24 ноября был введён в строй Красноярский алюминиевый комбинат.

1 декабря отпраздновали 60-летие маршала Жукова. В декабре 56 года исполнилось 60 лет ещё одному нашему маршалу — герою недавних событий в Египте К.К. Рокоссовскому.

24 декабря строители отрапортовали о завершении строительства газопровода из Куйбышевской области до Москвы.

В декабре подводили итог завершающейся пятой пятилетки. Никита Сергеевич сравнивал цифры с плановыми, и с удовлетворением видел, что новая электронная система управления экономикой работает. Он сравнивал результаты пятилетки с данными из «той истории», полученными из 2012 года, и видел практически полное совпадение цифр до 1955 года, и затем всё увеличивающийся отрыв вверх от присланных из будущего данных в 1955-56-м. Особенно в 56-м, когда заработала компьютерная система, первая, ещё упрощённая и примитивная очередь ОГАС, подобная чилийской системе «Киберсин», но основанная на присланном из 2012 года компьютере, установленном у Лебедева в ИТМ и ВТ.

Что ещё более показательно, отрыв вверх наблюдался не по всем отраслям, а лишь по тем, которые управлялись электронной системой — в первую очередь по оборонной промышленности и по производству радиоэлектронных компонентов, где система начала внедряться в первую очередь. Это лучше всех остальных доводов убедило Хрущёва, что взятый курс на компьютеризацию управления экономикой правилен.

Показывая цифры и графики Косыгину и Устинову, он видел, что коллеги тоже прониклись верой в возможности управления экономикой с помощью ЭВМ.

(В реальной истории итоги пятой пятилетки оказались провальными, планы были несогласованы и, в результате, остались невыполненными. Практиковавшуюся с 1930-х до 1955 года корректировку планов по результатам Хрущёв запретил, что привело к конфликту с М.З. Сабуровым и назначению вместо него Председателем Госэкономкомиссии — часть Госплана, отвечающая за текущее планирование — М.Г. Первухина.)

Успехи новой автоматизированной системы планирования наглядно подтверждали её преимущества. Опираясь на полученные результаты, Хрущёв на Пленуме ЦК 20–24 декабря 1956 г предложил поддержать предлагаемую реформу административно-хозяйственного деления страны, пока только в части экономики. «Слона национализма» решили есть по кусочкам.

24 декабря Пленум ЦК утвердил «предложенную Президиумом ЦК и НТС СССР реформу системы государственного экономического планирования». Это было ещё не законченное решение проблем, стоящих перед страной, но уже уверенный первый шаг к нему.

Пленум избрал кандидатами в члены Президиума ЦК академиков Келдыша, Курчатова и Лебедева. Хрущёв, сознавая масштаб затеянных им реформ, стремился обеспечить максимальной поддержкой свои позиции в Президиуме. Кандидаты хотя и не имели решающего голоса, но Никита Сергеевич планировал по возможности быстро продвинуть их в полноправные члены Президиума.

Хрущёв принял ещё одно важное кадровое решение — 28 декабря он назначил посла СССР в Венгрии Юрия Владимировича Андропова послом СССР в Японии. (АИ. В реальной истории послом в Японию был сослан снятый с должности зампредсовмина СССР, бывший министр чёрной металлургии Иван Фёдорович Тевосян. Андропов в марте 1957 г был назначен заведующим отдела социалистических стран в ЦК КПСС, что стало прологом к его восхождению к вершинам власти)

В конце 1956 года все части Вооружённых Сил, прежде всего авиация ПВО и стратегическая авиация, были без особого шума, без объявления общей тревоги, постепенно приведены в состояние полной боевой готовности. В ракетных дивизиях вытащили из укрытий и установили на стартовые столы ракеты Р-5. Провели учения по гражданской обороне для населения. В Москве и Ленинграде люди тренировались спускаться в метро по тревоге. Страна готовилась к американскому нападению, назначенному по плану «Дропшот» на 1 января 1957 года.

Готовились серьёзно. Экипажи бомбардировщиков Ту-95 и М-4, уже модернизированные до 3М, встретили Новый Год в воздухе. Самолёты были загружены ядерными бомбами с установленными взрывателями.

Американцы не напали. Личному составу объявили благодарность за чёткую и слаженную работу во время проведения учений.

В «документах 2012» Хрущёв и Серов нашли сведения о результатах анализа, проведённого экспертами Пентагона. Согласно этим результатам, ожидаемые потери стратегической авиации США при нападении на СССР в 1957 году достигли бы 55 %.

При этом, когда во время 2й мировой войны американская стратегическая авиация бомбила Германию, 25 % потери вызвали среди экипажей состояние, близкое к бунту. Эксперты предсказали, что при 55 % потерь экипажи бомбардировщиков гарантированно взбунтуются и откажутся лететь на территорию русских.

Так это было или нет — оставалось лишь гадать, но факт оставался фактом: нападения не произошло.

В начале 1957 года обсуждался ход строительства оросительных каналов и посадки лесополос по Постановлению Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) от 20 октября 1948 года «О плане полезащитных лесонасаждений, внедрения травопольных севооборотов, строительства прудов и водоёмов для обеспечения высоких устойчивых урожаев в степных и лесостепных районах Европейской части СССР».

По плану предстояло посадить лесные полосы, чтобы преградить дорогу суховеям и изменить климат на площади 120 миллионов гектаров, равной территориям Англии, Франции, Италии, Бельгии и Нидерландов вместе взятых. Центральное место в плане занимало полезащитное лесоразведение и орошение. Проект, рассчитанный на период 1949–1965 гг., предусматривал создание 8 крупных лесных государственных полос в степных и лесостепных районах общей протяжённостью свыше 5 300 километров.

