Так что? Миссия графа Калиостро или, скажем так, проект «Ветер с Египта» потерпел в Европе полное фиаско? Не совсем так. Просто то, что было вполне приемлемо для Российской Империи, европейскими колониальными империями было еще не понято и не востребовано. Для прочистки мозгов потребовался очистительный ветер Великой Французской Революции.

Нельзя понять идеологию экономического, политического и религиозного глобализма с шестка узкого национализма и сепаратизма.

Нам могут возразить. Достоверно известно, что Египетское масонство временно возродилось во время Египетского похода Наполеона Бонапарта, и то в походных ложах его армии. Возродилось потому, что именно эти походы подняли волну интереса к Египту, его культуре и традициям в Европе.

Давайте вспомним, что это был за поход, его цель и задачи. И вообще кому он был нужен.

Вот мнение авторитетного историка.

«Переломным моментом в освоении европейцами этого духовного пространства стал Египетский поход Наполеона 1798–1801 гг., после которого в Европу хлынули как материальные свидетельства величия древней цивилизации, так и ее литературные и изобразительные памятники с описанием ее бытовых особенностей. Совсем немного времени оставалось до открытия юным Шампольоном тайны иероглифов и начала кропотливой расшифровки египетских папирусов».

Все, что было до этого, было неким интересом эзотерических, мистических и около этого групп, наподобие узкого круга Калиостро.

Позвольте вам не поверить господа историки!

Начнем по порядку.

К концу 1797 года, после Итальянской экспедиции Бонапарта и разгрома Австрии, у Французской республики более не оставалось врагов, кроме одного, самого заклятого и упорного-Англии.

В феврале 1798 года Бонапарт тайно выехал на западный берег Франции, чтобы лично проинспектировать готовящийся десант на Британские острова. Генералу сразу стало ясно: шансы будущей экспедиции весьма сомнительны по многим причинам. Таково мнение историков. Хотя серьезных причин никто не называет, кроме мифической силы «непобедимого британского флота».

Исходя из этого, делаются предположения, что Наполеон принял решение нанести удар по Англии, где-то в другом месте, подальше от дома, чтобы в случае чего не так стыдно было. А куда же еще отправиться свежеиспеченному великому полководцу, как не в страну, с которой связаны имена Александра Македонского, Цезаря и Клеопатры? Ее завоевание сразу обеспечило бы Наполеону своеобразный патент на бессмертие. А там, глядишь, и Сирия, и Персия, и заветная мечта полулегендарная Индия. Решение было принято: герой пойдет на Египет.

Это предположение напоминает эпиграмму Дениса Давыдова «К портрету Бонапарте».

Однако экспромт гусара по глубине мысли и обоснованности гораздо сильнее версий историков.

Позднее, понимая полный абсурд такого объяснения, многие историки пытались рационально объяснить маниакальное стремление Наполеона к завоеванию этой далекой страны.

Вот как пишет, например, талантливейший историк и писатель А. З. Манфред: «И современников, и людей последующих поколений многое поражало в этом необычном и грандиозном по тем временам предприятии: и смелость замысла, и его экзотический колорит, и дерзновенность мечтаний, сближающих командующего отважной экспедицией с героями античного мира».

Красиво, конечно… Ну, а если вдуматься? На кой, вообще-то, сдался Наполеону этот самый Египет? Многие говорят, что его завоевание позволило бы Франции максимально затруднить сношения Англии с ее крупнейшей колонией Индией. Говорят, совершенно забывая при этом, что Суэцкого канала тогда еще не существовало, и корабли в Индию плыли через мыс Доброй Надежды. Так что завоевание Египта для победы над Англией – это как мертвому припарки.

Кроме того все забывают, что прежде всего надо хотя бы добраться до Египта. А это было отнюдь не проще, чем пересечь Ла-Манш. Ведь по Средиземному морю курсировала огромная эскадра адмирала Нельсона, которой палец в рот не клади… Та самая «мощь британского флота», что якобы помешала десанту на острова.

К тому же уводить армию из Европы сейчас, когда вот-вот образуется новая антифранцузская коалиция, которая, без сомнения, тут же двинется на Францию истинное безумие.

Прав был Тьер, французский историк XIX века, когда писал, что вторжение Бонапарта в Египет «безрассуднейшая авантюра в истории: даже еще более безрассудная, чем поход на Москву».

Таким образом, для Революционной Франции, поход в Египет был не только крайне опасен, но еще и совершенно не нужен.

Не нужен?

Это, смотря кому… Франции да, безусловно.

А вот лично Наполеону?

