(Заранее прошу прощения у всех медиков, которые, возможно, будут это читать. Я ни разу не медик, мог допустить грубые ошибки. Буду признателен за указание на них со стороны специалистов)

В феврале 1957 года министр здравоохранения СССР Мария Дмитриевна Ковригина по просьбе директора Института космической биологии и медицины Андрея Владимировича Лебединского и известного хирурга Александра Александровича Вишневского пригласила Хрущёва посетить Институт и ознакомиться «с последними достижениями отечественной медицинской науки».

На экскурсию Хрущёв позвал также Косыгина и руководителей ГосПлана и Госэкономкомиссии — Байбакова и Сабурова, а также своего незаменимого помощника — Григория Трофимовича Шуйского. Им предстояло оценить достижения и сразу решать, что из них надо срочно внедрять. Генерал Серов тоже присутствовал, поскольку вся информация шла через него.

В Актовом зале ИКБМ для руководителей государства была организована небольшая выставка. На застеленных белоснежной тканью столах были разложены медицинские приборы и инструменты, выложены образцы новых лекарств, отдельно вдоль стен стояли крупногабаритные аппараты. Выставка сияла белизной, экспонаты сверкали хромом и никелировкой. Всё вместе выглядело очень внушительно.

Вошедшие гости сначала остановились посреди зала, оглядывая экспозицию, затем Хрущёв сказал:

— Если честно, товарищи, впечатляет. Но я в этом ничего не понимаю, да и остальные, думаю, тоже. Поэтому, давайте, не томите, рассказывайте, какие успехи, над чем работаете, какие трудности, чем руководство страны может помочь?

Гости переглянулись

— Начать, Никита Сергеич, надо всё же с информации. — сказала Ковригина. — Учебники. Очень многие проблемы удалось прояснить. Спасибо Ивану Александровичу, не знаю уж, где и как он эти сокровища достал. Справочники по новейшим лекарствам. Сейчас у нас в Ленинградском Первом мединституте разрабатываются новые методики обучения врачей с учётом полученной информации. Можно сказать без преувеличения — это будет переворот в медицине и биологии человека.

— Хорошо, — похвалил Хрущёв — Хорошо, что сразу в дело эту информацию пустили. А по медтехнике, к примеру, что-нибудь новое есть?

— Есть, важнейшие нововведения, — сказал Лебединский. — Вот например, — он взял со стола запаянный в полиэтиленовый пакет шприц из такого же прозрачного полиэтилена. — Одноразовый шприц. Полностью решает проблему стерилизации. Распаковал, сделал укол, выкинул.

— Гм… А не слишком ли это расточительно? — задумался Косыгин.

— Наоборот, огромная экономия энергии на кипячение, — пояснил Лебединский. — К тому же стеклянные шприцы неминуемо бьются. Этот стоит копейки, к тому же возможна последующая переработка пластика для использования в народном хозяйстве так как при нагреве в процессе формовки все болезнетворные микроорганизмы так или иначе гибнут. (Одноразовый пластиковый шприц в реальной истории был запатентован в Новой Зеландии в 1956 году. В СССР начали появляться в 80-х)

— А вот ещё одно важнейшее достижение, — Лебединский с гордостью показал собравшимся две невзрачные белые пластиковые трубки, соединённые между собой третьей такой же трубкой. — С конца 40-х разрабатывается технология очистки крови — гемодиализ. Проблема была в том, что процедуру надо проводить регулярно. То есть, просто вкалывать каждый раз иголки в сосуды не получится. Американцы, как нам сообщили, используют вот такие трубки из фторопласта. Они вживляются пациенту в лучевую артерию и подкожную вену. В нерабочем состоянии они закрыты соединительной трубкой. Перед процедурой она снимается, и пациент подключается к аппарату «искусственная почка».

Мы провели несколько экспериментов на животных, и выяснили, что эти трубки портят сосуды. Поработали с предоставленной компетентными органами литературой и нашли вариант намного лучше — артериовенозная фистула, то есть соединение артерии и вены, формируемое хирургическим путём. Преимущество в отсутствии инородных тел, кроме нитей, используемых при сшивании. Сейчас внедряем это достижение в повседневную практику.

(Первый гемодиализ человеку (пациенту, страдающему уремией) был проведён в Германии врачом Георгом Хаасом, в октябре 1924 года.

Началом эпохи хронического гемодиализа считается 1960 год, когда Белдингу Скрибнеру и Вейну Квинтону удалось решить проблему долгосрочного сосудистого доступа путём имплантации в лучевую артерию и подкожную вену двух тонкостенных тефлоновых трубок.)

— Потрясающе, — удивился Никита Сергеевич. — Странно, что раньше никто до этого не додумался.

— Так ведь мы — врачи. А тут инженер нужен, — пояснил Лебединский. — Вот ещё, из той же оперы. Гибкие пластиковые катетеры, для отвода мочи, для подключения капельниц. Чтобы в случае длительного лечения каждый раз человека не колоть, — он показал Хрущёву ещё несколько пластиковых трубок.

— Очень интересно, — заметил Сабуров. — Надо запускать в производство.

— Угу… Инженер, говорите, нужен… Александр Александрович, помогли вам инженеры, которых Сергей Палыч прислал? — Хрущёв повернулся к Вишневскому.

— Ещё как помогли, Никита Сергеич! — ответил Вишневский. — Чуть позже расскажу, чтобы Андрея Владимировича не перебивать.

— Мне они тоже очень помогли, — сказал Лебединский, — Вот, например. сделали высокооборотную бормашинку для стоматологов, на сжатом воздухе, с охлаждением зуба и бора распылением воды. Компрессор, турбинка, специальные высокотвёрдые стали для боров, покрытия… Производительность увеличилась в несколько раз, пациента мучить меньше приходится. Точность обработки совершенно несравнимая с обычными электромеханическими бормашинками.

От одного взгляда на бормашинку Никита Сергеевич непроизвольно поёжился.

— Да, вещь нужная, — сказал он. — Надо её как можно быстрее в серию запускать.

— Мы сейчас как раз над этим работаем, — ответил Лебединский. — А вот, кстати, тоже, так сказать, машинка с турбинкой, — он достал небольшой цилиндр, раскрыл его. Внутри была стеклянная трубочка, под ней — небольшая турбинка.

— Это — порошковый ингалятор, — пояснил он. — Необходимая вещь для астматиков и при лечении бронхитов. Сюда, — он указал на стеклянную трубочку, засыпается порошок лекарства. Закрываем, вставляем ингалятор в рот и медленно плавно вдыхаем воздух. Турбинка раскручивается потоком воздуха и распыляет порошок. (http://astma-gazeta.narod.ru/images/spinhaler.gif, http://www.youtube.com/watch?v=6wGwe3cZDbc)

— Здорово, — одобрил Никита Сергеевич. — В производство запустили?

— Да. Уже продаётся в аптеках, — подсказала Ковригина

— Ещё, — сказал Лебединский, — Для биологических исследований налаживаем выпуск так называемых ламинарных боксов.

Он с гордостью продемонстрировал руководителям страны шкаф, оборудованный осветителями, ультрафиолетовыми лампами и системой подачи стерильного воздуха.

