История Вечности. Краткий курс

В 1930 году студент физического факультета Берлинского университета Густав Хаузер увлекся новой для него проблемой исследования свойств пространственно-временного континуума. Его занимала возможность путешествия во времени. Через два года он разработал общую теорию линий времени. С приходом к власти Гитлера Хаузер выехал в Швейцарию, где продолжал теоретические исследования вплоть до 1954 года. Ему удалось достичь следующих результатов: 1. Хаузер установил, что для перехода с одной линии времени на другую требуется очень большое количество энергии. Современная ему техника не позволяла совершить подобный переход. 2. Тем не менее, существуют локальные области пространства, (названные Хаузером «пространственно-временными окнами») позволяющие осуществить переход с линии на линию, пользуясь установкой, которая может быть собрана в бытовых условиях. Хаузер создал портативный прибор, действующий как локатор таких окон. Воодушевившись успехом и получив к тому времени небольшое наследство от своевременно скончавшегося дяди, Хаузер к середине 1955 года построил лабораторную установку, смонтировав ее на грузовике. Вычислив положение одного из «окон», находившегося в безлюдной местности недалеко от линии электропередачи, 19 сентября 1955 года Густав Хаузер, несанкционированно подключившись к ЛЭП, произвел первый успешный переход между двумя соседними линиями времени. Первым хронопутешественником по методу Хаузера стал его кокер-спаниель. Убедившись в благополучном возвращении собаки, (ее оказалось достаточно позвать свистом около пространственно-временного окна) Хаузер сам совершил переход. Он оказался на линии времени, очень похожей на нашу. Однако он заметил, что люди там выглядели куда более преуспевающими и счастливыми. Посетив библиотеку, Хаузер выяснил, что на этой линии времени не было второй мировойвойны. Он также заметил значительную разницу в ценах на товары и продукты питания по сравнению с его родной (нашей) линией времени.

Это натолкнуло его на определенные мысли. Административную помощь при закупке оборудования Хаузеру оказывал его сын, молодой и весьма энергичный биржевой брокер. Узнав о наблюдениях отца, он познакомил его со своим деловым знакомым, Альфредом-Клаусом Вагером, владельцем автотранспортной компании из Гамбурга и экспортно-импортной фирмы. Пока молодое поколение налаживало свой межвременной бизнес, Хаузер продолжал исследования. В 1961 году ему удалось добиться самого главного успеха. Он обнаружил окно, ведущее на линию времени, которой в системе координат, разработанной Хаузером, был присвоен номер 258. На этой линии времени человеческая цивилизация погибла почти полностью в 1959 году, в результате военных действий с применением химического оружия. К моменту появления там Хаузера, облако зарина уже рассеялось в атмосфере, и концентрация упала ниже предельно допустимой. Выжили лишь некоторые племена на южных островах Тихого океана. Так была открыта первая «пустая линия времени». К этому времени Хаузер путешествовал не один, а с целой исследовательской группой, на двух или трех автомобилях, либо вертолетах. Исследователи установили, что инфраструктура пострадавших стран в основном осталась в целости. Хаузер перенес свой исследовательский центр на 258-ю линию, обосновавшись в бывшем советском Институте ядерных исследований им. Хлопина в Ленинграде.

Его привлекло наличие поблизости ядерной электростанции. Ее реакторы были выведены на минимум, но не заглушены, и вполне работоспособны. Получив доступ к неограниченным энергетическим ресурсам, Хаузер выяснил, что пространственно-временное окно может быть организовано где угодно, с любой координатной точностью, и соединять две любые линии времени при наличии мощной установки деформации пространственно-временного континуума и соответствующего источника энергии. Ему также удалось выяснить, что на разных линиях время течет с одинаковой скоростью, но скорость научно-технического прогресса может быть весьма и весьма различной. В своих путешествиях исследовательская группа натыкалась как на линии, где человечество успешно освоило дальний космос и внутригалактические полеты, (группа 140–170 линий времени по шкале Хаузера), так и на линии, где до сих пор продолжалось раннее средневековье и даже античный период. (Линии 4150–9690). А.-К. Вагер разделил свою финансовую империю на множество мелких компаний, расположенных на большинстве открытых линий времени.

Финансовые поступления были очень велики. До сорока процентов прибыли шло на развитие научных исследований. Хаузер получил доступ к технологиям передовых линий времени, что ещё более повысило эффективность его работы. В процессе исследований Хаузер неоднократно сталкивался с последствиями путешествий других подобных ему исследователей. На 140–160 линиях перемещёние во времени стало известно ещё в 18 веке, и многие безответственные авантюристы пытались изменить историю в свою пользу. Исследователи Хаузера обычно практиковали перемещёние поперек временного потока в один и тот же момент исторического времени, и очень редко проникали в прошлое, опасаясь изменить историю. Получив в свое распоряжение мощную вычислительную технику, группа ученых из института Хаузера во главе с доктором Паладакисом разработала теорию вероятностной истории. Расчет последствий вмешательства в прошлое в большинстве случаев выглядел настолько неутешительным, что Хаузер и Паладакис оказались всерьез обеспокоены этой проблемой. В 1963 году они поставили перед руководством холдинга «Waher Gmbh» вопрос о необходимости создания межвременной организации, целью которой будет поддержание стабильности исторического прошлого на большинстве линий времени, и направление человечества по пути мирного и стабильного развития. К тому времени Хаузер и Паладакис разработали систему слежения за состоянием пространственно-временного континуума. Эта система отслеживала появление новых линий времени и их дальнейшее развитие. В апреле 1964 года на 258-й линии времени в Ленинграде была создана организация, получившая впоследствии название «Вечность».

Уже к этому времени финансовые возможности организации были очень велики. Вскоре Хаузеру удалось наладить официальное сотрудничество со службами безопасности на 140–170 линиях времени. Благодаря своему уникальному статусу Вечность была признана идеальным инструментом ликвидации последствий вмешательства в историю. Постепенно в 1964–1969 годах были созданы служба Хронобезопасности и силы быстрого реагирования. Путем вербовки наёмников Вечности удалось в кратчайшие сроки создать небольшую, но очень профессиональную армию и военно-воздушные силы, а затем и флот, как морской, так и космический. Группа математиков и историков во главе с Грегориосом Паладакисом основала Институт Вероятностной Истории. Он располагался также в Ленинграде на 258-й линии, как и большинство научных институтов Вечности. Ее административной столицей в силу центрально-европейского положения стал Париж. Политическое и административное устройство Вечности очень просто.

На работу в Вечность отбираются представители только 14 передовых стран мира: СССР, США, Великобритании, Франции, Германии, Италии, Канады, Австралии, ЮАР, Новой Зеландии, Израиля, Швеции, Австрии и Бельгии. Высшее руководство осуществляет Координационный Совет из 14 Координаторов, по одному от каждой страны. Каждый Координатор отвечает за свою область: экономику, научные исследования, военные вопросы, развитие космических контактов, экологию, хронобезопасность и т. д. В подчинении каждого Координатора имеется определенный административный штат для управления его подотчетной отраслью, а также несколько так называемых специальных агентов Координационного Совета, занимающихся неофициальным контролем и сбором любой интересующей координатора информации. Эти агенты обладают очень широкими полномочиями вне пределов Вечности. Имеется также стандартный набор необходимых человечеству общественных институтов, таких, как суд, прокуратура и т. п. Научные институты имеют статус независимых от правительства консультативных организаций. Экономика Вечности — весьма странное сочетание жесткого планового хозяйства на 258-й линии времени и свободного предпринимательства на других линиях. Уровень жизни немногочисленного населения довольно высок. Собственный дом в пригороде, два автомобиля, яхта или скоростной катер, и вертолет являются стандартным набором для любой семьи государственного служащего Вечности. Внутри организации имеют свободное хождение валюты всех вышеперечисленных четырнадцати стран, но в связи с необходимостью вести дела на слаборазвитых линиях времени, не имеющих бумажных денег, имеется также единая для всей Вечности денежная единица — крюгерранд. Это золотая монета весом в 1 тройскую унцию (31 грамм) чеканится в ЮАР и на большинстве линий используется лишь для обращения малых количеств золота, и как нумизматическая ценность, а не как платежное средство. Вечность — единственная организация во всем пространственно-временном континууме, использующая крюгерранд как валюту. Курс крюгерранда по отношению к остальным валютам рассчитывается исключительно исходя из стоимости 1 унции золота, и во время описываемых событий колеблется в районе 400 долларов за 1 крюгерранд. Опираясь на достижения науки передовых линий времени, ученые Вечности разработали технологию создания искусственных биомеханических конструкций (киборгов), и способы резервирования личности конкретного человека с перезаписью его памяти в мозг киборга и обратно. Эта технология широко используется Вечностью с 1970 года для исключения возможности человеческих потерь в «операциях по поддержанию стабильности». «Операции по поддержанию стабильности» — основной вид деятельности Службы Хронобезопасности, возглавляемой Координатором Ицхаком Шильманом, и Сил Быстрого Реагирования, которыми руководит Координатор Михаил Сухарев. Они проводятся лишь по представлению служебной записки от независимой Службы Хранителей Времени, и с санкции Координационного Совета. Операции бывают трех основных видов. 1-й вид. Осуществление так называемого «минимально необходимого вмешательства» (МНВ). Этот термин, так же как и название организации, позаимствован Службой Хронобезопасности из романа А.

Азимова «Конец Вечности». МНВ рассчитывается Службой Хранителей Времени и обычно представляет собой какой-либо технический пустяк типа перерезанного тормозного шланга или расконтренной и ослабленной гайки, ведущей к неисправности технического устройства, аварии, или гибели злоумышленников, в результате которой устраняется сама возможность их вмешательства в ход истории. МНВ применяется Службой Хронобезопасности очень широко и дает наилучшие результаты, однако оно действенно лишь в определенные, точно рассчитанные моменты времени, и не позже определенного, каждый раз рассчитываемого «предельно допустимого срока вмешательства». (ПДСВ) Этот срок определяется временем накопления различий после раздвоения линии времени в результате произошедшего события (нежелательного искажения истории, к примеру), после которого данный тип вмешательства уже не даст возможности двум возникшим линиям времени снова соединиться в одну. Предельный срок действенности МНВ именуется ПДСВ-1. 2-й вид. Осуществление ограниченного вмешательства группой специального назначения из состава Сил Быстрого Реагирования.

Применяется чаще всего для физической ликвидации опасных групп террористов, авантюристов или фанатиков, которая не может быть осуществлена с применением МНВ. Обычно используется лишь в современный момент исторического времени, так как в прошлом может вызвать искажения не менее значительные, чем сама деятельность злоумышленников. Пример такого вмешательства — операция «Черный бриллиант» на 8254-й линии времени. Предельный срок в данном случае называется ПДСВ-2. Гораздо чаще ограниченное вмешательство используется для спасения научных экспедиций Института Временных Исследований, специалисты которого имеют обыкновение попадать в самые неприятные и опасные ситуации. 3-й вид. Массированное вмешательство. Применяется исключительно в современный период времени для ориентации пути развития цивилизации в требуемую сторону.

Осуществляется всеми родами войск Сил Быстрого Реагирования Вечности, если необходимо — с применением средств массового поражения противника. Обычно ставка в подобных операциях делается на «блицкриг» при подавляющем превосходстве в оружии и огневых средствах, хотя это не всегда возможно. Примером подобного вмешательства может служить операция «Заходящее Солнце» на 8254-й линии времени, или отражение нападения таргонов на земные колонии в системе Енонла на 169-й линии времени. Предельно допустимый срок в этих случаях именуется ПДСВ-3.

 

Зал Службы Хранителей Времени

Контрольный зал СХВ расположен на 258-й линии времени в США, вблизи Колорадо-Спрингс. Раньше это был зал управления командованием противовоздушной обороны Североамериканского континента. (NORAD). Это монументальное сооружение, заглубленное на десятки метров в толщу скалы. Зал уставлен множеством компьютерных терминалов, на дисплеях которых обычно высвечивается одна и та же картинка, очень напоминающая график сердцебиения на экране медицинского монитора. Это горизонтальная координатная ось, параллельно которой проходит желтая линия, обозначающая верхний предел среднеквадратического отклонения, и, выше нее, красная линия, обозначающая безопасный предел, обычно устанавливаемый вдвое больше среднеквадратического. Между осью и желтой линией змеится зеленый график статистических отклонений. На передней стене зала, лицом к которой сидят операторы, установлено большое табло, на которое выводится картинка в случае возникновения нештатной ситуации. Каждый оператор СХВ отвечает за группу из нескольких линий времени. Их количество в группах не одинаково. Чем выше средний уровень развития линий, тем меньше их количество в группе. Обычно за статистическим состоянием линий компьютер следит в автоматическом режиме, раз в полчаса или час высвечивая на дисплее сводную таблицу отклонений от нормы. Любое отклонение, выходящее за пределы среднеквадратического, подсвечивается красным. Оператор может в любой момент вывести на экран одну или несколько линий, или все, если их немного. Это очень скучная работа, и операторы чаще всего не обращают внимания на терминал, либо перекидываются в карты по сети.

Однако все это немедленно прекращается, как только один из терминалов выдает сигнал тревоги. Этот сигнал выдается в том случае, если змеящаяся зеленая линия на мониторе выскакивает за пределы красной черты. При этом график автоматически выводится на большое табло. Включается система голосового оповещёния, приглашая в контрольный зал антикризисную группу. В состав группы входит старший дежурный Хранитель Времени, дежурные представители Службы Хронобезопасности и Сил Быстрого Реагирования, представитель Координационного совета, офицер отдела по связям с общественностью, (его обязанность — следить за тем, чтобы общественность не узнала ничего лишнего), а также многочисленные консультанты от научных институтов, безопасности, военных, и т. п. Эта группа оценивает серьезность ситуации, отдает приказ отправить на кризисную линию одного или нескольких агентов Службы Хронобезопасности для выяснения причин отклонения, а затем принимает меры к ликвидации отклонения, если оно не ликвидируется само собой до окончания ПДСВ-1. Если отклонение имеет серьезный масштаб или причину, старший дежурный немедленно докладывает Координатору Службы Хронобезопасности Ицхаку Шильману и созывает экстренное заседание Координационного Совета. Учитывая огромное количество линий времени, такие заседания приходится проводить в среднем раз в неделю.

Нагрузка на Координаторов в таких ситуациях весьма велика, поэтому никто особо не стремится занять этот высокий пост. К счастью, пространственно-временной континуум — очень устойчивая система. Подавляющее большинство отклонений либо ликвидируются сами до истечения ПДСВ-1, не вызывая фатального раздвоения линий времени, либо носят неопасный характер и при соответствующем минимальном воздействии могут быть легко сведены на нет. В этом случае воз-никает так называемая «петля времени», когда течение временного потока раздваивается, как река, обтекающая островок, а затем соединяется снова. Антикризисной группе и Координационному Совету приходится потрудиться лишь в тех случаях, когда создается угроза возникновения «вилки времени». Это — фатальное раздвоение линии, происходящее либо в результате техногенной катастрофы, либо, что гораздо хуже, в результате чьих-либо безответственных действий. Природные катастрофы, такие, как наводнения или землетрясения, как правило, не приводят к возникновению вилок времени, так как происходят на большой группе линий одновременно. Они случаются вследствие серьезных причин, одинаковых на большинстве линий, и, как правило, непредотвратимы. В том случае, если отклонение вызвано преднамеренными действиями каких-либо авантюристов или экстремистов, а такое случается гораздо чаще, чем можно предположить, Служба Хронобезопасности принимает соответствующие меры для ликвидации причины, вызвавшей отклонение. Большинство подобных отклонений происходят в современный момент времени, что позволяет использовать для их ликвидации любые силы и средства, находящиеся в распоряжении Вечности. Существует, однако, ряд правил, регламентирующих проведение операций ликвидации. Обычно запрещается явно использовать при ликвидации оружие и технические устройства, в корне отличающиеся от применяемых на данной линии времени. Это помогает избежать нежелательной огласки, случайного распространения инородных технологий при возможной утере оружия и других технических средств, и т. п. Нетрудно представить, что будет, если при ликвидации отклонения в современном Нью-Йорке или в Москве будет утерян, к примеру, плазменный бластер модели «Старлайт 975Б», созданный на 170-й линии времени и являющийся стандартным оружием Службы Хронобезопасности при действиях вне Земли. Такая пушка, попав в руки уличной банды, сама может стать причиной возникновения трудноустранимой вилки времени. Гораздо труднее приходится агентам Службы в тех случаях, когда какой-нибудь безответственный путешественник во времени — авантюрист, фанатик, рассеянный исследователь либо просто мальчишка — проникает в далекое или не слишком далекое прошлое. В таких случаях обычно приходится обходиться лишь тем оружием, транспортом и прочим снаряжением, которое применяется в данное время. Если фанатик пожелал убить Наполеона Бонапарта — извольте обойтись шпагой и кремневым пистолетом, а если некий профессор решил поставить научный эксперимент и преподать славянам в Киевской Руси пример создания паровой машины — придется ограничиться мечом или деревянной дубиной. Разумеется, нет правил без исключений. В случае проведения операций Сил Быстрого Реагирования эти правила обычно не действуют вообще. Но Вечность никогда не задействует больше сил, чем необходимо. Вечность вообще не бросает на ветер ни слов, ни денег.

Примером тому может служить операция «Заходящее Солнце», когда основная работа была проделана четырьмя противопартизанскими штурмовиками класса «ганшип» и эскадрильей боевых вертолетов. Другое дело, что они применялись против средневековой армии. Иногда приходится применять современные средства и в далеком прошлом, если не остается другого выхода. Так было в «деле миссионеров», когда несколько фанатиков проникли на острова Общества в 15 век нашей эры, передали аборигенам некоторые технологии с целью защитить их в будущем от вторжения европейцев, более шестидесяти лет тренировали их, строили промышленность и военный флот, и создали тем самым бессмысленно-агрессивную цивилизацию, поставив под угрозу само существование европейской культуры. Когда же аборигены, проследив за испанской каравеллой до самой Европы, послали туда соединение легких авианосцев, Вечности так или иначе пришлось принимать экстренные меры. «Волчья стая» атомных субмарин Вечности уничтожила таитянское авианосное соединение, а затем нанесла ракетный удар по островам Общества, полностью уничтожив агрессоров. Уже наметившуюся было вилку времени удалось замкнуть в петлю. Общий ход истории на 052-й линии не пострадал, но одна из самых замечательных курортных зон Земли оставалась радиоактивной в течение 70 лет. Наблюдение за состоянием пространственно-временного континуума ведется со спутников и космических станций. Вокруг Земли на геостационарной орбите вращаются шесть спутников контроля. Три из них действуют, ещё три находятся в резерве. Спутники сканируют состояние темпорального поля, засекая любые возмущения, выходящие за пределы действующей в данный момент величины погрешности на данной линии. К сожалению, если эта погрешность увеличилась в результате недавнего воз-мущения поля, спутник может не заметить следующее возмущение, если оно не вышло за пределы среднеквадратического отклонения.

 

Отклонение

В тот день дежурство в зале контроля проходило относительно спокойно. Никаких тревожных сигналов в течение ночи не поступало, и когда старший оператор Гюнвальд Свенссон принимал смену в 8.00, он от души надеялся, что ему предстоит спокойный день. Ознакомившись со сводкой, он обратил внимание, что на линии 0001 отмечены стабильные отклонения от нормы, приближающиеся к среднеквадратическому пределу. За этой линией всегда был особо жесткий контроль, ибо она служила эталоном, по которому сверялась история цивилизации. Если на этой линии происходило в настоящем какое-либо событие — оно не подлежало исправлению, но если событие происходило в прошлом, меры принимались незамедлительные и самые жесткие. Прошлое линии 0001 неприкосновенно. Терминал линии 0001 в этот день обслуживала Саманта Ридли. Она была опытным оператором, работала уже пять лет в этом зале, и два года занималась мониторингом линии 0001. Свенссон подошел к ее терминалу.

— Есть проблемы, Саманта?

— Нет, сэр. Пока все в пределах нормы, — она указала на струящуюся по экрану зеленую линию графика. Линия приблизилась к желтой границе, но до нее оставалось ещё несколько миллиметров.

— Ты знаешь о росте среднеквадратического отклонения?

— Да, сэр. Я слежу за этим. Саманта была спокойна и внимательна. Свенссон решил, что она вполне справится.

— Отлично, — Свенссон прошел вдоль основных терминалов, затем занял свое место за пультом большого табло. До самого обеда не было никаких происшествий. Свенссон сдал дежурство заместителю и отправился в буфет. С аппетитом расправившись с ланчем, он взялся за кофе, и тут по всему подземному комплексу пронесся вой сирен тревоги. Опрокинув чашку, Свенссон вскочил из-за столика и бросился в зал контроля. Отпихнув часового, замешкавшегося у двери, он ворвался в зал и сразу же посмотрел на большое табло. Система автоматически выводила данные «тревожной» линии на основную консоль. Сейчас на большом табло горела цифра «0001».

— Внимание всем! Кризисная ситуация на линии 0001! Повторяю!

Кризисная ситуация на линии 0001! — послышался механический голос из динамиков на стенах. Это сработала система голосового оповещёния. Услышав ее, антикризисная команда прибежала в зал следом за Свенссоном. Свенссон подбежал к Саманте.

— Что случилось, Саманта? — спросил Свенссон, хотя ему и так все было видно. График совершенно неожиданно дал резкий скачок, перепрыгнув желтую границу. Безопасный предел среднеквадратического отклонения был превышен раза в полтора. Свенссон выпрямился, оторвавшись от монитора.

— Локализовать отклонение! Определить степень опасности и ПДСВ-1. Его заместитель за управляющей консолью большого табло склонился к своему монитору. Его правая рука чуть заметно шевелилась, двигая мышь, курсор летал по экрану, нажимая кнопки и открывая списки.

Изображение графика на большом табло съехало в верхний левый угол, освобождая место развернувшейся карте мира в меркаторской проекции.

Ещё секунда, и большой красный круг оконтурил Восточную Азию. Это была первая ступень локализации. Свенссон и Саманта Ридли смотрели на большое табло. Остальные операторы не отрывались от своих обязанностей. Что бы ни происходило на большом табло, это не должно отвлекать их от наблюдения за подопечными линиями. Но на других линиях все было спокойно, и все больше пар глаз поднимались от мониторов, следя за происходящим на главном экране. Второй красный круг, меньшего диаметра, опоясал Японию. Внутри его появился красный крестик. Несколько секунд он метался по экрану, затем замер в одной точке, и на синей глади Тихого океана одна за другой выскочили строки: 1-я ступень локализации завершена. Место отклонения — Йокогама, Япония. Локализация продолжается. Карта мира уступила свое место на табло подробному плану Йокогамы. Красный круг оконтурил очертания города. Второй круг запрыгал внутри первого, затем остановился, обозначив собой один из окраинных районов. Красный крестик затанцевал по кварталам, потом замер, обозначив точное место отклонения. 2-я ступень локализации завершена. Далее следовал точный адрес дома.

— Определить характер отклонения, — приказал Свенссон. В такие моменты старший дежурный пользовался всей полнотой власти. 3-я ступень локализации завершена. Характер отклонения — изобретен способ перемещёния во времени назад вдоль временного потока и обратно. Степень опасности — красная. ПДСВ-1 — пройден. Осуществлено первое темпоральное перемещёние.

— Черт подери! — не удержался Свенссон. — Просканировать темпоральное поле. Определить точку выхода при перемещёнии.

Рассчитать ПДСВ-2. Его заместитель вновь щелкнул мышью. Программа работала почти полностью автоматически. На табло выскочила следующая порция информации: Конечная точка темпорального перемещёния — 15 декабря 1941 года. Искажения поля не зарегистрированы. Время пребывания объекта перемещёния в прошлом — 1 час. Прогнозируемый ПДСВ-2 — 72 часа. Представитель Службы Хронобезопасности взялся за телефон, негромко отдавая приказы. Сейчас он посылал группу агентов в Йокогаму, чтобы выяснить: кто и как изобрел перемещёние во времени, и что можно сделать, чтобы исправить последствия отклонения. Свенссон сделал все, что мог. На этом этапе ему оставалось лишь следить за развитием ситуации. Он подошел к членам антикризисной группы. Бледные встревоженные лица повернулись к нему.

— По вашему личному мнению, Гюнвальд, насколько это может быть опасно? — спросил представитель Координационного Совета. Он лишь шесть месяцев назад сменил на этом посту своего предшественника, и теперь только набирался опыта.

— Очень опасно, — буркнул Свенссон. — Все зависит от того, кто изобрел перемещёние, и с какими целями он собирается его использовать. Одно дело — если это придурочный ученый — историк, решивший лично понаблюдать за событиями в прошлом, и другое — если это фанатик, который решит лично в них поучаствовать.

— Наши парни выяснят это в течение двенадцати часов, — сказал представитель Службы Хронобезопасности.

— Вы считаете, мы должны уведомить Координационный Совет?

— Да, — мрачно кивнул Свенссон. — И немедленно. На линии 0001 ещё ни разу не происходило ничего подобного с тех пор, как Густав Хаузер создал Вечность.