Эти полосы должны были пройти: по обоим берегам р. Волги от Саратова до Астрахани — две полосы шириной по 100 м и протяжённостью 900 км; по водоразделу pp. Хопра и Медведица, Калитвы и Берёзовой в направлении Пенза — Екатериновка — Каменск (на Северском Донце) — три полосы шириной по 60 м, с расстоянием между полосами 300 м и протяжённостью 600 км; по водоразделу pp. Иловли и Волги в направлении Камышин — Сталинград — три полосы шириной по 60 м, с расстоянием между полосами 300 м и протяжённостью 170 км; по левобережью р. Волги от Чапаевска до Владимировки — четыре полосы шириной по 60 м, с расстоянием между полосами 300 м и протяжённостью 580 км; от Сталинграда к югу на Степной — Черкасск — четыре полосы шириной по 60 м, с расстоянием между полосами 300 м и протяжённостью 570 км; по берегам р. Урала в направлении гора Вишнёвая — Чкалов — Уральск — Каспийское море — шесть полос (три по правому и три по левому берегу) шириной по 60 м, с расстоянием между полосами 200 м и протяжённостью 1080 км; по обоим берегам р. Дона от Воронежа до Ростова — две полосы шириной по 60 м и протяжённостью 920 км; по обоим берегам р. Северского Донца от Белгорода до р. Дона — две полосы шириной по 30 м и протяжённостью 500 км.

Всего планировалось высадить более 4 млн га леса. (цитируется по http://www.mywebs.su/blog/4778.html)

Одновременно с устройством системы полезащитных лесонасаждений была начата большая программа по созданию оросительных систем. В СССР было создано около 4 тыс. водохранилищ, вмещающих 1200 км³ воды. Они позволили резко улучшить окружающую среду, построить большую систему водных путей, урегулировать сток множества рек, получать огромное количество дешёвой электроэнергии, использовать накопленную воду для орошения полей и садов.

После смерти Сталина в 1953 году выполнение плана было поначалу приостановлено. Но, получив информацию о засухе 1955 и 1962-63 гг на целине, Никита Сергеевич вовремя спохватился. Работы были возобновлены. Готовившееся решение о ликвидации 570 лесозащитных станций — отменено. С началом освоения целины институту «Агролеспроект» было поручено спроектировать аналогичную систему лесополос во вновь осваиваемых целинных районах Казахстана. (АИ)

К началу 1955 года проект был согласован и представлен на утверждение в Президиум ЦК и Совет Министров. В 1955-м была начата разметка лесополос на местности и посадка первой очереди лесозащитных насаждений, предусмотренная Хрущёвым ещё при составлении первоначального проекта освоения целинных земель. Также была запрещена вырубка леса по берегам рек, чтобы избежать их обмеления.

С 1957 года предполагалось привлекать к выполнению этих работ сезонных рабочих, главным образом, женщин, приезжающих на работу по контракту из Индии и Китая.

Поскольку целиной с самого начала успешно занимался Шелепин, именно ему Никита Сергеевич и поручил курировать эту работу от ЦК КПСС. (АИ)

2 января 1957 года, как только стало ясно, что американцы не нападут на СССР, как они планировали согласно плану «Дропшот», Хрущёв улетел в Будапешт. Там состоялась встреча глав государств-членов СЭВ. (В реальной истории визит был 1 января 1957, присутствовали делегации Венгрии, Болгарии, Румынии и Чехословакии, обсуждались последствия венгерского мятежа и меры по выходу из кризиса)

Обсуждалось экономическое взаимодействие в рамках СЭВ и возможность присоединения к Экономическому Союзу. Президент ГДР Вильгельм Пик в этом вопросе пошёл дальше всех — он вручил Хрущёву Заявление правительства ГДР с просьбой о вступлении республики в Экономический Союз.

В Будапеште обсуждались внутренние экономические вопросы СЭВ, а также варианты интеграции стран СЭВ с недавно образовавшимся Экономическим Союзом.

В конце января на заседании Координационного Совета ВЭС просьба ГДР была удовлетворена. Одновременно в ВЭС была принята Болгария, подавшая заявление о вступлении чуть позже.

Разумеется, канцлер Аденауэр немедленно прислал дежурную ноту протеста. Хрущёв даже не стал её читать. Взяв ноту из рук министра иностранных дел Шепилова, Никита Сергеевич заметил:

— Гляди-ка, бумага какая качественная… это сколько же её мять придётся… Дмитрий Трофимыч, вы Аденауэру через немецкого посла передайте, пусть в следующий раз такие ноты сразу на туалетной бумаге печатает.

Остальные члены СЭВ пока не спешили, присматривались. Особенно горячие споры относительно присоединения к ЭС шли в Польше. Хитрые поляки с одной стороны, хотели заполучить экономические, визовые и таможенные льготы, предоставляемые внутри ЭС, с другой — не хотели слишком зависеть от Советского Союза.

Пока поляки прикидывали, как бы на ёлку влезть и задницу не ободрать, экономическое сотрудничество внутри СЭВ также успешно развивалось. ГДР и Болгария активно сотрудничали с СССР в сфере электроники. Чешский завод «Шкода» присоединился к концерну «Citroen Russe», и уже выпускал высококачественные комплектующие для моделей DS и ID. Одновременно на «Шкоде» строили сборочный цех, где также планировали собирать «Ситроены».

С начала 1957 года шахтёров в СССР перевели с 8-часового на 6-часовой рабочий день с сохранением оплаты, т. е. фактически, повысили почасовую оплату.

Соглашение об этом было достигнуто во время посещения Хрущёвым Донбасса, когда Никита Сергеевич ознакомился с условиями труда шахтёров.

В самом начале 1957 года в Томске-7 (Северске), на основе оружейного реактора И-1, начали строить оружейно-энергетический реактор ЭИ-1 с электрогенератором на 100 тысяч киловатт.

А вот представленный в январе на обсуждение депутатов Верховного Совета СССР проект закона «О восстановлении национальной автономии Балкарского, Чеченского, Ингушского, Калмыцкого и Карачаевского народов» «в свете решений 20 съезда КПСС» был отклонён, как несвоевременный.

Упоминание Первого секретаря о том, что пособничество фашистским оккупантам срока давности не имеет, получило широкую поддержку общественности.

