Первые лучи солнца уже окрасили небо в нежные розовые и желтые тона, когда они подъехали к огромным камням, где, как считается, под песком покоится сфинкс. Через несколько часов солнце поднимется над головой, и пустыня превратится в огненный ад. Карисса боялась, как бы старый Хамид не заболел.
Она остановила "лендровер" за камнями, надеясь уберечь его от чужого взгляда, выскочила из машины и надела шляпу, все еще чувствуя усталость после бессонной ночи. Сидя за рулем, она решила во что бы то ни стало найти вход в святилище, отыскать Джулию, пусть даже это будет стоить ей жизни.
Они пошли по песку в том направлении, в каком семь лет назад ее вел Ашерис, когда налетела буря, которая похоронила и сфинкса, и все надежды что-нибудь узнать о нем. Как же ей найти его, не говоря уж о двери, в которую можно войти? Если даже священнослужительницы были тут недавно, их следы давно уже замел песок.
— Ну, Хамид, — спросила Карисса, останавливаясь, чтобы дать ему передохнуть, — ты хоть имеешь представление о том, куда нам идти?
— Нет, саида.
— Ты уверен, что сфинкс был тут?
— Да, это так.
Карисса прищурилась, пожалев, что забыла захватить солнцезащитные очки, и стала смотреть на необозримое песчаное пространство. Ничто здесь не говорило об исчезнувшем когда-то огромном сфинксе. Копать тут — все равно что искать иголку в стоге сена. Она бы попыталась, конечно, но где взять время?
— Раз священнослужительницы входят и выходят, то должен быть какой-нибудь знак. Куча песка, ветка.
— Наверное, да. — Хамид вытер лоб рукавом. — Но это может быть и ловушка.
— Возможно. Но все равно надо искать!
Карисса посмотрела на камень позади, пытаясь вспомнить, где он был семь лет назад, но у нее ничего не вышло.
Почти отчаявшись, она приказала Хамиду сидеть и ждать ее, а сама принялась ходить кругами, надеясь на что-нибудь набрести или, в конце концов, хотя бы провалиться в яму. После смерти отца она боялась этого места.
Прошло несколько часов, прежде чем Карисса бросила поиски, заметив, что Хамиду совсем плохо на солнце. Ей тоже было неважно. Хорошо бы довести машину до дому, не заснув по дороге…
— Может быть, мистер Эшер нам поможет? — сказал Хамид, пытаясь как-то подбодрить ее. — Может, он помнит?
— Может быть, — хрипло отозвалась Карисса, боявшаяся за Джулию, которая уже две ночи проводит со жрицами богини Сахмет, и завела машину. — Нам лучше поискать кого-нибудь, кто видит сквозь песок.
— Такого же нет, саида!
Карисса произнесла свою тираду, не задумываясь над ее смыслом, просто иронизируя над собой. Однако ей тут же пришло в голову, что это вовсе не так фантастично, как кажется на первый взгляд.
— Есть. Это Уолли! — произнесла она, отъезжая от каменной кручи.
— Уолли? Какой Уолли?
— Американский ученый. У него есть специальное оборудование, с помощью которого он может видеть под песком, под землей, под водой.
— Не верю. Такого не может быть.
— Посмотрите. Я ему позвоню, как только мы доберемся до дому. Он нам поможет, я уверена.
Однако найти Уолли Дункана оказалось делом не из легких. Почти весь день он работал на отдаленных участках, и с ним нельзя было связаться. Вечером, однако, он перезвонил сам и сказал, что прилетит первым же самолетом. К несчастью, он уже пропустил последний рейс, и пришлось ждать до утра. Ашерис обещал быть в девять в аэропорту и сразу же повезти его на то место, где погребен под песком сфинкс. Уолли сказал, что готов ехать куда угодно, лишь бы оборудование не задержали в багажном отделении.
Ашерис положил трубку и повернулся к Кариссе.
— Ты должна отдохнуть, иначе от тебя будет мало толку.
Карисса кивнула. Все тело до последней косточки болело, но сна не было ни в одном глазу. Она радовалась, что Ашерис сам поговорил с Уолли, приняв его в союзники. Ашерису полезно научиться доверять посторонним, тем более ученому с современным оборудованием. Карисса буквально молилась, чтобы Уолли им помог. На него была последняя надежда. Если он не найдет вход, они не смогут искать Джулию…
— Взять тебя на руки и отнести в постель? — спросил Ашерис.
— Нет. — Когда-то этот вопрос имел для них двоякий смысл. Но теперь она услышала в нем только то, что было на поверхности. — Я сейчас иду.
— Попросить Айшу налить тебе ванну?
— Это было бы чудесно! — Она уже направилась к двери и вдруг остановилась. — А что ты собираешься делать?
