В этот вечер гостей на полянке у каменной бабы заметно прибавилось. Вместе с Лешей и Машей пришла маленькая белокурая девушка Люся в смешных очках огромного размера. А в гости к генералу нагрянул странный господин, напоминающий крестоносца с гравюр Дюрера. Люся смешно хлопала ресницами, пока Маша, смущаясь, просила у Геннадия Борисовича позволения посидеть ей вместе со всеми и послушать очередные рассказки Пилигрима, чем немало повеселила самого рассказчика. «Крестоносец» загадочно стоял в тени беседки, приглаживая бородку а ля Рошфор, но чувствовалось, что он здесь не первый раз и знает и самого хозяина и Пилигрима не понаслышке. Дослушав до конца сбивчивую просьбу Маши и получив в качестве последнего аргумента весомую фразу про то, что Люся пишет курсовую по истории церкви, генерал задал совершенно прозаический вопрос:

– А на автобус последний она успевает?

– Нет, – удивленно ответила Маша.

– Так вы что, хотите ее на обочине дороги оставить или одну дома куковать у телевизора посадите?

– Нет, – совсем растерялась Маша.

– Тогда вопросов нет, милости просим в нашу компанию, – он повернулся к «крестоносцу». – Знакомьтесь, это наш гость из сфер так сказать духовных. Зовут его Владимир. А это – он опять повернулся к девушке в очках, – ваша так сказать дщерь, уважаемый отец, потому как пишет об истории церкви.

– Ну вот, все вопросы разрешились к всеобщему удовлетворению, – подошел Пилигрим, – потому волею, данной мне хозяином, приглашаю всех через час сюда на полянку, к накрытому столу и интересному рассказу. А тему мне подсказало присутствие здесь достопочтимого Владимира и юной пытливой дщери, интересующейся историей церкви. До встречи, дамы и господа.

Через час «теплая компания» в расширенном составе уютно рассыпалась по полянке у разгоревшегося костра и вынесенного по такому случаю большого стола, сервированного под русскую старину братинами, резными блюдами и деревянными ложками. Вечер был жаркий, и потому посреди стола стояла большая деревянная миска с окрошкой.

Сначала разговор под окрошку шел на разные темы, перескакивая с музыки на погоду, немного коснулся церкви и ее святынь, язычества и обрядовости в народе. То есть говорили… ни о чем. Затем, когда ложки застучали по пустым мискам, и бутыль с квасом опустела почти полностью, в вечернем воздухе повисла тишина ожидания.

– Никак рассказа ждете? – спросил Пилигрим.

– Ждем, – подтвердил генерал. – Ты ж сам заинтриговал.

– Тогда что ж, не давал слова – крепись, а дал – держись. Вы наверняка знаете, в наших российских Палестинах есть свой Иерусалим. Такой вот каламбур. Расположен он на западе от Москвы. Это если ехать на авто от Москвы по Волоколамскому шоссе до города Истры, будет около 40 километров. Далее немного попетлять по центральным улицам Истры, следуя всем их поворотам еще около 5 километров, и вот он. Монастырь, хорошо всем известный как Новый Иерусалим, стоит прямо у шоссе на возвышении на выезде из города в сторону Волоколамска.

Истра не то что из числа древних русских городов. Возник он на месте села Воскресенское (до конца XVI века оно называлось Сафатово). В селе патриархом Никоном был основан Воскресенский Новоиерусалимский монастырь как подмосковная резиденция патриарха и одновременно как новый центр русского православия. В соответствии с никонианской программой создания «русского Иерусалима», для строительства главного храма монастыря был использован план иерусалимского Храма Гроба Господня, монастырский холм получил название Сион, холмы к востоку и северу от него – Елеон и Фавор, деревня Зиновьева Пустошь была переименована в Капернаум, река Истра – в Иордан.

Монастырь с момента его создания быстро превратился в значительный центр русской духовной культуры. Здесь постоянно жил опальный патриарх Никон, собравший и передавший монастырю крупную библиотеку с уникальными рукописями, в том числе Изборником Святослава и Юрьевским Евангелием. К концу XVII века в монастыре даже сложилась своеобразная поэтическая школа, разрабатывавшая новый жанр духовного песнопения – канта и форму акростиха. В это же время путем слияния нескольких населенных пунктов (село Вознесенское, деревня Редькино и еще какие-то, сейчас не помню) возникло монастырское село, именовавшееся то ли Вознесенским, то ли Воскресенским. Вот это село в конце XVIII века и было преобразовано в уездный город Воскресенск. В 30-е годы XX века, годы коллективизации и индустриализации, по просьбе жителей был он переименован в город Истра по названию протекающей здесь речки. Такова краткая история русской Палестины. Однако рассказ мой не о том.

Однажды, в такой же вот погожий летний вечерок, встретился я по просьбе моего товарища, тоже литератора, с одним интересным человеком. Человек этот представился отцом Владимиром и рассказал, что он представляет Братство Креста Господня, или как их еще называют, – Орден Священной стражи Голгофы. Такие современные рыцари-крестоносцы.

Все непроизвольно посмотрели на Владимира. Он кивнул и улыбнулся.

– Сначала я подумал: розыгрыш. Ведь приятель знал, что я плотно занимаюсь историей орденских структур и всяческих тайных организаций. Но новый знакомец рассказал, что он действительно член братства современного ордена крестоносцев. Что рыцарство это понятие, не подвластное времени. А честь, благородство, отвага сегодня столь же необходимы обществу, как и в средние века. Ибо когда, пояснил он, истинная вера победила заблуждения, основались те самые общества рыцарские в защиту благочестия, в охранение невинности и в распространение дел Богу угодных и роду человеческому полезных, которые по временам и обстоятельствам, были Верховною Властию покровительствуемы и далее умножались в государствах христианских. Желая, дабы православные и католические страны в братолюбии и союзничестве пребывая, через то свое могущество и преуспеяние благоустрояли, восхотели они учредить Братство Креста Господня, чтоб свято хранить и исполнять обязанности веры христианской. А так как любовь к ближнему есть одна из верховнейших сих обязанностей, иметь сверх других неотложных дел попечение о разных Богу угодных и обществу полезных заведениях.

– Я так излагаю? Отец Владимир, – повернулся к гостю Пилигрим. – Не переборщил с высоким слогом?

– Очень литературно, но по сути правильно, – кивнул Владимир.

