Совещание НТС СССР по проблемам ПВО и ПРО Никита Сергеевич собрал в середине января 1957 года. Формальным поводом к нему было изменение требований к системе ПВО Ленинграда. Решением коллегии Министерства обороны разработка комплекса ПВО С-50 была отменена. Вместо него Ленинград предполагалось прикрыть 34-мя подвижными комплексами С-75 и 3-мя стационарными комплексами «Даль». Эта комбинированная система получила наименование С-100.

С-75 в это время проходил испытания, а «Даль» пока существовала лишь на бумаге.

Зная, что создание ПВО и ПРО не обошлось без больших проблем, за несколько дней до совещания Никита Сергеевич попросил командира особой информационной группы старшего лейтенанта Селина подобрать в «документах 2012» информацию о проблемах с вводом в строй систем ПВО.

— Особое внимание обратите на системы противоракетной обороны, а также на 75-ю систему и «Даль», — попросил Хрущёв. — Меня интересует, какие с ними возникали проблемы и что задерживало их принятие на вооружение. Подборку пришлите мне и Устинову.

Селин представил информацию через 3 дня. Никита Сергеевич изучал её весь вечер. Утром он вызвал Устинова:

— Здравствуй, Дмитрий, Федорович, — приветствовал он вошедшего министра оборонной промышленности, — проходи, садись. Читал подборку Селина?

— Читал, — кивнул Устинов.

— Мысли есть?

— Мыслей много, и все непечатные, — ответил Устинов. — Бардак невероятный, особенно по «Дали». У семи нянек дитя без глаза. Да и по остальным темам есть что улучшить… Я тут сформулировал кое-что, посмотрите…

Хрущёв с интересом изучил записку Устинова с планом мероприятий.

— Молодец, Дмитрий Федорович, почти все узкие моменты учёл, — похвалил он.

На совещание были приглашены как главные конструкторы, и ведущие ученые оборонных НИИ, так и руководители ключевых министерств, на заводах которых создавались комплексы ПВО. Поскольку затея с совнархозами не состоялась, вместо них создавались МНПО, министерства оставались министерствами, а не преобразовывались в Госкомитеты.

Вначале Никита Сергеевич заслушал отчёт об испытаниях ракеты 1Д (В-750) комплекса С-75. К концу 1956 года были завершены бросковые испытания — в ходе которых отрабатывался твёрдотопливный ускоритель первой ступени, а также выполнены пуски телеметрических ракет во все характерные точки зоны поражения. При этом в качестве целей использовались сбрасываемые с самолётов на парашютах мишени с уголковыми отражателями.

Хрущёв предложил Расплетину и Грушину в качестве дальнейшего развития комплекса подумать о его оснащении телевизионно-оптическим каналом наведения.

— Конечно, такая система не может быть всепогодной, если оптический визир будет установлен на СНР, — заранее оговорился Никита Сергеевич. — Зато в боевых условиях пассивная система будет менее уязвима для средств активного противодействия и более устойчива к помехам.

Поразмыслив, Расплетин согласился и обещал «подумать в этом направлении».

— И ещё, чтобы сделать комплекс более устойчивым и всепогодным, — добавил Хрущёв, — вот бы на будущее предусмотреть вариант ракеты с тепловой головкой самонаведения? И иметь в составе комплекса теплопеленгатор. Такая пассивная система наведения повысит боевую устойчивость комплекса. И может работать в более сложных погодных условиях, чем чисто оптическая система.

— Никита Сергеич, предусмотреть такой вариант мы можем, — ответил Расплетин. — Но ведь теплопеленгатора и тепловой головки самонаведения у нас ещё не разработано?

— Для зенитных ракет — да. Надо делать. Но для авиационных такие системы разрабатываются. Свяжитесь с Матусом Рувимовичем Бисноватом, он с удовольствием поделится опытом, — сказал Хрущёв. — Хорошо бы вообще иметь возможность наведения по оптическому и тепловизионному каналу на всех вновь создаваемых ЗРК и зенитно-артиллерийских комплексах. Валерий Дмитрич, — обратился он к Калмыкову. — Поставьте себе в план разработку тепловизионных средств наведения для ЗРК. Они так или иначе всё равно понадобятся. И готовьте проект постановления по этому вопросу.

— Понял, Никита Сергеич, — ответил Калмыков.

— И в создаваемых комплексах необходимо сразу предусматривать возможность широкой модернизации, чтобы можно было по мере устаревания поддерживать их уровень боеспособности и расширять их возможности, — добавил Устинов.

Полигонные испытания всего комплекса должны были начаться по плану в августе 1957 года, но первый удачный пуск «произошёл» уже в январе 1957 года. В это время проводились испытания ракеты для комплекса С-25 ПВО Москвы, оснащённой спецБЧ. В ходе этих испытаний одна из мишеней — бомбардировщик Ил-28 — была «мимоходом» сбита ракетой комплекса С-75.

Такой результат не мог не порадовать Хрущёва. Он помнил, что в «той истории» в августе 1957 года был очередной полёт U-2. Конечно, запущенный в ноябре 1956 года искусственный спутник мог удержать Эйзенхауэра от отправки очередного U-2 в воздушное пространство СССР, но полной уверенности в этом не было. Никита Сергеевич допускал, что осатаневший от серии унизительных провалов и неудач директор ЦРУ Аллен Даллес может уговорить президента рискнуть ещё одним самолётом.

Поэтому Хрущёв попросил Генерального конструктора С-75 академика Александра Андреевича Расплетина и конструктора ракеты Петра Дмитриевича Грушина по возможности ускорить испытания комплекса, намекнув, что, по сведениям разведки, в августе есть вероятность «потренироваться» по реальной цели.

Июльский успех 1956-го, когда ракетчики ПВО Москвы снесли U-2 уже во втором его полёте над территорией Советского Союза, (АИ, см гл. 6) вдохновил всех создателей зенитных ракетных комплексов. Они предметно убедились, что сделанные ими ракеты могут перехватывать не только мишени, но и новейшие вражеские самолёты-разведчики.

Поэтому Расплетин и Грушин намёк Первого секретаря ЦК уловили с полуслова и пообещали сделать всё возможное для ускорения начала испытаний.

Для маршала Бирюзова это также была возможность впервые в мире испытать тактику ракетной засады. О чём он не замедлил сообщить собравшимся.

— Пусть только сунется, мы ему так засадим… — плотоядно ухмыляясь, пообещал маршал.

— Не кажи «хоп», пока не… — осадил его Хрущёв. — У вас, Сергей Семёнович, комплекса ещё нет. Так что не торопитесь. А что у вас по 125-му комплексу? — спросил он Расплетина. — Что-то уже начали делать?

— К маю сделаем аванпроект, в третьем квартале закончим эскизный проект, — откликнулся академик. — Работа только началась, Никита Сергеич, да и доводка 75-й системы очень много сил отнимает.

— Я понимаю, Александр Андреич, — согласился Хрущёв. — Но если будет возможность как-то ускорить работу — буду очень благодарен. На базе ракеты 125-го комплекса разрабатывается морской ЗРК М-1 для крейсеров ПВО. Достройка крейсеров задерживается в ожидании этого оружия.

— Хорошо, Никита Сергеич, постараемся, насколько возможно, ускориться, — пообещал Расплетин.

— Александр Андреевич, а как насчёт самоходной пусковой установки на колёсном шасси? — спросил Хрущёв. — Мы с вами в конце 53-го года такую возможность обсуждали.

— Да, Никита Сергеич, такие работы ведутся, — подтвердил Расплетин. — Пусковая проектируется на шасси грузовика ЗиС-151. Но сейчас необходимо добиться работоспособности комплекса в целом. Когда ракета будет уверенно поражать цель в замкнутом контуре управления, тогда будет не важно, с какой пусковой установки её выпускать. Вот тогда и доведём самоходную пусковую.

— Так я ведь это к тому, что на 125-й комплекс тоже надо самоходную пусковую сделать, — сказал Хрущёв. — По тем же соображениям. Для быстроты выхода из-под ответного удара.

— Понял, Никита Сергеич, сделаем, — ответил Расплетин.

Хрущёв нашёл взглядом Главного конструктора первой в мире системы ПРО Григория Васильевича Кисунько.

Создание экспериментальной системы ПРО было инициировано «письмом 7 маршалов» в сентябре 1953 года. После успешного испытания в СССР термоядерного боеприпаса, пригодного для размещёния в авиационных бомбах и боевых частях ракет, последовал ответ США. Там уже разрабатывалась ракетная программа МХ-1593 по разработке МБР «Атлас», которой после советского термоядерного испытания присвоили титул «Приоритетная Национальная программа № 1» и новое название Weapons System-107А (Система вооружения-107А). Также в 1953 г. был создан комитет по оценке стратегических управляемых ракет ВВС США. Комитет потребовал ускорения работ по МБР «Атлас» и немедленно одобрил все предложения главного инженера фирмы «Convair» Карла Боссарта, разрабатывавшего проект ракеты.

Однако ещё летом 1953 года, получив разведданные о ракетных программах США, имея сведения о новейших открытиях и разработках отечественных ученых и конструкторов, начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза В.Д.Соколовский обратился к министру обороны Н.А.Булганину с предложением обсудить суть проблемы в Президиуме ЦК КПСС. Булганин, как член Президиума ЦК и человек осторожный, посоветовал Соколовскому составить краткую записку. Чтобы она не затерялась в кремлевских кабинетах, хозяева которых в тот момент были более озабочены борьбой за собственное выживание, нежели борьбой с какими-то там непонятными баллистическими ракетами, порекомендовал для усиления впечатления собрать под текстом записки подписи нескольких известных военачальников. От себя лично он пообещал устно разъяснить членам Президиума ЦК суть и важность проблемы.

Соколовского поддержали шесть Маршалов Советского Союза. В сентябре 1953 года Н.С.Хрущёв был избран первым секретарем ЦК КПСС, и обстановка в Кремле постепенно нормализовалась.

Обращение маршалов было по-военному лаконичным:

«ЦК КПСС. В ближайшее время ожидается появление у вероятного противника баллистических ракет дальнего действия как основного средства доставки ядерных зарядов к стратегически важным объектам нашей страны. Но средства ПВО, имеющиеся у нас на вооружении и вновь разрабатываемые, не могут бороться с баллистическими ракетами. Просим поручить промышленным министерствам приступить к работам по созданию средств борьбы против баллистических ракет.»

«Обращение» подписали маршалы: В.Л. Соколовский — начальник Генерального штаба МО, Г.К. Жуков — 1-й зам. министра обороны, A.M. Василевский — зам. министра обороны, М.И. Неделин — командующий артиллерией, И.С. Конев — Председатель Военного совета МО, К.А. Вершинин — командующий ПВО, Н.Д. Яковлев — зам. командующего ПВО. (Указаны должности на сентябрь 1953 г)

Документ был направлен для рассмотрения техническим специалистам КБ-1. Следовало вначале оценить саму техническую возможность создания системы, способной перехватить малоразмерную цель, летящую со скоростью более 7 км/с. На совещании, проходившем под председательством Василия Михайловича Рябикова, тогда руководившего созданием зенитно-ракетных систем, мнения разделились.

В это время шла подготовка к государственным испытаниям ЗРК С-25 системы ПВО Москвы, и его создателям, академикам Александру Андреевичу Расплетину и Александру Львовичу Минцу было, мягко говоря, не до того. Да и сама проблема на тот момент казалась запредельно сложной.

Возражения академика Минца сводились к тому, что военные, имеющие большой вес в правительстве, не хотят принимать С-25 в существующем виде, а потому придумывают невероятные поводы. С научной же точки зрения, по мнению Минца, перехват боеголовки МБР в космосе был такой же невыполнимой задачей, как стрельба снарядом по снаряду.

Академик Расплетин был и вовсе краток: «Чушь какая-то».

Начальник 31-го отдела КБ-1 Григорий Васильевич Кисунько, и главный инженер КБ-1 Федор Викторович Лукин, напротив, сочли проблему разрешимой и своевременной.

