Летом 1644 г. в Китае возникла довольно сложная обстановка.

После оставления Пекина повстанцами город уже через день заняли маньчжуры. Восьмизнаменные маньчжурские части без помехи вступили в древнюю китайскую столицу, и проводниками и помощниками им служили У Сань-гуй и пекинские реакционеры. Первой заботой маньчжур было утвердиться в столице и обезопасить себя в этом городе. Подошедшие части их войска в огромном Китае могли показаться небольшой горсточкой, так как достигали приблизительно 80 тысяч воинов. Но сила их была в союзе с китайскими феодалами и в несвязанности повстанческих сил. Достаточно отметить, что никаких нападений на Пекин не было предпринято. Почувствовав себя более или менее уверенно за крепкими стенами столицы, маньчжуры провозгласили своего малолетнего правителя императором Китая и по наущению китайских советчиков начали организацию правительства цинской династии по испытанному образцу минской империи. Тогда под властью маньчжур находилась значительная территория северо-востока от Пекина до северного Дунбэя (Маньчжурии), а также Восточная Монголия и Корея.

Между тем и повстанцам, которых возглавлял Ли Цзы-чэн, принадлежала огромная территория.

На Западе возникло второе повстанческое государство. После того, как Ли Цзы-чэн и Чжан Сянь-чжун [100] разделили между собой районы действий, Чжан совершил большой поход на юг, переправился через реку Янцзы и занял Учан, откуда направился еще далее на юг в Хунань. После непродолжительных боев с правительственными войсками ему удалось овладеть городом Чанша — еще одной провинциальной столицей. Крестьяне с энтузиазмом поддержали повстанцев в Хунани, и это подало Чжан Сянь-чжуну мысль обосноваться в Чанша и сделать город своей центральной базой и столицей. Но вскоре он отказался от этой затеи и выступил для того, чтобы встретиться с войсками феодалов, которые сосредоточились у Хэнчжоу (ныне Хэньян). Совершив быстрый переход вверх по течению р. Сянцзян и разгромив противников, его войска, уже не останавливаясь, двинулись дальше и, держась восточного направления, вступили в Цзянси и приблизились к границе провинции Гуандун.

Поход Чжан Сянь-чжуна был обычным походом партизанских отрядов, поддержанных крестьянами, а иногда и городскими низами. Нигде после Чанша Чжан Сянь-чжун не делал попытки закрепиться. Найдя в этом краю незнакомые природные и бытовые условия, а также иной диалект, он быстро повернул на север. Весной 1644 г. Чжан Сянь-чжун уже направлялся по левому берегу вверх по Янцзы в Сычуань. Когда Ли Цзы-чэн оставлял столицу империи, Чжан Сянь-чжун вступал в Чэнду — главный город Сычуани. Здесь повстанцы под его главенством начали создавать свое государство, провозгласили Чжана правителем, а в декабре 1644 г. императором Великого Запада. Чэнду получил название Западной столицы. В Сычуани образовалось самостоятельное государство, началось формирование органов правительственной власти и административного аппарата.

Однако руководители Великой западной империи и не помышляли о том, чтобы выступить на помощь повстанцам Ли Цзы-чэна, которые истекали в это время кровью в битвах с врагами родной страны.

Южный Китай оставался под властью Минов. Летом того же года в Нанкине бежавшие с севера и местные феодалы провозгласили нового минского императора. Это был двоюродный брат покончившего с собой Чжу Ю-цзяня, известный под титулом фуского князя (Фу вана) Титул он наследовал от своего отца — властителя Хэнани убитого в 1640 г. при вступлении Ли Цзы-чэна в [101] Лоян. Молодому Фу вану удалось тогда спастись бегством нагишом. Став императором, он унаследовал всю ненависть народа, которую вызвал к себе его отец. В Нанкине и раньше при Минах было свое правительство и шесть ведомств южной столицы, что облегчило теперь феодалам восстановление минского государственного аппарата. Нанкин в ту пору был крупнейшим в стране городом и имел самое многочисленное население. Поскольку он являлся не только ремесленным и торговым центром, но и пунктом перевалочной торговли, здесь скапливались огромные ценности. Естественно, что и городские организации обладали в нем значительным влиянием, а укрепление северных феодалов в этой цитадели купцов и ремесленников вряд ли приходилось им по вкусу. Нанкин и раньше управлял южными провинциями, но сейчас самостоятельность некоторых городов и районов возросла. На побережье хозяйничали организации богатых купцов, занимавшиеся заморской торговлей или, скорее, пиратством, которые лишь номинально признали слабого императора. В некоторых городах востока страны феодалы делали попытку выставить своего кандидата на престол, выдвигая князей из минской фамилии. Сторонники Дунлинь, которые долго скрывали свои политические симпатии и передовые взгляды, попытались подать голос, говоря о необходимости реформ.

