Драма в одном действии

#img_9.jpeg

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ПЕТРОВА ВЕРА АНДРЕЕВНА — 60 лет.

ТОНЯ — 17 лет.

САВЧЕНКО ВАЛЕНТИНА ОСТАПОВНА — 32 лет.

ТУМАНОВА — 60 лет.

Почтовое отделение в небольшом сибирском городе. Вечер. Основной зал, где производятся все почтовые операции, уже закрыт. Работают лишь телеграф и междугородный телефон, которые расположены в одном помещении. В этом помещении две двери: в зал и в коридор. У двери в коридор кабина для переговоров. Справа перегородка с окошечком и надписью: «Прием телеграмм и заказов на междугородные телефонные переговоры». У окошка стол дежурной с двумя телефонами. Дальше — буквопечатающий телеграфный аппарат. Вешалка для одежды.

За аппаратом  Т о н я. Она принимает телеграмму. У перегородки стоит  В е р а  А н д р е е в н а. Она в старом черном платье, в черной кофте, в черном платке.

Т о н я (обернувшись). Почему вы так на меня смотрите?

В е р а  А н д р е е в н а (думая о своем). Что?

Т о н я. Ну почему вы так смотрите на меня?

В е р а  А н д р е е в н а. На тебя?..

Т о н я. Это не первый раз. Я молчала, молчала…

Входит  С а в ч е н к о.

Но в конце концов… Я прямо боюсь…

С а в ч е н к о. Что ты, Тоня?

Т о н я (протягивает Вере Андреевне телеграмму). Возьмите телеграмму.

В е р а  А н д р е е в н а  молча берет телеграмму. Выходит.

С а в ч е н к о (снимая пальто). Что случилось?

Т о н я. Сижу… Работаю… И вдруг холодок по спине. Оглянулась — смотрит. И глаза странные… Думаете, я трусиха? Вовсе нет. Но когда я с ней одна, да еще вечером… Смешно?

С а в ч е н к о. Нет. И мне бывает не по себе, когда остаюсь с ней с глазу на глаз.

Т о н я. Смотрит?

С а в ч е н к о. Да. А вчера я гуляла с детьми. Повстречали ее. Она так посмотрела нам вслед, что я трижды сплюнула. Чтобы не сглазила моих рыбочек.

Т о н я. Покормили их?

С а в ч е н к о. И спать уложила.

Т о н я. Как вы с четырьмя справляетесь?

С а в ч е н к о. Так ведь девочки. И все в Миколу. А он у меня такой ласкавый, хоч до сердця прикладай… Клиенты были?

Т о н я. Продала два авиаконверта и шесть простых. Приняла телеграмму. Сейчас отправлю. (Передает телеграмму.) «Минск пять Ленина тринадцать квартира четыре Березиным. Поздравляем славным юбилеем. Сожалеем невозможности присутствовать серебряной свадьбе… Обязательно приедем золотую. Целуем. Рыбаковы…». Я бы учредила медали. Серебряную вручать в день серебряной свадьбы. Золотую — в день золотой.

С а в ч е н к о. Правильно! И в первую очередь — женам военнослужащих.

Т о н я. Почему?

С а в ч е н к о. Беспокойная у нас жизнь. Вышла я за Миколу в Киеве, когда он закончил училище. И с тех пор… Он в Ужгород, я в Ужгород. Он в Нахичевань, я в Нахичевань. Он в лес на границе с Белоруссией. И я четыре года среди болот… Его в Сибирь…

Т о н я (с обидой). Разве наш город…

С а в ч е н к о. Городок.

Т о н я. Разве наш городок на краю света?

С а в ч е н к о. От Киева сколько тысяч километров?

Т о н я. Подумаешь! Раньше действительно в наши края добирались несколько месяцев. А ссыльные из Петрограда по главному сибирскому тракту — больше года. А теперь самолетом — часы. И климат у нас стал мягче… За последние сто лет — особенно.

С а в ч е н к о. Климат! Еще только тридцатое сентября, а вот-вот снег выпадет.

Т о н я. Год на год не приходится.

С а в ч е н к о. Четвертый год тут живу. И все приходится.

На столе зазвонил телефон.

(Снимает трубку.) Третья слушает… По вызову из Тюмени?.. Нет, Людочка, не являлся. (Кладет трубку.)