По результатам обмена мнениями была создана комиссия Главспецмаша по ПРО под председательством руководителя научно-технического совета Главспецмаша Александра Николаевича Щукина. В неё вошли Минц, Расплетин и Лукин.

Через месяц состоялось совещание ЦК, на котором приняли положительное решение по данному вопросу. И, как результат, в конце 1953 г. вышло постановление Совета Министров СССР «О разработке методов борьбы с ракетами дальнего действия». Исследования поручалось провести двум организациям: КБ-1 и Радиотехнической лаборатории АН СССР (РА-ЛАН) под руководством академика А.Л. Минца. (Теоретические исследования проводились и раньше, но они не привели к созданию какой-либо реальной системы)

В результате этих исследований к марту 1956 года был создан эскизный проект экспериментальной системы ПРО, получившей краткое обозначение «А».

Система именовалась экспериментальной, поскольку ее основным назначением была экспериментальная проверка самой возможности перехвата ракетой баллистической цели. Но для Хрущёва, уже знавшего из «документов 2012», что такой перехват возможен, сейчас выходила на первый план правильность принимаемых в ходе разработки технических решений, поскольку от них зависело последующее создание уже боевой системы.

Выслушав доклады Кисунько и Грушина о ходе разработки компонентов системы, Никита Сергеевич попросил рассказать о ней поподробнее.

В составе системы были: радиолокатор дальнего обнаружения баллистических ракет (БР) «Дунай-2» с дальностью обнаружения целей 1200 км, разрабатываемый в НИИ-37; три радиолокатора точного наведения(РТН) противоракет (ПР) на цель, которые в свою очередь состояли из радиолокатора определения координат цели и радиолокатора координат ПР, разработчик СКБ-30; радиолокационная станция вывода противоракет (РСВ ПР разработана под руководством Главного конструктора С.П. Рабиновича) и совмещённая с ней станция передачи команд (СПК) управления ПР и подрыва БЧ, разработчик СКБ-30; стартовая позиция с пусковыми установками (ПУ) противоракет В-1000, ПУ были созданы в СКБ В.П. Бармина; главный командно-вычислительный пункт системы; радиорелейные линии связи между всеми средствами системы.

В ходе подготовки к совещанию Хрущёв и Устинов, изучив вопрос по «документам 2012», отметили ключевые неудачные решения и ошибки разработчиков.

Использованный Кисунько в ходе разработки системы «А» метод трех дальностей делал систему принципиально одноканальной по цели и ракете.

В опытной системе использовались боевые части с готовыми поражающими элементами. Это не обеспечивало надежного поражения высокозащищённых головных частей, например, проникающего действия.

Система предусматривала только один рубеж обороны, и если хоть одна головная часть прорывалась сквозь него непоражённой, это создавало неприемлемый риск уничтожения обороняемого объекта.

Но главное, в системе не было предусмотрено средств селекции ложных целей. (Задача селекции целей не решена окончательно и сейчас, но это не значит, что этот вопрос можно вообще игнорировать)

Теперь Никита Сергеевич собирался аккуратно направить мысли Главного конструктора в правильном направлении.

Выслушав Кисунько, Хрущёв уточнил:

— Я правильно понял, что координаты цели в вашей системе определяются одновременно тремя радиолокаторами?

— Да, Никита Сергеич, — подтвердил Кисунько. — Три локатора точного наведения, расположенные по окружности диаметром 170 километров, определяют координаты цели и координаты противоракеты.

— А если целей будет две? А если три? А если десять? — задал резонный вопрос Хрущёв. — Вы же понимаете, что по Москве или другому крупному городу противник будет стрелять не одной ракетой, а несколькими. Сколько тогда локаторов понадобится? По три на каждую цель?

Кисунько, смешавшись, замолчал. (В реальной истории проблему необходимости изменения метода наведения Г.В. Кисунько осознал в 1962 году, когда было выдано задание на проектирование противоракетной системы А-35, рассчитанной на одновременное поражение 8-16 баллистических целей.)

— Но… по техзаданию предполагалось, что строится экспериментальная одноканальная система, предназначенная для определения возможности перехвата боевой части МБР, — сказал он. — Это было предусмотрено Постановлением ЦК и СовМина.

— Сейчас — да, — подтвердил Хрущёв. — Но ведь надо рассчитывать на два-три шага вперёд. Я даже не сомневаюсь, что вам удастся решить задачу перехвата, тем или иным способом. В результате вам будет поставлена задача создания уже боевой системы, рассчитанной на поражение нескольких целей. Поэтому стоит уже на начальном этапе выбирать легко масштабируемый способ наведения противоракеты, иначе при создании боевой системы этот способ придётся изобретать заново и отрабатывать на ходу, а это неминуемо задержит разработку боевой системы.

— Звучит разумно, — признал Кисунько. — Но это, фактически, означает полное изменение конструкции радаров наведения и управляющей ЭВМ. Сроки полетят.

— Управляющую ЭВМ модифицировать в части расширения канальности комплекса я смогу относительно быстро, — вставил академик Лебедев.

— Сроки — это не догма, — сказал Никита Сергеевич. — И техзадание, и Постановление ЦК тоже можно скорректировать, переписать, или вообще принять новое, скажем, учитывая недавно полученные данные разведки о новых разработках вероятного противника. Я же не свои фантазии тут излагаю.

— Если в результате удастся создать на основе экспериментальных разработок работоспособную боевую систему, сроки и финансирование можно пересмотреть. Вы не рассматривали возможность применения на противоракете специальной боевой части?

— Рассматривали, — ответил Кисунько, — но пока решили ограничиться обычными боевыми частями, создающими дискообразное облако готовых поражающих элементов.

— Для экспериментальных запусков этого достаточно, — согласился Хрущёв. — Но при создании боевого комплекса стоит сразу ориентироваться на применение специальной боевой части. Если противник начнет применять на ракетах головные части проникающего действия, например, с корпусом из урана, вы такую голову никакими поражающими элементами не расковыряете. А применение таких головных частей, по данным разведки, уже рассматривается.

Здесь Никита Сергеевич откровенно соврал, до появления проникающих ГЧ было ещё лет 25–30, но он хотел, чтобы Кисунько сразу рассматривал все возможные проблемы и работал над способами противодействия.

— Понял, Никита Сергеич, учтём, — Григорий Васильевич о проникающих ГЧ явно не задумывался.

— Ну и ещё пара замечаний, которые надо учесть при разработке боевого комплекса, — продолжил Хрущёв. — Вот у вас, я вижу, в системе только один рубеж поражения. В боевом комплексе необходимо предусмотреть два рубежа — дальний и ближний.

— Мы этот вопрос рассматривали, — ответил Кисунько, — и пришли к выводу, что достаточно одного рубежа перехвата.

— Это если цель простая, — возразил Никита Сергеевич. — Вы как сейчас собираетесь отличать головную часть от последней ступени ракеты, которая летит по той же траектории?

— Э-э-э… На данный момент принято поражение обеих целей двумя противоракетами, — признался Григорий Васильевич. — Теоретически последняя ступень должна иметь бОльшую эффективную площадь рассеяния, чем головная часть, и мы надеемся в будущем различать их по этому параметру… Но это предположение нуждается в экспериментальной проверке.

— Предположение логичное, — согласился Хрущёв. — Заодно имейте в виду, что по расчетам баллистиков, для МБР ступень будет, скорее всего, лететь по траектории впереди головной части, а для ракет средней дальности — позади. Эти два обстоятельства совместно можно будет использовать для селекции целей. То есть, если цель с меньшей ЭПР летит позади, по траектории, характерной для МБР, то бить в первую очередь надо её. (По книге «Рубежи обороны — в космосе и на земле»)

— Но вот что вы будете делать, если ракета будет оснащена дополнительными ложными целями? — спросил Никита Сергеевич. — В этом случае велика вероятность, что на заатмосферном рубеже перехвата антиракета поразит ложную цель. И вот, вы думаете, что попали, обломки входят в атмосферу, и вы видите, что одна из целей явно опережает остальные. И понимаете, что ошиблись, и настоящая головная часть не поражена. Вот тут то вам и понадобится второй рубеж перехвата в верхних слоях атмосферы.

Кисунько задумался.

— Вы правы, Никита Сергеич, — наконец, признал он. — При проектировании боевого комплекса этот момент необходимо учитывать.

— Заодно учитывайте, что обломки первой противоракеты тоже надо отслеживать и селектировать, иначе вторая может отработать по ним, а не по цели. И при применении спецБЧ надо предусмотреть противодействие помехам от взрывов самих противоракет, — сказал Хрущёв. — А самое главное, надо уже сейчас начинать думать, как перехватывать сложные баллистические цели, например, тяжёлые ракеты с разделяющимися головными частями индивидуального наведения.

— По расчетам баллистиков, через небольшое время после отделения боеголовок в области диаметром до 40 км и до 400 км длиной окажутся последняя ступень ракеты, до полутора десятков настоящих боеголовок — и несколько сотен ложных целей. Конечно, весь этот мусор при входе в атмосферу отстанет, но, не имея ближнего рубежа перехвата, вы рискуете расстрелять весь боекомплект противоракет, не поразив ни одной боеголовки. К тому же такие ракеты могут в перспективе запускаться с подводных лодок, то есть, практически с любого направления. (По книге «Рубежи обороны — в космосе и на земле»)

Кисунько выглядел глубоко удручённым.

— Конечно, пока такие ракеты ещё на чертёжных досках у их создателей, — сказал Никита Сергеевич. — Но не хотелось бы потратить несколько миллиардов на противоракетную систему, а потом обнаружить, что она не может перехватывать ракеты, появившиеся за время ее постройки. (Именно так и вышло при постройке системы ПРО А-35)

— Спасибо, Никита Сергеич, — сказал Кисунько. — Вопросы вы подняли крайне важные, а главное — своевременные. Поломать голову придётся изрядно. Но лучше сейчас, чем когда система будет построена и встанет на боевое дежурство. Только техзадание надо скорректировать.

— Рад, что вы меня поняли, Григорий Васильевич, — ответил Хрущёв. — Георгий Константиныч, тебе поручение, — обратился он к Жукову. — Организуй пересмотр техзадания на систему, с учётом новой информации. Ну, и Постановление надо будет корректирующее подготовить.

— Сделаем, — ответил министр обороны.

Никита Сергеевич написал что-то на бумажке и попросил своего помощника Шуйского передать записку Кисунько.

— Это мой прямой телефон, — сказал Хрущёв. — Звоните в любое время, не стесняйтесь. Вопросы ПРО будем решать незамедлительно.

— А теперь, Семен Алексеевич, — продолжил он, — расскажите, что у вас сейчас по теме «Даль»

Лавочкин вначале коротко доложил о технических возможностях предлагаемого к разработке комплекса.

Совместной инициативой ОКБ-301 Главного конструктора Лавочкина и министра радиотехнической промышленности Калмыкова предлагалось создать комплекс, обеспечивавший стрельбу с общей стартовой позиции ракетами по целям, одновременно приближающимся с различных направлений. Комплекс зенитной ракетной системы, получившей обозначение «Даль», согласно предложению, должен был производить одновременный обстрел десяти целей десятью ракетами на фантастической для того времени дальности — до 160–180 км. Это позволяло перейти от кольцевого построения элементов системы к центральному. Соответственно, радиотехнические средства должны были обеспечивать не секторное, а круговое обнаружение и сопровождение целей, наведение на них ЗУР.

Постановлением СМ СССР N 602–369 от 24 марта 1955 года на основе предложенного ОКБ-301 с учетом предложений Министерства авиационной промышленности, Министерства радиотехнической промышленности и Министерства приборостроения задавалась разработка многоканальной зенитно-ракетной системы «Даль» для одновременного наведения 10 ракет на 10 целей. Ракеты, впервые оснащенные активными радиолокационными головками самонаведения, должны были поражать цели на дальности до 160 км, на высотах 5-20 км при скоростях полета цели 1000–2000 км/ч. Радиолокационные и вычислительные средства системы должны были обеспечить обнаружение целей на дальности порядка 300–400 км, вывод ракет на удаление 12–15 км от цели.

