Утро первого дня нового года выдалось на редкость морозным и солнечным, если можно было назвать утром двенадцать часов по полудни. Пилигрим вышел в сад, искрящийся на солнце инеем на ветках, как сокровищница падишахов в голливудских фильмах. Прошелся по дорожкам в дальний угол участка, туда, где летом у Борисыча всегда горел знич. Такой шаманский костер в импровизированном языческом капище. Кострище для знича было выложено серыми гранитными валунами. Чуть в отдалении стояла огромная каменная баба, привезенная из скифских степей кем-то из учеников генерала. В другом углу хмуро смотрел на незваного гостя деревянный идол, подаренный Борисычу археологом Мишей Бурым, общим их приятелем. Летом в траве были спрятаны зеленые фонарики, сейчас засыпанные снегом. Этот утренний новогодний снежок припорошил скамейки, сделанный из обрубков стволов и низенький пенек, оставшийся от вековой сосны и служивший столиком. Тишина, висящая над поселком, аж звенела. Еще не проснулись вечно гомонящие детки на соседних участках и лихие мужики, гоняющие по льду водохранилища на снегоходах.

– «Сия вся угреша сердце мое!», – неожиданно раздалось за спиной, так близко, что Пилигрим даже вздрогнул от неожиданности.

– Он обернулся. Почти рядом стоял брат Владимир, щурясь на солнце, как домашний кот на сметану.

– «Сия вся угреша сердце мое!», – повторил монах, обводя рукой видимые с высоты окрестности занесенные снегом.

– Вы бы уважаемый брат по-русски изъяснялись, – оправившись от неожиданного испуга, язвительно ответил Пилигрим.

– Слово «угреша» понимать надобно, как «согрело», – пояснил Владимир, – То есть «Все это вокруг согрело сердце мое!». По преданию так сказал Дмитрий Донской, получив в дар икону Николая Чудотворца на окраине Москвы перед Куликовской битвой. Но вы ведь у нас знаток этой битвы поболе меня. Да к тому ж еще и свои версии имеете по оной.

– Знаете брат Владимир. Это отдельная песня. А вот пока все почивать изволят, выражаясь вашим высоким штилем, расскажите мне про этот эпизод.

– Извольте, – согласился Владимир, – А не прогуляться ли нам к реке?

– Согласен, – и Пилигрим пошел к калитке.

Они повернули к водохранилищу по дороге ведущей между дач, и медленно пошли к огромному ледяному полю, напоминающему сказочное зеркало в оправе из зеленых стройных сосен. Владимир начал рассказ.

– Вы ведь знаете рядом с Люберцами городок Дзержинск? То ли задал он вопрос, то ли просто уточнил, для себя. Не дожидаясь ответа, продолжил. Вот там и стоит Николо-Угрешский монастырь… Древняя Угреша Я там был последний раз весной. Яркое весеннее солнце освещает своими лучами стародавние, но обновленные, выбеленные монастырские стены. А за ними, на небывалой высоте, сияет на солнце божественным огнем купол многоярусной колокольни, оттеняемый ультрамарином величественных куполов Спасо-Преображенского собора. Слева, если смотреть с Никольской площади, острятся кокошниками главы храма во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», а справа устремляется в небеса чем-то напоминающий церковь Покрова на Нерли белоснежный храм во имя преподобного Пимена Угрешского. И где-то там, уже за обителью, серебрится водами Москва-река… Поистине Божия красота.

Пилигрим согласно кивнул, не перебивая рассказчика.

– Я всегда приезжаю сюда в конце мая, – продолжал Владимир, – 22 мая, как и всегда на протяжении более чем шестисот лет, в Угреше престольный праздник – день перенесения святых мощей Святителя Николая Чудотворца, или, как его издревле называют на Руси, – Никола Вешний. И как повелось с 1998 года, многолюдный крестный ход тянется от стен обители к памятному знаку Святителю Николаю, что установлен на Никольской площади. Ну да ближе к делу.

Они уже вышли на пологий берег и пошли в сторону высокой сосны на мысу. Голос рассказчика тихо плыл в морозном воздухе, сливаясь с этим сказочным новогодним утром.

Николо-Угрешский монастырь был основан в 1380 великим князем Московским, святым благоверным Димитрием Ивановичем Донским. Письменных свидетельств основания монастыря не сохранилось, однако в народной молве издревле бытовало устное предание, позднее, в XVIII столетии, записанное. Но прежде чем поведать его, обратимся к тем событиям, которые свершились в конце XIV века. Димитрий Иванович Донской великий князь владимирский и московский православный святой. Он был сыном великого князя Ивана II Красного и его второй жены Александры, внуком великого князя Ивана Даниловича Калиты. Ко времени основания Николо-Угрешской обители Московское княжество, ставшее главным центром собирания разоренных ордынским игом русских земель, крепло и ширилось. Уже был построен в Москве белокаменный Кремль. Уже сиял куполами в центре Кремля Успенский собор, возведенный еще великим князем Иваном Даниловичем Калитой. Уже стояли необоримой духовной стеной вокруг Москвы монастыри, основанные митрополитом Московским, святителем Алексием и преподобным Сергием Радонежским – Спасо-Андроников, Чудов и Симоновский в Москве, Высоцкий и Введенский Владычный в Серпухове, и, конечно же, Свято-Троицкий монастырь, ставший главным центром монастырского строительства в Московском княжестве. И не было у Руси более важной задачи, нежели борьба с Золотой Ордой за свободу и независимость. В 1374 году внук Ивана Калиты, великий князь Московский Димитрий Иванович прекратил выплату дани Орде. А затем, преодолев противоречия между русскими князьями, он сумел сплотить их для совместной борьбы.

