Но вернемся к истории.

К XII веку интенсивная экспансия расширения первичного ядра закончилась, и государственность закрепилась на всех трех плацдармах. Крепко встала на ноги Белая Русь, приняв на себя роль торгового и сакрального форпоста. Укрепилась Малая Русь, став надежным тылом и центром воспитания воинских структур. Начала активный рост Русь, превращаясь в мобилизационный центр будущей внешней экспансии. Большая Скифия завершила процесс формирования как государство. Малая Скифия оформилась как плацдарм прыжка для внешней экспансии. Время прыжка за пределы племенных интересов пришло. Началось формирование двух систем воинских сил.

Первой – воинских сил внешней экспансии, и второй – воинских сил внутреннего порядка. Условно назовем их Орда и Орден. От общего корня «орд» – порядок. В этом нет ничего нового. Загляните в любую энциклопедию или словарь.

«Понятие „орден“ (нем. Orden, от лат. Ordo – порядок, строй) подразделяется на четыре значения:

1. Знак отличия, почетная награда за особые заслуги. Значение ордена как знака отличия восходит к светским орденам европейских монархов XV века, подражавшим духовно-рыцарским орденам.

2. Обычное в средневековой Западной Европе обозначение сословных групп, четко различающихся по своим правам, функциям, образу жизни. Начиная с XI века общество разделяли на три ордена: молящихся, сражающихся и трудящихся.

3. Название некоторых тайных обществ, например, масонский орден.

4. Военно-монашеские организации, возникшие в XII веке в эпоху крестовых походов с целью защиты паломников и больных при христианских святынях в Палестине. Позднее сосредоточились на ведении „святой войны“ за Гроб Господень, борьбе с „неверными“ в Испании и Прибалтике, подавлении еретических движений. Идеологом „воинства Христова“ (лат. militia Christi) выступил святой Бернард Клервоский: „Великое счастье умереть в Боге, счастливее тот, кто умирает за Бога!“» (БСЭ).

Итак, первое, что мы отметим. Понятие «орден» прекрасно существовало до «крестовых войн», то есть до XII века, но обозначало сословные группы, имеющие четкие различия, то, что именуется кастами. При этом было их три: молящиеся, сражающиеся и трудящиеся. То есть касты жрецов (волхвов, священников, друидов, ведунов, шаманов и пр.), воинов и кормильцев.

Второе: понятие «орден» восходит к понятию «порядок». Точно так же от этого понятия произошли такие слова: ордер – официальный документ, содержащий приказ, предписание, распоряжение; ордер архитектурный – определенное сочетание несущих и несомых частей стоечно-балочной конструкции, их структура и художественная обработка; ордер – регламентированное командующим расположение кораблей при выполнении задачи.

К этому же ряду относится и понятие «орда».

Первоначально понятие орден относилось не к самим братствам, появляющимся в XII веке, а к регламентирующим их жизнь уставам, говоря о порядке его исполнения. Потом в западной литературе и историографии оно заменило сначала понятия «свод» и «устав», а затем и само понятие «братство». Сегодня мы понимаем его как название военно-монашеских организаций.

Подведем промежуточный итог. Этап первичной экспансии, при котором хватало малых дружин наемных воинов, окончился формированием Большой Скифии – метрополии, состоящей из тройственного союза, и Малой Скифии – плацдарма для большой внешней экспансии. Назрела необходимость реформирования воинской касты для осуществления колониальных захватов при поддержании внутреннего порядка в самой метрополии. Система политических и экономических интересов потребовала разделения воинской силы на две, при этом сохраняя принцип формирования братского, дружинного типа, на кровной клятве. На понятии кровных братьев, братьев по оружию, побратимов, отказавшихся от семьи и внешних друзей ради воинской службы. Появляются братства и дружины – две основы новых воинских формирований. Ордена и Орды. Начинается тотальная мобилизация мужского населения по добровольному принципу.

В самом тройственном союзе принцип государственности на основе абсолютной власти доминирует. Создается Владимиро-Суздальская Русь под рукой Андрея Боголюбского, Новгородская республика на принципах вечевой демократии и Предстепная Артания – полукочевой воинский стан.

К XIII веку определились три мобилизационных района для формирования воинских сил внешней экспансии, базирующихся на основе трех государственных районов.

На основе Славии (Белой Руси) – Белая Орда, Куябии (Руси Малой) – Золотая Орда, и Артании (Руси) – Синяя Орда. Большая Скифия стала Большой Ордой.

Началось формирование походных дружинных подразделений: конных орд – упорядоченных конных формирований большой концентрации в основном в Артании, имеющей неограниченный запас коней, степные выпасы и умение обращаться с конями; тяжелой пехоты, формируемой в основном в Куябии за счет медвежьих воинских родов, выученных в лесных массивах; и ладейных ватаг и ушкуйных дружин для действия на водных просторах, организованных в Славии.

Первый контингент нам хорошо знаком. Это ордынская конница.

А вот об остальных двух – отдельные пояснения.

 

Отступление. Звериное

Если мы заглянем в далекие давние времена, которые называют сейчас «мрачным средневековьем», на обширных землях, известных нам сейчас как Франция и Германия, правила династия волшебных королей. Называли их Меровинги, и вели они свою родословную от первого короля из их рода – Меровея (Меровеха или Меровеуса). Кто он и откуда взялся, все это осталось загадкой и тайной, даже имя его – загадка, потому как состоит из двух слов: «мать» и «море». Придворные историки написали ему удивительную сказку, что был он рожден женой короля Клодио от морского чудища, которое похитило королеву и от которого она забеременела второй раз. Ну, на то они и придворные историки.

Это тем не менее не мешало правителям древней Европы, в разрез со всеми придумками царедворцев и в разрез со всей современной исторической наукой, считать себя троянцами, а точнее, союзниками троянцев – аркадийцами. Что в переводе означает «медвежий народ». Мимоходом отметим, что в этих местах медведь раньше считался священным животным и был предметом таинственного культа и ритуальных жертв. Одним из главных центров таинств Ардуины, богини Медведя, был Люневиль, где католическая церковь долгое время безуспешно обнародовала приказы, запрещающие культ этой языческой богини. Кроме того, имя «Урсус» («Ursus») – «медведь» по-латински – было дано или заменено документам всех королевских династий.

Еще один поразительный факт – это то, что по-галльски слово «медведь» произносится «арт» («arth»), откуда и происходит имя «Артур» («Arthur»). Это персонаж другой легенды, со всеми его рыцарями, волшебником Мерлином и волшебным мечом. Знаменитый король Артур был современником Меровингов и также принадлежал к тому же мистическому циклу о медведе. Вообще медведь – это прозвище зверя, поедающего мед. Он еще назывался Бером и многими другими именами.

Откуда же взялись все эти роды?

Королевские летописцы и так называемые объективные историки соседних, то есть порабощенных, народов и современники-враги, как это ни удивительно, сходятся в своих версиях появления Меровингов, Артуров и других королей в Европе.

Пришли они во главе племен завоевателей, известных нам как древние германцы. Но вот дело в том, что германец – это не племенное название: это кровник, побратим, кровный брат, как было принято называть себя у воинских дружинников. А как же назывались племена?

Сикамбры – так называли они сами себя. Что это? Племена, воинские образования, народы… или так их теперь переводят историки. О необычайной способности французского языка искажать первоисточник до полной неузнаваемости мы говорили на примере Гуго де Пейна (Гога Поганого) и Эсташа Шенье (Евстафия Собаки).

Появились эти сикамбры из-за Рейна и обосновались для начала на территории Арденн и современной Бельгии, в области, которая стала называться королевством Австразия, в центре которого находилась современная Лотарингия. Совершенно непонятным, для историков образом вся эта Орда никого не резала, не мучила, не покоряла. Дикие, одетые в шкуры галлы, вооруженные каменными топорами, полюбили их как родных и в порыве страсти начали с ними активно ассимилироваться. Великая Римская империя тоже как-то сразу поняла, что ее закат близко и что надо дружить с непонятными сикамбрами, дабы те сдерживали до поры до времени всяческих вандалов и варваров. А то, что они сами язычники, – это всех мало смущало. Зато, как пишут в диссертациях, жили они мирно и плавно перехватили скипетр правления из дряхлеющих рук римских прокураторов и имперских чиновников, а те, мол, с умилением смотрели на скачущего по Риму с развивающимися волосами короля язычников Дагобера.

По уровню цивилизации дикие эти ребята, человеческие жертвы приносящие, сырое мясо жрущие, что с них взять – медведи, приблизились за несколько десятков лет к Византии и начали чеканить монету.

Внимание! Монету, и не просто чеканить, а на монетных дворах, вот так, во множественном числе. И не просто монету, а золотую монету, с вычеканенным на ней равноконечным крестом. Нет, я не оговорился, язычники чеканили монету с Иерусалимским крестом за тысячу лет до захвата крестоносцами Иерусалима, да еще в таком количестве, что ею до сих пор все музеи мира завалены. Эти дикари, непросвещенные воины лесов и северных морей, построили в Париже и Суассоне прекрасные амфитеатры «в римском стиле», хорошо хоть язык у историков не поворачивается приписать их римлянам. Вели сельское хозяйство и торговлю по Средиземному морю и Северным морям и создали ремесленное производство.

Окруженные нимбом из тайны, легенд, магии и сверхъестественных сил, что сопутствовало им на протяжении всей их жизни, Меровингские короли и их соседи совершенно не походили на других правителей. Эти короли хотя и были верховными правителями королевства, никто не заставлял их – да от них это и не требовалось – входить в практические детали своего дела. Их роль состояла прежде всего в том, чтобы «быть», а не «делать». Царствовать, не управляя. Короче, воплощать в себе символ, быть ритуальной фигурой и королем-священником одновременно.

Управление и хозяйственная деятельность предназначались человеку, не принадлежавшему к королевской династии, своего рода канцлеру, называемому майордомом (домоправителем). Структура королевского режима эпохи Меровингов несколько напоминает некоторые современные конституционные монархии или двор походного воеводы при наместнике-правителе на местах.

Правители были полигамными и содержали роскошные гаремы. Даже когда аристократия, уступив нажиму церкви, решилась принять строгую моногамию, монархи отказались следовать этому, а церковь, что очень любопытно, не протестуя, согласилась закрыть глаза на эту привилегию, о чем один английский историк, удивляясь, написал следующими словами: «Почему полигамия была молчаливо одобрена франками? Быть может, мы имеем здесь дело с древним обычаем королевской семьи, семьи такого ранга, что уже никакой, даже самый выгодный династический брак не сможет еще более облагородить ее кровь, и она не может быть осквернена кровью рабыни… Родится ли королева в королевской династии или от куртизанки – это не имело значения… В его собственной крови находилась эта сила рода, и все, кто принадлежал к нему, разделяли ее…». Другие историки спрашивали себя: «А может, Меровинги – это германская династия Heerkonige, выходцы из древней королевской династии времен великого переселения народов?». Но сколько королевских семей в мире обладало такими привилегиями, и почему Меровинги имели на это больше прав, чем другие? Каким образом их кровь наделяла их такими исключительными правами? Может, поискать ответ в Салической, Тюрингской, Саксонской, Рипуарской и других «Варварских Правдах», по которым жили на землях Европы? Или проще взять и почитать Русскую Правду, чьим дубликатом, копией – или назовите как хотите – являются все остальные? И найдем там без особого труда, кто, как и откуда, и про все, что вроде бы загадка, и даже про полигамию у князей, конунгов, ханов и коэнов. У всех походных воевод.

Все эти потомки медвежьих родов очень похожи на мифических Илюш Муромцев и других аргонавтов.

Эти самые аркадийцы, если верить трудам Птолемея и Вергилия, вместе с ахейцами воевали еще против македонцев. Ксенофонт и Полибий прямо говорят, что были они, подобно финикийцам, народами моря, относились к представителям общества не утонченного и не прогрессивного, то есть были воинами со всеми вытекающими последствиями.

Много чего связано в Европе с медведями, начиная с восстания «принца Урсуса» и кончая тайной Святого Грааля. Дагоберт II и Годфруа Бульонский, рыцари Храма, Лотарингский дом – и это все звенья той самой цепочки, которая связывает аркадийцев и их потомков с нами.

