СИЛА И СЛАВА

Оркнейские графы из Росслина стали жертвами своей силы и славы. Второй граф Генри унаследовал богатство и двусмысленное положение. В качестве хранителя наследника престола Шотландии он оказался в английской тюрьме вместе со своим повелителем. Но он являлся подданным и норвежского короля, так как тот владел Оркнейскими и Шетландскими островами — важными в стратегическом отношении. Короли из рода Стюартов хотели приобрести их у Норвегии, как до этого приобрели Внешние Гебридские острова. За два десятилетия пребывания у власти до смерти от чумы в 1420 году граф Генри не возобновлял связи с норвежской короной, полагаясь на фактическое владение Оркадскими островами. Как-никак, он был адмиралом Шотландии с большими земельными владениями в Мидлотиане, Файфе и Абердиншире. Обязательства перед Шотландией отменяли долг перед Норвегией.

"Он был отважным принцем, — писал священник Хэй, — хорошо сложенным, среднего роста, широкоплечим, с красивым лицом, вспыльчивым и суровым". Граф Генри получал "все продукты морем с севера в большом количестве, дом его был открыт для всех, друзья его не бедствовали, арендаторы не были угнетенными, жили в достатке, словом, он был образцом добродетели для всех своих потомков". Граф Генри пожаловал Холирудскому аббатству земли, на которых могли пастись семь тысяч овец. "Что до богатых одеяний, которые он давал для богослужений в то время… они были из шелка, золотой и серебряной парчи". Его жена Эгидия Дуглас была еще более известна щедростью и добротой. "Росту она была чуть выше среднего, а блестящий ум, чистосердечие и праведность делали ее несравненно привлекательной".

Из-за своего положения на севере Англии шотландские дворяне оказались втянутыми в Столетнюю войну. Французские союзники призывали их совершать набеги на пограничные области, если англичане начнут продвигаться вперед во Франции, или даже плыть во Фландрию и препятствовать их вторжению. Генри, граф Оркнейский, был неудачлив в стычках со старым врагом, однако его брат Джон увлек с собой шотландских Сент-Клеров в ту страну, что была их родиной до норманнского завоевания. Он нашел там родственников, и многие Сент-Клеры служили в его Королевской шотландской гвардии.

В бою при Хомилдон-хилле граф Генри попал в плен. Едва его освободили, он снова был схвачен вместе с принцем на пути во Францию и провел в английской тюрьме несколько лет, хотя дважды получал охранные грамоты для поездки на север и улаживания семейных дел. Кроме того, он отправился с братом Джоном и шурином, лордом Дугласом, сражаться за дофина перед катастрофой при Азенкуре. Вернулся, чтобы защищать Шотландию от яростных английских контратак, что кончилось сожжением Пенрита. Участвуя в делах Скандинавии и Франции, Сент-Клеры занимали наилучшее место для зашиты родной земли.

После смерти отца от чумы в 1420 году новый владелец Росслина, Вильям, не мог претендовать на титул графа Оркнейского. Он был младшим, к тому же пребывал в роли заложника у англичан, дожидаясь выкупа за короля Шотландии Якова. Норвежский король Эрик воспользовался благоприятной возможностью и утвердил свою власть над Северными островами.

Сэр Дэвид Мензис оф Уим был шурином прежнего графа Оркнейского, он удерживал замок в Керкуолле и устроил там царство террора. Другие члены семейства Сент-Клеров, — теперь их фамилия стала писаться как Синклер, — владели землями, правами и всеми средствами добивались власти и привилегий. Норвежский король для утверждения собственной власти давал в разное время королевскую грамоту разным претендентам — Дэвиду Мензису, Джону Синклеру, Томасу Синклеру и даже Томасу Таллоху, оркнейскому епископу, наконец примирившемуся с норвежской короной и на краткое время получившему "все Оркнейские острова со всеми королевскими правами". Однако епископ помог написать один из важнейших документов истории островов, "Происхождение графов Оркнейских". Из него следовало, что притязание юного Вильяма, третьего Сент-Клера графа Оркнейского законно, что он ведет свой род от Рогнвальда Мора, первым получившего этот титул от древних королей Норвегии. И лишь в 1434 году, под сильным нажимом со стороны шотландской короны, король Эрик официально пожаловал Вильяму Сент-Клеру графский титул на условиях, принятых его дедом. Это был первый ход в стратегии Стюартов, стремившихся присоединить Северные острова к своей стране.

Граф Вильям властвовал на севере в течение пятидесяти лет. "Он был очень красивым мужчиной, высокого роста, широкоплечим, белокурым, стройным, пропорционально сложенным, скромным, любезным, склонным к политике, строил замки, дворцы и церкви, насаждал леса, разбивал парки и насаждал живые изгороди". Жил он на широкую ногу, лорд Дирлетон был его дворецким, лорд Бортуик кравчим, лорд Флеминг стольником. "Его залы и палаты были богато украшены вышитыми драпировками; он построил росслинскую церковь с красивыми помещениями и галереями. Построил также мост возле замка и канцелярию". А еще — специально для каменщиков — превосходную часовню и новый город Росслин.