 

«Дети Ямато»

Мотор старого, антикварного самолета ревел так же громко и мощно, как много лет назад. Масао потянул ручку на себя, и «Рейзен» (японское название истребителя, известного у нас как «Зеро») послушно взмыл в небо. Пилот повел ручкой влево, и вселенная завертелась вокруг него, истребитель ввинчивался в голубой простор, купаясь в золотых лучах солнца. Скорость постепенно падала, Масао остановил вращение, ещё больше взял на себя ручку, и истребитель покорно лег на спину. Ручка пошла вправо, самолет послушно перевернулся через крыло, возвращаясь в нормальный полёт. Масао обернулся. Два его друга на таких же антикварных, но вполне способных летать машинах следовали за ним, как привязанные. Идеально слетанное звено, недаром они тренируются каждые выходные вот уже три года. Для большинства родственников воскресные тренировки Масао с друзьями, все эти учебные воздушные бои, дальние перелеты с ориентировкой только по приборам, учебные стрельбы по конусу, волочащемуся за потрепанной «Сессной» — не более чем эксцентричное развлечение богатой молодежи, почему-то предпочитающей тратить деньги не на кутежи, а на поиски и восстановление сохранившейся техники давно прошедшей войны. Для него самого эти полеты — укрепление подлинно японского самурайского духа, духа Ямато. За эти годы вокруг него сплотилась целая группа последователей, так же преданных великому прошлому Империи, как и он сам. Отец и младший брат понимают его лучше других. Отец слишком стар, чтобы учиться летать, он менеджер в крупной фирме, но дома — истинный самурай. Брат — совсем другое дело. Йоцу — одаренный ученый-физик, он служит духу Ямато по-своему. Масао и не требует от него ничего другого, зная, что вместе они добьются своей цели. И, конечно, Учитель. Сэнсэй Хироюки Тояма. Только он полностью в курсе всего великого и фантастического плана, составленного Масао.

Именно сэнсэй дает деньги из фонда своей организации на покупку и ремонт старинных самолетов. Антиквариат стоит дорого, заокеанские дельцы скупают старую технику по всему миру ради забавы, для пополнения частных коллекций. А организация адмирала Тоямы — «Дети Ямато» — покупает и разыскивает самолеты совсем для другой цели. Масао взглянул вниз и увидел на изумрудном ковре частного аэродрома яркое желтое пятнышко. Машина Йоцу. Сегодня брат проводит финальный эксперимент. Видимо, он уже закончил его, и закончил успешно, иначе не примчался бы на аэродром, а продолжал работу в лаборатории. Масао скомандовал ведомым заканчивать тренировку, и повел истребитель вниз. Сделав широкий разворот, чтобы выйти к границе аэродрома, он убрал газ, выпустил закрылки, затем шасси, и повел истребитель на посадку. Послушный твердой руке опытного пилота, «Рейзен» медленно снижался, пока близость земли не прекратила это снижение. Масао ещё больше убрал газ и чуть приподнял нос самолета, аккуратно коснувшись земли всеми тремя колесами одновременно. Истребитель прокатился по полосе, замедляя скорость, затем свернул в сторону. Масао подрулил к стоянке, где его уже ждал Йоцу.

Выключив мотор, он отодвинул фонарь кабины и выбрался на крыло, придерживая меч, а затем спрыгнул на землю. Улыбающийся Йоцу помог ему отстегнуть парашют.

— Ну, что скажешь, брат? — нетерпеливо спросил Масао. — Как твои успехи?

— Все прошло на редкость удачно, — Йоцу не пытался скрыть свою радость. — Установка работает устойчиво! Я послал в качестве зонда игрушечный вертолет с программным управлением и фотоаппаратом. Вот, смотри. Йоцу вытащил несколько цветных фотографий. Масао впился в них горящими глазами.

— Великая Аматерасу! Потрясающе! На снимках он увидел старинный японский город, застроенный классическими одноэтажными деревянными домиками. Йоцу сделал невозможное. Он победил время. Ведомые Масао подрулили к стоянке, заглушили моторы и выбрались из самолетов. Масао подозвал их и показал снимки.

— Первая фаза операции завершена! — объявил Масао. — Сэнсэй должен узнать об этом немедленно! Он и его приятели со стальным взвизгом выдернули из ножен кривые самурайские мечи, подняли их к небесам и хором провозгласили:

— Банзай! Масао и Йоцу вошли в кабинет учителя и склонились в почтительном поклоне. Их лица оставались непроницаемо-спокойными, но сэнсэй Тояма был мудр и знал обоих достаточно давно, чтобы заметить в их глазах огонь торжества.

— Итак, дети мои, что привело вас сюда? Йоцу молча выложил перед учителем фотографии. Старый адмирал тотчас же понял все.

— Поздравляю, мой мальчик, — Тояма улыбнулся и пожал руку Йоцу.

— Я знал, что боги на нашей стороне.

— Первая фаза завершена, сэнсэй, — доложил Масао. — Все эскадрильи готовы к действиям. Установка Йоцу — тоже. Дело — за кораблем.

— Это лишь первая фаза, братья самураи, — ответил Тояма. — Я тоже не сидел, сложа руки. Наши агенты приобрели танкер «Тойо-мару».

Можешь взглянуть на документацию, — учитель пододвинул Масао контракт и судовые документы. — Водоизмещёние танкера — пятьдесят тысяч тонн. Сейчас он направлен на переоборудование. Но это займет много времени и средств. Может быть, все же поставить ваши «Рейзены» на поплавки?

— Мы ведь уже обсуждали это, сэнсэй, — ответил Масао. — Поплавковый «Рейзен» годится для разведки, но в бою нужна маневренность. С этой штукой под брюхом мы будем так же увертливы, как беременная свинья. К тому же на авианосце гораздо быстрее и удобнее обслуживать самолеты.

— Думаешь, я не понимаю тебя, Масао? Но смогут ли твои люди садиться на палубу? Посадка на авианосец — очень сложное дело, — заметил Тояма.

— Мы тренировались, сэнсэй, — сказал Масао. — Нашли площадку в районе, где ветер дует постоянно в одну сторону, выложили на ней контур полетной палубы, установили финишеры и тренировались, пока все мои пилоты не научились уверенно сажать самолет.

— Отлично, Масао! Я горжусь вашей изобретательностью! — Тояма улыбнулся. — Тогда я заказываю палубный настил. Монтировать его нам придется самим. Никто не должен знать, зачем он нам. Большой грузовой лифт для подъема самолетов уже установлен, смонтированы и дополнительные палубы. Перегородки между танками убраны. Вот смотри.

Так будет выглядеть наш корабль. Масао склонился над чертежами. Над основной палубой танкера на стойках возвышался настил полетной палубы. Кормовая надстройка отсутствовала, вместо нее по левому борту была предусмотрена узкая высокая башенка с выступами для малокалиберных зенитных пушек. Над ней высилась ажурная мачта, увешанная антеннами радаров. В передней части палубы разместились две катапульты. В центре выделялся квадрат самолетоподъемника.

— Выглядит внушительно, — заметил Масао. — Сколько самолетов мы сможем разместить на нем?

— Все, что у нас есть, — ответил Тояма. — Корабль достаточно велик. У меня есть ещё одна хорошая новость. В горах острова Хоккайдо мы нашли несколько складов с боеприпасами, оставшихся с войны. Там есть все, что нам нужно, даже торпеды. Почти все боеприпасы хорошо сохранились. Наши инженеры ещё проверяют их, но уже сейчас ясно, что 90 % торпед и бомб полностью боеспособны.

— А как историки? — спросил Масао. — Они согласны с моим прогнозом?

— Знаешь, профессор Маэда здорово удивился, — усмехнулся Тояма.

— Пришлось сказать ему, что мой знакомый пишет фантастический роман и обратился ко мне за консультацией. Тем не менее, профессор согласен с твоим прогнозом. Более того, он считает, что победа Японии при Мидуэе вообще могла бы повернуть ход мировой истории. Тем более, если нам удастся вторгнуться на континентальную часть Соединенных Штатов, мир будет выглядеть совсем иначе. Мои люди уже составили список чиновников военно-морского министерства, с которыми мы войдем в контакт. Восстание наших граждан в лагерях для перемещённых лиц должно произойти одновременно с высадкой морского десанта в Сан-Франциско.

— Великолепно! — воскликнул Масао.

— Не спеши, мой мальчик, — успокоил его Тояма. — У нас ещё много работы. И главную ее часть должны сделать твои люди. Как дела с бомбардировщиками и торпедоносцами?

— Их экипажи тоже закончили отрабатывать посадку на авианосец.

Теперь они занимаются отработкой нанесения удара, — ответил Масао. — Нам нужны несколько учебных торпед.

— Они у вас будут, — заверил Тояма. — Теперь идите, дети мои, и да пребудет с вами благословение великой Аматерасу. Возвратившись домой, Масао и Йоцу заметили около дома незнакомую им белую «Тойоту». Такой машины ни у кого из соседей не было. Это был кто-то чужой. Родителей дома не было, выходные они обычно проводили за городом.

Приказав брату оставаться в машине, Масао вышел, аккуратно и бесшумно прикрыв дверцу, и прокрался к дому, сжимая в правой руке самурайский меч. Без него он не выезжал из дому, и, тем более, не поднимался в воздух. В доме явно находились посторонние. Масао беззвучно вошел в дом.

Из расположенной в подвале лаборатории Йоцу доносились приглушенные голоса. Говорили по-английски. «Шпионы», — пронеслось в голове Масао. Приоткрыв дверь, он заглянул в узкую щель. Двое, японец и иностранец в хорошем костюме английского покроя стояли среди лаборатории. Японец читал лабораторный журнал Йоцу, иностранец осматривал его оборудование. Масао вихрем ворвался в лабораторию. Шпион выронил лабораторный журнал и сунул руку под пиджак. Вынуть ее он не успел. Кончик меча Масао чиркнул по его горлу, шпион захрипел и мешком повалился на пол, заливая линолеум потоком крови. Второй успел выхватить оружие и выстрелить один раз, но промахнулся. Попасть в стремительно движущегося Масао было непросто.

Пуля лишь оцарапала его щеку. В ответ летчик швырнул в шпиона сюрикен. Остро отточенная шестилучевая звезда из закаленной стали угодила шпиону в лоб. Раздался неожиданный звук, как от удара металла о металл. Шпион выронил пистолет. Схватив с пола лабораторный журнал Йоцу, он встретил ринувшегося на него Масао сильнейшим ударом в челюсть. Перехватив голой рукой отточенный до остроты бритвы самурайский меч, он вырвал его из рук Масао и одним движением переломил об колено, швырнув в сторону обломки. Оглушенный Масао полетел на пол, едва не разбив голову об одну из установок Йоцу. Шпион не стал тратить на него время. Подобрав с пола пистолет, он в три шага взлетел по лестнице к выходу, зажав в руке журнал, хлопнул дверью и был таков. Пошатываясь, как перебравший саке гуляка, Масао последовал за ним, держась за перила лестницы. Выбравшись из подвала, он успел лишь услышать звук мотора отъезжающей «тойоты». В дверях дома он столкнулся с Йоцу. Брат в ужасе отшатнулся, увидев перекошенное лицо Масао. Летчик хотел его успокоить, но не смог произнести ни слова. Дикая боль в челюсти не давала открыть рот.

— Тебе нужно в больницу! — Йоцу усадил брата в машину, и они помчались по забитым автомобилями улицам. Йоцу ловко лавировал в общем потоке. В больнице выяснилось, что у Масао вывихнута челюсть. Хирург вправил ее одним движением, после чего Масао сразу обрел дар речи.

— Журнал! Йоцу, этот гейдзин похитил твой лабораторный журнал!

— Не страшно, брат, у меня есть файл-копия в компьютере. Нам надо убрать из дома оборудование. Если они пришли один раз, значит, придут и снова, — сказал Йоцу.

— Сэнсэй поможет, — Масао взял мобильный телефон, набрал номер Тоямы и доложил о случившемся.

— Я немедленно пошлю несколько человек к вашему дому, — ответил Тояма. — Ты в порядке, Масао?

— Мне вывихнули челюсть, но сейчас все в порядке.

— Будь осторожен. Поезжайте домой, я пришлю грузовик для оборудования Йоцу и несколько механиков, чтобы помочь с демонтажом. Они поехали обратно. По дороге Масао рассказал брату о случившемся.

— Я не представляю, как такое могло случиться? Я попал сюрикеном ему в лоб, а он только пошатнулся! И звук… Как будто по кастрюле попал! Металлический звук! — Масао покрутил головой. — Он сломал мой меч! Подарок отца. Переломил об колено, как деревянную палку!

— Это невозможно! — Йоцу вытащил калькулятор, что-то быстро сосчитал на нем. — Человек не может переломить такой меч! Для этого нужна невероятная сила!

— Человек не может… — пробормотал Масао. — Значит, это был не человек? Номер! Ты запомнил номер машины?

— Я его записал, — Йоцу вытащил свой блокнот. — Попрошу сэнсэя выяснить что-нибудь. У него есть связи в полиции. Возле дома их встретили люди Тоямы. «Дети Ямато» были могущественной религиозной организацией. Под руководством Йоцу они убрали из подвала труп, который сразу увезли куда-то, а затем приступили к демонтажу оборудования. Вскоре подъехал и сам учитель.

Он ещё раз выслушал подробный рассказ Масао, подивился, разглядывая обломки меча.

— Я подарю тебе новый меч, Масао, — сказал Тояма.

— Благодарю вас, сэнсэй, — Масао поклонился. — Но это — подарок отца, он мне очень дорог. Если бы кто-то смог перековать его…

— В провинции ещё остались мастера, не забывшие древнее искусство, — заметил Тояма. — Я наведу справки. Но самураю не пристало ходить без оружия. Возьми пока любой меч из моей коллекции.

— Да, сэнсэй, — поклонился Масао. Они перевезли все оборудование лаборатории в резиденцию Тоямы на загородной вилле. Мало кто знал, что под виллой начинается подземный ход, соединяющий ее с системой старых оборонительных сооружений, построенных в конце второй мировой войны, когда японцы ожидали вторжения американской армии на острова. Люди Тоямы расчистили местами осыпавшиеся туннели, и теперь в них решено было разместить лабораторное оборудование Йоцу и склады оружия для членов секты.

 

Служба Хронобезопасности

— Я ожидал от вас более профессиональных действий, — заметил Координатор Шильман, неодобрительно глядя на сидящего перед ним человека. — Обоих братьев Ватанабе вы упустили. Местный агент потерян. Хорошо ещё, что журнал Йоцу Ватанабе у нас. Уверен, — Шильман, как истинный сабра, не смог удержаться от едкого замечания, — будь на месте Масао Ватанабе женщина, она не ушла бы от вас, Мартин. Игорь Лугарев не допускал таких проколов…

— Будь на месте этого Ватанабе мешок с деньгами, вы бы его тоже не упустили, — окрысился Мартин Бейли. — Этот ублюдок чуть не вышиб мне глаза сюрикеном. Вы не пробовали в одиночку скрутить сопротивляющегося самурая? Я мог бы свернуть ему шею, но он от этого не стал бы более разговорчивым. А если вы считаете, что Лугарев справился бы лучше — я с удовольствием уступлю ему место. Если, конечно, вам удастся вытащить его с 8254-й линии времени. Нам ещё повезло, что у нас есть журнал Ватанабе, и мы знаем, с кем имеем дело.

— Хорошо, докладывайте, — проворчал Шильман. Он прекрасно понимал, что давить на Мартина бесполезно. Если человек получил за свою работу премию Денара, он уже не заинтересован в работе на Вечность и вполне может послать Координатора подальше.

— Итак, это многочисленная, хорошо законспирированная и богатая секта фанатиков-синтоистов, именующая себя «Дети Ямато», — ответил Бейли. — Я осмотрел дом Ватанабе. Гостиная напоминает синтоистский храм. В комнате Масао все стены обклеены фотографиями японских самолетов второй мировой войны. Много исторических книг о том же периоде. Кроме того, у него есть восстановленный старый истребитель «Зеро» А6М2.(Бейли именует самолет как принято в США) Он председатель клуба любителей старинной авиации. Это не просто клуб, а замаскированное боевое подразделение. Я наблюдал, как они тренируются. Учебные воздушные бои, стрельбы, бомбометание… Младший брат, Йоцу — преуспевающий молодой физик, но мозги у него так же замусорены, как и у старшего. Этакий самурай от науки.

Родители — более умеренны, хотя отец явно доволен сыновьями и их увлечением синтоизмом. Руководитель секты — Хироюки Тояма, тю-дзё, то есть, вице-адмирал в отставке. Масао Ватанабе на него молится. О секте много узнать не удалось. Известно, что они собираются на вилле Тоямы за городом.

Секта существует на частные пожертвования, кроме того, среди членов секты много состоятельных бизнесменов и их детей. Тояма — владелец судоремонтной компании. Интересная деталь, недавно он приобрел старый танкер водоизмещёнием 50 тысяч тонн. Сейчас он стоит в доке.

Я видел его издали — на нем демонтировали кормовую надстройку. Ещё один интересный момент. Тояма недавно встречался с профессором Маэда, это историк, специалист по второй мировой войне.

После этого я сам говорил с Маэдой. У них была весьма необычная беседа. По ходу разговора Тояма спросил: что было бы, если бы Япония не проиграла войну? К примеру, если бы они выиграли битву за Мидуэй?

Маэда — серьезный ученый, но такая постановка вопроса его заинтересовала. Он начал анализировать ситуацию, и, похоже, старому самураю понравился его анализ. У них выходило, что при условии победы Японии при Мидуэе и уничтожении американского тихоокеанского флота, с сохранением всех четырех авианосцев соединения Нагумо, а также, если бы удалось поднять восстание японских эмигрантов в Штатах, Япония могла бы выиграть войну на Тихом океане, и, возможно, вторая мировая война в целом закончилась бы победой стран Оси.

— Черт меня подери, — задумчиво произнес Шильман. — Я напрасно наехал на вас, Мартин. Вы неплохо поработали. Посмотрите только, какая выстраивается картина: секта фанатиков-синтоистов успешно ведет разработки способа перемещёния во времени, одновременно проводя исторические изыскания, собирает старинную боевую технику, уже имея целое соединение вполне боеспособных самолетов второй мировой войны. Теперь ещё этот переоборудованный танкер… Возможно, это притянуто за уши, но демонтаж надстройки может говорить о попытке перестроить танкер в авиатранспорт… Очень неприятная для нас картина, не так ли, Мартин?

— Я не сомневаюсь, что секта Тоямы готовит вмешательство в историю, — проворчал Бейли. — И это происходит на линии 0001.

— Вот именно, — Шильман поднялся. — Идемте. Надо обсудить ситуацию с аналитиками и просчитать последствия. А затем я буду созывать Координационный Совет. Лучи солнца пробивались сквозь оранжевые занавеси, заливая зал Координационного Совета. Координаторы расположились в высоких вращающихся кожаных креслах вокруг полированного овального стола. По традиции, председательствовал докладчик. Сегодня докладчиком был Шильман, и все шишки сыпались на него. Он уже успел изложить Совету суть дела. Координаторы сидели с мрачными лицами, обдумывая ситуацию.

— Давайте послушаем мнение аналитиков из Института Вероятностной Истории, — предложил Михаил Сухарев. — Вы можете доложить свой прогноз? Вопрос Координатора был риторическим, не будь готов прогноз, аналитиков бы здесь не было.

— Да, сэр, — историк поднялся, открыв свою папку. В ней было лишь несколько листов бумаги. — У нас два варианта прогноза событий, на тот случай, если «Дети Ямато» смогут осуществить свой план в полном объеме. Я начну с менее жесткого варианта. Итак, предположим, что Япония выигрывает битву за Мидуэй, сохранив четыре своих авианосца и уничтожив американское авианосное соединение. Японцы захватывают острова, получая удобную передовую базу. Отбить их снова без поддержки авианосцев американцам не удастся. Следующим шагом Японии по логике должен быть захват Гавайских островов. При этом, вероятно, американский флот будет либо уничтожен полностью, либо дезорганизован настолько, что не сможет оказать сопротивление дальнейшему продвижению японцев. После этого Япония высаживает десант в Сан-Франциско. Вполне вероятно, что армейская авиация сможет нанести определенный урон их соединению вторжения, однако опыт Мидуэя показал, что атаки армейских самолетов по кораблям в начальный период войны были малоэффективны. Если при этом поднимется восстание в лагерях для перемещённых лиц в Штатах, то наиболее вероятными представляются два исхода: 1. Быстрая победа Японии с захватом западного побережья США и Аляски, Америка выходит из войны и вынуждена по договору уничтожить свои вооруженные силы и флот. 2. США втянуты в долгую кровопролитную войну на их собственной территории. В этом случае вероятность победы Японии более проблематична, но в данной ситуации не это главное. В любом варианте развития событий на Тихоокеанском театре военных действий, в случае победы Японии при Мидуэе Соединенные Штаты: 1. Не смогут провести операцию «Факел» — высадку в Северной Африке в ноябре 1942 года. 2. Не смогут оказывать помощь по ленд-лизу Советскому Союзу и Великобритании. Отказ от проведения операции «Факел» влечет за собой поражение Великобритании в Северной Африке. Таким образом, высадка союзников на Сицилии в 1943 году и поражение Италии с последующим свержением режима Муссолини становятся невозможными. Поражение Великобритании в Северной Африке и отсутствие поставок по ленд-лизу создают для Гитлера благоприятные условия для проведения операции «Зеелеве» — вторжения на Британские острова. В этом случае Великобритания не сможет сопротивляться более двух-трех месяцев. Что касается Советского Союза, здесь прогнозирование весьма затруднительно. СССР не так сильно зависел от поставок по ленд-лизу, как это представляют себе и всему миру англо-американские союзники.

Германия независимо от событий на Тихом океане попадает в конце 1942 года в неприятное положение под Сталинградом. Тем не менее, отсутствие поставок по ленд-лизу продуктов, автомобилей, боеприпасов и боевой техники ещё более ухудшит снабжение советских войск.

Вероятны два варианта исхода: 1. Война затягивается на неопределенно долгое время. Германия перебрасывает освободившиеся дивизии с Западного фронта и из Северной Африки. СССР пускает в ход последние резервы. Возможно применение обеими сторонами химического оружия. В результате обе стороны оказываются обескровленными и вынуждены в создавшейся патовой ситуации заключить мир. При этом СССР теряет значительную часть своей европейской территории. 2. В случае быстрого окончания войны на Тихом океане Япония может изменить свои планы относительно захвата Австралии. Вспомним, что даже в условиях неизмененной истории Япония захватила Китай, Индокитай, Бирму, и часть Индии, не говоря уже об островах, и лишь поражение при Мидуэе удержало ее от захвата Австралии. В случае быстрой победы над США Япония сможет так же быстро захватить Австралию, но вряд ли этим ограничится. В Китае стоит японская Квантунская армия численностью в 1 миллион человек. Имея авианосные соединения и пополнив флот кораблями, захваченными в США, Япония может организовать наступление с суши и моря на СССР — из Китая, и с юга, через Персидский залив и Иран. В этом случае СССР лишится промышленности, эвакуированной в районы Дальнего Востока, Южную Сибирь и Казахстан. Останутся лишь уральские заводы, которые едва ли смогут противостоять объединенной промышленности Германии, Европы, Японии и западных штатов США. К тому же, промышленность Германии останется неповрежденной из-за отсутствия налетов англо-американской авиации. В результате следует поражение СССР с последующим расчленением на несколько марионеточных государств. При этом Германия и Япония выходят из войны безусловными победителями. Следует территориальный передел мира. Возможно также объединенное германо-японское вторжение в США. Быстрая победа Японии над США и ее вторжение в СССР и есть второй, наихудший вариант. Развитие событий по любому из указанных сценариев повлечет за собой катастрофические последствия для научно-технического прогресса. Отсутствие у Германии необходимости готовиться к войне с США и бомбардировать Великобританию через Ла-Манш приведет к отказу от разработки «оружия возмездия» — ракетной техники и реактивных самолетов. Германия, что более вероятно, сделает ставку на совершенствование танков, артиллерии, возможно, химического оружия.

Таким образом, не будут созданы инерциальные системы наведения, и, как следствие, не будет предпосылок для дальнейшего развития компьютерной техники. США, выйдя из войны в самом ее начале или в середине, не станут разрабатывать «Манхэттенский проект». Мир останется без атомной энергии. В результате нас ждет создание однополярного мира либо во главе с тремя странами Оси, либо, в случае войны на уничтожение между СССР и Германией, единственной великой державой останется Японская Империя.

Отсутствие послевоенной гонки вооружений и противостояния сверхдержав приведет к созданию очень странного мира. У нас не будет ни ракетно-космической техники, ни спутниковых систем навигации и телевидения, ни компьютеров, ни атомных электростанций. Первые реактивные самолеты появятся, вероятно, в начале 60-х. Отсутствие ядерного оружия и средств доставки сделает мир ещё более нестабильным. Возможно не только возникновение множества локальных войн, но и последующие столкновения между уцелевшими развитыми странами, в том числе, и между странами Оси. Возникновение подобной вилки времени на линии 0001 крайне нежелательно.

— Этого вы могли бы и не говорить, — буркнул Альфред-Клаус Вагер. — Я — немец, но такое развитие событий даже мне не нравится.

— Какие будут предложения? — спросил военный Координатор Михаил Сухарев. — Какой исторический момент является ключевым? Если мы определим его, возможно, нам удастся остановить этих фанатиков.

— Ключевой момент битвы за Мидуэй — атака эскадрильи пикирующих бомбардировщиков капитана 3-го ранга Маккласки, в результате которой три из четырех японских авианосцев были одновременно потоплены.

Четвертый был пущен на дно вечером в этот же день. Судя по характеру приготовлений этих сектантов, они собираются вмешаться в ход воздушного боя над японским авианосным соединением.

— Вы хотите сказать, что ход истории зависит именно от удачных действий этого капитана? — недоверчиво спросил Вагер. — Эти авианосцы больше некому было потопить?