В процессе проектирования заданные заказчиком ТТХ системы неоднократно корректировались в сторону улучшения характеристик, что отнюдь не ускоряло создание системы.

Так, постановлением СМ СССР № 1148-591 от 17 августа 1956 г. были повышены тактико-технические характеристики (ТТХ) системы «Даль» и уточнены сроки разработки, изготовления и монтажа опытного образца на полигоне.

Теперь система «Даль» должна была иметь следующие основные ТТХ: автоматическое сопровождение и выдачу в управляющую машину наведения координат бомбардировщиков и самолетов-снарядов с отражающей поверхностью, эквивалентной Ил-28, на дальности 200–220 км при высоте полета 22–30 км; с отражающей поверхностью, эквивалентной Ту- 16, на дальности 260–280 км при высоте полета 20 км и 190–200 км при высоте полета 5 км; полет ракеты в режиме самонаведения не менее 16 км; поражение бомбардировщиков типа Ту-16: на высотах от 5 до 10 км при скорости полета цели до 1500 км/ч и от 10 до 20 км при скорости полета цели до 2000 км/ч, на дальностях от 70 до 180–200 км на высоте 20 км и от 50 до 100 км на высоте 5 км; поражение самолетов-снарядов с отражающей поверхностью, эквивалентной Ил-28, на высоте до 27–30 км при скорости полета до 3000 км/ч; одновременное наведение 10 ракет на 10 одиночных или групповых целей, находящихся в боевой зоне, и не менее пяти ракет на одну цель, а также любой порядок пуска ракет, находящихся на стартовых столах; скорострельность системы по каждому из каналов наведения — 3–5 минут на одну ракету (время полета ракеты до цели) до израсходования запаса ракет на стартовой позиции.

— Эскизные проекты на комплектующие агрегаты ракеты, кроме ЖРД, — доложил Лавочкин, — выполнены в декабре 1956 г. Однако предъявление комплексного эскизного проекта системы и ракеты пока задерживается по причине ещё не законченного моделирования контура управления и выбора оптимальной схемы ракеты. До сих пор мы рассматриваем несколько вариантов, как по типу двигательной установки, так и по общей компоновочной схеме. Задача чрезвычайно трудная…

— Да, по поводу ракет, — сказал Хрущёв. — С ракетами с жидкостными двигателями из-за массы различного оборудования, необходимого для их подготовки к пуску, на позиции действительно небольшой свечной заводик выходит, но вот в НИИ-13 недавно новое твёрдое топливо разработали, и корпуса ракет из пластика какого-то сделали, может и вам попробовать в этом направлении поработать с ЗУР? Ведь тогда с ракетами мороки меньше будет — собирать и заправлять не надо, протечек нет, да и сами ракеты в обращении легче будут, в итоге заметное сокращение необходимого обслуживания для ракет и соответствующего оборудования в комплексе.

— Ну, или же, если с твёрдым топливом почему-либо не получится, есть ещё другая идея — ампулизированная ракета, которая заправляется топливом ещё на заводе, — добавил Устинов. — Сейчас не 50-й год, уже появились долго хранящиеся жидкие компоненты топлива, не такие коррозионно-активные, как азотная кислота. Наши ракетчики, которые стратегической тематикой занимаются, эту тему уже начали прорабатывать, можно будет с ними скооперироваться. Может быть, вам, Семён Алексеевич, эта информация при выборе технического решения чем-то поможет.

— А ещё можно ведь вообще от окислителя отказаться и сделать на второй ступени прямоточный воздушно-реактивный двигатель. Он, кстати, может быть не только на жидком, но и на твёрдом топливе, — подсказал Грушин. — Вариантов, как видите, далеко не один, есть из чего выбрать.

— А ведь вы, пожалуй, правы, — задумчиво произнёс Лавочкин. — Надо подумать на этот счёт. Тогда получается значительное упрощение и удешевление технической позиции, за счёт отказа от технологической линии заправки.

— Вот и хорошо, — сказал Хрущёв. — А чтобы вас немного ускорить и направить в нужном направлении, отсечём бесперспективные варианты. В общем, я, на правах высокопоставленного самодура, принимаю волюнтаристское решение. Григорий Трофимыч, запиши в протокол, — попросил он Шуйского. — Ракету делать двухступенчатую. Ускоритель твердотопливный, разработчик — товарищ Картуков, завод номер 81. Массу ракеты берём 8 тонн, ускоритель рассчитывать на массу 9 тонн. Все равно смежники в заданную массу не уложатся. А если произойдет чудо, то у ракеты будет запас по тяговооруженности.

— Со второй ступенью Семён Алексеич ещё должен определиться, — продолжил Хрущёв. — Если он остановится на твёрдотопливном варианте, тогда пусть тоже делает Картуков. Если на прямоточном — подключить товарища Бондарюка. Если на жидкостном, тогда двигатель второй ступени — двухкамерный ЖРД, разработчик — товарищ Косберг, ОКБ-154. И пусть он делает двигатель с самого начала, НИИ-88 подключать к эскизному проекту не будем, у них сейчас своих работ полно. Пусть только консультируют Косберга, если надо. Топливную систему в этом случае Семён Алексеич пусть сам решит, как делать, но я бы всё-таки рекомендовал подумать насчёт ампулизированного варианта.

Милейший и интеллигентнейший Семен Алексеевич Лавочкин прямо-таки остолбенел от столь беспардонного вмешательства в его епархию. Он только стоял, открывая и закрывая рот.

Хрущёв, заранее зная, что Лавочкин выберет именно такой вариант, своим «волюнтаристским» решением фактически сэкономил ему полтора года. С Королевым к примеру, такой номер не прошёл бы, тот мог заявить: «Если лучше меня знаете, что нужно, тогда сами и делайте систему»

— Вы, Семен Алексеевич, не обижайтесь на меня, — сказал Хрущёв. — Когда вы все тщательно просчитаете, вы и сами придете к этому варианту. Но к этому времени ракета уже будет в производстве, а без моего пинка вы бы только сроки сорвали. Ну и меня поймите правильно: если не быть самодуром, для чего тогда быть начальником?

Все засмеялись. Лавочкин, обезоруженный бесхитростным приемом Хрущёва, тоже улыбнулся:

— Теперь, Никита Сергеич, ракета точно в срок полетит.

— Если в срок полетит — с меня ящик коньяка, — ответил Хрущёв. — В качестве извинения за вмешательство в ваши полномочия. Ох и пьянку закатим… Жаль только, мне пить нельзя…

— Теперь давайте по радиотехнике поговорим, — продолжил Никита Сергеевич, — Валерий Дмитрич, — окликнул он Калмыкова. — Радар обнаружения кто делает?

— НИИ-244, — ответил министр. — Систему активного запроса-ответа и систему передачи команд — САЗО-СПК предполагается взять конструкции Римана, НИИ-648. Командный пункт делает завод номер 476, управляющую машину наведения — СКБ-245, товарищ Базилевский.

— По локатору. У нас станция П-90 разрабатывается в том же НИИ-244, — заглянув в свои записи, «вспомнил» Хрущёв. — Для дальнего обнаружения воздушных целей и наведения на них истребителей. Можно её использовать как радар обнаружения для «Дали»?

— Такое предложение мы прорабатывали, — ответил Калмыков. — Специалисты пришли к выводу, что унифицировать станции можно.

— Вот и унифицируйте, — сказал Никита Сергеевич. — Григорий Трофимыч, пиши в протокол: радар обнаружения унифицировать с РЛС П-90 разрабатываемой системы «Ураган-5».

Принимая это решение в январе 1957 года, он экономил для разработчиков почти год работы по созданию РЛС. (В реальной истории МРТП приняло решение об унификации РЛС систем «Даль» и «Ураган-5» с заданной к разработке Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР № 953–562 от 17 мая 1955 г. станцией обнаружения и наведения истребителей «Памир» П-90. Постановлением Совета министров № 361–232 от 17 марта 1956 г. разработка РЛС для системы «Даль» была поручена НИИ-244 МРТП, главный конструктор Б. П. Лебедев. Постановлением СМ СССР N 1218-556 от 11 ноября 1957 года задавалась разработка и создание предусмотренной как составная часть системы «Даль» — радиолокационной станции «Памир», головным разработчиком РЛС был определен НИИ-244. В дальнейшем, в 1961 году, РЛС П-90 «Памир» — радиолокационная станция кругового обзора, предназначенная для обнаружения целей и наведения самолетов, была принята на вооружение в составе других систем ПВО).

— Я почему настаиваю на такой унификации? Потому что при разработке систем сходного назначения, с близкими техническими характеристиками, но для различных родов войск, скажем, для зенитчиков и перехватчиков, за счёт унификации мы экономим не только деньги, но и время на разработку, и на отработку при запуске в серию, — пояснил Хрущёв. — Упрощается снабжение запчастями, можно применять единые методики обучения личного состава. Много плюсов.

— Техника ПВО очень сложная. Гораздо сложнее даже стратегических ракет. И поэтому — дорогая, разработка её — дело не быстрое. А враг ждать не будет. Потому сроки важны, чем быстрее страна закроет от врага свое небо, тем лучше.

— Экономия, опять же, исключаются дублирование разработок, единые системы проще увязывать между собой, организовывать боевое взаимодействие тех же перехватчиков с зенитчиками, — продолжил Первый секретарь ЦК. — Такими системами можно будет руководить с одного командного пункта, а значит — обеспечить единоначалие боевого управления, легче будет создавать эшелонирование обороны, когда, скажем, сначала противника атакуют перехватчики, а потом ЗРК добивают тех, кто прорвался. Ну, тут, все специалисты, все это и так понимают.

— А если унификации не будет, как сейчас, каждый род войск будет заказывать себе собственные образцы, с уникальными, предельными характеристиками, скажем, по дальности и высоте поражения. А такие характеристики обеспечивать непросто. Получается долго, дорого, и между собой плохо согласовывается. Вот, американцы, — привёл пример Хрущёв. — Они за суперхарактеристиками обычно не гонятся, зато хорошо умеют комбинировать средние по возможностям образцы.

— Э-э… Никита Сергеич… А как же, например, «Бомарк»? — возразил Устинов. — Уникальная ведь машина.

— Нет правил без исключений, — ответил Хрущёв. — Она у них уникальная, но одна. А у нас что ни комплекс, то уникальный, не имеющий аналогов, и так далее. А между собой разные комплексы не совместимы. Этак мы без штанов останемся, создавая отдельные дорогущие образцы. Нам же не только ПВО, нам всё делать надо. А в первую очередь — стратегические ударные системы. Значит, придётся на чём-то экономить. Либо авиации финансирование урезать, либо флоту. А то и другое нехорошо.

— А если удастся за счёт унификации сэкономить, глядишь, и по авиации не отстанем, и по флоту. Поэтому, я предлагаю, как мы с Главкосмосом решение приняли о совместных разработках и кооперации нескольких КБ в рамках МНПО, так и по зенитной тематике надо объединять усилия, и по флоту, и по авиации, и по сухопутной технике, — сказал Никита Сергеевич. — Надо всем помнить, что бюджет у страны не резиновый. Ну, ладно, от темы ПВО отвлекаться не будем. Это я общую тенденцию обрисовал.

— Берите контроль по РЛС П-90, системам «Даль» и «Ураган-5» на себя, — распорядился Хрущёв. — Спрашивать тоже буду с вас, лично. Каждую неделю будете докладывать мне о ходе работ.

— Никита Сергеич, я собирался контроль Казанскому поручить, — начал Калмыков. — У меня, как у министра, может не быть достаточно времени…

(Г.П. Казанский — один из заместителей министра радиотехнической промышленности В.Д. Калмыкова)

— Валерий Дмитриевич, с предложением по комплексу кто выходил? — спросил Хрущёв. — Вы и Лавочкин. Значит и спрос будет с вас и с Лавочкина. Назвался груздем — полезай в кузов. А если у вас недостаточно времени, я могу вас с вашим Казанским кабинетами поменять…

— Есть взять контроль, — ответил Калмыков.