– Из дальнейшего рассказа я понял, что Братство Креста Господня – Священная Стража Голгофы – организация крестоносцев, собирающая под своим водительством лиц, намеренных просвещать ищущих знания, делами милосердия и благотворительности утешать страждущих. Понял, что это суверенный военно-духовный христианский орден, и всякий, независимо от чина, национальности, пола и места обитания, желающий послужить Братству на его святом поприще, может быть принят в семью. В заключение новый знакомый поведал мне, что верховная власть в Братстве принадлежит Великому Собору Рыцарей Стражи (Командоров), созываемому Генеральным Капитулом по мере необходимости. Почетные кавалеры Рыцарского Креста Священной Стражи Голгофы, как лица, не принимавшие присягу, не являются членами Великого Собора. И вот по воле этого Великого Собора он встретился со мной, чтобы попробовать разрешить одно деликатное дело.

Меня крайне заинтересовало, чем я могу помочь столь могущественной и духовной организации, поэтому я согласился узнать, в чем проблема. Посланец братства, назовем его так, предложил встретиться завтра в читальном зале одной из ведущих московских библиотек. На чем мы и разошлись.

К тому времени, когда Пилигрим подошел в читальный зал, Владимир уже сидел, весь обложенный книгами.

– Скажите, вы знаете историю Воскресенского Новоиерусалимского монастыря? – спросил он.

– В общих чертах, – ответил Пилигрим. – На уровне Никона и его реформ. Глубоко не копал.

– Мне рекомендовали вас как человека, придерживающегося принципа «Ни слова на веру!».

– Могу согласиться с этой рекомендацией.

– Вот потому мы с вами здесь, в зале библиотеки, а на столе летописи и манускрипты, относящиеся к векам так сказать «средним», – он улыбнулся. – История наша такова. Можно, я начну издалека? Думаю, вы согласны, что 1204 год это малый апокалипсис средневековья.

Действительно, под ударами крестоносцев IV крестового похода пал Константинополь – Царьград, христианская столица мира. Второй Рим Святого Константина. Этому событию поначалу препятствовал даже римский папа Иннокентий III. По свидетельству Г. Мишо, историка крестовых походов, узнав о решении идти на Константинополь, которое было принято на совете в Заре – первом византийском городе, осажденном и взятом крестоносцами IV крестового похода, папа снял с них благословение и угрожал Божьим гневом. Что же оказалось в руках у покорителей Города Городов?

Первое, к чему так вожделели венецианцы – основные устроители константинопольского погрома – значительные запасы мировых финансов. До падения Византии Западная Европа не имела оборота золотых монет. Порой феодалам приходилось расплачиваться с вассалами дровами, а то и конским навозом.

Но это было не главное приобретение. К началу XIII века Константинополь стал также Святым Градом – Новым Иерусалимом. Столь высокий статус обеспечивали ему главные христианские святыни в его стенах. В многочисленных церквях города находились святые мощи не только апостолов и новозаветных святых, но также и ветхозаветных пророков. Иерусалим, где правили мусульмане и остальная Палестина с ее точечными владениями крестоносцев, была к началу XIII века землей только Святых Мест, но не святых артефактов, которые в течение XII столетия постепенно переместились в Константинополь. Главными же святынями, делавшими Константинополь Царьградом, а Византийских базилевсов – вселенскими императорами, были предметы, связанные с земной жизнью и смертью Царя царей – Господа Иисуса Христа.

Перечислим некоторые из них. В храме Святой Софии лежала плита Гроба Господня, перевезенная сюда императором Мануилом Комнином. Пелены Христовы, известные ныне как Туринская Плащаница, находились во Влахернской церкви. В Фаросской церкви Большого дворца хранились: Священный Терновый Венец; большая часть Честного Креста и Священное копье, которым прободен был Спаситель. Здесь же в Константинополе была Правая рука Иоанна Крестителя и его посох с Крестом, коими царей благословляли на царство. Этот перечень может быть дополнен еще сотнями иных чудотворных святынь, в том числе такие фантастические как Моисеевы скрижали Завета и одна из Иерихонских труб Иисуса Навина.

Но когда в 1204 году все это сокровище легло к ногам папы Иннокентия III, общий триумф уничтожения православной столицы был омрачен досадным недоразумением. В списке святынь, представленном покорителями Константинополя папе, отсутствовала важнейшая. Та, под именем освобождения которой весь XII век в Палестину устремлялись крестоносные армии. Речь идет о плите Гроба Господня. Ее некогда обмерил и описал после первого крестового похода русский паломник игумен Даниил. В его «Хожении» начала XII века святыня была названа «лавицей». Тогда она еще находилась на своем исконном месте в Кувуклии Гроба Господня в граде Иерусалиме. Я вас не утомил таким длинным вступлением? – спросил Владимир.

– Продолжайте, – успокоил его Пилигрим.

– Удивительно другое, – кивнул брат новый крестоносец. – Знали на Руси или нет до падения Константинополя о надвигающейся катастрофе? В Константинополе ведь был так называемый «русский убол», где проживали русские паломники и гости.

Влиятельные русские князья находились в тесных отношениях с византийскими императорами, обменивались посольствами, вели переписку, совместно боролись с половцами. Вот что удивительно: самый подробный перечень святынь, находящихся в храмах пред-погромного Царьграда, оставлен нам новгородским боярином Добрыней Ядрейковичем. Описание Добрыни относится к 1200 году. Кто же это такой? Он был сыном воеводы Ядрея, погибшего в несчастном походе на Югру. Ядрей относился к знатному и богатому новгородскому боярскому роду. Дед Добрыни Прокша принял монашеский постриг под именем Порфурия.

Отличие новгородского боярства от боярства (баронства, рыцарства) южной и северо-восточной Руси было в том, что, являясь мощной военной силой, оно стяжало богатство не только бранной службой князю, но и участием в значительной доле европейской торговли. Именно новгородцы могли быть лучше всех на Руси информированы о том, как начавшийся в 1202 году во Франции IV крестовый поход для освобождения Иерусалима от сарацин был «перепрофилирован» венецианцами.

Венеция, этот «Уолл-стрит» средневековья, исконно враждовала с Византией. Сначала Дож Дандоло склонил крестоносцев, не имеющих средств заплатить за перевоз в Палестину, разгромить христианский город Зару. А затем весной 1203 года на совете было принято решение отправить флот «армии Креста» в Константинополь, чтобы «помочь» царевичу Алексею, изгнанному из Византии, занять престол. Новгородские торговые гости, находившиеся в Венеции и Константинополе, вполне могли наблюдать двухлетнюю «мутацию» взглядов воинства, призванного спасать святые места Палестины.

