Ташариана спряталась за большой корзиной с бельем, стараясь нагнуться как можно ниже.
— Навал! — крикнул прачке невысокий толстый мужчина.
Она продолжала работать, не слыша его.
— Навал! — крикнул он громче, проходя мимо корзины, за которой сидела Ташариана.
Прачка подняла голову. Мужчины, загружавшие машину, тоже подошли поближе, когда толстяк сказал, что исчезла приятельница хозяина, мисс Хигази. Хозяин подозревает какую-то хитрость и хочет удостовериться, что мисс в безопасности.
Все сбились в кружок, горячо обсуждая происшествие, и Ташариана поняла, что ее час пробил. Пробравшись мимо ящиков и корзин, она уже была возле окна, как увидела двух мужчин, шедших мимо. Если бы она прыгнула, они бы заметили ее; если бы она вернулась на свое место, ее увидели бы прачка и грузчики.
Ташариана взяла в одну руку туфли, в другую — сумку, скользнула в грузовик, пробралась между коробками и, устроив себе подобие гнездышка, стала ждать.
Снаружи кто-то бегал и кричал — вероятно, министр поставил весь дом на ноги, а Ташариана закрыла глаза, надеясь, что никому не придет в голову разгружать всю машину.
Ей повезло. Через десять минут мужчины забрались в кабину и выехали за ворота…
Машина шла, набирая скорость. Ташариана расслабилась, и в голове у нее вдруг стало пусто-пусто… Ей было все равно, куда едет грузовик, главное — чтобы подальше от Ахмед-бея и госпожи Хеперы. Она решила, что сделает все, лишь бы не расстаться со вновь завоеванной свободой.
Луксор. Египет. Сегодня.
Карисса крепко спала, когда почувствовала, что кто-то трясет ее за плечи, но так как даже во сне ее не покидал страх за дочь, проснулась она быстро.
— Джордж?
— Саида! — Парень наклонил над ней испуганное лицо. — Скорее! Хозяин ранен.
— Ранен?!
— Да. Он с кем-то дрался, саида!
— Серьезно ранен?
— Его побили, саида. Он вернулся сам, но выглядит плохо.
Карисса вскочила на ноги, не давая воли своим чувствам, торопливо подхватила шкатулку и побежала в дом следом за Джорджем. Казалось, страх за Ашериса придал ей силы.
— Где он?
— Айша приготовила ему ванну, саида.
— Спасибо.
Она оставила шкатулку на столе и побежала в спальню Ашериса.
Когда она открыла дверь, он как раз залезал в ванну и обернулся. При виде мужа у нее перехватило дыхание: все тело его в синяках, глаз подбит, правая щека в крови, губы тоже разбиты.
— Ашерис, как это случилось?!
Кривясь, он сел в ванну.
— Наткнулся на ночного сторожа.
— Это он, да?
— Он и еще пять сподвижников.
— Зачем так много сторожей?
Она стояла на коленях возле ванны, не в силах прийти в себя от того, что увидела.
— Они спрятали Джулию. Увы, я ее не нашел.
— Никаких следов?
— Никаких.
Она погладила его по голове.
— Я сейчас вернусь. Принесу кусочек мяса, чтобы твой глаз не опух еще больше.
— Кусочек мяса?
— Ну да.
Она бросилась на кухню, чувствуя, как к ней потихоньку возвращаются силы. По дороге обратно она заглянула в библиотеку и налила Ашерису стакан бренди. С каждым шагом ей все отчетливее виделось лицо Джулии, и опять ее охватила ярость. Как они будут жить, не зная, что с их малышкой?!
Карисса подала Ашерису бренди, подождала, пока он выпьет, потом осторожно положила кусочек мяса на глаз. Она услышала, как Ашерис вздохнул.
— Спасибо, — тихо проговорил он. Некоторое время они молчали, потом он открыл неповрежденный глаз и посмотрел на нее. Наверное, на ее лице отразилась вся мука сердца, потому что он накрыл руку жены мокрой ладонью. — Мне жаль, что я вернулся к тебе с синяками, а не с добрыми вестями.
Она кивнула, изо всех сил сдерживая слезы. Ашерис погладил ее по щеке.
— Не расстраивайся так. С Джулией все будет в порядке. Раньше молодых жриц никто не обижал. Наверное, теперь тоже.