В те времена в Орде всем заправлял ханский темник Мамай. В 1378 году в битве на реке Воже рати великого князя Димитрия Ивановича наголову разгромили татарское войско под командованием Бегича, посланное Мамаем. Разгневанный Мамай собрал огромную армию. В ее состав, кроме конных полков различных степных народов, вошла и генуэзская пехота. Кроме того, Мамай заключил союз с литовским князем Ягайло. Летом 1380 года войско Мамая, численностью до 100 тысяч человек, двинулось в поход.

На Руси давно готовились к решительному сражению. По призыву Димитрия Ивановича к Москве стали собираться воинские отряды из многих княжеств. 23 князя со своими отрядами влились в состав объединенного русского войска, в том числе полки братьев Ягайло, Андрея и Дмитрия Ольгердовичей, псковское ополчение. Отсутствовали только тверские, смоленские и новгородские войска. Рязанский князь Олег Иванович выжидал, кто окажется сильнее – Орда или Москва? Но и он содействовал общей победе – предупредил Димитрия Ивановича о приближении татарского войска.

Владимир глянул на Пилигрима. Понял, что экскурс в историю государства российского вгоняет его в скуку, и резко перешел к истории монастыря.

Как рассказывает предание, сохранившееся в «Сказании о Мамаевом побоище», перед выступлением на битву великий князь Димитрий Иванович отправился в Троицкий монастырь к великому русскому подвижнику Сергию Радонежскому. Троицкий игумен благословил русское воинство – отправил на поле сражения двух монахов, Александра Пересвета и Андрея Ослябю, предварительно посвятив их в схиму.

Получив высокое благословение, великий князь Димитрий Иванович отправился к своим войскам. Местом встречи русских отрядов была назначена Коломна. Именно туда стекались со всей Руси воины – конные и пешие. В Коломну из Москвы вышла и дружина великого князя Димитрия Ивановича. В 15 поприщах от стольного града на берегу Москвы-реки войско великого князя остановилось для краткого отдыха. И здесь случилось чудесное видение Димитрию Ивановичу. Над сосною, в воздухе явилась ему икона Святителя Николая Чудотворца. Вот как об этом повествует старинное предание: «Благоверный великий князь Димитрий Иоаннович изыде из града Москвы противу нечестиваго Мамая царя Татарскаго, и отшед от Москвы пятьнадесять поприщ ста в шатрах на месте зласнем для преуспокоения с воинством своим, и явися ему на оном месте пречуден образ Николая Чудотворца, вапою украшенный, звездами светло окружаемый и великим светом осияваемый, стоящь о себе на воздусе над древом, зовомым сосною, ту стоящею, ни кем же не держимый, и молящуся ему великому князю Димитрию Иоанновичу Донскому – сниде сама с высоты святая оная икона и вдадеся в честные руце его».

Димитрий Иванович был поражен чудом, а сердце его озарила надежда на Божию помощь в предстоящей битве. И воскликнул великий князь: «Сия вся угреша сердце мое!»

И Господь не оставил великого князя Своей благодатью, даровав ему великую победу на Куликовом поле.

Вскоре после чудесного явления иконы Святителя Николая князь Димитрий Иванович был в Коломне, где провел воинский смотр собравшихся ратей. 20 августа русское войско вышло из Коломны, а 30 августа переправилось через Оку. Узнав о движении русских полков, Ягайло не решился выдвинуться на помощь Мамаю, и так и не принял участия в битве.

В ночь с 7 на 8 сентября Димитрий Иванович переправился через Дон у впадения в него реки Непрядвы и поставил полки на Куликовом поле. В центре – Большой полк, главные силы. По флангам – полки Правой и Левой руки, впереди – Передовой, чуть сзади, за левым флангом Большого полка – Запасной. С востока, скрытый в Зеленой дубраве, стоял Засадный полк численностью 10–16 тыс. человек под командованием Дмитрия Михайловича Боброка, князя Волынского и Владимира Андреевича, князя Серпуховского. Общая численность русского войска достигала 70 тысяч человек.

Пилигрим слушал брата Владимира без интереса, потому как все это знал, но не перебивал. Тот рассказывал увлечено, а природа навевала какие-то философские мысли. Они неспеша вышли к высокой сосне. Постояли у старой могилы под сосной, повернули обратно. Монах продолжил рассказ.

