На обратном пути советская делегация снова сделала остановку в Дели. Пока дозаправляли и осматривали самолёт, Никита Сергеевич встретился с Неру, обсудил с ним итоги своей поездки в Индонезию. Разумеется, рассказывал он не обо всём, однако передал индийскому премьеру свой разговор с Сукарно и Лим Чин Сионом в части улучшения условий жизни населения, озеленения и благоустройства городов, и туристической индустрии, как средства быстрого сокращения безработицы.

— Почему бы и вам не устроить в Индии что-то подобное? — предложил Первый секретарь. — Я понимаю, конечно, корова в Индии — животное священное, но ведь можно те же газоны загородочками огородить, чтобы коровы на них не залезали. И чисто будет, и туристов привлечёте, и самим в чистоте жить приятнее. Ещё бы снести это грязное гетто, и переселить жителей в чистые современные дома?

Неру идея Хрущёва понравилась. Он тоже понимал, что европейцы, привыкшие к другим стандартам обитаемости, охотнее поедут в чистые, ухоженные города.

— Жаль, что вам надо так быстро возвращаться, — посетовал премьер. — Можно было бы посетить Золотой храм сикхов в Амритсаре — вам бы там понравилось. Сикхи — это такое религиозное течение в Индии. В храме очень много посетителей, при этом там каждый час моют полы, при храме устроена бесплатная гостиница для паломников — далеко не шикарная, конечно, но переночевать там может каждый. На храмовой кухне каждый паломник может получить бесплатную еду, правда, вегетарианскую, по нашим обычаям. Работают на кухне добровольцы из числа паломников, они приходят туда на час-два, иногда — на полдня или на день, потом их сменяют другие. Это такой обычай, он установлен очень давно.

— Вот видите, — улыбнулся Никита Сергеевич, — значит, идеалы коммунизма в Индии давно прижились. Что, будете теперь штурмовать этот Золотой храм? — он весело подмигнул премьеру, обратив всё в шутку.

— Возможно, стоит подумать над тем, как использовать устоявшиеся обычаи на пользу прогресса, — дипломатично ответил Неру.

Вторая встреча советского и индийского лидеров была недолгой, но зато они обсудили наедине вопросы, которые нельзя было поднимать на общей сессии Координационного Совета.

Для Индии с 1947 года, когда бывшая Британская Индия оказалась разделена на собственно Индию, Западный и Восточный Пакистан (сейчас — Бангладеш), основной проблемой был и оставался Кашмирский конфликт. Если конфронтацию между Индией и Китаем из-за Аксайчина Хрущёву удалось погасить в зародыше (АИ, см гл.02–25), то с Кашмиром все было куда сложнее. К тому же строительство соединительной подстанции Единой энергосистемы ВЭС в Аксайчине поставило проблему Кашмира на первый план и для СССР, и для Китая, так как от Кашмира до Аксайчина было рукой подать.

Пользуясь ситуацией, Неру прямо поставил вопрос:

— Если пакистанские сепаратисты в Кашмире снова спровоцируют военные действия против Индии, может ли Индия рассчитывать на вашу поддержку?

Хрущёв ответил не менее прямо:

— Индия — наш стратегический союзник в Южной Азии, а Пакистан для нас — пятое колесо в телеге. Вовлечь его в состав ВЭС или, хотя бы, в орбиту советского влияния, как мы вовлекли Афганистан, скорее всего, не удастся. Разумеется, СССР — не сторонник решения споров военным путём, и предпочёл бы урегулировать любые конфликты мирными средствами. Но, если такое урегулирование окажется невозможным, Индия может рассчитывать на нашу поддержку. В какой именно форме — будет зависеть от конкретной ситуации. Вполне вероятно, что для властей Пакистана будет достаточно убедительной демонстрации нашей решимости, например, в виде нескольких точечных ударов с воздуха.

Неру был вполне удовлетворён таким ответом, но само существование Пакистана для Индии было немалым раздражителем. Поэтому премьер Индии решил осторожно прозондировать позицию советской стороны в этом вопросе.

— Возможно, имело бы смысл предпринять некоторые действия, которые, в итоге, могли бы привести к разделению Пакистана и снятию напряжённости?

— Вы всерьёз считаете, что если Пакистан будет разделён на несколько условно независимых государств, вы сумеете занять Кашмир, и удержать его? — с сомнением спросил Никита Сергеевич.

— Азад-Кашмир мы едва ли сможем удержать, — ответил Неру. — А вот Гилгит-Балтистан — вполне, там население относится к Индии лучше, чем к пакистанским властям. Но единый прозападный Пакистан с мощной армией и авиацией явно менее желательный сосед для Индии, чем несколько отдельных марионеточных образований, не имеющих серьёзных вооружённых сил.

— Понимаю, — согласился Хрущёв. — Я проконсультируюсь с нашими специалистами, поставлю им задачу проработать варианты. Здесь стоит ещё учесть, что если Индия будет активно и открыто давить на Пакистан военными приготовлениями, это может ещё больше сплотить населяющие его народы перед лицом внешней угрозы. Возможно, имеет смысл, напротив, поддержать сепаратистское движение пуштунов и белуджей, и тогда оно сможет разорвать Пакистан изнутри.

Вы, господин премьер, конечно, знаете, что с середины 19-го века Россия и Великобритания жёстко конкурировали друг с другом за сферы влияния в Средней Азии. Англичане старались не допустить продвижения России на юго-восток и юг, опасаясь захвата Индии. Сами же англичане дали этой борьбе дипломатов и разведок название «Большая игра» (Great Game).

— Конечно, мне это известно, — подтвердил Неру.

Никита Сергеевич удовлетворённо кивнул:

— В те времена Индия была объектом большой европейской и колониальной политики. Сейчас многое изменилось. Из объекта мировой политики Индии пора становиться её субъектом. Давайте, господин премьер, покажем англичанам, что в «Большую игру» мы с вами отныне будем играть по своим собственным правилам.

Пакистан нам с вами откровенно мешает. Он «торчит на дороге», мешая нам налаживать торгово-хозяйственные связи. Договориться с пакистанским режимом не удастся. Попробуем решить проблему иначе.

Неру посмотрел на Первого секретаря с явным уважением:

— Я готов разыграть эту партию рука об руку с вами, господин Хрущёв.

«Варианты» в отношении Пакистана КГБ и ГРУ прорабатывали не первый год. И Пакистан и Афганистан были многонациональными, искусственными образованиями, наследием британского колониального господства. Как и везде, откуда британцы уходили, они оставили после себя множество политических «мин замедленного действия», главным образом, в виде границ, проведённых произвольно и разделивших многие народы между разными государствами.

После образования Пакистана Афганистан не признавал границу, проведённую англичанами по «линии Дюранда», разделившей Афганистан и Пакистан без учёта реального расселения пуштунских племён. В Афганистане была популярна идея создания «Пуштунистана» — единого государства пуштунов на территории современных Афганистана и Пакистана. В то же время юго-восточную часть Ирана, юго-западную часть Афганистана и восточную часть Пакистана населяли белуджи, которые также стремились к независимости, либо к вхождению в суннитский Афганистан вместо шиитского Ирана. Белуджи в 60-х неоднократно устраивали сепаратистские выступления, апогей которых в «той» истории пришёлся на 1974 год.

Советская делегация посетила Афганистан со 2 по 5 марта 1960 г.

В полёте из Джакарты в Дели и из Дели в Кабул Хрущёв наконец-то добрался до записки Серова по Афганистану и приложенного к ней досье. В нём были как фрагменты исторических справок середины и конца 19-го века, так и документы, явно найденные сотрудниками ИАЦ в присланных файлах, так как в них шла речь о событиях нескольких предстоящих десятилетий. Прежде всего он обратил внимание на перечень полезных ископаемых, добываемых на Памире и обнаруженных на территории Афганистана:

«Среди других горных систем ни Кавказ, ни малоисследованные Гималаи не могут тягаться с Памиром», — писал в своей записке Серов: «Памирские недра богаты полезными ископаемыми, выявлено более 400 месторождений, содержащих более 70 видов рудных и нерудных полезных ископаемых. Более 100 месторождений эксплуатируются, на них добывается 36 видов минерального сырья. На таджикском Памире готовы к освоению значительные месторождения: серебра, свинца, цинка, никеля, близкого по составу к норильскому никелю, олова, ртути, сурьмы, меди, висмута вольфрама, молибдена, бора, стронция, мышьяка, каменного угля, сверхчистых малозольных антрацитов, золота, благородного камня — шпинель-лал, лазурита, рубина и других драгоценных и полудрагоценных камней, плавикового шпата, сырья для строительных материалов. Эти запасы исчисляются тысячами тонн, а в случае серебра и каменного угля — миллионами тонн.

В недрах Афганистана сосредоточено немало полезных ископаемых, но их разработка ограничена. Основная часть этих запасов находится в высокогорных районах страны. В Афганистане имеются запасы таких важных энергетических ископаемых, как нефть — в районе Сари-Пуль, природный газ — Шибирган, каменный уголь — вблизи поселений Каркар, Ишпушта, Дарайи-Суф, Карох. У Анахоя и в других местах добывают каменную соль. Имеются промышленные залежи медных — южнее Кабула, железных — севернее и западнее Кабула, бериллиевых — севернее Джелалабада, марганцевых, свинцово-цинковых, оловянных руд.

На северо-востоке страны в бассейне реки Кокчи находятся залежи высококачественного лазурита. Имеются россыпные месторождения золота. Возможна добыча высококачественного мрамора, талька, гранита, базальта, доломита, гипса, известняка, каолина, асбеста, слюды, изумрудов, аметистов, яшмы. Отдельная экспедиция, проведенная американскими геологами под патронажем Пентагона, обнаружила в солончаках в Западном Афганистане колоссальные запасы лития. Самого легкого металла на этой территории оказалось так много, что месторождение оценивают как богатейшее в мире.»

(Источник http://j-times.ru/politika/poleznye-iskopaemye-afganistana.html)

Никита Сергеевич отметил этот момент особо, подчеркнув абзац красным карандашом, и продолжал читать:

«На западе Памира, в Горном Бадахшане проживает одна из крупнейших исмаилитских общин. Исмаилиты в средние века наводили ужас на Ближний Восток. Тогда их называли «ассасинами», а правил ими из неприступной крепости Аламут на территории современного Ирана знаменитый и неуловимый Хасан ибн-Сабах — легендарный «Старец Горы». Ассасины использовали против своих политических противников тактику политических убийств и террора, они первыми возвели террор в ранг государственной политики.

Считается, что исмаилизм проник в Бадахшан ещё в X веке. Но с XIV века местная община полностью утратила связи с имаматом. В 1895 году территория Горного Бадахшана была разделена между Российской и Британской империями. Это решение было политическим компромиссом и никак не учитывало интересов местного населения. В результате один народ оказался разделенным между двумя государствами. Эта граница существует до сих пор, проходя вдоль реки Пяндж (Амударья) и отделяя юго-восточные районы Таджикистана от северо-восточных областей Афганистана.

Исмаилиты живут по собственным законам, отличающимся от законов ислама, они употребляют в пищу свинину, молятся два раза в день вместо пяти, их женщины не закрывают лиц, из-за чего правоверные мусульмане считают их злейшими еретиками. Религиозные традиции восходят к периоду начала правления Хасана ибн-Сабаха, который демонстративно отменил в своём государстве действие законов шариата, объявив об этом в священный мусульманский месяц Рамадан.

Современные исмаилиты давно не имеют ничего общего с ассасинами Аламута. В 70-е годы 20 века Горно-Бадахшанская область лидировала среди других регионов Таджикской ССР по количеству населения, имеющего высшее образование. Более 85 процентов жителей города Хорог и 65 процентов жителей Горно-Бадахшанской автономной области по данным на 1995 г имели высшее образование.

Сами бадахшанцы рассказывали об этом так:

«Мы стали такими благодаря русским. Еще в самом конце XIX века, когда была определена русско-афганская граница, в горном Хороге, тогда еще незаметном кишлаке, занимавшем очень выгодное торговое и военное положение между Россией, Афганистаном и Китаем, русские солдаты построили пограничный форпост. Недалеко от Хорога над кишлаком Богев они создали защитный редут — крепость. Она и по сей день стоит. Носит название «крепость кафиров» — Кафир-Кала. В других кишлаках и селах Шугнана (район между реками Шахдара и Гунт) русские не стояли. А у нас они сразу построили школу для местного населения и больницу, чтобы народ лояльно к ним относился и помогал. С тем самых пор и до сегодняшнего дня хорогцы более других пользуются плодами русской культуры и цивилизации. Население горных районов очень любит русских.»

Никита Сергеевич отметил и этот абзац. Большинство мусульманских стран в конце 50-х страдало от недостатка квалифицированных специалистов и просто образованных людей. На этом фоне исмаилиты представляли собой редкое исключение. Он продолжал читать.

«Исмаилиты занимаются науками, медициной, литературой, живописью, резьбой по камню…. Они свято чтут традиции предков, не желая трансформироваться. Они не знали, какой бардак творился в ельцинское время в России. Оторванные от внешнего мира, они наивно продолжали верить, что Советский Союз восстановится, что все произошедшее с СССР — ошибка, которую исправят очень скоро и что русские братья придут к ним на помощь.»

(цитируется по книге Сергея Скрыпника и Андрея Грешнова «Памирские походы. Читрал» http://www.artofwar.net.ru/profiles/sergei_skripnik_andrei_greshnov_p/view_book/istoriia_russko-afganskih_voennyh_kampanii)

«Официально исмаилизм считается одним из направлений шиизма. Правителем всех исмаилитов является Ага-Хан («почетный вождь»). С начала 19 века это — наследственный титул, пожалованный персидским шахом Фетх-Али, правившим с 1797 по 1834 гг, своему зятю Хасану Али-шаху, считавшемуся потомком пророка Мухаммеда по линии его дочери Фатимы. Супруга Ага-хана носит титул «бегум Ага-хан». Бегум обозначает мусульманку соответствующего ранга.

Предыдущий правитель исмаилитов, Ага-хан III, полное имя Ага Султан сэр Мухаммед-шах, родился в Карачи, Британская Индия, ныне Пакистан, 2 ноября 1877 года. Через восемь лет после смерти отца стал 48-м имамом, религиозным главой исмаилитов.

Он получил английское образование, позже общался с крупными политическими фигурами, включая королеву Викторию. Семья Ага-Хана традиционно настроена пробритански. Большое внимание уделялось его воспитанию в духе ислама. Сочетание двух культур подготовило его к выполнению обязанностей священнослужителя и общественного деятеля.

В 1906 он стал одним из основателей и первым президентом индийской Мусульманской лиги, которая позже сыграла важную роль в создании независимого государства Пакистан.

Ага-хан III оказал значительную помощь союзникам в годы Первой мировой войны, много сил отдал работе в Лиге наций. Трижды назначался главным представителем Индии, в 1937 году был председателем Ассамблеи Лиги. Всю свою жизнь он боролся за независимость Индии, отстаивал также национальные интересы Пакистана.

Отмечая основные годовщины своего имамата, Ага-хан исполнял древний индийский религиозный ритуал, в ходе которого собственный вес Ага-хана уравновешивали в 1936 г золотом, в 1946-м — алмазами, и в 1954-м — платиной. Собранные во время этих церемоний деньги он вкладывал в кооперативные предприятия, кредитные фонды и другие организации, помощью которых могли воспользоваться все исмаилиты.