— Это если ее увезли служительницы Сахмет…
— А кто же еще?
— Кто угодно! Обычные негодяи, торгующие девочками…
— Нет! Это священнослужительницы. Иначе зачем им родинка?
— Наверное, ты прав… Осталось только узнать, где они ее прячут.
— В школе. Там слишком много охраны. Но вполне возможно, что сейчас ее уже увезли оттуда — они же понимают, что я вернусь. Почему бы и не с полицией?
— Значит, надо ждать до утра?
— Да. Ничего не поделаешь, Карисса.
Далеко за полночь Карисса лежала в кровати без сна и прислушивалась к дыханию Ашериса. Он попросил ее остаться с ним, и она с радостью согласилась, однако у него так болело все тело, что ни о каких объятиях и речи быть не могло. Она даже поцеловать его не могла. Так она и лежала, боясь за него, боясь за Джулию и проклиная себя за то, что навлекла несчастье на любимых людей.
Промучившись несколько часов, она решила, что нечего мешать мужу. Она пойдет в свою комнату, возьмет журналы отца и попробует почитать. Неожиданно она вспомнила о бумагах и открытках, которые надо было разложить по порядку.
Она вошла в свою спальню, и на ночном столике ей попалось письмо в пожелтевшем конверте. Оно было адресовано Ташариане Хигази, проживающей в доме мадам Хеперы, однако оно вернулось за отсутствием адресата. Почти выцветшие цифры указывали на время, когда Ташариана, по-видимому, была в Штатах или только что уехала оттуда. Зачем папа ей написал? Разве он не нашел Ташариану после ее возвращения в Египет? Что сталось с Ташарианой? Карисса аккуратно разрезала конверт и узнала почерк отца.
Письмо Дж. Б. Спенсера. 26 апреля 1966 года.
"Любимая Таша!
Я столько всего передумал, что не знаю, с чего начать. Лечу в Рим, потом в Каир. Сейчас самолет где-то над Атлантикой, и ничего вокруг нет, кроме океана и двух облаков. Мне не надо очень напрягаться, чтобы увидеть тебя, потому что я повсюду вижу твое лицо и никак не могу привыкнуть к мысли, что тебя нет рядом.
Клянусь, Таша, я не успокоюсь, пока не разыщу тебя! Хоть бы уж ты прочла это письмо… Мне трудно поверить, что ты решила вернуться в Египет и обо всем забыть. Мы предназначены друг для друга. Я это точно знаю и клянусь, что мы снова будем вместе, и тогда уже навсегда!
В пятницу утром Френсис сказала, что ты убежала в спешке, наговорив ей что-то о своей карьере и о том, что мы не должны быть вместе. Она дала мне записку, которую ты оставила для меня, и я не узнал в ней свою Ташу. Я не поверил Френсис. Ты должна мне объяснить, почему так неожиданно сбежала от меня!
Ты этого не знаешь, но я купил два билета до Сан-Франциско и собирался там сделать тебе предложение. Я так радовался будущему, а когда возвратился — тебя уже и след простыл. Мне показали газету, в которой тебя обвиняли в воровстве. Что это значит? Очередной трюк мадам Хеперы? Неужели она все-таки увезла тебя в Каир?
Если бы я мог повернуть время вспять, и мы бы стояли с тобой на берегу Нила… Но что я тогда понимал в любви? Иначе я бы ни за что не оставил тебя одну. Неужели нам суждено быть врозь? Помнишь, как нас разлучили в первый раз, перехватывая наши письма? Как быстро мы поверили тогда в вину друг друга… До чего же грустно вспоминать об этом! И опять я не знаю, дойдет ли до тебя мое письмо и что мне сделать, чтобы убедить тебя в своей любви…
Ночь, которую мы провели в Филадельфии, — лучшая в моей жизни. Ведь ты скажешь мне то же самое, когда я разыщу тебя? Неужели ты не понимаешь, что наша с тобой любовь — любовь до самой смерти? Часы, проведенные нами вместе, — это всего лишь кусочек того счастья, которым мы будем наслаждаться всю жизнь. Я закрываю глаза и вижу твое лицо. Помнишь тот дождь на балконе? Я смотрел в твои глаза…
Таша, я люблю тебя. Единственное, чего я хочу, — чтобы ты была рядом. Ну почему я тебе ничего не сказал?! Наверное, ты бы сейчас была со мной, если бы я открылся тебе.
