Тейлор проснулась в замечательном настроении. Вспомнив, что стало тому причиной, она улыбнулась. Бедный Джексон. Необыкновенный, милый, ослепительный Джексон. Он еще лежал на полу, когда она его покинула. Наверное, он все еще там, ее потрясающий супруг.

Резкий, мужской стук в дверь развеял нелепую иллюзию. Остатки страха снова наполнили ее сердце. Как она могла ожидать иного поведения от мужчины, чья жена накануне вечером обращалась с ним как со своей собственностью?

— Войди.

Тейлор села, закутавшись простыней до подбородка.

На Джексоне были синие джинсы и белая футболка. Волосы его были мокрыми; по-видимому, он только что принял душ. Футболка, сидевшая на нем чересчур свободно, тем не менее не скрывала очертаний его плеч, которым Тейлор уделила столько внимания сколько-то часов назад. Тейлор не сразу нашла в себе мужество, чтобы встретить его взгляд: она боялась увидеть в нем отблеск неукротимого желания. Но увидела только холод, какой редко появлялся в глазах Джексона, когда он говорил с ней.

— Нам нужно кое-что обсудить.

— Хорошо.

Тейлор не понравилось выражение его лица. Лучше уж опасная страсть, чем эта пустота.

— Ты сердишься на меня?

Джексон решительно мотнул головой.

— Когда будешь готова, спускайся.

— Скажи мне, что не так.

— Я не сержусь, — повторил он. — И ты всегда вольна повторить вчерашний опыт, если тебе захочется.

Сердце Тейлор забилось сильнее при воспоминании о чувственном удовольствии.

— Я действительно могу все это повторить?

Джексон застонал и оттолкнулся руками от кровати. Тейлор обвила его шею. Она оказалась в плену тех чувств, которые, как ей казалось, были для нее недоступны. Неожиданно лицо Джексона застыло.

— Идем, Тейлор. А то мое самообладание готово мне изменить.

* * *

Когда Тейлор уселась за стол на веранде, Джексон достал из пачки, лежавшей возле его локтя, какой-то документ.

— Что это? — поинтересовалась Тейлор.

— Юридические бумаги. — Он поднял голову. — Я хочу усыновить Ника.

Тейлор отложила в сторону только что взятый ломтик дыни.

— Почему?

— Я не сомневаюсь, что Хигерти отзовет свою претензию на опекунство. И, если эта операция нам удастся, у него практически не будет возможности впоследствии заявить свои права на Ника.

— Ты собрался усыновить Ника исключительно по этой причине?

— А этого недостаточно?

Ничто в звуках голоса Джексона не давало ни малейшего намека на его чувства.

Тейлор покачала головой.

— Для Ника это будет немало означать. У него никогда не было настоящего отца. Сомневаюсь, что ему будет легко вынести, если ты его усыновишь, а потом забудешь. Если ты усыновишь его, тебе придется остаться для него отцом. Навсегда.

— Да.

Ответ прозвучал столь веско, что большего Тейлор не требовалось. Сердце Ника успокоится, если рядом с ним будет Джексон. А о самой себе ей сейчас не хотелось даже думать.

— Я могу дать добро на усыновление?

Джексон кивнул.

— Вполне. Ты — его законный опекун.

Тейлор вновь взялась за дыню.

— Миссис Уиллис предложила моей матери передать мне право опеки по завещанию.

— По закону мы могли бы рассчитывать на согласие Хигерти, поскольку он оставил Ника.

Тейлор вскинула голову.

— Согласия он не даст.

— Думаю, я смогу его убедить.

Она поверила. Никто не встанет у Джексона на пути, если он решился идти к цели. Пока Тейлор завтракала, Джексон успел сделать телефонный звонок и обсудить некоторые юридические процедуры. А потом он уселся напротив. Не ел, только смотрел на синее-синее море, и казалось, что его взгляд терялся в воспоминаниях. Не удержавшись, Тейлор поднялась, обошла вокруг стола и обвила руками шею Джексона.

Он поднял голову и ухватил ее за руку. Удивление сквозило в его темных итальянских глазах.

— Где ты только что был?

— Это неподходящая тема для такого ясного утра.

Тейлор уверенно сжала подбородок Джексона.

— Самая подходящая.

На его жестком лице как будто отразилось удовольствие.

— Самоуверенная мадам.

— Твоя самоуверенная мадам.

Она выговорила это смело, желая испытать, как далеко позволит ей зайти ее весьма властный супруг. Ей нужно знать, какой силе ей придется противостоять, дабы Джексон не превратился в деспота.

А Джексон широко улыбнулся, наклонился и жадно поцеловал Тейлор в губы.

— Да. Моя. И никогда этого не забывай.

Ее удивило, какое удовольствие ей доставил эти слова.

От его внимания не укрылся румянец на ее щеках.

— Судя по твоему виду, ты хочешь меня.

— Это так, — признала Тейлор. — Ты поцелуешь меня еще раз?

Ее пальцы уже гладили его затылок.

Его ответный взгляд был исполнен мужской горячности.

— Я здесь для твоего удовольствия, дорогая.