Граф Вильям содержал в роскоши свою первую жену и кузину, Элизабет Дуглас. "Она пользовалась большим почетом, как благодаря происхождению, так и высокому положению; ей прислуживали семьдесят пять фрейлин, пятьдесят три из них были дочерьми дворян, все они были разодеты в шелк и бархат, носили золотые цепи и прочие украшения; во всех поездках ее сопровождали двести всадников. По пути в Эдинбург, если было темно, перед ней несли восемьдесят зажженных факелов… Никто в стране не мог сравниться с ней, кроме ее королевского величества".

Такое царственное великолепие вызывало при шотландском дворе ревность и зависть; однако служение графа Вильяма было слишком ценным, чтобы отстранить его. В сане адмирала Шотландии он отправился во Францию с сестрой короля, где та вышла замуж за дофина; ему сопутствовали сто человек, "двадцать в черном и белом бархате с его гербом, зубчатым крестом на серебряном поле; двадцать в золотистом и голубом бархате, с гербом Оркнейских островов, золотым кораблем с двумя лентами и лилией на голубом поле". Через два года после катастрофического поражения при Невилс-Кроссе в 1446 году он отразил очередное вторжение англичан и отправился с дипломатической миссией в Лондон, чтобы заключить мир в конце Столетней войны. Он поддерживал короля Якова Второго в борьбе с семейством Дугласов и получил должность лорда-канцлера королевства. Однако в 1456 году поссорился с королем, возможно, потому что правитель Исландии был захвачен вместе с казной, когда укрывался от шторма на Оркнейских островах, — этот случай подорвал усилия Стюартов завязать добрые отношения с норвежским королем. Десять лет спустя старший сын графа Вильяма бросит в тюрьму епископа Вильяма Таллоха за попытку испортить норвежско-шотландские отношения, срыв переговоров о брачном союзе между этими двумя королевскими семьями, благодаря которому Оркнейские и Шетландские острова перешли бы к юному Якову Третьему, при котором граф Вильям был регентом во время его малолетства. Король заключил брак с дочерью датского короля Христиана, и Северные острова перешли к Шотландии как залог выплаты приданного принцессы в шестьдесят тысяч золотых флоринов.

Этот залог привел к лишению Вильяма Сент-Клера титула графа Оркнейского. От него также потребовали обменять Керкуоллский замок на Рейвенскрегский, способный выдержать артиллерийский обстрел и превосходно защищавший его земли в Файфе. В обмен на земли в Нитсдейле ему был пожалован титул графа Кейтнесского. И поскольку его шотландские владения стали теперь гораздо более ценными, чем норвежские, которые он контролировал на Оркнейских и Шетландских островах, он с удовольствием разрешил проблему подданства двум коронам в пользу Шотландии.

Однако он сохранил на Северных островах значительные поместья — завоеванные, купленные или пожалованные. Их было столько, что удержание их привело к усобице между внуками графа Вильяма, лордом Генри Синклером и сэром Вильямом оф Уорсеттер, и к битве при Саммердейле, из которой с островов вернулась лишь отрубленная голова графа. К XVI веку между семьями Синклеров возникали нелады не только в Уорсеттере, но и в Эйте, Бреке, Броу, Эдее, Эссинквое, Эви, Хавере, Хуссе, Ханто, Исбитере, Нессе, Куендейле, Сент-Ниниенсе, Сторме, Самберге, Такое, Астенессе и Восте-ре. Разделившее территорию громадной империи Сент-Клеров на Северных, островах семейство навсегда утратило власть.

Однако лорд Генри отчасти восстановил престиж графа Вильяма и был известен как щедрый покровитель искусств. Он попросил своего родственника Гэвина Дугласа, епископа Данкелдского, перевести "Энеиду" на шотландский язык. В прологе говорилось:

Он служил королям как "командующий всеми нашими машинами и артиллерией" и продал Якову Четвертому "восемь машин, именуемых "серпентинис" за сто фунтов", они были выплачены его вдове после гибели обоих при Флоддене.

Граф Вильям сохранял власть во второй половине XV века, у него оставались владения на Оркнейских и Шетландских островах, в Кейтнессе, Абердиншире, Файфе и Лотиане. Он был, как писал священник Хэй:

"Человеком редких достоинств, благородной души, проницательного ума, способности к великим делам, знаменитым не только добродетельностью и набожностью, но и военной дисциплиной; он был в большой милости у принца и поднялся до величайших званий, какие в то время мог получить подданный. Он не дозволял вздергивать преступников на дыбу, применять пытки, из-за которых многие невиновные признавались в преступлении, а потом несправедливо осуждаюсь на казнь, или, если человек выдерживал пытки, вывихнутые суставы и слабость делали дальнейшую жизнь тяжким бременем. Он построил Росслинский замок, расположенный в самой плодородной местности у реки Эск, на невысоком холме, с величественными арками по обе стороны скалы… Еще граф Вильям построил среди лесов соборую церковь с колоннами, радующую глаз с разных сторон, заимствовал достижения тосканских, дорических, ионических, коринфских и итальянских архитекторов".

В соответствии с духом Нортхэмптонского договора Блэкруд был возвращен Шотландии — в отличие от считавшегося подлинным Камня Судьбы. Как сообщается в хрониках, граждане Лондона не позволили его забрать. Они чтили священный характер реликвии, не догадываясь, что настоящий камень всегда оставался в Сконском аббатстве в Шотландии. Его подменили, и англичане не могли отличить один от другого. Вот почему Роберт Брюс не требовал его возвращения.