Так называемая помолвка состоялась, как и было намечено, в пятницу. Никогда еще я не чувствовал себя таким несчастным и опустошенным. Наверное, ты посмеялась бы над фарсом, который мы с Кристин разыграли. Я знаю, что не должен продолжать эту игру, которая и так уже зашла слишком далеко. Хотя я всего-навсего хотел защитить ее репутацию, теперь я понимаю, что ты была права и никому не было хорошо от этой фальши.
Подсознательно я всегда чувствовал, что Кристин и ее семья мне не подходят, но тебе я сказал правду, потому что действительно считал себя виновным в трагедии, случившейся три года назад. Что еще я мог сделать, как не заменить погибшего сына Петри? Я был неправ, но без тебя мне бы никогда не понять своей ошибки. Ты не представляешь, как многому ты научила меня, как помогла мне, когда мы с тобой говорили о Чарли! Откуда ты так хорошо меня знаешь? Неужели потому, что любишь меня?
Помнишь музыкальную шкатулку, которую я когда-то подарил тебе? А стихи о розах? Теперь я вспоминаю другого поэта, которого читал, когда учился в Англии. О'Рейли. Он тоже писал о розах. Белые розы — для любви, красные розы — для страсти. Вновь узнав тебя, я понял, на какой пошел компромисс, собираясь жить с Кристин. В нашей жизни не было бы места ни для белых, ни для красных роз, разве что для розовых, роз дружбы, на которые хорошо смотреть издалека.
Таша, с тобой я понял, какой наполненной может быть жизнь. Я хочу отказаться от навязанного мне будущего, от свадьбы, потому что я знаю, как это прекрасно, когда тебя любят по-настоящему. Почему же я был слеп к тому, что ты увидела сразу? Жизнь — это и красные и белые розы сразу. Страсть и любовь. Так было, когда ты была рядом.
Я хочу дарить тебе красные и белые розы. Я очень хочу этого, потому что знаю, что могу их дать и ты достойна того, чтобы принять их. Таша, я стал гораздо лучше благодаря тебе. У меня появилась цель в жизни. Не может быть, чтобы ты тоже не открыла в себе ничего нового! Истинные возлюбленные помогают друг другу открывать в себе неизведанное. Ни с одной женщиной у меня такого не было и не будет. Поэтому я должен найти тебя и сказать, что свое сердце я отдал тебе.
Жаль, что всего этого я не сказал тебе еще в Филадельфии. Наверное, тогда все было бы иначе. Я хотел… Ты не представляешь себе, как я хотел сказать, что люблю тебя, но я думал, будто не имею права говорить о любви, пока не положу конец нашим отношениям с Кристин. Если бы я в ту ночь сказал тебе о своей любви, ты была бы еще в Штатах! Ты бы помогла мне все объяснить Кристин! Мы бы объявили о своей помолвке!
Мне правда очень обидно, что я тебе ничего не сказал! Я виноват в твоем возвращении в Египет, и я лечу к тебе, чтобы все начать заново.
А пока, Таша, знай, что я люблю тебя. Верь мне, моя любимая. Мы будем вместе, и уже навсегда!
Твой навеки
Джейби".
Карисса откинулась на подушку. Ну почему судьба вновь разлучила их?! Заметив мокрые пятна на бумаге, она поняла, что плачет. Почему любовное письмо ее отца к чужой женщине вызвало у нее слезы? Разве это возможно? Она должна была бы презирать ту, что похитила у отца его сердце. И тем не менее она не презирала Ташариану. Она жалела ее и боялась за нее, как будто ее знала.
С грустью Карисса еще раз перечитала письмо отца, поражаясь тому, что не предполагала в Джейби такой силы чувств. Все годы, что он был женат на ее матери, он ни разу не проявил своей романтической натуры. И опять она задала себе вопрос, почему ее отец женился на Кристин, а не на Ташариане.
В третий раз прочитав письмо и разобрав журналы, она все равно не хотела спать. Тогда она решила заварить себе чаю и в темноте отправилась на кухню. Неожиданно ей показалось, что в библиотеке кто-то есть. Тогда она на цыпочках подошла к двери и заглянула внутрь.
