Июль 2002 г.

Ощущение ужаса начало проходить, только когда они выбрались из пробок и выехали на относительно спокойную Оксфорд-роуд. Том, сидевший на заднем сиденье машины, снял с плеч одеяло и прошептал:

— Не могли бы вы включить вентилятор, пожалуйста? Очень жарко.

Женщина-полицейский, сидящая рядом с водителем, выполнила его просьбу, повернулась к нему и спросила:

— Назовите ваши имя и фамилию, сэр.

Ее официальный тон снова подействовал ему на нервы, и мускулы горла сжались. Через несколько минут они свернули на территорию Манчестерского королевского изолятора, патрульный автомобиль объехал вход, над которым висела вывеска «Неотложная помощь», и остановилась на стоянке, помеченной надписью: «Только для машин “скорой помощи”».

Женщина-полицейский опять обратилась к Тому:

— Сэр, вы были задержаны в соответствии с разделом 13В Акта о душевном здоровье. Как сотрудники полиции мы обязаны отвезти вас в безопасное место. Мы намерены найти врача из психиатрического отделения, чтобы он осмотрел вас и мы убедились, что с вами все в порядке. Вам понятно?

Том дрожал как осиновый лист, поэтому смог лишь кивнуть.

— Прекрасно, — продолжила она. — Я пойду вперед, а мой коллега, полицейский Гарретт, останется с вами.

Она вышла из машины и шагнула в раздвигающиеся двери. Очень скоро вернулась и сообщила своему коллеге:

— Все заняты.

Водитель удрученно покачал головой. Она повернулась к Тому:

— Сэр, нам придется подождать. Вы в порядке?

Том опять кивнул, но сердце готово было выскочить из груди.

Казалось, миновала вечность, прежде чем появилась медсестра и пригласила полицейских.

— Пошли, — сказал полицейский-мужчина, открывая дверцу со стороны Тома. — Лучше накиньте снова это одеяло. Мы же не хотим взбудоражить всех медсестер. — Он улыбнулся.

Том посмотрел на свои голые ноги и короткие трусы. Полицейский помог ему завернуться в одеяло. Он с трудом вылез из автомобиля и позволил провести себя по холлу. Он остро ощущал взгляды переполненной приемной, чувствовал смущение и понимал, что это явный признак его возвращения в нормальное состояние.

Его быстро провели в комнату в конце коридора. В ней он увидел стол и несколько мягких кресел. В углу висела детская карусель, и ярко раскрашенные тигры, жирафы и попугаи начинали медленно вращаться, когда кто-нибудь заходил сюда. В одном кресле сидел грузный человек в белом халате. Длинные волосы стянуты назад в хвостик. Он улыбнулся Тому и жестом предложил ему сесть. Повернувшись так, чтобы не оказаться лицом к Тому, он произнес:

— Здравствуйте. Меня зовут Кит Пилкингтон. Я медбрат, сегодня дежурю в психиатрическом отделении. Полицейский Хайнес сказала мне, что вас подобрали в парке Пиккадилли. Расскажите, что вас так сильно расстроило.

Том глубоко вздохнул. Когда он заговорил, голос слегка дрожал:

— Извините, мне очень жаль, что я причинил столько беспокойства.

Он виновато взглянул на второго полицейского. Гарретт улыбнулся:

— Не беспокойтесь. Кстати, вот ваши брюки. — Он положил их на полку у двери.

Кит Пилкингтон внимательно наблюдал за Томом, потом обратился к полицейским:

— Спасибо, я вас больше не задерживаю.

Те в ответ кивнули и тихо вышли из комнаты. Когда дверь за ними закрылась, Кит Пилкингтон взглянул на Тома:

— Так что случилось?

Том все еще ощущал, что лицо залито потом. Но он знал, как все исправить. Лекарство лежало в верхнем ящике его стола в офисе. Глядя на свои голые колени, он промолвил:

— Со мной в прошлом такое случалось. Но это первый за последние несколько лет.

Медбрат смотрел в свой блокнот.

— Первый что? — мягко уточнил он.

— Приступ паники. — Том поднял руку, чтобы показать, как дрожат его пальцы. — На меня вдруг нашло. Мне необходимо было убежать.

— Почему вам понадобилось снимать брюки?

Том покачал головой:

— К ним прилипла жвачка.

— К ним прилипла жвачка?

Том еще раз глубоко вздохнул.

— Мне кажется, у меня появилась своего рода фобия. Это длинная история, но началось все с резиновых вещей. Если точнее, то с загубника маски для ныряния. — Он коротко и безрадостно рассмеялся. — Затем это как-то перешло на все резиновое, побывавшее во рту другого человека. Меня сразу начинало тошнить, охватывало дикое отвращение. — Он замолчал и поднял глаза на медбрата: — Я выгляжу сумасшедшим, верно?

