31 декабря 1997 г. и 1 января 1998 г. все банки страны, и это уникальный случай, день и ночь работали в авральном режиме. Многие работники клиентских и IT-подразделений, бухгалтерии и службы внутреннего контроля встретили Новый год на своих рабочих местах. С 1 января 1998 г. российская банковская система переходила на новый План счетов бухгалтерского учета. У всех клиентов банков менялись реквизиты расчетных, текущих и т. д. счетов, а у самих банков – реквизиты корреспондентских счетов. Это нововведение потребовало замены или существенной доработки программного обеспечения и значительных затрат на модернизацию автоматизированных банковских систем (АБС).

В суматохе, как всегда, не обошлось без серьезных технических сбоев и ошибок, в том числе – при переводе денежных средств со «старых» счетов на «новые». А с «Инкомбанком» и вовсе произошел курьезный случай. У него появились сразу два корреспондентских счета – один правильный (или прямой), а другой «кривой». Вернее, оба счета как бы правильные, поскольку любой из них можно было указать в платежном поручении. Однако клиентам «Инкомбанка» и клиентам клиентов рекомендовали «кривой» счет не указывать; поскольку неизвестно, как долго Центральный Банк будет делать для «Инкомбанка» исключение и когда, наконец, отберет у него один из корсчетов. Случилась же эта история, по слухам, из-за ошибки сотрудников ЦОУ Центрального банка. Они перепутали одну из двадцати цифр в номере корреспондентского счета не только Инкомбанка, но даже Сбербанка России. Но во втором случае ошибку быстро нашли и устранили.

Руководство Центрального банка придавало переходу банковской системы на новый план счетов большое значение, так как это мероприятие приближало стандарты бухгалтерского учета кредитных организаций к международным нормам.

25 декабря 1997 г. по сообщению «Прайм-ТАСС» Председатель Центрального банка С. К. Дубинин сделал заявление о том, что около 200 коммерческих банков не смогут перейти на новый план счетов, поэтому в течение 1998 года у них будут отозваны лицензии. Однако, по его словам, «это будут мелкие коммерческие банки», у которых не хватило средств на приобретение нового программного обеспечения. Г-н Дубинин не ошибся. До конца 1998 года Центральный банк отозвал лицензии у 229 банков, правда, по причине, не имеющей ничего общего с тем, о чем он предупреждал. В абсолютном большинстве случаев лицензии у банков были отозваны из-за неудовлетворительного финансового положения.

В начале апреля 1998 года в интервью влиятельнейшей газете “Financial Times” С. К. Дубинин неосторожно произнес слово «девальвация». Слово это, означающее снижение стоимости рубля по отношению к доллару, уже давно обсуждалось участниками рынка. После начала финансового кризиса и падения валют стран Юго-Восточной Азии нечто подобное ожидалось и в России. Однако слова председателя Центрального банка были восприняты по-другому. А именно в духе «хватай мешки – вокзал отходит». Финансовый рынок не замедлил ответить ростом доходности государственных облигаций и массовыми закупками долларов.

В феврале и марте 1998 года с предупреждением о том, что в России произойдет полномасштабный финансовый кризис, выступил в журнале “The Economist” известный финансист Джордж Сорос. Он рекомендовал российским денежным властям девальвировать рубль на 15–20 % и затем, по аналогии с Аргентиной или Гонконгом, привязать его обменный курс к американскому доллару или к какой-либо европейской валюте.

23 марта 1998 г. страна была оглушена сообщением о том, что все правительство во главе с Черномырдиным отправлено в отставку. Вместе с Виктором Степановичем уходили и вице-премьеры А. Б. Чубайс и А. С. Куликов, которые погрязли в склоках и выяснениях отношений между собой. Отставка Черномырдина существенным образом воздействовала на психологические ожидания и оценки рисков участников финансового рынка, порождая неуверенность и беспокойство. Столь неожиданной «рокировочкой» Ельцин полностью дезорганизовал «партию власти» и одновременно разрушил механизм компромисса с оппозицией.

27 мая 1998 года, когда Центральный банк повысил ставку рефинансирования до 150 %, рынок снова впал в панику: такой провал ставки означал, что уже сокращенный и с огромным трудом кое-как состыкованный бюджет снова разваливается. На следующий день правительство выступает с заявлением о немедленных мерах по стабилизации финансового рынка, сокращении госрасходов и повышении собираемости налогов. Борис Ельцин отправляет в отставку главу Государственной налоговой службы Александра Починка, его место занимает Борис Федоров. Анатолий Чубайс возвращается в правительство в ранге спецпредставителя по связям с международными финансовыми организациями. Возобновляются переговоры с западными финансовыми структурами о предоставлении России внеочередного стабилизационного кредита. После обещаний МВФ оказать финансовой системе помощь в первую неделю июня доходность ГКО удается сбить до 45–50 %, ставка рефинансирования снижается до 60 %.

В июле-августе Банк России израсходовал на поддержку курса рубля около 9 млрд. долларов золотовалютных резервов. Однако валютные интервенции не смогли удержать превышение спроса на валюту над ее предложением.

10 августа падение цен на акции в РТС превысило 7,5 %, после чего торги были остановлены. Российские банки получают margin calls от западных кредиторов по кредитам, обеспеченным ГКО, и бросают все свободные средства на покупку валюты, продавая госбумаги. 10 августа доходность ГКО достигает 100 %, 11 августа – приближается к 150 %.

Безнадежность ситуации подтверждают сюрреалистические угрозы Б. Н. Ельцина, которые он обрушил на банкиров и финансистов в телеинтервью от 11 июня: «Недавно я созвал ведущих банкиров и сказал им, – не забывайте, где работаете! Вы действуете в России и должны работать на Россию. Но если вы хоть на мгновение позабудете, что ваше финансовое место – Россия, то в ответ я вам гарантирую, что кое-кому не сносить головы».

13 августа международное агентство Moody’s понизило рейтинг российского суверенного внешнего долга с В2 до САА1 – уровня, который имеют бедные африканские страны.

16 августа для обсуждения порядка грядущей девальвации в Центральный банк срочно были вызваны все руководители «системообразующих» банков. Рассказывают, что первый зампред ЦБ РФ С. В. Алексашенко встретил их бранными словами:

– Ну что, голубчики, доигрались?

На что один из банкиров, якобы, ответил:

– Это не мы доигрались. Это вы доигрались…

17 августа СМИ опубликовали «Заявление» Председателя Правительства РФ С. В. Кириенко и Председателя Банка России С. К. Дубинина об изменении границ валютного коридора и введении моратория сроком на 90 дней на осуществление выплат по возврату кредитов, полученных от нерезидентов Российской Федерации. Объявлялось о приостановке торгов на рынке ГКО-ОФЗ и переоформлении государственных облигаций со сроками погашения до 31 декабря 1999 года. Государственной Думе предлагалось «провести до конца августа внеочередную сессию, на которой принять ключевые законопроекты, позволяющие обеспечить своевременность выплаты пенсий и заработной платы работникам бюджетной сферы, создать законодательные процедуры санации банков, укрепить систему валютного регулирования и валютного контроля».

* * *

1998-й год – самый неудачный в истории российской банковской системы. По оценкам Ассоциации российских банков (АРБ), убытки коммерческих банков составили 35 млрд. рублей, а общий капитал банковской системы уменьшился на 40 %.

От девальвации рубля пострадали все банки, от переноса сроков погашения ГКО – больше половины. Вследствие этого, а также в связи с ошибками руководителей и менеджеров многих банков, у 1/3 из них, в том числе крупных, образовался значительный дефицит капитала. 11 августа 1998 года из-за начавшихся неплатежей остановился рынок межбанковского кредитования – один из основных источников рублевого денежного предложения.

26 августа 1998 г. Россия фактически лишилась валютного рынка: из-за дефицита валютных резервов Центральный банк отказался продавать валюту и ушел с рынка, после чего торги долларами на ММВБ пришлось прекратить.

Задержки проведения клиентских платежей приобрели массовый характер; в «проблемных» банках «зависли» налоговые платежи на сумму 30 млрд. руб., что сразу же принесло государственному бюджету весьма ощутимые потери. По российскому законодательству налоги считались уплаченными, как только предприятие дает поручение банку перевести в бюджет средства со своего счета. Самое удивительное то, что если деньги поступали в неплатежеспособный банк, который не в состоянии их выплатить, то они так же засчитываются предприятию как налоговые платежи. Но при этом государство не получало ни копейки.

От кризиса в различной степени пострадали миллионы рядовых граждан, доверивших банкам свои сбережения или являвшихся держателями пластиковых карт европейских (VISA, MasterCard) и российских (STB) платежных систем. Рынок банковских карт накануне кризиса переживал настоящий бум. В Москве за три дня до объявления дефолта «по техническим причинам» прекратилась выдача наличных в сети банкоматов всех банков, включая Сбербанк.

