23 мая 2077 года. Юг бывшей России, Краснодар, «База». Вечер

От когда-то пятнадцатиподъездного девятиэтажного (такие раньше называли «китайская стена») дома осталось всего четыре подъезда, — причем один был пятиэтажным, и входить в него не было желания даже у самых отчаянных искателей. База искателей располагалась в квартире на девятом этаже, в торце здания. Здесь было тепло, сухо и даже уютно. Обычно в этой квартире останавливались искатели из Свободного, по причине удобного расположения, которое занимало стоявшее на окраине города здание.

Маскировка в помещении была налажена на высшем уровне. Окна закрыты деревянными щитами, печная труба устроена таким образом, чтобы дым со стороны не было незаметно (для этого потребовалось соорудить на чердаке специальную разветвленную систему дымоходов, выпускавшую дым в разных местах в малых количествах). Имелись и удобства, — дождевая вода с крыши собиралась в специально стоявшую на чердаке бочку и подавалась в ванную комнату, в которой был сооружен настоящий душ. Усовершенствован был и туалет — кем-то из трудолюбивых искателей демонтирован унитаз и пробита дырка в полу в нижерасположенную квартиру, а над дыркой возведен постамент из кирпичей, на котором возлежало традиционное в былые времена пластмассовое кольцо с откидывающейся крышкой. На входе стояла металлическая дверь, надежная и древняя, сваренная кустарным способом еще лет за двадцать до войны, в двери установлен гаражный замок и прорезано квадратное окошко для стрельбы с колена. Пользоваться окошком приходилось редко, — чаще срабатывала сигналка, и решивших прогуляться на девятый этаж полуразрушенного дома упырей встречали стрелой из арбалета еще на пятом-шестом этажах, — это чтобы не шуметь лишний раз. В случаях когда забредавшие сюда упыри наступали на сигналки, но в подъезд не заходили, или не поднимались на верхние этажи, их и вовсе никто не трогал, дабы не раскрывать лишний раз местоположение базы.

Год назад Кувалда с Виктором два дня провозились с «системой оповещения»: они протягивали проволоку через вбитые в стену здания костыли, через шахту лифта, через специально пробитые в стенах дыры. На лестничных пролетах, в квартирах первого этажа и на подходах к дому были устроены сигнальные точки. Привязанная к различным палкам и прочему хламу (на который упыри обычно ступали не глядя) проволока тянулась в квартиру, к закрепленным возле наблюдательного поста флажкам, оповещавшим искателей о нежелательных гостях.

Наступал вечер. В одной из комнат дежурил Ящер, — на вид щуплый мужичок с обожженным наполовину лицом, на котором был только один глаз, всегда внимательный и колкий. Он стоял у окна, и смотрел вдаль на красневшие в лучах заката редкие руины, оставшиеся после чудовищных размеров волны, пронесшейся здесь пятьдесят восемь лет назад в направлении города…

В любую минуту могли появиться их товарищи, которых нужно было встретить, обеспечив, если понадобиться, необходимое прикрытие, — мало ли, какая тварь сейчас прячется там внизу… За стенкой, на кухне, кашеварил Колек, — одногодка Виктора, парень крепкий, с лицом о котором можно было сказать: «не обезображено интеллектом». Но это была лишь видимость, — Колек, помимо того что был начитан, еще и стихи писал, (о чем мало кто знал, так как парень стеснялся этого своего занятия). Зато всякий в Свободном знал, что Колек может запросто вырубить с одного удара любого, и вообще, если бы не Иван Кувалда, то ему бы уже давно дали это прозвище (впрочем, некоторые уже звали за глаза Колька «Тараном»). В комнате, занятой под кладовку, спали Олег, — взрослый мужик, ровесник Кувалды, чья очередь дежурить была через час, и Вася по кличке «Снайпер», — обладатель единственной в Свободном старинной винтовки системы Драгунова. В бывшей гостиной, на старом диване, расположились Кувалда и Виктор. Кувалда, нависая могучим торсом над придвинутым к дивану журнальным столиком, сосредоточено чистил разобранный и аккуратно разложенный на промасленной тряпке АКС. Витя свой уже привел в порядок, и теперь листал найденную вчера в старом доме, в котором искатели остановились на ночлег, книжку.

Вчера их отряд нарвался на выродков в районе Октябрьского. Шайка из восьми человек, действовала слаженно, можно даже предположить, что трое из них когда-то давно были искателями, пока не скурвились. Среди них было три бабы и один сопляк, лет тринадцати. Все голодные, всем хотелось парного мяса пожрать. С ними пришлось повозиться. Никто, конечно, из отряда не пострадал — разве что Колю одна сучка за ногу укусила, — но время на них потратили часа четыре, потому заночевали в том же заброшенном поселке, а утром уже двинулись дальше, и на базу пришли ближе к вечеру.