— Такое оборудование используется при микробиологических, молекулярно-биологических исследованиях, работах с культурой клеток, тканей и органов, — пояснил Андрей Владимирович, — Стерильный воздух подаётся в бокс ламинарным потоком, то есть равномерно, без завихрений.

— Такие шкафы, кстати и электронщикам понадобятся. Во всяком случае, Борис Евсеевич Черток, когда этот ламинарный бокс увидел, сразу попросил ему конструкторскую документацию предоставить, сказал, что Старосу отправит, в Зеленоград, у них какая-то совместная работа начата…

Хрущёв довольно кивнул — его план плотной кооперации работы различных министерств начинал давать результаты, хотя иногда и неожиданные.

— Насчёт Зеленограда, кстати, — оживился Лебединский. — Уникальные проекты с их помощью делаем! Например, вот, — он взял со стола маленькую коробочку с торчащими из неё проводами.

— Это что? — спросил Хрущёв.

— Это, Никита Сергеич, биоэлектронный анализатор воздуха. Реагирует моментально на наличие в воздухе большого спектра опасных для жизни веществ, — Лебединский был доволен, как слон. — Для гражданской обороны, для атомных объектов, химических производств. Устройство довольно простое, но это ж додуматься надо было! Кремниевая пластина с углублением. Углубление заполнено питательным раствором, и там находится живая клетка. Специально выбирали покрупнее, чтобы под обычным микроскопом было видно. По бокам 2 электрода. Если клетка гибнет — клеточная мембрана разрушается, между электродами возникает ток. Конечно, датчики надо периодически менять.

Потрясённые руководители СССР несколько секунд сидели молча, пытаясь осмыслить сказанное.

— То есть… этот ваш датчик… он что, живой? — спросил Косыгин.

— Скажем так, в его составе есть живой элемент. Вроде как раньше шахтёры брали в забой канарейку. Если сдохла — в забое рудничный газ, надо уходить, пока не взорвалось, — пояснил Лебединский. — Только от нашей канарейки можно сразу провода сигнализации вывести.

— Вот это да! До чего дошла наука… — Никита Сергеевич выразительно почесал лысину.

— Хочу вам, товарищи, ещё одну перспективную новую технологию показать, — сказала Ковригина. — Исследования пока не завершены, но результаты уже обнадёживающие.

Она показала гостям небольшую стеклянную баночку, закрытую крышкой. В ней был раствор красно-фиолетового цвета.

— Это что? — подозрительно спросил Косыгин.

— Это препарат клеток соединительной ткани человеческой кожи, выращенный искусственно, — пояснила Мария Дмитриевна.

— Искусственно? — изумлённо переспросил Хрущёв.

— У донора берётся образец кожи, из него выделяются клетки соединительной ткани, так называемые фибропласты, — рассказала Ковригина. — Дальше они помещаются в питательный раствор и ставятся в инкубатор с температурой 37 градусов Цельсия и 5 % содержанием углекислого газа. Примерно за две недели в растворе образуется клеточная культура, которая затем используется как препарат для трансплантации на случай тяжёлых ожогов и повреждений кожи на большой площади, а также для пластической и косметической хирургии. Обычно при ожогах кожу пересаживают, снимая её с бедра пациента, там меньше болевых рецепторов. В случае использования такого клеточного препарата операция не нужна, можно в течение нескольких дней вырастить на месте ожога новую кожу, не травмируя пациента. (Источник — http://www.ntv.ru/novosti/836084/)

— По такой же методике мы пытаемся выращивать так называемые стволовые клетки, — сказала Ковригина. — Это тоже очень перспективное направление. Недифференцированные, незрелые клетки, имеющиеся во всех многоклеточных организмах. Стволовые клетки способны самообновляться, образуя новые стволовые клетки, делиться посредством митоза и дифференцироваться в специализированные клетки, то есть превращаться в клетки различных органов и тканей.

— То есть, в случае болезни или повреждения какого-либо внутреннего органа, предположительно, можно будет удалить его поврежденную часть, а затем восполнить искусственно выращенными стволовыми клетками повреждённый участок, — пояснила Мария Дмитриевна. — Звучит гораздо проще, чем делается. Сейчас мы в этом вопросе находимся в самом начале долгого пути исследований.

— Обязательно продолжайте эту работу, — сказал Хрущёв. — Держите её под своим личным контролем. Работа чрезвычайно важная и необходимая. Буду вас во всём поддерживать.

— Спасибо, Никита Сергеевич, — ответила Ковригина. — Будем работать.

Лебединский пригласил гостей подойти к столу, на котором были выложены необычные блестящие металлические детали: кольца и полукольца со множеством отверстий, напоминающие детский конструктор, но более массивные, спицы с наконечниками различной формы, хитрые фиксаторы нескольких видов.

— А это что? — поинтересовался Сабуров.

— Это так называемый аппарат чрескостного остеосинтеза, — пояснил Лебединский. — Разработан в 1951 году Гавриилом Абрамовичем Илизаровым.

— Аппарат применяется для лечения сложных переломов, когда кости раздроблены, есть риск укорачивания конечности в результате неправильного срастания, — рассказывал Лебединский. — То есть, он надевается на сломанную конечность и фиксирует все обломки костей в правильном положении, не давая им двигаться. Мы его запустили в серийное производство и составили методические указания по его правильному применению. Как видите, устройство технически несложное, но польза от него огромная. Наша цель — обеспечить несколькими комплектами аппарата Илизарова каждую районную больницу и обучить врачей его правильному и эффективному применению.

По ходу рассказа Андрей Владимирович ловко собрал из лежащих на столе железок жутковатого вида конструкцию.

— Вот это правильно! Молодцы, товарищи, — похвалил Хрущёв. — Все достижения отечественной науки должны быть доступны каждому советскому человеку. По крайней мере — к этому стремиться надо.

Рядом на столе был выложен целый набор причудливо изогнутых хирургических инструментов. Одни отчасти напоминали обычные зажимы, но чрезвычайно хитро изогнутые, другие вообще ни на что не были похожи. Никита Сергеевич, не будучи знаком с медицинским инструментарием ни в малейшей степени, стоял и дивился, глядя на их хитровывернутые изгибы.

— Вот, — сказал Лебединский. — Инструменты для минилапаротомного доступа. Это новое слово в хирургии. Вместо того, чтобы делать огромный разрез, с большой кровопотерей, долго заживающий, делается совсем маленькое отверстие, несколько сантиметров. Туда вводятся вот такие специальные инструменты, и делается хирургическая операция. Сроки выздоровления пациента сокращаются в несколько раз. После несложных операций пациент может уже через пару дней уйти домой, так сказать, «своим ходом» и долечиваться в поликлинике.

— Через пару дней? — хором изумились плановики, тут же начав в уме высчитывать экономию от сокращения сроков послеоперационных больничных в масштабе всей страны.