«Я вижу меч гнева Божия, висящий над этим домом», – сказал однажды епископ Альби Сальвий Григорию Турскому, указав на дворец Хильперика I.

Он не знал, что Альбигойские войны еще впереди и что единственную защиту жители Лангедока и их друзья найдут у потомков медвежьего народа.

Вернемся к символическим медведям, потому что медведь у народа посвященного соответствует такому символу, как nigredo, что значит первоматерия, и, таким образом, по всем законам мистики и знаний относится к начальным этапам, к хаосу, к тому времени, когда ничего не было, или к тому времени, про которое мы ничего не знаем; значит, с них и начнем.

Все эти знатоки меда (меда веды), Арты, Беры, Урсусы, Локисы и многие другие, ласково на Руси называемые Мишкой, непросты были, ой, непросты.

Одно славянское имя «Бер» чего стоит: это имя Бога Велеса. «Рожденный» значит, отсюда его другое имя – Святибор – и сакральный смысл, потом проявившийся в словах «беречь», «оберег», «берлога». Он так и в другие языки вошел: bar/bear, и слово «бурый» от него.

Это Один – скандинавский Бог, и Велес – славянский, и аркадская Артемида, и ее жрицы, и греческая Аталанта, и кельтская Артио, и божественный Арктур.

«Князь зверей» является символом святых Колумбана, Урсина и Сергия, а с вьючным седлом – Корбиниана, Хуберта и Максимина Трирского.

Остались медведи на гербах замков, принадлежащих тамплиерам, олицетворяя, как написано в их гербовниках, защитника Абсолютного Добра. Но сама принадлежность к ненавистным тамплиерам сослужила им далеко не лучшую службу и вреда принесла, пожалуй, больше, чем пользы. Примером тому служит история испанского города-замка Тобосо, упомянутого еще Сервантесом в его эпохальном «Дон Кихоте». Каждый помнит Дульсинею Тобосскую. Само название этого города состоит из двух слов: татарник, колючка такая, – «тоб» и медведь – «осо». Тобосские дети до сих пор твердят старую поговорку: «Тобосский герб украсят впредь куст колючки и медведь». Только вот в гербе города, незаметным таким движением руки фокусника, этот самый «осо», медведь то бишь, сменился в одно мгновение на оленя, незнамо каким образом там взявшегося. Такие вот чудеса.

На ближайших же соседей Москвы – смолян – Сигизмунд III еще совсем недавно жаловался: «Напрасно говорить с этим медвежьим народом».

А теперь опять обратимся к точной науке геральдике.

Ну, во-первых, всем известный ярославский медведь в серебряном поле, на задних лапах и с секирой (протазаном).

Как-то сразу вспоминается некий хорошо знакомый образ: «бер с секирой». Это кто ж такой? Берсерки, да неужто? Они, они, воины-оборотни, воины, не было которым равных в бою. И ходили они в медвежьих шкурах, чтобы даже тени сомнения не было, чьи они дети и внуки. Это они знали магию Святого Спаса, оберегающую от мечей и стрел. Это их волхвы варили в волшебных котлах, упоминаемых в кельтских сказаниях, стоявших на столах у короля Артура и вождей шотландских кланов, волшебные зелья. В этих трех котлах купаются и красавцами выходят, в них мертвых воинов оживляют, из них воинам чудесной силы прибавляют, да мало ли чего еще в этих котлах делают. Запомнил народ, как ни выжигали эту память, и берсерков, воинов-оборотней, и воинов-Вравроний, жриц богини охоты, одетых в медвежьи шкуры.

Значит, первое, что приходит на ум, – ярославский берсерк, или медведь с секирой. Да и у всей Куябии, Владимиро-Суздальской Руси – медведь в алом поле.

Рядышком самогитский в золотом поле черный, стоящий на задних лапах медведь с красными глазами и языком.

А совсем неподалеку новгородские в серебряном поле два черных медведя, поддерживающие золотые кресла с красной подушкой. На ней стоят перекрещенные: с правой стороны – скипетр, а с левой – крест. Над креслами золотой трисвещник с горящими свечами; в голубой оконечности щита две серебряные рыбы, одна против другой.

Пермский: в красном поле серебряный идущий медведь, на спине его золотое Евангелие, на котором серебряный крест с четырьмя лучами. Ну, этот уже посмирней, потише, такой же когда-то и в тверской печати был, наравне со Святым Георгием и двуглавым орлом; это до того, когда ей корону на троне в гербы определили.

А где еще? В Берлине и Берне, Борисоглебске и Кенигсберге. В Ангальте, у семейства Орсини, хорошо известного по всей Европе родовитостью и древностью дворянства, он в лапы даже розу взял. Хотя, я думаю, скорее не из миролюбия, а чтобы подчеркнуть свою принадлежность к Ордену рубиновой розы, в Англии трансформировавшейся в Алую розу. Да и само имя Орсини означает «медведь».

А уж как вытравливали, выжигали и вырубали в прямом смысле слова память об этих зверюгах и о том, откуда они взялись, – так, надо ж, все равно, хоть и в мизерных дозах, но сохранилась.

В Берне вон придумали, что имя городу дал местный герцог, убивший в этих краях медведя где-то в 1191 году. Только вот имя этого герцога было Бертольд, то есть «медвежий рык», да и «Медвежья яма» – место, где живут «почетные отцы города» – медведи, плохо вяжется с их убиением. И монету древний город-крепость чеканил с забавным названием «Бацен», получившим это название по изображению на нем все того же самого Мишки.

Тобосо мы уже здесь упоминали, так что ареал обитания медведей расползся по всей карте.

При постоянной чистке геральдики, при постоянной ее перерисовке и подмене вообще странно, что их всех во львов и оленей не превратили или на пушки и троны не поменяли.

Вон Святому Бернарду Клервосскому, символом которого наравне со скованным драконом и тремя митрами был улей, приписали намек на сладость речей и даже название изобрели – «Медоточивый доктор». А о том, что у него и его бернардинцев, чаще именуемых цистерцианцами, девиз был «Страданьями купим успокоение», а символом под девизом «Наслаждение через боль» по древним правилам является медведь и пчелы, внезапно все забыли.

Да и аналогии с пчелами Меровингов и Барберини (мало того, что «медвежий варвар», так еще и в гербе пчелы) могут далеко завести.

Где-то там, в глубинах древних мифов о праотце тюркских ханов, да и всего тюркского народа, остался слабый отголосок, что был Огуз-Хан сыном медведицы, да и то не очень это теперь вспоминается.

Услужливые историкописцы постарались, чтобы всякую связь с народом медвежьим мы потеряли полностью.

Но она все равно сохранилась в памяти. Сага об Инглингах описывает берсерков так: «Они бросались в бой без кольчуги, а ярились, словно бешеные псы или волки. В ожидании схватки от нетерпения и ярости, клокотавших в них, грызли зубами свои щиты и руки до крови. Они были сильны, словно медведи или быки. Со звериным рыком разили они врага, и ни огонь, ни железо не причиняли им вреда…».

Связь берсерков с культом Одина, Велеса и других воинских богов находит и другие подтверждения. Под стать своему небесному владыке и прозвища берсерков, давших обет бесстрашия «властелину гнева», – таков, например, Гарольд Безжалостный, ввязывавшийся в бой раньше других, или разбитый в 1171 году под Дублином норманнский вождь Иоанн, имевший прозвище Wode, т. е. Безумец.

Их вообще народная молва считала оборотнями.

Рука об руку с понятием берсерка стоит в скандинавских сагах и слово ulfhedhinn, т. е. «волчья шкура», воин-волк. Скандинавские источники утверждают, что berserkir и ulfhedhnar действовали как по одному, так и небольшими группами. Историки подчеркивали их неуязвимость, свирепость, отсутствие моральных норм. Фактически берсерки, сближаясь с немецкими вервольфами, приводят нас вновь к образу Одина, властителя «дикой охоты» оборотней в полнолуние. В еще более древние времена персонажи волка и медведя переплетались настолько, что считались единым мифологическим существом – таков, например, Беовульф (др. – англ. «медведеволк»), герой одноименного английского эпоса, имевший, впрочем, позитивную характеристику. Однако, подобно берсеркам, он также бросался в бой без доспехов и разил чудовищ лишь голыми руками.

Мы целиком и полностью согласны с тезисом «Русь – страна воинов». И каждое из воинских подразделений имело свой тотем – войсковой знак.

Волк – тотем воинов профессиональных. В то время, о котором пойдет речь, – княжеских дружин. Поэтому Дмитрий Донской – волк. А до этого времени, во времена первой внешней экспансии – это профессиональные разведчики – шерпы. Диверсионные отряды, молодежные подготовительные дружины и пр. (применяю современные термины).

Медведи – это специализированные войска, тяжелая пехота. Берсерки. Так сказать, кадровая часть, вокруг которой мобилизуется армия по призыву. Они и делегируют армии тотем медведя. Поэтому Мамай – медведь.

Медведь – тотем КАСТЫ воинов. Волк – тотем ВОИНОВ-НАЕМНИКОВ. Хотя они тоже входят в касту. То есть волк – подтотем воинской касты медведей, потому что ЗВЕРЬ. Ранее, до деления, у всех воинских сословий был тотем ЗВЕРЬ (ДРАКОН, ЗМЕЙ). Вспомните викингов.

 

Отступление. Ушкуйники

Ну а теперь о водных дружинах.

Мы уже упоминали, что военно-торговыми путями в то время в основном были водные пути. Значит, оседлать и захватить их было основной стратегической задачей при экспансии. Именно для выполнения такой задачи и предназначались ушкуйники.

Дружина, созданная для такой цели, называлась у новгородцев, основных ее организаторов, «ватагой» и делилась на храбров, ватажников и ушкуйников. Вступив в дружину, любой из них назывался общим словом «кметь» – воин, товарищ, кровник.

В чем же отличие?

Храбр – это профессиональный воин, воспитанный и закаленный для боя, ветеран, в наемной дружине он носит название «богатырь». Это костяк ватаги, откомандированный туда из регулярной армии, или добровольцы из той же самой регулярной армии, пошедшие в поход со своим воеводой или князем.

Ватажник – это наемник, завербованный или нанятый на определенных условиях, из числа праздношатающихся добровольцев, еще не пристроенных к делу, так как пристроенные к делу уже вольности найма не имели.

Ушкуйник – это человек при собственном деле. Купец, мореплаватель, пират, варяг, корабел, мастеровой. Он нанимается в ватагу или примыкает «за интерес», то есть за долю в добыче или за право получения защиты или за что-то еще, не требующее оплаты вперед.

Вот из этих трех ручейков сливался полноводный поток ватаги, несущий на своем гребне ладьи новгородцев, или, как их тогда называли, «ушкуи». Ушкуи – корабли ватаги. Кочи, галеры, ладьи и многие, многие другие, но, по сути, разбойничьи струги. На них приходили наниматься в покрут, на службу лихую, со своим конем и доспехом, а в данном случае и без коня. Люди, у которых все будущее, вся судьба находилась на кончике меча, завещанного отцом или данного крестным отцом в родном монастыре.

Хаживали эти дружины еще из Словенска, до призвания варягов на Русь, сначала на запад, юг, восток, север, то есть на все четыре стороны, новые земли завоевывать.

Был такой город в Испании – Севилья, правили там арабские шейхи, маврами называли их тогда. Так вот, историк из этих краев по имени Якуби Абу-ль-Аббас Ахмед ибн Абу Якуб с ужасом вспоминает «В тот город Севилью вошли огнепоклонники, называемые ар-Рус, захватили, грабили, жгли и убивали». Здесь же, у стен Севильи, встретились словенцы со своими полабскими сородичами, которых возглавлял тогда еще никому не известный князь Рюрик, будущий основатель знаменитой династии князей Рюриковичей, и было это в середине IX века.

В начале того же века плавали ушкуи по Русскому (Черному) морю и до Родоса, и до Крита с Кипром, даже Афины содрогались при их появлении.