В начале января в Кремле состоялось совещание, посвящённое общепиту. Обсуждали, как сделать пищу в общественных столовых не только съедобной, но и вкусной. Незадолго до совещания Шуйский передал Никите Сергеевичу записку за подписью председателя КГБ Серова. Хрущёв начал читать — и с удивлением увидел перечень мер по организации сети кафе быстрого питания.

В записке предлагалось создать по всей стране сеть кафе шаговой доступности, с очень быстрым обслуживанием и низкими ценами. Рентабельность предлагалось обеспечивать за счёт большого оборота. Предлагались очень простые принципы: ограниченное меню, качественная, простая в приготовлении, вкусная и полезная еда, приготовляемая на большой кухне, оборудованной по типу сборочной линии, быстрое и дружелюбное обслуживание, высокие стандарты чистоты, научная организация труда. Предлагалось, к примеру, тщательно изучить пути передвижения работников по кухне и расставлять оборудование соответствующим образом. Использовать вместо привычных тогда столов со скатертями столики, покрытые пластиком, с которых легко стереть крошки, и ещё много подобных мелочей. (В реальной истории столы, покрытые пластиком, Хрущёв впервые увидел при посещении столовой в корпорации IBM в 1959-м.)

Качество, культура обслуживания, чистота и доступность должны были привлечь большое количество посетителей. Часть предложений можно было использовать и в обычных столовых на предприятиях.

Он снял телефонную трубку и позвонил Серову:

— Иван Александрович, вот, записку твою читаю. Очень интересная информация. Откуда это?

— После совещания вашего зайду с отчётом, расскажу, — ответил Серов.

Хрущёв зачитал записку Председателя КГБ на совещании по общепиту. Предложения были встречены с интересом, хотя некоторые из них вызвали возражения и споры. Впрочем, как только Никита Сергеевич зачитал подпись автора под запиской с предложениями, споры тут же прекратились и предложения были приняты к реализации в полном объёме.

После совещания к Хрущёву, как и обещал, зашёл Серов.

— Так откуда эти предложения насчёт кафе быстрого питания? — спросил Хрущёв.

— А! Это такая забавная история получилась, — усмехнулся Серов.

Он достал из своей папки фотографию очень толстого солдата в необычном, явно иностранном обмундировании.

— Это что за клоун? — удивлённо спросил Никита Сергеевич.

— Это боец американского спецназа образца 2012 года, — огорошил его Серов.

— Боец спецназа? Он противника своей массой давит, что ли? — ехидно спросил Хрущёв. — Это вы в ноутбуке нашли?

— Селин нашёл, — кивнул Серов. — А рядом — книга такая, интересная, называется — «Нация фастфуда» и ещё несколько документов. Это по-английски и значит — «быстрое питание». Мы стали разбираться, и выяснили, что в 21-м веке очень многие американцы страдают ожирением. А виновата в этом сеть ресторанов быстрого питания «Макдональдс». Они кормят клиентов такими продуктами, которые быстро готовятся, но плохо усваиваются, и откладываются в жир.

— Так ты и наших людей такими кафе в жирдяев превратишь! — возмутился Хрущёв.

— Ничего подобного! Не надо путать качество пищи и качество обслуживания, — ответил Серов. — В моей записке о составе меню ни слова не сказано. Об этом пусть диетологи думают, я только предлагаю использовать американский опыт организации обслуживания и установить высокие стандарты чистоты и качества.

— Ну, допустим, — согласился Хрущёв. — Кормить действительно надо полезными продуктами. Но что-то мне подсказывает, что передиранием американской системы обслуживания вы не ограничились?

— Само собой, — ухмыльнулся Серов. — Этих братьев Макдональд мы нашли ещё в 1954-м, причём даже не по книге этой, а когда проверяли по «тем документам» и электронной энциклопедии компании, поднявшиеся в 50-60-х годах. Там вокруг них крутился какой-то коммивояжёр, Рэй Крок его звали… Ну, ребятки мои с ним побеседовали… убедительно…

— Он хоть на своих ногах ушёл? — поинтересовался Хрущёв.

— Не-а. На костылях, — усмехнулся Серов. — Больше мы его не видели. Потом, когда в документы заглянули, оказалось, что в «той истории» этот самый Крок и был основателем компании. Аж неудобно стало.

— А дальше побеседовали с этими братьями, и в начале 55-го открыли франчайзинговую компанию «Макдоналдс Систем, Инк.». Финансовую схему мы слегка поменяли. Зарегистрировали в Швейцарии компанию-холдинг, причём её владельцем официально является Министерство внешней торговли СССР. Эта компания владеет акциями нескольких инвестиционных фондов, расположенных по всему миру и зарегистрированных как в Швейцарии, так и в разных мелких странах, вроде Лихтенштейна, Люксембурга… А уже эти фонды вкладывают деньги в различные интересующие нас компании, причём обычно не напрямую, а ещё через несколько холдингов-посредников, чтобы сильнее запутать цепочку.

— К этому времени мы уже нашли в ноутбуке эту книгу и ещё много информации по этой компании. Принципы компании по ведению дел мы из этой информации знали. Взяли их, так сказать, на вооружение и начали открывать рестораны быстрого питания по всей территории США.

— Дело у братьев Макдональд мы выкупили целиком, включая торговую марку, — продолжил Серов. — Чтобы снять договорные ограничения и не выплачивать им лишнего. К концу 1956 года оборот 14 ресторанов составляет 1,2 миллиона долларов. В ближайшие 4 года планируем открыть ещё 230 ресторанов и выйти на оборот в 37 миллионов долларов. Поскольку кредиты на развитие бизнеса мы не брали, долгов у нас нет. В дело инвестируются средства, полученные нашей транспортной компанией. (Все цифры подлинные, взяты из истории компании «Макдональдс»)

— Дальше будем открывать такие заведения по всему миру, — сказал Серов. — План действий у нас есть. Тем более, что каждый такой ресторан может служить крышей для наших людей.

— Ну что, молодцы! — похвалил Хрущёв. — Раскручивайте это дело без промедления, доллары нашему бюджету пока что ещё долго будут нужны.

— Это ещё не всё, — довольно сказал Серов, вынимая из портфеля… куклу небольшого размера. — Вот. Ещё один наш очень перспективный проект.

