не может быть чрезмерным, и восхвалять разум незаслуженно. Ничто так не заполняет ум, ничто так не расширяет Душу, как только Бог. Как сказано в Библии: «Не видел того глаз, не слышало того ухо и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Господь для любящих Его». Это значит, что Бог создал разум как зеркало, способное отражать вселенную, как глаз, принимающий свет для тех, кто жаждет этот свет принять. Поэтому разум не только доволен разнообразием вещей, но также старается выяснить законы, которым они следуют. И если такова величина разума, значит не существует опасности заполнить его любым количеством знания. Но только тогда, когда знание приобретается без правильных поправок, оно становится ядом и злом. Поправкой, которая делает знание превосходным, является милосердие, т. е. согласно св. Павлу, «любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится».

Бэкон наверняка привлек внимание Палатината, и все же никто не может точно сказать, был ли Бэкон розенкрейцером.

Неверно было бы считать Бэкона только ученым-экспериментатором. В книге о Бэконе Паоло Росси («Фрэнсис Бэкон. От магии к науке». Лондон, 1968) привел доказательства того, что Бэкон обучался алхимии, магии и каббалистике Ренессанса у настоящих магов.

Бэкон говорил о необходимости введения в систему образования естественной магии и астрологии, которые он хотел видеть в преобразованном виде, алхимии, которая оказала глубокое влияние на него самого, колдовства как инструмента мага, и других подобных предметов. Исследователи, заинтересованные в представлении фигуры Бэкона в выгодном для истории материалистической науки свете, не упоминают эти взгляды и направления научных исследований знаменитого английского ученого.

Фрэнсис Бэкон не был первым и единственным ученым, который понимал пользу введения во всеобщее образование практической магии, астрологии и алхимии. Такие попытки до и после него постоянно предпринимались. Так, Платон с уважением относился к магии Зороастра, считая ее в каких- то отношениях даже лучшей основой воспитания, чем афинская.

Астральный элемент магической операции — это использование эмоциональных начал. Для этой цели широко применяются ароматы. Так, у анемичных натур ладан вызывает мистическое настроение, мускус — любовь, а табачный дым приводит непривычных людей в кратковременное возбуждение. В звуковом символизме пентаклю соответствует совокупность слогов, слов или целых фраз. Это АУМ Востока и АМИНЬ христиан. Еще более сильное мистическое влияние на эмоциональную сферу имеет музыка.

Основной источник энергии магической операции — личная воля мага, над усилением которой он постоянно трудится. Магами изобретены приборы и дополнительные средства, которые, как считается, способствуют усилению концентрации воли. К ним относятся такие предметы, как палочка, жезл, кадуцей Гермеса, трезубец Парацельса. Сильным действием обладают руки мага и прямой взгляд в глаза.

Как человек, Бэкон отличался от тех англичан, которых я уже упоминала. Он в полной мере осознавал враждебность Джеймса I — короля, возглавившего «охоту на ведьм», и чувствовал страх перед силами, которые ополчились на магию и алхимию. Вскоре после опубликования работы Бэкона «Распространение образования», Джеймс I публично отверг Джона Ди. Поэтому Бэкон вел себя осторожно, в то же время существенно продвигаясь по государственной службе. Европа и Англия вступили в самый суровый этап охоты на ведьм и преследований всего того, что противостояло власти церкви. Протестантские страны были самыми жестокими в своих преследованиях инакомыслия.

Бэкон в каком-то смысле даже открещивался от таких персон, как Роберт Фладд, т. к. считал их поведение неблагоразумным. До публикации романа «Новая Атлантида» Бэкон старался не обнаруживать своих идеалистических взглядов на систему просвещения, очень похожих на манифесты розенкрейцеров. Эта недатированная рукопись была найдена и опубликована спустя год после его смерти.

«Новая Атлантида» — утопический роман, в котором описано идеальное государственное устройство, как всегда у утопистов, — на необитаемом острове.

Деятельность Бэкона привела к созданию Английского Королевского научного Общества, которое было основано для научных исследований, а также как форум для обмена идеями, чтобы дать возможность ученым играть полезную роль в обществе.

Потом это общество оказалось во власти одного из его выдающихся членов — Илии Эшмоула, эрудита и антиквара, более известного в качестве одного из основателей масонства. Его считают соединительным звеном между розенкрейцерами и масонством. Он был инициирован в Германии в Братстве Розенкрейцеров, составил первые масонские обряды с учетом розенкрейцерской эзотерической символики.

Бэкон, посвятивший свою жизнь науке и просвещению, не представлял прогресс науки в виде прямой линии. На этот счет у него была весьма специфическая точка зрения, свидетельствующая о том, что он был правоверным христианином. Он представлял великое обновление науки, как и весь путь развития человечества, как возврат к состоянию Адама перед падением — состоянию чистого и безгрешного контакта с природой. Подобный взгляд на прогресс поддерживал Корнелий Агриппа.

 

Христианская догма о падении Адама

Адам в раю был совершенным человеком, созданным по образу и подобию Божьему. Он жил в полной гармонии с окружающим миром, и он сам дал названия всякой земной твари. Духовное восприятие у него было очень развито. Все сияло в эдемском саду, все было музыкой для слуха, он слышал гармонию сфер, он напрямую общался с Богом. Он не знал смерти. Все было идеально, пока Адам соблюдал запрет Бога не есть плоды от дерева познания. Но вот змей сообщил ему, что если он вкусит плод от этого дерева, то станет совершенным, владея знанием и мудростью. «Будете как боги», сказал он Адаму и Еве, и это соблазнило Адама. За это Адам был изгнан из рая и наказан потерей бессмертия. Такова экзотерическая картина грехопадения.

Рассматривая эту притчу более философски, христианская традиция считает, что человечество, возжаждавшее свободы и горделивого ощущения себя равным Богу, потеряло контакт с вечным разумом и попало под власть гордыни. Наступила иллюзия свободы и самостоятельности. Пришло забвение былого совершенства, утрачено понимание братства, господствуют страсти. Силы тьмы легко проникли в жизнь человека, породили страх перед стихиями природы, идолопоклонство, внесли смущение во весь мир. Человека подавила инертность плотной материи, он узнал смерть. Эта фиксация в физическом теле, опускание в материю называется Моисеем «изгнанием из рая», а Орфеем «падением в подлунный круг». Сосредоточенность человека на себе уничтожила в нем образ Божий и пресекла возможности роста. Человечество отошло от Бога полностью. Мир стенает и ждет освобождения. Но живо в подсознании воспоминание о вечном блаженстве, о любви, свободном творчестве, поскольку мир знал это в раю. Философия многих мистиков и утопистов была построена на интуитивной жажде человека вернуться к этому состоянию блаженства Адама до падения. Многие философы, и Бэкон в их числе, составляли утопические планы такого возвращения.

Задача религии, как ее понимает христианское вероучение, — поднять человека, чтобы он смог возобновить движение по тропе эволюции. А пока, и на этом стоит христианское вероучение, человечество называется падшим и деградирует. Бог не дает ему приобщиться к высшему разуму, ибо человеческая гордыня неизбежно обратила бы все во зло. Такова христианская трактовка грехопадения и его последствий. В целом христианская доктрина видит будущее человечества в возвращении к состоянию до падения.

В связи с этим интересно вспомнить точку зрения мистиков на то, почему после падения в жизни человека появилось вино. Создается впечатление, что «дух» вина (spiritus vini) в малой дозе на время возвращает человека в блаженное состояние Адама в раю и он временно забывает о печали плоти. Но правильную дозу алкоголя трудно соблюсти, и падение человека от этого бывает еще более глубоким.

Любопытен вопрос о причине того, почему в христианских религиозных ритуалах участвует вино, а не вода, как это было в наиболее древних цивилизациях. Возможно, этому есть удовлетворительное библейское объяснение, но воспользуюсь случаем и сообщу, что 40-градусный спирт лучше структурируется в процессе приготовления гомеопатических лекарств.

 

Сэр Исаак Ньютон

Сэр Исаак Ньютон (1642–1727), этот величайший ум, тоже был связан с традицией розенкрейцеров. Королевское научное общество, которое никогда не выходило из-под опеки Бэкона и находилось в руках Эшмоула, благодаря участию великого Ньютона приобрело особый авторитет.

Выдающийся вклад Ньютона в науку принято рассматривать с позиций формирования материалистической механистической системы знаний о природе и вселенной. Он, однако, очень интересовался и теологией и алхимией. Это единство Ньютона-математика и Ньютона-мистика слишком важно, чтобы не обратить на него внимание. Он оставил неопубликованными столько работ по теологии и алхимии, что их оказалось больше, чем опубликованных научных. Согласно записям его секретаря в Кембридже, где Ньютон был профессором математики в течение многих лет, он долгие часы, запершись в своей лаборатории, проводил опыты по металлургии и другим связанным с ней областям. За это мастерство его назначили Мастером Монетного Двора.

В библиотеке Ньютона были работы по алхимии, переводы на английский язык манифестов розенкрейцеров, а также крайне интересовавшая его работа Эшмоула «Британский Химический Театр» (Theatrum Chemicum Brittanicum), которая считается антологией британских алхимических документов. Ньютон не мог не знать того, что все попытки Эшмоула были направлены на сохранение традиции розенкрейцеров и ее дальнейшее развитие уже в пределах раннего масонства.

В библиотеке сэра Исаака Ньютона были найдены и другие потрясающие вещи.

У него был неплохой вкус. Труды немецкого мистика Беме (Jacob Bohme) до такой степени приводили Ньютона в восхищение, что он собственноручно переписывал целые части.

Яков Беме помогал сапожнику, когда однажды в лавку вошел незнакомец и, увидев мальчика, сказал ему приблизительно следующее: «Когда-то ты станешь совсем другим человеком, который повергнет мир в изумление». Действительно, в возрасте 25 лет Беме пережил удивительные откровения. Ведя замкнутый образ жизни, он чувствовал себя орудием великого Духа, который говорил в нем, и Беме вел записи. Беме описал начало мира и акт творения. Позже, благодаря поддержке влиятельных людей, а ими могли быть только розенкрейцеры, Беме смог оставить свое ремесло и полностью заняться духовной и литературной деятельностью, изложив свои мысли и опыт в 30 трудах, которые почитались христианами его времени за глубину божественной мудрости, но категорически не принимались официальным духовенством. Сам Беме никогда не претендовал на звание богослова, хотя христианский мир почитает его таковым.

Для врачей было бы интересно узнать его взгляд на происхождение дисгармонии. Хотя природа управляется великими законами, нецелесообразность и дикая борьба нарушают ее согласие. Как понять дисгармонию в гармоничном мировом целом? Это любимая проблема Беме. Она занимает центральное место в мире его представлений. Он видит мировое целое включающим в себя дисгармонию. Дисгармония должна быть объяснена из самой гармонии, зло — из самого добра. Зло и нецелесообразность воспринимаются им как естественные явления в гармонической системе мира. Этот ход рассуждений мы используем для понимания болезни.

В пытливом и глубоко интеллектуальном уме Ньютона многие идеи XVII века оформились в общую картину, отражающую и открытия Галилея, и законы Кеплера, и теологию Беме, и его собственное пристрастие к алхимии. Математическая часть его теории уходила корнями к идеям Ди и достигала апогея в его, Ньютона, превосходном синтезе. Математическая логика сопровождала все его теории — о гравитационном характере взаимоотношений планет и Земли, а также о действии магнитных сил притяжения и отталкивания в условиях гравитации на самой Земле. Эрудиция Ньютона соответствовала его эпохе, а тип мышления — эпохе Возрождения. В научных исследованиях Ньютона отразилась его любовь к античной мудрости, спрятанной в мифе, и его уверенность в том, что он открыл подлинную философию за мифологией.

Анализ деятельности Ньютона, который предлагает история, часто был односторонним и не учитывал скрытые тенденции его времени. Ньютон соединял в себе считающиеся взаимоисключающими духовно-алхимико-религиозный и механистически-научный способы мировосприятия. Переплетаясь, они создали поразительный новаторский синтез, предоставивший большие возможности для научных открытий. Вот что пишет современный автор Christopher Hill в статье «Ньютон и его общество»: «Невозможно относиться к истории науки как к чему-то незатронутому миром, в котором живут ученые, как невозможно писать историю философии, литературы или английской конституции в изоляции от общества, которое породило их».

Даже по отношению к такому, казалось бы, неоспоримому авторитету, как Ньютон, существует различие мнений. Альберт Швейцер называет Ньютона стопроцентным эмпириком в исследовании природы, а его мировоззрение — наивно-христианским.

По репутации Фрэнсиса Бэкона Швейцер тоже прошелся, упомянув даже о сплетнях: «…человек почти нефилософского склада ума и к тому же небеспорочный в жизни. Он был канцлером Иакова I Английского, однако за взяточничество был смещен с этого поста». Истинно, в истории существует большой разброс мнений.