Т о н я (встала из-за аппарата, ходит по комнате). В каждом месте своя прелесть. У вас — каштаны сказочные. У нас — пихта редкой красоты. Скажете нет?

С а в ч е н к о (вздохнув). Де ридный край, там пид ялыною рай. Мечтаю: отслужит Микола свое…

Т о н я. Так ведь еще сколько ждать!

С а в ч е н к о. Мечта жизнь красит…

Т о н я. Правильно! И у меня есть заветная мечта. Рассказать?

С а в ч е н к о. Догадываюсь. Выйти замуж. А потом — скильки в лиси пенькив, щоб в тэбе було стильки сынкив.

Т о н я. Вовсе нет! Это вы все о сыне мечтаете, а у вас одни дочери. А я об этом даже не задумывалась. Хочу выполнить завещание своей учительницы. Любимой.

С а в ч е н к о. Какое завещание?

Т о н я. Она много лет собирала материалы о нашем крае. Я помогала ей. Весной она скончалась. И осталась недописанной летопись нашего города…

С а в ч е н к о. Городка.

Т о н я. Нет, города! Знаете, когда наш город был основан? Триста восемьдесят лет назад! Знаете, сколько революционеров… Вы слыхали об украинском поэте Павле Арсеньевиче Грабовском?

С а в ч е н к о. Еще бы! В школе учила его стихи.

Т о н я. Он был сослан в эти края и некоторое время жил в нашем городе.

С а в ч е н к о. Не по своей воле жил-то.

Т о н я (с обидой). Между прочим, в наших краях родился величайший ученый Дмитрий Иванович Менделеев, величайший композитор Александр Александрович Алябьев, величайший художник Василий Григорьевич Перов!

С а в ч е н к о (насмешливо). А кто из величайших сейчас живет?..

Т о н я. В моем городе?.. (После паузы.) Родилась и жила… Туманова…

С а в ч е н к о. Тоже знаменитость?

Т о н я. Ту-ма-но-ва!

С а в ч е н к о. Не слышала.

Т о н я. Быть этого не может! (Достает из сумочки фотографию.) Узнали?

С а в ч е н к о. Нет.

Т о н я. До войны она снималась в лучших фильмах. Главные роли! Красавица, правда?

С а в ч е н к о (смотрит). Красивая, верно.

Т о н я. Думаете, как я узнала о ней? Совсем случайно. Прочла в журнале очерк о народной артистке Тумановой. Оказывается, она уроженка нашего города. Написала на Ленинградскую студию, где она снималась. Не ответили… Честно говоря, за последние пятьдесят лет, кроме Тумановой, в нашем городе не проживало ни одного выдающегося человека, о котором стоило бы упомянуть в летописи. В других городах нашей области родились Герои Советского Союза, генералы в отставке, живут родители космонавтов…

Заработал телеграфный аппарат.

Н. П. — начало приема. (Стучит по клавишам.) П. О. — прием обеспечен. (Принимает телеграмму.) Везет мне! Думаете, сколько сегодня было печальных телеграмм? Всего одна. Вера Андреевна ее отнесла. А эта — снова хорошая. (Отрывает ленточку, наклеивает на бланк.) У каких-то Чижиковых в Хабаровске родилась дочка Танечка. Сообщают родным… Через сколько мы обязаны вручить срочную?

С а в ч е н к о. Через полчаса.

Т о н я. Если Вера Андреевна задержится, придется мне?

С а в ч е н к о. Обязательно.

Т о н я (вздохнув). На этой улице в каждом дворе — пес. А я ужасно боюсь собак. Они чувствуют. Стоит мне там появиться, лай — до самой луны. А позавчера я пошла с Верой Андреевной — хоть бы одна тявкнула. Чем вы объясните?

С а в ч е н к о. Не знаю.

Т о н я. Ее даже псы боятся.

С а в ч е н к о. Вот у нас на Украине старухи! Душевные, добродушные, разговорчивые. Соберутся вечером — любо послушать. Еще и песни заспивают…

Т о н я. Думаете, можно по одной Вере Андреевне судить о всех сибирских старухах? В семье не без урода.

Входит  В е р а  А н д р е е в н а.

Легки на помине! Есть телеграмма. Срочная. Ермака, 22.

В е р а  А н д р е е в н а. Пятковым?

Т о н я. Да.

В е р а  А н д р е е в н а. Из Хабаровска?

Т о н я. Точно.