Хотя Блэкруд был снова захвачен после Невиллс-Кросского сражения и стоял "с Девой Марией и святым Иоанном, сделанным из серебра, словно бы закопченными", на столпе у гробницы святого Катберта в Даремском соборе, возвращение этой святой реликвии в Шотландию организовал граф Вильям во время дипломатической миссии на юге. Блэкруд привез в Шотландию первый Сент-Клер, чашеносец королевы Маргариты, а "Дева Мария и святой Иоанн, сделанные из серебра", были даром его отца Ньюбэттлскому аббатству. Таким образом, росслинские Сент-Клеры вернули одну из своих наследственных обязанностей — быть хранителями священных реликвий своей страны. Но на сей раз они решили обезопасить их от любого вторжения англичан. Граф Вильям построил сокровищницу для хранения этих священных предметов в любое опасное время.

Перестройка замка, часовни и строительство нового города Росслин поглотили значительное богатство Сент-Клеров. Замок был уже уничтожен огнем. Однажды во время охоты увидели слепую крысу с соломинкой во рту, сочли это зловещим предзнаменованием, и четыре дня спустя горничная подожгла постельное покрывало свечой, вытаскивая из-под кровати щенка. Огонь уничтожил большую часть замка, но одному священнику удалось спасти четыре больших сундука с документами и грамотами, которые отдали графу. "Однако все это не мешало ему ни строить церковь, ни помогать бедным: он помогал им больше, чем обычно, считая спасение грамот и бумаг провидением Божиим".

Графа прозвали "Необыкновенным", но он был еще и расточительным. Он оставил мало денег, чтобы помочь наследникам его разделенного наследия, и король Шотландии потребовал раздела владений такого могущественного подданного. Земли графа на Оркнейских и Шетландских островах его внуки оспаривали друг у друга. Его старший сын, прозванный "Вильямом Расточителем" из-за решения суда, объявившего его incompos mentis et fatuus (находящимся не в здравом уме и рассудке) и "расточителем своих земель и добра", промотал часть семейных владений, другую часть присвоил его незаконнорожденный брат сэр Дэвид Синклер. Кейтнесское графство, земли в Файфе и Лотиане перешли к двум сыновьям графа Вильяма от второго брака с Марджори Сазерленд из рода Роберта Брюса. Новый кейтнесский граф поссорился с королем Шотландии Яковом Четвертым, но искупил вину, приехав со всем своим одетым в зеленое кланом сражаться при Флоддене, где погибли и он, и король. С тех пор никто из Синклеров не носил одежд зеленого цвета.

При Флоддене погиб и сэр Джон Синклер, которого поэт Данбар прозвал "Рыцарем королевы", из Драйдена, находящегося неподалеку от Росслина.

Новый владелец Росслина, сэр Оливер Синклер, завершил строительство часовни, хотя не всей крестообразной церкви, которую спроектировал его отец. Его многочисленные сыновья продолжили дележ земель в Лотиане и Файфе, однако его наследник Оливер сохранил Росслин, Пентленд и стал фаворитом короля Якова Пятого, командующим шотландской армией. Священник Хэй назвал его "выдающимся любимчиком" и рассказал о его бегстве при Солуэй Мосс, — эта битва ознаменовала надвигающийся крах шотландской независимости и семейства Синклеров.

"Оливер счел, что пора показать свою славу, поспешил развернуть королевское знамя, ухватясь за два копья, влез на плечи солдат и под звуки трубы объявил себя генерал-лейтенантом, потребовал, чтобы все повиновались ему, как королю, под страхом смертной казни, и вскоре послышался громкий шум и волнение. Враг, увидев беспорядок, ринулся вперед, шотландцы стали спасаться бегством, некоторые переправились через реку, но, избежав этой опасности, по незнанию местности увязли в моховом болоте; счастлив был тот, кому удалось за что-то ухватиться. Тучный Оливер повалился, и его слава внезапно обернулась смятением и позором".

ПАДЕНИЕ РОДА САНКТО КЛАРО

"Оливер бежал! — воскликнул Яков Пятый, король Шотландии, услышав, что его фаворит Оливер Синклер проиграл битву при Солуэй Мосс. — Все пропало!". Вскоре после этого он в тридцатилетием возрасте оказался на смертном ложе, и когда узнал, что его жена, Мария де Гиз, родила дочь, сказал о своем королевстве: "Конец, оно пришло с девчонкой и уйдет с девчонкой". Независимое королевство пришло к Стюартам через брак с принцессой из рода Брюса и уйдет с дочерью Якова Марией, королевой Шотландской. Хотя Стюарты унаследуют английский трон, как и шотландский, соединение двух корон будет означать уменьшение шотландской свободы и потерю росслинскими Синклерами власти в своей стране.