Чтобы дать представление о том, как сам Ньютон видел свою философию, приведу цитату из «Основ», в которой можно увидеть соединение виталистического и механистического в его мировидении: «Я мог бы добавить кое-что относительно того таинственного духа, который пропитывает все крупные тела и действием которого частицы притягитваются на близкое расстояние и склеиваются, если соприкасаются. Электрические тела действуют на более значительном расстоянии, как отталкивая, так и притягивая частицы. Свет излучается, отражается, преломляется, отклоняется и нагревает тела. Если возбуждается чувствительность, то члены живого тела движутся по команде воли, которая представляет собой вибрации этого духа. Вибрация распространяется вдоль волокон нервов по направлению от внешних органов чувств к мозгу и от мозга к мышцам. Эти вещи нельзя объяснить несколькими словами, и у нас нет достаточного количества экспериментов для точного знания законов, которыми этот электрический дух руководствуется».

О себе и своих достижениях Ньютон так писал в другом месте: «Я не знаю, каким я могу казаться миру, но себе я кажусь маленьким мальчиком, играющим на берегу моря, забавляющимся и время от времени находящим более гладкую гальку или более красивую раковину, чем обычно, в то время как океан правды лежит нераскрытым передо мной».

 

Пути науки и мистики расходятся

На протяжении всего XVII века было изобретено много различных инструментов, и микроскоп был одним из них. Научная медицина стремительно развивалась. Для изучения физической реальности новые технические возможности открывались во всех сферах научной деятельности. У астрономов тоже появилась новая техника для исследования земли и звезд.

Оставались ли у алхимической традиции шансы выжить?

Каким образом великие открытия связаны с традицией виталистической медицины?

Для анализа этих проблем надо уметь видеть не только явные, но и скрытые философские связи и то, каким образом различные области знаний питают друг друга.

Суммируя научные результаты эпохи, Артур Кестлер в книге «Лунатики» так комментирует разрыв между наукой и религией: «Освобожденная от мистического балласта наука могла бы плыть вперед на скорости, захватывающей дух, к завоеванию новых земель за пределами всякой мечты». Но далее Кестлер указывает на потери, которые сопутствовали этому прогрессу: «Каждое продвижение вперед новых физических теорий с их богатым технологическим урожаем было куплено ценой потерь в области разума. Эти интеллектуальные потери, однако, были намного меньше заметны, чем захватывающие достижения механики, и воспринимались с легким сердцем, как проплывающие облака, в ожидании следующих технологических успехов. Серьезность тупика стала очевидной позже для наиболее философски настроенных умов, которые сохранили иммунитет против новой схоластикой теоретической физики».

Эти идиллические, но очень проницательные строки рисуют перекресток расхождения путей, того расхождения, которое сначала было трудно уловимым, но затем становилось все более и более очевидным и, наконец, совершенно явным к XVIII веку. Об этом же Mircea Eliade написал в «Истории религиозных идей»: «В своем эффектном полете наука игнорировала и отвергала алхимию. Триумф механики Ньютона закончился полным уничтожением его собственных научных идеалов. Видимо, Ньютон и его современники ждали другого типа научной революции. Продолжая задачи алхимии периода Ренессанса, а первая среди них — это спасение природы, такие разные умы, как Парацельс, Джон Ди, Валентин Андреа, Роберт Фладд и Ньютон, видели в алхимии инструмент весьма амбициозного предприятия — совершенствования человека. Алхимия была тем типом познания, о котором мечтали, который был частично разработан и представлял последнее достижение христианской Европы, предпринятое с целью получения всеобщего знания».

 

Золотой век разума

Наступил XVIII век. Век победы Разума. Победы материализма, науки и атеизма. Победы логики — синонима правильного, разумного, обоснованного и главного способа всех доказательств. Победы теорем и аксиом. Победы аналитического метода, в котором истинность или ложность любого вывода устанавливалась путем анализа его логической структуры. Победы науки и объективного знания. Время возникновения академий наук и утверждения экспериментального направления в естествознании.

Всеми любимая философия утверждала, что на земле легко может воцариться истина, порядок и справедливость, т. к. все поможет переделать и исправить непобедимый аналитический метод, с помощью которого легко обнаружить все логические ошибки.

Вскоре не замедлили обнаружиться недостатки этого метода. Академизм показал свою чисто теоретическую направленность, традиционализм, отвлеченность норм. Убедительность теорем, вытекающая из логических операций, иногда теряла связь с истиной, а аксиома переставала ею быть. Философия рисковала потерять мировоззренческое значение, подменяясь логическими исследованиями. Историческое и логическое могло не совпадать — логика диктовала одно, а практика показывала другое.

Вперед выдвигались неверующие люди, руководствующиеся непобедимым аналитическим методом, который был создан математиком Декартом. Идеологами революционных слоев стали философы-материалисты. Реальной стала возможность переделать общество в соответствии с логическими законами справедливости и истины. Свободомыслие привело к революции.

Научные открытия о земле и небесных телах определяли понимание мира, и поэтому в свете этих открытий форсировался вопрос о сущности и роли Бога, а также отношения человека к божественному вмешательству. Чудо стало спорным, как и совершенство священных книг, и падение Адама. XVIII век наблюдал первые признаки скептицизма и агностицизма. Изменилось отношение к религии. Не допускалось иных путей познания Бога, кроме как с помощью разума. Утверждался естественный и непосредственный доступ ума к закономерностям природы в противоположность «истинам откровения». В телескопы не был обнаружен на небесах Бог. Атеизм имел все основания победить. Но все же внутри любого религиозного течения всегда были группировки с разными взглядами, зависящими, как от господствующих представлений, так и от признания того, что все может быть вопросом личных умозаключений.

Академии наук накладывали свои запреты на мистику, магию, алхимию, оккультизм, подхватив опыт борьбы католической и протестансткой церквей с ересями.

Иногда Французская революция сравнивается со снегом, выпавшим на цветущие деревья.

Какими путями пойдет медицина? Что окажется для нее благом?

 

Век географических открытий

Великие монархи безраздельно господствовали повсюду. Торговцы и миссионеры совершали путешествия в страны, которые позднее стали колониями европейских государств. Это были Дальний и Средний Восток и другие «неоткрытые» части земного шара.

Выяснилось, что другие культуры и расы давно исповедуют мудрость. Там существовали неплохие методы лечения и свои взгляды на существо болезни и здоровья. Китай стал особым открытием для европейцев. Китайцы и турки делали вакцинацию для защиты от болезней, используй капельки болезнетворной сыворотки и вводя ее в кровеносную систему или маленькими иголками в кожу.

 

Создатель непобедимого аналитического метода

Им был француз Рене Декарт (1596–1650), латинизированное имя которого Cartesius послужило основой понятия, ставшего известным как картезианский (он же непобедимый аналитический) метод. Декарт был математиком и физиком, но также считал себя физиологом и философом. Он же родоначальник рационализма и дедукции (выведения частного из общего по правилам логики). Он более всего прославился своим «Трактатом о методе».

Декарт стремился исправить ошибки прошлого, как и многие другие мыслители до него, и показать важность математики путем применения алгебры и геометрии. Описывая, как с помощью физических законов возник мир, он предлагал механистическое объяснение почти всего — от астрономии до животных и человека.

Находясь под влиянием Галилея и Гарвея, Декарт установил законы инерции. Галилей только приблизился к этому, и католическая церковь посчитала его еретиком. Галилея судили, и с тех пор Декарт заботился о том, чтобы не враждовать с церковью. Он боялся ей возражать, у него не было желания быть мучеником. Этот страх привел его к знаменитому дуализму, который с тех пор считается его основной чертой, и гримировке, которая повлияла на формулировки его научных теорий. В своей научной системе он должен был найти место для двух разных миров: модели чисто механического мира, ставшей в определенной степени основой современного материализма, а с другой стороны — концепции души, которая отделена от тела, и концепции Бога, который отделен от мира.

Его математические незнания были огромными. Ошибки случались тогда, когда он применял математический метод к другим областям, которые его интересовали, — физиологии и медицине.

Основу его аналитического метода составляла дедукция — способ постижения не от частного к общему, а от общего к частному. Он считал, что всякий, кто точно следует его методу, приобретет правильное знание.

Рассуждая о том, как человек должен делать выводы и постигать правду, Декарт делал упор на различие между логическим обоснованием с помощью математической дедукции и чувственным интуитивным восприятием или воображением. Последние два он считал абсолютно бесплодными и, более того, мешающими постижению истины. По Декарту, только четкая логическая работа ума дает знания.

«Под интуицией я понимаю не колебания чувств, не обманчивое суждение, которое возникает от воображения, а то представление, которое внимательный разум дает нам с такой готовностью и так отчетливо, что мы полностью освобождаемся от сомнения в том, что понимаем. Интуиция — это уверенное представление безоблачного и внимательного разума и происходит только из него», — характерное для Декарта высказывание об интуиции.

Мировоззрение Декарта не давало места никакой мистике.

Декарт отвергал существование атомов и предложил свое представление о материальных частицах, разработав теорию вихрей, в которые собраны частицы материи.

 

Математическая модель человека

В начале XVIII века стала очевидной победа механистического мышления. Человека понимали, как замечательную машину, сделанную из чудных деталей, созданных, конечно, Богом, — несомненное чудо, идеальный и точный инструмент.

Декарт считал себя физиологом и предложил математическое понимание физиологических функций. Объясняя функцию зрения как геометрическую по своей сущности, он сделал предположение, что весь организм человека может быть описан математической моделью. Он воспринимал человеческое тело как машину, сделанную руками Бога, которая несравнимо лучше организована и кажется более восхитительной, чем любая другая, изобретенная человеком; «Это не что иное, как статуя, земная машина, созданная Богом, который не только дает ей внешние формы и цвет, но также помещает внутрь все необходимое, чтобы заставить ее ходить, есть, дышать и воспроизводить любую из наших функций, которые развиваются из чистой материи и зависят целиком от строения органов».

Говоря о любой из наших функций — движении, дыхании, пищеварении, — неужели Декарт не задумывался о высшем человеческом предназначении? Новая научная математическая модель человека привела как к позитивным, так и к далеко идущим негативным последствиям.

 

Спасение от математических взглядов на человека

Господь предусмотрел это спасение. Лекарство называлось «музыкальная классика». А для успеха такого лечения Господь создал себе союзников в лице просвещенных монархов, которые гордились своей дружбой с философами, и особенно музыкантами, Покровительствовали им (хотя это не спасло их от революции). Они, видимо, разделяли мнение Платона и Аристотеля о том, что музыкальное искусство влияет не только на физическое здоровье и душевное состояние человека, но и на социальные и политические события.

Таким просвещенным монархом был австрийский император Иосиф II, государь-реформатор, отменивший крепостное право и классовые привилегии, установивший свободу печати и равенства всех перед законом, строивший больницы и школы. В период просвещенного абсолютизма, связываемого с его именем, идеи европейского Просвещения получили в Австрии дополнительный толчок. Вспомним еще известных венгерских меценатов. Ими были магнаты Эстергази, чья фамилия встречается в биографиях нескольких выдающихся музыкантов: тридцать лет при их дворе в качестве капельмейстера и композитора служил Йозеф Гайдн, Франц Шуберт учил их дочерей игре на фортепиано, в их поместье родился Ференц Лист.

С идеями просветительства связан расцвет венской музыки, получившей название классической. Ее гуманизм, оптимизм и демократичность составили основу светлого и здорового искусства. Венские классики создали тот высокий тип инструментальной музыки, в котором все богатство образного содержания воплощено в совершенную художественную форму. Лучшими представителями классицизма считаются Бах, Гайдн и Моцарт.

Все, что можно желать от музыки, — совершенство мелодии, ритма, полифонии и гармонии — заключает в себе творчество Баха. Его музыкальная логика имела сильное влияние на развитие интеллектуального мышления немецкой нации, а также на усиление заложенной в немцах склонности к философии. Магическая сила баховских «Страстей» способна погрузить слушателя в мистическое состояние сознания. Встречающиеся диссонансы делают менталитет более гибким и возвышенным.

Гайдн стоял у истоков новых принципов инструментально-симфонического мышления, подготовки классического стиля. Его квартеты и симфонии — высшее достижение мировой классики. Оратория Гайдна «Сотворение мира», написанная на ветхозаветный сюжет поэмы Мильтона «Потерянный рай», представляет собой идиллическое изображение счастья и довольства Адама в раю на фоне ярких картин природы. Это картины человеческого счастья, радостного воприятия окружающего мира. Это тот рай, воспоминания о котором сохранились в подсознании человека и по которому поныне тоскует падшее человечество.