В е р а  А н д р е е в н а. Давно ждут. Давай. (Протягивает руку.)

С а в ч е н к о. У вас в руке деньги. Спрячьте.

В е р а  А н д р е е в н а. Деньги? (Вспомнив.) Да… деньги… (Прячет.)

Т о н я. Вы у них взяли?! А телеграмма какая была… Соболезнование…

В е р а  А н д р е е в н а. Давай.

Т о н я. Как вы можете?!

В е р а  А н д р е е в н а  берет телеграмму, выходит.

(Вскочив.) Ну как она может?! В семье горе, а она берет…

С а в ч е н к о. Ведь не нуждается. Живет одна. Родных нет. Зарплата, пенсия…

Т о н я. Жадность.

С а в ч е н к о. У нее на книжке деньги лежат. Сама говорила.

Т о н я. Зачем? Ну, раньше старики на гроб копили, на священника, на поминки, может. Она верующая?

С а в ч е н к о. В церковь вроде не ходит.

Т о н я. А вдруг сектантка? Знаете, как в городе ее называют?

С а в ч е н к о. Нет.

Т о н я. Черная Вера. Она всегда ходит в черном — поэтому… Сколько ей лет, как вы думаете?

С а в ч е н к о. Шестьдесят пять, вероятно.

Т о н я. А может, семьдесят? Ворон до ста лет живет не меняясь.

Заработал аппарат.

(Дает сигнал.) Передавайте. (Читает ленту.) В телеграмме указано наше почтовое отделение и больше никакого адреса.

С а в ч е н к о. Значит, до востребования.

Т о н я. Что делать?

С а в ч е н к о. До десяти подержим здесь. Потом отнесем в зал. Завтра получат.

Т о н я (испуганно). Валентина Остаповна!

С а в ч е н к о. Опять дурное известие?

Т о н я. Наоборот! Телеграмма очень приятная.

С а в ч е н к о. А испугалась почему?

Т о н я. Телеграмма ей…

С а в ч е н к о. Кому?

Т о н я (взволнованно читает). «Петровой Вере Андреевне. Поздравляю вас родная моя Вера Андреевна шестидесятилетием. Сердцем с вами. Степанов».

С а в ч е н к о. Ей далеко за шестьдесят.

Т о н я. Но Петрова…

С а в ч е н к о. Здесь много Петровых.

Т о н я. И Вера Андреевна…

С а в ч е н к о. И Андреевны имеются.

Т о н я. И отделение наше…

С а в ч е н к о. Говорю: до востребования.

Т о н я (не совсем уверенно). Конечно… Ведь не может быть, чтобы человек в такой день…

Входит  В е р а  А н д р е е в н а.

Передали?

В е р а  А н д р е е в н а. Да.

Т о н я. Обрадовались?

В е р а  А н д р е е в н а. Конечно. Внучка родилась…

Т о н я. Вера Андреевна, когда ваш день рождения?

В е р а  А н д р е е в н а. Тебе-то на что?

Т о н я. Мы с Валентиной Остаповной поспорили: сколько вам лет. Она говорит — шестьдесят пять. А я говорю… Я говорю — шестьдесят, не больше. Кто из нас прав?

В е р а  А н д р е е в н а. Ты.

Тоня взглянула на Савченко. Та удивленно смотрит на Веру Андреевну.

Т о н я. В каком месяце вы родились? В мае?

В е р а  А н д р е е в н а. Нет.

Т о н я. В августе?

В е р а  А н д р е е в н а. Нет.

Т о н я. В сентябре?

В е р а  А н д р е е в н а. Что ты так допытываешься?

Т о н я. В сентябре?!

В е р а  А н д р е е в н а. Да…

Т о н я. Тринадцатого числа? Сегодня? Скажите, это очень важно…

В е р а  А н д р е е в н а. Числа не помню… Крестили в этот день.

Т о н я (торжественно). Принимайте телеграмму!

В е р а  А н д р е е в н а (испуганно). Какую еще телеграмму?

Т о н я. Поздравительную.

В е р а  А н д р е е в н а. Не шути…

Т о н я. Вот. Из Москвы. (Передает Вере Андреевне телеграмму.)

В е р а  А н д р е е в н а  достала старые очки в железной оправе. Надела. Прочла несколько раз. Ушла в зал.

(Вышла из-за перегородки, подбежала к дверям в зал. Приоткрыла их. Растерянно.) Плачет…

С а в ч е н к о. Быть не может. С чего?