Тот сочувственно смотрел на него.

— Мне доводилось видеть случаи и похуже. Как вас зовут?

— Том Бенуэлл.

— Вы употребляете наркотики, Том? Глядя на вас, можно подумать, что вы сильно недосыпаете. А то состояние, которое описали полицейские… Я предположил, что вы находились под воздействием чего-то.

Том покачал головой:

— На меня столько навалилось на работе. Я как раз сидел за ленчем с клиентом. Господи! — Он повернул голову и покосился на дверь. — Я же бросил его в «Котлетном доме мистера Томаса». Просто убежал, и все.

— Что же, ваше здоровье важнее любого контракта, — промолвил медбрат. — Считайте этот ленч событием, которое вы запомните навсегда.

Том оценил его попытку пошутить и разрядить обстановку и, воспользовавшись ослаблением напряжения, спросил:

— Что будет теперь? Меня ведь не арестовали?

— Нет, конечно, нет. Том, у вас когда-нибудь были психические заболевания?

Теперь Том хотел, чтобы эта беседа закончилась как можно быстрее.

— Нет, — соврал он, не упоминая об эпизоде, который имел место несколько лет назад. — Разумеется, не считая приступов паники.

— И это ваше отношение, — он взглянул на записи в блокноте, — «ко всему резиновому, побывавшему во рту другого человека». Вы назвали это фобией. Вы знакомы с этим словом?

— Что-то вроде странной привычки?

— Навязчивое поведение, обычно вызываемое нерациональным страхом или убеждением. Встречается часто, так что не волнуйтесь. Вы говорили об отношении к резиновым вещам своему домашнему врачу?

— Нет, я слишком занят на работе. Но я обязательно должен это сделать. То есть обязательно сделаю.

— Да, вам это необходимо. Кто ваш домашний врач?

Том назвал ему фамилию врача и сообщил адрес кабинета, где тот принимал.

Пилкингтон записал и сказал:

— Доктор Голдспинк может посоветовать вам обратиться к специалисту. Существуют очень эффективные формы терапии. Совсем не обязательно позволять болезни отрицательно влиять на вашу жизнь и карьеру.

Том кивнул:

— Правильно.

— Я сообщу вашему доктору о произошедшем и посоветую направить вас к специалисту. Кстати, нам следует решить вопрос с брюками. Я могу предложить вам пару вот таких штанов. — Он показал на тонкие зеленые хлопчатобумажные штаны, которые были на нем. — Или с помощью небольшой хитрости мы уберем жвачку с ваших брюк. Мы ее заморозим, она сама отлепится.

Том с интересом смотрел на него.

— Замороженная жвачка становится хрупкой, тогда ее можно счистить скальпелем.

— Второй вариант, пожалуйста.

Он уже держал в руке десятифунтовую банкноту, когда они подъехали к офису, и сунул ее водителю со словами:

— Сдачи не надо.

— Спасибо, — ответил водитель. — Вам квитанция не нужна?

— Нет, ничего не надо! — бросил Том, выходя из машины.

В приемной никого не было, дверь заперта, но охранная сигнализация не сработала, из чего он понял, что в здании кто-то есть.

Он быстро прошел в свой офис, закрыл дверь и кинулся к письменному столу. Через пару приемов порошка он чувствовал себя значительно лучше и уже сидел перед компьютером, разглядывая побережье Корнуолла. Хотя этот вид уже не так вдохновлял его, наркотик распространялся по его организму, снимал нервное напряжение и приглаживал мысли. Том размышлял, не вытащить ли нижний ящик и не положить ли на него ноги, как послышался стук в дверь.

— Да? — спросил он, удивившись, что вообще сумел что-либо произнести.

Дверь наполовину открылась, и в комнату просунулась голова Геса.

— Где ты пропадал? Тут черт знает что творилось.

— Продолжай, — промолвил Том. В данный момент ему на все было наплевать, он наслаждался охватившим его облегчением.

— Звонил парень из компании, выпускающей жвачку. Затем из Лондона его босс. Потом наши лондонские боссы. Никто не мог тебя найти, ты всем вдруг срочно понадобился. Возникла какая-то проблема с рекламой жвачки?

— Я все сообщу тебе завтра.

Гес нахмурился, но промолчал. Он покинул офис и скрылся на лестнице.