Самые сообразительные граждане стали опустошать личные банковские счета в предприятиях торговли, сервиса и в дорогих ресторанах – везде, где банковские карты принимались к оплате. Но развернуться им не дали. 17 августа VISA запретила транзакции по российским картам, независимо от реального состояния их эмитентов. Клиенты «Инкомбанка», «СБС-Агро», «Менатепа», «Российского кредита», «Империала» и даже Сбербанка, особенно, находившиеся в это время за границей на отдыхе или по служебным делам, в один миг превратились в держателей ничего не стоящих кусочков пластмассы.

После того как все ведущие банки стали вводить ограничения на выплату средств депозитных счетов, изъятие населением банковских вкладов приняло массовый характер. Банки изо всех сил стремились уменьшить давление со стороны вкладчиков: устанавливали лимиты на ежедневную выдачу наличных денежных средств, предлагали получать деньги с валютных депозитных и карточных счетов в рублях, но по курсу, ниже рыночного; организовывали предварительные записи на получение валютных и рублевых средств.

Наиболее сильное снижение объемов банковских депозитов пришлось на конец августа – начало сентября 1998 г. В итоге за третий квартал они сократились на 32 млрд. руб. (21 %). Только в Сбербанке сумма вкладов за август и первую половину сентября сократилась на 15,5 млрд. рублей.

Снижение валютных депозитов было более интенсивным и продолжительным: с начала августа и до конца года их объем сократился более чем вдвое. Паника усиливалась, курс доллара в обменных пунктах доходил до 20 рублей, что привело к росту цен на импортные товары и к их временному исчезновению с прилавков магазинов.

Население отреагировало на неожиданно возникший дефицит еще более усиленным спросом на товары ширпотреба, что подняло цены на одну треть. В целом за год инфляция составила 84,4 % против 11 % в 1997 году.

Большой неожиданностью для многих вкладчиков стало быстрое ухудшение ситуации в «СБС-Агро», который рекламировался как полугосударственный банк. Большинство вкладчиков, а их в «СБС-Агро» насчитывалось 2 миллиона, были уверены, что в случае затруднений государство окажет ему финансовую поддержку. Однако все заявления Правительства и Центрального банка о гарантиях вкладов носили достаточно декларативный характер.

Ослабить напряжение, вызванное «набегом вкладчиков» был призван перевод с 1 сентября 1998 г. вкладов граждан из «СБС-Агро» и еще нескольких крупных банков в Сберегательный банк РФ по фиксированному курсу. Подобная схема уже была опробована Центральным банком годом ранее при финансовом оздоровлении «Тверьуниверсалбанка».

Перевод вкладов осуществлялся при добровольном согласии вкладчика на основании личного заявления. Валютные вклады конвертировались в рубли по курсу на 1 сентября (9,33 руб./$1.). При этом убытки вкладчиков достигали 50 % от валютной стоимости вкладов. Кроме «СБС-Агро» в операции участвовали: «Менатеп», «Мосбизнесбанк», «Мост-банк», «Промстройбанк» (Москва), «Российский кредит», «Инкомбанк» и «Кузбасспромбанк». Общая сумма переданных в Сбербанк обязательств по вкладам составила около 1,4 млрд. рублей.

Для исполнения требований граждан по переведенным вкладам Сбербанку передавалась часть средств из фонда обязательных резервов (ФОР) банков-должников и их векселя, под залог которых Сбербанк мог получать от Центрального банка дополнительные кредиты.

Многие адвокатские конторы, консультировавшие вкладчиков, советовали им подавать на банки в суд и требовать безакцептного списания средств с их корсчета. То же самое они рекомендовали коммерческим и некоммерческим организациям, которые держали на депозитах в «проблемных» банках временно-свободные денежные средства. Но банки всячески препятствовали подаче и рассмотрению в судах исковых заявлений вкладчиков и кредиторов.

17 ноября 1998 года Верховный суд РФ признал решение Центрального банка о переводе банковских вкладов в Сбербанк незаконным. Тот, кто поспешил с переводом валютных вкладов в Сбербанк, сразу почувствовал себя ослом.

В начальной фазе кризиса общее количество «проблемных» банков составляло не менее трети от их общего числа. От полного паралича платежную систему страны спасали расчетные пулы доверяющих друг другу банков и дублирующие коммерческие расчеты РКЦ Центрального банка. В наиболее трудном положении оказались 193 кредитные организации, у которых отношение валютных обязательств к активам было менее 100 процентов. Причем, у 132 банков оно составляло менее 50 %. Доля этих банков в суммарных активах банковской системы (без учета Сбербанка) составляла около 60 %. Эти банки в значительной степени и определяли состояние банковского системы в целом. На них пришлось 60 % убытков банковского сектора в первые три месяца кризиса, а с августа 1998 г. по декабрь 1999 г. – 92 %.

Центральный банк не торопился инициировать процедуру их банкротства. В некоторых случаях на него оказывали давление политические группировки, которые имели в «проблемных» банках свои материальные интересы. Но также принимались во внимание и объективные факторы. Например, руководство Центрального банка не было уверено в том, что процедура банкротства, которая должна была последовать за отзывом лицензии, не выльется в растаскивание оставшихся активов теми кредиторами, у которых окажутся самые лучшие связи с временными администрациями и конкурсными управляющими.

В целях преодоления кризиса ликвидности Центральный банк принял решение с 1 сентября 1998 года снизить до 5 % резервные требования по привлеченным средствам в рублях и иностранной валюте для Сбербанка. А также для тех кредитных организаций, у которых удельный вес вложений в ГКО-ОФЗ в работающих активах составляет 40 % и более. Для кредитных организаций, у которых удельный вес вложений в государственные облигации в работающих активах составлял менее 40 %, резервные требования были снижены до 7,5 %.

В Таблице 3, составленной по версии журнала «Профиль» (№ 31 от 31.08.1998 г.), приводится список 20 российских банков, вложения которых в государственные облигации накануне кризиса были наибольшими. При отказе государства от выполнения своих долговых обязательств, все они становились потенциальными банкротами. И первым из них – Сбербанк, а вместе с ним – миллионы его вкладчиков, которые «второго ограбления народа» Президенту Б. Н. Ельцину и исполнительной власти уж точно бы не простили.

Рассказывают, что на закрытом заседании Правительства, состоявшемся где-то в начале апреля 1999 года, председатель Центробанка В. В. Геращенко спокойно разъяснял членам кабинета министров, озабоченным перспективой банкротства нескольких кредитных организаций общефедерального значения: «Никто, однако, не сможет доказать, почему если какой-то системообразующий банк не спасти, это вызовет серьезные социальные потрясения. Я думаю, такой банк в России только один. Это – Сбербанк. Вот если обанкротить его, тогда действительно все выйдут с топорами и лопатами на защиту своих сбережений. Все остальные банки, я считаю, не играют такой большой роли в экономике, и с тезисом, что некий банк легче поддержать, чем обанкротить, я не согласен».

Таблица 3

Банки, купившие самые большие пакеты госбумаг (ГКО, ОФЗ и пр.) на 1 июля 1998 года

В целях поддержания ликвидности банковской системы Центральный банк использовал такие инструменты рефинансирования, как ломбардные кредиты, которые предоставлялись под залог государственных облигаций. В августе – сентябре 1998 года Центральный банк выдал ломбардные кредиты 80 банкам 19 регионов Российской Федерации на общую сумму 14,9 млрд. рублей.

В период с 1 августа 1998 года по 1 марта 1999 года Центральный банк предоставил беззалоговые однодневные кредиты («овернайт») 34 банкам на общую сумму 65,7 млрд. рублей. С августа 1998 г. по март 1999 г. Центральный банк предоставил под залог акций заемщиков «стабилизационные кредиты» на срок до 1 года 15 банкам на общую сумму 17,8 млрд. руб.

Очень многое в той ситуации зависело не только от Центрального банка, но и от владельцев (акционеров) кредитных организаций, их заинтересованности покрыть образовавшиеся от обесценения ГКО-ОФЗ и девальвации рубля убытки за счет прибыли от других коммерческих проектов. Так, например, поступили акционеры «Газпромбанка» и «Альфа-банка», которым удалось во время трехмесячного моратория на выплату задолженности перед банками-нерезидентами, реструктурировать активы и отвести свои банки от опасной черты банкротства. «Альфа-банк» первым из крупных российских банков договорился с западными кредиторами о реструктуризации своего долга на сумму $77 млн.

Безучастное отношение владельцев (акционеров) банков к проблемам, которые они испытывали, как правило, заканчивалось плачевно. Самый яркий пример – банкротство банка «Империал», акционерами которого являлись далеко не самые бедные российские компании: «Газпром», «ЛУКОЙЛ» и «Зарубежнефть». До кризиса 1998 года «Империал» входил в десятку крупнейших российских банков. В середине 1990-х годов получила известность серия его рекламных телевизионных роликов «Всемирная история банка «Империал»».

