Первые месяцы работы в Центре я посвятил формированию резидентур в Норвегии и Дании, а также улучшению кадрового состава резидентур в Швеции и Финляндии в соответствии с новым порядком подбора кадров на закордонную работу, предложенным мною и утвержденным начальником разведки П. Ф итиным.

В начале декабря 1945 года из Хельсинки от резидентуры поступило сообщение о том, что в высших правительственных кругах появились разговоры по поводу подготовки мирного договора с Советским Союзом. Решил позвонить в 5-й Европейский отдел наркоминдела по Скандинавии. К телефону подошел заместитель заведующего отделом Михаил Сергеевич Ветров, мой хороший знакомый по работе в советском посольстве в Швеции.

Когда встретились, он сообщил, что министерство иностранных дел Швеции разыскивает задержанного советскими войсками в освобожденной части города Будапешта секретаря шведской миссии, дипломата Рауля Валленберга, выполнявшего обязанности шведского представителя по защите интересов Советского Союза в Венгрии.

— Как это так? Задержали дипломата Швеции, защищающего интересы СССР?

— В январе 1945 года на одной из улиц освобожденной от немцев части Будапешта был задержан Рауль Валленберг. Это подтвердил заместитель народного комиссара иностранных дел Деканозов. Правда, он почему-то не сказал шведам, что после задержания Валленберга увезли в Москву.

— Откуда вы знаете, что он в Москве?

— На должность заместителя наркома иностранных дел Деканозов пришел из НКВД, оттуда он и узнал, — ответил Ветров.

Я все еще не мог поверить, что наши военные контрразведчики могли арестовать дипломата шведской миссии, защищавшего интересы СССР в Венгрии. Ведь это нарушение всех международных норм, принятых и Советским Союзом. Напомнил Ветрову, что когда немцы и финны объявили нам войну, то уже на второй день ее шведское правительство по просьбе правительства СССР взяло на себя функции защиты интересов СССР в Финляндии.

— Откровенно говоря, — сказал я, — не понимаю, почему ваш Деканозов, отвечая шведской миссии в Москве, сообщает только о том, что Валленберг обнаружен и приняты меры по его охране, но умалчивает, что он отправлен в Москву.

— Меня самого это удивляет.

Вернувшись от Ветрова и размышляя, через кого я мог бы проверить, находится ли в Москве под арестом в отделе военной контрразведки СМЕРШ Валленберг и в чем его обвиняют, вспомнил, что мой коллега по работе Л. Г. имеет в СМЕРШе хорошего приятеля. Не медля пригласил его к себе. Не говоря, что мне известно от Ветрова, попросил его сходить к своему приятелю и осторожно выяснить, что известно о шведском дипломате Валленберге, якобы арестованном в Венгрии и находящемся сейчас у них под следствием.

Часа через два он вернулся и рассказал, что скоро год, как на Лубянке в одиночной камере находится в заключении шведский гражданин Рауль Валленберг, обвиняемый в шпионаже против Советского Союза по заданию разведки США. Для ведения следствия создана специальная группа следователей, которые проводят беспрерывно конвейерным способом допросы, но Валленберг отрицает свою принадлежность к американской разведке и категорически отказывается от обвинения его в шпионской деятельности против СССР. С первых дней допроса и до настоящего времени он доказывает, что в Будапеште у него было два поручения от правительства Швеции. Первое это защита интересов Советского Союза в Венгрии, второе — защита двадцати тысяч венгерских евреев от истребления их немецкими и местными фашистами. В силу отказа Валленберга от признания себя агентом американской разведки и причастности к подрывной работе сионистского центра следствие зашло в тупик. Как СМЕРШ будет выбираться из него — неизвестно, но на свободу выпускать его пока не собираются. Даже на прогулки его выводят только в одиночку в сопровождении охранника.

Рассуждая сам с собой над участью Валленберга, я увидел только одну возможность выхода его живым из тюрьмы — это привлечение его к сотрудничеству с советской разведкой с единственным поручением — создавать Советскому Союзу принцип наибольшего благоприятствования в экономических связях с фирмой его семьи.

Перед тем как встретиться с начальником разведки и предложить ему такой план действий, я решил проконсультироваться у старого нелегала — разведчика В. В., который, проработав положенный ему срок, сейчас находится в резерве разведки. По образованию он врач-психиатр и по призванию — талантливый разведчик. В 1938 году в школе особого назначения (ШОН) он вел курс «вербовка агента».

На мой телефонный звонок В. В. дал согласие на встречу, которая и состоялась на следующий день.