— Кукла? — удивился Хрущёв.

— Именно. Кукла-то кукла, но не обычная, — Серов настолько подозрительно ухмылялся, что Никита Сергеевич присмотрелся к кукле подробнее.

Она была не похожа на обычную тогдашнюю куклу в виде большеголового кривоногого младенца. Кукла выглядела как обычная красивая девушка лет 20–25, с абсолютно нормальными среднечеловеческими пропорциями и красивой, пропорциональной, спортивной фигурой. Все полагающиеся выступы и округлости также были в наличии.

— Когда в 1954-м проверяли список перспективных компаний, обратили внимание на компанию Mattel, — пояснил Серов. — Почитали про неё и поняли, что едва не опоздали. В 1956 году авторские права на эту куклу в «той истории» выкупила некая Рут Хэндлер. Ну, мы её опередили.

(Рут Хэндлер в реальной истории в 1956 г. выкупила права на немецкую куклу «Лили» и в 1959-м пустила её в продажу в США под маркой «Барби»)

— Нашли мы куклу в Швейцарии. Авторские права выкупили. Оформили международный патент на торговую марку «Кэти». В Китае наладили производство таких кукол. Производство совместное: инженеры наши, а работают китайцы. Ввозим их десятым окружным путём в Штаты и там продаём. По каналу ONN запустили рекламу кукол. Что интересно — американские мамаши эту куколку поначалу встретили в штыки, зато дети от неё в восторге. К кукле наладили производство кукольной одежды, вещей, мебели, даже автомобилей и домиков. Куклы в Штатах продаются по три доллара, в СССР — по 3 рубля. Ну и в Европе тоже продажи разворачиваем. На первых партиях 5 миллионов долларов только в Штатах заработали.

(Первые куклы «Барби» в США продавались по 3 доллара. Цифры — реальные.)

— То есть, эти куклы не только на Западе продаются? — удивился Хрущёв.

— Конечно! А что, наши девчонки хуже американских, что ли? — ответил Серов. — У нас эти куклы продаются под именем «Катюша». Есть варианты: брюнетка, блондинка, и рыжая, соответственно — «Катюша», «Маша» и «Даша».

— Да вы уже какой-то х. йнёй заниматься начали, — сказал Хрущёв.

— Не скажи, — усмехнулся Серов. — В «той истории» на этой, как ты говоришь, х…йне, компания «Маттел» за первые 10 лет продаж получила 500 миллионов долларов.

— Пятьсот… миллионов?!!! — обалдел Хрущёв. — На куклах??

— Ага. На куклах, на платьях, на домиках, кукольной мебели и прочей подобной х. йне. Детей-то много. И каждая девчонка хочет себе такую куклу, — пояснил Серов. — Ты знаешь, что в Союз из Китая этих кукол десятками и сотнями вагонов возят? Здесь, конечно, этим наше министерство торговли занимается, да и доходы у наших граждан не то, что в США. Но спрос огромный.

— М-да… Неожиданно… — признал Хрущёв. — Молодцы, хвалю. Главное — не провалите потом успешно начатое дело.

— Не провалим, — заверил Серов. — У нас ведь подсказка есть: что и как делали в «той истории» владельцы этих компаний, мы знаем. Да и у нас башковитых ребят хватает. А результат — посмотри по отчётам поступления в бюджет СССР от нашей деятельности, — он передал Хрущёву лист бумаги.

Никита Сергеевич поправил очки.

— Ого! Неплохо! Очень неплохо! А это что такое? Одежда? Ну-ка, расскажи-ка подробнее?

— Это — наш шедевр, — усмехнулся Серов, вынимая из портфеля фотографию.

На цветном фото была изображена целая семья: молодой парень лет двадцати, девушка чуть младше его и два пацана, лет 15 и ещё младше. Парень был одет в ярко-жёлтый свитер.

— Комбинация была такая, — начал рассказывать Серов. — Короче, наш симпатичный сотрудник в начале 1955 года познакомился с этой вот девушкой. Они подружились, и однажды у них зашёл разговор, что бы такого подарить на день рождения старшему брату девушки. Нашего человека мы проинструктировали. Он привёл девушку на рынок, предложил ей купить моток шерстяной нитки и связать брату яркий красивый свитер.

— Ну и? — нетерпеливо спросил Хрущёв.

— Свитер она связала, — ответил Серов. — Красивый, яркий, жёлтый. У девушки, между прочим, несомненный талант модельера. Брату свитер понравился. А он работал помощником продавца в магазине одежды. И пришёл в этом свитере на работу. Наш сотрудник зашёл в магазин, и как бы невзначай похвалил его свитер. И спросил, где можно купить такой же?

— Та-ак… — сообразил Никита Сергеевич.

— Короче, слово за слово, они разговорились, наш человек назвался бизнесменом, ищущим возможности для инвестиций на рынке одежды, — продолжил Серов. — Дальше он похвалил дизайнерские способности девушки, и предложил развернуть совместный бизнес. Дело было в Италии. Наш сотрудник помог парню деньгами, вместе они закупили вязальные машины, сняли помещение недалеко от городка Тревизо, наняли полсотни человек, начали выпускать вязаные свитера и продавать их для начала на рынках по всей Италии. Но, поскольку теперь за спиной нашего сотрудника стоит экономическая мощь всего Советского Союза, события несколько форсировали. Уже к концу 1955 года компания открыла магазин в городке Белуно, в Италии. В «той истории» для этого понадобилось 4 года. Весной 1956-го открылся магазин в Париже. Торгуют, само собой, не только свитерами, но любой другой одеждой собственного производства.

— Ого! — одобрительно сказал Хрущёв. — В Париже? Это серьёзно.