Она увидела женщину в черном одеянии, стоявшую возле отцовского ящика. Рукой в серебряных и золотых кольцах женщина откинула крышку и теперь осматривала его содержимое.
Карисса вошла.
— Что вы тут делаете?! — крикнула она, ничуть не боясь старуху.
Женщина подняла голову, показав седые волосы и широкий лоб. Потом она выпрямилась, придерживая рукой крышку. В глазах ее не было страха. Она стояла величественная как королева, словно не ее поймали в чужом доме. Она даже смотрела на Кариссу так, будто это она была здесь незваной гостьей.
— Кто вы? — спросила Карисса. — Что вы делаете в моем доме?
— Я пришла за своим, Карисса Спенсер, — хорошо поставленным голосом проговорила она, не меняя выражения холодных глаз.
"Откуда она знает мое имя? И что у меня есть такое, что принадлежит ей?"
— Что значит "за своим"?!
— За золотым диском Сахмет, матери всего сущего и великой волшебницы.
Карисса заставила себя не глядеть на ящик, зная, что Уолли Дункан нашел его как раз там.
— Почему вы ищете его здесь?
— Потому что его украл ваш отец Джулиан Бедрани-Спенсер, и я знаю, что он здесь.
— Украл?!
— Да! — Она скривила красный рот. — Он обворовал святилище и за это поплатился жизнью.
— Это был несчастный случай.
— Несчастный случай? Ха! — Женщина положила крышку. — Гранитная плита упала на вашего отца и его помощника не случайно.
— Мне говорили, в пирамидах часто бывают ловушки.
— Пусть говорят что угодно. Стражи убили его, чтобы он не узнал слишком много о сфинксе и не унес вещи, которые не принадлежат ни ему, ни его миру. Его надо было остановить.
— А я-то думала, это мой голос привел в движение приспособление, и плита упала…
— Вы ошибались.
Карисса смотрела на тучную женщину. Многие годы она корила себя за смерть отца, хотя Ашерис убеждал ее, что ее вины в его смерти нет. Теперь и эта старуха говорит, что ее крик не имел никакого отношения к гранитной плите… Однако она что-то сказала о мести. Что это? Насколько ей известно, ее отец был египтологом из любви к истории, а не потому, что хотел кому-то или чему-то отомстить. Она обхватила себя руками.
— Вы сказали о мести. Что это значит?
— Ваш отец хотел раскрыть суть власти Сахмет. Он хотел разрушить святилище. — Она рассмеялась. — Дурак!
— Мой отец не был дураком!
— Пусть так. Но он был упрямцем! И он ничего не знал о том, что хотел разрушить.
— Зачем ему это было надо?
— В своем невежестве он уверился, что святилище отобрало у него женщину, которую он любил.
— Ташариану?
Женщина прищурилась.
— Что вам известно о Ташариане?
— Ничего, кроме имени, — торопливо произнесла Карисса, проклиная себя за глупость.
Она замолчала, придавленная страхом. Почему она произнесла это имя? Почему она вообще разговаривает со старухой, которая ненавидит ее отца? Почему она не прикинулась дурочкой? Она посмотрела на старуху и словно впервые увидела ярко-красные губы и брови уголком. Неужели это госпожа Хепера?! Теперь она гораздо старше, и морщины на ее толстом лице глубже, но что-то все-таки осталось знакомое. Неужели и в самом деле перед ней госпожа Хепера?! Неужели она разговаривает с той самой безжалостной женщиной? Карисса стояла не дыша, зная, какая власть и жестокость прячутся за улыбкой старухи. Она решила тщательно обдумывать свои слова.
— Это странное имя я нашла в журналах отца. Кажется, он был к ней привязан. У них был роман.
— Отношения вашего отца и Ташарианы Хигази быстро начались и быстро закончились. Они не были предназначены друг другу. Судьба определила Ташариане стать жрицей Сахмет. Однако ни она, ни твой отец не захотели признать мудрость богов. Любовь переполняла их. Они верили, что смогут быть вместе, хотя богиня разводила их в разные стороны. — Старуха покачала головой. — Глупые, глупые люди. Они думают, что можно взять то, что принадлежит богине, и не заплатить за это.
— Богине? — переспросила Карисса. — О чем вы говорите? Уже давно нет богов Древнего Египта.
