Книга пророка Иезекииля. Глава 44. Стих 14 Сделаю их стражами храма для всех служб его и для всего, что производится в нем.

Вся компания сидела у стола, хлебала настоящую рыбацкую уху. Тройная ушица шла под водочку с большим удовольствием. Айно села со своего края, подвинула тарелку, черпанула густой навар с золотой поволокой.

– Антош, наливай по полной, – повернулась к соседу, – Хочу тост сказать. Антон налил в граненый стакан до краев. Айно взяла стакан, подумала и вдруг серьезно начала говорить.

– Давным-давно, один очень честный и очень верный человек, чтобы выполнить обещание, данное им другому, и чтобы выполнить долю, – она так и сказала древним словом «долю», – возложенную судьбой на его плечи, совершил долгое и трудное путешествие. Путешествие это вело на север в ледяное море на странный и сказочный остров, где, по словам древних певцов и сказителей, лежал вход в волшебную страну Нестареющих старцев. Человек тот был отважен и чист сердцем и душой. Старые сказки говорят, что он даже был чародеем и учился колдовству своему у людей, что так и называли себя Чистыми – ессеями на своем языке.

Айно говорила так странно, что все слушали ее, открыв рот и забыв обо всем. Даже хозяин Дома Рыбака, проходивший мимо и случайно услышав, как говорит гостья, и тот застыл и стал слушать, а она продолжала.

– Человек тот спустился в волшебную страну называемую на языке того времени Нижним миром и получил там знания многого того, что до этого не дано было людям в его мире. Он узнал, как делать своими руками твердый камень и лепит из него, как из глины. Ему открылись тайны веков, заросшие пылью столетий и поросшие паутиной забвения. А еще, получил драгоценный подарок от жителей того мира. Верность. Верность себе своих друзей и верность тем, кому он сам служил в службе своей. Не променял он подарок сей, как не просили его другие жители Нижнего мира, на умение покорять и подчинять себе людей, потому как считал, что нет на свете ничего крепче верности. И тот, кто служит верой и правдой дороже во сто крат раба бессловесного, только силой принужденного служить хозяину. Хочу выпить этот стакан крепкой водки, чтобы все мы ценили друг в друге это самое чувство – верность. Тогда нам никто не страшен, ни один враг, – она залпом выпила полный стакан водки.

Молча поддержали ее Антон и Павел. Даже маленькая Марина и та опорожнила налитый ей лафитник. Где-то в глубине души поняла она, что не просто так выпили они этот тост, и не просто так сказала об этом загадочная Айно. Крякнул в сторонке хозяин и пошел в избу налить себе из графинчика. Грех за такое стопочку не пропустить.

Брат Христофор, давно уже не посещал библиотеки и читальные залы. Все что он хотел прочитать по интересующему его вопросу, он уже давно прочитал. Когда-то он и его ученики перерыли почти все книгохранилища в мире. Это казалось невозможным и непосильным никому. Никому…кроме братьев Ордена Иисуса. Нет в мире такого, что было бы не по силам братьям иезуитам. То, что не смог сделать один брат Христофор смогли сделать сотни братьев во имя господа. Все, что лежало или стояло на книжных полках, переплетенное в кожу и дерево, свернутое в свитки или выдавленное на глиняных табличках, написанное на папирусе, пергаменте, бумаге или выцарапанное на бересте. Все, где хотя бы строчкой было сказано, о путешествии Андрея Первозванного и о его дороге, давно уже имелось в электронном виде в его личной библиотеке, расшифрованное и систематизированное. Неутомимый иезуит знал ее содержимое досконально. Он просмотрел все процессы инквизиции, все отчеты путешественников и картографов, все следственные дела всех репрессивных аппаратов всех стран, в которых только могла появиться хоть какая-то зацепка по этому вопросу. Он реально представлял, что противник, стоявший по ту сторону баррикад, выражаясь высоким штилем, достоин уважения. Он один или загадочные «они» сотни лет противостояли всей отлаженной машине ордена и ни разу не проиграли. Как только кто-то находил Путь Андрея и умудрялся пройти по нему и вернуться, он тут же погибал, не успевая передать никому свою тайну. Те же, кого он приводил, во-первых, не имели желания общаться на эту тему с кем-либо, даже под самыми страшными пытками, во-вторых, погибали так же неотвратимо и так же безмолвно. Брат Христофор готов был душу прозакладывать дьяволу, только бы увидеть в лицо этих загадочных противников.

Он мало верил своим средневековым предшественникам, в каждом деле видящих козни ведьм, однако погружение вглубь документов, заставляло его все больше и больше склоняться к мысли, что в чем-то они были правы. Тень загадочной женщины постоянно витала над этим делом.

– Шерше ля фам, – бурчал он себе под нос, – Ищите женщину. Ищите. Господь сказал «Ищите и обрящете».

Он мысленно перебирал все упоминания о женщинах в связи с Андреем Первозванным. Историю о Марии Магдалине и всех женах-мироносицах он отбросил. Упоминание о Саре Египтянке и ее воительницах тоже. Его интересовал период не хождения туда, а хождения обратно. Почти ничего. Почти. В его деле не было почти. Почти это прокол, упущение не имеющие права на жизнь. Все должно быть точно. В каком-то месте он встречал упоминании о женщине рядом с Андреем. Вскользь, очень мимоходом. Брат Христофор напрягся. Это было делом чести вспомнить, где. Вспомнил, в материалах о крещении Грузии и совсем мимолетно в материалах о крещении Армении.

Он сел к компьютеру, подключил поисковую систему. Вот. Очень мало, просто ненароком упомянуто, что Нино Каподокийская царица Грузии, которая крестила страну в начале IV века. Была похожа на спутницу апостола Андрея своими длинными волосами цвета спелой пшеницы. А в материалах по крещению Армении, что Андрей представил Варфоломею, девушку удивительной красоты с волосами цвета созревшей ржи, уложенными в корону как у цариц Подземного мира.

Иезуит быстро перешел на материалы святой инквизиции. Процессы ведьм во Франции. Процессы ведьм в Германии. Процессы ведьм в Тевтонском ордене. Почти везде мелькает водопад пшеничных волос неуловимой и не пойманной колдуньи. Но там, где прошелестел подол ее платья, на костер идут люди причастные к его поиску. И еще там, где ступает ее нога, Черная смерть – чума выкашивает всех, кто по слухам был знаком с путем в Нижний мир.

А что там ближе к современности?…

– Ох, не даром советский светский лев, – иезуит улыбнулся собственному каламбуру, – ох не даром, занялся вопросом «белокурых бестий», – он еще раз улыбнулся, тихо, но внятно сказал в пустоту, – Соедините меня с Геннадием Борисовичем из ФСБ.

Геннадий Борисович ходил по рядам конференц-зала, перенося со стен на сцену листы ватмана, исчерченные разными геометрическими фигурами и исписанные цветными карандашами. Он всегда работал по старинке, и за глаза служил объектом безобидных насмешек современной молодежи в их ведомстве. Заслужил прозвище «Волхв». Однако это нисколько не влияло на его несокрушимый авторитет, как основы основ оккультного отдела. Через час этакого броуновского движения между кресел, на полу перед сценой валялся почти весь, испорченный пометками, росчерками и перечеркнутыми квадратиками, треугольниками и всякой всячиной, ватман. Зато на сцене, оставшиеся листы, выстроились в строгую логичную цепочку. Генерал отошел, полюбовался на свое произведение, как живописец эпохи Возрождения, новоявленный Джорджоне или Тициан. Прищурился, уверенно подошел, снял еще один лист, переставил два крайних, еще раз отошел, посмотрел и удовлетворенный сел на первый ряд зрительного зала и, закинув ногу за ногу и откинувшись на спинку, погрузился в созерцание полученной схемы. Просидев так минут десять, он уверенно встал, легко вспрыгнул на сцену, раздвинул все стенды вправо и влево и, установив в середину стенд с чистым листом ватмана, твердой рукой, вывел на нем пятиконечную звезду, больше похожую на пентаграмму древних алхимиков. Полюбовался на нее и так же спокойно и осознано написал в ее центре большими красными буквами «АЙНО».

Прошелся вдоль сцены, мельком взглянув на все остальные схемы и картинки, вернулся к центральному листу и от каждой вершины звезды провел стрелку острым концом упирающуюся, каждая в свой квадрат. В первом он, достав синий карандаш, написал «ВЧК-ОГПУ» и поставил знак вопроса. Подумал, без колебаний вписал во второй «Аненербе-СС». Почесал затылок, и рука его зависла над третьим квадратом.

– Товарищ генерал, разрешите?

– Ну что там? Если уж ты вошел, говори.

– На проводе брат Христофор.

– Давай, – он взял трубку, – Утро доброе достопочтимый брат.

– Здравия желаю, товарищ генерал, – в тон ему ответила трубка.

– Что ж вас заставило искать моего общества в такую рань? Чем вас моя скромная персона заинтересовала?

– Промыслом божьим. Не могли бы мы встретиться,…скажем, так, на старом месте в такое же время? Буду весьма признателен.

– Грех отказать человеку, не отказавшему тебе. Хорошо, там же и в то же время. Если не секрет, предмет разговора?

– Не секрет. Все та же женская тема. Совратили вы меня, монаха на светские дела, – съязвил иезуит.

– Хорошо. Буду ждать как прежде в середине, – генерал повесил трубку, повернулся к своим схемам и бодро запел, – «Без женщин жить нельзя на свете, нет! В них солнце мая и весны привет…».

В полдень они опять сошлись посредине мостика ведущего от Храма Христа Спасителя в никуда.

– Очень символично, – подумал генерал, – Вот и в поисках наших, – а он не сомневался, что ищут они одно, – мы на пути в никуда. Посмотрим, посмотрим, что там нарыл наш хитрый попутчик! – он увидел идущего иезуита и, махнув рукой, пошел ему навстречу, – Добрый день!

– День добрый Геннадий Борисович. День добрый. Нашли свою прелестную незнакомку?

– А вы? – вопросом на вопрос ответил генерал.

– Ну что вы, какие незнакомки у человека, давшего обед безбрачия!? – шутливо сложил на груди ладошки монах.

– Так ведь по работе, по работе, уважаемый брат, можно. Как там ваш основатель говаривал? «Цель оправдывает средства!».

– Да Игнатий Лойола говорил именно так. Поэтому придется сознаваться, пока вы не упекли меня в страшные подвалы Лубянки. Ищу, …но пока не нашел.

– Тогда, чем я вам могу помочь. Мы с вами как слепой, ведущий слепого…

– Так уж мы с вами и слепы?!! Не смешите дорогой мой соратник, …можно я вас так?… Если уж мы слепы,…то, как расценивать зрячесть остальных?!!

– Сдаюсь, сдаюсь уважаемый брат. В области казуистики вы могли бы, и дать мне фору. Я ж все-таки иезуитских колледжей не кончал?

– Вы Геннадий Борисович, мне напоминаете одного героя ваших фильмов. Он тоже кичился тем, что «академиев не кончал», однако…, – иезуит поднял палец вверх, – Извините можно к делу?

– Ничья. Я согласен. Что вас привело сюда?

