Вечером, придя на место ночных посиделок, Пилигрим и генерал застали там своих молодых соседей. Те уже разожгли костер и мастерили ужин.

– Добрый вечер, молодежь, – пробасил генерал, – опередили стариков. Что так споро?

– Да им не терпится услышать про мемориал в Царицыно, – засмеялся Пилигрим. – А я про него сегодня рассказывать не буду. – Увидев удивленные взгляды Маши и Леши, писатель невозмутимо продолжил: – Чтобы прийти в Царицыно, нам придется сделать кружок и посетить сестру Москвы – город Коломну. Слышали о такой?

– Да, да, – закивали соседи.

– Вот туда мы сегодня и заглянем. А что у нас на ужин? Не французский кролик, надеюсь? Хотя кролик был хорош, Мой нижайший поклон вашим кулинарным талантам, Маша. Однако я бы съел чего-нибудь мучного.

– Сегодня итальянская кухня, – победоносно заявил Леша. – Паста, спагетти и пицца.

– Вы были на стажировке в Римском университете? – улыбнулся генерал.

– Нет. Я просто поклонник итальянской кухни, – ответил Леша. – Итак, паста алла норма, спагетти алла наполетана и пицца маринара, – он жестом фокусника накрыл столик белоснежной скатертью.

– Кстати, Леша, вы знаете, откуда происходит название «пицца»? – хитро прищурился Пилигрим и, не дожидаясь ответа, произнес: – От нашего слова «печь». Но это так, к слову. А итальянские кушанья надо запивать только итальянским вином. Можно, конечно, взять южно-итальянское Монтепульчиано, но я предпочитаю Кьянти. Он достал большую оплетенную бутыль.

– Вы пророк, Пилигрим? – ахнул Леша. – Как вы предугадали, что сегодня будет итальянская кухня?

– Я не волшебник, я только учусь, – улыбнулся писатель. – А на самом деле я, конечно же, пророк, маг и предсказатель.

– Да он в окно видел, как вы тесто раскатываете для пиццы, – развеял флер тайны генерал.

– Ну вот, опять не дал хоть чуть-чуть побыть чародеем, – засмеялся Пилигрим. – Значит, вернемся к Коломне. Почему к Коломне? Да потому, что с ней связана история уже упомянутой нами Марины Мнишек, без пяти минут русской царицы, а также итальянского графа Колонны, любителя пиццы, и строителя Царицына Матвея Казакова. И разобраться в этом клубке загадок нам было непросто. Вы тут кухарьте, а я буду неспешно рассказывать. Началось все очень прозаично. Один местный краевед, назовем его Валера… Так вот, Валера раскопал материал о подлинных событиях времен революции 1905 года в Коломне и отправил их в Москву. Не знаю, чем этот материал задел кого-то в верхах, но разобраться в нем послали Евгения Борисовича, а он уже «пристегнул» к этой поездке меня.

Встретились мы с краеведом в самом центре города у камня, поставленного в память о разгроме рабочей демонстрации. Стоит этот камень и по сей день на углу Коломенского мемориального парка, который, в соответствии с дикой нашей традицией, разместили на территории городского кладбища, сровняв все могилы и превратив кладбищенскую часовню в Музей боевой славы.

Версия о причинах возведения монумента существует в таком варианте. Мол, 11 декабря 1905 года на мирную политическую демонстрацию собрались рабочие машиностроительного завода и учащиеся коломенских гимназий. Из Боброва (это пригород) демонстранты направились в Коломну с красными знаменами, транспарантами и революционными лозунгами. При подходе к городскому кладбищу на двухтысячную колонну напали казаки и черносотенцы. Прозвучали выстрелы. Защитники царских устоев с шашками наголо врезались в ряды демонстрантов, учинили кровавую бойню. Погибли гимназист Ваня Марков и молодая работница шелкокрутильной фабрики Екатерина Зубачева. Ранено было около 30 участников мирной демонстрации. А спустя неделю на станцию Голутвин по железной дороге прибыл отряд карателей полковника Римана, который без суда и следствия расстрелял еще 27 человек. Вот правду об этой демонстрации и раскопал наш новоявленный Геродот, которого мы ждали. К нам подошел невысокий сухопарый человек, по внешнему виду весьма похожий на сельского учителя времен народовольцев. Представился, несильно пожал руки и сразу перешел к рассказу о своих открытиях.

Начал он с пояснения, что Коломна была мещанским торговым городом, и поэтому к мастеровщине местные относились настороженно. Во-первых, здесь было что грабить. Во-вторых, грабежи во времена первой русской революции были ежедневной банальностью. Вот и вышло так, что столкнулись две демонстрации. Вообще самые страшные события происходили, когда сталкивались две противоположные демонстрации. Примеров масса: в Севастополе это закончилось страшными погромами, в подмосковном Егорьевске – жуткой дракой.

Вдруг он повернулся к нам и сказал как выстрелил:

– Первый вопрос, который логично возникает: если здесь были войска и казаки, зачем было Риману пробиваться сюда из Москвы с боями полторы недели? Причем никаких следов казаков найти невозможно. Да они тут сроду и не стояли. Объективно говоря, казаки – это тогдашний спецназ, который по пустякам никто бы дергать не стал. Больше того, получается, что в самый разгар восстаний в Москве этот спецназ почему-то сидел в Коломне! Войска тут были, но сборные. В казармах формировались маршевые батальоны, имелась рота саперов и 40 городовых. Но резких мер против бунтующих групп не принималось: все боялись повторения Кровавого воскресенья. Власть была парализована. Полиция ждала команды от фабрикантов, а те побросали все и уехали в Москву.

Теперь о демонстрациях. Мои предки жили в Боброве и рассказывали, что это никакая не демонстрация была по большому счету. Всего рабочих шло человек 14, причем неплохо вооруженных. И вот представьте: идет вооруженная братва от Боброва к городу с неизвестными целями, в стране творится черт знает что, и как сие понимать – непонятно… – Он помолчал, словно успокаиваясь, и продолжил: – Я случайно наткнулся в «Церковных ведомостях» на информацию о священнике Горском, который служил в одной из коломенских церквей. В разгар городских бунтов он отслужил молебен о здравии августейшей фамилии и пошел с крестным ходом вокруг города, что считается старинным средством от болезней и разных напастей. Крестный ход набрал 3000 человек. Ядром шла колонна хоругвеносцев, организация, созданная при Успенском соборе для несения икон, хоругвей и соблюдения порядка во время крестных ходов. У них была своя форма – зеленые кафтаны с серебряными бляхами.