— Именно так, сэр. Все силы японских истребителей были в этот момент отвлечены к поверхности воды, они отбивали атаку торпедоносцев. На большой высоте ни одного японского истребителя не было, — пояснил историк. — Появление пикировщиков оказалось полной неожиданностью для японцев. К тому же, Маккласки атаковал в очень удачный момент, когда японцы меняли вооружение на своих бомбардировщиках, и авианосцы представляли собой пороховой погреб.

Они взорвались на собственных бомбах. Если фанатики Тоямы пошлют на большую высоту над авианосцами эскадрилью своих истребителей, или перехватят американские пикировщики на маршруте, все четыре авианосца останутся целы. Они успеют поднять вторую волну бомбардировщиков и атаковать американские авианосцы. В этом случае, вероятнее всего, потоплены будут американцы, и события пойдут по одному из представленных мной вариантов.

— Очень обнадеживающее уточнение, — буркнул Сухарев. — Предлагаю следующий план. Послать один из наших самолетов ДРЛО отследить авиатранспорт этих фанатиков. Как только он отойдет от берега с самолетами на борту, мы пошлем три «Бэкфайра» и отправим его к рыбам.

— Неплохое решение, — согласился Шильман. — Но нам стоит подстраховаться. Во-первых, надо уничтожить не только авиатранспорт и самолеты, но и всю секту «Дети Ямато», и, главное, их установку деформации пространственно-временного континуума. Зло должно быть вырвано с корнем. Во-вторых, они насторожены нашими действиями, и могут изменить план. У них может быть не один авиатранспорт. Хороши же мы будем, если провороним их вторую ударную группу!

— Я так понял, у вас уже есть свой план, Шильман? — спросил Сухарев.

— Да. Я предлагаю послать на линию 0001 в июнь 1942 года специальный отряд перехватчиков на случай, если нам не удастся план с «Бэкфайрами», — ответил Шильман. — Японцы очень хитры. Они могут переместить свой транспорт в любой доступный их установке год и уйти от нашего наблюдения. Мы не сможем их отследить. Сложность заключается в том, что нам нельзя посылать современную технику в 1942-й год. Это все-таки линия 0001. Если мы пошлем «Бэкфайры» туда, это может привести к не менее серьезному изменению истории, чем вмешательство «Детей Ямато».

— В составе ВВС Вечности нет истребителей второй мировой войны, — заметил Сухарев. — Я рад был бы помочь, но у меня нет ничего старше, чем МиГ-15 и F-86.

— Я знаю, — ответил Шильман. — Мы пойдем тем же путем, что и японцы. Я знаю, что у нас многие коллекционируют антикварные самолеты и неплохо летают на них. Полагаю, мы сможем без особого труда собрать эскадрилью истребителей.

— А вооружение? — скептически спросил Сухарев. — Уметь летать мало, надо ещё иметь пулеметы. Даже если мы успеем их смонтировать, надо ещё научить этих людей стрелять в воздухе. Это не так просто.

Японцы тренируются уже три года по выходным, а мы?

— Большинство коллекционеров — бывшие и действующие военные летчики, — парировал Шильман. — Им придется вспомнить старые навыки — только и всего.

— Мы не можем полагаться только на антиквариат, — проворчал Сухарев. — Полагаю, если авианосцы Нагумо будут потоплены, никто не станет разбираться, чем именно. «Бэкфайр» может пустить Х-22 за сто пятьдесят километров. Японцы ее даже заметить не успеют, ракета сверхзвуковая.

— Но исторический парадокс… — пробормотал историк.

— Да знаю я! — оборвал его Сухарев. — Если авианосцы Нагумо уцелеют, вот тогда будет такой парадокс, что мои «Бэкфайры» по сравнению с ним покажутся мелочью. Предлагаю не рисковать. Пусть Шильман посылает свои антикварные перехватчики, но мои Ту-22М-3 будут их подстраховывать. Я бы ещё отправил туда несколько подводных лодок. Не обязательно перемещать их всех на линию 0001. Второй эшелон может ждать сигнала на линии 258 и переместиться, только если «антиквары» Шильмана облажаются.

— Джентльмены, давайте оставим вопросы военного планирования специалистам, — предложил Крис Мерчисон, Координатор иностранных дел. — Мы уже четвертый час заседаем. За это время можно было десятка два авианосцев потопить.

 

Команда

— Простите, Координатор, но меня не интересует ваше предложение, — высокий мужчина, сидевший в кресле перед столом Шильмана, выпрямился и поднялся. — Дело не в цене. Я потратил на восстановление этого самолета все выходные в течение двух лет. Я понимаю, что он нужен вам для выполнения какой-то задачи, от которой в очередной раз зависят судьбы всего мира. Но я вложил в него часть своей жизни, и не хочу, чтобы мою птичку раздолбал какой-нибудь сумасшедший.

— Мистер Стрикленд, а если я предложу вам самому принять участие в операции, раз уж вы не хотите передавать свой «Мустанг» в чужие руки? — спросил Координатор. Стрикленд усмехнулся.

— Мистер Шильман, мне сорок пять лет. У меня жена и двое детей.

Я владелец компании по прокату автомобилей. Дела идут хорошо. Так какого дьявола я буду рисковать всем этим? Прошу простить, что отнял у вас время. Стрикленд вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Шильман повернулся к сидевшему в кресле у окна Мартину Бейли.

— Вот видите? И так почти со всеми.

— Да! Удивительно несознательный народ! — саркастически откликнулся Бейли. — Неужели вы ожидали чего-то другого?

— Вообще-то, нет. Хорошо ещё, что удалось собрать хоть что-то.

— И что вам удалось собрать?

— Не мне. Я разговариваю лишь с теми, кто упорно не соглашается.

К сожалению, таких большинство, — вздохнул Шильман. — Вот, смотрите, — он вытащил список и передал его Бейли.

— Две «Аэрокобры», три «Киттихаука», два «Тандерболта»… И все?

— Бейли оторопело взглянул на Координатора. — И вы хотите, чтобы я, имея семь истребителей, спас мир? Вы что, офонарели?

— Да нет, но уже близок к этому состоянию. Ещё пара таких разговоров, как с этим Стриклендом, и я буду готов купить бутылку виски и надраться до остекленения, — проворчал Шильман.

— Готов войти в долю, — мрачно сообщил Бейли. — Кстати, в июне 1942 года «Тандерболтов», кажется, ещё не было. Как насчет искажения реальности?

— Да не до жиру уже, Мартин! Хрен с ней, с реальностью!

«Тандерболт», по крайней мере, с пропеллером! Я консультировался с аналитиками, они считают, что нам сойдут любые пропеллерные самолеты. Японцы посчитают их какими-нибудь новыми моделями.

Кажется, в битве за Мидуэй впервые были использованы «Эвенджеры» и В-26 «Мародер». Подумаешь, появится ещё пара-другая незнакомых японцам машин, — отмахнулся Шильман. — Сухарев вообще предлагает выслать против них восемь «Томкэтов» с ракетами «Феникс». Поразительное пренебрежение к целостности истории! Зачем тогда вообще затевать операцию?

— Кажется, я знаю одного парня, у которого есть «Лайтнинг» Р-38, — задумчиво произнес Бейли. — Едва ли он сам полетит, но, возможно, не откажется продать его мне.

— Р-38? — Шильман полез в свою базу данных. — Это не Кларенс Джей Проктор?

— Нет, Лерой Фридман. Этот парень живет на линии 22. - ответил Бейли. — Потом ещё есть один «Вохаук» или «Киттихаук», у одной нашей общей знакомой. Вот она-то, я полагаю, не откажется повеселиться. И один «Хеллкэт» на линии 34, владелец — Билл Дин, Форт-Эверглейдс.

— Гм! — Шильман повеселел. — Вы подали неплохую идею, Мартин!

Надо поискать на всех центральных линиях времени, а не только в Вечности. Возможно, там удастся не только купить самолеты, но и нанять их владельцев в качестве летчиков. Женщина лежала в шезлонге у бассейна, наслаждаясь солнцем и теплом летнего дня. Она была молода и явно привлекательна, несмотря на огромные солнцезащитные очки, из-под которых торчал лишь острый носик и нижняя часть худенького лица. Длинные волосы невероятного темно-зеленого цвета рассыпались по шезлонгу. Она появилась в этом небольшом отеле на Ривьере лишь четыре дня назад, но уже успела отшить нескольких ловеласов. Ее не привлекали ни казино, ни бары, ни танцплощадки. С утра и до захода солнца она купалась или загорала у бассейна, либо отдыхала под навесом с книгой в руках. Пожилой бармен, обслуживающий мини-бар во внутреннем дворике отеля, с самого момента ее появления восхищался ее железной выдержкой. Он прозвал ее «мадемуазель Айсберг». В первый же день она отказала графу Чиантарелли, известному здесь охотнику за красивыми женщинами. На следующий — не раздумывая, отправила подальше американского миллионера. Сегодня с утра к ней подкатывались двое ребят с пляжа, предлагая присоединиться к компании и поиграть в волейбол, но она лишь презрительно покачала головой и нырнула в бассейн. Бармен уже заключил пари на десять франков со своим сменщиком, что «мадемуазель Айсберг» собирается остаться в одиночестве до конца своего отпуска. Протирая бокалы, бармен наблюдал, как к ней подошел рассыльный и, извинившись, подал визитную карточку. «Мадемуазель Айсберг» взглянула на нее, оглянулась, затем кивнула.

— О'кэй, проводите его сюда, — ее голос был холоден и безразличен. Рассыльный ушел и через минуту появился вновь. Рядом с ним шел высокий плечистый джентльмен неопределенного возраста с наружностью и выправкой профессионального военного. «Мадемуазель Айсберг» села на шезлонге, положив ногу на ногу. Бармен весь обратился в слух, машинально продолжая полировать бокал, уже протертый чище, чем линза телескопа.

— Привет, Мария!

— Какого дьявола тебе надо, Мартин?

— Ничего себе, теплый прием! Чего это ты забралась в такую даль?

— Следующий раз я заберусь в верхний плейстоцен. Может быть, там шильмановские остолопы оставят меня в покое.

— Это вряд ли. Работа у нас такая. Угостить тебя коктейлем? Как насчет «маргариты»?

— Побереги мое время и свои деньги. Говори, зачем пришел, и проваливай. Я в отпуске.

— О'кэй. Я слышал, ты купила старую птичку? «Вохаук»?

— «Киттихаук». Это одно и то же. Хочешь его купить? Он не продается.

— У меня предложение получше. Затевается большая охота. Не хочешь принять участие?

— На «Киттихауке»? Где?

— Обсудим это в более спокойном месте. Если это тебя интересует, вот адрес моего отеля. Позвони, если надумаешь встретиться.

— О'кэй. Вы меня заинтриговали, коммандер. Они собрались на частном аэродроме вблизи Лос-Анжелеса. Десять человек, большинство из которых никогда раньше не встречались друг с другом. Десять старых истребителей, собранных из обломков и запчастей.

— Всем привет! — сказал Бейли, подходя к ним. — Я коммандер Мартин Бейли, специальный агент Координационного Совета, руководитель операции «Лунная долина». Предлагаю всем познакомиться. Молодой, хорошо одетый брюнет ответил первым.

— Лерой Фридман, Атлантик-Сити, биржевой брокер, пилот-любитель.

Летаю на «Лайтнинге» Р-38F.

— Капитан Эндрю Маковецки, ВВС Вечности. Пилот «Тандерболта» Р-47D.

— Первый лейтенант Уоррен Диллинг, ВВС Вечности. «Тандерболт».

— Майор ВВС в отставке Сидоров, Николай Тимофеевич. Смотритель музея авиатехники в Коломне. «Киттихаук» Р-40Е.

— Билл Дин, Форт-Эверглейдс, автомеханик. Пилот-любитель.

«Хеллкэт» F-6F-5.

— Джон Ву Линг, Гонконг, торговец рисом. Пилот-любитель.

«Вохаук» Р-40Е, «Летающие Тигры».

— Майкл Харрис, преподаватель Калифорнийского Университета, пилот-любитель. Р-40Е.

— Майкл Бэнкс. Можно просто Мик. Силы Спецназначения Вечности.

«Аэрокобра» Р-39D.

— Андрей Беляев. Силы Спецназначения. «Аэрокобра». Взгляды компании обратились на единственную среди собравшихся женщину. На вид ей было не более 25 лет. Стройная, с длинными ногами и свободно распущенными волосами непривычного темно-зеленого цвета, она походила на секретаршу. Сняв, наконец, огромные темные очки, она обвела собравшихся пронзительно-синими глазами. Ее голос был спокоен и холоден, как кусок льда.

— Коммандер Звездного Флота Мария Пирелли. Авианосец «Претория», командир эскадрильи VF-84 «Jolly Rogers». «Киттихаук» Р-40Е.

— Это, какого такого звездного флота? — обалдел автомеханик с 34-й линии времени.

— Да, кстати, и что это за Вечность? — спросил Фридман.

— Вам все объяснят ваши товарищи, — осадил их Бейли. — Лерой, Билл, для вас это — шанс попасть в очень выгодные условия жизни и получить хорошо оплачиваемую работу.

— Я и своей работой доволен, — пожал плечами Фридман.

— Говори только за себя, — парировал Дин. — Я весь внимание.

— Итак, — продолжил Бейли, — вас наняли для выполнения очень ответственного задания. Он по возможности кратко изложил суть дела.

— Таким образом, — резюмировал он, — наша задача — остановить фанатиков и спасти Америку.

— А за каким х… я буду ее спасать? — отставной майор Сидоров выражался коротко и по-армейски выразительно. Он лишь пару лет назад прибыл в Вечность с линии 0001, и его отношение к США проще всего было выяснить, произнеся всего два слова: «курс доллара». — Америка нас в говно втоптала, а я ее спасать должен?! Идите вы в п…с вашей Америкой!

— Сдается мне, он хочет нас обидеть, — сказал Дин.

— Обидеть, это ещё мягко сказано, — заметил Харрис.

— Да, по-нашему, по-русски, это называется «съесть с говном», — уточнил Беляев.

— Джентльмены, прошу вас прекратить! — рявкнул Бейли. — Товарищ майор, я понимаю ваши чувства, но если этим фанатикам удастся их план, Советскому Союзу придется ещё тяжелее, чем было. Вы же не хотите, чтобы ваша страна проиграла войну?

— Нет, конечно, — буркнул Сидоров.

— К сожалению, современный мир слишком взаимосвязан, — сказал Бейли. — Если Америка и Англия проиграют войну, те дивизии, которые действовали против них, будут брошены Гитлером на восточный фронт.

Товарищ майор, нам нужны вы, ваш опыт военного летчика и ваш «Киттихаук». Вы позволите мне продолжить?

— Да, командир. Прошу всех меня извинить, — майор остался при своем мнении, но держался с достоинством.

— Командиром эскадрильи я назначаю Марию Пирелли. Из всех нас у нее самый большой боевой опыт. Майор Сидоров — ее заместитель.

— Это у этой девчонки боевой опыт? — капитан Маковецки изумленно посмотрел на Марию. — Простите меня, мисс, но я не верю.

— Садитесь в кабину, капитан, — ответила Мария. — Если сумеете зайти мне в хвост, я немедленно передам вам командование.

— Коммандер Пирелли участвовала в шести военных операциях Вечности, — пояснил Бейли. — Из тех, что рассекречены, я могу назвать битву за систему Енонла, а также операции «Заходящее солнце» и «Черный бриллиант». На ее счету тридцать шесть сбитых летательных аппаратов противника, в том числе три десантных планетолета.

— Тридцать восемь, — поправила Мария. — Внешность обманчива, капитан.

— Виноват, коммандер! — Маковецки вытянулся по стойке «смирно».

— Не ожидал…

— Продолжайте инструктаж, коммандер Пирелли, — сказал Бейли.

— Итак, нас десять человек, — сказала Мария. — Но это ещё не эскадрилья. Вы никогда не летали на этих самолетах в боевых условиях. Вы не умеете взаимодействовать друг с другом в воздухе.

Многие из вас не умеют даже стрелять. Моя задача — сделать из вас боеспособное подразделение. Времени у нас очень мало. Противник превосходит нас по численности и боевой подготовке. Они тренировались три года. Мы будем делать по шесть-семь учебных вылетов в день. Начнем с проверки навыков пилотирования. Я проверяю пилотов-любителей, майор Сидоров — профессионалов. Затем стрельбы по конусу и учебные воздушные бои — поодиночке, парами, и всей группой. Нашими противниками будут пилотажные самолеты Су-26. Это современный спортивный самолет, превосходящий по своим летным данным любой из десяти наших истребителей примерно настолько же, как и японский «Зеро». Обращаю особое внимание пилотов Р-40Е. Наши с вами самолеты особенно боятся перегрева двигателей. У Р-40Е плохое охлаждение. Наши инженеры обещали принять срочные меры, вероятно, они поставят дополнительные вентиляторы на радиаторах, возможно, применят более эффективный хладагент. Но они могут не успеть. Будет глупо потерять кого-либо из пилотов из-за неумения обращаться с техникой. Вооружение наших самолетов явно неудовлетворительно. Не у всех, но Р-40 и «Хеллкэт» с их шестью пулеметами против двух пушек и двух пулеметов «Зеро», на мой взгляд, выглядят бледно. По моей просьбе к нашим самолетам будут подвешены контейнеры SUU-11/A с шестиствольными пулеметами М-134 «Миниган» и боекомплектом на полторы тысячи патронов. Для тех, кто не знает, что это такое, поясню. Это пулемет системы Гатлинга с вращающимся блоком стволов и переменной скорострельностью от двух до шести тысяч выстрелов в минуту. Использование этих пулеметов осложняется необходимостью дополнительной синхронизации с пропеллером. Если инженеры не решат эту проблему, придется обойтись тем, что есть. Помните, у нас нет дублеров и запасных самолетов. Эти десять машин — все, что удалось собрать Вечности против японских фанатиков.

А теперь — по самолетам!

 

Авианосец

Секта «Дети Ямато» тоже продолжала подготовку. Незваные гости больше их не беспокоили. Йоцу Ватанабе продолжал совершенствовать свою установку для перемещёния во времени. Она потребляла очень много энергии. Пока они оставались на берегу, это не имело особого значения, но когда корабль выйдет в море, сухопутные электростанции окажутся недоступны. В отличие от Густава Хаузера Йоцу не знал о существовании естественных «окон» — слабых мест в континууме. К тому же, Хаузер перемещался с линии на линию поперек временного потока, а Ватанабе перемещался вдоль него по одной и той же линии. При перемещёнии в прошлое ему приходилось преодолевать так называемый «темпоральный барьер». При этом требовалось почти на порядок больше энергии, чем при перемещёнии между линиями в один и тот же момент времени. Сэнсэй Тояма предложил смонтировать на танкере дополнительную электростанцию для питания установки Йоцу. Вначале эта идея показалась ученому здравой и вполне реальной, но, рассчитав энергопотребление, он понял, что такая электростанция заняла бы почти треть полезного объема танкера. В этом случае не осталось бы места либо для самолетов, либо для боеприпасов и горючего. К тому же, у них был только один корабль. Все запасы горючего на дальний переход до Мидуэя и обратно приходилось размещать на его борту, что ещё больше «съедало» грузоподъемность. Будь у сектантов ещё один корабль, они смогли бы смонтировать на нем электростанцию, или погрузить горючее. Но у Тоямы уже не хватало денег на приобретение второго парохода. Оставался только один выход, к которому они пришли через пару дней. Йоцу должен был остаться вместе со своей установкой в Японии, открыть межвременное окно и пропустить переоборудованный танкер в прошлое. Там он совершил бы самостоятельный переход в район острова Мидуэй, после чего вернулся бы обратно. Этот вариант не был лишен своих недостатков. Переоборудование танкера должно было завершиться в укромной бухточке на восточном побережье острова Хоккайдо, откуда он и собирался отправиться в путь. В потайном месте предполагалось смонтировать «островную» надстройку, радиолокаторы, и силовой каркас полетной палубы. Саму палубу и зенитные орудия люди Тоямы собирались установить на маленьком необитаемом островке, вдали от глаз шпионов. Теперь же им предстояло полностью собрать свой импровизированный авианосец на острове Хоккайдо, затем сделать рискованный переход на юг, к побережью острова Хонсю, и уже в этом месте произвести межвременной прыжок. Тояма предложил перевезти установку ДПВК на Хоккайдо, но и этот вариант пришлось отбросить. Оценив возможности энергосистемы острова, Йоцу понял, что она не выдержит подобной пиковой нагрузки. А если весь Хоккайдо останется без электричества, их будут разыскивать не только неведомые шпионы, но и правительственные службы Японии. Этого им только не хватало. Пока Йоцу решал проблемы энергоснабжения, Масао продолжал тренировать пилотов, не только свою эскадрилью истребителей, но и пилотов бомбардировщиков и торпедоносцев. Но его гораздо больше беспокоили шпионы. Получив в челюсть от неведомого «гейдзина», сломавшего, как хворостину, его меч, выкованный одним из лучших мастеров Японии, Масао запомнил этот момент на всю жизнь. Хуже физической боли его уязвило испытанное им унижение. Он, самурай, признанный мастер кендо и каратэ, не смог справиться с варваром, все боевые искусства которого начинаются и заканчиваются грубым размахиванием кулаками!

Конечно, противник был сильнее его, да и тяжелее раза в полтора, но Масао не терпел никаких оправданий ни от других, ни, тем более, от самого себя. Самурай обязан победить или умереть! Напрасно сэнсэй Тояма убеждал его, что в произошедшем нет никакой его вины. Учитель даже привел в пример пословицу, слышанную им в русском плену во время войны: «Против лома нет приема». Масао чувствовал себя втоптанным в грязь. Впервые в жизни он, как выражаются на Востоке, «потерял лицо», и теперь мечтал лишь о мести.

Все свободное время, остававшееся после полетов, Масао посвящал изнурительным тренировкам, отводя на сон лишь пять-шесть часов. Однако шпионы больше не появлялись, как ни мечтал Масао о новой встрече, которая позволила бы ему взять реванш. Ему оставалось лишь тренироваться и пестовать свою ненависть. Адмирал Тояма, напротив, был озабочен множеством организационных вопросов. План операции пришлось пересмотреть в корне. Вместо длинного, утомительного, но безопасного перехода в мирное время им предстоял теперь не менее долгий путь в военных условиях. На этом пути их могли подстерегать любые опасности, но адмирал более всего опасался американских подводных лодок. Если уж гигантский авианосец «Синано», построенный по всем канонам кораблестроения, и почти пустой, был потоплен всего лишь четырьмя торпедами, что было говорить о наспех перестроенном танкере, доверху набитом самолетами, бомбами, и залитом под пробку соляркой и высокооктановым авиационным бензином. Кроме этого, не меньшую опасность таил в себе короткий переход от Хоккайдо к Хонсю. Идти предстояло вдоль густонаселенного побережья Японии, патрулируемого кораблями береговой охраны. Акватория была набита рыболовецкими судами, любое из которых могло сообщить о неопознанном авианосце в береговую охрану. При составлении плана предполагалось, что «танкер» покинет бухту на Хоккайдо, будучи похожим на лихтеровоз или сухогруз. Для маскировки сектантам пришлось изготовить из фанерных листов фальшивую кормовую надстройку и установить ее поверх кормового самолетоподъемника. Тем не менее, «островок» с навороченными на нем антеннами радаров, очень бросался в глаза. Лес торчащих силовых опор и балок несущей конструкции полетной палубы добавлял подозрений, но его можно было замаскировать под контейнеры. Но замаскировать плоскую полетную палубу, закрывающую весь танкер, было очень трудно, если вообще возможно. А делать морской переход вдоль берегов Японии на этом эрзац-авианосце невероятно рискованно. В конце концов, был разработан другой план. «Танкер» должен пройти вдоль побережья ночью, приняв все меры для маскировки своего истинного назначения. Для этого силовую конструкцию полетной палубы закрыли с боков стенками от старых контейнеров, а на самой палубе сверху выложили вплотную одна к другой их крышки, так, что судно при взгляде сбоку или сверху стало напоминать контейнеровоз. Антенны радара управления воздушным движением и радара ПВО временно демонтировали. Поставить их обратно можно было и в открытом море, если погода будет спокойной. К башне «островной» надстройки спереди и сзади приделали фанерные конструкции, изменившие ее форму. Название корабля на корме и бортах закрыли кусками ткани, выкрашенной под цвет борта, написав на них новое имя и порт приписки. С названием «авианосца» были свои проблемы. Оставлять перестроенному танкеру прежнее название «Тойо-мару» было невозможно, и не только по соображениям секретности. Такие названия носят только торговые суда японского флота. У военного корабля окончания «мару» не может быть. Масао предложил назвать их авианосец «Микаса», по имени прославленного броненосца адмирала Того. Но Тояма не согласился.

— Называть перестроенный танкер именем этого легендарного корабля — святотатство, — сказал старик. В конце концов, после долгого обсуждения мнения сошлись на имени «Кирисима».

— Меня беспокоит другое, — сказал Тояма в одной из бесед с Масао.

— Хватит ли у нас сил?

— Да, сэнсэй, — ответил пилот. — Смотрите сами. Наш авианосец имеет водоизмещёние 50 тысяч тонн — это в два с половиной раза больше, чем у любого из авианосцев Нагумо. У нас тридцать истребителей, 15 пикировщиков и 15 торпедоносцев. Для такого корабля это очень мало, но это все, что мы смогли найти. Теперь смотрите, с кем нам предстоит сражаться: «Йорктаун» — 3-я эскадрилья пикировщиков — 17 самолетов под командованием Макса Лесли, которые атаковали «Сорю». Сбросили бомбы только 13. «Энтерпрайз» — 33 пикировщика: Дик Бест и 1-й дивизион 6-й бомбардировочной эскадрильи — 5 самолетов — они атаковали «Акаги».