Известно, что «ЛУКОЙЛ» запаздывал с возвращением «Империалу» кредита на сумму $33 миллиона. За 4 дня до объявления дефолта, 13 августа 1998 года, нефтяная компания переоформила свою задолженность банку в векселя на 161 млн. 904,2 тыс. руб. (со сроком погашения через 3 года) и на 379 млн. 414 тыс. руб. (сроком на 15 лет). И банк рухнул. 25 августа 1998 года Центральный банк отозвал у «Империала» лицензию «в связи с неисполнением требований федеральных законов… и нормативных актов Банка России, установлением фактов недостоверности отчетных данных, учитывая неоднократное применение мер в порядке надзора».

До сих пор в банковском сообществе и среди финансовых журналистов не затихают споры о причинах банкротства «СБС-Агро» и «Инкомбанка» – банков общефедерального значения. Первый обслуживал кредиты и финансовые потоки агропромышленного комплекса страны. Второй – являлся ядром финансово-промышленной группы, которой принадлежало 20 % акций предприятий химической и нефтехимической промышленности, 17 % – транспортных организаций, 16 % – пищевой промышленности, 15 % – предприятий связи, 14 % – машиностроения, 11,5 % – черной и цветной металлургии, 9 % – энергетики. Много слухов и толков вызывали личности руководителей этих банков: А. П. Смоленского и В. В. Виноградова.

3 сентября 1998 г. Центральный банк объявил о введении в «СБС-Агро» временной администрации и отстранении от управления банком прежнего руководства. Дальше стали происходить фантастические вещи. 10 сентября 1998 г. на основании решения Элистинского городского суда Республики Калмыкия работа временной администрации «СБС-Агро» сначала была приостановлена, а затем прекращена. С 21 сентября все отделения банка снова приступили к работе, а 2 октября Совет директоров Центрального банка принял решение о предоставлении «СБС-Агро» «стабилизационного» кредита в размере 7,4 млрд. руб. (выдано было 5,86 млрд. руб.) под залог пакета «замороженных» ГКООФЗ. И еще целый год «СБС-Агро» будет присутствовать на рынке: выдавать кредиты сельскохозяйственным товаропроизводителям, проводить клиентские платежи, расплачиваться со старыми вкладчиками и привлекать новых клиентов, но и при этом, не возвращая свои долги вкладчикам и банкам-нерезидентам.

Временная администрация вернется в «СБС-Агро» только через год, в августе 1999 г. Ее возглавит зампред Центрального банка Г. И. Лунтовский, а в ноябре того же года «СБС-Агро» перейдет под управление Агентства по реструктуризации кредитных организаций (АРКО), которое обнаружит утрату банком основных активов. Руководителю АРКО А. В. Турбанову останется только вздохнуть: «Не СБС банкротить надо, а Смоленского…» 17 мая 2000 года прокуратура ЦАО Москвы возбудит уголовное дело в отношении руководителей «СБС-Агро» по статьям 160 и 201 УК РФ. В материалах уголовного дела, которое, так, по сути, ничем и не закончится, следователи напишут: «Руководство банка, злоупотребляя своими полномочиями, использовало полученные от Банка России кредиты не по целевому назначению, обналичив и присвоив большую часть денежных средств».

18 января 2003 года Центральный банк удовлетворит ходатайство АРКО об аннулировании лицензии «СБС-Агро», «в связи с ликвидацией банка». Банк к тому времени уже вел призрачное существование. Из 3,5 тыс. сотрудников осталось около 100 человек. Пауза с отзывом лицензии банка затянулась до тех пор, пока его на корреспондентский счет перестали поступать средства от реализации его активов и взыскания долгов с его заемщиков (дебиторов). Оставшимся пяти тысячам вкладчикам пришлось ждать выплат уже в рамках процедуры банкротства.

По схожему сценарию началась борьба за выживание «Инкомбанка». 4 сентября 1988 года приказом Центрального банка № ОД-426 в «Инкомбанк» была введена временная администрация. 7 сентября 1998 г. определением Черемушкинского районного суда города Москвы деятельность временной администрации по управлению ОАО АБ «Инкомбанк» была приостановлена. Однако, в отличие от «СБС-Агро», стабилизационный кредит «Инкомбанк» не получил.

Как сообщило Управление внешних и общественных связей Центрального банка, размер дневных поступлений денег на корреспондентский счет «Инкомбанка» снизился в 200–300 раз. Сумма средств, списанных со счетов клиентов, но не проведенных по корреспондентскому счету, выросла более чем в четыре раза. Иными словами, «Инкомбанк» обманывал клиентов: списывая по платежным поручениям деньги с их счетов, он отправлял их незаконными проводками по другим маршрутам. Такого безобразия Центральный банк терпеть не смог. Это выходило за все рамки делового приличия, и 29 октября 1998 г. Совет директоров издал приказ № ОД-520, по которому отозвал у «Инкомбанка» лицензию на осуществление банковских операций и снова ввел временную администрацию.

За два дня до этого события В. В. Виноградов добровольно сложил с себя полномочия президента «Инкомбанка» и слег в больницу с тяжелым инфарктом.

4 ноября 1998 года Арбитражный суд города Москвы возбудил дело о признании ОАО АБ «Инкомбанк» банкротом. Вслед за крушением опорного столпа собранного под дланью г-на Виноградова промышленного холдинга последовала череда судебных разбирательств, скандалов и взаимных обвинений, связанных с разделом имущества, поиском расхищенных активов, выгодоприобретатели которые так до сих пор и не найдены.

Сейчас, когда от «Инкомбанк» и «СБС-Агро» уже не осталось ничего, кроме неприятных воспоминаний вкладчиков и кредиторов, самое время оценить причины их феноменального успеха в середине 1990-х годов и последовавшего за ним краха. Нельзя не согласиться с мнением финансовых журналистов о том, что «СБС-Агро» и «Инкомбанк» вырвались в лидеры российского банковского бизнеса во многом благодаря тому, что их возглавляли умные и энергичные руководители: г-н Смоленский и г-н Виноградов. Не являясь, подобно В. В. Геращенко, профессиональными банкирами, они сумели доказать, что и в России банковский бизнес может приносить не только хорошую прибыль, но и общественную пользу. «СБС-Агро» кроме того еще и является пионером розничного банковского бизнеса – организации продаж банковских, услуг, рассчитанных на разные по уровню доходов слои населения.

Оба банка вышли на рынок примерно в одно и то же время, в 1988–1989 гг., и не имели никаких конкурентных преимуществ, по сравнению с банками, созданными на базе союзных министерств, промышленных групп или бывших специализированных банков. В 1992 году, когда в стране разразился платежный кризис, «Инкомбанк» и «Столичный банк сбережений» (тогда еще без приставки «Агро»), приступили к созданию собственных систем безналичных электронных расчетов и платежей. К ним самотеком пошли клиенты, поскольку в то время главным критерием надежности банка была способность проводить платежи, а не размеры и известность. Потом начала приносить плоды грамотно организованная коммерческая реклама и благосклонное отношение федеральных и региональных властей.

«Московский инновационный коммерческий банк» (Инкомбанк) был создан 11 ноября 1988 г. с уставным фондом 113,4 млн. руб., которые внесли 64 акционера. Цель создания банка, зафиксированная в уставе, для нашей страны до сих пор актуальна, а именно, «при помощи финансово-кредитных средств способствовать ускорению научно-технического прогресса и развитию рыночных отношений в стране». Бизнес рос сказочными темпами. Если в 1992 году «Инкомбанк» имел 17 филиалов, то в 1994 году их было уже более 50.

В 1994 году «Инкомбанк» имел одну из самых больших по России и странам ближнего зарубежья корреспондентскую сеть, которая насчитывала 500 прямых банков-корреспондентов по расчетам в рублях и «мягких валютах». Через корреспондентскую сеть «Инкомбанка» ежедневно проходило более 2500 иногородних платежей.

Расчетный Центр «Инкомбанка» в Москве на улице Наметкина был оснащен в соответствии с последними достижениями IT-индустрии. Аппаратно-техническим ядром автоматизированной банковской системы «Инкомбанка» являлись два сервера компании NCR – самые мощные из всех, которые тогда использовались в российских коммерческих банках. Американские специалисты спроектировали уникальную оптико-волоконную вычислительную сеть, протяженностью около 60 километров, объединявшую 350 рабочих станций. Скорость, надежность и конфиденциальность расчетов выгодно отличали «Инкомбанк» не только от коммерческих банков, но и от расчетно-кассовых центров Центрального банка, которые только к 1996 г. получили техническую возможность проводить валовые расчеты в режиме реального времени.

Кооперативный банк «Столичный» получил лицензию 14 февраля 1989 года, и имел уставной капитал в размере 50 млн рублей. К 1990 году объем привлеченных средств составлял около 500 млн. руб. При банке были созданы факторинговая, лизинговая и страховая компании. Банк открыл филиал в Харькове и специализированный филиал в Москве – «Кинокредит», финансировавший киносъемки, концерты, спортивные мероприятия.

В 1994 году «Столичный» сменил название на «Столичный банк сбережений» (СБС), увеличил количество отделений в Москве до 50, активно разрабатывал и внедрял на предприятиях и в организациях затратные пластиковые программы («зарплатные», «студенческие», «социальные»).

