Глава первая

Глоток виски обжег ему горло. Удовлетворенно глядя в пустой бокал, Дакота Уайлдер подумал, что есть вещи, ради которых стоит вернуться в цивилизованный мир.

Он медленно опустил бокал на стол и равнодушным, отчужденным взглядом окинул окружающих. Тускло освещенный бар, клубы сигаретного дыма, мелодии из музыкального автомата. На крохотной площадке танцевали в круговерти холодных лучей посетители бара в пятницу вечером.

Бар как бар. Разве что выпивка чуть лучше, стаканы чуть чище, публика чуть богаче и плата за удовольствие выше. А причина популярности заведения обычная. Здесь можно подцепить партнера или партнершу.

Он перевел взгляд с танцевальной площадки на столы, окружавшие ее, потом снова вернулся к танцующим. И вдруг замер. Рыжая головка ритмично двигалась в такт партнеру, но голодные глаза не отрывались от Дакоты.

Он оценил откровенное внимание женщины. Лениво скользнув взглядом по высокой стройной фигуре, задержался на маленьких грудях и длинных ногах. Она улыбнулась, откинула назад голову и закрыла глаза. Потом медленно, соблазняюще облизала губы.

Цивилизация определенно имеет свои достоинства.

Шесть долгих месяцев он не был с женщиной. Но этой ночью, если правильно сыграть в карты и не ввязываться в драку, он получит ее. С мрачной решимостью Дакота улыбнулся, встал, вынул несколько купюр и бросил их на стойку бара. И на полпути услышал наглый мужской голос, заставивший его напрячься:

— Ну, моя сладкая, еще один коротенький танец?

— Нет, пожалуйста, Рой. Мне бы не хотелось.

Музыкальный автомат на минутку затих, и Дакота уловил позади тихий разговор. Он заставил себя расслабиться. Надо полагать, эта особа сумеет позаботиться о себе без его вмешательства. Черт, вероятно, она закидывала сети, чтобы поймать Роя, как рыжая пыталась подловить его, Дакоту, а теперь продолжает игру. Уж он-то знает, что такое женщины-охотницы. Судя по всему, эта — одна из них.

А какое ему, собственно, дело? Сейчас он направится к танцевальной площадке и скоро будет сжимать в объятиях теплую, послушную женщину.

— Встань, детка. Ты улыбалась мне и хлопала своими ресничками. Ты зазывала меня, а мне как раз нужна партнерша.

— Вы делаете мне больно. Пожалуйста, отпустите мою руку. — Это было сказано решительно, но вместе с тем Дакота уловил и нотки паники. Дрожь в голосе женщины смутила его.

Он пошел было дальше, но остановился, тяжело вздохнул и повернул назад.

Мелькнула мысль: ох и пожалеет он об этом.

Сара Мэтьюз закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Нельзя давать волю истерике. Но как тут сдержишься, когда громадные пальцы вместительной спиртной емкости по имени Рой больно впились ей в руку.

Будь у нее хотя бы капля здравого смысла, она ни за что не пришла бы сюда вечером. Но ею овладело какое-то безумие, и она убедила себя, что пора действовать. Притвориться, будто она Мэрилин Монро или Мадонна, и все будет в порядке.

Но никакого «порядка» не получилось. С того момента, как она оказалась в переполненном баре, все пошло наперекосяк.

У нее поехала крыша. Иначе ей не пришла бы в голову эта идиотская затея. Кэйт как-то заметила, что для целей Сары в Бивер-Крик, городе с населением 1300 человек, есть либо слишком молодые, либо слишком старые, либо слишком женатые мужчины. Тут-то она и решилась.

Конечно, задумайся она хоть на минутку, ни за что не пришла бы сюда. Но после рокового звонка матери она не способна была думать.

Так или иначе, теперь она попалась. Хватка Роя становилась все жестче. Сара отчаянно пыталась найти выход. Но воображение не работало. К счастью, судьба распорядилась по-своему.

— Мне кажется, леди это не нравится. — Фраза прозвучала вполне вежливо, но в тоне явно угадывалась угроза.

Сара медленно открыла глаза. И уперлась взглядом в кнопку на поношенных, обтрепанных джинсах. Ниже — мускулистые ляжки, длинные ноги и тщательно надраенные ковбойские сапоги. Такие сапоги в ее последней книге носил бродяга и бандит.

Она сглотнула. Ее охватил чуть ли не ужас. Незнакомец как будто сошел с экрана компьютера. Что за бред!

Но любопытство взяло верх. Глаза Сары невольно продолжали инспекцию. Узкие бедра, плоский живот и широченная грудь, обтянутая белой футболкой под черным кожаным пиджаком. Бронзовое лицо с резкими чертами, черные волосы, внимательные серебристо-серые глаза.

— Брось, приятель. Это наше дело, мое и леди, — прорычал Рой, похотливо уставившись на грудь Сары.

А ее вдруг осенило. Она вскочила с кресла и бросилась к незнакомцу, хотя рука все еще оставалась в железной хватке Роя.

— О, дорогой, как я рада, что ты пришел! — воскликнула она высоким, пронзительным голосом, в то время как глаза умоляли незнакомца помочь ей. Но его лицо оставалось непроницаемым. — Солнышко мое, — продолжала Сара, крепко обнимая его за шею. — Я тебя так ждала! — Собственные слова и движения сковывали ее, словно капкан. Саре вдруг стало трудно дышать, сердце подступило к горлу.

А незнакомец невозмутимо высвободился из объятий и легонько отодвинул ее в сторону.

— Игра закончилась, приятель. Дай ей уйти.