Но был еще один фактор, отражение которого мы не найдем ни в одном историческом документе. Направить Добрыню в Царьград мог преподобный Варлаам Хутынский, новгородский чудотворец и основатель монашества в этих краях. Житие святого ставит перед учеными загадку. Преподобный передает свой монастырь вернувшемуся из Царьграда Добрыне Ядрейковичу – будущему новгородскому архиепископу Антонию. Но дата смерти преподобного 6 ноября 1193 года не соответствует дате возвращения Добрыни более чем на 10 лет. Церковное сознание этого разночтения несколько не смущает. Ответы тут могут быть как мистические, так и хронологические. Важно другое: великий святой оказывает боярину неслыханную честь – передает свое детище, основанную им обитель. Что же совершил Добрыня?

Страж Голгофы подвинул Пилигриму толстый летописный свод и открыл его на закладке.

– Процитируем по IV Новгородской летописи: «В лето 6719. Тогда же было пришел Добрыня Ядрейкович из Цареграда и привезе с собою Гроб Господень, а сам пострижен на Хутыни у Святого Спаса», – он захлопнул толстенную книгу и тут же подвинул другую, открывая на новой странице. – Приведем и другую летопись, более позднюю, «Патриаршую, или Никоновскую летопись». Это летописный свод XVI века, принятый Патриархом Никоном как официальный свод Русской истории. Читаем. «Новгородцы же с князем своим Мстиславом Мстиславовичем излюбили себе инока Антония, который ходи в Царьград, и принесе с собою изо Царьграда Гроб Господень…», – он отодвинул и этот фолиант и запальчиво продолжил: – Забегая вперед, чтобы несколько охладить сенсационность своего сообщения для тех, кто впервые читает о подвиге Добрыни, отмечу, что и светская, и церковная историография весьма спокойно относятся к вышеприведенному факту. Первая выдвигает версию, будто Добрыня привез мерную ленточку с обмерами Гроба Господня, какие во множестве привозили паломники. А вот митрополит Макарий Булгаков считает, что это, возможно, какая-то часть камня Гроба Господня. Ну да Бог с ними. – Владимир открыл еще одну книгу, показал пальцем в картинку. – Вот, смотрите, миниатюра из Летописного свода, под ней надпись «Добрыня везет Гроб Господен из Цареграда». Заметьте, не ленточку и не кусок мраморной доски, а Гроб Господень. Именно такого рода подвиг и совершил Добрыня-Антоний, выхвативший из рук крестоносцев главную святыню христианства. Как он сделал это? Златом или булатом? Как провез ее через враждебные государства и половецкие степи в далекий Новгород, недостижимый для бронированных полчищ искателей удачи? Нам неизвестно. Теперь в противостоянии с Римом Новгород имел главный аргумент, потому что «Тако благоволил Бог». Последствия этого события сказывались на протяжении столетий в жизни страны, получившей загадочное название – Святая Русь.

Новый Иерусалим с берегов Босфора переместился на берега Волхова. В этом контексте приезд к молодому новгородскому князю Александру Ярославовичу Гальда и Гемонта, легатов папы Григория IX, с неудачной попыткой склонить его в латинскую веру, смотрится совсем по-другому. Или же нашествие шведов Ярла Биргера, носившее все черты классического крестового похода, закончившегося Невским избиением 1240 года, или последовавшая за этим битва с орденскими немцами на Чудском озере в 1242 году приобретают совсем иной смысл.

Дипломатическая линия Александра Невского в отношении Орды получает свое основание. Ценой семейного конфликта с братом Андреем, а затем и с сыном Александр Ярославович не допускает военного похода татар на Новгород. Ведь он – хранитель Святого Гроба. В Орде была организована православная Сарская епархия, у татар появились первые христиане (среди которых есть канонизированные святые), монголы стали союзниками своих русских вассалов в борьбе с западом. Затем татарский воевода Нагай пришел на помощь греческому императору Михаилу Палеологу, и крестоносцы были изгнаны из Царьграда. Византийская империя восстановлена. Распространяться же о нахождении Святого Гроба было невыгодно как папам, для которых нахождение святыни у «недобитых схизматиков» было тяжелым поношением, так и для русских, которые собственною кровью оплачивали верность православию и вверенной им Богом святыни. С течением столетий это тайное знание стало, по-видимому, прерогативой новгородских архиепископов и митрополитов, издревле носивших белый клобук, ставший впоследствии патриаршим.

И еще о Добрыне, ставшем архиепископом Антонием после возвращения домой. В 1211 году архиепископ Антоний был поставлен на новгородскую кафедру. А в 1214 году происходит серьезное вторжение на земли Южной Руси, носящее признаки не межкняжеских усобиц, а религиозной войны. Венгерский король Андрей захватил Галич. Кто же выбил врагов из Галича и восстановил православие в городе? Тот самый новгородский князь Мстислав, прозванный Удалым, который «излюбиша себе инока Антония».

– Так вы, Владимир, хотите сказать, что Добрыня привез в Новгород Гроб Господень? Точнее, мраморную доску с гроба? – воскликнул Пилигрим.

– Да, – кивнул страж Голгофы.

– Докажите.

– Интересные археологические открытия, относящиеся ко времени Добрыни-Антония, сделаны в Софии Новгородской. Были обнаружены пять столпов опор под отсутствующую каменную трапезу. При этом сама трапеза имела размеры 175 на 98 см. Этот размер в точности соответствует длине и ширине погребального ложа Спасителя, так называемой «лавице», описанной в начале XII века игуменом Даниилом. Кроме того, есть множество новгородских церковных служб, доказывающих это.

– Предположим. Но при чем тут Новый Иерусалим?

– Так ведь после разгрома Новгорода Иваном Грозным все было вывезено в Москву!

– И что?

– Хорошо. Вот вам еще один факт. В современных описаниях Успенского Собора Кремля есть некий экспонат, именуемый «шатром для хранения реликвий». Надпись на шатре гласит: «Божиею милостию по благословению и по повелению великого господина святейшего патриарха кир Филарета… при державе благоверного и благородного христолюбивого великого государя. Михаила Федоровича Всея Руси самодержца. в трое на десятое лето государства. в шестое лето патриаршества Филарета Патриарха Московского и Всея Руси зделанное бысть сия решетка в соборую церковь около Гроба Господня в лето 7133 года (1625 по Р. Х.) месяца сентября 30 дня». И шатер этот был пуст до 1913 года. В год 300-летия Дома Романовых он был перенесен и установлен над ракой Патриарха Гермогена. А где же первоначальное содержимое шатра?

– Вы считаете, в шатре лежал Гроб Господень? И его забрал патриарх Никон и для хранения построил Новый Иерусалим? Но зачем? И зачем вам я?