В декабре того же года СБС заключил с фирмой IBM контракт на покупку и поставку 2 тыс. банкоматов на сумму несколько десятков миллионов долларов. Пользуясь неповоротливостью конкурентов, СБС стремился замкнуть все финансовые потребности своих клиентов – корпоративных и субкорпоративных, единой безналичной цепочкой платежей, при которой деньги вообще не покидают пределы банка.

Об основателе «СБС» А. П. Смоленском в банковском и экспертном сообществе ходят легенды. Забота об имидже заставляла известного на всю страну банкира постоянно искажать факты своей биографии, в частности сведения о национальности, об образовании, о наличии судимости. То он утверждал, что имеет высшее строительное образование, то высшее экономическое. В 1996 г. советник банкира по public relations (PR) Эдуард Краснянский сообщил журналистам о том, что Смоленский окончил геологоразведочный институт имени Серго Орджоникидзе. Действительно, как потом выяснилось, он проучился там два года, но был отчислен за неуспеваемость. Впрочем, это нисколько не умаляет его характеристику «умнейшего человека».

Предметом особой гордости г-на Смоленского являлась благотворительная деятельность с использованием средств, принадлежащих банку. Передав пятьдесят килограммов драгоценного металла для позолоты куполов храма Христа Спасителя, Смоленский получил, как «истинный защитник православия», престижный церковный орден Михаила Архангела.

В 1995–1996 гг., в период расцвета, у «Инкомбанка» было 140 филиалов в 39 наиболее экономически развитых регионах России. Банк одним из первых в России сделал ставку на подъем отечественной промышленности и энергетики. В его активы входили крупные пакеты многих известных предприятий: «Магнитогорского металлургического комбината» (10,5 %), «Ленэнерго» (11,33 %), кондитерского концерна «Бабаевский» (65,69 %), фабрики «Рот Фронт» (51,59 %), «Омского бекона»(58,53 %), Самарской металлургической компании (50,43 %), ОКБ Сухого (25,05 %), судостроительного завода «Северная верфь» (18,85 %), Балтийского завода (16 %). В 1996 году «Инкомбанк» объединил свои промышленные активы в единый холдинг.

По состоянию на середину июля 1998 года кредитный портфель «Инкомбанка» измерялся суммой $2,8 млрд. Более половины кредиторской задолженности приходилось на первоклассных заемщиков, в том числе – предприятия РАО «ЕЭС России», РАО «Газпром» и Министерство путей сообщения. «Инкомбанк» инвестировал средства не только в производственный сектор экономики, но и помогал региональным властям, в том числе – Санкт-Петербурга, выпутаться со своими долгами, и, как мог, поддерживал оборонную промышленность. В. В. Виноградов даже сумел найти деньги для того, чтобы профинансировать строительство на «Северной верфи» АПЛ «Курск», – той самой субмарины, которая 12 августа 2000 года после трагической катастрофы затонула в мутных водах Баренцева моря.

По состоянию на 1 января 1998 года в филиалах «Инкомбанка» обслуживались 56 тыс. юридических лиц и 250 тыс. частных клиентов. О президенте «Инкомбанка» В. В. Виноградове говорили, что он не чужд меценатству и купеческой расточительности. Действительно, глава «Инкомбанка» представлял собой могучую русскую натуру, которой, к сожалению, очень часто присущи несовместимые крайности восприятия бытия. Если принять во внимание исторические аналогии, то Владимир Виноградов был Саввой Морозовым и Петром Третьяковым в одном лице. В великолепном собрании картин, принадлежавших «Инкомбанку», насчитывалось более 1000 произведений, в основном представлявших русскую живопись XVII–XX вв. В их числе картины Николая Дубовского, Роберта Фалька, Надежды Удальцовой, Аристарха Лентулова, Давида Бурлюка. Наиболее известное полотно – один из вариантов «Черного квадрата» Казимира Малевича, проданный впоследствии комитетом кредиторов «Инкомбанка за 1 млн. долларов США олигарху Потанину, который, в свою очередь, подарил его Эрмитажу.

В апреле 1994 года правительство Москвы предоставило Инкомбанку в аренду на 49 лет участок земли площадью 6,1 га на проспекте Вернадского. Инкомбанк планировал построить на арендуемой земле комплекс служебных и административных зданий.

Все было бы хорошо, если бы бурный рост «Инкомбанка» сопровождался адекватными изменениями в системе корпоративного управления и кадровыми назначениями.

Группировки топ-менеджеров внутри банка действовали исключительно в собственных интересах, и уже несколько раз подводили его к опасной черте банкротства. Было растащено множество активов, и в бюджете банка стала расти дыра. Уместно напомнить, как в январе 1996 года ГУ Центрального Банка по Москве инициировало комплексную проверку «Инкомбанка» (поручение № 23-0-4П от 9 января). Дела банка изучала рабочая группа управления инспектирования кредитных организаций из девяти человек. Кратко результаты проверки можно описать так: путем различных бухгалтерских манипуляций банк пытался скрыть убытки на сумму 998,2 млрд. рублей. Так как, по мнению ревизоров, эту сумму, а также сумму завышения собственных фондов – всего 1 триллион 35 миллиардов рублей – следует вычесть из собственных средств банка, то выходило, что в 1996 год АКБ «Инкомбанк» вступил практически без собственного капитала. Перевод «Инкомбанка» под небрежный надзор ОПЕРУ-2 в мае 1996 года получил в августе 1998 года закономерное продолжение в виде ничем не оправданных убытков его клиентов, кредиторов и вкладчиков.

В. В. Виноградов, понимая, что ему в одиночку не справиться с возникшими проблемами, уже тогда начал вести переговоры с Deutsche Bank о продаже блокирующего (20 %) пакета акций, но до 17 августа 1998 г. завершить оформление сделки не успел. Он скончался 29 июня 2008 г. в Москве в возрасте 52-х лет, перенеся инфаркт, пересадку почки и несколько инсультов, в полной нищете и безвестности.

Для «СБС» звездный час наступил после того, как в его названии появилась приставка «Агро». На момент сделки «СБС», как мы уже отмечали, был лидером на рынке розничных банковских услуг. Принадлежавшая банку платежная система STB (пластиковые карты) завоевывала такие рынки сбыта, о которых другие банки либо не смели мечтать (высшие органы государственной власти и управления), либо просто пренебрегали (высшие учебные заведения).

В банковском сообществе многие недоумевали: зачем успешному розничному банку лезть в корпоративный бизнес, да еще такой неподъемный, как кредитование сельского хозяйства? Все, кто так думали, когда «СБС» в 1996 году приобретал блокирующий пакет акций государственного «Агропромбанка», а потом немного «размыл» в свою пользу, в конечном итоге не ошиблись. Филиальная сеть «Агропромбанка, состоявшая из более 1 тыс. отделений, давила на «СБС» своей убыточностью. Большая ее часть располагалась в небольших городках, поселках городского типа и селах. Она еще с советских времен постоянно дотировалась государством, и долги «Агропромбанка» либо списывались, либо переоформлялись в «длинные» кредиты.

Может быть, уже тогда «СБС» должен был начать реорганизацию этой филиальной сети, оставлять все работающее и избавляться от убыточного балласта. Но в таком случае пропал бы главный козырь нового для «СБС» бизнеса – получение львиной доли платежных ресурсов из бюджетного фонда льготного кредитования тружеников полей и животноводческих ферм.

Справедливости ради следует отметить, что для реализации нового проекта «СБС» был подготовлен не только в коммерческом плане, но и в плане технологической оснащенности. Созданный тогда и работающий до сих пор в практически неизменном виде, хотя и в распоряжении другого собственника, вычислительный центр «СБС-Агро» в Москве на Смольной улице все еще остается для банковского сообщества «буржуйской роскошью». Это – десятки тысяч квадратных метров технологических помещений, тысячи квадратных метров тестовых и продуктивных машинных залов, оборудованных по самым высоким стандартам On-Line Processing. Здесь есть все, что позволяет банку работать даже в условиях чрезвычайной ситуации: резервные линии электропитания, тройное «горячее» резервирование дизель-генераторами, промышленный способ кондиционирования компьютеров, зонирование и разграничение доступа на объекте, в зависимости от функционального назначения помещений.

Менеджеры «СБС»: управленцы и технологи, – проявив недюжинную энергию, в исключительно сжатые сроки интегрировали филиалы «Агропромбанка» в единую банковскую информационную систему. Они обеспечили необходимые технологические условия для учета банковских операций в режиме реального времени, то есть операционный день во всех филиалах «СБС-Агро», от Калининграда до Владивостока, завершался сведением всех расчетов и платежей в общий текущий баланс с отражением на едином корреспондентском счете. В Москве, Санкт-Петербурге, других крупных городах были созданы учебно-методического центры переподготовки специалистов «Агропромбанка»: бухгалтеров, экономистов, кредитных экспертов и операционистов.

