— Я приготовил для тебя свободную комнату. Справа от верхней спальни. Если тебе что-нибудь понадобится, моя комната напротив, — произнес Джексон деловым тоном.

Тейлор умела расслышать, когда ей давали понять, что она свободна.

— Есть, шеф.

— Такого я ни разу не слышал, когда ты работала со мной.

Говорил Джексон непринужденно, но не таков был его взгляд, буравящий, горячий и властный. Тейлор знала, что означает такой взгляд, знала с ранних лет. И ей не хотелось противостоять такому взгляду. Сердцебиение в ее груди усилилось, и она поспешно вышла, бросив коротко:

— Спокойной ночи.

На двери спальни не оказалось замка, но это обстоятельство не смутило ее. Джексон не причинит ей зла. Это не означает, что он не хочет ее. Она давно поняла, что Джексона влечет к ней. Но чувствовала себя с ним в полной безопасности, зная, что никаких последствий не будет. Он — настоящий мужчина. Кодекс чести для него сильнее вожделения и страсти. Как бы ни вела себя Бонни, он не стал бы нарушать клятв, данных в день свадьбы. Но вот его жены не стало, и огонь уже вспыхнул, хотя бы только в его темных глазах.

Тейлор, бессильная совладать с борющимися в ней чувствами, стала готовиться ко сну и тут же обнаружила, что спать ей не в чем. Она хотела было обследовать содержимое платяного шкафа, но тут за дверью послышались тяжелые шаги. И отрывистый стук.

Открыв дверь, Тейлор увидела, что Джексон протягивает ей белую ночную рубашку.

— Мне пришло в голову, что тебе может понадобиться вот это.

Сердце Тейлор подпрыгнуло.

— Спасибо.

Едва она взяла рубашку, как зазвонил мобильный телефон, все еще остававшийся в кармане халата. Ее сразу же охватила тревога.

— Подожди. Может быть, это Ник.

Увы, звонил ее отчим, Лэнс Хигерти.

— Тейлор, ты где? Твой домашний телефон не отвечает. Где мой сын?

Тейлор знала, что последняя фраза была сказана сознательно: ей напоминают, что Ник лишь наполовину ей брат. Неважно, что она его воспитала. В глазах закона у нее на Ника меньше прав, чем у Лэнса, его формального отца.

— Зачем вы звоните? Уже поздно.

Почувствовав, что ее голос вот-вот дрогнет, она стиснула в кулаке рубашку.

— Ты мне еще не ответила.

Сознавая, что бледнеет, она повернулась к Джексону спиной и сказала:

— У меня есть еще две недели.

Каких-то четырнадцать дней до истечения срока представления юридических документов, призванных воспрепятствовать осуществлению претензий Лэнса на исключительное право опекунства.

В ответ раздался жестокий смешок.

— Мы можем говорить по-хорошему, можем по-плохому, но победа у меня все равно в кармане. Имей это в виду и не забывай свое место, пигалица. Мой сын заслуживает лучшей участи, чем жизнь с тобой.

Когда Тейлор выключила телефон, ее рука дрожала. Пусть Лэнс способен довести ее до слез двумя-тремя хорошо обдуманными издевательскими фразами, но он не заставит ее сорваться там, где сможет увидеть или услышать ее.

— Кто звонил? — решительно спросил Джексон.

Тейлор едва ли не чувствовала тепло его большого тела за своей спиной. Ее переполняло желание рассказать ему все, но пересилил страх, вызванный телефонным звонком. Ведь и Джексон — богатый и влиятельный человек. Он может встать на сторону Лэнса. Тейлор смутилась, даже, пожалуй, растерялась и уже не могла мыслить логически. Она твердо знала только одно: нельзя позволить этому чудовищу добраться до Ника. Ее охватила неожиданная паника. А если Лэнс силой заберет Ника? Нужно немедленно позвонить в лагерь, предупредить!

Тейлор повернулась к Джексону, и ощущение безопасности тут же вернулось.

— Человек, с которым мне неприятно разговаривать, — ответила она на заданный вопрос, стараясь скрыть тревогу.

— Хочешь, чтобы я этим занялся?

Тейлор покачала головой.

— Нет. Наверное, я лучше засну.

