Глава 1. Трезвое 40° молоко. «Самогонная корова» – молочный самогон. «Водочная корова» – водочный самогон
Деревня, где летом жили Лада и Гаврош, плавно переходила в рабочий поселок. Здесь на живописном берегу речки 150 лет назад была основана ткацкая фабрика. За 150 лет – фабрика выдержала натиск все российских катаклизмов и всех исторических катастроф. И лишь катаклизмы 90-х годов прошлого века – она не выдержала. Производство остановилось впервые за 150 лет. И жители рабочего поселка при фабрике остались без работы. Молодые, энергичные – поехали в столицу, искать работу. Молодые, энергичные, средний и старший возраст – остались в своих домах и занялись огородом. От такой безработной, безрадостной, безперспективной жизни – поселковый народ начал постепенно пить. И с каждым годом все больше и больше. Магазинная водка для большинства поселковых пьяниц оказалась слишком дорогой. И поселковый народ, по старинной русской традиции, перешел на самодельный самогон. Это было гораздо дешевле. И по карману большинству поселковых пьяниц.
Гаврош познакомился на рыбалке с одним из главных самогонщиков в поселке Василь Филиппычем. До 90-х годов он работал мастером на поселковой фабрике. Имел золотые руки и изобретательный ум. Он изготавливал в поселке самодельные самогонные аппараты. И от него они расползлись по поселку. Гаврошу было жалко поселковых. Все они в принципе были хорошие и добрые люди. Но любого, простого, не очень инициативного, не очень энергичного, поставьте на их место! Если разрушен весь уклад поселковой жизни, если нет работы, нет пропитания. Если страх за будущее, полная безнадежность в настоящем и непонимание, как же жить дальше вселился в их души. И если счастья нет, ни сейчас, ни в будущем, то поселковые люди стали искать счастье в водке. Когда поселковый человек, выпьет, то он делается счастливым, радостным, веселым. И все вокруг ему кажется хорошо, как в старые, былые времена. Но у водки и самогона одна беда она одурманивает поселкового человека навсегда. Ибо это наркотик. Попробовал и опять хочется. И уже от пьяной зависимости никуда не уйти. И Гаврош, видя на улицах поселка пьяных вдрызг поселковых и их несчастных жен, думал «Вот изобрести бы самогонный аппарат, в котором после брожения получалось бы не 40° градусный спирт, а 40° молоко. От «молочного самогона» поселковый житель будет таким же радостным и счастливым и веселым, как от 40° самогона, но голова будет свежая и ясная. От 40° молока, «молочного самогона», поселковый житель также будет получать, как бы кайф от жизни и временное забвение от всех жизненных трудностей, когда на свою несчастную жизнь можно смотреть с уверенностью и с удовольствием. Эффект от 40° молока, «молочного самогона» будет тот же самый, что и от водки и самогона. Но при этом голова будет свежая, ясная, не одурманенная, не тяжелая. И поселковый человек не будет пьян в стельку, когда уже ничего не соображаешь, не можешь твердо ходить и твердо говорить. И даже в итоге может случится «белая горячка». При выпивке на троих молочного самогона поселковый мужик также будет радостным и веселым. Только с помощью 40° молока, «молочного самогона» можно быть пьяным, навеселе, но с ясной и трезвой головой… Гаврош рассказывал свою задумку Василь Филиппычу, который всегда, при любом случае, был навеселе. Тот сначала очень удивился этой задумке. Но подумав, на трезвую голову сказал: «Ведь я пью самогон, чтобы быть навеселе это мой уход от моей глупой и безисходной жизни. Когда ты не знаешь, – зачем живешь, зачем тянешь лямку на этом свете. Когда нет ни целей, ни смысла в твоей жизни. И если я после выпивки на троих «молочного самогона» буду таким же радостным и веселым, как и после водки и самопального самогона или первача, а к тому же и с ясной головой, то за!. И даже готов испытать это на себя. Не будет ни жестокого похмелья, ни головных болей, ни наркотической привязанности к алкоголю, когда о человеке говорят, что он законченный алкоголик, и его уже ничто не исправит. Я за! Но вся беда, что такой самогонный аппарат, который получал бы после брожения 40° молоко, «молочный самогон», мне и тебе не изобрести. И такого самогонного аппарата еще нет в мире. Никому еще не удалось изготовить его. Значит, наверное, это очень сложно и трудно.
