Извилистые пути нашего расследования опять заставляют нас уклониться с торной дороги биографий великих финансистов прошлого и вернуться к кастам. Конкретно к касте воинов. Расхожее – «Miles et mercator» – «торговец и рыцарь», немного не соответствует действительности. Во-первых, не «торговец и рыцарь», а «рыцарь и торговец», во-вторых…. Но все по порядку.

На позднелатинском языке термин «Miles» (воин), кроме специфического обозначения профессии – «солдат», означает еще и подчиненное положение человека в обществе, находящегося на государственной службе. Более того, выражение «militare alicui» означало в то время «служить кому-либо».

После окончания экспансии и, выражаясь современным языком, военных реформ этот термин относится уже не только ко всем, кто вообще носит оружие, то есть ко всем воинам армии захвата, но и используется применительно только к двум основным категориям вооруженных людей. С одной стороны, это воины частных армий, члены воинских групп осевших на завоеванных территориях, то есть ветераны, и оставленные для их защиты отряды. С другой – лица, входящие в воинскую элиту бойцов регулярной армии, причем было неважно, являются ли они вассалами или, получившими средства, необходимые для приобретения оружия и лошади со стороны. Тяжелое вооружение и лошадь являются первым признаком воина кочевника пришедшего с войсками Империи. В Европе этих воинов называли caballarii (кабалларии) или cavallarii (от лат. caballum – конь). Это слово, как говорят историки вошло в язык «непосредственно из народной речи», то есть из речи завоеванных народов поголовно говорящих на латыни. Таким образом, представление о miles (воине) неразрывно связывается с верховой ездой. Тяжелое вооружение и боевой конь – необходимые атрибуты настоящего воина. Словом miles стали обозначать не просто воина, но конного воина. Когда же стало необходимым перевести на французский язык слово miles, то народ, не задумываясь, прибег к слову наиболее ясному и реалистичному – chevalier (всадник, рыцарь).

Историки единодушны в своем мнение, высказанном достаточно четко Франко Кардини, одним из главных специалистов по средним векам. «Вряд ли, однако, возможна какая-либо однозначная трактовка истории европейского рыцарства как в том, что касается его происхождения, так и в том, что относится к его дальнейшему развитию. Вероятно, возможна только общая схема такой истории: сначала потребность в тяжелом и дорогостоящем вооружении привела к тому, что на всем Западе развились в VII–IX вв. и стабилизировались в Х в. культура и самосознание слоя профессионалов ратного дела, состоявшего, как правило, из свободных (правда, не повсеместно, если вспомнить, например, Фландрию, Лотарингию, Германию). Эти люди располагали материальными средствами, бенефициями или аллодами, которые позволяли им приобретать экипировку, или же входили в состав свиты какого-либо сеньора, который и снабжал их необходимым – оружием, лошадьми – и вознаграждал за службу».

Дальнейшее рассмотрение данного вопроса, позволяет нам предположить, что miles равно именованию дворянства, то есть всем этим: nobilis, liber, vassus. Но с другой стороны, miles не был или скажем так, мог не быть «дворянином», так как его «благородство» определялось не только рождением, но и зависело от мощи его рода или его воинских подвигов, а, кроме того, от его желания уйти или не уйти с воинской службы. Рыцарство со своего появления было и в течение продолжительного времени оставалось только делом сугубо личного выбора, связанного с военной службой и не зависевшего от иных привходящих обстоятельств. Следует отказаться также и от отождествления рыцарства с вассалитетом, хотя на практике, действительно, немало рыцарей были вассалами, то есть состояли под рукой более сильного. Однако следует помнить и то, что были и рыцари из числа свободных искателей приключений.

Различным был их личный статус, социальный и экономический, общим же для всех рыцарей был, пожалуй, «образ жизни». Именно он отличал их от всех прочих, как свободных, так и несвободных, но безоружных граждан. Во время войны они вставали под начало своего сеньора. Однако он не был для них dominus, то есть «господин и судья», как для всех остальных; он был senior – «старший». В этом слове отражалось только доверие к своему командиру. Оно свидетельствовало о братских, товарищеских отношениях, ставших возможными благодаря той общности жизненного опыта, которая отводит в сторону и затушевывает все прочие различия.

К моменту становления Империи на мирные рельсы, практически во всех ее уделах и землях утвердилось деление светских лиц на две крупные категории: milites (воины), термин, ставший обычным даже применительно к представителям самых высших слоев общества, и rustici (селяне, кормильцы). Высший статус воина определялся тремя параметрами: техническим (функциональное преимущество конного воина перед пешим ополченцем во время боевых операций), социальным (взаимосвязь между наличием боевого коня и его участием во властной касте) и юридическим (узость круга лиц, допускавшихся к элитарной военной службе). Слово miles уже в качестве не только воина, а человека службы стало применяться в качестве личного титула. Оно прилагалось к свободным людям высшего общественного класса, действовавшим не по принуждению, а во исполнение своих обязанностей.