– Уважаемый, вы имеете возможность устроить поиски в Новоиерусалимском музее. Там есть тайники. А я вам все объясню позже.

– Хорошо. Я не говорю – ДА.

– Но вы и не говорите – НЕТ.

На этом их первая встреча закончилась. И Пилигрим пошел к Борисычу просить помощи в разрешении поисков на территории одного из старейших музейных комплексов Подмосковья. Евгений Борисович так заинтересовался, что не только «пробил» разрешение, но и сам поехал туда. Местные коллеги генерала порекомендовали поговорить сначала с местным знатоком легенд и тайн. Милая оказалась женщина, бывшая учительница средней школы. Забрав ее в центре города, Борисыч и Пилигрим поехали к воротам Нового Иерусалима.

Всем известная обитель и музейный комплекс Новый Иерусалим была построена в XVII веке на насыпном холме патриархом Никоном. Прошло более трех веков, а до сих пор это древнее сооружение свято хранит многие тайны. Одна из них – подземные ходы. Самый известный из них ведет изо рва подземной церкви Константина и Елены за пределы крепостных стен и выходит внизу около домика реставраторов. Однако не все знают, что недалеко от выхода есть еще один, затопленный водою, туннель. Все это рассказывала нам на ходу Мария Степановна.

– Я сама спускалась туда в детстве по остаткам деревянной лестницы. Куда вел этот путь – неизвестно, – поясняла она. – Согласно легендам, в монастыре есть еще несколько подземных ходов. И якобы один из них заканчивается где-то на берегу Истры, примерно в километре от стен монастыря. Один из выходов, почти заваленный землей, находился около деревни Никулино, к северу от Нового Иерусалима. Есть даже такая не то что легенда, а скорее народная сказка, что разбитые юным Петром I стрелецкие полки при отступлении зарыли здесь награбленное имущество, – улыбаясь, добавила учительница. – Мои ученики почти все этот клад искали. Да так и не нашли.

Компания высадилась из машины и вошла в монастырь. Мария Степановна продолжала рассказ:

– Еще одна тайна, скрытая во времени, – колодец Подземной церкви. По преданиям, на дне лежит огромный кусок серебра, весом около 15 килограмм. Известно, что в XIX веке на дно колодца существовал спуск, но сейчас подтвердить это невозможно.

Неразрывно связаны с легендами о монастырских подземельях и сказания о кладах, спрятанных в них. Помимо рассказа о стрелецких сокровищах есть предание о том, что немало сокровищ зарыли здесь и находившиеся в осаде белогвардейские офицеры. Сами они тайно бежали по подземному ходу, окончательно засыпав тропу спасения…

Мы походили по двору, полюбовались на восстановленную ротонду, на Воскресенский Собор да и на сами стены и башни. Однако ничего нового по нашей линии Мария Степановна нам открыть не смогла. Давно она уже ни тайниками, ни подземными ходами не занималась.

– Вы бы к специалистам обратились, – посоветовала учительница. – Вот Виктор Петрович почитай уже 30 лет как этим хозяйством заведует, – показала она в сторону дирекции музея. – Я молоденькой училкой в школу пришла, а он тут еще студентом горшки из земли выкапывал, когда после войны восстанавливали все. Вы уж к нему.

Мы распрощались с хранительницей тайн и пошли в домик дирекции. Виктор Петрович был на месте. Узнав о цели нашего прихода, он предложил прогуляться в Гефсиманском саду и поговорить обо всем на природе.

– И что вас интересует, молодые люди?

– Виктор Петрович, а что вы как специалист думаете по поводу легенд о ходах и кладах? – сразу в лоб спросил генерал.

– Я, конечно же, слышал эти легенды и даже встречался с людьми, утверждающими, будто они были в этих подземных ходах, видели сокровища, но не могли до них добраться, потому что на них якобы наложено заклятие, – нимало не смущаясь, ответил музейщик. – Сам я работаю в музейном комплексе уже почти 30 лет, и пока не обнаружил реальных следов подземных ходов, но предположения имеют смысл. А вы так просто интересуетесь или по долгу службы?

– По долгу службы, – засмеялся генерал. – А нашего брата вы нюхом чуете?

– А после войны тут много было и НКВДшников и ГПУшников. Тоже все клады искали, – ответил ученый. – Почти ничего не нашли.

– Все-таки Виктор Петрович, есть тут тайники?

– Как сказать, как сказать… Например, в соборе нет подклети, то есть по-нашему – подвала, но во всех других помещениях имеются обширные подвальные ниши – сводчатые и даже одностолпные. Это, конечно, не означает, что нет вообще никаких ходов.

Они шли по двору мимо широкого рва вдоль стен собора.

– Ну, вот смотрите, – музейщик указал рукой на ров, – дренажный выход из Подземной церкви построен в XVII веке для того, чтобы грунтовые воды не размывали фундамент. Во времена царствования Павла I был вырыт и облицован камнем ров и водосток, а также колодец Подземной церкви. Второй вход с северо-восточной стороны можно пройти ныне на 15–20 метров, но это не дренаж. По нашим предположениям он вел в Караульные палаты Надвратной Входоиерусалимской церкви, где содержались плененные стрельцы. Возможно, оттуда их выводили по подземному ходу на церковную службу.

– Это те стрельцы, которых Петр разгромил? – подал голос страж Голгофы.

– Те самые, – удивленно посмотрел на него ученый. – Еще есть Южная галерея. И это тоже настоящий подземный ход, потому что в его начале обнаружен дверной проем – остатки двери, которая закрывалась изнутри. Доказательство тому кованые петли, на которых она держалась. Если поставить на петли новую дверь, она будет закрываться лишь изнутри. Только так, а не иначе делались двери тайных ходов. В этом ходе есть вентиляционное окно примерно в 15 метрах от входа. Возможно, оно служило так называемым схимникам (так назывались монахи, давшие Богу различные обеты), которые через шахту вентиляции получали пищу и какие-то известия. Но возможно, ход в Южной галерее был и подземным, и выходил за территорию монастырских стен.

– Вот это да! – не удержался Пилигрим. – А говорите, ничего про ходы не знаете!

– Так ведь генерал. – музейщик повернулся к Геннадию Борисовичу. – Я ведь не ошибся в звании?

– Нет, – опять рассмеялся генерал.

– Так вот, генерал же сказал, что по долгу службы, – он сделал паузу и продолжил: – При укреплении Иноплеменной башни мы кое-что нашли. Это дает нам право предположить, мог существовать вход из нее к скиту Никона, находящемуся за территорией стен. Это реальность, так как в истории фортификационных сооружений такие ходы могли существовать, и во время нападения разбойников или неприятеля жители скита укрывались за монастырскими стенами.