«Да!» – согласился Гаврош. – «Вероятно, такой самогонный аппарат – действительно очень трудно изготовить. Если его до сих пор нет. А он так нужен».
И тут Гаврошу пришла в голову задумка: «А если Василь Филипыч это 40° молоко нам будет давать. Специально выведенная корова – «самогонная корова». Ведь сколько ученых вывели разные породы коров. И такую, если их попросить, наверное, могут вывести. Эта «самогонная корова» и будет давать при дойке – 40° молоко, «молочный самогон».
И Гаврош мечтал: «Мы в соседнем колхозе организуем молочную ферму, где будут «самогонные коровы». Ведь в колхозе своя молочная ферма развалилась и колхозное молочное стадо погибло. А ведь вокруг столько лугов, столько травы. И колхозные доярки будут доить «самогонных коров». И вся округа будет приезжать к ним за «молочным самогоном». По цене он будет таким же как и обычное коровье молоко. И все мужики нашей округи будут счастливыми и радостными. Но при этом трезвыми, а не пьяными. А для городских жителей побогаче, мы разведем «водочных коров». И 40° молоко от них будем разливать в пакеты и продавать такую «молочную водку» будем не в водочных отделах магазинов, а в молочных отделах и наше фирменное 40° молоко – «молочную водку» будем продавать под названием «Домик в колхозе» и «4 коровы», чтобы не перепутали с известными названиями. И на пакетах с «молочной водкой» так же как сейчас принято на пакетах с обычным молоком, мы напечатаем целую поэму в прозе: «О пользе «молочной водки». Именно о пользе для здоровья, а не о вреде здоровью. И Гаврош немедленно сочинил текст поэмы в прозе, который будет напечатан на пакете с «молочной водкой». – «Попробуйте нашу «молочную водку!» Настоящую! По-деревенски вкусную! Она придаст вам силу, энергию. Она сделает вас счастливыми и радостными. И вы заново почувствуете вкус жизни. Но при этом вы будете трезвыми, а не пьяными. И у вас не будет тяжелого похмелья. Наша «молочная водка» полезна для вашего здоровья. В ней полно витаминов. Все в ней содержатся пищевые и биологические активные вещества, необходимые человеку для жизни. Она прочищает сосуду и делает их эластичными.
«Молочная водка» – прекрасное средство от инфаркта, гипертонии и атеросклероза. К «молочной водке» в отличие от обычной водки, нет привыкания. Нет наркотической зависимости от нее. При постоянном потреблении «молочной водки» не развивается алкоголизм. И нет запоев. И не надо лечится от алкоголизма, и «белой горячки». Я «водочную корову» даю с легким сердцем, да с доброй душой. Потому и «водочное молоко» надолго остается свежим и вкусным. Стаканчик такой «молочной водки» успокоит вас. Вы забудете о всем плохом в вашей жизни. И вас приснятся сладкие, радостные сны. И утром вы проснетесь радостные и веселые. И скажете, как прекрасна жизнь!» И при этом вы будете совершенно трезвыми. Пейте на здоровье, мои родные, нашу полезную и вкусную «молочную водку». Ваша бабушка из «Домика в колхозе». Лада прослушала поэму в прозе о пользе 40° молока и сказала: «Это будет началом возрождения русской деревни, погибающей от пьянства. Это будет началом возрождения русского народа, спивающегося от водки, да и от пива тоже. Это будет началом построения могущего, богатого российского государства. Ибо его может построить только трезвый российский народ. Трезвый, а не спивающийся от водки и даже от пива. Осталось за малым. Вывести» самогонных» коров, дающих дешевый «молочный самогон» для деревенских и поселковых мужиков и вывести «водочных коров», дающих очищенную, витаминизированную, но подороже «молочную водку» – для городских мужиков. И как всегда, в трудную минуту, ребята обратились к маленькой Фее. На следующее утро в грязном полуразвалившемся коровнике колхоза появилась новая Буренка, а потом и еще одна, с виду самые простые, как и все другие коровы. Они с удовольствием ели траву. На следующее утро Лада с Гаврошем рассказали свою задумку о 40° молоке председателю колхоза. Он был умный, хозяйственный, трезвый мужик. А колхоз погибал, потому что условия ему государство такое создало, при этих условиях хозяйствования – выжить было трудно. На овощах и молоке далеко не уедешь. Разоришься!