— Я дам ей уйти, когда сам захочу, — прохрипел Рой, мрачно глядя на незнакомца. — Кто ты, черт возьми? Ты пришел сюда раньше ее. Сейчас она моя, так что убирайся, сукин...

— ...сын? — От мрачной улыбки незнакомца у Сары похолодела спина. — Так ты меня слышал?

Рой вроде бы замер на секунду, потом яростно зарычал и потянулся ко второй руке Сары. Незнакомец аккуратно перехватил его запястье.

— По-моему, я просил вас не распускать руки. — Теперь в его голосе не было и намека на вежливость. Серые, как зимнее утро, глаза угрожающе сверкнули.

Рассудительный человек прислушался бы к предупреждению. Но охваченный пьяной яростью Рой, казалось, потерял здравый смысл. Он отпустил руку Сары и замахнулся на незнакомца. Тот с невероятной легкостью отвел кулак размером с окорок. Затем прицелился и точно нанес удар в челюсть Рою. Тот проплыл в воздухе и приземлился на соседний стол. Стол треснул и раскололся надвое. Сидевший за ним парень вскочил и столкнулся с проходившей мимо официанткой. Поднос накренился, девушка издала душераздирающий визг. Кружки пива и жареные цыплячьи крылышки сперва взлетели вверх, а затем рухнули на пол.

Дакота подвигал горевшими пальцами. Проклятие, он надеялся, что так далеко дело не зайдет, что у пьяного идиота хватит здравого смысла отступить.

Он покосился на женщину, стоявшую рядом. В безмолвном удивлении она вытаращила глаза на распростертого Роя. До рыжеволосой красотки ей далеко. Волосы прямые, мышиного цвета. Самое обыкновенное лицо. Но в своем огненно-красном платье она выглядела вполне аппетитно для посетителей бара.

А какими же похотливыми были здешние посетительницы!

Полные белые груди дразняще выглядывали из глубокого выреза. Дакота живо представил себе пару восхитительных розовых сосков и тотчас почувствовал пробудившуюся плоть.

Он застыл. Невероятно. Вот оно! Сигнал о выздоровлении, которого он ждал долгих шесть месяцев. Проклятие, ему нужна женщина. Среди свистящих в воздухе кулаков и летающих обломков стульев он пытался найти рыжую, но она исчезла с танцевальной площадки.

Дакота огорченно переключил внимание на стоявшую рядом женщину. Удивленно открыв рот, она уставилась на дерущихся мужчин. Будто монахиня, застигнутая в публичном доме. Потом повернулась к нему. Дакоте понравился ее взгляд. Широко открытые темно-карие глаза выражали немое благоговение.

— Если у вас есть хоть капля здравого смысла, немедленно убирайтесь отсюда, — мрачно произнес он. — Пока эта толпа не перекинулась на вас. — Он кивнул на дверь. Но она вытаращила на него свои карие глаза, будто у него за спиной выросли два крыла, а над головой засветился нимб.

— Ох, ради бога!

Дакота схватил ее за тоненькие пальцы и потащил через бар. Они вышли на свежий холодный воздух. Он остановился и повернул ее лицом к себе.

— Наживка впечатляет, — прорычал он, намеренно разглядывая ее грудь. — Но прежде чем забросить удочку, надо бы точно рассчитать, какую рыбу она может привлечь. — Он резко выпрямился и отпустил ее руку. — Иначе вам придется выбрать другое хобби.

— Кто вы? — прошептала она.

— Можете называть меня тупицей, — проворчал он, повернулся на каблуках и зашагал в темноту к автостоянке.

Когда-то, не так давно, драка за женщину с выразительным бюстом явилась бы для него приятным разнообразием. Но сегодня — никакого выброса адреналина, никакого возбуждения, только смутное чувство отвращения. И — боль, чертовская боль, огорченно подумал он. Дакота нащупал в кармане ключ, открыл дверцу черного пикапа и взобрался на сиденье.

Для отпуска это слишком. До нынешней ночи он в основном проводил вечера на плоской крыше коттеджа, глядя на звезды и слушая ритмический шум волн, набегавших на берег, а днем заглядывал в город, покупал там самое необходимое.

Странно все же, что скучный и чопорный город Бивер-Крик породил такого сорвиголову, как его партнер Лок Макнамара. Неудивительно, что Лока потянуло искать приключений в Африку.

Дакота устало потер подбородок. Если быть честным, надо признать, что дело вовсе не в Бивер-Крик. И не в каком-либо другом городе. Дело в нем самом. Дакота опять ощутил знакомое беспокойство. Мучительное, навязчивое чувство. Он сейчас словно стоящая на якоре шлюпка, которую мотает океанское течение. После взрыва в шахте ему пришлось больше месяца провести в больнице. Там его мучила неотвязная мысль: останется ли у него хоть одна нога, или он превратится в мешок с костями, как Билл и Фостер?

С тех пор Дакоту постоянно грызла тревога. Он стал раздражительным, нетерпеливым, упрямым. Доводил окружающих до бешенства. Наконец Лок сухо предложил ему запереться с женщиной, пока он не вытряхнет из штанов муравейник. Или взять отпуск.

Дакота попытался осуществить первое и, к собственному отчаянию, не справился. Не смог удовлетворить женщину. Проклятие, он превратился в евнуха! Доктор объяснил, что, вероятно, травма от взрыва временно превратила его в импотента. Пару раз он попытался снова — безрезультатно.