Константинополь-Византия помнит их еще с VI века, когда лихие ватажники взяли в плен 12 000 греков да и продали их по драхме за голову, чтобы поход окупить.

Вот как это записано в Тифлисском манускрипте со слов очевидца. «Святой и великий город Константинополь осадили скифы, которые суть русские… Хакан (князь русов) причалил к Царьграду и штурмовал его с суши и с моря. Воины его были мощны и весьма искусны. Их было так много, что на одного цареградца приходилось десять русских. Их тараны и осадные машины стали действовать. Хакан требовал сдаться и оставить ложную веру во Христа… У стен города произошла страшная свалка. Свобода Царьграда висела уже на волоске. Между тем патриарх Сергий послал хакану огромную сумму денег. Подарок был принят, но свобода обещана была лишь тому, кто в одежде нищего оставит город и уберется куда хочет».

Так что до Олега были другие князья – и Рюрик, и Бравлин, о коих во многих трактатах, летописях и житиях упомянуто. А Олег – ну что Олег? Да, пришел в начале X под Константинополь. Да, перепугал до смерти ромеев тем, что поставил корабли на катки и поехал по суше, да, я думаю, и не поехал, а просто переволок их в бухту Золотого Рога, что им, ватажникам, к волокам привыкшим, было не в труд и не в диковинку. Потом прибил щит им на ворота, чтоб не забывали дань платить, не бил, не жег, не куролесил. Прибил и домой пошел, так, мимоходом, потому как ромеи русов и струги их уже века два как знали и века два как им дань платили.

Поэтому все вокруг считали, что ушкуйники живут где-то на острове.

«Что же касается страны русов, то она находится на острове, окруженном озером. Остров, на котором они (русы) живут, протяженностью в три дня пути, покрыт лесами и болотами… У них есть царь… Они храбры и мужественны, и если нападают на другой народ, то не отстают, пока не уничтожат полностью. Они высокого роста, статные и смелые при нападениях. Все свои набеги и походы совершают на кораблях». Это слова Ибн-Руста-Абу-Ала-Ахмед-Ибн-Омара много чего поведавшего об обычаях и землях хазар, мадьяр, русов, славян и многих других. Правда сам он более считается компилятором, чем историком и писателем, но это не укор, потому как все историки компиляторы. А то, что у него якобы в X веке славяне перед боем «Отче наш» читают, так другие еще и не то писали. Интерес ведь не в этом, а в том, на каком это острове Буяне эти самые русы жили, которых он описывал.

Географ Ал-Идриси описывая некую страну Нивария, где живут русы, не просто там один город князя Гвидона вспомнил, а аж целых шесть: Лука, Астаркуза, Баруна, Бусара, Сарада и Абкада, да все на реках.

Вот из них и формировались водные ватаги. Из потомственных речных и морских разбойников. Куда уж там викингам и варягам. А может, они и были теми самыми легендарными варягами.

* * *

Все три воинские составляющие экспедиционных корпусов мы перечислили и немного о них рассказали. Они и сформировали ту основную силу, которую мы называем Орда.

Параллельно внутри этих же районов образовалась воинская сила поддержания внутреннего порядка – Орден.

Орда начала внешнюю экспансию по всем водным путям. А Орден начал обустройство внутреннего пространства.

Приблизительно в это же время сменилась парадигма верований. На первое место выходит покровитель воинов Спас. Он же занимает и основное место в символике, вместо Трояна, отвечавшего трем ипостасям. На смену белому, красному и синему триколору приходит воинское знамя. Алый цвет занимает лидирующее место.

Ордынские дружины раздвигают пределы по всему пути из варяг в греки, не трогая Беловодье и Белую Русь и принося свое алое полотнище со Спасом или Георгием Победоносцем в далекие окраины.

Малая Скифия медленно двигается своими дружинами на запад, в пределы Угории.

А вот в пределах Большой Скифии орденские структуры тихо берут власть под свой контроль.

Ордынские и варяжские (ушкуйные) дружины оседают по всей Европе, дотягиваются до Азии и Северной Африки, расширяют границы. Устанавливают свои порядки и Правды. Занимают на окраинах троны правителей и наместников. Начинают возвышаться, требуя дани на новые войны и на сытую мирную жизнь. Дани не только с колоний, но и с метрополии. Дани не только с покоренных народов, но и с молящихся и кормящих, забывая, что по кастовой иерархии они равны.

Так происходит до XIV века, что вызывает раскол между Ордой и Орденом.

К середине XIV века раскол усугубляется. Орденские структуры собирают сход в Новгороде и принимают решение об отколе от Орды.

Почему неожиданно возник конфликт?

Как мы уже отмечали, к концу XII века власть практически перешла в руки воинской касты в результате расширенной государственной экспансии с опорой на воинскую силу. Даже триколор сменили алые стяги воинов. Воинская каста, продолжая развивать движение во всех направлениях из центра, не против создания военизированных подразделений для поддержки своей власти на местах. Это структуры известны нам как военно-монашеские ордена. Структуры Ордена. Те, в свою очередь, выделяют из своей среды административный корпус. В целом такая инфраструктура работает, и работает эффективно. Воинская каста занята раздвижением границ. Орда в движении. Она действует в основном на периферии новых земель, при этом оставляя черновую административную работу орденам. Это устраивает всех: и воюющих, и кормящих. Недовольны только молящиеся. Жрецы, волхвы, друиды и прочие оказались не у дел. Вернее, не у власти. Когда воины остались одни вдалеке от родного дома, молящиеся, почти сто лет отстраненные от власти, решили взять реванш.

Исподволь на колониальных окраинах в среде воинских подразделений возникает движение за чистоту «ранней веры». Оно достигло апогея в 1252 году с выходом книги Джерардино из Борго-Сан-Донино под названием «Введение в Вечное Евангелие». В нем излагалось, что, по расчетам иоахимитов, францисканцев, спиритуалов, скоро должен был наступить роковой 1260 год. Несколько позже появились труды Иоанна Петра Оливи (1248–1298), который понимал историю христианства так: на 13-й день младенец Иисус был показан царям-волхвам, на 13-м году он ушел от матери и объявился в храме, а на 13-м saeculum (цикле, поколении, эпохе) после смерти Христа будет прославлен Франциск, установивший «евангелический порядок».

Параллельно с этим там же, в воинских округах и на новых землях, возникают репрессивные структуры, созданные поборниками жесткой иерархической духовной власти. Идеологами этого течения, возобладавшего во второй половине XIII века, становятся отцы церкви Альберт Великий (1206–1280) и Фома Аквинский (1225–1274).

Истерия в борьбе за власть нагнеталась умело.

Перечислим еще некоторые события.

В Западной Европе громят катаров, проклятых еще в 1215 году. В 1216 году для борьбы с «еретиками» создается орден воинствующих «псов Божьих» – доминиканцев (именно из недр этого ордена вышли упомянутые Альберт и Фома). В ответ в 1260 году появляются воинствующие «апостолики» во главе с Джерардо Сегарелли, выступающие против церковной власти. В Париже Сигер Брабантский проповедует учение Ибн-Рушда (Аверроэса), вообще отрицая Бога как Творца (убит как еретик в 1284 году).

В 1261 году пала «Латинская империя», в этом же году родился князь Даниил, будущий Даниил Московский. В тот же промежуток в Англии появился «первый парламент» (1258–1264). В 1290 году на острове начинаются гонения на евреев, мытарей и налоговый догляд, а затем их полностью изгоняют с островов… аж на 350 лет!

Однако кормящие и воюющие не сдают свои позиции так просто.

К 1370 году на северо-западе Европы образовывается «новый» Ганзейский союз самоуправляемых городов под рукой Великого Новгорода.

На севере Африки, в Египте, к власти пришли мамелюки, создав военную республику. На Пиренеях победила «Реконкиста», арабы ушли из Европы, оставив ее воинским частям.

Однако теперь уже в метрополии на востоке, в Орде, со смертью «языческих ханов» Батыя и Мункэ тоже начинается борьба за духовное влияние на военное руководство, закончившаяся введением ханом Узбеком ислама в 1327 году, после чего Орда начала распадаться и пошли прочие кардинальные перемены.

Очевидно, что повсеместно происходит смена идеологии. Религиозные монотеистические структуры обретают реальную власть. Например, папа Бонифаций VIII (1235–1303, правил с 1294 года) сначала максимально использовал движение францисканцев, а потом уничтожил их идеологов: в частности, сжег на костре Сегарелли в 1300 году.

Мы намеренно не говорим о религиозной принадлежности всех этих духовных структур.

Ведь даже само слово «catholique» впервые отмечено только в XIII веке, причём в форме «chatoliche»! Очень надо было постараться, что бы так отразить греческое «katholikos». А слово «orthodoxe» – в 1431 году.

Забавно, однако, что «chatoliche» подозрительно перекликается и с château (за́мок), 1175 (от castels, 1080), т. е. «сидящий в замке»… или в шатре, т. е. châtelain, 1190 – «кастелян», кладовщик, управляющий имуществом. Характерно и польское название католического храма – kosciol, т. е. тот же замок-castel.

А с какими «неверными» воевали крестоносцы? Отметим языковые особенности того времени. Слова «мечеть» (musquette, из арабского masdjid, т. е. место для молитвы.) до 1351 года они не знали (нынешнее mosquée вообще с 1553 года). Характерно, что в румынском языке «mecet» не только собственно мечеть, но и турецкое кладбище или духовная консистория (!) вообще, т. е. административно-хозяйственная служба в институте любой церкви. Минаретов (minaret) не отмечали до 1606 года, муэдзинов – в форме maizin – до 1568 года (нынешнее muezzin – с 1823). Imam (в форме iman) – с 1559 года. Да и само понятие «Musulman» в европейских языках появилось только в XVI веке (от арабского muslim – правоверный).

Идеологически воинская каста была подорвана.

Для отстранения касты воинов от власти необходимы были два основных фактора.

Первый. Желание кого-либо данную власть перехватить. И этот кто-то должен был быть не кастой духовенства, дабы не вызвать подозрений в реванше.

Второй. Наличие силовой составляющей, могущей противостоять воинской касте.

К XIV веку оба основных фактора имелись в наличии.

Первое. Окрепли структуры администрации тех самых кормящих, то есть князья, герцоги и прочие фокты на местах. Выросла прослойка чиновников-управленцев, поддерживаемая городскими властями – всякими думами и магистратами.

Второе – окрепла и укрепилась на местах военизированная структура Ордена. Кроме того, она практически перехватила на местах функции воинской касты.

До рокового стечения обстоятельств оба эти фактора не приводили к взрыву. Спусковым крючком послужило дело тамплиеров. Грубо говоря, воинская власть через наместника на местах попыталась ограничить власть военизированной структуры. Орден расценил это как превентивный удар и начал готовить контрудар, притом не в колониях, а в самой метрополии. Это было началом подготовки переворота конца XIV века.

Итак, перехват власти был стимулирован делом храмовников, а подготовка к его осуществлению продолжалась практически полвека.

Остатки разгромленного ордена храмовников, поклонявшихся Бафомету – Трояну, отползают на Русь и оседают в ней. Это прекрасно видно по появлению на Руси общежитского монашества. Это когда монахи живут в монастырях и соблюдают три принципа устава: нестяжательство, безбрачие и послушание. Полный аналог военно-монашеских братств. Притом эмиссары общежитских монастырей шли в мир попарно, то есть, фигурально выражаясь, по двое на коне, как на гербе тамплиеров. Основу идеологии общежитского монашества составляет Троица, как нам говорит церковь, при этом не объясняя, почему рублевская Троица разительно отличается от троицы церковной. В это же время в искусстве появляется типичная для средиземноморья форма подачи образа. В это же время возрождается каменное строительство. Начинают опять формироваться гильдии каменщиков. То есть на Руси начинает создаваться структура военизированных подразделений, до этого предназначенная только для колоний. До этого в государстве воинов военизированной структуры как системы не было. Ошибка воинской касты в нереагировании на ее создание. Ошибка Орды была в непонимании укрепления другой воинской силы.