Выгоднее и проще продавать свои земельные угодья – поля и пашни коммерческим структурам под строительство коттеджных поселков. И трезвый председатель колхоза, как утопающий за соломинку схватился за идею о 40° молоке. Он очистил угол коровника, приставил к Буренкам лучшую доярку. И она начала доить своих Буренок: а именно «Самогонную корову» и «Водочную корову». Жены мужиков – пьяниц со всей округи, прослышав о трезвом 40° молоке и о дешевом «молочном самогоне» приезжали за ним даже издалека. Образовалась большая очередь. Жены мужиков – пьяниц занимали очередь за трезвым 40° молоком за неделю вперед по записи. Стоимость «молочного самогона» была равна стоимости обычного молока. Дела на колхозной ферме пошли хорошо. Председатель колхоза закупил фасовочное оборудование и стал паковать «молочную водку» и отвозить ее на продажу в город, в молочные отделы магазинов. И в городе, прознав про трезвую «молочную водку», ее стали брать нарасхват. И молочная ферма колхоза стала возрождаться. Председатель колхоза начал строить новое здание скотного двора. И мечтал о целом стаде «самогонных и водочных» коров. Но жестокая нынешняя реальность вмешалась в это благородное дело, по борьбе с пьянством российского мужика. Одна мощная алкогольная компания, производящая водку, и успешно спивающая российского мужика, рассердилась на 2-х Буренок на колхозной ферме. Она послала на колхозную ферму своих представителей, которые и отравили 2-х Буренок. Так закончилась, успешно начатая борьба по борьбе с пьянством и алкоголизмом русского мужика, в деревне, в поселке, в городе. Так большие и злые деньги, колоссальная прибыль от продажи обычной, 40° водки, погубили светлую идею возрождения и процветания российского общества и российского государства. Ибо только трезвый мужик может возродить Россию. И сделать ее могущественной, а не мужик, спивающийся от алкоголизма.
Глава 2. Чудесный «Рыбный чемодан»
Гаврош, живя в деревне, пристрастился к рыбалке. И стал ходить на утреннюю зорьку на реку с Василь Филипычем. Как вы помните, Василь Филипыч, жил в рабочем поселке, рядом в продолжении деревни. По берегам реки сидели и другие поселковые или колхозные рыбаки. Все они не имели работы. А потому и временно у них было много свободного времени. В основном, Филипыч уже с утра был навеселе. И его жена, со слезами на глазах, вспоминала тот один месяц, когда на скотном дворе колхоза жила «самогонная буренка». Весь этот месяц Василь Филипыч тоже был навеселе, вернее веселым и радостным, оживленным, но трезвым, а не пьяным.
«Как же у людей поднялась рука на такую замечательную Буренку, которая столько людям счастья принесла. Мужики были веселыми и трезвыми. А их жены, от того, что их мужья трезвые – были счастливы. И всем было хорошо, и мужьям и женам. И сам, Василь Филипыч, с радостью вспоминал этот трезвый месяц. Ибо это был тот единственный месяц – за долгие, долгие годы, когда он видел жену счастливой.
«Единственная радость осталась – рыбалка, – ворчал Василь Филипыч. – Да и то, не поймешь чего ловится! Рыба – не рыба!»
Действительно, в последний год, рыба попадалась все больше какая-то странная. То у рыбы плавников в 2 раза больше, чем надо. То вообще, рыба с 2 головами попадалась. То рыба без хвоста, а вместо него какой-то огрызок, как сказал Гаврош. начитавшись газет, не рыба, а какие-то мутанты. Так бывает, когда рыба живет в грязной речке. Эта большая река, в верховьях своих, до впадения в город Москву – была очень чистой. Недаром ее в верховьях причисляли к одной из самых элитных рек. Но элитные реки для элитных людей здесь в низовьях реки – после вытекания из пределов города Москвы, она представляла собой грязную, бурую, с грязными разводами жидкость. В ней, как говорили врачи – нельзя купаться. Опасно для здоровья. И рыбу, которая здесь водится, и которую ловят местные рыбаки – нельзя кушать, опасно для здоровья. Короче, эта река, в низовьях, была уже не элитной рекой. Ну да ведь и жители по ее берегам были не элитные, а самые простые, российские жители провинциальных российских районных городков, поселков, деревень. А для таких не элитных российских жителей и такая не элитная река сгодится. Каждому свое. Пусть каждый знает свой шесток и свое место.