— Здесь важны даже не столько инструменты, — вмешался Вишневский, — сколько отработанная методика их применения. Для каждого органа методика своя. Когда мы эти методики и изображения инструментов в переданных Иваном Александровичем документах обнаружили — это было всё равно, что найти Святой Грааль. Я уже пробовал такие операции на нескольких пациентах. Результаты действительно поражают. Люди выздоравливают после операции в считанные дни.

— Невероятно, — покачал головой Косыгин.

— Вот, ещё одна разработка, крайне необходимая для скорой помощи и различных спасателей, — Лебединский показал гостям резиновую маску, напоминающую респиратор, с присоединённым к ней гофрированным шлангом, похожим на противогазный. Однако на другом конце шланга была не фильтрующая коробка, а редуктор с вентилем.

— Это — кислородный ингалятор, — пояснил Андрей Владимирович. — Сюда, — он указал на резьбу редуктора, — привинчивается небольшой кислородный баллон. Такой ингалятор необходим при спасательных работах, иногда у пациента повреждены лёгкие, или другие проблемы с дыханием, либо пациент надышался угарным газом. В таких случаях кислородный ингалятор может спасти жизнь. Устройство, как видите, несложное, но крайне необходимое.

— Да… Что ж мы раньше такое не разработали? — спросил Хрущёв.

— А кому разрабатывать-то было, Никита Сергеич? До войны подобными разработками Остехбюро занималось, потом его разогнали, потом война… — с горечью ответил Лебединский.

— Так-так… Погодите-ка, — Хрущёв задумался. — Григорий Трофимыч, ты может помнишь, Сергей Палыч упоминал конструктора, который скафандры проектирует?

— Минутку, — Шуйский начал копаться в записях совещания.

— Да я в курсе, Никита Сергеич. Это товарищ Алексеев, ОКБ-918 (будущее НПО «Звезда»), — подсказал Лебединский. — По тематике скафандров и жизнеобеспечения мы с ним плотно работаем.

— Вот и подключите его к остальным вашим работам. Через Главкосмос, — распорядился Хрущёв. — Вы мне тут такие невероятные вещи показываете, в масштабах страны они крайне необходимы. Если понадобится — выходите на меня через министра или через товарища Фурцеву, по партийной линии. Я ей дам указание обеспечить вам полное содействие. Пусть ОКБ-918 занимается не только космическим и авиационным жизнеобеспечением. Обычным людям эта техника тоже нужна. Финансирование выделим.

— Можете ко мне обращаться напрямую, — сказал Косыгин. — Звоните в приёмную, секретарь меня известит и назначит время, самое позднее — на следующий день.

— Спасибо, товарищи, попробуем через Сергея Палыча 918-е КБ подключить… — ответил Лебединский.

— Нет, лучше — через Рябикова, — посоветовал Хрущёв. — Сергей Палыч — человек, увлечённый одной идеей, если попадёте к нему в сложный момент — может и не оценить, а Василий Михалыч видит картину в целом, он вас скорее поддержит. Ну, и я, само собой, поддержу.

— Учтём, — озадаченно кивнул Лебединский.

— Андрей Владимирович, про ультразвуковой прибор расскажите, — напомнила Ковригина.

— Да! — Лебединский пригласил гостей подойти к стоящему у стены столу с телевизором. К нему была подключена коробка с верньерами, а к ней длинным проводом подключалась небольшая плоская насадка. Рядом с прибором стояла медицинская кушетка, застеленная белоснежной накрахмаленной простынёй, и стул для оператора.

— Это — ультразвуковое исследование, — пояснил Андрей Владимирович. — Позволяет фактически заглянуть внутрь организма. Эксперименты на западе проводились с конца 40-х. Но работающего серийного аппарата пока нет. А мы сделали. Аппарат называется «Эхо», сейчас готовится к серийному выпуску. Особенно важно такое исследование для беременных женщин. Можно заранее понять как располагается плод, и предупредить неприятности при родах. Можно и пол будущего ребёнка определить. Можно находить опухоли. При этом, в отличие от рентгена ультразвук безопасен.

(В реальной истории аппараты УЗИ «Эхо-11» и УЗД-5 появились в 1960-м, но оставались в статусе экспериментальных до конца 80-х)

— Вот это да! — восхищённый Хрущёв с удовольствием рассматривал аппарат. — А в действии посмотреть можно?

— Да хоть сейчас, — Лебединский щёлкнул тумблерами, включая телевизор и ультразвуковую приставку. — На ком попробовать, товарищи?

Руководители страны опасливо переглядывались. Хрущёв решительно скинул пиджак и повесил на спинку стула.

— Рубашку надо снимать?

— Э-э-э… Да, Никита Сергеич… Надо. И майку тоже, — Лебединский быстро справился с удивлением. — Вот, полотенце возьмите, надо будет живот смазать специальной жидкостью.

Хрущёв присел на кушетку, покосился на белую ткань, и снял ботинки.

— Такая чистота тут у вас, что даже неудобно ложиться…

— Да что вы, Никита Сергеич, обычная стерильность, так положено. Готовы?

— Вроде да… — Хрущёв разделся до пояса и улёгся на кушетку. — Только мне не видно телевизора.

— Сейчас, подвинем, — Лебединский с Вишневским вместе подвинули стол с установкой УЗИ, чтобы пациенту был виден экран.

На экране появилось изображение. По мере того, как Андрей Владимирович водил сканером по телу Первого секретаря, изображение менялось. Хрущёву, как неспециалисту, оно было абсолютно непонятно, но сам факт, что прибор позволяет заглянуть внутрь организма, не травмируя его и не просвечивая опасным ионизирующим излучением, в отличие от рентгена, был удивительным.

— Вот и всё, — сказал Лебединский. — Могу вас порадовать, Никита Сергеич, вы в хорошей форме. Само собой, возрастные изменения есть, но я видел пациентов вашего возраста, состояние которых было значительно хуже. Вот, полотенцем оботритесь.

Хрущёв вытерся и не спеша оделся, одновременно делясь впечатлениями:

— Это же чудо! Немедленно запускайте его в серию. Максим Захарович, Николай Константинович, надо определить предприятие-изготовитель и потребные объёмы финансирования.

— Сделаем.

Шуйский сделал несколько пометок в протоколе.

— Ну, и главная наша разработка, совместная работа с НИИ протезирования и Зеленоградским Центром электроники, — сказала Ковригина. — Товарищи ожидают в соседнем зале, разрешите позвать?

— Конечно, зовите!

В зал вошли трое мужчин. Мария Дмитриевна с явным удовольствием представила их:

— Арон Ефимович Ко'бринский, специалист по теории машин и автоматов. Яков Савельевич Якобсон, специалист по протезированию. И наш пациент, Иванов Пётр Иванович…

Пётр Иванович, явно действуя по заранее отрепетированному сценарию, закатал правый рукав. К руке был прикреплён сложный электрический протез. Мужчина поднял руку, и почти естественным движением взял со стола один из пластиковых шприцев. Взял протезом, не прикасаясь к нему второй рукой.

— Погодите… это как? — удивлению Никиты Сергеевича не было предела.