Том вошел в Интернет и убедился, что кафе все еще продается. Взяв пиджак, он направился домой. Том даже не успел поставить кейс, как из гостиной его позвала Шарлотта:

— Том, я никак не могу отключить твой проклятый мобильный. Директор из Лондона звонил три раза. И оставил номер своего домашнего телефона.

Том поднялся в спальню, снял костюм и сунул его в шкаф. Надев джинсы и футболку, он спустился по лестнице, готовясь к тому, что скажет Шарлотте. Он расскажет о расположении пляжа, свежем воздухе и возможности занятий спортом. Он уже послал запрос в лучший спортивный зал в том районе.

В гостиной Том увидел, что телевизор включен, показывают последние приготовления к открытию Игр Содружества на новом стадионе. Стадион забит до отказа, все места давно проданы. Жена сидела на краю дивана в напряженной позе.

— Шарлотта, — начал Том, — не беспокойся об этом придурке из Лондона. Кстати, что он сказал?

— Ничего, — ответила она, грызя ноготь. — Чтобы ты немедленно позвонил.

Том сел рядом, обнял жену за плечи:

— Шарлотта, все будет хорошо. У меня есть план…

— Мне плевать на какого-то урода из Лондона! — перебила она. — Меня вот это беспокоит.

Она протянула ему пластиковый предмет, напоминающий палочку от эскимо. Посредине имелось маленькое окошко с голубым крестом.

— Что это?

— Тест на беременность. Крест означает, что результат положительный.

— Ты беременна?

Шарлотта кивнула.

Том посмотрел на ее склоненную голову и поймал себя на том, что присматривается к корням отдельных прядей. Будто он разглядывал ее в микроскоп.

— Но ведь… это же чудесно. Все прекрасно получится. Понимаешь, у меня есть план. Мы соберем все вещи и переедем в Корнуолл. Там продается кафе. Просто прелестное — деревянное, выкрашенное в светло-голубой цвет. Там есть огромная веранда. Мы сможем жить рядом с пляжем, вырастить там нашего ребенка вдали от грязи и суеты.

Шарлотта подняла голову:

— Корнуолл? Какого черта ты болтаешь о Корнуолле? Кафе? У меня задержка всего на несколько недель. А если этот идиотский тест ошибка?

Том сообразил, что слегка поторопился.

— Дело не только в этом. У меня на работе катастрофа. Очень серьезная. Меня вполне могут уволить.

— Значит, вот почему звонил директор?

— Да, но все это не важно, — произнес Том, стараясь говорить жизнерадостно. — Шарлотта, мне ведь давно хотелось все бросить. Ты же знаешь. Подпишу с ними соглашение, и мы сможем потратить эти деньги и то, что выручим от продажи дома. Я все просчитал.

Шарлотта медленно покачала головой:

— Я знала, что ты хотел все бросить к открытию Игр. И ты это сделал. Смотри. — Она показала рукой на танцоров на телевизионном экране. — Игры открываются через десять минут. Что за чушь ты несешь про Корнуолл? Ты никогда не упоминал, что вообще собираешься бросить работать.

— Ну, я полагал, это очевидно. Прости. Слишком тяжело мне пришлось в последнее время. Но они уже начали разрабатывать новые проекты. Этому нет конца, Шарлотта, это продолжается и продолжается, черт бы все побрал. Я чувствую себя в ловушке. — Том вспомнил ощущение паутины вокруг своей головы.

Жена разозлилась и потянулась за сигаретой. Том накрыл ладонью пачку.

— Шарлотта, наверное, теперь тебе не надо курить.

Она сердито откинулась на спинку дивана и глубоко вздохнула.

— Не печалься. — Чтобы успокоить ее, он положил руку ей на живот. — Как раз вовремя. Мы начнем новую жизнь. У нас будет семья. Будет все.

Она схватила его за руку.

— Я рожать не стану! — заявила она. Глаза наполнились слезами. — Как ты смеешь даже предполагать такое? Мне всего двадцать два года, черт побери. У меня вся жизнь впереди. Дети? — Она с отвращением фыркнула. — Да ты шутишь! — Шарлотта схватила сигарету и закурила.

Том оторопело смотрел на нее.

— Что ты хочешь сказать? Это наш ребенок. Наш. — В голове у него почему-то промелькнул образ инструктора по дайвингу с Сейшельских островов.

Она встала и прорычала:

— Это еще не ребенок. Это какой-то сгусток, несколько клеток… крест на этой штуке. Одна таблетка, и он исчезнет.

— Шарлотта, — простонал Том, в волнении зажав ладони между коленями, — ты не можешь его уничтожить. Это наше будущее.