Василь Филипыч, поймав мутантную, не понятную рыбешку, плюнул, выругался и выбросил ее обратно в воду.
Понимаешь, – объяснил он Гаврошу. – 60 лет живу на берегу этой реки. И за 60 лет так пристрастился к рыбалке, что без нее не могу. И все наши поселковые и колхозные рыбаки без рыбалки не могут. Привыкли. Да и к столу – свежая рыба всегда была. В хорошие времена рыбы в реке было много. А сейчас, когда колхоз разваливается и вовсе свежая рыба пригодилась бы. И поселковым свежая рыба пригодилась бы. Ведь местная фабрика не работает. И деревенским тоже пригодилась бы. Ведь там остались жить одни пенсионеры, живущие огородом.
Гаврош, который как современный Рубин Гуд старался помочь в любой беде, окружающим его простым людям, поговорил с Ладой и с маленькой Феей, а затем поговорил с председателем колхоза. Председатель колхоза вспомнил недалекие времена, когда колхоз, вдруг пошел в гору. 2 Буренки, дававшие трезвое 40° молоко – буквально вытащили колхоз из финансовой пропасти. Но вот буренки были отравлены теми, кому выгодно было спаивать простой люд. И колхоз опять покатился вниз, в финансовую пропасть.
«Да, – говорил председатель колхоза. – Народ уже бедно живет. Свежая рыба пригодилась бы всем».
И в этот момент, на столе председателя умирающего колхоза оказался большой чемодан. Ну точно такой, с каким вы ездите в поезде, когда навещаете родных или в гости, или на отдых – с виду самый простой чемодан, только большой. Председатель колхоза раскрыл чемодан. И увидел, что он доверху заполнен великолепной, отливающей серебристой и золотистой чешуей живой рыбой. Председатель колхоза не успел еще разобраться, что к чему, как Гаврош деловито высыпал в стоящее рядом со столом канцелярское ведро трепещущее содержание чемодана. И тут-то директор колхоза ахнул от восторга и удивления. Неизвестно каким путем чемодан снова оказался по-прежнему полон. Гаврош срочно потребовал большое хозяйственное ведро и снова опорожнил чемодан. И чемодан снова наполнился прекрасной рыбой. И так было и в третий, и в четвертый и в пятый раз. Сотрудники конторы колхоза не успевали подбегать с ведрами и корытами для свежей рыбы.
«А теперь, – сказал Гаврош, наслаждаясь произведенными впечатлениями – Если хотите сами можете проверить чудесные свойства этого рыбного чемоданчика. И вам, дорогой председатель колхоза, не надо идти на сделки с совестью и делать несправедливое дело продавать коммерческим компаниям пашни и луга под коттеджи. Вы сможете на этих полях сажать овощи. И на лугах, пусть гуляют пока, обыкновенные коровы.
Вы организуете в колхозе обыкновенный рыбный магазин. Ваши колхозники, поселковый и деревенский народ, будут у вас покупать свежую рыбу по талонам, т. е. бесплатно, за счет чудесного «рыбного чемодана». А остальную свежую речную рыбу вы будете продавать по рыночным ценам, многочисленным коммерческим рыбным базам и рыбным магазинам. Ваш колхозный «рыбный магазин» превратится в крупнейшего оптового продавца свежей речной рыбы. Финансовые перспективы колхозного «рыбного магазина» были такие грандиозные, что директор буквально лишился дара речи. И приобретя дар речи, стал горячо благодарить Гавроша.