— Коллектив Центрального НИИ протезирования, по инициативе Якова Савельевича, совместно с Ароном Ефимовичем создал протез руки с биотоковым управлением, — с нескрываемой гордостью объявила Мария Дмитриевна. — Это первый образец. Движения пока ещё неуклюжие, но протез уже превосходит по возможностям все ранее разработанные конструкции. В дальнейшем предполагается его совершенствование. Протез управляется командными импульсами человеческого мозга. То есть, мозг отдаёт мышцам приказание сократиться, после чего лёгкое сокращение одной из мышц культи заставляет кисть сжаться, сокращение другой — раскрывает её.

— Очень интересная разработка, — заметил Косыгин. — Впечатляет. Большое достижение, Никита Сергеич. Надо бы поддержать товарищей.

— Мы рассчитываем добиться устойчивой работы при любом положении руки, чтобы с его помощью человек мог самостоятельно обслуживать себя, — пояснил Кобринский. — Мог одеться, обуться, за обеденным столом управляться с ножом и вилкой по всем правилам хорошего тона, а также писать, чертить и т. п. Более того уверенно работать напильником и ножовкой, пинцетом и ножницами и даже управлять транспортным средством. (http://patentdb.su/2-163718-protez-predplechbya-upravlyaemyjj-biotokami-mshc.html)

— Как? Как он работает? — спросил Хрущёв.

— Биотоковый протез для надлоктевых ампутаций приводится в движение исходящими из двуглавой и трехглавой мышц плеча потенциалами, — Якобсон показывал прямо на пациенте. — Двуглавая мышца управляет сгибанием пальцев, пронацией кисти и флексией руки в локтевом шарнире, а трехглавая — разгибанием пальцев, супинацией и экстензией в локтевом суставе. Переключение от одного движения на другое осуществляется быстрым увеличением командных сигналов, поступающих из тех же мышц. (Флексия — сгибание конечности, экстензия — разгибание, пронация и супинация — боковое перемещение кисти. Медицинские названия движений руки по различным координатным осям)

— То есть… погодите… — Никита Сергеевич озадаченно почесал в затылке. — Эта штука, что, управляется силой мысли?

— Можно и так сказать, — улыбнулся Якобсон. — Но правильнее — биотоками, возникающими в мышцах по сигналам человеческого мозга. Эти сигналы имеют электрическую природу. Их можно использовать для управления машинами, если правильно распознать и усилить.

— Товарищи, это же важнейшее достижение! — сказал Сабуров. — Прямое управление машиной из человеческого мозга…

— Пока это ещё довольно примитивный первый образец, — подчеркнул Кобринский. — Его ещё надо совершенствовать. Нам очень помогли товарищи в Зеленограде, познакомили с новой элементной базой. Первоначально мы хотели усилитель на лампах делать. Представляете, сколько бы он весил? А нам предоставили бесплатно полупроводниковые микросборки, — Кобринский отвёл полу пиджака пациента и показал пришитый изнутри большой карман, где лежала пластиковая коробка величиной с обычную книгу. — Вот это устройство управляет протезом, преобразуя биосигналы мышц в электрические команды. Разумеется, нужна тренировка. (В реальной истории первоначальная версия 1957 года была оснащена громоздким ламповым усилителем и питалась от сети. http://biologylib.ru/books/item/f00/s00/z0000017/st004.shtml К 1960-му году протез довели до возможности автономной работы, при этом с 1959 года пациент мог ощущать силу нажатия пальцами протеза, вероятно, благодаря встроенным пьезоэлементам. http://patentdb.su/2-120300-protez-predplechya-s-ehlektricheskim-servoprivodom-upravlyaemyjj-biotokami-myshc-s-ustrojjstvom-dlya-oshhushheniya-sily-skhvata.html В 1958 г. протез получил приз на Промышленной выставке в Брюсселе, выпускался по лицензии в Великобритании и других странах Европы http://medbookaide.ru/books/fold1002/book1008/p9.php http://reabilitacija.ru/312/)

— Товарищи… Это же невероятно! — произнёс Хрущёв. — Вы молодцы! Какие же вы молодцы! Обязательно доведите вашу работу до практического применения! Кстати, скажите, а протез ноги подобный сделать можно?

— Вообще-то с ногой ещё проще, Никита Сергеич, — ответил Якобсон. — С протезом ноги не надо подвижностью пальцев заморачиваться.

— Я почему спрашиваю, Яков Савельевич, — пояснил Хрущёв. — У нас после войны, сами знаете, сколько инвалидов осталось, безруких, безногих… Им такие протезы необходимы. Не потому, что обслуживать их некому. Просто чтобы эти люди не чувствовали себя выброшенными из жизни.

— Я вас очень прошу, постарайтесь ваше изобретение довести до серийного производства и по возможности удешевить, только не в ущерб качеству, — сказал Никита Сергеевич. — Я считаю, что такие протезы инвалидам войны должны предоставляться бесплатно, за счёт государства.

— Скажите, Яков Савельевич, — продолжил Хрущёв. — А можно ли помочь ветеранам, которые вообще без рук без ног? Хотя бы самым тяжёлым, одиноким, кто без родственников? У нас таких людей не особенно много, значительно меньше, чем вообще инвалидов. Но они — самые нуждающиеся в помощи. Им бы для начала хотя бы по одной руке, чтоб ложку ко рту самим поднести. В идеале бы надо все конечности восстановить, но это вряд ли возможно…

— Тема сложная, Никита Сергеич, — честно ответил Якобсон. — Вот так, с ходу, обещать не берусь. Думать надо.

— Да это понятно, — согласился Хрущёв. — Скажите, а вы не думали о такой машине, как экзоскелет?

— Экзоскелет? — переспросил Якобсон. — Как у насекомых?

— Нет, — ответил Хрущёв. — Нечто вроде металлической рамы, с руками и ногами, куда человек помещается целиком. Это я всё о тех, безногих-безруких думаю, как бы им помочь. В том смысле, что мозг у них работает, значит, равновесие держать они сами могут, без помощи ЭВМ. А эта задача в робототехнике одна из самых сложных. Вот представьте, что инвалид полностью помещён в такой экзоскелет. Он же сможет не только сам передвигаться по дому и частично себя обслуживать. Он сможет и на улицу выйти, и даже что-то полезное по дому сделать.

— Я уж не говорю о том, что такая машина может применяться в народном хозяйстве абсолютно здоровыми людьми, скажем, в качестве погрузчика, — добавил Никита Сергеевич.

Кобринский и Якобсон ошарашенно переглянулись

— Интересная идея, — произнёс Кобринский. — Очень интересная. Я бы с удовольствием подумал в этом направлении…

— Подумайте, Арон Ефимович, обязательно подумайте, — попросил Хрущёв. — И пожалуйста, через Марию Дмитриевну держите меня в курсе ваших работ. А я постараюсь вам помочь организационно. Вы со Старосом в Зеленограде знакомы?

— Да, мы с ним ведём совместную работу по станкам с числовым программным управлением, — ответил Кобринский. — Я ведь специалист именно по станкам, а протезы для меня — занятие побочное.