— Ещё как серьёзно. Дальше начали открывать магазины по всей Европе, — кивнул Серов. — А учитывая, что мы открыли 10 значительно более крупных фабрик в Китае, наладили поставки шерсти из Монголии, с Кавказа, из Казахстана, и наш холдинг, представителем которого представился наш сотрудник, как главный инвестор, имеет 51 процент акций компании, дело раскрутилось очень даже выгодное. Планируем поставлять им индийские ткани. Кстати, Тито заинтересовался, собирается открыть большую фабрику в Югославии, сейчас активно инвестирует в проект. Само собой, эти же модели одежды абсолютно легально внедряются в производство на наших, советских фабриках. Внедряются, правда, медленнее, чем в Италии или Китае, но тут уж надо представителей промышленности дрючить, за неповоротливость.

— Семью парня фактически вытащили из жуткой бедности, — продолжал Серов. — В Италии сейчас экономика в глубокой ж…пе, безработица страшная. Тут мы и нарисовались. В общем, парень нам очень благодарен, и готов развивать сотрудничество дальше. У парня задумка хорошая — продавать одежду, сделанную в Италии, руками итальянцев, создавая рабочие места и вытаскивая народ из бедности. Его сестру мы послали учиться в дизайнерскую школу в Париже, она оттуда присылает новые модели одежды, уже не только свитеров. Девушка отлично чувствует тенденции моды, поэтому дело у них пойдёт. Китайскую часть компании тоже будем расширять. Парень, кстати, в курсе, что ему помогли из Советского Союза, и вполне нам благодарен. Так что поставки современной модной одежды в СССР уже начались. Ну, и деньги, соответственно, тоже в бюджет поступают, сам видишь, — Серов указал на отчёт.

— Здорово. Молодцы, — похвалил Хрущёв. — А почему раньше не доложил? Говоришь, в 1955-м начали раскручиваться…

— Так это же не боевая операция с конкретными сроками исполнения, — пояснил Серов. — Понадобилось время, чтобы раскрутиться, встать на ноги, окрепнуть… А уж когда по Европе сеть магазинов начали открывать — тут не грех и доложить.

— Как парня-то зовут? — поинтересовался Никита Сергеевич.

— Лучано Бенеттон. Его сестру зовут Джулиана, младших братьев — Джильберто и Карло, — ответил Серов. (Слегка подправленная и ускоренная лет на 10 история создания компании Benetton Group)

— Мы ещё один интересный и прибыльный проект начали, — сказал Серов, вынимая из портфеля… баночку крема и флакон духов.

— Гм? Косметика? — спросил Никита Сергеевич, вертя в руках флакон.

— Должен же кто-то подумать о женщинах, — усмехнулся Серов. — Вот мы и подумали. Есть такая предприимчивая женщина — Эсте Лаудер. Изначально начала бизнес в США, сейчас и в Европе тоже свою косметику продаёт. Что важно — в её косметике используются только натуральные компоненты, никакой химии.

— Когда ты дал Селину поручение подобрать всю информацию по медицине, — продолжал Серов, — наши сотрудницы в отделе аналитики высказали правильную мысль: хорошая косметика заодно оказывает и лечебное действие. И начали рыть по «тем документам» не только по медицине, но и по косметике. Нарыли много всего, но особенно важными нам показались две находки: женьшень и амарантовое масло.

— Амарантовое масло? — переспросил Хрущёв.

— Да. Масло из семян того самого амаранта, который у нас с 1954 года на силос выращивают, — усмехнулся Серов. — Оказалось, у него весьма ценные косметические свойства. С женьшенем пришлось китайских и корейских товарищей подключать, через них вышли на Ким Ир Сена. С Чжоу Эньлаем тоже договорились. Женьшень, оказывается, можно растить под навесами на плантациях. Только срок готовности у его корня — пять лет. Поэтому для экспериментов пришлось дикорастущие корни искать.

— Дело в том, — Серов довольно улыбнулся, — что мы сейчас в этом деле — первые. В «той истории» и женьшень и амарант стали популярны изрядно позже. Сейчас о них на Западе мало кто знает.

— Это хорошо, что первые, — одобрил Хрущёв. — А зачем тогда нам эта дамочка из Нью-Йорка?

— Видишь ли, Никита Сергеич, косметика под маркой «Красная Москва» в Европе и в Штатах как-то не пошла, — рассмеялся Серов. — А вот под маркой «Эсте Лаудер» продаётся хорошо. В общем, на одном из приёмов мы к этой миссис Лаудер подошли. Сначала побеседовали вокруг да около, причём не скрывали, что мы из Советского Союза. Она заинтересовалась.

— Мы ей показали несколько фотографий нашей действительности, сначала послевоенные снимки, где все разрушено, и женщины в ватниках рельсы укладывают. А потом современные снимки, для контраста. Тётенька впечатлилась от нашего прогресса, аж огонёчки в глазах забегали. — Серов усмехнулся, — Рынок-то огромный и неокученный. Тут мы ей информацию о женьшене и амаранте показали. Она почитала, и спрашивает: «Нельзя ли получить образцы для исследований?» Почему же нельзя? Дали ей корень женьшеня, честно предупредили, что это дикорастущий, и что первый урожай с плантаций будет через 5 лет. И фото плантации ей показали. Китайцы по нашей просьбе огромное поле этими навесами для женьшеня застроили, и сняли с вертолёта, чтобы масштаб оценить.

Хрущёв усмехнулся:

— Нехорошо женщин обманывать, Иван Александрович.

— Её обманешь, пожалуй! Посмотрела, и говорит: «Очень интересно, но пять лет — это долго», — рассказывал Серов. — И тут наш сотрудник даёт ей флакон амарантового масла, и показывает фотографию поля какого-то нашего колхоза, то ли «Путь Ильича», то ли «Призыв Ильича»… А там поле такое, от горизонта до горизонта амарантом усажено. И говорит ей: «Зато амарант — растение однолетнее. У нас в Союзе им коров кормят». Вот тут-то мы её и подсекли.