Причина выхода на этот раз была весьма необычная... Необычная настолько, что было решено срочно оповестить всех в Содружестве…

Серега Хмурый, искатель из Свободного, ходивший за каким-то делом в район Тихорецка вместе махновцами, утром двадцать первого числа прилетел к Кувалде, весь в мыле, на своем «коне педальном», (так искатели обычно называют велосипед, — пешком на дальние расстояния не особо-то походишь…). Хмурый сообщил тому о замеченном на М-29 отряде, состоявшем сплошь из лысых мужиков в одинаковой одежде.

За «лысыми» (как тех сразу обозвали), установили наблюдение. Выяснилось, что лысюки эти идут откуда-то из-под Ростова, или даже дальше, и путь они держат не куда-нибудь, а в Краснодар. Но не интерес пришельцев к Краснодару, и даже не то, что эти лысюки все одинаковые, как братья-близнецы (то, что это подразделение, слаженное по типу армейского, было понятно сразу), а их средство и способ передвижения вызвал у искателей серьезные опасения…

…Передвигались те на самом настоящем чуде послевоенной техники! Это было нечто среднее между трамваем и древним парусником. Стоявшее на широко расставленных в разные стороны авиационных шасси, по четыре с каждой стороны, «судно» передвигалось под самыми настоящими парусами! На носу «корабля» был установлен устрашающих размеров пулемет на станке, который один из махновцев опознал как «Утес». Количество лысюков разведчики определили как: «не меньше тридцати рыл». Вооружены эти подозрительные гости были: «автоматами, арбалетами, мечами и еще хрен знает чем».

Заметили их махновцы еще восемнадцатого числа днем. Двигались они в направлении Кропоткина, и если бы не ставший тогда на несколько дней штиль, лысые уже числа двадцать первого — двадцать второго могли быть в Краснодаре. Наблюдателям задержка была только на руку.

На общем Сходе перед выходом, решили послать товарищей в Октябрьский, Красный хутор, и в Вольный. Махновцы уже были в курсе дела, и обещали поставить в известность соседей. То, что эти лысые приедут или со стороны Усть-Лабинска, или по М-4 было понятно всем, и потому решили взять под наблюдение именно эти направления.

Собственные «базы» в Краснодаре имели не все поселения, потому некоторые помещения использовались совместно, — в этой квартире, помимо свободненских, останавливались еще и махновцы (искатели из колхоза имени Нестора Махно), реже — ребята из Октябрьского. Оставленное в кладовке барахло никто не трогал, — это закон. После себя обычно оставляли что-нибудь из еды: сало, крупу, сухари, — это традиция.

Дом стоял на заросшем кустарником и утыканном еще прошлогодними колючками пустыре, бывшем когда-то пригородным поселком. После того как Краснодарское море, — огромнейшее искусственное водохранилище, вышло из берегов, а точнее: было выпущено из берегов при помощи одной из четырех накрывших город боеголовок, поселок превратился сначала в болото, а после в пустырь. Основная масса воды ушла расширяющимся клином на юг, лишь подтопив при этом Пашковский, но встретившиеся здесь две взрывные волны (одна пришла со стороны аэропорта, другая со стороны разрушенной дамбы) превратили поселок в сплошной пустырь с разбросанными по нему холмами из обломков зданий и их содержимого разной величины. От устоявших тогда при двойном ударе многоэтажек остались лишь редкие руины в один-два этажа высотой, две кирпичные пятиэтажки, и этот вот девятиэтажный уродец, даже спустя почти шестьдесят лет не собиравшийся падать.

— Как думаешь, Вить, откуда приедут эти лысые? — Кувалда начал собирать автомат.

— Думаю со стороны Усть-лабы. На ЭМ-четвертую они бы повернули еще в Павловской… Если им, конечно, в Кореновку не приспичит… — Виктор отложил книгу на стоявшую рядом тумбочку.

— М-да… Уж не через Рязанскую же они попрутся, — задумчиво произнес Кувалда, пристраивая затворную раму на место.

Кувалда помолчал, собираясь с мыслями.

— А еще, им сам Краснодар может и вовсе без надобности. Может им поблизости надо… А надо им здесь что-то очень нужное и полезное. Не стали бы они переться хрен знает куда на этой своей технике... Думаю, что это только первые засланцы в наши края. Вот попомнишь, Вить, мое слово. Эти лысые трамвайщики имеют здесь не простой интерес…

— Ну, так мы здесь чтобы это выяснить, — пожал плечами Витя.

— Да. Для этого. Только вот выяснить, это — только начало. Нужно будет действовать. Правильно действовать. И наши действия будут нам проверкой.

— Думаешь, воевать с ними придется? — Спросил Виктор.

— Думаю, да. — Иван накрутил на ствол дульный тормоз, потом отвел затворную раму, придирчиво заглянул в коробку. Отпустил. Клац. По привычке отвел ствол в сторону окна, нажал на спуск. Щелк.

