Иногда Лиза с грустью вспоминала тот вечер, когда распираемый гордостью Костя сообщил ей в ресторане, что стал совладельцем интернет-агентства. С тех пор прошло чуть больше года, но сколько же всего за это время случилось. Надо очень точно формулировать свои желания, чтобы потом не оказалось, что все что пожелала — случилось, но счастья и спокойствия это не прибавило.

Она хотела, чтобы история с бывшим мужем оказалась правдой и всплыла наружу — так и случилось. Она хотела избавиться от всех обязательств и сохранить все привилегии развода — так и случилось.

Что же тогда мешало полностью наслаждаться жизнью? А мешало то, что за это время она стала на год с небольшим старше, а Костя на год с небольшим мудрее, опытнее и богаче. А при его способностях и том, чем он занимался, год можно было считать за пять. Еще год назад Лиза и думать не хотела о новом замужестве, а теперь ее всерьез начало беспокоить, что о нем совершенно не думает Костя. Его будто бы вполне устраивала их жизнь на два дома, Лизе не просто было убедить его первый раз остаться ночевать, когда эпопея с бывшим мужем разрешилась к всеобщему удовольствию.

— Как ты ей объяснишь, кто я такой? — спросил он, удивленный неожиданным поворотом событий.

— Ты мой друг, это нормально, она уже большая девочка и потом здесь же не разные мужчины ночуют, а всего один — ты, — почти с обидой ответила Лиза.

Костя внимательно посмотрел на нее, будто начиная осознавать свою новую роль в приготовленном Лизой сценарии, но так ничего и не спросил, уточнив лишь, как ему себя вести, если, например, девочка ночью чего-нибудь испугается и захочет прийти к маме.

— Не волнуйся, — сказала Лиза, — там рядом спит няня. — Она могла добавить, что к тридцати восьми годам неплохо бы ему тоже узнать, что такое отцовское счастье, но тогда пришлось бы говорить, что она готова с ним это счастье разделить, а разговор совершенно к этому не располагал.

А Лиза была готова, хотя весь ее житейский опыт и знание жизни подсказывали, что Костя мог бы действительно стать идеальным мужем, будь он лет на семь-восемь старше, либо она на столько же моложе. Поэтому и не имелось у нее на самом деле никакого сценария — невозможно было написать сценарий, основываясь лишь на том, что она начала бояться Костю потерять. И очень сердилась на себя за это. Потому что эта боязнь непременно должна привести к ошибкам, которых он поначалу замечать не будет… В общем, думать обо всем этом было очень неприятно.

По счастью, сумасшедший ритм жизни и отсутствие видимых угроз отгоняли неприятные мысли на периферию сознания, откуда им удавалось сбежать в исключительных случаях.

Одним из таких случаев был вечер знакомства с Юрием Петровичем. Костя долгое время не хотел соединять две основные составные части своей жизни, но в какой-то момент решил, что это его нежелание может быть неверно истолковано обеими сторонами. И они встретились. Но не втроем, а вчетвером, потому что Юрий Петрович приехал на ужин не один, как и предупреждал, а с девушкой — очень милой, очень воспитанной и очень привлекательной. У девушки был один серьезный недостаток — возраст, она была моложе Лизы лет на пять. Костя всю эту ситуацию воспринял как данность и весь вечер на пару с Юрием Петровичем развлекал дам смешными историями. Ранее он никогда не видел своего старшего товарища с женщинами и ему было очень приятно, что и эта часть жизни Юрия Петровича соответствует его высоким представлениям о качестве. То есть он оказался единственным из четверых, кто не обратил внимания на некоторое возрастное несоответствие — Юрия Петровича оно, по-видимому, забавляло, его спутницу тоже, но Лизе всеобщее веселье давалось с трудом. Не то чтобы она в первый раз оказалась в подобной разновозрастной компании, но ей почему-то с самого начала показалось, что Костя уделяет этой непонятно откуда взявшейся шлюшке слишком много внимания. Конечно, за ужином она постаралась остаться безукоризненной и очаровательной. Но после, уже в машине, дала волю эмоциям.

— На сколько он ее старше, лет на тридцать? — вкрадчиво начала разговор Лиза. Тут бы Косте этот удивительный факт осудить и поддержать свою подругу в ее справедливом негодовании, но он, еще не научившийся угадывать тонкие проявления женской души, безразлично ответил:

— Наверное, — и усугубил ситуацию вопросом: — она тебе понравилась?

