Свершились громкие событья, И был уже не тихим Дон, И имена не позабыты Лихих и огненных времен. Воспоминания не спрячешь. В степи пока не рассвело, Находишь в вольнице казачьей Нагайку, саблю и седло. Рассвет – рубиновый околыш – Сверкнул над вздыбленной волной, Казачий всадник – верный сторож – На рубеже страны родной. Он неподкупен. На посулы Не взять донского казака, Сведет порой потверже скулы В бою. Рука его крепка. Гарцуя на коне игриво, Боец лихой – казак донской, Он борется за справедливость, За то, чтоб в доме был покой… И до сих пор в степи привольной В кругУ казачьем жгут костры. У aтамана в Ставрополье Дела и помыслы чисты… Читая вновь о тихом Доне, Родную вижу Теректу И тропкой пыльною, знакомой, На водопой коней веду. Смотрю с Братановского яра В слепящий солнечный зенит: Навстречу Шолохов, нестарый, К родному очагу спешит. Сверкает за спиной централка, И дичь нехитрая – в руке. Встречает у ворот «братанка» Его, с улыбкой бойжеткен. И у старицы вечер мглистый Развеет бойкий костерок, И разлетится, словно искры, Казачий древний говорок. Воспоминания не спрячешь. В степи пока не рассвело, Находишь в вольнице казачьей Нагайку, саблю и седло. Воспоминая притянут Всех аксогумовцев к себе, Им в этом доме быть приятно: Он значим каждому в судьбе… В истории дорог так много, Но к дружбе Главная ведет – Начало – с отчего порога – Орлиной юности полет. …И вот сейчас в палатке тесной, Наваристый пригубив чай, Борщев споет казачью песню, В которой – радость и печаль. Оваций нет, – не надо шума, – В степи сурова доброта… И младший Шолохов в раздумьях С тобой, родная Теректа.