Синклеры были ревностными католиками, преданными короне Шотландии. Священник Хэй обвинял Оливера Синклера и "других любимчиков, которые были наемниками священников" в том, что они ввели его в заблуждение относительно Реформации, и он "торжественно поклялся не щадить никого из подозреваемых в ереси, хоть бы то был его сын". Это подтверждается необычайным "Обязательством", которое Мария де Гиз подписала третьего июня 1546 года, когда через четыре года после смерти мужа стала регентом Шотландии. Обязательство было выдано "сэру Вильяму Синклеру из Росслина за его личные заслуги", в нем говорилось:

"Да будет известно всем… Вышеупомянутый сэр Вильям обязан оказывать нам особые услуги во все дни своей жизни и сопровождать нас во всех поездках со своими родственниками, слугами и друзьями… Настоящим мы даем обязательство вышеназванному сэру Вильяму. Мы будем ему справедливой повелительницей, его советы и секреты, доверенные нам, мы сохраним в тайне, — и во всех делах станем давать ему наилучшие по возможности советы, какие потребуются, будем во все времена поддерживать и защищать его…".

Ему было пожаловано пожизненное пособие в сумме триста марок в год, и сэр Вильям Синклер получил должность верховного судьи Шотландии. Это была время борьбы с радикальными кальвинистами, стремившимися навязать Реформацию католической церкви в Шотландии; союзниками их были английские протестантские войска, которые два года назад разграбили Эдинбург, Мелроуз, Холлирудское аббатство и Росслинский замок. Они хотели покорить Шотландию до того, как она станет католической угрозой при поддержке семейства де Гизов и Франции. Хотя могилы шотландских королей и королев были осквернены, аналой с орлом и массивная бронзовая купель, полученные от данкелдского епископа, похищены из Холирудского аббатства, английские грабители не смогли захватить религиозных регалий и сокровищ.

Причина этого заключалась в том, что Вильям Синклер, семейство которого обеспечивало деньгами аббатство, забрал священные реликвии и драгоценные чаши и отказался возвращать их. Росслинские Синклеры были щедрыми благотворителями монашеских орденов. Оркнейский граф Генри пожаловал аббатству землю, достаточную для выпаса семи тысяч овец, одеяния из золотой и серебряной парчи, и "дорогие, украшенные камнями чаши" или потиры "для более достойного богослужения". Грамоты цистерцианского аббатства в Ньюбэттле, — тоже разграбленного при вторжении англичан, — восхваляли его щедрость, в том числе дарение молитвенников и серебряного креста ценой в пятьдесят фунтов, с фигурами Девы Марии по бокам, на время похищенного англичанами после Невиле-Кросской битвы. Многие из сокровищ шотландской церкви перед Реформацией представляли собой дары росслинских Синклеров, и они считали своим долгом сохранить их.

В марте 1545 года лорды из Совета велели Вильяму Синклеру вернуть все драгоценные камни, одеяния и украшения "Холирудского аббатства… хранящиеся у него дома". Но он не подчинился. Они находились в тайной сокровищнице в подвалах Росслинской часовни, рядом с усыпальницей. Скорее всего, в тайном складе хранилась и частица Истинного Креста в ковчеге из золота, серебра и драгоценных камней, которую охраняли чашеносец святой Маргариты и семейство Сент-Клеров в течение пяти столетий как самую драгоценную реликвию в Шотландии. Реформация в Англии уже уничтожила почти все святыни и драгоценные реликвии старой католической веры, и Холирудское аббатство тоже будет навсегда обезображено. Шотландия станет еще более усердной в уничтожении священных сокровищ Средних веков.

Хорошо, что эти священные сокровища не вернулись из Росслина, После очередного поражения шотландцев при Пинки Клу Холируд был снова разграблен. На сей раз английские захватчики смогли унести только свинец, содрав с крыши последний металл. Разрушение было до того полным, что самая прекрасная церковь в Шотландии стала после Реформации карьером для мародеров. Однако стражу религиозных сокровищ, сэру Вильяму Синклеру, было доверено сопровождать маленькую Марию, королеву Шотландскую, во Францию, где она обручится с дофином; тем временем ее мать пыталась в отсутствие дочери править непокорной Шотландией. На высокопоставленных католических священнослужителей уже совершались нападения. Джон Нокс, будущий лидер Реформации, увидел Божью волю в поражении шотландцев при Со-луэй Мосс, а возложение короны регента на голову Марии де Гиз назвал помещением "седла на спину норовистой коровы". В тот же месяц, когда она подписала "Обязательство" Вильяму Синклеру, группа лордов из Файфа ворвалась в замок Сент-Эндрюс и до смерти замучила кардинала Битона за то, что он осудил на сожжение на костре ведущего протестантского проповедника. Джон Нокс присоединился к мятежным лордам и стал проповедовать с кафедры сент-эндрюсского прихода, потом его отправил на галеры французский десант, отбивший замок для Марии де Гиз. В 1556 году ей пришлось предоставить право безопасного проезда своему доверенному лицу, Вильяму Синклеру, и отправить его во Францию за новыми подкреплениями. Он был на год освобожден от обязанностей верховного судьи, и Мария де Гиз поклялась защищать спрятанные в Росслине сокровища.