— А тебе? — холодно ответила Лиза, чувствуя, что через мгновение действия речевого аппарата начнут опережать призванные контролировать его органы.

— Мне кажется, такая девушка не может не понравиться, — и, улыбаясь, посмотрел на Лизу, ожидая, что она подтвердит его высокую оценку.

— И сколько же такая красавица стоит на день? — услышал он в ответ. — Тысячи две евро или больше?

— Лиза, ты о чем? — Костя посмотрел на нее и только сейчас почувствовал, что упустил что-то важное в сегодняшнем вечере. — Ты о чем говоришь, я не понял?

— Я говорю о том, что ты сам прекрасно знаешь и не прикидывайся невинным мальчиком, тебе это не идет. Я думаю, ты со своим наставником не первый раз девочек на вечер заказываете, может, ты и в командировки их берешь, цены-то должен знать…

Это было в первый раз. Никогда до этого она не несла подобной ахинеи.

— …ты же не будешь меня убеждать, что это его любимая девушка, с которой у него серьезные отношения…

Он молчал, пытаясь прислушаться к неприятным, тяжелым, ядовитым парам, постепенно заполняющим голову и парализующим желание отвечать.

— …что ты молчишь? Может, ты с ней тоже встречался уже или у тебя на таких денег не хватает. Совсем из меня дуру хотел сделать… — последней фразой она перешла на визг и неожиданно замолчала.

С большим опозданием управляющие центры взяли контроль за речевым аппаратом. Несколько километров они проехали в полной тишине.

— Что-то мне нехорошо, — сказала Лиза совсем другим тоном, — дай руку, а то у меня голова что-то кружится, не давай мне в следующий раз пить столько.

Они приехали к Лизе домой, переоделись, она приняла душ, он заварил чай, они сидели и пили чай с вишневым вареньем на кухне, будто ничего не случилось.

Но оно случилось, и у Кости не возникало никакого желания оставлять осевшее дерьмо на следующее утро.

— Как ты себя чувствуешь? — участливо спросил он.

— Лучше. Душ помог, и чай помог. Везет же тебе, что ты никогда пьяный не бываешь, — вздохнула Лиза и виновато улыбнулась.

— Лизуня, ты тоже не была пьяная, — сказал он, глядя в ее большие зеленые глаза.

В отличие от него Лиза совершенно не собиралась возвращаться к теме дорожного разговора и поэтому просто сказала:

— Пойдем спать, чего-то меня познабливает, ты меня обнимешь, я согреюсь и усну, а ты будешь книжку свою читать, — она протянула руку, он протянул руку навстречу, но не встал.

— Лизуня, сколько раз ты видела пары, гораздо более несуразные, чем та пара, с которой мы ужинали? Иногда ты не обращала внимания, иногда смеялась, но никогда это не вызывало у тебя реакции, подобной сегодняшней. Что случилось? Просто скажи мне, что случилось, и пойдем спать. Ты из себя что-то выплеснула, но оно частично в меня вошло, и я точно не хочу, чтобы оно там осталось. Ну не могла же ты в самом деле не слышать, что они знакомы больше года, что она учится в Барселоне на магистра какой-то там архитектуры. Она Гарсиа Лорку по-испански читала нам, какое агентство, ты о чем говорила? Объясни мне.

— Костя, не мучай меня, я была пьяна, я не помню, что говорила. Ты же не хочешь сказать, что я этой девочке что-то обидное сказала или Юрию Петровичу. Если сказала, то я сейчас или лучше завтра позвоню и извинюсь.

— Нет, — покачал головой Костя, — ты никому ничего обидного не сказала. Чего ты за висок держишься? Голова болит?

— Ужасно.

— Принести таблетку?

— Нет, пойдем спать, не мучай меня больше, пожалуйста, я никого не хотела обидеть.

