Мы с вами столько раз упоминали в процессе нашего расследования «королевское казначейство» или «еврейское казначейство», некий новый орган контроля за использованием королями средств имперской казны, что и начать я думаю надо с казначея. Жак Кёр блистал именно на этом поприще.
Исполняемые Жаком Кёром обязанности казначея не имели ничего общего с деятельностью современного министра финансов. Эта должность соответствовала тогда должности управляющего королевским двором и заключалась в том, чтобы «смотреть за продовольственными припасами и кладовой тканей, обстановкой, деньгами и драгоценностями всякого рода, находящимися при дворе», то есть в догляде за королевскими активами.
Будущий королевский казначей появился на свет около 1395 года в Бурже (Bourges) – городке в Центральной Франции при слиянии рек Эрен и Орон (на реке Шевр), в исторической области Берри. В древности Аварикум (Avaricum), главный город галльских битуригов. Бурж, старинный беррийский город, молчаливый, спокойный, серый как монастырь, по праву знаменитый своим прекрасным собором, он и в настоящее время обладает, рядом сооружений, интересных ценителям прошлого. Среди них дворец – того самого Жака Кера. Историки-романтики сочли необходимым украсить легенду и увеличить его личные заслуги, для чего назначили ему родиться в бедности.
Однако никак нельзя отнести семейство Кёр к простонародью, ведь оно владело собственным домом в городе, процветавшем благодаря дворцу герцога Беррийского Жана Великолепного, которого обессмертили в своих хрониках лимбургские монахи. Отец Жака Кёра занимался весьма прибыльным делом – торговлей мехами. Он принадлежал к числу влиятельных горожан Буржа. Один из братьев Жака Кёра, Никола, состоял каноником в герцогской часовне, а сестра его вышла замуж за некоего Жана Бошетеля, секретаря короля Карла VI. Что касается его жены, Масэ де Леодепар, то она была дочерью высокопоставленного герцогского придворного и внучкой мастера монетного двора. Другими словами, хотя семья и не была очень богата, мальчик от самого рождения принадлежал к той городской аристократии, которая уже более века поднималась все выше и выше. Мальчик был из касты евреев, и это предопределило его жизненный путь.
О воспитании Жака Кёра в детские годы известно мало достоверного, поэтому остается лишь прибегнуть к игре догадок. Его собственная семья и семья его тещи с давних пор занимались чеканкой монеты и ювелирным делом, и весьма вероятно, что по обычаю того времени он, продолжая семейную традицию, шесть лет учился этому ремеслу. Ювелирное дело доставляло тогда много выгод и преимуществ. Оно даже давало личное дворянство и весьма облегчало доступ ко двору. Именно таким образом Кёры и Леодепары приблизились к Беррийскому дому. Что касается других занятий Жака Кёра, то мы о них почти ничего не знаем, кроме того, что он не учился в университете, а только прошел курс теологии и был посвящен в низший духовный сан. Это не помешало ему жениться и позволило всю жизнь, а особенно во время суда, пользоваться привилегиями и льготами, предоставленными духовенству.
Оперившись, Жак Кёр и два его сотоварища, Рован-Датчанин и Пьер Годар, получили в свое управление городской монетный двор. Все естественно, если опять вспомнить, что он был из среды евреев-финансистов и должности эти передавались только в этой касте. Первый известный нам подлинный документ, относящийся к Жаку, это разрешительная грамота короля Карла VII от 6 декабря 1429 г., по которой он и его сотоварищи были прощены в чеканке монет «дурной пробы», то есть из такого серебра, которое не соответствует королевским указам. Монеты же, чеканившиеся Жаком Кёром в начале его деятельности, имели надписи: КАR. Francorum. RЕХ. RITUR, то есть «Король Буржа», откуда и пошло это выражение. Так что неизвестно кто был королем в Бурже – Жак или бежавший туда из Парижа Карл?
Эта мелкая неприятность нимало не повредила карьере нашего героя. В то время сам король имел все основания быть снисходительным к банкиру, чьи деньги помогали содержать победившее под Орлеаном войско Жанны д'Арк. Жак Кёр был не только не удален от двора, но получил повышение – стал придворным поставщиком и совершенно естественно его банкиром.