И вот рабочая и монархическая (по сути) демонстрации встретились. Поскольку «мирные демонстранты» были вооружены до зубов, да и хоругвеносцы, на всякий случай видимо, прихватили легкое стрелковое оружие, конфликт можно было считать априори состоявшимся.

Сработал и еще один момент, – справедливо напомнил Валерий. – Заводские – это слобода, а здешние – это город. Они дрались между собой постоянно, ни одной Масленицы не пропускали! А тут, как говорится, сам Бог велел. Рабочие махали дрекольем, а крестный ход, вероятно, резво отмахивался подручными средствами. При желании ведь и хоругвью можно навернуть так, что мало не покажется. Уж не беремся сказать, имело ли место некрасивое обращение с церковными атрибутами, но побитых с обеих сторон было предостаточно. Поскольку рабочие в тот день оказались в количественном меньшинстве, им наваляли. Жертвами потасовки стали, увы, очень молодые люди: 17-летний гимназист Ваня Марков и 16-летняя Катя Зубачева. Известно, что погибший гимназист имел при себе браунинг. Возможно, это и спровоцировало кого-то из более взрослых.

Как бы то ни было, а на этом месте поставили камень и сочинили, будто царские войска разгромили тут демонстрацию. Художник А. Солодков написал картину: казаки на лихих конях рубят шашками несчастных мастеровых у городского кладбища. И никто не задался вопросом: а почему царские войска (если таковые вообще были в городе) тогда не пошли дальше, не навели порядок на заводе? Коломзавод тогда ведь бушевал не на шутку… Но, судя по всему, искать ответы на этот вопрос, как и на многие другие, связанные с демонстрацией 11 декабря, никому не надо. И этот ларчик открывается просто: нужна была революционная легенда, ее и создали, – улыбнулся краевед. – Когда начинаешь разговаривать с местными профессиональными историками, отвечают они странно: «А сейчас лучше, что ли, да?!».

Наша беседа перешла в спокойное русло. Краевед оказался весьма сведущ в истории своего города и рассказал массу интересного. Начал он с центра, где стоит главный храм Коломны – Богоявленский собор. Собор этот известен с XIV века. Кирпичная ограда собора была создана в 1778 году по проекту корифея своего дела архитектора Матвея Казакова. И краевед рассказал нам еще одну удивительную историю.

Появление Матвея Казакова в Голутвине и в Коломне было не случайным. После Пугачевского бунта правительство стало принимать меры к укреплению власти дворян на местах. С этой целью Екатерина II отправилась по городам России. Ее интересовало настроение не только дворян, но и купцов. В октябре 1775 года Екатерина II прибыла в Коломну. Остановившись в Архиерейском доме, государыня посетила Успенский собор и Голутвин монастырь. В подарок императрице были преподнесены несколько кусков шелковой материи, ситцев и платков местных фабрик. Подарками и приемом, устроенным купцами города, Екатерина II осталась довольна. Вскоре после визита императрица утвердила герб города: белую колонну в лазоревом поле, увенчанную короной. Высказала государыня и неудовольствие. Ей не понравилось, что город запущен, застраивается беспорядочно, и она повелела «отцам города» привести его в порядок. Именно этому обстоятельству Коломна обязана тем, что в январе 1778 года сюда приехал М. Казаков с группой помощников.

Зодчий составил план города и кремля. По его проектам был перестроен Архиерейский дом, пострадавший от пожара, домовая церковь на Архиерейском подворье и само подворье. Территории Голутвина и Брусенского монастырей были обнесены кирпичными оградами с белокаменными деталями, многоярусными башнями и стрельчатыми воротами. Предполагают, что Казаков был автором и проекта Вознесенской церкви.

Именно здесь архитектор впервые опробовал архитектурные приемы, которые затем широко применял в своих знаменитых московских постройках. Здесь сформировалась школа Казакова. Здесь становились на ноги такие мастера как Родион Казаков, Иван Еготов, Константин и Петр Поливановы. Памятником их творчества в Коломне служит центр старого города – ансамбль русского классицизма. Возможно, именно тогда родилась поговорка «Коломна городок – Москвы уголок».

Древние коломенские храмы произвели на Матвея Казакова большое впечатление. Именно после посещения города он стал использовать в своих постройках приемы и формы, восходящие, как он считал, к древнерусскому зодчеству. Архитектор был уверен, что древнерусские постройки сооружались в «готическом вкусе». Отсюда появился в России романтический стиль псевдоготики, в котором построены Царицынский и Петровский дворцы в Москве, ограды Голутвина и Бобренева монастырей.

– Но вот чего не знал Казаков, – краевед опять замахал руками, – что это действительно готические здания и к древнерусским строениям не имеют отношения… – он многозначительно замолчал.

– Продолжайте, уважаемый, – ободрил его Пилигрим. – Это весьма интересно.

– Вы слышали, господа, отчего град наш прозывается Коломною? – поинтересовался краевед. Расценив молчание как незнание, он воспрянул и опять замахал руками. – О происхождении топонима Коломна существует множество преданий и легенд. По одним название Коломна связывается со словом каменоломня, поскольку в Коломенском уезде издавна добывался строительный камень. По другим – наименование Коломна восходит к слову колодня – «место, где сидели колодники, преступники». Одну из такого рода легенд «соорудил» (правда, как шутку) Н. М. Карамзин, но, что странно, она закрепилась в литературе.

– В каждой шутке, есть доля шутки, – поощрил его Пилигрим.

– Путешествуя вокруг Москвы, Карамзин написал 14 сентября 1803 года из Коломны: «Что касается до имени города, то его для забавы можно произвести от славной итальянской фамилии Colonna. Известно, что папа Бонифатий VIII гнал всех знаменитых людей сей фамилии и что многие из них искали убежища не только в других землях, но и в других частях света. Некоторые могли уйти в Россию, выпросить у наших великих князей землю, построить город и назвать его своим именем».

– И что? – уточнил генерал. – Это не так?

– Отчего же, – возмутился Валера. – По свидетельству историка И. К. Линдемана, издатель и редактор журнала «Вестник Европы» М. Н. Каченовский приписывает эту версию Хераскову и воспринимает всерьез: «Основываясь на весьма неясных заключениях Хераскова, начало Коломны следовало бы приписать одному из членов славной итальянской фамилии Colonna».

– Так-так, – пробормотал генерал.

– А в Ново-Голутвинском монастыре висел на почетном месте «Летописец архиереев богоспасаемого града Коломны», – разошелся краевед, увидев заинтересованность гостей. – Он заканчивался следующими словами: «Коломна сей город, некоторых летописцев по уверению, построен вышедшим из Италии знатным человеком, нарицаемым Карлом Колонною, около 1147 года». Заметьте: в тот же год, что и Москва!