Ага-хан III проживал по большей части в Европе. Считалось, что тем самым он избегает выказывать предпочтение какой-то одной группе исмаилитов. Он был женат четыре раза, первый раз — на своей двоюродной сестре, второй — на итальянке, третья и четвертая жёны были француженками.»

— Неплохо устроился, — проворчал Никита Сергеевич, продолжая чтение.

«В 1954 году опубликовал свои мемуары. В 1956 году учредил должность профессора иранистики в Гарвардском университете. Умер Ага-хан III в Женеве 11 июля 1957, похоронен в Египте, в Асуане, на берегу Нила, в специально возведённом Мавзолее.

В том же 1957 году его сменил сын, принц Садретдин Ага-хан IV, прямой потомок последнего Старца горы, ставший 49-м имамом исмаилитов.

Родился в Женеве. Раннее детство провел в Найроби, Кения, затем в течение девяти лет учился в Швейцарии. В 1959 году с отличием окончил Гарвардский университет по специальности «история ислама».

Глава некогда грозной секты в дальнейшем будет известен в мире как миллиардер-меценат и борец за экологию — он станет одним из основателей Всемирного фонда дикой природы. Князь также будет работать в ООН, а в 1967–1977 годах станет в ней Верховным комиссаром по делам беженцев.

В «той» истории после вывода советских войск Садретдин координировал гуманитарную и экономическую помощь Афганистану. Получил от британской королевы титул «его Высочества» и поддержку на международной арене. В 1991 году Британия даже выдвигала Садретдина на должность Генерального секретаря ООН Его дед в своё время в течение года председательствовал в Лиге Наций. На выборах он был главным конкурентом Бутроса Гали.»

Связи главы исмаилитов с британской монархией Хрущёву активно не понравились. Он подчеркнул этот абзац, затем, подумав, нарисовал на полях крестик. Подумал ещё немного, и поставил возле крестика большой жирный знак вопроса. Далее в записке Серова были ещё более важные сведения:

«Садретдин Ага Хан IV— специалист по проведению спецопераций под гуманитарным прикрытием. Координируя гуманитарные и экономические программы ООН по Афганистану, Ага Хан IV занимался не только проблемами беженцев, но и был связан с моджахедами, базировавшимися в лагерях беженцев ООН на афганско-пакистанской границе.

Князь Садретдин Ага Хан — ключевая фигура в создании Всемирного Фонда Природы (ВФП) британского принца Филиппа — наиболее важного спецпроекта британского королевского дома, один из его основателей. Благодаря лондонскому Фонду Ага Хана и женевскому Фонду Бельрив (Bellerive Foundation) Садретдин стал всемирно известным защитником окружающей среды.»

Здесь Хрущёв обратил внимание на подчёркнутый вручную, видимо — самим Серовым, абзац:

«По нашему заключению, превентивная ликвидация Ага Хана в настоящее время бессмысленна. Она, скорее, оттолкнёт афганских исмаилитов от СССР, и может вызвать волнения в Горно-Бадахшанской АО Таджикистана. В то же время в будущем его место займёт его преемник, о котором мы ничего не будем заранее знать.»

Никита Сергеевич был вынужден согласиться с выводами Серова. Дальнейшая информация была ещё более важной:

«В 1983 году ВФП, при непосредственном участии Ага Хана IV, убедил пакистанское правительство создать в северной части провинции Читрал (Chitral), как раз на афганской границе — два национальных парка. Этот отдаленный район не отличался ни изобилием животного мира, ни наличием исчезающих видов, кроме снежного барса, поток эко-туристов иссяк в результате войны. Зато Читрал был известен изобилием и качеством опиумного мака, который усердно выращивали моджахеды.»

Никита Сергеевич недовольно крякнул, написал на полях записки слово «Читрал» и поставил восклицательный знак.

«Исследователи деятельности Ага Хана обращают внимание на тот факт, что имамат особенно активно стремится обосноваться в самых «наркосырьевых» районах региона. Именно через Читрал, который граничит и с Кашмиром, проходили основные маршруты контрабанды оружия афганским моджахедам. В середине 80-х Фондом Ага Хана была разработана специальная программа финансовой помощи этому региону.

Через Читрал, граничащий с афганским Бадахшаном, и далее через Горно-Бадахшанскую автономную область Таджикистана наркотики переправляются сначала в Киргизию, затем в другие страны СНГ и уже оттуда в Европу. Показательно, что Фонд Ага Хана проявляет особый интерес к Ошской области, самому «нарконосному» региону Киргизии. «Белый» героин, который идет с маркировкой «три семерки», чистота которого доходит до 80–90 процентов, производится в лабораториях Читрала. Присутствие России в Бадахшане защищает наши города от потока наркотиков. Приведены данные 1995–2000 гг.»

«Следует отметить», — писал далее Серов, — «что в период существования СССР влияние Ага-Хана на советский Бадахшан ощущалось мало, он особенно активизировал свою деятельность с 1991 г.

В «той» истории Читрал во время присутствия советских войск в Афганистане, был местом дислокации перевалочных баз по снабжению моджахедов. У кишлака Спиикай была оборудована вертолетная площадка. Сюда подвозилось предназначенное моджахедам оружие, боеприпасы, питание, медикаменты.

С военной базы Битлис в Турецком Курдистане чеченские самолеты Ан-24 и Ан-26 летели на станцию Насосная с грузом оружия или забирали его в пакистанском аэропорту Читрал, откуда брали курс опять же в Насосную. Из Насосной самолеты по ночам и на малой высоте летели в горные районы Чечни, где их уже ждали на полевых аэродромах в районе Шатоя, Белой Шалажи и Чожи-Чу.»

С каждым абзацем Хрущёв всё более убеждался в важности этого крошечного княжества, затерянного между диких склонов «семитысячников» Гиндукуша. Он надеялся, что Серов дал более подробную информацию. Так оно и оказалось:

«Читрал, узкая долина длиной 320 км на северо-западе Пакистана, является домом для четверти миллиона людей, проживающих в маленьких деревнях в квадратных каменных домах, расположенных среди террасных полей пшеницы и кукурузы.

С декабря по май долина отрезана от остальной части Пакистана снегопадами, закрывающими четыре прохода в горах, соединяющих её с окружающим миром — проход Ловари (или Ловарай — Lowari) в южной части долины, соединяющий Читрал с пакистанской провинцией Дир, проход Дорах, ведущий в афганский Бадахшан, проход Шандур, через который можно попасть в город Гилгит в пакистанской части Кашмира, и проход Борогил на северо-западе, ведущий через Гиндукуш в Ваханский коридор Афганистана.

(Ваханский коридор — узкая полоса афганской территории между Горно-Бадашанской АО Таджикистана и хребтом Гиндукуш — буферная зона, установленная русско-британским соглашением от 1895 г.)

Препятствием для авиации часто являются облака, закрывающие склоны гор, из-за чего рейсовые самолёты даже в начале следующего столетия летают в Читрал нерегулярно и часто вынуждены ждать хорошей погоды. В периоды ненастья в аэропортах иногда скапливается до тысячи человек на рейс.

В настоящее время — на начало 1960 г — регулярного авиационного сообщения с Читралом ещё не существует», — уточнял в записке Серов.

«Летом долина оживает и является идеальным местом для экстремального спорта на горных реках и других видов туризма. Природа Читрала весьма красива — контраст зеленых полей, голых бурых склонов и заснеженных гор отмечал Рерих: «…Гилгит и Читрал берегутся особо. Если трудно идти на Ладак, то Гилгит и Читрал всегда под особым запретом. Лиловые и пурпурные скалы, синева снежных вершин.»

(фото долины Читрал http://nativepakistan.com/photos-of-chitral/)

Читрал граничит на юго-западе с долинами Калаш Бирир, Бумберет и Рамбур, плотно засаженными растительностью и гигантскими ореховыми и фруктовыми деревьями, окутанными виноградными лозами.

Также, по свидетельству шерпа Тенцинг Норгея, проводника нескольких европейских экспедиций в Гималаи: «В этой части страны много драгоценных камней, и они попадались нам на каждом шагу, только я не знал тогда, что они так дорого стоят. Не знали этого и местные жители — они отдавали свои находки в обмен за несколько пачек чая или другие продукты. Я привез с собой в Дарджилинг несколько таких камней. Увидев их, местные купцы пришли в страшное возбуждение и сказали, что камни драгоценные. Друзья уговаривали меня вернуться в Читрал, добыть побольше камней и разбогатеть на их продаже.»

Эти три долины населены народом калаш, который, по их собственному преданию, произошел от войск Александра Македонского. Этот народ заметно отличается своей культурой и верой от населяющих основную долину Читрала народности дард, мусульманского вероисповедания. Язык калаша не имеет письменности и представляет собой древнюю форму санскрита с заимствованиями из языков соседних народов.

(алфавит для калаша был разработан только в начале 21 столетия)

В отличие от соседей-мусульман, калаши исповедуют собственную политеистическую религию. Их пантеон имеет немало общих черт с реконструируемым древне-арийским пантеоном. Утверждения некоторых журналистов, что калаши поклоняются «древнегреческим богам», безосновательны. В то же время около 3 тыс. калашей — мусульмане. Переход в ислам не приветствуется калашами, пытающимися сохранить свою родовую идентичность. По мнению специалистов-этнографов, калаши не являются потомками воинов Александра Македонского, а североевропейская внешность части из них объясняется сохранением изначального индоевропейского генофонда в результате отказа от смешения с пришлым неарийским населением. Наряду с калашами, подобными антропологическими характеристиками обладают также представители народа хунза и некоторые этнические группы памирцев и персов.

Учёные относят калашей к белой расе. Лица у многих калашей — чисто европейские. Кожа белая в отличие от пакистанцев и афганцев. У калашей глаза голубые, серые, зеленые и очень редко карие. В настоящее время из-за участившихся смешанных браков с местным мусульманским населением среди них всё чаще встречаются люди обычной для Пакистана наружности.

Ещё одна особенность, которая никак не вписывается в общую для мусульман Пакистана и Афганистана культуру и быт. Калаши всегда изготавливали для себя мебель и пользовались ею. Они едят за столом, сидя на стульях; — излишества, которые никогда не были присущи местным «аборигенам» и появились в Афганистане и Пакистане только с приходом англичан в XVIII–XIX веках, но так и не прижились. А калаши испокон веков пользовались столами и стульями… (источник http://avator1.livejournal.com/15898.html)

(По более поздним сообщениям, калаши верят также в единого бога-творца, которого называют Дезу, возможно, это — искажённое Deus. Учитывая большое количество гуманитарной помощи, поступающей к ним из Греции, можно предположить, что это — относительно позднее влияние греческих миссионеров, и традиционная политеистическая религия постепенно утрачивается. Источник http://www.oracle-today.ru/articles/65286/)

Из-за собственной веры народ калашей с конца 19 века подвергался репрессиям со стороны мусульманских фанатиков. В указанный период калаши также населяли область Нуристан, и их общая численность составляла порядка 200 тысяч. После завоевательного похода Абдурахман-Хана в 1885 г их осталось не более 5 тысяч в трёх изолированных долинах в области Читрал. Калаши, населявшие Нуристан, были полностью вырезаны афганцами.

До 1955 г Читрал являлся независимым княжеством. Правитель Читрала носит титул «Мехтар». С 14 октября 1954 г официально правителем княжества после смерти отца считается несовершеннолетний принц Мухаммад Саиф уль-Мульк Насир, 1950 г.р. В настоящее время правление осуществляет регент Шахзада Асад ур-Рахман.

До 28 июля 1969 Читрал считался частью Пакистана только номинально. Из-за множественных политических проблем пакистанскому руководству было не до затерянной высоко в горах долины, доступной 4 месяца в году.»

Далее в записке шли уже непосредственные выводы Серова:

«Чтобы избежать превращения Читрала в очаг наркопроизводства и исламского фундаментализма, сейчас самое подходящее время, чтобы взять долину под контроль СССР. Первые шаги для этого уже сделаны. В ходе разведки трассы линии электропередач Единой энергосистемы ВЭС, советские геологи и этнографы, а также специалисты по сбору информации, проникли в Читрал и установили контакты как с правящим в княжестве регентом ур-Рахманом, так и со старейшинами из числа местного населения (АИ).»

Никита Сергеевич хмыкнул, отметив понравившийся ему эвфемизм Серова — «специалисты по сбору информации».

— Написал бы просто — добывающие офицеры, — усмехнулся Первый секретарь.

«Также, с учётом местных особенностей, к операции были привлечены проповедники «исламского социализма». Проводится агитация и образовательно-разъяснительная работа с населением княжества, как с преобладающей народностью дард, так и с народом калаш. Идеи «исламского социализма» в связи с общей бедностью и общинным характером быта местного населения оказались весьма популярны.

В долинах, где компактно проживают представители народности калаш, советскими специалистами по согласованной с регентом ур-Рахманом программе гуманитарной помощи, построены три школы, при участии местного населения разработан алфавит калашского языка на основе кириллицы с добавлением нескольких букв для обозначения звуков санскрита, отсутствующих в русском языке, составлена программа обучения для начальных классов, в настоящее время переводится и адаптируется к местным условиям советская программа для средней школы.

Организованы три медицинских пункта с фельдшерским обслуживанием, в долине Бумберет на базе типового контейнерного полевого госпиталя развёрнут медицинский стационар на 120 лежачих мест. Организовано комплексное медицинское обслуживание населения по символическим для Пакистана ценам. Приём больных ведут советские врачи, они же обучают младший медперсонал из местных.

Советизация местного населения проводится исподволь, ненавязчиво, с полным уважением к местным обычаям, традициям и верованиям. Для работы в калашских селениях подбираются специалисты с внешностью, похожей на местных — преимущественно блондины или шатены с серыми или голубыми глазами, на вид неотличимые от калашей, мужчины отпускают бороды. Советские специалисты изучают местные языки, что значительно облегчает контакты с населением.

С народностью дард работают специалисты из среднеазиатских республик СССР, главным образом — из Таджикистана.

Население принимает наших специалистов очень доброжелательно, снабжает их продуктами питания и водой бесплатно, в благодарность за медицинское обслуживание и обучение.

Регент ур-Рахман уведомлён о визите советской делегации в Афганистан, и выразил заинтересованность в личной встрече с советским руководством. (АИ)

Не менее важной представляется возможность объединения Афганского Бадахшана с Горно-Бадахшанской автономной областью Таджикистана. Работа с местными исмаилитами также ведётся, к ней привлечены представители исмаилитов из советской части Бадахшана. В Афганском Бадахшане проводить аналогичный комплекс мероприятий сложнее, из-за опасений спровоцировать негативную реакцию у администрации Захир-Шаха.

Представляется целесообразным провести с Захир-Шахом беседу с целью выяснить его отношение к идее изменения существующих границ Афганистана и Пакистана, создания на их территории единых государств пуштунов и белуджей. В случае положительного результата имеет смысл оказать поддержку «великодержавным амбициям» пуштунов и Захир-Шаха. Это поможет в последующем организовать передел Кашмира договорным путём, без индо-пакистанской войны.»

Этот абзац серовской записки Никита Сергеевич обвёл красным карандашом и пометил восклицательным знаком. Выводы Ивана Александровича весьма точно ложились на результаты обсуждения кашмирского вопроса с Неру.

После зелени тропиков горная страна показалась всем серой и негостеприимной, погода была промозглая, холодная, только начиналась весна. Хрущёв посетил построенные с нашей помощью хлебозавод, госпиталь, домостроительный комбинат, затем долго беседовал с королем Мухаммедом Захир Шахом и его дядей — премьер-министром Сардар Мухаммедом Даур-Ханом. С королем Афганистана Захир Шахом у Никиты Сергеевича сложились по-настоящему дружеские отношения.