— Позвонила она через несколько дней и предложила заключить контракт на поставку сырья в обмен на её косметику. А мы ей отвечаем: «Не, мы так не согласны», — и предлагаем свой вариант: производство её косметики в Союзе из местного сырья, её рецепты, технология и контроль качества. Плюс её фирменные магазины по всему Союзу, Китаю, Индии, Индонезии и тем странам СЭВ, которые к Экономическому Союзу будут присоединяться. С Китаем и Югославией мы договорились, а в Индии и Индонезии она и так могла бы торговлю открыть, но ещё не успела, а тут мы нарисовались, — Серов усмехнулся. — Наш человек в отчёте написал, что тётенька готова была подписать контракт кровью, даже если бы у нашего сотрудника были хвост и рога.

Хрущёв расхохотался:

— Так их, капиталистов! И много магазинов открыли? — спросил он уже серьёзно.

— Пока в Москве, Ленинграде, городах-миллионниках. По Китаю и другим странам ЭС статистика вот, в письменном виде, — Серов передал Хрущёву лист бумаги. — Следующим этапом будем думать, как охватить хотя бы областные центры. Конечно, в райцентрах и деревнях открывать фирменные магазины не планируем, — Иван Александрович слегка усмехнулся. — Но выездная торговля возможна.

— Гм! Неплохие продажи, — заметил Никита Сергеевич. — А с производством как? Наладили?

— Налаживаем, — ответил Серов, — В основном из местного сырья, кроме тех компонентов, что в нашем климате не растут. Ну и упаковка… Все эти фирменные баночки и флакончики. Дешевле оказалось привезти пару контейнеров из-за границы, чем строить у нас целый завод. Есть проблемы с качеством. Не все понимают, что косметика — товар специфический. Да ещё рационализаторы наши доморощенные… Иногда до анекдота доходит. Одна женщина, технолог, между прочим, раньше в пищевой промышленности работала. Предложила мешать амарантовое масло пополам с подсолнечным, типа «так дешевле выйдет». Рацпредложение написала, экономическое обоснование, все чин по чину… Долго не могла понять, почему её рацуху отклонили, да ещё и премию сняли. В партком жаловалась. Пришлось налаживать производственное обучение сотрудников, разъяснять особенности косметического производства.

Никита Сергеевич долго хохотал.

— Пополам с подсолнечным, говоришь? М-да… Обучать надо народ, учить и учить, иначе 3,14здец неизлечим… Молодцы, товарищи, работайте дальше.

— Ещё интересный момент, — сказал Серов. — Есть такой эксцентричный миллионер, Говард Хьюз. Вот по нему информация, — он протянул Хрущёву машинописный лист.

Никита Сергеевич надел очки и внимательно прочёл текст.

— Очередная антикоммунистическая сволочь, по-моему, — сказал он, отложив лист.

— Точно. Плотно связан с ЦРУ, в начале 60-х будет участвовать в организации убийства Кастро, в «той истории» предположительно замешан в убийствах обоих братьев Кеннеди, организовал подъём нашей ракетной лодки, затонувшей, предположительно, после столкновения с американской лодкой в районе Гавайев.

— Предложения? — коротко спросил Хрущёв.

— В отношении Хьюза Судоплатов предварительную проработку уже проводит, — ответил Серов. — Нужна ваша предварительная санкция на разработку, — Серов перешёл на официальный тон. — Как только все подготовим, доложу и запрошу окончательное решение.

— Годится, — кивнул Хрущёв. — Разрешение дано.

— Мы у себя в Комитете прикинули, — продолжил Серов, — Нам бы тоже пригодился такой агент, имеющий имидж эксцентричного миллионера.

— Так организуйте, — предложил Хрущёв.

— Собственно, уже начали, — ответил Серов. — Установили одного обедневшего английского аристократа. Подобрали похожего на него сотрудника, сделали ему пару пластических операций для лучшего сходства. Подобрали удачно, даже группа крови и резус совпали. Дальше аккуратно подменили их. Несколько месяцев проверяли. Никто ничего не заподозрил. Затем, во время кризиса на американской фондовой бирже после запуска нашего спутника, от лица этого нашего товарища через купленных брокеров провели несколько удачных операций. В результате, для всего мира появился новый «эксцентричный миллиардер», Алоиз Стэнфорд, через которого мы теперь можем проводить различные рискованные финансовые операции, в которых нельзя светить наше Министерство внешней торговли, к примеру. Конечно, он сам выполняет только представительские функции. Деньгами распоряжается отдел финансовых операций внешней разведки.

— Молодцы, интересно придумали, — одобрил Хрущёв. — Правильно, нужно обращать все изъяны и уязвимые места капитализма против него.

— Теперь по поводу Гордона Мура, — сказал Серов. — Операция развивается по плану. Конфликт в компании Shockley Semiconductor Laboratory уже назрел, дело уверенно идёт к разрыву. Помимо Мура, компанию собираются покинуть ещё семь специалистов — Джулиус Бланк, Виктор Гринич, Джин Кляйнер, Джей Ласт, Роберт Нойс, Шелдон Робертс и Жан Эрни. Мы уже подвели к ним нашего сотрудника, который играет роль представителя инвестиционного холдинга. Пока что он общается с Муром и остальными как их общий знакомый, о делах никаких разговоров нет. Но Мур и прочие в курсе, что он работает на состоятельного инвестора, и, вполне понятно, что первый, к кому они обратятся — это он. Судя по данным прослушивания, такую возможность они уже обсуждали не один раз.

— Хорошо, — кивнул Хрущёв.

— Я тут анализировал, так сказать, сравнительный ход истории, — сказал Серов, — и выяснил любопытную вещь. Ведь по разработке полупроводников мы с самого начала американцев опережали!

— Это как? — удивился Хрущёв.

— А вот так! — усмехнулся Серов. — У американцев только 1 декабря 1957 года Эрни предложит Нойсу новый подход, известный как планарная технология. Она стала вторым по значению, после изобретения транзистора, событием в истории микроэлектроники, но даже в 1959 году в Штатах она осталась незамеченной. Fairchild анонсировал массовый переход с меза-технологии на планарную только в октябре 1960 года.

— А у нас, — продолжал Серов, — в сентябре 1953 года, когда организовывался НИИ-35, туда перевели группу специалистов из НИИ-160. И уже в этот момент был завершён первый этап НИР «Плоскость», в ходе которой разрабатывалась планарная технология.

