Небольшой провинциальный городок Нью-Краков, затерянный в степях Паудленда, был и до нашествия Орды тихим и сонным местом, где в полдень даже по праздникам случайный приезжий не мог встретить на улице ни одного прохожего; если же ему приелась пыльная жаровня безлюдных улиц и возмечталось уже кого-нибудь повстречать, надо было заглянуть в ближайший бар, а если бара поблизости не имелось, он мог зайти в любой дом — практически все двери в городе были гостеприимно распахнуты настежь (для лучшей вентиляции) — и поискать хозяина в районе холодильника с пивом.

Из каких соображений Орда выбрала ленивый, вечно разморенный жарой и осажденный въедливой пылью Нью-Краков и что за чуму на него наслала, оставалось пока загадкой чуждо-злобного разума, но теперь в городе уже днем с огнем невозможно было отыскать ни людей, ни свежего пива; холодильники, в которых раньше хранилось означенное пиво, так и стояли в осиротелых домах, но давно уже не холодили, посему, выражаясь фигурально, холодильников в Нью-Кракове тоже не осталось.

Раскаленное солнце словно зависло в одной точке над мертвым городом, насилуя зноем пустынные улицы, заливая топленым маревом жара провал бывшего бассейна на центральной площади с бывшим фонтаном в виде золотой рыбищи, требовательно разевающей сухую пасть в направлении железобетонно-мраморной громады бывшей мэрии. Солнце как будто вознамерилось застрять здесь в зените до тех пор, пока не испепелит окончательно равнодушный к его осаде ненаселенный ныне пункт, хотя время уже приближалось к тому отрезку, который люди, жившие здесь когда-то, называли второй половиной дня.

Какой-то шальной ветер слетел вдруг с выгоревших небес, растревожил листву чахлых деревьев на прилежащих к центру улицах и загулял по площади, поднимая застоявшуюся пыль, кружа и свивая ее бешенными ураганчиками вокруг жаждущей рыбы. Расчистив от пыли ровную площадку на гранитной мостовой аккурат между зданием мэрии и фонтаном, ветер улегся — исчез, как не было, словно только ради этой нехитрой прихоти и посетил забытый временем и проклятый всеми степными собратьями-ветрами городок.

— Сели. Как муха в центр торта, — констатировал Димаджо из-за спины Хана, только что посадившего невидимый «Спирит» на центральную площадь Нью-Кракова. Хан, на правах командующего десантом, принял решение приземлить катер именно здесь, хотя остальная команда в лицах Димаджо и Корби высказала по этому поводу ряд возражений, сводившихся вкратце к мысли, что такая позиция чревата большой вероятностью обрести в конце операции крылатого друга в виде некондиционных обломков. Сешт против посадки в центре города не возражал: перед вылетом на операцию он сменил облик и пролежал всю дорогу в хвостовой части «семерки» молча, свернувшись сердитым пятнистым клубком, увенчанным сверху рюкзачком с одеждой и оружием. Человеческий состав бригады был одет в защитные костюмы темно-серого, почти черного цвета — специальный материал костюмов имел свойство рассеивать лазерное излучение, гася его интенсивность. К планете шли около четырех часов, и люди успели за это время перекусить, поговорить и даже покемарить. Хан первым делом рассказал Ольге в двух словах о поведении своей «пещерной» подруги и с интересом выслушал мнение специалиста: телепат предположила, что психическому воздействию подверглось коллективное самосознание стаи, поэтому девушка в момент воздействия стала ощущать себя как бы муравьем, оторванным от общей группы — отсюда ее стремление всеми силами к ней вернуться. Хан же, по мнению Ольги, не подвергся воздействию из-за слишком большого расстояния. Потом выспавшийся за время пребывания на корвете Вик увлеченно поведал о своих похождениях на Сколте, и все время его рассказа Хан с чистой совестью прокемарил.

Если одры и пребывали где-то в городе, то, очевидно, по примеру изведенных ими на корню прежних жителей предпочитали не выходить на улицы по пустякам; по крайней мере Хан, заводя на посадку катер, сколько ни вглядывался, не углядел внизу ни одного чужого.

Приведя все системы «спирита» в режим ожидания, Хан поднялся из пилотского кресла и тронулся первым на выход, расположенный слева в центре корпуса.

— Диадему, — напомнила Ольга, когда он ее миновал.

Хан достал из подсумка металлический обруч с хрусталиком психоотражателя в центре и с сомнением повертел его в руке. «Диадема» была в деле добавлением непривычным; предназначенная для защиты людей от телепатического воздействия людей же, «диадема» считалась необходимым добавлением к оперативному боекомплекту, но в качестве защиты от Орды до сих пор никогда не использовалась. К тому же она имела один неприятный побочный эффект: у человека, одевшего «диадему», тут же отказывал целеуказатель на запястье, а без целеуказателя им сейчас, как ни крути, не обойтись — надо, чтобы хоть один работал.