— Позвоню инспектору полиции и узнаю, как там у него.
— Хорошо.
И она отправилась в ванную.
Через несколько часов Кариссу разбудил яркий лунный свет, проникавший в комнату через незанавешенное окно. Сначала ей показалось, что кто-то включил электричество в ее комнате, но потом она разобралась, в чем дело. Карисса села в постели и удивилась, увидев спящего Ашериса в кресле возле двери. Она чуть не заплакала, вспомнив, как, пойманная в ловушку в сфинксе, провела с ним ночь, и он, тогда еще пантера, охранял ее так же, как теперь, до самого утра.
Карисса соскользнула с кровати. Она чувствовала себя на редкость отдохнувшей и полной сил.
Накинув на себя легкий халат, она взяла музыкальную шкатулку: ей не терпелось узнать, что еще может сообщить Ташариана. По пути к двери она остановилась еще раз взглянуть на любимое лицо и на цыпочках вышла. Конечно, надо было бы рассказать обо всем Ашерису, но она пока не хотела этого делать: сначала нужно самой узнать до конца все, что случилось с ее отцом и юной певицей.
Карисса шла в сад. Вокруг луны появился круг, и он становился все больше и больше по мере того, как она приближалась к пруду. Вполне возможно, он предвещает хамсин — сухой и знойный ветер, который часто налетает из пустыни в конце апреля или в начале мая, поднимая песок и скрывая солнце. Карисса очень хотела, чтобы хамсин еще немножечко помедлил, пока они с Ашерисом найдут сфинкс. Во время песчаной бури не пройти, не проехать, не говоря уж о бесполезности даже самого совершенного оборудования. Тогда Джулия будет потеряна для них навсегда…
Словно подтверждая ее страхи, по пруду пробежала мелкая зыбь, ветерок пошевелил ей волосы, а в зарослях папируса закричала какая-то птица. Потом ветер стих.
Поеживаясь, Карисса завела шкатулку, напевая уже знакомую мелодию. Голос у нее дрожал, потому что она никак не могла побороть в себе страх за дочь, но постаралась взять себя в руки и настроиться на рассказ Ташарианы, надеясь узнать что-нибудь полезное для Джулии.
Через несколько секунд Ташариана появилась на поверхности пруда. Она печально покачала головой, потом вздохнула и, сложив руки, начала говорить.
Рассказ Ташарианы. Луксор. Египет. 1966 год.
— Это пятая часть моей истории. Не знаю, сколько я еще смогу рассказать, потому что мои силы на исходе. Мне все труднее концентрировать свою волю, но я все же продолжу. Может быть, кому-то моя история поможет в будущем. По крайней мере, я предостерегу мир от святилища Сахмет и ее служительниц. Они есть и они очень опасны. Я рада, что сумела воспользоваться их знаниями, чтобы записать свою историю на обелиски, которые когда-нибудь будут использованы против них.
Начинаю с зимы 1966 года. Я опять в Луксоре. Много месяцев мне удавалось скрываться от госпожи Хеперы. В поисках работы я побывала во всех больших и маленьких городках Египта, но каждый раз, стоило мне только устроиться, госпожа Хепера находила меня, и я вынуждена была бежать дальше. Вскоре я уже не могла скрывать своего положения, и мало кто хотел брать на работу незамужнюю женщину, ждущую ребенка. К осени у меня совсем не осталось денег, мне некуда было податься, к тому же я плохо себя чувствовала — то ли из-за беременности, то ли… Я больше не верила, что Джейби найдет меня, но я не позволяла себе думать, что он меня не ищет. Правда, через несколько месяцев я все-таки отчасти убедила себя, что он живет в доме Петри и женился на Кристин. Еще и поэтому я боялась с ним встретиться. Если бы он узнал, что я беременна от него, он бы из чувства долга ушел ко мне, а этого я бы не вынесла. Я хотела, чтобы Джейби пришел ко мне, ведомый любовью.
Единственной моей радостью, побуждавшей меня бороться за жизнь, был мой ребенок. Я еще не заглядывала в его глазки и не слышала его голосок, но уже чувствовала как он шевелится внутри меня. Я любила своего ребенка больше всего на свете, — наверное, даже больше Джейби Спенсера. Когда мне приходилось спать под открытым небом, я уходила подальше от дороги и обнимала свой живот, зная, что скоро он родится и я буду любить его всю жизнь.
Я была одна и нездорова, поэтому шла на юг. Туда, где я все знала. В Луксор. В Луксоре я забыла о предосторожностях, забыла даже закрывать лицо.
Слуги госпожи Хеперы схватили меня, а у меня даже не было сил защищаться. Я была голодна, измучена жаждой, и они с легкостью заполучили меня, после чего отвели в большой дом на окраине города на восточном берегу Нила.