За короткий период закрытые структуры Ордена создают учебные центры и опорные пункты. В городах под рукой администраторов-князей создаются локальные военные подразделения княжеские и городские дружины.

Монашеские военные подразделения блокируются с князьями. Теперь осталось только заручиться поддержкой братьев Ордена вне Руси, потому как именно они выполняют полицейские функции. В первую очередь братьев тевтонов и братьев госпитальеров. Путч без поддержки этих братьев обречен на провал. Время неумолимо подползает к финалу. Но в любом случае ударной силой путча должны стать отряды князей и городов.

Кстати, в этом смысле интересен русский богатырский эпос. Он повествует совсем не о воинских подразделениях, а как раз о борьбе с ними. Притом сами богатыри – это или гвардия (дружина) князей (администраторов), или свободные рыцари-наемники, или пограничная стража, что в конечном итоге те же рыцари-наемники. Притом все они находятся в воинских подразделениях под рукой церкви, то есть в орденах.

Поэтому напрашивается вопрос, к какому времени относить сам богатырский эпос. Тем более что Илья Муромец собирается ставить храмы Николе Можайскому и Георгию Храброму.

Вот былина об Илье Муромце:

 

Отступление. Малая Скифия

Малая Скифия, или Черная Русь, имеет в исторических документах еще ряд названий, хорошо нам знакомых, но нами не сопоставляемых с ней.

Во-первых, это Великое Княжество Литовское.

Во-вторых, это княжество Полоцкое.

В-третьих, это Пруссия.

Почему так? Темные «Средние века», как ответили бы мне историки. Нет повести печальнее и нуднее на свете, чем повесть о европейских делах в первой половине XII века. Русские летописи и западноевропейские хроники беспристрастно рассказывают об одних и тех же событиях: как дядя обидел племянника, а тот в ответ начал войну с ним. Локальный конфликт сразу же разрастался, поскольку взгляд на справедливость всегда относителен; в итоге все эти войны завершались ничем. Очередной передел снова плодил недовольных. Так продолжалось до пятидесятых годов XII века. Кроме того, вся эта заварушка велась внутри одной семьи, учитывая, что все правители того времени были потомками Рюрика и его дружины.

Вдруг во Франции, Германии, Англии, Византии и на северо-востоке Руси появляются государи, которые начинают проводить принципиально одинаковую внутреннюю политику, основное направление которой – укрепление центральной власти.

Кто эти государи?

Франция – Людовик VII, Германия – Фридрих II Барбаросса, Англия – Генрих II, Византия – Мануил I, в России… Андрей Георгиевич, еще при жизни прозванный Боголюбским, сын Ростовско-Суздальского Князя Юрия Владимировича Долгорукого, внук Владимира Мономаха, праправнук Ярослава Мудрого.

Самым старшим из них по возрасту был Андрей Георгиевич (1110 года рождения), самым младшим – Генрих II, король Английский, герцог Нормандский (1130 года рождения).

То, что все они в той или иной степени были родственниками, дотошные могут проверить сами, конечно, приложив некоторые усилия. Особенно близкие отношения, у Андрея Георгиевича были с Фридрихом Барбароссой и Мануилом I.

Государи встречались в Константинополе во время Второго крестового похода 1147–1149 годов. И Фридрих, и Людовик, и Генрих Анжуйский по нескольку месяцев жили при дворе Мануила и общались с ним.

Андрей Боголюбский

Фридрих I Барбаросса

«А при чем тут Черная Русь?» – можете спросить вы. Терпение.

Первая столица этого государственного образования, известного под многими именами, – Новогрудок.

Новгородок, Новый город, Новгород, Новогродок, Новый Городец – каких только имен у этого города не было. Наваградак – так его называют местные. И это не белорусский акцент, а память предков.

Нава градок. Городок Нави. История этого городка – это история становление самого западного первого плацдарма будущей экспансии Белой Руси, Беловодья, земли сакральной Нави, волховского иного мира.

Это очень хотят забыть. Много чего из истории этого края старательно хотели и хотят забыть.

Именно сюда пришел Миндовг – варяг с дружиной. Здесь он был избран Великим князем Черной Руси. Отсюда началось Великое Княжество Литовское. Это то, что сквозь зубы, но все-таки говорят историки.

А вот то, о чем они старательно молчат.

Слово «варяг», как мы и утверждали постоянно, и постоянно получали на этот счет доказательства, означало не принадлежность к племени и народности, а членство в некоем военном братстве. Скорее всего, в братстве языческого типа, потомков ариев. Отсюда и «варяг». Соблюдение обета безбрачия, которое часто путают с целомудрием, оставляло право иметь законных наследников. Однако только тем, кто становился основоположниками властных ветвей. Мы видим это на примере Рюрика.

Возможные потомки остальных – это будущие воеводы и удельные князья. К примеру, Белозерские князья – потомки Синеуса и его дружины, считавшие себя тоже Рюриковичами, то есть ведущими род от дружины Рюрика.

Так вот, Миндовг был по специальности варяг, если можно так выразиться. А дальше полная неразбериха. В летописных источниках происхождение Миндовга описывается по-разному. Так, согласно легендарной родословной, содержащейся в Воскресенской летописи, Миндовг происходит из династии полоцких князей, а его отцом был Мовкольд, внук полоцкого князя Рогволода Всеславича. «Великая хроника о Польше, Руси и их соседях» называет Миндовга королём пруссов. По одной из еще более ранних легенд, Миндовг происходил из древнего римского рода Палемоновичей, ушедшего с единоверцами после арианского раскола христианства на берег Балтийского моря. «Хроника Быховца» называет отцом Миндовга Рингольда.

Будем верить самой старой хронике – Воскресенской, а то, что она легендарная, так вся история сплошная легенда. Значит, Миндовг – внук полоцкого князя Рогволода Всеславича.

Дружинников его местные племена звали лютвинами или литвинами. Наверное, сильно были люты. И это были первые и единственные литвины в княжестве литовском. Поэтому княжество его было воинским.

Он пришел и княжество это создал. А столицей утвердил город Новогрудок или, как говорят местные, Наваградок. Город Нави. Поэтому напрасно ломают копья историки, православный или католик был сей князь. Был он язычник и поклонялся Трояну. Поэтому и на гербе у него был молот Тора, олицетворяющий Триглава.

В службу основатель Великой Литвы или Лютвы уходил из Полоцка. В XII веке столица тогда еще не Великого Княжества, а просто княжества, была в Полоцке.

* * *

Любую историю делают люди. Поэтому необходимо рассмотреть портретную галерею того времени.

 

Портрет первый. Предслава, внучка Чародея

И вот тут стоит вспомнить девушку Предславу, знаменитую православную святую – преподобную Ефросинью Полоцкую.

Она была внучкой Всеслава Чародея, князя полоцкого, племянницей Бориса, которого в язычестве звали Рогволд, и тетей Миндовга.

А кроме этого – дочерью князя Георгия Всеславича и его жены Софии. Или праправнучкой Ярослава Мудрого, или троюродной сестрой Андрея Боголюбского.

Обратимся к житию преподобной Ефросиньи, составленному для «Четий-Миней митрополита Макария (1481–1531)». Данный источник весьма близок по времени к жизни святой, ибо, по мнению историков, источник, отстоящий на 500 лет, весьма близок к этому времени. Из данного документа известно, что в 12 лет Предслава, как ее нарекли родители, пришла в монастырь к своей тетке игуменье Романовой и сообщила о желании принять постриг. По летописи, князь Роман Всеславич умер в 1116 году; приход Предславы в монастырь, следовательно, произошел позднее, когда вдова Романа сама приняла ангельский образ и стала игуменьей. Основываясь на этих скудных данных, можно предположить, что Предслава родилась в 1102–1104 годах, а детство ее пришлось на 1102–1116 годы.

Понятное дело, предположить, что игуменья Романова возглавляла монастырь при жизни мужа или что она Романова от Ромовы – языческого капища – и была просто волхвиней, историки просто не могут.

Предположим, что Предслава родилась в 1100–1111 годы. Таким образом, она была еще и ровесницей Боголюбского или чуть-чуть его старше. То есть старшая сестра в старшем роду. Или, исходя из предыдущего нашего умозаключения, старшая Рюриковна в Евразийских землях.

В 12-летнем возрасте. Напомню: это возраст, когда мальчиков, а может, и девочек посвящали в пажи и отдавали на обучение в рыцари. Еще напомню: когда Жанну д’Арк король спросил, сколько ей лет, она ответила: три раза по семь. Историки объясняют это тем, что она умела считать только до семи. Они просто не понимают, что это означало три посвящения по семь лет. Первое – младенец, второе – паж, третье – рыцарь. Жанна д’Арк – это уже XIV век. В XII веке могло быть три раза по шесть.

Таким образом. Боголюбский в 12 лет уезжает в Иерусалим вступать в Орден тамплиеров, а Предслава уходит в Женский орден у себя в Полоцке. Потому как следующее ее появление в 1128 году, то есть почти в 18 лет, после прохождения третьей ступени, то есть ступени рыцарства. И она уже сама основывает монастырь Спаса-Преображения.

Итак. Три раза по семь (по словам Жанны д’Арк) – это три этапа посвящения.

Младенческий этап – с рождения до 7 лет, по окончании его опоясывали мечом.

Пажеский, или посвящение в валеты, – с 7 до 14, когда должен был служить у старшего по посвящению. В иудаизме это возраст взросления. Бар-мицва (для мальчиков, а для девочек 12 лет).

Рыцарский этап – с 14 до 21 года. Ты уже стал взрослым по духу. (В избирательном праве в современности это осталось… как рудимент.)

Андрей Боголюбский, став пажом, едет сватать невесту для своего отца Юрия Долгорукого в Царьград. Он в возрасте 14 лет уже достоин возглавлять свадебный поезд. После этого он едет в Иерусалим на службу в Орден, то есть вступает в военно-монашеское братство.

Ефросинья, или Предслава, уходит в монастырь, то есть в Орден (военно-монашеское сестринство), в возрасте 12 лет. Вернется она оттуда в возрасте 18 лет. То есть уже посвященной в третью степень. Как Жанна д’Арк. Имея право на создание своего подразделения Ордена и на свое правление в мире.

В 1128 году, как нам говорят жития, она «ударилась в строительство». Житие объясняет сей поступок просто: «чудо» – и приводит следующее описание.

Как-то во сне она увидела, как «ангел повел ея в Сельцо» на окраине Полоцка и произнес: «Зде ти подобает быти!». В ту же ночь ангел явился и епископу Илии, сказав: «Веди ю, рабу Божию Евфросинию, в церковь Святаго Спаса, нарекомое Сельце, – место то свято есть!».

Епископ Илия, которому в ту же ночь также было подобное видение, благословил официально, при многочисленных свидетелях, преподобную Ефросинью на основание женского монастыря, определив место обители – Сельцо, где была церковь Спаса и место погребения Полоцких епископов.

То есть ее «ударение в строительство» было выражено основанием монастыря.

Полоцких князей епископы почитали: перевод Ефросиньи в эти места был важным решением, принять которое можно было лишь вместе с княжеским семейным советом. И совет состоялся: на нем были дядя преподобной, Полоцкий князь Борис Всеславич, ее отец и именитые бояре. Речь полоцкого епископа Илии, произнесенная со всею осторожностью, сводилась к следующему: «Се отдаваю Евфросинии место Святаго Спаса при вас, да по моем животе никто не посудит моего даяния…».

Основанный Ефросиньей Спасо-Преображенский монастырь получает широкую известность в полоцких землях. В обители на месте бывшей деревянной церкви Ефросиньей начато строительство каменного собора. Этот собор, построенный окончательно в 1161 году, сохранился до нашего времени. В монастыре святая учила молодых инокинь переписыванию книг, пению, вышиванию и другим ремеслам.

Это как в мужских учили репу сажать и пчел разводить. А потом из смиреной братии появлялись Осляби и Пересветы.