В полном отчаянии он упаковал свое барахло и перелетел через полмира в Канаду. Там по предложению Лока он провел месяц в уединенном коттедже в сельском районе Онтарио. Ему оставалось еще две недели на то, чтобы избавиться от своей проклятой проблемы и ехать домой. Больше всего на свете ему хотелось вернуться в Макоту, к работе, к нормальной жизни, которую прервал взрыв.

И вот когда он наконец был готов испытать себя с сексапильной рыжей красоткой, вмешались Рой и эта простофиля.

Сердито насупившись, он повернул ключ зажигания и мастерски вывел пикап с переполненной стоянки. Случайно бросив взгляд в зеркало заднего вида, Дакота увидел одинокую фигуру. Она стояла там, где он оставил ее. Над головой малиновым светом сияли неоновые буквы: «Бар Билли Джо». Женщина обхватила себя руками, будто защищалась от холодной летней ночи.

Он покачал головой. Черт возьми, чего она еще ждет? Неужели не понимает, что ей надо потихоньку улизнуть отсюда? А она стоит и смотрит на шоссе. Одинокая, жалкая.

— Черт! — Он ударил по рулю ладонью. Придется спасать ее от ее же собственной глупости.

Уайлдер, ты выбрал самое неподходящее время, чтобы родиться совестливым. Чистой воды идиотизм!

— Дорогуша, у вас что, нет дома, куда можно вернуться?

Низкий, хриплый голос напугал Сару. Но, увидев незнакомца, она почувствовала облегчение. Он нетерпеливо наблюдал за ней из черного пикапа.

— Конечно, есть, — с улыбкой ответила она на его дурацкий вопрос.

— Тогда почему вы не спешите туда? Вы бы спасли всех от больших огорчений. — Голос резкий от раздражения.

Улыбка потухла. Да, он не рыцарь в сверкающих доспехах. Но с другой стороны, спасая ее, вступил в кулачную драку. Наверно, он имеет право быть немного ворчливым.

— Я не могу.

— Почему, черт возьми?

— Я не умею водить машину.

— Залезайте. — Он даже не пытался скрыть раздражение. Это уже было не ворчание, а явная грубость. Какой же он большой. И какая в нем мужская сила. И пронзительные серые глаза. Сара начала нервничать.

— Нет, спасибо. Но если у вас есть сотовый телефон и я могла бы им воспользоваться, я была бы вам очень благодарна. Мне надо вызвать такси.

— Сотовый телефон, — повторил он и выругался.

Сара моргнула от удивления.

— Я поняла так, что у вас нет телефона?

— Послушайте, леди, в любую минуту за вашей спиной может открыться дверь и Рой или кто-нибудь из его приятелей выйдет и захочет найти виновного. Не знаю, как вы, а я бы предпочел смыться отсюда. К тому же хорошо выпивший человек может решить, что вы ему нравитесь. А ваше платье примет за приглашение. Представляете картину?

Сара в нерешительности закусила губу. Ее пугало ночное путешествие с незнакомым мужчиной. Да еще в этом, обтягивающем как кожа, мини-платье. В нем она чувствовала себя почти голой, части тела, которые с детства никто не видел, кроме нее и Бога, были выставлены напоказ. Так она притворялась отважной женщиной, какой на самом деле не была. И надела она такое откровенное платье вопреки своему робкому характеру. Допустим, это сценический костюм, убеждала она себя. Сценический костюм, ха-ха! Кого она пытается обмануть? Единственная одежда, какая нужна нынче ночью, — это смирительная рубашка.

— Ну, садитесь.

Она еще размышляла, можно ли ему довериться, когда дверь вдруг открылась и прямо к ее ногам вывалились два сцепившихся в драке тела.

Сара увернулась и ринулась к пикапу. Бежать на высоких каблуках по гравию — не самое удобное занятие, но, несколько раз споткнувшись, Сара справилась. Забраться в пикап в платье, едва прикрывавшем ягодицы, тоже довольно трудно. Но и это она кое-как одолела. Дверца хлопнула, и пикап тотчас набрал скорость.

И тут ее охватило болезненное смущение. Она попыталась одернуть подол платья. Но тогда понадобилось поправить лиф. Сара уже в третий раз попеременно то тянула вниз подол, то поддергивала лиф. И вдруг у мужчины рядом вырвалось проклятие.

— Вы можете не ерзать?

— Простите, — пробормотала она и быстро сложила на коленях руки. — Платье немного... тянет.

Ничего не говоря, он начал одной рукой снимать кожаный пиджак, другая лежала на руле.

— Накиньте, — предложил он.

— Спасибо. — Сара секунду колебалась, но потом завернулась в черную кожу. Она прекрасно осознавала, что он уголком глаза следит за каждым ее движением. Пиджак еще хранил тепло его тела и немного пах пряным одеколоном и потом. Этот смешанный запах странно беспокоил ее, как, впрочем, и сам мужчина.

В кабине воцарилось напряженное молчание.

— Куда? — чуть погодя спросил он.

— Озеро Хендерсон. Это в Бивер-Крик, только на шоссе.

— Знаю.

— Если вам не по пути, можете высадить меня у телефонной будки на следующем перекрестке. Я вызову такси.

— Вы приехали в бар «Билли Джо» на такси? — Он стрельнул в нее любопытным взглядом.

Сара кивнула. Это и в самом деле было так. Но когда она вошла в бар, то сразу поняла, что не может выполнить свой нелепый план. Тогда она позвонила и вызвала такси. И пока терпеливо ждала машину, появился Рой.

— И таким же путем вы планировали вернуться домой?

Что-то в его голосе заставило Сару озадаченно взглянуть на него. Она знала, о чем он подумал. У нее покраснели даже шея и мочки ушей.