— И в этом вы, миссис Спенсер, ошибаетесь. Когда Нил родится заново, богиня Сахмет начнет новую жизнь. Она восстанет от сна, и воссияет славой Хет-ка-пта.
— Хет-ка-пта?
— Черная земля. Так называется эта земля на языке ее народа. Не на английском, миссис Спенсер, не на арабском и не на греческом. На языке Сахмет. Слишком долго Хет-ка-пта склонялся перед чужестранцами. Богиня все изменит.
— Как?
Старуха ухмыльнулась.
— Увидите. Египет скоро узнает месть Сахмет, богини времени и пространства, матери всех богов. Она сбросит всех неверующих в море и очистит землю для тех, кто верит в нее. Потом один за другим проснутся остальные боги: Пта — ее брат и супруг, Нефер-тем, ее сын, и все прочие боги и богини. И они вновь станут править на этой земле.
Карисса усомнилась в здравом уме старухи после этого заявления, однако ей даже в голову не пришло усомниться в ее власти и ее гневе. Она шагнула к ней.
— Я с удовольствием отдам вам золотой диск, если у вас есть доказательства того, что он принадлежит вам. Однако сначала вы должны отдать мне то, что принадлежит мне, — мою дочь.
— Ту, которую зовут Джулия.
У Кариссы чуть не остановилось сердце. Значит, все-таки священнослужительницы похитили Джулию…
— Да!
— Она вам не принадлежит. Она — земное воплощение богини. Рождена смертными, но не для этого мира.
Не для этого мира! Карисса девять месяцев носила свою дочь, кормила ее своим молоком, растила и любила ее. Кто это сказал, что Джулия ей не принадлежит?! Между ними самая неразрывная связь, какая только может быть между матерью и дочерью!
— Она еще маленькая девочка! Ей всего шесть лет!
— Вы сами знаете, что она необычный ребенок. У нее голос, знак. Мы ждем ее уже тысячи лет. Ни у кого не было такой божественной силы, ни у кого не было такой чистой родословной.
— Чепуха!
— Вы сами знаете, что это не чепуха, миссис Спенсер!
— Она — мой ребенок!
— Рожденный из вашего тела ребенок — и только.
— Нет!
Старуха расхохоталась.
— Разве не смешно, что Джулиан Спенсер, дилетант в истории и вор, стал отцом женщины, вернувшей святилищу утраченную богиню?
— Она не богиня! Она ребенок! Ей нужна мать.
— Ерунда. Она уже переросла вас, миссис Спенсер.
— Нет, я вам не верю!
— Не беспокойтесь о ней. Она счастлива с нами. Это она рассказала мне о диске.
Карисса потеряла дар речи. Джулия счастлива?! Она не скучает по маме и папе?! Эта женщина врет! Она скрывает, что Джулию сторожат, как когда-то сторожили Ташариану. Неужели они ее пытали, чтобы она рассказала им о ящике?!
— Я должна видеть Джулию! — воскликнула Карисса. — Пусть она сама мне скажет, что счастлива.
— Это невозможно, миссис Спенсер.
— Тогда вы не получите лунный диск.
— Не получу? — Старуха вновь расхохоталась. — Уж не думаете ли вы, что можете меня остановить?
— Да. Уходите. Немедленно.
— Уйти?
Она откинулась назад и все хохотала, хохотала…
— Ваш муж, если мне не изменяет память, не в силах прийти вам на помощь?
В ярости от слов старухи, от страха за Джулию, от своего бессилия Карисса потеряла над собой контроль и бросилась на нее, но не сделала и двух шагов, как старуха что-то бросила ей в лицо, отчего у нее тут же потекло из глаз и носа. Она остановилась, не в силах открыть глаза, чтобы посмотреть, что делает страшная гостья, к тому же ей стало трудно дышать. Легкие у нее горели огнем. Все вокруг потемнело, и Карисса упала без сознания.
Когда она пришла в себя, голова ее лежала на подушке, а над ней склонился садовник Хамид со стаканом воды в руке.
— Как вы себя чувствуете, миссис Спенсер?
Карисса мигнула и оглядела библиотеку, почти удивляясь, что в ней нет старухи. Однако ее в самом деле не было — и, скорее всего, золотого диска тоже.
— Миссис Спенсер!
Он подал ей носовой платок, и она высморкалась, хотя глаза ее все еще слезились, да и нос тоже был мокрым.