– Виктор Петрович, а как насчет кладов и сокровищ подземных ходов? Можно ли предположить наличие тайников? – уже серьезно спросил генерал.

– Во-первых, о колодце. Вам же о нем рассказали, – уверенно произнес ученый. – Там действительно должно быть серебро. Но не 15 килограммов. Для отчистки воды достаточно крестика или колечка. Самое большое, что там может быть, – ложка или небольшой серебряный предмет. Возможно, еще что-то упало, помимо воли их владельцев, ведь такое случается.

– Это ясно, – крякнул генерал.

– Легенда о стрельце… – увидев удивленные взгляды, спросил: – А про это вам не говорили? Нет? И ладно. Так вот, стрелец этот, найденный целиком на коне и в доспехах на дне пруда, – выдумка. Но в колодце церкви при расчистке его после войны был обнаружен труп красноармейца, целиком сохранившийся. Небольшие ценности были найдены в могиле одного из настоятелей монастыря, похороненного около входа. Пожалуй, все. Хотя нет. Во время Великой Отечественной войны не все ценности вывезли в Москву, часть работники музея замуровали в стены. Нашли после войны не все – это бесспорно точные сведения. Могли, конечно, энтузиасты находить клады, даже солидные, но огромных сокровищ, я думаю, не существует. Вот теперь все.

– Спасибо, Виктор Петрович, за обширные сведения и помощь, – пожал ему руку генерал.

– Не за что, – улыбнулся музейный директор. – Или как там. Служу Отечеству! – он неожиданно хлопнул себя по лбу. – Стоп!!! Недавно ведь обнаружена полуподземная галерея под Ефремовой башней! Да еще есть наметки на подземный ход в Никулино и галерею от Скита за реку. Я-то поверю в сокровища тогда, когда их найдут и выставят в музее. Уж простите старика. И еще, вам в копилку. Года полтора назад группа «черных археологов» обнаружила недалеко от монастыря (за территорией, принадлежащей музею) деньги времен Екатерины II и Павла I, а рядом мусор явно не от современной кирпичной кладки. Может, остатки клада, вымытого на поверхность грунтовыми водами или рекою. Вот теперь точно все. Рад был помочь.

Проводив хранителя заповедника до дирекции, все уселись в машину. Генерал повернулся к крестоносцу.

– Что-нибудь вам это дало?

– Представьте себе да, – воодушевленно ответил тот. – Теперь мы знаем достоверно: есть, где искать.

– Что же все-таки вас подвигло на ускоренные поиски Гроба Господня? Если это не мистический секрет? – спросил его Пилигрим.

– Видите ли, – чуть замялся Владимир, – Новый Иерусалим – это не только пространственная икона Святой Земли. Воскресенский собор, согласно последним исследованиям профессора Зеленской, являет собой также и образ Софии Константинопольской. Это и образ Горнего Иерусалима – грядущего града Откровения Иоанна Богослова. Но есть у него и еще одна функция, обращенная к грядущим земным временам. Ведь Патриарх Никон строил его восемь лет, находясь в опале. Предвидел он и веровал, что наступят иные для церкви времена, когда Новый Иерусалим будет нужен… – Он опять замялся, но потом, решившись, твердо произнес: – На проходившем недавно международном симпозиуме «Новые Иерусалимы. Перенесение сакральных пространств в христианской культуре» американский византолог Роберт Остерхут в своем выступлении «Новый “Новый Иерусалим” для Иерусалима» сообщил о существовании межконфессиональной комиссии по реставрации иерусалимского Храма Гроба Господня. Сформирована она была еще до второй мировой войны и действует до сего времени. Как следовало из доклада, задачей комиссии является не реставрация, а снос Храма Гроба Господня. В отношении последнего были употреблены эпитеты «эклектичная постройка» и «убогая декорация провинциального театра». Как ни странно, даже католические участники симпозиума выражали некое сочувствие идее такой «реставрации».

– Вы хотите сказать, есть проект сноса Храма Гроба Господня в Иерусалиме!!!? – воскликнул Пилигрим.

– Да. Кроме того, были показаны проекты нового храма, в котором каждой конфессии будет отведено свое место. Архитектурный язык первого, еще предвоенного, итальянского проекта прозрачен: Вавилонская башня над погребальным ложем Спасителя, колокольни-минареты, охраняющие гигантский собор, напоминают о находящейся в Стамбуле плененной Святой Софии. Воплощение идеи Ницше в камне: «Бог умер». Так что мы должны искать и найти Гроб Господень здесь. Мы, Стражи Голгофы, должны возродить Храм здесь, в Новом Иерусалиме в Третьем Риме. У нас, в России.

Пилигрим закончил рассказ. Повернулся к гостю, сидящему чуть в тени.

– Что, Владимир, не нашли еще Гроб Господень?

– Нет пока, – ответил крестоносец с французской бородкой. – Но надежду не теряем. У каждого свое искупление. Своя Голгофа.

– Ну а вам, сударыня, как история церкви? – повернулся Пилигрим к девушке в огромных очках.

– Ой, что вы! Так интересно! – и она опять захлопала белесыми ресницами.

– Тогда отбой! – неожиданно затрубил он в ладоши как в горн. – Приглашаю вас завтра на продолжение темы. Думаю, и отец Владимир задержится на денек?

– Только ради общения с вами, уважаемый, – откликнулся Владимир.

– А про Опричный дозор расскажете? – неожиданно спросил генерал.

– Расскажу, – ответил гость.

– Ловлю на слове.

Истра

Герб уездного города Воскресенска утвержден 20 декабря 1781 года вместе с другими гербами городов Московской губернии. Описание герба: в верхнем поле герб Московский, в нижнем поле «золотое солнце, яко принятый всеобщий знак, означающий имя сего города». В 1994 году герб несколько изменился. Из вольной части щита была убрана эмблема Московской области (стилизованная башня Кремля). Щит увенчала «мерлоновая» корона (то есть стенчатая корона, зубцы которой оформлены в виде зубцов кремлевской стены), добавились детали обрамления. Известна также версия герба, где стенчатую корону венчает Георгий Победоносец с герба Московской области. Щит обрамлен венком, перевязанным белой лентой с наименованием города.

Город Истра Московской области – областного подчинения, районный центр в 58 км к западу от Москвы. Расположен в живописной местности на южном склоне Клинско-Дмитровской гряды на реке Истра.

Возник на месте села Воскресенское (до 1589 – деревня Сафатово). В 1656 году патриархом Никоном был основан Воскресенский Новоиерусалимский монастырь как подмосковная резиденция патриарха и одновременно как новый центр русского православия.

