— А теперь, — сказал Родни, — настало время отправиться в путь на поиски.

Они все подробно обсудили и решили, что нет смысла искать в этом лесу и в ближайших тоже: Глого и Бобо обшарили их вдоль и поперек. Надо было добраться до других долин, где растут красные деревья кондори.

Бобо сказал своему дедушке:

— У Родни есть такой домик, ну, знаешь, один из тех, что мы видим на шоссе. Они так быстро пробегают мимо. Родни нам покажет, как он работает.

— Что заставляет его работать? — спросил старый гном.

— Можешь считать, что это солнце трудится для нас. Мы научились покорять солнце и молнию и помещать их в разные механизмы.

— Стыдно поднимать руку на солнце, — сказал Глого.

— Ну, мы не совсем его покорили, — поспешил разъяснить Родни. Просто солнечное тепло превращается в другие виды тепла. Как деревья, которые преобразуют соки земли в древесину, кору и листья, понимаешь?

— Как этот домик называется? — спросил Глого.

— Автомобиль. Это значит предмет, который сам передвигается. Когда в нем будут передвигаться гномы, я думаю, он будет называться гномобиль.

— О, чудесно! — воскликнула Элизабет, хлопая в ладоши. — Так приятно путешествовать в гномобиле!

— Можно ли надеяться, что мы ему понравимся? — осторожно спросил дедушка.

— Я не сомневаюсь. Он будет очень рад, что его теперь станут называть гномобиль. А раз он гномобиль, значит, специально создан для того, чтобы возить гномов. — И неожиданно добавил: — Следовало бы посвятить стихи гномобилю. Подождите, пожалуйста.

Элизабет была хорошо знакома с этой особенностью своего дядюшки. В самый неожиданный момент он объявлял, что сейчас будут стихи. Он просил всех посидеть тихонько минутку-другую, после чего обычно декламировал. Возможно, что среди гномов тоже бывают поэты, потому что Бобо и Глого сидели тихо, как мышки. И Родни начал читать:

Элизабет стихотворение показалось очаровательным, но много позже, когда она увидела его написанным на бумаге, она сказала, что никогда не научится писать такие трудные слова.

Теперь новая задача, которую предстояло разрешить, заключалась в следующем: как добраться до гномобиля, чтобы никто не заметил гномов. Родни объяснил Глого и Бобо, что большие люди чрезвычайно любопытны. Если они увидят такое, с чем они раньше не встречались, они обязательно будут толпиться и глазеть. Хуже того: если известие о гномах просочится в газеты, не останется ни минуты покоя. Толпы людей устремятся в лес, и у Бобо и Глого не будет передышки от так называемых общественных обязанностей.

— Когда пойдем к машине, — сказал Родни, — я вас обоих заверну в плед и понесу на руках. Потом я расстелю его на сиденье, и, если большой человек подойдет к гномобилю, сразу же прячьтесь под плед.

— Прятаться мы привыкли, — сказал старый гном. — Очень часто от этого зависит наша жизнь.

Они собрали посуду в корзинку, которая стала значительно легче. Родни сложил плед в виде конверта. Гномы в нем как раз уместились. Оттуда виднелись только их макушки. У конверта был клапан, который они могли тут же натянуть на голову в случае опасности. Итак, Родни принес к гномобилю новых пассажиров, отпер дверцу и положил их на сиденье. Рядом стояли другие машины и ходили какие-то люди, но никто не обратил внимания на то, что делает Родни. Правда, сразу же возникла новая беда. Глого оглядел машину изнутри, и взгляд его упал на рамку у окна. Он тут же сник, закрыл лицо руками и испустил тихий стон.

— Что случилось? — закричал Бобо.

— Это убитое дерево!