В ходе этого визита Хрущёв решил сам посмотреть на Афганистан. В 50-х и 60-х, при Захир-Шахе Афганистан отнюдь не был страной диких вооружённых людей в чалмах и с автоматами. Разумеется, была «зона племён», не подчиняющаяся центральной власти, где местные пуштунские племена вели почти первобытное хозяйство. Но те районы, что контролировались правительством, выглядели иначе. В 1960-ых годах почти половина населения Афганистана имела доступ к медицинскому обслуживанию. В Кабуле действовал исследовательский центр по производству вакцин. Центральное правительство Афганистана проводило различные программы развития сельской жизни, медсестер посылали на джипах в отдаленные деревни, чтобы лечить жителей от таких заболеваний, как холера.

В Кабуле был вполне современный университет, где обучались не только мужчины, но и девушки. Они получали профессии врачей и медсестёр. Женщины здесь делали карьеру в медицине, ходили в кино, учились. Заводы в пригородах производили ткани и другие товары. В пригороде Кабула на швейной фабрике шили одежду. Электричество для завода и города вырабатывала гидроэлектростанция, построенная Германией в начале 50-х. В стране царил закон и порядок, а правительство могло осуществить крупные проекты по развитию инфраструктуры, например, по строительству гидроэлектростанций и дорог.

В кинотеатрах Кабула показывали голливудские и советские фильмы. В городе работали книжные магазины, ходили автобусы, в музыкальных магазинах продавались пластинки с записями современной музыки, женщины и дети во вполне европейской одежде свободно гуляли по городу и в городском парке. В домах образованных афганцев была мебель, а в Кабуле работали мебельные магазины. (Это не фантастика — http://www.spletnik.ru/blogs/vokrug_sveta/61903_afganistan-50-kh-i-60-kh-godov)

Глядя на всё это, Никита Сергеевич в ужасе думал о том, что через 30 лет всё это рухнет под натиском радикальных исламистов. Если Советский Союз не примет меры.

Разумеется, не стоило идеализировать режим Захир-Шаха. Уровень коррупции в Афганистане был невероятный. На одном из приемов в королевском дворце заговорили о патриотизме, и один из высокопоставленных афганских царедворцев рассказал, что по инициативе короля, чтобы поддержать экономику, чиновники в большинстве своём отказываются от жалованья.

— На что же они живут? — удивленно воскликнул один из наших.

— На взятки, естественно, — благодушно пояснил афганец, — на жизнь с лихвой хватает, а еще и государство обирать — непатриотично.

Вот такой необычный был тогда в Афганистане патриотизм.

С Захир-Шахом Хрущёв обсуждал не только строительные проекты. В 1950-х король уже столкнулся с сепаратистскими выступлениями пуштунов, и, пользуясь случаем, попросил Никиту Сергеевича о поставках партии стрелкового оружия и боеприпасов. Помощь Хрущёв обещал, при этом высказав некоторое удивление:

— Странно, Ваше Величество, вы ведь, кажется, сами пуштун по происхождению, почему же ваши соплеменники выступают против вас?

— Я бы сказал: не против меня, а за создание единого и независимого Пуштунистана в границах расселения пуштунских племён в Афганистане и Пакистане. Я же, как король всех афганцев, вынужден бороться против таких выступлений, — пояснил Захир-Шах.

— У наших бюрократов есть поговорка: «Если чего-либо нельзя избежать, надо это возглавить», — Никита Сергеевич произнёс фразу с улыбкой, но при этом внимательно следил за реакцией собеседника.

Захир-Шах не смог скрыть удивления:

— Вы предлагаете мне возглавить пуштунское восстание? Но это означает — начать войну с Пакистаном! В 47-м мы уже пробовали объединить пуштунские районы Афганистана и Пакистана, но неудачно.

— В 47-м у Пакистана было много военных, обученных англичанами, с боевым опытом, а у вас не было никакой поддержки извне, — ответил Хрущёв. — С тех пор многое изменилось. Если мы с вами и с Неру придём к соглашению, мы сможем скоординировать наши действия. Представьте себе одновременное восстание пуштунов и белуджей в Пакистане, поддержанные действиями вашей армии, нажим индийской армии на границе Пенджаба, Синда и Азад-Кашмира, захват индийцами региона Гилгит-Балтистан и поддержку Индией бенгальских сепаратистов в Восточном Пакистане. От Пакистана уже клочья полетят. Разумеется, Советский Союз окажет Афганистану и Индии политическое содействие в ООН, а может быть — и не только политическое. Смотря как мы договоримся. Англичане в этих краях напакостили изрядно, как и везде, по всему миру. Нынешние границы проведены ими без всякого учёта реального расселения племён и народов, люди одной национальности искусственно разделены, люди разных национальностей и вероисповеданий вынуждены жить вместе. Было бы логично провести границы иначе, по сложившимся границам мест проживания народов.

— Но как на это отреагирует мировое сообщество? — спросил Захир-Шах. — Те же британцы?

— У британцев сейчас достаточно проблем в экономике, — махнул рукой Никита Сергеевич. — Империя постепенно разваливается, они тщетно пытаются хотя бы задержать этот процесс. Им будет не до вас. Да и всему миру, в общем, тоже. Вот если Советский Союз сунется в Афганистан или Пакистан, вся эта иудопротестантская кодла немедленно поднимет вой, что-де «красные начали агрессию». А на бунтующие племена пуштунов, с точки зрения Европы — где-то на краю света, никто и внимания не обратит, пока в процесс не ввяжется одна из великих держав, либо Индия.

— Вот именно, как ещё поведёт себя Индия? — задумался король

— Индии развал Пакистана однозначно придётся на руку, тут и гадать нечего, — успокоил Хрущёв. — Поддерживать вас напрямую Неру не станет, но и мешать не будет. Разумеется, в обмен на кусок Кашмира… скажем, Гилгит-Балтистан.

— Вполне возможно… — задумчиво протянул Захир-Шах. — Мне нужно спокойно всё обдумать. Вы не возражаете продолжить разговор завтра?

— Безусловно, такие вопросы с кондачка не решаются, — согласился Никита Сергеевич.

Вечером бортрадист правительственного самолёта принял неожиданную радиограмму. Пользуясь удачным случаем присутствия советского лидера в соседнем Афганистане, Шахзада Асад ур-Рахман, регент королевства Читрал, пригласил Хрущёва посетить его страну. Разумеется, эта инициатива была подсказана регенту кем-то из людей Серова, или из агентов Коминтерна, проникших в королевство вместе с русскими геологами или инженерами.

«К сожалению, горные перевалы ещё завалены снегом. Добраться до нашей столицы сейчас можно, разве что, на одном из тех величественных воздушных кораблей, что парят в облаках», — в цветистой восточной манере писал регент ур-Рахман.

Хрущёв не колебался ни минуты. Он тут же продиктовал ответ, в котором с благодарностью принял приглашение.

— Отправьте радиограмму как можно скорее, — попросил Первый секретарь.

Беседа с Захир-Шахом о возможном переделе границ получила продолжение на следующий день. Поначалу, как принято на Востоке, разговор шёл ни о чём. Король поинтересовался, хорошо ли отдохнул его высокий гость, нравится ли ему афганская кухня, посетовал на традиционно отвратительную ранней весной погоду. Лишь после этого обычного для мусульман длительного вступления заговорили о деле.

— Вы меня здорово зацепили своим вчерашним… предположением, не буду говорить — предложением, господин Хрущёв, — признался король. — Свободный, единый и независимый Пуштунистан был бы достойным делом всей моей жизни. Но в моей стране много племён и даже сект. Таджики, белуджи, опять-таки, нуристанские и бадахшанские исмаилиты…

— Почему бы не предоставить им независимость и возможность самим решать свою судьбу? — предложил Никита Сергеевич. — Я более чем уверен, что небольшие народы предпочтут оставаться в составе Афганистана, или, правильнее будет сказать — Пуштунистана. Белуджи, возможно, захотят создать свой, независимый Белуджистан, а может — и присоединятся к Афганистану.

— Белуджи — сунниты, как и афганцы, и всегда тяготели к нам, а не к шиитскому Ирану, — пояснил Захир-Шах.

— Тем более, возможно, имеет смысл создать в будущем федерацию или конфедерацию Пуштунистана и Белуджистана, либо, наоборот, предоставить белуджам независимость, — ответил Хрущёв.

— Таджики и бадахшанские исмаилиты тоже, выходит, такие же разделённые народы, — продолжал Захир-Шах. — Только вторая и большая их половина живёт в вашей стране. Думаю, если предоставить им право самоопределения, они, скорее, захотят присоединиться к советскому Таджикистану и советскому же Бадахшану, не так ли?

— Если эти народы выскажут подобное желание, мы, безусловно, рассмотрим такую возможность, — осторожно ответил Никита Сергеевич. — Но побуждающим действием, согласно советским законам, должна быть только воля народа, а никак не принуждение того или иного правителя.

— Не уверен насчёт таджиков, а вот исмаилиты однозначно предпочтут объединение с советским Бадахшаном, — заметил король. — Учитывая все те притеснения, что они терпели со времён Абдурахман-хана, который огнём и мечом искоренял исмаилитскую и прочую ересь…

— Насколько я знаю, правоверные мусульмане не жалуют исмаилитов? — намекнул Хрущёв.

— В переписях населения народности Памира обычно называют таджиками, — пояснил Захир-Шах. — Однако два народа сильно не любят друг друга. Таджики обычно говорят об исмаилитах так: «Памирцы никакие не мусульмане. Где это видано, чтобы правоверные молились дважды в день и употребляли алкоголь! Ни один из нас не выдаст свою дочку замуж за такого еретика». К тому же их женщины не закрывают лиц, что в традиционном исламе невозможно.

— Ну, в Кабуле я видел немало женщин без чадры, — заметил Никита Сергеевич.

— Так то в Кабуле! — улыбнулся Захир-Шах. — Кабул — столица, просвещённый, почти что европейский город!

— Да, я был весьма впечатлён вашими достижениями, — вставил Хрущёв.

— А в дальних кишлаках женщина без паранджи шагу не сможет ступить за стенами дома, — закончил свою мысль король.

— У нас таких ограничений нет, — пояснил Никита Сергеевич. — Мужчины и женщины имеют равные права, никто не может запретить женщине получить образование и устроиться на работу. Кстати, жители Горно-Бадахшанской автономной области, которых вы называете исмаилитами — одни из наиболее образованных граждан советской Средней Азии. В тех краях наибольший среди наших среднеазиатских республик процент людей, получивших высшее образование.

— О том я и говорю, они, скорее, присоединятся к вам, чем останутся в составе Афганистана, то есть, будущего Пуштунистана, — заметил король.

— А так ли важны для вас эти исмаилиты? — спросил Хрущёв. — Раз для правоверных мусульман с ними даже по одной дороге ходить невместно, почему бы не отпустить их на все четыре стороны?

— Гм… Возможно… возможно… — пробормотал Захир-Шах. — Если бы, к примеру, Советский Союз поддержал создание Пуштунистана… — он не договорил, но намёк был более чем прозрачный.

— Такая поддержка возможна, — согласился Никита Сергеевич. — Вопрос лишь в форме и характере этой поддержки. Одно дело — поддержка на чисто политическом и информационном уровне, например, в газетах и на уровне дипломатов, скажем, в ООН, другое дело — материальная, или даже непосредственная военная поддержка…

— Мы с вами, как два матёрых лиса, ходим вокруг курятника, — неожиданно рассмеялся король.

— Я слышал, что это в местных обычаях, — парировал Хрущёв.

— Что есть то есть… Давайте поговорим по-европейски, начистоту, — предложил Захир-Шах. — Предположим, восстание пуштунов начнётся. Какова будет реакция СССР?

— Пока от вас не будет официальной просьбы о помощи, Советский Союз будет считать события внутренним делом Афганистана и будет настаивать на невмешательстве других стран, — твёрдо ответил Никита Сергеевич. — В том числе и в ООН.

— Если мы обратимся с просьбой о помощи, на какой уровень поддержки мы можем рассчитывать? — продолжал король.

— Вводить войска мы не станем, — однозначно ответил Хрущёв. — Дела афганцев должны решаться самими афганцами. Мы можем поставить оружие, боеприпасы, обеспечить воздушную разведку. Прислать своих военных инструкторов, обеспечить бесперебойную связь, в том числе — спутниковую, через космос, в любой точке Афганистана и Пакистана.

— Уже неплохо, — кивнул Захир-Шах. — Что вы хотите взамен?

— Ваханский коридор, — так же решительно ответил Никита Сергеевич. — И вы не трогаете Читрал.

— Ваханский коридор? Зачем он вам? — удивился король.

— Чтобы перекрыть возможный доступ банд с территории нынешнего Пакистана и Кашмира в Горный Бадахшан и Таджикистан в целом, — Хрущёв, разумеется, не стал говорить о наркотрафике, шедшем через Ваханский коридор и Читрал, начиная с 1979 года.

— Понятно, — согласился Захир-Шах. — В таком ключе это звучит разумно. А Читрал? Кому он вообще нужен? Нам эти еретики точно ни к чему, пуштуны там не живут, это дардская территория.

— Ну, раз там нет правоверных пуштунов, нам и еретики сгодятся, — улыбнулся Никита Сергеевич. — Вам от них всё равно толку немного.

— Согласен, — покивал король. — Только вот… в Ваханском коридоре у меня летняя резиденция. Летом там не жарко, не то что в пыльном и раскалённом Кабуле.

— Разумеется, вы сможете отдыхать там сколько и когда захотите, — тут же гарантировал Хрущёв. — Район вашей резиденции будет пользоваться правом экстерриториальности.

— Годится, — согласился Захир-Шах. — Если же нам понадобится большая помощь, чем только авиаразведка — это возможно?

— Авиаудары на оперативную глубину. Возможно, если договоримся — даже непосредственная авиационная поддержка. Советский спецназ также может организовать разнообразные проблемы и неприятности для пакистанцев, например, поддержать сепаратистов в Синде. Там сейчас достаточно активны коммунисты, а значит, можно рассчитывать и на помощь Коминтерна. А это, считайте, общемировая политическая поддержка, митинги солидарности с борьбой афганского народа по всему миру, активное противодействие империалистической пропаганде, — ответил Никита Сергеевич. — Но это обойдётся дороже.

— Бадахшан? — предложил король.

Никита Сергеевич не мог не отметить мысленно, что Захир-Шах хотя и сделал по-королевски щедрое предложение, но — по принципу: «Возьми, Боже, что мне негоже». В уплату за будущую поддержку он предложил регион, населённый не правоверными мусульманами-таджиками, а еретиками-исмаилитами, видимо, решив сбагрить их «заезжему гяуру». Сама судьба отдавала в руки советскому народу богатейший район Памира.

— И Нуристан, — поднял ставки Хрущёв. — Не весь Бадахшан, а его восточная и южная часть, населённые исмаилитами. Западная часть Бадахшана, где живут в основном таджики и пуштуны, пусть останется за вами. В обмен на поставки оружия, боеприпасов, авиатехники, и подготовку лётчиков афганских ВВС.

Захир-Шах даже опешил от неожиданности:

— Немало…

— Так мы и дадим ещё больше, — ответил Никита Сергеевич. — Имея современные ВВС и армию, вы получите южный Пуштунистан и Белуджистан. Мы на них не претендуем. И у вас будет возможность передвинуть границы Афганистана на юг и восток, совместив их с границами исконных пуштунских территорий. Больше того, вместе с Белуджистаном вы получаете выход к морю, а это — широчайшие возможности торговли со всем миром, экспорт своих полезных ископаемых и других товаров.