Уэйд Маккласки, 6-я разведывательная эскадрилья Эрла Галлахера — 15 самолетов — и два дивизиона эскадрильи Дика Беста — 10 машин, которые атаковали «Кага». Самолеты с «Хорнета» не участвовали в первом налете, так как не смогли обнаружить цели. «Хирю» повредили позже, объединенными усилиями авиагруппы с «Йорктауна» и «Энтерпрайза». Против нас будет пятьдесят пикировщиков, совершенно не прикрытых истребителями — американцы не смогли скоординировать вылет своей авиагруппы. Самолеты с «Йорктауна» также пойдут отдельно от самолетов Маккласки. Я планирую перехватить обе группы на маршруте, а также навести на них боевой воздушный патруль с авианосцев Нагумо. Десять моих самолетов перехватят 3-ю эскадрилью Макса Лесли, а двадцать остальных возьмут на себя 33 бомбардировщика Маккласки. Нам будет нелегко, но мы справимся. Если же мы привлечем на помощь патрульные истребители Нагумо, все вообще будет просто.

— Даже если вы не собьете все пикировщики американцев, — заметил Тояма, — вы все равно задержите их, а тем временем Нагумо успеет поднять свои самолеты для удара по американскому флоту. И ещё, даже если один или два авианосца Нагумо будут потоплены или повреждены, самолеты с них, которые в этот момент были в воздухе, не будут потеряны. Наш корабль примет их. Будут спасены первоклассные морские летчики — цвет морской авиации Империи. Ты же знаешь, что после сражения за Мидуэй начала ощущаться нехватка подготовленных пилотов.

— Именно, — согласился Масао. — Кроме того, у нас преимущество знания прошлого. Мы сможем точно навести самолеты Нагумо на авианосцы противника и атаковать не только «Йорктаун», а все три авианосца сразу. Даже если Нагумо не сможет поразить все цели одновременно, на этот случай у нас есть по одной эскадрилье пикировщиков и торпедоносцев. Мы доделаем его работу.

— Я вижу, ты отлично поработал, мой мальчик, — лицо Тояма расплылось в улыбке. Шпионы, так обеспокоившие Масао, больше никак себя не проявляли.

Сектанты соблюдали все меры предосторожности, но ни разу не замечали даже намека на слежку. Тояма был озадачен. Масао — тем более. Йоцу склонялся к мысли, что западные варвары попросту ничего не поняли в его лабораторном журнале. Если же это были промышленные шпионы, они получили желаемое и оставили дальнейшие попытки. Никто из членов секты даже не догадывался, что за ними ведется постоянное наблюдение. Особенно тщательно следили за кораблем и самолетами. Каждые три часа Ицхак Шильман и Мартин Бейли получали сводку новостей о ходе работ на корабле и о тренировках летчиков. Наблюдение велось издалека, с помощью оптики, радаров и направленных микрофонов. При этом был риск упустить фанатиков из вида, если они начнут свою операцию неожиданно. Поэтому Служба Хронобезопасности держала наготове самолет ДРЛО. Не желая рисковать, Координатор Шильман задействовал лучшую из имевшихся в его распоряжении команду — экипаж самолета ЕС-121Н, называвшегося «Эйприл Фёст».

 

План операции

Шильман, Мартин Бейли и Рэй Шеннон, аналитик из Объединенного Комитета начальников штабов, мрачно смотрели на тактический дисплей, воспроизводящий в реальном времени весь ход битвы за Мидуэй.

Промежутки между атаками проходились ускоренно, атаки же отображались на плоском горизонтальном экране секунда в секунду.

Расселл Бартон, Мария Пирелли и Аарон Голдштейн стояли с другой стороны дисплея. План Ватанабе был известен им только в общих чертах, позиция авианосца фанатиков оставалась загадкой. Численность их авиации была известна, и это не прибавляло радости Марии и остальным. Идти на десяти истребителях против тридцати «Зеро» — это был не бой, а верное самоубийство.

— Я готова вести эскадрилью в бой, — сказала Мария. — Но при таком численном перевесе противника выполнить боевую задачу будет невозможно.

— На мой взгляд, единственный выход — активно использовать направленные радиопомехи, — заметил Бартон. — Мы повесим три самолета ДРЛО — здесь, здесь, и здесь, — он указал позиции, окаймлявшие треугольником все соединение Нагумо.

— Таким образом, мы будем немедленно засекать и идентифицировать передачи самолетов и авианосца фанатиков, и сразу же глушить их.

— Как вы сможете отличить передачу с одного «Зеро» от передачи с другого? — скептически спросил Шильман.

— Ватанабе использует современные радиостанции, — пояснил Голдштейн-младший. — Кроме того, мы будем знать их позиции и глушить направленным лучом. А в том случае, если нам не удастся избирательное глушение, мы вообще забьем весь эфир помехами. Наши истребители будут работать на другой частоте.

— Все равно, — покачала головой Мария. — Десять против тридцати — у нас нет шансов. Стоит пикировщикам немного задержаться на маршруте — и момент для удара будет упущен. Японцы успеют перевооружить самолеты и поднять их в воздух. Старт японской авиации был назначен на 10.30. Маккласки атаковал в 10.22. Если бы мы могли перенацелить американские истребители, которые все равно болтаются без дела. Например, 3-ю эскадрилью Джона Тэча с «Йорктауна». Они шли гораздо ниже пикировщиков. Надо вскоре после взлета дать им приказ набрать высоту, чтобы они могли прикрыть 3-ю бомбардировочную эскадрилью с «Йорктауна» — 17 «Донтлессов» Макса Лесли, на которые Ватанабе собирается бросить десять «Зеро». Тогда мы с десятью самолетами, часть из которых вооружена «Миниганами», сумеем перехватить и отсечь остальные двадцать «Зеро» от самолетов Маккласки. Имея целеуказание с «Эйприл Фёст», мы сумеем перехватить истребители фанатиков на маршруте до того, как они увидят самолеты Маккласки. Я уверена, что они пойдут двумя группами, отдельно на группу Маккласки и на эскадрилью Лесли.

Мы сможем перехватить только одну из них, и это должна быть группа, нацеленная на Маккласки.

— А у него, что, своего прикрытия не было? — спросил Голдштейн.

— Самолеты с «Энтерпрайза» стартовали не одновременно и шли разными курсами, — пояснил Рэй Шеннон. — Маккласки взлетел первым, но его пикировщики долго блудили в поисках японцев. Связи между группами не было. Маккласки вышел в исходную точку для атаки в 10.20 утра, а прикрывавший его Джим Грей и 6-я эскадрилья истребителей повернули обратно около 10.00 после того, как истратили более половины запаса топлива. Коммандер Пирелли права. Пикировщики Лесли могут быть прикрыты истребителями Тэча, но Маккласки должны прикрыть мы.

— Вызывать на помощь истребители Тэча означает вмешиваться в историю, — ответил Шильман. — На это могут пойти японцы, но не мы.

— Тогда у нас вообще нет шансов, — сказала Мария.

— Это не будет вызов на помощь, — возразил Голдштейн. — Мы дадим Тэчу сигнал набрать высоту. Через полчаса или час после этого на них нападут истребители Ватанабе. Тэч будет защищать бомбардировщики, только и всего. Ну, ещё можно предупредить их, чтобы атака японцев не стала внезапной.

— Опасно перекладывать нашу работу на других, — покачал головой Шильман. — Нужно предусмотреть что-то ещё.

— Тогда, если простой план не срабатывает, составим сложный, — предложил Бартон. — Предлагаю следующий вариант: Сначала мы пытаемся перехватить авианосец фанатиков на переходе.

Для этого проводим поиск с самолетов ДРЛО. В случае обнаружения мы уничтожаем его с самолетов или с субмарины. Если нам не удается перехват на маршруте, вступает в действие вторая фаза плана — эскадрилья коммандера Пирелли и радиопомехи. Если коммандер Пирелли не сможет до конца выполнить боевую задачу — при таком соотношении сил это весьма вероятно — я предлагаю иметь поблизости боевой воздушный патруль. Это может быть эскадрилья F-14 с ракетами «Феникс». Применение современных видов оружия опасно с точки зрения возможного изменения истории, но это единственный выход предотвратить ещё большее изменение. «Феникс» — сверхзвуковая ракета. Никто даже не успеет понять, что произошло. F-14 может наводить ракеты одновременно на шесть целей, выделяя их из плотной группы. Нужно лишь поймать самолеты Ватанабе до того, как они смешаются с американцами, чтобы не посбивать наших подопечных. Если же и это не поможет, попросим у Координатора Сухарева звено или эскадрилью «Бэкфайров». Если Маккласки и Лесли не долетят до японских авианосцев, «Бэкфайры» расстреляют японцев ракетами Х-22.

Искажение истории, разумеется, возникнет, но оно будет много меньше, чем в том случае, если бы соединение Нагумо уцелело. В любом случае, «Бэкфайры» понадобятся, чтобы уничтожить авианосец фанатиков, а «Томкэты» займутся их пикировщиками и торпедоносцами. Идеально было бы подловить их до того, как они поднимут свои самолеты в воздух, но рассчитывать только на это нельзя.

— Хорошо, — резюмировал Шильман. — Если других предложений пока нет, давайте примем план коммодора Бартона за основу.

— Я готов принять любые возражения и дополнения, — сказал Бартон.

— Этот план может быть откорректирован ещё не один раз.

 

«Ликвидатор»

— Полагаю, Мартин, вы понимаете, что мы должны уничтожить эту синтоистскую заразу раз и навсегда, и по возможности одновременно, — произнес Координатор.

— В этом я с вами полностью согласен, — кивнул Бейли. — Вы имеете в виду, что мы должны не только потопить авианосец, но и ликвидировать тех из них, кто останется на территории Японии?

— Именно, — подтвердил Шильман. — Поэтому я подготовил для этих фанатиков небольшой сюрприз.

— Команду ликвидации? — спросил Бейли.

— Нет, не команду, — усмехнулся Шильман. — Одного ликвидатора.

Вам стоит съездить в Институт Новых Биоформ. Уверен, что вам понравится. Через полчаса Бейли уже подъезжал к серому высотному зданию НИИНБ. Оставив «плимут» на стоянке для посетителей, он вошел в здание и позвонил из переговорной кабины по местному телефону, который дал ему Шильман. Вскоре появился интеллигентный мужчина лет тридцати пяти, в хорошем костюме и лакированных ботинках. Он производил впечатление настоящего ученого, что в научных учреждениях встречается относительно редко.

— Я — доктор Йохан Мюллер, — представился он. — Вы из Службы Хронобезопасности?

— Да, я — Мартин Бейли.

— Прошу вас следовать за мной, сэр. Они прошли по просторному, усаженному деревьями и кустами сирени внутреннему двору и вошли во вращающуюся стеклянную дверь. Охранник проверил документы Бейли, внимательно сверил его лицо с фотографией на удостоверении и взял под козырек.

— Прошу вас, коммандер. Доктор Мюллер открыл стальную дверь, они прошли по длинному коридору и остановились перед другой дверью, на этот раз — из броневой стали. Мюллер повернул массивный штурвал в центре двери. Послышалось шипение, и тяжелая створка медленно открылась. За ней была ещё одна дверь, обыкновенная, деревянная, со стеклом. Бейли увидел самую обычную биологическую лабораторию. Столы, колбы, шкафы… В углу, скрючившись над микроскопом, сидел лаборант.

А прямо напротив входа, разложившись на столе, чистил разобранный дробовик карикатурного вида детина, ростом не менее двух метров, в красной майке, кожаных штанах и высоких шнурованных ботинках.

— Что это? — тихо спросил Бейли.

— Старина Джон держит оружие и снаряжение в идеальном порядке, — пожал плечами Мюллер.

— Джон? — переспросил Бейли.

— Да, мы ему дали такое имя.

— А почему он похож на супергероя из комикса?

— Мы очень торопились, а людей не хватало. Его внешность я поручил разработать моему старшему сыну, — виновато ответил Мюллер.

— Он специализируется на экспериментальной генетике, весь в меня…

— И сколько вашему старшему? — спросил Бейли.

— Двенадцать, — ответил Мюллер. — А что?

— Да так, ничего, — покачал головой Бейли. — Этот ваш Джон умеет что-нибудь кроме чистки оружия?

— Сейчас увидите, — усмехнулся Мюллер. — Джон, отвлекись на минуту. Детина повернулся к Мюллеру и Бейли.

— Расскажи коммандеру Бейли о себе, — сказал Мюллер. Бугай встал и вытянулся по стойке «смирно».

— Здравия желаю, сэр! Я — биоробот четвертого поколения, серия 4-L, адаптирован к ведению самостоятельных боевых действий в городе и на открытой местности, а также к штурму зданий и укреплений. Я не нуждаюсь в предварительной загрузке человеческой памяти, так как обладаю искусственным интеллектом. Могу менять внешность и маскироваться под конкретных людей. По уровню подготовки соответствую стандартам космических десантных подразделений. Детина замолчал.

— Мы взяли за основу титановый скелет андроида серии 3-L, — пояснил Мюллер, — и использовали технологию тела из жидкометаллического композита. Джон, изобрази-ка нашего гостя. Черты лица биоробота расплылись, исказились, а затем приняли новую форму.

— Гм, неплохо, — признал Бейли, разглядывая стоящую перед ним копию самого себя. — Этак он мог бы и зарплату за меня получить. Так у него твердый скелет и жидкометаллическая основа в резиновой оболочке?

— Это не резина, а искусственно выращенная кожа, — ответил Мюллер.

— Угу. А насколько он силен?

— Покажи, на что ты способен, Джон, — сказал Мюллер, протягивая андроиду короткую полосу пятимиллиметровой листовой стали, шириной миллиметров пятьдесят. Джон взял полосу обеими руками и без особых усилий согнул буквой «Z».

— Букву «зю» он делать научился, — согласился Бейли. — А как у него с мозгами? Вы отказались от использования человеческой памяти в пользу искусственного интеллекта, но не опасно ли это? Такую силу нельзя выпускать из-под контроля человека.

— Разрабатывая управляющую программу, мы использовали в качестве основы три закона робототехники Айзека Азимова, — ответил Мюллер, — с той разницей, что Джону задается «образ врага». Кроме того, он не может активно действовать, находясь в Вечности. Именно поэтому он так много тренируется на имитаторе. Наш тренировочный лагерь расположен на 1416-й линии. Вот там он мог бы показать вам все, на что он способен.

— Он покажет это на линии 0001, - ответил Бейли.

 

Начало охоты

Авианосец секты «Дети Ямато» покинул бухту на острове Хоккайдо сразу после наступления темноты. Корабль шел, не зажигая ходовых огней, соблюдая радиомолчание, и лишь время от времени включая навигационный радар, чтобы не столкнуться в темноте с рыболовецким судном. Командовал им лично сэнсэй Тояма. Вскоре после этого со многих аэродромов, разбросанных по всей территории Японии, начали подниматься пары, звенья и чуть большие группы старых антикварных истребителей и бомбардировщиков. Они уходили в усыпанное звездами ночное небо, спеша к точке общего сбора. В этой точке Йоцу Ватанабе должен был открыть для них окно в прошлое. Над западным побережьем Японии в это время на очень малой высоте шел десантный вертолет «Найт Хок». У него был камуфляж и опознавательные знаки японских Сил Самообороны, но на самом деле он принадлежал Службе Хронобезопасности Вечности. На борту двенадцатиместного вертолета был всего лишь один пассажир, зато с массой весьма тяжеловесного багажа. Основную массу его составляли оружие и боеприпасы. Сам пассажир выглядел весьма колоритно. Это был здоровенный блондин огромного роста, в черных солнцезащитных очках, из-под которых виднелась только квадратная челюсть. Красная майка была заправлена в черные кожаные штаны, а они, в свою очередь, в высокие, доверху зашнурованные ботинки.

Поверх майки был одет легкий кевларовый бронежилет и подвесная система из кожаных ремней с подсумками для боеприпасов. Молодецкая харя громилы не выражала абсолютно никаких чувств. В сотне километров от восточного побережья Японии, над морем медленно описывал длинные овалы большой серебристо-белый четырехмоторный самолет. Скрытые под двумя огромными обтекателями на его брюхе и спине антенны радаров чутко ощупывали пространство своими невидимыми лучами. «Эйприл Фёст» зорко несла свою вахту.

Расселл Бартон и Аарон Голдштейн, склонившись над тактическим дисплеем величиной почти с бильярдный стол, отслеживали авианосец и приближающиеся группы самолетов. Прогнозируемые курсы всех самолетов и авианосца четко сходились в одной точке юго-восточнее Йокогамы.

Это, вероятно, и была точка сбора заговорщиков. В этой самой точке на перископной глубине медленно кружила в ожидании атомная субмарина «Кавэлла» под командованием капитана 2-го ранга Макензи, непрерывно слушая эфир. Ицхак Шильман уступил настойчивым требованиям Координатора Сухарева и не стал возражать против попытки Сил Быстрого Реагирования положить конец проискам фанатиков. По замыслу Военного Координатора «Кавэлла» должна была потопить авианосец торпедами сразу же после того, как он примет на борт самолеты. В общем, это был неплохой план, позволявший раз и навсегда покончить с опасной сектой, не устраивая рискованного вмешательства в прошлое. Но многие планы, очень просто и красиво выглядевшие на бумаге, срываются в силу различных объективных причин. Хорошо зная это, Шильман и не думал отменять операцию «Лунная долина», которой руководил Мартин Бейли. До точки сбора оставалось всего лишь три мили. Получив от «Эйприл Фёст» сигнал, «Кавэлла» начала выход в исходную точку для начала атаки. Сейчас авианосец должен был начать разворот по ветру, чтобы принять самолеты. Однако маневр затягивался. Бартон предположил, что самолеты ещё не обнаружили авианосец.

— Самолеты противника снижаются, — доложил оператор радара. — Идут к самой воде.

— Наконец-то, — произнес Бартон. — Сейчас эта шаланда развернется, и они пойдут на посадку. Передайте Макензи, чтобы приготовились.

— Сэр, станция слежения сообщает о сильном искажении пространственно-временного континуума в районе авианосца! — крикнул связист. — Параметры искажения не соответствуют принятым в Вечности. Бартон недоумевающе взглянул на Голдштейна-младшего.

— Какого дьявола, Аарон?

— Ватанабе! — догадался Голдштейн. — Черт! Ватанабе раньше времени открыл окно!

— На это же нужна невероятная мощность! Он собирается держать окно открытым, пока эта лайба принимает самолеты? — Бартон все ещё не понимал замысел фанатиков. — Он всю Японию оставит без электричества!

— Сэр, авианосец противника направляется прямо в межвременное окно! — доложил радиометрист. — Самолеты следуют параллельным курсом.

— Они не будут садиться! — догадался Голдштейн. — Они решили не тратить время, и посадить самолеты уже после перехода в прошлое!

— Черт бы их побрал! — Бартон схватился за микрофон и заорал открытым текстом. — «Кавэлла»! «Кавэлла»! Атакуйте немедленно!

Макензи, вы слышите?! Они уходят, пустите их к рыбам! Голдштейн взглянул на тактический дисплей. Позиция межвременного окна выделялась на нем жирной яркой зеленой линией. Крестообразные красные отметки самолетов противника аккуратными тройками приближались к ней, и исчезали. Крупная прямоугольная красная отметка авианосца была уже совсем близко от отметки окна. Макензи слышал голос Бартона, но у него почти не оставалось времени. Субмарина завершила разворот для выхода в атаку. Торпеды уже были заряжены в трубы торпедных аппаратов. Джефф Вильямс выверил боевое решение. Оставалось лишь отдать приказ.

— Затопить торпедные аппараты! — скомандовал Макензи.

— Есть, сэр! Послышался громкий шум воды, врывающейся в торпедные трубы.

— Аппараты затоплены, сэр!

— Интервал стрельбы — восемь секунд! Первый, второй, третий, четвертый аппараты — пли! Субмарина вздрогнула, когда первая торпеда была выстрелена из аппарата сжатым воздухом. Звук выстрела пронесся по кораблю как судорожный вздох. Через восемь секунд «Кавэлла» вздрогнула снова, вторая торпеда ринулась следом за первой. Интервал был необходим, чтобы акустик мог следить за каждой торпедой отдельно, и чтобы взрыв первой торпеды не повредил остальные. Ещё через восемь секунд последовал третий выстрел, за ним — четвертый.

— Акустик, доклад!

— Торпеды идут, командир! Шумы торпед и цели сближаются! Четыре торпеды Mk.48, вспарывая гладь ночного моря, мчались со скоростью более 50 узлов. Однако авианосец был слишком близко к окну.

— Торпеды идут! — докладывал акустик. — Черт! Шумы цели исчезли!

— Авианосец скрылся в межвременном окне, сэр! — доложил Бартону радиометрист.

— Вот бл…ство! Неужели Макензи промазал?

— Нет, сэр, — ответил Голдштейн. — Он не успел. Мы слишком поздно дали команду.

— Слишком поздно?! Мы думали слишком долго! Я думал слишком долго! — вне себя от ярости, Бартон что было силы хватил кулаком о металлический край тактического дисплея и скривился от боли. Акустик субмарины долго следил за торпедами, пока они не начали описывать циркуляцию, потеряв цель и ища новую. Они были теперь опасны для самой субмарины.

— Подорвать торпеды! Следуем за ним! — скомандовал Макензи. — Курс 240! Полный вперед! Четыре взрыва прогремели один за другим. Торпеды самоликвидировались. Не успев потопить корабль фанатиков в настоящем времени, Макензи решил предпринять отчаянную попытку перехватить их в прошлом. Но удача отвернулась от субмарины и ее экипажа. До окна оставалось ещё около полумили, когда зеленое свечение прямо по курсу, хорошо заметное в перископ, вдруг погасло. Йоцу Ватанабе выключил свою установку, закрыв межвременной переход.

— Черт бы их побрал! — выругался Макензи. — Отбой! Он взял микрофон и вызвал по радио «Эйприл Фёст».

— «Крыша», я «Барракуда». Подопечные успели уйти.

— Мы в курсе, «Барракуда», — голос Бартона, слегка искаженный после прохода через скремблер и последующей декодировки, тем не менее неплохо отражал степень его разочарования. Уматывайте оттуда, к вам направляются катера японских Сил Самообороны.

— Курс сто десять, малый ход, погружаемся на триста футов, — приказал Макензи. — Убираемся, пока нас не засекли. Авианосец «Кирисима» шел пятнадцатиузловым ходом на восток, с каждым часом все больше удаляясь от берегов Японии. Адмирал Тояма стоял на капитанском мостике. Его мечта была все ближе к осуществлению. На палубе ревели двигатели самолетов, в воздухе вокруг авианосца кружил боевой воздушный патруль из шести истребителей. Перемещёние во времени прошло как нельзя более удачно, и теперь их корабль шел на помощь авианосному соединению адмирала Нагумо. Вертолет «Найт Хок» в это время уже добрался до виллы адмирала Тоямы. Блондин взял свой скарб, уложенный в огромную нейлоновую сумку, повесил на шею автомат Калашникова с подствольным гранатометом, ещё раз проверил снаряжение, затем откатил в сторону дверь вертолета. «Найт Хок» снизился до двух метров, и его молчаливый пассажир выпрыгнул на землю. Вертолет сразу ушел вверх. Джон поднялся, отряхнул кожаные штаны, снял с шеи автомат и огляделся. Его высадили в километре от виллы. Вокруг царила спокойная ночная тишина.

 

«Пятая колонна»

Планы Масао Ватанабе выполнялись как нельзя более успешно. Пилоты всех трех эскадрилий даже в море продолжали тренироваться. Наилучших успехов достигли истребители и торпедоносцы, в основном, за счет великолепных торпед, которые можно было сбрасывать даже на большой скорости и с высоты около трехсот футов. Пикирующие бомбардировщики с утра до вечера отрабатывали бомбометание. У них получалось ещё не так хорошо, как хотелось бы, но Масао был уверен, что им удастся отправить на дно «Энтерпрайз» и «Хорнет». Сектанты продумали и организацию восстания на Гавайских островах и Западном побережье США. Перед выходом авианосца в море сэнсэй Тояма закупил оружие и боеприпасы — английские автоматы «СТЭН», ручные гранаты. Автоматы удалось достать по дешевке в Латинской Америке, это были старые запасы, оставшиеся ещё со второй мировой войны, но они были вполне боеспособны. Гранаты купили в бывшем Советском Союзе. Патроны калибра 9 мм Парабеллум продал бельгийский торговец оружием. Теперь нужно было найти способ переправить все это добро в США в 1942-й год, чтобы оно попало по назначению. Дело опять-таки осложнялось тем, что установка ДПВК, созданная Йоцу, оказалась нетранспортабельной, и, вдобавок, жрущей море электричества. К тому же, она могла открывать окно не в любой точке, а имела радиус действия в несколько десятков миль. Несколько членов секты, в прошлом — сотрудники разведки, вызвались отправиться в прошлое, чтобы организовать эту операцию, а также чтобы установить контакт с имперским военным командованием. Их удалось без особого труда перебросить в 1940-й год. Два года «упреждения» были необходимы для налаживания связей и деловых знакомств. Каждый, кто хоть чуть-чуть знаком со спецификой разведки, знает, что нет ничего надежнее личных контактов с заслуживающими доверия людьми. Оружие было переправлено через межвременное окно на корабле в заранее рассчитанный исторический момент — начало мая 1941 года. По плану Тоямы, оно должно было храниться на территории США, после чего засланные в прошлое агенты секты смогут использовать его в нужное время. Корабль должен был зайти на Гавайские острова, выгрузить там часть оружия, а основной груз предполагалось доставить в Сан-Франциско. Момент начала восстания пока не был определен, но Тояма склонялся к мысли оттянуть его до начала вторжения на континентальную часть США. В том, что такое вторжение последует в результате победы Империи у атолла Мидуэй, адмирал не сомневался. Май 1941 года был выбран ещё и потому, что переправить груз в мирное время несравненно легче. Во время войны было слишком много опасностей. Ещё одна проблема состояла в том, что после атаки на Перл-Харбор большая часть японского населения в США была заключена в лагерях для перемещённых лиц. Однако Тояма считал, что эта проблема на самом деле превратится в немалое преимущество. Сограждане будут собраны вместе и достаточно озлоблены, чтобы взяться за оружие. Нужно только будет сбросить контейнеры с оружием над лагерями на парашютах, а там уже заранее организованные боевые группы станут «центрами кристаллизации» для стихийно возникающих отрядов восставших. Для реализации этого плана один из агентов купил несколько транспортных самолетов DC-3 «Дакота» и переправил их в Мексику, где они должны были дожидаться своего часа.