Они легли спать, и Костя нежно обнял ее, и она быстро заснула, прижимая его руку к своей груди, а Костя впервые задумался о том, что же такое их отношения с Лизой и какое у них может быть будущее. Сегодняшний вечер не то чтобы напугал, но обеспокоил его. Вся его стремительно развивающаяся жизнь последних месяцев, значительной частью которой Лиза и была, имела один лишь видимый недостаток — она не отпускала времени подумать на несколько шагов вперед. С каждой неделей возрастало количество больших и маленьких проектов, но они, независимо от величины, почти все были одинаковой важности, и помощь известному певцу в создании продюсерской компании отнимала столько же времени, сколько и управление его успешным интернет-агентством. Но певцу надо было помогать, потому что, спев на дне рождения очень уважаемого человека и поделившись с ним своей мечтой, он получил обещание, которое в конечном счете выполнять приходилось Косте. Он спокойно воспринимал все эти «общественные» нагрузки, потому что понимал уже, как устроен окружающий его мир, и что оказание помощи может не принести никаких дивидендов, а неоказание — может многих дивидендов лишить. Так что свободного времени не было совсем, и тем более он ценил время, которое делил с Лизой, потому что все это было в радость. Они не обсуждали будущее, и сегодня Костя понял, что не обсуждали они его просто потому, что он не был готов к такому обсуждению. И сейчас, лежа с открытыми глазами в темноте Лизиной спальни и прислушиваясь к ее ровному дыханию, он пытался сделать первую попытку представить себе это будущее. Все это время он воспринимал Лизу как равного партнера в отношениях, более того, справедливо будет сказать, что первые месяцы в его глазах она была старшим партнером. Сегодня он первый раз подумал, что через несколько месяцев старшим партнером будет уже он. Ему тридцать восемь лет, он любит Лизу, нормально общается с ее дочерью, они люди одного круга, следовательно, им надо пожениться, и Лиза родит ему ребенка. Вся логика рассуждений приводила к такому выводу. Это то, чего она от него ждет, и чем дольше он не будет ей предлагать такого очевидного продолжения, тем больше трещин будет появляться в их безупречных отношениях. И сегодняшняя вечерняя истерика была первой трещинкой, которую он заметил. Возможно, что до нее были и другие.

Любой процесс должен развиваться, отсутствие развития приводит к стагнации, стагнация к разложению. В этом смысле человеческие отношения не являются исключением. В этом смысле сейчас можно было разбудить Лизу и прошептать «я люблю тебя, выходи за меня замуж». Это и будет развитием, которое поможет избежать стагнации.

Костя поиграл с этой мыслью несколько минут, представил себя отцом, Лизу — женой и матерью его ребенка, все эти мысли не вызывали негативных эмоций, как, впрочем, не вызывали и позитивных. Совсем некстати пришла мысль о том, что полтора года он не спал с другими девушками и следом вспомнилась корреспондентка известного журнала, которую он случайно встретил у себя в офисе, а потом узнал от помощницы, что она интересовалась, кто он такой. А он, в свою очередь, спрашивал у помощницы, крашеные ли у той волосы. Все это никак не складывалось с логическими рассуждениями о том, как должны развиваться их отношения с Лизой. Это походило на раздвоение личности, чего Костя категорически не хотел допускать. Мысль о раздвоении была забавной. Он тихонько высвободил свою руку, повернулся на другой бок и заснул.

Пробуждение принесло новый день, такой неожиданно солнечный, будто и не было вечером ни дождя, ни мутных разговоров. Они любили завтракать вдвоем, когда не надо было никуда торопиться. Лиза проснулась раньше, покормила дочь и отправила ее в детскую играть с няней. Лицо ее было отдохнувшим и безмятежным, и тот неудачник, кто попробовал бы отыскать на этом лице любые следы вчерашнего — хоть досаду, хоть раскаяние — по обыкновению остался бы ни с чем. Костя искренне надеялся, что и на его лице внимательная Лиза не отыщет следов чуть не перешедшего вчера границу раздражения. Потом Лиза пошла краситься и собираться по каким-то своим делам, а Костя уехал по своим, как обычно позвонив с дороги помощнице, чтобы узнать, какие новости и между делом попросил ее найти телефон рыженькой журналистки. Помощница его была удивительно понятливой девушкой, поэтому телефон отыскала в течение трех минут и отправила Косте в виде смс-сообщения. Странное дело, он даже не задавался вопросом, звонить или не звонить.

— Слушаю, — отозвался на звонок приятный, с легкой хрипотцой девичий голос.

— Не разбудил? — заботливо поинтересовался Костя.

— Вам кто нужен? — поинтересовалась девушка.

— Мне нужна Разумихина Ксения, — решительно сказал Костя. — У меня есть для нее важная информация.

— А вы кто? — спросила Разумихина Ксения.