Моцарт, как известно, был активным масоном, сочинившим немало масонской музыки, которая и поныне звучит во время обрядов в ложах. Упомяну лишь одно из его знаменитых сочинений — «Погребальную масонскую музыку», написанную на смерть масона графа Франца Эстергази фон Таланта. Это произведение занимает особое место в творчестве зальцбургского гения. Его отличает необычная инструментовка, не имеющая себе равных по изобретательности и вкусу, построенная на основе григорианского песнопения.

 

Век опустошительных эпидемий

В XVIII веке над Европой часто проносились опустошительные эпидемии оспы, бубонной чумы и гриппа. Уровень детской смертности и смертности женщин во время родов был высок. Средний возраст мужчины, согласно Вольтеру, — двадцать два года.

Вопреки тому, что болезни свирепствовали, а долголетие было редким, население все же росло. Санитарии почти не существовало. К психическим болезням относились как к наказанию Божьему. Сумасшедших либо заковывали в цепи и держали взаперти, либо выставляли напоказ любопытствующей и часто жестокой публике. Людей могли прятать под замок под любым предлогом.

Посмотрим на состояние медицины той эпохи. Что она могла противопоставить разгулу эпидемий и высокой смертности?

Излюбленными лечебными процедурами были пиявки, кровопускания, очищение кишечника с помощью слабительных средств.

Почитаем, как язвительно высказывался Ганеман по поводу кровопусканий и применения пиявок: «Аллопат при помощи своих венесекций не выпускает из сосудов больного, борющегося с острой лихорадкой, избыток крови, поскольку последнего быть не может, но похищает у него то, что необходимо для жизни и выздоровления, — нормальное количество крови и жизненных сил — величайшая потеря, которую не в состоянии восстановить ни один врач. Заблуждается старая школа, следуя маниакальным идеям и используя в лечении местных воспалительных процессов большое количество пиявок».

Большинство врачей XVII–XVIII веков были последователями нового картезианского мировоззрения (их называли ятромеханиками, от «ятро» — врач).

В ту эпоху желание ученого контролировать природу господствовало в противоположность идее единения с ней. Такая позиция становилась целью всех научных исследований и оказала огромное влияние на медицину. Открытия, сделанные в области анатомии, становились все более убедительными. Новые формы натурфилософии тоже оказали свое влияние.

Хотя такая позиция доминировала, в медицинской философии продолжало существовать некоторое разнообразие идей. Дискуссии между виталистическими и механистическими представлениями о человеке были очень распространены. С течением времени идеи смешивались. Более запутанный период для медицины едва ли мог существовать. Для некоторых врачей общепризнанные медицинские идеи считались пиком эволюции мысли, для других продолжали существовать проблемы.

К этой же эпохе относится высказывание Вольтера: «Из каждой сотни врачей девяносто восемь — шарлатаны».

Доктором-шарлатаном ученые-материалисты считали Франца Антона Месмера, немецкого врача, впервые заговорившего о лечебных свойствах животного магнетизма. Позже Ганеман писал в «Органоне»: «Я считаю необходимым коснуться животного магнетизма, как он называется, или скорее месмеризма (как его следовало бы назвать из уважения к Месмеру, первым обнаружившему его), который по своей природе очень сильно отличается от всех терапевтических веществ. Эта лечебная сила, часто так глупо отрицаемая и пренебрегаемая, этот чудесный, бесценный дар Бога человечеству, с помощью которого сильная воля человека, действующего на больного посредством контакта и даже без него, может динамически передать жизненную энергию здорового магнетизера другому человеку. Сила магнетизера воздействует частично путем восполнения недостаточно мощной жизненной силы больного, а частично — воздействуя на те части, где жизненной силы концентрируется слишком много».

Критикуя насмешливо плохих врачей, Вольтер все же отдал должное этой благородной профессии: «Люди, которые заняты восстановлением здоровья совместным применением мастерства и человечности, находятся выше всех великих людей земли. Они принимают участие в Божественном, т. к. сохранить и обновить почти так же благородно, как создать».

 

Витализм Стахла

Одним из наиболее влиятельных врачей XVIII века был Джордж Эрнест Стахл (George Ernest Stahl). Он критиковал картезианскую систему за чрезмерную механистичность. В противоположность ей он создал теорию «анимизма», которая получила признание и даже в определенной мере стала доминировать в медицине. Кроме биологии и медицины, Стахл интересовался вопросом происхождения огня и предложил теорию «флогистона». Идея о «флогистоне» как о носителе горючести господствовала в химии до тех пор, пока не была пересмотрена в XIX веке в связи с другими химическими открытиями.

Отверг теорию «флогистона» Лавуазье. Этот великий французский химик открыл кислород, связал с ним процесс горения и таким образом предложил вполне материалистическое объяснение этого явления. Лавуазье был членом французской Академии наук и по долгу службы боролся против всяких ересей, таких, например, как теория доктора Месмера о животном магнетизме. Однако это не спасло его от гильотины, на которую его послали якобинцы. Видимо Робеспьер, Марат и Дантон, выражавшие мировоззрение революционной буржуазии, крестьянства и плебейства, имели другое представление о механизме горения.

В начале карьеры Стахл испытал влияние со стороны представителей механистических школ. Гоффман привел его в Университет Halle, где Стахл стал профессором вполне академических наук — патологии, физиологии, фармакологии, химии и ботаники. Позднее взгляды университетских ученых разошлись. Стахл еще какое-то время работал в Университете, после чего стал врачом при дворе короля Пруссии.

Из теоретических медицинских представлений Стахла интересна его концепция anima sensitiva — чувствительной души. Он считал, что физическое тело является инструментом души — anima. Присутствие anima одушевляет тело, делает его отличным от банального набора химических соединений, мышц и костей. В душе, по его мнению, находился и источник целительских возможностей человека. Стахл предполагал, что душа человека может вести себя независимо от тела, обладая собственным инстинктивным умом. Болезнь, с его точки зрения, представляет собой усилия души восстановить нормальную работу органов.

Стахл был очень влиятельным ученым своего времени. Несмотря на то что его медицинская доктрина была абсолютно виталистической, она была принята двумя альтернативными медицинскими французскими школами — в Монпелье (виталистической) и парижской (механистической).

Стахл грубо высмеивал применение и больших доз лекарств, и назначение большого количества лекарственных средств одновременно. «Очистка фармации нашего времени труднее, чем та работа, которую проделал Геркулес, очищая Авгиевы конюшни. Наши конюшни не для лошадей, а для ослов. Какой честный практикующий врач, который опытен и серьезен, не понимает, что современная фармакопея имеет большое количество ненужных, безрассудных, неопределенных, абсурдно составленных и опасных лекарственных средств, завещанных нам античными, а также греческими и арабскими фармацевтами. Эти так называемые лекарства дополнительно скомпрометированы наглой ложью шарлатанов и торговцев на ярмарках, продавцов угля и брадобреев, которые продажу лекарств сопровождают своими комментариями, звучащими с преувеличением и восхвалениями. Определенно, эти лекарственные средства являются кучами, оставшимися после осла, которые никакая река не может смыть».

Недобросовестная и некорректная реклама лекарственных средств продолжается и поныне. И поныне восхваляются сложные формулы от всех болезней, содержащие массу наименований.

Стахл придерживался той точки зрения, что особое внимание при изучении болезней и исследовании пациента следует уделять индивидуальным проявлениям болезни и реакции организма на нее — это он называл «наблюдением видимых действий души». Однако Стахл не описал и не классифицировал эти «действия души» и не создал продуманной доктрины терапии.

В Монпелье Стахла поддерживал де Соваж (Fracois Bossier de la Croix de Sauvage) — врач, ученый и математик. Он тоже считал, что организм, как и любой механизм, нуждается в побудительной силе. Но он не стал колебаться между витализмом и механистическими взглядами. Он разделил организм на две области, одна из которых зависима от anima, а вторая действует как гидравлическая машина. Anima, по его мнению, обладает силами оживления, а гидравлическая машина действует благодаря неодушевленным силам, которые подчиняются обычным законам физики и химии.

Соваж выполнил одну важную задачу, которую оставил ему в наследство Стахл. Он принялся описывать и классифицировать реакции организма (как они со Стахлом считали — души) на внешние болезнетворные влияния. «Видимых действий души» оказалось бесконечно много, что привело к тому, что он описал симптоматическими терминами все заболевания, известные медицине в то время, — всего около 2500. Его симптоматология объединяла воздействие болезнетворных факторов и реакции организма.

Другим последователем Стахла был Теофил Бордье (Theophile Bordeu) — проницательный и реалистичный мыслитель и один из великих французских медиков. По сути, он тоже был виталистом, но прикрыл понятие души биологическим и физиологическим покрывалом. Для этого он воспользовался собственными исследованиями функции симпатической нервной системы и своими открытиями в области эндокринологии.

Как же в итоге нам следует оценить вклад Стахла и его последователей в учение о болезни? Продвинулись ли они вперед? В чем прогресс? В том, что они описали пару тысяч болезней? Может быть, им зачтется классификация болезней?

Сделаем важный вывод. Конечно, деление болезней на классы было большим достижением материалистической медицины. Но одновременно появился соблазн увлечься нозологическими схемами, а потом и схемами лечения, предписываемыми лишь в зависимости от названия болезни. Обобщенный образ болезни, предложенный Стахлом, его последователями был разделен на части и трансформировался в упрощенный метод рассмотрения узких классов болезней. Те врачи, которые без оглядки пошли этой дорогой, стали пренебрегать индивидуальным подходом к больному человеку, втискивая симптомы его болезни в известные схемы.

 

Мэтр Кулен, которого читал студент Ганеман и из-за ярости на которого изобрел гомеопнтию

Тем временем в Шотландии Уильям Кулен (William Culen) и его студент Джон Браун (John Brown) также столкнулись с необходимостью дать оценку силам, которые приводят в действие и оживляют физическую машину человеческого организма. Однако использовать понятие «души» и быть обвиненным в витализме и анимизме им, видимо, не хотелось. Сильным было побуждение давать всему материалистическое объяснение. А ведь в принципе неважно, какими словами Определить сложное понятие.

Кулен так определял жизнь: «Жизнь состоит в возбуждении нервной системы и особенно мозга, который объединяет различные части в целое». Браун считал, что продвинулся дальше утверждением, что жизнь обусловлена возбудимостью, т. е. качеством, которое следует своим собственным законам: «Здоровье состоит в равновесии врожденной возбудимости с внутренними или внешними возбуждающими силами» (Браун).

Кулен лечил болезни только противоположностями — возбуждение крови смягчал кровопусканием, кислотами, слабительными, седативными средствами, а спазмы устранял антиспазматическими средствами — такими, как опиум, камфора, теплыми ваннами. Истощение и слабость восстанавливал тонизирующими и стимулирующими средствами.

Применение опиума в потенциях ввел в гомеопатию Ганеман. Укажу несколько показаний и особенностей его применения. У пациента, которому показан опиум, ненормально отсутствуют боли, снижена болевая чувствительность. Психическое состояние пациента таково, как будто он злоупотребил наркотиком — лицо красное и одутловатое, зрачки чрезмерно сужены, сознание неясное, а психическое состояние характеризуется как эйфория. С учетом этого в гомеопатии, лечащей по принципу подобия, опиум помогает при повышении артериального давления, при гипертоническом кризе, при лихорадке, головной боли любого происхождения, сопровождающейся описанным внешним видом больного, и даже при запорах у стариков. За опиумом утвердилась слава хорошего геронтологического лекарства.

Camphora — одно из самых старинных лекарств, но, примененное в потенциях по законам гомеопатии, оно обнаруживает значительно более широкий круг показаний. Предложено Ганеманом. Неплохо использовать камфору в саном начале лихорадки, когда температура тела еще не поднялась и отмечается только озноб. Камфора часто прекращает развитие заболевания, даже если это вирусный грипп. Во время эпидемии гриппа я бы рекомендовала принимать дозу камфоры для профилактики всякий раз, когда кто-нибудь из окружающих чихнет. Можно рекомендовать камфору при первых признаках отравления, когда еще не известна форма заболевания. Профилактический прием камфоры может значительно облегчить течение случая, какой бы серьезной ни оказалась причина. Гомеопаты прославились лечением холеры тремя средствами, одним из которых была камфора. Два других — медь и вератрум альбум. В тяжелых случаях болезни камфора показана тогда, когда больной холоден, как лед, однако не выносит, когда его укрывают. И опиум, и камфору можно применять при задержке мочеиспускания при переполненном мочевом пузыре вследствие пареза мышц мочевого пузыря. Это часто наблюдается у стариков при аденоме предстательной железы.