— Григорий Трофимыч, пометь там у себя, — попросил Хрущёв. — Через товарища Шокина подключить к тематике протезирования Филиппа Георгиевича Староса и вообще Министерство электронной промышленности. А вы, Мария Дмитриевна, молодец, такую тему осилили. Не стесняйтесь теребить меня, Алексея Николаича, — он кивнул на Косыгина, — Шокина, всех, кого сочтёте нужным. Очень важная работа, товарищи, спасибо вам.

— А что насчёт новых лекарств? — спросил Хрущёв. — Вы, вроде, упоминали справочники по лекарствам?

— Да, — ответила Ковригина, — среди переданной Иваном Александровичем информации были такие справочники. Описание около 50000 лекарственных средств, с формулами. Работа предстоит огромная, задействовано несколько НИИ и лаборатории институтов системы высшего образования. Ведь каждый препарат надо тщательно протестировать, прежде, чем пускать в массовое производство. Работы там на долгие годы хватит.

Первый секретарь удовлетворённо окинул взглядом внушительную пирамиду упаковок новейших препаратов, только что запущенных в производство и тестирующихся на пациентах.

— Но ведь у нас и свои исследования ведутся, — продолжила Мария Дмитриевна. — К примеру, в Институте Вирусологии Михаил Петрович Чумаков организовал новый НИИ по изучению полиомиелита. Сейчас ведётся большая работа по созданию вакцины, кстати, совместно с американскими учёными Солком и Сэйбиным. Обмениваются результатами научных работ, препаратами. В будущем году рассчитываем начать промышленное производство вакцины.

— С американцами? — удивился Никита Сергеевич. — И они что, сотрудничают?

— Это же учёные, а не политики, — ответила Ковригина. — Сотрудничают, и весьма эффективно, с явным интересом, и своими результатами делятся.

— Да, это, действительно, не политики, — согласился Хрущёв.

— Вот средство, которое нам удалось синтезировать по переданной нам информации, — Ковригина поставила на стол перед Первым секретарём прозрачный пузырёк, наполненный голубоватой жидкостью. — Это перфторан, искусственный заменитель плазмы крови. Может очень выручить в случае боевых действий или стихийных бедствий, когда донорской крови обычно не хватает.

— Это что, искусственная кровь? — для Никиты Сергеевича сегодняшнее посещение ИКБМ стало сплошной чередой откровений.

— Фактически, да. Эритроцитов и лейкоцитов в ней, разумеется, нет, — пояснил Лебединский. — Кислород переносится молекулами перфторана. В случае большой кровопотери у раненого — может спасти жизнь. Обычно в случае большого количества пострадавших возникает дефицит донорской крови по определённым группам и резусу. Перфторан подходит всем.

— Ограничения у него тоже есть, — добавила Мария Дмитриевна. — Вещество боится тряски, хранится замороженным, размораживать его надо медленно… Но эти недостатки во многом перекрываются достоинствами. Одна только его универсальность по группам крови чего стоит. И возможность промышленного производства. Не зависеть от доноров в критической ситуации — тоже важно.

— Да-а… Вы, товарищи, нас сегодня поразили, — признался Хрущёв. — Я и не предполагал, что вам удастся сделать настолько много.

— Так, Никита Сергеич, над этим не только наш институт работал, — сказал Лебединский. — Тут, считайте, вся страна потрудилась. А, вот, взгляните, — он взял со стола нечто вроде гибкого шланга с маленьким объективом на конце. К другому концу была присоединена металлическая коробка с проводами.

— Что это? — спросил Хрущёв.

— Гибкий эндоскоп. Внутри — оптическое волокно, что-то вроде стеклянной нити, — Лебединский оглянулся на стоящий у стены телевизор установки УЗИ. — Если прибор подключить к телевизору…

Лебединский отключил кабель ультразвуковой приставки и воткнул вместо него провод из коробки. Второй провод, с вилкой на конце, воткнул через запасливо приготовленный тройник в розетку. Включил телевизор.

На экране появилось изображение лежащего на полу ковра. Лебединский взял в руку конец «шланга» и поводил им в разные стороны, словно осматривая зал. Изображение на экране менялось. Оно было нечётким и мутноватым, но оно передавалось по гибкому оптоволокну!

— Вот это да… — пробормотал Байбаков.

Косыгин и Сабуров молча дивились на чудеса новой технологии.

— Сейчас наша задача — улучшить качество изображения, — сказал Лебединский. — Проблема не только в объективе, само оптоволокно пока очень некачественное.

— Откуда у нас оптическое волокно появилось? — спросил Хрущёв.

— Вообще-то от автора, — ответил до того молча сидевший за дальним концом длинного стола совещаний Серов. — Разработчик оптоволокна — доктор Нариндер Капани, работает в Британском Императорском научно-технологическом колледже в Лондоне. Оптоволокно он создал только в прошлом году. Подробности я потом доложу. Выпуск пока налажен в лабораторных условиях. (В 50-е годы волокна, предназначенные для передачи изображения, были разработаны Брайеном О'Бриеном, работавшим в Американской оптической компании, и Нариндером Капани с коллегами в Императорском научно-технологическом колледже в Лондоне. Эти волокна нашли применение в световодах, используемых в медицине для визуального наблюдения внутренних органов человека. Доктор Капани был первым, кто разработал стеклянные волокна в стеклянной оболочке и ввёл термин «волоконная оптика» (1956 год) http://dssp.petrsu.ru/~vgurt/moel2/Fiber_optics/Material_ru/1_2.htm)

— Хорошо, — кивнул Хрущёв, догадываясь, какие могут последовать подробности. — Продолжайте, Андрей Владимирович.

— Вот ещё одна незавершённая пока разработка, — Лебединский показал гостям стеклянный пузырёк, наполненный чем-то вроде пасты. Это — новейший материал для зубных пломб, отверждающийся под действием света. Проблема пока в том, что нужен очень специфический источник синего света с длиной волны 450 нанометров. Вот он пока что не разработан.

— Вот эта… замазка… должна затвердевать под действием света? — уточнил Сабуров.

— Да. Опыты мы проводили, ставили специально изготовленный синий светофильтр. Но он даёт слишком широкий спектр синего цвета, только нужную длину волны получить сложно, — пояснил Лебединский. — Материал начинает твердеть, но медленно. Все-таки нужен специализированный источник света.

— А вы с академиками Басовым и Прохоровым по этому вопросу не беседовали? — спросил Хрущёв. — Они как раз работают над созданием мощных источников света с заранее заданной длиной волны. Какой-то у них есть специальный термин для этого, да вот запамятовал…

— Когерентный источник излучения, — подсказал Лебединский.

— Вот-вот! — подтвердил Хрущёв. — Я не специалист, конечно, но, по-моему, эти две области науки удачно пересекаются.

— Обязательно с ними свяжемся. Спасибо, Никита Сергеич, — заулыбался Андрей Владимирович.

— Я ещё Мстиславу Всеволодовичу передам, чтобы он вас с ними свёл, — сказал Хрущёв. — Уж очень удобная и полезная эта ваша разработка, не то что нынешние цементы.

— Если получится её промышленное производство наладить — это же и на экспорт пойдёт на ура, — заметил Косыгин.