Да, вставала неразрешимая проблема. К чему приведут их попытки вылечить престарелого гнома от мировой скорби, если каждый раз, как он увидит дощечку или планочку, он будет горько оплакивать убитое дерево? Родни попытался объяснить ему, что гномобиль ни в чем не виноват, что бедная машина сама не убивала деревьев. Во всем виноваты жадные лесопромышленники. Все зло заключается в них. Глого сидел, обхватив голову руками, и ни на что не обращал внимания. Элизабет притихла на переднем сиденье рядом с Родни, не зная, как и чем помочь.

Родни завел мотор, вывел машину на дорогу, и она помчалась по шоссе. Для Бобо все это было событием. Он без конца издавал восхищенные возгласы, и даже разбитое сердце Глого немного успокоилось. Что это был за дух, который все ворчал и мурлыкал внизу под ними, и как он заставлял гномобиль двигаться? Гномобиль был очень послушен и вез пассажиров как раз туда, куда ему приказывали, и к тому же на огромной скорости. В самом деле это был удивительный дух!

А снаружи-то что творилось! Лес пролетал мимо, и Бобо с Глого бегали от правого окна к левому. Что случилось с деревьями? Они быстро убегали! Гномы никогда раньше не видели, чтобы деревья так себя вели. Глого держался за ту самую деревянную рамку, на время забыв об убитых деревьях, в изумлении от того, как поступали живые.

Вскоре гномобиль поравнялся с долиной красных деревьев кондори, которую гномы раньше не видели. Машина остановилась. Родни опять завернул своих подопечных в плед и понес их в сторону леса. Когда они дошли до безлюдного места, Родни спустил их на землю, и гномы, как ищейки, бросились разыскивать своих соплеменников. Оказалось, что Глого и Бобо могут мгновенно выяснить, есть ли в лесу подобные им существа. У гномов очень острое обоняние, и они умеют уловить следы дыхания, которое оставляют другие гномы на папоротнике, когда собирают семена. Обычно гномы просматривают очень много зарослей в поисках пищи, потому что семена ведь очень мелкие, их приходится собирать в огромных количествах. Родни сказал, что он раньше читал про тибетских овец, которые должны питаться на бегу, потому что кусты съедобной травы растут далеко друг от друга, и Бобо заметил, что с гномами происходит почти то же самое.

Гномов в лесу не обнаружилось, все вернулись в гномобиль, и "дух солнца" повлек их к новой лесистой долине.

Снова повторились поиски. И так они ездили от леса к лесу и искали весь остаток дня. Они посетили столько лесов, сколько не могло и присниться старейшему из гномов. Они любовались прекрасными пейзажами, видели белок и зайцев, в одном лесу они встретили лисицу, а в другом оленя. Но гномов нигде не было и следа. Было интересно наблюдать, как белки спускались с деревьев по веткам, усаживались на пни и обменивались приветствиями с Глого. Все лесные существа обращались с гномами очень вежливо. Глого объяснил, что звери приходят к гномам, если поранятся, потому что гномы знают, как собирать целебные травы, и умеют готовить из них припарки. Глого понимал беличий язык. Белки его заверили в том, что поблизости нет ни единого гнома.

Когда сумерки стали добавлять свои собственные тени к вечной тени ветвей, путники оказались как раз в том лесу, который Родни купил на свои деньги и подарил государству. Этот лес носил имя Родни Синсебау. Возле шоссе на самой опушке леса была установлена та самая бронзовая плита. Но л тут гномов не было. Путники еще раз расстелили плед и, доедая остатки провизии, вели печальную беседу.

— Ясно уже, — сказал Родни, — что среди береговых кондори, как эти деревья иногда еще называются, больше не осталось гномов. Но, возможно, мы обнаружим их в горах, где растут настоящие секвойи. Ты знаешь, Глого, есть ведь деревья еще в два раза больше, чем те, среди которых ты живешь?

Нет, Глого этого не знал. На него произвело огромное впечатление то, что человек мог сообщить ему подобные сведения.

— А где эти деревья? — спросил он.

И Родни сказал, что они растут в Калифорнии, в центре штата, на высоких Сьеррах.