Браун разделил болезни на два вида — астенические (болезни желания раздражения) и активные (болезни вследствие слишком сильного раздражения). Первые он лечил средствами, которые поддерживали возбуждение, — такими, как тепло, жареное мясо, опиум, упражнения, виски, вино и алкоголь. Активные болезни требовали успокаивающей терапии — такой, как кровопускание, холод, рвота, потение, диета, голодание. Браун все упростил до такой степени, что уже не видел различий между пациентами и болезнями: «Вместо несметных различий привычек и темпераментов я нашел каждого пациента таким же, как и другого. То, что вызывает подагру у одного, вызовет ее и у другого, и то, что лечит ее в ком-то, лечит ее и в другом. И так в отношении каждой болезни. Чем глубже мы исследуем природу, тем больше мы убеждаемся в этой замечательной простоте. Такова простота, к которой сведена медицина, и, таким образом, подходя к постели больного, врач должен решить в уме только три вещи: является ли болезнь обычной, активной или астенической, а также какова ее степень. Когда он уяснил эти пункты, все, что остается ему сделать, это составить общее мнение о плане лечения и осуществить его, применив правильные лекарственные средства».

 

Полный разброд в медицине

Идеи Кулена и, в особенности, Брауна эффектно пронеслись по европейскому медицинскому миру. Кроме этих медицинских светил, были и другие знаменитости, но характерным для большинства было то, что они так же быстро опровергались, как и возносились. Именно это наблюдал Ганеман, будучи студентом и молодым практикующим врачом. Неудивительно, что у него возникали сомнения относительно общепризнанных медицинских заповедей.

Описывая своим студентам состояние медицины в Германии на подходе XIX века, профессор клинической медицины в Манзе Ведекайнд говорил, что медицинская профессия изменялась быстро и почти напрасно: «Можно привести в пример многих врачей, которые для лечения еще не так давно использовали метод нагревания и потения, а также прописывали ежедневно множество эссенций, простых микстур и сложных составов Стахла. В то же время они были сторонниками кровопускания, и я не сомневаюсь, что они часто нейтрализовали действие лекарственных средств. Но авторитет таких светил, как Берхааве, Стахла и Фр. Гоффмана шел к концу. Когда Тиссо стал ведущим авторитетом, практикующие врачи сразу же выступали в защиту метода охлаждения и его любимых лекарственных средств — тамаринда, крема винного камня, селитры, оксимела, ячменной воды. Так как он запрещал здоровым людям курить, то врачи тоже начали придерживаться того мнения, что курильщики табака должны умереть от апоплексии. Когда ведущей фигурой стал Столл, мы находим рвотный камень в большинстве рецептов практикующих врачей. Когда Кэмпт вошел в моду, все стали поклонниками клизм из 11–12 лекарственных средств. Когда С. Л. Гоффмана пригласили занять ведущее место, врачи начали преувеличивать то, чему этот великий мыслитель учил относительно антисептических лекарственных средств, и большинство врачей, не исследуя функции своих пациентов, с тем чтобы установить, насколько это показано, лечили каждую болезнь с помощью антисептиков. Когда несколькими годами позже Браун стал диктатором в медицине, практикующие врачи занялись откачиванием порченых соков. Их практика суммировалась в четырех словах — активный, астения, влияние активного, астенические пороки. Они так же активно поддерживали вино, брэнди, мясную диету, как активно были против них в то время, когда Тиссо был ведущим диетологом. Очень немногие из их рецептов были без лигроина, настойки опия, эфира, нашатыря и мускуса».

Мускус применяется в магии. Считается, что с его помощью можно во время магических операций способствовать развитию чувства любви у анимических субъектов. Это препарат животного происхождения. В натуральном виде имеет необыкновенно стойкий и всепроникающий запах и служит для привлечения животных. В гомеопатии в потенциях Moshus применяется при разнообразных болезнях с преобладанием нервных симптомов и истерии. Возбуждение напоминает алкогольное и сопровождается усилением полового влечения, из-за чего им и злоупотребляли.

Итак, на рубеже XIX века медицинские убеждения были настолько непостоянны и противоречивы, что это не могло устроить такого пытливого молодого медика, каким был Ганеман. Конечно, в эту эпоху тоже были большие открытия. Например, Эдвард Дженнер ввел прививку от оспы, Лавуазье сделал большие успехи в химии. Однако большинство открытий касалось частностей, и целостной медицинской доктрины не было.

 

Ганеман поставил точку

И вот наступила эпоха Ганемана.

Важные сведения о жизни Ганемана можно почерпнуть у его биографа Ричарда Хехла.

Биография

Христиан Фредерик Самуил Ганеман родился в 1755 году в Майсене, курфюршестве Саксония. Его отец был художником и дизайнером фарфоровых изделий на, знаменитой фарфоровой фабрике в Майсене. Детство Ганемана проходило под большим влиянием отца, и позднее он писал о нем с большим уважением, что видно из следующего автобиографического отрывка: «Действовать и жить без притворства и показухи было его постоянным наставлением, которое производило на меня впечатление больше примером, чем словами. Он всегда присутствовал возле меня, хотя и невидимый, когда предстояло выполнить что-то хорошее. Разве не должен я следовать его примеру? В своих поступках он разграничивал благородное и подлое с такой правильностью и утонченностью чувств, что за», живал самого высокого доверия. В этом он тоже был моим учителем. Его идеи о великом предназначении человека соответствовали его образу жизни. Это было основой моего морального обучения».

Отец воспитывал своих детей на принципах Руссо, широко распространенных среди многих образованных европейцев того времени.

 

Хорошее образование — основа успехов

Ганеман был серьезным и усердным студентом, но время от времени из-за стесненных материальных обстоятельств был вынужден работать. К счастью, его выдающиеся умственные способности и прилежание были вознаграждены правом бесплатно посещать школу Принца в Майсене. Там благодаря знанию греческого и других языков он помогал другим студентам. Будучи еще совсем молодым, он поставил себе задачу стать образованным человеком. Он часто писал, что у него не было детства, так как он постоянно учился и работал.

Ганеман продолжил свое образование в известном Лейпцигском медицинском университете, зарабатывая преподаванием языков и переводами медицинских книг с английского на немецкий. После двух лет интенсивного теоретического обучения, скопив деньги, Ганеман уехал в Вену. Там он учился у королевского врача, доктора Йозефа фон Кварина, который мог обеспечить практиканту столь желанную клиническую практику. Правда, средств на обучение Ганеману хватило лишь на девять месяцев. Фон Кварин, признавая его несомненные достоинства, подыскал ему должность библиотекаря при губернаторе Трансильвании. За два года он составил каталог библиотеки губернатора, после чего поступил в университет в Эрланге, чтобы завершить медицинское образование и получить степень.

Много лет Ганеман переезжал с места на место, занимаясь медицинской практикой. Постепенно он разочаровался в медицинских доктринах.

 

Чем Ганеман был неудовлетворен как врач

Неудовлетворенность господствующей Медицинской доктриной побудила Ганемана вести свой собственный поиск. Открытие им гомеопатических законов явилось следствием кризиса медицины того времени. Поставив перед собой цель, великий экспериментатор настойчиво работал до тех пор, пока не достиг желанного результата.

Больше всего Ганеман был недоволен тем, что он называл «аллопатической» медициной (от греческого «аллос», означающего «другой»). Аллопатия, по Ганеману, — это та медицина, которая лечит по принципу противоположности, т. е. повышенную кислотность щелочами и т. п. У современного врача академической школы есть внутреннее сопротивление употреблению термина «аллопатия». Лучше пользоваться выражением «научная медицина».

В письме своему другу, знаменитому в то время врачу, Ганеман писал о необходимости создания новых идей и доктрин в медицине. Этим врачом был его соотечественник Гуфеланд (Hufeland), один из основоположников геронтологии (науки о старении).

Гуфеланд был членом Петербургской академии наук и основателем Поликлинического института в Берлине. Наиболее известные его труды — «Руководство к практической медицине», «Искусство продлить жизнь». Гуфеланд, разрабатывавший основы геронтологии, интересовался идеями Ганемана. «Философский камень» — вот эпицентр его интересов. У Гуфеланда была долгая и близкая дружба с Ганеманом. Он же прославился как издатель первой статьи Гянемана по гомеопатии.

В одном из писем Гуфеланду Ганеман делился своей неудовлетворенностью медициной: «В течение восемнадцати лет я иду в медицине но непроторенной дороге. Для меня мучительно двигаться на ощупь в темноте, руководствуясь нашими книгами и прописывая лекарственные вещества в соответствии с топ или иной странной точкой зрения на характер болезней. У меня много сомнений по поводу лечения этими лекарствами, которые, будучи могущественными субстанциями, могут, если подходят неточно, легко превратить жизнь в смерть или вызвать новые недомогания, которые часто гораздо труднее устранить, чем первоначальную болезнь. — Наши теории о действии лекарственных средств основаны только на неясных наблюдениях, часто только на странных предположениях, с бесчисленным Количеством случайных мнений, которыми изобилуют наши работы по патологии».

Далее в том же письме Ганеман вдохновенно восклицает: «Нет! Есть Бог, справедливый Бог — сама доброта и мудрость! И поскольку это так, должен быть Его метод» посредством которого можно увидеть болезнь с правильной точки зрения и вылечить больного, метод, основанный не на бесконечных абстракциях и фантастических гипотезах.

Но почему он не был никогда открыт за две с половиной тысячи лет, в течение которых были люди, которые называли себя врачами?»

Ганеман был так разочарован состоянием медицины своего времени, что вскоре после женитьбы, получив степень в области медицины, полностью оставил медицинскую практику. Он был убежден в том, что средства, которые ему даны, принесут больному больше вреда, чем пользы. Сосредоточившись на медицинских переводах, Ганеман, казалось, ждал дня, когда благодаря его исследованиям появится метод который не принесет вреда больным. У него была большая семья, а болезни детей заставили его искать способ, как им помочь.

В 1796 году он опубликовал свою первую статью «О новом принципе установления целительных возможностей лекарственных средств», где описал свои гомеопатические аксиомы. Этот год — 1796 — Все гомеопаты мира называют годом рождения гомеопатии, следовательно, ей 200 лет, а такой возраст в истории считается младенческим (с чем автор категорически не согласен).

В помянутой статье Ганемана критикуются способы, с помощью которых медицина того времени пыталась помочь больному человеку: «Первый способ заключается в устранении или разрушении основной причины болезни. Это наилучший путь, по которому надо идти. Стремления лучших врачей во все времена были направлены на достижение этой цели. Но они никогда не находили великого философского камня, т. е. знания основной причины всех болезней, которая останется спрятанной от человека.

Второй путь заключается в том, что имеющиеся симптомы пытаются устранить лекарством, которое вызывает противоположное состояние: например, воспаление крови лечится кровопусканием или холодом и селитрой, а кислотность желудка — щелочами, боль — опиумом. Такое применение лекарств является правильным и достаточным, пока мы не обладаем упомянутым философским камнем или пока у нас нет быстродействующего лекарственного средства, уничтожающего причину, например оспенную инфекцию, в самом ее начале. Я бы назвал такие лекарства временными, а сам метод лечения паллиативным, который нужно отвергнуть. При хронических болезнях он дает облегчение только вначале; впоследствии необходимы более сильные дозы, которые не устраняют болезнь и приносят тем больше вреда, чем дольше применяются.

Я умоляю своих коллег отказаться от этого метода при лечении хронических болезней и тех острых заболеваний, которые принимают хронический характер. Эта обманчивая боковая тропинка фатально ведет в болото».

 

Алхимия Ганемана

Одно время Ганеман преподавал в университете химию и хорошо знал арсенал веществ, из которых готовились лекарства. Но как врач, он на каком-то этапе понял, что нет никакой необходимости в том, чтобы бесконечно расширять круг лекарств за пределы естественных продуктов растительного, минерального и животного мира.

Тем не менее Ганеман создал несколько лекарств, над которыми трудился особо, если не сказать «колдовал». Целью Ганемана было создание азотного препарата, и хотя у него было несколько естественных источников минеральных соединений азота и в виде аммонийных, и в виде азотистых солей, он, видимо, искал какую-то особую форму азота, которую пытался воспроизвести. Самый знаменитый его препарат получил название каустикума Ганемана (Causticum Hahnemanni).

Анализ терапевтических возможностей каустикума Ганемана показывает, что этим препаратом Ганеман намеревался победить самые тяжелые патологии пожилого возраста — дрожательный паралич и атеросклероз. Создается впечатление, что на свой препарат он возлагал надежды как на средство одолеть преждевременное старение, старческие болезни и даже саму смерть. Одним словом, он искал философский камень. О каустикуме ходит слава как о самом сильном геронтологическом лекарстве.

Ниже приведу методику его приготовления.

Берется кусок свежеобожженной извести, погружается на одну минуту в сосуд с дистиллированной водой. Затем он вынимается и кладется в сухую чашу, где распадается в порошок. Две унции порошка смешивают с двумя унциями сернокислого калия, растворенного в двух унциях кипящей воды. Образовавшуюся массу перекладывают в стеклянную колбу, плотно закрывают отверстие, в которое вставлена трубка, наполовину погруженная в воду, и дистиллируют, пока вся жидкость не испарится. Полученный дистиллят и является тем средством, которое носит название каустикума Ганемана. Современными методами в препарате было обнаружено присутствие свободного аммиака, вследствие чего его относят к соединениям аммония в щелочном варианте.