— Вы не понимаете, — быстро проговорила она.

— Солнышко, я все понимаю. Вы пришли сегодня в этот бар, чтобы кого-нибудь подцепить. Но вы не рассчитывали привлечь внимание такого любовника, как Рой.

— Нет, вы и правда не понимаете! Когда я улыбнулась в ответ на его улыбку, я думала, что это Джо.

— Все чуднее и чуднее.

— Это совсем не то, что вы думаете! Джо — швейцар в библиотеке. Я приняла Роя за Джо и потому улыбнулась ему.

Если бы она надела очки, то не попала бы в такую унизительную историю. Но черная оправа делала ее похожей на близорукую сову, и она оставила очки дома. Признайся она в этом незнакомцу, он, пожалуй, развернется и вручит ее Рою. И будет счастлив, что избавился от такой дуры. Сара решила, что лучше промолчать.

— По-моему, у меня должок перед нашим другом Роем. Надо бы принести ему извинения.

— Ладно. Не хотите — не верьте, — пробормотала она. — Только не останавливайтесь.

Сара машинально посмотрела на руль. При свете уличного фонаря она разглядела его правую руку, лежавшую на руле, и у нее перехватило дыхание.

— А теперь что случилось? — Он стрельнул в нее раздраженным взглядом.

— Ваша рука... — она кивнула на ободранные костяшки его пальцев. — Это кровь...

— Бросьте.

— Простите. Ведь из-за меня вы поранили руку. — Она вспомнила, с каким треском его кулак врезался в челюсть Роя, и невольно поморщилась.

— Не беспокойтесь, — пожал он плечами.

Сара почувствовала себя виноватой.

— Может быть, — она сделала глубокий вздох, — когда мы подъедем к моему дому, я положу лед и забинтую вам руку? Это самое малое, чем я могу отблагодарить вас.

Дакота пронзительно посмотрел на нее. Интересно, что скрывается за ее приглашением? Или эта женщина абсолютно неспособна к самозащите, или она задумала что-то большее, чем игра в сестру милосердия. Или она просто чокнутая. Дакота склонялся к последнему варианту.

— Может быть.

Она искушающе улыбнулась.

Он удивленно уставился на нее. От улыбки большие карие глаза засияли, губы завораживающе изогнулись, лицо лучилось и перестало казаться ординарным. Дакота покачал головой и заставил себя смотреть на дорогу. Нечего пялиться на эту психопатку.

Они ехали в полном молчании, наконец она указала поворот к ее дому. Дакота затормозил перед коттеджем, вышел и открыл для нее дверцу машины.

Когда она вылезала, он увидел гладкие голые ноги и взглянул ей в лицо. Она протянула ему пиджак, который он беззаботно бросил на сиденье, и стала сосредоточенно одергивать платье.

Он внимательно изучал ее. Не очень высокая, ноги стройные, сексуальные, как у рыжей. А тело даже еще более пышное. Чувственное. Он снова безошибочно ощутил напряжение плоти и чуть громко не застонал. Надо сию же минуту уехать. Эта женщина — мучительное искушение. Но что-то подтолкнуло его подойти к ней поближе.

— Вы не собираетесь пригласить меня войти?

— Да, конечно, — она вскинула голову и опустила руки, — конечно, мистер... — Женщина нервно засмеялась. — Я даже не знаю, как вас зовут.

— Уайлдер. Дакота Уайлдер. А вас?.. — тихо спросил он, одним пальцем касаясь ее подбородка. Она смотрела на него большими темно-карими глазами.

— Сара, Сара Мэтьюз, — прошептала она.

— Ну, Сара Мэтьюз, почему бы нам не заняться первой помощью? Хотя, мне кажется, вы могли бы получше отблагодарить меня, — пробормотал он. Дакота медленно наклонил голову и прижал рот к ее губам. Пока она не задохнулась. Он чувствовал нежный аромат полевых цветов, ее теплое дыхание смешивалось с его дыханием. — Вы правильно, Сара, сказали «спасибо». — Она не ответила, и он тихо засмеялся. — Девушка смущается? — прошептал он и завладел ее губами в медленном поцелуе.

Сара закрыла глаза и замерла на месте. Живое писательское воображение спасало ее. И теперь даже в опасном отступлении от него таилось что-то чудесное. Реальная жизнь. И вершина всего — этот поцелуй.

Ее никогда так не целовали. Она дрожала, подгибались колени. Его язык проскользнул в ее рот и стал блуждать там. У нее перехватило дыхание. Сара застонала. Его руки опустились к бедрам и крепко прижали ее. Она почувствовала его возбужденную плоть. Томительный жар медленно охватывал тело. Она обхватила шею мужчины, подчиняясь удивительному, волшебному чувству, которое он возбуждал в ней.

Не отпуская ее губ, Дакота застонал. Потом нежно обхватил ягодицы и поднимал ее до тех пор, пока его возбужденная плоть не устроилась, словно в колыбели, между ее бедрами. Такой нежный завораживающий рот и восхитительное тело. Примитивная жажда стала почти невыносимой. Мягкие груди с затвердевшими сосками легко давили ему на грудь. Он слышал удары ее сердца. Она податливо прижималась к нему, словно нуждалась в поддержке. Но ему надо было большего. И немедленно.

— Солнышко, давай войдем в дом, — прошептал он.

 

Глава вторая

Волна наслаждения захлестнула Сару. Она не услышала его слов.

— Понимаю, беби, — он снова прервал поцелуй. — Я хочу этого так же, как и ты.

— Что вы сказали? — она смущенно моргнула.