Религиозные войны в Шотландии обострились со смертью в 1558 году бездетной католической королевы Англии Марии Тюдор и восшествием на престол ее единокровной сестры, протестантки Елизаветы. К этому времени Мария, королева Шотландии, была уже замужем за дофином, и французский король Генрих Второй немедленно провозгласил ее королевой не только Шотландии, но и Англии с Ирландией. Поэт Ронсар писал, что Юпитер предопределил ей править Англией три месяца, Шотландией три года, а Францией полгода. Французская и католическая угроза казалась такой неминуемой, что шотландские мятежники-протестанты атаковали пограничные районы и на время заняли Эдинбург. Еще одно срочное воззвание к "нашему избранному сыну", Вильяму Сент-Клеру из Росслина, Мария де Гиз за год до своей смерти, в 1560 году, подписала от имени Франциска и Марии, как Deo gratis Rex et Regina Scotorum (Милостью Божией Король и Королева Скоттов). Там содержался приказ контратаковать пограничных мятежников, захватить и арестовать их, сколько бы их ни было, уничтожить их укрепленные дома и наказать за убийства и поджоги. Сам он получил неподсудность за все противозаконные действия, которые мог предпринять.

Твердые сторонники Стюартов и католического дела, росслинские Синклеры были обречены Реформацией, которая произошла на другой год, шотландский парламент ввел протестантское вероисповедание, отменил юрисдикцию папы и запретил отправление мессы под страхом смертной казни за третье нарушение запрета. Эти акты были представлены на утверждение Марин, королеве Скоттов, однако такового не получили. Впрочем, они стали залогом принятия Реформации в Шотландии, и росслинские лорды будут осуждены за свою веру и верность короне. С падением Марии, королевы Шотландской, и пленения ее англичанами через семь лет после смерти матери, Вильям Синклер был арестован, будущее его владений оказалось в опасности, однако в конце концов их возвратили ему.

Нападения эдинбургской черни в 1592 году опустошили Росслинскую часовню, хотя сотню образов Девы Марии, апостолов и святых убрали из них в подвалы с усыпальницей и священными сокровищами католической веры. Четыре алтаря, посвященные Деве Марии, святым Матфею, Андрею и Петру, были разрушены. Однако роскошная часовня, полная языческих по сути изображений и Зеленых людей, не была разрушена полностью по двум причинам. Первая заключалась в том, что Синклеры оставались наследственными Великими Магистрами цехов, гильдий и масонов Шотландии, хотя многие из этих организации вышли из католической веры и приняли протестантскую. Второй причиной послужил секрет, доверенный Марии де Гиз, которой она сохранила в секрете — местонахождение под алтарем сокровищницы, где хранились религиозные реликвии и драгоценности, в том числе вывезенные из Холирудского аббатства и оставшиеся после падения храмовников, в надежных руках Синклеров или Санкто Кларо. Сознание, что Росслинская часовня представляет собой священное место, чтимое как масонами, так и католиками, остановило молотки и топоры религиозных фанатиков.

В последние годы XVI века, когда шотландский король Яков Шестой готовился стать английским королем Яковом Первым по смерти Елизаветы, росслинские Синклеры были признаны верными подданными своего суверена, хотя они хранили спрятанные католические сокровища под часовней. Этим объясняется необычная петиция Шоу от 1600 года. Ее подписал Вильям Шоу, управитель королевских работ и ведущий каменщик всей Шотландии, как за столетие до него Джон Мороу. Кроме него поставили подписи главные лица в строительных профессиях. Документ этот подлинный, он хранится в архиве шотландских масонов. В нем содержится просьба к росслинским Синклерам вновь принять на себя роль наследственных Великих Магистров цехов, гильдий и орденов Шотландии, потому что в последнее десятилетие, когда Синклеры были отстранены от своих обязанностей, произошли серьезные беспорядки. В начале петиции полностью признается власть росслинских баронов в предшествующие столетия:

"Мы, главы цехов, мастера и вольные каменщики королевства Шотландия, с согласия и по поручению Вильяма Шоу, управляющего работ нашего суверенного повелителя короля, — поскольку из века в век Росслинские Лорды были покровителями и защитниками нас и наших привилегий — как наши предшественники повиновались им и признавали их своими покровителями и защитниками…".

Владельцы Росслина временно утратили свое традиционное судейское положение из-за религиозного конфликта и подозрения в том, что они по-прежнему поддерживают католическое дело и род Стюартов. Но близкая смерть королевы Елизаветы и предстоявший переезд Якова Шестого со двором в Лондон делали невыносимой перспективу новых волнений в ремесленных организациях, когда их единственный судья будет находиться в далеком Вестминстере. Синклеры традиционно являлись роялистами, и всегда играли очень важную роль в Шотландии. Это подтверждается другой петицией, переданной им тридцать лет спустя и вновь подписанной всеми ведущими шотландскими масонами. В это время шотландский и английский престолы занимал второй Стюарт, Карл Первый, и оказывавшаяся ими поддержка власти епископов над могущественными прихожанами вновь угрожала вызвать религиозный конфликт; который в итоге закончился Гражданской войной. Росслинские бароны символизировали былую стабильность посреди ненадежною будущего. Как говорилось в петиции:

"Мы от своего имени и от имени наших братьев и ремесленников соглашаемся, чтобы Вильям Сент-Клер из Росслина и его наследники взяли в свои руки судопроизводство над нами и нашими потомками на все будущие времена как покровители и судьи над нами и нашими собратьями в королевстве".