Захир-Шах в сомнении потёр подбородок:

— Это было бы очень неплохо… Даже замечательно… Но обучать лётчиков — дело долгое, тем более — на реактивных самолётах.

— Конечно, — согласился Хрущёв. — Но формирование и оснащение советской техникой собственных воздушных сил позволит вам пригласить наших лётчиков для пилотирования этих самолётов.

— Наёмники? — сообразил Захир-Шах. — Теперь понимаю. Да, с такой профессиональной поддержкой это предприятие выглядит вполне реализуемым. Опознавательные на самолётах будут афганские, соответственно, никто не сможет обвинить Советский Союз в агрессии против Пакистана. А кто там в кабине сидит — поди разбери…

— Вот именно, — усмехнулся Никита Сергеевич. — Есть также чисто деловое предложение. В Пакистане и Индии англичанами построена обширная железнодорожная сеть. В России ещё в 1857 году появились проекты соединения железных дорог нашей страны с дорогами Британской Индии. В 1916-м предлагали начать строительство ветки через Кушку, Герат и Кветту в нынешний Пакистан, но из-за войны и революции — не срослось. Почему бы нам с вами не построить такую дорогу?

— Польза для СССР и Индии от такой дороги очевидна, — подумав, произнёс Захир Шах. — Но какая польза от неё будет Пуштунистану?

— В вашей стране много полезных ископаемых, — подсказал Никита Сергеевич. — Вы могли бы озолотиться сами, и поднять жизнь народа на современный уровень. Но доставить тяжёлое горнодобывающее оборудование без железной дороги крайне трудно. Почему англичане этого и не сделали. Построив дорогу, мы с вами смогли бы совместно добывать руду на афганской земле, вывозить в СССР на переработку, а в будущем — построить и обогатительные фабрики прямо здесь, а прибыль от продажи различных металлов и прочих ископаемых делили бы поровну.

— Понял, — улыбнулся король. — Интересная идея. Я над этим подумаю и сообщу своё решение. Вот теперь мне понятно, почему вы решили поддержать идею Пуштунистана.

— Это одна из причин, — слегка улыбнулся в ответ Хрущёв.

— Считайте, что мы договорились, — утвердительно кивнул Захир-Шах. — Но Бадахшан и Нуристан в обмен только на военную поддержку — это много. Есть ещё одно дело, в котором вы можете оказать существенную помощь моему народу. Я слышал, что вы строите в Таджикистане и Туркменистане большую оросительную систему. Собираете воду со склонов гор и направляете на поля?

— Верно. У нас начата большая программа освоения пустынь, — подтвердил Хрущёв.

— Я хочу, чтобы будущий Пуштунистан был не пустыней, а цветущим садом, — заявил король. — Пусть ваши инженеры и агрономы помогут нам построить современную оросительную систему, со сбором талой воды с гор, и научат, как сделать пустыню плодородной. Строить мы будем сами, от вас нужен проект, оборудование и руководство работами. В этом случае я согласен уступить вам Бадахшан и Нуристан, раз уж Пуштунистану отойдёт большая часть пакистанской территории. И никакой коммунистической агитации. Идёт?

— Договорились, — коротко ответил Первый секретарь, протягивая руку, и король Афганистана пожал её.

Результатом этого разговора стало соглашение о сотрудничестве СССР и Афганистана в области народного хозяйства. О каком-либо секретном дополнительном протоколе речи не шло — Хрущёв знал, что любые подобные документы рано или поздно выплывают на свет.

Для посещения Читрала советской делегации пришлось сменить транспорт. 4 марта в аэропорту Кабула пришвартовался дирижабль, не из правительственного авиаотряда, а обычный «Киров» в пассажирском варианте.

На киле дирижабля были нанесены большие красные звёзды с белой и красной каёмкой, а на бортах кто-то изобразил огромный серп и молот во всю немалую высоту оболочки. Зубастую пасть на «морде» пассажирских дирижаблей не рисовали, а чтобы не пугать местных жителей, вместо неё догадались изобразить дружелюбную улыбку и цветок подсолнуха «в уголке рта». Выражение нарисованных «глаз» над «улыбкой» тоже сделали более добрым, чем обычно.

— Это — чтобы кто-нибудь из местных с перепугу не пальнул снизу, — пояснил командир экипажа.

Скалистый окоём Читрала со стороны Пакистана закрывала плотная облачность. Над Нуристаном и Читралом несколько советских Ан-8 распылили реагент, облака пролились дождём и рассеялись, открыв дирижаблю беспрепятственный путь на северо-восток. Первую половину пути, над афганской территорией, Никита Сергеевич ещё раз перечитывал записку Серова и дополнительные документы, но когда впереди и левее замаячил высочайший из местных «семитысячников» — Тиричмир, колосс высотой 7708 метров, окружённый белыми языками ледников, а за ним — сверкающие под лучами солнца вершины Гиндукуша, любопытство взяло верх. Хрущёв поднялся на лифте этажом выше, в килевую балку, и вышел на обзорную галерею левого борта. На самолётах он летал часто, а вот на дирижаблях, из-за их малой скорости, полетать почти не доводилось.

Полёт на дирижабле был совершенно другим, несравнимым по ощущениям. Воздушный корабль плыл над горами, купаясь в белых клочьях редких облаков. Тиричмир медленно и величественно проплывал вдалеке слева, за ним виднелись заснеженные клыки Гиндукуша. К счастью, со стороны Нуристана горы были заметно ниже. Но дирижаблю всё равно приходилось обходить высокие пики, держась над ущельями. Внизу среди голых каменистых склонов, покрытых пятнами снега, внезапно раскрывались глубокие узкие долины, где виднелись следы деятельности человека — расчерченные как по линейке прямоугольники полей, коробочки строений, ещё не начавшие зеленеть заросли садов.

Полёт занял около трёх часов. Долина Читрал открылась неожиданно, дирижабль плыл на высоте 3600 метров, внизу, почти рядом, кажется — хоть ногой оттолкнись, только что проплыл очередной хребет, и впереди появилась широкая вытянутая котловина. По её дну извивалась неширокая река, а в её излучине россыпью серых домиков раскинулся разбросанный клочьями по дну долины и ближайшим склонам гор небольшой городок Читрал.

Дирижабль сделал круг над городом. На берегу реки виднелся Читрал-Форт, резиденция правителя княжества, пристроенный англичанами к старому укреплению, от которого осталась невысокая, но мощная квадратная башня, покрытая пирамидальной крышей. Неподалёку от форта поднимались к небу основательные минареты Shahi-Masjid — центральной мечети княжества.

(http://www.panoramio.com/photo/3750520 Мечеть Shahi-Masjid)

Выше города река разливалась широким плёсом, по берегам которого к горным склонам лепились домики, а за ним на открытом пространстве расположилась взлётная полоса небольшого аэропорта, на взгляд — слишком короткая, чтобы принять Ил-18. Строения убегали вдаль, как чешуя извивающейся змеи.

На поле вдоль ВПП уже был построен почётный караул, и даже стояли какие-то пушки, видимо, для церемониального салюта. На краю поля были видны несколько крошечных при взгляде с такой высоты автомобилей.

«Киров» завис над полем, чуть в стороне от бетонной полосы, и сбросил винтовые якоря. Массивные, вращающиеся от набегающего потока воздуха, якоря ввинтились в землю. Один из них, видимо, попал на большой камень и завалился набок, но три других вошли удачно и держались прочно. Дирижабль медленно подтянулся лебёдками к якорям, не выпуская в атмосферу дорогостоящий гелий. Застучал компрессор, он откачивал избыток гелия из резервуаров в баллоны. Воздушный корабль постепенно снижался, пока не застыл в нескольких метрах от земли. Автомобили подъехали к месту приземления и остановились, не доезжая метров 30 до дирижабля.

Подъёмник дирижабля опустил Первого секретаря, министра иностранных дел Громыко, переводчика Виктора Суходрева и нескольких охранников на землю. Их встречали регент Шахзада Асад ур-Рахман и 10-летний принц Мухаммед Саиф уль-Мульк Насир, будущий Мехтар (правитель) княжества Читрал. Встреча была организована по всем правилам, с салютом из 21-го орудийного залпа, приветственными речами и смотром почётного караула. В его строю стояли Читральские разведчики — одно из наиболее известных подразделений колониальной армии Британской Индии, а позже — Пакистана. В этот период, когда британцы уже ушли, а пакистанцы ещё не взяли Читрал под контроль, полк составлял основу вооружённых сил княжества.

Пока Хрущёв в компании регента и принца обходил строй почётного караула, из грузового люка дирижабля на лебёдках спустили «членовоз повышенной проходимости» — ГАЗ-62М «Бархан», сверкающий чёрным лаком и хромом, и второй такой же — для сопровождающих. Вернувшись к дирижаблю, Никита Сергеевич с удовольствием отметил, как от удивления у молодого принца отвисла челюсть. Пацан был в восторге и от гигантской туши дирижабля, слегка покачивающейся на ветру, и от огромных вездеходов.

Принц что-то сказал регенту, показывая на дирижабль.

Регент произнёс по-английски:

— Принц Мухаммед Саиф обратил внимание, что государственный символ вашей страны похож на священный полумесяц ислама.

Выслушав перевод, Никита Сергеевич ответил:

— Этот символ — молот и серп — означает союз рабочих и крестьян. Но серп, только лунный, — действительно символ ислама, а молот, как мне рассказывали, носили в качестве символа викинги, поэтому наш символ можно трактовать одновременно и как символ страны, органично сочетающей разные религии.

Кортеж из нескольких машин доставил членов советской делегации в резиденцию Мехтара. Читрал Форт выглядел эклектично — невысокая стена без зубцов, сложенная из природного слоистого камня, примыкала к невысокой квадратной башне из такого же камня, выглядевшей примерно как постройка восьмого — девятого века новой эры. К стене были пристроены великолепные беломраморные ворота, украшенные тончайшей резьбой, как это часто бывает в мусульманской архитектуре. На фоне стены и башни ворота смотрелись абсолютным диссонансом.

(Эта стена и в 2010 г так выглядела http://www.panoramio.com/photo/30863143, а в 2012-м её таки поштукатурили и покрасили в жёлтовато-песочный цвет. Похоже, ещё и пострелять по ней успели http://www.panoramio.com/photo/76353996 Читрал Форт)

Машины остановились, и регент любезно пригласил Никиту Сергеевича и советскую делегацию пройти внутрь, извиняясь за бедность и безыскусные интерьеры

(Внутренний коридор http://www.panoramio.com/photo/30863768, и галерея форта http://www.panoramio.com/photo/30863554)

В зале собрались местные министры и старейшины из близлежащих поселений. Министры были одеты по-европейски, в костюмы, но носили чалмы или фески, старейшины были в основном в просторной народной одежде серого, коричневого или чёрного цвета и традиционных чалмах, смуглые, иссушенные солнцем, бородатые старцы.

Регент представил Никите Сергеевичу основных министров, называя их странно звучащие для русского слуха должности: аталик (министр обороны), аксакал (министр доходов, а не просто старик, как оказалось), барамуш (министр труда), диван-беги (казначей).

(источник — http://www.mahraka.com/chitral_history.html)

Имена министров Хрущёв не запомнил, запутавшись во всяких Шахзадах, Мульках, Насирах, Кхонзах, Рахманах и т. д.

Говорить было сложно. Местный чиновник перетолмачивал с дардского и санскрита на кривоватый английский, а уже Виктор Михайлович Суходрев переводил Хрущёву на русский. Но стороны были заинтересованы друг в друге, и беседа кое-как шла.

Регент коротко рассказал о состоянии хозяйства страны. Никита Сергеевич с удивлением узнал, что до 1953 года в княжестве не было денежного обращения, налоги собирались в натуральном виде. Высшая знать, именуемая Adamzada, никаких налогов не платила, основные налоговые сборы поставляли обычные граждане, называемые Yuft, и мелкие арендаторы государственной земли, именовавшиеся Rayat.

Только с 1953 г предшественник нынешнего Мехтара впервые заставил знать платить налоги наравне с остальными гражданами. Через год его самолёт разбился в горах вблизи перевала Ловари. (Казалось бы, при чём тут налогообложение?)

— После ухода англичан мы оказались предоставлены сами себе, — пояснил ур-Рахман. — Пакистану сейчас не до нас, да ещё и сообщение с Читралом большую часть года невозможно. Необходимые товары приходится завозить летом, столько, чтобы хватило на весь год. Когда мы увидели ваши воздушные корабли, мы были поражены, ведь они могли бы решить многие наши проблемы.

— Я обязательно дам указание нашим специалистам, чтобы они обсудили с вами перспективы возможного сотрудничества, — заверил Никита Сергеевич.

— Благодарю, — ответил регент. — Не скрою, мы очень польщены, видя, что столь великая держава, как Советский Союз выказывает намерения сотрудничать с такой небольшой страной, как наша.

Далее разговор зашёл о местном сельском хозяйстве — основном занятии населения маленькой страны, затерянной среди диких гор.

В Читрале выращивали пшеницу, ячмень, а также орехи и различные фрукты. Хрущёв, озаботившись недопущением производства наркотиков из местного опиумного мака, с ходу предложил крестьянам выращивать на продажу какие-нибудь фрукты, которые не растут в средней полосе СССР, например, персики, абрикосы и финики.

— Мы будем у вас их закупать, чем больше, тем лучше, — пояснил Никита Сергеевич. — Страна у нас большая, но холодная, спрос на фрукты очень большой. Наши среднеазиатские республики и полуостров Крым нас, конечно, снабжают, но на всех не хватает.

— Мы бы с удовольствием, но как эти фрукты вывозить? — набравшись храбрости, спросил один из старейшин. — Абрикосы и персики — фрукты нежные, на ишаке по ущельям их и до главного базара в Читрале не вдруг довезёшь, а тут — в Россию?

Первый секретарь отметил, что Виктор Михайлович Суходрев хотя и пытался переводить речь крестьянина как можно ближе к оригиналу, но, не зная местного наречия, был вынужден переводить с неродного для местных жителей английского. Само собой, некоторые смысловые нюансы при двойном переводе неизбежно утрачивались.

— Были бы фрукты, а как вывозить — наши инженеры придумают, — успокоил Хрущёв. — Дирижаблями возить будем, они летают плавно, и грузиться могут прямо в отдалённых долинах.

— Так от нас уже фрукты такими воздушными кораблями возят, — вставил благообразный бородатый старик в тёмной одежде, явно неловко чувствующий себя в обществе столь высоких особ. — А взамен привозят русские товары.

— Это уважаемый Али-ага, один из старейшин общины калашей из долины Бамборет, — представил его регент.

— Очень хорошо придумали! — тут же заинтересовался Первый секретарь. — Я с вами, достопоченный Али-ага, после приёма хотел бы поговорить чуть подробнее.

— Конечно, это для меня великая честь, с удовольствием всё расскажу, — заверил старик. — Можно было бы и показать, если его величество Мехтар России соблаговолит потратить несколько часов своего драгоценного времени…

Хрущёв улыбнулся:

— Я ни в коем случае не Мехтар, должность, которую я занимаю — выборная, а не наследственная. Но это сейчас неважно. Мне было бы очень интересно посмотреть и поближе познакомиться с вашим народом. Мне рассказывали о нём много интересного, было бы очень увлекательно посмотреть на всё своими глазами.