Т о н я (еще раз заглянула в дверь). Сидит спиной. Плечи вздрагивают. Или смеется?

С а в ч е н к о. Конечно. С чего бы ей плакать.

Т о н я. Странно все-таки… Такая дата… Хоть бы словом обмолвилась. Мы бы поздравили, правда?

В дверях — В е р а  А н д р е е в н а. Глаза у нее красные от слез.

Пауза.

Степанов… ваш родственник?

В е р а  А н д р е е в н а. Нет.

Т о н я. Кто же?

В е р а  А н д р е е в н а. Почту носила. Много лет. Покойный отец его, Павел Михайлович, каждый год в этот день подарок мне вручал. И он, видно, вспомнил.

Т о н я. Давно он уехал?

В е р а  А н д р е е в н а. В пятидесятом, должно быть. И вспомнил… Есть же такие люди. (Аккуратно свернула телеграмму, спрятала ее на груди.)

Т о н я. Вы бы сказали нам… Могли отметить… Всем коллективом…

В е р а  А н д р е е в н а. Да разве мне что требуется? Ничего мне не нужно.

С а в ч е н к о. А нам нужно! Не знаю, как тут у вас, а у нас на Украине… (Решительно.) Пироги я сегодня пекла. Неприкосновенные пол-литра имеются. В десять кончим, накроем здесь стол… (Тоне.) Если придут клиенты — обслужи. (Выходит.)

В е р а  А н д р е е в н а. Зачем это…

Т о н я. Как же не выпить в такой день? Уж за ваше здоровье — обязательно.

Вера Андреевна быстро взяла Тонины руки, целует их.

(Освобождая руки.) Что вы делаете, Вера Андреевна!

В е р а  А н д р е е в н а. Может, мне… Может, платье другое надеть?

Т о н я. Конечно… Если будет телеграмма, я вам крикну из окна.

В е р а  А н д р е е в н а  выходит. Входит  С а в ч е н к о.

С а в ч е н к о. Забыла сказать: разовые талоны в правом ящике.

Т о н я. Хорошо. Как вы славно придумали! У вас в самом деле есть пироги?

С а в ч е н к о (развела руками). Нет.

Т о н я. Как же? Без сладкого?

С а в ч е н к о. Гастроном еще открыт. Сбегаю туда.

Т о н я. Вхожу в долю. Купите конфет. Самых лучших. Завтра деньги отдам.

С а в ч е н к о. Добро. (Выходит.)

Т о н я (радостно). Как хорошо получится! (Достает большой лист бумаги, примеряет его на стол.)

Входит  Т у м а н о в а.

(Быстро сворачивает бумагу, уходит за загородку, садится у окошка.) Что вам? Телеграфный бланк? Талон на переговоры? Конверты?

Т у м а н о в а (улыбаясь). Нет, милая девушка, ни то, ни другое, ни третье.

Т о н я. Других операций мы сейчас не производим. Основной зал закрыт.

Т у м а н о в а. Жаль. Очень жаль…

Т о н я. Что вы хотели?

Т у м а н о в а. Получить письмо.

Т о н я. Выдача до семи часов.

Т у м а н о в а. Но в виде исключения…

Т о н я. Нет!

Т у м а н о в а. Понимаю. Вы, наверно, не имеете права…

Т о н я. Я?! Паспорт, пожалуйста.

Т у м а н о в а. Сейчас. (Ищет в сумочке.) Конечно… Оставила в чемодане.

Т о н я. Тогда нельзя.

Т у м а н о в а. Но я…

Т о н я. И не упрашивайте!

Т у м а н о в а. У меня есть пропуск.

Т о н я. С фотографией?

Т у м а н о в а. Без.

Т о н я. Категорически — нельзя.

Т у м а н о в а. Взгляните. С печатью.

Т о н я. Не подмигивайте. Не выйдет!

Т у м а н о в а. Какой же выход?

Т о н я. Никакого.

Т у м а н о в а. Безвыходных положений не бывает. Снимите, пожалуйста, трубку. Позвоните начальнику милиции…

Т о н я. Прошу без шуток!

Т у м а н о в а. Вполне серьезно. Он встречал меня на вокзале. Подтвердит, что перед вами действительно…

Т о н я. Покажите пропуск.

Т у м а н о в а. Пожалуйста. (Протягивает пропуск.)