В XVIII – начале XX века Воскресенск оставался небольшим городом, жители которого занимались в основном мелкой торговлей и обслуживанием многочисленных богомольцев и посетителей монастыря. Там бывали такие деятели русской культуры как Н. М. Языков, М. Ю. Лермонтов, В. А. Жуковский. В 1880-е годы здесь неоднократно бывал, а в 1883–1884 годах проходил практику в местной земской больнице А. П. Чехов.

С 1920-х годов Воскресенск становится одним из музейных центров Подмосковья. В 1922 году в упраздненном в 1918 году монастыре создается Художественно-исторический краевой музей, с 1935 года – Московский областной краеведческий музей. В 1930 году Воскресенск переименован в Истру. В годы Великой Отечественной войны Истра была оккупирована (с 27 ноября по 11 декабря 1941 года) немецко-фашистскими войсками, при отступлении сжегшими город и взорвавшими главный собор монастыря.

После войны А. В. Щусев разработал проект превращения Истры в крупный рекреационный центр. Однако в Истре получили развитие промышленность (прежде всего машиностроение) и научно-исследовательская деятельность, что вызвало быстрый рост населения. Еще в современной Истре действуют молочно-консервный комбинат, мебельная и швейная фабрики.

Ансамбль Новоиерусалимского монастыря, расположенного на холме, доминирует над городской застройкой и окружающей местностью. В центре монастырского комплекса – Воскресенский собор (1658–1685), по объемному решению и декоративной обработке не имеющий аналогий в русском зодчестве. К сравнительно небольшому четырехстолпному храму Воскресения с запада примыкают грандиозная ротонда с часовней Гроба Господня в интерьере и заглубленная в землю церковь Константина и Елены, украшенные многоцветными поливными изразцами разнообразных типов и форм (изготовлялись в монастырской мастерской под руководством белорусского мастера Петра Заборского). Перекрывавший ротонду каменный шатер рухнул в 1723 году, был восстановлен в дереве в 1756–1761 годах архитектором К. И. Бланком. Тогда же по проекту архитектора В. В. Растрелли интерьер собора получил пышное лепное убранство в стиле барокко. Утраченные в 1941 году шатер, колокольня, значительная часть декора ныне восстановлены.

В ансамбль монастыря входят также построенные в 1686–1698 годах церковь Рождества Христова с трапезными палатами, Трехсвятительская церковь, палаты архимандрита и больничные палаты, дворец царевны Татьяны Михайловны, братские и хозяйств корпуса, а также возведенные в 1690–1697 годах зодчим Я. Г. Бухвостовым мощные стены с шатровыми башнями и «Святые ворота» с Входоиерусалимской надвратной церковью в стиле московского барокко. За пределами монастырских стен – так называемый скит Никона, оригинальное сооружение, обильно украшенное полихромными изразцами, в котором жилые покои патриарха сочетались с несколькими домовыми церквами (1658).

В 1787 году Воскресенск застраивался деревянными домами по утвержденному регулярному плану. Практически полностью уничтоженный в 1941 году, он восстанавливался с помощью главным образом индивидуального строительства небольших одноэтажных домов, контрастирующих ныне с многоэтажными жилыми микрорайонами, возводимыми с середины 1960-х годов.

В фондах областного Краеведческого музея хранятся произведения иконописи и лицевого шитья XVI–XVIII веков, рукописи XV – начала XX веков, русская и западноевропейская живопись XVII–XX веков, художественная мебель, произведения декоративно-прикладного искусства. Филиал музея – расположенный у стен монастыря Архитектурно-этнографический музей под открытым небом, в котором с 1970-х годов демонстрируются памятники деревянной архитектуры Подмосковья, в том числе Богоявленская церковь из села Семеновское Пушкинского района (1673), крестьянская усадьба из деревни Выхино Люберецкого района (1830–1840-е).

Окрестности Истры живописны и всегда были популярным местом отдыха.

Воскресенский Новоиерусалимский Монастырь

Воскресенский Новоиерусалимский ставропигиальный мужской монастырь основан в 1656 году патриархом Никоном как собственная резиденция и как воплощение идеи «Третьего Рима» в России. Строительство велось в два этапа, так как через 10 лет после основания монастыря работы были прерваны из-за опалы и ссылки Никона, продлившейся 14 лет. В первый период строительства (1656–1666) были сооружены деревянные стены, каменные службы, почти до конца доведен собор. Тогда же в стороне от монастыря были устроены скит Никона (Отходная пустынь) и Елеонская часовня. В 1679 году по указу царя Федора Алексеевича работы возобновились. По его же указу к Новоиерусалимскому монастырю были приписаны еще 20 монастырей с 1630 крестьянскими дворами – огромные владения, сделавшие монастырь одним из самых богатых в стране.

Замысел подмосковного монастыря поражает размахом – это должен был быть по-настоящему Новый Иерусалим, как можно более приближенный к Святой Земле. Местность на берегу реки Истры была названа в соответствии мс названиями мест Святой Земли: Вифлеем, Галилея, Елеон. Даже река была переименована в Иордан. На старых картах видно, что Новый Иерусалим с окрестностями был максимально приближен к своему прообразу, хотя и в уменьшенном виде. Патриарх Никон не дожил до завершения строительства – он скончался в 1681 году, а ансамбль монастыря, сохранив общую планировку, достраивал настоятель монастыря архимандрит Никанор при серьезной помощи кадашевского мастера и литейщика иеромонаха Сергия Турчанинова, который фактически руководил строительством.

Соборный комплекс – Воскресенский собор с Подземной церковью Константина и Елены и с колокольней – был окончен к 1685 году. Со строительством грандиозного собора связано и изменение значимости всего монастыря, который в честь этого события получил в дар от царской фамилии земли и драгоценности. Уникальные и очень красивые изразцы для собора были заказаны мастерам Степану Полубесу и Игнатию Максимову, а керамические иконостасы в пяти приделах собора делал мастер Петр Заборский. После окончания строительства не прошло и 30 лет, как каменный шатер Воскресенского собора рухнул, и до 1761 года грандиозное здание восстанавливалось и отчасти перестраивалось по проекту В. В. Растрелли и под руководством К. И. Бланка. После этого собор приобрел черты не только московского, но и западноевропейского барокко.

В 1690 году под руководством зодчего Якова Бухвостова начинается возведение каменной крепостной ограды с надвратной церковью Входа Господня в Иерусалим в стиле московского барокко. Работы продлились до 1697 года. С 1693 года Бухвостов уже параллельно работал в Рязани на строительстве Успенского собора, и фактически стены заканчивали его помощники – артель Филиппа Папуги и его товарищей, костромских крепостных братьев Емельяна и Леонтия Михайловых.