– Есть другая легенда. Она основывается на приезде в Коломну Сергия Радонежского, который должен был благословить князя Дмитрия перед Куликовской битвой, – подзадорил его Пилигрим. – Согласно ей, Сергий попросил в одном доме воды, но какой-то человек прогнал его и ударил колом. После чего Сергий будто бы жаловался в Голутвине: «Я попросил у них попить, а они – колом мя!». Отсюда якобы пошло слово «Коломна».

– Ну уж, – задохнулся от негодования краевед. – Я ведь не о том. То, что видел Казаков, было действительно готикой, построенной Карлом Колонной. Именно это он принял за древнерусский стиль и взял его за основу псевдоготики. Вот в чем смысл! А версий хватает, – примирительно согласился он. – Есть такая, что в древности на территории Подмосковья жили племена, говорившие на языках угро-финской семьи. Можно предположить, что топоним Коломна может быть тесно связан с угро-финским корнем колм – «могила, кладбище». Древний могильник этих племен – колм – мог дать название реке, а затем и городу Коломне. Еще есть славянская гипотеза происхождения названия Коломна, которая связывает его с общеславянским корнем коло. В значении «круг, окружность». Или с русским диалектным словом коломень – «соседство, окрестности», – он вдруг резко остановился и всплеснул руками. – Вот, смотрите, Маринкина башня. Еще одна «священная корова» Великого прошлого…

– Что это вы так о ней? Без пиитета, – с удивлением спросил генерал.

– В России есть некое количество «священных коров», которых нельзя трогать ни при каких обстоятельствах, – неожиданно зло ответил краевед.

– Во всем мире тоже. Россия не исключение, – попытался поправить его генерал.

– В каждом городе есть свои «священные коровы», которых иногда даже позволяется немножко покритиковать, только ради Бога не задумывайтесь о том, что они значат на самом деле! – уже не слышал его Валера. – Этого вам не простят. В подмосковной Коломне набор «священных коров» стандартен: интеллигенция, власть, культура и Великое Прошлое. Последняя – самая большая и страшная. В наследники Великого Прошлого лезут все кому не лень. И уж коли пролез и, например, надел на голову железный шлем, то он в нем по историческим местам типа в дозоре ходит, и его уже не тронь, потому как и он теперь часть «священной коровы», и неважно, какая – часть, и все тут. И боже вас упаси начать анализировать: а какое именно прошлое он олицетворяет, и откуда взял, что оно таким было? Без сомнения, самая известная коломенская достопримечательность – Маринкина башня. Маринкиной ее принято считать в связи с известнейшей смутьянкой Мариной Мнишек. Впрочем, все, кто худо-бедно вникал в ее историю, не забывали добавлять, что доподлинно известно о визитах Мнишек в Коломну и некоторых ее любовных передрягах поблизости. А вот о мистической ее кончине в башне Коломенского кремля достоверных сведений нет. Есть легенда о башне и масса версий – в диапазоне от казни дочери польского воеводы в Москве до гибели ее под Калугой. Но сие мало кого волнует, потому что уже возникла целая специальность – «показывать Маринкину башню». Граждане в кольчугах стращают неискушенных туристов душещипательными историями о том, как по ночам в башне мечется неприкаянный дух Марины Мнишек, а сторожа чувствуют пристальные взгляды представителей потустороннего мира в затылок…

– А расскажите, Валерий, – перебил его Пилигрим. – Вы хоть и не в кольчуге, а хотелось бы услышать. Это, так сказать, наша специальность.

– Вам легенду или как? – ернически поинтересовался краевед.

– Сделайте милость, и то и другое, – смиренно попросил генерал.

– Ну ладно, – сдался несгибаемый борец за истину. – Начнем с легенды. Назовем это так. Тайна Маринкиной башни! Пять веков лежат в коломенской земле спрятанные Мариной Мнишек сокровища. Страшное заклятие отгоняет от них кладоискателей.

Затем рассказ стал более ровным и менее интригующим. Вот что мы узнали.

Каждый год в Коломне появляются кладоискатели. Идет охота за «Маринкиным кладом». Маринка – это Марина Мнишек, обозначенная в Большой советской энциклопедии как «авантюристка, дочь польского магната, жена Лжедмитрия I и Лжедмитрия II».

Здесь, в Коломне, в 1614 году в заточении закончился земной путь 26-летней Марины, возмечтавшей стать русской царицей. По преданию, потерпев фиаско в мечтах о российском троне, она зарыла тут награбленные богатства. С той поры сокровища эти не дают покоя искателям кладов, и они из разных мест устремляются сюда, но всякий раз внезапно прекращают поиск и, объятые ужасом, обращаются в бегство. Легенда знает, почему так происходит, и охранники Маринкиной башни, ныне числящейся музеем, убеждены: легенда не врет. Если вы спросите этих дюжих мужиков, то услышите, что, зарыв сокровища, Марина наложила на схрон страшное заклятье. Якобы именно оно до сих пор отгоняет многочисленных кладоискателей. Еще охранники говорят, будто ночью в Маринкиной башне можно услышать едва уловимый стук каблучков женских туфелек. И еще: что надолго в одиночестве оставаться там нельзя – возникает ощущение чужого присутствия, легкого дыхания, и светящиеся глаза гордой полячки прожигают тебя насквозь…

Марина Мнишек не казалась красивой, но было в ней нечто такое, что привораживало мужчин. Дочь польского воеводы мечтала о неограниченной власти и упорно шла к поставленной цели. Ее избранником стал Гришка Отрепьев, расстрига, беглый послушник монастыря, скрывавшийся в Польше и провозгласивший себя царевичем Дмитрием. Ему удалось быстро сблизиться с воеводой Мнишеком – польский магнат понял, какой взлет сулит его дочери брак с самозванцем, и оказал тому всемерную поддержку в дерзком замысле. Марина сопровождала «наследника русского престола» в походе на Москву с польско-литовским отрядом.

При поддержке части горожан, казаков и крестьян, поверивших в чудо воскрешения царевича Дмитрия, самозванец, расправившись со всей семьей Годуновых, сел на российский престол. Это был звездный час в судьбе незаурядной авантюристки. Но государыней панночка пробыла недолго: бояре-заговорщики убили Лжедмитрия, и, чтобы не разделить участь мужа, она убралась подальше от Москвы. По свидетельству современников, в день их свадьбы в 1605 году посол Власьев подарил ей драгоценный камень «Нептун» и шкатулку с сокровищами стоимостью 5 миллионов рублей. Судьба уникального камня до сих пор не известна, но, если верить легенде, он вместе с остальными сокровищами хранится где-то в коломенской земле.