По мнению А. П. Смоленского, всегда охотно общавшегося с прессой, все финансовые проблемы «СБС-Агро» были связаны исключительно с государством. В качестве первичного дилера банк обязан был держать многомиллиардный пакет ГКО и валютных облигаций Минфина, хеджировать валютные риски иностранных инвесторов и обеспечивать возврат кредитов заведомо неплатежеспособных заемщиков. При этом владельцы (акционеры) банка вначале надеялись на то, что Центральный банк удержат валютный коридор в границах заявленного на 1998 год обменного курса.

После кризиса 17 августа 1998 года они надеялись на стабилизационный кредит, а через год – на национализацию. В итоге все эти действия, по мнению г-на Смоленского, обернулись против «СБС-Агро».

Оппоненты г-на Смоленского из числа кредиторов и регуляторов банковского рынка до сих пор считают, что дефолт лишь усугубил проблемы «СБС-Агро», который имел «дорогие короткие пассивы» и «вороватых менеджеров», принимавших в обеспечение кредитов недостроенные коровники и плохо заасфальтированные участки шоссейных дорог.

Склоняться к первой или второй точке зрения – значит излишне упрощать ситуацию. Видимо, отчасти правы и А. П. Смоленский, и его обвинители. Полное право на существование имеет точка зрения о том, что «СБС-Агро» и «Инкомбанк» опередили свое время: вышли на рынок корпоративных и розничных банковских услуг тогда, когда доминирующим фактором развития банковской системы являлись финансовые спекуляции, подрывавшие саму основу экономического базиса страны и ее денежно-кредитной системы. Злословящим же про эти великие банки предлагаю проникнуться смыслом пророчества Кассандры (Κασσάνδρα):

23 августа 1998 года финансовый кризис перерос в политический. Президент Борис Ельцин отправил молодого и энергичного премьера С. В. Кириенко в отставку и назначил временно исполняющим обязанности главы кабинета министров «тяжеловеса» В. С. Черномырдина.

7 сентября 1998 года Ассоциация российских банков обратилась к Б. Н. Ельцину с требованием немедленной смены руководства Центрального банка. В тот же день. С. К. Дубинин направил Ельцину письмо с прошением об отставке. По сведениям из разных источников, Дубинин больше, чем кто бы то ни было, даже больше, чем С. В. Кириенко, прочувствовал всю тяжесть ответственности и за сам кризис, и за приведшие к нему политические ошибки. В начале сентября 1988 года он выглядел полностью подавленным, а после отставки жаловался на то, что его бросили все, даже те, кого он считал своими друзьями и соратниками.

Исполняющим обязанности председателя ЦБ РФ стал первый заместитель С. К. Дубинина – С. В. Алексашенко. После нескольких недель безуспешных попыток снова отдать пост премьера В. С. Черномырдину Президент Ельцин был вынужден 11 сентября 1998 года представить на утверждение Государственной Думы кандидатуру Е. М. Примакова, а пост руководителя Центрального банка занял неувядаемый В. В. Геращенко.

За назначение Геращенко проголосовали 334 депутата (60,4 %), 65 депутатов (14,4 %) проголосовали «против». В своем выступлении новый Председатель Центрального банка остановился на проблеме банковского кризиса, причинах его возникновения и методах его преодоления:

«Я понимаю, что сейчас весьма сложное положение в банковской системе. Оно отражает, на мой взгляд, ту непродуманную экономическую политику, которая не вела к развитию производства, национального производства, а значит, и к развитию налогооблагаемой базы для получения необходимых доходов в бюджет, для того, чтобы быть способными через систему бюджета поддерживать бюджетные отрасли и производить необходимые расходы на поддержание национальной безопасности и независимости страны. Все это выразилось в крахе структуры заимствований государства посредством государственных казначейских обязательств. На мой взгляд, с таким ускоренным и эйфорийным разрешением проблемы вложений иностранных инвесторов в эти высокодоходные и ликвидные до поры, до времени бумаги… Те задачи, которые нужно решать сейчас в государстве (и в первую очередь за них, естественно, должен нести ответственность Центральный банк), – это не столько поддержание, сколько восстановление ликвидности в банковской системе, спасение тех банков, которые могут работать в сложных нынешних условиях и могут обслуживать своих традиционных клиентов, удовлетворять те требования, которые предъявляют им их вкладчики».

Возможно, что благодаря этому неожиданному для многих назначению страна избежала перехода на «аргентинскую модель» экономического развития по схеме «currency board». Денежно-кредитную политику, которую Центральный банк проводил с осени 1998 г. до весны 2001 г., в банковском сообществе окрестили «пилой Геращенко». Девальвация рубля сопровождалась ограничением продажи долларов, а денежная эмиссия – сокращением бюджетных расходов. Операции по реализации 50 % экспортной валютной выручки, подлежащей обязательной продаже, и покупке иностранной валюты под импортные контракты были переведены на специальные торги. Особенностью специальных торгов стала обязательная 100 % предоплата рублевых средств за покупаемую валюту.

Одновременно были ужесточены условия проведения валютообменных операций коммерческими банками. Последним было запрещено иметь на конец операционного дня собственную открытую валютную позицию. Покупка валюты могла происходить только по клиентским заявкам и для обеспечения обязательств перед контрагентами. За нарушение этого порядка Центральный банк обещал карать – вплоть до лишения лицензии. В результате на корсчетах российских банков в ноябре 1988 года скопилось почти 20 млрд. рублей, тогда как два месяца назад этот показатель составлял лишь 4 млрд. рублей.

Одно из самых эффектных антикризисных мероприятий Геращенко в должности главы Центрального банка – объявление войны неплатежам (их объем к 1 декабря 1998 года превысил 1,2 трлн. рублей), знаменитая «расшивка», которая, заметим, проводилась им точно так же, как в 1992 году. Для восстановления работоспособности расчетной и платежной системы было проведено три многосторонних межбанковских клиринга, позволивших провести более 30 млрд. рублей, в том числе в бюджеты различных уровней и внебюджетные государственные фонды.

Первую акцию по «расшивке» неплатежей Центральный банк провел 18 сентября 1998 года в пяти регионах – Москве, Санкт-Петербурге, Московской, Самарской и Свердловской областях. В акции приняли участие все желающие банки, испытывающие трудности с проведением расчетов. Они получили от Центрального банка стабилизационные кредиты, предоставив взамен полную картотеку «застрявших» платежей. 25 сентября Центральный банк операцию повторил. На этот раз она была обязательной. Средства, переданные банкам, были частично изъяты из фонда обязательного резервирования – «экстремальных» запасов Центрального банка, частично даны в долг (невозвратный) под залог ГКО. Таким образом, некоторые банки фактически погасили злосчастные облигации. Во многих регионах, где проводились такие операции, это позволило банкам либо полностью, либо частично избавиться от груза неплатежей и картотеки.

Лидерами по задержке (не исполнению) клиентских платежей по состоянию на 18 сентября 1998 года являлись 15 банков (Таблица 4). В них «зависли» платежи на сумму около 3 млрд. руб.

Таблица 4

Банки, не исполнившие наибольшую сумму клиентских платежей, к 18 сентября 1998 г.

Источник: Профиль. – 1998. – № 35(107)

Решая проблему неплатежей, банки активно торговали долгами предприятий перед контрагентами и кредитными организациями. Возник целый бизнес, направленный на скупку долгов, установление контроля над должником, а затем продажу его активов заинтересованным покупателям.

Существовал и рынок банковских долгов. Активная торговля долгами «проблемных» банков началась уже в конце 1998 года. Торговые площадки открыли «МДМ», «Гута-банк», «МФК-Ренессанс» и др. Наибольшей популярностью пользовались векселя и обязательства банков «Менатеп», «СБС-Агро», «Империал», «Российский кредит», а также бумаги «Инкомбанка», «Токобанка», «Мосбизнесбанка» и банка «ОНЭКСИМ». Цена таких долгов доходила до 80 % от номинала.

В течение последних четырех месяцев 1998 г. и I квартала 1999 г. объем операций, проводимых через «проблемные» банки, быстро снижался. Фирмы и государственные органы активно переводили свои счета в Сбербанк, иностранные банки и в те коммерческие банки, которые не были явными банкротами. Особым распоряжением Правительства РФ налоговые счета 50 крупнейших российских компаний были переведены из коммерческих банков в Федеральное казначейство, Сбербанк и Внешторгбанк.

15 сентября 1998 года Министерство финансов и Центральный банк создали рабочую группу для проведения переговоров с западными кредиторами во главе с заместителем Министра финансов М. М. Касьяновым. 17–25 сентября пул крупнейших западных банков, работавших в России, решил создать кредиторский комитет держателей российских ГКО-ОФЗ. С ним и пришлось вступить в тяжелейшие переговоры.