— Если хочешь, мы можем завтра туда съездить.

Глого сказал, что он ничего другого на свете так не желал бы. Он будет невыразимо благодарен своему новому другу и духу этого удивительного гномобиля.

— Но тут есть трудности своего рода, — заметил молодой человек. Тебе придется ехать по тем местам, где живет много людей, а они там спилили все деревья и построили фермы, где они выращивают овощи для еды. Я боюсь, что это тебя огорчит. И еще: тебе придется увидеть много вещей, изготовленных из мертвых деревьев. Люди настроили себе массу больших деревянных коробок и живут в них. Тебе придется побывать в этих коробках, потому что нам с Элизабет надо где-то ночевать: мы ведь не привыкли спать в лесу под открытым небом. Ты должен все хорошенько взвесить, прежде чем мы отправимся в дорогу.

Бобо был еще слишком молод, чтобы отнестись к этим словам серьезно; он горел желанием поскорее увидеть все, о чем говорил Родни. Что может быть хуже того, как они жили до этого, — без надежды, без будущего. В конце концов Глого ведь знает, что люди убивают деревья, он ведь мог это представить себе в своем воображении, и оттого, что он увидит своими глазами, хуже все равно не будет. Им необходимо отыскать гномов. И если существуют леса больше их леса и деревья выше их деревьев, то вполне возможно, что в этих лесах обитают целые племена гномов.

Итак, старый гном наклонил голову и сказал, что он все стойко перенесет, какое бы страдание ни причинили ему человеческие обычаи. Он только очень хотел бы избежать встреч с людьми и разговоров с ними.

Родни сказал, что он добудет пару плетеных корзин, в которых будет полно дырок для воздуха, и если положить туда диванные подушки, то корзины станут отличными спальнями для гномов. Их можно будет носить в этих корзинах куда угодно, они смогут оттуда смотреть только на то, что сами захотят увидеть. Родни сказал, что магазины еще открыты и если поторопиться, можно успеть купить такие корзинки. Они поспешили к гномобилю, и тот на большой скорости вывез их из леса и домчал до городка.

Это было, как Родни и предсказывал, тяжкое испытание для Глого. В угасающем свете дня он впервые увидел холмы, с которых были спилены все до одного дерева. Они выглядели такими голыми, такими несчастными, что Глого горько вздохнул и, не в силах выдержать более, лег на сиденье и погрузился в меланхолию. Но Бобо, столетний юноша, был очень возбужден от того необычного, что ему довелось увидеть. Эти поразительные большие люди притащили даже звезды с неба и поместили их в свои дома и вдоль дорог!

Когда гномобиль покатился по улицам города, Бобо увидел больше ярких звезд, чем видел до того в небесах, и даже Глого приподнялся на сиденье и стал расспрашивать о характерах этих звезд.

Они остановили гномобиль у тротуара и, спрятав Глого и Бобо под пледом, заперли дверцы машины, чтобы никто не мог напугать гномов. Потом Элизабет и Родни пошли в скобяной магазин и приобрели две красивые корзины с крепкими ручками. В галантерейном магазине они купили две мягкие подушки и носовые платки, которые могли послужить простынями, алюминиевые наперстки вместо чашек и красивую мягкую папиросную бумагу, которую можно было нарезать в виде платочков и салфеток. Элизабет купила даже несколько кукольных платьев, которые, как она сказала, были сшиты словно по мерке и как раз подходили в качестве ночных рубашек.

В аптеке они попросили наполнить их термосы холодными и горячими напитками. Они отнесли все эти сокровища в гномобиль, и, пока Элизабет объясняла все маленьким человечкам, Родни поспешил назад в аптеку, закрылся там в телефонной будке, бросил несколько монеток для междугородного разговора и позвонил маме Элизабет.