Он задумался на несколько секунд:

— Могу ли я пригласить его высочество принца Мухаммеда Саифа, вас, ваше превосходительство регент, и ваших министров, совершить небольшую воздушную прогулку на дирижабле советской делегации в селение уважаемого Али-ага?

Когда Суходрев перевёл его слова на английский, лицо принца осветилось радостью.

Никита Сергеевич всё рассчитал верно. Мухаммед Саиф уль-Мульк, принц Читрала, не особо отличался от любого другого десятилетнего мальчишки из глухой провинции. А какой мальчишка в этом возрасте не мечтал бы подняться в небо?

— Мы сможем продолжить беседу в салоне нашего дирижабля, — добавил Хрущёв.

Когда они вышли из ворот форта, Хрущёв увидел, что к старейшине подошли двое — мужчина лет тридцати, со светло-русой бородкой, и молодая женщина. Мужчина был в серой одежде, ничем не отличавшейся от одежды местных крестьян, и в чалме. Женщина — в длинном чёрном платье, украшенном богатейшей, яркой, красно-жёлтой вышивкой на плечах и вокруг ворота, а также внизу по подолу. Её талию охватывал такой же узорчатый пояс с бахромой, голова накрыта платком, поверх которого была надета вышитая жёлтыми и красными узорами цилиндрическая шапочка.

(См. Фото http://nativepakistan.com/kalash-valleys-of-chitral-pakistan/)

При этом на вид они выглядели совершенно как русские, Первый секретарь ещё подумал, что в европейской одежде их было бы не отличить от членов советской делегации.

Никита Сергеевич узнал виденный им на фотографиях в папке Серова национальный женский наряд калашей, и следом за старейшиной, подошёл ближе:

— Это ваши родственники, уважаемый Али-ага? — спросил Первый секретарь.

Мужчина что-то сказал старейшине на санскрите, старик ответил, как обычно, не спеша и с достоинством.

— Зейна-биби, дочь уважаемого Али-Аги, и я, его зять, они называют меня Искандер-бек, — произнёс мужчина на чистом русском. — Для Али-аги большая честь представить его семью русскому Мехтару.

— Вы говорите по-русски? — обрадовался Хрущёв.

— С рождения. Петров Александр Андреевич, этнограф, работаю здесь уже второй год, — отрекомендовался собеседник. — Али-ага и Зейна-биби зовут меня Искандером, им так привычнее.

Дочь старика почтительно приветствовала Хрущёва традиционным «салам алейкум».

— Би-би? — удивлённо переспросил Никита Сергеевич.

— Это — традиционное калашское обращение к женщинам, вроде как «ханум» в Азербайджане, — пояснил Петров.

— То есть, у вас уже здесь семья?

— Да, калашские женщины свободны в выборе супруга. Первоначальный выбор обычно делают главы семей, но женщины не приравнены к рабыням, как часто бывает у мусульман, и имеют право уйти к другому. Теперь я могу изучать эту интереснейшую культуру изнутри.

— Неожиданно… — признался Первый секретарь. — Рад за вас, вы делаете очень важную работу. Мы сейчас летим в вашу долину на дирижабле, приглашаю вас присоединиться.

— Но с вами — принц, регент, и министры, удобно ли? — спросил этнограф.

— Ерунда, — успокоил Хрущёв, — садитесь в машину охраны, там места достаточно.

Подъехали к дирижаблю, экипаж уже набрал воды из реки для балласта, и вывернул якоря из земли. Теперь дирижабль «присел» на коротких колёсных шасси. Пока приглашённые заходили в гондолу и рассаживались, оба «Бархана» через задний люк заехали в грузовой отсек.

Воздушный корабль слил часть балласта и плавно оторвался от земли. Хрущёв пригласил принца, регента, и остальных подняться на обзорную галерею. Принц Мухаммед Саиф прилип к стеклу и с восторгом наблюдал, как земля медленно уходит вниз, превращаясь в лоскутное подобие географической карты. Он то и дело что-то говорил регенту, тыча пальцем то в одну, то в другую сторону, лицо мальчишки сияло от радости.

— Прошу простить поведение принца, господин Хрущёв, — слегка смущённо пояснил регент ур-Рахман. — Сегодня он впервые оторвался от земли.

— Я вполне его понимаю, — улыбнулся Никита Сергеевич. — У меня были похожие переживания, когда я впервые сел на мотоцикл. Хотя я в тот момент был уже взрослым человеком.

Принц на несколько секунд задумался, затем, тщательно подбирая слова неродного английского языка, обратился к Первому секретарю:

— Господин премьер, может ли ваша страна продать Читралу хотя бы один такой воздушный корабль?

— Конечно, может, — ответил Хрущёв. — Но у меня есть встречное предложение. Господин ур-Рахман, полагаю, вы его тоже оцените.

Что, если нам с вами организовать совместную транспортную компанию? Вы могли бы взять у нас дирижабли, самолёты и вертолёты в лизинг, это обойдётся вам заметно дешевле прямой покупки. Первое время на них могли бы работать смешанные советско-читральские экипажи, чтобы вы смогли подготовить свои собственные кадры лётчиков и прочих авиационных специалистов.

Выплаты за технику и обучение мы согласны принимать вашей сельскохозяйственной продукцией, в частности, фруктами. Мы также поможем вам строительной техникой, чтобы удлинить взлётную полосу вашего аэропорта.

Советский Союз заинтересован в импорте фруктов, особенно тех, что у нас растут ограниченно, и при этом пользуются спросом у населения — прежде всего — персики, абрикосы, виноград, киви, а также грецкие орехи. Если ваши крестьяне возьмутся их выращивать, мы готовы закупать у вас весь урожай, кроме части, предназначенной для вашего собственного потребления. В обмен мы будем поставлять вам различные советские товары — от автомобилей, мотоциклов и прочей техники, до товаров каждодневной необходимости. Что скажете?

Когда Суходрев перевёл слова Хрущёва на английский, в глазах у регента и принца загорелся огонёк интереса.

— Мы каждый свободный клочок земли засадим фруктовыми садами, — заверил регент. — Ваше предложение для нас очень ценно и весьма интересно.

Никита Сергеевич правильно оценил ситуацию. После ухода британцев затерянное в горах маленькое княжество оказалось в сложном экономическом положении, и искало любые возможности для экспорта своей немудрёной продукции. Пакистану в этот период было не до них, да и вывозить те же фрукты через горы в Пакистан было абсолютно невыгодно. Читрал в этот период был депрессивным регионом, и пакистанцы не спешили вешать на себя лишний груз. К тому же долина 8 месяцев в году была отрезана от Пакистана снежными заносами на перевале Ловари.

— Тогда я поручу нашему министру иностранных дел товарищу Громыко подготовить проект соглашения, — сказал Первый секретарь.

— Конечно! Мы с радостью включимся в такое сотрудничество! — обрадовался регент.

Хрущёв пригласил гостей перейти на правую сторону обзорной галереи. Принц, регент и министры остановились, поражённые открывшимся видом на горный хребет Гиндукуш. Вдали проступал из сгущающейся дымки заснеженный гигант Тиричмир.

— Какая красота! — пробормотал ур-Рахман. — Можно всю жизнь прожить в долине и не увидеть этого…

— Почему бы не сделать так, чтобы эту красоту могли увидеть люди со всего мира? — тут же предложил Никита Сергеевич. — А заодно — и оставить вам свои деньги?

— Что вы имеете в виду? — удивился регент.

— Почему бы нам с вами не организовать здесь горнолыжный курорт? — продолжал Первый секретарь.

— Горнолыжный курорт? — удивлённо переспросил ур-Рахман.

Видно было, что он ни о чём подобном даже не задумывался.

— Ну да! — подтвердил Хрущёв. — Многим людям нравится скоростной спуск со склона на лыжах. Другие любят сплавляться на специальных лодках по быстрым горным рекам. Мы в Союзе недавно начали развивать такой экстремальный туризм. Любителям активного отдыха нравится пробовать каждый раз что-то новое. Поэтому отдых в таком необычном месте, как Читрал, будет интересен многим.

Возьмите, к примеру, Швейцарию или Францию. Там горы по 4–5 тысяч метров — и нет отбоя от туристов. А у вас тут — нехоженые семитысячники. Да люди поедут только чтобы посмотреть на них!

Конечно, нужно организовать бесперебойное сообщение, и вложиться в инфраструктуру — построить отели, подъёмники, оборудовать лыжные трассы, закупить снаряжение, нанять инструкторов.

— Мы ничего такого никогда не делали… Даже и в мыслях не было, — признался регент. — У нас нет никого, кто смог бы заняться таким проектом.

— Достаточно назначить одного из министров, которому наш управляющий мог бы докладывать, и кто смог бы решать проблемы с местными властями и населением, в случае их появления, — пояснил Никита Сергеевич. — А организацию мы возьмём на себя. Опыт есть, мы не так давно строили высокогорный спортивный комплекс «Медео» в Казахстане. (Имеется в виду первый высокогорный каток с естественным льдом, построенный в 1949 г, первые соревнования на нём прошли 4–5 февраля 1951 г. Современный спорткомплекс «Медео» строился в период 1970-72 гг)

— И что, это может принести доход? — с интересом спросил один из министров. — Ваше превосходительство, — обратился он к регенту. — Полагаю, этим стоит заняться, когда начнёт работать совместная транспортная компания.

— Я могу дать указание нашим специалистам проработать предварительные варианты, — предложил Хрущёв.

— Мы были бы вам весьма признательны, — с благодарностью наклонил голову ур-Рахман. — Это предложение представляется весьма интересным.

Стороны договорились тщательно изучить перспективы организации курорта — всё-таки полёт в достаточно отдалённый район на тот момент могли себе позволить далеко не все желающие.

Дирижабль пролетел над селением Аюн, и повернул направо, ориентируясь по узкому ущелью, на дне которого протекала река Калаш. Командир дирижабля по радиотрансляции попросил кого-нибудь из местных жителей пройти в кабину пилотов, побыть лоцманом. В кабину отправился этнограф Петров.

По его указаниям дирижабль долетел до развилки. Впереди лежала долина Румбур, налево, извиваясь змеёй между гор, убегала на юго-запад долина Бамборет. Воздушный корабль не спеша повернул налево. Вскоре долина расширилась, внизу проплыло селение Аниш, затем впереди появилось ещё одно селение — Брюн. Здесь дирижабль сбавил скорость и начал осторожное снижение. По дну долины текла узкая речушка, её берега поросли деревьями, земля была расчерчена разноцветными многоугольниками полей.

Никита Сергеевич, вооружившись мощным артиллерийским биноклем, с интересом разглядывал долину. В горах ему бывать приходилось, но не в таких высоких, как Гиндукуш. Он видел, что внизу, по дороге, бегут люди, они увидели дирижабль, и, вероятно, подумали, что он привёз очередную партию товаров.

Наконец, «Киров» почти остановился в воздухе, и сбросил якоря. Хрущёв забеспокоился, чтобы падающие якоря кого-нибудь не убили, но, как оказалось, местные уже знали, что стоять прямо под швартующимся дирижаблем опасно, и держались на расстоянии.

Воздушный корабль медленно подтянулся на лебёдках к ввинтившимся в землю якорям. Подъёмник в несколько приёмов опустил пассажиров на землю.

Селения калашей не имели чёткой планировки и выглядели беспорядочной россыпью отдельных домов или групп домов между садов и полей. Дома были «многоквартирные», многоэтажные, ступенчатые, сборной конструкции из камня, дерева и глины. Крыша нижестоящего дома служила открытой террасой для дома этажом выше.

(типичная калашская постройка http://avator1.livejournal.com/15898.html)

Первое, что заметил Никита Сергеевич из привычного русскому человеку, была привязанная к столбику коза. Затем он обратил внимание на более современный предмет — двенадцатиметровый зелёный стальной контейнер, но с поднимающейся на 90 градусов, как навес, боковой стенкой. Её подпирали два простых деревянных столба, а в контейнере располагался … магазин. За подъёмной стенкой была ещё одна, с дверью посередине, застеклённая поверху. Ниже стекла, слева от двери, была сделанная крупными буквами надпись «СССР», а справа, теми же русскими буквами — «Промтовары».

Вокруг гостей уже начала собираться толпа местных жителей. Никита Сергеевич почувствовал, что их прилёта ждали. Откуда-то издали уже тянуло дымком и чувствовался запах жареного мяса.

Оглядев местных жителей, Никита Сергеевич обратил внимание, что примерно половина из них были похожи на русских — светловолосые и светлоглазые, с типично европейскими лицами, а остальные выглядели уже более похожими на читральцев из народности дард. Видно было, что процесс ассимиляции идёт, и явно интенсивнее, чем хотелось бы самим калашам.

Пока регент, принц и министры с интересом изучали ассортимент товаров в магазине, Александр Андреевич Петров вполголоса сказал Хрущёву:

— Понемногу приучаем местных к советским товарам, а заодно и к русскому языку. Заодно проводим эксперимент, — он повернулся к жене. — Зейна, расскажи Никите Сергеевичу про здешнюю торговлю. Она у меня в магазине работает, — пояснил он.

Жена Петрова начала объяснять. Говорила она на своём наречии, Александр Андреевич переводил, поправляя ошибки и просторечные обороты:

— Денег у людей нет! — с ходу заявила Зейна. — Несут фрукты, сыр, творог из козьего молока, вино, самогон абрикосовый, сдают в магазин. Мы записываем, кто сколько сдал, в обмен даём русские товары — обувь, особенно резиновую, красивую одежду, лопаты, мотыги из хорошей стали, инструменты.

— Да, да, мы ещё виноград выращиваем, делаем хорошее вино, — вставил Али-ага. — Где вы ещё в мусульманской стране сможете найти вино, да ещё такое, как у нас?

— Денежное обращение тут появилось недавно, — пояснил Петров. — Люди к нему ещё не привыкли, заработать на стороне им негде. Зейна со сменщицей принимает у них продукты местного производства. Продукты сдают по заранее согласованным на собрании общины ценам. Таким образом, на каждую семью заведён отдельный счёт. Поначалу продукты отпускали в пределах суммы на счёте. Потом начали давать в кредит.

— В первые два дня вынесли весь магазин, — рассказала Зейна. — Скоро поняли, что товары есть всегда, но потом всё равно придётся расплачиваться фруктами. Много принесли обратно, стали брать только то, что очень нужно.

Зимой стало плохо, многие голодали. Тогда мы начали давать часть товаров даром, даже без записи. Люди у нас честные, сами дома отмечали, кто сколько взял, меня просили записать. Пришлось писать учиться, — Зейна смущённо засмеялась.

— Несколько человек возили русские товары и продукты в Аюн и в Читрал, перепродавали на базаре, — добавил Петров. — Люди про это узнали, теперь их в магазин не пускают. Сейчас здесь, по сути, идёт процесс внедрения коммунизма. Люди работают как работали, берут в магазине столько товаров, сколько им необходимо, и сдают столько своих продуктов, сколько могут сдать без ущерба для семьи, но при этом стараются честно соблюдать баланс. Зейна ведёт учёт, — он показал на вывешенный возле магазина большой щит, испещрённый условными пометками. Каждый видит, какая семья сколько сдала и сколько взяла. Тех, кто берёт больше, чем сдаёт, сами же жители не пускают в магазин. Такой порядок приняли на общем собрании.

— Вот это — ключевой момент при внедрении коммунистических отношений — открытый учёт и доверие, — одобрил Хрущёв. — А мне говорили, что у вас нет письменности? Так как же люди понимают, кто сколько взял?