– Не дает покоя мне ваша Анна. Честно. Заснуть не могу. Так и стоит перед глазами прекрасная белокурая женщина с голубыми глазами. А это грех и искушение. Смотрит на меня и манит.

– С зелеными глазами, – поправил его генерал, ничуть не удивившись его описанию Айно.

– Видите, вы продвинулись гораздо дальше на нашем общем пути поисков. Значит с зелеными глазами?

– С зелеными, с зелеными. Так куда вас манит эта чертовка?

– В преисподнюю, друг мой, в преисподнюю. Вы очень четко ее назвали. Чертовка. Я не видел ее никогда, но мне кажется, что она напоминает, – иезуит щелкнул пальцами, – Змею,…или пантеру…Багиру, из вашего мультика про Маугли.

– Скорее рысь. Знаете такая северная дикая кошка?

– Вы точно поймали мою мысль. У вас такое же ощущение этой женщины? Оба говорили о странной женщине, так, как будто они давно обсуждали ее существование и уже не сомневались в ее присутствии в этом деле. Ни один, ни второй не уточняли, откуда им известен ее облик. Есть ли сомнение вообще в ее наличии в этом мире, и не плод ли она их больного воображения, подстегнутой этой изнурительной гонкой за невидимым и неуловимым противником, который опережает их обоих на один ход, на один шаг. Поймав себя на этой мысли оба одновременно взглянули друг на друга и, все поняв, расхохотались во весь голос, снимая остатки последнего недоверия и растапливая последний ледок сомнений.

– Так чем же вас заинтересовала это помесь гремучей змеи с вкрадчивой хищной кошкой? – последний раз улыбнувшись, спросил генерал.

– Понимаете ли, генерал, я догадываюсь, что у вас нет материалов по темному средневековью и, хотя изучение мистики входит в круг ваших интересов, я смею вас уверить, располагаю об это времени более обширным материалом. Та вот, изучая материалы своих предшественников и сравнивая их с материалами современного периода, имеющимися у всех нас, в чем я опять же не сомневаюсь, я пришел к определенным выводам. Скорее к определенной версии.

– Скажите брат Христофор, – неожиданно очень серьезно сказал генерал, – Скажите, – он смотрел прямо в глаза собеседнику, – Зачем вам «Евангелие от Андрея»?

– Видите ли, – монах спокойно выдержал вопрос и не отвел взгляда. Он внутренне был готов к нему, – Видите ли, коллега. Даже не за тем, зачем он нужен практически всем вождям этого мира. Есть старая, старая легенда. Притча, что ли. Какая-то переделанная песнь трубадуров. Впрочем, это не важно. Если у вас есть время, я расскажу?

– Рассказывайте. Очень обяжете. Я не слишком силен в беллетристике средневековья.

– Хорошо. Я постараюсь изложить только фабулу. За семью слоями льда есть мир, называемый Подземелье. Если вам генерал будет проще, я буду называть его преисподней, хотя, судя по легенде, это совсем другое. Там живут все те, кому не досталось места на земле и на небе, и куда уходят все те, кому уже не положено жить на земле и нельзя жить на небе. Такие очень философские рассуждения, по сути ничего за собой не несущие. Поверьте, я очень внимателен к текстам. Я искал там второй и третий смысл, но не нашел. Продолжим изложение фабулы. Они, жители преисподней, живут там очень не плохо, а с нашей современной точки зрения даже очень хорошо. Безо всяких проблем экологии, бедности, глобализма, ядерной зимы и всех остальных страшилок, включая озоновые дыры. По ночам они выпускают своих посланцев посмотреть, что твориться у нас на земле. Смысл этого тоже непонятен. Посланцы эти бестелесные и спокойные. По всей видимости, это просто сны. Толку от них, кроме провидения никакого. Да извинят меня Менделеев с приснившейся ему таблицей и Ностердамус с его пророчествами. Интересна не эта часть старой сказки. А другая. Я не долго?

– Продолжайте брат.

– Есть там семь сестер, живущих в семи шатрах. Это болезни. Они приходят тогда, когда в том мире недостаток жителей. Это тоже традиционно. А вот последний абзац. В этот мир есть двери, которые могут открыть великие герои или великие маги. Они могут придти в тот мир за семью льдами и принести великую жертву. А за это могут получить дружбу жителей преисподней. Если они пройдут стражей порога, царица, правящая за семью слоями льда, пошлет своих рабов в помощь тем, кто угодил ей приношением. И они придут в виде нежити и волков-оборотней, что бы помочь смертному, зовущему покорить людей.

– Извините брат Христофор, это все в русле всех сказок мира.

– Терпение генерал. Однако есть упомянутые Стражи Порога и одни из этих стражей Девы Змеи. Воительницы удивительной красоты. Их служение преисподней в том, чтобы уничтожить тех, кто пришел в их мир и тех, кто пошел с ними на землю, в наш мир. Таким образом, они сохраняют равновесие во всей вселенной.

– Так. Спасибо. В чем же все-таки ваш интерес в находке злополучного Евангелия?

– Да ведь дело в том Геннадий Борисович, что, судя по слухам, Андрей Первозванный нашел дорогу и врата в преисподнюю, спустился туда и вернулся. Описал весь путь. Но главное он нашел общий язык с Девами защитницами, и они оставили его живым. И он все это описал в своем Евангелии. В этом тексте ключ к тайнам управления преисподней. Мы хотим уничтожить эти свитки! Равновесие должно сохраняться! Мы, если хотите, отражение этих страшных охранительниц, мы их близнецы братья на земле.

– Спасибо, еще раз брат Христофор, – сказал генерал, хотя в голове его в это время вертелась мысль, – Так ли? Очень не похоже на братьев Ордена Иисуса, такое миротворческое поведение. Вот получить намордник на цепных псов преисподней и взять их на короткий поводок, а после этого попытаться поставить мир на уши. Вот это по их, – однако, внешне он был сама любезность, – Спасибо, за нравоучительную сказку и за откровенный ответ. Еще один вопрос.

– Пожалуйста. Сегодня вечер вопросов и ответов. Любимая мной игра. Что? Где? Когда? Но в моей интерпретации и по моим правилам. Слушаю ваш вопрос.

– Вы считаете, что Айно одна из них?

– Да!

– И как вы думаете, что она будет делать?

– Искать свитки.

– И что она будет делать, когда их найдет?

– Уничтожит!

– И где она сейчас?

– Не знаю. Не знаю генерал. Поэтому я и здесь с вами на мостике, ведущем в никуда. Мы не можем упустить этот шанс. Похоже, это последний шанс выпавший нам… Не время спорить и мерятся, как это говорят у вас «у кого галифе ширше». Так что, вот вам моя рука, – иезуит протянул ему руку.

– Ладно, – генерал ответно пожал протянутую руку, памятуя ленинский завет о допустимости ради победы тактического союза «хоть с чертом…».

Союзники пожали друг другу руки и разошлись. Отныне на короткий период времени они действительно были союзниками. В их среде не принято было доверять договоренности и соглашения бумаге или электронным носителям. Крепче любой печати в их деле было слово и крепкое рукопожатие. Отныне они помогали друг другу в поисках свитков, отныне они были вместе.

Мысль, которая пришла в голову Рихарду, занозой сидела в его мозгу. Мысль о том, что вся система была отравлена, отравлена кем-то, а наиболее прозорливые начали искать противоядие. Притом процесс это произошел не только в недрах Третьего Рейха, но и у русских. Ошибки были сделаны идентичные, но и осознавшие это были по обе стороны фронта, и гонка за противоядием была похожа на бега на ипподроме, где призом была жизнь. Жизнь не одного какого-либо вождя, и даже не когорты властителей, а целой системы, держащейся на покорном рабстве и на какой-то тайне, пока не известной ему. Но он верил, нет, точно знал, что он докопается до этой тайны и, наконец, поймет, зачем так гнались все его предшественники за загадочным «Евангелием от Андрея».

Глава спецотдела «Норд» шел по коридору в подземном бункере Арктического института, размышляя над этим, затем резко повернулся и пошел обратно. У лестницы свернул в другой коридор и уверенно нажал кнопку звонка у двери с надписью «Внимание. Секретно. Вход только по спец. разрешениям». За дверью он прошел к шифровальщикам и запросил Центр. На том конце ответили, что готовы к диалогу.

– Прошу разрешение на личное участие в операции! – продиктовал он шифровальщику.

– Целесообразность? – ответил аппарат.

– Это необходимо! – коротко и невнятно пояснил он.

– На ваше усмотрение и на вашу ответственность, – хрюкнул аппарат.

– Ну вот, – подумал Рихард, – Голова на плахе, дело за палачом.

Он быстро отдал все необходимые указания и собрался в дорогу. Все подлинные документы, чтобы легализоваться в любой точке земного шара, он имел всегда. Рихард выбрал себе российские документы на имя Ричарда Розенталя. То ли немца из поволжских или еще каких, целыми семьями ранее живших на Руси, а потом репрессированных в период войны, то ли еврея. Чем более выпирает национальность и в тоже время, чем она более смазана в документах, тем меньше вопросов к ее обладателю. Подготовил машину. Технику для операций он всегда проверял сам. Исправная техника – это почти залог отсутствия неожиданностей. Утром юркий джип с форсированным мотором, усиленной подвеской и разными примочками не хуже чем у Фантомаса или агента 007, но более прозаичными и надежными, понес хозяина к погранично-таможенному пункту Ринтала.

Что-то подсказывало ему, что маршрут его должен проходить там, где прошла дивизия СС «Норд». Там в этих местах спецгруппа Аненербе нашла в 1943 году свитки «Евангелия от Андрея». Там проходил путь самого апостола, о котором говорится во всех легендах. И там же эти свитки пропали опять, оставив о себе только шифровку с маленькой батареи на маленьком острове в Ладожском озере. Все вертелось вкруг этого места. Он должен сам увидеть это место собственными глазами. Увидеть и понять. Иначе. Он не знал, что иначе, и что он должен понять, но какая-то непреодолимая сила влекла его именно туда.

* * *

Айно опять оставила друзей за столом и вышла на берег озера. Сегодня она должна была решить, что делать. Она не могла сделать выбор. И тогда девушка обратилась к той, которой служила, к богине судьбе Урде. Богине прошлого. И опять ее окутало как туманом, показывая то, что давно прошло и поросло мхом забвения, как валун лежащий на старом капище, около их костра.