В начале я подробно изложил ему суть дела Валленберга, а затем высказал свое намерение пойти к начальнику разведки П. Ф итину и предложить ему план, согласованный с В. В., по выходу Валленберга из тюрьмы.

В результате всестороннего обсуждения этого дела мы пришли к единому мнению, что Валленберг явился жертвой беззакония военной контрразведки, когда без всяких оснований он был задержан на одной из улиц освобожденной части Будапешта и доставлен в тюрьму НКВД. По существу, эта акция с самого начала носила провокационный характер.

При такой ситуации начальнику СМЕРШа В. А бакумову, конечно, придется сделать выбор, как поступить со шведским дипломатом: продолжать далее выколачивать у него признания в шпионской деятельности или воспользоваться предложением разведки и передать его в ее распоряжение, тем самым избежав ответственности за допущенное беззаконие по отношению к Валленбергу.

Когда под конец беседы я спросил В. В., согласится ли он стать вербовщиком Валленберга, что я буду предлагать Фитину, он заинтересованно ответил, что если начальник разведки поручит ему это дело, то он использует весь свой многолетний опыт, чтобы Рауль Валленберг вышел из тюрьмы другом Советского Союза. На этом мы и порешили.

Предстояла ответственная встреча с начальником разведки Фитиным.

Принял он меня в хорошем настроении, спросив, не отправили ли президента Финляндии Маннергейма в отставку?

— Нет еще, не отправили, но сегодня у меня к вам дело по Швеции.

И я начал свое сообщение по делу Валленберга. Прервав меня на полуслове, Фитин удивленно сказал, что о Валленберге ему известно только, как об американском агенте, шпионившем против Советского Союза. О том, что он являлся представителем шведского правительства по защите интересов Советского Союза, он слышит в первый раз. Я подчеркнул, что арест и нахождение Валленберга в тюрьме незаконны и нарушают все международные правила в отношениях между государствами. Я далее рассказал Фитину, что скоро год, как Валленберг подвергается жестким допросам. Он же категорически отвергает обвинения. Фитин посочувствовал Валленбергу, сказав, что он попал в цепкие руки Абакумова и ему будет трудно выбраться из них. Воспользовавшись таким настроением начальника, я сказал ему, что пришел предложить план вербовки Валленберга нашей разведкой, если он, Фитин, получит разрешение от наркома внутренних дел на передачу Валленберга в ведение разведки. Фитин задумался, заметив, что это сложное дело и прежде чем идти к наркому, надо встретиться с Абакумовым и уговорить его, чтобы он согласился на передачу Валленберга нам. Тогда можно будет идти к Берии с совместным предложением передачи Валленберга к нам в разведку.

— А если Абакумов не согласится на передачу, ведь он, говорят, не из тех, кто выпускает из рук свою жертву? — сказал я.

— На встрече с ним мы постараемся доказать, что в деле Валленберга больше всех виновен он сам, — ответил Фитин.

— Вот поэтому, если вы уговорите наркома передать нам Валленберга, то как бы Абакумов ни сопротивлялся, он будет вынужден выполнить приказ.

Фитин не согласился с этим. Тогда я сказал, что если Абакумов не согласится передать Валленберга в разведку, то можно было бы предложить ему совместное расследование этого дела по схеме привлечения его к сотрудничеству с советской разведкой. Пусть Абакумов считает это своей победой, для нас ведь важно, чтобы Валленберг живым вышел из тюрьмы.

Фитин поддержал и эту идею и решил в ближайшие дни договориться с Абакумовым о встрече.

Недели через две встреча состоялась. При упоминании Валленберга Абакумов насторожился и взъерошился. Любезность сошла с его лица. Фитин сразу начал излагать цель нашего прихода. Он сказал, что от руководства НКВД ему известно об аресте в Венгрии шведского дипломата Валленберга, который с января нынешнего года находится под следствием группы следователей, специально созданной для этого дела.

— Вам, уважаемый Виктор Семенович, известно, — сказал Фитин, — что шведское правительство уже неоднократно обращалось в наркомат иностранных дел с просьбой сообщить о судьбе Валленберга, находящегося в СССР. Ответ заместителя наркоминдела Деканозова их не удовлетворяет.

— А для чего вам все это знать, уважаемый Павел Михайлович? — резко спросил Абакумов.

— Мы предлагаем вам прекратить следствие над Валленбергом и начать совместно с нами работу по привлечению его к сотрудничеству с советской разведкой. Пусть он и впредь останется в ведении военной контрразведки, но мы к вашим следователям добавим нашего опытного разведчика-вербовщика и дело завершим привлечением Валленберга к работе на Советский Союз, — спокойно и доброжелательно ответил Фитин.