— Смотри сам, — продолжил Кувалда, — воинское подразделение, одетое в форму, это раз. Вооружение — автоматы и пулеметы, у всех, тридцать, а то и сорок стволов, не меньше, это два. Техника эта ихняя… Покажи мне поселок, который подобную штуку, какую Хмурый описывает, сделать может! Это три.

Кувалда вставил магазин, дослал патрон, поставил на предохранитель, и пристроил автомат сбоку, у подлокотника дивана.

— Это завод специальный нужен, Вить, чтобы сооружать подобное. И, заметь, если они поехали в такую даль, значит и с боезапасом и с продовольствием у них полный порядок. Это крупное поселение, может даже город… А у нас, у каждого в Свободном ствол есть? … То-то!

— Я думаю, что они какие-то военные склады ищут, и не со жратвой, — такие разве что на далеком севере могли остаться. Я в книжках про такие читал... «Спец резерв» называется, — уточнил Виктор. — Им нужно оружие, или техника…

— Верно мыслишь, Витя. Кстати… насчет жратвы…

По квартире уже вовсю распространялся ароматный запах пшенки с мясом. Это Колек нес миску с кашей дежурившему в соседней комнате Ящеру.

— Налетай! Там каша стынет. Я с расчетом на махновцев сварил, так что мяса им там тоже оставьте, — бросил здоровяк, Кувалде с Виктором и постучал ногой в закрытую дверь: — Эй, Рептилоид! Ты там как, не оголодал еще?

— Ну что, пошли, пожуем! — Кувалда встал, и, выйдя в прихожку, постучал в дверь, из-за которой раздавался размеренный храп. — Олег! Вставай! А-то мясо все сожрем, тебе не достанется!

Там же, тремя часами позже

Комната, из которой велось наблюдение, выполнявшая также и функции кладовки для барахла, отличалась тем, что окно в раме было застеклено и не закрывалось ни щитами, ни тряпками. В целях маскировки, там не пользовались огнем. Наблюдатель обычно или стоял или сидел возле окна. В потолке имелся специально пробитый лаз с приставленной к нему лестницей, накрытый сверху деревянным щитом, на случай, если понадобится уходить. Причем люки во все три подъезда был сверху забаррикадированы, и открыть их можно было только с крыши. На самой крыше, вдоль парапетов, имелись кучки специально натасканных туда кирпичей, на случай если понадобится скинуть парочку кому-нибудь на голову. Помимо люка наверх, в этой же комнате имелся и люк в нижерасположенную квартиру, дверь на лестницу в которой запиралась изнутри. Но туда старались без особой надобности не спускаться, так как помещение отчасти выполняло функции выгребной ямы.

Заступивший час назад Олег сидел на стуле напротив окна и смотрел в окно. Луна освещала своим бледным светом пустырь с торчавшими метрах в трехстах впереди «близнецами» пятиэтажками. Условный знак — три коротких, одна длинная вспышка фонаря — со стороны «близнецов» Олег заметил сразу, и отреагировал соответствующе.

— Эй, Кувалда!

Дверь открылась через несколько секунд.

— Что там? Идут? — Спросил Кувалда.

— Да, маякнули как положено.

— Витя, Коля! — Кувалда повернулся в открытую дверь. — Собирайтесь! Пойдем махновцев встречать.

Спустя десять минут, трое стояли у входа в подъезд (спускались не спеша, чтобы не задеть лишний раз сигналки). Двери у подъезда не было, — она была вырвана «с мясом» еще полвека назад. Уровень земли поднимался до окон первого этажа, и проход в подъезд издалека был незаметен. Только подойдя к дому метров на двадцать, можно было увидеть прокопанный к входу спуск. Можно было залезть и через окна квартир, но для этого нужно было корячится, так как внутри глины ила и всякого хлама было местами под потолок.

Снаружи было тихо. Где-то далеко тявкали дикие собаки, — видать разборки у них… Иван коротко свистнул, и снаружи ему ответили таким же, условным свистом. Через пару секунд послышался окрик:

— Кувалда, ты что ли?

— Я! Длинный, ты?! — Ответил Кувалда.

— Я! — Из-за ближайшего бугра, бывшего раньше какой-то постройкой вроде трансформаторной будки, стали появляться человеческие фигуры, — всего восемь человек.

— Колеса в «близнецах» спрятали? (пришедшие были без велосипедов).

— Да. Там оставили. — Ответил подошедший Длинный. Искатели обменялись рукопожатиями. Последним из тени вышел Серега Хмурый и также пожал товарищам руки.

Высокий, масластый мужик, тридцати пяти лет, Леха Длинный, — старший группы искателей из колхоза имени Нестора Махно имел вид взъерошенный.

