Помещение, в которое они «влетели» на этот раз, представляло собой нечто вроде казармы — Хану уже приходилось видеть подобные «лежбища» на захваченных кораблях Орды: множество комнат — нечто вроде разного рода коллективных спален с ячейками — выходили в один общий коридор.

Вик, державший наготове пушку на случай внезапной атаки одров, опустил ствол оружия и присвистнул: весь коридор казармы был завален трупами чужих; по трупам бегали, забегая в комнаты и выбегая из них, несколько «одеревеневших» миллипидов. Над картиной избиения незримо, но ощутимо витал призрак огромного плаката с надписью большими красными буквами: «ЗДЕСЬ БЫЛ СЕШТ». Чарсу в боевой раскраске не страшны были никакие лазеры, а уж науку убивать без помощи прикладных орудий Сешт превзошел в совершенстве в обеих своих ипостасях, особенно эффективно это у него выходило именно в кошачьей.

Компания зашагала через трупы и по ним, заглядывая в «спальни» и отстреливая по пути самых настырных «палочников». В спальнях наблюдалась та же картина, что и в коридоре, лишь с меньшей концентрацией трупов — очевидно, что основную бойню Сешт устроил в «прихожей». Пройдя коридор до конца и убедившись, что чарса здесь нет, Хан обратился к Вику:

— Куда, думаешь, он мог деваться?

— Назад он не вернулся — стало быть, одры его таки одолели и куда-то утащили.

— Тем же путем? — спросил Хан, кивая в другой конец коридора.

— Может тем, а может и этим, — отозвался Вик, многозначительно поводя подбородком в противоположную сторону. — Там у них, похоже, магистральный гипер — даже отсюда сквозит.

— Магистральный, говоришь?..

Трое переглянулись, словно обменявшись одной мыслью.

— Туда, — резюмировал Хан.

Они прошли несколько шагов до конца коридора. Вик постоял несколько мгновений молча, словно прислушиваясь. Послушал и произнес:

— Йерн.

— Вот так вот!.. — высказался Хан.

— Хм-м-м… — протянула Ольга, подняв брови.

Фэй между тем исчезла.

— Вперед, — закрыл дискуссию Хан, и все трое провалились синхронно в магистральный гипер.

Залитая мертвенным светом изогнутая труба, по которой они теперь стремительно мчались, была значительно шире, чем предыдущие, и имела множество ответвлений — чтобы попасть в них, необходимо было только слегка изменить угол скольжения своего тела по туннелю. Были здесь и попутные ответвления, выводящие на магистраль, из этих, по идее, должны были бы беспарашютным десантом сыпаться одры — но почему-то не сыпались; магистраль была пустынна, словно основной кабель полностью отключенной сети.

У Хана по периферии сознания будто пробежал полк остроногих муравьев: «Тревога». Его правая рука непроизвольно потянулась к «Суорду». Вик налету сменил плазменный блок в «Айкоре»; падение все ощутимее становилось зловещим, будто в конце магистрали их поджидал котел с кипящим маслом — только, разумеется, при таком варианте «приземления» оружие им уже не пригодилось бы.

То, во что они в конце концов упали, действительно можно было назвать «кипящим котлом»; вот только маслом здесь и не пахло, а ощутимо пованивало чем то другим, а конкретно — большим скоплением рикеров. И не только рикеров. Огромный полукруглый зал, куда их вынесла и на котором закончилась «магистраль», был забит чуть не под самый потолок шевелящимся месивом одров; команда Хана свалилась в самый центр копошащегося в котле «варева»: кругом мелькали мельницы ободранных рук рикеров, трепыхались пирамиды шатунов, свивались в штопоры миллипиды, сновали, прокладывая себе путь сквозь массы, золотые шары эгзов и еще много-много чего металось, трепыхалось и сновало; окончательно довершали ощущение безумного шабаша скачущие в бешенном танце патлатые ведьмы.

Едва оказавшись в этом «одровороте», не успев еще даже коснуться пола — да и мудрено тут было его коснуться — «группа вторжения» открыла опоясывающий пулевой огонь, чтобы освободить себе жизненное пространство для принятия более решительных мер по ликвидации окружающего «роения»; находясь внутри подобной кучи, Вик не рискнул использовать «Айкор» — это грозило почти стопроцентной вероятностью спалить и себя заодно с окружающим чертовым месивом. Что же касается твердого пола — они его так и не достигли, потому что пол в центре зала оказался прикрыт горой бездыханных тел самых разных конфигураций; на вершине «кургана» находился не кто иной, как капитан Сешт, рядом, чуть ли не под его когтистыми лапами припала уже побитая и истрепанная Фэй. Команда Хана, плюясь очередями, вывалилась из месива буквально им «на головы». Сешт, правда, успел ловко отскочить, умудрившись при этом еще увеличить «курган» на двух джаров и хэга, Фэй тоже сумела увернуться.