— Я… — Слова застряли у нее в горле. Она закашлялась, но отпила воды, и ей полегчало. — Спасибо, Хамид.
— Она с вами что-нибудь сделала?
Он внимательно осмотрел ее. Карисса подняла голову, удивляясь, когда он мог видеть старуху.
— Нет.
— Вам повезло. Госпожа Хепера могла вас убить.
Значит, это все-таки была госпожа Хепера!
— Вы ее знаете?!
— Она когда-то давно прислала меня к вам.
Карисса отшатнулась от него. Хамид послан госпожой Хеперой?! Он следил за ними все эти годы и обо всем докладывал священнослужительницам…
— Не бойтесь, саида. Госпожа Хепера послала меня сюда, думая, что я буду служить Сахмет. А я, по правде говоря, служил не ей.
— А кому?
— Ташариане Хигази.
Мороз пробежал у Кариссы по спине. Жизнь Ташарианы запутывалась все больше.
— Вы были ее слугой?
— Не совсем. Я был к ней очень привязан. Она пела как ангел. Я знал ее еще девочкой. И видел, как она стала красивой женщиной. Она всегда была добра ко мне. Что-то в ней было особенное…
Карисса опять похолодела.
— Так вы — Джабар? Вы служили в школе, в которой она училась?
Настала очередь Хамиду удивляться. Он даже отпрянул.
— Как вы меня узнали?
— Мне о вас рассказывали, только я не знала, что это вы. Ведь это вы починили музыкальную шкатулку Ташарианы?
— Да. Верно.
— Я должна была бы обратить внимание на сходство… Но у вас теперь другое имя.
— Чтобы меня не узнали.
— Все эти годы вы тайно следили за Джулией? Зачем?
— Я бы все сделал для Ташарианы. Я бы умер за нее. И когда жрицы послали меня приглядывать за Джулией, я обрадовался.
— Почему? Какое отношение Джулия имеет к Ташариане?
— Они из одного рода. Обе Избранные, помечены одним знаком. Правда, вскоре жрицы выяснили, что у Ташарианы была не совсем чистая кровь, и она поэтому не могла стать живой богиней.
— Если вы знали, что Джулию похитят, почему же не предупредили нас?
— Я надеялся, она не подойдет, как и Ташариана, и вернется живой и здоровой. Ей бы никто не причинил вреда. И все опять шло бы, как раньше. Может быть, мне даже разрешили бы и дальше наблюдать за красавицей Джулией и ухаживать за вашим садом. Но… — Он пожал плечами. — Она подошла.
— Что значит "подошла — не подошла"?
— Я не знаю, саида. Это какой-то древний метод, известный только жрицам. Они определяют чистоту крови, наследственность.
— Они думают, что Джулия богиня?
— Да. Поэтому я здесь, миссис Спенсер. Мы должны найти Джулию, а то ее убьют.
— Что значит "убьют"?!
— Она будет убита — тогда возродится богиня.
— Как?! — Карисса вскочила. — Когда?!
— Ее принесут в жертву Нилу, саида. Ее дух отлетит к небу, чтобы перевоплотиться в Сахмет, Мстительницу, которая, как думают священнослужительницы…
— Хватит о Сахмет! Говорите о Джулии. Когда это должно случиться?!
— Не знаю. Это зависит от звезд.
— Но вы знаете хотя бы, где она?! — кричала Карисса, не в силах сдержать себя. — Вы знаете, где ее прячут?!
— Наверное, там, где сфинкс.
— Исчезнувший сфинкс? — У Кариссы вспотели ладони. — Которым был убит мой отец?
— Да. Простите.
— Но он же под песком! Семь лет назад я сама видела, как он ушел в песок!
— Там должен быть вход, саида. Я провожал госпожу Хеперу к машине и слышал, как она приказала везти ее в святилище. Когда жрицы говорят о святилище, они имеют в виду сфинкса.
— Значит, надо ехать туда.
Хамид кивнул.
— Придется кое-что захватить, — сказала, высморкавшись и вытерев глаза, Карисса. — Ждите меня в гараже.
— Да, саида. А мистер Эшер?
— Пусть поспит. Он сегодня нам не помощник.
Карисса написала Ашерису записку, объяснив, куда поехала. Потом, взяв два фонарика, веревку, лопату и древнего садовника, она отправилась в Восточную Пустыню.