Меж тем мечты о московском престоле не дают полячке покоя. И судьба дарит ей второй шанс: на Руси – новый самозванец, объявивший себя якобы вторично спасшимся от расправы сыном Ивана Грозного (вошедший в историю как Лжедмитрий II по прозвищу Тушинский вор). В 1608–1609 годах он засел под Москвой, в Тушинском лагере, откуда безуспешно пытался захватить столицу. Марина снова поставила на карту все, включая жизнь, свою и своего ребенка – она признала в самозванце мужа. И на этот раз афера не прошла: самозванцу пришлось бежать в Калугу, где он и был убит.

А что же Марина? У нее оставался последний шанс – посадить на трон своего трехлетнего сына, рожденного от Лжедмитрия I. Но для этого ей нужен был помощник. И она, прихватив сокровища, бежит на Дон, где рассчитывает найти поддержку у казаков. И находит третьего мужчину своей жизни – в нее влюбляется казачий атаман красавец Иван Заруцкий, готовый разделить с ней ее честолюбивую мечту. Вместе с Иваном и верными ему отрядами казаков Марина добралась до Коломны. Захватив и разграбив город, они закрепились в нем как правители и стали готовиться к походу на Москву. Однако Земский собор в Москве избрал тем временем царем Михаила, сына патриарха Филарета – первого из рода Романовых. Это был крах надежд Марины Мнишек: гонимая правительственными войсками, она вместе с атаманом Заруцким и казаками бежит по Каширскому тракту в Рязань, а оттуда все дальше и дальше, пока верные казаки не выдали своего атамана и его полюбовницу. Она вновь возвращается в Коломну – только уже не правительницей, а пленницей. Разлучив с сыном, ее заточают в одну из башен городского Кремля – ту, что носит теперь ее имя.

Валера подвел нас к высокой башне готического стиля. Стукнул в дверь. Здесь его знали и открыли. В сопровождении охранника через вереницу длинных, узких, темных коридоров поднялись все по многочисленным ступенькам на самый верх таинственной башни, куда экскурсантов обычно не водят. От головокружительной высоты захватывало дух. Красивейший старинный город лежал внизу как на ладони. Вот так же, возможно, у этого самого окна много веков назад стояла Марина Мнишек. О чем думала эта женщина в последние дни своей бурной жизни? Может, корила себя за связь с атаманом Заруцким – зачем доверилась ему? Или вспоминала первую и единственную свою любовь – самозванца Лжедмитрия I, которого успела полюбить за честолюбие и отвагу и с которым прожила самые счастливые свои дни. Или, может, стоя здесь, у окна, плакала молодая мать о том, что никогда уже не увидит сына. Он дорого заплатил за авантюру матушки – был повешен…

Ее называют злой и жестокой, коварной и хитрой, а многие современники были даже уверены, что она настоящая ведьма. Но ведь когда Марина начинала с благословения отца свой авантюрный путь, ей было всего 16 лет, и отпустила ей судьба на все про все одно десятилетие.

– Кстати, в одном из мифов о тайнах Маринкиной башни говорится, что, выбросившись с башни, куда ее заточили, она не разбилась, а превратилась в ворону, – закончил рассказ краевед. – Тому есть «подтверждение». Воронье почему-то кружит исключительно только над ней, а к другим башням Коломенского кремля не подлетает. Объяснить этот странный феномен не может никто. Ну, вот и вся легенда.

– А правда? – уточнил генерал.

– Хотите знать? – хитро прищурился Валера.

– Хотим, – встрял Пилигрим.

– Правда, видите ли, не так романтична.

– Все равно хотим.

– Ну, как заказывали.

Вот что он рассказал про Маринку. История о Маринкиной башне началась довольно далеко от Коломны. 12 июля 1732 года в Тульскую провинциальную канцелярию солдат Прокофий Кожевников доставил опознанную им некую Марину, Поликарпову дочь, уроженку тульской Оружейной слободы, числившуюся в бегах. И все бы ничего, но… Поликарпова была одета в мужское платье, носила мужскую прическу и была «при ней женка, которую та Марина называла своею женой». На первых же допросах Марина показала, что, удрав из Тулы, стала выдавать себя за мужчину, называлась Иваном Карповым и женилась на крестьянке Прасковье Ивановой. Марину и Прасковью признали виновными в преступлении против основ веры и решили, что разбирать их дело должен церковный суд. Арестанток порознь отправили в Коломну, так как Тула тогда входила в состав Коломенской епархии.

Дело Марины Поликарповой оказалось удивительным. Насмерть перепуганная девка Прасковья на допросах клялась и божилась, что ее втянули в грех уж таким хитроумным способом, какой она при всем желании разгадать не могла. С мужем они были венчаны в сельской церкви батюшкой Иоанном. И она, баба темная, действительно жила с Иваном Карповым (то есть с Мариной Поликарповой), как надлежит жить жене с мужем. Даже видавшие виды дознаватели ахнули: как такое может быть?! Для осмотра Марины был вызван доктор, выдавший впоследствии удивительное заключение: «у оной Марины из естественного женского уда исходил временно мужской уд». Следовательно, Прасковья не врала.

Россия XVIII века это не то, что теперь, и факт женитьбы «мерзкой женки» Марины Поликарповой попал в дореволюционные учебники по юриспруденции. Дело о несусветной «мерзости» разбирал тогдашний коломенский епископ Вениамин, судивший строго. Священника, обвенчавшего странную пару, наказали. Прасковью отдали на перевоспитание в женский монастырь, а бедной Маринке досталось на полную катушку.

10 сентября 1733 года «мерзкую женку» замуровали живьем в столпе. В архивах осталось описание ее «камеры» одиночного заключения: «Построен был тот столп от всякого строения особо, расстоянием от Воскресенской церкви и от богадельни саженей по пяти. Видом тот столп круглый, от земли меркой поднят на полтора аршина, со сводом полчетверти аршина. В нем была сделана лавка деревянная, возле окна, которое имелось в том столпе. Да в стене было вделано для испражнения место, а над ним – сквозной проход, для духу.».

Марина же, сидя замурованной, первое время страшно кричала, но скоро сорвала голос и только протяжно хрипела. Вопреки самым пессимистичным прогнозам, жизнь несчастного гермафродита закончилась вовсе не в башне. Инициатива епископа Вениамина не понравилась ни Священному синоду, ни гражданским верхам. Поликарпову распорядились выпустить, а столп – разломать. Бедняга за пару месяцев ужасного заточения помутилась в рассудке и оглохла – в таком виде ее и отправили в монастырь.