Скидывая первым делом с плеч волчью тушу, Хан отметил, что лазерниками нападающие не пользуются — Сешта сейчас лазером было не взять — впрочем, как и «морозилкой» — и в такой толкучке чужие только проредили бы собственные ряды, покосив и поморозив друг друга. Огнестрельного оружия одры, словно из каких-то своих принципов, у человечества так и не переняли — на счастье последнего — а плазменник оставался пока для Орды оружием секретным, так как захватить человека, у которого в руках был «Айкор», не удалось пока ни одному из чужих, и не многие из них, видевшие плазменную пушку в действии, имели потом возможность описать другим это феерическое зрелище.

Не вызывало сомнений, что центральной фигурой и поводом для всего сборища являлся именно Сешт; сам он пребывал сейчас явно в боевом безумии: в глотке его клокотало хриплое ворчание, глаза бешено взблескивали, узкие зрачки напоминали лезвия двух черных кинжалов. Чарс продолжал безостановочно месить ближайших одров; каждый его удар нес смерть.

Убедившись, что пулевой стрельбой окружающего пространства им не расчистить, Хан приказал беречь патроны, и команда в результате просто подключилась к рукопашной бойне — одры теснились, лезли со всех сторон, мешали друг другу, и это только облегчало «группе вторжения» задачу. Фэй была единственной, кто не принял участия в драке — она находилась в кругу за их спинами, рядом с полудохлым волком, и только вскрикивала время от времени, пытаясь предупредить кого-то из дерущихся о неожиданном ударе. Потом она внезапно смолкла, но никто из команды не обратил на это внимания, как не обращал до того внимания на ее вскрики.

Молниеносно двигаясь в боевом танце, Хан одновременно соображал, что не напрасно, ох не напрасно сгрудилась в этом зале такая тесная компания! Что-то или кого-то они здесь обороняют: не просто же так, «с кондачка», Сешт сюда упал, и не одры его, конечно, сюда притащили. «Йерн», — вспомнил Хан и хотел уже было задать вопрос бьющемуся рядом Сешту, но тут же понял, что тот на него не ответит — ни сейчас, пребывая в своем кошачьем образе, ни когда станет вновь человеком. Хану тут же припомнился протест чарса, относившийся к существованию расы «хозяев», и его высказывание о «совпадении».

«Совпадение?.. — Хан ткнул носком сапога в смертельную точку ближайшему спини, „отключил“ приемом „Взлет“ двух шатунов и бросил короткий взгляд на яростного чарса, сдирающего „абажур“ с очередного дэзла. — А то, что вы — кошки, а они — собаки, тоже, скажешь, совпадение? Не многовато ли совпадений на квадратный километр одной операции?» Следующая же мысль привела его в тупик: если чарсы знали о неизвестной волчьей расе, то с чего бы им скрывать это от людей?..

Хан, кстати, обратил внимание, что Сешт дерется не просто так, а упорно пытаясь куда-то пробиться — он кидался остервенело на живую стену врагов, которые именно в этом направлении кучковались особенно плотно и постоянно накатывали, будто силясь его не пустить. Увидеть, к чему именно стремится подобраться Сешт, было невозможно; Хан хотел уже было отдать приказ всей группе пробиваться в том направлении, как вдруг наседающая толпа одров отхлынула и расступилась именно в том месте — прямо перед чарсом, образовав перед ним широкую ровную дорогу. Там, в конце пути в металлической стене зияла огромная ниша, а в ней на возвышении, будто скульптура на постаменте, сидел в кресле величественного вида старик; на голове его, словно огромная лучистая корона, покоился широкий золотой обруч с расходящимися веером лучами-проводами: концы проводов уходили в недра стены. Справа, у самых его ног пристроилась, обняв загорелыми руками кожаные коленки, Фэй. Хана словно кипятком ошпарило: он непроизвольно обернулся назад, где валялся на поверженных одрах неподвижный волк; девчонки рядом с ним, естественно, не было. Хан быстро взглянул на Ольгу — та, сосредоточенно хмурясь, уже прижимала к виску взятый только что у Вика «Дрейк» и отрицательно покачивала головой. Это покачивание не предвещало ничего хорошего.

— Не пробиться. Словно бетонную стену выстроил, — проронила она тихо, протягивая «Дрейк» обратно Вику.

Чарс между тем замер — да и все окружающие, включая одров, тоже замерли на своих местах, словно над полем боя прозвучал внезапно сигнал отбоя — хотя никакого отбоя — по крайней мере, в звуковом варианте — люди не слышали.