В монастырь к ней уходит двоюродная сестра Ефросиньи, дочь князя Бориса – Звенислава, отдав монастырю «все свои вещи золотые и многоценные ризы», и принимает иноческий постриг под именем Евпраксии. «Так начали они жить в монастыре в единомыслии, в молитвах к Богу; и были словно единая душа в двух телах». За нею последовала другая сестра, Гордислава, что вызвало на этот раз бурный гнев родителей. «На се ли вас родих, – восклицал, по свидетельству жития, возмущенный отец. – На се ли вас мати воспита!..»

Однако ВОСЕМНАДЦАТИЛЕТНЯЯ девочка не только основала монастырь (сестринство), но и поставила на место всю свою знатную родню, всех полоцких князей, по части судьбы их дочек.

Вот это Предслава!

Вернемся к монашескому строительству. Закончив основание Спасо-Преображенского монастыря, согласно тем же житиям, Ефросинья начала построение Богородицкой церкви, при которой открыла мужской Богородицкий монастырь. Для этой обители и церкви преподобная приобрела с дозволения Константинопольского патриарха Луки чудотворную Одигитрию Эфесскую (икону Божией Матери), одну из трех написанных, согласно преданию, самим евангелистом Лукой. Различные предания и традиции приписывают кисти евангелиста различные иконы Богородицы, в том числе и икону Владимирской Божией Матери, что досталась Андрею Боголюбскому и сыграла потом не последнюю роль в Куликовской битве.

«Видел же царь [константинопольский] любовь ее и послал в Эфес семь сот оружников своих, и принесли они икону святой Богородицы во Царьград. Патриарх же Лука собрал епископов и весь собор во Святую Софию и, благословив, дал икону слуге преподобной Ефросинии; тот же с радостию взял и принес госпоже своей Ефросинии».

Вот так икона эта таинственно появилась и… так же таинственно исчезла. Она могла быть также иконой не Эфесской, а Царьградской Божией Матери. К сожалению, до сих пор не вполне известна судьба этого образа. Некоторые ученые даже склоняются к тому, что теперь эта икона известна под названием Ченстоховской, самой знаменитой католической иконы Польши.

Затем Предслава собралась строить первый каменный храм в своей обители.

В Полоцке нашелся мастер по имени Иоанн, который был послушником Бельчицкого монастыря. Искусству зодчего, надо думать, он выучился у тех киевских мастеров, которые, как выяснил П. А. Раппопорт, были приглашены Всеславичами в Полоцк, воздвигали большой Успенский собор в Бельчицком монастыре, а затем «высотный» ступенчатый храм-усыпальницу Святого Георгия в Сольце. Как показал Н. Н. Воронин, первые опыты мастера Иоанна – храмы святых Параскевы Пятницы, Бориса и Глеба – были осуществлены именно в Бельчицком монастыре. Только вот там нет ничего. Не осталось, как и не было.

Из некоторых источников известно, что зодчий Иоанн смог начать свои смелые бельчицкие опыты не ранее 1140-х годов. Вполне естественно, что к этому зодчему игуменья Спасского монастыря начала присматриваться уже давно и в конце концов пригласила его в свою обитель для строительства нового храма.

По житию, строительство шло быстро. Всего потребовалось тридцать недель, то есть семь с половиной месяцев, что указывает на четкую организацию строительства; храм возводили, видимо, с апреля по октябрь. В 1161 году его закончили – спустя десять лет после начала строительства каменных храмов в Залесской Руси.

Есть еще одна загадка. Притом, подтвержденная документально и объяснения, с точки зрения историков, не имеющая.

Как мы хорошо знаем, древнерусские князья очень часто сообщались друг с другом в письменной форме. Это были либо грамоты, записанные на бересте и посылаемые специальным нарочным, либо грамоты на пергаменте, скрепленные княжеской печатью и пересылаемые так же. Берестяные княжеские грамоты по прочтении большей частью выбрасывались. Поэтому о них мы знаем только из рассказов историков.

Пергаментные грамоты до нас доходят очень редко. Текст стирали после прочтения и при надобности писали на них вновь; печати – маленькие свинцовые кружки с лентой – отрывались и выбрасывались. Почему не переплавлялись, историки не отвечают.

Русские князья всегда имели два имени: крестное, данное при крещении, и традиционное, данное при рождении. На одной стороне печати помещалось одно имя, а на другой – второе. Это дает возможность определять, кому же из князей принадлежала данная печать.

Среди многочисленных сфрагистических материалов (сфрагистика – наука о печатях) интересны несколько печатей, найденных в разных местах Руси. Это печати с именами Георгия и Софии и с именем Ефросиньи. Найдены эти печати в Новгороде, Кокнессе (древний Кукенойс) и в самом Полоцке.

Княжество Полоцкое в XII веке владело всем средним течением Двины, примерно от Двинска до Ашерадена, а в более древнее время, может быть, и нижним течением вплоть до моря.

На двух из них – двустороннее изображение святых Георгия и Софии, на третьей – святой Ефросиньи, на четвертой – еще некоей святой, а на обороте – изображение Архангела Михаила. Доказав, что все эти печати принадлежат женщинам и происходят из Полоцка (Георгий и София – отец и мать Ефросиньи), и отметив, что печати женщин очень редки, а монашеские печати неизвестны вовсе, В. Л. Янин недоумевал, почему печати из Полоцка – женские? Почему утверждение актов – занятие мужское – в Полоцке в XII веке оказалось в руках женщин? «Что за матриархат в феодальном княжестве?» – восклицал В. Л. Янин.

В 1132–1144 годах в Полоцке правил Василько Святославич, которого полочане посадили на полоцкий престол. Если считать, что отца Ефросиньи Георгия в миру звали Святослав, то остается вывод, что Василько, не высланный с родителями в Византию, был ее родным братом!

Отсюда вывод.

Вопреки исторической традиции о патриархате, установившемся на Руси, основательница полоцкого Спасского монастыря и главная его устроительница преподобная Ефросинья чувствовала себя уверенно и независимо. Возможно, благодаря прямым контактам с Византией, и в частности с Патриархом Лукой Хризоверхом, она в случае надобности рассылала в различные города Руси и, вероятно, в Константинополь важные документы, скрепляя их личной печатью.

Я не большой любитель хронологии. И старой, и новой. Конкретно – не понимаю, откуда берут даты историки. Но «бездатый» анализ… он есть «бездатый» по причине отсутствия сравнительных реперов.

Итак.

В 1128 году девушка Предслава, она же Ефросинья Полоцкая, основывает сестринскую обитель и начинает свой путь в посвященческом ряду с 18 лет, как и положено рыцарю-деве.

В 1128 году мальчик Китай, он же Андрей Боголюбский, начинает свой путь в посвященческом ряду с 21 года, как и положено рыцарю-юноше.

Затем оба проваливаются в небытие. Она вроде как вышивает крестиком. Он вообще незнамо что делает, наверное, играет в лапту.

В 1147 году Бернард Клервоский объявляет Второй крестовый поход. Кстати, ничем не примечательный, там, на востоке. В это же время объявлен крестовый поход тевтонов против полабских земель.

В 1147 году Андрей Боголюбский разбивает врагов Юрия Долгорукого под Луцком. Это начало объединения Залесской Руси.

После 1140 года Ефросинья Полоцкая начинает задумываться о строительстве храмов и создании Богородицкого мужского монастыря.

В 1148 году Андрей Боголюбский избран Командором Иерусалима.

В 1151 году он берет Киев и забирает оттуда икону Владимирской Божией матери кисти святого Луки-евангелиста, даренную в Византии Лукой Хризавертом, под покровительством которой создает новое государство, Владимиро-Суздальскую Русь, и начинает каменное строительство на Руси с первого храма Покрова Богородицы на Нерли. До этого есть только один каменный храм в столице его отца Юрия (Георгия) Кидекше. И это храм Бориса и Глеба.

После 1148 года Ефросинья основывает Богородицкий монастырь, в котором ставит ПЕРВЫЙ каменный храм Бориса и Глеба, посвященный своему отцу Георгию. Туда она привозит из Византии икону Богоматери Эфесской кисти Луки-евангелиста, даренную Лукой Хризавертом.

В 1153 году Андрей избран Великим Магистром тамплиеров под именем Андре де Монбарта, звание которого он складывает в 1157 году после избрания его в 1156 году Великим князем Владимирским. В это же время до 1174 года он строит в своем княжестве 11 городов и более 20 каменных соборов.

После 1160 года Ефросинья Полоцкая основывает еще три монастыря. Строит Спасо-Преображенский каменный собор. И создает Великое Полоцкое княжество, от Балтийского моря до Орши, граничащее с Новгородской Русью, и строит в нем порядка 10 городов.

Теперь просто некие материальные, скорее даже архитектурные реперы или точки отсчета. Это наши материальные доказательства. Такие огромные артефакты.

1. Со времени Рюрика – Ререга появляется культ победителя, что закономерно для воинов. Это культ Гюргия, Георгия, Юрия, Егора, Игоря. Даже земля Рюрика получает название «Земля Игоря», то есть «Земля Победителей», или в скандинавозвучании Ингерманландия. Культ этот рождает создание капищ – мест сборов – СОБОРОВ ГЕОРГИЯ. Это время побед, становления государственности и появления земель и народов под защитой. Время ГАРДАРИКИ – ЗЕМЛИ ПОД ЗАЩИТОЙ ВЛАДЫКИ.

2. Второй этап. Этап экспансии от центра. Центробежной экспансии, от центра к периферии. Идет захват и создание новых княжеств. Появление огромного количества сателлитов на правах Земли и Воды, то есть на равных правах с центром. Лествичное право. Отсутствие вассалитета. Создание Залеской, Галицкой, Черниговской, Полоцкой и др. Русей, в которых защиту осуществляли русы – воинский и жреческий симбиоз с опорой на кормильцев. Заведомо не поминаю Киевскую Русь по причине невозможности места ее определения. Попытка создать культ мудрости, культ волховизма. Строительства соборов Софии Премудрости. Большого распространения не получило. Основные центры волховской власти совпадают с торговыми центрами: Новгород, Царьград, Киев, Полоцк…

3. Третий этап. Начало центростремительной государственности. Создание единых централизованных государств вокруг идеологических и военных центров. Начинается оно с прославления Бориса и Глеба и создания культа связки Воина (Бор-Медведь) и Кормильца (Хлеб), затем после победы выливается в культ Спаса-Преображения. Создание жестких централизованных государств с избранием ВЕЛИКИХ владык (князей, королей, и пр.), воинским сходом (дружинниками, баронами, шляхтой) и появлением понятия «вассалитет» (подчинение выбранной власти).

Владимиро-Суздальская Русь, Святая империя Германской нации, Французской королевство, Английское королевство, Византийская империя, Полоцкое княжество (Великое Княжество Литовское). Как компромисс с жрецами (волхвами), создание военно-монашеских братств и сестринств двойного подчинения и двойного назначения. Появление культов Бориса и Глеба и Спасо-Преображения и строительство их соборов повсеместно. В конце этапа, опять же, как мера примирения с волхвами, появление культа Богоматери, в основном в военно-монашеских структурах.

4. Четвертый этап. Бунт торговцев (кормильцев), попытка перераспределения власти. Претензия на часть власти со стороны управленцев (клерков) – князей и городских дружин. Новое Преображение. На стороне бунтующих военно-монашеские образования…

Ефросинья Полоцкая – яркий представитель третьего этапа. Создатель плацдарма и его покровитель.

Закончим описание жизненного пути девушки Предславы.

Процитируем жития с комментариями историков и нашими.

«Полоцкая просветительница решила окончить свои дни в Святых Местах у Гроба Господня в Иерусалиме. Ей было уже много лет, а путь в Палестину был нелегок. (Лет ей было под пятьдесят. – Авт.) Но решение ее „дойти Святаго Града Иерусалима и поклонитися Гробу Господню и всем Святым Местам, видети и целовати и тамо живот скончати“ было твердо.

Паломничество было пешим, а не водным путем „из варяг в греки“. По дороге преподобной паломнице встретился византийский император, „идый на угры“. То был воинственный Мануил Комнин, шедший на венгров. Византийский историк Никита Хониат изображает нам его как человека очень смелого, первым бросавшегося в бой, не боящегося ни горных, ни лесных переходов, спавшего на хворосте даже без подстилки, под дождем, среди своих воинов. Император принял Полоцкую игуменью, давно знакомую ему заочно, со всем радушием и „с честию посла ю в Царьград“.