Она произнесла эти слова механически; ее внутренние ресурсы были на исходе, настолько волнующим оказалось осознание ситуации.

Темные глаза Джексона сузились, но он вышел из комнаты. Его широкие плечи на мгновение закрыли весь дверной проем. Несмотря на страх, заполонивший Тейлор, у нее пересохло во рту от желания прикоснуться к этим плечам. В ее жизни бушует шторм, и Джексон, большой, сильный, — самая надежная гавань.

Дрожащей рукой Тейлор прикрыла дверь комнаты и набрала номер начальницы лагеря Ника. Несчастная женщина, вырванная из глубокого сна, была вынуждена отправиться в палатку ребят, чтобы убедиться в том, что Ник никуда не пропал. Затем ей пришлось клятвенно пообещать, что только сама Тейлор получит разрешение забрать Ника из лагеря. Тейлор хотелось бы увезти его немедленно, но он так радовался этой поездке, что не стоило преждевременно портить ему настроение.

После того как Тейлор убедилась, что ее брат в безопасности, у нее отлегло от сердца. Она сбросила халат и надела рубашку. Та доходила ей почти до колена, а рукава пришлось подвернуть. И все-таки по какой-то причине, которую она не хотела признавать, ей было легче от сознания, что она в рубахе Джексона. Девушка забралась под одеяло, отчаянно желая немедленно заснуть.

Но страх стучал у нее в висках, не давая заснуть. Чуть не хныча от боли, она села на кровати. Конечно, она понимала, что ее страдания вызваны всеми треволнениями дня. Нужно облегчить душу, нужно, чтобы кто-то ей помог. Просить о помощи Джексона? Избавившись от безрассудного страха, охватившего ее после звонка, она убедилась, что ее опасения относительно возможной солидарности Джексона с Лэнсом беспочвенны. Несмотря на все диктаторские замашки Джексона Санторини, несмотря на всю властность его характера, все же у него есть честь. В отличие от ее мучителя.

Жизнь научила ее быть сильной, но сейчас на ее плечи лег такой тяжкий груз, что она вот-вот сломается. И все же сердце восставало против обращения к Джексону. Ей известно, что родные вспоминали о нем только тогда, когда нуждались в его помощи. Ей больно становиться для него дополнительным бременем. Но она обязана позаботиться о Нике. Даже если для этого потребуется обратиться к человеку, который невольно заставляет ее желать невозможного.

Решив, что промедление может лишить ее мужества, она отбросила одеяло. И только перед дверью спальни Джексона вспомнила о том, что на ней нет ничего, кроме его ночной рубашки. Но было поздно: костяшки ее пальцев уже стучали в дверь. Она не успела отступить, так как дверь почти сразу открылась. Джексон стоял перед ней, и на нем были только спортивные трусы.

Захваченная открывшимся ей зрелищем, она потеряла контроль над своими мыслями. Крепкая грудь, покрытая пушком черных волос. Но это только начало. Мускулистые плечи и руки. Плоский живот, свидетельствующий о том, что лишнего веса у него нет и в помине.

Джексон переступил с ноги на ногу, и она вскинула голову, сознавая, что рассматривает его. А какая женщина из плоти и крови сможет устоять перед таким первоклассным образчиком мужской силы? А тем более — женщина, которая очень много раз убеждалась в том, что эта мужская сила не имеет отношения к ней? Она ожидала увидеть самодовольство в этих темных глазах, однако ее ожидало нечто иное.

Желание.

Горячее, жгущее желание.

Тейлор знала, что такое желание. Облик Джексона не раз наводил ее на столь яркие эротические мысли, что она покрывалась холодным потом. Но еще лучше ей знакомо желание в глазах мужчины. После того, как ей исполнилось четырнадцать лет, приятели ее мамы смотрели на нее глазами, в которых читалось желание. Не нужно думать об этом. Если подумать, то она опять покажется самой себе грязной, выброшенной на помойку.

— Cara.

От сиплого шепота Джексона по спине Тейлор пробежала дрожь, но отступить она не могла.

Он же приподнял пальцем ее подбородок, а затем наклонился и припал губами к ее губам. У Тейлор тут же включился бессознательный защитный механизм. Она замерла, не сопротивляясь, но и не отвечая. Отчаяние пронзило ее насквозь, когда она поняла, что, несмотря на возраст и давнюю уверенность в Джексоне, детские страхи все еще парализуют ее.