— Что будем делать с этими опереточными шпионами? — спросил Мартин Бейли. — Это уже становится опасным. Если они действительно сумеют разбросать контейнеры с автоматами над лагерями, у американцев будут проблемы.

— Мне кажется, — ответил Координатор после небольшого размышления, — эта угроза должна отпасть сама собой, если мы сорвем их планы возле Мидуэя. Они собираются поднять восстание накануне вторжения в США. Если не будет вторжения, не будет и восстания.

— На мой взгляд, это далеко не так очевидно, — возразил Бейли. — Зная о наличии этой «пятой колонны» на территории США, японский генеральный штаб может самостоятельно спланировать ещё что-нибудь и в том случае, если план Тоямы провалится. Я думаю, лучше бы нам самим нейтрализовать их.

— Я предполагал дать информацию о них американскому ФБР, — сказал Шильман. — Это достаточно серьезная организация. Зачем нам делать за профессионалов их работу? Вечность не может успевать всюду.

— ФБР, несомненно, справится с агентами Тоямы, — согласился Бейли. — Но информация о готовящемся восстании вызовет новые репрессии в отношении японского населения в США, следовательно, произойдет ещё одно изменение истории, которое может иметь далеко идущие последствия. Вы не просчитывали такой вариант с аналитиками?

— Гм! — Шильман задумался на несколько минут. — Знаете, а ведь вы, пожалуй, правы, Мартин. У вас, вероятно, есть конкретные предложения? Может быть, даже готовый план?

— Плана нет, — покачал головой Бейли. — Предложения есть.

Нейтрализовать шпионов в США действительно можно с помощью ФБР. Но не сообщать о подготовке восстания, а просто выдать их, как обычных японских шпионов. Тех, что Тояма заслал в Японию 1940 года, нужно ликвидировать.

Транспортные самолеты в Мексике можно захватить, шпиона, купившего их, тоже ликвидировать. Остается только одно — корабль с оружием.

— А что с ним? — спросил Координатор.

— С ним вообще все просто, — ответил Бейли. — Океан велик. Мало ли что может случиться? Уничтожение этого корабля даже современными средствами не вызовет большего искажения истории, чем само его появление.

— И что же, по-вашему, может случиться с этим кораблем? — ухмыльнулся Координатор. Ход мыслей Мартина Бейли ему явно пришелся по душе.

— У меня есть два варианта, — ответил Бейли. — Торпеда с субмарины, либо ракета с одного из любимых «Бэкфайров» Координатора Сухарева.

— Отлично, ноль-ноль-пятнадцать, — похвалил Шильман. — Раз уж Макензи проворонил авианосец, пусть перехватит пароход с оружием. Субмарина шла шестиузловым ходом, держась за пределами территориальных вод Японии. Она была переброшена в прошлое примерно так же, как Йоцу Ватанабе перебросил авианосец. Уже несколько дней «Кавэлла» следила за портом Йокогамы и пароходом с оружием. Сегодня пароход, наконец, вышел в море, направляясь к берегам Соединенных Штатов. Старший акустик Гордон Корделл сидел около водопадного дисплея, вслушиваясь в чарующие звуки моря. Макензи стоял рядом, глядя на круглый экран, на котором разными цветами высвечивались те же самые звуковые сигналы. Корделл крутил верньеры, ловя точный пеленг.

— Капитан, есть контакт. Азимут 240 — доложил Корделл. — Характер пока уточняю. Он прислушался, затем покачал головой. — Не то. Биологический объект. Вероятно, киты или нет, дельфины. Резко меняют глубину, слышен плеск, свист. Играют, наверное. Макензи вгляделся в прерывистую красную синусоиду.

— Ищи дальше, Гордон. Корделл снова начал крутить верньеры.

— Ещё один контакт. Вот это, похоже, наш клиент. Макензи взглянул на дисплей. Красная точка на краю круглого экрана указывала азимут 170. С этого направления шла мощная зеленая засветка. Корделл ткнул пальцем в частотный спектр.

— Смотрите, капитан. Полностью соответствует картинке спектра, что нам передали на прошлой неделе акустические буи с «Эйприл Фёст».

— Не ошибись, Гордон, — Макензи доверял своему акустику больше, чем себе, но на этот раз ставки были слишком высоки. После того, как они упустили авианосец, экипаж хотел как можно скорее добиться успеха. Как любые профессионалы, они хотели прежде всего доказать самим себе, что история с авианосцем — не более чем досадная случайность.

— Послушайте сами, капитан, — Корделл протянул ему свои наушники. Макензи прислушался. Ровный звук мощного судового двигателя, быстро вращающегося винта… Это действительно был грузовой пароход.

Правильная непрерывная синусоида сигнала.

— Удаление, Гордон?

— Около пяти миль. Пять и две десятых. Курс 90. Даю картинку на дисплей тактической обстановки. Обозначаю цель как «Сьерра-1». Макензи подошел к дисплею. На нем высветились позиция «Кавэллы» и цели.

— Скорость двенадцать узлов, — скомандовал Макензи. — Курс прежний. Первый, второй торпедные аппараты приготовить. Установить торпеды на высокую скорость. «Кавэлла» шла на сближение с целью. Через пятнадцать минут Макензи приказал изменить курс. Теперь субмарина шла почти параллельно курсу грузового корабля, медленно сближаясь. Макензи хотел быть абсолютно уверен в том, что собрался топить именно то судно, которое везло оружие. Когда на тактическом дисплее «Сьерра-1» и «Кавэлла» сблизились на полмили, Макензи приказал:

— Всплыть на перископную глубину. Поднять перископ! «Кавэлла» была сейчас позади и немного правее цели. Встав к перископу, Макензи прочел название корабля, написанное по-английски на корме.

— «Ниппон-мару», порт приписки — Йокогама. Это действительно то самое судно. Поздравляю, Гордон.

— Потопи его сначала, потом поздравлять будешь, — пробормотал себе под нос Корделл.

— Убрать перископ! Некоторое время субмарина шла прямо на восток, затем Макензи приказал:

— Курс 110. Скорость 15 узлов. Выходим на позицию атаки.

Затопить первый и второй торпедные аппараты. «Кавэлла» подошла к противнику слишком близко и теперь должна была увеличить дистанцию, чтобы взрыватели торпед успели взвестись в боевое положение. Для этого торпеды должны были пройти не менее полмили. Торпеда — не пистолетная пуля, ими в упор не стреляют.

— Джефф, будь готов выдать огневое решение. Он взял микрофон внутренней связи: — Приготовиться к повороту!

Снизить скорость до пяти узлов, лево руля, курс 50, открыть торпедные аппараты.

— Есть огневое решение! — объявил Вильямс. — Дистанция до «Сьерры-1» полторы мили, угол возвышения ноль. Курсовой пять градусов левого борта. Вильямс вводил данные в компьютер управления огнем. Его пальцы летали над клавишами, проделывая привычную работу.

— Огневое решение подтверждено.

— Первый и второй аппараты — огонь! Корпус субмарины содрогнулся. Вильямс отсчитал восемь секунд задержки, чтобы шумы двух торпед не сливались в один сигнал, затем выпустил вторую торпеду. Вновь содрогание корпуса.

— Слышу шумы торпед! — доложил Корделл. — Торпеды идут! Две торпеды Мк.48 шли на цели со скоростью более пятидесяти узлов.

— Торпеды активизировались, — доложил Корделл. — Первая торпеда нуждается в коррекции. Вторая взяла след! Шумы высокоскоростных винтов торпед высвечивались на водопадном дисплее характерным красным цветом, образуя высокочастотный звуковой спектр. Красные засветки на круглом экране шли точно по зеленому сектору шума корабля. Вильямс быстро корректировал траекторию первой торпеды, пока она ещё была соединена с субмариной длинным тонким проводом. Дистанция стрельбы была невелика. Торпеды не успели отойти так далеко чтобы оборвать провод.

— Обе торпеды догоняют «Сьерру-1». Шумы сближаются, — акустик артистически вел репортаж. Макензи всегда считал, что Корделл похоронил под толщей океанской воды талант футбольного комментатора.

— Есть! Попадание!! — завопил Корделл, срывая наушники. Грохот взрыва торпед был слышен без всяких приборов.

— Корабль заполняется водой, — Корделл снова одел наушники и продолжал свой репортаж. — Слышу шумы разрушения.

— Приближаемся на дистанцию полмили, — приказал Макензи. — Курс 15. Приготовить команду ликвидации. Корабль было недостаточно только потопить. Его команда состояла из членов секты «Дети Ямато». Судно тонуло неподалеку от японского побережья, где постоянно ходят туда-сюда рыболовные траулеры. Если хоть один из членов секты будет спасен, находясь в прошлом и имея современные знания истории, он может создать очень серьезное искажение континуума. Полученный Макензи приказ был жестоким, но необходимым и абсолютно точным: «убедиться, что ни один член команды корабля не остался в живых.» Для этого на борту «Кавэллы» в герметичных, постоянно вентилируемых контейнерах, находились четыре биоробота. Их создали несколько лет назад для ликвидации невероятно опасного искажения истории на линии 052, где группа студентов из университета Сорбонна проникла в 15 век на острова Общества и передала аборигенам современные знания, создав при этом угрозу уничтожения всей европейской цивилизации. Эти роботы представляли собой специализированную модификацию тигровой акулы. Мозг рыбы-убийцы был заменен искусственно выращенным мозгом, подобным человеческому, но запрограммированным на подчинение хозяину. Плавники складывались. Имелось искусственное легкое и герметичные жаберные крышки для обеспечения жизнедеятельности при коротких перемещёния по суше. Акулоробота можно было перевозить без упаковки на грузовике. Тигровая акула была выбрана, в основном, потому, что ее тело имело большое удлинение при малом диаметре, что позволяло выпускать акулоробота через торпедные аппараты подводных лодок. Связь между акулороботом и субмариной осуществлялась на ультразвуковых волнах. По приказу Макензи техники слили воду из контейнеров, затем активизировали спящих акулороботов и поставили им боевую задачу.

— Двигатели стоп! — приказал Макензи. — Поднять перископ!

Погрузить акулороботов в торпедные аппараты. Пока роботов готовили к выброске, Макензи наблюдал в перископ за местом гибели парохода «Ниппон-мару». Головы японцев мелькали среди волн и обломков.

— Акулороботы готовы к выброске!

— Затопить торпедные аппараты. В носу субмарины послышался шум воды.

— Открыть крышки аппаратов. — приказал Макензи. — Выпустить акулороботов. Тяжелые крышки медленно распахнулись, выпуская рыб-убийц на свободу. Акулороботы приступили к своей ужасной работе. Корделл следил за ними по водопадному дисплею. Каждый барахтающийся в воде японец высвечивался на круглом черном экране темно-синей точкой.

Жуткие звуки, доносившиеся из наушников, нервировали акустика.

Корделл снял их, бросив на пульт.

— Не могу это слышать! Что за проклятая работа! Приходится убивать совершенно посторонних людей за то, что они верят в своего бога и хотят видеть свою страну великой и сильной.

— Люди убивают друг друга за куда более мелкие желания вот уже шесть тысяч лет, — ответил Макензи. — Никто не заставлял этих чертовых синтоистов лезть в прошлое. Сидели бы себе на карачках в своем храме, молились бы своему узкоглазому микадо и мечтали о возрождении империи — никто бы их не тронул. А вмешиваться в прошлое и менять историю не позволено никому. Ещё двое слева, за перевернутой шлюпкой, Гордон! Скажи рыбкам.

— По дисплею там нет никого.

— Они сидят тихо, как мыши. Тебе не слышно. Корделл передал акулороботам команду Макензи. Командир субмарины подошел к его дисплею, надел наушники.

— Брр! Действительно, жуткие звуки. Все, больше японцев не осталось. Надо будет передать этим чертовым генетикам, чтобы научили свои создания жевать с закрытым ртом.

 

Перехватчики

Мария Пирелли получила сигнал от Бартона сразу же, как только стало ясно, что первая попытка остановить фанатиков провалилась. Ее группа была готова к действиям. Постоянные тренировки сделали свое дело. Пилоты-любители уже приближались по меткости и тактике воздушного боя если не к истребителям-профессионалам Диллингу и Маковецки, то хотя бы к парням из Сил Специального Назначения. Сразу после получения сигнала Мария подняла эскадрилью по тревоге. Все десять антикварных машин взлетели без происшествий.

Через пространственно-временное окно их перебросили на острова Мидуэй на той же 258-й линии времени. Атолл Мидуэй представлял собой очаровательную голубую лагуну, окруженную кольцом коралловых рифов. Посреди лагуны располагались два крошечных островка — Сэнд-Айленд и Истерн-Айленд. На Истерне был аэродром и полуразрушенное здание электростанции. Пока шла подготовка, строители Вечности восстановили давно заброшенную взлетно-посадочную полосу, поставили шесть сборных домиков для экипажей, завезли на остров аэродромное оборудование и команду обслуживания, смонтировали новую электростанцию и башню управления полетами. Наёмники приземлились на Мидуэе так же удачно, как и взлетели, несмотря на ночное время и плохо освещённую полосу. Изрядно ободранный «Киттихаук» Марии сел последним. У нее ещё не было времени его перекрасить. Доложив Бартону и Бейли о прибытии на место базирования, Мария отправила своих людей спать. Утром Тихий океан подарил им великолепной красоты восход, но у наёмников не было времени любоваться природой. Мария устроила им облет островов, а затем, поручив капитану Маковецки провести тренировочный воздушный бой, занялась завершением ремонта своего самолета. Пока техники красили его, Мария вырезала трафареты, поглядывая на небо, где Диллинг и Маковецки драли три шкуры с остальных, гоняя их на виражах и вертикалях. Она отметила, что Фридман и Ву Линг владеют своими машинами лучше других любителей, а вот Билли Дин явно нуждается в дополнительной тренировке. Наёмники приземлились, один за другим зарулили на стоянку. Мария устроила им жесткий разбор, указывая на все недостатки. Под конец, отметив успехи Ву Линга и Фридмана, она приказала всем пообедать и продолжить тренировку.

— Джон, задержитесь на минуту, — сказала она. Гонконгский торговец взглянул на нее вопросительно.

— Да, мэм?

— Вы не могли бы немного мне помочь?

— Если только смогу, — улыбнулся Ву Линг.

— Я обратила внимание на ваш самолет, Джон. Он очень красиво разрисован. Ву Линг бросил гордый взгляд на свой «Вохаук». Самолет действительно выглядел великолепно. Бело-синие солнца гоминьдановских ВВС, изображение прыгающего через горящее кольцо тигра под кабиной, и огромная оскаленная пасть на воздухозаборнике.

— Это точная копия самолета моего деда, мэм, — с гордостью ответил Ву Линг.

— Вашего деда?

— Да. Он был американцем. «Летающие тигры», мэм, Американский Добровольческий Отряд, или, сокращенно, АДО. Он дрался с японцами в небе Китая, затем остался там жить, женился. Мать назвала меня в его честь. Я американец на три четверти, мэм. И я немного рисую маслом.

— Это хорошо, что вы знаете историю своей семьи, Джон. Вы не поможете мне раскрасить мой самолет? А потом мы с вами вместе потренируемся. Ву Линг посмотрел на нее, но не заметил ни тени женского интереса. Спокойное холодное внимание, и ничего более.

— Я приглядывалась к вам, Джон, — сказала Мария. — У вас хорошо получается. Я хочу сделать вас своим ведомым.

— Благодарю вас, мэм. А как вы хотели бы раскрасить вашу машину? — спросил Ву Линг.

— Я не художник, Джон. Мне нужно нечто устрашающее, — Мария подняла глаза на Ву Линга. — Сможете что-нибудь придумать?

— Да, мэм. Попробую. Вечером сделаю несколько эскизов.

— Очень хорошо, Джон. Теперь пообедайте, и в воздух. Время не ждет. После обеда наёмники снова поднялись в воздух. Мария тоже взлетела на своем «Киттихауке», выделявшемся свежей окраской. Она беспощадно гоняла всех по очереди, а затем они дозаправились, разделились на две команды по пять самолетов и провели групповой учебный бой. Последовавший затем разбор полетов сопровождался внимательным просмотром видеозаписей с каждого самолета и с земли, а также со специального самолета наблюдения. Этот самолет был затребован Марией в самом начале тренировок. Пока истребители вертелись в схватке, профессиональные кинооператоры фиксировали каждую подробность с борта барражировавшей вокруг «Дакоты». Мария корректно, но прямо и без намеков указывала каждому на недостатки пилотирования или неудачные решения.

— Харрис, вы потеряли скорость на подъеме, вероятно, из-за слишком большого угла атаки. Посмотрите, ваш самолет был близок к сваливанию. Этот маневр допустим только в том случае, если у вас на хвосте противник, и вы хотите пропустить его под собой вперед. Пилоты «Томкэтов» называют его «ножницы». Я не рекомендую вам его, для этого необходим несколько больший опыт. В данной ситуации вы не были условно сбиты только потому, что майор Сидоров замешкался, — она указала на соседний экран, где синхронно прокручивалась видеозапись с самолета Сидорова. — Рекомендую всем, если вы потеряли скорость, сделать энергичную «размазанную бочку» с небольшим снижением на максимальных оборотах, затем установить нужный вам газ и выйти на противника виражом или иммельманом. Это помогает даже в тех случаях, если у вас на хвосте противник. Удержать в прицеле вращающийся самолет очень трудно, попасть — ещё труднее. Из «бочки» легче перейти в вираж, но иммельман упрощает выход на противника в лоб или с превышением. Теперь вы, майор. Вы находились в очень выгодном положении для атаки. Самолет Харриса был виден вам в профиль, его скорость минимальна. Единственная трудность — очень малое время, отпущенное на прицеливание. В этом случае следовало энергичнее дать педаль, вынести точку прицеливания чуть вперед, и дать длинную очередь.

Харрис сам влез бы в ваш прицел, он все же двигался, хотя и медленно. Капитан Беляев, обращаю ваше внимание на слишком долгий выход в атаку, — продолжала Мария, не обращая внимания на побагровевшего Сидорова. — Не старайтесь зайти противнику точно в хвост. Японцы вам этого все равно не позволят, у них преимущество в скорости и маневренности. Пусть они сами вам в хвост заходят — оглядывайтесь почаще, и все будет в порядке, у «Аэрокобры» обзор хороший. Рекомендую не только Беляеву, но и всем остальным. Берите пример с лейтенанта Диллинга. Смотрите, как он действовал, — Мария указала на монитор с видеозаписью из самолета Диллинга. — Видите, это майор Сидоров на хвосте у Харриса. Что делает Диллинг? Он не заходит в хвост Сидорову, а ловит его на вираже, когда самолет Сидорова виден ему почти сверху и чуть сзади. В этот момент майор представляет собой для Диллинга идеальную мишень, почти максимальной площади и движущуюся по точно предсказуемой траектории. Стоило Диллингу вынести точку прицеливания чуть вперед и дать залп — у Сидорова были бы поражены и кабина, и крыльевые баки, и, возможно, мотор. В подобной ситуации любой «Зеро» вспыхнет как спичка, у них, как вы помните, баки не протектированы. Обращаю внимание всех на грамотные действия Фридмана, — Мария указала на следующий монитор. — Он оказался на пару сотен футов ниже Бэнкса. Расстояние вполне приемлемое для стрельбы, как видите, самолет Бэнкса четко различим, и в то же время находится не слишком близко. Можно предсказать, что в прицеле он вылезет за пределы второго кольца. Теперь смотрите на Фридмана. Он не тратит время на набор высоты, а поднимает нос «Лайтнинга» и бьет снизу вверх. Такой маневр можно рекомендовать всем пилотам самолетов с пушечно-пулеметным вооружением. В боевой обстановке Бэнкс, вероятно, остался бы без хвоста или с пробитыми крыльевыми баками и поврежденным мотором, учитывая, что у «Аэрокобры» мотор позади пилота. Такой удар снизу сзади хорош ещё и тем, что обычно является полной неожиданностью для противника. Смотреть вниз и назад бывает проблематично из-за центроплана, да и большинство пилотов ожидает атаки сзади сверху или сбоку в хвост. Площадь цели в этом случае также близка к максимальной. Билл Дин опять допустил классическую ошибку начинающих — продолжала Мария. — Он оставил своего ведущего без прикрытия, погнавшись за противником. В боевой обстановке мы потеряли бы обоих.

Повторяю ещё раз, у нас не будет возможности подбирать сбитых. В случае смерти вы будете восстановлены из генетического резерва, но если после падения останетесь в живых и попадете к японцам, я вам не завидую. Кроме того, Дин, ваш «Хеллкэт» — один из лучших истребителей эскадрильи, и мы не можем позволить себе его потерять. Если подобное повторится в боевой обстановке, то есть после объявления готовности «Бета», я своей властью конфискую ваш самолет для передачи более ответственному пилоту. Вы меня поняли?

— Да, мэм! — ответил Дин. Прокомментировав ещё несколько ошибок, Мария распустила эскадрилью на отдых. Ву Линг задержался у дверей просмотровой комнаты.

— Я продумал несколько эскизов для вас, мэм, — сказал он. — Вы готовы посмотреть?

— Да, Джон. Давайте.

— Рисовать не было времени, — смущенно улыбнулся Ву Линг, доставая блокнот и авторучку.

— Вот, смотрите. Это пойдет на нос, у меня сохранился трафарет, кроме того, если я буду вашим ведомым, мы будем смотреться более одинаково.

— Неплохо, — кивнула Мария.

— Снизу я хотел нарисовать вот такого дракона на весь фюзеляж и крылья, но, боюсь, у меня не будет времени.

— Вы правы, Джон. Эту ящерицу придется всю ночь рисовать, а нам завтра с рассветом — в воздух. Ограничимся этим, — сказала Мария. — И ещё. Вот трафареты опознавательных знаков на крылья и фюзеляж.

Нанесите по американской схеме. Цвета указаны.

— Гм! — Ву Линг озадаченно смотрел на совершенно незнакомый рисунок. — Это чьи же такие знаки?

— Неважно. Когда краска просохнет, я закрою их сверху американскими опознавательными на липкой пленке, — сказала Мария. — Но в бой я пойду со своими знаками.

— О'кэй, — улыбнулся Ву Линг. — Сейчас сделаем. Они отправились на стоянку истребителей. По дороге Ву Линг спросил Марию насчет полетов.

— Вы ничего не сказали на разборе обо мне, мэм. Почему?

— Вы не делали ошибок, Джон, и не сделали ничего, что я могла бы поставить в пример остальным, — ответила Мария. — Вы летали хорошо.

Держитесь на этом уровне, большего я от вас не требую. Один совет.

Ваш полёт напоминает мне китайскую каллиграфию — аккуратность и точность во всем. Это прекрасно, но требует времени, а в бою его может не быть.

Неважно, если вы завершите вираж не в той точке, где вы его начали, я же не ставлю вам оценок за пилотирование. Ваше дело — сшибать противника с моего хвоста и следить за обстановкой. А в остальном — все нормально, Джон. Так держать. Техники огородили «Киттихаук» Марии от посторонних взглядов полотнищами брезента. Около двух часов Ву Линг шипел пульверизатором, затем отошел назад, глядя на дело рук своих.

— Ну, как, коммандер?

— Замечательно, Джон, — ответила Мария. — Пусть не слишком достоверно с точки зрения истории, но мне нравится.

— Я очень рад, мэм, — ответил Ву Линг.