Историки предполагают, что император ходил с воинами на венгров в 1163–1164 годах. Отсюда вывод, что, видимо, преподобная Ефросинья отправилась к Святым Местам в 1163 году, уже не только отстроив Спасский храм, но и вложив в него уникальный крест.

Поклонившись святыням Константинополя, она добралась до Иерусалима, где в русском монастыре Пресвятой Богородицы и обрела вечный покой 23 мая 1173 года». Спустя десять лет после приезда!!!

Напомню. В это же время меняются правители во Франции, Англии, Германии. Залеской Руси. Арабском мире, Византии, – короче, везде…

Уж не откат ли это от первоначального пути, утвержденного в 1128–1147 годах, ориентированного на жесткую централизацию? Возвеличивание воинов закончилось. Наступали мирные дни. Первое СПАСО-ПРЕОБРАЖЕНИЕ закончилось.

Необходимо пояснить, что культ и Вера суть понятия разные.

Культ – это идеология, необходимая на данном этапе для поддержания каких-либо действий.

Культ Георгия на этапе первой воинской экспансии поддерживал правоту воина-победителя, несмотря на всю кровавость его действий. При этом сохранялась ВЕРА в МАТЬ-ПРИРОДУ и ее богов-духов предков, вера в родовые тотемы и РОД.

Культ Софии Премудрости поддерживал и возвышал мудрость, знания, то есть действия и правоту волхвов, жрецов, друидов, оправдывая их единоличную власть в обществе. При этом ВЕРА не менялась, оставаясь верой в МАТЬ всех богов, в данном случае отождествляемую с Софией.

Культ Бориса и Глеба, по всей видимости, был протестным, восхваляя страстотерпцев, невинных жертв жреческой касты, угнетенных воинов и кормильцев, задавленных властью волхвов (СВЯТО ПОЛКОМ). Культ этот призывал к борьбе и утвердился в мятежных округах. А потом перерос в культ воинов-бунтарей, спасших мир и его преобразивших. Это культ перелома. И тогда ВЕРА не менялась.

После установления мира и консенсуса власти воин-волхв, опора этой власти, воин-монах распространил культ самой изначальной ВЕРЫ в Мать Богородицу, показывая, что они не только гаранты мира, но и опора ВЕРЫ. С точки зрения идеологии сделано все идеально.

Забыли только раскланяться в сторону кормильцев (князей, торговцев, ремесленников, землепашцев и пр.), оставив им ужатый культ Бориса и Глеба. Это и посеяло зерна гнева. Посеешь ветер – пожнешь бурю…

Вот таков портрет Предславы, внучки чародея, одной из тех, что были идейными вдохновителями Куликовской битвы, сами того не подозревая.

 

Портрет второй. Жак де Моле

Вызов был брошен. Схвачены тамплиеры во Франции. Денег Филипп Красивый в Париже в Тампле не нашел. Красивые легенды, что храмовники увезли деньги на галерах в Америку, в Шотландию, на Русь, есть по сути своей легенды. Структура, придумавшая вексель, ломбард и банковскую систему, покрывавшую весь цивилизованный мир, золото в бочках не хранила. Деньги были в обороте. Великие банкиры средневековья знали задолго до Карла Маркса, что капитал – это оборот активов.

Не знал этого простой солдафон Филипп. Все сокровища искал. В 1314 году на Еврейском острове в Париже после пыток сожгли Великого магистра ордена Жака де Моле. Золота не нашли.

Тамплиеры были самым сильным орденом в то время. Разгромили их только во Франции. По всему миру они остались.

Где памятник мученику ордена?

Сам Жак де Моле появился ниоткуда, но дату его рождения вычислить не трудно. Это середина XIII века, приблизительно год этак 1240–1250-й.

Если храмовники ушли назад в метрополию, то искать память о Великом Жаке надо здесь. Поищем на Руси.

Чью память отметили помпезно именно в годовщину казни Великого магистра?

Есть такой. Никола Мирликийский (Можайский).

Добрый, миролюбивый старец? Нет! Это воин, держащий в руках меч и восьмиугольный Храм. Храм храмовников.

Появляется смутное подозрение. Не на родине ли героя ему памятник и почтение? Ведь Можайск образовался в 1231 году, чуть-чуть до рождения Жака де Моле. Мы ни в коей мере не фанаты ни тамплиеров, ни орденов в общем смысле. Вообще считаем эти все сказки литературным изыском. Однако в этой литературе нам передана информация. Как, скажем, для примера, бунт воинов передан в мифе об охоте на Калидонского вепря.

Но вот что интересно. Данные легенды говорят о том, что тамплиеры сохранили силу после разгрома. Далее, все тайные структуры (масоны, ОТО, розенкрейцеры и пр.) выдают себя за правопреемников тамплиеров и основывают свои ритуалы на таких легендах.

Видимо, есть смысл. И есть смысл присмотреться к ним внимательно. Ибо все они полны символизма и информации.

Так что там Можайск?

1814 год. ДАТА. 500 лет – после казни Жака де Моле.

Напомню. Когда отсекли голову последнему из рода Филиппа Красивого во время Великой Французской революции, кто-то опустил платочек в его кровь и возопил «Жак де Моле, ты отомщен!». Известный писатель Дрюон на эту тему выпустил целый сериал книг под общим названием «Проклятые короли».

А тут юбилей! Пять сотен лет! Половина эпохи!!!

Где и кем это отмечено? Где показана сила и финансовая мощь тамплиеров или их наследников? Где отмечена память великомученика? Покажите пальцем?!!!

Не надо гадать. Памятник Жаку де Моле к 500-летию казни его в Париже стоит в Можайске. Уникальный и романтичный, неизвестно почему украшенный могендовидами (шестиконечными звездами) Никольский собор в Можайске, строившийся с 1802 года и завершенный в 1814 году.

До 1933 года в соборе даже висела икона, которая является копией картины Джузеппе ди Сиона «Разгром ордена тамплиеров». Оригинал его картины во Флоренции в капитуле храмовников.

И это не все. Известно, что в Кремле есть Никольская башня. Историки упорно утверждают, что она названа так потому, что выходит на улицу Никольскую, где стоит монастырь Николы.

Во-первых, улица эта до XVI века называлась Сретенкой. Именно так. И на ней стоял знаменитый Сретенский монастырь, где встречали икону Владимирской Божьей Матери. Но к этому мы еще вернемся.

Во-вторых, не случайно архитекторы сопоставляют два одностильных псевдоготических сооружения: Никольский собор в Можайске и Никольскую башню Московского Кремля. В соборе находился деревянный храмовый резной образ святого Николы Можайского – с мечом и градом в руках, а на Никольских воротах Кремля находилась древнейшая каменная резная «копия» с этого можайского образа – тот же святой Никола Можайский с мечом и градом в руках. Вот в этом и секрет, почему они оба Никольские.

Мало того, Никольский собор и Никольскую башню строил один и тот же архитектор. Как только не пытались это дело затушевать или забыть. Был такой архитектор Московской экспедиции кремлевских строений Алексей Никитич Бакарев. Вот он то ли строил, то ли перестраивал оба объекта. Бакарев был учеником школы Баженова и Казакова, то есть, проще говоря – масоном.

Именно он в 1806 году, то есть к 500-летию разгрома тамплиеров в Париже (к 1807 году) надстроил Никольские ворота Московского Кремля. Башня ворот до недавнего времени приписывалась архитектору Л. Руска. Но этот зодчий известен более как создатель построек в стиле классицизма. Псевдоготический характер декора башни Никольских ворот очень сходен с характером декора Можайского Никольского собора.

Именно эту башню, как ни странно, взорвал Наполеон, уходя из Москвы. Декор был заново возобновлен в 1814 году после разрушения башни наполеоновским взрывом тем же Бакаревым.

И на оба свои творения он поместил образ Николы Можайского.

«Художественная форма Можайского образа св. Николы вызывала „великое смятение“ не только в чувствах древних русских людей, но и в мыслях людей современных. Ведь если она „скульптурная“, то оказывается необычной, небывалой для средневековой Руси. Исследовавшие этот вопрос А. Гатцук, Н. Петров, А. Бобринский, Н. Большаков, Н. Померанцев, В. Лазарев и другие выдвинули множество различных гипотез о происхождении Можайского образа. В результате попытки обращения к древним национальным истокам, исконному славянскому язычеству, долго сохранявшемуся в лесных глухоманях Руси, были признаны неубедительными. Стали превалировать обращения на запад к католикам – уж очень там здорово научились резать статуи!». Так отмечается в архитектурном справочнике.

Одно из первых мнений на вопрос о западном (по идее) происхождении Можайского образа выдвинул в конце XIX века А. Вознесенский: «В Епифань, судя по местному преданию, принесен был в 1380 году из Литвы деревянный резной образ св. Николая (еще без меча и града. – Авт.). Он, возможно, стал прототипом резного образа Николы Можайского. Во всяком случае, идея изображения, как скульптурного, может быть приписана влиянию соседней с Можайском Литвы».

В двадцатых годах XX столетия мнение это было развито А. Некрасовым. «Эта статуя, более чем какой-либо иной древний памятник, имеет значение для определения влияния на древнерусское искусство Западной Европы. Почти наверное можно сказать, что Никола Можайский вывезен из-за границы и что он вовсе не Никола, было даже высказано мнение, что это вовсе и не изображение Святого, а просто обычная на Западе надгробная скульптура какого-то рыцаря».

Остался открытым и вопрос о датировке. Можайский историк В. Горохов относил его появление к концу XIII века, А. Некрасов – к началу XIV, А. Вознесенский, Г. Вагнер – к концу XIV – началу XV века.

Тайна явления святого Николы Можайского остается неразгаданной.

Но все-таки вернемся к Великому магистру храмовников. Жак Бернар де Моле на родном ему французском выглядит так – «Jacques Bernard de Molay». Мы с вами знаем, что в «темное средневековье» ничего не значащих имен и фамилий не было. Это были прозвища.

Итак, Jacques или Жак. Это в честь Сант Яго, то есть Святого Иакова, по имени которого назван знаменитый тамплиерский путь Святого Иакова или же путь Сант Яго. Это не имя и не прозвище. Это братский ник, выражаясь современным языком.

Кроме всего прочего, всех строителей во Франции тех времен звали Жаками за их принадлежность к ордену тамплиеров, идущему путем святого Иакова.

Значит, еще и Строитель.

Далее Bernard или Бернар. Это конкретно определение племени, то есть Северный Медведь.

«Де» мы опускаем – это принадлежность к всадникам.

А вот что такое Molay? Есть ли во французском языке адекватный ему перевод?

В то время просто непереводимых наборов звуков для обозначения какого-либо лица не было.

Приставка «де», кроме того, означает, из какого места или замка происходит человек. Обычна для аристократов, то есть тех, кто имеет замок. Аристократия определялась сначала по имению замка, а не по рождению!!!

То есть он был всадник, имеющий замок. Не монах!!!!

Иногда в ряде документов он прописывается так: Jacques Bernard de Molai или de Molay. В современных английских фамилиях есть варианты Moloy и Moloi, что позволяет переписать кириллицей как «Малой».

Опять нас можно обвинить в некой фантазии на тему тамплиеров.

Но как объяснить главное: в силу каких причин святой Николай получил меч и «град»?

Уверен, что ответ на этот вопрос есть ключ к решению вопроса о происхождении образа. Ответив на него, мы определим страну, в которой образ был изготовлен, и, возможно, определим и того святого или человека, которого он изображает.

Прежде всего, обратим внимание на одну деталь – на «град» в руках святого. Как уже упоминалось, в древности над этим «градом» возвышалась одноглавая церковка с куполом, впоследствии утраченная. Если мысленно дорисовать этот купол над градом, который, собственно, изображен как приземистая башня, то мы увидим не «град», а самый обычный храм. Так, может быть, подобное прочтение данного атрибута и есть наиболее верное?