— По САЗО-СПК, — сказал Хрущёв, — Мне докладывали, что НИИ-648 предлагает ставить индивидуальную станцию передачи команд для каждой ракеты. Но это же жёстко ограничивает канальность системы! Другие предложения есть?

— Есть предложение товарища Векслина из НИИ-33, — ответил Калмыков. — Он предлагает сделать СПК с бинарным принципом формирования команд и передачей команд «на проходе». В этом варианте будет достаточно одной станции на позицию.

— Вот, это другое дело, — одобрил Хрущёв. — Григорий Трофимыч, пиши: разработку САЗО-СПК поручить товарищу Векслину, НИИ-33.

Никита Сергеевич понятия не имел о бинарном принципе формирования команд, но одна станция на позицию по его понятиям была всяко лучше, чем десять. К тому же в его записях значилось, что предложение НИИ-33 было утверждено в «той истории» 8 июля 1957 г. Его решение, принятое сейчас, ускоряло разработку САЗО-СПК на полгода.

— Головку самонаведения кто делает? — спросил Хрущёв.

— Слепушкин, НИИ-17. Вообще-то мы эту работу продублировали, как особо важную, — сказал Калмыков. — Аналогичное задание на проектирование получил товарищ Кунявский из ОКБ-339 МАП.

— Сделают?

— Сделают, Никита Сергеич.

— По аппаратуре. Предлагаю шире использовать вновь создаваемую полупроводниковую элементную базу, — сказал Хрущёв. — Новые элементы на основе кремния будут более надёжны, чем лампы или германиевые полупроводники предыдущего поколения.

— Учтём, Никита Сергеич, — ответил Калмыков.

— Валерий Дмитриевич, за сроки готовности и за качество радара и САЗО-СПК отвечаете вы лично, — предупредил Хрущёв.

— Понял, Никита Сергеич, предприму все усилия.

— Теперь по управляющей машине наведения, — Хрущёв добрался до главного и самого проблемного компонента системы, который в «той истории» оказался основной причиной неудачи. — Я не просто так собрал сегодня общее совещание. Мы только что обсуждали систему товарища Кисунько. Для него управляющую машину делает Сергей Алексеевич Лебедев, это ЭВМ М-40. Скажите, Сергей Алексеич, а для «Дали» вашу машину применить можно?

Разработчика УМН Базилевского Хрущёв на совещание приглашать не стал. Он заранее знал, что Базилевский провалит дело, и не хотел тратить время на бесполезные диспуты. (В реальной истории Главный конструктор УМН комплекса «Даль» Ю.Я. Базилевский после неоднократных переделок УМН был снят с должности в результате совещания 26 июля 1961 г. под председательством Д.Ф. Устинова. Но до самого прекращения разработки комплекса УМН разработки СКБ-245 и производства московского завода счетно-аналитических машин САМ так и не заработала.)

Для Никиты Сергеевича это было тем более удивительно, потому что Юрий Яковлевич был разработчиком первой серийной советской ЭВМ «Стрела», за которую он получил звание Героя Социалистического Труда. (В реальной истории серия «Стрелы» состояла из СЕМИ экземпляров, при этом ЭВМ на полном серьёзе считалась серийной. Как тут не вспомнить высказывание одного из руководителей IBM 50-х: «Мировая потребность в компьютерах — не более пяти штук». В СССР к проблеме подошли с социалистическим размахом — вместо пяти ЭВМ построили семь. Но уже через несколько лет ЭВМ в стране строили десятки организаций.)

Поразмыслив, Хрущёв решил, что Базилевский переоценил свои силы, попытался «откусить кусок, который не смог проглотить».

— Прямо сейчас — нет, Никита Сергеич, — ответил Лебедев. — Надо увеличить количество каналов. Но сделать это можно.

— Сделайте, Сергей Алексеич. Пожалуйста, — попросил Хрущёв. — Иначе останется «Даль» без управляющей машины, зуб даю. Левый верхний коренной.

— Когда мы обсуждали контур управления ракетой, — сказал Лавочкин, — разработчик УМН нам заявил буквально следующее: «В УМН широко применяются дублирование, специальные схемы автоматического контроля и устранения неисправностей, что значительно увеличивает надежность этой машины сравнительно с остальными элементами системы «Даль». Это позволяет при ориентировочном расчете считать УМН абсолютно надежной системой.»

— Семен Алексеич, но вы же в ОКБ-301 не специалисты по ЭВМ, — растолковал Хрущёв. — Вам лапши, извиняюсь, на уши навешали, а вы и поверили. Я предлагаю унифицировать комплекс «Даль», систему «Ураган-5» и систему «А» товарища Кисунько по управляющей ЭВМ, — предложил Первый секретарь ЦК.

— Но… почему? — удивился Калмыков. — Никита Сергеич, чем вам не нравится ЭВМ товарища Базилевского?

— Тем, что она не будет работать, — отрезал Хрущёв. — Кроме того, зачем нам делать две разные ЭВМ сходного назначения, если можно сделать одну? Григорий Трофимыч, пиши в протокол унификацию ЭВМ.

(«Когда Кисунько увидел БЭСМ, он посчитал, что эта «самоделка» не имеет перспективы серийного производства, и решил ориентироваться на «Стрелу». С СКВ-245 был заключен договор о разработке специализированной ЭВМ на базе «Стрелы». На всякий случай был заключен договор и с институтом Лебедева. На Балхаше, в здании, где должны были размещаться обе машины, огромный зал разделили на две части.

Но вскоре генеральный конструктор понял, что половина зала, отведенная для СКБ-245, останется пустой, а ученые академии умеют не только писать научные статьи, но и решать сложные практические задачи: в зале появилась ЭВМ М-40!» Б.Н. Малиновский «История развития вычислительной техники в лицах»)

— Кстати, Валерий Дмитриевич, насколько помню, согласованными тактико-техническими требованиями на УМН предусматривалось, что документация на опытный образец УМН должна полностью соответствовать требованиям МН СЧХ (межотраслевой нормали системы чертёжного хозяйства, вероятно, то, что было до введения ЕСКД), так? — спросил Хрущёв.

— Да, Никита Сергеич, — подтвердил Калмыков.

— Ну так вы поинтересуйтесь на досуге, по какой системе чертёжного хозяйства у вас работает завод САМ, а заодно проверьте, может ли по этим чертежам другой завод освоить производство этих ЭВМ, — посоветовал Хрущёв. — Гарантирую, узнаете много для себя нового и интересного. Я уж не говорю о конструкции, к примеру, хотя бы электрошкафов для УМН. (СКБ-245 полного комплекта конструкторской документации на опытный образец УМН не разработало. В частности, кроме принципиальных и условных монтажных схем, отсутствовала документация на функциональные блоки, на устройства и на машину в целом. На элементы, ячейки и стойки документация имелась, но серийные заводы по ней работать не могли, так как она была выполнена по СЧХ завода САМ, не имеющей ничего общего с МН СЧХ.)

Судя по багровому лицу Валерия Дмитриевича, директору завода САМ в ближайшее время тоже предстояло узнать много нового и интересного о себе и своих ближайших родственниках.

— И ещё. Все разрабатываемые сложные системы вооружений, начиная с зенитно-ракетных комплексов, надо строить так, чтобы их легко можно было модернизировать.

Хрущёв встал, пожалев, что в кремлевском зале нет классной доски и мела, как в КБ.

— Эх, жаль картошки нет! Придётся обходиться тем, что есть, — проворчал он, подкручивая воображаемый ус.

Взял свою папку, приоткрыл, заложив футляром очков, положил на красное сукно стола президиума. — Вот, это, скажем, локатор.

Взял стакан и графин с водой, поставил рядом.

— Это РЛС наведения и ЭВМ.

Взял подставку с карандашами, выставил чуть вперед.

— Это пусковая с ракетами, — пояснил Никита Сергеевич. — Все это хозяйство вместе — комплекс. Теперь смотрите. Года через два наши ученые сделают более мощную ЭВМ. Конструкция комплекса должна позволять заменить любой его компонент, не переделывая и не меняя все остальные.

Хрущёв заменил один стакан, символизирующий ЭВМ, на другой.

— Потом, скажем, Семён Алексеич сделает новую ракету, с улучшенными характеристиками, — он вынул один из карандашей из подставки и заменил на свою авторучку.

— Потом сделают новый локатор. И так далее. И получается, что комплекс вроде тот же, но лет через пять-десять он полностью обновится, — пояснил он свою мысль.

Никита Сергеевич, в меру своих возможностей пытался донести до собравшихся понятие о системе с открытой архитектурой. Конечно, они догадались бы и сами, рано или поздно. Но в таком деле даже полгода могли оказаться ключевым фактором достижения решающего успеха.

— Я ещё вот что хотел уточнить, товарищи, — сказал Хрущёв. — Вот мы сейчас проектируем систему «Ураган-5», которая будет отслеживать воздушные цели на большой дальности и наводить на них истребители. Делаем «Даль», которая будет получать данные о целях от таких же радаров. Но ведь у нас есть ещё 25-я система вокруг Москвы, там другие радары. Получается, что информация от них в систему «Ураган-5» не попадает. Испытывается 75-я система, она тоже будет работать автономно. Товарищ Кисунько делает противоракетную систему, которая будет обнаруживать и перехватывать баллистические цели, но она тоже будет автономная. А ещё у нас работают дирижабли ДРЛО, в скором времени и самолеты ДРЛО появятся. Наши корабли и самолеты следят за авианосцами США и кораблями их союзников. Скоро ещё и за подводными лодками следить придется. Ещё появятся спутники СПРН.

— Если все эти системы работают, так сказать, по одной теме, отслеживают угрозы для нашей страны, — продолжил Никита Сергеевич, — логично будет объединить их в единую информационную сеть на основе единых протоколов и линий связи. Тем более, что подобная сеть нам очень нужна для функционирования планово-распределительной системы народного хозяйства. Ведь для отслеживания, к примеру, воздушных целей нужно обмениваться небольшим числом параметров: текущие координаты, курс, высота, скорость. Для подводных лодок вместо высоты будет глубина. Если подобная передача параметров с радара на управляющую ЭВМ и далее на станцию наведения ракет возможна уже сейчас то почему невозможна передача этих параметров между несколькими управляющими ЭВМ в разных концах страны? Нужны только линии связи и единые протоколы передачи данных, которые будут понимать все ЭВМ. А главное, это будет сеть двойного назначения, по ней можно экономические данные в Госплан передавать. А в перспективе через эту же сеть сможет работать система распределения товаров и услуг. Дмитрий Фёдорович, ты в военных системах получше меня разбираешься, может, добавишь что?

— Тут, Никита Сергеич, нужна совместная работа по разработке этих протоколов создателями ЭВМ, ЗРК и других систем оружия, авиаторов и моряков привлечь. Надо же выяснить, какие характеристики требуются для передачи информации по каналам связи и что можно реализовать в ближайшее время, и в перспективе, с учетом развития техники, предусмотреть для этого развитие каждого из стандартов, — отозвался Устинов. — Сергей Алексеич, — обратился он к Лебедеву. — Это вообще технически возможно? Или мы с Никитой Сергеевичем слишком многого хотим?

— Возможно, Дмитрий Фёдорович, — ответил Лебедев. — Но если у ПВО, ПРО, сухопутчиков, летчиков и моряков будут разработаны единые протоколы обмена данными, тут уже можно задуматься о следующем шаге: сделать информационную систему, в которой взаимодействие будет организовываться между различными ЗРК, например, когда более легкие С-125 и С-75 будут работать совместно с «Далью», а их в свою очередь будут прикрывать, например, зенитно-артиллерийские комплексы. Тут вырисовывается концепция общего боевого информационного поля, в котором каждая боевая единица делится информацией о наблюдаемых ею целях, передаёт эту информацию на командные пункты, которых должно быть несколько. А они, в свою очередь, в автоматическом режиме выстраивают иерархию приоритетов целей и дают команды на поражение тем комплексам, которые могут эти цели поразить. Таким образом можно создавать глубоко эшелонированную ПВО для основных промышленных районов страны.