— Вот это да! — удивился Хрущёв. — А как же так получилось, что с полупроводниками мы потом отстали?

— Тут минимум две принципиальных ошибки в «той истории» было сделано, — сказал Серов. — И здесь и там, первоначально у нас работали с полупроводниками на основе германия. Но сейчас мы после получения «направляющего пинка» в октябре 1953-го, переключились на кремний, а в «той истории» налаживали серийное производство полупроводников на основе германия, у которых характеристики хуже.

— Вторая принципиальная ошибка, — продолжал Серов, — в «той истории» уже в 1956 году в ЦНИИ-108 и НИИ-35 Самохвалов и Кубецкий пробовали групповое размещение транзисторов на одной пластине полупроводника. Но продолжали пилить её на отдельные транзисторы. Сейчас мы с самого начала знаем, «как надо», поэтому у нас уже микросборки производятся малыми сериями, и микросхемы в лабораторных условиях постепенно осваиваются. А у американцев пока самого понятия «планарная технология» ещё год не будет!

— Вот это приятно слышать, — улыбнулся Хрущёв.

— Ну, и организационные решения тоже важны, — сказал Серов. — Помнишь, как прошлом году кто-то из чиновников заявил, что полупроводники только для слуховых аппаратов годятся? Ты им тогда ещё навставлял от души…

— Как не помнить! — усмехнулся Хрущёв.

— Очень правильное решение, что при НИИ-35 с самого начала был организован опытный завод, — продолжил Серов. — За счёт этого мы имеем возможность производить новую элементную базу не единично, а партиями, одновременно отрабатывая технологии массового производства. (Опытный завод при НИИ-35 существовал и в реальной истории)

— Так это Первухин ещё в 1953 настоял, — вспомнил Хрущёв. — Правильно решил Михаил Георгиевич… Ну и скоро, надеюсь, Берг со своими минифабриками развернётся.

— Ну да, — согласился Серов. — Да и твоё решение организовать производство полупроводников и микросхем в Зеленограде, принятое не в 1962 году, а в 1954-м, уже после получения информации, работу ускорило. Потому те ЭВМ, что в «той истории» собирались на лампах, сейчас Лебедев и остальные делают на микросборках и опытных образцах пусть простейших, но микросхем.

— Это ты сам всё накопал? — недоверчиво спросил Никита Сергеевич.

— Вместе с Келдышем, — ответил Серов. — Даты сопоставить не трудно было. Я это к тому, что американцев во главе с Муром и Нойсом пока что имеет смысл контролировать, а брать у них нам пока, в общем-то, и нечего. Мы уже впереди.

— Может, сбить их с магистрального направления в сторону? — предложил Хрущёв.

— Нет. Пусть работают, как работали, — ответил Серов. — Они не дураки, так просто их не собьёшь, там доктора наук работают. Кроме того, это опасно.

— Почему? — спросил Хрущёв.

— Мы пока что о времени и временных парадоксах знаем чуть больше, чем ничего, — пояснил Серов. — Только логические построения. Как знать, если они не создадут в нашей истории один из своих процессоров, не исчезнет ли твой ноутбук из 2012 года у тебя перед носом? Вместе со всей информацией.

— Потому сейчас группа Селина и перегоняет информацию круглосуточно на несколько телетайпов сразу и переснимает на фотоплёнку то, что текстом не распечатывается. На случай, если посыплется вся эта техника, — Серов явно был озабочен. — И потому Лебедев сейчас уже работает над ЭВМ с двумя АЛУ и общим полем памяти. Иначе накроется медным тазом первая очередь ОГАС.

— Надо Лебедеву как-то помочь, усилить его, что ли, — задумался Хрущёв.

— Вот-вот, — согласился Серов. — Подумать надо.

— А что по этому… изобретателю машины времени? — спросил Никита Сергеевич. — И по его документам?

— Изобретатель в марте этого года заканчивает МЭИ, — ответил Серов. — У него защита диплома, и можно после этого брать его на работу.

— Куда?

— Академик Келдыш рекомендовал Институт Физических Проблем. Поскольку проблема на данный момент более теоретическая, чем практическая, — пояснил Серов. — Мстислав Всеволодович лично изучил полученные в ноутбуке лабораторные тетради профессора Лентова. В чём-то он разобрался, кое в чём — нет. Это тебе надо с ним лично говорить…

— А смысл мне с ним говорить… Если уж Келдыш не во всём разобрался, что я-то там пойму? — спросил Никита Сергеевич. — Кого Мстислав Всеволодович рекомендует в научные руководители для Лентова?

— Академик Келдыш рекомендовал Фока, — ответил Серов, передав Хрущёву краткую характеристику. И уже официально спросил. — Прошу разрешения на частичный допуск академика Владимира Александровича Фока и будущего аспиранта Тихона Андреевича Лентова к информации, засекреченной по уровню «Тайна». Только к материалам, имеющим отношение к их непосредственной работе — лабораторным тетрадям профессора.

— Разрешение дано, — просмотрев послужной список академика, ответил Хрущёв.

— Тишка! Тихон, Лентов! Тебя к ректору вызывают!

— С чего бы это?

Тихон, только что защитивший диплом МЭИ, был известен как отличник, человек, соответствующий характером своему имени. Он никогда не ввязывался в студенческие эскапады. Вызывать его к ректору было, вроде бы, не за что.

Он постучал в дверь, приоткрыл её, осторожно заглянул в приёмную. Секретарь ректора подняла на него взгляд.

— Лентов, Тихон Андреевич? — строго спросила она.

Он кивнул.

— Проходите, вас ждут.

Он вошёл в кабинет… и застыл столбом у двери. Ректора в кабинете не было, его специально вызвали в Министерство высшего образования, чтобы не задавал лишних вопросов.

За столом ректора сидел Мстислав Всеволодович Келдыш, а за длинным столом для совещаний — незнакомый ему усатый мужчина в круглых очках, и высокий строгий генерал с очень большими звёздами на погонах.

