Звонок – звук зари, зоркий глаз перемен. Парты – пристань, мы – корабли, перегруженные знаниями и эмоциями учителей, им кроме нас делиться не с кем. Якоря их улыбок ехидны и беспощадны. Но в паруса наших спин дуют южные ветра родительских уст.
Учителям я не по зубам, мной со второго сентября занимается директор.
– Ты откуда такая?
– Я?
– Ты-ты!
– Из двух нот: «ля» и «до». Мама с папой в орфографии не петрили, вот и вышло: «ла-да».
– А у тебя как с орфографией?
– Нелады, «ля» путаю с «лю», «до» с «ди». Кричу: «Люди-люди», а они не слышат. А вы кто?
– Я директор, Максим Максимович.
– Давайте звать вас коротко.
– Как?
– Квадратный Мак.
– Зови, двухнотная.
Вот так познакомились. Он
седой, строгий, и нос свой сует во все дела. От этого на самом кончике образовалась мозоль. Он может носом открывать двери и выдергивать клочки старых объявлений. Переворачивать страницы журналов и дневников. Его любопытство страшнее любого оружия.
Я шла по коридору широкому, как проспект. Коридор кормит и поит, и учит заодно. Директор двигался навстречу, отрезая туалет, последнее убежище убогих.
– Ты кто такая, почему не на уроке?
– Я кошка Лада, которая гуляет сама по себе.
– Ну и что я должен сказать в ответ?
– Скажите что-нибудь, сделайте милость.
– Брысь!
Пуговицы луж не переношу, предпочитаю молнии во всем. Они извилины земли и кардиограммы наших сердец.
– Лада, как с весной, сосульки поспели?
– Нормально, Максим Максимович, они сознались во всем. Слез дня на два хватит.
– Тебе их жалко?
– Не вам, педагогам, об этом печалиться. Вы ни мела, ни свеч не жалеете.
– Ладно, пойдем обедать.
– Я отдыхаю.
– От кого?
– От пищи и вообще.
– В столовой щи из кислой капусты.
– Капуста и аисты табу, соблюдайте диету, педагоги.
– Да, сложная штука жизнь, не завидую тебе.
– Жаловаться на жизнь нельзя. Не нравится, уходи.
– Откуда ты такая на мою голову?
– Из молний. И вам на пиджак одну не помешало бы повесить. Для куража.
– Хорошо, будет время, забегай, поболтаем.
Дня два была занята разборками с одноклассником. Он возле школы выследил мою маму и наябедничал:
– Ваша Лада подобрала подбитого голубя, обцеловала, как родного.
– Я рада за голубя и дочкой горжусь. Что ты хочешь, мальчик?
– Она всем объявила, что вы его усыновите. Это правда или врет?
– Спасибо, заботливый, разберемся.
Мама вынула душу из меня, я из одноклассника вытрясла потроха. На табло нет нулей, там один-один стоит. Еще не вечер, будет и на моей улице праздник. Думаю, директор соскучился, учителя все на одно лицо, я разнообразнее. Стучусь.
– Лада, у тебя какое-то дело ко мне?
– Нет, вы приглашали, вот и пришла. Решила вами заполнить паузу.
– Говори, двухнотная.
– Гравитация – родной язык тел, электричество – иностранный. Вам как физику понятно?
– А магнетизм?
– Магия магнетизма присуща немногим.
– Инерция твоего инакомыслия просит ремня.
– Это что-то новенькое…
– Старо как мир, поворачивайся спиной.
– Не спешите, дайте справку, квадратный Мак.
– Какую?
– О том, что у вас была.
– Зачем она тебе?
– Ваши справки учителя в тонусе держат.
– У тебя сила воли есть, окаянная?
– Сила есть, сами знаете, и воли с лихвой, но однополость этих слов на союз не тянет.
– Брысь!
– Мяу!