Да это же единственный шанс избежать смещения с поста главнокомандующего, на которое уже открыто намекала Директория. Это шанс одержать в далеких краях победу в то самое время, когда войска Суворова пойдут на французские владения. Представляете себе картину? Франция на краю гибели, вороватой Директории уже никто не верит, всё тонет в дерьме, и вдруг из-за морей, аки ангел небесный, появляется Освободитель во всем белом!

Так что, в сущности, от похода в Египет выигрывал только сам Наполеон.

Один ли Наполеон?

Отнюдь.

Во-первых, революционная Директория удаляла как можно дальше амбициозного генерала, которого правительство не без оснований побаивалось.

Во-вторых, Россия, использовала амбиции Бонапарта, как ледокол для ломания льда колониальных империй и построения империй по принципу «Свобода, равенство, братство», подразумевая под этим создание империй ассимилятивного типа.

В дальнейшей истории такую операцию осуществит Сталин при помощи ледокола Гитлера, но с другой целью.

Кроме того Россия руками Наполеона добивала Османскую империю, в свете своего стремления «Босфор и Дарданнелы должны быть российскими».

Ну, а как же прекрасная Франция? Да кто о ней думал? Хорошо бы, конечно, чтобы она процветала, но свой камзол все-таки ближе к телу! И героя благословили на подвиг ратный.

Благословили и повелели не мешать.

На замечание в письме о Бонапарте генералиссимуса А. В. Суворова Ея Императорскому Величеству Самодержице Всероссийской Екатерине II: «Ох, далеко шагает мальчик! Пора бы унять его!» Великая императрица ответила молчанием.

А что делали в это время бедные англичане?

Адмирал Нельсон знал, что Бонапарт вот-вот выйдет из порта Тулон, на южном побережье Франции, и отправится… но куда? Это пока было не очень понятно, и Нельсон на всякий случай держался со своей эскадрой близ Гибралтара, готовый двинуться и на север, и на восток. Чтобы заморочить ему голову, Наполеон усиленно распространял слухи, что готовится к нападению на Англию и даже отправил на верную гибель небольшой десант в Ирландию: что великому полководцу до смерти нескольких сот солдат?

На некоторое время противник был введен в заблуждение, и корабли Наполеона, во главе с флагманом, носившим гордое название «Орион», беспрепятственно вышли из порта Тулон.

К тому же ему повезло: как раз в это время в районе Гибралтара разыгралась сильнейшая буря, и Нельсон не заметил выхода в море французской эскадры. Войска Наполеона без особых усилий заняли Мальту.

Мы так понимаем хваленная, не меньше чем флот, британская разведка или спала или была в отпуске на курортах Египта.

Нельсон же в это время скрежетал зубами и ругал уже морскую разведку, которая тоже отдыхала. Оправившись от бури, его эскадра ринулась вслед за французами. Но британского адмирала подвело как раз то, что его корабли были намного быстроходнее французских: правильно рассудив, что после Мальты Наполеон отправится в Египет, Нельсон на всех парусах рванулся в Александрию. По пути матросы видели в тумане какие-то тихоходные суденышки, но сочли их рыбацкими. Не могут же военные корабли ползти с такой смешной скоростью! Примчавшись в Александрию намного раньше Наполеона, Нельсон принялся расспрашивать местных жителей о том, не видели ли они французов. Естественно, ответ был отрицательным. Адмирал пришел к выводу, что Наполеон все-таки нацелился на Константинополь, и погнался за ним вдогонку. Через два дня после его отплытия на горизонте показались паруса неспешных французских кораблей: тише едешь, дальше будешь!

Вы можете в это поверить?

Я могу. По трем причинам.

Причина первая. Британский флот был из рук вон плохим и бестолковым.

Причина вторая. Разведка Британии была еще хуже флота.

Причина третья. Адмиральские таланты Нельсона хороши были только для леди Г амильтон.

А тем временем, 38-тысячная французская армия высадилась на побережье Северной Африки и вошла в крупнейший город Египта Александрию. Вот он, Египет, овеянный славой Александра Македонского!

В то время страной формально управлял турецкий султан, но фактическая власть находилась в руках мамлюков феодальных властителей и военных наемников, которые уже не считали нужным подчиняться Османской империи, пришедшей в полнейший упадок после недавних русско-турецких войн. Основное население Египта составляли феллахи потомки арабов и древних египтян, жившие в ужасающей нищете и почти поголовной неграмотности.

Вот к ним-то и обратился Наполеон. В своем воззвании он заявил, что пришел освободить народ Египта от тирании мамлюкских беев. Он вовсе не собирается подавлять исламскую религию и, честное слово, очень уважает Аллаха, его пророка и Коран.