Т о н я (раскрыла, встала). Вы?!

Т у м а н о в а. Я.

Т о н я. Тоже народная?! Как ваша дочь?

Т у м а н о в а. У меня нет дочери. У меня сын.

Т о н я. Ну младшая сестра?

Т у м а н о в а. Нет младшей сестры. Есть старшие…

Т о н я. Позвольте. (Достает из сумочки фотографию.) А это? Ваша однофамилица?

Т у м а н о в а. Нет. Это я.

Т о н я. Неправда!

Т у м а н о в а (улыбнулась). Честное слово.

Т о н я. Но эту фотографию я купила совсем недавно.

Т у м а н о в а. Не моя вина, милая девушка… Годы несколько изменили мой облик.

Т о н я. Извините… Я сейчас… Одну минутку. (Убегает.)

Т у м а н о в а (смотрит на свою фотографию). Правильно ты поступила, Вера, решив исчезнуть на эти дни.

Т о н я (входит). Вам ничего нет.

Т у м а н о в а. Должно быть. Важное для меня письмо.

Т о н я. На букву «Т» всего четыре…

Т у м а н о в а. Почему на «Т»?

Т о н я. Туманова.

Т у м а н о в а (рассмеялась). Милая девушка! Вы так напугали меня строгими вопросами… Туманова — мой театральный псевдоним.

Т о н я. Так вот почему я о вас не нашла никаких материалов…

Т у м а н о в а (шутливо). Вы следственный работник?

Т о н я. Я пишу летопись нашего города.

Т у м а н о в а. О!

Т о н я. Написала вам. На студию, в Ленинград.

Т у м а н о в а. И я не ответила?

Т о н я. Вероятно, вам…

Т у м а н о в а. Может быть, и передали. Я получаю множество писем от семнадцатилетних особ, мечтающих стать киноактрисами. И, каюсь, не в силах прочесть все эти письма. Но перед вами я искуплю свою вину — отвечу на все вопросы.

Т о н я. Какая я везучая! Итак, ваша настоящая фамилия?

Т у м а н о в а. Петрова.

Т о н я. Сейчас! (Убегает в зал и возвращается с письмом.) Вот.

Т у м а н о в а. Это письмо я и ждала. Благодарю, милая девушка.

Т о н я. Пожалуйста! Если еще прибудут…

Т у м а н о в а. Вряд ли. Я уехала сюда, не предупредив друзей.

Т о н я. Интересно!

Т у м а н о в а. Дело в том, что я родилась в сентябре. Мои старшие сестры — тоже. Нарекли их Любовью и Надеждой. А меня — Верой. И отмечали мы наши дни рождения и наши именины одновременно — тридцатого сентября. В день Веры, Надежды и Любови.

Т о н я. Вы и решили этот день провести с сестрами?

Т у м а н о в а. Просто сбежала.

Т о н я. Почему?

Т у м а н о в а. В этом году у меня круглая дата.

Т о н я. Неужели пятьдесят?

Т у м а н о в а. Друзья решили организовать юбилейный вечер. Вначале я не противилась. Потом подумала: соберется много молодых людей, знающих меня по довоенным кинофильмам. И вдруг на сцене появлюсь я. Нет! Это мужчины в шестидесятилетнем возрасте могут себе позволить…

Т о н я. Но вам ведь только пятьдесят.

Т у м а н о в а. От летописца все равно не скроешь. Совершенно секретно: шестьдесят.

Т о н я. А выглядите вы… Ой!

Т у м а н о в а. Что?

Т о н я. Вы не ждете телеграммы? Ни от кого?

Т у м а н о в а. Разве только от автора этого письма.

Т о н я. Степанов?!

Т у м а н о в а (взволнованно). Где телеграмма?

Т о н я. Ее… Ее отнесли…

Т у м а н о в а. Домой?

Т о н я. Да.

Т у м а н о в а. Разве там был адрес?

Т о н я. Разносчица телеграмм все адреса знает… Она давно работает…

Т у м а н о в а. А эту телеграмму я хотела бы получить лично. (Выходит.)

Тоня мечется по комнате, не зная, что делать.

Входит  С а в ч е н к о.

С а в ч е н к о (возбужденно). Порядок в ракетных частях! Десять часов. Повесила табличку: «Закрыто». Взяла шампанское, не водку же пить, в самом деле! Пирогов нет, но мне достался последний торт. Правда, небольшой. Не умеют у вас печь настоящих тортов. Вот у нас торты «Киевские»! Мечта всех командированных. Ты что скисла?