— В такой помощи мы не нуждаемся. У нас есть много квалифицированных вербовщиков, которые не хуже вашего справились бы с ним, но следствие надо довести до признания его в сотрудничестве с американской разведкой и международным сионистским центром, — ответил Абакумов.

Пришлось и мне вступить в эту дискуссию. Я сказал, что дипломат Валленберг находился в Будапеште по поручению шведского правительства, чтобы осуществлять защиту интересов Советского Союза в Венгрии и оберегать венгерских евреев от расправы над ними немецких и местных фашистов. Семья Валленбергов в Швеции обладает миллиардным состоянием и никогда не проявляла враждебности к СССР. Наоборот, во время войны заводы Валленбергов добросовестно снабжали Советский Союз высококачественными шарикоподшипниками и инструментом, без чего наша авиация не могла бы подняться в воздух. Почти ежедневно наши самолеты по ночам пересекали линию фронта с Финляндией, приземлялись в Швеции и поставляли оттуда эти подшипники прямо на наши авиазаводы.

Один из Валленбергов по поручению советского посла в Швеции Александры Михайловны Коллонтай в 1944 году выезжал в Хельсинки убеждать финнов, чтобы они начали переговоры с Советским Союзом о заключении перемирия: нам тогда требовались солдаты с финского фронта для решающего удара по Берлину.

— Таким образом, — сказал я, — получается парадоксальная ситуация — в Швеции Валленберги помогают нам в разгроме фашизма, а вы сажаете в тюрьму шведского дипломата Валленберга без доказательств и требуете от него признания, что он в Будапеште шпионил против Советского Союза. Мне представляется, что такое показание он не даст и под пыткой…

— Мы не палачи! — выкрикнул Абакумов. — Мы только карающий меч Советского Союза и от Валленберга скоро получим показания, уличающие его в шпионаже против Советского Союза.

В это время Фитин подключился к разговору и сказал:

— Арест Валленберга в Будапеште является ошибкой военной контрразведки, и дело Валленберга, уважаемый Виктор Семенович, вы до суда не доведете. А если вам не с чем будет идти в суд, то скажите, пожалуйста, в связи с этим как вы намерены закончить это дело? Ведь бесконечно это дело продолжаться не может. Говоря об этом с вами откровенно, мы не желаем вам неприятностей, мы предлагаем вам отказаться от ведения следствия над Валленбергом, как агентом американской разведки, а совместно с нами начать с ним работу. Если это предложение вам не подходит, то передайте Валленберга к нам в разведку, и мы готовы нести всю ответственность за дальнейшее его пребывание в тюрьме.

Настала очередь говорить Абакумову.

— Валленберг в Будапеште занимался вывозом евреев только по спискам, которые представляли интерес для американской разведки и сионистского центра.

Что касается вербовки Валленберга советской разведкой, то это можно будет сделать только после того, как он искренне признается в своей враждебной деятельности против Советского Союза, и вербовать его будет СМЕРШ. Что же касается ваших упреков в незаконности задержания и ареста Валленберга, то вы не правы. Он перешел в зону, освобожденную советскими войсками, из зоны, занятой немцами, не для прогулки, а с враждебными намерениями, и его вовремя задержали.

Фитин тут же возразил Абакумову, разве можно арестовывать иностранца и увозить в Москву, сажать его в тюрьму только из-за того, что он находился на улице освобожденной части Будапешта.

— Своим ответом, уважаемый Виктор Семенович, вы подтвердили отсутствие юридических оснований для ареста Валленберга. Если он является агентом американской разведки, как вы подозреваете, то передайте его нам, и мы перевербуем его. Такой опыт работы с агентами противника мы имеем.

Абакумов промолчал. На остальные наши вопросы он так и не ответил, не желая признаваться в незаконности ареста Валленберга и содержания его в тюрьме.

Когда зашли в кабинет Фитина, он, все еще взволнованный, сказал, что его друзья рассказывали об Абакумове как о жестоком и коварном человеке. Сейчас он лично убедился, что он вдобавок и карьерист, шагающий по трупам безвинных людей. Сейчас он без разбора расправляется с генералами и офицерами армии под командованием генерала Власова, которые, попав в окружение, сдались немцам. Конечно, там были и предатели, как и сам Власов, но большинство офицеров были честными воинами. Солдат из этой армии без суда и следствия всех загоняют в концентрационные лагеря.

В начале 1946 года Павел Михайлович Фитин попал в опалу у Сталина и был переведен на работу в Свердловск. Я расстался со своим хорошим другом, принципиальным и справедливым человеком.