— Ага! — Госпожа Хепера ходила вокруг кровати, на которой лежала Ташариана, и кивала на ее живот. — Маленькое приключение в Штатах, как я вижу, не осталось без последствий.
Ташариана не отвечала. Ее вымыли, накормили, уложили в постель, и теперь она с трудом держала глаза открытыми — только благодаря своей ненависти к госпоже Хепере.
— Или ты понесла от министра?
Ташариане стало противно даже при одном воспоминании об этом человеке. Неужели он сказал госпоже Хепере, что переспал с ней? Подавив поднимающуюся рвоту, Ташариана закрыла глаза.
— Ребенок от Джулиана Спенсера, — ответила она, и голос ее дрогнул.
— Я так и думала. — Госпожа Хепера презрительно фыркнула. — Ты не слушала меня, когда я говорила тебе о мужчинах. Ты думала, что знаешь все лучше меня.
Ташариана не желала, чтобы госпожа Хепера винила Джулиана в ее беременности.
— Это я так хотела, госпожа Хепера.
— Хотела иметь ребенка?
— Да.
— Ну и дура! — воскликнула госпожа Хепера. — Дура!
Ташариана медленно подняла веки и взглянула на нее.
— Если я такая дура, госпожа, зачем вы потратили столько сил и времени, чтобы отыскать меня?
— Потому что я много лет занималась твоим голосом. Теперь пришло время отдавать долги.
— Я не хочу петь в опере, — солгала Ташариана.
— При чем тут опера? Я говорю о твоем истинном предназначении.
— О каком?
— Ты должна послужить Сахмет. Стать служанкой богини.
Ташариана приподнялась на локтях.
— О чем вы говорите, госпожа?
— Я говорю о твоем голосе, который был дан тебе богиней, чтобы ты послужила ей и спасла Египет.
— Спасла Египет? Как? От чего?
— Плотина, которую теперь возвели, разрушает древний уклад жизни. Ее нужно уничтожить.
— Асуанскую плотину?!
— Да. Тысячелетия наши люди жили на берегах Нила, получая от него рыбу и богатые земли. Асуанская плотина все меняет в нашей жизни. Она погубит Египет.
— Нет, совсем наоборот! Теперь феллахи выращивают несколько урожаев, не боясь наводнений и не рассчитывая на нильский ил.
Госпожа Хепера покачала головой.
— Они пользуются химическими удобрениями и отравляют нашу землю. Мы пьем и едим отраву.
Ташариана молчала, не в силах спорить со старухой.
— Расплодились улитки. Они не умирают, потому что нет сухого времени года. Казалось бы, ерунда, правда? Однако феллахи от них очень страдают.
— Они могут с ними бороться.
— А деньги? У феллаха тяжелая работа, но денег ему не хватает. Ты сама знаешь. А они сосут из него соки и лишают его надежды на завтра. Богиня Сахмет сердится. Она хочет, чтобы Асуанская плотина была уничтожена.
Ташариана откинулась на подушку, с трудом веря, что это не сон. Восемь лет она прожила с этой женщиной в одном доме и не знала, что Хепера так предана богине. Конечно, для нее не было тайной, что госпожа Хепера творила какие-то обряды, но о таком фанатизме она даже и подумать не могла!
Госпожа Хепера хочет, чтобы Асуанская плотина была разрушена. Та самая плотина, которую только что возвели… Рядом с ней теперь огромное озеро, и если госпожа Хепера осуществит свой план, погибнет множество людей, будут разрушены города, деревни, унесены потоком многие памятники древности.
— У вас есть план? — спросила Ташариана, желая получить как можно больше информации.
— Мне нужна твоя помощь.
— Моя?! — Ташариана не поверила своим ушам. — Моя?
— Твой голос. Я учила тебя петь не только Кармен.
— А как мой голос может справиться с плотиной?
— Ты удивишься, милочка, но… — улыбнулась госпожа Хепера и сложила руки на животе. — Усиленный лунными дисками Сахмет, твой голос может двигать горы.
— Нет! — Ташариана покачала головой. — Я не хочу! Погибнут люди! Много людей.
— У тебя нет выбора. Ты должна подчиниться приказу богини.
— Нет!
Госпожа Хепера ухмыльнулась.
— Ты не представляешь, как сильна богиня. Но вначале ты должна пройти проверку, достойна ли ты быть Избранной.
Она взяла с подноса чашку чая и протянула ее Ташариане.
— Выпей это, дорогая, а то я, кажется, расстроила тебя.
— Почему это я должна быть расстроенной? — закричала Ташариана, безуспешно пытаясь встать с постели. — Не хочу я никакого чая!