— У всех наших новых разработок экспортный потенциал очень большой, — подтвердил Лебединский. — Если не затянем с внедрением в серию, получится мощнейший рывок не только в научном плане, но и в практическом. Вот, кстати, ещё одна разработка, требующая длительных клинических испытаний, но очень перспективная. Вы, наверное, слышали об эпилепсии?

— Да… это, вроде, припадки такие? — спросил Никита Сергеевич. — Слышал, но лично не видел.

— Да, человек ни с того ни с сего вдруг падает и бьется в судорогах, — сказал Байбаков.

— Не много потеряли, если не видели, — сказала Ковригина. — Картина крайне неприятная, к тому же опасная для здоровья. Мало того, что человек может задохнуться, приступ к тому же внезапный. Человек может вдруг упасть где угодно: на работе, в транспорте, переходя улицу… Очень вероятны тяжёлые травмы.

— Ну да, так ведь можно и под машину упасть… — заметил Косыгин.

— Именно, — подтвердил Лебединский. — В общем, в переданных Иваном Александровичем материалах кратко упоминалось, что электрическая стимуляция так называемого блуждающего черепно-мозгового нерва способна эффективно прерывать эпилептический приступ. Подробных указаний, как в случае, скажем с лекарствами, не было. Мы решили провести несколько экспериментов с разными электрическими параметрами. И неожиданно быстро получили обнадёживающие результаты. Сейчас пытаемся сконструировать прибор, который бы мог по изменению какого-либо физического параметра организма определять момент начала приступа и автоматически подавать импульсы на блуждающий черепно-мозговой нерв.

— Положение осложнено очень большой вариативностью проявлений эпилептических приступов, — добавила Мария Дмитриевна. — Надёжным показателем начала приступа является специфическая активность головного мозга. Её регистрирует электроэнцефалограф. Но ходить с контактами на голове можно разве что в лабораторных условиях, и то недолго. Поэтому быстро решить задачу автоматизированной диагностики приступа пока не получается.

— Кстати, у этой процедуры есть интересный побочный эффект. Импульсы, подаваемые на нерв, улучшают настроение. То есть, их можно использовать, например, для лечения депрессии, — сказал Лебединский.

— Гм? Интересно, — сказал Хрущёв. — Проблема, как мне представляется, важная. К тому же она, по-моему, частично пересекается с темой биотокового управления протезами. И тут и там считываются сигналы нервной системы человека. Я могу ошибаться, но товарищи Якобсон и Кобринский могут вам что-то подсказать.

— А и действительно, — задумчиво произнёс Лебединский. — Надо с ними посоветоваться, может, если не решение, так методику подскажут.

— Кстати, с этим и другими электростимуляторами нам как раз и помог Сергей Палыч Королёв, — сказал Вишневский. — Он, после нашего тогдашнего разговора у вас на даче, направил к нам своих сотрудников, в том числе, Бориса Евсеевича Чертока. Я им показал нескольких больных, объяснил, с какими трудностями мы ежедневно сталкиваемся. Должен сказать — Борис Евсеевич, несмотря на свою занятость, проникся медицинскими проблемами и организовал очень серьёзную совместную с нами работу. Одна только доработка аппарата искусственного кровообращения чего стоила! А устройство для управления положением кровати для неподвижных больных! (См. Черток Б.Е. «Ракеты и люди». В реальной истории Королёв и Вишневский встретились почти случайно, будучи в отпуске, и это произошло уже в 60-х)

— Да, вот, смотрите, казалось бы — несложное изделие, — Вишневский показал гостям нечто, напоминающее резиновый матрац, только с большим количеством ячеек. К штуцерам матраца присоединялись шланги воздушного компрессора. — Но раньше у нас такой техники не было.

— Это — надувной противопролежневый матрац для парализованных и других неподвижных больных, — пояснил он. — Матрац делают в Ленинграде, на «Красном треугольнике», а компрессор разработали инженеры Бориса Евсеевича. Особенность конструкции в том, что компрессор попеременно нагнетает воздух то в одну, то в другую группу ячеек матраца, обеспечивая массаж тела. Переключатель позволяет менять частоту смены групп ячеек. В результате пролежни у больного не образуются. Для парализованных, инвалидов, и просто лежачих больных помощь гигантская.

— Да-а, товарищи, — произнёс Никита Сергеевич, слегка ошеломлённо глядя на столы, заваленные изделиями высоких медицинских технологий. — Вы нас сегодня приятно удивили. Можно сказать, потрясли. Вижу, что советские медики отлично поработали. Теперь первейшая и главная ваша задача — запустить все это в серию, в массовое производство.

— Это уже ваша задача, Мария Дмитриевна. Вам теперь надо проработать все вопросы с Госпланом. Определить предприятия, на которых уже сейчас можно развернуть выпуск части ваших новинок. Для остального — надо проектировать и строить новые заводы. — Он повернулся к Байбакову и Сабурову, — Товарищи, Марии Дмитриевне необходимо оказывать полное содействие. Я знаю, у вас тоже есть свои трудности и объективные ограничения по возможностям, это будем учитывать. Возможно, что-то из этого не удастся быстро запустить в производство из-за отсутствия производственных мощностей. Тут надо грамотно расставить приоритеты — что в первую очередь делать, а с чем повременить.

— Будем работать, Никита Сергеич, — ответил Сабуров.

— Никита Сергеич, а ведь некоторые производства можно и в Китай вынести, — подсказал Байбаков. — Или в Индию. Там можно на капитальном строительстве сэкономить. Те же компрессоры, или эти вот инструменты хитрые… хирургические. Электрические стимуляторы тоже. В них ничего секретного или особо сложного нет.

— Иван Александрович? Как мыслишь? — спросил Хрущёв.

— Положительно, — кивнул Серов. — проверим электроприборы на отсутствие секретных технологий, и посодействуем, если надо.

— Никита Сергеич, есть еще один очень важный вопрос, — сказала Ковригина. — Сейчас быстро расширяются контакты нашего населения со странами, находящимися в субтропической и тропической зонах. Люди начинают ездить в Индию, Индонезию, оттуда будут приезжать к нам. А тут ещё этот Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Во многих этих странах эпидемиологическая обстановка далеко не идеальная. Здравоохранение на зачаточном уровне, в некоторых странах о вакцинации вообще не слышали. И тут все эти люди поедут к нам. А тропические страны, из-за жары и высокой влажности — настоящий рассадник опаснейших болезней. И что хуже всего, у подавляющего большинства наших врачей нет не только опыта лечения этих болезней, нет даже опыта диагностики.

Хрущёв задумался.

— Понял вас, Мария Дмитриевна. Проблема серьёзная. Лекарств от этих болезней в стране как я подозреваю, тоже нет?

— В готовом виде нет, — подтвердила Ковригина. — В переданных нам справочниках есть формулы очень эффективных лекарств. Но от формулы до препарата, готового к применению в массовом масштабе, минимум несколько лет.

— Так… Какие меры можно принять в ближайшее время? — спросил Хрущёв.