Хрущёв сразу понял и оценил суть предложения Лебедева. Академик предлагал создать аналог будущей американской системы ПВО «Иджис» (Aegis), но охватывающий всю территорию Советского Союза.

— Надо найти способ и существующие уже средства в создаваемую систему интегрировать, — продолжил Лебедев. — Вот мы в прошлом году сделали устройства по автоматическому съёму данных радиолокационных станций и специализированные ЭВМ для ПВО — «Диана-1» и «Диана-2». Напрямую их использовать не получится, но это направление можно развить и на их основе сделать машину, которая уже будет работать на единых протоколах и в составе сети.

— А как же наша новая система оповещения, управления и наведения истребителей? — спросил командующий ВВС Константин Андреевич Вершинин. — Я про систему «Воздух-1» говорю. Только в прошлом году её на вооружение приняли, сейчас начинаем внедрять. Теперь всё переделывать?

— Нет, — ответил Лебедев. — Можно написать программы преобразования данных, поступающих от старых систем, только поступать эти данные должны всё-таки в цифровом виде. То есть, старые приборы ПУАЗО мы в новую систему всяко не включим, а вот более новые, где в составе системы уже есть ЭВМ, объединять можно.

— Про опознавание не забудьте, — добавил маршал Бирюзов. — Мы же в 1954-м новую систему опознавания «Кремний-2» сделали. Надо данные от этой системы тоже интегрировать в общую сетевую… как бы её назвать, чтобы покороче?

— «Электрон», например — предложил Хрущёв.

Он знал из «документов 2012», что в 1961-62 гг Анатолий Леонидович Лившиц в НИИ-5 будет разрабатывать подобную систему «Электрон» для нужд ПВО.

— Сергей Алексеич, а как скоро мы сможем такую систему сделать? — уточнил Хрущёв.

— Прямо сейчас — нет, — ответил Лебедев. — Но по мере развития электроники — точно сможем. Протоколы информационного обмена надо уже сейчас начинать разрабатывать. Для этого надо создать рабочую группу, состоящую из специалистов по ЭВМ, зенитчиков, моряков, лётчиков, радиометристов — короче, всех, кто в в этом едином информационном поле будет работать. Чтобы у всех было полное взаимопонимание по всем аспектам поставленной задачи.

— Григорий Трофимыч, — обратился Хрущёв к Шуйскому. — Пиши в протокол: начать разработку единой системы боевого управления ПВО и ПРО страны, с дальнейшим подключением к ней остальных родов войск, авиации и военно-морского флота. Шифр разработки — «Электрон», исполнитель — НИИ-5. Принять предложение академика Лебедева о создании единой межвойсковой рабочей группы для разработки протоколов информационного обмена для разрабатываемой системы боевого управления.

Шуйский, не говоря ни слова, кивнул и вписал слова Первого секретаря в протокол совещания. (В реальной истории в США примерно в это же время, на аналогичных электронных компонентах и при той же мощности компьютеров была разработана национальная сетевая система ПВО SAGE, обладавшая характеристиками, близкими к описываемым. http://www.terra-america.ru/nebesnii-shit-chujoi-otchizni.aspx Так что доля фантастики здесь очень невелика:)

Хрущёв решил не только ускорить процесс, но и расширить охват, не ограничивая будущую систему только ПРО и ПВО.

— Мы уже сегодня за счет дирижаблей ДРЛО создали сплошное радиолокационное поле вдоль границ страны и над её европейской частью, а также очаговое поле на Дальнем Востоке и вокруг Уральского промышленного района, — сказал Никита Сергеевич. — Скоро у нас будет сплошное радиолокационное поле по всей территории страны. Логика диктует сделать его единым. Я сегодня специально пригласил Анатолия Ивановича Китова, начальника ВЦ-1 Министерства обороны. Мы с ним уже обсуждали подобную систему для народного хозяйства в начале прошлого года. Анатолий Иваныч, как, удалось вам продвинуться в вашей работе?

— Так точно, Никита Сергеич, — поднялся со своего места Китов. — Мы совместно с Сергеем Алексеичем Лебедевым и Исааком Семёнычем Бруком уже объединили несколько ЭВМ в единую сеть на основе общего протокола передачи данных. Пока только в Москве, но скоро к нам подключатся Ленинград и Киев. Сеть уже реально работает, осуществляется обмен данными. Пока объёмы передаваемых данных небольшие, нам вполне хватает пропускной способности обычного медного кабеля. Сейчас наши ЭВМ пока работают слишком медленно, чтобы перегрузить сеть передаваемыми данными. А с другими городами мы будем связываться по радиоканалу.

— А если противник перехватит эти ваши передачи? — спросил маршал Жуков.

— Пусть перехватывает, товарищ маршал, — ответил Китов. — Вся информация шифруется перед передачей. Это, конечно, немного замедляет обмен данными, но объём данных пока небольшой. А в будущем, надеюсь, появятся более быстрые ЭВМ. Но вообще нужны будут специальные ЭВМ для шифрования данных. Не передавать же их в открытом виде. Как я понял, вы, Никита Сергеич, предлагаете подключить к информационной сети каждый радар, каждый дирижабль ДРЛО и каждый зенитно-ракетный комплекс в стране?

— Конечно, иначе сеть теряет смысл, — ответил Хрущёв. — Зенитчикам надо целеуказание получать. Чтобы у нас ситуация типа «проспали нарушителя» не могла возникнуть в принципе. Валерий Дмитрич, кого в НИИ-5 можно к Анатолию Иванычу в кооперацию пристегнуть? Может, Лившица?

— Пожалуй, Лившица, — согласился Калмыков, — Он тоже Анатолий, кстати, так что должны сработаться, — усмехнулся он.

— Да тут не только двум Анатолиям поработать придётся, — пошутил Расплетин. — Тут все будем пахать, как лошади. Системы подобной сложности мы ещё ни разу не создавали. Я тоже с удовольствием поучаствую. Интереснейшая тема намечается.

— Я ещё насчёт опознавания сказать хотел, — добавил он. — «Кремний-2», считайте, уже устарела. Коды меняются вручную и редко, при попадании устройства в руки противника он тут же знает все коды. Надо новую систему делать, где коды будут меняться как-то иначе, и с большей частотой.

— Ох, ёшкин кот, — вздохнул Калмыков. — Только-только с ней развязались… Придется, видимо, делать, — он вопросительно взглянул на Хрущёва.

— Придётся, — кивнул Хрущёв. — Григорий Трофимыч, пиши: на замену системы опознавания «Кремний-2» разработать систему с централизованной программной сменой кодов. Кто там её делал?

— НИИ-17, — подсказал Калмыков.

— Вот на НИИ-17 и запиши, раз они уже в теме, — сказал Шуйскому Хрущёв.

— Тогда без передачи по радиоканалу нам точно не обойтись, — сказал Китов. — Я вас, Никита Сергеич, приглашаю посетить наш ВЦ-1 в любое удобное время, посмотрите, как работает наша информационная сеть.

— Обязательно приеду, Анатолий Иванович, — ответил Хрущёв. — Вы только сообщите товарищу Шуйскому, когда у вас связь по радио с другим городом заработает, мне особенно интересно это посмотреть.

— Понял, Никита Сергеич, как только заработает связь — сообщу, — сказал Китов.

Так Анатолий Иванович Китов стал создателем советского интернета, получившего позднее наименование «сеть 'Электрон'» — по названию проекта сети для нужд ПВО.

— Давайте вернёмся к «Дали», — сказал Хрущёв. — Наземную часть комплекса кто делает?

— ГСКБ Министерства машиностроения, Бармин, — ответил Лавочкин.

— Мимо. Бармин сейчас будет занят по самые помидоры, он делает стартовый комплекс для космического носителя и шахтные пусковые установки, — пояснил Никита Сергеевич. — Кто ещё, кроме Бармина, может сделать пусковые и прочую наземную часть для «Дали»?

— Гипроавиапром может, — подсказал министр авиапромышленности Дементьев.

Хрущёв сверился со своими записями. По ним выходило, что именно Гипроавиапром в итоге этой работой и занимался, причём достаточно успешно.

— Принято, — сказал Никита Сергеевич. — Григорий Трофимыч, пиши: Головной организацией по разработке, изготовлению и испытаниям наземного подъемно-транспортного оборудования системы «Даль» назначить Гипроавиапром министерства авиационной промышленности. Только с одним уточнением. Пусковые для опытной отработки ракеты пусть делает сразу завод номер 476.

— Это почему же? — удивился Дементьев.

— У них руки прямые, — ответил Хрущёв, вызвав общий хохот собравшихся. (ППУ Б-170 ленинградского завода № 232 «Большевик» была неудачной. По инициативе завода № 476 ГКАТ к началу 1960 г. была разработана облегченная ППУ ферменного типа. Она была более экономична по потребляемой мощности, имела круговое вращение, что сокращало время переброса стрелы в нужном направлении, более грамотно сконструирован газоотражатель. После проведенного в феврале 1960 г. успешного испытания на полигоне ППУ завода № 476 была принята основной для серийного производства.)

— Семён Алексеич, — обратился Хрущёв к Лавочкину. — Я пока не в качестве распоряжения для немедленного выполнения, а как идею хочу обсудить. Сейчас это просто как разговор, без оглядки на техзадание и Постановления ЦК. Скажите, а передвижную версию комплекса построить не получится? У нас сейчас готовятся к серийному выпуску мощные колёсные транспортёры Минского автозавода. Девятитонную ракету они без проблем потянут.

— Тут, Никита Сергеич, основная проблема не в ракете, а в радиотехнических средствах комплекса, — пояснил Лавочкин. — Радар большой дальности — это очень не маленькое, да ещё и энергоёмкое сооружение. К тому же одна из главных характеристик комплекса, затребованная военными — высокая скорострельность. Для этого на текущий момент в составе комплекса предусмотрена технологическая линия, на которой в автоматизированном режиме будет производиться предпусковая подготовка и заправка ракет. Это требование диктует нам стационарный вариант размещения. Для комплекса объектовой ПВО стационарность вряд ли может быть большим недостатком.

— Понял вас, Семён Алексеич, — ответил Хрущёв. — Но давайте представим, что у нас есть еще другой мощный радар, расположенный, например, на дирижабле или самолете? Или есть несколько отдельных наземных РЛС меньшей мощности, которые являются передвижными. Вы ведь сможете в таком случае получать необходимые координаты целей, чтобы можно было по ним ракеты запускать? Например, если пункт управления ЗРК, снабженный ЭВМ, сможет обрабатывать данные от этих различных РЛС, обобщать и выдавать информацию по воздушной обстановке, распределяя цели в зависимости от ситуации, как описал Сергей Алексеевич?

— Да, конечно, — подтвердил Лавочкин.

— Мы ведь сейчас как раз о таком варианте с товарищами Китовым и Лебедевым говорили, — напомнил Хрущёв, — чтобы с помощью единой информационной сети можно было бы любому зенитному комплексу получить данные о противнике в воздухе и определить с помощью своей ЭВМ доступные для поражения этим комплексом воздушные цели. И если получается, что раз мы не привязаны к обзорной стационарной РЛС, то остальные составляющие комплекса можно все-таки сделать подвижными? К тому же, сама подобная обзорная РЛС выходит дорогой и уязвимой, ее могут ведь уничтожить и как тогда использовать ЗРК? Может быть, вообще надо решить вопрос с РЛС для ЗРК как-то иначе, не создавая таких монстров? Нам ведь не только Москву и Ленинград прикрыть надо, но и другие города, а при таких затратах на них денег точно не хватит, нужно находить более экономные решения. Кстати, в этом случае надо ввести в состав комплекса машину с радиорелейной станцией связи.

— Вот, кстати, о связи, — сказал Китов. — Поскольку связь предполагается единая, нельзя ли сделать её тоже цифровой? Ведь аудиосигнал в общем случае — синусоида, которую можно оцифровать. А цифровую связь шифровать с помощью ЭВМ значительно легче и быстрее.

Хрущёв мигом сообразил, какие возможности открывает мысль, высказанная конструктором. В «той истории» мобильная связь создавалась как отдельная система, которую уже потом «приделывали» к Интернету. Здесь же, если сразу правильно поставить задачу, можно получить заодно и систему мобильной связи.