— Солнышко, я не против выкрутасов, но предпочитаю комфорт. По-моему, твоя постель будет более удобной, чем лужайка перед домом.

— Вы...выкрутасы?

— Ну да, — хриплым голосом повторил он. — Знаешь, — палец его лениво скользил от подбородка к ямочке на шее, оставляя жаркий след, — жизнь богаче самых буйных фантазий. — Он коснулся ее затвердевших сосков. Сара с шумом втянула воздух, сладостное томление охватило ее. Затуманенные, полные желания глаза напряженно вглядывались в девушку.

Понадобилось несколько долгих секунд, чтобы его слова пробились сквозь чувственный туман, окутавший ее. О боже, что она делает? Это не выдуманная сцена для романа, это реальная жизнь. Почувствовав жгучую неловкость, она вырвалась из его объятий и безмолвно на него уставилась.

— Как это понимать? Вы, значит, не любите выкрутасы? — сухо спросил он после минуты напряженного молчания.

— Простите. — Она покачала головой, пытаясь найти подходящие слова.

— Ясно. — С сожалением бросив на нее прощальный взгляд, он направился к пикапу.

На следующее утро Сара проснулась от громовых ударов во входную дверь.

— Ох, уходите! — простонала она, натягивая на голову одеяло. Слишком рано для визитеров. Тем более что она всю ночь не сомкнула глаз. В мозгу нескончаемо повторялась каждая секунда сюрреалистического знакомства с Дакотой Уайлдером.

Одеяло не помогло, стук становился все громче. Не реагировать стало невозможно. Сара сбросила одеяло, надела очки и включила радиочасы. Девять тридцать субботнего утра.

Она сунула ноги в шлепанцы, надела старый голубой банный халат и, зевая, прошаркала ко входной двери.

— Ладно, ладно, иду, — проворчала она и открыла дверь, состроив гримасу стучавшей. — Ты. Я так и знала.

— Привет, Сара, доброе утро. — Высокая симпатичная блондинка закрыла за собой дверь. — Понимаю, утром у тебя плохое настроение. — Кэйт потрепала Сару по щеке и направилась в кухню к кофеварке.

— Кофе я бы сейчас выпила. — Сара последовала за подругой.

— Что, опять бессонная ночь?

— Да, — вяло констатировала Сара.

— Итак?

— Что «итак»?

Кэйт хотелось поговорить. А когда Кэйт хотелось поговорить, никакая сила не могла остановить ее.

— Или ты добровольно расскажешь, куда отправилась вчера после моего ухода, или я лишу тебя кофеина.

— Откуда тебе известно, что я куда-то отправилась?

— Прошлой ночью я звонила тебе раз пять и слушала автоответчик. Мы с Алексом очень беспокоились. Итак... куда ты ездила?

— В «Билли Джо».

— Ты одна поехала в низкопробный кабак? — Кэйт вытаращила глаза, в которых светились ужас и удивление.

— Думаешь, я знала, что это низкопробный кабак? — В голосе Сары звучало раздражение.

— Могла бы спросить! Но почему тебе вообще вздумалось куда-то ехать? Это имеет отношение ко вчерашнему звонку твоей матери, да?

Сара кивнула.

— Ладно, рассказывай. — Кэйт налила две чашки кофе, подвинула стул, села.

И Сара начала говорить.

— Итак, правильно я поняла? — подвела итог Кэйт, когда Сара закончила свой рассказ. — Прошлой ночью ты решила проверить, сумеешь ли познакомиться с мужчиной и привести его на юбилейный вечер родителей. В баре на тебя напал пьянчужка по имени Рой, от него тебя спас Дакота Уайлдер. Он носит ковбойские сапоги из черной змеиной кожи, точно такие, как у Ягуара. Спаситель так страстно тебя целовал, что заставил забыть, какой был день недели?

— Разве я сказала «страстно»?

— Сказала, сказала. И потом он уехал. Так?

— Да, слава богу. Не знаю, как бы я справилась, если бы он вел себя, как Рой.

— Конечно справилась бы, как справилась в подобной ситуации героиня в твоей книге. — Кэйт крепко сжала руки Сары. — Знаешь, иногда, когда я читаю твои произведения, я ловлю себя на мысли, что вовсе не знаю тебя. Сколько ты живешь в Бивер-Крик, два года? И за все время ты не сказала ни одной живой душе, кроме меня, как зарабатываешь на жизнь. Ты никуда не ходишь, только в библиотеку, в тир или в магазин за самым необходимым. Если я пытаюсь вытащить тебя куда-нибудь, ты кричишь на меня и брыкаешься. Зимой ты вяжешь. Летом ухаживаешь за садом. И все пишешь и пишешь. Разве это жизнь для женщины двадцати девяти лет? Я читаю твои книги. Шпионы и секреты, боль и страсть, жизнь и смерть в экзотических местах. И я невольно задумываюсь: что собой представляет реальная Сара Мэтьюз?

— Не драматизируй, Кэйт. — Сара высвободила руки. — Я писатель. Этим я зарабатываю на жизнь и должна сдавать текст в срок. Поэтому я сижу перед компьютером и пишу. И то, что я пишу, — выдуманная жизнь. Фантазия. Не реальность.

— Вот именно. И вчера, по-моему, ты наконец сама это поняла. Ты решила поступить, как Дезире — героиня твоей книги. Надеть красное сексуальное платье, поехать в бар и там встретить мужчину. Что ж, твой план сработал. Ты подцепила на крючок свою рыбу. Теперь остается только крутить катушку и тянуть добычу.

Сару передернуло.

— Нет. Забудь о моем плане. Перережь леску и выбрось в воду добычу. Я не хочу в этом участвовать.