— Петуния, — сказал он, — я звоню тебе, чтобы сообщить, что мы чудесно провели время и познакомились с очень образованным пожилым джентльменом. Это один из виднейших ученых штата, профессор Глого, заведующий кафедрой арборальной психологии в Редвудском университете. Он путешествует со своим внуком. Они изучают историю больших деревьев, так что это очень поучительно для нас с Элизабет. Я предложил им поехать посмотреть секвойи, и я надеюсь, что ты отпустишь Элизабет со мной. Я обещаю очень хорошо за ней присматривать.

Так случилось, что мама получила образование в школе для благородных девиц, где ее больше учили тому, как изящно войти в гостиную, чем разным наукам. Она никогда не слыхала о Редвудском университете и не имела понятия о том, что бы это могло значить арборальная психология. Однако не было никакой необходимости признаваться в этом вслух. Поэтому она только сказала:

— Ах, Родни, ты такой лихач!

— Я обещаю тебе: я буду вести машину очень-очень осторожно, Петуния. Мы переночуем в хорошем отеле со стальными перекрытиями, так что он не развалится от землетрясения. И к тому же я послежу за тем, чтобы Элизабет выпивала стакан теплого молока за каждой едой.

— Сколько вы пробудете там, Родни?

— Я не знаю, это зависит от профессора. Я думаю, что нам стоило бы изучить историю самых высоких деревьев в мире. Ты только подумай, Петуния: это самые старые создания на земле. Элизабет очень интересуется всем, что рассказывает профессор.

— Это просто удивительно, как ребенка потрясли эти деревья. Я думаю, она изматывает старого джентльмена своими вопросами. Смотри, чтоб она не промочила ноги, Родни.

— Я буду смотреть.

— А как же пижама и зубная щетка?

— Мы купим все, что нужно, здесь, в городе, откуда я звоню. Я тебе через денек-другой позвоню и расскажу, как у нас дела.

Мама наконец согласилась. Элизабет еще раз сходила в магазин и купила все, что было нужно ей самой и о чем она решительно позабыла, погруженная в заботы о своих двух любимцах. Родни тоже себя обеспечил всем необходимым, и гномобиль взял курс на юг.

Эта удивительная машина могла ездить одинаково хорошо и днем и ночью. Она выстреливала впереди себя солнечный луч, и шоссе перед ней превращалось в яркую ленту сплошного света. Было очень приятно ехать среди гор, сворачивая то в одну, то в другую сторону, и смотреть, как свет играет на деревьях. Бобо не уставал восторгаться гномобилем и попросил Элизабет подержать его на руках на переднем сиденье, чтобы не пропустить удивительное для него зрелище. А Глого, старый разумный гном, заявил, что с него хватит пейзажей на сегодняшний день, и улегся в свою корзинку, в уютную, мягкую постель. Скорее всего, его терзали мысли о безнравственности людей и о горестях маленьких гномов, а может быть, он изучал язык мотора, чтобы наутро с ним поговорить. Во всяком случае, он улегся и замолчал, так что никто не смог узнать, какое действие оказала на его мировую скорбь перемена обстановки в первый день путешествия.

К девяти часам они доехали до следующего города, Родни заявил, что девочкам и гномам в это время пора ложиться спать. Он остановил машину у отеля. Он сказал, что этот отель может выстоять при землетрясении, которого вечно так опасается мама Элизабет.

Гномов поместили в корзинки, туда же положили наперстки и ночные сорочки. Когда коридорный слуга вышел из отеля им навстречу, Родни не разрешил ему нести корзины, только велел отвезти машину в гараж.

Родни вошел в вестибюль отеля. Выглядел он довольно странно: с двумя плетеными корзинами вместо дорожных чемоданов и сопровождаемый девочкой, увешанной бумажными свертками. Он попросил у портье, сидевшего за конторкой, две комнаты с ванной. Портье поглядел на корзинки и сказал:

— Я сожалею, сэр, но мы не разрешаем держать собак в номерах.

— У меня нет собак, — сказал Родни.

— Простите, а что в корзинах?

Возникла трудность, которую гость не предвидел, но ему надо было быстро соображать.