— Составить список наиболее распространенных и опасных тропических болезней и необходимых лекарств. Отсутствующие лекарства закупить за рубежом. Довести до всех терапевтов сведения о симптомах этих болезней. Для пограничников и таможенников разработать инструкции по визуальному выявлению лиц, имеющих симптомы опасных болезней. Поголовная вакцинация всех выезжающих в тропические и субтропические страны. Медосмотр и вакцинация всех возвращающихся оттуда граждан СССР и иностранных гостей. Прямо в аэропортах и пограничных пропускных пунктах. В период фестиваля медицинский контроль должен быть значительно усилен. Необходимо на период фестиваля развернуть передвижные лаборатории экспресс-анализа и карантинные пункты на случай возникновения вспышек массовых заболеваний, — перечислила Ковригина.

— Хорошо подготовились, Мария Дмитриевна, — похвалил Хрущёв. — Григорий Трофимыч, — окликнул он Шуйского. — Пиши план к проекту постановления, прямо по перечисленным пунктам.

Ковригина передала Шуйскому свою записку с планом мероприятий.

— Иван Александрович, закупку лекарств и вакцин за границей поручаю тебе.

— Понял, — кивнул Серов. — Мария Дмитриевна, жду от вас список препаратов и потребные количества. А также инструкции для пограничников и таможенников. Кстати, надо прикинуть, нельзя ли лаборатории экспресс-анализа делать в виде комплекса из нескольких стандартных контейнеров? Давайте, я с вами завтра свяжусь, и обсудим этот вопрос?

— Хорошо. Заодно и инструкции для пограничников, и списки для закупки вакцин вам передадим, — ответила Ковригина.

— Дальше пиши. К организации пограничного медосмотра и карантинных пунктов привлечь военных медиков, через министерство обороны. Оформить как всесоюзные учения военно-медицинской службы и гражданской обороны, — продолжил Хрущёв. — И еще. Составить записку в Координационный Совет ВЭС «О необходимости организации Международного института эпидемиологии и тропической медицины». Пусть тоже почешутся и деньги выделят. А я еще предварительно поговорю с Неру, Сукарно и Чжоу Эньлаем. В конце концов нам надо не только санитарными кордонами от партнеров отгораживаться но и давить болезни на их собственной территории. Думаю, что лидеры стран ВЭС меня поддержат. А вам, Мария Дмитриевна, спасибо, что обратили моё внимание на проблему.

— Иван Александрович, если у вас с контейнерными экспресс-лабораториями получится, надо эти комплекты запускать в серийное производство для распространения, прежде всего по странам ВЭС, и по развивающимся странам в целом, — посоветовал Сабуров. — Вещь перспективная, можно даже с Международным Красным Крестом договор на поставку заключить.

— Хорошая идея, Максим Захарович, — одобрил Хрущёв.

— Есть, кстати, в связи с фестивалем, еще один медицинский вопрос, очень деликатный, — сказал Косыгин. — Наши люди неминуемо будут контактировать с иностранными делегатами — фестиваль, собственно, ради того и затеян. Взаимный интерес с обеих сторон ожидается огромный. А молодежь… она ведь часто сначала делает, а потом думает. Если вообще думает.

— Ты это о чём? — уточнил Никита Сергеевич.

— О половых контактах с иностранными гражданами, — прямо сформулировал свои опасения Косыгин. — Сам пойми, дело молодое… Наверняка многие не удержатся.

Хрущёв озадаченно взглянул на Ковригину.

— Вообще-то такая вероятность есть, — подтвердила Мария Дмитриевна.

— Вот и я о том, — буркнул Косыгин. — И зачем нам потом эти «дети фестиваля»? Дружба — дружбой, но до известного предела.

(Де́ти фестива́ля или фестива́льные де́ти — устоявшийся в СССР в 1960—1970-х годах бытовой стереотип, клише, подразумевающее совокупность советских людей, одним из родителей которых являлся неевропеоид стран Африки, Латинской Америки или, в меньшей степени, зарубежной Азии (как правило, отец), а другим — гражданин СССР (как правило, мать-славянка).

Считается, что впервые массовое появление русских-метисов и русских-мулатов вызвал прошедший в Москве в 1957 году VI Всемирный фестиваль молодёжи и студентов, отсюда и название.)

— Проблема такая может возникнуть, — согласился Хрущёв. — Хотя пока что не представляю, как с этим бороться. Причина таких случайных связей, в первую очередь — чистое любопытство с обеих сторон. Запретительными мерами это не побороть. Что делать будем? — он взглянул на Серова, в надежде, что тот что-то подскажет.

— Тут разве что презервативы на улицах бесплатно раздавать, — проворчал Иван Александрович. — И при отборе иностранных делегатов отдавать предпочтение девушкам. Вообще подумать надо. Давайте, я своим сотрудникам задачу поставлю, если что придумаем — доложу.

— Хорошо, только пусть не затягивают, — попросил Хрущёв. — На случай, если придется какие-то мероприятия организовывать.

— Никита Сергеич, есть ещё важный и деликатный вопрос, — сказала Ковригина. — У нас в промышленности широко используется этиловый спирт, официально — для обезжиривания и протирки всяческих стёкол и контактов. Реально же расходуемые количества завышаются в несколько раз. Ежу понятно, что спирт, в основном, пьют. Причём прямо на производстве.

— М-да… есть такое дело, — подтвердил Хрущёв.

— Сами понимаете, трудовая дисциплина и качество страдают, повышается травматизм… Алексей Николаевич, — министр взглянула на Косыгина, — дал нам задание разобраться и подобрать замену, которую нельзя пить, но можно производить на тех же спиртовых заводах.

— И как, подобрали? — с интересом спросил Хрущёв.

— Подобрали, — Мария Дмитриевна достала небольшой пузырёк, вынула пробку и дала Первому секретарю понюхать.

— Ох… ну и мерзость… На, нюхни, — Никита Сергеевич передал пузырёк Косыгину.

Алексей Николаевич осторожно понюхал… и неожиданно расплылся в улыбке

— Спасибо, Мария Дмитриевна, то, что надо! А вообще, что это за гадость?

— Тот же самый этиловый спирт, но к нему добавлен серосодержащий одорант с добавлением диметилсульфида, — пояснила Ковригина. — Очистить такой двухкомпонентный одорированный спирт, без собственного химзавода в принципе не возможно, как только попытаются убрать сернистость — будут активироваться сульфиды и наоборот. Технология одорирования серосодержащими органическими соединениями отработана с 1940 года, сульфидными с 43 года, просто надо объединить и делать бинарное одорирование.

— Есть и другой подходящий вариант — изопропиловый спирт. Но он ядовит и обладает наркотическим действием, да и работать с ним можно только под вытяжкой.

(реально используется для обезжиривания http://ru.wikipedia.org/wiki/Изопропиловый_спирт)

— Наркотическое действие нам совсем ни к чему, — нахмурился Хрущёв.

— Там есть особенность, — сказала Мария Дмитриевна. — Изопропиловый спирт даёт настолько быстрое и стойкое опьянение, что человек не успевает выпить опасную дозу — отключается раньше. Но при систематическом употреблении вырабатывается эффект отвращения, поскольку пахнет он тоже мерзко.