Локтем она выбила чашку из рук госпожи Хеперы, облив ее платье.
— Безголовая девчонка! — взвизгнула госпожа Хепера, отскакивая от кровати. — Али! Али!
— Вы травили меня много лет своим чаем, разве не так?! — кричала Ташариана, придвигаясь к двери, хотя она знала, что скоро придет Али и заставит ее подчиниться, как он это сделал утром на базаре. — От вашего чая у меня вечно туман стоял в голове!
— Ты всегда была нервной девочкой.
— Нет!
— Тебя было трудно держать под контролем. Истеричка!
— Нет!
Она добралась до двери как раз в ту минуту, когда появился широкоплечий и коротконогий Али, обжигая Ташариану огненным взглядом.
— Али, держи ее, пока я вернусь.
— Слушаюсь, саида.
Али грубо прижал ее к себе, и Ташариана, сознавая бесполезность своих усилий, не сопротивлялась. Но она не позволила себе расслабиться, представляя его усмешку. От его взгляда у нее мурашки бежали по коже.
Госпожа Хепера вернулась через несколько минут со шприцем. Она воткнула иглу в предплечье Ташарианы.
— Считайте до десяти, мисс Хигази, — сказал Али. — Раз, два…
Ташариана уже плохо слышала его издевательский голос, а потом и вовсе провалилась во тьму.
Когда Ташариана пришла в себя, она обнаружила, что лежит на каменном ложе в темной комнате без окон. Краски на стене меняли оттенки, и Ташариана поняла, что это результат действия того "лекарства", которое ей ввела госпожа Хепера. Она попыталась сесть, но не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, хотя не была связана. Неужели госпожа Хепера решила наказать ее параличом? Неужели она теперь до конца своих дней обречена быть узницей госпожи Хеперы? Неожиданно острая боль пронзила ей живот. У нее даже слезы навернулись на глаза, и она постаралась дышать ровно и глубоко. Боль стихла, стала ноющей.
Как укол повлияет на ее ребенка? Ей даже думать не хотелось, что ребенку в ее животе так же плохо, как ей.
Где она? В подвале у госпожи Хеперы? Она огляделась и увидела свечи в медных подсвечниках возле ног и головы. На тело со вздутым животом была накинута полотняная простыня, украшенная золотым шитьем по краю. На руку, которую она не могла поднять, кто-то надел кольцо с головой львицы, в глазах которой сверкали рубины. Судя по всему, она лежит на алтаре. Что замыслила госпожа Хепера? Как бы то ни было, Ташариана решила думать только о том, как сбежать.
Двигать она могла только глазами. И уж ими-то она воспользовалась! Однако она не нашла двери. Окон тоже. Настенные росписи показывали богиню Сахмет во всех ее воплощениях. Вот она очаровательная женщина с головой львицы в возбуждающем танце перед своим братом-мужем. Вот она черная пантера, обрушивающая свой гнев на головы врагов. Скорее всего, это не частный дом, а святилище.
Боль вновь пронзила тело Ташарианы. Ребенок задвигался у нее в животе, причиняя ей нестерпимую муку, — ведь она не могла выбрать более удобное положение. Пытаясь одолеть боль, она забыла о побеге.
Ташариана не знала, сколько времени прошло, прежде чем помещение заполнилось людьми. Она услышала шарканье сандалий, отдававшееся эхом в пустой комнате, и открыла глаза, заметив, что дверь скрывала одна из росписей. Пять женщин, одетых в белое и с убранными назад волосами, сверкая драгоценностями, образовали кольцо вокруг алтаря. Они жгли благовония, играли на систре и костяных трещотках. У одной женщины, вставшей посредине, на шее была закреплена шкура черной пантеры, украшенная золотом и лазуритом. Ташариана совсем не удивилась, узнав в ней госпожу Хеперу.
Простерев над ней руку, госпожа Хепера посмотрела на нее.
— Мы лишили твое тело движения, Ташариана, чтобы исполнить наши обряды. Но дух твой не спит.
С величественным видом госпожа Хепера повернулась к женщине, державшей поднос с металлическими и деревянными предметами. Ташариана в ужасе смотрела на них. Они выбрали огромную иглу дюймов в шесть с очень острым концом. Что они собираются делать?
Ташариана попыталась сказать, что ее тело неподвижно, что ей больно, и вспомнила, как ее готовили к "операции" в школе госпожи Эмид. Тогда она тоже не чувствовала наркоза. Может быть, он на нее вообще не действует? Доктор Ширази дал ей небольшую дозу, но ведь и госпожа Хепера уверена, что ее тело ничего не чувствует. Что же делать?
В ужасе она смотрела, как госпожа Хепера, что-то напевая, поднимает иглу над головой.