Однако в 1615 году Вильяма Синклера приговорили к смерти за то, что он укрывал у себя иезуита-священника и проводил мессы в Росслине. Но повешен был только священник, приговор владельцу Росслина отменил король Яков Шестой, памятуя о долгой службе этого семейства династии. Вильям Синклер был вынужден бежать в Ирландию. Как писал священник Хэй. "причиной его бегства были главным образом пресвитериане, которые очень досаждали ему из-за его католической веры". Однако девять лет спустя росслинские грамоты были публично зачитаны на Рыночной площади Эдинбурга от имени короля.

Эта церемония повторилась в 1648 году, когда Карл Первый уже проиграл гражданскую войну. Два года спустя, после катастрофы в битве при Данбаре, значение Росслинской часовни было открыто по странному милосердию мстительных английских пуритан. Как всегда, верный Стюартам другой Вильям Синклер погиб, отражая нападение англичан с юга. Его тело привезли в часовню и погребли в доспехах в подвале в день поражения при Данбаре, где сражался его сын и наследник Джон. Священник Хэй видел его труп, когда подвалы в XVII веке открывали в последний раз перед тем, как засыпать песком и гравием, а потом заложить тесаным камнем, в каковом виде мы и нашли их, когда пытались найти тайную усыпальницу и спрятанные там религиозные сокровища.

"При открытии подвала труп его оказался нетронутым тлением, однако когда к телу прикоснулись, оно рассыпаюсь в прах; он лежал в доспехах, в красной бархатной шапочке на голове, лежащей на плоском камне. Ничто не испортилось, кроме белой меховой опушки вокруг шапки на затылке. Все его предки были похоронены таким же образом, в доспехах. Последний Росслин, мой добрый отец, был первым похоронен в гробу, вопреки желанию короля Якова Седьмого, который находился тогда в Шотландии, и еще нескольких людей, сведущих в древней истории…".

Когда генерал Монк прибыл со своими войсками после победы при Данбаре, он разрушил большую часть Росслинского замка, который доблестно оборонял Джон, сын сэра Вильяма; в итоге оказавшийся в английском плену. Генерал Монк разместил в часовне своих лошадей. Но не очищал ее огнем и молотом, не пытался проникнуть в подвалы. Самое убедительное объяснение такого поступка заключается в том, что сам лорд-протектор Оливер Кромвель учился в Лондонском Тампле, был магистром масонов в Англии и знал, что Синклеры являлись наследственными Великими Магистрами масонов Шотландии и построили часовню как новый Соломонов Храм для хранения масонских тайн.

Владельцы Росслина оставались верны Стюартам и католическому делу. Новый владелец, Джеймс Синклер, следовал обычаям предков. "Он щедро покровительствовал строительству и тянулся к священникам, — писал Хэй о своем приемном отце, — эти две склонности истощали его состояние. Он умер в почтенном возрасте, с репутацией честного человека, но… был слишком снисходительным". И слишком верным. Его сын погиб, сражаясь за короля Якова в Бойноской бите, а "Славная революция" и переход престола к протестантскому принцу Вильгельму Оранскому привели к еще одному нападению черни на часовню и замок. Хэй особенно жалел о разграблении знаменитой библиотеки, обладавшей собранием средневековых католических молитвословов, большинство которых было собрано в XVI веке после того, как они "были унесены сбродом из монастырей во время Реформации". Сам Хэй лишился "нескольких замечательных книг, в том числе подлинного манускрипта Адама Авеля", серого монаха из Джедбергского монастыря, автора "Колеса времен", Rota Тетрогит, — истории Шотландии с древних времен до Тюдоров. После этого последнего нападения часовня была заброшена, лишь толстая каменная крыша и запечатанные подвалы хранили скрытые в ней тайны. "Но поскольку для сохранения ее ничего не делается, — заметила Дороти Вордсворт в один из приездов, — она в конце концов должна рухнуть".

Последняя экспедиция Синклеров на Балтику тоже окончилась крахом. В Кальмарской войне 1612 года Дания и Норвегия сражались со Швецией, набиравшей войска в Шотландии. Отряд в четыреста человек высадился в Ромсдальфьорде в Норвегии, неподалеку от древних земель Моров, предков Синклеров, и отправился пешком на восток, к Швеции. Солдаты кормились грабежом, но в горном ущелье у Крингена попали в засаду, устроенную местными крестьянами. Когда деревенская девушка по имени Прилларгури подала сигнал, затрубив в рог, норвежцы устроили обвал, пошли в атаку и перебили шотландцев, в том числе и одного из командиров, Джорджа Синклера. Балладу об этой победе до сих пор поют в норвежских школах, памятник Йоргену Синклеру обозначает это кровавое место, и называется оно Ущелье Синклера.