В наступившей тишине старик громко произнес какую-то фразу, непонятную, но отчетливо издевательскую, в которой, на человеческий слух, было многовато рычащих и хрипящих согласных. Сказанное предназначалось явно для Сешта.

Чарс, не издав в ответ ни звука, прыгнул вперед, будто надеясь одним прыжком достичь старика в нише. Старик поднял руку — в ней, оказывается, был зажат револьвер — примитивный земной «линкольн» — и выстрелил. Сешт будто споткнулся налету, перевернулся в воздухе, упал и остался лежать неподвижно, преодолев в прыжке лишь треть пути, расчищенного для него Хозяином Орды, словно специально для сведения последних счетов.

«Как просто», — подумал Хан. — «Одна подлая пуля против честного вызова на смертельную битву клыков и когтей…»

Оборотень в кресле победно ощерился — оскал у него, невзирая на возраст, оказался отменным — и в этот самый миг по огромному залу, жадно пожирая роящееся в нем разномастное стадо, прокатилась огненная волна — Вик получил наконец возможность задействовать «Айкор». Старик вздрогнул, оторвав взгляд от поверженного врага, и торжествующая улыбка на его губах моментально погасла — похоже, он только теперь заметил, что чарс проник в зал и сражался в нем последние минуты своей жизни не в одиночестве.

— Вик, не спали его! — кричал Хан, уже несясь вперед к старику, мимо лежащего Сешта, по не сомкнувшемуся пока живому коридору; за ним бежала Ольга. На самом деле Вик не мог сейчас поджарить старика при всем желании — тогда бы он подпалил вместе с оборотнем и их вдвоем, не говоря уже о Фэй, которая тем временем вскочила, заслоняя собой фигуру в кресле. Оборотень еще раз выстрелил из-за ее спины, а в следующее мгновение на бегущих Хана и Ольгу, сломав строй и загородив хозяина многочисленными телами, бросилась со всех сторон Орда. Хан принялся остервенело раскидывать чужих с дороги, но не успел еще расправиться с ближайшими четырьмя, как одры отхлынули; дорогу они, правда, на сей раз не освободили, но перестали нападать, словно потеряв внезапно к ненавистным только что пришельцам всякий интерес. Полные лишь секунду назад решимости уничтожать, давить, терзать, рвать врага чуть ли не зубами, теперь чужие толкались кругом безо всякого смысла, как люди в городском транспорте в часы «пик», только, пожалуй, менее целенаправленно и более бестолково. Со всех сторон доносились беспорядочные увесистые удары и стук: сыпались на пол под ноги общей толкучке меркнущие эгзы, и «выпадали в осадок» парализованные миллипиды.

Хан с Ольгой продолжали пробиваться вперед сквозь дезорганизованные массы к нише со стариком, хотя оба уже понимали: Орда стала неуправляемой — значит, оборотня почти наверняка на месте уже нет. Но он должен был находиться еще где-то здесь: вход в гипер караулил Вик, он не выпустит из зала старика — или волка — если тот уже успел обратиться в зверя. И еще где-то там, в районе ниши находилась Фэй — Хан очень надеялся, что пока живая.

Пробившись наконец к нише, они убедились, что она пуста — ни старика ни девушки, только в проводах над креслом качался олицетворением свергнутого королевского величия золотой обруч.

Они взобрались на возвышение перед креслом и обозрели бестолковую толкотню в зале — Вик стрелял недолго, и одров уцелело более чем достаточно; здесь сейчас без труда мог бы затеряться и здоровенный мамонт, что там говорить о старике с девушкой. «Только бы в зале не оказалось дополнительных гипертуннелей», — думал Хан, при этом мучительно осознавая, что «черный выход» из логова наверняка существует, и, скорее всего, именно в него сейчас ускользает оборотень, прихватив с собой для страховки Фэй.

— Сешт мертв, — мрачно сказала Ольга. — Он, вероятно, умел самостоятельно пользоваться гиперсетью.

— И вообще знал гораздо больше, чем мы предполагали, — еще более мрачно добавил Хан.

— Знаешь, что старик ему сказал? — спросила Ольга. Хан только теперь вспомнил, что Ольга знает язык чарсов.

— Что?

— «Ты недостоин лучшей смерти», — процитировала она.

Хану показалось, что он наконец-то понял, почему волки упорно не использовали в войне человеческого оружия. Вероятнее всего, из высокомерно-презрительного принципа, звучащего примерно так: «Нам ничего не стоит расправиться с вами своими силами и своим оружием». Странная позиция с точки зрения человека, но мало ли странностей может таится в чуждой психологии! Тем более, что оружия у Орды действительно имелось в избытке и самого разного — от примитивных «морозилок» до аппаратов, комкающих в смертоносные сгустки само пространство; слава Богу, что здесь, на «своей» территории одры использовали, практически, только лазерники.