«Я стараюсь помочь колхозникам, поселковым и деревенским выжить в этой нелегкой, современной жизни» – отвечал современный Робин Гуд. И энергичный директор колхоза немедленно организовал в сухопутном умирающем колхозе «рыбный магазин». Рядом он соорудил 2 цистерны, которые, непрерывно, днем и ночью, наполнялись свежей, речной рыбой из чудесного рыбного чемодана. И было только одно неудобство, «рыбный чемодан» заполнялся рыбой только в присутствии председателя колхоза, когда он сам открывал крышку «рыбного чемодана». Самому председателю колхоза это было не совсем удобно, зато для учета рыбы это было удобно. Вся округа каждый день получала по талонам большую порцию рыбы, а остальное шло на продажу. Журналисты в газетах все перепутали и стали называть сухопутный колхоз – рыболоведческим, специализированным на речной рыбе, хозяйством. И председатель сухопутного колхоза, чтобы не подводить журналистов, которые все перепутали, стал рыть сеть прудов. И запускать туда карпов, сазанов и другую рыбу. И он вовремя это сделал. Ибо на чудесный «рыбный чемодан» надейся, но сам не плошай. Как всегда хорошее дело долго не живет. Опять нашлись мощные, рыбные коммерческие структуры, кому «рыбный магазин» встал поперек горла. Ведь рыбу, рыбный магазин продавал по очень дешевой оптовой цене. Однажды ночью, к рыбному магазину подъехали 2 автобуса, битком набитые вооруженными людьми, в комуфляже. Спецотряд ожидал мощного сопротивления. И с удивлением увидел, что рыбный магазин и чудесный «рыбный чемодан» охраняет один старый дед с ружьем. И, вероятно, со сломанным ружьем. Ибо за год ему еще не было причин стрелять. Народ в округе был хоть и бедный, но честный и порядочный. Спецотряд штурмом взял «рыбный магазин», разбудив спящего сторожа. Начальник спецотряда самолично пошел в бытовку магазина, где на простом столе стоял самого простого вида чемодан. Только большой. Это и был «рыбный чемодан». Вознаграждение за этот рыбный чемодан начальнику отряда обещали большое. И тем больше была его досада и возмущение, когда прямо на его глазах «рыбный чемодан» исчез. Испарился в воздухе. Как будто его и не было.
Хозяева крупной рыбной фирмы, нанявшей спецотряд не поверили начальнику спецотряда, когда он им говорил о чудесном исчезновении «рыбного чемодана». По их коммерческому разума чудес в бизнесе не бывает. И они решили, что командир спецотряда просто украл «рыбный чемодан» и наняли ему киллера, чтобы с ним расправится. Но сам «рыбный чемодан», как не искали хозяева крупной рыбной фирмы, так и не нашли. Будто его и вовсе не было. А председатель, теперь рыбного колхоза, понял, что на подарки, вроде «рыбного чемодана» надейся, но сам не плошай. И всегда надеяться надо на самого себя. И поняв это, организовал сеть рыбных прудов. Теперь рыбный колхоз продает рыбу всей округе по самой минимальной цене. А всю остальную рыбу продает по рыночным ценам в городе.
Глава 3. Водяной, самочинный мотоцикл
Гаврош, как и все мальчишки, любил лихо на большой скорости промчаться по пустынной деревенской дороге до колхоза, а там уже по асфальту и дальше. Так он мчался на мотоцикле вместе с теми ребятами, у кого тоже был мотоцикл. Одна беда. За день – два, бензин в бачке кончился. И надо было подзаправиться и покупать бензин. А он был дорогой. Родители Гавроша особенно денег на бензин не давали. И проблема покупки бензина для Гавроша стояла остро. Ведь он каждый день накатывал на своем старом, б/у мотоцикле, по сотне километров. Часто он сажал на заднее сиденье Ладу и лихо мчался с ней по пустынным дорогам. Однажды бензин кончился совсем не кстати. На полпути. И он с Ладой тащил часа три мотоцикл своим ходом, пешком.
«Лада! – сказал Гаврош уже в конце пути – Ты видишь проблема бензина для меня очень остра. Если бы мой мотоцикл смог работать на воде, это было бы для меня спасением! Я знаю, Лада, что ты обладаешь, на короткое время, чудодейственной силой, способной творить хорошие чудеса. И дар этот тебе передала маленькая Фея. Попробуй, может у тебя получится это маленькое чудо. И мой мотоцикл заведется и поедет на простой воде! Они к этому времени уже подошли к деревне. И впереди показался общий колодец, стоявший посреди деревенской улицы.
– Попробуй, заправь мотоцикл колодезной водой, – сказала Лада.