— В Старокорсунской эти лысые, со своей херовиной, стоят. — Ответил Длинный на незаданный вопрос. — Завтра прямо сюда выйдут. Если бы ветер не затих, уже бы здесь были. Мы за ними с Васюринской шли…

— Не заметили вас?

— Если бы заметили, хрен бы мы до вас целыми дошли. На них там местные упырьки рыпнулись, так лысые их всех нахер постреляли. Мы конечно не выродки какие, можем и в обратку дать нехило, но нас восемь, а их там целый вагон… на колесах, — добавил Длинный.

— Зачастили что-то выродки… — Кувалда переглянулся с бывшими с вышедшими с ним искателями.

— Что, тоже заметили? — Поинтересовался Длинный.

— Угу, — буркнул Кувалда. — Думаю, из-под Ростова эта мразь к нам сюда бежит. Видать, херово им там зажилось…

Длинный почесал колючий подбородок, посмотрел на стоявших рядом товарищей, потом сказал:

— Ладно! Я ребят в Красный послал… Они скоро сюда должны подтянуться. Да и соседи, их тоже, вроде как сюда собирались. По-серьезному так собирались… Молотов мужиков опытных под свою руку собрал, пулемет достал… Короче, целой «Красной Армией» выходить собирались! — Длинный широко улыбнулся, продемонстрировав прореженный кем-то пару лет назад в двух местах штакетник довольно крепких, как у лошади, зубов. (Сам Длинный на вопросы о том, кто его так, предпочитал отмалчиваться, но слухи ходили разные... По одной из версий, в роли «стоматолога» выступил муж одной из многочисленных подруг Длинного, к которой тот захаживал в Октябрьский; по другой — Длинному перепало от выродков.) — У них на Сходе решили, — продолжал он, — что лучше перебдеть… Так что, этой ночью народу прибудет. Нужно будет размещать.

— Разместим. Ладно, идемте наверх, каша стынет, — сказал Кувалда.

Ранее, тем же днем. Юг бывшей России, Краснодарский край, станица Старокорсунская. Особая маневренная группа в составе подразделения «Молния», НСР

Дул попутный ветер, наполняя паруса «Сварога», разгонявшегося местами до тридцати километров в час, — приличная скорость для заросшей кустами и травой по пояс дороги. Шасси, когда-то давно предназначавшиеся для огромной железной птицы, а теперь несущие на себе многотонный сухопутный корабль, подминали километры Пустоши.

Обочины и кювет, местами, заросли лесом. Местами встречались скинутые прошедшей здесь когда-то давно бронетехникой догнивавшие легковушки. Иногда приходилось притормаживать парусник, чтобы аккуратно объехать замершие на дороге скелеты фур и автобусов.

Несмотря на свои размеры (семнадцать метров в длину, и вынесенные на четыре метра в сторону от корпуса шасси), «Сварог» мог совершать достаточно сложные маневры, — передние и задние колеса поворачивались синхронно, причем если передние выворачивали вправо, то задние влево, и наоборот, что существенно увеличивало его маневренность. Кроме того, при необходимости, корабль мог двигаться боком (в таком случае, все четыре колесные пары выворачивались в одну сторону). Корпус корабля возвышался над землей на высоте полутора метров, что не только повышало его проходимость, но и препятствовало штурму его неприятелем, и позволяло стрелкам вести огонь по залегшему в поле противнику. Возвышавшиеся в голове и в хвосте корабля две шестиметровые телескопические мачты, при необходимости выдвигались вверх еще на четыре метра, и имели по одному основному, и одному дополнительному парусу. На верхней палубе имелись специальные перила, установленные по кругу всей крыши бывшего трамвая во избежание несчастных случаев. Помимо перил в разные стороны на уровне крыши расходились трехметровые трубы, на которых была натянута капроновая сеть из толстой веревки, способная выдержать вес нескольких человек. Сеть была нужна, как для безопасности, так и для перевозки различных грузов.

«Сварог» был рассчитан на длительные походы по равнинной местности. Внутри его корпуса, бывшего когда-то обычным городским трамваем, располагалась казарма-каюта на двадцать мест. Треть вагона занимало помещение, которое можно использовать и как арсенал, и как хранилище для провизии. Сейчас в нем были сложены пять железнодорожных тележек-дрезин с ручным приводом. На корабле имелся двухнедельный запас пресной воды, хранившийся в закрепленных по бортам баках, и пищи, которую в длительных походах обычно экономили, промышляя при случае охотой. Управление осуществлялось из кабины, в которой раньше сидел вожатый, а теперь один из сменявших друг друга рулевых, направляющий корабль с помощью обычного руля, рычагов и педалей. На верхней палубе постоянно находился помощник рулевого, следивший за парусами, и отдававший команды ответственным за паруса бойцам (каждый из экипажа корабля должен был нести свою вахту). И рулевые, и их помощники специально готовились из сотрудников инженерно-технического отдела Рейха, эти инженеры имели звания ефрейторов и капралов, и были не только широкопрофильными специалистами, но и хорошо подготовленными бойцами.