Утром 8 сентября 1380 года началась битва. В «Сказании о Мамаевом побоище», которое было написано в конце XV в., сохранилось предание: героями Куликовской битвы стали воины-иноки Александр Пересвет и Андрей Ослябя, которых благословил на бой с татарами Сергий Радонежский. Александр Пересвет начал сражение поединком с богатырем-печенегом, в котором оба погибли. Позднее богатыря-печенега именовали Темир-мурзой или Челубеем. Андрей Ослябя первым ринулся в бой и первым пал на поле брани.

Основные силы татар устремились на Передовой полк, разбили его и ударили в центр Большого полка. Три часа продолжался этот бой. Татары рвались к знамени великого князя, под которым стоял боярин Михаил Бренок в доспехах Димитрия. Боярин погиб, но полк устоял. Великий князь в это время в доспехах простого воина сражался в самой гуще битвы. Два раза его сбивали с коня, израненный, он еле добрался до дерева, где его после битвы нашли два простых воина-костромича.

Не добившись успеха в центре, татары ударили по полку Правой руки, но потерпели неудачу. Тогда они обрушились на полк Левой руки, в тяжелом бою оттеснили его и стали обходить с тыла главные силы. Но они не знали о Засадном полке. Начав окружение Большого полка, татары подставили под удар свои тылы. В этот момент свежая русская конница из засады нанесла разгромный удар в тыл и фланг татарам. Немногим из них удалось в панике бежать. В наступление перешли остальные русские полки и гнали татар на протяжении 30–40 км до реки Красивая Меча, захватили обоз и богатые трофеи. Разгром татар был полный, войско Мамая перестало существовать. Малое число татар добралось до Орды, а сам Мамай бежал в Крым и был там убит.

Восемь дней собирали и хоронили убитых воинов, а затем войско двинулось к Коломне. 28 сентября войско победителей вступило в Москву, где его ожидало все население города.

Великая победа русского воинства стала переломным моментом в истории Руси. Она вызвала национальный подъем, была воспета во многих литературных памятниках, самые знаменитые из которых – «Задонщина» и «Сказание о Мамаевом побоище». Великий князь Димитрий Иванович получил почетное прозвание Донской, а его двоюродный брат, князь серпуховский Владимир Андреевич – прозвание Храбрый.

А на обратном пути в Москву великий князь Димитрий Иванович вновь оказался на том же месте, ознаменованном чудесным явлением иконы Николая Чудотворца. И повелел Димитрий Иванович устроить здесь храм во имя Святителя Николая и основать монастырь в его честь.

Пилигрим вышел из своих мыслей и опять вернулся к рассказу. Вот то, что говорилось про монастырь, его интересовало. Владимир говорил увлеченно.

«По возвращении же благоверному князю от брани с преславною победою, – повествует далее предание, – достиже паки онаго места на нем же оный образ с явлением чудесне в честные руце его вдадеся, и о дарованней ему победе, благодарив Бога и Угодника Божия Николая, моляся соверши молебное пение с воинством своим, и в то время сам благоверный великий князь Димитрий Иоаннович с благоверными князи и боляры нарече оное место прозванием Угреша, еже зовется тем именем и до сего дня; и повеле на оном месте сооружити храм, во имя и в честь Святителя Угодника Христова Николая Чудотворца; и воздвигну ту обитель славну, и удовольствова ю и к пропитанию всеми потребными не скудно».

– Старинное предание объясняет и причины возникновения обители, и ее именование. Никольским монастырь назван в честь Святителя Николая Чудотворца, а именование «Угреша» родилось от слов, сказанных великим князем: «Сия вся угреша сердце мое!», где само слово «угреша» понимают как «согрело», – как я уже рассказывал вам, – А воспоминание того чудесного явления иконы, положившего начало обители, в Николо-Угрешском монастыре празднуют до сих пор 9 (22) августа. Вот и вся история, = Владимир посмотрел на Пилигрима.

– Спасибо брат. Очень интересная легенда. А вы много знаете по истории российской. Увлекались?

– Почитывал, – неопределенно ответил монах.

– Тогда напомните. В какой день была Куликовская битва?

– Утром 8 сентября. В день Рождения Богородицы, – повторил Владимир.

– А еще напомните. Кто был покровителем Дмитрия Донского из святых?

– Владимирская Богоматерь. Она у всех князей Владимирских была покровительницей.

– И последний вопрос, а то мы уже дошли обратно. Не напомните мне, что подарили казаки Дмитрию перед битвой? – Пилигрим пытливо смотрел на монаха.

– Икону Гребневской Божей матери – покровительницы войска Донского и список с иконы Владимирской Богоматери, потом получившей название Донская Богоматерь.

– Спасибо брат, – Пилигрим толкнул калитку, – А не пора ли нам будить народ? А то проспят весь год, как медведи в берлоге.

– Пора! – согласился Владимир.

– Подъем!!! – закричал Пилигрим, приставив руки рупором, – И громко затрубил в кулак.

– Чего кричишь рыбак? – откликнулся с крыльца Борисыч, – Клева не будет.

– Клево было вчера, – в тон ему пошутил Пилигрим, – Поднимай команду поедем на санках с горы кататься.