Ковригина достала второй пузырёк и тоже дала понюхать Хрущёву и Косыгину.

— М-дя, тот ещё запашок, — буркнул Алексей Николаевич. — Несите мне проект приказа, я подпишу. Замена должна быть обязательной для всех отраслей и без каких-либо исключений. Тут о здоровье нации речь идёт.

— Надо ещё что-то с самогоноварением решать, — сказал Хрущёв. — Уберём спирт из промышленности — начнут массово гнать по деревням да окраинам. Дудорова надо подключать…

— У нас закон «О кооперации» работает, — напомнил Косыгин. — Можно всем самогонщикам предлагать выбор: или решаем по закону, или оформляем как индивидуального предпринимателя, типа «кустарь-одиночка». Задаём ему производственный план, строгую финансовую отчётность, ежемесячные проверки СЭС, и качества продукции. А главное — всю продукцию у самогонщика должно принимать государство, и направлять для дальнейшей переработки в технический спирт на спиртзаводы. Строго по плану. Если «кустарь-одиночка» с выполнением плана не справляется — аппарат изымать. С таким строгим подходом многие сами бросят эту затею.

— Всех всё равно не охватить, — задумался Хрущёв. — Но хотя бы частично. Давайте попробуем.

Проводив медиков, Косыгина и плановиков, Никита Сергеевич попросил Серова задержаться.

— Ну, рассказывай, как ты оптоволокно добыл?

— Чего тут рассказывать? — пожал плечами Серов. — Про оптоволокно мы из «тех документов» узнали. Там же были фамилии изобретателей. И даты. Нариндер Сингх Капани и Гарольд Хопкинс объявили о способе передачи света через стеклянное волокно в 1954 м. Сам термин «оптоволокно» появился только в 1956 м. Мы их заявления уже ждали. Как только Капани и Хопкинс опубликовали своё сообщение, около них появился наш «инвестор». Ну, и закрутилось.

— Ты только не думай, Никита Сергеич, что мы тебе прямо сейчас оптоволоконную связь тянуть по всей стране начнём, — Серов усмехнулся. — С этим оптоволокном, даже учитывая наличие информации «оттуда», мы проковыряемся ещё лет 15–20, пока добьёмся, во-первых, достаточно качественного волокна, с малым затуханием сигнала, во-вторых, пока сделаем достаточно быстрые и мощные ЭВМ, способные этот сигнал передавать и принимать. Но работать по этой теме надо.

— Мы в Зеленограде с помощью Калмыкова и Шокина, организовали лабораторию, где проверяются все данные, поступающие от Капани и Хопкинса, а также ведутся наши собственные исследования, — сказал Серов. — Доктору Капани мы помогли основать собственную компанию «Kaptron», (В реальной истории основана лишь в 1973 г) поэтому имеем доступ к результатам его исследований.

— Этот Нариндер Капани, случаем, не индус? — спросил Хрущёв.

— Вообще-то сикх. Это другая религия. Но не важно. ты почти угадал. Он действительно уроженец Индии, но живет и работает в Лондоне, — пояснил Серов.

— А вот это интересно, — заметил Никита Сергеевич. — Буду говорить с Неру — надо эту тему обсудить. Попробую предложить Неру выделить этому Нариндеру денег на лабораторию в Дели. Или, хотя бы, вложиться в его компанию. Во-первых, средства связи развивать так или иначе надо. Наверняка все производители оптоволокна в будущем будут располагаться в Штатах, Европе и Японии. Если удастся перетащить одного из ведущих разработчиков пусть не в СССР, но, хотя бы в дружественную Индию — это уже в нашу корзину сыроежка.

— Для Индии это тоже большой плюс — новейшее высокотехнологичное производство потянет за собой новые рабочие места, соответственно — подъём образования, — продолжал рассуждать вслух Никита Сергеевич.

— Дело говоришь, — согласился Серов. — Не уверен, что доктор Капани согласится возвращаться в Индию только для исследований. Всё-таки в Англии и лабораторное оборудование доступнее, и научная школа сильная. Да и его коллега Хопкинс там живёт. А вот идея вынести производство в Индию, где дешёвая рабочая сила и тёплый климат может его заинтересовать. Мы, со своей стороны, можем поставить или изготовить ему под заказ хотя бы часть оборудования, взять подряд на монтаж, и, таким образом, попытаемся влезть в долю, для начала. А там уже и своих людей подвести к нему можно, и параллельное производство оптоволокна в Союзе наладить…

Разговор с Неру у Никиты Сергеевича в скором времени состоялся. Индийский лидер однозначно поддержал идею создания Института эпидемиологии и тропической медицины. Основной офис и лаборатории Института расположились в Дели, филиалы — по всем остальным странам ВЭС.

В этом вопросе лидеры ВЭС пошли даже дальше, чем предложил вначале Хрущёв. Поскольку во всех странах ВЭС, за исключением СССР, Югославии, и присоединившихся позже ГДР и Болгарии, со здравоохранением было в целом плохо, Координационный Совет ВЭС принял единую программу развития здравоохранения и медицинского образования.

Согласно этой программе, в странах ВЭС создавались медицинские институты, где работающие по контракту специалисты из СССР и других восточно-европейских стран готовили местные кадры. Обучение в этих ВУЗах было бесплатным, в Индии и Индонезии новые мединституты субсидировались правительством. Затем начали разворачивать сеть медицинских пунктов. Поначалу это были пункты диагностики и первой помощи.

Вторым этапом создавалась сеть больниц и поликлиник. Финансирование шло из государственного бюджета каждой страны. С этим согласились даже Неру и, с несколько большей готовностью — Сукарно.

Неру благосклонно встретил и идею совместного финансирования работ доктора Капани по оптоволокну. Советский агент-нелегал, контактировавший с Нариндером Капани, предложил ему финансовую и организационную помощь в создании собственной компании по производству оптоволокна. Дело решил беспроцентный кредит, выделенный через Исламский Банк Развития — их предложение предсказуемо оказалось самым выгодным из всех. Как и предполагал Серов, доктор Капани предпочёл продолжать исследования в Англии, но промышленное производство оптоволокна его компания «Kaptron» позднее развернула именно в Индии, пользуясь дешевизной местной рабочей силы.

Различные образцы медтехники и лекарств, представленные Хрущёву, были запущены в серийное производство в течение нескольких последующих лет, что-то раньше, что-то позже. Несколько дольше, чем ожидалось, провозились с внедрением пластиковых изделий, поскольку пришлось ждать окончания постройки химических заводов.

Немного быстрее наладили серийный выпуск аппаратов УЗИ. А такие изделия, как электростимуляторы, противопролежневые матрасы, бормашинки, аппараты Илизарова, и многие другие новинки удалось освоить относительно быстро.

Дольше всего — до 1960 г доводили до ума протезы с биотоковым управлением. Это не помешало с триумфом представить их всему миру на Брюссельской промышленной выставке 1958 года. Зато когда их довели, лицензии на производство этих протезов закупила Великобритания, а следом — ещё несколько развитых европейских стран. (http://biologylib.ru/books/item/f00/s00/z0000017/st004.shtml)