Внезапно из одроворота, молотя одров направо и налево, выпростался Вик с «Айкором» на груди и с волчьей тушей на загривке — с его появлением исчезала последняя надежда выловить в бурлящем «мутном омуте», откуда Вик в данную минуту выныривал, сгинувшие там персоны.

Предчувствуя новые неприятности, Хан протянул Димаджо руку, одновременно задавая вопрос:

— Почему оставил гипер без контроля?

— А нечего контролировать, — отозвался, влезая в нишу, Вик, облегченно скинул с плеч волка и сразу бесцеремонно бухнулся в кресло. — Нету больше гипера, все, шутдаун.

— Отключение гиперсети? — быстро вскинула глаза Ольга. Вик коротко кивнул:

— Считай, замуровали нас волки в этом каменном мешке со всей своей шарагой, как мышей в банке с тараканами.

Они помолчали, оглядывая зал. Бестолковое роение в зале сопровождалось монотонным гулом, состоящим из топота, стука, хрипов, щелков, хлюпов, дрязгов и прочих звуковых эффектов, присущих исключительно Орде — и этот шум, вроде шума дождя за окном, способствовал, как ни странно, мыслительному процессу.

Вик поднял голову и изучающе посмотрел на обруч с недвусмысленным колебанием во взгляде, из серии: примерить — не примерить?..

— Не стоит, — отсоветовала Ольга, правильно оценив его намерения. — слишком похоже на охотничий силок: оставляю вам, дорогие гости, всю систему управления — только голову суньте!..

Она вдруг осеклась, перевела глаза на Хана и встретила его понимающий взгляд. Между ними мгновенным призраком промелькнуло видение захваченного эсминца Орды, развороченного на добрую половину внутренними взрывами.

— Должна быть включена система самоликвидации, — синхронно с их видением донесся из кресла голос Вика. Пальцы Хана тем временем уже шарили в подсумке и отстегивали там потайной карман, губы бросали короткие распоряжения:

— Вик, берешь волка! Ольга, помогай! — Ольга и без того кинулась помогать вскочившему Димаджо, но Хан этого не видел — он весь сосредоточился на круглом, величиной с яблоко, приборе, извлеченном им только что из недр подсумка. Шум ворочающейся в двух шагах Орды для него словно бы исчез, и в наступившей тишине сухо отщелкивал последние секунды невидимый счетчик, замурованный где-то в недрах огромного аппарата, готового вот-вот самоликвидироваться вместе с чужаками, посягнувшими залезть в хозяйскую нишу.

— Готово, — возвестил Вик из «волчьего воротника». Совершая оперативную «погрузку», он и Ольга не задали Хану ни единого вопроса: если у командира есть какой-то выход из ситуации и им суждено таки успеть им воспользоваться, то времени для вопросов будет достаточно.

Хан встал перед креслом лицом в зал, держа шар в правой руке, левой накрывая его сверху.

— Вик, встань слева! Ольга — справа! Ближе! Руки мне на плечи!.. Идем!

Хан с усилием повернул верхнюю половинку шара на девяносто градусов и сделал шаг вперед, прямо в копошащуюся многонациональную массу. Вик и Ольга шагнули, практически, одновременно с командиром и так же, как и он, исчезли, не успев завершить этого шага падением в Орду.

Спустя ровно четыре секунды после исчезновения оперкоманды из самого сердца логова Орды город на поверхности дрогнул, словно очнувшись от тяжкого кошмарного сна и испугавшись собственной заброшенности: задрожали пустые здания, стряхивая с крыш многолетнюю пыль и осыпая мостовые стеклянными слезами сохранившихся окон; пошатнулась, заходясь звоном рыданий, мэрия и обрушилась наполовину, будто не вынеся горечи своего опустелого пробуждения; нырнула с горя в пустой бассейн забывшая вкус влаги рыба, грустно махнув на прощание золотым хвостом заходящему солнцу. Переждав недолгие судороги запоздалой агонии Нью-Кракова, мертвая тишина вновь завладела руинами города, рассчитывая прохозяйничать здесь до скончания времен: разлеглась по-хозяйски на покорных улицах, заползла в уцелевшие дома через пустые теперь глазницы окон; впрочем, покинутому городу, познавшему на несколько мгновений вкус отчаяния и оплакавшему свою потерю, было уже безразлично, кто станет его хозяином на ближайшие сто лет.