К вечеру все собрались в большой столовой. Сначала каждый рассказал, что он нашел за день по первому рассказу. Улов был не богат. Борисыч получил справку по отцу Ефрему. Легендарная эта личность четыре года провела в застенках Тайной канцелярии, а потом семнадцать лет в Орской крепости по делу, которое сухим языком тюремной канцелярии звучало очень кратко. Государственная измена. Вот так! И без всякой расшифровки. Остальные сведения только подтверждали рассказ Владимира. Когда каждый сообщил то, что он постарался найти за день, Борисыч подвел итог.

– Что ж, главное опровержений не нашлось. Перейдем к теме два. Итак, уважаемый брат Владимир, вам слово. Саровский монастырь, если я не ошибаюсь, – Владимир кивнул, соглашаясь, – Начните с самого начала. Даже я бы сказал так, еще до начала.

– Хорошо, – согласился страж Голгофы, – Первые монахи-отшельники появились в этих местах, в слиянии рек Сатиса и Саровки, еще в XVII веке. Их встретили здесь лишь развалины древней татарской крепости Сараклыч, построенной на рубеже XII–XIII столетий ордынским мурзой Бахметом и разоренной русской ратью вскоре после победы на Куликовом поле. С того времени местность эта опустела и совершенно обезлюдела, заросла густым сосновым бором. Пленительная красота самой местности, ее живописные холмы, с бьющими из недр ключами, да и напоминающие о бренности земного бытия, каменные руины, не могли не привлечь, ищущих уединения и тишины, иноков.

– А вы поэт, – вставил Пилигрим.

– Сначала на Старом Городище около 1664 года поселился в одиночестве пензенский монах Феодосий, ему на смену через пять лет, пришел схимник Герасим из Спасо-Преображенского монастыря под Красной Слободой (ныне Краснослободск). Он и сподобился дивного видения, что знаменовало особое Божие благоволение к этому месту. Основатель Саровской пустыни иеросхимонах Иоанн так передает рассказ инока: «В самый праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, когда исполнял он свое правило, стоя на молитве, внезапно услышал на горе звон, который столь был велик, что, по-видимому, колебалась сама гора», – невозмутимо продолжил Владимир.

– Извините нас атеистов, – прервал его генерал, – Вы можете более подробно рассказать об этом татарском городе?

– Извольте, – кивнул монах, – Я сам интересовался этой легендой, поэтому знаю практически все, что писалось на эту тему.

– Еще раз извините, – генерал приложил руку к груди, – А вы девочки запишите для памяти, что бы мы вернулись к этому звону и колебанию горы.

– Хорошо, – пискнула соседка Маша.

– Так вот есть легенда о городе Сараклыче, – начал Владимир.

– Перебиваю последний раз, – кашлянул генерал, – Это по-русски…?

– По-русски это «Золотая сабля», – пояснил рассказчик, – Продолжим, – рассказ потек плавно.

Саровский монастырь возник у места впадения в реку Сатис реки Саровки. По именам этих двух рек он и получил свое первое официальное название: Сатисо-градо-Саровская пустынь. Слово «градо» в этом названии означало, что монастырь был поставлен на городище, на месте древних, брошенных их обитателями, «градов».

Попытаемся прояснить вопрос о происхождении городища, на котором расположилась Саровская пустынь. К сожалению, к настоящему времени от этого городища не сохранились ни земляные валы, ни рвы. Первым и самым важным источником об истории образования пустыни является сочинение основателя сей пустыни – иеросхимонаха Иоанна. Сочинение называлось «Сказание о первом жительстве монахов и о построении церкви Пресвятой Богородицы, Живоносного Ее Источника, в пустыне, на Старом Городище, где ныне стоит общежительная Саровская пустынь» и было написано между 1710 и 1712 годами. Вот как описывает первоначальник Иоанн место, где был им построен монастырь: «Между бо тех речек бяху горы зело высокия и на тех горах от древних лет от неких человек устроены грады земляные, и около их глубокие рвы ископаны. От самого же устия вверх тех речек, на горах тех устроены же три грады не велики, подле трех тех градов подряд четвертый град зело велик, яко же есть и ныне суть видимы иже их зрящими. Каковые же человецы прежде того в тех градах населены были и в кия времена, и како те грады созданы быша, отнюдь о том не известно».