Т о н я. Ой, Валентина Остаповна! Думаете, это нашей Вере Андреевне телеграмма? Нет!

С а в ч е н к о. Кому же?

Т о н я. Тумановой. Народной артистке. Ее настоящая фамилия — Петрова. Она была здесь. Требовала свою телеграмму. Я сказала: отнесли домой. Что теперь делать? Такое совпадение! Забрать у Веры Андреевны телеграмму и снести Тумановой? Я не могу. Может, вы. У вас нервы крепче… (Идет.)

В дверях Тоня сталкивается с  В е р о й  А н д р е е в н о й. Она в более светлом платье, в новой кофте, в сером пуховом платке на голове.

В е р а  А н д р е е в н а (ставит на стол бутылку. Весело). Настойка. Брусничная. Сама ставила. Давно. Думала, уже не пригодится.

С а в ч е н к о (Тоне). Что стоишь в дверях? Обождет твой парень. Стели бумагу!

Тоня послушно стелет на стол бумагу.

Стаканы давай.

Тоня достает стаканы.

Мужчин нет, придется мне разливать.

В е р а  А н д р е е в н а. Настоечки попробуйте.

С а в ч е н к о. Потом. Начинать полагается с шампанского. (Тоне.) Нарежь торт. (Разливает шампанское по стаканам.) Берите, Вера Андреевна. Бери, Тоня. (Поднимает свой стакан. Вере Андреевне.) Выпьемо по повний, щоб ваш вик був довгий.

Пьют. Входит  Т у м а н о в а.

Товарищ! На дверях висит объявление.

Т у м а н о в а. Я видела, но…

С а в ч е н к о. Отделение закрыто.

Т у м а н о в а. Я пришла за…

Т о н я (уронила стакан. Поспешно). Это товарищ Туманова… Тоже Вера Андреевна… Народная артистка… Наша землячка… (К Савченко.) Я рассказывала вам…

С а в ч е н к о. Садитесь, гостьей будете.

Т у м а н о в а. Я не стала бы вас беспокоить, но…

С а в ч е н к о (перебивает). Думаю, вы не откажетесь выпить за долгие годы вашей тезки Веры Андреевны Петровой. (Наливает ей в стакан.) Если бы почтальонам присваивали звание, она бы тоже была народной. Ей даже из Москвы прислали телеграмму. Покажите, Вера Андреевна.

В е р а  А н д р е е в н а. Зачем?

Т о н я (к Савченко). Скажите, Валентина Остаповна…

С а в ч е н к о. Покажите!

Вера Андреевна достает телеграмму, передает Савченко.

(Протягивает телеграмму Тумановой.) Прочтите. Представляете, как радостно было нашей Вере Андреевне в день своего шестидесятилетия получить поздравление от ее давнишнего клиента.

Т у м а н о в а (прочла телеграмму. Тихо). Представляю.

Тоня облегченно вздохнула.

С а в ч е н к о. Если вы захотите рассказать своим друзьям о нашей Вере Андреевне, мы отпечатаем копию и подарим вам на память.

Т у м а н о в а. Буду вам благодарна.

С а в ч е н к о. Тоня, отстучи.

Т о н я (счастливо). Сейчас! (Бежит к аппарату, печатает.)

Т у м а н о в а (Вере Андреевне). Ваше здоровье! (Делает глоток.)

В е р а  А н д р е е в н а. Спасибо. За уважение к незнакомому человеку.

Т у м а н о в а. А ведь мы знакомы.

В е р а  А н д р е е в н а. Запамятовала, извините.

Т у м а н о в а. Неудивительно. Много лет прошло. И я вас на улице, пожалуй, не узнала бы. Петрову Софью Лаврентьевну помните?

В е р а  А н д р е е в н а. Как же! И сейчас ее средней дочери, Любови Андреевне, телеграммы доставляю. Старшая, Надежда Андреевна, померла. А младшая…

Т у м а н о в а. Что младшая?

В е р а  А н д р е е в н а (надела очки). Господи! Верочка!

Т у м а н о в а. Ну вот!.. А я о вас часто вспоминала, когда рассказывала друзьям о тех годах. Тяжелое было время…

В е р а  А н д р е е в н а. Тяжелее не придумать.