Хан поднял взгляд на Димаджо — Вик уже нахлобучил «диадему» и как раз доставал из пристенного ящика тяжелый «Айкор» — ручную плазменную пушку, весившую, несмотря на усовершенствованную модификацию А-4, около семи килограммов.

— Погоди-ка, — остановил его Хан и забрал из рук Димаджо уже изъятую тем из зажимов пушку. — Вик, ты идешь без «диадемы» — нам нужен целеуказатель. «Айкор» пока возьму я. Ольга подстрахует тебя «Дрейком».

— Двойная психическая атака, — проворчал Вик, стягивая с головы обруч. — Ты действительно так уверен, что мои мозги нам на сегодня уже не пригодятся?

Хан вопросительно обернулся к Ольге — та как раз одевала обруч на голову сидящему Сешту, стараясь не слишком помять при этом чуткие круглые уши зверя, и подтвердила, не отрываясь от дела:

— Если будет попытка психоломки, Вик как специалист на время выйдет из строя — слишком большая нагрузка на психосенсоры.

Стало быть, Вик отпадает, Ольга тоже — она будет страховать «бездиадемника» от психоломки. Люди молча глянули на чарса — Сешт часто бывал незаменим на операциях именно в своем зверином качестве, но на роль «лозоискателя» в этой ипостаси явно не годился. Ольга, Вик и бессловесный Сешт дружно воззрились на командующего операцией.

— Ладно, уговорили, — буркнул Хан, возвращая Димаджо пушку. — Ольга, если почувствуешь что-то, сразу одевай мне «диадему». — Он поколебался, потом снял с пояса и отдал Корби «Суорд». Она приняла его, понимающе кивнув, сдвинула за спину свой штурмовой «Конвой» и пристроила «Суорд» за ремень. Затем достала из нагрудного кармашка пятисантиметровый металлический жучок с восемью растопыренными лапками и прикрепила его у левого виска. Это и был «Крошка Дрейк» — оружие телепатов, усилитель направленного психического воздействия.

Хан повернулся лицом к стене и произнес одно слово:

— Иду.

Перед ним открылось прямоугольное отверстие выхода. Высунувшись наружу и оглядевшись, Хан спрыгнул на потрескавшиеся плиты мостовой и подождал, пока остальные покинут катер. Отсюда, из пределов защитного поля, пространство площади выглядело зыбким, очертания домов колебались, словно залитые слоистым сахарным сиропом, а одинокая заморенная рыба в центре казалась попавшей наконец в свою родную стихию.

Ольга и Вик уже стояли рядом, последним из катера выскользнул пятнистым полуденным привидением Сешт и прямо налету изменил себе окрас, тут же став серым и неприметным на пыльном фоне мостовой.

— Жди, — сказал Хан катеру, и отверстие выхода немедленно закрылось.

Окажись в это время на площади каким-то чудом кто живой из сгинувших жителей, он был бы свидетелем, как перед зданием городской мэрии неподалеку от иссохшего фонтана на пустую мостовую шагнули из ниоткуда три темные человеческие фигуры, и оттуда же просочилась на площадь крупная котообразная тень. Одна из объявившихся фигур, отягощенная плазменной пушкой, посмотрела в направлении золотой рыбы и глубокомысленно изрекла:

— Типичный сушняк.

Вторая фигура коснулась пальцами левого виска и сообщила:

— Пока все тихо. Можешь работать.

После этого трое, том числе и тень, поглядели на четвертого, в то время как тот стал внимательно рассматривать что-то на своем запястье.

Хан, сосредоточившись мысленно на цели операции, смотрел на целеуказатель. Стрелка прибора, поколебавшись, указала налево, в направлении здания мэрии.

— Пошли, — уронил Хан, и вся команда тронулась по его стопам к зданию.

Курс, указанный целеуказателем, пролегал, как ни странно, в стороне от входа в мэрию. Следуя этому курсу, компания неизбежно должна была вскоре упереться в архитектурное излишество в виде мраморного столба; но на полпути к столбу стрелка резко развернулась и стала указывать в противоположную сторону. Хан замер на месте, мгновение недоуменно глядел в прибор, потом повторил маневр стрелки — развернулся и медленно пошел назад, стараясь отследить, в какой точке пути стрелка совершает поворот. Он следовал за стрелкой, его команда, как привязанная, следовала за ним. Через три шага он остановился, сделал шаг назад, поднял голову, огляделся и сказал:

— Здесь.

Окружающие, включая Сешта, так же искательно огляделись. Место, притягивающее целеуказатель, ничем не отличалось от любого другого места на площади: везде та же пыль, тот же зной и то же запустение. Хан обернулся к Ольге.

— Отвлекись от моей блокировки, посканируй здесь.