Сент-Клеры пали на Оркнейских островах также из-за преданности делу Стюартов и католической вере. Замок Керкуолл был уже разрушен, когда Джон, магистр из рода Сент-Клеров бежал сюда после участия в восстании якобитов в 1715 году. Его мемуары трогают описанием страданий за проявленную верность. Он писал о долгой преданности Сент-Клеров шотландскому королевскому семейству:

"… Безо всякой благодарности они навлекли на нас значительные потери, особенно во времена Кромвеля; и мы остались безо всякой помощи, кроме той, что черпали в своем мужестве. Мой отец был единственным из шотландцев, у кого достало смелости протестовать против возведения короля Вильгельма на трон, но ему не вняли, Бог весть почему; и вот, во время потерь при служении делу королевскому семейству, обычная его благодарность едва оставила ему достаточно хлеба, чтобы прокормить многочисленную семью с одиннадцатью детьми, которые быстро росли, и это при том, что он с честью отстаивал свои принципы. Учитывая все это и то, как со мной обошлись, и пребывание в том жалком положении, когда вещи видятся в истинном свете, как перед смертью, можно ли винить меня за горестные размышления, смех над сумасбродством и необъяснимыми причудами людей, и необычность моего дела (изгнанника за дело семейства Стюартов), когда я знаю, что величайшим преступлением, какое я или мои родные могли совершить, является верное и упорное стремление к собственной гибели посредством служения королевскому семейству; и после всего этого им было угодно обречь меня и мою семью на голод?".

Хотя кейтнесская и файфская ветви семейства Синклеров временами процветали, могущество росслинской пошло на убыль. К концу XVIII века прямое наследование замка и часовни прекратилось с девицей, вышедшей замуж за Эрскина и потом за Уэдденберна, который стал лордом Логбороу, потом лордом-канцлером, а затем первым графом Росслином. Последним из длинной мужской линии Санкто Кларо, которая правила в Росслине семь столетий и хранила тайны храмовников и масонов, веру Средних веков, также был Вильям Сент-Клер или Синклер. Член королевской роты лучников, телохранитель короля от Шотландии, он вызывал восхищение у сэра Вальтера Скотта, который писал о нем:

"Рост последнего Росслина значительно превышал шесть футов, у него были темные, тронутые сединой локоны, прямой стан, широкие течи, узкая талия, казалось, он создан для войны или охоты, во взгляде его сквозили сдержанная гордость и властность, лицо было в целом красивым, привлекательным, хотя, если присмотреться, отдельные черты были грубоватыми, резкими. Он был смуглым, и мы, школьники, собравшись посмотреть, как он блещет силой и сноровкой в старой шотландской игре в гольф и в стрельбе to лука, думали и говорили между собой, что он напоминает знаменитого основателя рода Дугласов… Во всех мужских развлечениях, которые требуют силы и ловкости, Росслину не было равных; но особенно он любил стрельбу из лука".

Разумеется, "знаменитым основателем рода Дугласов" был великан, погибший пять столетий назад в Испании с сердцем Брюса, сэр Вильям де Сент-Клер, храмовническое надгробие которого находится в Росслинской часовне. Но этот "последний Росслин" отказался от наследственной роли Великого Магистра цехов, гильдий и орденов, чтобы стать первым избранным Великим Магистром Большой ложи своей страны. Документ об отказе от его наследственных прав подтверждает их существование:

"Я, Вильям Сент-Клер из Росслина, эсквайр, приняв во внимание, что масоны в Шотландии по нескольким документам назначали моих предков, Вильяма и сэра Вильяма Сент-Клера из Росслина, и их наследников своими покровителями, защитниками, судьями или магистрами; и что мое обладание такой юрисдикцией, правом или привилегией может быть пагубно для братства масонов, членом которого являюсь и хочу содействовать его благу и пользе в меру своих сил, настоящим от своего имени и от имени моих наследников отказываюсь от всех прав и претензий быть покровителем, защитником, судьей или магистром масонов в Шотландии в силу всяких документов, пожалованных масонами, или грамот кого-либо из королей Шотландии…".

Это отречение "последнего Росслина" от значительной роли, которую он унаследовал, является окончательным доказательством того, что Сент-Клеры представляли собой соединительное звено между древней аристократией и демократией. Если в каком-либо семействе существовала прямая кровная линия, которая передавала сокровенные знания Средних веков в нынешний век, на эту роль могут претендовать Сент-Клеры. Более пяти столетий они были наследственными Великими Магистрами цехов, гильдий и орденов и, наконец, масонов Шотландии. Благодаря связям с храмовниками они привнесли в масонские обычаи древние восточные ритуалы. Много столетий они являлись хранителями наследника трона Шотландии и вождями, руководившими защитой королевства от нападении англичан. Благодаря им Оркнейские и Шетландские острова стали достоянием шотландской короны. Они были крестоносцами, которые отправлялись на поиски Нового Света и Грааля, который символически помещен в замечательную часовню, построенную на основании их загадочных познаний. Их знания, за исключением того, что они написали в камне, утрачены. Но если эта книга кое-что освещает в прошлом этого загадочного семейства — Санкто Кларо, "Святого Света" — ее можно приравнять всего лишь к узкому лучику, пронзающему мрак былого.

ЛЕГЕНДЫ О ТАЙНАХ И СОКРОВИЩЕ

В XII веке Иоахим Флорский разработал представление о мире, разделенном на несколько эпох, которые завершатся Новой Эрой. В XVIII веке в Германии возродилась вера храмовников и розенкрейцеров, отсчитывавшая начало шестой эпохи от смерти последнего Великого Магистра ордена Соломонова Храма — Жака де Моле. Он знал тайны каббалы и ессеев, первым получил масонское имя Хирама, убитого зодчего Храма Соломона, был обладателем не только тайной премудрости, но и громадного количества священных сокровищ, которые хранились в двух колоннах Тампля в Париже. В том числе короны Иерусалимского королевства, семисвечника первого Храма и четырех золотых изваяний евангелистов из церкви Гроба Господня в Иерусалиме.