Предлагаю вам, читатель, самому судить, откуда при этой процедуре взялся азот, которого не было в исходном материале.

Другой, не менее знаменитый химический препарат, приготовленный Ганеманом, — гепар сульфурис (Нераг sulfuris). Считается, что этот препарат объединяет свойства серы и кальция. Однако для этого можно было бы взять серную соль кальция. Даже если бы цель была в получении сульфида кальция, Можно было бы прибегнуть к более простым способам его приготовления, которые тогда уже были известны. Серная кальциевая печень Ганемана готовилась из тонко измельченного внутреннего слоя устричных раковин и серного цвета, взятых в равных частях и сплавляемых в течение 10 минут в герметически закрытом тигле. Полученное вещество состоит из полисульфидов кальция CaS… СаS2… СаS3… и H2S… Препарат этот очень знаменит и относится к полихрестам. Показан он при хронических и острых тонзиллитах, особенно таких, которые протекают бурно с формированием в миндалинах гнойных пробок, когда врачи ставят диагноз фолликулярной ангины. Подходит этот препарат и при других болезнях, особенно если они возникли в результате удаления миндалин. При назначении этого препарата, как и всегда в гомеопатии большое значение имеют конституциональные особенности пациента, которые можно описать такими словами: боящиеся холода пациенты крепкого сложения с хорошо выраженным скелетом, чаще светловолосые и светлоглазые и чем-то напоминающие «нордический тип».

Еще один препарат явился плодом химического искусства Ганемана. Это Mercurius solubilis Hahnemanni. Это не чистый препарат ртути — он также содержит аммиак и азотную кислоту, т. е. это амидо-нитрит ртути в таком приблизительно составе:

HgON-H2NO3 — NH4NO3

Получается растворением металлической ртути в слабой азотной кислоте при медленном нагревании. Нет патологии, при которой нельзя было бы его применить, но, как всегда в гомеопатии, у строго определенного типа пациентов. Это тип Гермеса — Меркурия.

Анализируя препараты, над которыми «колдовал» Ганеман, можно заметить, что он использовал для их изготовления ртуть, азот, серу и соли кальция, т. е. первоэлементы Парацельса.

 

Испытания лекарств на людях становится принципом

Ганеман для себя твердо решил, что опыты на животных принципиально не подходят для медицинских исследований и анализа болезней человека, потому что от животных нельзя получить информацию о характере боли, зуде. Невозможно выяснить многие необходимые для терапии данные, например о наследственности или индивидуальных биоритмах.

Ганеман был убежден, что до него еще не был найден метод правильного изучения действия лекарств. Все методы, по его мнению, были недостоверными, независимо от того, проводился ли химический анализ лекарства, проверялось ли его действие на животных, смешивались ли лекарства с кровью или испытывались на больных людях. Он писал: «Было бы печально, если бы только эмпирические случайности были бы нашими ориентирами при применении лекарств в лечении хронических болезней, которые составляют наибольшую часть человеческих заболеваний. Мы должны как можно меньше доверяться случайности, а работать более рационально. Мы видим, что помощь химии все еще несовершенна и должна использоваться осторожно. Использование других лекарств, в том числе растений, неубедительно из-за многочисленных исключений. Изменения, которые происходят в крови из-за смешения лекарств, неясны. Инъекция лекарств в кровеносные сосуды животных, равно как и другие воздействия на них, являются слишком примитивным методом работы, чтобы оценить действие лекарств».

Академическая наука, тем не менее, пошла по пути экспериментов на животных, но плата за это — загрубленные закономерности. Одним из принципов гомеопатии является назначение гомеопатических лекарств в строгом соответствии с индивидуальной чувствительностью пациента, определяемой заранее. На экспериментальном животном выполнять это требование нецелесообразно из-за трудоемкости.

В 1796 году вышла статья Ганемана «О новом принципе нахождения целительных свойств лекарственных веществ». В этой статье Ганеман впервые сформулировал идею о том, что самый полезный способ, который точно обнаруживает целительные свойства лекарственных средств, — это испытание их на здоровых людях.

На страницах своих научных трудов он детально объясняет, что именно он имеет в виду под таким испытанием и какое исследование действия лекарства на всех уровнях человеческого организма — умственном, эмоциональном и физическом — является единственно правильным. Таким методом он признал применение умеренной дозы лекарства у здорового человека, после чего тщательно записываются все симптомы — физические и психические. Чтобы узнать все разнообразие симптомов, а также различие чувствительности к этому лекарству у разных людей, требовались наблюдения над многими испытуемыми.

Ганеман считал, что именно он указывает правильный и рациональный принцип, который заполнит пробелы в медицине и усовершенствует лекарственное лечение.

Он был убежден, что никакого другого способа не существует.

Так как в медицинской литературе того времени не было и не могло быть сведений о действии лекарственных средств на здоровых людей, Ганеман проводил на себе большие серии испытаний с добровольной помощью своих коллег, студентов и семьи. Эту кропотливую работу он вел всю жиэнь. Вместе со своими помощниками Ганеман испытал около сотни веществ, а к концу XIX века его последователями были испытаны таким же образом более 600 лекарств.

Полная коллекция таких наблюдений с замечаниями о степени доверия тем испытателям, которые дают отчеты, была основанием Материа Медика, которую Ганеман называл «священной книгой откровения».

Результаты испытаний, проведённых Ганеманом на себе и свой семье, были представлены в его Fragmenta de Viribus Medicamento- rum Positivis, а также в «Чистом лекарствоведении» Materia Medica Рига (1811). Mamepua Медика — самый важный инструмент гомеопатической практики.

Многим врачам и ученым не нравится язык гомеопатической литературы, т. к. показания для применения гомеопатических лекарств выражены в необычной для академического врача форме. Однако гомеопаты всегда были против переделок ее в угоду современным научным данным, потому что при этом теряется важная информация. Materia Medika книга Ганемана — первое классическое произведение такого рода, которое не теряет актуальность и не старится. Тем, кто впервые сталкивается с этой литературой, важно понять, что Materia Medika — это сборник так называемых «патогенезов» гомеопатических лекарств, т. е. картин испытания лекарств на здоровых людях, своеобразных формулировок показаний для назначения лечения.

 

Лечение по принципу подобия стало законом

Во время испытания на себе хинной корки Ганеман обнаружил важную закономерность. Оказалось, что болезнетворное действие, производимое лекарством в испытаниях на здоровом человеке, является целительным для больного человека, у которого отмечаются такие же симптомы.

Куллен пропагандировал хину как лекарство при перемежающейся лихорадке, говоря, что ее действие осуществляется благодаря тонизирующему влиянию на желудок из-за горького вкуса и вяжущего свойства. Ганеман с яростью напал на эту идею мэтра. Ведь другие вещества с вяжущим действием не способны лечить малярию. Ганеман провел испытания хины на самом себе, чтобы открыть реальные причины того, почему именно хина излечивает периодическую лихорадку: «Я принимал в течение нескольких дней четыре драхмы хинной корки два раза в день. Ступни моих ног и кончики пальцев сначала стали холодными, я сам стал вялым и сонным, затем мое сердце начало учащенно биться, мой пульс стал напряженным и частым, возникли невыносимый страх и дрожь (но без озноба), слабость в конечностях, затем пульсация в голове, покраснение щек, жажда. Короче, все симптомы, которые, по-моему, являются типичными для перемежающейся лихорадки, — оцепенение чувств, окоченение всех суставов, неприятное ощущение, которое, кажется, находится в надкостнице всех костей тела, — все появилось, но без настоящего озноба. Этот приступ длился от двух до трех часов и повторялся всякий раз, когда я снова принимал дозу хины. Я прекратил прием хины и был снова здоров».

Он понял, что хина традиционно используется в качестве лекарственного средства при перемещающейся лихорадке потому, что она сама может вызвать подобные симптомы, и, таким образом, одна лихорадка может вылечить другую с помощью сходства между ними.

Из этого наблюдения возник основополагающий принцип, который Ганеман назвал законом подобия. «При хронической болезни, которую мы хотим вылечить, можно использовать то лекарственное средство, которое может создать очень похожую искусственную болезнь, а первоначальная будет вылечена. Т. е. подобное лечится подобным — similia similibus curantur».

Это были очень важные наблюдения Ганемана, и многие гомеопаты считают экспериментирование Ганемана с хинной коркой первой победой закона подобия.

Затем Ганеман расширяет свою мысль в «Органоне»: «Нам требуется точно знать, с одной стороны, различные естественные болезни человека, а с другой стороны — характеристики искусственных болезней, которые способны вызвать большие дозы веществ. Путем выбора для естественной болезни пациента того лекарства, которое в принципе может создать очень похожую искусственную болезнь, мы сможем вылечить самые трудноизлечимые болезни».

В нескольких местах своих научных трудов Ганеман с предельной четкостью формулирует этот закон: «Чтобы лечить больного осторожно, быстро, надежно и навсегда, выберите для каждого случая болезни лекарственное средство, способное вызвать наиболее полное подобие тому, что надо вылечить. Similia similibus curantur». В этом суть гомеопатии.

Нельзя сказать, что лечение по подобию является оригинальной идеей Ганемана, хотя многие почитатели Ганемана так считают. Нам известно, что преимущества такой лечебной тактики знали до него парацельсианцы. Заслуга Ганемана состоит в том, что он сформулировал всю систему закономерностей лечения по закону подобия, дав всему этому методу лечения новый термин — «гомеопатия».

 

Использование одного лекарства стало принципом

В общепринятой медицине времен Ганемана широко использовались сложные рецепты, содержащие до 8—10 лекарств, а также так называемые «Специально показанные формулы» — микстуры, составленные авторитетами, считавшиеся лекарствами от многих болезней и хранящиеся у аптекарей как сложные составы.

Ганеман был против лекарственных смесей, потому что об их действии невозможно ничего точно утверждать, и убеждал врачей оставить эту вредную практику: «Разве вам не приходило в голову, что два активных вещества могут не оказать того действия, какое оказывает каждое в отдельности? Разве вы не понимаете, что их действие изменится и это нельзя предвидеть заранее? Высоты эмпиризма достигнуты именно путем предписания многосложных рецептов и даже несколько раз в день. Это производит такое же действие, как брошенная вслепую пригоршня различных шаров на бильярдный стол с бортами под разными углами, а ваша задача состоит в том, чтобы решить заранее, какое действие они произведут все сообща».

Ганеман написал длинную статью под названием «Медицина опыта», в которой детально обсуждает, как внедрить его новый метод лечения в практику. Один из важных пунктов — это использование только одного лекарства: «Если мы хотим понять, как выбранное лекарственное средство подействовало на больного и что еще остается сделать, мы должны давать только одно простое лекарственное вещество. Каждое добавление второго или третьего вносит беспорядок. Никогда не бывает необходимости в том, чтобы применять более одного лекарственного вещества, если оно выбрано правильно».

Мы уже знаем, что лучшие врачи до Ганемана, начиная с Парацельса, тоже возражали против сложных лекарственных прописей. Заслуга Ганемана состоит в том, что именно он дал первые развернутые характеристики простых лекарственных средств, которые позволяют подбирать подходящее лекарство для любого случая с большой точностью.

Принцип использования только одного простого лекарственного средства остается основным в современной гомеопатии.

 

Концепция жизненной силы

Сам Ганеман не создавал концепцию «жизненной силы», а принял ее такой, какой она была создана его предшественниками — представителями виталистического направления медицины. Его «похожая на дух совокупность организма» соответствует «душе» Стахла, «жизненной силе» ван Хельмонта и «археям» Парацельса.

Вот цитата Ганемана о том, как он ее понимает:

«В здоровом состоянии человека духовная жизненная сила оживляет материальное тело, управляет им с неограниченной властью и сохраняет все части организма в восхитительном гармоничном состоянии таким образом, чтобы живущий внутри разум мог полностью использовать здоровый инструмент для более высоких целей. Материальная организация тела без жизненной силы не способна чувствовать, а осуществляет все свои функции благодаря жизненной силе, которая оживляет организм в здоровом состоянии».

Из этой цитаты проясняются некоторые отличия в понимании

Ганеманом возможностей «жизненной силы». Он видит ее осуществляющей свои функции только в том случае, когда организм здоров: «Жизненная сила была дана нам, чтобы поддерживать жизнь в гармонии, пока мы здоровы, а не лечить себя, когда мы больны. Пораженная болезнетворным фактором, наша жизненная сила выражает свое расстройство нарушением нормальных функций организма и болью, посредством которой зовет на помощь мудрого врача».