Некоторые западные инвесторы пытались заставить Правительство РФ оплатить обязательства российских банков по срочным сделкам, заключенным до 17 августа 1998 года. Они утверждали, что, поскольку с помощью форвардов страховались операции нерезидентов с госбумагами, то есть с официальными долговыми обязательствами российского правительства, то оно и должно по ним отвечать. Причем авторы претензии прекрасно знали, что ни на Западе, ни тем более в России государство не несет никакой юридической ответственности по обязательствам на срочном рынке. Это – исключительно прерогатива и бремя самих его участников, идет ли речь о форвардах, фьючерсах, опционах или об их комбинациях. Но разве Запад признавал когда-либо одинаковые стандарты для себя и для России? Российской делегации удалось отбиться и избавить Россию от дополнительного обременения внешнего долга, который в то время измерялся суммой $134 млрд.

18 сентября 1998 года Государственная Дума приняла в третьем чтении федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций». Проект этого закона Центральный банк разработал задолго до кризиса, но его рассмотрению и принятию активно противодействовало банковское лобби. Его больше устраивала процедура банкротства банков в соответствии с законом о несостоятельности (банкротстве) предприятий. 14 октября 1998 года федеральный закон был одобрен Советом Федерации, который внес в него косметические правки, касающиеся очередности списания долгов в пользу бюджета, вкладчиков и кредиторов. Недостатком закона являлось отсутствие в нем норм, призванных повысить материальную ответственность владельцев (акционеров) банков за их финансовое состояние, а также совершение действий, ведущих к преднамеренному банкротству.

12 октября 1988 года Центральный банк разрешил банкам, участвовавшим в переводе вкладов в Сберегательный банк, снова работать с физическими лицами по приему денежных средств во вклады и переоформлении своей задолженности перед вкладчиками на новых условиях депозитного договора. Большинство «обманутых вкладчиков» предпочитало расторгнуть депозитные договоры досрочно и забрать свои денежки назад. Столь отрицательное отношение вкладчиков к хранению денег в банке активизировало банковское лобби на скорейшее принятие законопроекта, гарантирующего сохранность и возврат населению банковских вкладов. За основу был принят законопроект, разработанный депутатом Государственной Думы А. М. Макаровым в конце августа 1998 года в самый разгар финансово-банковского кризиса.

20 октября 1998 года Государственная Дума (сразу в трех чтениях) приняла закон «О государственном гарантировании вкладов населения в банках Российской Федерации». 27 октября 1998 года Совет Федерации отклонил этот закон с созданием согласительной комиссии, которая так и не выработала его окончательный вариант. Законопроект предусматривал, что рублевые вклады будут возвращены всем, кто их оформил до 1 сентября 1998 года. Причем, полностью и даже с процентами. Валютные вклады можно было получить через Сберегательный банк в рублях, по курсу на день вступления в силу этого закона. На первый взгляд все выглядело очень неплохо. Однако, для того чтобы реально расплатиться с вкладчиками, отказавшими банкам в доверии, Центральному банку пришлось бы серьезно заняться финансовым оздоровлением «СБС-Агро», «Инкомбанка» и т. д. Дело в том, что, по условиям, прописанным в законе, именно Центральный банк брал на себя в обеспечение вкладов, кроме средств фонда обязательного резервирования, «пустые» векселя потерявших платежеспособность банков.

20 ноября 1998 года Государственная Дума в трех чтениях приняла федеральный закон «О государственных чрезвычайных мерах по защите вкладов населения в банках РФ». В законе предусматривалось гарантирование вкладов населения золотовалютными резервами Центрального банка. Закон был направлен на подпись Президента РФ напрямую, минуя процедуру рассмотрения в Совете Федерации. Президент Б. Н. Ельцин наложил на закон вето, согласившись с отрицательным заключением Правительства и Центрального банка, которые полагал, что реализовать его невозможно, поскольку сумма вкладов населения в банковской системе страны (порядка 85 млрд. руб.) в несколько раз превышала размеры валютных резервов Центрального банка.

Принципы, цели и задачи Правительства и Центрального банка по финансовому оздоровлению банковской системы были сформулированы в совместном документе «О мерах по реструктуризации банковской системы Российской Федерации» от 21 ноября 1998 года.

21 ноября 1998 года Правительство и Центральный банк объявили о создании специализированного государственного «Агентства по реструктуризации кредитных организаций» (АРКО). На АРКО возлагалась обязанность мониторинга и финансового оздоровления банков, пострадавших от финансово-банковского кризиса. Рассказывают, что В. В. Геращенко напутствовал назначенного на должность руководителя агентства А. В. Турбанова следующими словами: «С каждым банком нужно работать отдельно. Сейчас сложно сказать, кто выживет, кого спасем, а кого нет. Все будет зависеть от массы конкретных обстоятельств».

Перед АРКО была поставлена конкретная задача – выделить банки, подлежащие реструктуризации под контролем государства, с учетом их значимости для расчетной и платежной системы страны и необходимости защиты интересов вкладчиков.

Все кредитные организации были разделены на четыре категории. К 1-й категории были отнесены финансово-стабильные банки и банки, имеющие отдельные недостатки в деятельности. Ко 2-й категории – банки, испытывающие серьезные финансовые трудности. К 3-ей категории – банки, находящиеся в критическом финансовом состоянии. К 4-й категории – банки, полностью обанкротившиеся, но имеющие значительные обязательства перед вкладчиками и бюджетами всех уровней. В процентном отношении к общему числу кредитных организаций к 1-й категории относились 54,4 % банков, ко 2-й категории – 19,8 %, к 3-й категории – 26,8 %, к 4-й – 2 %.

Самой сложной для реструктуризации являлась группа банков, отнесенная к 3-ей категории. Еще живые, как бы. В то же время – пора отзывать лицензии. Основанием для отнесения банков к 3-й категории являлась совокупность следующих признаков:

– наличие неоплаченных платежных и других расчетных документов клиентов и банка, в связи с отсутствием средств на корсчете банка от 4 до 30 дней подряд;

– снижение абсолютной величины собственных средств (капитала) банка на 10 % и более против их максимального значения в последние 12 месяцев;

– выявление серьезных недостатков в бухгалтерском учете и отчетности (значит, завышение или занижение финансового результата, завышение величины капитала, заведомо неправильная классификация кредитов и т. д.);

– предоставление с задержкой на 5 и более рабочих дней требуемых форм отчетности на две отчетные даты.

Принимая во внимание всю сложность ситуации, Центральный банк принял решение, дающее возможность банкам, отнесенным к 3-й категории, выйти из затруднительного положения, опираясь на собственные ресурсы.

320 кредитных организаций должны были к середине декабря 1998 года представить в Центральный банк приемлемые планы финансового оздоровления (санации). 25 банков такие планы представили и свои лицензии сохранили, а остальные в 1999 году пополнили ряды банкротов.

Реструктуризация происходила в полном соответствии с известной цитатой из гоголевского «Ревизора»: «Больных лечи не лечи, они или умрут или сами выздоровеют». Всего за первый год после августовского кризиса лицензии потеряли 180 банков, среди которых такие известные, как «Агропромбанк», «Промрадтехбанк», «ИнтерТЭКбанк», «Мосбизнесбанк», «Менатеп», банк «ОНЭКСИМ», «Промстройбанк» (Москва), «Уникомбанк», «Юнибест» и др.

Лучше всего пережили кризис региональные банки с размером активов менее 500 млн. рублей, а группа банков с активами менее 100 млн. рублей даже умудрилась показать положительную совокупную балансовую прибыль и увеличить совокупный капитал. Эти мелкие банки в основном не имели валютной лицензии и не подвергали себя валютному риску, мало работали с ГКО. Доля государственных облигаций в их активах на 1 июля 1998 года составляла 9–10 % при среднем показателе 13 % (без учета Сбербанка). В целом у региональных банков, созданных на базе бывших спецбанков, оказалась выше платежеспособность и показатели надежности, за исключением «Запсибкомбанка» (Тюмень) и банка «Петровский» (Санкт-Петербург).

Больше всего пострадали от кризиса банки с активами от 2 млрд. до 10 млрд. рублей. Уже по итогам первой половины 1998 года убытки в этой группе перевесили прибыль. А по итогам всего 1998 года балансовые убытки составили 23 млрд. руб. Даже если убрать из расчетов «Агропромбанк» (отрицательный капитал 10,8 млрд. рублей, убытки 9,9 млрд. рублей), средняя доходность активов в этой группе составила – 8,1 %, а сокращение капитала в рублевом выражении: 66,3 %.

Уход со сцены крупных коммерческих банков с развитой филиальной сетью позволил финансово-устойчивым региональным банкам побороться за право обслуживания счетов местных бюджетов и корпоративных счетов предприятий, а кроме того – взять на себя проведение на региональном уровне валютных операций. Помимо этого, региональные банки внезапно получили возможность расширять свою филиальную сеть ценой гораздо меньших затрат, нежели до кризиса.

В процессе ликвидации региональных филиалов обанкротившихся московских банков за полцены распродавались их здания и офисные помещения с операционными залами и хранилищами, специальное банковское оборудование, компьютерная техника, оргтехника и т. д.