Андрей и Айно уходили из Нижнего мира, не задав свой третий вопрос и не получив дара от жителей страны великанов. Они уходили, не принеся жертвы Змею. Змеевы детки не таили зла на отважного смертного, так и не поддавшегося на их уговоры, отдать им полученную в подарок от альвов, выкованную ими верность. Звонкую и чистую как то серебро, которого не пожалели подземные кузницы для того чтобы обстучать своими волшебными молотками и создать то, что просил их пришелец. Свою верность обетам своим и верность друзей себе. Не отдал, так и молодец. Не променял чувство дорогое на покорность темную. Не держали они зла и на бывшую свою сестру, на Змееву Деву, что непонятно каким образом попала в услужение самой богине судьбы. Никто и никогда не трогал Ногайн, потому как были они заговорены страшным заклятием, ни одному богу не подвластным и снять его могли только сами по доброй воле. Так надо ж вот попалась им дева, отмеченная страшной руной Хагаль, а потому сама страшная вдвойне. Непокорная и неуязвимая по заговору Змееву и не подвластная уже и ему самому, впрочем, как и всем богам по клятве Урды – норны прошлого. Могли ее истребить или сами норны – богини Судьбы или кто из старших Богинь. Но такого отродясь во всех мирах не было. Ни одна женщина богиня на другую руку бы не подняла, да и иметь во врагах богинь Судьбы никто из жительниц Верхнего Мира не отважился бы, потому как в их руках была тонкая нить судьбы каждого из жителей всех Девяти Миров.

Андрей и Айно уходили из Нижнего Мира рука об руку, унося два дара. Секрет камня черного и белого, подаренный им сыновьями Калева и знания мертвых волхвов прошлых лет. Уже у самого выхода нагнал их кожаный человек, старший Змеев сын.

– Подожди жрица, – запыхаясь, сказал он, – Послала меня твоя Госпожа. Просила передать, чтобы подошли вы к источнику Мира, источнику Урды.

– Веди, – просто сказала Айно.

– Нет туда пути. Закрой глаза и проси у Богов путь указать.

Оба гостя, закрыли глаза и начали про себя просить богов. Через минуту они услышали музыку и раскрыв глаза увидели что стоят у корней того само Дерева Мира, Дерева Знаний, Священного Ясеня, что рос через все Девять Миров. У корней, как и рассказывали барды и баяны, лежал Дракон и из его пасти бил Источник Мира. У головы Дракона стояла Урда. Она посмотрела на пришельца и свою жрицу, ставшую ей покорной только ради вот этого смертного. Всмотрелась в его лицо, что-то поняла для себя. Зачерпнула из источника в корчагу бьющую струю, переливающуюся золотыми искрами. Протянула корчагу этому отважному воину и колдуну.

– Тебе даю! Не ей, – она улыбнулась, – Ей доверять нельзя. Хотя нет, шучу, шучу. Она из-за тебя самое дорогое отдала. Хотя опять шучу, самое дорогое она для тебя приберегла. Вот здесь вода из источника Урды. В нем скрыто то, что вам смертным не дано богами. Тебе даю. За смелость, за чистоту помыслов твоих, за стойкость во всем. В том, что не отдал, когда просили, верность тебе альвами даренную, не променял на призрак славы и власти.

– Что же это богиня такое? – отважился Андрей.

– В этой воде скрыт Порядок. Дашь его по капле тем, кто вокруг тебя. И будешь иметь маленький, но крепкий мир, стоящий на основе порядка. Дружины, ремесло, купцов и всех, всех в том маленьком мире порядочных, мир этот будет таков, что царить в нем будет порядок. Даю это тебе потому как знаю, что не в корысть себе, не себе во славу используешь ты мой дар, а токмо для блага своей Госпожи, сына ее, народа твоего и,…– норна замялась, – и вот может во благо ее. Потом повернулась к Айно, наклонилась, зашептала в ухо, – Запомни шальная. Он смертен. Он, конечно, вернется сюда в Вальхаллу, не перебивай, придет, я знаю. Но ты будешь вечно связана с тем миром. Тебе вечно придется бороться с теми, кто пойдет его путем. Этот путь будет манит вечно. Этот путь будет звать к себе, как волшебная страна Золотых яблок. Пойдут за манящим миражом многие. Почти все погибнут, но кто-то дойдет. Их будет немного, но они будут. И они вернутся, унося тайну, которую не должны знать люди. Твой долг заставить их замолчать, прежде чем все узнают эту тайну. Ты сможешь оставить его здесь и выполнить свой долг?

– Смогу богиня.

– Тогда что ж… идите. Запомни еще одно. Там на земле больше не будет для тебя тех, кого ты сможешь полюбить. Там на земле твои чувства должны быть как лед, что вокруг нашего мира. Ты поняла. Будь холодна. Не смотри на меня так, это для твоего блага. Иначе я не отпущу тебя, потому что твое сердце не выдержит всего того, что тебе предстоит сделать и увидеть.

– Я согласна.

– Тогда и тебе подарок…

– Какой?

– Я даю тебе право прожить эту жизнь, – она кивнула на Андрея, – с ним, как простой смертной и самой привести его сюда, как валькирии. Это мой дар тебе. За верность. За любовь. За отвагу. Иди чудо мое!!!

Они поклонились в ноги богине, и пошли к выходу, к порогу. Они шли и не оглядывались. Также крепко держась за руки, они шагнули за Порог. Две змеиные головы качнулись к ним и склонились в почтительном поклоне. У костра сидели их друзья, все также зачарованные танцем саламандр.

Айно и Андрей легли у костра, согретые пляшущими языками пламени, крепко обнялись и заснули.

Айно стряхнула с себя туман и вернулась к столу. Прошлое напомнило о предназначении в этом мире. Прошлое вернуло ее к настоящему. Антон усердно разбирался с ужином. Павел как-то задумчиво ковырял вилкой в соленых груздях. Марина, так напоминающая девушке ту далекую Ардуину, сидела тихо и думала о чем-то своем. Ночь была тиха и печальна. Айно села, подвинула себе бутылку с водкой, налила всем и вдруг громко сказала.

– А что друзья, у меня есть предложение. Не оставить ли нам на попечение хозяев нашего железного коня и не отправиться ли нам на белом корабле по синему каналу к далеким северным Соловецким островам?

– Грехи что ли замаливать? – откликнулся Антон.

– Или на ужасы сталинизма смотреть? – поддержал его Павел.

– К вечному приобщится, – отпарировала Айно, – Не век же нам тут в глухомани прятаться.

– Давай послезавтра? – вяло попросил Антон, – Отоспимся, отгуляемся и в путь. Я – за! А то заквасились.

– Когда успел? – огрызнулся Павел, – Тебе лишь бы до баб добраться. Так там, на Соловках одни паломницы да монашки.

– До Соловков еще плыть да плыть, – мечтательно протянул Антон, – А на лайнере отдельные каюты, бары, и туристки, туристки, туристки…одинокие. Девочки вы не дуйтесь, но с вами совсем квалификацию потеряешь. Это как сахар через стекло лизать. Я – за!

– Я тоже не против, – поддержал Павел.

– А я с мальчиками, – пропищала Марина – И зря вы нас… обидели. Не просил же у нас… никто… ничего, – и зарделась как маков цвет.

– Так что ж, за будущее путешествие! – подняла рюмку Айно, – А ты сегодня за свои слова ответишь! – со смехом повернулась она к Антону, – Покажем им Маринка, где раки зимуют?!!!

– Покажем!!! – со смехом ответила маленькая амазонка.

Айно осушила рюмку, озорно поманила за собой Маринку и нырнула в баню. В бане она поддала пару, распустила волосы, упавшие водопадом по плечам, плеснула в ковш, какой-то отвар стала шептать над ним. Маринка забралась на полок, легла, положив под голову веник, и задумалась. Что она видела в жизни? Она пришла в художественную гимнастику еще совсем сопливой девчонкой. Вернее не пришла, а мама привела за ручку. Потом годы работы до седьмого пота. Каждый день после школы бегом в секцию: и в мороз, и в жару, и в белые ночи, и в темные дни Питерской слякотной зимы. Соревнования и тренировки, тренировки и соревнования. Легкое поступление в историко-архивный институт, кто ж откажет в приеме перспективному молодому мастеру спорта международного класса. Учеба, тренировки и соревнования, соревнования, учеба и тренировки. Потом окончание института и распределение в Публичку. Алины Кабаевой – чемпионки мира из нее не получилось. Великого ученого открывшего Трою или иероглифы Египта тоже. И ждать что получится, было глупо. Личная жизнь тоже прошла как-то мимо. Конечно, девочку с такой мордашкой и такой фигурой легко готов был взять нас содержание любой олигарх средней руки. Тем более что ее содержание дорогого не стоило. Однако она сама себя пока еще уважала. Павел встретился ей естественно в Египте, в одном из этих отелей для «Руссо туристо», куда ее занесло в поисках древностей. Обходительный и в меру приличный. Потом он пригласил ее в Таиланд, где они провели почти месяц. Там она выучилась эротическому массажу по рецептам «древних жрецов», что впрочем, для нее знающей спортивный массаж с пеленок было не в тягость и не в диковинку. Это позволяло ей общаться с Павлом без секса, доставляя ему удовольствие, так сказать «бесконтактным методом». Это устраивало их обоих. Сама Маринка за весь ее недолгий жизненный путь без мамы и спорта, в сексе не находила ничего приятного, потому как не получила от него наслаждения ни разу за все это время. В своем круге ее прозвали «Ледяной внучкой» и вскорости, кроме Павла поклонников у нее не осталось, а случайные связи ее вообще не вдохновляли. Маринка со спортивных своих лет любила баню, тренажеры, массаж, полную расслабуху, когда все мышцы обмякли, и в душе и теле разливается какое-то спокойствие, после только что испытанной полной их мобилизации, концентрации. Она вернулась мыслями назад в день сегодняшний, перевернулась на живот и стала следить за Айно. Чего там обещала показать мальчикам эта шикарная девица? Да еще при ее участии. Ей богу такая перспектива группового секса ее не вдохновляла. Она опять вздохнула,…если надо, то придется через коленку себя сломать, но согласиться.

Айно колдовала над ковшиком, что-то добавляя туда, замешивая, пришептывая. До слуха Маринки долетели слова: «С гуся вода, с лебедя вода. С нас – весь наговор, вся ворожба. Навка парит. Навка правит. Навка все дело поправит». Вся она была такая ладная, стройная. Маринка видела многих гимнасток, но Айно казалась ей лучше всех их. Вот она распрямилась и резким движением плеснула воду на раскаленные камни, отчего те взорвались паром, и по парной разлился какой-то удивительный сладковато-пряный дух. Дух этот ударил в потолок, отскочил от стен, мягко прошелся по телу Маринки, заклубился в середине парной и вдруг обрел плоть и превратился в обнаженную девушку удивительной красоты.

– Здравствуй Навка, – сказала Айно, – Это Навка, – повернулась она к Марине, – Навка – это не девушка, это дух бани. А это Марина, – Айно неожиданно провела мягкой рукой по спине Маринки, – Я вас оставлю. Навка тебя научит искусству бани, откроет тебе секреты предков. А я, пожалуй, пойду ребят париться позову. Ты Навка, как с ней закончишь, подружку позови, я тебе двух молодцев сейчас подкину. Хороших молодцев, да больно уж застоявшихся в стойле, – она звонко рассмеялась, – А с нас им… как с козла молока. За все время проку никакого. Так что уж уважьте их за нас, а эту, – палец ее уперся в высокую грудь девчушки, – спать потом положи – и, поддав пару, скрылась в его клубах, как будто просто пригрезилась Маринке.

Маринка уже полностью уверилась, что заснула прямо на полке, когда ее тела коснулись мягкие умелые руки Навки.