Противостоять огневой мощи «корабля» было весьма нелегко. На борту имелись два станковых пулемета «Утес», которым при желании можно косить молодые деревья, и наводивший ужас не только на дикарей АГС («автоматический гранатомет станковый»), — штука, которую и применять то было пока не на ком. Всего, на двадцать пять человек экипажа приходилось тридцать пять единиц стрелкового оружия (РПК-74, АК-74, АКСУ, СВД, пистолеты ТТ и ПМ) и полторы сотни ручных гранат Ф-1. Кроме того каждый из бойцов имел арбалет, — оружие преимущественно используемое подразделениями Рейха в большинстве операций, — и короткий меч. Предстоящая операция имела особый статус, и потому в экипаж «Сварога» были назначены лучшие из бойцов Рейха, и вооружены они были по первому разряду, и дефицитными боеприпасами обеспечены. И если обычно использование огнестрела было допустимо как исключение из правила, лишь в случаях когда того жестко требовали обстоятельства, то теперь его применение было обязательным в любом случае. Эта игра стоила свеч.

Полтора месяца назад повышенный в звании до капитана и назначенный командиром нового, уже четвертого в Рейхе парусника, Яросвет стоял на верхней палубе, опершись руками о перила, и смотрел вдаль. Рядом с командиром стоял его первый помощник и штурман Ведагор (назначенный на «Сварог» специально в помощь Яросвету, пока еще не имевшему необходимого опыта в управлении подобной техникой). Штурман, всегда имевший при себе полевой бинокль, рассматривал в него горизонт.

Ведагор был опытным специалистом своего дела. Он начинал еще десять лет назад на первом паруснике «Степан Бандера», в самом начале, зарождении Нового Славянского Рейха. Ведагор не имел офицерского звания, но, будучи всего лишь штабс-сержантом, пользовался немалым авторитетом в Рейхе и был лично знаком с самим Фюрером. В подтверждение его статуса, на черепе штурмана были вытатуированы целых три молнии «SSS», — знак, говоривший об особом положении его обладателя.

На горизонте слева виднелись очертания какого-то населенного пункта. Капитан посмотрел на прижатую магнитами к металлическому столику карту Краснодарского края.

«Так, что тут у нас… Старокорсунская… К вечеру будем уже в Краснодаре».

— Ну, что там? — Капитан обратился к штурману.

— Вижу пару ублюдков, командир. Думаю, их там целый выводок. Шныряют меж развалин.

— Шульц! — Яросвет окрикнул сидевшего на ящике на корме лейтенанта.

— Господин кап… — Начал доклад молодой офицер.

— Отставить, Владимир, — прервал его Яросвет, — не на параде... Давай бойцов на левый борт. Кто сунется — знаешь что делать.

— Будет сделано, командир! — Шульц открыл крышку люка в крыше бывшего трамвая, и спустился вниз.

— Заметил, командир, чем дальше от наших земель, тем чаще эти попадаются? — Ведагор опустил бинокль.

— Это тоже наши земли, капрал. — Яросвету не нравилось панибратство штурмана. Тот хоть и был лет на пятнадцать старше, и имел лишнюю молнию на черепе, все же оставался штабс-сержантом. И если Шульц иногда и позволял себе один на один с командиром обращаться на «ты», даже будучи еще капралом, а потом сержантом, так тот был боевым товарищем, с которым они не раз стояли спиной к спине. С Шульцем Яросвет знаком еще с того времени, когда сам был сержантом, а Владимир Шульц рядовым бойцом в его отделении. Впрочем, портить отношение со штурманом капитан не спешил, — тот был профи своего дела, и на лидерство в отряде не претендовал. Напрямую Ведагору подчинялись только рулевые, их помощники и дежурная смена на парусах.

Минут через двадцать парусник приблизился к пункту, который уже давно не был населенным, если не считать кучки каннибалов скрывавшихся среди руин.

Стрела, пущенная из ближайшей развалины, попала в бедро стоявшему возле пулемета помощнику рулевого. Боец взвыл, и капитан и штурман автоматически повернули головы в сторону пострадавшего. Это и спасло штурмана от предназначавшейся его голове стрелы. Стрелявший оказался настоящим спецом своего дела.

— Всем укрыться! — Скомандовал капитан. — Оглобля, отставить! Оказать помощь раненому! — Скомандовал Яросвет бойцу, стоящему за станковым пулеметом, уже приготовившемуся стрелять в сторону, откуда прилетела стрела.

— Шульц!

— Я! — Из люка появилась лысая голова лейтенанта.

— Заводи отделение во фланг ублюдкам.

— Есть!

— Ведагор!

— Я, командир!