С этого времени Карл VII постоянно прибегал к помощи Жака Кёра, чтобы найти деньги для войн и на другие нужды. А наш новоявленный финансовый гений охотно давал ему кредиты на очень долгие сроки. Война требовала денег, а деньги требовали двойного контроля.
После того, как на старой рыночной площади была сожжена Жанна д'Арк и война на четверть века более или менее затихла надо было опять торговать. Для дел с Левантом у Франции тогда не было ни флота, ни портов, способных принимать большие суда, ни дипломатических соглашений, позволяющих вести дела с другими странами. Все это было привилегией орденов.
Прежде чем приступить к осуществлению своих замыслов, Жак Кёр предпринял опасное разведывательное путешествие в Дамаск, Бейрут и некоторые другие столицы Востока.
Затем он приступил к строительству хорошо оборудованного порта на Средиземном море, для чего был избран Монпелье, по причине довольно хороших дорог, связывавших этот город с внутренними провинциями королевства. Жак Кёр заставил городских советников Монпелье вырыть каналы, необходимые для приема больших галионов. На некоторые работы он дал собственные деньги и, к величайшей радости горожан, начал строить «купеческий дом», предназначенный одновременно для биржи и для торгового суда.
Употребляя все свое влияние для скорейшей постройки порта, Жак Кёр заложил на верфях собственный флот – семь кораблей, четыре больших галиона или галеаса и три судна с малой осадкой, таких как барки, фусты и галиоты. После постройки судов ему надо было еще найти для них экипажи, что в то время представлялось делом чрезвычайно трудным. Банкир придумал для этого новый способ, получивший королевское одобрение и употреблявшийся впоследствии с большим успехом – принудительную вербовку «за справедливое вознаграждение (…) плутов, развратников, притонодержателей и прочего сброда» из отбросов городского населения.
Известны имена главных кораблей Жака Кёра: «Нотр-Дам Сен-Дени», «Нотр-Дам Сен-Мишель», «Нотр-Дам Сен-Жак» и «Ля Мадлен». Прекрасные имена для имперского флота, если вспомнить нашу главу о загадке Нашей Госпожи и Черных Мадоннах.
Деятельность Жака Кёра послужила для юга Франции началом экономического расцвета. Уже в 1444 году епископ Пюи писал: «Плавания галионов суть главный источник существования и пропитания лангедокской земли». Заметьте об экономическом расцвете Аквитании до «крестоносцев» епископ не изволит знать.
Однако весь его флот и вся его активная деятельность ни стоили в то время ничего, без одобрения военно-монашеских братств, внимательно контролирующих все морские дороги и тропинки. И Жак направляется на Родос. Мальтийцев тогда еще не звали мальтийцами, а звали Рыцарями Родоса и Кипра. На острове находились подворья рыцарей многих орденов, благодаря чему он являлся важнейшей военной крепостью и главной таможней Средиземноморья.
Но, для торговли нужны как минимум две стороны, надо было не только заручиться содействием Родосских рыцарей, но и договориться о торговле с Востоком, то есть с султаном Египта.
Это удалось ему благодаря двум дипломатическим демаршам. Во-первых, он добился мирного договора между Родосом и султаном. Во-вторых, убедил султана отменить запрет на пребывание венецианских купцов в Египте.
Ведя все эти переговоры с рвением верноподданного, Жак Кёр не забывал, что основное его предназначение это выполнение задач поставленных Империей, на то время – торговля. Он получил от султана – наместника Империи на Востоке, особую привилегию для своих галионов и мог теперь перевозить товары с одного конца света на другой. На Левант доставлялись сукна из Фландрии и Брабанта, лионское полотно, плетеные в Монпелье корзины, воск, винный камень, кислота для крашения кож, а также розы и фиалки, которые арабы употребляли для изготовления своих прославленных благовоний. Обратно привозили восточные сласти, арабских скакунов, мускус, духи и множество других замечательных вещей.
Одной только левантийской торговли было достаточно, чтобы поставить нашего буржского купца в один ряд с самыми богатыми людьми своего времени, но судьба определила для него совершенно новые горизонты.