Вот только прямо сейчас объяснить участникам совещания, что именно требуется, он не мог — большинство из них не были допущены к «Тайне», и информацию из будущего разглашать при них было нельзя.

— Очень правильная мысль, Анатолий Иванович, — тут же поддержал Китова Хрущёв. — А самое главное — поскольку единая сеть уже будет в системе, сигнал можно будет передавать по тем же линиям, а то и вовсе по радиоканалу. Соответственно, по этой же сети затем можно будет организовать и мобильную связь для всего населения страны.

— Ка-а-акую связь? — удивлённо переспросил Китов.

— Мобильную. Когда телефон у человека установлен в автомобиле, а то и вовсе лежит в кармане, — пояснил Хрущёв. — Примерно как портсигар величиной. Ну, это не прямо сейчас, конечно, это на будущее…

— Интересная идея, Никита Сергеич, — Китов явно был озадачен.

— Я вам даже больше скажу, — усмехнулся Хрущёв. — У нас Владимир Иванович Немцов в НИИ Связи РККА мобильную связь, правда, аналоговую, начал разрабатывать ещё в 1945 году, но прервал работу. Но рабочий прототип у него уже был. Немцов, кстати, талантливый писатель-фантаст и популяризатор науки. Надо его к этой работе привлечь.

— Есть ещё один талантливый инженер — Леонид Иванович КуприянОвич. Он прямо сейчас работает над прототипом мобильного телефона, тоже, конечно, аналогового. Вот его тоже привлекайте к этой работе, — подсказал Хрущёв, заглянув в свои бумаги.

(Воронежский НИИ Связи разрабатывал чуть позднее первую в мире мобильную систему связи «Алтай»)

— Никита Сергеич, а вы откуда про них знаете? — удивился Калмыков.

— Я с Иваном Александровичем Серовым в давней дружбе, — пошутил Хрущёв. — А он все знает, у него работа такая.

— Никита Сергеич, на данный момент мобильную связь проще сделать аналоговой, — остановил полёт фантазии Первого секретаря Лебедев. — Габариты телефона меньше получатся, и цена. Цифра пока ещё слишком дорогая.

— Но в цифре удобнее разделять информационные пакеты гражданской и военной связи, — возразил Китов. — А в аналоговой системе придётся частоты разносить. В общем, тут есть над чем подумать…

— Нет, с цифровой системой у нас вся мощность АЛУ уйдёт на оцифровку сигнала, — сказал Лебедев. — Пока действительно мощный процессор не сделаем, о цифровой обработке звука придется забыть.

— Да зачем вообще обычному человеку такая связь? — удивился маршал Бирюзов.

— Как зачем? — ответил Хрущёв. — А если это офицер? Если его немедленно найти надо, где бы он ни был? А если это передовой авианаводчик? Вот представьте: наводчик увидел цель, у него с собой небольшой чемоданчик. Внутри на крышке — плоский экран, на котором видна карта местности. Он тыкает световым пером в экран и помечает цель. Система тут же вычисляет ее координаты и передает на командный пункт. А оттуда данные о цели будут доступны всем остальным на поле боя.

— А для обычного человека? Вот приходит человек в магазин, а расплачивается, просто приложив телефон к считывающему терминалу, — продолжил Хрущёв. — Сумма денег списывается со счёта в сберкассе. Удобно? Ещё как.

— Товарищи, связь, безусловно, тема важная, — сказал Устинов, — но, мы сейчас всё-таки ПВО обсуждаем, а не систему безналичных платежей. Предлагаю по связи отдельное совещание устроить, а сейчас давайте все же вернёмся к обсуждению проекта «Даль». Семён Алексеич, вижу, у вас какой-то вопрос есть?

— Да, я хотел спросить… как же быть с заданной по проекту скорострельностью? — спросил Лавочкин.

— Так вы поймите, Семён Алексеич, стационарный ЗРК — это комплекс мирного времени. Если мы говорим о действиях комплекса в боевой обстановке, то любой стационарный ЗРК, не имеющий возможности быстро выйти из-под удара, превращается в одноразовый, — пояснил Хрущёв. — Ну и нафига он нужен, если комплекс может быть накрыт одной аэробаллистической ракетой со спецБЧ с расстояния километров этак 200? Зароем в землю миллиарды рублей — и всё на один раз?

Он, ознакомившись по информации из «той истории» с итогами Вьетнамской войны, хорошо представлял себе возможности американской авиации уже через 10 лет.

— Э-э-э… — замялся Лавочкин.

— Тогда как в мобильном варианте потребуется лишь разработать машины, связанные с подготовкой, запуском и управлением ракетами — пусковые и транспортно-заряжающие установки, кабины подготовки и управления с ЭВМ, машины связи, что ещё необходимо? Транспортер с дизель-электростанцией, машина для перегрузки ракет, машины для размещения личного состава и его отдыха между дежурствами? — спросил Хрущёв. — Их у нас по другой теме разрабатывают, можно будет и для «Дали» их изготовить. ЭВМ за счет новой элементной базы товарищ Лебедев планирует сделать еще более компактной и надежной, пригодной для размещения на подвижной базе, тем более эти новые колесные транспортеры совсем не гусеничная техника, при движении вибрации у них гораздо меньше, и воздействие на электронику и сами ракеты будет заметно ниже.

— Если же потребуется увеличить скорострельность комплекса, — продолжил Хрущёв, — можно будет просто увеличить число самоходных пусковых установок с подготовленными к старту ракетами. Этот момент стоит учесть при разработке комплекса, например, в случае возможного усиления позиций ЗРК дополнительными самоходными ПУ для предотвращения массированного прорыва авиации противника. Достаточно ввести в состав комплекса ракеты со спецБЧ, чтобы противник отказался от тактики массированного прорыва ПВО большими группами самолётов. Тогда и скорострельность такая большая не понадобится.

— Сейчас американцы собираются прорывать нашу ПВО плотными группами бомбардировщиков, — добавил Устинов. — Они считают, что так легче отбиться от истребителей, по опыту 2-й мировой. Но что будет, если в такую группу попадёт ракета со спецБЧ? Разнесёт всю группу одной ракетой.

— Как только американцы это осознают, они неминуемо сменят тактику, — продолжал Устинов. — Например, будут прорываться по всему фронту мелкими группами в 2–4 самолёта, а то и по одиночке. Потому нам, видимо, не скорострельная система понадобится, а закрывающая возможно большее пространство.

— Условно говоря, не пулемёт, а снайперская винтовка большой дальности, — провёл аналогию Хрущёв.

(В реальной истории так и произошло. После появления зенитных ракет с ядерными боевыми частями САК ВВС США пересмотрело свою тактику прорыва ПВО в плотном тактическом строю эллипса и перешло к отработке тактики прорыва ПВО одиночными бомбардировщиками на широком фронте.)

— Машин потребуется побольше, чем вы перечислили, Никита Сергеич, — наскоро прикинул Лавочкин. — Но это действительно решаемо.

— Это, Семён Алексеич, вам информация к размышлению для принятия решения. Пока вы на этапе эскизного проекта — подумайте, — ответил Хрущёв. — Техзадание, как я уже говорил, и скорректировать можно. Точно так же, как и Постановление можно новое принять. Вы уж извините, что в вашу конструкторскую епархию так нагло лезу, но, с другой стороны, ко мне много разной информации сходится. Я хоть и неуч, конечно, но память ещё пока неплохая. Вот и подсказываю, по мере сил, разные варианты.

— А главное, чем мне нравится мобильный вариант комплекса, — пояснил Первый секретарь ЦК, — почти полностью исключаются затраты на капитальное строительство защищенных сооружений, которые от атомной боеголовки всё равно никак не защищают. Соответственно, сам комплекс становится заметно дешевле, ввод его в строй ускоряется, а боевые возможности многократно возрастают. За счёт возможности, к примеру, быстро сосредоточить несколько комплексов на опасном направлении или вывести их из под ответного удара противника.

— Ну а если нужно все-таки необходимо укрытие от ударов с воздуха, то для такого самоходного комплекса можно ведь и соответствующие укрытия предусмотреть, в войну многие в туннелях бронепоезда и железнодорожные орудия прятали, немцы так вообще на поверхности бетонные укрытия строили и маскировали, чем мы хуже, да и копать нужно много меньше (справка — http://www.gradremstroy.ru/news/bunker-gitlera-centr-anlage-mitte.html) или хотя бы тентовые укрытия (http://gusst5.ru/Press/News/index.php?ELEMENT_ID=647) так ведь воздушной разведке проблемы создать можно.

— Поэтому, Семён Алексеич, я пока предлагаю разрабатывать ракету и основные радиолокационные средства, как решили, но, одновременно, оценить возможность создания мобильной версии комплекса, — сказал Хрущёв. — А товарищам военным, — он посмотрел на Жукова и Бирюзова, — предлагаю плотно поработать совместно с Главным конструктором и Министерством радиопромышленности. Если вы в результате придёте к совместному мнению, что мобильная версия комплекса технически возможна, тогда можно будет говорить

— Мобильная версия комплекса, нам, безусловно, интересна, — заметил Бирюзов. — Если Семён Алексеич придёт к выводу, что это технически возможно — техзадание мы готовы скорректировать, и проект нового Постановления совместно с товарищами из промышленности подготовим.

— Ну, вот и договорились, — подытожил Хрущёв.

— А если у нас будет единая информационная система управления для всей ПВО и ПРО страны, — добавил Устинов, — то мы, в будущем, могли бы ввести в состав комплекса, скажем, ракету с увеличенной дальностью полёта, и получить, таким образом, аналог американской ракеты дальнего перехвата «Бомарк», которая у них сейчас испытывается. А если ввести в состав комплекса противоракету, и если товарищ Кисунько немножко поучаствует, — усмехнулся Дмитрий Фёдорович, — то мы могли бы получить универсальный комплекс ПВО/ПРО для целого района, округа или фронта. Но это не прямо сейчас, а на будущее, как развитие концепции…

— Гм… — Кисунько на несколько секунд задумался. — Мне представляется, что у ПРО время реакции должно быть значительно быстрее, чем у обычного ЗРК. Да и методы наведения отличаются. Не готов пока так сразу ответить. Давайте хотя бы один успешный перехват проведём, тогда хотя бы какие-то исходные данные для создания системы появятся.

— Но вы только учтите, — сказал Устинов, — что в этом случае, как и с ЗРК «Даль», комплекс ПРО сможет получить сигнал о появлении целей до обнаружения их своими собственными средствами, в единой системе ПВО-ПРО уже будет циркулировать предупреждение о пуске БР, поступившее со спутника СПРН, затем мощные обзорные РЛС сообщат в систему о появлении соответствующих целей в космосе, а ЭВМ тем временем уже будут рассчитывать траектории этих объектов и смогут определить, куда они попадут и выдать решение на ракетный пуск, увеличив тем самым время для принятия решения.

— С этим не так всё просто, товарищи, — заметил Лебедев. — линии связи сейчас слишком медленные, а главное — не может пока ЭВМ выполнять сразу несколько задач на одном АЛУ.

— То есть, пока машина передает данные в сеть, она не обрабатывает входящие данные — комплекс слепнет. — пояснил он. — Нужна машина с двумя, в пределе — несколькими АЛУ разной мощности и общим полем памяти. Основное АЛУ работает на обработку поступающих данных, вспомогательные — на передачу данных в сеть и выдачу команд на «исполнительные механизмы» — пусковые и др. А подлетное время в ПВО и ПРО несравнимо.

— Я это понимаю, — ответил Устинов. — и не предлагаю создать такую систему за два-три года. Это, скорее, концепция, задумка на будущее. Чтобы наши конструкторы уже сейчас знали, в каком направлении им надлежит свои системы в будущем развивать.

— Ты, Дмитрий Фёдорович, Семёна Алексеича расширением ТТХ комплекса сейчас не грузи, — сказал Хрущёв. — У него и так голова пухнет. Вот начнёт у него ракета в замкнутом контуре летать, тогда вторым этапом можно будет и о расширении возможностей подумать.