Итак, слово miles указывает на служебное положение человека, воинской, высшей, властной касты. И, тем не менее, еще долгое время проводится различие между milites, с одной стороны, и крупными дворянами, осевшими на землю такими же воинами, ставшими верхним эшелоном но в другой касте, в касте кормильцев.

Они и именуются по другому: principes, magnates, proceres, optimates..

Употребление слова miles в смысле указания на отношения субординации сохранилось, прежде всего, в церковной литературе. Например, подчас проводилось четкое различие между, с одной стороны, знатными людьми, а с другой – воинами. Когда желали это подчеркнуть, то писали, что имярек происходит из «сословия всадников» (ex equestri ordini) или из «военного сословия» (de militarl ordini), даже если речь шла о женщине! Тем самым как бы показывая, что определенный обычай употребления слова miles указывает на принадлежность к определенной касте, к Орде, а не к профессии.

Отцы церкви подумывали о разделении человечества на ордена (ordines), с самого начала экспансии. Под орденами они понимали «группы людей, обладающие однородными политическими, социальными и профессиональными признаками, харизматической и корпоративной общностью». Мы с вами назвали это кастами.

В свое время, когда такое разделение надо было возродить в новой парадигме, подобный подход был назван «антропологическим спиритуализмом». Согласно этому подходу «деление на разряды происходит сверху вниз в зависимости от полноты набора совершенств, предопределенных Августиновой экзегезой трех библейских персонажей – Моисея, Даниила и Иова, символизирующих три типа человеческого характера: созерцательный, религиозный и светский, заботящийся только о земном. Однако при таком подходе, пожалуй, не только воинам, но и сюзеренам вряд ли можно было рассчитывать на какое-нибудь заметное место в иерархии. Не случайно, конечно, что из трех библейских героев, согласно Августину, самым «политизированным» являлся Моисей, то есть созерцательный тип, наиболее чуждый светским земным увлечениям и, следовательно, единственный, кто считался способным управлять мирскими делами и не оказаться жертвой мирских соблазнов». (Франко Кардини).

Так что все рассуждения о месте воинов в обществе с неизбежностью сводятся к привычному противопоставлению, «светской службы» – «службе духовной», или так, «служение мечу» против «служения Богу». Вечные весы двух властей. Касты воинов и касты жрецов.

Между тем наряду с этим традиционным подходом с того времени, которое мы рассматриваем, все более решительным образом стала прокладывать себе дорогу «социологическая антропология». Начинает утверждаться и идеологически обосновываться трехчленное деление общества, Появляются мифы и рассказы на эту тему, возникает учение, согласно которому человечество после всемирного потопа разделилось на «свободных» – потомков Сима, «воинов» – потомков Яфета, и «рабов» – потомков Хама. Четкое различие между «свободными» и «рабами» и размещение «воинской службы», так сказать, на промежуточной позиции где-то между свободой и рабством дают основание предположить, что данная система первоначально была создана на территории Империи, где воины и набирались из числа «несвободных» была довольно-таки распространенным явлением. Притом мы с вами должны постоянно помнить, что под термином «свободные», в этой теории понимались те, кто не состоял на светской службе, то есть жрецы, а под термином «рабы», люди обслуживающие Империю, то есть государевы люди, но из завоевателей, так сказать из граждан, а не завоеванных. Не граждане во все эти категории не входили, хотя отдельные личности могли и прорваться в структуру.

Эта «социологическая схема», однако, не пользовалась успехом. Дело в том, что в ней полностью игнорировалась специфика живой реальности – деятельность духовенства в обществе, наличие огромного количества знати из числа завоеванных племен, участие воинских соединений из покоренных народов в дальнейшей экспансии и другое. Была и еще одна причина: схема мало соответствовала особому состоянию общества, диалектическое соотношение между свободой и несвободой в котором было практически и непонятно и недоступно окружающему миру.

Поэтому прокладывало себе путь другое трехчленное деление общества, которому суждено было, затем, стать «классическим». Оно было основано на стройной системе. Впервые документально оно зафиксировано в «Чудесах святого Бертина», где общество разделено на «молящихся», «воинов» и «безоружный народ». Известность оно приобрело в соответствии с классификацией, разработанной Адальбертом Лаонским, у которого трем кастам или Орденам: «клирики», «воины» и «трудящиеся» соответствовали три основных рода человеческой деятельности: «молиться», «воевать» и «трудиться». Благодаря трехчленному делению, в одной касте «трудящихся» очутились все светские носители политической власти, экономического и административного могущества, независимо от их места в социальной лестнице. В этом смысле развитие трехчленного деления общества на касты по функциональному признаку уже само по себе является прекрасным доказательством постепенного социального и этического восхождения «воинов» и отделения от них всех тех, кто не имел непосредственного отношения к службе в войсках. Быть может, общее возвышение статуса «воина» произошло как раз в тот самый момент, когда этот термин стал часто переводиться на народный язык.