К полудню следующего дня все еще валялись в постелях. Только Айно сидела на берегу, мило щебеча с хозяином на тему, как бы им добраться до ближайшей пристани, где можно будет сесть на пароход до Соловков. Хозяин успокоил ее, сказав, что он сам отвезет гостей до парохода на своем катере и договорится о билетах, так что сушить голову на эту тему не стоит.

Маринка валялась в постели, вспоминая, кто это ее обнаженную уложил в койку и накрыл одеялом, и вставать ей не хотелось. То, что сделал с ней банная подружка, превзошло все ее придумки и все статьи в умных и молодежных журналах о пользе секса и чувственности наслаждений. Она даже выходить на улицу не хотела, вспоминая руки Навки.

Антон уже не мечтал плотоядно о туристках с круизных маршрутов, а Павел о массаже своей верной, но холодной Марины. Вчерашняя баня дала каждому то, что он только и мог лелеять в своих мечтах. Навки и осуществляли мечты тех, кто попадал им в руки. На то они были духами бани, чтобы осуществлять мечты. За то их звали Навками, что уводили они человека в мир грез. В мир неземной, в те глубины, где самое дерзкое перемешивается с самым целомудренным, где самые смелые прихоти и самые невозможные желания осуществляются и уносят мечтающего в мир за гранью смерти, на секунды наслаждения погружая в Навь и открывая ее внеземную красоту. Навки – прекрасные дочери Нави.

Антон нехотя встал, пошел посчитать, сколько они там вчера выпили, что он не помнит, как заснул в бане. А эти эротические сны наводят на мысль, что Айно права. Пора вернуться в большую жизнь. И он потопал к столу, напевая под нос «Я мало жил, но жил в плену, таких две жизни за одну…»

Павел вообще не вылезал из-под одеяла. Не хотелось прогонять этот сон с такими чувственными банщицами и такими понятливыми во всем.

Хозяин, ударив по рукам с этой удивительной девушкой, пошел готовить на завтра катер, а она, упав навзничь на высоком обрыве над кромкой воды рядом с замшелым валуном, позволила себе оставить этот мир и вернуться назад в прошлое.

Утро разбудило всех ласковыми лучами солнца. Костер прогорел, оставив после себя темное пятно на сером песке. Струг, вытащенный на берег лежал на боку как большая рыба, выбросившаяся на траву.

Андрей встал, протер глаза. Рядом сидела Айно, обхватив руками колени, и смотрела в далекие водные дали, уходящие туда, в страну вечных льдов. Его спутники поднимались, отряхивая песок с одежд. Действительно ли он был в Нижнем мире или все это ему пригрезилось, когда он вместе со всеми, обмороченный танцем саламандр, упал на песок и заснул. Андрей осмотрел все вокруг, ничего не наводило его на ответ. Лабиринт, сложенный из огромных черных валунов, разбежался по пустынному берегу. Он ничем не напоминал ворота в Навь. Действительно его очертания походили на клубок из двух приплетенных змеиных тел, но и только. В центре Лабиринта лежали два огромных черных валуна с вделанными в них рубинами, очень похожими на заснувшие змеиные головы с открытыми в вечном бдении красными глазами. На боку Андрей нащупал висевшую, как всегда кривую восточную саблю, а руку оттягивал посох Велеса.

Ватажник ополоснул лицо холодной водой Белого моря, дождался, пока проснется последний из его соратников, принял из рук маленькой амазонки корчагу с медом и ломоть хлеба. Посмотрел, всех ли обнесла нехитрой снедью Ардуина. Заметил, как жестом отказалась от еды Айно. Перекусил и, резко встав, приказал собираться в обратный путь.

Так же легко дошли до большого острова, быстро нашли свой оставленный в бухте корабль. И пошли к нему напрямки. Выскочили из леса и остолбенели. У самой бухты, прямо на их пути плескалось маленькое круглое озерко с чистейшей водой. А на берегу озерка, выбрасывая в голубое небо ровные столбы дыма, топились две бани. Побольше и поменьше. Андрей готов был прозакладывать в споре все, но их не было, когда они шли от корабля в прошлый раз. Бань не было и самого озерка не было.

– Что ж, – сказала Айно, – Хозяева зовут попариться. Смыть грязь и дух поземного мира.

– Смыть так, смыть, – согласился Андрей и пошел к баням.

Тогда Айно впервые и познакомилась с Навками. Они пришли к ним в маленькую баню, где они были с Ардуиной, что бы подготовить их, дев-воинов, к тому, к чему они не готовились никогда. Чего они не знали, да и не должны были знать, дав обет беспорочности. Навки. Айно помнит, что они все свершили как надо, как положено по обрядам предков и ведуний. Подготовили девушек, привели Андрея и Путяту и помогли им всем четверым неразумным во всем. Все это было как сон, как помрак.

Утром никто не вышел их проводить, ничего не показывало наличие на островах кого-либо кроме них. Ни озерка, ни бань на его берегу, только ждет их верный корабль.

Споро набрали свежей воды, проверили наличие припасов. Чего можно ждать от этого холодного и загадочного моря, обиталища Драконов. Поэтому лишний припас не повредит. А что если ветер сменится или не дай Боги принесет шторм.

Невысказанный вопрос висел в воздухе, но никто не отважился его задать. Наконец Андрей не выдержал.

– Скажи Змеева Дева, – он повернулся к Айно, – Мы были в Нижнем мире!!?

– А как ты думаешь, чародей?

– Не знаю!

– А что тебе подсказывает твое сердце?

– Не знаю?

– Тогда прикажи держать курс на Большую землю. Пора домой!

– Ты пойдешь с нами?

– А что тебе подсказывает твое сердце? – Нагайна смотрела, склонив голову на бок, и в глазах ее мелькали искорки смеха.

– Пойдешь!

– Тогда поднимайте парус!

Лодья отвалила от острова и тут же поймала попутный ветер. Парус надулся горбом и легко понес ее по гребням волн. Рука Андрея потянулась к поясу и наткнулась на привешенную к нему кожаную корчагу. Странную корчагу из черной кожи, на которой выдавлена была пляшущая змея. Он понял, что его путешествие в Нижний мир было не наваждение и не сон и на боку его висит дар самой богини судьбы. Волшебный дар. Вода из источника Урда, Источника Мира. Вода, несущая с собой порядок во всем.

Сил правил к берегу, одним ему известным чутьем выбирая дорогу между совершенно одинаковых белых бурунов. Вот с правого боку показались спины морских Драконов – Белух. Они шли рядом с лебединой лодьей, провожая белого лебедя из своего царства и желая счастливой дороги. Затем отвернули и ушли к своим далеким и вечно холодным льдам.

Лебедь летел домой над пеной Белого моря. Лукомысл отложил гусли и сидел молча. Он уже не пел свою песню. Он уже понял, что они совершили невозможное, и нет слов для такой песни. А еще внутри себя волхв слышал шепот предков, низкий голос старых любомудров, говорящий, что весь этот путь они должны сохранить в тайне, потому что не всем нужно знать дорогу в Навь. И совершенно верно в древние и седые времена, была утеряна эта тайна соколиным народом – рарожанами. Раз не могли они поставить надежные заслоны на этом пути для тех, у кого нет ничего святого на этом свете, не зачем и им этот путь ведать. Впрочем, и на том свете есть такие, для которых тоже нет ничего святого, подвел итог своих размышлений Лукомысл.

Елисей и Тур молча смотрели в сторону пропавшего за горизонтом острова. Тур понял, что кончилось его служение Змею, и теперь один у него Господин, даже не Господин, а старший брат – Андрей. Теперь всю свою жизнь быть ему рядом с ним. Елисей же думал о том, что вот он – воин, берсерк, неутомимый и несокрушимый, поверил и пошел за простым с виду человеком. Не то, чтобы гигантом или непобедимым бойцом. Не красавцем и не сладкоголосым бардом. А вот надо ж, в Нижний мир спустился и вернулся только тот один, а он Елисей, один из лучших воинов медвежьих родов, не сдюжил. Но это только укрепляло его в мысли, что он правильно сделал, бросив род и племя, когда вошел в дружину этого человека и имя этому человеку – Андрей. И судьбы их отныне вовек неразлучны.

Косма вообще ничего не думал, глядя на ватажника. Он любил его, как любят бога, и был счастлив, что вот теперь рядом с ним прекрасная богиня, которая пошла за его воеводой аж с того света. А то мучался его старший товарищ, охраняя эту рыжеволосую Деву Моря, и оберегая ее от всех напастей, как видел он своим простым взором воина, совершенно безо всякой взаимности и любви. А почтение и почитание этого мало для мужика и воина. Песок плохая замена овсу, если конь голоден. По-своему, по-простому думал Косма. А теперь вон, какая кобылка в их стаде. Не долго им ждать новых жеребят. И это хорошо.

Путята с обожанием смотрел на Ардуину. Он помнил, как легко взошла она на Драконью гору, когда он чуть не потерял сознание от тяжести, взвалившейся на его плечи. Вот это воин! Но только сейчас он рассмотрел в ней удивительной красоты женщину. Нет, она была не похожа на стоящую у мачты жрицу. Но та ведь и не женщина. Это Нагайна. Страшная Змеева Дева. Зачем она пошла с ними? Не принесет ли она им беду? Он опять перевел взгляд на амазонку и помягчел. Такая она ладная вся, такая мягкая, не смотря на все ее воинское умение, и такая умелая в любви. Нет. Эта девушка не для него.

Ардуина стояла прямо на носу лодьи, обхватив рукой шею лебедя режущего волны. Она подставила ветру и брызгам лицо. Ей было радостно оттого, что все кончилось хорошо, что все они вместе и плывут назад домой. Она была счастлива, что рядом друзья и у нее появилась подруга. Красивая и неустрашимая, готовая всегда помочь ей словом и делом. Может быть, дать совет, почему щемит ее сердце, когда она смотрит на этого воина Перуна. Ведь она дева воин и давала обет своей богине, никогда не знать мужчины. Но вот ведь и подруга ее Змеева Дева, а ведь стоит рука об руку с их ватажником Андреем. А девы Нагайны дают еще более страшный обет, чем они амазонки. Но все хорошо, так что петь хочется, и их несет домой лебединый корабль, и все они живы, и вечные льды растопили ее сердце, и она готовы за всех своих друзей отдать жизнь, как отдала она себя этому воину в жарко натопленной бане. Или все это искушения и наваждения странного Острова Блаженства или просто ее мечты. Но если это повторится, она готова на это снова. Снова отдать свою жизнь за Андрея, честь этому воину, дружбу этим людям… и все, все, все…

Навстречу им громадой зеленых сосен выступала Большая земля, где их ждала вся ватага. На берегу курились жертвенные костры и жарили дичь. Ватага жарила дичь и молилась своим богам все эти дни, ожидая их возвращения. Дождались.

Рихард спокойно пересек границу. Мало ли теперь бизнесменов из всяких городов и весей обширной российской земли мотается по заграницам. Документы его не вызвали у пограничной стражи, в лице миловидной девушки никаких вопросов. Таможенники полазали под днищем авто, покрутили в руках бумаги, однозначно поняли, что сей бездельник, ездил в Финляндию рыбку половить, а не дела делать и отпустили с миром.