— Что значит, ты не хочешь участвовать? До большого дня осталось меньше месяца! И ты обещала появиться у родителей с мужчиной.

— Знаю, знаю. — Сара потерла под очками покрасневшие глаза. — Мне не следовало соглашаться участвовать в приеме... Ох, не знаю, что на меня нашло.

— Дорогая, это называется инстинкт самосохранения.

— Нет, это называется глупость.

Конечно, надо было отказаться, как она и делала каждый год. Но когда вчера утром она услышала в трубке голос матери, ей вдруг стало совестно. Родители отмечают тридцатую годовщину свадьбы. Ей надо прервать свою добровольную ссылку и появиться на торжестве. Но как только у нее вырвалось согласие, мать сообщила новость, подобную взорвавшейся бомбе. Паркер Джексон, ее бывший жених, со своей новой невестой тоже придет на юбилей. Вот кого ей хотелось бы видеть меньше всего на свете!

— На твоем месте я бы не слишком винила себя, — снова заговорила Кэйт. — Тем более что мать предложила тебе Уолта, такого же тупого, как Паркер. Что тебе оставалось делать?

Сара в смятении кивнула головой. Господи, зачем она соврала? «Как я рада, — сказала мать, что ты наконец-то нашла мужчину в своем вкусе, жду не дождусь, когда смогу познакомиться с ним».

— Не беспокойся, дорогая, — улыбнулась Кэйт. — Рано или поздно ты сделаешь правильный выстрел. Знаешь, по-моему, это приключение тебе на пользу. Ты слишком долго пряталась в своем маленьком выдуманном мирке, пора выйти на свободу и увидеть реальную жизнь.

— Вчера я ее увидела. И по правде говоря, не думаю, что реальный мир готов принять реальную меня. Клянусь, Кэйт, я дралась с мужчиной. Он, наверно, решил, что я полная идиотка.

— Нельзя вечно прятаться. Однажды тебе придется выйти из гнездышка и столкнуться с реальностью.

— Я не готова.

— Тебе нужно время, чтобы приспособиться. Признаться честно, первый опыт был очень волнующим.

Слова Кэйт моментально вызвали в памяти большое тело Дакоты Уайлдера, прижимавшееся к ней. Потом ощущение теплых твердых губ, ласкавших ее. Его вкус, когда язык скользнул к ней в рот...

— Мм, не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Судя по твоему румянцу, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, — сухо заметила Кэйт. — И коль скоро ты оказалась такой ловкой, стоило бы использовать его влечение к тебе.

— Его влекло не ко мне, а к кому-то другому, кого я играла. Кроме того, я, вероятно, никогда больше его не увижу.

— Почему? Он остановился в городе.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Именно то, что сказала. Он будет в городе по меньшей мере еще пару недель.

— Что? — Сара вскочила с кресла и в панике уставилась на Кэйт. — Здесь? В Бивер-Крик? Откуда ты знаешь?

— Это тот парень, о котором я, помнишь, пару недель назад говорила тебе. Друг Лока, кузена Алекса.

— Тот, который пострадал от взрыва в алмазных копях?

Кэйт рассказывала ей, что кузен ее мужа Лок Макнамара и его партнер владеют алмазными копями где-то в Африке. Сару тогда зачаровал этот сюжет. Она даже подумывала, как интересно было бы познакомиться с обоими. Писательское воображение моментально нарисовало двух грубых, крепких немолодых мужчин, затянутых в кожу. В самых буйных мечтах Сара не представляла, что они могут выглядеть как тот ковбой, которого она встретила вчера ночью.

— Да, тот самый. Алекс говорил, что, по его мнению, Дакота слишком долго прожил в одиночестве. Алекс собирался забрать его как-нибудь вечером и познакомить с местными парнями.

— О боже! — простонала Сара. — Только этого мне не хватало! — Она в смятении забегала взад-вперед по кухне. — Кэйт, что мне делать? Ты же знаешь, если он кому-нибудь скажет хоть слово о том, что случилось, это тотчас станет известно всему городу.

— Брось, подруга, не паникуй.

— Ты права. — Сара глубоко вздохнула. — Какой смысл паниковать? Беда уже случилась. Реальность показала, что охота на мужчин — идиотская затея. Надо смотреть правде в глаза: такого рода приключения не для меня.

— Почему?

— Потому что у меня нет ни малейшего представления о том, как знакомиться с мужчиной. Я превращаюсь в идиотку, несущую чепуху. Прошлая ночь — прекрасное тому доказательство.

— Солнышко, ты преуспевающая, интеллигентная женщина с теплым сердцем и потрясающим чувством юмора. Ты немного смущаешься, попадая в незнакомую среду, ну и что? Это значит только одно — мужчине надо быть настойчивее, чтобы суметь откопать спрятанное сокровище.

— Прекрасно. Ты извинишь, если я пойду займусь рыболовными снастями и найду лопату?

— Поспеши. Все это понадобится сегодня же. В полдень у нас барбекю.

— В полдень? Сегодня? — Сара планировала сегодня посидеть и пописать. Тогда можно было бы честно сказать литературному агенту, что ее следующая книга, «Июль в Иерусалиме», идет строго по графику.

— И никаких глупых отговорок из-за того, что будет Дакота, — предупредила Кэйт. — Ты придешь, даже если мне придется связать тебя и волочить на собственной спине. Да, кстати, подумай о нем как о потенциальном кандидате. Ты же не станешь отрицать, что в нем есть те качества, которые твоя мать оценит по достоинству: он привлекательный, сексуальный, очаровательный...

