7.1. Особенности отношений мысли и языковых средств в РР

Разговорная речь противопоставлена книжным стилям (НС, ОДС, ПС). В первую очередь по той функции, которая у нее доминирует. Это функция общения. А в процессе общения мы несколько иначе мыслим. Главное отличие – в настроенности на собеседника, готовность быстро реагировать на ход его мыслей. То есть главной особенностью мышления в РР становится диалогичность. В книжных стилях мышление по преимуществу монологично, т. е. ориентировано на передачу размышлений автора высказывания (ученого, журналиста, создателя объяснительной записки, например). Поэтому в книжных стилях мысль автора в достаточной степени самовластно управляет языком, подбирая нужные средства для своего выражения. Но, контролируя язык, мысль в этих стилях сама подчиняется его требованиям, логическим схемам разворачивания. Отсюда и возникает такой органический сплав языка и мысли, который мы воспринимаем как гармоническое единство и определяем термином «функциональный стиль ЛЯ».

В РР отношения мысли и языковых средств принципиально иные. Ориентированная на диалог с другим человеком мысль постоянно ищет двояких способов своего языкового выражения.

С одной стороны, человек стремится к самовыражению с помощью языка, а для этого он должен обнаружить свою оригинальность, способность к творчеству. Для этого он должен «индивидуализировать речь», например, с помощью интонаций, фонетических особенностей, произношения, благодаря неожиданному и нетривиальному использованию лексических средств, например, придавая им необычные контекстуальные значения, прибегая к элементам словотворчества и т. п. Речь в этом случае становится для него своеобразным аналогом «одежки, по которой встречают», встречают и опознают как личность, неповторимую индивидуальность, оригинально мыслящего человека.

С другой стороны, страсть к самовыражению, в том числе и через речевые акты, через языковое творчество, не может полностью блокировать желание быть понятым и адекватно оцененным другим, тем собеседником, без которого диалогичность мышления в РР просто невозможна. А чтобы быть понятым, приходится использовать стандартные, легко воспринимаемые языковые средства, даже шаблонные, клишированные формы. Только в этом случае диалог будет легким, мысль без всяких затруднений будет «опознана» собеседником.

Но если мы констатируем у РР наличие двух противоположных целей, обеспечивающих диалогичность общения, то можно ли в этом случае говорить о стиле? О каком единстве, гармонии его составляющих может идти речь, если ориентированность на диалог предполагает сочетание несочетаемого: выражение индивидуальности человека через язык в единении со стандартными, общеупотребительными формами того же языка?

Действительно, о гармонии в этом случае трудно говорить. Но можно все-таки вести речь о единых признаках РР. Главный из таких признаков единства возникает именно благодаря тому, что речевые конструкции РР призваны продемонстрировать как раз не «сплав» мысли и языковых средств ее выражения, а их расхождение, относительное несовпадение. Другими словами, РР основан не столько на стремлении к гармонии мысли и языка (как в книжных стилях), сколько на выявлении невозможности их почти полного, абсолютного «совпадения».

Поэтому речевые конструкции РР почти все время демонстрируют нам моменты «несостыковки» мысли и языковых средств. Мысли в таких конструкциях всегда как бы тесно в рамках языка. Она стремится либо преодолеть эти рамки, разрушив их, либо хоть как-то изменить (деформировать) языковые формы и тем самым заявить о своей творческой активности, не укладывающейся в привычные рамки и границы языка.

Поэтому РР, призванная выражать различение мысли и языка, имеет принципиально другие основания, нежели книжные стили: все компоненты РР объединены тем, что призваны передавать дисгармонию, дисбаланс, или, как сказали бы философы XX века, «зазор» между мыслью и языком.

Такое кардинальное отличие РР от книжных стилей привело к отказу в научном мире применять к РР понятие стиля. Она определяется как «функциональная разновидность языка» или «функциональная разновидность речи».

Приведу пример из «Практической стилистики» Д.Э. Розенталя (М., 2004). Он предлагает разговорные экспрессивные варианты отрицательных ответов на вопрос «Успеем?». Если книжный вариант ответа «Нет, не успеем», то разговорный стиль предполагает целый спектр речевых конструкций: Где там успеем!; Куда там успеем!; Какое там!; Хорошенькое дело – успеем!; Так тебе и успеем!; Прямо успели!; Уж и успели!

С точки зрения языка книжных стилей эти синтаксические конструкции поражают своей «неправильностью» и даже производят впечатление смысловой нелепости (Прямо успели!; Уж и успели!; Хорошенькое дело – успеем!). Но с точки зрения способности выражать десятки оттенков мысли, которые угадываются в этих фразах, им нет равных в языке. Мысль в своих едва опознаваемых оттенках как бы реет над этими фразами, обнаруживая все богатство своих оттенков именно в несостыковках слов, в «разломах» фраз.