Гаврош набрал полное ведро холодной, прозрачной воды из колодца и залил ее в бачок. Мотор несколько раз сердито чихнул и завелся.
«Ура, мы едем, – кричал радостный Гаврош. – Мотоцикл завелся от чистой, колодезной воды».
Действительно, старый мотоцикл прекрасно заводился от колодезной воды и колодезная вода оказалась прекрасным топливом. И проблема с топливом у Гавроша исчезла. И он снова, но уже не на бензине, а на воде, гонял с мальчишками по 100 – 200 км в день в разные концы. И денег на топливо уже не просил у родителей. А заправлялся каждый день, в деревенском колодце.
Однажды, он не рассчитал запасов колодезной воды в бачке. И на полпути колодезная вода в бачке кончилась. «Давай-ка я заполню бачок мотоцикла лесной водой из ближайшей канавы», – подумал Гаврош. И найдя рядом старую консервную банку, стал ею черпать воду из канавы и заливать в бачок.
И снова мотоцикл завелся. Теперь уже Гаврош твердо знал, что заливать в бачок мотоцикла можно любую воду, откуда угодно, лишь бы она была не очень грязная, и без водорослей. А еще Гавроша мучили другие проблемы. Мотоцикл был старый, б/у. А, когда он покупал его по-дешевке, как б/у, то хозяин ему сказал, что и он его покупал как б/у. И вполне возможно, что мотоцикл был такой старый, что и невозможно было сказать, сколько ему лет.
Теперь на бесплатной воде, Гаврош гонял на мотоцикле целый день. И мотоцикл рассыпался буквально на глазах. То одна деталь выходила из строя, то другая, то третья. Покупать все эти запчасти с одной стороны было накладно, с другой стороны и негде. И Гаврош попросил Ладу: «Помоги, чтобы мотоцикл ремонтировался сам и запчасти себе доставал сам, где хочет!»
Лада спросила: «Чтобы мотоцикл чинил сам себя? Чтобы это был самочинный мотоцикл?»
«Вот именно, – подтвердил обрадованный Гаврош. – Самочинный мотоцикл. Сейчас он «водяной мотоцикл», ибо работает на воде. А теперь будет «водяной, самочинный мотоцикл».
«Попробуем, – сказала Лада. – Я в запчастях не смыслю. Пусть сам мотоцикл выбирает себе те запчасти, которые ему нужны и нравятся».
И тут, старый, б/у, отечественный мотоцикл на глазах стал преображаться, но нравились этому мотоциклу почему-то яркие, блестящие, импортные запчасти. И он неуклонно стал все больше принимать иностранный вид. За короткое время – у него полетели многие важнейшие детали. И он их обновлял нарядными, как игрушки, импортными запчастями. И теперь, хромированный, разукрашенный, весь в иностранном дизайне и иностранных ярких аксессуарах, он ярко блестел на деревенском солнышке. Деревенские и колхозные ребята с любопытством подходили мотоциклу, теперь уже не б/у и не отечественному, а новому, а как бы импортному и восхищенно качали головой. «Вот это да! Мировой мотоцикл!»
Гаврош совершенно не заботился о сохранности своего чудо – мотоцикла. Он знал, что на нем, кроме него не сможет поехать никто. Не раз плохие деревенские мальчишки из дальних поселков, прослышав о чудо мотоцикле, пытались его украсть. Но бесполезно. В чужих руках он не заводился. Наливай в бачок хоть воду, хоть керосин, хоть бензин. Не заводился и все. Кроме того, без хозяина, колеса намертво заедало и они не проворачивались. И их нельзя было оторвать от земли как кусок железа от мощного магнита. И импортные, хромированные и яркие детали и аксессуары нельзя было снять с мотоцикла. Ни одна гайка не отворачивалась. Казалось, что чудо мотоцикл сделан как бы из целикового куска металла. Что он весь единое, неотъемлемое целое. Такого удивительного чудо-мотоцикла ни у кого не было. Не только в деревне, и в ближайших краях. Но я думаю, что и во всей России не было такого чудо-водяного-самочинного мотоцикла. И за все это надо было благодарить Ладу. А вернее маленькую Фею, давшую Ладе, на короткое время, чудный дар – делать добрые дела добрым людям.