Пока Марина находилась в башне, на «мерзость» регулярно приходили подивиться горожане. Да и вопли горемычной заключенной первое время вынуждены были слушать многие. Так что словосочетание «Маринкина башня», на протяжении веков передававшееся из уст в уста, скорее всего относятся к Марине Поликарповой. Естественно, и башенка имелась в виду совсем другая. Конечно, это версия, но подкрепленная документами и датами, а не видениями пугливых дяденек.

– Почему же туристам не рассказывают о новых, поистине сенсационных фактах, а из года в год талдычат про замурованную Мнишек? – удивился Пилигрим.

– Потому как Марина Юрьевна – и дочь воеводы, и жена Лжедмитриев, обоих по возрастающей. Фигура в целом одиозная и, главное, широко известная, вполне имеющая право относиться к Великому Прошлому, – как неразумному пояснил краевед. – Пипл хавает, больше того, деньги за это платит, потому как любой худо-бедно, но Пушкина читал и про Мнишек слышал. Так к чему портить мед вареньем? Зачем сообщать про гермафродита и про то, что хоть Маринка-то и была, да не та, и башенки ее, судя по всему, уж почти 300 лет как нет? А так, вот смотрите, – и он широким жестом указал на стоящую у него за спиной 20-гранную высокую башню.

Затем Валера показал нам еще одну достопримечательность города Коломны – Богородице-Рождественский Бобренев мужской монастырь. Скороговоркой изложил, что историческое предание свидетельствует об основании монастыря в XIV веке на вклад героя Куликовой битвы, сподвижника святого благоверного великого князя Димитрия Донского – Дмитрия Михайловича Боброка-Волынца. Именно от Боброка производят топоним «Бобренево». Однако скрупулезный краевед не преминул заметить, что первое упоминание о Бобреневой обители встречается только в 1577 году в документе «Письма и меры Данилы Петровича Житова да Федора Камынина». Там, следом за описанием города Коломны, сообщается: «Да за посадом же за Москвой рекой монастырь Бобренев, а в монастыре церковь Рождества Пречистыя, каменной… да на церкви двое колокола». И еще о нем упоминает в дневниках своего московского путешествия в 1654 году Павел Алеппский.

– По ту сторону реки, насупротив города, стоит великолепный монастырь, весь выбеленный, с высокими куполами, во имя Рождества Богородицы, а трапезная церковь в честь Ваий», – процитировал по памяти Валера.

На этих словах джип вынес нас на высокий берег реки, и мы действительно увидели великолепный монастырь с высокими куполами. Белые его стены отражали лучи заходящего солнца, и оттого казалось, что он летит над землей.

Валера продолжал нас просвещать на тему истории этого места. В августе 1380 года Москва провожала свои рати под водительством князя Дмитрия Иоанновича против безбожного Мамая. Сборным пунктом, на 15 августа для соединения с Московской ратью прочих удельных князей Русских земель была Коломна. Отсюда войско, ведомое Великим князем Дмитрием Иоанновичем, (пока еще не Донским), и воеводой Дмитрием Михайловичем Волынец-Боброком, выступило к устью реки Лопасни. За спиной двух рослых богатырей, схимонахов обители преподобного Сергия, Ослаби и Пересвета, достигло Дона, и в ночь на 7 сентября переправилось за Дон. 8 сентября, в день Рождества Пресвятыя Богородицы, русское войско, не видя в рядах своих Великого князя, упало духом и стало отступать. Неприятель, увлекшись преследованием и считая себя уже победителем, не обратил внимания на то, что он обойден с тыла воеводою Дмитрием Боброком, которым и довершено было полное поражение неприятеля.

В благодарность Господу за дарованную ему славную победу над полчищами Мамая святой Великий князь, возвратившись 21 сентября 1380 года в Коломну, дал обет построить во имя Рождества Богородицы, то есть дня победы, святую обитель. В 1381 году, в одной версте от Коломны при Егорьевской дороге около озера, превратившегося ныне в небольшой пруд, святым Дмитрием Донским по обету своему заложен был мужской Богородице-Рождественский монастырь с наименованием его «Бобреневым». Это в память виновника окончательного поражения Мамая, воеводы Дмитрия Михайловича Боброка, который, имея в четырех верстах от этой обители усадьбу, был главным строителем обители в урочищах Коломны. В 1366 году здесь в церкви Воскресения сочетался законным браком Дмитрий Донской с девицей Евдокиею, в иночестве Ефросинею.

– Пожалуй, это все, – закончил рассказ краевед. – Вот только добавлю. Обитель, как «сторож» на подступах к Коломне, играла значительную роль в обороне Москвы. – Он улыбнулся и вдруг заговорщицки прошептал: – Есть легенда о подземном ходе под Москвой-рекой к Бобреневу монастырю, где спрятано золото, отбитое у Мамая.

С Валерой расставались у камня, что стоит в память разгона демонстрации. Мимо прошла команда кладоискателей, поприветствовала Валеру.

– Ну, как? – поинтересовался он.

– Чертовщина какая-то, – отозвался старший. – Как только начинаем копать, так бежать хочется без оглядки. Но завтра опять пойдем… – он махнул рукой.

– Чудаки. Кто же клады днем ищет? – вдогонку пробурчал краевед. – Они открываются только ночью.

Мы крепко пожали ему руку и поехали домой в Москву. Без таких, как он, энтузиастов своего дела, давно уже пропала бы глубинка наша.

– Вот такая история про Коломну – колыбель русской псевдоготики, – закончил Пилигрим, по ходу разговора уминая третью пиццу.

– А что-нибудь с камнем тем сделали? – осторожно спросила Маша.

– Милая наша Маша, – за Пилигрима ответил генерал. – Если выстрелишь в прошлое из пистолета, будущее выстрелит в тебя из пушки. Это сказал не я, но советую запомнить. Да и грех отыгрываться на памятниках. Пусть стоит.

– И съездите в Коломну, – добавил Пилигрим. – Удивительно красивый город и есть что посмотреть.

– А правда, что там Алябьев жил? – неожиданно проявил эрудицию Леша.

– Браво, юноша! – Пилигрим даже хлопнул в ладоши. – Действительно в 1842 году в Коломну приехал композитор Алябьев, автор известного романса «Соловей». Ну, не то что приехал. Сослали его туда на целый год по личному распоряжению императора Николая I. «Алябьева выслать на жительство в Коломну, уволив со службы», – такова была высочайшая резолюция. Алябьев, участник войны 1812 года, друг Дениса Давыдова, был обвинен в насильственной смерти одного помещика и в принадлежности к «дерзкой и гордой гусарской вольнице». За это был разжалован в дворянском достоинстве и офицерском звании, сослан в сибирский город Тобольск, а затем в Коломну. В каком доме жил Алябьев – об этом современники не говорят. После ссылки власти разрешили Алябьеву жить в Москве лишь при одном условии – не показываться на публике.