Где там успеем — от пессимистического «какое там…» до агрессивного «сказал тоже…»

Хорошенькое дело – успеем! – «будет очень хорошо, если успеем», «смеешься что ли…»

Но эти странные конструкции способны не только концентрированно выражать сразу целые «пучки» оттенков смысла. Они еще и мгновенно понимаются: неким образом «опознаются» почти на подсознательном уровне. В первую очередь потому, что ориентированы на чужое сознание, на додумывание-угадывание им. Эти фразы, благодаря своей неправильности, буквально «заряжены» диалогичностью. Они всем своим видом «сигнализируют», что мысли, всем ее оттенкам тесно в привычных рамках языка. Так мысль заявляет, что она «больше» языка, как бы реет над ним.

 

7.2. Место РР в системе функциональных стилей ЛЯ. Специфика проявления норм в РР

Такое радикальное отличие РР от книжных стилей побуждает исследователей противопоставлять ЛЯ разговорной разновидности. К примеру, крупнейший лингвист Л.В. Щерба писал: «Литературный язык может настолько отличаться от разговорного, что приходится иногда говорить о двух разных языках» (Щерба Л.B. Избранные работы по русскому языку. М., 1957. С. 115).

Но это отличие в современной стилистике и культуре речи рассматривается несколько по-иному: РР включается в рамки ЛЯ, опознается как функциональная разновидность ЛЯ.

Причина, по которой нельзя вывести РР из ЛЯ, в том, что РР не мыслима без опоры на нормы. «Неправильности» речевых конструкций этого стиля лишились бы всякого смысла, если бы «сквозь них» наше сознание не угадывало бы «правильной речи», т. е. опирающейся на представление о норме. Чтобы сигнализировать о трансформации нормы, о попытках мысли преодолеть ее рамки, РР должна опираться на нормы.

Для этого она должна тем или иным способом «намекнуть» на присутствие норм, строить речевые конструкции так, чтобы сквозь их «разрывы» угадывалась «правильная» речевая структура (отвечающая нормам). Поэтому если в булочной произносится фраза «Пожалуйста, с отрубями, один», то сквозь ее логическую нелепость совершено отчетливо проступает «Пожалуйста, продайте мне одну буханку черного хлеба с отрубями». А фраза у кассы на вокзале «Два до Васильева, взрослый и детский» легко разворачивается в голове слушающего в конструкцию: «Хочу приобрести два билета до станции “Васильево’’; один билет взрослый, а другой детский».

Но, опираясь на норму, РР стремится изменить ее, обнаружить в ней тенденцию к трансформации, вариантности, даже нарушению, искажению. Без этого исчезает сама суть PC.

Эти процессы трансформации норм иногда настолько значительны, что языковеды говорят о возможности собственных норм PC. Их выделение и изучение затрудняются тем, что в отличие от книжных стилей разговорная речь по преимуществу устная и ее трудно фиксировать, как и проблемно выделить в ней повторяющиеся явления. Потому эта речь носит в основном некодифицированный характер (ее нормы в значительной степени не закреплены правилами и словарями).

Поэтому, находясь в рамках ЛЯ, РР привносит в язык хаотическое начало. Здесь сосредоточиваются те силы культуры, что призваны все время изменять язык, привносить в него новые формы выражения мысли. Поэтому роль РР очень важна для ЛЯ: существование РР (наряду с другими хаосогенными образованиями НЯ, такими, как просторечие, жаргоны и др.) не позволяет ЛЯ останавливаться в своем развитии. РР превращается в основной источник динамичности и вариативности норм. И в этой своей задаче он «притягивает» к себе другие слои НЯ, где норм как таковых нет, закономерности складываются во многом случайно (жаргоны, диалекты и др.).

Поэтому PC можно рассматривать как своеобразный «буфер», в котором происходит взаимодействие нормированного ЛЯ и стихийного в своей основе НЯ в целом. Результатом их противоположно направленных усилий становится почти неконтролируемое общественным сознанием порождение вариантов норм, а также форм речевого творчества.

 

7.3. Речевые привычки и формы языкового творчества в РР

Поскольку РР в своей основе противоречива (опирается на нормы ЛЯ и в то же время стремится их преодолеть), она существует как единство двух разнонаправленных тенденций. Одна – развитие творческих начал в языке (речевой деятельности), искание новых речевых способов выражения мысли (в том числе и в отклонениях от норм). Другая – формирование и закрепление приемов сохранения следов присутствия норм ЛЯ.