Именно в раздробленности сил, в том, что феодалам на юге удалось удержать власть, а повстанцы не сделали попытки объединить свои силы, заключалась роковая слабость защитников независимости Китая. Если бы Чжан Сянь-чжун пожелал действовать с Ли Цзы-чэном совместно или если бы он повел войска на Нанкин, где засели феодалы со своим Фу ваном, маньчжурам мог бы быть нанесен сильный удар. Ли Цзы-чэн со своей стороны не убедил сычуаньских повстанцев прийти ему на помощь. Правда, он пытался установить связь с У Сань-гуем, предлагая совместное выступление против «северных варваров», но У Сань-гуй решительно отверг его предложение и послал в Пекин донесение о своей верноподданнической преданности цинскому императору.

Маньчжурские феодалы и дальновидный регент мальчика-императора князь Доргунь воспользовались раздробленностью сил и многочисленностью лагерей в Китае. [102] Вслед за отступающим Ли Цзы-чэном Доргунь, не медля ни дня, послал У Сань-гуя с его войсками, подкрепленными частями восьмизнаменной конницы.

Ли Цзы-чэн вел свое войско по дороге, пересекавшей Чжили (Хэбэй) в юго-западном направлении. Не доходя Чжэндина, он дал преследователям бой, который продолжался 2 дня и должен был заставить У Сань-гуя прекратить преследование. По-видимому, это так и случилось, потому что Ли Цзы-чэн, переждав некоторое время после кровопролитного для обеих сторон сражения, ночью увел свои войска в направлении горного прохода Гугуань.

Уход повстанцев в Шаньси не прошел незамеченным. Он как бы послужил сигналом для сил феодальной реакции, которые внезапно активизировались и начали теснить своих врагов. Определенное значение в этом новом поражении имело создание феодальных правительств в Нанкине и в Пекине. Феодалы и помещики Хэнани осмелели и при помощи войск, посланных с юга, начали реставрацию прежних порядков и жестокое истребление участников восстаний. Вскоре вся Хэнань оказалась во власти нанкинских властей. Повстанцы потеряли эту территорию. В Шаньси положение также резко обострилось. Крестьянам было трудно содержать большое войско, и они старались поскорее выпроводить повстанцев из своих деревень.

В самом лагере восстания обнаружились противоречия. Совет вождей уже не был единым, и разногласия между предводителями становились все более резкими. Нашлись и такие, которые разжигали подозрительность и сеяли клевету. Один из влиятельных вождей движения Ли Синь был оклеветан и погиб во время похода через Шаньси. Некоторые атаманы предпочли потихоньку отделиться от главного войска и скрыться. Огромная повстанческая армия таяла с каждым днем. Крестьян, которые получили освобождение от налогов и долгов, фактически завладели землей, тянуло в родные деревни. Они знали, что злейшие их мучители уничтожены и что дома стало куда свободней дышать. Крестьяне, оставшиеся на своем хозяйстве в своих дворах, думали лишь о том, чтобы возможно успешней использовать создавшееся положение, и приход повстанческих сил, их попытки мобилизовать мужчин в ряды своих войск вызывали ропот и явное негодование. [103]

Китайское войско.

Политика маньчжур имела своей целью помешать борьбе повстанцев. Так, Цины оповещали об отмене всех налогов и недоимок минского времени и долгов, которые были сделаны за время существования повстанческой власти. Нет никакого сомнения в том, что собрать эти долги они не могли, а если бы только попробовали, то поплатились бы головой. Доргунь прекрасно учел значение такого рода деклараций и давал щедрые обещания крестьянам и горожанам. Был обнародован специальный манифест, где цинский император обещал не притеснять народ, быть милостивым, оказывать содействие и помощь. И уж, конечно, объявлялась широкая амнистия всем, кто уйдет из лагеря восстания.

Все это не могло не возыметь действия и вело к резкому уменьшению повстанческих сил. Остатки лицзычэновских войск отошли еще дальше на Запад, в Шэньсн, и сделали своей главной ставкой г. Сиань. Повстанческое руководство пыталось сохранить порядок в провинции, но слишком часто встречало противодействие. Не только феодалы, чиновники, военные, но и зажиточные горожане сделались их активными противниками. Положение становилось все более напряженным. [104]

А между тем сильная объединенная армия маньчжур и китайцев, под командованием У Сань-гуя неумолимо двигалась на запад, стараясь запереть повстанцев в Шэньси и загнать их в лишенный продовольствия западный край. В мае 1645 г. у Тунгуаня завязались жестокие бои. Повстанцы не хотели пропускать войско У Сань-гуя и старались истребить его в узком горном проходе, но не добились успеха. Они понесли тяжелое поражение со стороны превосходящих сил противника и оставили на поле боя груды тел убитых и искалеченных воинов.