— Так это букв много, — весело рассмеялась Зейна. — А цифр всего десять! Читать-писать учатся дети, а считать уже и многие взрослые научились! — она показала на щит: — У каждой семьи есть номер счёта. Тут, — она ткнула пальцем вторую графу: — На сколько рублей сдали товара. Тут, — она показала на третью графу: — На сколько рублей товара взяли. Если нужно — можно взять больше, отдать потом. Но помногу не берут, привыкли, что товары привозят каждую неделю, они всегда есть.

— Русские друзья привозят нам яблоки! — несколько невпопад, радостно заявил Али-ага. — Я женился три раза, и каждой из жён дарил по яблоку, а сейчас яблоки есть всегда. Это же чудо!

— Яблоки здесь не растут, поэтому очень ценятся, — пояснил Петров. — Раньше за яблоко местные жители отдавали целого козла.

(Не сказка, источник http://repin.info/zateryannye-plemena/kalashi-potomki-drevnih-grekov)

Зейна бесцеремонно потеребила мужа за рукав:

— Про сепаратор расскажи!

— Да, молока козьего тут прилично выходит, особенно после того, как завезли местным хлореллу и начали добавлять в привычный козий корм, — рассказал Петров. — Чтобы молоко не пропадало, привезли местным несколько сепараторов, обучили здешних рабочих. Вон, видите, строение? Это — молочный цех. Местные сдают туда молоко, там оно перерабатывается в сыр, творог, кисломолочные продукты. Часть расходится здесь же, остальное отправляем в Союз. Производительность труда по ходу внедрения новых технологий заметно растёт, продуктов становится всё больше. Часть их возят на продажу в Читрал, но там на них нельзя выменять такие товары, как привозят из Союза, поэтому большая часть продукции всех трёх долин сейчас идёт на экспорт в СССР.

— Всех трёх долин? — удивился Хрущёв. — И что, в каждой долине по магазину?

— В каждом селении, — ответила Зейна.

Никита Сергеевич понял, что она уже немного понимает по-русски, хотя ещё не говорит.

— Сейчас каждую неделю дирижабли привозят по контейнеру-магазину, а обратно увозят тот же контейнер-магазин со сданными продуктами, отчётностью и заказами местных жителей, — пояснил Петров. — На каждую деревню заведено два контейнера, они еженедельно меняются.

— Молодцы, хорошо придумали, — одобрил Никита Сергеевич.

Идея «летающего магазина» ему понравилась.

После магазина гостям показали школу, в которой местные дети обучались по разработанным в СССР программам, а также молочный цех, и контейнерный армейский госпиталь, используемый как медицинский стационар.

Регент, принц и читральские министры ходили следом за Первым секретарём, как привязанные, не переставая удивляться увиденному:

— Ещё год-два назад калаши жили почти что как дикари, пасли коз, обрабатывали землю мотыгами, — рассказал регент. — Никто из них не имел ни малейшего понятия о грамоте. Сейчас это совершенно другие люди, они даже ведут себя по-другому, цивилизованнее, что ли… Они по-прежнему пасут коз, но теперь я вижу у них вполне современное производство…

— Это вы ещё не всё видели, — улыбнулся Александр Андреевич. — Где Рустам-бек?

— Здесь я! — молодой парень в обычной для местных серой одежде, по виду — таджик, протолкался через толпу.

— Это — главный инженер здешнего сельхозкооператива, Рустам, он — молодой специалист из Душанбе, — пояснил Петров.

— У вас тут уже сельхозкооператив? — изумился Хрущёв.

— Да, но местным это не выговорить, они чаще называют его просто «колхоз», — улыбнулся Рустам.

— Колхоз! Колхоз! — на разные голоса подтвердили из толпы местных жителей.

— Так если есть колхоз, или кооператив, значит, есть и председатель? — спросил Никита Сергеевич.

— Не председатель, правление, — поправил Петров. — Кооперативом управляет совет старейшин. Повседневными делами кооператива занимаются Али-ага и Рустам.

— Это не колхоз, в советском понятии, — объяснил Рустам. — Скорее, как это… товарищество по совместной обработке земли. То есть, земельные наделы, сады, скот — остались в собственности каждой семьи. Но обрабатывают эту землю совместно, бригадами, применяя доступную по цене технику. За счёт этого производительность труда здорово выросла.

Отец Зейны согласно кивнул головой:

— А ещё у нас есть Книга, — он произнёс это с таким благоговением, что Первый секретарь подумал, что речь идёт о Библии или Коране, и удивился — религия калашей была самобытной, не имевшей отношения к авраамическим.

— Книга? — переспросил Никита Сергеевич. — Священное писание?

— Вроде того, — засмеялся Рустам, вытаскивая из-за пазухи хорошо знакомую Хрущёву, уже изрядно потёртую райкомовскую методичку «Безнарядно-звеньевая система Худенко и её применение в сельском хозяйстве» (АИ)

— Книга!! — благоговейно повторил Али-ага, указывая на методичку в руках инженера.

— У нас тут получилась обратная проблема, — объяснил Рустам. — Калашей совсем мало осталось, поэтому задача стояла — обеспечить высокую производительность труда минимальными силами, да ещё и при дефиците техники. Конечно, до производительности настоящих, советских худенковских совхозов нам далеко, но показатели индивидуальных хозяйств мы уже перекрываем в разы.

— Ай, молодцы! — похвалил Хрущёв. — И какую технику вы применяете? Трактора у вас есть?

— Трактора есть, два, но пахать на них не получается — слишком каменистая тут почва, — ответил Рустам. — Единственное, что можно применять — дисковый культиватор, и то — усиленный. Местные жители привыкли мотыжить землю.

Мы сделали агромосты, по типу колодезного ворота, и сумели раздобыть в Союзе старый паровой локомобиль, годов ещё двадцатых, наверное. Отремонтировали его в МТС за бутылку самогона, и перевезли сюда на дирижабле. Вот он у нас теперь агромосты и крутит, таскает бороны, сеялки, жатки, работает как привод молотилки.

(Что такое локомобиль — http://dic.academic.ru/dic.nsf/brokgauz_efron/62141/Локомобиль см. также http://www.kukushka.ru/rasskaz/5.html)

— Локомобиль? — удивился Никита Сергеевич. — А чем же вы его топите? Тут же в лесах, как я посмотрел, в основном, дубы, это не для дров дерево.

— Это верно… Рассчитываем найти в горах каменный уголь, а пока что кизяком топим. Правильно высушенный кизяк имеет теплотворную способность выше, чем у дерева, — пояснил Рустам.

— Ну, вы тут здорово развернулись, — одобрил Первый секретарь. — Надо вас поддержать на уровне правительства.

— Кхе-кхе… — осторожно встрял в разговор Али-ага. — Мы вот ещё на сходе обсуждали — хорошо бы цех переработки фруктов построить, а то при перевозке часть фруктов пропадает. Но уж очень дорогие там машины…

— Так возьмите цех в лизинг лет на пять, а то и на десять? — предложил Хрущёв.

— Это как?

— Вы получаете готовый цех, под ключ, и начинаете перерабатывать фрукты. Цехом владеет банк, который его оплатил, но вы им пользуетесь, пока стоимость сданной продукции не возместит стоимость цеха. После этого он переходит в вашу собственность, и вы продолжаете поставлять продукцию уже с выгодой для себя, — пояснил Никита Сергеевич.

— О как… — Али-ага озадаченно почесал затылок. — Рустам-бек, сможешь посчитать?

— Смогу, конечно, — подтвердил инженер.

К старейшине подбежала молодая девушка, что-то тихо сказала ему на ухо. Старик замахал руками, привлекая к себе внимание:

— Дорогие гости, прошу к столу! В честь вашего прибытия мы зажарили козла.

Гостей привели к одному из «многоквартирных» домов, выглядевших, как «воронья слободка» у незабвенных Ильфа и Петрова. Общий двор был обнесён низким заборчиком, в котором были вделаны ворота с непропорционально монументальными столбами и длинной, далеко выступающей за столбы, перекладиной наверху. Калитка была сделана почему-то не рядом с воротами, а в нескольких метрах от них. Ворота выглядели новыми, в отличие от потрёпанного забора. Окна в доме были застеклены, рамы тоже выглядели как новые.

— Оконное стекло сюда помногу возят, — сказал Петров. — В Союзе оно дешёвое, а здесь идёт нарасхват.

Дом старейшины отличался от остальных только коврами на полу и на стене. Вся мебель состояла из четырёх грубых деревянных столов, сейчас накрытых вышитыми узорными скатертями, и таких же деревянных лавок. Столы, видимо, принесли от соседей, и составили вместе, буквой «Е», т. к. 4 стола в относительно небольшой комнате были явным излишеством.

Посуда была глиняная, довольно грубого изготовления. Её тоже явно собирали со всей деревни, попадались и изящные новые предметы, явно сделанные на гончарном круге, и совсем старые, побитые жизнью, детьми и хозяйками посудины, со сколами на краях, неровные, явно вылепленные вручную.

Зато угощение было богатое — женщины наготовили много всяких блюд. Первый секретарь ещё подумал, что одним козлом тут не обошлось, закололи как минимум двух.

Комната в доме старейшины была не особенно велика, но место нашлось для всех, хотя садиться пришлось тесно. Али-ага осторожно осведомился у регента, уместно ли будет подать русским гостям вино, в присутствии мусульман. Регент рассудил дипломатично:

— Главные гости у нас сегодня из России, не мусульмане, потому им, конечно, наливайте, а правоверные ради такого случая примирятся с нарушением заповедей Корана.

Как ни отказывался Никита Сергеевич, ему налили того самого абрикосового самогона, о котором среди успевших попробовать его русских уже ходили легенды. Хрущёв порадовался, что захватил с собой свою «особую» рюмку, подарок жены американского посла Ллуэллина Томпсона. Рюмка была сделана из толстого стекла, с виду она выглядела как обычная, но помещалось в неё не больше напёрстка.

Самогон оказался невероятно крепким, и больше напоминал сладкий абрикосовый ликёр. Фруктовый аромат от него шёл такой силы, что мусульмане то и дело поводили носами и восторженно цокали языками. Никита Сергеевич подумал, что, не будь тут «неверных», «правоверные» и сами не преминули бы продегустировать, и лишь присутствие гостей останавливало их от грехопадения.

Регент завёл разговор о туристическом проекте, он был не в курсе возможностей туризма, но заинтересовался.

— Для туризма очень важно регулярное и удобное сообщение, — пояснил Никита Сергеевич. — У вас для туризма хорошие перспективы — роскошная природа и самобытная местная культура. Думаю, если калаши припомнят все свои древние ритуалы и будут показывать их туристам, успех будет грандиозный.

— Да уж, помню, как я впервые попал на праздник плодородия, — засмеялся Петров. — Мужчины переоделись в женскую одежду, женщины — в мужскую, а потом женщины устроили состязание — кто лучше умеет ругаться.

— Ругаться? — изумился Хрущёв.

— Да, они верят, что ругань помогает отогнать злых духов, — пояснил этнограф. — Девушки-красавицы загибают почище любого нашего мужика. Со мной был один знакомый, из экипажа грузового дирижабля, он раньше на флоте служил, боцманом. Так он аж заслушался, просил меня переводить, и самые красочные выражения себе записывал.

(не сказка. Источник http://repin.info/zateryannye-plemena/kalashi-potomki-drevnih-grekov)

Сытное угощение расслабило и гостей и хозяев. Али-ага тоже употребил самогона, причём заметно больше напёрстка, и теперь докопался до Хрущёва, «как пьяный до радио», выпытывая, правда ли, что в далёкой неведомой России яблоки растут, как у них — абрикосы.

— Правда, — подтвердил Никита Сергеевич. — Видите, уважаемый Али-ага, какие капризы бывают у природы: у вас абрикосов полно, а яблоки не растут. А у нас, бывает, яблоки валяются на земле, зато абрикосы и персики на большей части страны не вызревают.

Слова Первого секретаря, что в СССР яблоки валяются на земле, привели в трепет не только старейшину, но и регента с принцем, и остальных присутствующих.

— Воистину, Россия — величайшая и богатейшая из стран мира, если там даже яблоки валяются на земле, — с величайшим удивлением выдохнул один из министров.

— Господин Хрущёв, а могу ли я когда-нибудь посетить вашу страну? — спросил принц Мухаммед.

— Да запросто! — ответил Никита Сергеевич. — Приезжайте в первой половине августа, как раз будет ещё по-летнему тепло, и яблоки уже созреют. А ещё у нас есть на берегу Чёрного моря детский лагерь «Артек», там отдыхают дети со всех концов Советского Союза, и из других стран. Почему бы вам, уважаемый принц, не погостить там недельку-другую? Наверняка вы ни разу не купались в море. Вас там даже научат нырять с аквалангом, ходить под парусом на яхте, можно будет и на планирующем парашюте полетать, на буксире за катером.

Этим предложением Хрущёв «добил» принца окончательно. Глазёнки у пацана загорелись, и Никита Сергеевич понял, что «клиент готов». Оставив принца «дозревать» и мечтать о волшебной стране, где яблоки валяются на земле, Первый секретарь переключился на регента:

— Меня, признаюсь, невероятно впечатлило то, что я сегодня увидел. Господин регент, а вы ожидали чего нибудь подобного?

Регент ур-Рахман честно признал:

— Я ещё ни разу не видел, чтобы за пару лет жизнь народа настолько изменилась. Ференги правили у нас более пятидесяти лет, но они не научили нас и сотой доле того, что дали калашам русские за какие-нибудь два года.

— Ференги? — удивлённо переспросил Никита Сергеевич.

Он смотрел фильмы со смартфона Александра Веденеева, и помнил, что ференги — это патологически жадные, ушастые инопланетяне-торговцы из «Стартрека». Но регент явно имел в виду что-то другое.

— Так в наших краях, в Пакистане и Афганистане называют англичан, — пояснил читральский министр.

(пример http://knizhnik.org/meri-patni/shelk-i-tajny/11)

Хрущёв едва не сложился пополам от хохота — помешал живот и столешница. «Интересно, это кто же из сценаристов «Стартрека» так англосаксов припечатал?» — подумал Никита Сергеевич. — «Они же протестанты, у них обогащение возведено едва ли не в высшую добродетель! Вот это — «троллинг 90-го уровня», как у них, «там» выражаются. И ведь никто ни разу не догадался!»

Регент несколько удивился его весёлой реакции, но, видимо, списал её на абрикосовый самогон и общую невоспитанность «неверных».

— Я бы хотел, — продолжал ур-Рахман, — чтобы такие же технологии и знания вы передавали не только племени калаш, но и всему населению Читрала.

— Понимаю, — Хрущёв слегка наклонил голову. — Поймите и нас. На вашей земле живёт народ, родственный нашему, русскому, — заявил он.

Это не было 100 % правдой, но он понимал, что ни регент, ни принц, ни читральские министры, не разбираются в этнографии настолько, чтобы опротестовать это утверждение. Внешне же Зейна и её отец действительно выглядели неотличимо от русских.

— Мы знаем, что в течение последних десятилетий народ калашей подвергался истреблению со стороны афганцев и насильственной ассимиляции окружающим мусульманским населением, — продолжал Первый секретарь. — Эту практику необходимо прекратить. Народ калашей очень древний, его культура, религия и легенды имеют большую ценность для учёных. Поэтому Советский Союз им помогает и берёт их под свою защиту.