— Останавливаемся.

— Есть, командир! — Штурман нырнул в люк кабины, выслав наверх рулевого вместо раненого помощника. Тот принялся командовать и сам крутить ручки, спуская паруса. «Сварог» замедлил ход, и уже метров через триста остановился, и из люка в днище, прикрываемые шасси, посыпались бойцы, под предводительством лейтенанта Шульца. В это время, с левого борта, уже трещали короткими очередями автоматчики, прикрывая выход отделения.

Вскоре Шульц и еще семеро бойцов, укрываясь между обломками стен и остовами автомобилей, вошли в Старокорсунскую...

Бывшая станица представляла собой большое заросшее бурьяном поле, с торчавшими то тут, то там одиночными полуразвалившимися стенами. Полвека назад, ударившая в краснодарскую дамбу боеголовка вызвала настоящую волну, «цунами», слизавшую прибрежные станицы и аулы. Старокорсунской тогда сильно досталось. Нанесенный волной слой ила поднял тогда уровень земли на метр-полтора, похоронив под собой заживо не одну сотню людей, и теперь окна в редко торчавших из зарослей травы и какого-то чахлого кустарника кусках стен были на уровне земли.

Это оказалась группа отмороженных на всю голову не то выродков, не то уже упырей (ну как еще назвать придурков, рыпнувшихся на целое подразделение профессиональных воинов, перемещавшееся на устрашающего вида технике?) Дикари до последнего не замечали взявших их в полукольцо лысых мужиков в одинаковой форме. Стоявший в двухстах семидесяти метрах от засевших в развалинах ублюдков парусник отвлекал внимание дикарей не только своим диковинным видом: летевшие со стороны корабля маленькие кусочки железа уже вынесли мозги у двоих, особо смелых, дикарей и ранили третьего. (Все-таки хорошая штука СВД!) Так что, внимание уже пожалевших наверняка о своем поступке дикарей в тот момент целиком и полностью было занято непонятным им предметом, — что оказалось весьма кстати Шульцу и его подчиненным.

Теперь с парусника постреливали вверх, дабы не зацепить уже обошедших упырей сбоку и сзади бойцов, но впечатленные дырками в головах своих собратьев, ублюдки продолжали сидеть тихо, видимо надеясь на то, что страшная штуковина поедет дальше…

Но штуковина не уезжала, с нее продолжали постреливать, а потом, почти одновременно, еще у пятерых укрывавшихся за Г-образной стеной дикарей появились непредусмотренные матушкой-природой отверстия…

Троих не подстреленных ублюдков, — двух девок пригодного для «естественного употребления» возраста, и хмыря-лучника на пинках погнали к паруснику. Уже через пятнадцать минут девки сидели в закрепленной снаружи, в задней части трамвая, клетке, озираясь по сторонам испуганными глазами, а хмырь был связан по рукам и ногам, и подвешен на торчавшей впереди корабля трехметровой трубе.

— Шульц! Давай, поговори по душам с этим…, — капитан кивнул в сторону подвешенного за связанные руки дикаря. — Где Радомир?

Из открытого настежь одного из окон выглянул лысый мужик средних лет в звании ефрейтора.

— Я, господин капитан!

— Как там раненый?

— С ним все хорошо, артерия не задета… Я швы наложил. Дежурить пока не сможет.

— Сходи, сук этих посмотри на предмет заразы всякой…

— Будет сделано, господин капитан! — Бодро ответил фельдшер, и скрылся в окне.

Хмырь поначалу был не очень разговорчив с молодым лейтенантом, но когда тот ему сломал четыре ребра выдал исчерпывающую информацию по обстановке в районе местонахождения отряда. Рассказал он и о поселениях к северу от Краснодара, и о людях приходивших иногда из этих поселений, называвших себя «искателями», и о возможных местах обитания других дикарей, и еще массу полезных сведений. Выяснив у дикаря все относительно дороги на Краснодар, Шульц доложился командиру, и получив от того указание пустить дикаря в расход, распорядился на его счет.

Вскоре после происшествия ветер стал затихать, и командир принял решение (пока еще не установился штиль) отъехать на пару километров от бывшей станицы, и стать там на ночевку. Тем более, что, по свидетельству фельдшера, девки оказались без явных признаков заразы, а солдатам Рейха не помешает небольшая разрядка…

Ночь с 23 на 24 мая 2077 года. Юг бывшей России, Краснодар, «База»

Махновцы разместились на базе, — в тесноте, как говориться, да не в обиде. А вот товарищам, пришедшим позже пришлось располагаться в квартире напротив, — вшестером им, в двухкомнатке было вполне удобно. Все окна в квартире были наглухо закрыты, имелись старые кровати, но вот печки и прочих удобств не было, что, в общем-то, не беда, — в мае на юге ночи не такие уж и холодные, а справить нужду можно и спустившись на пару этажей вниз... Последним подошел сводный отряд из пятнадцати вооруженных до зубов искателей под предводительством товарища Молотова. В составе «молотовского» отряда были люди сразу из нескольких входивших в Содружество колхозов имени. «Молотовцы» расположились этажом ниже (не под Базой, конечно же, где «выгребная яма», а в квартире напротив).