— Испытания комплекса где будем проводить?

Этот вопрос, казалось бы, непринципиальный, был одним из ключевых. В «той истории» представители промышленности хотели испытывать комплекс на уже привычном полигоне Капустин Яр. Там перед этим испытывались ЗРК С-25 и С-75, была построена инфраструктура. Но военные настояли на испытаниях на полигоне Сары-Шаган в районе озера Балхаш, там в то же время испытывалась противоракетная система «А» конструкции Кисунько. Лавочкин в мае 1958 года просил перенести хотя бы автономные пуски ракет на полигон ВВС во Владимировку.

Командующий ВВС Вершинин не возражал, но воспротивился командующий ПВО маршал Бирюзов, считавший, что проведение автономных испытаний во Владимировке отвлечёт силы от строительства основных позиций на полигоне «А» в Сары-Шагане. В итоге, из-за постоянного отставания от сроков строительства, бросковые испытания ракеты проводились во Владимировке. Автономные испытания проводили в начале лета 1960 года в Сары-Шагане. Лавочкин был вынужден в самую жару мотаться по полигону в генеральском мундире — военные строители человека в гражданской одежде всерьёз не воспринимали. В итоге 9 июня 1960 года Генеральный конструктор Семён Алексеевич Лавочкин скончался на полигоне Сары-Шаган в результате сердечного приступа.

Первым побуждением Никиты Сергеевича, когда он прочёл об этом в «документах 2012», было в очередной раз изобразить самодура и приказать перенести испытания в Капустин Яр.

Но в тех же документах он прочитал, что 19 апреля 1960 г. американский U-2 совершил очередной пролёт над полигонами Тюратам (Байконур) и Сары-Шаган. А через 12 дней, 1 мая 1960 г. состоялся исторический первомайский полёт Фрэнсиса Гарри Пауэрса, спровоцировавший новый виток «холодной войны».

Теперь Хрущёву предстояло найти способ сохранить жизнь Генерального конструктора и не допустить обострения отношений с США. Он понимал, что в обострении отношений летом 1960 года был виноват, прежде всего, он сам. Можно было ради дела смолчать, не давать воли эмоциям, не требовать извинений от Эйзенхауэра за полёты U-2. Но американская настырность и наглость постоянно выводила Никиту Сергеевича из равновесия.

Добились ведь своего «открытого неба» — список доступных для контроля объектов наконец-то согласован, инспекционные полёты над разрешёнными территориями СССР и США решено начать с 1 июля 1957 года.(АИ) И всё равно упорно лезут своими разведчиками во все мыслимые дыры. В ответ на протесты нагло прикидываются шлангом, мол, «наш мирный научный самолёт случайно заблудился, ошибка пилота, мы сожалеем…» И продолжают лезть. Пилоты продолжают «ошибаться», самолёты «блудят», причём обязательно над объектами, вошедшими в список не подлежащих инспекции с воздуха. А Эйзенхауэр открыто объявил, что любое появление советского самолёта над территорией США, пока не работает программа «Открытое небо», будет означать войну.

Проще всего, конечно, поставить на Сары-Шагане несколько 75-х комплексов, которые к тому времени будут боеготовы. А «Даль» испытывать в Капустином Яре. Тогда и Лавочкин жив останется, и американцам рога обломаем. Тем более, что строительство на Сары-Шагане обещает быть долгим и мучительным, и не факт, что к апрелю 1960 года будет закончено. Даже учитывая, что теперь комплекс становился мобильным, ему необходимо место постоянного базирования. Надо было построить склады или, хотя бы площадки для хранения ракет, техническую позицию для их диагностики, гаражи для машин, жильё и бытовые помещения для личного состава и испытателей — то есть, полноценную тыловую ракетную базу.

А принимаемые им решения, если всё правильно организовать, могут ускорить готовность «Дали» на год-полтора. В этом случае неготовность инфраструктуры на полигоне может задержать испытания фактически готового комплекса.

Но Бирюзов упёрся рогом и требует испытывать все последующие комплексы после 75-й системы на Сары-Шагане. «Надо снять с Лавочкина часть организаторской нагрузки, — подумал Хрущёв, — тем более, что ОКБ-301 свою часть работы в «той истории» выполнило, ракета летала, и даже в автономном режиме сбивала воздушные цели, наводясь на них своей активной головкой самонаведения. Комплекс в целом просрали радисты и, главное, разработчики управляющей ЭВМ. Калмыкова #бать, #бать и #бать, пока не сделает всё, на что подписался.»

Никита Сергеевич почти физически чувствовал, как плавится мозг от напряжения. Он сообразил, что отвлёкся, и не слышит, что говорит Бирюзов. Усилием воли заставил себя включиться.

— … Поэтому считаю, что испытывать комплекс в полном объёме надо на полигоне «А» в пустыне Бетпак-Дала, возле станции Сары-Шаган, — закончил маршал.

— Наземные объекты кто строит? — устало спросил Хрущёв.

— Министерство обороны, Никита Сергеич, — ответил Бирюзов.

— Георгий Константинович, — повернулся Хрущёв к Жукову. — Строительство в срок закончишь?

— Постараемся, Никита Сергеич, — ответил министр обороны. — Разработчики ещё не представили информацию в полном объёме. Да и местность там сложная. Поганая местность, если честно. Людей не хватает…

— Тебе там придётся между 35-й площадкой и техбазой бетонную дорогу строить, — напомнил Хрущёв. — А вода там есть?

— Нету там воды, — проворчал Жуков. — Водопровод от Балхаша строить надо.

— Етить твою мать! — Никита Сергеевич повернулся к крупномасштабной карте полигона. — Да тут этого водопровода километров сто! Мне тут экономисты подсчитали, во сколько этот ваш водопровод вместе с дорогой обойдётся. Сорок миллионов рублей!! Вы там совсем ох. ели, народных денег не считаете?! Думаете, у страны карман бездонный?! Какая, х…й, разница, где испытывать? Почему обязательно в Сары-Шагане? Там у вас спиртом намазано, что ли? (Мёд военным как-то пофиг, а вот спирт…:))

Жуков, насупившись, молчал. Маршал Бирюзов пытался стать невидимым, но технология «stealth» ещё не была разработана, поэтому получалось у него плохо.

— Григорий Трофимыч, пиши в протокол, — сказал Хрущёв. — Бросковые и автономные испытания изделия «400» (обозначение ракеты) проводить на полигоне Владимировка. Испытания комплекса «Даль» в полном объёме, в замкнутом контуре управления (т. е. с использованием всех штатных радиотехнических средств комплекса) проводить на полигоне Капустин Яр. По готовности комплекса С-75, не дожидаясь принятия на вооружение, обеспечить зенитное прикрытие полигонов Тюра-Там, Капустин Яр и Сары-Шаган. Генеральному конструктору Лавочкину совместно с представителями министерства обороны рассмотреть вопрос о возможности переноса технической ракетной базы комплекса «Даль», строящейся на полигоне Сары-Шаган, насколько возможно ближе к берегу озера Балхаш.

— Так мы же вроде только что решили испытывать «Даль» в КапЯре? — удивился Жуков.

— А я не испытательный комплекс на Сары-Шагане собираюсь поставить, — пояснил Хрущёв. — а боевой. Чтобы ни одна падла американская туда не сунулась. Кроме того, я не вечный, а ваши упёртые зенитчики всё равно рано или поздно захотят все зенитные ракеты в этой пустыне испытывать. Так хоть, пока строить не начали, передвинуть ТРБ и жилые здания поближе к воде. Если местность позволит, конечно.

Маршалы Жуков и Бирюзов многозначительно переглянулись.

— Х…яссе… — пробормотал Жуков себе под нос.

— Но вас, Семён Алексеич, я на Сары-Шаган не отпущу, — предупредил Хрущёв. — Во всяком случае — летом. Нечего вам там с больным сердцем по жаре мотаться. Пошлёте заместителя.

Не ожидавший ничего подобного Лавочкин даже опешил.

— Что вы, Никита Сергеич! — пробормотал он. — Я справлюсь!

— А я не хочу выяснять, справитесь или нет, — ответил Хрущёв. — Вы стране и мне лично нужны живым и работоспособным. Понятно?

— Так точно, товарищ Первый секретарь! — ответил Лавочкин.

— Так, с железками вроде разобрались, — сказал Хрущёв. — Теперь несколько организационных решений. Прежде всего, головным министерством по «Дали» предлагаю назначить Министерство радиотехнической промышленности.

— То есть? — встрепенулся министр Калмыков.

— То есть я вижу, что в предлагаемом вами проекте комплекса ракета — лишь малая и далеко не самая сложная часть, — пояснил Хрущёв. — Все проблемы будут сосредоточены в радиоэлектронной начинке. Поэтому и отвечать за комплекс в целом будут радисты.

— Но… у нашего министерства нет опыта руководства такими сложными военными проектами… — попытался увильнуть от ответственности министр.

— Назвался груздем — полезай в кузов, — повторил Никита Сергеевич. — Вы, Валерий Дмитриевич, инициировали строительство комплекса, теперь отвечайте за свои инициативы. Пиши Григорий Трофимыч, в протокол: головное министерство — МРТП.

— Дальше пиши, — продолжал он. — Создать межотраслевое научно-производственное объединение в составе организаций, занятых в разработке комплекса. Сам перечисли, я всех не помню. В Совет директоров объединения назначить представителей от каждого министерства, участвующего в разработке комплекса, в ранге не меньше заместителя министра. Пусть сами выберут, кого именно. Ну и Генерального конструктора Лавочкина, само собой, председателем Совета директоров. Записал?

— Дальше. Создать Совет Главных конструкторов комплекса «Даль» во главе с Генеральным конструктором Лавочкиным. (В реальной истории Совет Главных по «Дали» был создан только летом 1959 г.)

— Прошу прощения… Не понял, — снова сказал Калмыков. — При всём моём уважении к Семёну Алексеевичу, он относится к министерству авиапромышленности, а не к моему. Вы назначаете головным министерством МРТП, а все ключевые должности отдаёте представителю МАП…

— Так Совету Главных технические проблемы решать придётся, — пояснил Хрущёв. — Семён Алексеич в технике разбирается, ему и власть в руки, а вы, Валерий Дмитриевич, как министр головного министерства, будете обеспечивать эффективность работы своих подчинённых, на которых Семён Алексеич, как представитель МАП, повлиять не может, будете помогать ему решать вопросы организационные, особенно, связанные с радиотехникой и ЭВМ.

— Для лучшей координации работ по радиоэлектронной части комплекса считаю необходимым ввести должность Генерального конструктора средств управления системы «Даль», — сказал Хрущёв. — Валерий Дмитрич, есть у вас хороший специалист на примете?

— Есть, — поразмыслив, ответил Калмыков. — Валентин Петрович Шишов, из НИИ-244.

— Справится?

— Да, товарищ опытный.

(Шишов, в прошлом работник КБ-1, являлся одним из основных разработчиков счетно-решающего устройства станции наведения ракет Б-200 системы-25 — блока выработки команд управления ракетой. Им были также проведены большие работы по отработке контура автоматического регулирования системы. В реальной истории был назначен Генеральным конструктором средств управления летом 1961 г)

— Ещё одно. У вас, Семён Алексеич, есть ещё тема по перехватчику «250» и ракете «275», — напомнил Хрущёв. — Целый сложнейший комплекс, который вы разрабатываете в одиночку. А тут ещё и «Даль», которая ещё сложнее. И при этом, если правильно помню, ракеты на вашем перехватчике не самонаводящиеся?

— Да, радиокомандные, — подтвердил Лавочкин.

— Так они, считайте, уже устарели, — сказал Хрущёв. — Вон, «Даль» уже с активной головкой самонаведения пойдёт. Товарищ Микоян тоже на свои МиГ-17 и МиГ-19 самонаводящиеся ракеты ставит. Не потянет одно ОКБ две таких сложных разработки одновременно. Я предлагаю проект «250» закрыть, как уже не соответствующий изменившимся требованиям, и сосредоточить усилия ОКБ-301 на системе «Даль». Дмитрий Фёдорович, что скажешь?