— ...опасный...

— Словом, совершенство, — усмехнулась Кэйт. — Твоя мать будет сражена.

— Даже если я соглашусь, что он совершенство, почему ты думаешь, что он согласится сопровождать меня?

— Если это смогла сделать твоя героиня Дезире, то и ты сможешь.

Сара застонала.

— Приходи, а там будет видно, — убеждала подругу Кэйт. — Даже можешь не разговаривать с ним, если не захочешь.

— Кэйт, тебе говорили, что ты невероятно напористая?

— Ничего не поделаешь. Дар.

Сара стояла у окна кухни Кэйт и наблюдала за группой мужчин, столпившихся возле решетки гриля. Взгляд остановился на высоком темноволосом мужчине, который беседовал с мужем Кэйт Алексом.

Все в нем очаровывало ее. Движения спокойные и расчетливые, как у сильного хищника. С нарочитой небрежностью он прислонился к столу для пикника. Большое тело расслаблено. Руки скрещены на груди, голова чуть склонена к левому плечу. Он внимательно слушал маленькую девочку, которая принесла ему кусок яблочного пирога. От его улыбки замирало сердце. Он подмигнул малышке, и она побежала к матери.

— Ну, и о чем ты думаешь? — к ней подошла Кейт с дыней на подносе.

Сара обернулась, якобы привлеченная дыней, и взяла кусок.

— Похоже, будет дождь, — без выражения заметила она.

— Если бы мне нужен был прогноз погоды, я бы включила радио. Ну, говори.

— Ладно, ты права. Он совершенство, — ворчливо призналась Сара.

Если бы у нее и были какие-то сомнения насчет Дакоты Уайлдера после вчерашней встречи с ним, то сегодня она бы их отбросила. От него исходило какое-то убийственное очарование, притягательная сила, которой невозможно было противиться.

— Только, пожалуйста, без паники. — Кэйт взяла кусок дыни и впилась в него зубами.

— Кэйт, план охоты на мужчин не сработает.

— Почему? Что случилось? Ты говорила с ним? Что он сказал?

— Ничего, вернее, я с ним не говорила. — Сара наблюдала за Дакотой уже давно, держась при этом в стороне. Как-то он даже прошел мимо, однако не узнал ее.

И в этом суть дела.

— Ох, Сара, какая ты трусиха. — Кэйт взяла несколько кусков дыни и стала раскладывать их на блюде. — Почему ты так и не подошла к нему?

— Потому что он не узнал меня! — раздраженно сказала Сара. — Что, по-твоему, я должна была сделать? Подойти к нему, протянуть руку и сказать: «Привет, помните меня? Я та дуреха, которая болтала вчера черт-те что и которую вы спасли»?

— Это было бы оригинально.

— Кэйт, ты не учла главное. Он не узнал меня. Даже не взглянул в мою сторону. Вчера, по-видимому, не я привлекла его, а платье Дезире и все, что к ней относится.

— Скажи, подруга, ты смотрелась в зеркало перед тем, как выйти сегодня из дома?

Сара нахмурилась. Она и вправду потеряла привычку смотреться в зеркало с тех пор, как переехала в Бивер-Крик. Она жила здесь одна, работала дома, и ее совершенно не беспокоило, как она выглядит. Никто, кроме Кэйт, не навещал ее, а когда она выходила из дома, то надевала тренировочный костюм или старые джинсы.

Кроме прошлой ночи.

Прошлой ночью она провела перед зеркалом много, очень много времени.

— Итак, в зеркало ты не смотрела, — сухо заметила Кэйт.

— По правде говоря, у меня не было времени. Я работала, пока ты не позвонила мне, ну а потом...

— ...ты схватила сумку и выбежала из дома, ни о чем не думая, потому что опаздывала, — закончила фразу Кэйт.

— Но ты же велела спешить, — оправдывалась Сара.

— Держу пари, что родная мать не узнала бы тебя в этом наряде, — уставилась на подругу Кэйт. — А ты хочешь, чтобы тебя узнал мужчина — само совершенство, — который несколько часов назад видел тебя в красном мини-платье?

— Ладно, сдаюсь. — Сара оглядела свои потрепанные джинсы и безразмерную футболку и поморщилась. — Но я не собираюсь носить туалеты Дезире.

— Поверь мне, дорогая, ни один мужчина не стоит лишних забот. Но несколько минут перед зеркалом, когда выходишь из дома, никак не повредят. Ну так вернемся к нашей охоте на мужчин...

— Кэйт, милая, фрукты готовы? — Миссис Макнамара, свекровь Кэйт, всунула голову в кухню, предотвратив преступление. Саре так хотелось убить подругу! — Сара! — Пожилая дама обняла ее.

— Привет, миссис Мак.

— Где ты прячешься? Я не видела тебя в лавке с прошлой недели. — Она озабоченно оглядела Сару. — Ты что, болела, дорогая?

— Нет, мадам. — Сара улыбнулась. Миссис Макнамара, гордая владелица единственной в городе бакалейной лавки, где продавались и товары для дома, славилась добрым сердцем. — Пришлось поработать.

— Мистер Мартин из почтовой конторы говорил, что на прошлой неделе ты получила три больших пакета, — нахмурилась миссис Макнамара. — Надо отредактировать много книг?

Продолжая улыбаться, Сара кивнула.

В городе считали, что она редактор, работающий по контрактам, и поэтому получает и отправляет в издательства Нью-Йорка так много пакетов. Только Кэйт знала, что Сара — это Л.Э. Майклз, автор шпионских бестселлеров в «Нью-Йорк таймс». Но Кэйт поклялась хранить секрет. Такая уловка была необходима в городе, где все обо всех все знают. Сару, однако, мучило чувство вины. Особенно неприятно было лгать миссис Макнамаре, которую приводили в восторг книги Л.Э. Майклза.