Джексон прервал поцелуй.

— Прошу прощения. Я не сразу понял, что ты не принимаешь мой поцелуй.

Как это официально, подумала она, сколько льда в его голосе, тогда как его губы такие теплые и мягкие. Она внезапно почувствовала опустошение, но ведь виновата она сама. Следствие трусости.

— Я приняла.

Правой рукой Джексон оперся на дверной косяк. Тейлор ненавидела такие моменты, когда его лицо лишалось всякого выражения.

— Буду как статуя. Я больше не прикоснусь к тебе, если таково твое желание.

Ей не понравилась данная перспектива. Закусив нижнюю губу, она опустила глаза к толстому серому ковру, потом опять подняла их.

— Я плохо умею реагировать на мужское внимание. — Пусть она опасается желания Джексона, но верит в его ум. Он не станет осуждать ее страх хотя бы потому, что сам испытал немало страданий. — У меня… был когда-то печальный опыт.

Она не хотела в этом признаваться, но не могла заставить себя пожалеть об откровенности.

И снова в Джексоне проснулись инстинкты защитника.

— Кто? — прорычал он.

Его рука легла на ее талию. Он ожидал, что Тейлор отшатнется, но, к его удивлению и удовольствию, изящная женская рука прикоснулась к его обнаженной груди. Огонь вспыхнул в его теле, но он решительно потушил пожар, так как помнил, насколько непрочна вера Тейлор в чистоту его намерений.

— Я не хочу сейчас об этом говорить. — Такой ответ не удовлетворил Джексона, но Тейлор добавила: — Я хотела рассказать тебе о телефонном звонке.

Такое свидетельство доверия успокоило Джексона. Пока достаточно и этого.

— Кто тебе звонил?

— Почему ты раньше ни о чем не спросил?

— Я счел, что не имею права знать. Или имею?

Как серьезно и как красиво ее лицо, обрамленное волосами цвета полуночи! Джексону всегда нравилась эта грива вьющихся волос. Со дня их первой встречи его преследовал вид шелковых прядей, покоящихся на его руке в постели. Тейлор поняла смысл его вопроса.

— Не знаю, готова ли я впустить тебя в свой мир.

Джексон помолчал.

— Почему?

— Ты…

Как признаться в том, какие чувства он в ней пробуждает, как она отвечает на его призыв?

— Разве ты не доверяешь мне?

Ответ дался Тейлор без труда, поскольку Джексон всегда был для нее далеко не только шефом, как она ни старалась убедить себя в обратном.

— Я же здесь.

А она бы не была здесь, если бы доверие не укоренилось в ней глубоко, непоколебимо. А причина тому — убеждение, что Джексон не станет принуждать ее к поступкам, противоречащим ее воле. Джексон — защитник. А ей нужна защита от Лэнса. А еще важнее, что защита нужна Нику.

Наконец решившись, она прошептала:

— В моем мире самое дорогое — это Ник.

— Я знаю.

— Через пару дней он должен приехать из лагеря. Ты не встретишь его вместе со мной?

— Хорошо.

И в эту секунду Тейлор почувствовала сдвиг в ее отношениях с Джексоном. Поделившись с ним, она признала его права на нее и заявила о своих правах на него. Но есть ли у нее эти права, если все ее существо пронизано страхом перед угрозами Лэнса похитить ее брата?

— Ты всегда упоминала только Ника. — Большая ладонь погладила ее по волосам. Вместо страха перед столь интимным жестом Тейлор почувствовала смущение и удовольствие: рядом с ней находился ласковый и заботливый Джексон. — У тебя нет других родных?

— Настоящих — нет.

— Поясни-ка, piccola, что это значит.

Мужская требовательность, замаскированная под просьбу.

И Тейлор обнаружила, что хочет все рассказать Джексону. Перипетии его частной жизни всегда находились на виду, поэтому только справедливо, если он тоже узнает что-то о Тейлор. А кроме того, ей необходимо поделиться с кем-то, а кто у нее есть еще, если не Джексон?

Первые слова не давались, но Джексон не торопил ее. Нигде ей не было спокойнее, чем в этом коридоре, на этом ковре. Да, он хочет ее, но он никогда не станет ее принуждать, в этом она могла бы поклясться жизнью.