Владимир перевел дух, выпил соку. Продолжил.

Первый из этих городов шел от места слияния Сатиса и Саровки до первого земляного вала. Второй город – между первым и вторым валами и так далее. Четвертый город, заключенный между третьим и четвертым валами, был действительно самым большим. Четвертый вал существовал еще в конце 1950-х – начале 1960-х годов и был уничтожен при строительстве современного центра города. Его длина составляла 1460 метров.

Примерно так выглядело Саровское городище до заселения его монахами. Эта реконструкция сделана, основываясь на данных современной археологии. И то, что здесь было какое-то городище, сомнений не вызывает. Теперь рассмотрим наиболее распространенную, скажем так, «доархеологическую» версию о происхождении этих валов и руин. Легенду о городе Сараклыче. Сараклыч – название татарское, происходящее от двух слов: сары – желтый и килич – клинок. Поэтически это звучит, как я уже говорил – Золотой клинок или Золотая Сабля.

Историкам известно, что в 1198 году край этот покорен был татарами под предводительством Ширинского князя Бахмета, и на месте, где обитель, построен был ими укрепленный город Сараклыч. Мордва, однако, не переставала враждовать с татарами и осаждала Сараклыч. Наконец он был взят и разорен русскими в конце XIV столетия. С того времени место это опустело и носило название Старого Городища. Последним владетелем Сараклыча и окрестных городов был князь Бехан; по взятии его, он со своими сородичами ушел за Мокшу, с него начинается родословная здешних князей землевладельцев. Откуда это известно? Что за странный год 1198?

Странным это кажется еще и потому, что в письменных источниках золотоордынского и более позднего времени Сараклыч не упоминается, и сведения о нем могли попасть к монахам только через предания местных жителей, мордвы и татар.

Но вот существует такая «Бархатная книга», в которой собраны родословные русских дворянских фамилий. Так вот в ней, а именно в родословной князей Мещерских записано.

«В лето 6706 (1198) Князь Ширинский Бахмет Усейнов сын, пришел из большие Орды в Мещеру, и Мещеру воевал, и засел ее, и в Мещере родился у него сын Беклемиш».

Вот оттуда и почерпнул свои сведения иеромонах Порфирий, когда составлял книгу, посвященную жизнеописанию первоначальника Иоанна, изданную в 1892 году.

«…край этот покорен татарами в 1198-м году, именно под предводительством ширинского князя Бахмета. К этому же времени, вероятно, относится и построение Сараклыча». Так написал он в ней.

Вызывала смущение дата в «Бархатной книге» и в писаниях Порфирия – 1198 год. В это время (до монгольского нашествия) еще не могло быть ни Орды, ни Бахмета. Кто-то предложил исправить год на 1298-й и, таким образом, убрать противоречие. Последующие же переписчики и издатели книг о Саровской пустыни и жизнеописаний Серафима Саровского слово «вероятно», стоявшее в тексте у Порфирия, опустили, предположение тем самым, превратив в утверждение.

Из монастырских книг сведения о Сараклыче перекочевали уже и в исторические издания советского времени.

Так и утвердилось, что стоит обитель на месте золотоордынского города Золотая Сабля.

Владимир перевел дух и закончил.

– Но в подтверждении легенды есть летописные записи, что городок этот преспокойно существовал и после Дмитрия Донского. И только по взятии Казани Иоанном Грозным, Сараклыч подвергся разорению, запустел и стал называться «Старым Городищем». Тогда же, в XVI веке здесь появляются отдельные пустынножители. Имена первых подвижников, спасавшихся в вырытых ими пещерах Саровских лесов, остались неизвестны. Основание пустыни, как монастыря положены иеромонахом Исаакием (в схиме Иоанном), в 1705 году. Вселившись в Саров, он построил для пустынников, с разрешения местоблюстителя патриаршего престола Стефана Яворского, деревянную церковь во имя Пресвятой Богородицы «Живоносный Источник» и ввел устав древних подвижников Востока. Вскоре им положено было основание другой церкви, каменной, во имя Успения Божией Матери, – после этих слов страж Голгофы замолчал.