– Спасибо, – кивнул Леша.

– Все! Дамы и господа, пора в опочивальню, – Пилигрим поднялся.

– На сон грядущий еще одна черточка к портрету этого города. Она связана с именем Ивана Лажечникова, уроженца Коломны. Лажечников прославился как лучший русский исторический романист, автор романов «Последний Новик…», «Ледяной дом», «Басурман». Участник Отечественной войны 1812 года, за сражение в овладении Парижем в 1814 году был награжден орденом за храбрость. До сих пор в городе стоит дом, где жил писатель, одна из улиц носит его имя. Такова она, Коломна. Московская околица, крепость, ссылка и исток творчества. Бай!!! – и он сделал ручкой.

Коломна

Город Коломна впервые упоминается в 1177 (6685) году в Лаврентьевской летописи как пограничный пост Рязанского княжества и торгово-ремесленный центр. Когда во второй четверти XII века Киевская Русь окончательно распалась и образовались самостоятельные княжества и земли, на территории современного Подмосковья пытались закрепиться сразу несколько соперничающих княжеств. Для удержания за собой низовий Москвы-реки и прилегающего течения Оки рязанские князья построили города Ростиславль (упомянут в 1153 г.) и Коломну.

1177 год – условная дата, так как город упомянут как существующий. Предположить точную дату основания города помогают найденные при раскопках вещи, которые хорошо датируются. Выяснилось, что самые древние городские находки датируются серединой XII века, то есть интервалом между 1140 и 1160 годами. Таким образом, город до своего попадания в историческую хронику существовал уже около четверти столетия.

В XII–XIII веках Коломна была центром удела в составе Рязанского княжества. В 1301 году Коломну захватил московский князь Даниил Александрович, успешно вмешавшийся в противоборство рязанских князей. Это была первая территория, присоединенная к Москве. В 1340 году Иван Калита завещал Коломну сыну своему, Симеону. В 1358 году город отошел к Дмитрию Ивановичу. Во время его правления Коломна стала значительным торговым центром. В середине XIV века была учреждена коломенская епархия. Коломенские епископы пользовались расположением московских князей. В 1385 году Коломну неожиданно захватил рязанский князь Олег Рязанский. Город был возвращен Москве лишь через несколько лет, при содействии Сергия Радонежского.

Много бед город пережил от Золотой Орды и позднейших татарских государств. Коломна неоднократно разорялась в XIII–XVI веках (1 января 1238 года – Бату-ханом, в 1293 году – Туданом, в 1382 году – Тохтамышем, в 1408 году – Едигеем, в 1440 году – казанским царем Махметом. Два раза город сжигался крымскими войсками: в 1521 году Мехмедом I Гераем и в 1571 году Девлетом I Гераем).

В 1380 году здесь собирал войско Дмитрий Донской перед Куликовской битвой.

В ХVI веке в Коломне не раз бывал Иван Грозный. Первый раз молодой государь побывал в Коломне, когда ему еще не исполнилось 16 лет. Получив известие о движении крымских татар в сторону Оки, Великий князь в апреле 1546 года немедленно отправился в Коломну. 6 мая он прибыл сюда и расположился со своим полком под Голутвиным монастырем. Это были основные силы Москвы. Когда крымский хан узнал о сосредоточении русских войск под Коломной, он повернул обратно. Но, как отмечали летописцы, Иван Васильевич не покинул Коломны, он жил в своем дворце, с боярами весной пахал пашню и сеял гречиху.

В июле 1547 года Иван IV вновь в окружении большого войска двинулся на Коломну. Он укрепил город войсками и начал готовиться к походу на Казань. Первые две попытки окончились неудачно. Третий поход состоялся в июне 1552 года. Но тут на Москву двинулись крымцы. Повернув войска, царь поспешил вернуться в Коломну. 16 июня он уже был здесь и велел воеводам ждать из Крыму вести. Но крымцев разбили под Тулой, и 1 июля Иван Васильевич устроил в Коломне военный совет из бояр и воевод. Совет утвердил план похода на Казань. 3 июля 1552 года 150-тысячная армия во главе с Иваном Грозным двинулась к волжским берегам. На этот раз Казань была взята. В честь победы над Казанью в Коломне был основан Брусенский монастырь и в этом монастыре построена церковь Успения.

На рубеже XIV и XV веков Коломна – самый богатый после Москвы город Московского княжества. «Сей город сделался истиной столицей великого княжения и многолюдной и шумной», – описывает историк Н. М. Карамзин Коломну 1433 года. В это время в ней жил Василий II, получивший звание князя коломенского, сосланный из Москвы в результате борьбы за великокняжеский престол удельным князем звенигородским Юрием. Коломна служила центром объединенных сил, сочувствующих великому князю в его политике «собирания Руси». Многие жители покинули Москву, отказавшись служить князю Юрию, и направились в Коломну. Улицы Коломны были запружены подводами, город на некоторое время превратился как бы в столицу Руси, почти со всем административно-хозяйственным и политическим штатом.

Коломна страдала не только от набегов. Ее опустошали эпидемии (наиболее известная из них «моровая язва» (чума) относится к 1363 году), пожары (в 1437 году сгорел почти весь город), нападения опричников (1568). Коломна была и местом ссылки. Так в 1434 году в Коломну был сослан Шемяка. Томились в Коломне и непокорные новгородцы. Также в Коломну была сослана Марина Мнишек.

В 1525–1531 годах был сооружен мощный каменный кремль, после чего стратегическое значение Коломны возросло (до этого город обладал лишь непрочными деревянными укреплениями). Кроме строительства каменных стен, на территории кремля были размещены гуляй-башни, которые встраивались в стену в случае ее разрушения. После строительства каменных стен врагам ни разу не удавалось взять приступом Коломенский кремль.

В 1606 году вспыхнула крестьянская война под предводительством Ивана Болотникова. Восставшие по пути на Москву подошли к Коломне. В октябре 1606 года посад был взят ими приступом, но кремль продолжал упорно сопротивляться. Оставив небольшую часть своих сил в Коломне, Болотников направился по Коломенской дороге в Москву. В селе Троицкое Коломенского уезда ему удалось разбить правительственные войска. Армия Болотникова расположилась в селе Коломенское под Москвой. Началась осада столицы. В декабре 1606 года Болотникова постигла неудача под Москвой, и он отступил в Калугу. Это послужило сигналом для посадской верхушки Коломны для расправы с «чернью». Восстание Болотникова было жестоко подавлено.