Если это предположение верно, то этот атрибут с определенностью указывает на Западную Европу, поскольку именно там модель храма или его уменьшенная копия довольно часто помещалась в руках скульптурных или портретных изображений различных исторических лиц. Короли, герцоги, графы и епископы, прославившиеся строительством примечательных соборов, предстают перед Господом и потомками, бережно держа в руках воздвигнутый храм как символ своей богоугодной деятельности.

Вот лишь некоторые из подобных изображений. Притом все они принадлежат храмовникам. Воинам-строителям. Потому в руках и храм.

1. Карл Великий преподносит деве Марии Аахенский собор. Позолоченный рельеф на меди на ковчеге с мощами Карла в Аахенском соборе. Сделан по указу Фридриха Барбароссы в 1165 году.

2. Генрих II и Кунигунда преподносят построенный ими храм. Миниатюра из рукописи XI века.

3. Генрих II и Кунигунда. XIII век. Статуи в рост человека. Портал Государей в Георгиевском клиросе Бамбергского собора. Здесь модель собора держит в руках Кунигунда.

4. Статуи Генриха Льва (герцога Баварии и Саксонии) и его супруги Матильды (Мехтильды), помещенные в построенном Генрихом Львом в 1172–1194 годах Брауншвейгском соборе.

На этом надгробном изображении статую Генриха отличает от резного образа Николы Можайского лишь то, что они держат меч и храм в разных руках, да еще наличие нимба вокруг головы святого.

Меч и храм как символы воинской доблести (или власти) и церковного строительства проникли и в искусство Англии. Пример тому – печать английского короля Иоанна (Джона) Безземельного, брата Ричарда Львиное Сердце. Пока Ричард участвовал в крестовом походе, Иоанн поднял смуту и завладел короной. Изображен сидящим на троне; меч, который он держит правой рукой, лежит на коленях, в приподнятой левой руке – храм (печать хранится в Париже в Национальном архиве).

5. Король Англии Генрих II Плантагенет (1154–1189) на своей королевской печати изображен держащим в руках храм.

Следует сказать, что Генрих II Плантагенет – отец и Ричарда, и Иоанна, и Матильды, жены немецкого герцога Генриха Льва. Значит ли это, что подобной символикой обладали представители одного королевского рода? С этим трудно согласиться. Скорее всего, перед нами художественный прием (если не традиция), очень яркий и образный, державшийся в искусстве Западной Европы в течение нескольких веков.

Эта художественная традиция появляется и на Руси. В 1198 году князем Ярославом Всеволодовичем (отцом Александра Невского) была заложена церковь Спаса на Нередице, близ Новгорода, в княжеском дворцовом монастыре. В западном нефе помещено изображение самого князя, подносящего модель храма Христу. Изображение это исследователи относят к 1246 году.

Но подобная символика на Руси так и не прижилась. И изображение Ярослава Всеволодовича с храмом в руках является едва ли не единственным в русской иконографии.

Если верно высказанное ранее предположение, что это не «град», а храм, то бросается в глаза необычная его форма – он восьмиугольный. А много ли восьмиугольных храмов было построено на Руси и в Западной Европе в Средние века? На Руси ни одного. Но в Западной Европе такая архитектурная форма нашла свое место. Один восьмиугольный храм был построен в Аахене, столице франкских королей, и один в Париже. И оба они Тампли, то есть сокровищницы тамплиеров.

Обратимся к третьему восьмиугольному храму, который и послужил прообразом для первых двух. Именно он и представляет для нашего исследования наибольший интерес. Этот восьмиугольный храм был широко известен в средневековой Европе и пользовался большой славой. Но находился он не в Европе, а в Палестине – заветной и желанной цели всех крестовых походов. Назывался он Templum Domini, или Храм Господень, а нынче известен как мечеть Омара.

Храм этот представляет собой приземистый восьмерик, разделенный архитектурным поясом по горизонтали на две равные части, увенчанный массивным куполом на низком барабане. Совпадение по форме с тем храмом, который помещен в руках Николы, просто идеальное. Резчик даже старательно вырезал архитектурный поясок, который на мечети Омара разделяет изразцовое покрытие разных цветов.

Если допустить, что именно этот храм изображен в руках Николы Можайского, то возникает вопрос: в силу каких причин? Да в силу одной. Это был храм, у подножья которого, по легенде, был образован орден храмовников, который им дал им свое название.

Напомню легенду. «Орден храмовников-тамплиеров был основан в 1118-м или в 1119 году. Основали его рыцари Гуго де Пайенс и Годфруа де Сент-Омер и дали обет сопровождать паломников к святыням Иерусалима и охранять их от разбоя мусульман. Король Балдуин Фландрский, верховный сеньор Иерусалимского королевства, выделил новому ордену здание рядом с храмом Господним. С этого времени они стали именоваться „бедными рыцарями Христа из храма Соломона“ или просто храмовниками (тамплиерами от французского слова temple – храм)».

На Руси возникает культ Николы-рыцаря Можайского, который мог быть отражением мученика Иакова Медведя Малого (Жака Бернара Моле), жреца Змея.

А чтобы не быть голословными, цитируем.

«Рассмотренное объединение Николы и Волоса-Велеса имеет, возможно, общеславянские корни. Во всяком случае, есть некоторые указания на то, что подобное объединение могло иметь место не только у восточных славян. Выше мы уже упоминали о западнославянском восприятии св. Николая, обнаруживающем характерные признаки змеиной породы… Отдельные признаки такого же рода прослеживаются и в южнославянском восприятии: так, болгары могут считать, что св. Николай, подобно змею, обладает крыльями и может летать по воздуху».

А вот еще. «Следует специально подчеркнуть, что медведь, как и Никола, повсеместно выступает в функции покровителя скота (см., например: Зеленин, 1914–1916, с. 163, 751; Зернова, 1932, с. 40–41; Шереметева, 1930, с. 64–65; Веселовский, 1883, с. 450; и т. п.). Именно поэтому в обряде опахивания селения, совершаемом при падеже скота, могут носить медвежью голову (Зеленин, 1914–1916, с. 1204); характерно, что в качестве ее функционального эквивалента в других местах фигурирует икона св. Власия, также соотнесенного с Волосом».

Пожалуй, на этом все. Хотя нет.

Некий Сергий по прозвищу Радонежский… Радуница – это, кстати, день поминовения предков, она еще называется Навским праздником и посвящена Нави, то есть Змееву миру. Так вот, Сергий Радонежский продвигает культ Троицы, или Трояна, или Бафомета, и под этими знаменами начинает формировать воинские дружины.

Вот портрет второго персонажа, чья жизнь и смерть непосредственно сыграли роль в нашей истории.

* * *

В своем построении геополитической обстановки «средневекового путча» мы дошли до точки перелома, то есть точки основного старта. Еще один фактор был необходим к тому времени. Поддержка жрецов-духовенства или хотя бы нейтральное отношение их. Но решить эту проблему оказалось не очень трудно. Жрецы мечтали о реванше. Они мечтали вернуться к власти.

Весной 1347 года в северо-восточной Руси наступает важное событие – породнение никому тогда не известной Москвы с Великой Тверью.

«Тое же весны оженись Князь Великий: приведоша ему со Тфери Княжну Марию, дчерь Александрову Михайловича Тферского Князя; а ездили по ней Андрей Кобыла (родоначальник Захарьиных-Романовых) да Олексей Босоволков… Тое же зимы Князю Великому родися сын Данило. Дек. 15… Сент. 7 (в 1349 году) Великому Князю родись сын, и крести его Митрополит, и нарече имя ему Михаил… Тое же зимы (в 1350 году) Князю Великому родись сын Иван… Февр. 3 родись ему сын Семен».

Тогда же положил Великий Князь Владимирский, с благословения святителя Алексия, грамоту детям:

«Слушали бы есте (вы братья) Владыки Олексея, тако же старых Бояр, хто хотел отцю нашему добра и нам. А пишу вам се слово того деля, чтобы не перестала память родителей наших с наша, и свеча бы не угасла».

С той грамоты начинается окончательное истребление в Доме младших Рюриковичей (Даниловичей) лествичного права и создание порядка наследования от отца к сыну, как это было при «старых князьях». Заслуги в этом святителя Алексия признаны историей, и не только церковной. Но мало кто обращал внимание, что у самых истоков восстановления древнего династического права стоит не кто иной, как «муж честен (знатен)» Андрей Кобыла, бывший одновременно великокняжеским сватом и деятельным устроителем московско-тверского родства. Причем он не «подвернулся под руку» (так в те времена быть не могло), а именно приехал для этого из Новгорода, и, по-видимому, специально. Любое непредвзятое размышление на эту тему неизбежно наводит на мысль: Андрей Иванович Кобыла из «княжат Решских» появляется в решающее для Руси время. А решается не больше и не меньше как главный вопрос государственного бытия – быть Русскому государству наследственной монархией, способной исполнять миссию Третьего Рима, или нет. Вне зависимости от того, являлся ли Вейдевут родичем Рюрика, но, так или иначе, устроение Рюриковой династии (пусть младшей, московской ее ветви) вручается именно потомку Вейдевута, прибывающему из древнего, сакрального Новгорода-Словенска в молодую ордынскую Москву.

Кем же был Андрей Кобыла в это время в Новгороде?

Исследователь новгородских древностей Василий Передольский рассказывает, что во многих грамотах XII – XIII веков упоминается некий князь Куний Гость, или, по-литовски, Куни-гаса, что в переводе означает Конный гость. Проще говоря, он был странствующий рыцарь Ордена.

С восстановления патриархата начинается смута. И руку к ней прикладывает Андрей Кобыла – орденский рыцарь.

Но вот теперь нам надо осветить фигуру некоего серого кардинала того времени – Сергия Радонежского.

 

Портрет третий. Сергий Радонежский

Небольшая справка из Википедии:

«Сергий Радонежский (в миру Варфоломей Кириллович) (1322, с. Варницы? Ростовского княжества – 1392, Троице-Сергиев монастырь) – церковный и политический деятель. Родился в семье ростовского боярина. В отличие от братьев ему тяжело давалась грамота, и он с детства искал уединения. После разорения отца в результате усмирения Ростова Иваном I Даниловичем Калитой, подавившим антиордынское восстание, семье пришлось переселиться в Радонеж Московского княжества. Решив стать монахом, Сергий передал свою долю наследства младшему брату и вместе со старшим не ранее 1342 года основал Троице-Сергиев монастырь, где в 1353 году стал игуменом. Сергий обладал редким сочетанием таких качеств, как знатность происхождения, нестяжательство, религиозность и трудолюбие. Историк Р. Г. Скрынников отметил: „Церкви никогда бы не удалось приобрести исключительную власть над умами, если бы среди ее деятелей не появлялись подвижники, не щадя живота служившие идее. Одним из таких подвижников был Сергий“. Основанный им монастырь со временем стал одним из главных центров русского православия и средневековой русской культуры».

А это из книги А. П. Шикмана «Деятели отечественной истории. Биографический справочник» (Москва, 1997 год):

«В 1374 году Сергий стал доверенным лицом великих князей, являясь одним из духовников Дмитрия Ивановича Донского, крестным отцом его сыновей, поддержавшим великого князя в борьбе против монголо-татарского ига; в 1380 году помог в подготовке Куликовской битвы. В 1385 году Сергий ездил с дипломатической миссией в Рязань, успешно справившись с предотвращением войны между Москвой и Новгородом. Примиряя русских князей, Сергий способствовал объединению государства. Сергий сумел создать и развить новый для русских земель XIV века тип монастырей – общежительных, опиравшихся не на подаяние, а на собственную хозяйственную деятельность, что привело к образованию богатой и влиятельной монашеской корпорации. Был похоронен в основанном им монастыре и канонизирован русской церковью. В апреле 1919 года во время широкой кампании по вскрытию мощей для борьбы с религиозным сознанием масс мощи Сергия были публично вскрыты, и обнаруженные в раке древние кости, остатки волос и одежды были оставлены на старом месте».

Так кто же такой Сергий Радонежский?