– Так говорите «…внезапно услышал на горе звон, который столь был велик, что, по-видимому, колебалась сама гора»? – неожиданно спросил Пилигрим, заглянув в свой блокнот.

– То не я, то схимник Герасим глаголил, когда ему видение было, – подтвердил Владимир.

– Это из тех пустынников, что жили в пещерах в лесах Саровских? – опять уточнил Пилигрим.

– Из них, – кивнул монах.

– А обитель организовал Исакий по уставам древнего Востока?

– В схиме Иоанн, – поправил Владимир, но согласно кивнул, – по уставам древних подвижников Востока.

– Тогда расскажите нам брат Владимир про подземный город, о котором вы упоминали, – Пилигрим удовлетворенно что-то записал в блокнот и приготовился слушать.

– Неизвестно, и теперь уж никогда не узнать, кто он был – тот человек, что первый вонзил лопату в зеленый дерн монастырского холма, и принялся копать первую «пещеру» саровских подземелий. Был ли это монах, послушник или крестьянин из какого-либо окрестного села, а может, и разбойник, пойманный в дремучих Муромских лесах и за воровство закованный в черное железо. Более или менее достоверно известно лишь то, что случилось это летом 1692 года при первоначальнике Саровской пустыни иеросхимонахе Иоанне. Но уже к 1700 году саровские подземелья разрослись в целую сеть.

Девять лет спустя была освящена крипта, то есть подземная церковь во имя Антония и Феодосия Киево-Печерских, и в 1711 году в ней начались регулярные богослужения…Примечательно, что уже тогда Саровская обитель была в России на слуху: сестры Петра I Мария и Феодосия подарили саровской крипте священные сосуды, одеяния, иконостас с царскими вратами и кусочки мощей Киево-Печерских чудотворцев…В 1730 году крипту пришлось закрыть – делали свое дело грунтовые воды. Потом в 1780 году ее повторно освятил архиепископ Владимирский Иероним, затем с середины XIX века она служила лишь для экскурсионных целей, а в 50-е годы прошлого «коммунистического» века вход в нее замуровали и все, что связано с саровскими подземельями, стало постепенно отходить в область преданий…

– Извините, дело в том, что у меня друг из этих мест, – неожиданно сказал студент Леша, – И ему дед рассказывал про этот город.

– Ну-ка, молодой человек, поведайте, что там сказывают местные знатоки, – повернулся к нему Борисыч.

– О саровских подземельях, о подземном ходе, якобы проложенном из Саровского монастыря в Дивеевский, легенд и всевозможных историй ходит по Присаровью немало, – немного смущаясь, начал Леша, – Мой товарищ говорил, что дед рассказывал ему, что в тридцатые годы на легендарный ход наткнулись они – деревенские пацаны, и решили его «исследовать». Опустившись в провал в земле, они вроде бы несколько минут пробирались по полуразвалившейся и подтопленной галерее, пока потолок на одном из участков не стал осыпаться. Мальчишки бросились назад, но выскочить успели не все – одного завалило. После этого, утверждал старожил, и вышло указание обрушить, засыпать, замуровать все ходы-выходы. А в шестидесятые в Сарове ходила байка о том, как один из искателей проник в подземелья и нашел там не только ржавое железо. Но и кой-какое золотишко…Отец деда – Павел Васильевич, мальчишкой несколько раз побывал там, на своеобразной экскурсии в сопровождении монаха. Рассказ его, пересказанный дедом, позже мой товарищ восстановил в памяти и записал: «Мальчишкой вместе с взрослыми я ходил в Саровскую обитель молиться. Молились «о дожде», «об урожае». Одевали нас при этом во все новое, чистое, как на праздник. Водили нас и в подземелья. Людей набиралось человек по двадцать – здесь были и татары, и мордва, и русские. По каменной крутой лестнице мы спускались в какой-то подвал, пройдя по которому входили в узкую галерею и шли по ней, то и дело, сворачивая то вправо, то влево. Шли при свете свечей и смоченных в чем-то лучин. Все мы шли, держась за длинную мохнатую веревку. Вел нас старый косматый монах. В какой-то келье все по очереди примеривали чугунные калоши, а на голову надевали чугунный же венец. Видели множество решетчатых дверей, келий, кое-где подземелья были красиво отделаны, а местами в стороны уходили простые пещеры. Нам, мальчишкам, скучно было бродить за взрослыми, и несколько раз мы убегали, за что были нещадно биты веревкой. Однажды монах-экскурсовод остановился у низкой, но широкой арки и сказал, что здесь можно пройти аж до Дивеева, поднявшись на поверхность земли всего два раза. И что якобы есть такой же ход и в сторону Санаксарского монастыря. На просьбу пойти по ходу ответил, что галерея очень старая и местами обвалившаяся, да и заплутать можно.». Это все, – студент замолчал.