В марте 1946 года НКВД был преобразован в Министерство государственной безопасности — МГБ. Вскоре после этого министром государственной безопасности был назначен Абакумов, близкий человек Берия и Сталина.

Назначение Абакумова министром государственной безопасности решающим образом осложнило ситуацию Валленберга. Сталин всегда с подозрением относился к еврейской интеллигенции Советского Союза, а что касается дипломата Валленберга, то, по всей видимости, он негативно отнесся и к нему. Недаром Абакумов скрывал местонахождение Валленберга.

В середине июня 1946 года мне позвонил Михаил Сергеевич Ветров и проинформировал, что на днях у Сталина побывал шведский посланник Седерблюм и просил его оказать помощь в розыске шведского дипломата Рауля Валленберга. Полного содержания беседы он не знает, но Седерблюм позвонил в министерство иностранных дел и сообщил, что Сталин обещал ему принять меры к розыску дипломата, а о результатах поставить в известность шведскую миссию в Москве.

Ветров спросил меня, не известны ли мне результаты поисков. Ответил, что не знал даже о такой беседе, не знаю и о результатах поисков. Про себя же подумал, что напрасно шведы пошли к Сталину с просьбой оказать им помощь. Это их роковая ошибка. Посланнику надо было пойти с такой просьбой в наркоминдел лично к Молотову, который, по-моему, решил бы вопрос о Валленберге в соответствии с международными законами. Он не стал бы позорить себя перед общественным мнением мира.

Так и оказалось. Только спустя полтора месяца после посещения Сталина посланником Седерблюмом заместитель министра иностранных дел СССР Вышинский, покорный слуга Берии, ссылаясь на беседу шведского посла Сульмана с заместителем министра МИД СССР Маликом от 12 июня о поиске Валленберга, сообщил, явно с согласия Сталина, следующее: «…мною были наведены справки в соответствующих компетентных органах. В результате тщательной проверки установлено, что Валленберга в Советском Союзе нет и он нам неизвестен». На запрос во время посещения Седерблюмом Сталина Вышинский не ответил. Почему? Мне кажется, что Сталин перед встречей с Седерблюмом вызвал к себе министра Абакумова для выяснения дела Валленберга. Абакумов, конечно, был вынужден доложить Сталину, что Валленберг упорно отрицает свою связь с американской разведкой и международным сионистским центром и нужных показаний следствию не дает.

Видимо, в результате обсуждения этого дела они и решили не выпускать Валленберга на волю, а тайно умертвить его. Шведам же сообщить, что его в Советском Союзе нет и «он нам неизвестен».

Установить точную дату расправы со шведским дипломатом мне не удалось. Даже оперативные сотрудники 3-го управления МГБ (бывш. СМЕРШ) не знали, когда он был расстрелян или отравлен ядом. Одно можно твердо сказать, что Валленберг был умертвлен до 17 июля 1947 года.

Дата его смерти — 17 июля 1947 года от инфаркта миокарда — была сообщена Министерством иностранных дел СССР родственникам Валленберга десять лет спустя после его гибели — в феврале 1957 года и только под большим нажимом общественности Швеции и его родственников.

В наше время установить день смерти Валленберга очень трудно. Многие прямые участники и свидетели расправы над ним ушли из жизни.

Министр Абакумов и часть следователей его команды были расстреляны в 1954 году. Палач понес наказание за все свои многочисленные преступления, в том числе и за расправу над Валленбергом.

Осенью 1947 года Павел Михайлович Фитин приехал в Москву по делам службы. Он рассказал мне, что по его сведениям Рауль Валленберг был расстрелян на Лубянке, но его родственникам сообщили, что он умер от инфаркта. Мы с Фитиным очень сожалели о том, что нам не удалось убедить Абакумова передать Рауля Валленберга в разведку, чтобы, дезавуировав обвинения СМЕРШа, выпустить его на свободу сторонником сотрудничества Швеции с Советским Союзом…

В конце 1945 года политическая ситуация в Финляндии оставалась сложной. Суд над главными виновниками войны начался 15 ноября 1945 года. Суду были преданы: бывший президент Р. Р юти, бывший премьер-министр Ю. Р ангель, бывший министр Х. Р амсей, бывший министр В. Т аннер, бывший посол в Германии Кивимяки, бывший премьер-министр Э. Л инкомиес.

Первые дни показали, что и подсудимые, и их защитники пытались превратить суд в дискуссионный клуб о юридической правомерности судебного процесса над политическими лидерами государства.