В Смутное время Коломну занимали поляки: Лисовский (1609), король Владислав (1611). Позже она превратилась в купеческий город на крупном торговом пути.

С 13 по 17 мая 1722 года, держа дорогу на Астрахань, в Коломне побывал Петр I. Спустя год в городе была основана духовная семинария, а в 1730 году был опубликован первый герб Коломны. К 1775 году относится пребывание Екатерины II в городе, и вскоре (1778) в Коломну был послан архитектор М. Ф. Казаков для составления генерального плана города, который был утвержден 16 мая 1784 года. В 1781 году Коломна стала уездным городом Московской губернии. В 1862 году соединена железной дорогой с Москвой, что послужило толчком к развитию промышленности в Коломне: 1863 стал годом основания коломенских паровозостроительного и машиностроительного заводов. Паровозостроительный завод образовался из мастерских, предназначенных для сооружения железнодорожного моста через Оку. В том же году Коломна обрела земскую больницу; в 1864 году был открыт мост через Оку. Таким образом железнодорожное сообщение было продлено до Рязани.

Рабочие коломенских заводов принимали активное участие во всеобщей политической стачке 1905 года. Советская власть в Коломне провозглашена 26 октября (8 ноября) 1917 года.

За годы Советской власти в результате социалистических преобразований Коломна превратилась в крупный промышленный, научный и культурный центр. В Коломне, кроме вышеперечисленных заводов, успешно работали мебельная и швейная фабрики, заводы шиноремонтный и резинотехнических изделий, была развита пищевая промышленность. В Коломне расположены научно-исследовательский тепловозный институт, институт мелиорации и техники полива, педагогический институт, машиностроительный и сельскохозяйственный техникумы, медицинское и музыкальное училища.

В годы Великой Отечественной войны Коломна стала центром формирования артиллерийских частей и соединений. Кроме того, в городе и окрестностях были созданы стрелковые соединения, отряды народного ополчения и другие части. Все предприятия Коломны, располагавшие станочным оборудованием, наладили выпуск снарядов для самых различных типов орудий. На полях Подмосковья сражались бронепоезда, которые были построены на машиностроительном заводе и укомплектованы рабочими этого завода.

11 апреля 1942 года Постановлением Государственного комитета обороны СССР создано Специальное конструкторское бюро гладкоствольной артиллерии Наркомата Вооружения. Начальником СКБ назначен был Борис Иванович Шавырин, создатель ряда образцов минометного и других видов вооружения.

Бобренев монастырь

Монастырь расположен на берегу реки Москвы в 1,5 км от Коломенского кремля. Основан в конце XIV века по обету воеводы Боброка-Волынца, участника Куликовской битвы, и стал (наряду с Успенским кафедральным собором) символом победы русского народа над ордынским игом. Монастырь хорошо виден с Соборной площади и от Бобреневской переправы за Пятницкими воротами.

Своим своеобразным именем мужской монастырь, расположенный напротив Коломны за Москвой-рекой, обязан воеводе Дмитрия Донского князю Дмитрию Михайловичу Боброку-Волынскому, которому легенда приписывает «почин» в основании обители. Почин завершил Великий князь московский Дмитрий Донской, так что можно полагать, что Бобренев Богороде-Рождественский монастырь основан между 1380 и 1389 годами – между Куликовской победой и кончиной князя Дмитрия.

Достоверно известно, что в 1570-е годы в обители существовал уже каменный храм, возможно, он был возведен еще в XIV веке. Бобренев монастырь не был особенно богат, долгое время то состоял «за штатом», то числился приписным к коломенскому Старо-Голутвину монастырю, и стал самостоятельным объектом лишь с 1865 года. Главной святыней была местночтимая Федоровская икона Богоматери.

Закрытый в 1920-е годы, Бобренев монастырь пережил десятилетия упадка. Здания использовались под жилье. В 1980-е годы началась реставрация храмов. Мужской Бобренев монастырь возрожден в 1992 году.

Архитектурные памятники монастыря

Рождественский собор (1970–1830); Федоровская церковь (1861); колокольня начала XVIII века; ограда с готическими башнями и воротами XVIII–XIX века; кельи и службы XVIII–XIX века.

Марина Мнишек

Марина (Марианна) Юрьевна Мнишек (польск. Maryna Mniszech, Мнишех) (ок. 1588–1614) – дочь сандомирского воеводы Ежи Мнишека и Ядвиги Тарло, жена Лжедмитрия I, венчанная с ним в мае 1606 года, незадолго до его гибели, и коронованная как русская царица (единственная женщина, коронованная в России до Екатерины I); затем жена Лжедмитрия II. Авантюристка, активно участвовавшая во всех основных событиях Смутного времени.

Изукрашенное романтическими рассказами знакомство Мнишек с Лжедмитрием произошло около 1604 года, и тогда же последний, после своей известной исповеди, был помолвлен с нею. Быть женой неизвестного и некрасивого бывшего холопа Марина согласилась вследствие желания стать царицей и уговоров католического духовенства, избравшего ее своим орудием для проведения католичества в Московию. При помолвке ей были обещаны самозванцем, кроме денег и бриллиантов, Новгород и Псков и предоставлено право исповедовать католичество и выйти за другого в случае неудачи Лжедмитрия.

В ноябре 1605 года состоялось обручение Марины с дьяком Власьевым, изображавшим лицо жениха-царя, а 3 мая 1606 года она с большой пышностью, сопровождаемая отцом и многочисленной свитой, въехала в Москву. Через пять дней состоялось венчание и коронование Марины. Ровно неделю царствовала в Москве новая царица. После смерти мужа начинается для нее бурная и полная лишений жизнь, во время которой она показала твердость характера и находчивость. Не убитая во время резни 17 мая только потому, что не была узнана, а затем защищена боярами, она была отправлена к отцу, и здесь, говорят, вступила в сношения с Михаилом Молчановым.

В августе 1606 года Василий Шуйский поселил всех Мнишеков в Ярославле, где они прожили до июля 1608 года. В состоявшемся тогда перемирии России с Польшей было, между прочим, постановлено отправить Марину на родину, с тем, чтобы она не называлась московской царицей. На пути ее перехватил Зборовский и доставил в Тушинский стан. Несмотря на отвращение к Тушинскому вору, Марина тайно обвенчалась с ним (5 сентября 1608 года) в отряде Сапеги и прожила в Тушине более года. Плохо жилось ей с новым мужем, как видно из ее писем к Сигизмунду и папе, но стало еще хуже с его бегством (27 декабря 1609 года) из Тушина. Боясь быть убитой, она в гусарском платье, с одной служанкой и несколькими сотнями донских казаков бежала (февраль 1610 года) в Дмитров к Сапеге, а оттуда, когда город взяли русские, в Калугу, к Тушинскому вору.