– А я вот, очень жалею, что не успел побеседовать с Прасковьей Федоровной Самаровой – тетей Пашей, как ее звали все. Она утверждала, что не только видела этот ход, но и ходила по нему, – после паузы продолжил Владимир, – Еще она рассказывала, что в ранней молодости пришлось ей вместе с матерью совершить эту подземную экскурсию от одного святого места к другому на расстояние более 10 километров. Начинался ход, по ее словам, у Зимней церкви, которая сейчас разрушена. А где кончался? По свидетельству самой тети Паши, в Дивееве под порогом одного из соборов. Внутри ход был земляной, кое-где выложенный кирпичом, а в других местах обшитый лиственничными досками. Вентиляционные люки, они же монтажные отдушины, были выведены в полые стволы вековых ветел…

– Это все? – уточнил Пилигрим, после того как монах замолчал.

– Позднее довелось мне слышать еще и рассказ о подземной речке, которую пересекает загадочный ход. О железном ажурном мостике через нее, о стеклышке в кирпичном своде хода, проходящего под речкой Вичкинзой, в которое видно, как струится вода, – неожиданно улыбнулся Владимир, – Как это должно быть было странно: под ногами подземная речка, а над головой земная.

За столом повисла тишина. Каждый думал о чем-то своем.

– Интерес к саровским подземельям не пропадал никогда. Но в советские времена в закрытом городе Арзамасе-16 говорить об их поиске было бессмысленно, – неожиданно нарушил тишину Борисыч, – Ядерный «объект» напрочь отрицал духовное прошлое святого места, на котором расположился. Храмы взрывались, источники заливались бетоном, выходы в подземелья замуровывались. Так что, когда в девяностые годы энтузиасты начали-таки искать вход в подземелья, оказалось, что уже никто не знает, где оно. Было известно, что входов в подземелья было едва ли не около десяти, но где? Однако. Так не хочется прощаться со старой легендой, с детскими романтическими надеждами, с верой в существование неведомых подземных троп, ведущих к истине и пониманию…

– Бабушка, которая давным-давно, еще в советские времена рассказывала мне о саровских подземельях, уверяла: если ночью тихо-тихо стоять у монастырской горы напротив колокольни, можно услышать, как под землей поют посланники Преподобного Серафима – ангелы, оплакивающие поруганные святыни. Я, тогда правоверный пионер и атеист, посмеялся над старушкой..

А, может быть, они пели. Только я не слышал Глуп был тогда, – поддержал его Владимир.

Пилигрим сосредоточенно чертил схемы в блокноте. Затем оторвался от работы и, удовлетворенно хмыкнув, сказал.