 

Мастер в деле

Выбравшись из вертолета, Джон первым делом достал из сумки небольшой сверток и баллон с водородом. Подсоединив шланг к баллону, он открыл кран. Газ с шипением заполнил оболочку небольшого воздушного шара. Привернув кран, как только оболочка заполнилась наполовину, Джон прицепил к шару сумку с боеприпасами. Взял шар за привязную веревку и потащил за собой. Джон незаметно подобрался к вилле. Это был большой красивый двухэтажный дом, выкрашенный в белый цвет. Около сорока минут он обходил его по периметру, засекая расположение часовых. На втором этаже светилось одно-единственное окно, остальные были темны. На первом светились два окна. Он остановился с наветренной стороны виллы. Территория была обнесена высоким забором, по верху которого проходило несколько рядов колючей проволоки. Белые костяшки изоляторов тускло отсвечивали в темноте, предупреждая об опасности. Проволока, несомненно, была под током. Джон расстегнул сумку, достал остальные предметы снаряжения и навесил на себя все боеприпасы, какие смог разместить в подсумках бронежилета и на подвесной системе. Затем пристегнулся к шару сам, взял сумку, отвязал веревку от дерева и почувствовал некоторую легкость. Но подъемной силы шара пока было недостаточно. Он вновь отвернул кран, добавляя газа в оболочку, пока не оторвался от земли. Шар медленно поднимался, и так же медленно плыл к забору. Джон пролетел над проволокой на высоте около десяти метров — достаточно высоко, чтобы никто случайно не увидел. Оказавшись над крышей виллы, он открыл клапан, выпустил часть газа и опустился на плоскую асфальтированную крышу веранды. Привязав шар к телевизионной антенне, он потравил веревку, дав ему подняться повыше. В нескольких шагах на скате крыши дома был выступ со слуховым окном. Джон положил сумку рядом с ним, затем обошел вдоль периметра крыши, застрелив по очереди всех часовых, обнаруженных во время обхода. На стволе автомата был навернут глушитель, и дело обошлось без шума. Вернувшись к слуховому окну, он внимательно осмотрел его, надел прибор ночного обзора и посветил внутрь чердака инфракрасным прожектором. Проводов сигнализации не было видно. Вероятно, сектанты считали, что слуховое окно недоступно для проникновения. Джон нашел запор окна, налепил на ближайшее стекло несколько прозрачных лент скотча, затем ткнул в стекло глушителем автомата. Стекло еле слышно хрустнуло, осколки повисли на липкой ленте, прилепленной нижними концами к раме. Джон просунул руку в дыру и открыл окно. Одним движением проскользнул внутрь, втянул за собой сумку. Закрыл окно и поднял осколки стекла, ви-севшие на скотче. Ещё одним куском ленты закрепил осколки в прежнем положении, скрывая следы взлома. Стараясь ступать как можно тише, он пошел по чердаку, разыскивая люк. Подметки из губчатой резины совершенно скрадывали шум шагов.

Люк обнаружился в дальнем углу. Он наклонился и прислушался. Затем открыл люк, просунул в него руку с пистолетом, затем голову, и огляделся. Длинный коридор был абсолютно пуст. Придерживая автомат, он спустился вниз, закрыл люк и пошел по коридору, прижимаясь спиной к стене. Дойдя до угла, он по-кошачьи мягким движением скользнул боком к другой стене и выглянул за угол. Вдали через стекло в боковой двери пробивался свет. Джон бесшумно дошел до конца коридора, обнаружив лестницу вниз и вторую дверь, в противоположной стене. Она была заперта. Джон заглянул в замочную скважину. В комнате было темно. Он вернулся к освещённой комнате, заглянул внутрь через стекло.

Два японца смотрели телевизор. Джон имел совершенно ясный приказ — убить всех, находящихся в здании и подземных туннелях. Он распахнул дверь и дважды выстрелил. Пистолет глухо кашлянул, выплевывая пули через глушитель. Одному японцу пуля попала сзади в позвоночник, другой успел обернуться на звук, и получил пулю в горло. Джон не стрелял в голову, чтобы не забрызгать мозгами стены и мебель. Покойников могли найти раньше, чем ему хотелось бы. Взяв из мертвой руки пульт, он выключил телевизор, затем запихал трупы под кровать и вышел, погасив свет. Спускаясь по лестнице, он заметил поднимающегося снизу японца.

Джон выстрелил дважды сквозь перила. Японца отбросило на стену. Джон стащил его вниз и бросил под лестницу. Затем выглянул в коридор первого этажа. В другом его конце он заметил вторую лестницу наверх, и сообразил, что наверху явно ещё остались не осмотренные помещёния. У входной двери стоял охранник. По коридору было ещё несколько дверей на обеих сторонах. Джон сунул пистолет в кобуру на поясе и снял с плеча автомат Калашникова. Два одиночных выстрела свалили охранника.

Джон решил, что прятать трупы больше не имеет смысла. Так же, как и соблюдать тишину. Он подошел к ближайшей двери, распахнув ее пинком. Пусто. Следующая дверь — тоже пусто. Подойдя к третьей, он столкнулся нос к носу с японцем, выглянувшим на звук пинков. Джон ткнул его глушителем автомата в живот, швырнул пинком в комнату и пристрелил. Он вошел в комнату, окинув ее быстрым взглядом, резко повернулся — и увидел в дверях ещё одного японца. Джон застрелил его, затем сменил автомат на пистолет. Труп он все же втащил из коридора в комнату. Выйдя в коридор, он заметил открытую дверь на другой стороне. Второй японец вышел оттуда. Заглянув туда, он больше никого не увидел. Ликвидатор осмотрел комнату, затем подмигнул своему отражению в висевшем на стене зеркале.

— Неплохо смотришься, парень, — сказал он самому себе. Джон проверил остальные двери. Они были заперты. За углом коридора вдруг послышался шум. Кто-то бежал к лежащему у входа трупу охранника. Джон поднял автомат, переключив его на огонь очередями.

Японец-охранник выбежал из-за угла прямо под очередь и повалился на труп своего коллеги. Джон выглянул за угол, и тут же спрятался. Третий охранник, бежавший следом, увидел его и выстрелил из пистолета, но промахнулся. Джон прижался к стене, выставив вперед пистолет. Охранник не спешил выскакивать из-за угла, он тоже явно поджидал Джона. Ликвидатор снял с пояса гранату, зубами выдернул чеку и левой рукой бросил за угол. Лимонка взорвалась, осколки с визгом пронеслись по коридору. Охранник вылетел из-за угла, брошенный вперед взрывной волной, и Джон успел всадить в него ещё одну пулю, пока тот летел. Теперь даже глухие услышали бы, что в доме посторонний. Джон отступил на вторую лестницу наверх, поднялся до промежуточной площадки и встал там, готовый отразить нападение и сверху, и снизу. Сверху не появился никто. Зато снизу, из подвальных помещёний, выбежали ещё три охранника. Джон встретил их автоматной очередью, свалив сразу двоих. Третий вновь спрятался в подвале и начал стрелять из темного дверного проема. Тишина уже не требовалась. Джон отвинтил глушители от автомата и пистолета, затем зарядил подствольный гранатомет, подождал, пока охранник в подвале сменит обойму и снова начнет стрелять. Он высунулся на мгновение, припал на колено, и послал гранатку в подвальную дверь. В подвале громыхнул взрыв, яркая вспышка на миг осветила коридор. Джон рванулся вперед, прижался к стене коридора, выставив пистолет. Выстрелов не было, охранник, вероятно, накрылся. Подойдя к двери подвала, ликвидатор вновь надвинул на лоб прибор инфракрасного обзора и боком скользнул в дверь, сжимая обеими руками пистолет. Труп охранника валялся у порога, Джон перешагнул его. Он осмотрел подвал, держа наготове оружие. В углу был вход в подземные туннели. Джон осторожно вошел в прорубленный в скале туннель. Он был слабо освещён лампами на потолке, по стенам тянулись трубы и кабели.

Туннель плавно уходил вниз. Ликвидатор медленно спускался по туннелю. Спереди доносился шум машин: гудение трансформаторов, легкий шелест вентиляции, ещё какие-то звуки. Ещё несколько десятков метров, и впереди показался освещённый выход из туннеля в большую подземную камеру. Вероятно, это была переделанная естественная пещёра. У выхода, нервно вглядываясь в полумрак длинного туннеля, стоял охранник. Он не мог не слышать взрывов и выстрелов. Джон навернул глушитель на автомат и застрелил охранника первым же выстрелом. Затем подошел к выходу и осторожно выглянул в зал. Между гудящими установками и пультами ходили японцы в белых халатах. Они не заметили, как упал охранник, и не видели Джона, будучи поглощенными своим делом. У главного пульта Джон заметил высокого молодого японца в очках. Он сразу узнал его. Это был Йоцу Ватанабе. Выскочив в зал, Джон осмотрелся по сторонам, а затем открыл огонь по Йоцу и его помощникам. Японцы в белых халатах повалились друг на друга. Ватанабе успел нажать кнопку на пульте, и в помещёнии завыла сирена тревоги. В левой стене вдруг распахнулась неприметная дверь, из нее выбежали четверо охранников с пистолетами. Они сразу же начали стрелять. В Джона попало несколько пуль, но андроид только досадливо поморщился. Укрывшись за корпусом шкафа управления, он ответил длинной очередью, свалив трех охранников. Затем сменил магазин, выскочил с другой стороны шкафа и застрелил четвертого.

— Вот вам, гады, за Пятачка! — с веселой яростью прокомментировал ликвидатор. Джон обошел зал, не обнаружив других выходов, кроме боковой двери в коридоре. Она вела в большой склад оружия. Затем он подошел к пульту и последовательно выключил все установки. Взрывать работающую установку ДПВК было опасно. С временем шутки плохи. Джон покопался в компьютере, выудив базу данных секты «Дети Ямато», рабочие файлы переписки Тоямы со спонсорами и политиками, планы адмирала на будущее. Это была очень ценная информация. Найдя в ящике стола дискету, ликвидатор запустил копирование файлов. Теперь нужно было немного подождать, пока машина закончит переписывать информацию. Сверху на пульте лежал самурайский меч Йоцу Ватанабе. Покойный ученый не был воином, но кендо в Японии — национальный спорт. Джон взял меч, любуясь великолепной работой старинного мастера. Его уши уловили посторонний звук, и ликвидатор резко обернулся. Один из ассистентов Ватанабе, уже немолодой высокий японец, приближался к ликвидатору классическими скользящими движениями каратиста. Он снял туфли, чтобы двигаться бесшумно, но задел упавшую при перестрелке на пол гильзу. Когда Джон обернулся, японец прыгнул на него, выбросив ногу вперед. Джон машинально отмахнулся узким длинным лезвием и отступил в сторону. Японец дико взвизгнул, врезавшись в пульт. Джон тут же воткнул в него меч. Японец повалился на пол, и ликвидатор, достав пистолет, сделал контрольный выстрел.

— Тоже мне, лысый ниндзя с ученой степенью. С голыми пятками на шашку полез, — усмехнулся Джон, вынимая дискету из дисковода. Методично обойдя зал и оружейный склад, он рассовал повсюду мины с электронными таймерами. На складе было довольно много тротиловых шашек — они тоже пошли в дело. Поставив таймеры на двадцать минут задержки, он с гордостью бросил последний взгляд на дело рук своих и пошел вверх по туннелю.

Мартин Бейли доложил Координатору Шильману результаты проделанной работы.

— Штаб-квартира секты и лаборатория Йоцу Ватанабе разгромлены.

Установка деформации пространственно-временного континуума, информация о ней и обслуживающий персонал уничтожены. Субмарина капитана 2-ранга Макензи потопила корабль сектантов «Ниппон-мару», перевозивший оружие. Спасшихся членов экипажа не обнаружено. Зачистка стопроцентная. Информация о шпионах секты на территории США в 1940 году на линии 0001 передана американскому ФБР. Шпионы в императорской Японии пока устанавливаются нашей службой и будут выловлены нами. Ликвидатор доставил ценные документы, базу данных Тоямы и его рабочие файлы. По ним мы вычислим всех шпионов. Спецгруппа уничтожила японского шпиона — владельца подставной авиакомпании в Мексике и его офис. Пять самолетов DC-3 захвачены и перегнаны в Вечность. Осталось самое главное — найти и уничтожить авианосец фанатиков.

— Вот именно, самое главное, — буркнул Шильман. — Ищи его теперь по всему Тихому океану. Не понимаю, как такие волки спецопераций, как Бартон и Кларк Макензи могли прохлопать авианосец водоизмещёнием пятьдесят тысяч тонн?

— Полагаю, их вины в этом нет, — сказал Бейли. — Мы и представить не могли, что они совершат переход до того, как посадят самолеты на палубу. У меня есть одно очень нехорошее предположение…

— Какое? — спросил Шильман.

— Возможно, на их авианосце стоит очень чувствительный сонар, — сказал Бейли. — Они ведь пойдут без кораблей охранения, а вокруг Мидуэя все время рыскали американские субмарины. Тояма не может не помнить о судьбе «Синано». Они могли услышать Макензи и принять решение о немедленной переброске. Нам надо было использовать дизельную субмарину, они гораздо бесшумнее атомных.

— Черт! Может быть, вы и правы, Мартин, — произнес Шильман. — В этом случае нам нельзя использовать атомные субмарины для поиска и слежения за ним. А я так надеялся на них!

— У нас есть одно преимущество, — заметил Бейли. — Мы знаем их пункт назначения. Тояма так или иначе приведет корабль к Мидуэю.

 

Атолл Мидуэй

4 июня 1942 года авианосец «Кирисима» находился к северу от атолла, в то время как авианосцы Нагумо подходили с запада. «Эйприл Фёст» барражировала немного юго-восточнее атолла, являясь восточной вершиной гигантского треугольника, охватывавшего всю сцену боя. Ещё два самолета ДРЛО ЕС-121Н — «Малышка Конни» и «Соколиный Глаз» — висели соответственно к северо-востоку и к юго-юго-западу от авианосцев Нагумо, держа под контролем всю картину. На борту «Кирисима» Масао Ватанабе проводил последний инструктаж и церемонию проводов в бой. Экипажи собрались для инструктажа в центре боевой подготовки авианосца, где стояли тренажеры, тактический дисплей и много рядов кресел.

— Все вы хорошо знаете нашу задачу, — произнес Масао, — но я напомню ее ещё раз. Самолеты противника поднимутся в воздух в 7.00.

Около 10.05 они выйдут в район местонахождения имперского флота и в 10.20 атакуют авианосцы адмирала Нагумо. Мы поднимаемся в 8.00, проходим мимо островов Мидуэй и около 9.40 перехватываем американские пикирующие бомбардировщики приблизительно вот здесь, — Масао отметил точку перехвата на тактическом дисплее. Мы пойдем двумя группами, в первой — двадцать истребителей, во второй — десять. Я поведу первую группу. Ее цель — 33 бомбардировщика 6-й бомбардировочной и 6-й разведывательной эскадрилий с авианосца «Энтерпрайз» под общим командованием капитана 3 ранга Уэйда Маккласки. Хироси Миура поведет вторую группу. Ее цель — 17 пикировщиков 3-й бомбардировочной эскадрильи капитана 3-го ранга Макса Лесли с авианосца «Йорктаун». Бомбардировщики противника пойдут без истребительного прикрытия. Их будет много, но мы справимся. Помните, судьба Империи отныне в наших руках! От того, как мы выполним нашу задачу, зависит не только исход этой войны, но и вся последующая история человечества. Возможно, в конце этого дня наши души встретятся в храме Ясукуни, но мы выполним нашу задачу. По знаку Масао несколько моряков в парадной форме внесли алюминиевые бачки с церемониальным рационом. Все экипажи получили традиционную пищу, полагающуюся идущему в бой самураю — рис, соевый суп, соленые огурцы, сушеные каштаны и холодный саке. Завтрак был съеден в торжественном молчании. Затем Масао поднял чашечку с саке, и все остальные последовали его примеру.

— К этому великому дню я, по традиции, написал трехстишие, — сказал Масао, и прочёл в тишине:

 

Мы посыплемся с небес,

Подобно лепесткам хризантем,

 

Чтобы Империя жила в веках

— Тенно хейка банзай! — провозгласил Хироси Миура, и все пилоты подхватили этот клич.

Несколько позже, около 7.00 на 258-й линии времени Мария Пирелли тоже проводила предполетный инструктаж, расстелив карту прямо на черном крыле своего «Киттихаука».

— Мы будем ждать сигнала на взлет в кабинах истребителей в пятиминутной готовности. Ни самолеты, ни авианосец фанатиков пока не обнаружены, поэтому приказ может прийти в любую секунду, — говорила Мария. — Точные данные об их количестве и местонахождении мы получим уже в воздухе по радио. Вероятно, они пойдут двумя группами — двадцать и десять «Зеро». Самолеты ДРЛО будут отслеживать положение противника и наводить нас. Мы будем переброшены прямо в точку перехвата через пространственно-временное окно. Наша основная задача — уничтожить истребители большей группы — все до одного, не дав им прорваться к пикировщикам Маккласки. Атаковать будем парами, согласно одному из разработанных заранее вариантов. Вы все с ними ознакомлены. Номер варианта атаки будет выбран на месте. В любом случае, в начале каждый из вас должен свалить по одному самолету, прежде чем противник успеет что-либо понять. После этого шансы уравняются. Помните, наша задача — уничтожить только самолеты фанатиков. Их можно отличить по вписанным в красные круги опознавательных знаков белым изображениям хризантем. Обычных японцев трогать запрещаю, это может привести к непредсказуемому изменению истории. Их можно сбивать только в том случае, если они атакуют нас. Это будет жесткий бой. Может быть, никто из нас не вернется назад. Вопросы есть? Вопросов не было. Наёмники молча разошлись по самолетам. Мария обошла вокруг «Киттихаука», подцепляя ногтями и срывая клейкую пленку с американскими белыми звездами. Из стоявшего рядом самолета Диллинг увидел под ними черные круги, окаймленные тонкой желтой полоской, со вписанными в них кроваво-красными молниями. Он никогда ещё не видел подобных знаков на самолетах, и был сильно озадачен.

Самолет Марии стоял с краю ряда, и никто, кроме Диллинга, не мог видеть эти знаки.

В 4.30 самолеты авианосного соединения адмирала Нагумо поднялись в воздух для атаки атолла Мидуэй. В 5.30 лейтенант Говард Эди с борта разведывательного гидросамолета «Каталина» обнаружил японское авианосное соединение и последовательно передал данные в интервале времени от 5.30 до 5.52 на корабли 17-го оперативного соединения адмирала Флетчера. В 6.07 адмирал Флетчер отдал приказ командующему 16-м оперативным соединением адмиралу Спрюэнсу атаковать японский флот. Почти одновременно, в 6.00 все имевшиеся на атолле Мидуэй самолеты поднялись в воздух, чтобы уйти из-под удара японцев и самим атаковать противника. Самолеты с авианосцев были подняты в 7.00.

Каждая атакующая группа состояла из торпедоносцев, пикирующих бомбардировщиков и истребителей прикрытия. Самолетам с авианосца «Йорктаун» удалось взлететь с минимальным интервалом. Выше всех шли к цели пикировщики Макса Лесли, гораздо ниже их — истребительная эскадрилья Джона Тэча, и ниже всех — торпедоносцы. Авиагруппа с «Энтерпрайза» затянула взлет. Пикировщики взлетели первыми и долго кружились, ожидая взлета остальных. Наконец, командир авиагруппы, капитан 3-го ранга Уэйд Маккласки подал сигнал идти к цели самостоятельно, и повел свои 33 бомбардировщика, не дожидаясь взлета запоздавших истребителей прикрытия. В результате все эскадрильи пошли к цели несколько отличающимися курсами. Вскоре после взлета Джон Тэч увидел под своим истребителем гигантский водяной столб. Самолет Лесли уронил свою бомбу из-за неудачной конструкции электрической цепи бомбосбрасывателя. Ещё три из семнадцати самолетов его эскадрильи также потеряли свои бомбы. Как только авианосец скрылся из виду, Тэч неожиданно получил приказ набрать высоту и идти на тысячу футов выше и позади пикировщиков Лесли. Приказ явно был отдан с «Йорктауна», и Тэч с некоторым удивлением подчинился. Его истребители медленно полезли вверх. Атаки авиации морской пехоты и армейских самолетов были неудачны.

Американцы потеряли почти все истребители. В 6.34 японские бомбардировщики атаковали атолл, сбросив бомбы на ангары и электростанцию. В 6.48 японская атака закончилась. Японцам удалось взорвать топливные склады, электростанцию, командный пункт, линию автоматической подачи топлива к самолетам. Потери американцев в людях составили 11 убитых и 18 раненых. Почти вся авиация была в воздухе и не пострадала от японских бомб. В 7.05, когда авианосное соединение Нагумо находилось в 140 милях от Мидуэя, американские торпедоносцы начали первые атаки на авианосцы японцев. Почти все самолеты, взлетевшие с Мидуэя, были уничтожены на подлете к кораблям истребителями воздушного патруля и зенитным огнем. В 7.15 адмирал Нагумо приказал перевооружить остававшиеся на авианосцах самолеты второй волны для второго удара по атоллу. В 7.28 японский разведывательный самолет обнаружил американский флот. В 7.45 Нагумо отдал приказ снова перевооружить самолеты второй волны для удара по американскому флоту. Половина их была уже вооружена бомбами для атаки наземных целей. Их надо было заменить на торпеды и бронебойные бомбы. В 7.50 пикирующие бомбардировщики морской пехоты, поднявшиеся с атолла Мидуэй, атаковали флот Нагумо. Почти все они были уничтожены, не сумев нанести противнику никаких значительных повреждений. В 8.14 американские «Летающие крепости» В-17 атаковали японские авианосцы с высоты 20000 футов, не добившись ни одного попадания. Ни одна из «крепостей» не была сбита японскими истребителями, в течение 10 минут пытавшимися их атаковать. В 8.20, в тот момент, когда В-17 повернули обратно, японский разведывательный самолет, наконец, обнаружил один из трех американских авианосцев. Адмирал Нагумо принял решение об атаке американского авианосца всеми силами. С 8.37 до 9.00 авианосцы принимали на борт самолеты первой волны, у которых уже кончалось горючее. В 9.18, когда все авианосцы только что доложили о готовности выпустить в воздух самолеты второй волны, они были атакованы торпедоносцами американского флота. Так же, как и торпедоносцы морской пехоты, они не добились успеха, и почти все были уничтожены истребителями боевого воздушного патруля. В это время пикирующие бомбардировщики с авианосцев «Энтерпрайз», «Йорктаун» и «Хорнет», шедшие отдельно, безуспешно пытались разыскать японские авианосцы. Большая высота полета и частично закрытое облаками море не способствовали быстрому обнаружению. Сказывались и навигационные ошибки. В 7.44 «Малышка Конни» обнаружила подходящий к атоллу с севера авианосец фанатиков. Как и было условлено, с самолета ДРЛО был немедленно передан сигнал звену стратегических бомбардировщиков Ту-95К-22, которые было решено использовать вместо «Бэкфайров» из-за большей продолжительности полета. Ту-95 немедленно развернулись и пошли к цели. Бартон, также получивший рапорт с «Малышки Конни», тут же произвел несложный расчет. Бомбардировщики могли выйти в точку пуска ракет в 8.10. Он связался по межвременной связи с 258-й линией времени, дав Марии Пирелли команду готовиться к старту. Тридцать истребителей А6М2 «Зеро» поднялись с палубы «Кирисима» в 8.00, отправившись на перехват американских пикирующих бомбардировщиков. Они прошли западнее атолла, на большой высоте, направляясь к маршрутам пикирующих бомбардировщиков. В 8.10 командир звена Ту-95 доложил Бартону о выходе на рубеж пуска ракет и получил приказ немедленно атаковать. После уточнения огневого решения с бомбардировщиков по авианосцу фанатиков было выпущено 6 сверхзвуковых ракет Х-22. Одновременно с этим Бартон связался с адмиралом Тояма на частоте, используемой им для переговоров с истребителями. Адмирал стоял на мостике «Кирисима», любуясь выстроившимися на полетной палубе эскадрильями пикирующих бомбардировщиков и торпедоносцев. Как только будет получено сообщение от Масао, они поднимутся для удара по американскому флоту. Вдруг на мостике появился радист с наушниками и микрофоном в руках.

— Сэнсэй! Вас вызывают по радио! — несколько растерянно доложил он, протягивая наушники.

— Вызывают? Кто?! — Тояма надел наушники, радист вставил штекер в гнездо на пульте связи.

— Адмирал Тояма слушает.

— Привет, дурашка! — раздался в его наушниках насмешливый баритон. Неизвестный говорил по-английски. — В самолетики решил поиграть? Наилучшие пожелания от «Эйприл Фёст»! В наушниках послышался щелчок, голос оборвался.

— Кто это? Отвечайте! — по-английски произнес Тояма. Ответа не было. — Какая-то глупая шутка! — сердито произнес адмирал. — Но… ведь никто не знает, что мы здесь!

— Воздух! — крикнул сигнальщик. — Шесть низколетящих целей по правому борту! Идут на большой скорости, вероятно, торпедоносцы!

— Заградительный огонь всеми орудиями правого борта! — скомандовал Тояма, поворачиваясь направо. Он увидел шесть стремительно приближающихся к кораблю точек.

Навстречу им одна за другой потянулись оранжевые пунктиры трасс малокалиберных зенитных снарядов. Точки вырастали на глазах, превращаясь в серебристые стреловидные … самолеты? Нет!

— Это ракеты! — завопил Тояма. — Русские ракеты!

— Русские ракеты? — переспросил кто-то из стоявших рядом. В его голосе сквозило недоверие и удивление. В этот момент первая ракета Х-22, благополучно миновав заградительный огонь, врезалась в борт «Кирисима». Корабль содрогнулся от страшного взрыва. Тояма не устоял на ногах и растянулся на палубе. Сверху на него упал радист. В ту же секунду последовал второй взрыв, затем третий, и авианосец повалился на правый борт. Радист свалился с адмирала, Тояма ухватился за поручни мостика и приподнялся. Он увидел, как бомбардировщики и торпедоносцы скользят по накренившейся полетной палубе и один за другим сыплются в море. Тут же четвертая, пятая, а затем и шестая ракета пробили гигантские дыры во вставшей под углом сорок пять градусов полетной палубе. Ракеты пробили корабль почти насквозь и взорвались в машинном отделении и трюмах, тогда как первые три, по-видимому, взорвались на ангарной палубе. Внутри авианосца вспыхнул пожар, распространявшийся с невероятной скоростью. Через несколько минут взорвались цистерны с авиационным бензином. Огненные смерчи вырвались из дыр в полетной палубе, затем большая ее часть с железным скрежетом отвалилась от стоек каркаса и упала в море. В то же время через три пробоины в правом борту от взрывов первых трех ракет — каждая из этих пробоин имела площадь от десяти до двенадцати квадратных метров — внутрь авианосца хлынули потоки воды.