— Воспитывала нас мать. Меня, во всяком случае. Нику было шесть лет, когда она умерла. — Тейлор сделала над собой усилие, чтобы ее голос звучал ровно. — Мне было двадцать, и ее смерть не стала неожиданностью. Она была алкоголичкой.

И тут, к ее изумлению, Джексон подхватил ее на руки и пронес в свою комнату. Там было темно, и только за окном светила полная луна. Тейлор не произнесла ни звука, когда Джексон стянул с кровати одеяло, присел у окна, откинулся к стене, набросил одеяло на ее плечи и устроил у себя на коленях, как будто бы она принадлежала ему.

— Зачем я тебе все это говорю?

Тейлор не понимала, откуда исходит это ощущение надежности и почему ее должен пугать его источник.

— Я вижу, что тебе нужно поговорить. Этот звонок имел отношение к твоему брату?

Она удивленно взглянула на него.

— Как ты…

— Звонок тебя испугал. Ты реагируешь таким образом только тогда, когда речь идет об опасности для Ника.

Тейлор коротко кивнула.

— Звонил Лэнс, отец Ника.

— Твой отец?

Кровь в жилах Тейлор замерзла.

— Мне он не отец.

Услышав отрешенный голос Тейлор, Джексон нахмурился. Желание обнять ее и прижать к груди сделалось почти неодолимым. Но он сдержался: ему было необходимо видеть ее лицо.

— Моя мать, Хелена, была беременна от другого человека, когда выходила замуж за Лэнса. — Она не отрываясь смотрела в темный дверной проем. — Мой фактический отец был в то время женат. Когда его любовница забеременела и не захотела избавиться от меня, он отказался от нее. Она осталась без гроша.

— Здесь нет твоей вины.

Ее виноватый голос глубоко задел Джексона.

— Лэнс никогда не давал ей забыть, — продолжала Тейлор. — Почти каждую неделю он так или иначе напоминал ей, что я не его дочь, что он подобрал ее, когда ее «выбросили за порог». Он даже не дал мне свою фамилию.

Джексон отдавал себе отчет в том, что его руки сжимаются в кулаки, но заставлял себя молчать, потому что Тейлор нужно было выговориться. Ему было неловко оттого, что ей пришлось поделиться с ним столь болезненными обстоятельствами своей жизни. Когда его личные тайны были извлечены на свет и проданы газетчикам, у него не было выбора. А сколько же мужества требуется, чтобы доверить другому человеку свои частные проблемы?

— А она беспрестанно напоминала мне, что это из-за меня она оказалась во власти человека, который бил ее, если ему было скучно, и… использовал ее. — Тонкое плечо Тейлор дрогнуло, когда она глубоко вздохнула. — Когда я была подростком, Лэнс исчезал на целые недели без всяких объяснений, а потом возвращался как ни в чем не бывало. Мама ждала, что он вернется и вытащит нас из нищеты. А потом он не вернулся. Они разошлись, когда Нику только-только исполнилось два года.

Тейлор замолчала, прикрыв лицо руками. Когда она наконец посмотрела на него, он прочел смущение в ее глазах.

— Почему она так долго любила его? За что? И я, и она знали, что у него были другие женщины! Благодарность за то, что он принял ее, беременную?

Джексон понимал, какой обузой для матери Тейлор был ребенок, который не давал ей позабыть о печальной действительности, не позволял утонуть в бесплодном самообмане.

— Похоже, эта женщина сбилась с пути.

— Да.

Колющая грусть в этом ответе.

— Так какую роль сыграл отец Ника?

Взгляд Тейлор затуманился страхом.

— Лэнс не вернулся за ним после смерти нашей матери. Я занялась его воспитанием. А сейчас он объявился.

Воодушевившись тем, что Тейлор не стала противиться его ласке, Джексон свободной рукой откинул волосы с ее лица и в то же время придвинулся к ней ближе.

— Чего именно он добивается?

— Ника. — Голубизна ее глаз подернулась пеленой боли. — Я буду противиться ему до последнего. Но я боюсь. Он — отец Ника, а я — только его сестра по матери.

Тейлор наклонилась и встретила его ласковую руку. Он остался доволен тем, что она видит в нем источник силы.