Вторая из этих двух тенденций нисколько не уступает по важности первой. Как неоднократно говорилось ранее, без нее РР лишилась бы самых своих оснований: исчезла бы основа, позволяющая проявлять творческие усилия мысли. Поэтому в РР хорошо отработаны и закреплены языковые конструкции, призванные активизировать «воспоминание о норме», намекать на ее потенциальное присутствие, позволяющие мгновенно опознавать ее «ауру».

Например, фонетические конструкции: Сан Саныч вместо Александр Александрович, Марь Сергевна, здрассьте, грит, терь вместо теперь, буим вместо будем, чо вместо что и т. п. Так говорящий лишь намекает на нормированную звуковую оболочку слова.

Или синтаксические конструкции, позволяющие благодаря своей мысленной разворачиваемости передать чуть ли не целый «рассказ», иногда диалог. Например: «Я в школу. Не ждите!» (Я ухожу в школу. Уроков будет много, поэтому вернусь не скоро…). Или: «Смотри у меня!» (Если опять повторится вчерашнее безобразие, то я тебя сурово накажу. Поэтому тебе лучше вспомнить наш разговор, впредь меня слушаться и не нарушать установленных правил поведения).

Такого рода речевые конструкции, призванные сохранять в РР следы нормированного языка, закрепляются обычно как речевые привычки. Люди пользуются ими автоматически, часто бессознательно, не задумываясь угадывают в них скрытое присутствие нормированного ЛЯ.

Возникновение таких речевых привычек становится возможным еще потому, что общение с помощью РР обычно происходит в быту, в привычных, повторяющихся ситуациях ежедневного общения. Попадая в одни и те же ситуации, выстраивая повторяющиеся отношения с людьми и вещами, человек привыкает к определенным стереотипам поведения, перестает задумываться о них.

С каждой вещью, явлением для него связана определенная схема отношений. И человек, соприкасаясь с такой легко узнаваемой вещью, действует автоматически и нередко бессознательно. В основном такие бессознательные импульсы связаны с манипулированием вещами, предметами, людьми. Это некий ореол жестовой активности, который окружает почти любую вещь в нашем привычном окружении. Причем этот набор жестовых сеток вокруг вещей знаком каждому социализированному человеку. И ему достаточно лишь намека, чтобы с «полуслова» уловить мысль или желание собеседника. В этом скрыт еще один источник таких странных языковых проявлений РР: «рваные» короткие фразы, отсутствие важнейших членов предложения, например подлежащего или сказуемого, несогласованность грамматических форм, нечеткое произношение слов, смысл которых тем не менее легко угадывается благодаря привычке…

Все эти выразительные средства призваны не столько сообщать какую-то новую информацию, что-то внушать или передавать, сколько активизировать уже известное, поставить нужный акцент в той жестовой сетке, что окутывает почти любой предмет в быту. Не случайно проявления РР очень часто сопровождаются жестами, мимикой. На РР чрезвычайно влияет ситуация: ее привычность или непривычность. А также взаимоотношения собеседников, особенно степень общности их обыденного опыта.

Значительно большую речевую активность и даже проявления речевого творчества вызывают, как правило, относительно новые явления в повседневной жизни: назначение нового начальника, собственные перспективы по службе, покупка новой вещи, повышение цен, нестандартное поведение соседа или сослуживца. По поводу такого рода событий может возникнуть целый рассказ, история и даже драматическое действие с довольно развернутым диалогом. Фразы при этом приобретут относительную законченность, лексический состав может значительно расшириться, станет более отчетливой фонетика. Но суть речевого события окажется прежней: собеседник будет информироваться о самом новом явлении и о том, как рассказывающий к нему относится (аналог «жестовой сетки»). Обычно цель такого рода сообщения – выработать более-менее общее мнение относительно не совсем стандартной ситуации и скоординировать свое поведение относительно ее.

Одним из проявлений творческих тенденций в РР является ее экспрессивность. Она порождена стремлением выразить личное отношение к явлению, событию, предмету, приводит к ярким проявлениям оценочности и эмоциональности в разговорной речи. Они нередко выходят на первый план, затмевая информацию о самом событии.

Способствует таким «выбросам» эмоциональности и проявлениям личного отношения характерная особенность ситуаций речевого общения, свойственная РР. Обычно это неофициальные ситуации. Между собеседниками существуют, как правило, свободные, нередко доверительные отношения, т. е. ситуация обычно не скована внешними рамками. Также не скована она и языковыми ограничениями.