Торговля между двумя экономическими сообществами, двумя экономическими зонами – Восток и Запад влачила жалкое существование, и ничто не способствовало паритету денег, по причине разных базовых монет в основе экономики каждой зоны. Жак Кёр сразу понял, как можно использовать подобное положение. Он платил на Востоке серебром, а на Западе золотом и получал от столь незамысловатой операции стопроцентную прибыль, только за счет учета разницы в базовых монетах. Напомним, на Западе базовой монетой было серебро, но выше ценилось золото, а на Востоке наоборот.
Те деньги, а вернее, золото, которое его корабли регулярно привозили с Леванта, он вкладывал в выздоравливающую после Черной Смерти Францию с азартом ребенка, играющего в монопольку. Не ограничиваясь приобретением замков и поместий, наподобие того, как теперь покупают большие магазины, он основал не только по всему королевству, которое ему положено было контролировать, но также Испанские и Итальянские торговые конторы, руководимые «факторами», число которых составляло около трех сотен. Кроме того, он вкладывал деньги в лионские копи и еще больше во флорентийские мастерские. Иначе говоря, Жак Кёр постоянно занимался подъемом производства и инвестициями в развитие экономики Империи. За верную службу власть назначила его начальником парижского монетного двора, а еще через три года на чрезвычайно высокий пост королевского казначея, после чего он получил вскоре и другие должности: наместника в Лангедоке, королевского советника и коменданта бесчисленного множества замков. Все эти почести, в совокупности с обязанностями придворного поставщика и полученной им около 1441 года грамотой на дворянство, сделали Жака Кёра одним из самых могущественных лиц королевства и, соответственно, увеличили число его врагов.
Власть и деньги часто идут рука об руку, это видно и в современности, неудивительно, что в жизни казначея политические дела приобретали значительный вес. Король уже неоднократно имел возможность оценить дипломатические таланты Жака Кёра, которому он стал поручать деликатные миссии для разрешения политических трудностей. Его даже отправляли послом в Геную, чтобы найти общий язык с купцами бывшего ордена тамплиеров.
Средневековый девиз «Miles et mercator» гласил: «торговец и рыцарь», подтверждая нам, что изначально торговцы были при военно-монашеских орденах.
В противоположность весьма распространенному мнению, занятие торговлей не было тогда несовместимо с дворянским достоинством. Многие фамилии старинного рыцарства, особенно на юге Франции и в итальянских городах под рукой орденских братств, занимались коммерцией, которая считалась не только не унизительной, но стала одним из способов достижения дворянства. Людовик XI, основывавший всю свою политику на развитии городов, собирался даже ввести систему возведения купцов в дворянское звание. Однако эта мера была отвергнута Парламентом. Уже в XVII веке Людовик XIV подтвердил, что дворяне могут безбоязненно заниматься торговлей, но продавать товар только большими партиями «в тюках и ящиках и не содержать лавок».
Крылатая истина: «От сумы и от тюрьмы не зарекаются» работала и тогда в полную силу. Государственный служащий пытающийся ворваться во власть был неудобен никому и в первую очередь верховной власти. Начинал работать второй известный принцип; «Каждый сверчок – знай свой шесток». Против зарвавшегося казначея бросили силы из его же касты: Жана де Леви, Антуана де Шабанна и Гийома Гуфье.
Суд тянулся два долгих года. Жака Кёра все это время перевозили из одной тюрьмы в другую: в Люэииьян, Майе, Тур и, наконец, в Пуатье. Учитывая высокое положение подсудимого, его судили равные ему чины и сам король. Обвинение в смерти Агнесы Сорель, фаворитки короля Франции, придуманное с единственной целью ожесточить монарха, почти сразу отпало. Остались четырнадцать обвинительных статей и среди них: чеканка низкопробной монеты, поставка оружия неверным, вывоз драгоценных металлов в восточные страны и, самое главное, возвращение мусульманам раба-христианина, который пытался найти убежище на одном из кораблей Жака Кёра. Большинство этих обвинений были справедливы лишь отчасти. Отдельно стоит рассказать о рабе, потому как мы упоминали о том, как два судовладельца вывезли десятки тысяч детей и продали в рабство неверным на глазах всего христианского Запада. А вот история Жака Кера на эту тему.