Весьма условно поделенный на водонепроницаемые отсеки из-за простирающейся на всю длину ангарной палубы, авианосец очень быстро заполнялся водой, оседая правым бортом. Японцы сыпались с него в море, как горох. Вода на сотни метров вокруг была покрыта толстой жирной пленкой мазута. Факелы горящего бензина подожгли ее, из-за чего само море превратилось в гигантский костер. Авианосец окончательно повалился на правый борт. Тояма отпустил поручни мостика, не в силах больше держаться, и полетел в студенистую жижу, покрытую весело пляшущими языками огня. Через несколько минут «Кирисима» скрылся под водой. Адмирал успел нырнуть и отплыть в сторону, но его все равно чуть было не затянуло вниз. Тояма плыл под водой, выныривая лишь на секунду, чтобы набрать воздуха. Ему удалось выбраться за пределы нефтяного пятна, но он был обожжен и грязен, как облепленный нефтью тюлень. Низкий рокочущий гул послышался с запада. Тояма поднял голову и увидел невероятное зрелище. На высоте каких-нибудь трехсот метров над морем с запада к месту гибели «Кирисима» приближались три так хорошо знакомых ему самолета.

Русские стратегические бомбардировщики Ту-95. В 1942 году! Это было совершенно невозможно. Но они были до ужаса реальны. Тояма вскинул высохший от старости кулак, облепленный нефтью, и погрозил самолетам, визгливо выкрикивая вперемешку русские и английские проклятия. Самолеты пролетели над его головой, сделав величественный круг над чадящим нефтяным пятном. Затем Ту-95 с набором высоты удалились на северо-запад. Бартон получил рапорт о потоплении авианосца фанатиков в 8.25.

Экипажи бомбардировщиков сообщили о нескольких выживших, и Бартон передал по радио приказ вертолетам. В это же время его оператор радара отслеживал путь авиагруппы Маккласки и японских истребителей, поднявшихся с «Кирисима». Масао Ватанабе ещё не знал, что авианосец потоплен.

 

Attention, «Angels»! Dogfight!

В 8.30 на 258-й линии времени Мария Пирелли получила от Бартона приказ на взлет. Истребители взлетели парами. Мария и Ву Линг, поднявшиеся первыми, минут десять ходили кругами, набирая высоту и поджидая остальных. В 8.45 они набрали высоту 17 тысяч футов, после чего их эскадрилья построилась в нечто, напоминающее сэндвич из двух строев «четыре пальца». Мария и Ву Линг шли отдельно, чуть впереди.

Сидоров, Беляев, Диллинг и Харрис летели в нижней четверке, Маковецки, Дин, Бэнкс и Фридман — в верхней. Взглянув на ведущую пару «Киттихауков», Эндрю Маковецки вдруг остолбенел.

— Черт меня подери! — пробормотал он. На аспидно-черном «Киттихауке» их командира вместо белых американских звезд красовались желто-черно-красные опознавательные знаки Таргонской Империи. Мария доложила Бартону о готовности:

— «Черная Вдова» вызывает «Эйприл Фёст». Мы заняли заданный эшелон. К переходу готовы.

— Понял вас, «Черная Вдова», — ответил Бартон. — Окно через тридцать секунд по вашему курсу. Выход — на тысячу футов выше и полторы тысячи футов позади цели. Доброй охоты! Центральная станция деформации континуума получила команду с борта «Эйприл Фёст». Перед эскадрильей Марии всполохом зеленого света распахнулось пространственно-временное окно. Эндрю Маковецки ещё не успел оправиться от легкого шока, вызванного увиденным, как их истребители переместились в утро 4 июня 1942 года.

— Внимание, «Ангелы»! Бандиты, повторяю, бандиты на одиннадцать часов, ниже! — голос Марии раздался в наушниках Маковецки, выводя его из транса. — Атака по варианту «Си»! Маковецки бросил машину в левое скольжение, и вся верхняя группа последовала за ним, нацеливаясь на левый фланг строя противника.

Нижняя четверка лишь чуть скорректировала курс, целясь на правый фланг. Мария и Ву Линг взяли в прицел центр группы. Вражеские «Зеро» шли двумя треугольниками по девять самолетов в каждом, передний треугольник шел чуть ниже заднего. Ещё одна пара шла отдельно, выше всех и впереди. Переговорные частоты наёмников и японцев не совпадали, поэтому никто из группы Ватанабе не подозревал, что их атакуют. С дистанции около трехсот метров наёмники открыли огонь.

Бесконечные тренировки не прошли даром. Восемь самолетов противника взорвались одновременно. Ещё один густо задымил и, вращаясь, пошел вниз. Самый эффектный удар нанес Билли Дин. Очередь «минигана», подвешенного под фюзеляжем его «Хеллкэта», отрубила крыло одного из «Зеро», и тот повалился вниз, кувыркаясь, как падающий с дерева лист. Верхняя девятка и ведомый отдельной пары были сбиты в первые секунды атаки. Мария и Ву Линг нацелились на ведущего, вероятно, это был сам Ватанабе. Ву Линг, стрелявший по верхней девятке, был вынужден резко взять ручку на себя, перенацеливая самолет. Мария, свалившая командирского ведомого, лишь немного дожала педаль, перенося прицел.

Она уже хорошо различала белые хризантемы на крыльях японца, вписанные в красные «фрикадельки» опознавательных знаков. Внезапно Ватанабе обернулся и тут же крутанул «бочку», выскользнув из коллиматора. И почти одновременно весь строй японцев рассыпался на пары.

— Attention, «Angels»! Dogfight! Слаженная, многократно и тщательно отрепетированная первая фаза атаки закончилась. Строй рассыпался, и началось то, что пилоты называют «Dogfight» — «собачья драка». Масао услышал нечленораздельный вопль ведомого и удивленно обернулся. Прежде, чем его мозг успел не то что бы осмыслить, а хотя бы зафиксировать картину происходящего, рука автоматически дернула ручку управления вправо. Море и небо завертелись перед глазами.

Масао дал правую педаль, выходя из бочки в вираж, и ещё раз обернулся. Ни ведомого, ни верхней девятки в воздухе не было. Позади лишь расплывался клочьями черный дым. Нижняя девятка рассыпалась, уходя из-под удара. Их преследовала на удивление пестрая компания самолетов. Натренированный глаз Масао выхватил из общей круговерти силуэт «Лайтнинга» Р-38, который ни с чем невозможно перепутать, и два здоровенных лобастых серебряных «Тандерболта». Больше он ничего не успел рассмотреть, потому что у него на хвосте мелькнули силуэты двух «Киттихауков». Масао рванул ручку, выходя в иммельман. Летя вверх дном, он взглянул вниз, на преследователей. Передний был совершенно черный, с незнакомыми опознавательными, на крыльях второго он успел заметить белосиние гоминьдановские солнца. «Великая Аматерасу!» — успел подумать Масао. — «Откуда тут взялись „Летающие Тигры“?» Перед ним вдруг пронеслись «Киттихаук» и «Аэрокобра» с красными советскими звездами на фюзеляжах. Масао обомлел от удивления, но автоматически выровнял самолет и довернул, пытаясь поймать их в прицел. «Русские?» — пронеслась в его голове ошалевшая мысль, но удивляться было некогда. Под «Киттихауком» висел предмет, напоминавший цилиндр с закругленными концами. Масао подумал было, что это топливный бак.

«Ну и дурак, в бой пошел, а бак не сбросил», — подумал Масао, ловя в прицел краснозвездный «Киттихаук». Но «подвесной бак» неожиданно выплюнул столб огня. Попавший под эту струю японский истребитель моментально развалился пополам. Масао взвыл от ярости, стиснув зубы так, что они заскрежетали.

Поймав «Киттихаук» в прицел, он дал длинную очередь из всего оружия.

Снаряды двадцатимиллиметровых пушек прошили его фюзеляж, но «Киттихаук» не загорелся. Выпустив небольшую струйку дыма, он пошел вниз. «Аэрокобра» вильнула в сторону, Масао пронесся над ней, перевернулся через крыло и атаковал снова, с другой стороны.

— Твою мать!! Сидоров сбит! У меня козёл на хвосте! — завопил Беляев, чувствуя, как снаряды барабанят по броне «Аэрокобры». Задняя часть фонаря разлетелась вдребезги, но толстое бронестекло и бронеспинка спасли его от осколков. Масао стрелял по «Аэрокобре», но хорошо защищенный американский истребитель и не думал падать. Преследовавшая его пара «Киттихауков» куда-то пропала, зато сверху обрушился серебристый «Тандерболт». От его крыльев тянулись оранжевые струи трасс. Уходя от них, Масао крутанул «бочку», оставив в покое «Аэрокобру». Мария потеряла командира вражеской эскадрильи, когда он крутанул иммельман и пронесся над ними в обратном направлении. Она видела, как одновременно рухнули два «Зеро», «Киттихаук» Сидорова и один из «Тандерболтов». Ещё пара «Зеро» висела на хвосте Фридмана, который, в свою очередь, гнался за третьим. Мария подумала, что разношерстность их компании имеет свои положительные стороны — легко определить, кому в данный момент грозит опасность.

— Фридман, сзади! — крикнула Мария. — Маковецки, Диллинг, кто-нибудь, прикройте Беляева! Лерой, я иду! Она бросила «Киттихаук» в пологое пике, нацеливаясь на пару «Зеро», преследующую Фридмана. Ву Линг шел сзади, как привязанный.

— Это Дин! Маковецки сбит! Что мне делать? — автомеханик из Форт-Эверглейдс явно был в панике.

— Стрелять в японцев, идиот!

— Понял! Мария ловила ведущий «Зеро» в коллиматор.

— Джон, бей ведомого!

— Да, мэм! Она видела, как преследуемый Фридманом «Зеро» взмыл вверх, пристраиваясь к хвосту «Хеллкэта» Билли Дина, ошалевшего от этой бешеной круговерти. Лерой поднял нос своего «Лайтнинга» и плюнул огнем. «Зеро» вспыхнул и кувырнулся вниз. Пара «Зеро» немедленно ударила по «Лайтнингу», потерявшему скорость на горке. Фридман, видимо, родился в рубашке. Очереди проскочили в прямоугольную дыру в середине его двухфюзеляжного «Лайтнинга». Увлекшиеся атакой «Зеро» не заметили приближения Марии и Ву Линга. Мария вела «Киттихаук» по кривой погони, вынося точку прицеливания впереди ведущего пары «Зеро». На этот раз она дала залп из шести крупнокалиберных пулеметов в крыльях «Киттихаука». Ведущий «Зеро» пронесся сквозь огненные струи, тут же вспыхнул и винтом полетел вниз. Ву Линг ударил по ведомому, тот задымил, но не упал, а резко отвернул в противоположную сторону, выскочив из поля зрения Марии. Масао видел, как черный «Киттихаук» расправился с Сигимицу — молодым, но подававшим большие надежды пилотом. У него самого на хвосте висел дышащий огнем и свинцом «Тандерболт», но Масао вертелся из стороны в сторону, не давая американцу прицелиться. Он увидел, как полетел вниз ещё один «Киттихаук» — на этот раз с американскими звездами. Его свалил Мацумура — и красиво свалил! Сам был подбит этим «Летающим Тигром», невесть откуда взявшимся в центре Тихого океана, и, тем не менее, завалил противника! Масао заложил иммельман и ринулся вниз головой на преследующий его «Тандерболт», стреляя из пушек и пулеметов. Серебряный монстр провалился вниз, уходя из-под огня стремительным пике. Он не был сбит, но Масао стряхнул его с хвоста и теперь мог заняться вплотную черным «Киттихауком» и его гоминьдановским ведомым.

— Мацумура, ко мне! — крикнул он. — Прикрой мне хвост. Дымящий истребитель немедленно появился и пристроился сзади. Не зря все же Масао три года тренировал эскадрилью! Он поискал взглядом противника. Американская «Аэрокобра» слегка дымила, советская, напротив, даже с изрешеченным хвостом и фонарем чувствовала себя прекрасно. «Лайтнинга» не было видно, «Тандерболт» потерял высоту и теперь карабкался вверх. «Хеллкэт» как-то неуверенно отбивался от одинокого «Рейзена» — они кружились на виражах, пытаясь зайти друг другу в хвост. Оставшаяся пара «Киттихауков» была на другой стороне «сцены», гоняясь ещё за одним дымящим «Рейзеном». Силы были уже неравными — пять на шесть. У японцев дымят два, у американцев, или кто они там — один, но японцы явно маневреннее. Масао попытался вызвать по радио соединение Нагумо и предупредить о скором налете пикирующих бомбардировщиков. Но эфир на этой частоте оказался намертво забит помехами. Скрежещущий вой, ворвавшись в наушники, едва не оглушил Масао, и японец поспешил перебросить тумблер обратно.

— Мацумура, бьем «Тандерболт»! — Он попытался связаться с авианосцем, но «Кирисима» не отвечал. Масао ещё не знал, что корабль уже отправлен на дно русскими ракетами. На борту «Эйприл Фёст» Бартон, не отрываясь, следил за ходом боя по тактическому дисплею. Операторы непрерывно прослушивали эфир.

Услышав голос Масао на частоте соединения Нагумо, они немедленно включили помехи. Увлекшись наблюдением за ходом боя, Бартон не сразу обратил внимание на состав второй группы американских самолетов, взлетевшей с «Йорктауна». Посмотрев на них, он вдруг заметил, что 17 бомбардировщиков Макса Лесли сопровождают лишь шесть «Уайлдкэтов».

— Аарон! В чем дело? — спросил Бартон. — Где остальные истребители Тэча?

— Это все, что есть, — ответил Голдштейн.

— Остальные остались в резерве по распоряжению адмирала Флетчера…

— Я идиот! — Бартон хлопнул себя по лбу. — Мы все время говорили — «эскадрилья, эскадрилья», а я не проверил, сколько их было! Шесть «Уайлдкэтов» не справятся с десятком «Зеро»! Нужен второй вылет.

— Думаю, Мария справится с первой группой и успеет перехватить вторую, — заметил Голдштейн. — Если в ее группе хоть кто-то останется… Пара японцев перевернулась через крыло, пикируя на медленно карабкающийся на высоту, потерявший скорость «Тандерболт» Диллинга.

Ватанабе и Мацумура ударили из пушек одновременно, от «Тандерболта» полетели куски дюраля, он вспыхнул и пошел вниз, разматывая кажущуюся бесконечной ленту черного дыма. Выйдя из атаки, Масао продолжал шарить по эфиру. Увидев, как повалился второй «Тандерболт», Мария крикнула Ву Лингу по радио:

— Джон, брось этого! Бьем пару с дымящим ведомым!

— Не понял вас, мэм, какие-то помехи, — ответил Ву Линг, и Мария вдруг поняла, что в пылу боя перешла на родной язык. Она повторила приказ по-английски. На этот раз Ву Линг понял и последовал за ней. Они пронеслись через всю сцену боя, подобно валькириям. Мария видела, что командир фанатиков, выйдя из атаки на Диллинга, теперь примеривается, чтобы нанести удар по «Хеллкэту» Дина. Включив на своей многоканальной рации режим сканирования, Масао неожиданно наткнулся на частоту противника. Ему в уши ворвался разноязыкий гвалт: выкрики на английском, мяукание с китайским акцентом, затем вдруг, перекрывая все голоса, смачный трехэтажный русский мат; нечленораздельный вопль и потом уже совершенно нечеловеческий скрежет и чирикание, которые не в состоянии произнести людская глотка. «Это наёмники!» — понял вдруг Масао. «И, судя по самолетам, они из будущего, как и мы.» Он увидел, как два «Киттихаука» несутся ему навстречу. Торопясь атаковать, он подловил-таки темно-синий «Хеллкэт», которому, совершенно неоткуда было взяться в 1942 году, так же, как «Лайтнингу» и «Тандерболтам». «Хеллкэт» приподнял нос, стреляя по одному из «Рейзенов». Масао видел его в профиль, неудачно для стрельбы, но высокий фюзеляж «Хеллкэта» был прекрасной мишенью. Масао ударил из пушек, прострочив огромную рваную дыру в темно-синем фюзеляже противника. «Хеллкэт» даже не загорелся. Он вздыбился, подняв нос, а затем кувырнулся вниз, потеряв управление.

Пять к пяти! Он уравнял шансы. В ту же секунду он услышал вопль Мацумуры. Мария увидела, как «Хеллкэт» Дина получил попадание и полетел вниз, кружась, как осенний лист. «Зеро» были совершенно неотличимы друг от друга, одинаково светлые, с черными носами, но на капоте одного из них была широкая красная полоса. Это был командир фанатиков. Именно он сбил в течение одной минуты сначала Диллинга, а затем Дина. Его ведомый дымил, это, вероятно, был тот, кого подбил Ву Линг. Затем она увидела, как сверху на эту «сладкую парочку» коршуном свалился «Лайтнинг» Фридмана, расстреляв дымящего ведомого из пулеметов. «Зеро» в пламени повалился вниз и исчез на фоне моря. Масао оглянулся. Мимо него сверху вниз пронесся «Лайтнинг», которого он совершенно упустил из виду. Дымная полоса, перечеркнувшая море — все, что осталось от самолета Мацумуры. Они опять были в меньшинстве! Он заложил вираж, пытаясь выйти в хвост «Лайтнингу», но тот, разогнавшись на пикировании, уже вновь набрал высоту боевым разворотом и врубился в соединившуюся было тройку оставшихся «Рейзенов», преследующую обе «Аэрокобры». «Рейзены» порскнули в стороны, пропуская «Лайтнинг», один задымился, но не упал, а затем Масао стало жарко. Мимо него с ревом промелькнули «Киттихауки».

Плотный сноп огня пронесся мимо кабины, по самолету пробарабанил дождь стреляных гильз и звеньев пулеметной ленты. Масао успел заметить на обоих самолетах жуткие оскаленные акульи пасти. Он довернул и поймал в прицел «Киттихаук» гоминьдановца. Пули застучали по крыльям самолета Ву Линга, затем 20- миллиметровый снаряд прошил правое крыло. Ву Линг крутанул «бочку» влево, затем ушел в вираж — и налетел на вновь соединившуюся тройку «Зеро». Они гнались за «Лайтнингом» Фридмана, а у них на хвосте висели обе «Аэрокобры». Из всех стволов трех японских истребителей сверкнуло оранжевое пламя, и «Киттихаук» Ву Линга разлетелся в клочья в этом огненном вихре. Доблестный торговец рисом и не подумал открывать парашют. Он полетел вниз, сгруппировавшись, понимая, что стоит ему дернуть кольцо, и японцы расстреляют его в воздухе. Дед часто рассказывал ему об этом. Раскрыть парашют он рискнул, лишь когда до воды осталось полкилометра.

— Великолепно! — крикнул Масао, увидев, как разлетелся третий «Киттихаук». Он забыл, что переключил частоту, и друзья не слышат его. — Сзади, Тосики! Сзади две «Кобры»! Друзья его не услышали. Увлекшись погоней за «Лайтнингом», они не оглядывались назад. 37-миллиметровые пушки и крупнокалиберные пулеметы «Аэрокобр» в мгновение ока разнесли один «Рейзен», подожгли второй, третьему удалось невероятным финтом увернуться и уйти из-под огня.

— Эй, Ватанабе, козёл желтомазый! — Масао вдруг услышал в наушниках женский голос. — Посмотри налево! Он оглянулся. Единственный уцелевший «Киттихаук», тот, черный, с пастью и незнакомыми знаками в виде алых молний, несся на него издалека. Это был командир этой странной компании. Неужели это женщина? Какой позор для самурая!

— Я не дерусь с женщинами! — крикнул по-английски Масао.

— А придется, козёл! «Зеро» и «Киттихаук» сошлись в стремительной лобовой атаке. Мария шла чуть ниже, это мешало использовать контейнер с «миниганом».

Ватанабе первым открыл огонь. Мария перевернула истребитель на спину, уходя от пуль, и тут сообразила, что теперь контейнер SUU-11/A оказался сверху. «Зеро» уже заполнил собой внешнее кольцо прицела, когда Мария нажала общую гашетку. Крупнокалиберные пулеметы в крыльях отозвались вибрацией, «миниган» в контейнере взревел, выплюнув огненный столб. Масао увидел яркие вспышки на крыльях черного «Киттихаука», а затем и ослепительное пламя из нижнего контейнера, летящее прямо в глаза. Лобовой козырек кабины разлетелся мириадами осколков, и наступила тьма. Трассы крупнокалиберных пулеметов впились в звездообразный мотор «Зеро», круша все хрупкие детали, ребра охлаждения цилиндров, провода и шланги. Мария видела, как из вражеского мотора брызнули обломки. Срезанная пулями лопасть пропеллера улетела высоко вверх.

Испустив полный торжества скрежещущий вой, она рванула ручку, уходя от столкновения вниз, затем тут же заложила нижний иммельман, переворачивая истребитель в нормальное положение и догоняя Ватанабе. «Зеро» не горел. Он полого пикировал, держась на курсе удивительно ровно. Мария решила, что ему надо бы добавить, но услышала крик Фридмана:

— Он готов, мэм! Это было круто! Мария все-таки решила убедиться сама. Она направила «Киттихаук» вниз, догоняя самолет Ватанабе. Поравнявшись с ним, она повернула голову, заглядывая в кабину «Зеро». Вся кабина японского истребителя была забрызгана кровью и мозгами, подголовник кресла отсутствовал. Ватанабе по прежнему сидел в кресле, крепко сжимая ручку. При этом у него не было головы.

— Ну, как он, мэм? — спросил Фридман.

— Он потерял лицо, как говорят японцы, — ответила она. — Вместе с головой. Мария потянула на себя ручку, дала левую педаль, выводя «Киттихаук» в боевой разворот и набирая высоту. Она видела, как изрядно побитые «Аэрокобры» Бэнкса и Беляева зажали и расстреляли последний «Зеро». «Лайтнинг» Фридмана дымил левым мотором, как видно, тоже словил пару пуль. Мария осмотрела, насколько смогла, свой «Киттихаук», заметив несколько дырок в крыльях.

— Ангелы, построиться! Доложить состояние самолетов! Последовали краткие доклады. Мария облегченно вздохнула. Она ожидала куда худших результатов. Вызвав Бартона, она сообщила ему итоги боя. Бартон и Голдштейн и так уже знали, чем закончился бой. Радар «Эйприл Фёст» неотрывно следил за каждым маневром наёмников и японцев. Переговоры пилотов транслировались по громкой связи в салон. Все операторы вздрогнули, услышав финальный вопль Марии. Они сразу вспомнили жуткие бои за систему Енонла, и разносившиеся в эфире душераздирающие скрипучие крики таргонов.

— Поздравляю, коммандер! — ответил Бартон. — Великолепная работа! Сейчас посадка на Мидуэй, дозаправка, обслуживание и немедленный перехват второй группы. Она ещё не догнала авиагруппу с «Йорктауна». Мы опасаемся, что истребители Тэча не справятся с «Зеро». Окно через тридцать секунд по курсу. Выход на двух тысячах футов.

— Есть, коммодор! — ответила Мария, взглянув на часы. Весь бой занял всего десять минут. — Черт бы их всех подрал! Зеленая вспышка окна приняла в себя израненные самолеты. Через несколько секунд перед ними гостеприимно расстелился аэродром острова Истерн-Айленд.

 

Бой между прошлым и будущим

Наёмники посадили самолеты на аэродроме Истерн-Айленд в 9.10.

Мария, Фридман и Беляев тут же зарулили на стоянку, остановив самолеты возле выходов линии автоматической подачи топлива. Техники бросились заправлять, проверять и обслуживать истребители. Мария отодвинула фонарь кабины и выбралась на крыло.

— Парни, дайте пить, — попросила она, едва шевеля вдруг пересохшими губами. Техник подал ей банку «Кока-колы», и Мария жадно выпила сразу половину.

— Эй, а что с Бэнксом? — она оглянулась, увидев, что вторая «Аэрокобра» так и осталась стоять в конце полосы с работающим мотором.

— Что-то не так! — крикнул ей подбежавший Беляев. — Ребята, проверьте мой самолет, я посмотрю, что с Бэнксом! — сказал он техникам и кинулся к стоявшей вдалеке «Кобре». Мария последовала за ним. Они подбежали к самолету. Его мотор немного дымил.

— Смотри! — Беляев указал на косую строчку пулевых отверстий, перечеркнувшую наискось дверцу кабины и моторный отсек. Вскочив на крыло, Мария рванула дверь. Бэнкс обмяк в кресле, на его боку и груди виднелось несколько ран, комбинезон промок от голубого заменителя плазмы крови, обычно используемого Вечностью в телах андроидов.

— Черт подери, Мик! Андрей, помоги мне! Беляев и Мария вместе вытащили Бэнкса из кабины. Мария схватила микрофон рации и вызвала медиков. Пока они осматривали Бэнкса, техники возились с самолетами.

Выяснилось, что только два из четырех оставшихся истребителей могут снова подняться в воздух. «Лайтнинг» Фридмана требовал довольно серьезного ремонта двигателя. «Аэрокобра» Бэнкса пострадала меньше, но и для ее ремонта требовался, как минимум, час. Техник так и доложил Марии.

— Нет у нас этого часа, — вздохнула она. — Полетим вдвоем.

Андрей, ты готов?

— Вдвоем против десятка «Зеро»? — изумился Беляев. — Ты в своем уме?

— Ну, не вдвоем, там ведь ещё есть истребители Тэча… — по тону Марии Беляев понял, что именно она думает о Джоне Тэче и его «Уайлдкэтах». — Взлет по готовности.