Т у м а н о в а (к Савченко). Я выступала перед ранеными ополченцами. В госпитале на Выборгской. И свалилась на сцене. От истощения… Очнулась в самолете. Отвезли в Свердловск. Отлежалась в больнице, затем приехала сюда, на родину.

В е р а  А н д р е е в н а. Смотреть было страшно. Живые мощи.

Т у м а н о в а. Веру Андреевну ежедневно у калитки ждала: вдруг принесет известие о сыне. Появляется, бывало, Вера Андреевна, издали слежу за ней. С надеждой и страхом. Вижу — улыбается. Значит, слава богу. Может, известия от сына нет, зато и надежда еще не потеряна. Так с надеждой и прожила целый год. А вернулась в Ленинград — через неделю является сын. После тяжелого ранения попал к партизанам…

В е р а  А н д р е е в н а. Он женат?

Т у м а н о в а. Конечно.

В е р а  А н д р е е в н а. Внуки небось есть?

Т у м а н о в а. И правнуки скоро будут.

В е р а  А н д р е е в н а. Ну уж и правнуки!

Т у м а н о в а. Так ведь Славе уже сорок.

В е р а  А н д р е е в н а. Прислали бы его карточку.

Т у м а н о в а. Пришлю.

В е р а  А н д р е е в н а. При всех орденах чтоб был.

Т у м а н о в а. Только медали. И за доблесть. И партизанская. И за оборону Ленинграда.

В е р а  А н д р е е в н а. А Красного Знамени орден?

Т у м а н о в а. Чего нет, того нет. Однако младшему внуку и медалей достаточно. Наденет на себя старый отцовский китель…

Вера Андреевна поднялась, идет к выходу.

Т о н я (выбегает из-за перегородки). Куда вы?

В е р а  А н д р е е в н а, не отвечая, выходит.

Куда она?

Т у м а н о в а (вскочив). Боже, какая я эгоистка! Рассказываю о сыне, о внуках… Ее сын — одногодок с моим Славой… Тоже воевал под Ленинградом. Погиб в сорок втором. Где она живет?

С а в ч е н к о. Не нужно. Позже. Пусть выплачется.

Пауза.

Т у м а н о в а. Хорошо помню Веру Андреевну в те годы. Когда я приехала, она уже ходила в черном. Даже в жару. Траур по сыну. Тогда дня не проходило, чтобы кому-нибудь не прибывала похоронная. Девчушки на почте работали молоденькие. Лет по пятнадцати. Знали содержание всех треугольных незапечатанных писем. И ни одна из них не решалась нести похоронную. Вера Андреевна жалела девочек. И когда, бывало, она появлялась на чужих участках, все женщины смотрели — в чей двор она свернет. Вот и прозвали ее…

Т о н я. Черной Верой?

Т у м а н о в а. Да.

Входит  В е р а  А н д р е е в н а. Все с удивлением смотрят на нее: она сияет.

В е р а  А н д р е е в н а. Нашла! Обязан твой сын орден Красного Знамени получить. (Протягивает Тумановой аккуратно сложенный листок.)

Т у м а н о в а (разворачивает, читает). «Командование воинской части… Ваш сын… Вячеслав Ильич… Верный воинскому долгу… Смертью храбрых… Посмертно… орденом Красного Знамени…». (Опустила листок, смотрит на Веру Андреевну.)

Пауза.

В е р а  А н д р е е в н а. Не отдала тебе тогда… Больно слаба ты была. И телом и душой. Боялась, не выдержит твое материнское сердце. По себе знала. Разбирала почту. Гляжу: мне письмо. Чужой рукой написано. Домой пошла. Заперлась. Распечатала… Покрепче тебя была, однако рассудка лишилась. Соседи потом рассказали: ходила из угла в угол. Подушку на руках держала. Укачивала.

Т у м а н о в а. А я-то задерживала вас… О Славике рассказывала… Вы слушали… Улыбались… Даже смеялись вместе со мной… Боже мой! Вы, ради меня…

В е р а  А н д р е е в н а. И от других скрывала, какие духом были послабее да поболезненнее. Потом отдавала. Находила случай. То один из сыновей вернется — легче. То кого-нибудь из родных вызывала, ежели по письмам знала их адрес. А тебе отдать до самого отъезда не решилась. Думала, сестрам отдам. Уехала ты. Пошла к ним, а они навстречу бегут: жив Вячеслав!