— Здравствуйте, Тихон Андреич. Проходите, не стесняйтесь, — пригласил его Келдыш. — Меня вы, я вижу, узнали. Это — академик Фок, Владимир Александрович, и генерал Серов, Иван Александрович. Садитесь, поговорим.

— З-здравствуйте, — Тихон пристроился было у края стола, но Фок сделал ему знак рукой, указывая на стул рядом с собой.

— Садитесь ближе, молодой человек, у нас намечается интересная беседа.

Тихон с опаской сел прямо напротив генерала Серова и молча ждал продолжения.

Фок задал ему с десяток вопросов по различным областям физики, но большей частью по электромагнетизму. Тихон ответил на все, полагая, что это нечто вроде собеседования перед приёмом на работу. Только вот собеседования на ТАКОМ уровне он не ожидал.

— Ну что ж, Тихон Андреич, знания у вас есть, и на вполне приличном для выпускника уровне, — заключил академик Келдыш. — Вы, наверное, догадались, что мы хотим предложить вам аспирантуру. Но не в МЭИ, а в Институте физических проблем, у Владимира Александровича. Как вам такой вариант?

— Я согласен, — тут же ответил Тихон.

Ещё бы он не согласился — заниматься теоретической физикой было его желанием последние года три.

— Вы даже не хотите узнать, чем придётся заниматься? — спросил Фок.

— Думаю, что у вас мне всё будет интересно, — честно ответил Тихон. — Я только не знаю, что я такого натворил, что мной интересуются на таком уровне…

— Да уж… Натворили. Узнаете… через некоторое время, — усмехнулся генерал Серов.

«Некоторое время» продлилось примерно два месяца. Тихон с удовольствием занимался теоретической физикой под личным руководством Фока. Тихон понял, что Фок присматривается к нему. Сюрпризом стало, что и его и Фока, как оказалось, проверяли очень серьёзные инстанции.

Однажды Владимир Александрович попросил его прийти завтра, одевшись поприличнее.

— Нам предстоит весьма важный разговор, — пояснил он.

На следующее утро в лаборатории вновь появился академик Келдыш и генерал Серов.

Генерал поставил на стол свой портфель, достал два бланка подписки о неразглашении. Внимание Тихона привлёк необычный красный гриф «ТАЙНА» на бланке.

— Товарищи, прежде чем я имею право продолжить, вы должны внимательно прочесть и подписать эти бланки, — сказал Серов. — Вы можете отказаться, но страна рассчитывает на ваши знания и таланты. Партия и правительство будут вам весьма обязаны, если вы согласитесь заниматься научной проблемой, о которой вам лучше меня расскажет Мстислав Всеволодович.

Тихон подписал бланк. Владимир Александрович тоже поставил свою подпись. Серов достал из портфеля довольно толстую папку серо-голубого цвета, с таким же красным грифом. Её завязки были запечатаны красно-коричневой сургучной печатью.

— Товарищ Келдыш. В вашем присутствии и под вашу ответственность я передаю всю имеющуюся информацию по теме «Генератор» академику Фоку и его аспиранту товарищу Лентову, — строго официально произнёс Серов. — Прошу расписаться в получении, — он достал ещё один бланк.

Все четверо расписались: Тихон и Фок за получение, Серов — за передачу, Келдыш — как руководитель темы. Тихон был очень удивлён: он считал, что руководителем будет сам Фок.

Владимир Александрович слегка дрожащими, почему-то, пальцами сломал сургучную печать и открыл папку. Заглянул в неё. Затем слегка изменился в лице и спросил:

— Это шутка?

— А я что, похож на шутника? — без тени улыбки спросил Серов.

— Нет, нет, я не это имел в виду… — Фок смешался и молча подвинул папку Тихону.

Тихон взглянул на титульный лист… и почувствовал как у него расширяются глаза. В папке лежала пачка фотокопий, и на первом листе было выведено:

«Теория деформации пространства — времени. Рабочая тетрадь № 1 д.т.н. проф. Лентова Т.А. 1982–1985».

Надпись была сделана очень аккуратным почерком. Это был его собственный почерк.

— Это моё?? — изумлённо произнёс Тихон. — Но я этого не писал…

— Насколько я понимаю во временных парадоксах, — произнёс Серов, — Вам, Тихон Андреич, ещё предстоит это написать. Или же вы это написали, но это ещё не произошло. Ну, вы уже поняли, что в этом я не разбираюсь. В папке несколько таких тетрадей, они охватывают период до 2012 года.

— Но как… то есть откуда…

— А вот этого я вам сказать не имею права, — строго ответил Серов. — Чтобы не нарушить Первую директиву Службы темпоральной безопасности.

Тихон почувствовал, что у него отвисла челюсть. Фок, кстати, выглядел таким же потрясённым.

— Вот уж не думал… — пробормотал он. — Даже не предполагал, что ваше ведомство и такими делами занимается…

— Работа у нас такая, — сурово произнёс генерал армии Серов. — Стоять на страже завоеваний Великой Октябрьской Социалистической революции. В любой точке пространственно-временного континуума.

Когда вечером Серов и Келдыш вместе живописали эту сцену Хрущёву в лицах, Никита Сергеевич хохотал до слёз.

— А говоришь, на шутника не похож… — выдавил он между приступами гомерического хохота.

— Да юмор у нас такой. Ведомственный, — ухмыляясь, пояснил Серов. — Я этот «континуум» два дня учился без запинки выговаривать.

Хрущёв глянул на Серова.

— Думаешь, пошутил хорошо, да? А вот и нет. Давай-ка создавай Главное Управление Темпоральной Безопасности. Мы достоверно знаем, что машина времени возможна. Знаем, что её применение переписывает прошлое. Когда она пойдёт в ход в качестве космического двигателя — возможность переноса во времени неизбежно будет обнаружена. И применена. И не только нами. Поэтому нужно разработать как теорию воздействия, так и набор контрмер, это воздействие блокирующих. Займись. Для начала легендируй управление как Институт изучения исторических последовательностей — будем сначала изучать ошибки прошлого, чтобы их при строительстве коммунизма не повторить. А в этом институте — отдел практической истории.