— Есть, — обреченно ответил Беляев. В 9.40 черный «Киттихаук» и краснозвездная «Аэрокобра» вновь поднялись в небо. Окно распахнулось перед ними, едва они убрали шасси, а затем выбросило их на высоте 15 тысяч футов прямо над бомбардировщиками Лесли. Капитан 3-го ранга Джон Тэч в это время был очень занят. Шесть его «Уайлдкэтов» отбивались от внезапно налетевших на них «Зеро», пытаясь одновременно прикрыть 17 «Донтлессов» Лесли и самим остаться в живых. «Зеро» атаковали внезапно, и могли бы сбить половину пикировщиков одновременно, если бы в наушниках вдруг не прозвучал чей-то голос:

— Бандиты на 4 часа, выше! Повторяю, Бандиты на 4 часа! Тэч не знал, кто это крикнул, но предупреждение пришло вовремя.

«Донтлессы» ощетинились пулеметным огнем, а «Уайлдкэты» развернулись и бросились в лоб на противника. Само их наличие, казалось, стало сюрпризом для японцев. Проносясь мимо на контркурсах, Тэч успел заметить, что «Зеро» выглядят необычно. В красные круги их опознавательных знаков были вписаны белые, точнее, розовые хризантемы. Американским истребителям удалось свалить один «Зеро», ещё один сбили стрелки пикировщиков, но потом американцам пришлось жарко.

Японцы сбили один за другим пару «Уайлдкэтов», повредили один бомбардировщик, но он остался в строю, отделавшись несколькими пробоинами. Яркая зеленая вспышка озарила приборную доску в самолете Тэча. Из этого зеленого сияния вылетели два самолета — черный, как ночь, «Киттихаук» и «Аэрокобра» с красными звездами на крыльях и фюзеляже.

Из «подвесного бака» «Киттихаука» немедленно ударил сноп оранжевого пламени, огненная струя развалила пополам один из «Зеро». Второй вспыхнул от залпа пулеметов «Аэрокобры». И тут же загорелся и полетел вниз ещё один «Уайлдкэт». Мария видела, как японцы бросились в разные стороны от ее «Киттихаука». Она заметила среди них один «Зеро» с широкой желтой полосой на капоте и поняла, что это командир группы.

— Андрей! — крикнула она. — Надо достать желтоносого! Хироси Миура, командир второй группы истребителей авианосца «Кирисима», был невероятно удивлен. Во-первых, неизвестно откуда взялись истребители прикрытия. Они действовали так уверенно, как будто знали, с какой стороны будут атаковать японцы. Во-вторых, откуда-то выскочили два самолета армейской авиации, немедленно и успешно вмешавшиеся в свалку. Да и сами пикировщики отчаянно отстреливались. «Киттихаук» и «Аэрокобра» пронеслись мимо самолета Миуры, и он разглядел на крыльях «Кобры» красные советские звезды! «Киттихаук» нес вообще неизвестные Хироси опознавательные в виде красных молний на черном круге. Пока Миура и его ведомый Кабаяси пытались понять, что происходит, и откуда взялась над Тихим океаном советская «Аэрокобра», американцы и их союзники общими усилиями завалили ещё два «Зеро». Один, уворачиваясь от огня «Киттихаука», попал под перекрестный огонь двух «Уайлдкэтов», а второго «Аэрокобра» загнала прямо на строй «Донтлессов», и их хвостовые стрелки изрешетили японца сосредоточенным огнем. Оставшись вчетвером против пяти истребителей противника, Миура решил атаковать, сбить как можно больше вражеских пикировщиков, а затем либо убраться, либо погибнуть смертью самурая. Мария увидела, как обе пары «Зеро» с разных сторон бросились к «Донтлессам». «Уайлдкэты» помчались наперерез правой паре, и Мария нацелилась на левую. Ее залп прошел мимо желтоносого «Зеро», а его ведомый, повернув прямо на нее, ударил в ответ. Под брюхом «Киттихаука» послышался треск, истребитель подпрыгнул, словно освободившись от груза.

— Твой «миниган»! — крикнул Беляев. — Ты потеряла контейнер! Она и сама поняла, что случилось. Беляев стрелял по ведомому японцу, но мазал, боясь попасть в «Донтлессы». Оба «Зеро» полоснули очередями по строю бомбардировщиков и ушли под него. Мария и Беляев тоже нырнули под строй американцев. Желтоносого они не достали, зато напоролись на вторую пару «Зеро», уходящую от «Уайлдкэтов» Тэча. Один из японцев открыл огонь, и полновесная порция его снарядов досталась уже покалеченной «Аэрокобре» Беляева. Она полетела вниз, кружась, как осенний лист, и скрылась из глаз. Марии некогда было смотреть, что стало с Беляевым. Ведущий второй пары «Зеро» промчался поперек ее курса, и Мария, чуть дав левую педаль, вынеся точку прицеливания вперед, нажала гашетку. Пулеметы пятидесятого калибра отозвались дробным грохотом, «Зеро» налетел на их огненные трассы и вспыхнул, как спичка. Обернувшись, Мария увидела, что все три «Уайлдкэта» гонятся за вторым «Зеро», сбившим Беляева. Она погналась за желтоносым и его ведомым. Миура и Кабаяси промчались под строем американцев и заложили боевой разворот, выходя в новую атаку. Поворачивая, Миура увидел черный «Киттихаук», преследующий их на вираже. Он крикнул Кабаяси, пытаясь его предупредить, но не успел. Мария неслась по кривой погони за парой японцев. Ей удалось сократить радиус поворота, прицел на мгновение оказался чуть впереди ведомого «Зеро», и этого ей было достаточно. Она дала длинную очередь, тяжелые пули крупнокалиберных пулеметов вспороли капот и кабину японца, и тот винтом полетел в воду. Мария покрутила головой, оглядываясь, и увидела в небе ещё одну дымную полосу. «Уайлдкэты» замочили-таки «Зеро», сбивший Беляева! Желтоносый остался один. Миура понял, что их план рухнул. Но честь самурая не позволяла ему отступить, да его и не выпустили бы. Он остался один против четверых истребителей противника. Но ещё не вечер! Он резко довернул и помчался прямо на строй «Донтлессов», стреляя из обеих пушек и пулеметов. Американцы шарахнулись в стороны. Мария видела отчаянный бросок японца. «Уайлдкэты» были слишком далеко, чтобы ему помешать. Завернув дикий, неправильный иммельман, она сумела зайти в хвост желтоносого в тот момент, когда тот открыл огонь по пикировщикам. Она нажала гашетку, но пулеметы, выплюнув короткие трассы, вдруг смолкли.

Патроны кончились. «Зеро» несся на строй «Донтлессов», и Мария поняла, что он готов врезаться в американские бомбардировщики, лишь бы не дать им долететь до цели. Дав предельный форсаж, Мария со снижением бросила свой истребитель прямо на последний японский «Зеро». Пропеллер «Киттихаука» ударил по хвостовому оперению самолета Миуры, и куски от обоих самолетов полетели в разные стороны. Японец с искалеченным хвостом камнем повалился вниз. Истребитель Марии падал кленовым листом, скользя из стороны в сторону. Она отодвинула фонарь кабины, затем опустила нос самолета, восстанавливая скорость и управление. Мотор заглох, необычная тишина словно ватой заложила уши. Прикидывая, как посадить истребитель на воду, Мария вдруг увидела прямо по курсу один из авианосцев Нагумо.

Увлеченные боем, они и не заметили, как оказались вблизи японского ордера. Она осторожно, чтобы не потерять скорость, отвернула в сторону.

Впереди слева мелькнул чей-то парашют. Висевший под ним пилот в коричневом комбинезоне вытянул руку к истребителю Марии. Она сначала не поняла, чего он хочет, но тут раздался громкий щелчок, в лобовом стекле появилась дырка, и пуля ударила в бронеспинку в дюйме от ее уха.

— Вот сволочь! — Мария вытащила свой пистолет, Смит-Вессон 459, но пока она возилась с кобурой, парашютист остался далеко позади. Зато мимо пронесся «Зеро», обычный, без хризантем. Видя подбитый, медленно снижающийся «Киттихаук», японец решил воспользоваться легкой добычей. «Зеро» снова приблизился, летя бок о бок, играя с жертвой, как кошка с мышью. Мария сдвинула очки на лоб. Японский пилот удивленно смотрел на летчицу, широко распахнув свои глазенки-щелочки.

— Чего вытаращился? Зенки порвешь! — буркнула Мария, зная, что японец все равно не слышит. Подняв пистолет, она трижды выстрелила в «Зеро», стараясь попасть в пилота. Тот схватился за правое плечо, худое желтое лицо исказилось от боли. «Зеро» взревел мотором, уходя вперед и вверх.

— Вот то-то, блин, японская лесопилка! — крикнула вслед Мария.

Вода стремительно неслась навстречу, японца не было видно. Она убрала пистолет и приготовилась к аварийной посадке. «Киттихаук» коснулся воды, пронесся «блинчиком» по гребням невысоких утренних волн и зарылся носом. Холодный водопад обрушился на Марию через открытый фонарь кабины. Она отстегнула ремни, дернула ручку сброса спасательного плотика, затем выбралась из кабины.

«Киттихаук» быстро наполнялся водой. Через минуту ее сбережения, высоко задрав хвост, отправились на дно Тихого океана.

— Черт подери, Шильман! Я заставлю тебя расплатиться! — прорычала Мария, подплывая к резиновой лодочке и забираясь внутрь. — Если только выберусь отсюда… Ее лодка, как и у других наёмников, была двухсторонней, оранжевой с одной стороны, и темно-серо-голубой с другой. Быстрое обнаружение японцами не входило в ее планы, поэтому Мария перевернула лодку серой стороной вверх. Забравшись внутрь, она выудила болтавшиеся за бортом на веревке весла и аварийный запас продуктов. Ее комбинезон насквозь промок, она сняла его, разложив на борту лодки, чтобы жаркое июньское солнце хоть немного просушило одежду.

Мария улеглась в лодке, накрывшись серо-голубой маскировочной тканью, и стала следить за происходящим. Судьба в лице падающего «Киттихаука» занесла ее почти в центр японского авианосного соединения за несколько минут до начала американской атаки. Часы Марии не пострадали от воды, а хронометраж сражения за Мидуэй она помнила почти наизусть, по крайней мере, то, что касалось ее подопечных пикировщиков. Атака началась в 10.22 — «точно по расписанию», — подумала Мария — когда капитан 3-го ранга Маккласки, ведя за собой 25 «Донтлессов» из эскадрилий Эрла Галлахера и Дика Беста, спикировал на японский авианосец «Кага», обрушив на него дождь мощных бомб. Мария с восторгом смотрела, как лавина самолетов Маккласки валится вниз. Первые три бомбы прошли мимо, подняв у левого борта авианосца гигантские столбы воды. Четвертая угодила в корму «Кага», пятая — прямо перед мостиком. На палубе в этом месте стояла цистерна с авиационным бензином, и бомба, попав прямо в нее, учинила великолепный пожар. Стоявшие на палубе и готовые к взлету японские самолеты вспыхивали и взрывались один за другим. Ещё две бомбы угодили в «Кага», взрывы сбросили с полетной палубы в море несколько японцев, Мария видела, как их фигурки сыпались в воду. Дальше на палубе «Кага» начался сплошной ад, взрывы бомб пикировщиков смешались со взрывами самолетов и подвешенных под ними боеприпасов, и было уже невозможно ничего разобрать. В течение двух минут японский авианосец превратился в пылающую развалину. Мария обернулась к другому авианосцу, «Акаги», на котором держал свой флаг адмирал Нагумо. Она повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как пять бомбардировщиков Дика Беста один за другим сбрасывали бомбы. Первая же из них, сброшенная Бестом, попала, казалось, прямо в мостик, и над «Акаги» взлетел высоко в небо столб желтого пламени. Вторая упала в воду рядом с бортом, а третья и четвертая врезались в корму «Акаги». На палубе вспыхнули и начали взрываться заправленные под завязку и нагруженные бомбами самолеты, а из бортовых отверстий рвались языки дымного бензинового пламени — бомба Дика Беста, пробив центральный самолетоподъемник, взорвалась на ангарной палубе, сметая самолеты, боеприпасы, людей и топливные цистерны. Мария повернулась к третьему авианосцу — «Сорю», уже атакованному пикировщиками Макса Лесли почти одновременно с «Акаги». В районе мостика уже бесновалось пламя, а третья бомба на глазах у Марии врезалась в гущу столпившихся на корме, готовых к взлету торпедоносцев и бомбардировщиков. Подвешенные к ним боеприпасы сдетонировали, и чудовищный взрыв сотряс авианосец, превратив всю полетную палубу в сплошной костер. Мария восторженно вскинула к небу стиснутые кулаки. Операция «Лунная долина» успешно закончилась! Она не знала, выжил ли кто-нибудь ещё из наёмников, кроме нее и Фридмана, но павшие погибли не напрасно, и после «реинкарнации» им воздадут по заслугам. Эта мысль успокоила ее. Она опустила в воду ультразвуковой маячок — «бипер», включила радиомаяк, и стала ждать спасения, почти не обращая внимания на земной ад, разверзнувшийся вокруг.

 

Поиск и спасение

Бартон и Голдштейн отслеживали на тактическом дисплее все подробности боя. Хотя Мария и говорила своим людям, что спасать их не будут, на самом деле это было не так. Для спасения наёмников были задействованы лучшие экипажи SRS — Службы Поиска и Спасения Вечности. Специально выделенный оператор на борту «Эйприл Фёст» засекал и отслеживал сигналы поисковых маячков. Первый бой с истребителями Ватанабе проходил над пустынным районом океана, и Бартон немедленно направил туда вертолеты SRS. Ещё один экипаж был послан в район потопления авианосца «Кирисима» для поиска уцелевших фанатиков Тоямы. Ни один из них не должен был остаться в прошлом — он мог выжить и стать причиной дальнейшего искажения истории. Но Мария Пирелли и Андрей Беляев были сбиты прямо над кораблями японцев и оказались в самой гуще одного из крупнейших сражений второй мировой войны. Бартон не мог послать туда ни вертолет спасателей, ни подводную лодку — японские эсминцы и крейсеры ходили кругами, обшаривая море вокруг горящих авианосцев. Разбросанные по океану наёмники ждали, кто в лодках, кто просто в спасательных жилетах, когда появится обещанный им уже перед самым стартом вертолет или субмарина. Не раз и не два вдали мелькали вражеские самолеты, а из-под воды выныривали треугольные плавники акул. Наконец, около 10.30, все шестеро сбитых в первом бою наёмников были извлечены из воды спасательными вертолетами и доставлены на 258-ю линию времени, на атолл Мидуэй. Двое из них — Сидоров и Диллинг — были ранены, остальные лишь промокли до нитки и наглотались соленой воды. Когда Сидорова втащили в вертолет, он выругался и произнес:

— Вот не думал, что на старости лет пролью кровь за Америку!

— Кровь ты и не проливал, — Диллинг усмехнулся и тут же скривился от боли. — Это же заменитель. Выбравшись из вертолета, Эндрю Маковецки огляделся по сторонам, пересчитывая товарищей. Увидев спешащего навстречу Лероя Фридмана, единственного, кто сумел избежать ранений и купания в Тихом океане, Маковецки подбежал к нему и спросил:

— Что случилось? Где остальные? Где коммандер Пирелли?

— Бэнкс ранен, — ответил Фридман. — Он в операционной. Мария и Андрей полетели вдвоем перехватывать вторую группу сектантов, — Фридман замолк, и Маковецки понял, что новости плохие.

— Они погибли? — спросил он прямо, не надеясь услышать другого ответа.

— Пока нет, — ответил Фридман. — Их сбили прямо над кораблями японцев. Бартон сообщил, что сигналы их «биперов» идут из треугольника между горящими авианосцами. Он не может послать туда ни субмарину, ни, тем более, вертолеты.

— Они или попадут в плен, или их расстреляют с воздуха «Зеро», или сожрут акулы, — мрачно произнес Маковецки. — Надо вынимать их оттуда как можно скорее. Я должен поговорить с Бартоном и Бейли. Маковецки и Фридман побежали к радиостанции. С капитана ещё текла вода, но он не обращал на это внимания, отмахиваясь от встречных техников и прочей аэродромной обслуги, пытавшейся его остановить. Бартон ответил на их вызов немедленно, подтвердив худшие опасения Маковецки.

— Я сам не знаю, что делать, капитан, — сказал Бартон. — У меня наготове «Кавэлла», десяток вертолетов и две «Каталины», но я не могу посылать их в гущу боя. Субмарина, возможно, ещё смогла бы подобраться незаметно, но там шастают японские эсминцы. Если я рискну атомной субмариной, чтобы спасти двух человек, меня повесят вниз головой.

— Неужели у вас ничего не предусмотрено на такой случай? — спросил Маковецки.

— Предполагалось, что пилоты будут ждать до вечера, стараясь остаться незамеченными, — ответил Бартон. — Есть ещё один вариант.

На аэродроме Истерн-Айленд стоит «Летающая крепость», переоборудованная в спасатель. На ней сохранено почти все вооружение, но ее экипаж мне не подчинен, и я не могу послать их в зону боевых действий. Они отказываются рисковать жизнью, и тут я бессилен.

— Я сам поведу этот В-17, - ответил Маковецки. — Фридман будет вторым пилотом, — ему даже не пришло в голову спросить, согласен ли с ним Фридман.

— Подождите хотя бы пару часов, пока последние «Зеро» израсходуют бензин и свалятся в море, — сказал Бартон, слегка ошеломленный решимостью Маковецки. — Я не против, но вдвоем вы не справитесь. Нужны ещё несколько человек, умеющие обращаться со спасательным оборудованием.

— Спасибо, коммодор, — ответил Маковецки. — Это уже наша забота. Он выключил радио и повернулся к Фридману.

— Собери остальных наших и веди их к «Крепости». У нас есть два-три часа, чтобы освоить оборудование этой телеги. А я поговорю с ее экипажем.

— Есть, — ответил Фридман. — А если они тебя не послушают?

— Послушают, — усмехнулся Маковецки, вытаскивая пистолет. — Я умею говорить убедительно. Хироюки Тояма в числе немногих спасшихся с потопленного Ту-95-ми авианосца «Кирисима» плавал, держась за обломок деревянного палубного настила в стороне от горящего нефтяного пятна. Через пару часов над морем появился вертолет. Тояма узнал его, это был «Си Кинг» с американскими опознавательными знаками. С вертолета спустили на длинном тросе раму с сетью и начали подбирать уцелевших. Некоторые выкрикивали проклятия, не желая принимать помощь от противника, отплывали в сторону, но большинство забиралось в сеть. Их поднимали в вертолет, затем снова спускали сеть за следующей партией. Тояма не хотел, чтобы американцы вытаскивали его, он предпочел бы утонуть или сделать харакири, но кинжал он утопил, а после двухчасового купания нырять как-то не хотелось. Пока он раздумывал, сеть неожиданно подхватила его и потащила вверх. Тояма был облеплен нефтью, и прежде, чем втащить в вертолет, бортмеханик окатил его водой из шланга. Это было настолько унизительно, что старый адмирал позеленел от злости. Мария продолжала сидеть в своей лодочке, время от времени оглядываясь по сторонам. Акул не было видно, вероятно, они были перепуганы взрывами. Зато «Зеро» в изобилии носились над головой. Любой из них мог спикировать и ударить из пулеметов, поэтому Мария тщательно накрылась маскировочным покрывалом и убрала под него ярко-желтые пластиковые весла. Солнце ещё не поднялось достаточно высоко, чтобы высушить мокрый комбинезон, и она сидела в купальнике, том же самом, в котором она недавно загорала на Ривьере. Это рассмешило ее.

— Вот дура, — пробормотала она. — Не лежалось на пляже в шезлонге, теперь вот болтайся в середине Тихого океана в резиновой лодке. Время шло, авианосцы горели, пачкая небесную голубизну жирным черным дымом. «Зеро» боевого воздушного патруля по мере окончания топлива уходили в сторону «Хирю», последнего, пока ещё уцелевшего авианосца Нагумо. Некоторые из них садились на воду, не в силах дотянуть до спасительной палубы. Мария захотела есть, открыла пакет с аварийным запасом и вытащила толстую плитку темного шоколада. Повертев ее в руках, она сунула ее обратно и стала рыться в пакете в поисках чего-либо более существенного. Найдя банку сардин, она открыла ее ключиком и немного перекусила, наблюдая за воздухом и морем. Время тянулось как жвачка. В половине второго она вдруг услышала плеск воды. Схватившись за пистолет, она отбросила маскировочную ткань и обернулась. В метре от ее лодки из воды высунулась голова японского летчика с зажатым в руке длинным кинжалом. Он уже замахнулся, но тут его узкие глаза расширились от удивления: подплыв к спасательному плотику американского летчика, он менее всего ожидал обнаружить в нем красотку в бикини. Мария воспользовалась его замешательством. Перехватив левой рукой его руку с ножом, она всадила пулю 38-го калибра точно между глаз японца. Верхняя часть его черепа разлетелась вдребезги. Мария вывернула из его руки кинжал, отпустила руку японца и проследила за тем, как труп скрылся под водой — она решила, что кинжал может пригодиться на случай защиты от акул. Десятидюймовое лезвие было отточено, как бритва.

Мария сама не поняла, как это ей удалось не порезаться. Достав весло, она поспешно отгребла метров на двести в сторону.

Разбрызганные по волнам мозги японца могли привлечь внимание акул, а с ними ей хотелось встречаться ещё меньше, чем с японцами. Несколько минут она рассматривала кинжал. Лезвие великолепной работы, и из отличной стали. На рукояти было выгравировано несколько иероглифов.

Мария завернула кинжал в носовой платок, чтобы случайно не пропороть лодку. Солнце, поднявшееся почти в зенит, высушило, наконец, ее комбинезон. Ботинки ещё оставались мокрыми, но теперь Мария могла хотя бы одеться. Около двух часов она стала свидетельницей атаки подводной лодки на подбитый авианосец «Кага». Атака была совершенно неудачной, единственная торпеда из трех выпущенных, попавшая в корабль, даже не взорвалась. Мария продолжала наблюдать за небом и морем. Японских самолетов не было видно, американских — тоже.

Эсминцы держались около горящих авианосцев, с них подавали пожарные шланги. Японцы пытались погасить пламя. Около 14.40 она заметила вдалеке на востоке силуэт многомоторного самолета. Низко над морем, не приближаясь к кораблям, шла одинокая «Летающая крепость». Когда она приблизилась, Мария увидела на ее носу длинные решетчатые стрелы, расставленные горизонтальной буквой «V». Она узнала самолет, это был спасатель, который она видела на атолле накануне вылета. Он пролетел стороной и скрылся, не обращая внимания на сигналы зеркалом, которые отчаянно подавала Мария. Однако минут через пятнадцать «Летающая крепость» появилась снова. На этот раз она шла прямо на лодку Марии. Не будучи уверена, что ее заметят на этот раз, Мария спрыгнула в воду и перевернула лодку оранжевой стороной вверх. Ей опять пришлось вымокнуть, но на этот раз не зря. В-17 быстро приближался. С эсминцев по нему пытались стрелять, но расстояние оказалось слишком велико. Мария вскочила в лодке во весь рост и замахала руками, пытаясь привлечь внимание пилота. Это ей удалось. Из «Крепости» вылетел сверток, он плюхнулся в воду в десятке метров от лодки Марии и начал надуваться, превращаясь в желтый шестиместный спасательный плот. В-17 с ревом прошел низко над лодкой Марии и начал широкий разворот. Она подгребла к плотику, и обнаружила там специальный жилет с подвесной системой, баллон с водородом, бухту тонкого нейлонового троса с привязанными к нему флажками и оболочку небольшого аэростата. Перебравшись в плотик, она немедленно влезла в жилет, наполнила газом аэростат и отпустила его вверх. Он поднимался, таща за собой трос. Она застегнула жилет, проверила привязную систему, затем ещё успела схватить из своей лодки ботинки, кинжал и пакет с едой.

— Надо же, — пробормотала она. — Вытаскивают прямо как Джеймса Бонда. В-17 приближался, нацеливаясь на трос. Мария приготовилась. Рывок был мощный, у нее перехватило дыхание.

Переведя дух, она обнаружила себя летящей за самолетом на тросе на высоте около ста метров над океаном. Снизу послышались выстрелы — кто-то из сбитых японцев стрелял по «Крепости» из пистолета. Мария достала свой пистолет и тоже ответила выстрелами, впрочем, без особого эффекта. Затем чьи-то сильные руки подхватили трос, потащили ее вверх и втянули в «Летающую крепость». С эсминцев тоже стреляли, на этот раз вокруг «Крепости» было несколько близких разрывов.

Стрелки самолета отвечали для острастки пулеметными очередями. В самолете она обнаружила Беляева, вытащенного несколькими минутами раньше.

— Привет, Андрей! — сказала она. — Все-таки мы их сделали!

— Да, — ответил Беляев, — это было здорово. Она не заметила в его голосе особого энтузиазма, но теперь все кончилось, и ей было все равно. Остальные наёмники обступили ее, и она разогнала их обратно по стрелковым точкам — «Зеро» могли появиться в любой момент. К счастью, через пару минут «Крепость» нырнула в пространственно-временное окно и вскоре приземлилась на аэродроме Истерн-Айленд. Капитан Эндрю Маковецки выбрался из кабины «Летающей крепости» и подошел к ней. За ним шел Лерой Фридман, чертовски довольный тем, что вновь стоит на твердой земле.

— Рад, что вы в порядке, коммандер, — сказал Маковецки.

— Спасибо, Эндрю, — ответила Мария. — Вы рисковали из-за меня.

— Не в моих правилах оставлять леди одну среди океана.

— Мне повезло, — усмехнулась Мария. — Нас было трое — я, Смит и Вессон.