— Меня зовут Константин. Третьего дня мы с вами чуть лбами не столкнулись в дверях моего офиса на улице Покровка.

— А-а, — сказала девушка, — понятно. — Хорошо уже было то, что она не стала делать вид, что не понимает, о каком офисе и о какой улице идет речь. — И какая же у вас, Константин, для меня есть важная информация?

— Такая, что могу сообщить только при личной встрече.

— А она того стоит?

— Встреча?

— Информация.

— Я полагаю, — задумчиво сказал Костя, — что информация стоит встречи, а чего стоит встреча, можно будет сказать только после встречи. Скажите честно, все-таки я вас разбудил?

— Да, — призналась Ксения. — Но это даже хорошо.

В следующий раз он разбудил девушку Ксению через неделю, но на этот раз он точно знал, что будит ее, потому что пробуждение происходило в постели его квартиры. Накануне они встретились во второй раз, не считая столкновения в офисе, чудесно поужинали в ресторане на набережной Москвы-реки и не потратили много времени на дискуссию о том, что делать после ужина. Зато потратили много времени на любовные утехи. Девушка Ксения оказалась чуть меньше ростом и чуть полнее, чем он предполагал, но в ней были молодость, веселье и неуемное желание. Костя чувствовал себя спортсменом, которому после травмы и долгого лечения наконец-то дали возможность сыграть на большом стадионе при переполненных трибунах и, обнимая посреди ночи уже уснувшую девушку, он подумал, что рано в его возрасте уходить из большого спорта, если позволяет здоровье, и поклонники все еще требуют его выхода на поле. Для него это была новая в жизни ситуация. Если считать, что Лиза была его женой, а он по сути именно так и воспринимал их отношения, то сейчас, он изменяя жене, получал от этого удовольствие и не испытывал угрызений совести. Эпизод с девушкой Ксенией, пусть и растянувшийся на несколько недель, ровно до тех пор, пока она не начала предъявлять на его жизнь права, большие, чем он готов был предоставить, ознаменовал переход в новый жизненный цикл. И Костя, очень внимательно относившийся к происходящим с ним изменениям, вынужден был признать, что в соответствии с теорией, согласно которой с мужчиной каждые семь лет происходят изменения, переводящие его в новое качество, от прежнего Кости осталась лишь любовь к хорошим книгам, хорошим фильмам и хорошей музыке.

По правде сказать, он стал сейчас ближе к своему прежнему другу и начальнику Андрею, чем к тому Косте, который осуждал этого Андрея за излишний цинизм и чрезмерный прагматизм. Осознание нового качества не радовало и не огорчало. Не было даже грусти от прощания с прежним, где-то чуть наивным, где-то чересчур романтичным, уже не молодым, но еще и не вполне зрелым маркетологом по роду деятельности, да, пожалуй что, и по пониманию жизни. Было легкое удивление, что все произошло так быстро, на вид безболезненно, в зеркале он продолжал видеть все то же лицо. Означало ли это, что где-то был припрятан портрет настоящего Кости с первыми глубокими морщинами и шрамами от уже совершенных или только готовящихся поступков, которые наверняка не пришлись бы по вкусу Косте-маркетологу.

К каковым можно было отнести почти кинематографический сюжет, от начала и до конца сочиненный со старшим партнером и направленный на кратное увеличение капитализации и продажу доли в компании «Петровичей» иностранному инвестору, который пока еще не принял окончательного решения о том, стоит ли ему заходить на такой привлекательный и еще более непредсказуемый российский рынок. План был до гениальности прост. В недрах одного из уважаемых министерств рождался документ, посвященный тому, что значительная часть россиян, живущих в отдаленных районах необъятной страны, лишена возможности регулярного и качественного приема основных федеральных телеканалов, по какой причине не всегда находится в курсе важных событий и важнейших решений, принимаемых руководством страны. А поскольку эти решения направлены исключительно на благо россиян, в том числе и живущих в отдаленных районах, то получается, что в конечном счете они не знают о своем благе. Что является совершенно недопустимым, особенно учитывая, что на календаре не только двадцать первый век, но и приближающиеся выборы. Плох тот врач, который лишь ставит диагноз, но не способен назначить правильное решение. Плоха та администрация, которая лишь констатирует проблему, но не предлагает ее решения. Решение же выглядит очень просто. Необходимо непременно миллиону россиян установить тарелки спутникового телевидения с оплаченной карточкой доступа примерно на шесть месяцев. Сумма для страны не то чтобы очень большая — порядка полумиллиарда долларов, которые в процессе реализации проекта вполне могли возрасти и до миллиарда, но суть не в этом. Расходы эти не были заложены в бюджет текущего года, да и странно было бы закладывать подобные расходы в госбюджет. По этой причине приняли решение воззвать к социальной ответственности крупных госкорпораций с большим количеством работников и каждой из них рекомендовать потратить на проект от ста до двухсот миллионов долларов, что в рамках их бюджетов являлось вполне удобоваримой суммой.