Эти слова, переведённые Петровым на санскрит, вызвали бурю восторга у собравшихся калашей. Регент заюлил. Его глаза забегали, перескакивая с одного министра на другого. Министры, услышав английский перевод, тоже забеспокоились, зашептались. Виктор Михайлович Суходрев, чуть нагнувшись к уху Первого секретаря, прошептал:

— Они обсуждают возможность дать калашским долинам автономию, говорят, что их там всего пять-шесть тысяч осталось, то есть, они так или иначе погоды не делают. Регент, похоже, очень заинтересован в экспорте фруктов в Союз, и особенно — в налаживании регулярного воздушного сообщения. Зимой у них тут очень большие трудности.

Один из министров, запомнившийся Никите Сергеевичу смешным названием своей должности — барамуш (министр труда), что-то сказал регенту на дардском.

— Советские дирижабли уже летают и в Читрал, и в калашские долины, привозят ваши товары, — произнёс регент. — Мы вам очень благодарны, поставки из Советского Союза помогают пережить зиму. Читрал — страна небогатая, посмотрите хотя бы на Читрал-Форт — нет у нас особого богатства даже в резиденции Мехтара. Зимой у нас часто бывает голод. Особенно плохо стало после ухода англичан. Ференги нас бросили…

— Ференги — не люди! — зло перебил регента малолетний принц. — Они могли за пятьдесят лет научить нас хотя бы как сделать этот, как его… агромост! Они же только грабили нас, и заставляли наших солдат воевать за английские интересы!

— А что вы хотите от капиталистов? — пожал плечами Хрущёв. — Ференги — они и есть ференги. Это у них только в священном писании написано: «Дашь человеку рыбу — накормишь его на один день, научишь его ловить рыбу — накормишь на всю жизнь». Но сами они по своему священному писанию не поступают.

Что же до богатства — есть такая поговорка: «Чем больше бриллиантов в короне монарха, тем больше трущоб и нищих в королевстве.» Пусть Мехтар Читрала и не носит корону, усыпанную бриллиантами, но и толп нищих я у вас не видел, а одно это — дорогого стоит.

— Странно, вы, коммунисты, вроде как безбожники, а цитируете священное писание, — удивился регент.

— Почему нет? Оно хорошо иллюстрирует те принципы, на которых мы строим наше сотрудничество с другими странами, — пояснил Никита Сергеевич. — Англия и Америка — очень богатые страны, но ференги никогда не станут учить другие нации тем навыкам, знание которых в будущем помешает им получать с вас доходы. Наша страна не такая богатая, как Америка, но мы делимся знаниями и технологиями с нашими друзьями и партнёрами, пусть не бесплатно, но мы не просто «даём им рыбу», а «учим её ловить».

Вообще нам было бы значительно проще делиться с вами технологиями и поднять ваш народ до современного уровня развития, если бы Читрал присоединился к Всемирному Экономическому Союзу — объединению дружественных стран, которое мы называем ВЭС, или же, что ещё лучше — присоединился бы непосредственно к Советскому Союзу. Я имею в виду, что сейчас мы можем выделить вам только кое-что из сверхплановой продукции, или технику, списанную и восстановленную после капитального ремонта.

Если бы ваша страна вошла в состав Советского Союза, она получала бы в плановом порядке все полагающиеся другим республикам ресурсы и поставки, можно было бы начать программу дорожного строительства, развернуть систему бесплатного образования и здравоохранения, а также пенсионного обеспечения согласно нашему законодательству. Но вопрос с присоединением предстоит решать исключительно народу Читрала, я лишь могу вам сообщить, что такая возможность существует.

— Да, я хочу, чтобы Читрал стал в будущем частью великого Советского Союза! — тут же заявил принц Мухаммед Саиф, видимо, вообразивший, что в этом случае яблоки в Читрал будут возить регулярно, причём тоннами. — Хочу, чтобы моя страна была такой же развитой, как Советский Союз.

Регент и министры переполошились:

— Мой принц, такие вопросы не решаются сиюминутно, за пиршественным столом, — начал ур-Рахман. — Не забывайте, что у нас монархия, и престолонаследование, а в Советском Союзе совсем другая, выборная политическая система. Не говоря уже о том, что русские — безбожные атеисты, и их не коснулся свет истинной веры!

— Господин ур-Рахман, вот тут вы неправы, — встрял Хрущёв, которому Суходрев перевёл на ухо слова регента. — Что касается истинной веры, то в составе Советского Союза есть несколько мусульманских республик — Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан, Казахстан, и другие — я назвал лишь крупнейшие. Никто в СССР не мешает его гражданам верить в то, во что они хотят верить. Религия у нас отделена от государства, это верно, но свобода вероисповедания записана в Конституции и нерушима.

Что до политической системы, то я приведу вам недавний пример. Есть в Индокитае такая страна — Камбоджа, ещё недавно она была абсолютной монархией. Правил там король Нородом Сурамарит, ему наследовал принц Нородом Сианук, молодой и весьма амбициозный политик. Так вот, принц Сианук добровольно отрёкся от престола и предпочёл участвовать в выборах на общих основаниях. Его политическая платформа устраивала всех граждан страны, и его уже не в первый раз выбирают премьер-министром.

Больше того, монархии бывают разные. Бывают абсолютные, а бывают и конституционные, когда решения вырабатывает избираемый народом парламент, а король эти решения утверждает или отклоняет. У вас ведь тоже есть свой кабинет министров, который осуществляет повседневное управление страной, то есть, вы не принимаете каждое решение сами, так ведь? Управлять страной, даже относительно небольшой, как Читрал, одному человеку невозможно, это же адская работа. Хороший руководитель — тот, кто умеет делегировать свои полномочия подчинённым, и не забывает их контролировать.

— Да, это, безусловно, так, — согласился регент. — Я просто не понимаю, как можно совместить в одной стране монархию и выборную форму правления.

— Да очень просто, — усмехнулся Никита Сергеевич. — Вы же её уже совмещаете.

— Как? — изумился ур-Рахман.

— У вас испокон веков в каждой деревне есть совет старейшин. Их выбирают сами жители деревни, из наиболее уважаемых и мудрых граждан, пользующихся всеобщим доверием. Старейшины руководят общиной, и их принято слушаться. Так ведь?

— Да… но…

— Основой Советской власти на местах являются Советы депутатов трудящихся — такие же выборные органы, как и ваши советы старейшин, только возрастной ценз у нас пониже, — улыбнулся Хрущёв. — Это желательно для более быстрого внедрения различных новшеств — старики, конечно, мудры, но бывают излишне консервативны.

Таким образом, уважаемый господин ур-Рахман, в вашей стране, да и в других мусульманских странах, уже с незапамятных времён, ещё до халифа Омара, существует на низовом уровне самая настоящая советская власть, о чём вы и не подозревали, как я полагаю. Вообще, советская власть является наиболее привычной и естественной для традиционных обществ, подобных вашему. Наверняка вы слышали об «исламском социализме»?

— Слышал, конечно, — подтвердил регент. — Если внимательно почитать Коран, в нём действительно встречается немало утверждений, весьма близких к идеалам социализма, как вы их трактуете. Хотя ваше утверждение об изначальной советской власти в мусульманских странах для меня, честно сказать — просто шок. Но, если подумать — ведь так оно и есть, по сути дела!

Я только не совсем понимаю, как может сочетаться ваш вариант советской власти на всех уровнях, вплоть до самого верха, с нашей монархией и принципом престолонаследования?

— Понимаю ваши сомнения, господин регент, — улыбнулся Никита Сергеевич. — Особенно, учитывая нашу Конституцию, где записано, что «вся власть в СССР принадлежит народу».

— Вот именно.

— Всё просто, — ответил Хрущёв. — Система власти в СССР состоит из трёх ветвей: законодательной, исполнительной и судебной, вы об этом наверняка слышали. Верховный суд, полагаю, вопросов не вызовет. Исполнительной властью у нас является Совет министров, он есть и у вас. У нас им руководит председатель Совета министров, это аналог премьер-министра в других странах. Большой разницы, как видите, и в этом вопросе нет.

Основное различие — организация законодательной власти. У нас это — Верховный Совет, аналог парламента в других странах. В нём две палаты — Совет Союза и Совет Национальностей, в отличие от британского парламента эти палаты равны по статусу, у нас нет верхней и нижней палаты. На период между сессиями Верховного Совета существует постоянно действующий Президиум Верховного Совета, возглавляемый председателем. Это приблизительный аналог спикера в британском парламенте, к примеру.

У вас парламента нет, законы издает и утверждает сам Мехтар. Но кто мешает избирать, скажем, по одному старейшине от каждой общины, и сформировать из них одну из палат парламента — Совет национальностей Читрала? Тем более, что ваша страна многонациональная, как и наша. Вторую палату могут сформировать представители других сословий, не только крестьяне.

Как монарх может стать выборным премьер-министром или президентом, я вам уже рассказал на примере Камбоджи. Почему бы Мехтару Читрала не стать Председателем Верховного Совета Читрала?

Никита Сергеевич взглянул на принца, и увидел, что эта перспектива мальчишке по душе.

— Разумеется, для руководства необходим опыт, поэтому первое время Председателем Верховного Совета могли бы быть вы, господин регент, а принц считался бы вашим заместителем, пока он не будет готов для выполнения своих обязанностей. Я даже не предлагаю, а лишь описываю вам возможные варианты. Кстати, императоры Римской империи и Византии тоже не передавали свой пост по наследству, если помните.

— Я понимаю, — подтвердил ур-Рахман. — Вы предлагаете ввести аналог конституционной монархии. Но это всё равно не вписывается в вашу политическую систему.

— Мы убедились, что слишком быстрый переход от традиционных форм феодального государственного устройства к социалистическому часто воспринимается обществом с трудом, — пояснил Хрущёв. — Так было в Советской Средней Азии, и в других странах, которые совершили прыжок из феодального общества в социализм, минуя стадию капитализма. Сейчас похожие проблемы есть, к примеру, в Иране, где к власти после свержения шаха пришла коммунистическая партия. Но там степень угнетения народа была неизмеримо выше, чем в Читрале. Поэтому новая власть там пользуется широкой поддержкой населения.

Я хочу сказать, что народам Читрала так или иначе потребуется переходный период, чтобы осознать политические преобразования и привыкнуть к ним. На этот период можно сохранить в Читрале и конституционную монархию.

Я не пытаюсь как-либо давить на вас, — предупредил Хрущёв, — а лишь поясняю, что любые сложности законодательного и общественного характера в принципе могут быть преодолены на договорных началах, без насильственной смены власти, чего вы, как я понимаю, и опасаетесь.

— Разумеется, — кивнул ур-Рахман. — Прежде всего, я регент, и отвечаю за безопасность принца уль-Мулька. Да и моя собственная безопасность мне, как вы понимаете, небезразлична. Кроме того, есть много других вопросов, например, коммунистическая идеология, ведь появление в Читрале коммунистической партии будет, в случае присоединения, неизбежно? Вопрос частной собственности на землю. В нашей стране основная часть земли находится в государственной собственности, но есть граждане, владеющие участками земли. Вопрос о частной собственности на средства производства — так, кажется, это у вас называется? Да и просто наличие в Читрале людей, лояльных британскому правительству, ранее проходивших службу в британских колониальных войсках. Они давали присягу королеве. Присяга в моём понимании даётся один раз, иначе это уже не присяга.

— Понимаю ваши опасения, но они во многом беспочвенны, — с доброй улыбкой возразил Никита Сергеевич. — Частная собственность на средства производства важна для капиталистов-ференги, единолично владеющих заводами и фабриками. У вас нет ни заводов, ни фабрик, чего вам терять?

Частной собственности на средства производства в СССР нет, но есть коллективная собственность, когда фабрикой, мастерской, кафе, рестораном или другим предприятием владеет на равных условиях весь его трудовой коллектив, и получает равную долю доходов за вычетом налогов и прочих отчислений.

Собственность на землю у вас, как и у нас, в основном государственная. У нас запрещена эксплуатация наёмного труда — это главное отличие. Раздать землю арендаторам и жить на арендную плату — не получится. Но можно организовать сельхозкооператив с коллективной собственностью, и руководить им. Правда, плохого руководителя, по нашим законам, коллектив может снять с должности и выбрать другого.

— Коммунистическая партия у вас, конечно, появится, — слегка усмехнувшись, продолжал Хрущёв. — А чего вы, собственно, боитесь? Вот, например, я — коммунист. Товарищ Громыко — тоже коммунист. И что? Рогов и копыт у нас нет, хвостов тоже нет, уж поверьте на слово, — Никита Сергеевич подождал, пока стихнет смех, — серой от нас не пахнет. Немного пахнет вашим местным самогоном, есть такое дело, но уж очень он хорош, — заявил Первый секретарь под общий хохот.

И насчёт присяги и ветеранов британских колониальных войск. Да, это может стать проблемой. Но скажите мне, господин регент. Понятно, что пока вы были частью Британской Индии, вас это не волновало. Но сейчас Читрал — независимое государство. Вас самих не смущает тот факт, что в ваших вооружённых силах служат офицеры, давшие присягу главе иностранного государства, которое колонизировало вашу страну более 50 лет? Вы сами-то им доверяете?

Его вопрос явно поверг регента в ступор. Он замолчал и долго обдумывал ответ, но так и не смог сказать ничего внятного.

— Конечно, с бывшими офицерами британской армии сложности будут, — сказал Хрущёв. — Мы так или иначе их проверим, перед выдачей советских паспортов. Тем, кто не захочет жить по законам СССР, предоставим возможность выехать в Пакистан или любую другую страну. Тем, кто захочет остаться, мы будем платить зарплату в период службы, и пенсию после отставки, причём платить будем больше, чем платили англичане. Но до этого пока далеко, сначала нужно, чтобы ваш народ вообще высказал своё мнение — желает ли он присоединения Читрала к СССР, или нет. Предлагаю не забегать слишком далеко, а сосредоточиться на решении первоочередных проблем.

— Вы правы, господин Первый секретарь, — согласился регент.

— Господин Хрущёв, скажите, каков может быть статус Читрала в случае его вхождения в состав СССР? — спросил принц Мухаммед.

— Сколько у вас всего населения? Сто пятьдесят, может, двести тысяч? (на начало 2000-х было около 250 тыс человек). Для полноценной союзной республики недостаточно. Да у вас и не республика пока что, — ответил Хрущёв. — Думаю, будет автономная республика, и автономный район для калашей, включающий эти три ущелья и прилегающие горы.

День клонился к вечеру, во дворе началось движение, шум, через калитку то и дело входили местные жители, почему-то все несли с собой самодельные деревянные табуреты или скамеечки.

— Сейчас будем смотреть кино, — пояснил Петров. — Вчера грузовой дирижабль прилетал, они каждую неделю новый фильм привозят.

— Кино? Каждую неделю? — выдохнул принц Мухаммед.

— Пока у нас правили ференги, они тоже привозили кино, — объяснил регент. — Но в 1947 году они ушли, и кино кончилось, принц его уже не застал. Да ещё и с сообщением у нас проблемы.

Несколько мальчишек во дворе вынесли свёрнутый в трубу большой экран, развернули его и повесили на балку ворот. Только тут Никита Сергеевич понял, почему балку сделали такой длинной — чтобы вешать экран.

Хрущёв представил себе реакцию принца: мальчишка ни разу не видел кинофильма, а тут, оказывается, какие-то кафиры-козопасы каждую неделю смотрят новый фильм, да ещё и прямо из собственного дома.

Темнота упала по-южному быстро. Внизу, за домом, едва слышно застучал дизель-генератор. Зрители заходили в комнаты, со своими табуретками, и рассаживались возле окон. С верхнего этажа сверкнул луч кинопроектора. Показывали «Тайну двух океанов», судя по титрам, фильм был переозвучен на калашский вариант санскрита студией в Индии, при этом были оставлены русские субтитры.