Исторические примеры учили, что в чьих руках был Тунгуань, тот владел и Сианем. Кроме того, обороняться в этом городе с враждебным населением, в городе, лишенном запасов продовольствия и оружия, повстанцы сочли безумием. По приказу Ли Цзы-чэна они оставили Сиань, не дожидаясь приближения У Сань-гуя. Повстанческие отряды устремились на юг, прошли горными тропами в долину р. Хань, спустились к Сяньяну и далее по р. Хань к Янцзы. На непродолжительное время они заняли Учан. Преследователи, временно потерявшие их из виду, снова усилили нажим. Немалые затруднения повстанцам чинили самооборона местных помещиков и остатки минских войск. Уйдя от одного неприятеля, они как бы попали в лапы к другому. Отрядам Ли Цзы-чэна пришлось продолжать отступление на юг. В южной части провинции Хубэй, в горах Цзюгуншань, в октябре 1645 г. погиб знаменитый вождь крестьянской войны Ли Цзы-чэн.

В настоящее время в Китайской Народной Республике ученые попытались найти место гибели этого выдающегося борца за справедливость и счастье народа и соорудить ему памятник в Цзюгуншаньских горах. Президент Академии наук КНР известный историк Го Мо-жо составил надпись для этого памятника. Однако подлинное место гибели Ли Цзы-чэна установить трудно, недаром в различных источниках и даже в одном и том же официальном источнике приводится несколько противоречивых рассказов о его гибели. То оказывается, что он был убит во время стычки в горах, то покончил с собой, очутившись в совершенно безвыходном положении, то умер от болезни и его племянник Ли Го предал его труп земле с почестями, подобающими императору, то, наконец, на истлевшем трупе неизвестного правительственные войска обнаружили регалии императорской власти, которые мог [105] носить только Ли Цзы-чэн, и решили, что это он. Многочисленность вариантов лишь свидетельствуют об их недостоверности, а главное — о том, что народ не выдал своего любимого вождя ни живым, ни мертвым. Гибель Ли Цзы-чэна оказалась сокрытой от глаз неприятеля, никто не донес о его смерти, а труп вождя был тайно похоронен из боязни, чтобы враги не осквернили его, что по средневековым китайским верованиям считалось тяжелым несчастьем. Впрочем, народ оптимистичен, ему нелегко поверить в гибель своих защитников и героев, возможно, поэтому и возникла легенда о том, что Ли Цзы-чэн не погиб, а ушел в буддийский монастырь и скрылся в нем. В народном эпосе сложилось много вариантов трагической кончины Ли Цзы-чэна, но в устных сказах излюбленным был тот, который сообщал слушателям, что жив их вождь, что он еще придет сражаться с угнетателями народа. В этом также выразилась любовь народа к вождю и всем крестьянам-повстанцам.

Но Ли Цзы-чэн действительно погиб осенью 1645 г., а его соратники без него продолжали борьбу, умирая один за другим. Пал в яром сражении Лю Цзун-минь, были захвачены в плен и казнены приемные сыновья Ли Цзы-чэна. И только Ли Го с немногими продолжал борьбу. Лю Цзун-минь, как и другие испытанные в борьбе предводители повстанцев, погиб в борьбе с карательными войсками нанкинского правительства, которыми командовали многие из давних преследователей повстанцев, имевшие значительный опыт в борьбе и набившие руку в деле истребления населения.

Потеря Шаньси, Хэнани и Шэньси, разгром повстанческих сил в Хубэе за Янцзы положили конец крестьянской войне. Правда, в Сычуани еще держалось повстанческое государство, но оно не оказывало сколько-нибудь заметного влияния на судьбы китайского народа. В 1646 г. под натиском цинских войск это государство быстро распалось. Чжан Сянь-чжун погиб, а его соратники отошли на юг. У Сань-гуй вступил в Сычуань.

И все же это не было последним актом в великой драме антифеодальной борьбы крестьян в XVII в. Отдельные отряды продолжали сражаться повсюду на протяжении многих лет. Дело в том, что, нанеся смертельный удар повстанцам группы Ли Цзы-чэна, маньчжуры не только завладели северной частью страны, но [106] предприняли завоевательные походы все далее и далее на юг, преследуя цель стать властителями всей Поднебесной. В центральных и южных провинциях они встретили упорное сопротивление. Против объединенных реакционных маньчжурских и китайских сил выступил широкий антиманьчжурский фронт, крайне пестрый по своим движущим силам и полный противоречивых интересов. Однако с уверенностью можно сказать, что активнейшей силой в нем были повстанцы, участники крестьянской войны.