Махнув им рукой на прощание, новоявленный немцо-еврей направил свой упакованный джип в сторону Карелии. Машина бежала ходко, внешний вид ее и ее хозяина, четко говорил всем, что лохотрон или наезд тут не принесут ничего интересного, кроме возможных осложнений в лучшем случае, или свинцовых пчел в худшем. Не важно, что бдительные стражи границы ничего не нашли. У таких ловкачей стволы появлялись как у фокусников из пустого рукава. Поэтому санитары западных дорог или, проще говоря, приграничные бандюги, в сторону одинокой машины даже не взглянули. Опыт. Опыт, он ведь сын ошибок трудных.

К концу дня Рихард выкатился на северное побережье Ладоги и, найдя маленькую сельскую гостинчику, заночевал здесь. С рассветом нового дня матерый разведчик уже точно знал свой маршрут. Ему надо было на восточный берег Ладоги, на бывшую старую границу СССР-Финляндия. Границу 1939 года. Где-то там. Он почти точно знал где, и был тот маленький островок, на котором на безымянной батарее, дали ночлег трем оставшимся от рейда в глубь советского севера диверсантам, все-таки нашедшим загадочное «Евангелие от Андрея», судя по посланной ими шифрограмме.

Раз следы отыскались, то отыскаться они могли только там. Где пропали, там и нашлись! Закон сохранения улик. Он был бодр и свеж. Хорошо выспался в этой тихой гостинице, наверно впервые за долгие годы. Завтрак был не в пример американскому или континентальному, по-русски щедр и сытен. Кофе, конечно, подкачал, но все остальное было на высоте. Рихард был сыт и готов к подвигам. Уже к середине дня он объехал все эти места и посетил все достопримечательности, в виде всего одного пограничного камня, лежащего на побережье озера и давно заброшенного всеми, в том числе и краеведами этого дикого края. Однако, как говорят тут русские: «Язык до Киева доведет». И вот он на пустынном острове Мантсинсаари, где после войны размещался бывший колхоз «Прибой» и где, как ему рассказали в привокзальной пивной, месяц назад два туриста нанимали катер на Валаам. Все бы ничего. Но это были ЕДИНСТВЕННЫЕ туристы за этот год, что пошли на Валаам с этой стороны. А Евангелие всплыло в Питере. И привести его туда могли только приезжие. Местные жители бы в библиотеку с ним не пошли, а пошли бы в комиссионный магазин антиквариата. Значит, это были туристы. Те самые единственные туристы, что брали здесь катер. Рихард как ищейка понял, что он взял след!

Дальнейшее его поиски и наличие разного рода бонусов в вид водки, колбасы, консервов и другого призового фонда, помогли ему растормошить двух старичков на маяке. Они бодро сообщили ему, что двое ребят из города. У них все были из какого-то мифического города, без имени и местоположения. Просто из города. Так вот двое ребят купили у них вполне пригодный катер еще времен войны с белофиннами или нет с фашистскими захватчиками. На этом катере ребятки отправились на Валаам. Дальнейшее стимулирование должного эффекта не оказало, потому, как старички мирно заснули.

Рихард понял, что след свежий. Он закрутился по острову, как собака пытающаяся понять, где дичь? И вдруг его осенило. Преступник всегда возвращается назад к месту преступления. Таков парадокс жизни. Надо искать их где-то здесь. Где? И вдруг его осенило. Там,… куда ходил Андрей! На Соловецких островах! Почему он так решил, он ответить не мог. Ответить не мог, но понял что это озарение и истина. На Соловки. Его путь должен лежать на Соловки. Именно так!

Геннадий Борисович имея удивительное свойство или просто профессиональные навыки высшего уровня, никогда и ничего не забывал. Он снял трубочку и позвонил Пилигриму. Автоответчик ответил, что хозяин отсутствует и будет по месту через неделю. «Просьба перезвонить, просьба перезвонить, просьба перезвонить», – ехидно повторял механический голос. Он задумался. Перезвонил в административный отдел.

– Когда я смогу быть на Соловках?

– Экстренно через три часа, – ответил дежурный.

– А без пыли и шума?

– Без шума, – пауза, – Или через сутки, или через двое.

– В чем разница?

– В средствах передвижения. Если самолетом до аэропорта Соловки, то рейсовый завтра утром, Конечно, если летная погода. Если поездом. То через час скорый на Мурманск. До Кеми и там на пароходе. Итого двое суток, – рапорт был четок.

– Второй вариант. Два билета в мягком. Машину к подъезду. Двоих в помощь. Спасибо, – положил трубку, – Соедините с братом Христофором, – дождался щелчка, – Достопочтимый брат. Через час жду вас на Ленинградском у поезда Москва-Мурманск. До встречи.

На вокзале они раскланялись. Молодой человек в неприметном костюме проводил их до международного вагона. Дал проводнику два билета и провел в купе. Два таких же неприметных молодых человека сели в простой купейный вагон с одной стороны и два в другой. Поезд тронулся.

– К чему такая спешка, генерал? – спокойно спросил иезуит.

– Сдается мне, что мы опаздываем мой друг, катастрофически опаздываем, – генерал откинулся на спинку сидения, – как впрочем, и все до нас.

– Что ж может нам помочь? И почему ФСБ не подняло в воздух СУ-27 и МИГ-31, чтобы доставить вас генерал на место до момента опоздания? Почему вы не отдали приказ поднять из глубины моря ядерные подлодки?

– Хватит брат Христофор. Вы прекрасно понимаете, что мы опять проиграли по темпу, проиграли той. Я думаю теперь можно говорить именно так. Мы с вами проиграли той, что всегда выигрывала эту партию на грани жизни и смерти.

– Так куда же мы спешим генерал? – иезуит опять улыбнулся краем рта.

– На последний акт этой мировой трагедии…

– Как патетично. А проще генерал, проще?

– Я хочу хотя бы взглянуть на нее. А вы?

– Признаюсь честно генерал. Я тоже. И если она выиграет в этот раз, то снять шляпу и поклониться.

– Ну, вы тоже брат Христофор не избавлены от патетики. Давайте ложится спать… или по стопочке?

– По стопочке и спать.

Поезд стучал, как и все поезда на дорогах мира, отстукивая секунды жизни, как бы напоминая, что она быстротечна и проходит так же быстро, как стучат колеса на стыках. Два старых мастера оккультных наук, очень большая редкость в наше реалистическое время, сидели в купе скорого поезда уносящегося на север и прозаично распивали бутылку «Наградной» под нехитрую закуску. «Так-так-так», стучали колеса. И мысли двух магистров были далеки от философского камня, забот об интересах Родины, долге и всем таком остальном. Мысли их уносились к встрече с простой и обыкновенной ведьмой. К встрече с той, о которой уже и в сказках перестали писать, и даже голливудское фэнтази перестало показывать в своих фильмах. Поезд нес к той, о ком они мечтали всегда, но так боялись этого на самом деле. Их время кончалось, но оно дарило им эту долгожданную встречу.

Компания, отгуляв еще один день, съездив на рыбалку, пожарив шашлыки из дичины, завалилась спать, чтобы с первыми лучами солнца забросить свой нехитрый скарб в катер хозяина их пристанища и наперегонки со временем умчаться по каналу к пристани Ирма. Катер обогнал белоснежный лайнер, и они, уже в качестве ожидающих, сидели на своих рюкзаках, лениво дожидаясь его подхода и имея в кармане билеты на две каюты люкс класса. Теплоход показался из-за поворота. Сиплый голос из радиоточки что-то там прокричал. Они схватили свои рюкзаки и, поддерживаемые матросами, взбежали по трапу, будучи единственными пассажирами на этой пристани. Стюард, ошалевший оттого, что в такой глуши такие невзрачные пассажиры предъявят ему свои права на отдых, оформленные фирменными билетами на каюты «люкс», проводил их к месту проживания. На ходу Антон шепнул ему.

– Мальчик, четыре обеда в салон каюты номер один. По высшему классу и чаевые твои зависят от качества и скорости, – придержал его за локоть, – И всю информацию о женском контингенте, плывущем на вашем ковчеге. Кстати, как его звать-величать?

– Кого?

– Ковчег!

– Ах, теплоход. Белинский. Наш теплоход называется «Белинский».

– Ну ладно водитель Белинского, ты свою задачу понял? Тащи. У вас, кстати, вода горячая…

– Есть! – отрапортовал стюард. Он уже понял, что вытянул свою золотую рыбку. На теплоход сели крутые парни с телками.

Потянулись тягучие круизные дни и не менее резиновые круизные ночи. Две подружки Айно и Мари засели в баре под бдительной охраной Павла, совращая мужской контингент теплохода и вызывая тихую ненависть женского контингента. Антон, отдуваясь за двоих, пытался примерить женскую половину круизной компании с их присутствием на борту, что похоже ему удавалось. Жизнь лайнера потекла также медленно и уверенно как волны Волго-Балтийского канала.

Компания молодых людей весело выплеснулась на берег в Горицах вместе со всей толпой отдыхающих, посмотрела облупленный монастырь, съездила в Ферапонтово, полупала глазами на фрески Дионисия. Потом на верхней палубе поахала на Белоозеро. Следующим номером программы были Кижи. Огромный деревянный храм далеко был виден с озера. Айно, глядя на него, о чем-то задумалась и отключилась от веселого гомона на палубе.

Ватага, встретив вернувшегося вожака и отпраздновав его благополучное возвращение, собиралась в обратный путь. Домой даже лошадь быстрей бежит, да и знакомый путь всегда короче. Не заметили, как выкатились в Онегу и увидели уже знакомый пылающий костер храма Дракона.

Почтительно и с восторгом во взоре встретили долгожданных гостей волхвы Перуна и Змеевы детки на острове Кижи. С неподдельным удивлением и почитанием взирали они на Андрея и на своего товарища Тура, осиливших этот путь. С преклонением смотрели они на жрицу Дракона стоявшую бок о бок с их посланцами. Много слышали они об ужасных Нагайнах, да вот видеть пришлось первый раз. Оказалось, что очень не дурна, да и не так страшна, а коли в общей ватаге, так и совсем желанна.

Старый Перунов волхв отозвал в сторону Андрея и тихо сказал:

– Ты как хочешь Ререг. Можешь отказать мне, можешь даже не заметить приглашения моего. Однако надо дружине пир устроить здесь, на границе Гипербореи и Скифии. Отныне в мире живем. Отныне нести вам по земле своей то, что не было в народах наших и то, что ждали долго. Порядок.

– Порядок? – удивился Андрей.

– Порядок. Тот, что тебе в Нижнем мире в дар дали. Я ж как никак ведун. Да еще старый ведун. Мудрый. Любомудр. Мое место давно там в Нави. Просто задержался здесь не на долго, чтобы молодых на путь истинный наставить. Теперь уже пора. Теперь на смену мне, такие как Путята и Тур пришли. Можно им землю без опаски оставить. Так что, пир?!

– Пир, так пир. На границе говоришь? На грани! И у волшебного костра. Так?

– Так!