Пауза.

Т у м а н о в а (вытирает глаза). Где вы живете?

В е р а  А н д р е е в н а. Там же.

Т у м а н о в а. Одна?

В е р а  А н д р е е в н а. Одна и не одна. Он все годы со мной — моя кровинка. Сказала ты: сорок Вячеславу. А моему… (Кивнула на Савченко.) Гляжу я часто на Валентину. Думаю: его женой могла быть. На Тоню гляжу. Такую внучку могла иметь. Это я представляю. А его представить мужчиной не могу. Как было ему восемнадцать, так и осталось.

Т у м а н о в а. А вы все работаете? Почему не на пенсии?

В е р а  А н д р е е в н а. А ты на пенсии?

Т у м а н о в а. Да.

В е р а  А н д р е е в н а. И не представляешь нигде?

Т у м а н о в а. Выступаю. Изредка.

В е р а  А н д р е е в н а. Зачем?

Т у м а н о в а. Скучно. Без людей-то.

В е р а  А н д р е е в н а. И я не могу без людей. Сейчас работать хорошо. Телеграммы больше радостные. Внучка родилась, сын женился. Бывают и тяжелые… Так ведь не Тоне носить. От них на сердце зарубки остаются. Обидно только: некоторые плачут, а деньги суют. Свинцовые деньги. А спорить с человеком нельзя, ежели он в таком состоянии… Живу, не жалуюсь. Другие в моих годах хворые, лежат больше. А я не хвораю. Хожу. А может, оттого и не хвораю, что хожу.

Заработал аппарат.

Т о н я. Что они там! Знают ведь: окончилась у нас работа. (Подошла к аппарату.) Спрашивает… Срочную…

С а в ч е н к о. Прими.

Т о н я (читает ленту). Со Шпицбергена. «Свердлова семь. Чивилихиной Светлане. Люблю! Люблю! Люблю! Андрей». Все с восклицательными знаками. Могла бы до завтра потерпеть эта Светлана.

В е р а  А н д р е е в н а. Кабы разлюбил — другое дело. А то ведь любит. Давай, снесу. Пусть ей сны добрые приснятся.

Тоня стоит в нерешительности. Савченко кивнула.

Тоня передала телеграмму Вере Андреевне.

(Тумановой.) Увидимся до твоего отъезда?

Т у м а н о в а. Конечно.

В е р а  А н д р е е в н а. Может, и просьбу исполнишь?

Т у м а н о в а. Любую!

В е р а  А н д р е е в н а. Была я в пятидесятом. На том месте. Старика повстречала. «Не найти тебе. Многие матери приезжали. Тысячи наших солдат на этой земле захоронены. Что ни холм — братская могила». Положила я на один холмик веточку… Он пихту нашу любил…

Т у м а н о в а. Это почти невозможно отыскать… Но я постараюсь…

В е р а  А н д р е е в н а. Не о том прошу. Молва идет: доброе дело задумали ленинградцы. Памятник построить, какого еще не было на земле. Деньги среди народа собирают. Правда это?

Т у м а н о в а. Да.

В е р а  А н д р е е в н а. Скопила я кое-что за эти годы. Передам тебе. А ты тем людям отдай. Ежели не будут на памятнике имен писать — так тому и быть. А будут — пусть напишут: Петров Степан Кузьмич. Года рождения тысяча девятьсот двадцать четвертого. Марта месяца. А месяц и год его гибели в похоронке указаны. (Вышла.)

Т у м а н о в а (взволнованно). Перед самым отъездом… Был вечер… Весь сбор — на этот памятник. Я читала стихотворение… Нашего ленинградского поэта. Какие там хорошие строки! (Читает.)

(После паузы.) Я вам очень признательна, милые девушки. Вы с такой теплотой относитесь к Вере Андреевне…

Савченко и Тоня переглянулись.

(Тоне.) Приходите завтра утром. Я буду счастлива, если в летописи нашего города вы напишете о жизни Степана Петрова и его матери. (Вышла.)

Т о н я (тихо). Степана Петрова и его матери… А сколько таких матерей… Похоронные прибывали почти ежедневно. А война… Война длилась больше тысячи дней! Нужно узнать все имена… павших смертью храбрых.

С а в ч е н к о. Мы узнаем.

Т о н я. Это я обязана…

С а в ч е н к о. Я тоже. Ведь Галочка моя родилась в этом городе.