Таким образом, Ганеман считал, что поврежденная жизненная сила не может сама преодолеть нарушенное в организме равновесие, а нуждается в помощи правильно выбранного лекарства. Можно не согласиться с Ганеманом в этом принижении целительных сил организма. Его предшественники наделяли жизненную силу организма более значительной властью. Вероятнее всего, Ганеман высказывался о случаях хронических болезней с патологической конституциональной предрасположенностью, когда помощь врача и целительной силы лекарства действительно становятся необходимы.

Новаторство Ганемана в этом вопросе состоит в том, что он сфокусировал свое представление о жизненной силе, открыв ее лекарственный эквивалент, и таким образом нашел способ привести в действие целительную силу каждого отдельного человека. Это уже почти точная наука.

 

Механизм гомеопатического излечения

Ганеман был выдающимся врачом и прославился в первую очередь своими значительными врачебными успехами. С тем, как он объяснял механизм этого лечения, можно не соглашаться. Мне его объяснения в этой части не нравятся. Возможно, что я что-то не понимаю в словах Ганемана и недооцениваю их. Приведу объяснения самого Ганемана, не давая комментарии и не вдаваясь в противоречия, которые можно усмотреть в его рассуждениях.

«Каждое сильное лекарственное вещество вызывает в человеческом организме определенную болезнь. Чем сильнее лекарственное средство, тем эта болезнь специфичнее, выразительнее и сильнее. Мы должны подражать природе, которая иногда излечивает хроническую болезнь с помощью другой, и применять при лечении болезни (особенно хронической) то лекарство, которое может вызвать очень похожую искусственную болезнь, а прежняя будет вылечена; т. е. подобное лечится подобным — similia similibus curantur».

«Применение лекарственного средства, которое напоминает болезнь, вынуждает жизненную силу усилить свою энергию до такой степени, пока она не станет сильнее, чем болезнь, которую затем побеждает. В гомеопатическом лечении та жизненная сила, которая расстроена естественной болезнью, восстанавливается подобной и более сильной искусственной болезнью, вызванной с помощью лекарственного средства, которое было тщательно выбрано по подобию симптомов.

После того как более слабая естественная болезнь уничтожается и исчезает, она больше не существует. Жизненная сила теперь занята только искусственной болезнью, и когда эта болезнь заканчивается, пациент становится здоровым. Таким образом, освобожденные силы могут снова поддерживать организм в здоровом состоянии».

 

Учет индивидуальной картины болезни

Итак, болезнетворные факторы могут привести жизненную силу в беспорядок. Возникает болезнь, которая проявляется болезненными симптомами. Именно этим симптомам, которые очень индивидуальны, Ганеман, а вслед за ним все гомеопаты придают особо важное значение. «Повреждение жизненной силы нарушает здоровье, а болезненные ощущения точно отражают все внутренние изменения и характеризуют всю болезнь. Следовательно, исчезновение в результате лечения всех болезненных симптомов обязательно означает восстановление жизненной силы и, следовательно, здоровья всего организма».

Ганеман в своих рассуждениях всегда делает акцент не на научных названиях болезни, которые он, несомненно, знал, а только на индивидуальной ее картине.

Поскольку гомеопаты придают такое важное значение совокупности субъективных жалоб больного, многие считают гомеопатию симптоматическим лечением. Справедливости ради укажу, что, действительно, после исчезновения жалоб гомеопат считает лечение успешным. Это нередко приходит в противоречие с заключением академической медицины, если выясняется, что предполагаемая с точки зрения академической медицины причина болезни остается. В ответ на это суждение можно поставить вопрос так: каким считать результат лечения, если предполагаемая причина (например, инфекция) ликвидирована, а жалобы больного остаются?

Вопрос упирается в нечеткие критерии определения здоровья и часто встречающееся несоответствие между субъективным состоянием больного и данными лабораторных анализов. В наши дни нередко за болезнь принимаются неблагоприятные анализы без сопутствующих жалоб.

Следует все же уточнить, что, ориентируясь на симптомы проявления заболевания, гомеопат целится в самый корень болезни, который, как считал Ганеман, находится в поврежденной жизненной силе.

 

Гомеопатические лекарственные обострения

Экспериментируя с лекарствами, назначенными по закону подобия, Ганеман наблюдал, что у пациентов после первых приемов препаратов симптомы часто серьезно ухудшались. Это так называемые гомеопатические лекарственные обострения, которые являются ярким доказательством силы гомеопатических лекарств и бывают нескольких видов.

Здесь я приведу современную классификацию обострений.

1. Клинически незаметные, которые могут быть подтверждены только биохимическими или патофизиологическими дополнительными исследованиями.

2. Усиление симптома, с которым обратился больной, чаще всего боли, зуда, выделений.

3. Возвращение давно закончившихся проявлений болезни, например кожных высыпаний.

4. Смещение проявлений болезни в направлении сверху-вниз. Например, появление отеков на ногах, в то время как признаки отека легких и одышка уменьшаются. Смещение кожных высыпаний по направлению от тела к конечностям.

5. Смещение проявлений болезни изнутри-кнаружи, т. е. появление кожных симптомов и выделений на слизистых оболочках с одновременным уменьшением проявлений заболевания внутренних органов.

6. Появление какого-нибудь заболевания внутренних органов при одновременном смягчении неврологической или психической симптоматики.

7. Наиболее неблагоприятная форма обострения — смещение проявлений болезни в направлении снизу-вверх и с наружных покровов во внутренние органы.

 

Применение малых доз лекарств становится принципом

О применении малых доз постоянно говорили предшественники Ганемана, но следует признать, что они недостаточно убедительно это обосновывали, если не считать Парацельса, который сравнивал целебное лекарство с искрой огня. Парацельс, как известно, имел в видутрансформированные с помощью алхимии лекарства, их аркан.

Ганеман и его коллеги-современники уже не упоминают алхимию вообще. Почему? Этому есть несколько причин. Это и преследования алхимической идеи со стороны церкви, прочно и, как ей казалось, навеки связавшей алхимию с ересями, и преследования со стороны академической науки, и тенденция времени искать всему материалистическое объяснение.

Ганеман четко обосновал необходимость снижения дозы развитием лекарственных обострений при применении лекарств по закону подобия. По мере того как Ганеман все больше и больше наблюдал в своей врачебной практике лекарственные обострения, он уменьшал дозу все значительней и значительней. В первые годы своей практики Ганеман использовал дозы, которые были сопоставимы с дозами коллег. Затем он уменьшал их и наконец объявил принцип бесконечно малой дозы: «Возможно, природа дала нам закон, как надо использовать крупицу или зернышко в качестве подходящей дозы лекарств. Она вложила в нас понимание, что можно использовать сильные вещества во все меньших и меньших дозах, причем, некоторые из них размером до одной десятой зерна, более сильные — в размерах миллионной, миллиардной, квадрил- лионной и квинтильонной части зерна».

 

Принцип динамизации (патенцирования) лекарства, выделение его духа

Совершенствуя методы уменьшения дозы, Ганеман натолкнулся на феномен, который является самой большой тайной гомеопатии. Ганеман увидел, что, в процессе разбавления, встряхивания и растирания в порошок лекарственного вещества, в каждом последующем разбавлении увеличивалась его целительная сила. Таким образом, лечебное действие лекарственного средства возрастало пропорционально разбавлениям.

«Путем встряхивания и растирания в порошок получается не только однородная смесь, но, что еще важнее, происходит до сих пор неизвестное и невообразимое освобождение динамических возможностей целебного вещества, что вызывает удивление».

«Путем особой процедуры, которую никогда не применяли до меня, гомеопатия развивает внутренние, похожие на дух целебные силы естественного вещества до неслыханной степени и делает их чрезвычайно и даже безмерно сильными, активными и эффективными — даже те, которые в естественном состоянии не имеют ни малейшего целительного воздействия на человеческий организм.

Эта замечательная трансформация качеств естественных веществ путем механического растирания в порошок, встряхивания мельчайших частиц в инертном сухом или жидком веществе развивает в них латентные динамические силы, прежде очень незначительные и как будто спрятанные и спящие в них. Именно эти силы действуют на жизненную основу человека. Этот процесс называется динамизацией, или потенцированием лекарства, т. е. развитием его целительной силы».

Потенцирование, или динамизация лекарств, — основная особенность гомеопатии и самая большая ее тайна. Причина того, что в процессе приготовления гомеопатического лекарства исходное вещество удивительным образом изменяет и умножает свои свойства, современной науке неизвестна. Сегодня многие пациенты и ученые знают, что в гомеопатии употребляются малые дозы лекарств, но почти никто не знает, что необходима определенная технология их приготовления. Одномоментное разведение лекарственного вещества не делает его потенцированным. Метод предполагает последовательные разведения или последовательные растирания лекарственного вещества с индифферентным (водой, молочным сахаром). Применяют десятичную или сотенную шкалу разведений (т. е. 1:10 или 1:100, которые в гомеопатическом рецепте обозначаются соответственно D и С). Количество проведенных последовательных разведений в виде цифры ставится перед названием шкалы. Таким образом, 3 °C означает, что лекарственное вещество было разведено 30 раз и каждый раз в соотношении 1:100, что в переводе на общепринятый язык химии означает Ю»60 и с научной точки зрения почти никакой дозы не обозначает и лишено всякого смысла. Однако вне такой процедуры получения лекарств нет никакой гомеопатии. Гомеопатическим лекарство становится только тогда, когда оно гомеопатически приготовлено (т. е. методом потенцирования) и гомеопатически назначено (т. е. по подобию симптомов). Вслед за Ганеманом все гомеопаты называют потенцированные гомеопатические лекарства не «дозами», а «потенциями».

Готовя свои лекарства таким способом, Ганеман увидел, что некоторые вещества, которые считались инертными, обнаруживали целительные свойства, будучи растертыми в порошок даже один раз. Такие вещества, как древесный уголь, ликоподий, обычная поваренная соль, а также кремнезем и металлы были среди них.

Названные вещества широко применяются в современной гомеопатии и являются лекарственными средствами широкого спектра действия, так называемыми полихрестами. Это значит, что нет заболевания, при котором нельзя было бы применить любое из них, а различия в их употреблении определяются не названием болезни, а конституциональными особенностями пациента.

Silicea особенно показана в детской практике и неоценима при нарушениях иммунитета. С применением в гомеопатии поваренной соли в малой дозе связаны многочисленные анекдоты, смысл которых сводится к тому, что гомеопатические дозы несравнимо меньше, чем то количество соли, которое человек ежедневно принимает за столом. Это непонимание останется до тех пор, пока не будет понята основная идея гомеопатии — использование лекарств в потенцированной форме.

Что касается древесного угля (Carbo vegetabilis), то в потенцированной форме гомеопат дает его тогда, когда борется с приближающейся смертью пациента, когда он уже синий, без ясного сознания, а кожа холодная. Это картина глубокой кислородной недостаточности, однако любопытно, что по закону подобия показан не кислород, как в аллопатии, а уголь. Пишут, что именно это средство способно «вырвать пациента из когтей смерти».

Используя традиции медицинской символики, предлагаю символ гомеопатического потенцирования и приготовления динамизированных гомеопатических лекарств.

Lycopodium — это плаун. В потенциях оно становится знаменитым полихрестом, но только для пациентов с признаками солевого диатеза — камнями в желчном пузыре или почках и недостаточным выделением желчи. Такой пациент обычно выглядит старше своего возраста, глаза умные и живые. Считается, что у него увеличено образование мочевой кислоты, как у многих интеллектуальных людей, но плата за это — мочекислый диатез и отложение солей.

Целебные травы Ганеман тоже использовал в потенцированном состоянии. Ганеман настоятельно рекомендовал, чтобы лекарственные средства готовились из свежих растений. Оказалось, что растения, считавшиеся старой школой неэффективными, при приготовлении по методу Ганемана проявляли выраженный лечебный эффект. Так было с пульсатиллой, русом, брионией и другими.

 

«Органон» Ганемана — библия гомеопатии

Основное произведение Ганемана — «Органон врачебного искусства» (Organon of the Rational Art of Healing) — было впервые опубликовано в 1810 году. При его жизни эта книга выдержала четыре издания, причем каждое издание перерабатывалось и дополнялось.

Воистину, этот труд считается гомеопатической Библией. В 86- летнем возрасте Ганеман подготовил последний вариант Органона, но запретил его издание на много лет. Он был опубликован в Калькутте в начале XX века, но и поныне многие места в нем трудны для понимания.

В этой важной работе. в 294 пронумерованных параграфах объясняются главные элементы гомеопатического метода. Тут Ганеман впервые использовал слово гомеопатия. В Органоне он последовательно рассматривал основные свои идеи — роль жизненной силы в болезни, здоровье и лечении, детали гомеопатического метода, необходимость точной методики для проведения испытаний, малые дозировки, способы усиления действия лекарственных средств.