— Ты вырастила его.

— Ты еще не понял. Лэнс — не оборванец. Он богат и всегда был богатым, хотя и не давал нам ни гроша. Он женился на моей матери, потому что она была очень красивой женщиной, а потом взял и вышвырнул ее. О Нике он тогда не думал.

Сколько отчаяния в ее скороговорке!

— Он заявляет теперь, что женился снова и теперь у него есть просторный дом для сына. Мне кажется, Ник понадобился ему только потому, что с новой женой он не может иметь детей. — Ее трясло. От ярости? — Я этого не позволю! Нику будет плохо с Лэнсом! Я видела, как он ударил Ника, когда тот был совсем еще маленьким! — Выпустив руку Джексона, Тейлор вцепилась в его предплечье. — Я видела!

Джексон осторожно разжал ее пальцы и воспользовался возможностью обнять ее за плечи. Она поколебалась — и расслабилась.

— Не надо так волноваться, piccola. Я здесь. Он очень богат?

— Партнер в компании «Хигерти Уильямс». — Тейлор назвала крупную юридическую фирму. — Его фамилия Хигерти. У него есть знакомые среди судей и психиатров. Он сказал, что, если я не отдам ему Ника, он объявит меня недееспособной. Он будто бы дружен с какими-то судьями, которых убедил, что я веду порочную жизнь. Я пыталась возражать, но в судах рассматривались только его заявления, а не мои. Я буду сражаться, но не знаю, насколько смогу противостоять ему. Мне очень страшно. Я не могу потерять Ника. Не могу.

Как можно допустить, чтобы этой женщине кто-то причинил вред? Джексон слегка отодвинулся и опять приподнял пальцем ее подбородок. И гнев его удесятерился, когда он увидел слезы ярости в ее глазах, слезы, которые она была не в состоянии скрыть.

— Тейлор, ты веришь мне?

А если нет, так он научит ее верить, даже если для этого ему придется потратить всю свою жизнь.

— Да. — Она кивнула и тут же помрачнела. — Наверное, мне не стоило признаваться.

Джексон был польщен, невзирая на мрачное выражение ее лица.

— Тогда поверь, что я помогу тебе.

— Прости, что я обращаюсь к тебе с просьбой. Я знаю, людям вечно что-нибудь от тебя нужно. Не хочу быть такой, как они!

Она досадливо поморщилась.

— Я знаю, ты не такая, как они. — Чтобы сладить с ней, ему всегда приходилось преодолевать ее гордость. Погладив ее по прохладной щеке, он добавил: — Давай же, piccola. Ну, и где же мой тигренок?

Полные губы Тейлор искривились в невеселой улыбке.

— Наверное, в спячке.

— Вот это уже похоже на Тейлор, которую я знаю. — Ни о чем не думая, он крепко поцеловал ее в губы и поспешно отстранился, сообразив, что погорячился. — Еще раз приношу извинения…

Ему стало нехорошо от сознания, что он, возможно, разрушил ее детскую веру в него.

Но она неожиданно поднесла палец к его губам.

— Я… Ты можешь трогать меня.

Глаза Тейлор расширились, словно она сама не ожидала от себя такой дерзости.

Джексона тронула ее уступчивость.

— Женщина должна радоваться поцелуям мужчины, а не просто дозволять их.

Она казалась удивительно ранимой, когда ее лицо заливал мягкий свет луны из окна.

— Пожалуй, я не умею радоваться. В ее словах чувствовалась предельная честность. — Ты м-можешь…

Он наклонился к ней.

— Чего ты хочешь, piccola?

— Чтобы ты поцеловал меня. Так, как должно быть, — прошептала Тейлор.

Слова выдали ее: никогда раньше поцелуи не приносили ей удовольствия. В скором времени Джексон узнает, кто нанес ей жестокое оскорбление, но сейчас он поцелует ее нежно-нежно, с легким намеком на страсть. Вполне достаточно для соблазна.

Сердце Тейлор билось так, что она горлом чувствовала каждый удар. Тем временем большая ладонь Джексона погладила ее по голове, а губы соединились с ее губами. Теперь она чувствовала только это легкое дразнящее прикосновение и не имела ни малейшего понятия, как себя вести.