Свобода, равенство, братство!

21 июля 1798 года, когда солдаты Наполеона уже доплелись до пирамид и воспаленными глазами равнодушно смотрели на их белые громады, раздался клич «Алла!», и огромные полчища мамлюкской конницы вылетели из-за горизонта.

Наконец-то!

Дисциплинированные солдаты мгновенно построились в каре, примкнули штыки к ружьям и стали ждать. Перед строем гарцевал молодцеватый Наполеон:

«Солдаты! Сорок веков смотрят на вас с вершин этих пирамид!»

Удивительно. Еще до появления науки египтологии ошибся всего на четыре века! Вот молодчик!

Ну, как тут опозориться, как ударить в песок лицом!

И не ударили. Солдаты подпустили конницу Мурад-бея на пятьдесят шагов и встретили ее дружным залпом. И еще одним, и еще… Враг искал спасения в бегстве, но его преследовала французская конница, и мало кто из мамлюков уцелел. Остатки их воинства, во главе с опозоренным Мурад-беем, в беспорядке бежали на юг, в Верхний Египет.

Так принято изображать знаменитую «Битву при Пирамидах» в официальной наполеоновской историографии. Храбрые солдаты, гениальный генерал, и вообще, все очень красиво… Но вот, приглядевшись к этой битве повнимательней, замечаешь массу расхождений с общепринятой ее версией.

Во-первых, на самом деле сражение состоялось довольно далеко от пирамид, километрах примерно в пятнадцати.

Во-вторых, нападение мамлюков вовсе не было неожиданным: армии целую ночь стояли друг против друга, и французы вполне были готовы к атаке.

В-третьих, знаменитая речь Наполеона известна, по крайней мере, в двух вариантах… Да какая, собственно, разница? Все равно ее мало кто слышал: как бы Наполеон ни надрывался, уже в сотне метров его голос был почти неразличим.

И наконец, в-четвертых: при рассказе об этой битве обычно умалчивают о постыдном мародерстве, которым после победы занялись французы. Ведь каждый мамлюк, что называется, все свое носил с собой золото, драгоценные камни, роскошное оружие, изукрашенные тюрбаны… То-то пограбили победители!

Так или иначе, но дорога на Каир была теперь открыта. Наполеон вступил в мамлюкскую столицу и занял всю дельту Нила.

Война окончена?

Как бы не так! Читатель еще не забыл о незадачливом Нельсоне с его слишком быстроходными кораблями? Наскоро отремонтировав их в Сицилии, адмирал уже полным ходом возвращался в Египет и 1 августа 1798 года примчался к заливу Абукир, где стоял наполеоновский флот.

Французы, хотя и ждали врага, но еще не так скоро: достаточно сказать, что три тысячи моряков в это время находились в увольнении на берегу. Формально силы противников были равными, но вот по военному таланту французский адмирал Брюэс никак не мог сравниться с блистательным Нельсоном, в отсутствии команды на борту. Британская эскадра с ходу атаковала французов, отрезала их от берега и не спеша, методично начала обстреливать с обеих сторон, корабли без команды.

Брюэс вскоре погиб, а флагманский корабль Наполеона, тот самый несчастный «Орион», взлетел на воздух от шального снаряда, попавшего в пороховой погреб. Французы не сдавались, и бойня длилась всю ночь. Лишь четырем кораблям французской эскадры (из трехсот пятидесяти!) удалось спастись: остальные либо погибли, либо были захвачены англичанами. Французского флота больше не существовало, и Наполеон был отрезан от Франции.

Что ему оставалось делать в такой ситуации?

Только одно: попытаться прорваться обратно в Европу с боями по суше, через Сирию и Турцию. Но такого он, конечно, не мог сказать своей измученной и обманутой армии, все еще свято верившей в его боевой гений. Поэтому официальная версия звучала примерно так:

«Солдаты! Мы идем на Индию! За нами поднимутся все угнетенные народы Востока, и в едином революционном строю мы заставим британского льва поджать хвост!»

Бред какой-то. Только усталые солдаты Наполеона могли поверить, что дорога в Индии ведет через Турцию.

В феврале 1799 года они тронулись в поход. В боях с турками храбрые французские солдаты одержали победы под Эль-Аришем, Базой и Хайфой… Но силы немногочисленного воинства все таяли и таяли.