После финансовых скандалов, разразившихся во втором полугодии 1994 г., и «черного вторника» октября 1994 г. доля Сбербанка на рынке частных вкладов неуклонно возрастала и достигла к концу 1999 г. уровня, превышающего 80 %. Каждый финансовый кризис в России сопровождается резким увеличением доли вкладчиков Сбербанка. Кризис августа 1998 г. дал прибавку еще в 10 %. Большое количество фирм, не имеющих или потерявших свои «карманные» банки, доверили Сбербанку ведение корпоративных счетов.

На парламентских слушаниях в Государственной Думе по вопросу реструктуризации банковской системы, состоявшихся 1 декабря 1998 года, В. В. Геращенко сообщил, что потери капитала в банковской системе России в период кризиса превысили 100 млрд. рублей. На начало октября недостаток банковских активов по данным, которыми он располагал, составлял 22,3 млрд. рублей, или 38,5 % общего объема.

Снижение доверия к банковской системе привело к сокращению объемов привлеченных кредитов и депозитов примерно на треть. Центральный банк внес коррективы в систему надзорных требований: 1) на два года перенес срок применения принудительных мер воздействия за нарушение минимальной величины собственных средств (капитала); 2) сократил лимиты открытых валютных позиций; 3) ужесточил порядок расчета нормативов ликвидности; 4) исключил портфель ГКО-ОФЗ из величины высоколиквидных активов.

15 декабря 1998 года Правительство РФ начало обмен ГКО и ОФЗ со сроками погашения до 31 декабря 1999 г. на новые ценные бумаги с более растянутыми сроками погашения на сумму более 100 млрд. руб. Это называлось «новацией» государственного внутреннего долга. Инвесторы-нерезиденты Российской Федерации приняли решение обменять принадлежащие им ценные бумаги на сумму 73.5 млрд. руб. из общего объема 83.2 млрд. руб. (88.5 %). Денежные выплаты в рамках новации создали приток ликвидности в банковскую систему. До середины марта эти средства направлялись на фондовый рынок, что привело к росту цен акций и государственных облигаций. Индекс РТС за февраль и март вырос более чем на 40 %.

19 января 1999 г. стало известно, что кредиторы, входящие в Лондонский клуб, отказались от юридического объявления факта дефолта и предъявления в связи с этим судебных исков к Внешэкономбанку СССР и предпочли продолжить переговоры о реструктуризации долга. Причем, за пересмотр схемы платежей высказалось держатели 83 % долга, против – держатели лишь 4 % долга.

Таким образом, Правительство Примакова при поддержке Центрального банка за какие-то 3–4 месяца решило три важнейшие проблемы:

1) восстановило платежный оборот, сохранив здоровое ядро банковской системы;

2) приступило к реструктуризации колоссального внутреннего долга;

3) договорилось с иностранными кредиторами об уплате в 1999 году внешнего долга в соответствии с установленным до дефолта графиком.

После этого первоочередной задачей Правительства стало принятие и исполнение закона «О федеральном бюджете на 1999 год». Как Министерство финансов не старалось сбалансировать бюджетные доходы и расходы, все равно сумма дефицита зашкаливала за 100 млрд. рублей. МВФ в получении кредита отказал России однозначно, а прежние покупатели государственных облигаций – российские коммерческие банки и банки-нерезиденты – «зализывали раны», причиненные дефолтом 17 августа 1998 года.

И все-таки Правительство нашло выход из ситуации. Центральный банк согласился за счет золотовалютных резервов приобрести пакет облигаций федерального займа с постоянным купонным доходом в размере 32728,5 млн. рублей на срок не менее 10 лет с погашением равными долями, начиная с 2014 года, на беспроцентной основе. По сути, Центральный банк безвозмездно одолжил государству в один из самых критических моментов в его истории все свои «излишки», включая доходы, полученные им от спекуляций на рынке ГКО в 1996–1997 гг.

24 декабря 1999 года Государственная Дума приняла в первом чтении законопроект «О федеральном бюджете на 1999 год». За его принятие проголосовали 303 депутата, против 65, воздержались – 9. Расходы бюджета были определены в сумме 575,1 млрд. руб., доходы – 473,7 млрд. руб., предельный уровень дефицита – 101,4 млрд. руб. Если исключить из расходов федерального бюджета сумму, выделенную на обслуживание внешнего и внутреннего долга, то наблюдалось даже превышение доходов над расходами в размере 2,5 % от ВВП. Это – так называемый «первичный профицит», который возник впервые за 10 лет, начиная с горбачевской перестройки. В последнем – четвертом – чтении закон «О федеральном бюджете на 1999 год» был принят Думой 5 февраля 1999 года и одобрен Советом Федерации 17 февраля 1999 года.

В процессе исполнения закона о бюджете недостающая сумма в размере 50–70 млрд. руб. была компенсирована недофинансированием целого ряда статей, в том числе – расходов на науку, образование, культуру, дотаций регионам и т. д. Это обстоятельство, несомненно, обостряло социально-политическую напряженность в обществе, особенно, в связи с предстоящими в марте 2000 года президентскими выборами.

В бюджете на 1999 год никаких дополнительных расходов на реструктуризацию банковской системы не предусматривалось. Десять миллиардов рублей, направленных Министерством финансов в уставный фонд АРКО в ноябре 1998 года, по-прежнему оставались той суммой, которую государство могло себе позволить потратить на удовлетворение обязательств «проблемных» банков перед вкладчиками и кредиторами. В план реструктуризации были включены 19 банков, из которых самыми крупными являлись «СБС-Агро» и «Российский кредит». При участии АРКО также было стабилизировано финансовое положение банка «Возрождение». Остальные «проблемные» банки спасались, как могли, или банкротились. Вот несколько характерных примеров.

В сентябре 1998 года группа «Интеррос», контролируемая В. О. Потаниным и М. В. Прохоровым, приобрела мелкий и мало кому известный банк «Независимость». По сути дела покупалась банковская лицензия. В том же месяце банк «Независимость» был перерегистрирован в ОАО АКБ «Росбанк». По замыслу акционеров новый кредитный институт, создаваемый практически с нуля, должен был обслуживать клиентуру банка «ОНЭКСИМ», который также принадлежал «Интерросу» и после августовского кризиса стал испытывать трудности. В дальнейшем «ОНЭКСИМ» планировалось присоединить к «Росбанку». Присоединить «ОНЭКСИМ» к «Росбанку» стало возможным в 2000 году, когда было заключено мировое соглашение с кредиторами. По плану реструктуризации кредиторы получили 10 % от суммы задолженности деньгами, 8 % долга были покрыты 12-летними еврооблигациями «Росбанка» на сумму $130 млн. А на оставшуюся часть задолженности кредиторам были переданы ноты зарегистрированной в Люксембурге компании Shelley, обеспеченные всеми активами банка «ОНЭКСИМ». Агентом по возврату задолженности в интересах Shelley выступил «Росбанк».

В 2002 году «Росбанк» присоединил еще одну кредитную организацию – банк «Международная финансовая компания» (МФК), также принадлежавший холдингу «Интеррос» и позиционировавший себя как инвестиционный банк. Что касается держателей необеспеченных обязательств, то они получили в среднем менее 25 % причитающихся им средств после нескольких лет ожидания.

«Мост-банк», ранее входивший в десятку крупнейших российских банков, объявил дефолт после кризиса 1998 г. и был ликвидирован в мае 2005 г., несмотря на то, что в 2000 году он был выкуплен Внешторгбанком. «Мост-банк» полностью, хотя и с большой задержкой, рассчитался с частными вкладчиками и государственными органами, а требования остальных держателей необеспеченных обязательств удовлетворил (хотя и с большой задержкой) на 89 %.

Банк «Менатеп» (контролировавшийся группой «Менатеп», в которую ранее входила крупнейшая нефтяная компания «ЮКОС») объявил дефолт в 1998 г., потерял лицензию в мае 1999 года, а в сентябре был признан банкротом. Через 10 дней после отзыва лицензии на границе Тверской и Московской областей утонул грузовик с документами банка, среди которых были договоры кредитного управления и архив по счетам клиентов.

В июле 1999 года временный управляющий «Менатеп» г-н Карманов уволил через суд руководство банка, обвинив его в незаконной выдаче кредитов. Менеджменту банка, в свою очередь, удалось отстранить г-на Карманова от конкурсного производства. Уровень исполнения требований необеспеченных кредиторов в ходе конкурсного производства был очень низким. Однако после завершения производства по делу о банкротстве акционеры выкупили и реструктурировали долговые обязательства банка, а также конвертировали его акции в акции других компаний группы. Владелец банка – НК «ЮКОС» – полностью погасила долги перед вкладчиками и выкупила акции банка у миноритарных акционеров – физических лиц. Банк был ликвидирован в мае 2002 года.

«Мосбизнесбанк» объявил дефолт по долгам в 1998 г. и был ликвидирован в ноябре 2002 г. Он также рассчитался с частными вкладчиками и государственными органами почти полностью, хотя и с большой задержкой, но почти ничего не выплатил остальным держателям необеспеченных обязательств. Общая сумма непогашенных обязательств достигает 8,7 млрд. руб. ($362 млн.). Интересно, что в декабре 1999 г. действие лицензии «Мосбизнесбанка» было на очень короткий период восстановлено. Вероятно, в его распоряжении оставались еще какие-то ценности, которые можно было использовать выгоднее, нежели для расчетов в случае банкротства. Сеть филиалов бывшего «Мосбизнесбанка» в основном досталась «Банку Москвы».