Она, не возражая, протянула Вику «диадему» Хана, кивнув на ее владельца:

— Присмотри пока за ним.

И замерла, опустив голову, сосредоточенно прикрыв глаза.

— Есть, — почти сразу сообщила она, не открывая глаз. — Здесь, кажется, вход в гипертуннель. Ствол идет куда-то вниз. Имеется блокада, требует пароль.

— Локалка или сеть? — быстро спросил Вик. Ольга открыла глаза и глянула на Димаджо так, как, должно быть, мог бы смотреть бедуин в самом сердце знойной пустыни на ком снега, свалившийся на него с небес.

— Димаджо, это МЫСЛЕННАЯ блокада гиперперехода, возможно — гиперсети — не путать с банковской сетью Лос-Анджелеса!

— Ты можешь узнать пароль? — спросил ее Хан.

Она закрыла глаза, помолчала секунд десять, подняла взгляд на Хана и отрицательно качнула головой.

— Детка, дай мне «Дрейка», — ласково попросил Вик. — Уж с сетями, какие бы там они ни были — гиппер, зиппер, триппер — неважно — я найду общий язык.

Сешт, обреченный на молчание и сидевший все время разговора в сторонке, чутко прядая ушами и плотоядно поглядывая на несъедобную, к явному его сожалению, фонтановую рыбу, громко фыркнул.

Ольга вскинула бровь, вопросительно взглянув на Хана. Он в ответ кивнул:

— Давай. Других вариантов у нас нет.

Она сняла жучок и протянула Димаджо. Тот попытался его прицепить рукой с уже зажатой в ней «диадемой», чуть не уронил на камни мостовой, Ольга дернулась ловить — но он уже поймал. Корби решительно забрала у него «диадему», спрятала в сумку, отняла жучок и взялась его сама прилаживать.

Хан давно знал, что Вик неровно дышит к Ольге, и подозревал, что половина таких вот «случайностей» — ловко подстроенная липа, но поделать с этим ничего не мог: Вик был неисправим, и Хан в некоторые моменты начинал понимать полковника Битера.

— Ты никогда не имел дела с «Дрейком»? — спросила Ольга, закрепляя жучок на виске Вика.

— Как же, имел — меня на него ловили, — усмехнулся Вик, прикрывая глаза. — Сюда б еще кресло и «кэмел» в зубы, — пробурчал он мечтательно и умолк на время.

Хан с Ольгой стояли в ожидании, внимательно поглядывая по сторонам, Сешт начал нервно вылизываться, тоже будто исподтишка косясь на окружающую безжизненную архитектуру.

Скоро Вик что-то тихо забубнил по-итальянски, пальцы его стали слегка подергиваться. Хан уловил в его бормотании и одну английскую фразу — «information must be free». Эта фраза слегка подпортила уже оформившееся у Хана впечатление, будто Вик уламывает мысленно упрямую красотку в воображаемом баре, еще и пытаясь ее при этом слегка «пощупать». Длилось «уламывание» минут пять, Вик успел за это время взмокнуть; впрочем, остальные тоже упарились — солнце жарило немилосердно, в мертвом зное над площадью не возникало и намека на ветерок.

— А ларчик-то просто открывался, — сказал вдруг Вик, открывая глаза.

— Что? Есть пароль? — встрепенулся Хан. Вик довольно кивнул.

— Я даже немного пролез в эту их трипперную «сеть». Можно было бы и поглубже, но это слишком трудоемко — там на каждом шагу заставы, и все требуют паролей…

«Красотка» перед Димаджо таки не устояла, сумев все же, кажется, показать характер.

— Конкретнее, — потребовал Хан.

— Конкретнее так: следующим этапом сразу за этим гипером стоит сторожевая системка: в течении трех секунд обнюхивает, потом, кто не свой — пускает в расход. Я ей слегка подпатчил программу — больше не получилось, но десять секунд, если мы туда полезем, у нас будут.

— Как именно «пускает в расход»? — поинтересовался Хан.

— Этого она мне не сказала. Три секунды, говорит, и delete.

Взгляд Ольги все отчетливей сквозил недоверием.

— Ты уверен, Вик? Это ведь не компьютерная сеть, здесь совсем другая система…

— Система, может быть, и другая, а принципы все те же самые, — заверил он. — Десять секунд я нам гарантирую, как в аптеке. Больше не смог, слишком уж упертая — delete, и все тут; на том, мол, стою.

— Ладно, там разберемся, кто кого «delete». — Хан придирчиво оглядел свою команду. — Сешт, давай к нам поближе. Вик, приготовь пушку. Говори пароль.

— Логин мысленный. Надо подумать «охэй», — сказал Вик. И исчез.

Оставшаяся на площади троица в течение следующих двух секунд продолжали стоять, молча уставясь на то место, где только что пребывал Димаджо. На третьей секунде они тоже исчезли.