На большой перемене в кружении десятиклассников, прислонившись к перилам лестницы, стояла девушка и со скучающим видом смотрела по сторонам, будто кого-то высматривая. Увидев меня, она отделилась от остальных и направилась в мою сторону.

– Привет, Франц! Боже мой, ну ты и бледный!

Моя старая знакомая – пухленькая и обаятельная десятиклассница в облегающих брюках.

– Пегги, малышка.

На самом деле она никакая не Пегги. Я не знал, как ее зовут. Называл, как в голову взбредет, по настроению. В прошлые разы Пегги бывала и Мерилин, и Краут, и Тамтам. Пегги на это не обижалась. Наоборот. Она любила представлять себя в разных ролях. Мечтала стать знаменитой характерной актрисой.

– Ты не заболел?

Я махнул рукой и пригласил ее на чашечку кофе из автомата – в благодарность за ее потрясающе круглое лицо, сумевшее слегка поднять мне настроение, несмотря на жирный слой губной помады, которой хватило бы полакировать корабль.

– Как дела? – спросил я.

– Паршиво. За три круга третий раз попадаю в молоко.

– Ты о чем?

– Мы заключаем пари, кто из вас, двенадцатиклассников, пролетит, а кто будет на коне. – Она самодовольно улыбнулась. – Спорим на ваши оценки.

– Наши оценки? – недоверчиво переспросил я. – И что, на этом можно заработать?

Обычно Пегги разговаривала со мной (и со всеми другими) на свою любимую тему – о Голливуде – и заключала пари, кто из актеров в каком фильме сыграет и какие будут кассовые сборы. Я смотрел только то кино, что показывали по телевизору на первом канале. Один раз я хотел поспоритьс ней на пять франков, что кристальная репутация Майкла Корлеоне в начале «Крестного отца», возможно, дело рук Вито, ведь на последней встрече дон признается, что надеялся увидеть Майкла в сенаторском или губернаторском кресле. Пегги разозлилась и сказала, что на сценаристские заморочки она не спорит. Забрала пять франков и даже не высказала своего мнения.

Пари на оценки – это было что-то новенькое. От Пегги всего можно ожидать.

– Есть у меня одна темная лошадка – по франсу и матике вполне может побить Йоханна Ферри. Но по музыке и биологии толстяка никто не переплюнет – там я ставлю на него. Правда, сейчас он сдает позиции. По музыке ставки три к одному. – Пегги сделала озабоченное лицо.

– Если хочешь совета, я думаю со ставками на Йоханна лучше повременить, – сказал я. – Из-за этого несчастья с завхозом он сейчас сам не свой… – Я откашлялся. – Но ничего, Эрйылмаз поправится.

– Вот и отлично. – Пегги выдержала приличную паузу, потом схватила меня за руку и насмешливо улыбнулась.

– Как у тебя с музыкой, Франц?

– Ты заключила пари?

– На тебя я не ставила, если ты об этом. Просто любопытно. Разобрался уже с нотами?

– Да вообще без проблем, – сказал я.

Пегги все не отпускала мою руку.

– Ладно, тогда скажи, как выглядит пауза в одну восьмую.

– В одну восьмую?

– Да, в одну восьмую.

– Не хочу об этом говорить за кофе. Тоску нагоняет.

Пегги наградила меня своей сладчайшей улыбкой.

– Теперь я знаю, на кого ты похож.

Она назвала какого-то актера и придвинулась ко мне ближе, так что мы оказались с ней живот к животу. Я застыл на месте, будто девчонка, которая, заскочив в туалет, увидела перед собой писсуар.

– Погоди, Пегги, по-моему, это довольно странно…

У меня случилась эрекция, шум в ушах, и я покрылся потом.

Пегги положила ладони мне на бедра. Наверняка есть мужчины, которые о таком мечтают.

– Черт побери, Пегги! Это уж… – я подыскивал слова, – интимность какая-то.

Я почувствовал на лице ее дыхание и раскрашенные губы.

– До сих пор ты вел себя хорошо, Франц. Не хочешь и дальше быть хорошим мальчиком? – томно прозвучал ее голос.

– Знаешь, как говорят у нас дома? – спросил я как можно таинственнее. – Золото – клад, деньги – прах.

Я услышал эту фигню в какой-то радиодискуссии про распродажу золотых резервов и, само собой, запомнил.

Пегги перестала меня лапать и убрала руки.

– Знаешь, Франц, когда-нибудь…

Нас разделила группа десятиклассников. Они окружили Пегги, что-то тараторили и набивали кофейный автомат мелочью (наша маленькая ферма).

Удобный случай, чтобы отнести пластиковый стаканчик к мусорному ведру для пластиковых стаканчиков.

Пегги крикнула мне вслед:

– Когда-нибудь, Франц, найдется девушка, которая будет не прочь заняться с тобой чем-то кроме дурачеств. – Она на меня не злилась, просто подсмеивалась. – Обещай, что не станешь вырываться и постараешься не умереть со страха. Хорошо?