Через несколько месяцев после победы Жолкевского над русскими войсками, она объявляется с мужем под Москвой, в Коломне, а по низвержении Шуйского ведет переговоры с Сигизмундом о помощи для занятия Москвы. Между тем москвичи присягнули Владиславу Сигизмундовичу, и Марине было предложено отказаться от Москвы и ограничиться Самбором или Гродно. Последовал гордый отказ, и с ним прибавилась новая опасность – быть захваченной поляками. Поселившись в Калуге с мужем и новым защитником, Заруцким, она прожила здесь до начала 1611 года, уже под покровительством одного Заруцкого (Тушинский вор был убит в декабре 1610 года) и с сыном Иваном, называвшимся Дмитриевичем.

До июня 1612 года она находилась под Москвой, преимущественно в Коломне, где был и Заруцкий. После умерщвления Ляпунова заставила Заруцкого и Трубецкого объявить ее сына наследником престола и вместе с Заруцким подослала убийц к Пожарскому. Подступившее к Москве земское ополчение заставило Марину бежать сначала в Рязанскую землю, потом в Астрахань, наконец, вверх по Яику (Уралу). У Медвежьего острова ее настигли московские стрельцы, сковали и вместе с сыном доставили в Москву (июль 1614 года).

Здесь четырехлетний ее сын был повешен, а она, по сообщениям русских послов польскому правительству, «умерла с тоски по своей воле». По другим источникам, она повешена или утоплена. Кроме того, существует версия, что Марина Мнишек была заточена в Круглой (Маринкиной) башне Коломенского кремля, где и скончалась.

Карл Колонна

Колонна, римский род (Colonna) – древняя итальянская фамилия, игравшая в средневековой истории Рима большую роль. Особенно знамениты ее постоянные распри с домом Орсини. Родоначальником ее считают герцога Стефана, пришедшего из Германии в Италию около 1037 года. Он женился на графине Эмилии, владетельнице Палестрины. Его потомок Пиетро делла Колонна получил, по преданию, свое название от колонны Траяновой, возле которой жил и имел громадные земельные владения, в том числе город Палестрину и крепкие замки.

Из многочисленных представителей могущественного рода Колонна оказывавшего очень сильное влияние на избрание римских пап, более известны:

Эгидий Колонна (Aegidius a Columnis) – ученый августинец и воспитатель Филиппа Красивого, (1247–1316), для которого он написал сочинение «De regimine principum» (1482). Колонна был строгий приверженец учений Фомы Аквинского, за ученость прозван doctor fondatissimus. В 1292 году возведен в генералы своего ордена, в 1296 году – в архиепископы Буржа.

Джакомо Колонна, кардинал при Николае III в 1278 году. Большим влиянием пользовался при Николае IV. Противник Бонифация VIII, он вместе с братьями лишается владений и изгоняется из Италии. Умер в 1318 году.

Брат Джакомо, Скиарра, за то, что дал убежище в Палестрине своему брату Джакомо, был осажден папскими войсками, взявшими Палестрину. Скиарра бежал во Францию, откуда послан Филиппом Красивым вместе с Ногаре в Италию и содействовал взятию в плен папы Бонифация в Ананьи. Позже перешел к гибеллинам, открыл Рим Людовику Баварскому, но неудавшаяся попытка низложить Иоанна XXII повлекла за собой его изгнание, где он и умер.

Брат Скиарры, Стефано Колонна (умер в 1379 году), друг Петрарки, вождь оппозиции против Колы ди Риенци. Погиб во время восстания последнего.

Просперо Колонна (1452–1523), командуя в 1521 году императорскими и папскими войсками, изгнал французов из Милана, разбил в 1522 году маршала Лотрека при Бикокке, взял Геную и защитил Милан против Бониве.

Оддоне Колонна – римский папа Мартин V.

Помпео Колонна, кардинал и вице-король неаполитанский с 1530 года, умер в 1532 году.

Марко-Антонио Колонна прославился в сражении при Лепанто, командуя папскими галерами. Умер в 1584 году вице-королем Сицилии.

Матвей Казаков

Казаков Матвей Федорович (1738—26.10.1812), архитектор. Образование получил в архитектурной школе Д. В. Ухтомского в Москве. В 1763–1767 годах работал в Твери под руководством П. Р. Никитина над восстановлением сгоревшего города, участвовал в составлении плана и строительстве Путевого дворца Екатерины II. В 1768–1774 годах Казаков был помощником В. И. Баженова, работал над проектированием Большого Кремлевского дворца.

Одна из первых выдающихся построек Казакова в Москве – здание Сената в Кремле (1776–1787). Монументальность общего облика и парадность композиции органично сочетались в нем с огромным куполом, перекрывающим главный зал. В 1780–1790 годы Казаков создал ряд типовых жилых и общественных зданий. Они определили облик Москвы того времени, которую по праву называют «казаковской». Среди московских построек Казакова, по-новому организовавших городское пространство, здания университета (1786–1793) на Моховой (после пожара 1812 года перестроены Д. И. Жилярди), Благородное собрание (1775), Голицынская больница (1802–1807), дом-усадьба Демидова (1779–1791) и др.

Казакова отличало умение рационально разместить здания: главный корпус располагался в глубине обширного двора, на улицу выходили арки ворот, флигели, ажурные ограды. Во внешнем облике зданий Казаков стремился к простоте и лаконичности форм. Строгие гладкие стены фасадов он дополнял графически четко проработанными немногочисленными деталями. Среди общественных зданий выразительностью интерьера выделяется Колонный зал Благородного собрания: его облик определяет великолепная коринфская колоннада. Целостные классические архитектурные формы церкви-ротонды были использованы Казаковым в церкви Филиппа Митрополита (1777–1788), Космы и Дамиана (1791–1803) в Москве. Казаков отдал дань псевдоготике: в Петровском подъездном дворце (1775–1782) он ввел элементы древнерусской и готической архитектуры в декоре фасадов. В 1800–1804 годах Казаков руководил составлением генерального плана Москвы и созданием серии архитектурных альбомов наиболее значительных зданий.

Проехать в Коломну можно электричкой с Казанского вокзала до станции Голутвин или автобусом от станции «Выхино». Машиной из Москвы по Ново-Рязанскому шоссе на 100-й километр. Город не объезжать. Перед мостом через Оку повернуть налево и пересечь железную дорогу.