На втором шаге процесса каждая госкорпорация должна была провести тендер среди спутниковых операторов и поставщиков техники для того, чтобы выделенные средства были потрачены наиболее эффективно. Компанию «Петровичей» выбрали в качестве одного из таких операторов, вследствие чего ее абонентская база за год должна была вырасти как минимум втрое и почти на столько же стоимость самой компании. Теперь, сконструировав утечку информации, оставалось только найти покупателя на не менее чем пятьдесят процентов стоимости компании.

План был настолько хорош, что Юрий Петрович искренне пожалел, что его нельзя осуществить в действительности. Все являлось плодом его воображения — директивы, распоряжения, тендеры. Задача заключалась в том, чтобы убедить западного инвестора, что все происходящее — правда, подавить врожденное недоверие к России с ее мутными коррупционными схемами. Юрий Петрович знал только одно средство борьбы с этой застарелой болезнью — жадность. Избранного жертвой западного партнера следовало не просто убедить, что все документы реальны, это только могло вызвать рецидивы болезни, главная задача состояла в убеждении, что главный европейский глобальный конкурент не просто знает, но и является уже составной частью этого процесса и чуть ли даже не консультировал изначально представителей российского правительства о том, как всю эту аферу провернуть.

Информация появилась на одном из интернет-ресурсов в Англии. Руководство обвиняемой компании выступило с опровержением и на этом успокоилось, поскольку информация не соответствовала действительности. Совсем другая реакция проявилась у менеджмента компании-жертвы. Как могло получиться, что конкурент нарушает все писаные и неписаные правила? Как могло случиться, что мы узнаем об этом тогда, когда все уже почти закончено? И по какой причине на месте конкурента находимся не мы? Примерно в такой последовательности развивалась дискуссия. Робкие голоса, пытавшиеся придать ей логическую последовательность и указать на то, что третий вопрос принципиально противоречит первому, потонул в общем хоре возмущения действиями конкурента. По итогам совещания сформировалась рабочая группа, которой в первую очередь предлагалось в кратчайшие сроки изучить ситуацию и доложить план действий по ее исправлению. По заведенной американцами традиции давать каждому проекту кодовое название операцию зашифровали как «Цифровая молния». По причине предельной деликатности исследуемого вопроса аналитическую работу поручили провести компании Дэвида и Чарльза. Круг замкнулся.

Но это может лишь показаться со стороны, что он замкнулся случайно. На самом деле не глобальная европейская компания выбирала Чарльза для своих деликатных нужд, а Юрий Петрович выбирал такую европейскую компанию, которая имела положительный опыт работы с Чарльзом. Дэвид должен был представить доказательства того, что «заговор» с участием конкурента и российских коррупционеров действительно существует, что было сделать весьма непросто, поскольку у конкурента конечно же, работали люди, регулярно сливающие инсайдерскую информацию, и они ни о каком заговоре не знали и знать не могли по причине его отсутствия. Так что главной задачей Дэвида было найти у конкурента человека на уровне вице-президента и просто купить его за большие деньги, точнее, за очень большие деньги с учетом всех его бонусов, опционов, пенсионной схемы и так далее. Дэвид оценивал затраты в пятнадцать — двадцать миллионов евро. На что Юрий Петрович недоуменно возражал.

— А зачем ему столько платить? Пусть себе и дальше работает в своей компании, ведь он ущерб приносит не ей, а конкуренту. Его вообще там наградить должны за такие подвиги, да жалко никто не узнает — так он и останется бойцом невидимого фронта, поскольку в момент, когда shit hits the fan, никто не осмелится даже упомянуть про инсайдерскую информацию. Весь фокус в том, что мы не играем против компании В за компанию А. Мы играем за компанию С, в результате чего пострадает компания В, а компания А останется в выигрыше. Это блестящая иллюстрация к тому, как устроен современный мир: все не так, как кажется на первый взгляд и даже на второй. Реальность, если она вообще существует, следует искать в другом измерении.