– Что ж, можно составить некоторое собирательное повествование об этих экскурсиях. Вот первое воспоминание, – он прочитал из блокнота, – «В пещеры водил отец монах. Копеечку положишь в кружечку и ведет. Сам впереди, мы за ним, в одной руке свеча толщиной в три пальца, другой держишься за сарафан или рубаху впередиидущего. Одна отпустила и отстала. Монах и кричит: – Стойте на месте, поведу другую артель и возьму». Вот второе. «Перед образами останавливались и молились. В одном месте окно небольшое было с цветным стеклом, за ним видно как бежит вода – метрах в пяти. Отец монах, что это там? Саровка течет». Далее делаем заметки, он отчеркнул карандашом в блокноте, – Сам проход песчаный, шириной в метр, высота в рост человека. Монахи говорят – рыл его князь Сараклыч. Но мы с вами знаем, что Сараклыч – это название города «Золотая Сабля». От основного хода были ответвления, на некоторых были двери. В одной из келий, что под соборной площадью, на деревянном столе лежали металлические вериги, желающие могли их приложить к своему телу. Влажности большой не ощущалось, воздуха хватало всем. В качестве предположения, могу сказать – эта подземная коммуникация была сделана где-то самое раннее в начале XIX века, а комплекс «Ближняя пустынка» выполнял роль сторожевого поста у тайного хода. Так что для нас это большого интереса не представляет. Но вот была еще подземная церковь. Вы о ней что-либо слышали брат Владимир?

– Слышал, – откликнулся страж Голгофы, – О ходе богослужения в подземной церкви известно – до 1852 года. Вторая ранняя литургия по зимам правилась в пещерной церкви, и для удобства, в 1812 году отцом Нифонтом была построена лестница от угла северо-восточной башни к устью пещер. О том, что видели наши предки при посещении пещерной церкви, можно судить по описанию, составленному в 1854 году. Паломников, вступавших в устье подземных галерей, встречал образ Божией Матери, написанный маслом на железе, мерою в 1 аршин. Далее при разделении ходов по пещерам располагалась икона Святителя Николая, на доске. Перед входом в церковь на левой стене – три иконы размером в 1 аршин – Двунадесятые праздники, Дмитрия митрополита Ростовского и Антония с Феодосием Киевопечерских. При входе в саму церковь перед богомольцами вставали два каменных столпа, поддерживающие своды храма. На правом располагалась икона Спасителя, на левом Божией Матери, написанные маслом по железу, в киотах железных, окрашенных голубою краской. Перед ними всегда горели две медные лампады. За столпами располагался предалтарный иконостас, освещаемый еще четырьмя лампадами. Левый верхний угол иконостаса был немного срезан сводом пещеры, а сам подбор икон – довольно редкий – заслуживает описания. Все они выполнены на железе, в греческой манере. По правую сторону Царских дверей иконы размером в 1,5 аршина. Первая икона Господа Вседержителя, вторая – Печерской Божией Матери со всеми Киевопечерскими чудотворцами. Третья – на южной двери – преподобного Иоанна многострадального. Вверху, над этими иконами, в трех клеймах, вылитых из олова и окрашенных желтою краской иконы святых Апостолов: в первом – Симона Зилота и Иуды, во втором – Филиппа и Андрея, в третьем Иакова и Матвея. Внизу, в трех тумбах, изображены – преподобный Антоний молящийся в пещере, преподобный Феодосий в пещере и икона Опаление змием головы преподобного Иоанна-многострадального. По левую сторону от Царских дверей иконы той же меры и письма. Первая – Божия Матерь с «предвечным младенцем». Вторая – Николая чудотворца, Андрея Критского и преподобного Феофана. На северной двери икона преподобного Пимена многоболезненного. Вверху в двух клеймах оловянных изображены Апостолы: в первом Петр и Иаков, во втором Павел и Иоанн. Внизу в трех тумбах три иконы – Марка гробокопателя, преподобного Иеремии, молящегося в пещере и пострижение Ангелом в схиму преподобного Пимена многоболезненного.

– Отлично! – воскликнул генерал, – Значит это еще одно Святое место, связанное с именем Богородицы?

– Да! – ответил Владимир.

– И оно соединяется с первым системой подземных ходов?

– Да!

– А нет ли там ходов еще куда? – спросил Пилигрим.

– Есть…, – согласился монах, – В Санаксарский монастырь…

– Стоп! – поднял руки вверх генерал, – Время позднее. Всем спать. Потом думать. И только потом, к вечеру, милости прошу к нашему шалашу. Все. Это приказ. Приказы не обсуждаются.