Отгуляли, отпели молодцы и девицы на пиру, на грани миров, собрались в дорогу далее. Всю ночь просидел Тур со своими братьями у стен деревянного костра. Долго говорил о пути своем, о доле своей. Утром встал, поклонился в ноги всем, закинул за плечи котомку с дарами, дабы не забывал, кому служил верой и правдой до того, как ушел со странным этим. Обнял старшего волхва, повернулся и, не оборачиваясь, побежал к кострам, где сидела ватага.

Лодьи уходили на юг, уходили той дорогой, что привела их сюда. Махал им сухой рукой, стоя на высоком холме у Перунова капища, старый волхв. Потом повернулся, подошел к капищу, обнял Алатырь-камень и пропал. Навсегда.

А паруса надутые попутным северным ветром несли ватагу на юг. Уверенно несли. Прошли поворот на Свирь. Андрей даже бровью не повел. Сил глянул на ватажника и продолжал править как правил. Кончилось Онего и открылась протока на юг. Уверенно ввел Сил головного лебедя в протоку, как будто всю жизнь этой дорогой ходил. И так же уверенно вывел корабли в новое широкое озеро.

– Сдается мне, что это Беловодье, – как бы сам себе сказал Лукомысл – А это так и есть Белое озеро. Правильно идем.

– Мы всегда правильно идем, – отозвался Сил, подворачивая на волну.

К вечеру им навстречу выскочили три боевых струга, судя по парусам и прапорам на мачтах, из дружины Андреевых воевод, что стояла в Белозерске. Косма вздернул на мачту овальный красный щит с золотым солнцем. Струги развернулись и повели за собой дорогих гостей к пристани города.

Чуть дальше от пристани видны были огромные земляные валы крепости и поверх них частокол и рубленые башни. Крепко встали на этой земле дружины, присланные им. Андрей накинул поверх красный плащ, заколотый на плече брошью с головой медведя. Он здесь вождь. Князь, как называют вождя в этих землях. А назвался груздем – полезай в кузов, так тоже говорят в этих землях. Ватага тоже приоделась, приосанилась. Первый город на родной земле. Грех в грязь лицом ударить. Вроде как лучшие. Худших бы с собой ватажник не брал.

В палатах их ждали воеводы и местная дружина. Снова пир, снова разговоры. Встал Лукомысл, взял гусли и запел ту песню про их поход в неведомые земли, в страну Драконов, на остров Блаженства, что сочинил на палубе лебединой лодьи. Он пел, а в палатах слышался шум ветра, плеск волн, рев драконов, шипение змей и грохот штормовой грозы. Он пел, а в полумраке палат горели костры, и сверкали молнии Перуна, звенели мечи, высекая искры, и вспыхивали глаза диких зверей. Слушатели видели сами и ночной бой и страшных змеев, свернувшихся в клубок у входа в Навь, удивительное кипящее озеро, молнии, вылетающие из-под воды и волшебный костер, горящий в глубине моря. Певец замолк, а в зале еще долго стояла тишина. Затем загудели гудки, застучали кубки. Пир пошел своим чередом. За тех отважных, что ушли и вернулись. За тех, кто держит слово. За тех, кто славу множит, не боясь пути и не страшась врага.

Не задерживаясь, а только пополнив припасы, двинулись корабли дальше, побежали по рекам, по протокам. На юг, на юг от Белого озера. Местная дружина дала струг и кормщиков проводить Андрея по тем землям, где они пути знали. Потому летели лодьи под всеми парусами по широким рекам, протискивались узкими протоками из одной речушки в другую и выкатывались на ширь озер, пока не показались впереди стены крепости Ростов. Крепости, где сидели Андреевы крестники, а точнее побратимы кровные – Римн и Перей-Туча.

– Правь к Ростову! – зычно крикнул Андрей, – Надоть в гости забежать. Негоже побратимов обижать. Ведомые уверенной рукой кормщиков, лодьи развернулись за головным лебедем и красиво веером пошли к берегу. Такого народ ростовский не видал и дружно сыпанул на берег поглядеть, кого же им пригнал северный ветер?

После Кижей народ устало расползся по каютам и залег, как медведи в берлогу, до утра. Утром их выгрузили у шлюзов, посадили в раздолбанный автобус и протрясли по такой же раздолбанной дороге к пассажирскому порту города Беломорска, где их поджидала Ракета. Сонная толпа распихалась по салонам трамвайчика на подводных крыльях, и он лихо пискнув гудком, прополз через шлюз и выскочил на простор Белого моря. Здесь на просторе водяной конек-горбунок, встрепенулся, дал скорость и понесся по гребням волн в сторону Соловецкого архипелага.

Соловки выплыли из утреннего тумана как мираж: только что вокруг висела влажная, холодная, непроглядная пелена – и вдруг обозначились расплывчатые контуры берегов, суда на рейде, абрисы крепостных башен. Еще немного, и зыбкие силуэты стали отчетливыми, и вот уже Ракета встала под бело-черными стенами Соловецкого монастыря – можно сказать, географического и исторического сердца Поморья.

Встав на трассу Петербург – Мурманск, Рихард включил дополнительные мощности своего маленького чуда техники и можно сказать долетел до Беломорска мигом. В Беломорске он потерял времени раза в два больше, чем на всю дорогу. Сначала на его вопрос о нахождении морского порта его уверенно направили на мыс, где находился давно закрытый рыбный порт. Затем, когда он все-таки обнаружил маленькую пристань в стороне от города, которая и оказалась пассажирским портом, и подрулил к ней, выяснилось, что пароход на Соловки будет завтра с утра, но он может и опоздать на Ракету. Понять, как можно опоздать на рейсовый трамвайчик, если он ходит точно по расписанию, что ему и подтвердили, не менее уверенно, чем перед этим показывали дорогу до порта, он не смог. На ночевку он ухал в город.

Конечно же, он опоздал. Что под этим подразумевалось, он понял, когда ему объяснили, что на Ракете мест нет, по причине прибытия туристической группы со шлюзов, где шлюзуются круизные лайнеры. Рихард этого понять не мог, но на его счастье такими же невезучими оказалась пара из Петрозаводска, которая, моментально осознав ситуацию, каким-то неведомым ему способом договорилась, что их троих довезет до острова маленький пароходик с незатейливым названием «Беломорск». Понять своим рациональным мозгом, зачем надо гонять целый пароход, ради них троих, если можно просто посадить их на рундуки в той же Ракете, он не мог и решил не напрягаться.

Пароходик отвалил вслед за кораблем на воздушных крыльях и неторопливо почапал к архипелагу. Весь путь занял около трех часов и вот Рихард увидел впереди стены крепостных сооружений и приземистые башни. Что-то ему подсказывало, что он на правильном пути, хотя все то, что он делал, противоречило логике и планированию любой мало-мальски грамотной операции. Но он решил наплевать на логику. Все, кто до него следовали законам логики и правилам игры, игру эту проиграли и проиграли бесповоротно. Значит, чего-то они не учли. Наверно интуиции, некоего внутреннего голоса, говорящего, что и как надо сделать в этой ситуации. Он, старый разведчик решил довериться этому голосу, не раз выручавшему его кажется в совсем гиблых ситуациях. «Двум смертям не бывать, а одной не миновать», – сказал он себе под нос и спрыгнул на эту загадочную землю, не дожидаясь пока установят трап. Закинул за спину рюкзак и бодро зашагал к гостинице, направление к которой указывала огромная зеленая стрелка с надписью ОТЕЛЬ.

Впереди на горке гордо возвышалась средневековая крепость из огромных серых, аж до черного, валунов. Слева от него было небольшое озерко со стоящими на его берегу огромными рублеными домами без окон. Он поймал за рукав пробегавшего мальчишку.

– Это что за озеро?

– Банное, – ответил шустрый пацан, – А это бани. А вы куда? В гостиницу?

– Да.

– Тогда идите вон туда за бани. Там гостиница дешевле.

– Спасибо, – улыбнулся Ричард и пошел туда, куда указал его новоявленный гид. Начало было хорошим и добрым.

Начало операции, развитие которой даже интуиция ему не подсказывала. Ладно, сперва гостиница и чай, сам себе задал цель Рихард.

В Кеми на вокзале их ждали. Не успели два новых соратника выгрузиться из вагона, как их сумки были уложены в черную Волгу, судя по номеру принадлежавшую местному отделу ФСБ.

– Товарищ генерал, – бодро спросил встречавший, – вы отдохнете с дороги или сразу на объект?

– Сразу на объект? По воде яки посуху? – пошутил Геннадий Борисович.

– Да нет, мы «Косякова» задержали, – не оценив шутки, ответил местный фсбшник.

– Ну, раз задержали, то на объект, – поняв, что речь идет о рейсовом пароходе, согласился генерал, – Вы согласны? – повернулся он к иезуиту.

– Конечно, конечно. Там на объекте, – он улыбнулся, – и отдохнем.

– Там вас ждут. Номера в спец. гостинице для ВИП персон.

– ВИП – дорогой мой это уже «Вери Импотант Персон», – поправил его генерал, чем засмущал окончательно.

– Усиление вам не надо? – совсем тихо спросил служака.

– Нет, майор, у нас вон еще четыре орла на хвосте. Так что ты их тоже размести, – шепотом добавил, – но не с нами.

– Понял! – осознав конспирацию, майор почувствовал важность дела и свою к нему причастность.

Волга рванула и понеслась к порту, вслед за ней УАЗик повез законспирированную поддержку. Все загрузились на «Косяков». Конспирация конспирацией, но пароход-то один.

Маленький труженик Белого моря с гордой надписью на борту «Василий Косяков» развернулся кормой к берегу и, уверено взрезая серо-стальную гладь Ледовитого океана, повез заждавшихся пассажиров и паломников на монастырскую землю.

Генерал и монах вышли на верхнюю палубу и встали, облокотившись об ограждение борта.

– Геннадий Борисович, если не секрет, что вас навело на мысль, прямо сейчас, отправиться сюда? – брат Христофор накинул капюшон утепленной ветровки и сразу стал похох на монаха иезуита со средневековго манускрипта.

– Один разговор с одним весьма занятным человеком.

– Он по вашему ведомству?

– Скорее всего по нашему с вами!

– Он разведчик или шпион? – глаза иезуита смеялись.

– Он мистик. Даже не то чтобы мистик. Он изучает это дело.

– Опасное ремесло…

– Не более опасное, чем наше с вами. Он писатель. Фантаст, как он сам рекомендует себя.

– Как это у вашего пролетарского поэта Маяковского? «Ведь мы фантасты. В этом громадье, как говорят в газетах, наших планов!» – брат Христофор посмотрел на генерала.

– Это у Евтушенко, а не у Маяковского. В «Братской ГЭС». Но может вы и правы. Фантаст – это тот, кто видит то, что мы все увидим чуть позже. Вот после разговора с фантастом я и решил направить стопы сюда. Кстати он тоже должен здесь быть.

– Познакомите?

– Если он здесь, непременно. Вам он будет крайне интересен. А вы ему. Глядишь, и в книгу попадете.

– В качестве призрака?

– В качестве председателя суда инквизиции, – мрачно пошутил генерал.