Чуть раньше стен, в 1686–1692 годах, на средства, пожертвованные царевной Татьяной Михайловной, в монастыре сооружаются трапезные палаты с церковью Рождества Христова. В 1698 году к трапезным пристраивают и больничные палаты с маленькой церковью Трех Святителей. Позднее, в начале XVIII века, на больничные палаты сверху надстраивают царский дворец для приездов императорской семьи на богомолье. Эта перестройка повлекла заметные изменения в структуре длинного служебного корпуса: пристроили наружную каменную лестницу с аркадой, а Трехсвятскую церковь перенесли на второй этаж, превратив ее из больничной в дворцовую. Сейчас от этой церкви остались лишь следы апсидной части и двухэтажная выступающая часть здания, мало похожая на храм, а на месте ее алтарной преграды – вход в музей.

Корпус трапезных и больничных палат был поставлен рядом с более старым зданием, возведенным в монастыре в 1650-х годах. Это были палаты «монастырских детенышей» и каменные кладовые. Последние в конце XVII века были преобразованы в настоятельские покои. В это же время рядом идет строительство палат царевны Татьяны Михайловны – одноэтажного кирпичного здания, стоящего между двух современных ему братских корпусов. Палаты (или дворец) царевны украшен достаточно скромно в стиле московского барокко. Внешний облик его, как и братских корпусов, был сильно искажен в XIX веке и восстановлен только после Великой Отечественной войны, в 1960-х годах. С тех пор и вплоть до XX века Новый Иерусалим оставался царским богомольем, императорская фамилия оказывала ему немалую поддержку и часто здесь бывала.

Выстроен Новоиерусалимский монастырь почти весь в едином стиле московского барокко. Это относится даже к хозяйственным постройкам – солодежне, кузнечным палатам, квасному погребу и караульным палатам. Все они были пристроены к монастырским стенам в 1690-х годах. В монастыре были и другие хозяйственные корпуса, не дожившие до наших дней.

Стены и башни Нового Иерусалима – отдельный архитектурный памятник этого комплекса. Их нельзя считать защищающей монастырь оградой, поскольку в конце XVII века это было неактуально. Однако и ряды бойниц, и внушительные размеры полностью отвечают требованиям древнерусской крепостной традиции. В стенах толщиной 3 м и высотой более 9 м, как и положено настоящей крепости, три ряда бойниц – подошвенного боя, навесного (машикули) и ружейного. С внутренней стороны стен проведен боевой ход с парапетом.

В плане ограда монастыря представляет собой неправильный шестиугольник периметром более километра. В ней восемь башен, часть из которых названа по воротам в Иерусалиме: Дамасская, Гефсиманская, Сионская. Названия они получили уже в XVIII веке. Все башни разделены перекрытиями на этажи, нижние из которых использовались братией для хозяйственных нужд, а верхние – как кельи. На галереях по большим праздникам, таким как Сретение или Благовещение, совершались крестные ходы.

Только поначалу кажется, что все башни ограды одинаковы. Но если пройти вдоль всей монастырской стены, сразу бросается в глаза разница между башнями. Одни – круглые, другие – восьмигранные, третьи – с восьмигранным основанием и круглым верхним ярусом. Все башни увенчаны каменными шатрами, и только одна – Иноплеменничья – впоследствии была заново перекрыта деревянным шатром из-за того, что стала слишком крениться.

Невдалеке от стен Нового Иерусалима, в Гефсиманском саду, на искусственном островке в 1658 году был поставлен «скит» патриарха Никона (иначе называемый Богоявленской пустынью). В 1661 году здание перестраивали. В итоге получилось высокое строение в три этажа, совмещающее в себе жилые покои с домовой церковью наверху. Венчает его восьмигранный подкупольный световой барабан. Скит украшен полихромными изразцами, к сожалению, сохранившимися далеко не в полном виде. Утрачены также и печи с лежанками и изразцами. По утверждениям исследователей, их можно восстановить. Неподалеку от скита спуск к реке Истре. Там святой источник, из которого берут воду не только местные жители, но и приезжие, специально выбирающиеся сюда для этого. Место источника обозначено большим деревянным крестом. Второй источник, более известный, есть у стен монастыря.

В монастыре, в Воскресенском соборе и вокруг него, некогда был обширный некрополь. Сейчас от него осталось немного – 74 надгробия, так как во время Великой Отечественной войны монастырь сильно пострадал. В приделе Иоанна Предтечи находится гробница патриарха Никона, а в списке похороненных здесь можно найти такие громкие дворянские фамилии как Бестужевы-Рюмины, Голицыны, Нащокины, Шуваловы… Позднее здесь стали погребать людей разных сословий – купеческого, мещанского.

У стен Нового Иерусалима, в Гефсиманском саду, размещается небольшой архитектурно-этнографический музей, собравший деревянные постройки из подмосковных деревень. Среди экспонатов часовня, крестьянские усадьбы, мельница. До 2001 года здесь же находилась удивительная по красоте деревянная церковь Богоявления из села Семеновское Пушкинского района. Из-за короткого замыкания она сгорела. В крестьянских усадьбах расположены различные музейные экспозиции, посвященные народному быту и искусствам. Музей был основан в 1970-х годах, в период резко возросшего интереса к старине, когда по всей стране начали организовывать такого рода музеи под открытым небом. В стенах Нового Иерусалима музей разместился значительно раньше – вскоре после революции, в марте 1920 года (монастырь был закрыт в 1919).

В годы Великой Отечественной войны со стороны Истры фашисты подходили к Москве. Новоиерусалимский монастырь был оккупирован и разорен. Отступая, немцы заложили взрывчатку во все постройки монастыря. Так была уничтожена высокая, выше соборного шатра, колокольня, сгорел верх Воскресенского собора, до нижнего яруса обрушилась надвратная церковь, исчезли шатры башен. К счастью, музейные фонды были хотя бы частично вывезены. Восстановление официально началось в конце 1940-х годов, а реально уже в 1942 году, и, увы, не окончено по сей день. Отреставрировали практически все, кроме колокольни, от которой до сих пор остается лишь низ первого яруса.

В 1994 году возрожденной монастырской общине была передана часть строений Нового Иерусалима: Воскресенский собор, церковь Рождества Христова, Скит Никона и восточный братский корпус. Сейчас в старинных стенах сосуществуют монастырь и музей.