В литературе встречается несколько различных дат его появления на свет. Высказывалось мнение, что Сергий появился на свет или в 1315-м, или в 1318 году. Днём рождения Сергия также называлось или 9 мая, или 25 августа 1322 года. В сочинениях XIX века фигурировала дата 3 мая 1319 года. Этот разнобой мнений дал основание известному писателю Валентину Распутину с горечью утверждать, что «год рождения отрока Варфоломея потерян». Русская церковь традиционно считает его днём рождения 3 мая 1314 года. Спустя месяц со дня гибели Жака де Моле.

Прозвище Радонежский он получил, согласно исторической версии, по Радонежской волости, в которой основал свой первый монастырь. Это так называемое топонимическое звание.

Уточним.

Было, согласно истории, такое село Радонеж. Около середины XII века Радонеж вошел в состав территории Ростово-Суздальского княжества, а в первой четверти XIII века – в состав великого княжества Владимирского. После 1237–1240 годов княжества Северо-Восточной Руси стали частью Золотоордынского государства. Ханские чиновники провели перепись населения и обложили его данью. Сбором дани и надзором за подвластной территорией стали ведать баскаки. Эти ханские наместники сидели как раз в Радонеже.

Об этом свидетельствуют названия пустошей Ханская и Баскакова, которые находились в окрестностях поселения. Кроме того, в народной памяти сохранились сведения о капище Белые Боги, в котором молились баскаки. Оно располагалось на холме, возвышающемся к востоку от Радонежа.

Однако это легенда, которая хранит в себе символическую память. Память о чем?

Начнем с того, что села такого никогда не было, а было на этом месте село Городок, и вот в нем жили баскаки и справляли свои обряды на капище.

А вот название Радонеж происходит от слова «радуница» или праздника Радуница, что празднуют в честь прихода весны, пробуждения Матери-Природы. На старославянском Радуница значит «радость». Существовало поверье, что сожжённый уносится в рай-вырий, ирий, арий – отсюда древнее название арийцев. Уносится немедленно, на глазах любящих его близких. Душа у наших предков ассоциировалась с дыханием и дымом. Далее душу подхватывали жаворонки, первые птицы, прилетавшие весной из ирия-рая. День прилёта жаворонков – 9 марта – считался днём поминовения предков и назывался Радуница. Издревле у нас это действо называлось Радуницей, Радавницей, Радоницей, каковые названия, по словопроизводству, ясно напоминают собою о радости умерших или отраде, получаемой ими от поминовения их в роде.

Нередко же Радуница в старину носила еще одно название – Навиева дня, от древнеславянского слова «навий», означавшего мертвеца, усопшего, ушедшего в Навь. Ныне простой народ называет поминовение, как и в старину, Радуницею, также Могилками, Гробками от хождения на кладбище, или еще Родительскою, от поминовения родителей и родственников. Что касается самых обрядов поминовения, какие совершались нашими предками в это время, то они состояли в следующем. С наступлением Радуницы народ целыми семействами выходил на могилы своих предков, на курганы, на погосты, и здесь женщины и мужчины, садясь у захоронений усопших, взывали к их душам, воспевая их добродетели. При этом многие из людей твердо верили, что усопшие могут отвечать на их привет. К этому дню относится пословица: «На Радуницу утром пашут, днем плачут, а вечером скачут».

Так вот, капище Белые Боги было связано с Радуницей, а потому и носило название Радонеж. По этому капищу и был наречен Сергий. Значит, по-иному он был Сергий Навий.

Посвящение свое он получил в переславской земле.

Именно там, в Спасо-Преображенском соборе, в молодые годы Сергий Радонежский был посвящен епископом Афанасием в игумены Троицкого монастыря. А в 1374 году отец Сергий стал крестным отцом сына Дмитрия Донского Юрия (Георгия), которого крестили в том же Спасо-Преображенском соборе.

Итак, Сергей Радонежский получает посвящение в соборе Спаса Преображения в Переславле. Это там, где лежит Синь-Камень.

В тот же год он ставит собор Спаса Преображения в Новгороде, городе, который ни ему, ни Донскому не подчинялся.

С этого момента начинается смена власти по всему миру, от Каракорума до Португалии. Но до этого Сергий Радонежский возрождает на Руси общежитское, строгое монашество, так называемую киновию.

«Киновия (от греч. κοινός – общий, и βιός – жизнь) – название нынешних так называемых общежительных, братских монастырей, в которых братия не только стол, но и одежду и т. п. получают от монастыря, по распоряжению настоятеля, а со своей стороны весь свой труд и его плоды предоставляют обязательно на общую потребу монастыря. Не только простые монахи, но и настоятели таких монастырей ничем не могут располагать на правах собственности; их имущество не может быть ими ни завещаемо, ни раздаваемо. Настоятели в таких монастырях избираются братией монастыря и лишь утверждаются в должности, по представлению епархиального архиерея, св. синодом. Подробно положение этих монастырей определено указом св. синода от 20 марта 1862 года, текст которого см. в „Обозрении церковно-гражданских узаконений по духовному ведомству“ Я. Ивановского (СПб., 1893, стр. 18)» (Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона).

Общежитское монашество на Руси началось с Антония и Феодосия Печерских. Вообще все монастыри общежитские, то есть серьезного порядка, основывались двумя братьями. Из самых известных и легендарных, кроме братьев Печерских, Сергий и Герман, основавшие Валаамский монастырь по указу самого апостола Андрея.

Вернемся к общежитскому монашеству. По сути, это братская община военно-монашеского типа, или аскетического типа, типа катарской и тамплиерской структур монашества. Таким образом, в середине XIV века на Руси массово возникают пустынные монастыри. Притом возникают в северной Руси.

Повторим. В XIV веке на Руси появилось и обрело повсеместное распространение общежитское монашество аскетического устава, и создавали его ученики и сподвижники Сергия Радонежского.

Процитируем академика Евгения Евсигнеевича Голубинского, его труд «История Русской церкви. Монашество»:

«Преп. Сергий, по введении общинножития в монастыре, со всем усердием начал исполнять обязанность странноприимства. Но по большой дороге, соединявшей столицу с целой северной частью страны, непрестанно шло и ехало великое множество странников, так что странноприимница преп. Сергия превратилась в станцию (постоялый двор), постоянно битком набитую народом. Нет сомнения, что при самом преп. Сергии странноприимство князей и воевод и бесчисленных воев, проезжавших по дороге, было именно богорадным странноприимством; но впоследствии эти князья и воеводы, богато одарившие монастырь вотчинами, превратились в его гостей, и стало, нисколько не к пользе его монахов, так, что в нем были „гости беспрестанные день и нощь“».

То есть такие монастыри сразу становятся центром концентрации военной силы. Смотрим далее.

«Построив два монастыря для самого себя, преп. Сергий еще построил четыре монастыря во исполнение просьб вел. кн. Дмитрия Ивановича Донского и его двоюродного брата Владимира Андреевича, князя Серпуховского и вместе Радонежского, по прозванию также Донского. По просьбе Дмитрия Ивановича преп. Сергий построил монастыри: Голутвин близ Коломны, Дубенский на Стромыни и Дубенский в Шавыкине, – оба не особенно подалеку от Троицкого монастыря (в нынешнем Александровском уезде Владимирской губернии); по просьбе Владимира Андреевича – Высоцкий монастырь близ Серпухова. Во все четыре монастыря по просьбе князей были поставлены преп. Сергием настоятелями его ученики: в первый – Григорий, во второй – Леонтий, в третий – Савва, в четвертый – Афанасий. Благословлял преп. Сергий строить монастыри и самих своих учеников, и этими его учениками было построено монастырей: Мефодием Песношским, [Иаковом Железноборовским, Сергием Комельским, Саввою Сторожевским и Сильвестром Обнорским] по одному, Павлом Обнорским – два, Авраамием Галичским – четыре».

Явление это получило название Русской Фиваиды на севере, «которое первым дал религиозный писатель Андрей Муравьев – по аналогии с египетской пустыней, где селились когда-то основатели раннехристианского отшельничества. Это указывает, прежде всего, на многочисленность монастырей Белозерского края на северо-востоке бывшей Новгородской губернии, на протекавшую в их стенах интенсивную духовную жизнь. Белозерье при князе Дмитрии Донском мирно вошло в состав московского государства и стало его надежной северной опорой. Здесь и размещаются в основном общежитские монастыри.

Начало Северной Фиваиде положили московские монахи, преподобные Кирилл и Ферапонт. В глухом лесистом краю они основали в XIV веке Кирилло-Белозерский и Ферапонтов монастыри, ставшие вскоре очагами культуры и центрами хозяйственной жизни Белозерья и Русского севера в целом».

Но есть и сакральная трактовка, почему Сергий создавал Фиваиду.

«Ковчег завета. Каждый ковчег-святыня, будь то у египтян, индусов, халдеев или у мексиканцев, был фаллической святыней – символом йони или чрева природы. Секет египтян, ковчег или священный ящик, стоял на ара – его пьедестале. Ковчег Озириса, со священными реликвиями этого бога, был „таких же размеров, как еврейский ковчег“, говорит С. Шарп, египтолог; его несли жрецы на шестах, просунутых через его кольца, в священной процессии, – как и ковчег, вокруг которого танцевал Давид, царь Израиля. Мексиканские боги также имели свои ковчеги. У Дианы, Цереры и других богинь, также как у богов, были свои. В каждом случае ковчег был ладьей – перевозочным средством. „Фивы имели священный ковчег длиной в 300 локтей“, и сказано, что слово „Фивы“ означает по-еврейски ковчег, что есть не что другое, как естественное признание места, которому избранный народ обязан своим ковчегом» (Дж. Мид. Теософский словарь. Пер. – А. Хейдок).

Если «Фивы» – это ковчег, хранилище знаний древних, то Фиваида – это земля хранилища знаний древних. Монастыри Сергия Радонежского должны были хранить полученные ими знания древних. И располагались они изначально в Беловодье. У ворот в Навь.

Но и от мирских дел Сергий Радонежский не уходил.

«Когда в 1380 году пришел в Россию со своими небывало-грозными полчищами Мамай, мужественный дух вел. кн. Дмитрия Ивановича смущался и требовал себе подкрепления; в эти страшные и истинно критические для отечества минуты преп. Сергий, уподобляясь древним израильским пророкам, явился горячим воодушевителем государя: пришедшего к нему в монастырь Дмитрия Ивановича для вопрошения, „повелит ли (посоветует ли) противу безбожных изыти“, он укрепил в решимости, обещав ему именем Божиим победу. Великий князь начал просить у преподобного двух его монахов – Пересвета и Ослябю, которые, принадлежав в миру к сословию воинскому, были ведомые всем ратники и великие богатыри крепкие и люди весьма смысленные к воинскому делу и наряду. Преподобный повелел монахам тотчас же готовиться в путь, а они с своей стороны от всей души изъявили готовность сотворить послушание. Вместо шлемов тленных он возложил на их головы шлемы нетленные – святую схиму, с нашитыми на ней крестами, и заповедал им крепко поборать по Христе на врагов его».

Закончим о Сергии Радонежском и вернемся к истории и архитектуре.

* * *

Приблизительно к концу третьей четверти XIV века складывается ситуация, когда структуры Ордена, имея сеть своих учебных центров и опорных пунктов заручаются поддержкой духовенства и становятся правой рукой администрации. На Руси это картина такая. Сергий Радонежский (не исключено, что это образ легендарный, так же как и Илья Муромец), заручившись поддержкой митрополита Алексия, становится советником великих князей и правой рукой князя Дмитрия (пока не Донского). Заняв это место, он назначает большой сбор практически на нейтральной территории, ибо Новгород в то время является этаким порто-франко, типа Одессы в XIX веке.

Собрав общий сбор, по всей видимости, согласившийся на участие в перевороте или хотя бы на нейтралитет Сергей Радонежский начинает готовить массовое выступление объединенных княжеских и городских дружин против воинской касты. Выступление это известно как Куликовская битва. Победа в ней дает старт выступлениям, подготовленным по всем провинциям, уделам и княжествам. В результате перехват власти у касты воинов не удался, но участия и присутствия во властных структурах добиться удалось. С этого момента власть становится не трех-, а четырехкастовой: воины, духовенство, чиновники (князья), народ.