(В реальной истории после нескольких катастроф перехватчика Ла-250 его испытания были прекращены в июле 1959 года)

— Учитывая сложность задач по «Дали» — поддерживаю, — ответил Устинов.

— Пётр Васильевич? — посмотрел Хрущёв на Дементьева.

— Видимо, да… Требования ТЗ разрабатывались ещё в 1953-м, с тех пор слишком многое изменилось. Поддерживаю, — согласился Дементьев.

Лавочкин вздохнул.

— Как скажете, товарищи, — ответил он. — «Даль» действительно очень сложная выходит. Если 250-й действительно устарел, не родившись… Что ж, так тому и быть.

— Постановление я подготовлю, — сказал Дементьев.

— Да вы не огорчайтесь, Семён Алексеич, вам работы с одной только «Далью» за глаза и за уши хватит, — сказал Хрущёв. — А приглядывать за вами я поручаю лично товарищу Устинову. Он сможет решить те проблемы межведомственного взаимодействия, которые ни товарищ Калмыков, ни другие министры, сами решить не смогут. А чтобы дать Дмитрию Федоровичу соответствующие надминистерские полномочия — пиши, Григорий Трофимыч: преобразовать Спецкомитет при Совете Министров СССР в Военно-Промышленную Комиссию. Председателем Комиссии назначить Дмитрия Федоровича Устинова. (В реальной истории Спецкомитет был преобразован в ВПК 11 декабря 1957 года)

— А уж если полномочий Дмитрия Федоровича будет недостаточно… — многозначительно произнес Хрущёв. — Григорий Трофимыч, ты клещи смазал?

— Так точно, Никита Сергеич, смазал, — ухмыльнулся Шуйский..

Тема ПВО получила неожиданное продолжение весной 1957 года, когда на испытаниях ЗРК С-75 начались пуски ракет в замкнутом контуре управления. Внезапно пошли необъяснимые отказы различных систем, каждый раз — разных. При падении ракеты электронные блоки разрушались, поэтому установить причину отказа не удавалось.

Запустили вторую ракету, третью. Падения продолжались.

Стали разбираться по классической схеме, выясняя, что изменили с момента последнего успешного пуска. Вроде никаких кардинальных изменений не было. Начали готовить к старту следующую ракету.

И тут на площадке появился начальник особого отдела полигона. Все насторожились, но он махнул рукой:

— Работайте, товарищи, я тут по личному делу.

Убедившись, что люди продолжили работу и перестали обращать на него внимание, он подошёл к молодому специалисту Владимиру Коляскину.

— Коляскин Владимир Васильевич?

— Да, он самый. А что случилось.

— Да я тут по вашей проблеме. Падают ракеты?

— Падают.

— А что меняли?

— Да вот и пытаемся вспомнить, что меняли, — с досадой развёл руками Коляскин. — Вроде ничего такого критического…

— Так может, на месте посмотреть? — вдруг предложил особист. — Садись в «газик», поедем, посмотрим на место падения последней ракеты.

Коляскин сел в машину особиста, на переднее правое сиденье, указал примерное направление. Вскоре «газик» затормозил возле исковерканных обломков изделия. Вышли, осмотрелись.

— Да в чём дело-то? — спросил Коляскин. — Я же не великий специалист ещё… Может, кого поопытнее надо было захватить?

— Да давай сначала сами посмотрим, — предложил начальник особого отдела. — Ты же парень молодой, глаз у тебя ещё не замыленный, посмотри, только очень внимательно. И я тоже посмотрю, два глаза — хорошо, а четыре — лучше.

Минут десять-пятнадцать они внимательно рассматривали обломки упавшей второй ступени.

— Смотрите, датчик! — Коляскин вдруг указал на один из крупных обломков.

Датчик давления газов в камере сгорания на упавшем изделии прогорел насквозь.

Хуже другое. Рядом с датчиком был проложен жгут проводов управления. Раскалённые газы из камеры сгорания пережигали жгут, случайным образом прерывая то один то другой провод. От этого и получалось впечатление отказа различных систем.

— Точно! Вот он, датчик! А вот и провода пережжённые! Вот из-за чего отказы пошли! — Коляскин обрадованно показал особисту прогоревший датчик.

— Теперь вот что, — убедительно сказал особист. — Давай, клади в машину этот кусок вместе с датчиком и горелыми проводами, и поехали к Грушину.

Главный конструктор, увидев находку Коляскина, был очень обрадован. На изделие вернули старую модель датчика. Задержки в испытаниях комплекса удалось избежать.

(В реальной истории после 10 неудачных пусков испытания были остановлены. На выяснение причины неисправностей понадобился месяц. Прогорание датчика действительно обнаружил Владимир Васильевич Коляскин, но задержка в испытаниях была значительная.)

Решение о создании системы мобильной связи, принятое на совещании по ПВО, начали выполнять уже весной 1957 г. Разрабатывались сразу две системы. В созданном в Воронеже НИИ связи (ВНИИС) начали разрабатывать транкинговую систему, получившую название «Алтай». Она работала первоначально на частоте 150–170 МГц, затем систему перевели на частоту 330 МГц.

(В реальной истории разработка началась в 1958 г, в 1963-м система была представлена на выставке в Брюсселе, с 1963 по 1968й год проходил первый этап развёртывания. Система предназначалась для руководителей, размещалась в автомобиле, имела малое число абонентов, зато очень высокую надёжность связи. http://www.mobi.ru/Articles/1135/Mobilnaya_svyaz_rozhdennaya_v_SSSR.htm)

Применение «Алтая» на массовых мероприятиях, при большом скоплении народа имело огромное преимущество перед абонентами обычных сотовых сетей — эта связь никогда не «ляжет» даже от наплыва желающих поздравить всех знакомых с новым годом. Именно поэтому она, наряду с другими типами связи, присутствует в машинах инкассации, скорой помощи и служб спасения.

Но, разумеется, самыми главными в «Алтае» являлись функции, необходимые руководству, под которые собственно и создавалась вся сеть — групповой вызов, селекторные совещания, «просьба позвонить», переадресация, закрытая сеть и так далее.

(Источник http://sergeytroshin.ru/articles/altay-pro-radio-telephony-system/)

Одновременно в Москве, в апреле 1957 года инженер Леонид Иванович Куприянович из Московского государственного специализированного проектного института, где проектировалась отечественная телевизионная техника, продемонстрировал прототип мобильного телефона ЛК-1; весивший около 3 кг. Основным вопросом стало беспроблемное сопряжение с обычной телефонной сетью. Куприянович организовал его через автоматическую телефонную радиостанцию (АТР), подключаемую к обычной телефонной сети. (Источник http://izmerov.narod.ru/okno/, http://slon.ru/russia/sssr_rodina_mobilnoy_svyazi-879789.xhtml)

Однако телефон Куприяновича не был обычным радиоудлинителем или трубкой для телефонной базы — номер телефона кодировался не в базовой станции, а в самом мобильном аппарате. На одной волне можно было разместить до тысячи каналов связи радиофонов с АТР. (Подробнее http://izmerov.narod.ru/okno/) Правда, узнаваемость голоса при этом должна была ухудшиться, но при качестве тогдашней проводной связи это не было серьезной проблемой. Куприянович предлагал устанавливать АТР на высотном здании в городе. Питание телефон получал от никель-кадмиевых аккумуляторов.

Куприянович в середине 1957 года продемонстрировал свой телефон в действии сразу нескольким руководителям страны: Хрущёву, Косыгину, министру радиопромышленности Калмыкову и министру электронной промышленности Шокину, а также потенцальным заказчикам — министру путей сообщения Бещеву, министру сельского хозяйства Мацкевичу и секретарю ЦК Шелепину. (В АИ Шелепин курирует в ЦК сельское хозяйство) Показ проходил на ВДНХ, где телефон был выставлен в качестве экспоната. (АИ)

Хрущёву телефон Куприяновича очень понравился.

— Леонид Иваныч, а он у вас работает, или просто как экспонат выложен? — спросил он.

Куприянович с улыбкой пощёлкал переключателями и протянул Хрущёву телефонную трубку. Первый секретарь услышал знакомый непрерывный гудок.

— Вот это да! Здорово!

— Базовая АТР подключена к городскому номеру ВДНХ, — пояснил Куприянович. — Просто наберите номер на аппарате.

Взяв телефон в левую руку, Никита Сергеевич набрал свой домашний номер. Поднёс к уху трубку (ЛК-1 был оснащён обычной телефонной трубкой — держать возле уха 3-килограммовый кирпич было невесело), дождался гудков…

— Алло! Нина Петровна! Это я звоню, с ВДНХ. Да нет, ничего не случилось. Тут один умнейший инженер, Куприянович его фамилия, сотворил настоящее чудо — мобильный телефон, по которому можно прямо с улицы звонить. Вот я тебе с улицы и звоню… Что значит, «делать нечего»? Ну ладно, ладно, прости, что отвлёк… — он прервал разговор, отдал Куприяновичу аппарат, развёл руками и пояснил:

— Не поверила Нина Петровна. Говорит: «Делать тебе нечего». А вас, Леонид Иваныч, я сердечно благодарю за доставленное удовольствие, — Хрущёв широко улыбнулся. — Только вот набирать номер на телефонном диске не очень удобно. Может быть, вам удастся на серийной модели кнопочки вместо диска сделать?

— Сделаем кнопочки, Никита Сергеич! — Куприянович, довольный впечатлением, произведённым его разработкой на Первого секретаря, был счастлив.

Обрадованный инженер показал Хрущёву и министрам ещё одну свою разработку — рацию размером со спичечный коробок и весом всего 50 грамм (вместе с источниками питания), которая могла работать без смены питания 50 часов и обеспечивала связь на дальности двух километров. Куприянович не только обошелся без микросхем, но и вместе с транзисторами использовал миниатюрные стержневые лампы. В 1957 и в 1960 годах вышло первое и второе издание его книги для радиолюбителей, с многообещающим названием — «Карманные радиостанции». В издании 1960 года описывалась простая радиостанция всего на трех транзисторах, которую можно носить на руке. Автор предлагал ее для повторения туристам и грибникам. Схемы устройств были опубликованы в журналах. (Источник — http://izmerov.narod.ru/okno/, там есть фото всех описываемых устройств)

Упоминание Первого секретаря о серийной модели для чиновников стало командой к действию. Куприяновичу была оказана немедленная поддержка, дело закрутилось. К концу 1957 года радиозаводы начали изготавливать первые опытные партии базовых станций АТР и самих мобильных телефонов.

Посещение Хрущёва с министрами ВДНХ снимала официальная кинохроника. Вечером телесюжет показали в новостях. Когда на экране телевизора появился улыбающийся, довольный как кот, Никита Сергеевич с телефонным аппаратом в руках, Нина Петровна поняла, что звонок днём не был шуткой.

— Гляди-ка, а я и не поверила, — она оглянулась на смеющегося мужа. — Надо же, это у нас такие телефоны делают?

— Пока ещё не делают, но обязательно будут. А изобрели у нас, — ответил Хрущёв.

К работе Куприяновича по просьбе руководства страны подключился Владимир Иванович Немцов, занимавшийся тематикой мобильной связи в 1945-46 гг, а несколько позднее с созданным в Московском НИИ отделением технологии мобильной связи начали плотно сотрудничать болгарские товарищи (АИ). В Болгарии этой проблематикой долгое время занимался инженер Христо Бачваров (Источник — http://izmerov.narod.ru/okno/)

В 1958 году Куприяновичу удалось довести вес телефона до 500 г, а в 1959 году в Москве и Ленинграде начали устанавливать АТР на высотных зданиях — это был фактически прототип современных базовых станций. (АИ, в реальной истории Купрянович лишь предложил устанавливать АТР в 1959 г. Здесь же работа находится на контроле правительства и имеет высший приоритет) Дальность действия АТР в зависимости от высоты установки составляла от 25 до 80 км. (Источник — http://izmerov.narod.ru/okno/)