 

7.4. Языковые особенности РР

Таковы, например, особенности интонирования. Для разговорной речи эта сфера выразительности чрезвычайно важна, поскольку он почти всегда существует в устной форме. В импровизированных, неподготовленных заранее текстах закономерно и естественно следование произносительным нормам РЛЯ. Но эти нормы органически сочетаются с резкими повышениями и понижениями тона, растягиванием гласных, скандированием слогов, паузами, перепадами темпа речи. Такое интонирование в первую очередь создает впечатление разговорности, поскольку ярко выражает эмоциональное отношение говорящего.

Та же двойственность наблюдается и в лексическом составе. Словарный запас РР делится на две большие группы. Первая – общеупотребительные слова (день, год, работать, спать, рано, можно, хороший, старый). Вторая – разговорные слова (картошка, читалка, заправский, примоститься). Не исключается употребление просторечий, профессионализмов, диалектизмов, жаргонизмов. Вся эта лексика преимущественно бытового содержания, конкретная, с очень ограниченным кругом значений. Поэтому в РР весьма узок круг книжных слов, отвлеченной лексики, терминов и малоизвестных заимствований. Значительна роль эмоционально-экспрессивной лексики (фамильярной, ласкательной, неодобрительной, иронической). Оценочная лексика обычно имеет сниженную окраску. Есть слой слов, созданных в спонтанном речевом общении (окказионализмы): открывалка, хорошунчик, увнучыть, щелкунчики вместо ореходавы,

В РР действует закон «экономии речевых средств». Суть его в том, что вместо полных или развернутых языковых конструкций используются более краткие или усеченные варианты. Смысл при этом не страдает, но передача его становится быстрой, часто приобретает форму намека, позволяющего почти мгновенно опознавать намерения говорящего.

Особенно заметно сокращение, усечение звучания слов и отдельных звуков (фонетика). Это могут быть редуцированные гласные, стянутые группы согласных (пус’ вместо пусть, пчу вместо почему).

Ярко проявляется закон экономии речевых средств в таком явлении РР, как употребление вместо словосочетаний одного слова (вечерняя газета – вечерка, сгущенное молоко – сгущенка, подсобное помещение – подсобка, больничный лист – больничный, декретный отпуск – декрет).

Закон экономии речевых средств обнаруживается на всех уровнях языковой системы. Ранее уже упоминались усеченные морфологические формы (Пал Палыч, Маш). Экономятся усилия в сфере словоизменения, в синтаксисе, но особенно в словообразовании.

Например, деепричастия на – в возобладали над – вши. Местоимение сам над самый. Сестрой – над сестрою, сильней – над сильнее, свойствен – над свойственен. Упрощаются синтаксические конструкции: стоять в очереди за газетой превратилось в стоять за газетой; выступать в соревнованиях на первенство мира — в выступать на первенство мира.

Но особенно ярки проявления экономии языковых средств в словообразовании: аббревиатуры, стяжения слов (овцеферма), сокращения словосочетаний (вечерник – студент вечернего факультета, сгу-ш, енка, дробилка и т. п.)

Особое место в лексике РР занимают слова, значения которых конкретизируются в зависимости от контекста (вещь, штука, дело, история). А также есть слова с «пустым значением»: их лексическое значение возникает в зависимости от ситуации словоупотребления (волынка, бандура, драндулет). Например: Завел волынку (нудное поучение, музыку). А куда эту бандуру денем? (о шкафе).

РР богата фразеологией. Большинство фразеологизмов в русском языке имеют разговорный характер (рукой подать, нежданно-негаданно, как с гуся вода). Такие фразеологизмы имеют яркую образность и экспрессивную окраску. Это отличает их от книжных и нейтральных фразеологизмов. При этом значения у них могут быть те же, а вот степень выразительности совершенно другая. Кроме того, разговорные фразеологизмы близки просторечным и поэтому обладают сниженным значением. Например: уйти из жизни – сыграть в ящик, вводить в заблуждение – вешать лапшу на уши, втирать очки.

Для словообразования в РР характерно то же стремление к экспрессивности. Поэтому большую роль здесь играют суффиксы субъективной оценки с разными значениями: ласкательности, неодобрения, увеличительности и др. (мамочка, лапушка, солнышко, дитятко, кривляка, пошлятина, домище, холодина и т. п.). Также есть специфические суффиксы с оттенком разговорности. Например, – к– (раздевалка, ночевка, печка), – ик– (ножик, дождик), – ун– (говорун), – яга– (работяга), – ятина (вкуснятина), – ша-(докторша, кондукторша, билетерша). Но есть и бессуфиксальные образования (храп, пляс). Применяется словосложение (лежебока, пустозвон).