Именно под главенством Ли Го собралось большое войско добровольцев для борьбы с нашествием маньчжур. А центральную и руководящую группу составляли в нем прежние соратники Ли Цзы-чэна. Ли Го заключил союз с прежними минскими военачальниками и сообща оказывал отпор восьмизнаменным войскам, не пуская их в Хунань и Цзяньси. Когда в Наньчане, в тылу у маньчжур, началось восстание, а потом длительная оборона города, активную роль в этих событиях играл некий Ван, участник походов Ли Цзы-чэна. Таких примеров можно перечислить не мало. Повстанцы — соратники Чжан Сянь-чжуна — отступили в Гуйужоу и Юньнань, где сделали попытку основать свое государство. Один из видных вождей движения Ли Дин-го совершил ряд блестящих походов против маньчжур. Ли Дин-го пользовался широкой поддержкой крестьян, и память о его многолетней самоотверженной борьбе свято хранится в китайском народе.

Несмотря на свое поражение, повстанческое движение оставило заметный след в истории. Благодаря мужественной борьбе отрядов Ли Цзы-чэна, Чжан Сянь-чжуна и других крестьяне на сравнительно длительный срок освободились от тяжелого угнетения, могли вздохнуть свободно, заняться хозяйством, поправить свои дела. В разоренных деревнях, которые должны были бросать запутавшиеся в долгах крестьяне, вновь появлялись жители. Они выходили на поля, чтобы обработать их еще тщательней, чем обычно, любовно вырастить урожай, зная, что он не будет отнят за долги или в счет недоимок и налогов. Маньчжуры, завоевав Северный Китай, понимали всю непрочность, всю шаткость своего положения в Поднебесной и не могли немедленно приступить к восстановлению старой китайской системы феодальной эксплуатации. Самые [107]

Храм Неба в Пекине. [108]

влиятельные феодалы и члены минской императорской фамилии были почти все уничтожены или бежали в дальние уголки страны или за ее рубежи, а земли их долгое время оставались в руках крестьян. Новые цинские феодалы еще не скоро почувствовали себя так прочно среди разбушевавшейся крестьянской стихии, чтобы надеть тяжкое ярмо угнетения на шею земледельцев.

Все это привело к значительному подъему сельского хозяйства в Китае, обогащению крестьянского двора, расширению возделываемой площади полей, к росту общего количества добываемых человеческим трудом продуктов. Развитие сельского хозяйства оказало свое влияние и на городскую экономику, которая, хоть и жестоко пострадала от вторжения маньчжур, смогла все же оправиться, достигнув прежнего уровня. Конечно, победа феодальной реакции и утверждение власти иноземцев уже скоро оказали свое давящее влияние на экономику страны, на жизнь трудящихся масс, превратив великий и обширный Китай в страну слабую, а его общество — в застойное, со слабой экономикой и господствующим режимом, который подавлял всякую живую и новую мысль, преследовал сознание национальной гордости, уничтожал, насколько мог, простое чувство человеческого достоинства.

Поражение крестьянской войны и торжество феодальной реакции смяло зародыши новых производственных отношений, которые уже появились в Китае, а цинские порядки в дальнейшем затрудняли их рост.

Но крестьянская война, особенно героическая борьба и сознательная целеустремленная политика группы Ли Цзы-чэна, всколыхнула прогрессивные силы страны. Не мало даже самых далеких приверженцев Дунлинь вступили в антиманьчжурский и антифеодальный лагерь. Прежние чиновники и ученые возглавляли отряды, вдохновляли борцов. Горожане, а среди них и зажиточная верхушка, призывали к обороне городов, мужественно выдерживали осаду, жертвовали свое имущество ради общего дела и сами с оружием в руках вступали в бой. Именно под влиянием многолетней и самоотверженной борьбы повстанцев развивалась деятельность целой плеяды передовых ученых. Выдающийся историк, филолог и этнограф, острый политический деятель Гу Янь-у сам участвовал в национально-освободительной войне под руководством Чжэн Чэн-гуна, сражался с войсками китайских [109] реакционеров и маньчжур. Сражаться в ряды патриотов пошел и Хуан Цзун-си. Он был философом-материалистом и в трудах своих открыто излагал прогрессивные и демократические социальные взгляды. Под влиянием глубокого социального взрыва развивалось мировоззрение выдающегося философа-материалиста Ван Чуань-шаня. Произведения их оставили глубокий след в развитии китайской культуры.

Великие события крестьянской войны, образы ее героев и непреклонный дух вождей — все осталось жить в революционной традиции великого китайского народа.