Некий христианский пленник сбежал от своего мусульманского господина и нашел убежище на борту одного из кораблей Жака Кера. Капитан спрятал беглеца, привез его во Францию и оставил в своем доме как слугу. Узнав об этом, Жак Кер, впал в гнев и отправил несчастного обратно к «неверным».
Этот пункт был главным на суде против казначея. Нельзя было возвращать пленника, если он смог сбежать. А вы, говорите, продали детей в рабство!
Понапрасну его семья пыталась доказать, что он как казначей и еврей, то есть «раб казны» не подлежит королевскому суду. Но колесо Фортуны уже повернулось против него. 29 мая 1453 года в люзиньянском замке канцлер Гийом Жувенель дез Юрсэн зачитал приговор. После «долгого и зрелого рассмотрения» Жак Кёр был признан виновным в «лихоимстве, обмане, незаконном вывозе драгоценных металлов и звонкой монеты, а посему и в оскорблении Его Величества». Но, принимая во внимание услуги, оказанные осужденным Верховной Власти, а также «в уважение» к Этой Власти, король Карл избавил его от полагающейся по закону смертной казни. Жак Кёр был приговорен «к приличествующему покаянию перед королем уполномоченной на то персоной, а именно: стоя на коленях с непокрытой головой и спущенным до пояса оплечьем, держать в руках горящий восковой факел весом в десять фунтов». Не рвись к власти!
Мы с вами уже говорили, что цивилизация того времени отличалась в корне от нашей. Наша цивилизация является по сути своей рационалистической, а в то время цивилизация была мистической. Соотвтетственно высшие государственные должности в ней занимали люди оставившие свой след в истории мистики, эзотерики, как принято выражаться в наше время. Не остался в стороне и Жак Кер. Свидетельством этого является в первую очередь дошедший до нас дворец этого человека в Бурже. Некогда он был настоящим музеем герметических эмблем, всплески вандализма разрушили внутреннее убранство и. если бы фасад не был сохранен в своем первоначальном виде, там было бы невозможно сегодня представить себе за голыми стенами залы, сводчатые галереи, былое великолепие этого роскошного жилища.
Жак Кер, кроме всего прочего, носил титул «великий серебряных дел мастер». Давид де Плани-Кампи упоминает о нем как об обладателе «чудесного Белого камня» иными словами, дара превращения обычных металлов в серебро. Может быть, отсюда и происходит его титул серебряных дел мастер.
Герб и девиз этого выдающегося человека украшают фасад его дворца. Три сердца, стоящие в центре представлены как ребус, A vatllans cuers riens impossible («Для храбрых сердец – ничего невозможного»). Гордый девиз, полный энергии. Среди символов этого «серебряных дел мастера» одно из первых мест наряду с сердцем занимает раковина святого Иакова. Эти два изображения или объединены, или помещены симметрично; их можно увидеть на центральных частях четырехлопастных кругов на окнах, на балюстрадах, панно и дверных молотках его дворца в Бурже. Без сомнения, есть в этой двойственности раковины и сердца загадка, указывающая на имя владельца. Мы уже с вами писали, что Жаками звали тех, кто строил города, а Кер в переводе с французского означает – «сердце». Однако раковины морских гребешков (Pecten Jacobœius) служили, кроме того, отличительным знаком. Их носили иногда на шляпе (как на статуе святого Иакова в Вестминстерском аббатстве), иногда на воротничке, иногда на груди, но всегда на виду. Это был отличительный знак служителей Меркурия, тех самых mercator, которых принято сейчас называть «торговцами». Было бы жаль, если бы жизнь такого человека окончилась бесцветно, в четырех стенах тюремной камеры. Но судьба определила этому великому человеку окончить свои дни самым необычным образом. Благодаря «содействию нескольких священнослужителей», Жаку Кёру удалось необъяснимым образом бежать из тюрьмы. Он отправился в военную экспедицию на Родос для защиты острова от турок с первым же кораблем в качестве генерал-капитана, но на острове Жиосе его ждала славная смерть.