Процедура банкротства банка «Империал» завершилась лишь в июне 2007 года. Банк полностью погасил обязательства перед частными вкладчиками и государственными органами (хотя и с большой задержкой), но другие держатели необеспеченных обязательств не получили почти ничего из причитающихся им средств на сумму 150 млн. долларов. Одна из причин столь длительной неплатежеспособности «Империала» состоит в том, что после отзыва лицензии и начала процедуры банкротства банку стоило огромных трудов заставить своих должников возвращать кредиты, даже если они на самом деле располагали необходимыми средствами. То же самое относится к «Инкомбанку» и «СБС-Агро».

Еще один крупный банк, пострадавший в результате кризиса 1998 г., – «Промстройбанк» (Москва), – был ликвидирован в ноябре 2003 г. И этот банк рассчитался с частными вкладчиками и государственными органами почти полностью, хотя и с задержкой в пять лет. Что касается остальных держателей необеспеченных обязательств, то они получили лишь 16 % причитающихся им средств.

«Межкомбанк» (ранее входивший в число 30 крупнейших российских банков) был ликвидирован в марте 2003 г. Он полностью (хотя и с большой задержкой) рассчитался с частными вкладчиками и государственными органами, а требования остальных держателей необеспеченных обязательств удовлетворил лишь на 13,8 %.

На фоне проблемного «СБС-Агро» стал стремительно подрастать другой банк А. П. Смоленского – «Первое Общество Взаимного Кредита» («Первое ОВК»). Учрежденный еще в 1990 году, он долгое время держался в тени. Зато пока Центральный банк, а позже АРКО пыталось что-то сделать с «СБС-Агро», г-н Смоленский успел перевести оттуда в «Первое ОВК» своих старых и надежных клиентов и партнеров по бизнесу. В 2000 году «Первое ОВК» – это уже полсотни отделений в Москве и едва ли не самая разветвленная в столице сеть банкоматов (станции метро, крупные торговые центры, популярнейшие вузы и т. д.). Плюс филиалы в Санкт-Петербурге и Екатеринбурге. Любопытная деталь: как и свой прародитель, банк «Первое ОВК» пошел по пути создания одноименной группы, которая объединила 6 банков в различных регионах страны – Центральное, Сибирское, Поволжское, Приволжское и Дальневосточное, – филиальная сеть которых покрыла практически всю Россию.

Самая необычная судьба у банка «Российский кредит», ранее входившего в пятерку крупнейших кредитных организаций России. После кризиса он перевел активы в «Импэксбанк». Потом он попал на санацию к АРКО, но в отличие от «СБС-Агро» благополучно ее пережил. И по данным на 1 октября 2007 года, банк занимал 66-е место по величине капитала среди российских банков и 95-е место – по сумме чистых активов. А вот его бывший бридж-банк – «Импэксбанк» – прекратил свое существование. Он был продан австрийской банковской группе Raiffeisen и объединен с «Райффайзенбанк Австрия».

12 мая 1999 г. Ельцин отправил Правительство Примакова, которое «за уши» вытащила страну из тяжелейшего кризиса, в отставку. Сам Е. М. Примаков объясняет это решение тем, что имел серьезное намерение «бороться с экономическими преступлениями и коррупцией» С этим, наверное, нельзя не согласиться, однако, нельзя сбрасывать со счетов и другие факторы, которые в тогдашней напряженной политической обстановке играли против Евгения Максимовича. Например, его отношения с финансовыми магнатами («олигархами»), которые окончательно испортились после того, как им было отказано не только в государственной финансовой поддержке их гибнущих банков, но даже в их национализации. По каким-то своим очень чутким прогнозам неминуемого краха российского варианта либеральных реформ они были готовы добровольно подпасть «под державную длань».

Новая расстановка сил на финансовом рынке отразилась и на расстановке политических сил в стране. Первым на это обратил внимание вернувшийся в Россию из продолжительной зарубежной командировки в начале октября 1998 года экс-министр финансов А. Я. Лившиц. В интервью «Новым Известиям» 10 октября он заявил: «Я считаю, что настала эпоха вымирания олигархов – по моим подсчетам, их осталось всего двое. На первые роли в России в ближайшее время выйдут классические консервативные банкиры, которые не будут лезть в политику и играть в рулетку ГКО».

Очень знаменательной, с точки зрения выяснения взаимных отношений, являлась встреча Е. М. Примакова с группой банкиров 14 октября 1998 года. Крупные банкиры позициировали себя уже не так, как в марте 1996 года, когда их попросили поддержать действующую власть на предстоящих президентских выборах. Они вели себя, как группа управленцев средней руки на приеме у большого начальства. Каких-либо конкретных советов и рекомендаций представители власти от них не услышали. В своих выступлениях они жаловались на жизнь, но при этом соглашались со своей новой ролью наемных менеджеров у государства. Примаков же дал им понять, что никакой национализации не будет – скорее им найдется замена в виде прямых филиалов иностранных банков. Ведущий программы «Итоги» на канале НТВ политический обозреватель Евгений Киселев очень точно заметил: «Самые влиятельные банкиры вместе со значительной частью денег потеряли и заметную часть своей гордости».

5 апреля 1999 года в девяти коммерческих банках Московского региона проводились обыски и выемка документов, «в целях пресечения незаконных каналов перевода валюты за границу». Генеральная прокуратура посягнула даже на самое «святое» – произвела выемку электронной базы данных секции ценных бумаг ММВБ, в которой хранились все сведения о торгах ГКО-ОФЗ, их участниках и выгодоприобретателях.

Финансовые магнаты, используя подконтрольные им СМИ (в том числе 1-й канал телевидения с популярным тележурналистом Сергеем Доренко) и политические группировки в Государственной Думе, сделали все возможное для того, чтобы скомпрометировать Е. М. Примакова и членов его кабинета. Однако позиции В. В. Геращенко им пошатнуть не удалось. Предпринятая в 1999 году группой депутатов и членов Совета Федерации (Н. Н. Гончар, А. М. Макаров, А. А. Суриков) попытка изменить правовой статус Центрального банка, превратив его из независимого финансово-кредитного института в государственное учреждение, поддержки в Федеральном Собрании не получила.

Финансовый кризис 1998 года, несомненно, являлся системным и наиболее серьезным потрясением для банковской системы России и для экономики страны в целом, начиная с 1992 года. ВВП сократился втрое – с $450 млрд. до $150 млрд. Объем международных резервов, не превышавший в 1998 году $20 млрд., на 21 августа составил всего $13,4 млрд. и достиг своего минимума $10,7 млрд. в апреле 1999 года. Капитализация фондового рынка «схлопнулась» с $200 млрд. до $10–12 млрд.

Россия стала одним из крупнейших должников в мире. Ее официальная внешняя задолженность выросла до $220 млрд. ($165 млрд. – долги государства, $30 млрд. – банков, $25 млрд. – компаний). Данная сумма в пять раз превышала все годовые доходы казны и равнялась 147 % ВВП.

Объем прибыли, полученной предприятиями и организациями в 1998 г., уменьшился, по сравнению с 1997 г., на 45 %, Число убыточных производств составило 50 % в промышленности, 60 % – на транспорте, 80 % – в сельском хозяйстве.

В истории российского дефолта 1998 года следует обратить внимание на одно ключевое обстоятельство. У государства не было никакой необходимости отказываться от своих обязательств по ГКО. Банк России имел возможность эмитировать необходимый объем рублей и оплатить все предъявленные ГКО. Это привело бы к значительным экономическим трудностям, но катастрофы, при грамотном использовании кредита МВФ, не случилось бы.

Либеральная идеология, включая ее бесспорные ценности, оказалась надолго дискредитирована в глазах россиян. Известный историк Рой Медведев в статье «Конец олигархии, или тихая государственно-капиталистическая революция в России», опубликованной в № 31 газеты «Труд» от 16.02.2001 г., назвал госкапитализм наиболее вероятным, хотя и вполне приемлемым для мирового сообщества, сценарным планом развития постдефолтной России:

«Государственный капитализм – это сравнительно хорошо изученный экономический и политический феномен. Этот режим был различен в разных странах и в разное время. Одним из примеров государственного капитализма в марксистской политологии считают реформы Ф. Д. Рузвельта в США, когда государству пришлось выручать капиталистическую экономику из самого тяжелого кризиса в ее истории. Предметом самой суровой критики являлся в марксизме государственно-монополистический капитализм, когда гигантские монополии и транснациональные корпорации заставляли то или иное государство защищать их интересы, далеко не всегда совпадающие с национальными интересами данной страны. В менее развитых странах государство помогало национальному капиталу выстоять и развиваться в окружении более сильных и богатых конкурентов. Каким будет режим государственного капитализма в России – об этом нам предстоит узнать в ближайшие годы».