Костя не присутствовал при этом разговоре, он тогда не был еще знаком ни с Дэвидом, ни тем более с Чарльзом. Своими философскими рассуждениями наряду с подробностями плана Юрий Петрович делился с ним на террасе своего дома в Барвихе.

— Так что, друг мой Костя, нам предстоит горячее лето.

— Все это выглядит очень здорово, Юрий Петрович, нет, правда, вы не перестаете меня удивлять. Но в данном случае, мне кажется, это дело мы до конца не доведем, — по возможности тактично позволил себе усомниться Костя. — Даже в том случае, если все остальное срастется, в конце концов мы придем к юридическому документу, который окутает эту сделку такими ограничениями, что ее никогда нельзя будет завершить. Например, они поставят условие, что никакие деньги не могут быть уплачены, пока эти сто или двести тысяч дополнительных абонентов не активированы или еще что-нибудь.

— Да? — спросил Юрий Петрович. — Ты так думаешь?

— Я в этом уверен, — твердо сказал Костя, — я с этими людьми много лет проработал, я знаю, как они устроены.

— Нет, Костя, ни хрена ты не знаешь, — засмеялся Юрий Петрович, — не обижайся, но ты пока еще ни хрена не знаешь. Почитай «Закон Паркинсона».

— Читал, — ответил Костя.

— Так с тех пор ничего не изменилось, только хуже стало. Они потребуют от тебя десять бумажек, чтобы выделить сраные три миллиона в твой маркетинговый бюджет, но когда речь идет о сумме в сто миллионов, решение принимается двумя-тремя людьми, а юристы его просто оформляют. Работа юристов — оформлять решения. Одни люди решения принимают, а другие оформляют.

— Да, — улыбнулся Костя, — а третьи думают, что принимают.

— Конечно, — довольно закивал Юрий Петрович. — Вот и давай выпьем за то, чтобы как можно быстрее превратиться из тех, кто оформляет, пусть и очень важные решения, в тех, кто их принимает. Благо все данные для этого у тебя есть.

Костина часть работы заключалась в обеспечении интернет-ресурсов необходимой дезинформацией, а потом и тщательно отфильтрованной информацией, а также в координации появления новостей в западных СМИ. Именно так он и встретился в первый раз с Дэвидом в бизнес-лаунже цюрихского аэропорта. С тех пор они встречались несколько раз — лето и вправду выдалось тяжелым. На каком-то этапе победу в тендере, объявленном одной из крупнейших госмонополий, выиграла компания «Петровичей». Эту информацию можно было найти на специально созданном сайте, один в один копирующем настоящий и просуществовавшем менее двух недель. Попадали туда только по нескольким ключевым словам. Дэвид нашел вице-президента, который согласился выполнить работу за три миллиона евро, согласившись с Дэвидом, что вероятность рисков близка к нулю. Он принес на встречу с вице-президентом, возглавлявшим «Цифровую молнию», несколько копий несуществующих документов, включая протокол о намерениях с компанией «Петровичей», подписанный обеими сторонами и имеющим срок давности более двух месяцев.

Штаб «Цифровой молнии» имел налицо все улики. Теперь настал ключевой момент — необходимо принимать решение, что делать. В случае принятия решения об опубликовании документов случился бы маленький скандал, кто-то вылетел с работы на золотом парашюте, но основная цель не «Цифровой молнии», а настоящей операции не была бы достигнута.

Совещание продолжалось весь день в горном домике, надежно защищенном от прослушивания. Телефоны и компьютеры отсутствовали. Еда доставлялась работником службы безопасности. После обеда члены большого жюри, пытаясь угадать намерения президента и основного акционера компании, сохранявшего величественное молчание, стали склоняться к участию в игре. Моральные соображения меркли вместе с заходящим солнцем. Материальных соображений было два. Как перебить предложение конкурента, который зашел в переговорах уже достаточно далеко и как сделать предложение допускающим отход в случае, если игра не сложится.

Пришла очередь президенту проявить свою президентскую мудрость.