Виктор дежурил в угловой комнате, рядом, на разложенных там-же на полу матрасах, спали трое махновцев, на кухне дремал Коля, в кладовке давили массу ребята из Вольного. Ящер гонял чаи в квартире напротив, а в гостиной на Базе расположились Кувалда, Олег, Длинный, Молотов, Серега Хмурый — очевидец главной причины полевого сбора, и красный командир Дед Кондрат, — пожалуй, самый старый из продолжавших ходить в Пустошь искателей Содружества, и авторитетнейший человек в Красном хуторе. Деду Кондрату было уже шестьдесят пять, и звали его на самом деле Алексеем Геннадьевичем. По фамилии Кондратьев. Его, единогласно, и выбрали Председателем этого ночного собрания.

— Ну, что, товарищи красные анархисты… — начал Дед Кондрат. — Как всем здесь присутствующим уже известно, к нам едут гости… Гости необычные и весьма интересные. Одна их телега с парусами уже говорит нам о том, что эти лысые ребята не из простой деревни к нам пожаловали. Цель у них должна быть серьезная… не просто покататься они сюда заехали. На собрании в Красном хуторе, отправляя нас сюда, решили, что за лысыми нужно установить наблюдение, чтобы выяснить чего им тут надо… Полагаю, у вас в колхозах думают также?

Искатели подтвердили это, кто словами, кто просто кивнул.

— У нас рассматривали несколько возможных вариантов, среди которых был и вариант со столкновением, — сказал Молотов, — потому и решили выдвигаться усиленной группой. Но главная цель, конечно, — разведка.

Товарищ Молотов, сооружавший до этого, при помощи специального приспособления диковинную по нынешним временам папиросу, закончил процесс изготовления, смял зубами кончик мундштука из плотной бумаги (редкость просто сумасшедшая!) и прикурил от старинной, довоенной зажигалки, выпустив облако ароматного дыма.

— Не стесняйтесь, товарищи… — Молотов положил на столик кисет с табаком, машинку и упаковку с папиросной бумагой.

— Благодарствую! В Свободном решили также. — Кувалда потянулся к табаку, и принялся заворачивать папиросу. — Вот только, есть у меня на этот счет одна мысль…

— Ну, так поделись с товарищами, Ваня, не тяни. — Кондрат давно и хорошо знал Кувалду, и всегда к нему прислушивался.

— Вот смотрите, — начал Кувалда. — приехали эти лысые сюда явно издалека. Может из-под Ростова, может и со Ставрополья… Народу там тридцать, или более, человек, одетых в одинаковую форму. На этот факт прошу обратить особое внимание. То, что телеги такие не в простых колхозах делают, это ты, Кондрат, верно заметил. Если бы поблизости где-то была такая община, со своими заводами и фабриками, мы бы о ней знали. Сложная техника требует серьезного обслуживания и, если понадобится, ремонта. Значит: в отряде должны быть специалисты. «Ремонт» может потребоваться и самим лысым… Значит: есть и врач. То, что там у них строгая дисциплина и порядок, это и так понятно, — дикари и распиздяи нынче на подобной технике хрен знает куда не путешествуют… Все это подтверждает высказанную мысль о том, что у этих ребят есть здесь важные дела. Я думаю, это всем давно понятно. Чтобы выяснить их цели и намерения мы здесь и собрались. Но вот что дальше?

Он сделал паузу, и продолжил:

— Я думаю, эти бойцы приехали сюда за оружием. И это не пара автоматов и не ящик гранат…

— Я тоже так думаю. Но ты разъясни, Иван, чего задумал то? — Уточнил Кондрат.

— Их нужно тихо вести до цели, а потом валить. И вооружаться, готовиться… — Кувалда пристально посмотрел в глаза Кондрату. — Возможно, скоро сюда подтянутся их друзья…

Они просидели до трех часов. Вначале четвертого начальный план действий был готов. До рассвета оставалось чуть-более двух часов, и нужно было хоть немного поспать. Впереди ждал тяжелый день.