После детального объяснения того, что именно он имеет в виду под таким испытанием, Ганеман формулирует свою первую аксиому о воздействии гомеопатических лекарственных средств: «Т. к. ключ все-таки необходим, может быть мне повезло, что я могу указать рациональный принцип, под руководством которого могут быть заполнены пробелы в медицине, а также усовершенствована наука назначения подходящего лекарственного средства для каждой хронической болезни. Этот ключ содержится в следующих аксиомах.

Затем он иллюстрирует этот принцип: «Хинная корка, назначенная в больших дозах чувствительным здоровым субъектам, вызывает настоящий приступ лихорадки, очень похожей на малярийную, и по этой причине хина пересиливает, а затем излечивает малярию. После того как мои опыты полностью подтвердились, я добавляю, что это не только возможно, но абсолютно точно так». Экспериментирование с хинной коркой было первой победой закона подобия.

Добавлю еще кое-что о сути гомеопатической медицины. Кроме того, что в основе гомеопатии лежит принцип similia, она нуждается в испытании лекарств на здоровых людях для того, чтобы выяснить точный механизм действия лекарств на всех уровнях организации человеческого организма — умственном, эмоциональном и физическом. Сам Ганеман проверил на себе многие лекарственные вещества и опубликовал свои результаты в «Чистом лекарствоведении» — Маteria Medika Рига (1811 г.). С тех пор было испытано много лекарств и создана большая Материа Медика — самый важный инструмент гомеопатической практики.

Для гомеопатии очень важно, что каждый пациент уникален и проявление его болезни тоже уникально. Ганеман показал, что гомеопатия немыслима без самой точной индивидуализации. Название болезни не должно быть основным при лечении, т. к. надо лечить болезнь не по названию, а по индивидуальному ее проявлению. Поскольку больной нуждается в облегчении симптомов, то именно индивидуальные симптомы должны быть ведущим указанием в выборе лекарственных средств. Ганеман не знал болезней, он знал больных людей. На первый взгляд может показаться, что гомеопатия — симптоматическая терапия. Это ошибочное мнение будет обсуждаться в другом разделе нашей книги.

 

Целебная ценность металлов и минералов

Было бы неверно думать, что применение металлов и минералов в гомеопатии было оригинальной идеей Ганемана. Целая эпоха ятрохимиков показала пригодность минералов для лечения. Ганеман, конечно, расширил применение металлов, многие из которых были открыты благодаря минералогии. Золото и серебро были только двумя среди многих лекарственных средств, которые испытывали Ганеман и его студенты. Последователи Ганемана ввели в гомеопатическую практику почти всю таблицу Менделеева. Важно понять, что трудность заключается не в том, чтобы получить лекарственный препарат в виде потенции, а в разработке достоверного лекарственного патогенеза, который может быть получен только путем испытания на здоровых людях. Использование минеральных и металлических средств Ганеманом и, в дальнейшем, современными гомеопатами существенно отличается от минеральных и металлических лекарств Парацельса, т. к. их целебное действие усилено потенцированием, благодаря чему они достигают еще большей эффективности в лечении.

 

Целебная ценность ядов

Благодаря процессу динамизации и уменьшению дозы до минимума Ганеман смог осуществить систематическое использование ядов в качестве лекарственных средств. При помощи этого процесса яды приобретали целебные свойства, будучи разбавленными даже один раз.

Когда мы знакомимся с рассуждениями Ганемана о пользе практического использования ядов в медицине, то обнаруживаем, что его высказывания так же выразительны, как и высказывания Парацельса на ту же тему: «Почему мы должны отвергать, как суеверный простой народ, те лечебные сокровища, которых нам действительно не хватает и которые лежат спрятанными? Почему мы выбрасываем эти сокровища без всякой причины из-за нашей пуританской воображаемой деликатности, когда мы могли бы уменьшить их ядовитое действие путем растворения, разбавления и применения в небольших количествах и таким образом удовлетворить свои потребности?»

В деятельности врача-гомеопата нередко возникает необходимость утаивания знаний от невежд. Пациент не понимает механизма гомеопатического лечения, многое воспринимает с подозрением. Привыкший к большим дозам и частым назначениям медикаментов, современный пациент с подозрением относится к редким назначениям гомеопатических лекарств. Упоминание в гомеопатических рецептах таких ядов, как мышьяк, ртуть и других, вызывает страх. Многое неспособны без предварительного обучения понять и коллеги-негомеопаты. Поэтому нередко врач-гомеопат оказывается в такой Ситуации, когда то, что он говорит больному или пишет в официальном документе, не совпадает с тем, что он сам думает по этому поводу.

«Почему нужно пренебрегать ядами и не использовать их, если мы рассматриваем не сами яды, а их целебную сущность?»

Сам Ганеман и его последователи трансформировали многие яды процессом потенцирования и ввели их в гомеопатическую Фармакопею. Первыми были белладонна, аконит, стрихнин, яд змей и пауков, которые продолждают цениться в гомеопатической Фармакопее сегодняшнего дня.

Belladonna и Aconitum — оба популярны в гомеопатии и назначаются при лихорадочных заболеваниях с чрезмерным повышением температуры тела, покраснением кожных покровов, сильным потовыделением. Однако индивидуальные черты пациентов, для которых эти лекарства могут быть выбраны, различаются. Пациент типа белладонны (перевод — красавка) — чаще женщина или ребенок с выраженными мозговыми явлениями во время лихорадки, плохой переносимостью повышения температуры тела и возможным развитием судорожных явлений.

Что касается аконита (так называется растение «монашеский капюшон»), то лихорадка чувствительных к нему пациентов сопровождается чрезмерным нервным и психическим возбуждением, страхом смерти. Эти пациенты чувствительны к северо-восточному ветру и под его влиянием быстро подхватывают простуду. Есть еще одно различие: пациенты типа белладонны более белокожие и светлоглазые, а аконитные пациенты темноглазые и темноволосые. Неудивительно, что и лихорадка у них протекает по-разному.

Из яда змей гомеопаты готовят несколько хороших лекарств. Наиболее популярное из них Lachesis. Приведу несколько черт для характеристики чувствительного к яду змей пациента. Это чаще женщины. Интеллект высоко развит. Личность творческая, не переносит скуку, ум гибкий. Высокая эмоциональность и потребность в чувственных наслаждениях. Идеи схватывает быстро, много вариантов решений. Секс непременно предполагает любовь и творчество. Сенсорный голод. Умственный труд лучше выполняется ночью. Алкоголь сильно ухудшает состояние, однако пациентка все же им увлекается. Прибавляет в весе в климактерическом периоде. Неразборчиво, как алкоголик, произносит слова. Наиболее популярное лекарство в гомеопатии для климактерических нарушений. Вот пример описания индивидуальных особенностей пациента, которое обычно входит в описание клинических показаний для применения каждого лекарства в гомеопатии.

 

Учение о патологической конституции. Миазмы

После нескольких десятилетий гомеопатической практики, добившись значительных врачебных успехов, Ганеман обнаружил, что выздоровление бывает иногда лишь временным, после чего возникает рецидив болезни, и так может продолжаться в течение длительного времени. Иными словами, Ганеман обнаружил, что достичь полного излечения при хронических болезнях трудно. Анализируя эти факты, Ганеман пришел к заключению, что во многих случаях в основе хронической патологии лежит унаследованная болезнь.

Многие его предшественники отступали перед такими проблемами. Никто никогда не утверждал, что все болезни излечимы. Заслуга Ганемана состоит в том, что он допустил, что имея в руках высокопотенцированные лекарства, можно покушаться и на глубоко сидящие хронические страдания; он изучил и описал варианты этой глубокой конституциональной предрасположенности и назвал их миазмаМк.

Ганеман описал три миазмы — псору, сифилис и сикоз. Он считал, что любая хроническая болезнь вызывается одной из трех «миазм». Это слово греческого происхождения и означает «зараза» или «заражение». Ганеман определил, что псора была ответственной за семь восьмых случаев всех хронических болезней. Псора, по его мнению, является старейшей миазмой и проявляется в течение столетий в виде различных болезней, например проказы, различных форм рожистых воспалений, чесотки. Сифлис и сикоз появились позже, но все же укоренились в Европе и стали передаваться в поколениях.

Термин миазма сегодня звучит архаично. Можно было бы подобрать другое слово, но все гомеопаты понимают, что именно Ганеман имел в виду и из уважения к создателю гомеопатии продолжают пользоваться этим термином, который соответствует современным понятиям о патологической наследственности и конституции, патологической предрасположенности, дискразии Гиппократа, диатезу современных авторов, конституциональной болезни.

В «Хронических болезнях» Ганеман описал несколько лекарственных средств, соотнеся их действие со специфическими миазмами. Многим из этих лекарственных средств, представленных в «Хронических болезнях», суждено было стать важнейшими в гомеопатической практике. Ганеман утверждал, что если лечить миазму, лежащую в основе хронической болезни, то последующие острые заболевания можно лечить гораздо успешнее.

 

Жизненные трудности, непонимание, преследования

Ганеман прожил долгую и плодотворную жизнь, не лишенную, правда, трудностей и насыщенную дискуссиями.

В то время когда Ганеман изучал и проверял на практике эффективность гомеопатических потенцировнных препаратов, его идеи подвергались сомнению. Дискуссии возникали из-за того, что наличие лекарственного вещества в сильно разведенных гомеопатических препаратах считалось недоказанным. Но Ганеман оставался непреклонным в своем убеждении, что усиление эффективности лекарственного средства в процессе разведения действительно происходит и продолжал совершенствовать свой метод до конца жизни.

В конце жизни Ганеман пришел уже к возможности получать эффект от гомеопатического препарата путем нюханья. Это было за пределами любого понимания, и Ганемана готовы были объявить сумасшедшим.

Методы приготовления лекарственных средств по Ганеману были трудными для фармацевтов того времени, поэтому большинство лекарств Ганеман готовил сам, не доверяя к тому же аптекарям. Он настоятельно рекомендовал врачам- гомеопатам самостоятельно готовить и отпускать больным лекарственные средства. В конце концов немецкие фармацевты обвинили его в покушении на их привилегии и передали спорный вопрос в суд.

При подготовке заявления для своей защиты в суде Ганеман писал: «Метод лечения, который я использую, совершенно отличается от метода других врачей и, следовательно, совсем не похож на их метод, связанный с работой фармацевта и зависящий от них. Привилегии аптекарей ограничены приготовлением сложных лекарственных средств, в отношении которых существует вес, цена и т. д. Я тоже использую лекарственные вещества из природы, но только простые. Поэтому я должен отвергнуть обвинение относительно моего посягательства на привилегии фармацевтов. Кроме того, я использую мои лекарства только для моих пациентов, а не для продажи».

Решение суда, однако, было принято в пользу фармацевтов, и Ганеману больше не разрешалось готовить и отпускать какие-либо лекарственные средства. Ганеман вынужден был поменять место жительства: сначала переехал в провинцию герцога Анхалткетенского, где ему разрешили изготавливать и продавать свои лекарства, а потом навсегда покинул Германию и переехал в Париж.

Многие современники указывают, что Ганеман был сложной личностью. Мне тоже бросаются в глаза свидетельства сложного противоречивого характера Ганемана. Взять, например, его взаимоотношения с Гуфеландом, который, как известно, поддерживал Ганемана, опубликовал его первую работу. Я уже цитировала письмо Ганемана Гуфеланду. Считается, что эти два человека и врача были в большой дружбе. А теперь почитаем то, как писал Ганеман о Гуфеланде в разных местах Органона: «Гуфеланд, вождь старой школы…(ирония), бедный Гуфеланд… Гуфеланд пытается приспособить… к своему старому псевдоискусству… Гуфеланд, будучи пристыженным…» Тот, в свою очередь, одной из своих фраз тоже посыпал Ганеману соль на рану. «Гомеопатия может устранить симптомы, но заболевание остается».

Ганеман не ссылался на прошлые авторитеты, за исключением тех случаев, когда он подвергал кого-нибудь критике. Иногда он упоминал в сносках какого-нибудь современника, похвалив его работу. А между тем он много лет занимался переводами медицинских текстов с разных языков и, конечно, хорошо был осведомлен о состоянии практической медицины и медицинских идей до него.

Это качество неважно характеризует Ганемана. Самую тесную связь открытий Ганемана с трудами Парацельса можно обнаружить даже на поверхностный взгляд. Даже нам, спустя столетия, известна деятельность некоторых выдающихся врачей, которые задолго до Ганемана использовали в своей медицинской практике и закон подобия, и использование ядов и металлов, и преимущество малых доз, и значение симптоматологии. Однако Ганеман не вспоминает о них. Что касается эффекта потенцирования, то к отделению квинтэссенции лекарственного вещества стремился не он один, и не он один достиг положительных результатов.

Следует признать, что заслуга Ганемана состоит в том, что он настаивал на использовании потенцирования не в отдельных случаях и с отдельными лекарствами, а во всех случаях и со всеми лекарствами. Несомненно, что с именем Ганемана связано открытие более простого способа потенцирования лекарств, отделения тонкой субстанции лекарственного вещества с помощью последовательных растираний и дилюций. До него алхимики отделяли тонкое вещество лекарства, его «квинтэссенцию» от материального носителя более сложными методами с участием личного магнетизма.