— В корзинках абиссинские королевские гуси, — заявил он.

Элизабет широко открыла глаза и глотнула воздух. Поймав удивленный взгляд портье, Родни быстро добавил, что это очень воспитанные существа, приученные жить в культурных домах, и что они не причинят никакого ущерба отелю.

Элизабет разволновалась: а вдруг этот человек захочет заглянуть в корзины и обнаружит там Глого и Бобо? Какой ужас, если выяснится, что Родни его надул! Может, он позовет полицию или потащит их в тюрьму!

Но портье попросил Родни подождать и вызвал управляющего, чтобы обсудить с ним возникшее затруднение. Он намекнул на то, что хотел бы посмотреть гусей, но Родни сказал, что гуси «конфиденциальны». Дело кончилось тем, что Родни дал расписку, в которой говорилось, что, поскольку ему разрешено взять в номер двух абиссинских королевских гусей, он обязуется возместить конторе ущерб, если таковой будет причинен коврам, мебели и т. п. Управляющему доводилось слышать имя Синсебау, и он удовлетворился этим документом. Родни и Элизабет вошли в лифт, и их проводили в комнаты. Родни все внимательно оглядел, велел коридорному подождать, сел к письменному столу и написал заявление в дирекцию отеля, обращая их внимание на большое пятно на ковре в северо-восточном углу комнаты, а также на пятно на покрывале по правую руку, обращенное в сторону ног. Он вручил бумагу коридорному, потом достал кошелек и сказал, протягивая монету:

— Возьми дощечку.

Мальчик удивился, но быстро сообразил, что ему положили в руку. Он сказал:

— Благодарю вас, сэр, — и поспешил удалиться.

Родни запер двери, плотно прикрыл фрамуги, после чего Элизабет открыла корзинки, и оттуда выскочили гномы, совсем уже не сонные, а полные любопытства.

— Что такое дощечка? — Бобо немедленно призвал Родни к ответу.

— Это английское слово, обозначает шиллинг, — сказал Родни.

— Родни, ну что ты над ним подшучиваешь? — воскликнула Элизабет. Чепуха, не слушай, Бобо! Это просто древесина, кусочек обработанного дерева. Родни всегда так шутит, потому что ведь его доход — от древесины. Он и притворяется, что спутал. Не сердись, на него, Бобо.

Было чересчур много древесины в этих комнатах: и кровати, и шкафы, и столы, и стулья — все деревянное.

Глого предупреждали в самом начале путешествия. Но это плохо помогало. Он страдал, видя столько убитых деревьев. Его одолевали печальные мысли.

Бобо был весь в движении, он все кругом осматривал с интересом. Он пошел вслед за Элизабет в ванную комнату. Элизабет открыла краны и приподняла его, чтобы он видел, как вода набирается в ванную. Он развеселился, стал брыкаться, взвизгивать, звать дедушку, чтобы тот поглядел на горный водопад, который течет в человеческой деревянной коробке.

Оказалось, что гномы очень ловки и гибки: они могли, положив руки на стулья, вскакивать на сиденье; они могли взбираться на постель по ножке кровати. Оба быстро вскарабкались на одну из них, уселись посредине и принялись задавать вопросы.

— Зачем ты сказал, что мы гуси? — спросил Бобо.

— Я надеюсь, ты не против, — ответил Родни. — С известной точки зрения, все мы гуси.

— Гуси — величавая птица, — сказал Глого, — спокойная и с достоинством, пока ее не раздразнишь.

— А что это ты им еще наговорил? — настаивал Бобо.

— Я сказал: абиссинские гуси.

— А что это — абиссинские?

— Это страна с противоположной стороны земного шара. Сейчас она называется Эфиопия. Это ее старое название — Абиссиния. Эта страна быстро цивилизуется.

— Это значит, что они спилят все деревья? — спросил Глого.

— Боюсь, что так.

При этом Глого слез с кровати, пошел и сел в корзинку, оплакивая абиссинские деревья.