Наполеон подошел к крепости Акра, обороной которой руководил британский полковник Ле Пикар де Фелиппо. Тот самый, что был когда-то однокурсником Бонапарта по Парижскому военному училищу и злейшим его врагом. После Революции дворянин де Фелиппо эмигрировал и поступил на службу Англии. Два месяца непрерывных атак и штурмов. Напрасно!

У солдат Наполеона кончались патроны, среди них вспыхнула эпидемия чумы. Надо было уносить ноги, пока не поздно.

В этот момент пришло известие о том, что в Абукирском заливе высадилось 20-тысячное турецкое войско. Армия Бонапарта, уже собиравшаяся схлестнуться с вернувшимся Мурадом, внезапно развернулась и ускоренным маршем прошла на Абукир. Там 25 июля 1799 года французы с ходу атаковали турецкую армию и опрокинули ее в море. Не менее 15 тысяч турок были убиты, взяты в плен или утонули. Наполеон жестоко отомстил антифранцузской коалиции за разгром его флота адмиралом Нельсоном здесь же, при Абукире, ровно годом ранее.

Видя такой поворот дела, Мурад отказался от мысли о нападении на французов и отступил обратно, в Верхний Египет. Его по пятам преследовала армия генерала Десэза, и, в конце концов, командир мамлюков признал свое поражение и передал предложение о переговорах. По условиям сдачи, Мурад с частью мамлюков перешел на сторону французов.

Однако во Францию остатки армии Наполеона вернуться не могли: побережье Египта неусыпно караулили военные корабли Англии, России и Турции. Теперь великому полководцу надо было думать, как сохранить собственную, если не честь, так хотя бы жизнь. И вот 22 августа 1799 года, на последних двух оставшихся у него суденышках, под покровом ночи, как вор, Бонапарт бросил свою армию и удрал из Египта. Великого Наполеона ждали неотложные дела: ему нужно было готовить переворот, свергать Директорию и становиться первым консулом, а там завоевывать Европу и столь же позорно бежать из холодной России, как некогда из жаркого Египта.

А что же армия, брошенная Бонапартом в Египте? О ней как-то забыли, и солдаты понемногу умирали от жары, болезней и набегов турок. Генерал Клебер, которому уже после бегства Наполеона передали приказ о назначении командующим, был храбрым воином. Он мужественно сражался до конца, одержал последнюю победу в сражении при Гелиополисе 20 марта 1800 года, и мечтал только об одном: добраться до горла мерзавца Бонапарта. Не довелось. Вскоре Клебер погиб, и принявшему командование генералу Мену пришлось осенью 1801 года сложить оружие.

С военной точки зрения египетская кампания Бонапарта закончилась полным провалом. И все же она оказалась небывало удачной не для десятков тысяч храбрых французских солдат, павших в этом походе. Истинный успех ждал французов совершенно в другой области.

Сейчас это кажется странным, но до этой экспедиции европейцы почти ничего не знали о Египте.

Вот что писал, например, знаменитый немецкий философ И.Е. Гердер, между прочим, ученик самого Канта!: «Тщетно искать тайн в глубинах пирамид, тщетно искать сокровенной мудрости в обелисках; если даже и расшифровать начертанные на них иероглифы, что сможем прочитать мы в них, наверное, летопись давно уже забытых и неинтересных событий или похвалу их основателям?

… Иероглифы – это первая неуклюжая попытка ребенка, ребяческого рассудка найти знаки для выражения мысли; у самых неразвитых дикарей Америки было сколько угодно иероглифов; разве не сумели мексиканцы передать с помощью своих иероглифов и самую неслыханную для них новость – прибытие в их страну испанцев? А египтяне долго придерживались такого несовершенного способа письма и в течение целых столетий рисовали их на стенах и камнях, затрачивая невероятные усилия, какая же бедность представлений, какая неподвижность рассудка! Сколь же тесен был круг знаний нации, ее обширной ученой касты, что в течение тысячелетий довольствовались своими птичками и черточками!»

Вместе с армией в египетском походе участвовал цвет тогдашней французской, а значит, и европейской науки: знаменитые геологи, ботаники, географы, лингвисты. Достаточно назвать хотя бы такие имена, как Монж, как Бертолле, как Денон! Прибыв в Каир, ученые немедленно организовали Институт Египта, специально предназначенный для исследования буквально всех сторон жизни этой страны.

Планы перед институтом ставились воистину наполеоновские. Изучить памятники древности Египта, написать его историю, подготовить французско-египетский словарь, издавать две газеты, разработать проекты постройки Суэцкого канала и плотин на Ниле… Предполагалось исследовать даже такие экзотические проблемы, как причины появления миражей в пустыне, повадки гиппопотамов и крокодилов.