Активно образуются прилагательные с ярким оценочным значением: глазастый, зубастый, кусачий, худющий, здоровенный. Это относится и к глаголам (суффиксальные и приставочно-суффиксальные способы): дерануть, спекульнуть, здороветь, пошаливать, приговаривать.

В качестве превосходной степени используется удвоение прилагательных: огромный-огромный, черная-черная, умная-преумная.

Для морфологии РР характерно использование большого количества глаголов (даже чаще, чем существительных), а также личных и указательных местоимений. Ведь в разговоре почти всегда необходимо обозначать его участников, а это предполагает минимум три местоименные формы: я, ты, он. Указательные местоимения дополняют жест или заменяют его, а это помогает сжать информацию, быть предельно кратким (Это не здесь, а там).

Для прилагательных характерны притяжательные формы (мамина работа, дедово ружье). Краткие формы прилагательных используются редко. Причастия и деепричастия почти не встречаются. Частицы же и междометия – самые частые слова. (Что уж говорить-то! Вот так штука! На тебе, сюрприз!)

В РР отдается предпочтение формам существительных с вариантным окончанием (в цеху, в отпуску, на дому, стакан чаю, меду, цеха, слесаря). Те же варианты наблюдаются у глаголов (прочту, а не прочитаю, подымать, а не поднимать, не видать, не слыхать). В беседе часто встречаются усеченные формы глаголов: хвать, прыг, скок, стук (А кузнечик прыг в траву!). Нередки разговорные формы степеней сравнения прилагательных и наречий (получше, покороче, труднее всех, поскорей, поудобней, вероятней всего). Встречаются усеченные формы обращений (мам, Кать, Вань).

Для РР очень характерно широкое использование именительного падежа, даже вместо косвенных (Он построил дачу – станция рядом; Каша — посмотри! Поверните налево, переход и магазин спорттоваров). Особенно часто используется именительный падеж для числительных: сумма не превышает триста рублей (трехсот), с тысяча пятьсот тремя рублями (с тысячью пятьюстами), имел три собаки (трех).

Синтаксис РР также ярко экспрессивен. Здесь преобладают простые предложения, часто неполные, самой разной структуры (определенно-личные, неопределенно-личные, безличные). Нередки пропуски членов предложения, что компенсируется ситуацией говорения (Покажите в линейку — при покупке тетрадей. Вам от сердца? – в аптеке).

Характерно описательное называние предмета (В шляпе здесь не проходила?). Из-за неподготовленности речи в ней часты присоединительные конструкции: Надо ехать. В Санкт-Петербург. На конференцию.

Из сложных предложений чаще других употребляются бессоюзные (Уеду – тебе легче будет. Говори – я слушаю.) Иногда бессоюзные конструкции объединяют очень разнородные по смыслу образования: А там что, богатый выбор или вы не были? А к следуют, ему разу, чтоб, пожалуйста, и этот урок и прошлый!

Необычен порядок слов в разговорной речи. На первое место довольно часто ставится самое важное слово: Компьютер мне купи; Вот эти качества я и ценю; Всего ужаснее то, что ничего уже нельзя сделать. Иногда переплетаются части сложноподчиненного предложения (главное и придаточное): Я и так воды не знаю где достать. Вы спрашиваете о ней и что я сделал? Придаточные могут включаться в ряд однородных членов: Вы спрашиваете про ваши лица и что я заметил в них (Дост.). Иногда стягиваются в одно вопросно-ответные предложения (Кого я уважаю на курсе, так это Иванова. Кто мне нужен, так это ты).

Употребляются слова-предложения (Ладно. Ясно. Можно. Отчего же. Конечно. Еще бы!). Активны вводные слова (может быть, кажется, к счастью, знаете). Имеют место лексические повторы (вот-вот, далеко-далеко, быстро-быстро).

В заключение следует отметить, что РР в большей степени, чем другие, обладает ярким своеобразием черт, выходящих за рамки нормированного РЛЯ. Эта разновидность речи ярко демонстрирует, что стилистическая норма может отличаться от литературной. Но это не значит, что разговорная речь всегда вступает в противоречие с литературными нормами. Отступления от нормы в рамках РР колеблются, поскольку РР тоже неоднородна. В ней есть сниженная, грубая речь, элементы просторечия, говоров. Но разговорная речь образованных людей вполне литературно, хоть и, как правило, резко отличается от книжной.

Рекомендуемая литература по вопросам 7 лекции: 7, 8, 19, 20, 25 (см. номера в «Списке использованной литературы»).