Темные глаза Джексона вспыхнули. А потом, не успела она возразить, он овладел ее губами. Его поцелуй был бесконечно интимным, бесспорно властным и невероятно нежным. Он впитывал ее, исследовал — как мужчина, наверняка знающий каждое желание женщины. Быстрые движения его языка говорили ей: когда он захочет вызвать в ней страсть, то будет не прочь убедить ее. А она не прочь внять его убеждениям.

Волны жара окатывали Тейлор. Почти мучительное желание призывало ее прижиматься к мужскому торсу. Она молчаливо просила большего. Джексон ответил ей таким откровенно чувственным поцелуем, что если бы она в ту минуту стояла, то ее колени подогнулись бы.

Когда поцелуй закончился, Тейлор опустила голову на грудь Джексона. Она тяжело дышала, стараясь вновь обрести душевное равновесие. Сознание шепнуло ей: если сейчас было так хорошо, может быть, другое окажется еще лучше? Желая придать своим мыслям менее горячечное направление, она вспомнила о недавней отрешенности Джексона.

— Я не забыла кое-чего.

Она села.

— О чем ты?

— Скажи, где ты витал, когда только что смотрел на море?

Джексон посмотрел на нее долгим взглядом.

— Когда ты говорила о Нике, мне вспомнилось мое собственное детство.

— Что значит быть сыном режиссера и актрисы?

Оба родителя Джексона были лауреатами Каннского фестиваля и обладателями «Оскаров». Валетта, сестра Джексона, похоже, вступила на тот же звездный путь.

— Это значит — одиночество, — с редкой прямотой ответил Джексон. — Меня отправили в пансион в пятилетнем возрасте. В тот год я видел мать лишь два раза.

— А отца? — тут же спросила Тейлор.

Ей было больно сознавать, какое одиночество стояло за этими, казалось бы, спокойными словами. Она-то не была по-настоящему одинокой, несмотря ни на что. Хелена не была образцовой матерью, но она все-таки не оставила своих детей и даже помогала Тейлор в тех случаях, когда девочка нуждалась в помощи матери. Кроме того, у нее был Ник, которого она любила и который платил ей такой же любовью.

— В тот год — один раз. — Губы Джексона скривились. — Когда он представлял меня очередной большегрудой блондинке. Каждая его следующая жена была моложе предыдущей.

— Получается, они были кошмарными родителями, — выпалила Тейлор, даже не подумав, что такое заявление может показаться некорректным.

Джексон посмотрел на нее и вдруг хмыкнул.

— Наверное, да.

— Прости.

Она уже стыдилась своих грубых слов.

— Нет, ты права. — Он поцеловал ее затылок, словно пробуя на вкус. Мягкие губы, жаркое дыхание. — Я решил ни в чем не походить на них.

— Ты на них и не похож!

Чтобы вырваться из чувственной расслабленности, в которую Джексон так легко ее погружал, она села.

— Я — сын моего отца. — Джексон признавал неприятную правду. — Я мог унаследовать его пороки.

Тейлор округлила глаза.

— Не говори глупостей.

— Однажды я женился на молодой блондинке.

— Но ты и твоя блондинка были в одном возрасте. А твоего отца тянуло на молоденьких в зрелом возрасте, — быстро возразила Тейлор с кривой усмешкой.

— Я не могу обещать тебе верности.

Он не верит себе, боится, что ему передались непостоянные отцовские гены. Бонни он никогда не изменял, но как знать, когда может проснуться дурная сторона человеческой природы.

— Ты же не собака.

Джексон насупился.

— Прекрати дерзить.

Ему нельзя сердиться на Тейлор, ведь, в конце концов, он всего лишь заключил деловое соглашение: безопасность Ника в обмен на ребенка. А когда у Тейлор под сердцем будет его ребенок, он научит ее доверию и приобретет ее любовь, даже если на это уйдет вся его жизнь. Глаза Джексона сузилась. У них впереди год на то, чтобы зачать ребенка. Бедная Тейлор, она даже не подозревает, с кем вступила в сделку.

* * *

— Думаю, мы обязаны хотя бы появиться на ужине, ведь прием дают владельцы курорта, — сказал Джексон в тот же день.

Несколько часов они с Тейлор изучали юридические документы и лишь ненадолго отвлеклись на то, чтобы взглянуть на ближайший коралловый риф. Эта прогулка стоила потраченного на нее времени хотя бы из-за изумления, которое не сходило с лица Тейлор, когда они нырнули в масках, чтобы познакомиться с яркими и бесстрашными обитателями рифа.

Джексон знал, что по возвращении с прогулки Тейлор долго говорила с Мэгги, психотерапевтом, но не задавал ей вопросов. Достаточно того, что появился человек, способный помочь Тейлор.

— Нет, мы не пойдем, — ответила помрачневшая Тейлор.

Столь решительный отказ немало удивил Джексона.

— Почему?

Он услышал, как скрипнули ее зубы.

— Джексон, я всегда была бедной, я не буду знать, как себя вести.