— Вот так, местные смотрят фильмы каждую неделю, заодно и русский язык учат, — пояснил Петров. — Летом они прямо во дворе сидят, а когда холодно — смотрят из окон дома. Потому и окна застеклили.

— Ловко придумано, — похвалил Никита Сергеевич.

Он гадал, кто сумел так организовать работу с местным населением. Кое-в-чём явно чувствовалась рука Серова, но масштаб был настолько глобальный, что тут явно не обошлось без Коминтерна. Спрашивать Петрова было бесполезно — учёного наверняка использовали втёмную, подключили по линии Академии Наук СССР.

Советский суперблокбастер, с поединками подводных лодок в бездне океана, секретными фашистскими базами в Антарктиде, «летающими тарелками», потопившими американское авианосное соединение, спутниками, стартующими из-под воды, и орбитальным ударом «ионной пушки» в финале вынес мозг уже не только принцу, но и регенту. Операция была разыграна как по нотам. Ур-Рахман явно пришёл к выводу, что предложение советского лидера — это шанс, который бывает раз в жизни.

— М-да… — задумчиво произнёс регент, когда фильм закончился. — Ференги нам таких захватывающих фильмов почему-то не привозили.

— Это фильм нового типа, — пояснил Хрущёв. — Таких даже в Америке пока ещё не снимают, мы проверяли. Тут на спецэффекты и декорации две трети бюджета фильма ушло.

— А ядерный взрыв в конце — это тоже спецэффекты? — спросил принц Мухаммед.

— Нет, взрыв настоящий, — ответил Первый секретарь. — Я разрешил использовать хронику с наших ядерных испытаний, снятую на полигоне. Военные сильно возражали, но я их уговорил.

— А ионная пушка — настоящая? — не отставал принц.

— А вот это — секрет, — улыбнулся Никита Сергеевич. — В фильме, конечно, макет показали. Больше ничего сказать не могу.

Принц был не просто впечатлён, по выражению его лица Хрущёв понял, что пацан свято уверовал в реальность наличия у СССР «ионной пушки», возможно — уже даже на орбите.

В столицу дирижабль вернулся только на следующее утро — лететь над горами в темноте было опасно. В Читрал-Форте стороны подписали договор о сотрудничестве между СССР и княжеством Читрал.

— Я всю ночь думал над вашим предложением, господин Первый секретарь, — признался регент. — В нём есть и плюсы и минусы, но плюсов, конечно, неизмеримо больше. Мы никогда не проводили референдумов, организация такого мероприятия займёт время.

— Мы не особенно спешим, — ответил Хрущёв. — Присоединение одного государства к другому — процесс не быстрый, но и не уникальный. США недавно присоединили целых два штата — Аляску и Гавайи. Если народ Читрала решит присоединиться к СССР, мы скажем: «Добро пожаловать», но сами настаивать не будем. Решать вашему народу.

Во второй половине дня советская делегация возвратилась в Кабул, где ждал Ил-18, после чего уже на самолёте вернулась в Москву.

По результатам поездки была начата реализация многих совместных проектов. Одним из первых было развёрнуто производство простых сельхозмашин в Индии, сначала в штате Керала, а затем и в других штатах. Первоначальные кредиты на программу выделили Инвестиционный банк ВЭС и Исламский банк развития. Его удалось подключить, так как программу начали реализовывать по всей Индии, в том числе и в штатах, где преобладали мусульмане.

Станки скупали устаревшие, по дешёвке, закупая их по всему миру, иногда даже вытаскивая из металлолома. Применение современного оборудования планировалось только на последующих этапах, когда производство раскрутится. Старинные сельхозмашины не требовали высокой точности изготовления, в них было много деталей, кованых вручную или отливаемых в простые песчаные формы.

Помимо сельхозмашин наладили также экспорт в Индию локомобилей. Их начали производить и непосредственно в Индии, но у машин индийской сборки хромало качество — всё же локомобиль заметно сложнее жатки или сеялки. Использовали их, прежде всего, как привод агромостов в наиболее сильных и богатых хозяйствах.

Применение даже такой простейшей сельхозтехники позволило в несколько раз увеличить производительность труда крестьян, а применение различных удобрений, прежде всего — биогумуса и аммиачной воды из метантенков, позволило поднять плодородие почв.

Начали ещё одну, совместную с Индией программу, названную «Terra Preta». Во влажном и жарком климате Индии любой участок на краю джунглей, если его не расчищать, зарастает в течение одного-двух лет. На эту особенность обратили внимание. Индийские джунгли были неплохим возобновляемым ресурсом древесины для производства экологически чистого древесного угля.

Другими компонентами стали компостируемые отходы, а также цеолит, пропитанный культурой бактерий-азотфиксаторов. В результате получался «искусственный чернозём», который применяли не только в Индии, но и в СССР. В обмен на советские товары индийцы сотнями контейнеров отправляли в Советский Союз древесный уголь. Жечь свои медленно растущие леса Хрущёв не разрешил. Из этого угля, как одного из компонентов, и приготовляли искусственный чернозём. В обмен СССР организовал в Индии, Индонезии, Китае и Бирме искусственное выращивание бактерий-азотфиксаторов.

Для упрощения закупки техники в Индии, а затем и в Индонезии и Бирме, куда тоже пошла на экспорт простая сельхозтехника, начали создавать кооперативы и товарищества по совместной обработке земли. Как и предрекал Никита Сергеевич, это был первый шаг к социализму. В таких хозяйствах земельные наделы оставались в собственности крестьян, но обрабатывали их по очереди и сообща, всем коллективом, а урожай и выручка от продажи его части делились в соответствии с коэффициентом трудового участия.

«Народная электрическая компания» штата Керала, как и обещал Хрущёв, получила ЭВМ, даже не «Сетунь», а полноценный сервер БЭСМ-3М8. Его соединили с сервером университета Кералы, и теперь обе машины работали в паре, не только обучая студентов, но и балансируя работу единой электросети штата.

Заводы «Красный треугольник» и «Курскхимволокно» освоили производство мягких резиновых и пластиковых вкладных ёмкостей для контейнеров различных габаритов.

К лету были подготовлены проекты контейнерных терминалов в портах Сингапур, Рангун и Кочин. Строительство началось уже в июле, первые площадки хранения начали принимать контейнеры к концу 1960 года.

На новых верфях Индонезии активно осваивали строительство небольших каботажных судов — малых контейнеровозов и паллетовозов. Они предназначались не только для Индонезии, но и для Индии, и для Бирмы. Суда строились по советским проектам и под руководством советских специалистов. Предполагалось, что они будут поставляться и в СССР, в счёт уплаты за передаваемые технологии, станки, оборудование и технику.

Хрущёв вознамерился компенсировать таким образом допущенный ранее перекос в сторону товаров группы «А» — производства средств производства. СССР мог поставлять всем странам ВЭС станки, на которых они, в свою очередь, производили бы товары народного потребления и рассчитывались ими за советские поставки. Стоимость одного станка составляла десятки, а то и сотни тысяч рублей. Продажа одного ткацкого станка обеспечивала одеждой индийского производства тысячи человек в Советском Союзе.

В преддверии неурожая по указанию Никиты Сергеевича в Индонезии были скуплены все запасы муки из хлебного дерева, и заранее заключены фьючерсные сделки на будущий урожай.

С осени 1960 года заработала ТНК «United Oil / Маслоэкспорт». Пальмовое масло из Индонезии пошло в Индию и Китай, а затем и в Западную Европу. Подсолнечное масло и новый продукт — масло топинсолнечника начали поставлять на экспорт в Китай, а взамен в Югославии и Албании стали закупать оливковое масло, которое продавалось в магазинах по субсидируемым ценам, почти по стоимости подсолнечного.

Советский народ поначалу тихо охренел от таких низких цен, и лихо смёл с полок месячный запас оливкового масла в два дня. Но масло — продукт, долговременно хранящийся, и расходуется понемногу. Постепенно потребление пришло в норму, что позволило выровнять график поставок.

Лидером по перестройке экономики предсказуемо оказался Сингапур. Лим Чин Сион продолжил реформы, начатые Ли Куан Ю, но — опираясь на сотрудничество и помощь коммунистической партии, а она, в свою очередь, опиралась на Коминтерн. В Сингапуре продолжили борьбу с коррупцией, развернули программу жилищного строительства, это позволило снять острую проблему с безработицей. Параллельно начали развивать туризм, и развернули большие работы по очистке и озеленению города.

К концу года Сингапур было не узнать. Грязные запущенные улицы превратились в аккуратные магистрали с зелёными газонами и деревьями. Их пересаживали целиком, для чего использовали специально разработанный в СССР агрегат на базе многочелюстного грейфера. Он вынимал дерево вместе с землёй, по минимуму повреждая корневую систему, и пересаживал его в разъёмный контейнер, сделанный в габаритах «еврокуба». В таком контейнере дерево можно было перевезти на несколько сотен километров, а затем посадить в нужном месте. Деревья в Сингапур привозили из Малайи и Индонезии.

Президент Сукарно и премьер Неру посетили Сингапур в конце года, и были весьма впечатлены достигнутыми успехами. Вскоре в Индонезии и Индии также начались работы по очистке городов. Они, конечно, должны были занять значительно больше времени — масштабы проблемы были несравнимы с Сингапуром, но начало было положено.

В Дели и в штате Керала, в Джакарте и на острове Бали, в Сингапуре и Бирме начались работы по удлинению и расширению ВПП имеющихся аэропортов, чтобы они смогли принимать советские лайнеры Ту-114. Строились новые здания аэровокзалов, гостиницы и прочая туристическая инфраструктура. Местные коммунисты активно подключились к организации «народных акционерных предприятий», занимавшихся этим строительством — это помогало создавать рабочие места.

В Афганистане началось строительство гидросооружений для сбора талой воды со склонов гор и модернизация оросительной системы. Советские специалисты приступили к разработке проекта железнодорожной ветки, которая должна была связать советскую железнодорожную сеть с железными дорогами, оставшимися от Британской Индии.

Наиболее сложным в реализации проектом было налаживание производства электронных компонентов и точной механики в странах Юго-Восточной Азии. Тут вовремя подсуетились восточные немцы, предложившие для производства свою разработку — ЭВМ ZR-24 конструкции Конрада Цузе (АИ, см. гл. 04–20). Она не требовала налаживания сложнейшего производства микросхем, а её технические данные даже превосходили возможности полупроводниковой электроники, доступной на тот момент.

Производство компонентов для устройств точной механики — жёстких дисков и принтеров было развёрнуто в Индонезии и Сингапуре, где было много этнических китайцев. Их аккуратность и трудолюбие были ключевыми факторами. Также к программе подключился материковый Китай, но там были свои проблемы с качеством продукции, которые ещё предстояло преодолевать.

В ЮВА производились только отдельные детали и компоненты. Окончательная сборка устройств и их наладка производилась в СССР и ГДР — Хрущёв не собирался отдавать в чужие руки высокие технологии, по крайней мере — пока не будет уверенности в следовании этих стран по пути социализма.

Силы и ресурсы для выпуска электронной техники были задействованы под стать задаче — гигантские. Конечным итогом этой работы, согласно принятому в Дели договору, должно было стать создание ОГАС ВЭС и единой информационной сети Альянса, это был ключевой шаг в организации единого рынка товаров и услуг, охватывающего треть планеты. (АИ)

Из итоговой беседы с Серовым после окончания заграничного турне, Никита Сергеевич узнал, что его визит в Читрал был лишь составной частью значительно более крупной и продолжительной операции, которую советская разведка начала проводить ещё с 1958 года.

— Когда только обсуждалась возможность создания Единой Энергосистемы ВЭС, мы начали прикидывать, где пройдёт трасса ЛЭП в Индию и Китай, — рассказал Серов. — Наметили варианты, и стали собирать информацию по этим территориям. Тогда и обратили внимание на Читрал.

Нас особо обеспокоило, что в будущем этот регион станет центром производства наркотиков. Опасность эту недооценивать никак нельзя. Мы послали группы сотрудников под видом геодезистов и геологов, установили контакты с местным населением. Дардские племена поначалу принимали нас довольно настороженно, а с калашами отношения сложились лучше, видимо, потому, что мы на них внешне похожи.

Наши специалисты, посланные туда, выяснили, в чём люди нуждаются, как живут, какие у них проблемы, что им угрожает, и начали пробовать эти проблемы решать. Подключили Аэрофлот, организовали грузоперевозки на дирижаблях. В племени всего 5–6 тысяч человек, по сути — население одного рабочего посёлка. Обеспечить их всем необходимым — затраты невелики, к тому же на одних только поставках фруктов почти все затраты и отбились.

Самым сложным было организовать идеологическое наступление. Пришлось подключать идеологов «исламского социализма». Ты, Никита Сергеич, лихо провёл параллель между советом старейшин и Советом депутатов трудящихся — этот регент, как мне сообщили, до сих пор не отошёл. После вашего отлёта он на неделю заперся с муллами в мечети Шахи-Масжид, читал Коран и выслушивал разные толкования. Ну, мы тоже клювом не щёлкали, один из мулл был нашим «засланным казачком». Он и сумел гражданина ур-Рахмана в твоей правоте окончательно убедить.

Сейчас мы усилили агитацию среди основной части дардского населения. Открыли там больницу, ещё несколько школ, наладили поставки одежды и обуви, особенно у них резиновая обувь хорошо идёт, улицы-то немощёные. Мы туда все многолетние запасы галош производства «Красного треугольника» забодали, — усмехнулся Иван Александрович.

— Идею возможности присоединения Читрала к СССР в народ вбросили через мусульманских проповедников и странствующих дервишей. Сейчас, по докладам наших людей, большинство населения поддерживает вариант с вхождением страны именно в состав Советского Союза, а не ВЭС. На регента очень активное давление оказывает принц Мухаммед. Они уже связались с министерством иностранных дел, в августе принц с регентом собираются приехать в Союз.

— Референдум о присоединении они готовят, или пока не решились? — спросил Хрущёв.

— Пока думают, — ответил Серов. — Я так понял, принц с регентом хотят сами, своими глазами посмотреть, как у нас люди живут, и тогда уже решить. Само собой, мы им всё в лучшем виде покажем. А референдум проводить лучше всего в конце года, перед тем, как выпадет снег.

— Это почему? — удивился Никита Сергеевич.

— Снег выпадет, перевалы закроются, и всякое сообщение с Пакистаном будет невозможно, — пояснил Серов. — У нас будет полгода, а то и больше, чтобы взять территорию под наш контроль. Мы с Ивашутиным плотно работаем с министерством обороны, и напрямую с Василием Филиппычем Маргеловым. Ну, и погранцы мои, само собой, готовятся. К октябрю всё подготовим, а там ждём только результатов референдума. Они, в общем-то уже предсказуемы.

— Ну, и ещё — никаких радостных заявлений и победных реляций в «Правде», — предупредил председатель КГБ. — Чем позже в Пакистане и в мире в целом узнают о присоединении Читрала к СССР, тем легче это проглотят. Пакистан — не Индия, а СССР — не Китай, воевать из-за Читрала, как индусы в «той» истории из-за Аксайчина, «паки» не решатся, да и территория пока официально не их. Нам нужно время, чтобы организовать оборону в горных проходах, а если ты с трибуны заявишь, западная пресса начнёт орать об «аннексии», сам знаешь, как оно бывает.

— Понял, согласен, — кивнул Хрущёв. — Готовьте операцию, а там посмотрим.