Элизабет натолкнулась на новую трудность:

— Родни, ты уверен, что там водятся гуси?

— Господи, я не подумал об этом!

Элизабет расстроилась, а Родни, всегда расположенный шутить, сказал с наигранным ужасом:

— Что же нам делать?

— Как ты думаешь, может быть, об этом сказано в энциклопедии?

— Возможно. Но библиотека уже закрыта.

Они совсем загрустили, но блестящая идея посетила Родни:

— Я пошлю телеграмму в Африку.

— Ой, но это будет стоить дорого!

— Ну, может быть, дюжину связок кровельной дранки.

— Родни, перестань!

Снова пришлось объяснить гномам, что дранкой торгуют лесопромышленники и что Родни опять шутит насчет своих денег.

— Но, — сказал Родни, — если бы не лесопромышленники, у Глого не появилась бы мировая скорбь и мы бы не оказались в этом отеле, насочиняв с три короба. Нет, я должен узнать, есть ли там гуси!

Он подошел к телефону, позвонил на телеграф и попросил направить к нему рассыльного. Потом он сел к столу и стал писать. Элизабет пришлось рассказать Бобо про телеграф. У телеграфа очень живой характер, и поэтому он может облететь вокруг Земли за несколько секунд. Люди проложили ему дорогу даже по дну океана. За деньги, которые заплатит Родни, он доставит наш запрос в ту далекую страну и принесет ответ.

— Он это сделает, пока ты спишь, — прибавил Родни. И объяснил, что в Абиссинии, то есть в Эфиопии, сейчас утро, а ответ прибудет к тому времени, когда утро наступит в Калифорнии.

Он прочел телеграмму: "Консулу США в Аддис-Абебе. Есть ли у вас там гуси? Родни Синсебау".

Рассыльный постучал в дверь. Элизабет спрятала гномов в ванной, прежде чем открыть ему.

Рассыльный никогда не слышал про Аддис-Абебу. Он позвонил на телеграф и подождал, пока найдут по справочнику. Наконец он получил с Родни деньги за телеграмму, включая двадцать слов оплаченного ответа.

— Вдруг они сообщат нам о гусях что-нибудь исключительно важное? сказал Родни. — Оставь себе сдачу, — добавил он. — Это будет всего как одна связка по два сантиметра на четыре — четырнадцать.

Мальчик поглядел на него ошеломленно и быстренько ретировался, а Элизабет пришлось объяснять гномам, как режется и измеряется лесоматериал.

Гномы пошли в ванную и переоделись в кукольные платьица, которые, кстати, были им очень к лицу. Они уютно устроились в корзинках, поставленных близко к открытому окну, потому что им был необходим свежий воздух. Элизабет налила лимонаду в стакан и поставила рядом с корзинами, чтобы гномы могли черпать из него наперстками. Гномы пьют часто и понемножку, потому что у них маленькие желудки. Они сказали, что лимонад очень похож на росу.

Потом все уснули или, по крайней мере, притихли. Возможно, Глого лежал и баюкал свои тысячелетние печали, во всяком случае, об этом никто ничего не слыхал. Легкий ветерок шевелил занавески, а внизу, на улице, электрическая реклама всю ночь мигала то желтым, то красным, то синим цветом. Бобо снилась его невеста; Элизабет видела во сне, что она держит речь в гусином парламенте, а гуси дарят ей за это дюжину связок кровельной дранки.

Когда незаметно и тихо пришла заря, гномы открыли глаза, попили «росы» из наперстков и лежали, переговариваясь шепотом, пока большие люди не прекратили свой ужасный храп.

Родни тут же позвонил на телеграф. Там уже ждала телеграмма, доставленная добрым духом — электричеством. Родни прочел ее: "У нас есть все виды гусей, что и в Калифорнии. А ты что за гусь? Джонс, консул".

— Этого надо было ожидать, — сказал Родни. — Гуси есть повсюду на земле.