Она протянула к нему обе ладони:

— Притормози! О чем ты думал? — Ее щеки раскраснелись, она впала в ярость. — Ты все заранее продумал и не сообщил мне?

— Я собирался. Ждал подходящего момента. Шарлотта, я убежден, все будет просто чудесно.

— Мое будущее здесь, в Манчестере. А не в какой-то продуваемой ветром лачуге, где мне придется поить клиентов чаем.

Том опустил голову.

— Что такого замечательного в этом городе?

Она прижала палец к нижней губе и принялась загибать пальцы другой руки.

— Давай посмотрим: рестораны, бары, кафе, магазины деликатесов, кофейни, салоны-парикмахерские. — Пальцы загнулись, но она продолжала: — Ночные клубы, ночная жизнь, жизнь на всю катушку! «Селфриджез» только открылся, на будущий год открывается «Харви Николз».

— Ты готова убить нашего ребенка, потому что в будущем году открывается «Харви гребаный Николз»?

— Не называй это ребенком! Он пока едва существует!

— Ты готова убить нашего ребенка, потому что он может помешать тебе бегать по магазинам? Да ты эгоистка, самовлюбленная сука.

— Я не позволю тебе так со мной разговаривать! — Она направилась к двери.

Том двинулся за ней. Недели страшного напряжения наконец нашли выход.

— Неужели ты не понимаешь, насколько пусты твои слова? Какая ты сама пустышка? У нас есть шанс строить нормальную жизнь — жизнь, которая не зависит от того, что ты сегодня купишь в городе, но ты не хочешь ничего слушать, потому что боишься отказаться от тусовок в спортивном центре, шопинга, обедов в хороших ресторанах и употребления дорогих наркотиков.

Шарлотта схватила куртку, сумку и устремилась к двери.

— Куда ты? — закричал он. Рванувшись вперед, он схватил жену за руку.

Она обернулась и насмешливо промолвила:

— На шопинг в ночи.

Плохо соображая, Том закатил ей пощечину.

— Не смей меня трогать, придурок! — завопила Шарлотта. Лицо залили слезы. — Катись в свой долбаный Корнуолл! Не жди, что я тоже поеду.

Она вылетела из дома, с грохотом захлопнув дверь.

Том стоял, сжимая и разжимая кулаки, ноздри раздувались, дыхание с шумом вырывалось из груди. Он поднялся по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Порылся в шкафу, нашел пакетик с порошком, отсыпал солидную дозу в ладонь и с жадностью слизнул. Спустившись вниз, Том едва успел вытащить пробку из бутылки, как зазвонил телефон. Он схватил трубку и, задыхаясь, спросил:

— Шарлотта?

— Том?

— Кто это?

— Эндрю Соломан. Я весь день пытаюсь до тебя дозвониться. Что, черт возьми, произошло сегодня в Манчестере? На меня набросился самый главный босс из компании по выпуску жевательной резинки. Они разорвали с нами контракт. Обнаружили, что никакой рекламы их товара на вокзале Пиккадилли не было организовано. Заявляют, что ты потребовал с них шестнадцать тысяч вперед за работу и они давно послали чек. Где деньги, Том?

— У меня… Просто не успел заказать место на вокзале. Они могут получить свои деньги назад.

— Назад? Они задумывали всю рекламу, выпускали жвачку с особым вкусом, доставляли ее нам. Мы обязаны все это им оплатить. Ты прав, назад они деньги получат, и если чек никто не трогал, ты сможешь избежать преследования за мошенничество.

Том смотрел на экран телевизора, но ничего не видел.

— Получат они свои деньги. Все до последнего пенни. Скажи им, что произошла путаница. Всякое дерьмо случается, сам знаешь.

— Ты пьян?

— Ты о чем?

— Сам все прекрасно понимаешь, Том. Они жаждут крови, так что ты уволен. Мы забираем «порше», и как старший оператор ты получаешь выходное пособие в размере трехмесячного оклада.

— На самом деле я управляющий директор, ты забыл? Это шестимесячное пособие и моя доля в доходах.

— Ты полагаешь, что будут какие-то доходы после такого скандала? И взгляни на свой контракт, Том. Это еще один документ, который ты забыл подписать. С нашей точки зрения, ты все еще старший оператор.

Сообразив, что все проиграл, Том начал смеяться. Его смех больше напоминал истерические вопли гиены. Он выронил трубку и шатаясь вышел через балконную дверь во внутренний дворик. Запрокинув голову, начал пить прямо из горлышка. Он успел различить Большую Медведицу прямо над ним, пока фейерверк в честь открытия Игр не заполнил все небо бронзовыми, серебряными и золотыми огнями.