– У вас черный юмор генерал. Это от голода. Давайте спустимся, перекусим.

У пристани на Соловках их тоже ждала машина. Уверенная в себе дама лет тридцати подогнала Ленд Ровер задним бортом прямо к пристани, практически закрыв выход с причала. Ее мало смущало, что выходящий народ должен был обтекать ее машину. Своих клиентов она вычислила сразу и, мило улыбнувшись, направилась к ним, не замечая других туристов, а тем более паломников.

– Милости просим, дорогих гостей, – елейным голосом завела она, – Милости просим. Машина подана.

Всю дорогу до гостиницы, которая заняла минут десять, не более, она щебетала о том, что их гостиница называется «Зеленая деревня», что стоит она на берегу Святого озера прямо против монастыря. Далее она пропела про то, что гостиница построена из вековых сосновых бревен обхватом до метра, что в ней есть собственное крестьянское хозяйство, спорт бар и прочая, и прочая. Тормознув у двухэтажного дома, она козочкой взбежала на крыльцо и приглашающее распахнула двери, в проеме которых стояла вторая дама в шикарном вечернем туалете с умопомрачительным вырезом и огромным золотым крестом меж двух гороподобных грудей.

Генерал и монах поднялись по ступеням, и сразу же попали в лапы дамы с декольте. Она повела их показывать номера, двусмысленно рассказывая, что при гостинице есть ВИП баня с ВИП обслуживанием. Открыла два номера ЛЮКС и пригласила на ужин в каминный зал.

Геннадий Борисович нырнул в номер, достал телефон и коротко бросил в трубку:

– Вы там охренели совсем! Мы работать приехали! Со мной монах высшей иерархии. Сменить персонал!

Через полчаса он в спортивном костюме спускался в маленький уютный ресторан, где, потрескивая поленьями, горел камин. Навязчивых дам не было. Да и как он заметил, весь обслуживающий персонал был из мужчин, поджарых и спортивного вида. Через минуту к нему присоединился брат Христофор тоже в спортивном костюме и мягких кроссовках. В зале кроме них никого не было, похоже, в гостинице тоже. Вышколенный официант, явно не из местных, протянул меню и застыл в ожидании.

– Скажите генерал, это вы блюдете мою скромную персону? Или вы тоже пост держите? – съязвил иезуит, сразу оценив перемены.

– У меня обет воздержания, – отпарировал чекист.

– Во всем?

– Нет, только в этом…

– Тогда голубчик, сделайте на свое усмотрение поморскую кухню, – повернулся к официанту Христофор, – графинчик водочки, хорошей. Бальзам Поморский или Ломоносов грамм триста и пока все…

– И еще груздочков соленых не забудь и выключи этот побрехунчик, – кивнул на телевизор генерал, – Мы тут сами поболтаем. Закусочку, водочку и бальзам можно сразу.

– Сей минут, – официант крутанулся на каблуках и пропал.

– А вы знаток местных напитков уважаемый брат, – генерал протирал салфеткой приборы.

– Я ведь по долгу службы здесь бывал не однократно. В вашем СЛОНе, – он подчеркнул в «вашем», – сидели и братья из Общества Иисуса, а мы стараемся сохранить память о всех, кто выполнял честно свой долг. Так что знаком и с местной кухней и с местным алкогольным продуктом. У меня обет воздержания тоже не распространяется так далеко. Но я смотрю, у вас на языке вопрос вертится.

– Вертится, вертится, – он кивнул официанту, – Спасибо голубчик, горячее попозже, – опять повернулся к собеседнику, – Я все не могу забыть вашу песнь менестреля. Вы там, кажется, говорили, – и он почти дословно процитировал, – Они могут придти в тот мир за семью льдами и принести великую жертву. А за это могут получить дружбу жителей преисподней. Если они пройдут стражей порога, царица, правящая за семью слоями льда, пошлет своих рабов в помощь тем, кто угодил ей приношением. И они придут в виде нежити и волков-оборотней, что бы помочь смертному, зовущему покорить людей.

– Именно так. Ну и память у вас.

– Профессиональная. Вы сами цитировали текст или излагал вольно?

– В какой части?

– Там где про рабов царицы преисподней.

– Точно по тексту так: «Они придут. Нежить и волки-оборотни, дабы помочь зовущему их!»

– Там «и» или «или»? – генерал напрягся.

– Там «и», – уверенно подтвердил иезуит.

– Тогда давайте выпьем с дорожки. Сухая ложка горло дерет, – поднял рюмку чекист, – а потом…

– Честным пирком, да свадебку, – подхватил напарник, чокнулся и добавил, – С приехалом!

Оба выпили не спеша. Также неспешно закусили. Налили по второй с добавлением бальзама, пахнувшего на них ароматом трав.

– Не буду злоупотреблять вашим терпением брат, – хрустнул грибком Геннадий Борисович, – Если там «и», то это значит, что сначала пришла нежить, а потом волки-оборотни. Не вместе, а последовательно. Выражаясь современным языком, волки пришли зачистить объект от нежити. Волки пришли как чистильщики.

– Вы считаете, – Христофор аж поперхнулся соленым огурцом, – Что волки зачистили нежить!! Что сначала были люди в коже, вызванные кем-то, кто принес жертву! А потом пришли ПРИСЛАННЫЕ волки и зачистили их!!

– Где-то так. Вы в курсе, что полярный волк это символ чистоты? Так скажем санитар льдов.

– Как впрочем, и любой волк. Я предлагаю по второй. Если по каждой вы будете выдавать такие версии, я готов напиться вдрызг.

– Поддерживаю ваш тост. Прицепом к первой версии. Сначала были люди в коже, потом люди волки. А как у вас говорят, когда пьют? У нас говорят «На здоровье», а у вас?

– Салюд, вот так коротко. Салюд! – я из испанской Наварры.

Они сидели долго, обсуждали версии, поднимали тосты. Дождались рыбы по-поморски, заказали еще мяса. Спорили о чем-то. Цитировали разные документы, ссылались на протоколы допросов и рапорты агентов. Наконец пришли к выводу, что голова уже совсем не варит после дороги и пора на боковую. Выпили пахучего лесного чая и разошлись по номерам, договорившись завтра прогуляться по острову и дообсуждать версию генерала.

Рихард уверенно шагал в направлении указанном шустрым пацаном по хорошо натоптанной дорожке. Дорожка вела мимо заброшенного и развалившегося старого лагерного барака к не менее старым постройкам, в которых, открыв приветливо двери, ютились два продуктовых магазина. Именно к ним и была пробита народная тропа. Напротив магазинов, практически дверь в дверь, в помещении такого же бывшего лагерного барака, построенного из деревянного бруса, и располагалась одна из старейших гостиниц этого края. Над входом красовалась вывеска «Соло». То ли сокращенное от Соловки, то ли в честь незаходящего здесь все лето солнца, а может, потому, что в свое время она принимала туристов одна. Так сказать без ансамбля, то есть Соло. Рихард толкнул дверь, очутился в маленькой прихожей, из которой прямо был вход в такое же маленькое кафе, а направо к стойке рецепшина, за которой сидел довольно приятный молодой человек.

– Остановиться желаете? – спросил он.

– Не прочь, – ответил Рихард, – Что имеете?

– Одноместный с удобствами в номере. Душ, туалет, горячая вода. Десять минут с нашего порога до Святых ворот Соловецкого монастыря.

– Что стоит роскошь?

Молодой человек назвал цену, добавив, что при гостинице есть баня на Банном озере и прокат авто. Рихард позволил себя уговорить, взял ключ и направился в номер принять душ и хоть немного расслабится. Ужинать он решил в кафе при гостинице и сегодня никуда не ходить.

Соловецкие острова

Соловецкий остров.

Соловецкий Лагерь Особого Назначения (СЛОН).

Соловецкий монастырь.

Могила последнего гетмана Украины.

Ракета, выгрузив пассажиров, уже давно набрала новых, тех туристов с круиза, что приехали сюда вчера и, похлопав крыльями, помчалась назад в Беломорск. А вновь прибывшая масса любителей экзотики была упакована в автобус и отправлена по месту дислокации в «Соловки-отель». Бросив там свои нехитрые пожитки, четверо друзей пошли прогуляться по святым местам.

– Вы в монастырь? Идите, идите. Я догоню, – сказала Айно, – Побродите там. Я вас найду. Там под крыльцом есть могила последнего гетмана Запорожской сечи, что больше ста лет прожил. Я через час там буду. Пока!

Когда все ушли. Айно достала из рюкзака драконий кинжал, привесила его к поясу. Здесь, дома, расслабляться ей было никак нельзя. Скольких сгубила эта кажущаяся надежность родного дома, кажущаяся близость финишной прямой и возможность докатится по инерции. Нет! Вот здесь и пряталась самая опасность. Самая неожиданность и вероятность роковой ошибки. Только на пороге дома теряют бдительность самые умелые и обученные воины. Это она знала. И этой ошибки она допустить не могла. Последний рывок. «Последний бой он трудный самый…», из какого-то кинофильма выплыла строчка песни. «Так, а теперь расслабиться», – приказала она себе, – «и сконцентрироваться». Айно закрыла глаза, проваливаясь в прошлое. Теперь все силы она черпала там, у богини Урды.

Все жители Ростова Великого, от мала до велика, вывалили на берег озера Неро, открыв рот от удивления, когда рассыпанные веером по всей водной глади к пристани, раздув паруса подходили корабли гостей. Головная лодья с гордо выгнутой шеей лебедя на носу. По бокам ее драккары с драконьими головами. Несколько боевых стругов, скалящиеся медвежьими пастями. Хлопали на ветру разноцветные паруса, вились прапора на мачтах. По бортам кораблей сверкали на солнце красные овальные щиты дружинников, с искрящимся на них солнечным ликом.

Сами Ростовские князья шли встретить гостей. Сам Перей-Туча с дружиной, прихватив Римна и волхвов, не поленился приехать в Ростов, упрежденный своими служками о таких гостях. Яркая картинка встречающих могла поспорить по красоте и многоцветности с подходящей с воды ватагой. Красные плащи князей и бояр, синие платья боярынь и боярышень, разноцветные сарафаны девок и баб, мелькали среди серых армяков и белых рубах, набегавшего со всех сторон люда. Блестели брони воинов, черным пятном выделялись рясы братии.

Однако красное пятно княжеской родни стоявшей на возвышении все-таки рдело в окружении стальных панцирей и шеломов ближней дружины. С боков от князей стояли музыканты, и слуги уже выкатывали бочонки с медами и брагой. Гостей встретить достойной чаркой с дороги – это по-божески. Так деды завещали.

Корабли умело сбросили ход. Спустили паруса. Весла дружно ударили по воде и в тоже мгновение с бортов слетели мостки, ткнувшиеся в траву берега и доски пристани, по которым уже бежали лихие поморы, прикручивать канаты к береговым столбам. А вслед за ними, по мосткам уже шли навстречу правителям земли Ростовской Андрей с ближней своей малой ватажкой.

Не успели они обняться с Ростом и Борисом – князями Ростовскими, как, уже раздвигая толпу и широко раскрыв объятия, шел к ним огромный и вислоусый Перей.