Эти сокровища были перевезены на кораблях храмовников, бежавших в Шотландию, как утверждал Джордж Фредерик Джонсон, самозванный "провост-генерал храмовнического ордена шотландских лордов". Влиятельный немецкий храмовник, Барон фон Хунд унд Альтенгроткаре, утверждал, что его привлек в орден сам принц Карл Эдуард Стюарт, "Молодой претендент". Сам барон в свою очередь привлек в правление ордена двенадцать немецких принцев, хотя те больше верили в мифическое сокровище Грааля из "Парцифаля", чем в тайный клад в парижском Тампле.

В начале XIX века французы, а вслед за ними и немцы заявили о находке грамоты от 1324 года, в которой де Моле перед смертью назначил Великим Магистром Жан-Марка Лармения, в свой черед передавшего это звание некоему Томасу Теобальду из Александрии. Бежавшие в Шотландию храмовники были осуждены как дезертиры, и разрыв между храмовниками Франции и Шотландии существует по сей день. Считается, что меч Жака де Моле был найден и стал значительным символом. Противники масонов во Франции видели в возрождении храмовников давний заговор, идущий от еретиков-гностиков через ессеев, ассассинов, катаров, храмовников и масонов в наше время и ведущий нескончаемую подрывную деятельность против папы и короля, своего рода революционный анархизм.

Поскольку росслинские Сент-Клеры были хранителями и дарителями священных реликвий и долгое время поддерживали связь с храмовниками, не удивительно, что храмовнические сокровища считали спрятанными в Росслине. На самом деле там скрывали наиболее священные предметы своей страны, такие, как Черный крест, содержащий частицу Истинного Креста, и прочие. В 1693 году в Theatrum Scoriae писали:

"Нам сообщили, что громадные сокровища, стоящие несколько миллионов, лежат спрятанными в одном из подвалов. Они находятся под охраной одной леди в древнем даме Сент-Клеров, которая, забыв о своем долге, давно пребывает во сне. Однако разбуженная звуком трубы, который должен быть услышан в одном из нижних помещений, она должна появиться и указать место, где лежат сокровища".

Разумеется, громадное богатство Сент-Клеров после появления беглых храмовников в Шотландии в течение двух столетий наводило на мысль, что их сокровища до сих пор погребены в Росслине. Свидетельства документов, бурильные установки, радары, лозоходцы, сновидцы и экстрасенсы дружно указывают на наличие в подвалах металла или сокровищ. Однако подобраться к ним пока не представляется возможным.

Наиболее стойким оказался миф о том, что Святой Грааль или драгоценный металл находится в Колонне Подмастерья. Распространителем его был Вальтер Штайн, знаток легенд о короле Артуре; он утверждал, что храмовники перевезли Грааль из спиральной колонны в Синтре, в Португалии, в Росслин и спрятали в такой же колонне. Их паломнический маршрут прошел Василий Валентин, автор книги "Триумфальная колесница антимония" (Currus triumphalis antimonii), содержащей ключи к тайнам алхимии. Гитлер обращался к Штайну через Рудольфа Гесса с просьбой помочь отыскать Грааль, который вызывал острый интерес тайных обществ нацистского движения, вдохновленных Вагнером и крестовым походом тевтонских рыцарей на восток — Гитлер полностью восстановил их штаб-квартиру в Мариенбурге. Вера, что Грааль находится в Шотландии, могла стать одним из побудительных мотивов, заставивших введенного в заблуждение Гесса вылететь туда во время Второй мировой войны — подобно дезертирам-храмовникам. Ганс Фукс, друг Гесса и член тайного нацистского общества "Туле", посетил Росслинскую часовню в мае 1930 года, расписался в книге гостей и сообщил членам Эдинбургского теософического общества, что Гесс отождествлен с Парцифалем — таким было его прозвище в нацистских кругах — и считает Росслин одной из часовен Грааля или его истинной Часовней.

Эти легенды имеют под собой некоторые основания. Сент-Клеры были хранителями национальных сокровищ, часовня была построена как Храм Соломона и Святого Грааля, внутри нее были вырезаны храмовнические и масонские символы. На витражных стеклах викторианских времен не только изображен Грааль Тайной Вечери, но и четверо святых воинов: Георгий, Маврикий, Михаил и Лонгин, все они вооружены мечом или копьем. А проводящееся здесь утверждение нынешних храмовников из Новой Шотландии предполагает давнюю традицию, возможно, связанную с тем, что король Карл Первый назвал один двор в Эдинбургском замке частью территории Новой Шотландии и присваивал там титулы баронов этой страны, в том числе и членам семейства Сент-Клеров.

По сути дела сокровище Росслина представляет собой сама часовня в своем великолепии и необычности. На одной колонне три волхва ставят три дара или Грааля на стол перед Девой Марией и Младенцем. Кроме того, там вырезаны в камне средневековые аллегории семи дел милосердия, семи смертных грехов и замысловатая Пляска Смерти. В своих украшениях эта часовня не знает равных в мире, она наделена чрезмерным обилием символов, расточительна в смыслах и буйствует в формах. Облик ее рождает секреты. Она сама по себе служит тайным хранилищем преданий. История ее дает материал для легенд, и славит себя она сама.