— Ни о чем не думай. Только чувствуй. — Джексон опять припал к ее губам. — Тебе хорошо?

Тейлор кивнула. В горле у нее пересохло. Ни досады, ни насилия, только мужской запах Джексона и жар его почти обнаженного тела. Ее руки уже лежат на его изумительной коже. Если бы Джексон намеревался причинить ей вред, он мог бы давно это сделать. Она часто задерживалась на работе по вечерам, оставалась с ним наедине — и всегда чувствовала себя в совершенной безопасности. Старомодная рыцарственность Джексона даже не позволяла ему заглянуть к ней на чашку кофе, когда он провожал ее домой.

— Тогда почувствуй. Сладкая, сладкая Тейлор.

Его рука откинула ее голову, и он поцеловал ее в шею. Она вздрогнула от неожиданности.

— Расслабься, bellissima. — Губы Джексона, горячие, хотя и не требующие ничего, снова прикоснулись к ее губам. — Почувствуй.

Тейлор поддалась очарованию этого глубокого голоса и послушалась его. Почувствовала. Почувствовала губы Джексона (твердые или мягкие?), почувствовала, с какой нежностью он приоткрыл ее рот, почувствовала дрожь, пронизавшую его в это мгновение. Но он не стал проникать в ее рот. Он лишь дразнил ее, проводя языком по ее губам. Каждое медленное движение пробуждало в ней желание, а он тем временем по-итальянски шептал ей жаркие обещания. Его приглушенный голос манил ее, искушал.

И вот она крепче прижалась к Джексону, запустила пальцы в его волосы, удерживая его. Только тогда он прикоснулся языком к ее языку, но это легкое касание не напомнило ей о жадных поцелуях, которые так терзали ее в юности, потому что Джексон звал ее, а не овладевал. И она откликнулась, изумленная. Сердце ее усиленно билось. Его руки стиснули ее сильнее, его грудь напряглась, когда они припали друг к другу. Их разделяла теперь лишь тонкая ткань ночной рубашки. Животом Тейлор чувствовала возбуждение Джексона. Паника поднялась в ней, но тут же ушла; несмотря на очевидное волнение Джексона, его обращение оставалось таким нежным, что у нее перехватывало дыхание.

Губы их разъединились с легким влажным звуком, который прозвучал удивительно интимно в полутьме комнаты. Не отпуская Тейлора, мужчина закусил зубами ее полную нижнюю губу.

— Мне уже кажется, будто ты мне принадлежишь.

Почему-то его сила не внушала страха, а лишь горячила кровь.

— Мне очень нравится тебя трогать. Целовать тебя.

Она шептала, не отнимая губ, не выпуская его волос. Чистое чувственное наслаждение от прикосновения к нему околдовывало ее.

— Это хорошо.

В глазах Джексона мелькнул довольный блеск. Он по-хозяйски провел большим пальцем по губе, которую только что кусал. А когда он прижал Тейлор к груди, она вздохнула и подалась к нему.

— Ты не заснула, cara? — спросил он через некоторое время.

— Нет.

Пауза.

— Ты не хочешь мне рассказать, откуда у тебя такой страх перед мужскими желаниями?

— Я расскажу тебе, обещаю. Только не сегодня.

Немыслимо отравить сладость поцелуя, эту почти непереносимую нежность столь страшными воспоминаниями.

— Тогда поспи.

Он поднял ее на руки и опустил уже возле ее двери. Когда он повернулся, она взяла его за руку.

— Спасибо тебе за помощь.

Что-то темное появилось в его глазах.

— Мне не нужна твоя благодарность.

Каким-то образом она поняла, что это не отказ, а вопрос.

— Это не благодарность. Это доверие.

Ей потребовалось мужество, чтобы сделать это признание. До встречи с Джексоном Санторини она никогда не доверяла мужчинам в расцвете лет.

Он снова прикоснулся к ее волосам, и его неулыбающиеся губы смягчились.

— Спи, piccola. Я найду способ помочь тебе и твоему брату.

Тейлор проспала эту ночь без кошмарных снов. По правде говоря, ее слегка пугала ее вера в Джексона. Доверие может сбить женщину с пути, втянуть ее в любовь. А любовь — это сплошной обман. И ни одному мужчине, говорящему о своей любви, нельзя верить!

Даже Джексону.