Это объяснение ошеломило Джексона. Ведь Тейлор обычно была настолько уверенной в себе, что ему порой даже хотелось, чтобы она немного больше нуждалась в нем.

В растерянности он начал:

— Ты работала в киноиндустрии…

Но живший в нем дикарь возликовал: она забылась настолько, что поверила ему свои страхи!

— Да, секретаршей! — Глаза Тейлор сверкнули. — Они будут смотреть на меня как на низшее существо.

Джексон быстро пересек веранду.

— Cara mia, я никогда не позволю им оскорбить тебя.

Ему хотелось доказать ей свое ласковое отношение, но фраза вышла грубой, почти как приказ: верь мне!

К его удивлению, ее реакция была благоприятной. Она выпрямилась и бросила на него растерянный взгляд, словно упрекающий его за то, что он посмел командовать ею.

— Мне нечего надеть.

— Мы можем походить по бутикам. Да что бы ты ни надела, ты их все равно ослепишь своей красотой.

Улыбка Тейлор стала шире. Теперь к Джексону вернулась женщина, которую он привык видеть перед собой.

— Спасибо тебе. Ты добрый.

Тейлор остановила свой выбор на длинном платье цвета электрик. Оно было достаточно легким для тропического климата, но было сшито из блестящей ткани, а значит, могло сойти за вечерний туалет. У этого платья не было рукавов, а линия выреза у шеи подчеркивала форму груди. Тонкая ткань держалась на плечах исключительно благодаря застежкам, украшенным стразами. И только то обстоятельство, что платье оставляло спину практически обнаженной, заставило Тейлор замяться в нерешительности.

Оглянувшись через плечо на зеркало в примерочной комнате, она увидела изгиб своей спины в синем обрамлении. Итак, руки мужа будут подолгу прикасаться к ее ничем не прикрытой коже в течение всего вечера. Она содрогнулась, воочию представив себе эту картину. Ее не пугала мысль о лежащих на ее спине руках Джексона, но, чтобы осознать глубину своего доверия к нему, ей была нужна Мэгги.

— Что вас пугает? — спросила ее Мэгги во время телефонного разговора.

Она помнила тот парк, ладонь, зажимавшую ей рот…

— Мучение, унижение… Я боюсь, что мое доверие опять будет предано.

— Так Джексон оскорбляет вас? Унижает?

— Нет! Как вы могли такое предположить? — с жаром воскликнула Тейлор.

Мэгги помолчала.

— Но если я ошибаюсь, что же тогда пугает вас?

В течение нескольких минут Тейлор не находила ответа.

— Наверное, моя собственная трусость. Что будет, если я не смогу стать такой, как ему нужно?

— А если сможете? Сделайте шаг, и все выяснится.

Вечер прошел не так тягостно, как опасалась Тейлор. Джексон, верный своему слову, не отходил от нее весь вечер. Когда присутствующим стало ясно, в какой степени она принадлежит ему, они стали обращаться с ней предупредительно и любезно.

Тейлор приходилось прятать улыбку. Она никогда ни у кого не вызывала страха, а вот ее смуглый супруг, итальянец до мозга костей, — наоборот. И Тейлор была этим довольна. В этом мире он не упускал ни единого шанса. А его жене достаточно было знать, что он не тот мужчина, который дает в обиду тех, кого поклялся защищать. Никого не требуется убеждать в том, насколько он заботлив.

Единственный неприятный эпизод произошел к концу вечера. Какая-то пышногрудая блондинка тихой сапой подобралась к Джексону, словно Тейлор не было рядом.

— Джексон Санторини! Мне показалось, что это вы.

— Мы разве знакомы?

Джексон привлек к себе Тейлор, успокаивая ее этим красноречивым знаком обладания.

Глаза блондинки вспыхнули от раздражения.

— Белль Бувье. Мы познакомились в прошлом году, весной, на приеме у Вандербильтов.

— Примите мои извинения, Белль. Вы слегка изменились.

— Ну конечно! — На щеках пышки появились ямочки, свидетельствовавшие о том, что прощение даровано. — Я вспомнила! Я покрасила волосы в черный цвет! Можете себе представить?

— Ну, ваши волосы уже были черными, когда я видел вас.

Тейлор чувствовала, что Джексон готов расхохотаться.

— Здравствуйте, Белль. Меня зовут Тейлор.

— Рада с вами познакомиться. — Впрочем, ядовитый взгляд говорил об обратном. — Я только хотела поздравить Джексона.

— С чем это? — поинтересовался Джексон.

— По моим данным, журнал «Глиттер» избрал вас самым сексуальным холостяком года.

— Я больше не холостяк. — Джексон покосился на терявшую терпение Тейлор. — Спасибо, Белль, но вам придется меня извинить. Кажется, нас зовет хозяйка.

Когда они удалились, Тейлор пробормотала:

— «Бувье» значит «волопас» по-французски.

Джексон рассмеялся и прижал Тейлор к себе. И нельзя сказать, что ему было неприятно ее недовольство. Он заполучил темпераментную жену. Что ж, жизнь становилась интереснее.

Он провел рукой по спине Тейлор и вернул ей приподнятое настроение.