— Я внимательно слушал вас всех и должен признать, что испытываю гордость за то, что работаю с такой великолепной командой. Это была очень ценная и полезная дискуссия, — начал президент, — вы совершенно справедливо указали на два основных препятствия. Начну со второго. Ни в каком разговоре мы не можем упоминать приращение абонентской базы в ближайшие два года на двести тысяч корпоративных пользователей. Если вы обратили внимание, упоминание о корпоративных пользователях отсутствует и в протоколе, представленном нашим источником. Что касается первого вопроса, то я предлагаю следующее решение: мы не будем очень сильно повышать цену за тридцать процентов акций. Мы предложим купить пятьдесят процентов плюс одну акцию по цене за акцию на десять — пятнадцать процентов выше. Таким образом, кроме входа на рынок, мы получим контроль за компанией и возможность консолидировать прибыль в нашей финансовой отчетности. — Подчиненные переглянулись в восхищении — да, этот старик еще всем нам сто очков вперед даст. — Время идет на дни. В своих выступлениях вы забыли упомянуть еще один важный момент — в России скоро выборы, и вся эта программа наверняка под выборы и будет финансироваться (такую догадку некоторое время назад в частном разговоре высказал Чарльз). У нас осталось не больше месяца, поэтому предлагаю следующий план действий. Мы выйдем на связь с представителем российской компании в течение двух дней (чего уж там, при желании и за два часа можно было выйти). Мы подписываем протокол о намерениях до конца следующей рабочей недели. Due Diligence должен занять не больше двух недель. Все документы на сделку юристы готовят параллельно, и они должны быть согласованы к моменту окончания DD. За это ты, — он обратился к руководителю «Цифровой молнии», — отвечаешь головой. В течение следующей после этого недели сделка должна быть завершена, — с сознанием выполненной тяжелой работы он сел в кресло и закурил сигару.

— Но эти сроки… — попробовал подать голос вице-президент по юридическим вопросам.

— Других сроков не будет, — отрезал президент. — Я не хочу больше слышать никаких разговоров о сроках. Все. Совещание окончено. Думаю, самое время выпить чего-нибудь и подумать об ужине…

— Ну? — спросил Юрий Петрович у Кости, узнав о результатах совещания.

— Без комментариев, — сказал Костя, — хотя, нет, один комментарий я сделаю. Мне еще многому нужно учиться. Хорошо, что есть у кого.

— Ладно, ладно, — засмеялся Юрий Петрович, — давай без лести, лесть тебе не идет.

— Вы же знаете, что это не лесть, — пожал плечами Костя.

— Знаю, — совсем уже по-другому улыбнулся Юрий Петрович, — давно хотел спросить тебя. Есть у тебя одна особенность, с которой я раньше никогда не сталкивался. Ты никогда не спрашиваешь, сколько заработаешь денег? Тебе же не может быть все равно?

— Конечно нет.

— Тогда почему?

— Мне кажется, это просто объясняется. По тем компаниям, которыми я управляю, я и так все знаю. А такие большие проекты, как этот, я, честно, и представить себе не могу, сколько там можно заработать.

— Но ты думаешь об этом?

— Да, но не так, чтобы часто. Вы мне обеспечили уровень доходов, которого у меня никогда не было. Семьи и детей у меня нет. Квартира есть. Потом, может быть, где-нибудь в Италии или Португалии дом куплю, но сейчас мои доходы в разы превышают расходы.

— Ты странный, — сказал Юрий Петрович, — и еще более странно то, что я тебе верю. Но все-таки, сколько ты думаешь заработать на этом проекте?

— Не знаю, скажем, полмиллиона.

— Долларов или евро?

— Евро.

— Умножь на пять и получишь свою долю. Welcome to the club, молодой человек. Теперь ты полноценный миллионер.

Костя не знал что сказать. Вместо радости или благодарности первым чувством было дотянувшееся из недалекого прошлого — как несправедливо устроен этот мир. Обдало и растворилось в вечернем воздухе. Он богат и будет еще богаче, и это одна из немногих возможностей, которые предоставляет этот несправедливо устроенный мир. Он может прямо сейчас все бросить и на те деньги, что у него есть, спокойно жить до глубокой старости. Но он этого не сделает. И не из-за денег. Слишком все это увлекательно, чтобы бросить. Это не власть, но от этой болезни, похоже, так же трудно излечиться.

Юрий Петрович молчал, будто проходя вместе с Костей этот мыслительный цикл. Потом он поднял бокал и без всякой иронии произнес:

— За нас с тобой. У нас впереди большие дела.