– Андрей, – басил он – Иди сюда Андрей. Наслышан, наслышан о подвигах твоих. Привет тебе от Мунга. Тьфу ты бес, от Германа. Ото всех наших привет! – он загребал своими огромными лапами всех, кто попадался ему на пути, отчего народ шарахался от него в разные стороны.

На шаг отстав от него, двигался за ним Римн в окружении черных как ворон братьев. Андрей заметил про себя, что не очень-то они отличаются от Перуновых воинов, потом сам себе же ответил, а что он хотел, если воспитатель у них Перей – воевода Перунов. Так и лепил, как умел. Только теперь белые рубахи сменили они на черные свитки, а черные плащи на белые. А так, как были сороки черно-белые, так и остались. Андрей шагнул навстречу богатырю. Тот неожиданно разглядел рядом с ватажником, одетых в парадное платье Айно и Ардуину, опешил и опять забасил громоподобно.

– Так ты еще и с девами великими?! Слышали о них, слышали. А хороши-то как! Богини. Ай да Андрей! Сам герой и кудесник, так еще и богини у него в подругах! Иди, обниму. Да нет, дай я их обниму сначала. И бабам почет и мне приятно, – он сгреб поочередно сначала Ардуину, так что та пискнула и пропала в его медвежьих объятьях, а потом Айно. Обнял, поднял в воздух и бережно поставил на землю.

– Задавишь медведь! – захохотал Андрей.

– Ко мне, ко мне. Наплевать на всех князей. Впрочем, все понимаю. Сначала к ним, коли пригласят, – он уже обнимал Андрея и хитро смотрел на правителей земли, – а уж потом ко мне на Нерль.

Подошли князья чинно обнялись, поднесли по чарке. Выпили вместе, Расцеловались троекратно. После чего, так же чинно пригласили погостить на земле ростовской.

Вечером пир в палатах княжеских, в тереме высоком. На утро вдоль бережка ватага сдвинулась к Перею на Нерль, где к удивлению всех на широкой пойме были накрыты столы и жарили на кострах быков, да дичь, и стояли бочонки с медами и отварами. Умел гулять старый князь.

Прямо посреди огромной поляны на слиянии двух рек принимал гостей хозяин. Над ними на высокой круче другого берега поднимались башни и стены братской обители. Но не там сегодня был главный стол. Мудр был и дальновиден Перей-Туча. Знал, он надо показать, что не камень за пазухой у стен Ростова Великого держит дружина его братская, что открыта она для дружбы, как поля эти бескрайние, хоть и живет за стенами высокими. Потому и вынес пир в открытое поле. Накрыл столы щедро, выкатил меды крепкие, настои заветные по особым рецептам деланные. Все столы выставил равными, что для братии, что для дружины, что для бояр и князей. Лишь один стол поставил выше. Для дорогих гостей. Ни в укор никому, ни в почета унижение. Мудр был Перей.

Когда обнесли по первой, по второй. Завел хозяин разговор о дороге, о приключениях и геройствах. Позвал воев своих. Они вышли бравые такие ребята, встали посреди поляны.

– Показать, али как? – лениво спросил седоусый богатырь, а в глазах так и металось, – Скажи «Показать, показать».

– Покажи Перунов волхв покажи, – сказал Андрей.

Огромная глыба, с седой чупрыной свисавшей сбоку, встала из-за стола хлопнула в ладоши. Воины скинули плащи, и сошлись в схватке. Звенела сталь, трещало дерево щитов, гулко ухали кистени и булавы. Но перевеса не было. Перей хлопнул в ладоши еще раз, в битву вошли еще воины. Теперь посреди поляны рубилось человек тридцать, почти вся его черная дружина.

– Постой Перей, – остановил его Андрей, – Так не правильно. В них злости нет, задору. Чего им с побратимами на нашу утеху рубится. Себя показать – брата опозорить. Давай так. Они с одной стороны, а мы, – он секунду подумал, – трое с другой.

– Трое? – обижено надул губы Перей.

– Трое, трое, – заулыбался Андрей, – Не в обиду им, а только в учебу.

– Давай, – раззадорился старый князь, – и пошел к своим.

Андрей вышел на круг, поманил с собой Путяту и Елисея. Все трое обнажились по пояс, взялись за руки и пошли по кругу. Путята затянул Перунову славицу:

Пока трое водили хоровод, исполняя танец поклонения солнцу и громовержцу Перуну, Лукомысл вошел в середину круга выхватил из мешка черного петуха, непонятно откуда взявшегося, резким движением отрубил ему голову кривым кинжалом и собрал в странную покрытую затейливым узором чашу, кровь этого петуха. Затем он обошел троих воинов и нарисовал у них на лице знаки Перуна – две красных огненных стрелы, произнося:

После чего волхв отошел к молодым служкам и что-то зашептал им в ухо. Парни взяли лопаты и выкопали три ямы, глубиной до полуметра. Трое воев спрыгнули в них, так что по пах оказались в земле. Парни засыпали их. Андрей повернулся к Перею.

– Пусть нападают.

Воины в черном разделились на три группы и бросились на врытых в землю. Засверкали мечи, зазвенела сталь. Через пять минут трое вытирали мечи о траву, а нападавшие удивленно разглядывали пустые руки.

Андрей, Путята и Елисей вылезли из земли. Встали каждый в отдельности от другого. Андрей с кривой саблей. Елисей с секирой и Путята с палицей. Жестом показали, чтобы их окружили, а затем по отмашке нападали. В новом испытании успех опять был на стороне оборонявшихся. Не успели наступавшие понять, что произошло, как каждый получил легкий удар.

Пока Андрей со товарищи показывали владение оружием Лукомысл раздул большой костер и подбросил в него сухих дров. Достал три дудки. Когда из круга вышел последний нападавший, так и не доставший оборонявшихся своим мечом, он протянул дудки побратимам, сгреб пламя, оставив пышущие нестерпимым жаром угли. Андрей и два его напарника спокойно взошли на угли и, заиграв плясовую, пошли по ним, пританцовывая. Один из воинов Перея, молодой и горячий, было сунулся с ними, но отскочил опаленный обжигающим духом. Втроем они обогнули костер два раза и лихо ухнув выскочили на поляну и пошли вприсядку подыгрывая себе на дудке.

– Во, дают! – ахнул кто-то в полной тишине.

– Учи воев Перей. Учи, не гнушаясь никакого бога и никакого знания, – Андрей протянул ему воинский пояс, изукрашенный золотыми накладками, – Это лучшему. Наш урок не в том, что мы вои лучше, а в том, что колдовал и заговор нам говорил – Перунов волхв, от чужих сил нас уберег – Велесов волхв, а от жара кострового – Змеевы волхвы, – он засмеялся – Да плюс умение наше. Вот такие мы. Русь!

– Это не им урок, – задумчиво сказал, теребя ус, Перей, – Это мне наука. Андрей в это время попросил огромный ковш меда, плеснул в него из дареной Урдой корчаги. Отпил глоток, передал Перею.

– За ваше братство воинское. За порядок. За Урденский порядок во всем!

– Ну что ж согласен, – отпил хозяин и передал ковш воинам, – За порядок, так за порядок.

– А скажи мне Перей, – опередил его Андрей, – вроде нет у тебя сорок Перуновых. Кто ж тебе новости на хвосте носит?

– Это ж, какие новости? – хитро опять потеребил седой ус богатырь.

– Это приветы передает…

– Так то ж ваш дружок и выкормыш, – он громыхнул, – А позвать сюда Авраамия!

Подошел уверенный в себе молодой человек с горящим взором.

– Садись Авраам, в ногах правды нет, – указал на лавку Перей, – Поведай вот гостю, то, что мне ведал.

– С превеликой радостью и смирением, – человек повернулся к Андрею, – Имя мое, коим родители нарекли, – Иверк. Родился я в Чухломе, что неподалеку от Галича, у Костромы града. Родители мои были не бедны, но наказали их боги другим. За что, не ведаю. До восемнадцати годков пролежал я в великом расслаблении, пока однажды не услышал беседу некоторых калик перехожих, случившихся в дому отца моего, о вере и о чудесах, что происходят в Новом Граде. Лежа начал размышлять в себе: «Вот у отца моего много богов, а ни один мне не поможет, а у новгородцев – свой Бог, и многим подает исцеление. Если бы и мне даровал он здравие, я стал бы веровать в него и служить ему вечно и пошел бы в страну их». В таких мыслях начал призывать к себе на помощь бога вашего и, уверовав в чудеса, действительно получил исцеление. Тогда тайно удалился я из дому родителей и, направляя путь свой к западу, после многих дней нашел, наконец верующих и знающих, от которых и получил наставления и навык книжному учению. Спустя несколько времени, достиг я Нового города, возрадовался духом но, ища себе уединения, отправился рекою Волховом к озеру Нево в Валаамскую обитель, о которой уже слышал. Со слезами умолил здесь братию принять меня к себе и открылся, что темен еще. Приняли меня в братию и нарекли именем Авраамий. Там узнал я Германа и Сергия, учеников достойных своего Учителя, что зрю пред собой, – он смиренно опустил глаза.

– Не сотвори кумира себе, – веско сказал Андрей, – Спасибо за приветы. А сюда, каким ветром занесло, душу твою обрекшую веру. И веру во что?

– Избегая хвалы человеческой, удалился я из Валаамской обители и пришел к граду Ростову, где весь Чудский конец поклоняется богу Велесу. Здесь у озера Неро поставил я себе убогую хижину и начал учить детей грамоте.

– Так в чем трудность твоя?

– Хочу низвергнуть Велеса!

– Что?! – вырвалось у Лукомысла, сидевшего рядом за столом.

– Чем же тебе Велес не угодил? – шепотом спросила Айно.

– Да вот…, – Авраамий осекся, встретив ледяной взгляд змеиных глаз.

– Глуп он, – защитил монаха Андрея, – Глуп и слеп. Слушай меня, юнец. Вот тебе посох Велеса. Он протянул ему посох с головой медведя. Если подойдешь с добром и миром к капищу…

– Как же Велес узнает, что я с миром пришел?

– Сам увидишь. Как зацветет посох в руках твоих, то и в душе твоей мир. Иди с миром. И примет тебя Велес. У каждого своя вера. Негоже в чужой монастырь со своим уставом лезть. Понял ли меня?

– Понял Учитель.

– Если с миром…примет тебя Велес и поможет. Иди! Учи детей!

– А посох?

– У себя оставишь. Что бы всем напоминал, что только любовь этот мир единым и целым держит. Только любовь.

После пира и отдыха ватага пошла далее на юг.

Айно пришла в себя. Опять вдохнула в нее силы и веру богиня – ее защитница. Она встала, накинула длинную ветровку, прикрывающую кинжал и пошла в монастырь, искать своих друзей. Она уже знала, что ей делать. Вот только какое-то звериное чутье подсказывало ей, что охотники идут по следу и в этот раз совсем близко. Совсем, можно сказать, на длине вытянутой руки. И может первый раз за все годы этой гонки они взглянут друг другу в глаза. Она была готова к этому. Готовы ли к этому они.