24 мая 2077 года. Юг бывшей России, Краснодар, дорожная развязка: М-4, А-147, Р-251 и ул. Бородинская. Утро

Перед Войной некоторые рекламные щиты не уступали размером многоэтажному жилому дому (их устанавливали возле главных дорожных развязок крупных городов и на склонах гор). Один такой смонтировали на северо-западной стороне дорожной развязки на въезде в Краснодар, и несколько лет жители Пашковского района, днем и ночью могли наблюдать огромный светящийся экран, размером с десятиэтажный дом. Экран стоял на трех толстых железобетонных опорах, и вовремя порывов ветра раскачивался на полметра в каждую сторону, заставляя проезжавших внизу водителей усиленно давить на педаль газа. Когда в дамбу ударила боеголовка, экран вместе с одной из опор сдуло ударной волной, еще одна опора сильно наклонилась, но рухнула только спустя несколько лет, а третья так и осталась стоять. И теперь стоит… Избранный на ночном собрании координатором взаимодействующих отрядов Кувалда, Вася Снайпер, Хмурый и Виктор уже третий час сидели на самом верху опоры баннера. Внизу, под мостом притаился посыльный, специально назначенный для связи сидевших на опоре с отрядом Молотова.

Отряд товарища Молотова засел в развалинах торгового центра, по другую сторону развязки, раньше походившего здоровенный самолет, (если смотреть с высоты птичьего полета или со спутника). Теперь же зрелище напомнило бы скорее большую дохлую птицу. Вот только некому теперь подниматься на такую высоту, чтобы проводить аналогии, уже почти не осталось в живых людей видевших своими глазами настоящие самолеты, способные летать по небу, и настоящих птиц, кроме тех, что живут в курятнике.

Ящер, Колек и Олег расположились в трехстах пятидесяти метрах западнее железобетонной башни-огрызка, среди торчавших то тут, то там из земли стен, оставшихся от домов частного сектора. Место было удобно тем, что рядом имелся вход в подвал одного из стоявших там когда-то коттеджей, обнаружить который было достаточно сложно. Человеку, не знавшему где искать лаз, было бы нелегко найти дырку, заботливо обсаженную затейливыми искателями кустами терна. А уже из того подвала имелся ход в подвал коттеджа напротив, через улицу, от которого теперь оставался лишь поросший бурьяном холмик с такой же как и в первом доме замаскированной, норой лаза.

Дед Кондрат с «красными» и «махновцами» засели где-то в районе развязки Уральской и Восточного обхода, сразу за стеклянным полем, что на месте бывшего когда-то там аэропорта. Опасного для жизни радиационного фона там давно уже не было, н растительность все еще не спешила там произрастать. «Нормальные люди, конечно, лишний раз лазить в том месте не стали бы, — говорил на ночном собрании Дед Кондрат, — но ведь эти же не местные, и транспорту их дороги как-то не особо нужны, — есть ровное поле — могут себе спокойно ехать. Идут лысые по карте, это всем понятно, и если им в центр города нужно, то заходить по Уральской — самое то. Имея на руках карту города, догадаться нетрудно. А есть ли на тех картах отметки, где происходили вспышки? То-то же! Да и если имеются, что им с того? Ну, проедут по полю, — ничего страшного в том нет, если быстро. В общем, на Уральскую вполне себе могут выйти наши гости дорогие».

Все ждали.

— Что думаешь, Хмурый, сюда попрут, или западнее возьмут? — Обратился Кувалда к сидевшему в позе лотоса на неплохо сохранившейся покрышке от какой-то легковушки искателю, рассматривавшему горизонт в полевой бинокль.

— Думаю, что сюда попрут. Главное, чтобы Молотов там кипишь раньше времени не поднял… — Хмурый осекся на полуслове, и через несколько секунд, добавил:

— О! Вот и наши гости дорогие… Кажись как раз сюда и идут… Вась, глянь в свою трубу, — сказал он Снайперу. Тот приложился к оптике СВД.

— Вижу. — Вася был как всегда немногословен.

— Быстро идут? — Спросил его Кувалда.

— Минут через двадцать будут здесь, — ответил Снайпер.

Хмурый, передал командиру бинокль.

— А ну-ка… — Иван с интересом стал рассматривать приближавшуюся технику, — ты смотри, хрень какая…

В двенадцати километрах от развязки, то появляясь, то исчезая в неровностях рельефа, двигался самый настоящий парусник. То, что двигался он не по водной глади, а по суше, выглядело, мягко говоря, необычно. В бинокль пока можно было рассмотреть только землисто-серые паруса — корпус трамвая был еле-еле различим.

Кувалда выглянул с верхотуры, придерживаясь за торчавший из бетона кусок гнутого ржавого швеллера, и свистнул посыльного.

— Эй, Камрад! — Так звали посыльного. — Едут наши гости. Давай, дуй к своим! И не шумите там! Атаковать только по сигналу.

Камрад дал отмашку и исчез под мостом.

— Ну что, товарищи! — Кувалда оглядел присутствующих, и его взгляд остановился на Викторе. — Давай, Витя, спускайся к ребятам, и далее по обстановке, как обговаривали. Хмурый, спустись, дверь запри. Сидим пока тихо. Не шумим, — нас здесь нет. Посмотрим, что здесь забыли эти «корсары»…