«Господа», «сеньоры», которые с радостью согласились бы с тем, чтобы их называли miles (воины), но в силу отнесения себя к другой касте, не имеющие на это права, благосклонно приняли титул chevalier (всадник), в основу которого было положено идеологическое обоснование, выдвинутое церковью о людях на коне. «Рыцарь» начали переводить на «ученый язык» тоже как «воин».

Итак, что же заставило воинов потесниться за столом власти? Ну не победа же одного из наместников в Куликовской битве, пусть и Великого князя и в самой метрополии. Скорее всего, то, что в западных землях графские кастеляны – правители укрепленных поселений – уже обладали правом в рамках вверенной им территории с административным и военным центром – замком созывать под знамена своих вассалов. На практике же наиболее бедные из числа свободных воинов, не будучи в состоянии приобрести полную экипировку, были вынуждены исполнять военные повинности гораздо менее почетные, чем служба конным воином. Они охотно шли на службу в городские дружины. Сама каста уже разделилась, граница между «воинами» и «кормильцами» сгладилась. «Воин», ушедший в наем к графу или другому наместнику, как правило, обзаводился семьей и сам заботился о своем хозяйстве. Однако в случае необходимости, и он мог подыскать себе временную замену и целиком отдаться радостям ратного подвига.

Немало конных воинов несли службу сеньору или наместнику, находясь в его замке, где им предоставлялось жилье. Более того, так называемые «замковые воины» считали просто своей обязанностью нести такую службу.

Воины все более выдвигались на первый план общественной жизни, все большее число молодых людей стремились занять положение в обществе, поступив на военную службу. Граница между конкретно воинами на воинской службе, членами касты и «вооруженными кормильцами» или воинами на службе у касты кормильцев сглаживалась. Свидетельством тому является постановление, изданное капитулом аббатства Болье близ Лиможа. В документе говорится о должностных лицах, возглавлявших отдельные отрасли администрации. Благодаря этому они получали право ношения оружия. Составители документа, кажется, предприняли все необходимые меры, чтобы эти государственные функционеры, в основном евреи, даже внешне не напоминали настоящих «воинов»: «Постановляем, чтобы несвободные вели себя подобающим образом: никто из несвободных и их наследников не может быть возведен в ранг воина; никто из них не имеет права носить щит, меч или другое оружие, разве что копье и одну шпору; не разрешено им носить и одежду с разрезами спереди и сзади, но только одежду без разрезов».

Естественно, социальный статус «воинов» был разным в зависимости от района Империи. Он возрастал пропорционально росту опасностей и беспорядков, угрожавших благополучию общества. Необходимость иметь крепкое войско была жизненно важной на окраинах и менее важной в метрополии. В Нормандии, где авторитет графов имел силу, «воины» в течение продолжительного времени стояли в стороне от общественной жизни.

Жизнь «по образу воина» приводила к социальному продвижению. Впрочем, как свидетельствует документ из Болье, было бы весьма затруднительно провести различие между воином и теми, кто, выполняя аналогичные функции, не являлся настоящим воином. В некоторых районах Империи появились своеобразные «держатели»; их принято было называть «конные воины» (cavallarii). Они отличались от просто воинов (milites). Речь шла о имперских подчиненных, использовавшихся в качестве курьеров и членов эскорта.

В Германии, особенно в некоторых ее районах, общественные структуры сохраняли верность старым традициям. Раскол свободных людей на воинов и селян здесь не произошел. Таким образом, свободные жили той же жизнью, что и несвободные – вооруженные телохранители сеньора. В этой среде и создавался новый тип человека, преодолевавшего древние политические и юридические перегородки.

Правда, этимология слова "рыцарь" (Ritter), содержит в себе образ «путешественника», «скачки верхом на коне», «кочевника». Впрочем, термин Ritter, которому предшествует южнонемецкий Riddere, является поздней калькой с французского chevalier, связанного с глаголом reiten – «ехать верхом».

Так что miles из того девиза, которым мы начали главу, это скорее не рыцарь, а человек на службе, государственный человек из касты воинов. Ну а про торговцев мы уже тут наговорили много. Mercator – от имени Покровителя торговли Меркурия и образовано от соответствующих латинских слов: merx – «товар», mercare – «торговать». А может от странного русского слова «мерка».

Поэтому девиз, «Государев человек в торговле», очень подходит тем, про кого мы начали вспоминать.