 

Преуспевающий придворный врач

Используя свой метод, Ганеман добился большого успеха как врач. В Германии его плодотворная деятельность возбудила ревность коллег. Через несколько лет после смерти своей первой жены Ганеман женился на тридцатипятилетней Мелани д'Эрвилль Гойе (Melanie de Hervilly-Gohier), красивой женщине из хорошей семьи. Вскоре после женитьбы они переехали в Париж, где Ганеман сразу получил выгодную практику. Гомеопатия к тому времени уже была признана в Париже, и его радушно приняли. Есть сведения, что его приглашали к королю. Ему было уже 89 лет. Жена помогала ему в работе, училась и сама стала практикующим врачом.

В биографиях многих выдающихся людей встречаются упоминания об их лечении гомеопатами. Так, Фредерик Шопен жил Париже в одни годы с Ганеманом. Биографы Шопена говорят о том что он лечился у знаменитых врачей, но не называют фамилий. В одной работе можно прочитать ироническое замечание биографа по поводу того, что Шопен нюхал гомеопатические флакончики. Такой совет мог дать ему только Ганеман. Как известно, у Шопена была открытая форма туберкулеза легких. Виртуоз вел в Париже беспорядочную жизнь, но прожил для своего диагноза довольно долго.

Расскажу историю еще одного виртуоза и гениального композитора.

Юный Сергей Рахманинов в 24 года пережил серьезную форму депрессии. Ранней весной юноша испытал двойное потрясение. Материально необеспеченный музыкант оказался неподходящей партией для Веры Скалон, генеральской дочери. Несмотря на взаимную симпатию, девушка предпочла для брака другого. Тогда же провалилась в Петербурге Первая симфония Рахманинова. В зале присутствовали Римский-Корсаков, Стасов, Кюи, Танеев и много других представителей музыкальной общественности. Дирижировал оркестром Глазунов, который флегматично провел симфонию. Стасов неодобрительно оглядывался, Кюи все время пожимал плечами. Все это наблюдал молодой композитор, находившийся на хорах. Беспощадный Цезарь Кюи расписал это событие в прессе: «Если бы в аду была консерватория, если бы одному из ее даровитых музыкантов было задано написать программную симфонию вроде симфонии господина Рахманинова, то он привел бы в восторг обитателей ада».

Отчаянию Рахманинова не было предела. Он был близок к самоубийству. Не дни, не месяцы — три года продолжалось депрессивное состояние. Он постоянно жаловался на боль в спине, ногах, руках, во всех костях, крайнюю усталость, бессонницу, головную боль. За три года Рахманинов не написал ни одной строчки.

Не вернула душевное равновесие и организованная встреча со Львом Толстым. Известный московский терапевт А. А. Остроумов предупредил родных юноши, что есть основания опасаться за его рассудок и посоветовал обратиться к психиатру. Им оказался доктор Н. В. Даль, у которого Рахманинов лечился в течение полугода.

Доктор Рахманинова оказался на редкость культурным и музыкальным человеком и к тому же хорошим виолончелистом. Биографы Рахманинова упоминают их беседы и совместное музицирование. Целительной для измученного Рахманинова считали виолончельную музыку Мендельсона. Рахманинов не раз говорил, что врач не просто вылечил его, а спас. Биографы Рахманинова отмечают, что прадедом Н. В. Даля был знаменитый доктор В. И. Даль — друг Пушкина, этнограф, филолог и автор известного словаря. Но по незнанию, они не упоминают, что он был поборником гомеопатии и способствовал распространению ее в России. Я уверена, что доктор Рахманинова унаследовал доверие к гомеопатии и применил для лечения музыканта ацидум фосфорикум.

Выздоровление было полным. Первым произведением, которое Рахманинов после этого написал, был знаменитый Второй концерт для фортепиано с оркестром, одно из самых мужественных и солнечных произведений русской музыки. На титульном листе партитуры Рахманинов написал посвящение Н. В. Далю. «Это не мой концерт, это Ваш концерт», — сказал композитор своему доктору.

Известен факт дружбы Ганемана и Гете. Вот восторженные слова Гете: «Ганеман — это редкое сочетание философии, эрудиции, чья система должна в конечном счете привести к поражению ординарных, наполненных рецептами голов, но все еще редко признаваемый практикующими врачами, которые скорее его избегают, чем исследуют».

Гете, вошедший в историю как основоположник новой немецкой литературы, был также естествоиспытателем, членом Петербургской Академии наук. Философская трагедия «Фауст» насыщена научными мыслями его времени, а сам доктор Фауст закончил два факультета университета — медицинский и теологический, занимался алхимией. Гете-натуралист чувствовал все живое как единое целое и говорил о «живительных силах природы». Его представления о Боге — это концепция «мировой души», а все сущее он сводил к миру архетипов.

Причины дружбы Ганемана и Гете мало известны. Не исключено, что Гете был пациентом Ганемана. Но такие великие умы редко ограничиваются отношениями врач — пациент. Может быть, некоторый свет прольет то обстоятельство, что Гете был очень горячим сторонником масонства и членом масонской ложи и до последних дней жизни сочинял для своей ложи гимны и речи. Он обладал высочайшими степенями посвящения в системе строгого масонства. Что касается Ганемана, то его интерес к масонству известен, но неизвестна степень участия. Предполагают, что он получил доступ в масонскую ложу на раннем этапе своей карьеры. Мужи науки и медицины того времени выбирали эти общества для общения, а также для поддержки друг друга в стремлении к познанию. Неизвестно, стал ли членом ложи знаменитый гомеопат, но быстрый успех старика Ганемана в Париже все же наводит на мысль об очень высоких покровителях.

В те времена многие отдали дать масонству, и даже сам Вольтер, как оказалось, в возрасте 84 лет был посвящен в масоны. Он вошел в масонский храм, опираясь на руку Франклина, вождя американской независимости.

О своих философских интересах за пределами медицины Ганеман никогда не упоминал. Историков это озадачивает. Не вызывает сомнения, что Ганеман уделял внимание «божественному источнику». Мысль о божественном происхождении мироздания проходит через все его работы, но в них нет явного религиозного символизма и нельзя сделать никакой ссылки на что-нибудь подобное. То, что он был сведущ в эзотерике, кажется вероятным и в некоторых произведениях чувствуется.

Хотелось бы более четко определиться в отношении связи Ганемана с алхимией. С одной стороны, он был прекрасным химиком, и необычная его работа над созданием некоторых специфических препаратов как будто наталкивает на мысль о применении алхимической методики дистилляции и трансмутации. С другой стороны, сам Ганеман никогда не говорит об алхимии. Его методика трансформации лекарственных веществ путем разведений является по сути алхимической, но простой по технологии.

Мне хочется высказать мысль о том, что задача Высших Сил, выдвинувших Ганемана на медицинскую арену и руководивших его деятельностью, состояла в том, чтобы вывести динамизацию и трансформацию лекарств за пределы герметических методик, сделать их доступными для широкого употребления и воспроизводства.

До самой смерти Ганеман продолжал совершенствать свой метод и теорию, всегда стремясь к излечению с помощью самых мягких и самых точных средств. Как ему казалось, он близко подошел к тому идеалу, о котором пишет в начале Органона: «Высший идеал терапии — восстановить здоровье быстро, мягко, надолго, устранить и разрушить всю болезнь кратчайшим, самым надежным, наименее вредным способом в соответствии с ясно понимаемыми принципами».

Перед смертью Ганеман завершил шестое издание Органона.

Ганеман похоронен в Париже. Ему установлен прекрасный памятник, над которым работал великий французский скульптор Давид.

 

Богатое наследие Ганемана

Последующим поколениям гомеопатов Ганеман оставил в наследство плодотворную почву для продолжения научных исследований. Я всегда помню, как великий мастер гомеопатии Демьян Владимирович Попов неоднократно говорил мне: «Предвижу, недалеко то время, когда ученые всего мира рьяно набросятся на эту проблему».

История развития гомеопатии показывает, что с течением времени мы продвигается к более глубокому пониманию принципов гомеопатии.

Серьезное научное испытание гомеопатии проведено в Киеве в НИИ урологии и нефрологии. Метод был испытан на больных в возрасте 70–90 лет с аденомой предстательной железы (А. Ф. Возианов, Н. К. Симеонова). С помощью УЗИ достоверно доказана возможность уменьшения размеров аденомы под влиянием гомеопатического лечения. У больных оптимизировался уровень гормонов половых желез, а также коры надпочечников. У пациентов улучшилось кровоснабжение почек и их выделительная функция. Улучшение затронуло важные показатели общего кровообращения — величину артериального давления и сердечный ритм, системы пищеварения, дыхания, уменьшились воспалительные явления в разных органах, если имели место, в том числе хроническое воспаление предстательной железы. Некоторые пожилые пациенты возобновили половую жизнь. Разве это не омолаживающий эффект?

Разве не этого стремились достичь парацельсианцы, — трудясь над созданием философского камня? Однако универсального средства, которое вызывало бы описанные позитивные изменения у всех пациентов, нами не было найдено. Для каждого пациента гомеопатическое лечение было индивидуально подобрано. Все гомеопатические лекарства применялись в высоких и высочайших потенциях, а именно, 20 C, 100 C, 100 C.

С позиций академической фармакологии, такие лекарства не имеют действующего начала.

С помощью ядерного магнитного резонанса (ЯМР) нами исследованы потенции сульфура — 3 С, 12 С, 3 C, 20 C, 100 C, 1000 C. Оказалось, что время Т поперечной релаксации протона различных потенций действительно отличается от растворителя и спадает по экспоненциальному закону по мере увеличения степени разведения. В свою очередь, для каждого разведения не было постоянным, а колебалось. У меня возникает интуитивное ощущение, что ритм этих колебаний и есть код лекарства (А. Ф. Возианов, Н. К. Симеонова, А. Н. Дубров, Н. Д. Москаленко, 1993).

Попытки сфотографировать гомеопатические лекарства по методу, предложенному А. Ф. Охатриным, показали, что вокруг них определяется аура, которая, однако, не однородна, а включает в себя сгустки, так называемые кластеры. Кластеры, как показала серия снимков, меняют положение, и за ними виден след в виде хвоста летящей кометы. По-видимому, аура гомеопатического лекарства «кипит». Можно вообразить, что при введении таких лекарств в организм человека ткани подвергаются «бомбардировке» кластерами, исходящими из лекарства, и таким образом внутренняя среда организма структурируется.

На основании своих научных исследований я предложила новую информационно-энергетическую голограммную теорию гомеопатии (Н. К. Симеонова, 1989).

Предполагаю, что в процессе приготовления гомеопатических лекарств лекарственное вещество переходит из молекулярного состояния в другую форму, трудную для определения, но ближайшим подходящим термином может быть информационно-энергетическое поле, и таким образом происходит освобождение из вещества той энергии и той информации, которые были затрачены природой на его создание. Освобожденный информационно-энергетический комплекс остается в среде, которая приобретает эти свойства и способна действовать в отсутствие исходного вещества. Поскольку любая масса готового гомеопатического лекарства обладает одинаковым действием, то гомеопатический препарат определяется мною как голограмма лекарства. Точкой приложения гомеопатического лекарства в организме человека является такое же информационно-энергетическое поле, биоголограмма человека. В случае правильного выбора лекарства происходит резонанс, а последующие изменения на уровне физиологических систем совершаются по принципу цепных разветвленных реакций.

Это рассуждение представляет собой попытку описать современными терминами то, о чем говорили как о философском камне во времена алхимии. Приготовление гомеопатического лекарства — это отделение тонкой субстанции лекарства, его «квинтэссенции». То, что совершали алхимики магически с помощью личного магнетизма, неожиданно оказалось возможным осуществить таким простым способом — последовательными дилюциями. Это была либо догадка Ганемана, либо случайная находка, либо озарение, либо провидение Высшей Воли.

Одной из ярчайших идей, вспыхнувших на горизонте современной биологии, является идея о возможности биологической трансмутации химических элементов внутри организма. Как известно, превращение элементов — это ядерная реакция, требующая для своего осуществления огромных энергий. В современной экспериментальной физике такая «алхимия» возможна с помощью мощных ускорителей и плазменных установок. Предполагается, что в живых организмах внутриядерные превращения химических элементов происходят на малых энергиях, с физической точки зрения, но с участием неизученных энергий биологического происхождения. С учетом этих предположений можно допустить способность потенцированных гомеопатических средств участвовать в «алхимии», происходящей внутри организма.

Еще одно ничем не подтвержденное предположение берусь высказать на этих страницах. Возможно, что потенцированные гомеопатические средства способны оказать влияние на течение биологического времени, что может проявлять себя замедлением процессов старения.