Патриарх Никон

Никон, в миру Никита Минов (1605, с. Вельдеманово ок. Нижнего Новгорода – 1681, Ярославль) – патриарх. Родился в крестьянской семье. Не вынеся жестокого обращения мачехи, ушел в монастырь, откуда вернулся по настоянию отца в возрасте 17 лет. Вскоре стал самостоятельным хозяином, женился и, будучи грамотен, занял место священника. Истово исполнявший обязанности пастыря, Никон получил известность и был приглашен в Москву. Смерть в один год троих детей Никона была воспринята им как указание свыше. В Анзерском скиту, недалеко от Соловецкого монастыря, он принял монашество под именем Никона. В 1643 году стал игуменом Кожеозерского монастыря.

В 1646 году приехавший в Москву Никон понравился Алексею Михайловичу и был им поставлен архимандритом Новоспасского монастыря. Вошел в число участников московского кружка ревнителей благочестия, собранных духовником царя в надежде на сближение с прихожанами и для борьбы с пороками духовенства, ставших фактическим руководством русской церкви. В 1648 году был возведен в сан митрополита и направлен в Новгород, где наряду с духовными обязанностями, по поручению Алексея Михайловича наблюдал и за мирским управлением.

Во время Новгородского восстания в 1650 году Никон проклял руководителей мятежа и укрыл воеводу. В 1652 году по царской воле был избран шестым патриархом московским и всея Руси. Выполняя волю Алексея Михайловича и кружка ревнителей благочестия, Никон в 1653 году начал проведение церковной реформы с исправления богослужебных книг и введения единства церковных обрядов по греческим образцам. Не поддержанный частью духовенства, противившегося нововведениям и усилению власти патриарха, Никон, жестоко преследуя противников, стал виновником раскола – мощного религиозно-общественного движения XVII века.

В 1656–1657 годах, когда Россия вела войну со Швецией, во время отсутствия царя в Москве Никон полновластно вершил все государственные дела. Властный и неуступчивый, Никон противопоставил свою власть царской, заявив, что «священство выше царства», не только бесконтрольно распоряжаясь церковными делами, но и претендуя на контроль светской власти. В 1658 году произошел разрыв отношений с царем. Никон отрекся от патриаршей власти, уехал под Москву в основанный им Воскресенский монастырь, надеясь, что государь попросит его по возвращении, но этого не произошло. В 1664 году Никон имел «видение» и вернулся в Москву, решив вновь занять патриарший престол, но был отослан приказом Алексея Михайловича. Церковный собор в 1666 году обвинил Никона в произнесении хулы на царя, жестокости, вмешательстве в не принадлежащие ему по сану дела и, подтвердив проведенные им реформы, снял с него сан патриарха, сослав в Ферапонтов и Кирилло-Белозерский монастыри. В 1681 году по приказу нового царя Федора Алексеевича Никон получил возможность вернуться в Воскресенский монастырь, но по дороге туда умер. Был похоронен как патриарх.

Проведя церковные реформы, вызвавшие раскол, Никон и другие реформаторы после сличения с греческим оригиналом произвели некоторые изменения в символе веры (перечне догматов православия), однако приверженцы старины (старообрядцы) не приняли самой возможности повторного перевода канонических текстов. Объявляя старые обряды «неправильными», никониане невольно должны были усомниться также в истинности православия русских святых, отправлявших службы по старым книгам, а также и в решениях Стоглавого собора 1551 года, канонизировавшего «старины».

Идеологом раскола и главой старообрядчества стал «неистовый протопоп» Аввакум Петрович (1620–1682), непримиримый противник реформы Никона. В 1664 году Аввакум был сослан в Мезень. В 1666–1667 годах осужден на церковном соборе и сослан в Пустозерск, где 15 лет провел в земляной тюрьме, написал «Житие» и многие другие сочинения. Сожжен с товарищами по указу царя Федора Алексеевича.

С точки зрения исторических фактов были правы Аввакум и его союзники – не русские, а греки отступили от традиции. Русь приняла христианство по Студийскому уставу (который в Греции был позднее вытеснен Иерусалимским), сохранив старые обряды до XVII века. Древней формой было двоение слова «аллилуия». Троеперстному крестному знамению на православном Востоке предшествовало двоеперстие. «Старое» двоеперстие в Византии сохранялось еще в XII веке.

Раскол был, однако, вызван не только реформой Никона. Религиозные расхождения наложились на социальные. Старообрядцы не принимали и «самодержавства» царя в церковных вопросах, падения роли епископства. В «порче» нравов духовенства, в социальном неблагополучии, в утеснении «меньших людей», в западном влиянии они обнаруживали «знамения прихода Антихриста». Обостренное ожидание конца света поддерживало раскольников в тюрьмах и на кострах. В раскол ушла треть населения России. Приверженцы старины были во всех слоях общества, которое было расколото по вертикали.

Однако ни сопротивление духовенства и боярства, ни ропот народа не заставили правительство отступить от реформы. Реформа Никона имела политический смысл. В конце 1640 – начале 1650-х годов решался вопрос о присоединении Малороссии. На Украине к тому времени были проведены изменения в обрядах, аналогичные никоновским. Царь Алексей Михайлович, считавший себя законным преемником византийских василевсов, мечтал о покорении Турции и освобождении христиан. Московское государство виделось многим ученым людям XVII века собирателем разрозненных и плененных православных земель. Историческая миссия России и ее царя представлялась им невозможной без согласования обрядов и книг с нормами, которые они видели в обрядовой практике других православных церквей.

Вмешательство Никона во внутреннюю и внешнюю политику государства под тезисом «священство выше царства» вызвало разрыв патриарха с царем Алексеем Михайловичем, на которого Никон имел огромное влияние. В июле 1658 года Никон оставил патриаршество и удалился в Воскресенский (Новоиерусалимский) монастырь (г. Истра, до 1930 г. – Воскресенск, Московской области). Патриарх полагал, что царь не решится расстаться с ним, и он восстановит отношения с царем. Однако он ошибся в расчетах. Разрыв затянулся на долгие годы. 18 декабря 1664 года Никон предпринимает попытку вернуться на церковный престол, но неудачно.

Адрес монастыря. 143500, Московская обл., г. Истра, ул. Советская, 2.

Проезд общественным транспортом: от Москвы на электричке с Рижского вокзала до станции Истра – 58 километров, далее автобусом два километра.

Проезд автомобилем: от Москвы по Волоколамскому шоссе до Истры – около 40 километров, далее по центральным улицам Истры, следуя всем поворотам (фактически по шоссе) около пяти километров. Монастырь – прямо у шоссе на возвышении на выезде из Истры в сторону Волоколамска.