Чтобы пресечь эти попытки реакции сорвать суд, один из наших источников посетил премьер-министра Паасикиви и посоветовал ему провести заседание Совета Министров, на которое пригласить председателей парламентских фракций и их заместителей. Следовало обсудить на таком заседании правительства политическую ситуацию в стране и в том числе итоги первых дней суда над главными виновниками войны.

Паасикиви, поколебавшись, согласился с этим предложением. Такое заседание состоялось в двадцатых числах ноября 1945 года.

В своем выступлении Паасикиви сказал, что в стране существуют и действуют правые силы, которые стремятся поссорить правительство с парламентом и общественностью, чтобы сорвать добросовестное выполнение всех статей Соглашения о перемирии и тем самым поссорить с Советским Союзом.

В настоящее время на повестке дня имеется два сложных вопроса, говорил Паасикиви, которые тормозят развитие добрых отношений с Советским Союзом. Первым таким вопросом является судебный процесс над виновниками войны, а второй — тайные склады оружия, организаторами которых являются некоторые высшие офицеры из штаба Главного командования. Начавшийся суд над главными виновниками войны с первых дней приобрел уродливую, скандальную форму. Там дискутируют о чем угодно, но не занимаются выяснением степени ответственности каждого подсудимого. Министру юстиции следует навести там порядок, чтобы судебный процесс проходил строго в соответствии с законодательством государства. Что касается второго трудного вопроса, то в настоящее время уже начато следствие для установления ответственных за это злодеяние.

Вскоре на допросах главных виновников войны было установлено, что президент Маннергейм, будучи главнокомандующим финской армии, еще за семь дней до объявления войны, 15 июня 1941 года, отдал приказ о подчинении германскому главному командованию финского армейского корпуса для использования его в военных действиях против СССР. Кроме этого было выявлено, что Маннергейм отдал приказ об установлении постоянного контакта верховной ставки финской армии со ставкой Гитлера. Авторитет Маннергейма как «спасителя отечества» рухнул.

Через две недели после окончания суда над главными виновниками войны Маннергейм в начале марта 1946 года подал в отставку с поста президента. Демократические силы стали выступать с требованием суда над ним, как виновником войны. Опасаясь такого исхода для себя, он выехал в Швейцарию, якобы для лечения. Там он и умер.

Вскоре парламент утвердил Паасикиви Президентом Финляндской Республики.

26 марта было сформировано правительство на основе коалиции «трех больших». Вскоре резидент сообщил, что Аграрный союз на пост премьер-министра выдвигал Урхо Кекконена, но против него выступил Демократический союз народа Финляндии, считая, что Кекконен является представителем буржуазной партии. Правое большинство социал-демократической партии также выступило против Кекконена, считая его, наоборот, слишком прогрессивным деятелем. В результате парламент большинством голосов на пост премьер-министра утвердил Мауно Пеккала — представителя Демократического союза народа Финляндии, социалиста. При формировании правительства Кекконену, претендовавшему на пост премьера, был предложен пост министра юстиции, от чего он отказался.

О роли президента Паасикиви при формировании правительства и подборе премьер-министра резидент сообщал весьма скромно. Не знал или сознательно умолчал? Куцая телеграмма резидента не раскрывала борьбу сил, выступавших против назначения Кекконена премьер-министром, не сообщалось и отношение самой резидентуры.

А Жданов? Сколько раз мне приходилось сообщать ему о мнении источников влияния, что в нынешней политической обстановке в стране самым подходящим премьер-министром был бы Урхо Кекконен, который будучи настоящим патриотом, может быстрее и лучше других осуществить демократизацию страны, направить внешнюю политику на установление добрососедских отношений с Советским Союзом.

Не думал ли он, что из М. П еккала можно сделать финского Петру Гроза? Как ни говори, но Жданов в этом вопросе показал себя недальновидным политиком.

Меры, принятые министром юстиции Кекконеном по запрещению деятельности полуфашистских и реакционных формирований и союзов в стране, организации суда над главными виновниками войны и созданию следственной комиссии и суда над высшими офицерами Главной ставки Маннергейма, ожесточили правых против него. Они выступали с клеветническими заявлениями, обвиняя его в сотрудничестве с русскими. Сам Паасикиви, как нам было известно от источников, до самого последнего времени не давал согласия на разработку Кекконеном закона о сменяемости государственных чиновников, тем самым задерживая изгнание видных представителей военного режима, занимавших ответственные посты в государстве.

Таким образом, со всей очевидностью можно сделать вывод, что именно Паасикиви не пожелал иметь Кекконена в качестве премьер-министра.