— Дорогая, не работай слишком много, — похлопала Сару по руке пожилая дама. — И не позволяй нашей Кэйт слишком командовать тобою. — Она забрала блюдо с фруктами и направилась к двери.

— Я слишком командую тобой? — Кэйт с ласковым укором проводила удалявшуюся спину свекрови.

— Но это же дар, помнишь? — Сара сполоснула под краном руки. — Послушай, я должна бежать. — Она схватила со стола сумку и обняла подругу.

— Подожди, а охота на мужчин? Ты займешься этим?

— Не знаю. Подумаю. Сейчас у меня дома сидит персонаж и ждет, когда его спасут.

Удар грома ошеломил Сару. Пальцы, что-то выстукивавшие на столе, сбились с ритма. Выпрямившись на стуле, она повернулась к окну. Тьма кромешная и серое сияние экрана компьютера. Уже семь часов, как она вернулась от Кэйт и билась над описанием того, как Макаллистер собирается бежать из турецкой тюрьмы и поймать Ягуара.

Весь конфликт, решила она, будет развиваться вокруг Ягуара. Мрачный, опасный предатель полностью завладел ее воображением и затмил героя. Обыкновенного шпиона Макаллистера вытеснил незнакомец с угольно-черными волосами и серебристыми глазами. Особенно опасный потому, что абсолютно реальный. Не плод ее воображения, которым можно манипулировать как вздумается. В результате за семь часов она написала одну-единственную фразу. Бессчетное число раз перечитывала ее и в конце концов стерла с экрана.

Обычно у нее не возникало особых сложностей. Но сегодня, кажется, ей предстоит принять крутые меры. Сара медленно встала, сняла очки и посмотрела на экран.

— Неужели ты, Джон, позволишь Ягуару переиграть тебя? — Сара поморщилась от негодования. — Конечно, Ягуар умнее и динамичнее. Он ухитрился обойти тебя и получить Дезире. Но у нас впереди еще шесть глав! Ты и раньше терпел поражения, но всегда умел выбраться. Ты должен победить. Ты герой. Вставай-ка и принимайся за дело. — Она снова села, надеясь, что ее краткая ободряющая речь укрепит или пристыдит Джона и он расскажет ей, что случилось дальше. Надежда не оправдалась. — Ладно, Макаллистер, ты не оставил мне выбора.

Спокойно, подчеркнуто размеренным шагом она вышла из кабинета и направилась к встроенному в холле шкафу. Достала оттуда шляпную коробку и мышиного цвета шинель. Расположившись на полу, открыла коробку и вытащила поношенную черную мужскую шляпу с продольной вмятиной посередине. Шляпу Сара долго устраивала на голове, чтобы наклон был правильный. Дополняла наряд шинель — она надела ее прямо на ночную рубашку и туго перетянула ремнем. Осталось включить стерео и лечь на любимый кожаный диван. Сара удовлетворенно вздохнула и закрыла глаза. Голос Ареты Фрэнклин заполнил комнату. Знакомое чувство покоя охватило ее. Теперь надо ждать.

К такому ритуалу она прибегала довольно часто.

Но на этот раз ждать пришлось долго. Арета Фрэнклин пела уже шестую песню. Черт возьми, хватит! Сара резко села и выругалась:

— Проклятие, Джонатан Макаллистер, ты упрямый, как осел и трусливый, как новобранец!

Сара встала и зашлепала на кухню. Это было последнее средство. Белое шоколадное мороженое. Предчувствуя, как холодный, нежный крем проскальзывает в горло, она открыла морозилку. Увы. Мороженого не было. Сара лихорадочно обыскала морозилку. Безуспешно. Паника охватила ее. Без мороженого она не сможет закончить книгу. Ей нужно мороженое. И сию же минуту.

Схватив сумку и сунув ноги в теннисные туфли, Сара выскочила из дома.

Через десять минут она под слепящим проливным дождем добежала до красной неоновой вывески над витриной бакалейной лавки Макнамары. Сара влетела в дверь как раз в тот момент, когда молния разрезала темное небо и следом загремел гром.

— Сара! — воскликнула миссис Макнамара, стоявшая за прилавком. — Ты опять бегом?

— Боюсь, миссис Мак, что вы правы, — огорченно согласилась Сара, пытаясь вытереть очки мокрой тканью.

— Ох, дорогая, и в такую ужасную погоду. Зачем? Посмотри на себя, ты же вся вымокла. — (Сара безуспешно пыталась стряхнуть водяную пыль с шинели. Ночная сорочка тоже была мокрая и неприятно облепила тело.) — Хорошо, пойдем в подсобку, дорогая. По-моему, у нас еще осталось немного мороженого.

— Спасибо, миссис Мак.

Когда она шла за пожилой дамой, звякнул колокольчик, возвещая о появлении еще одного покупателя. Сара быстро спряталась в морозильной секции. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь ее увидел. Кто бы это ни был. Через мокрую одежду ее уже начал пробирать холод.

Дакота вошел в хорошо освещенную лавку и внес волну теплого ветра и холодного дождя.

— Здравствуйте, дорогая, — приветствовал он пожилую даму. И улыбка вспыхнула на его лице.

Морщинистые щеки миссис Макнамары слегка окрасились румянцем, хотя она строго смотрела на Дакоту.

— Молодой человек, что вы делаете на улице в такую погоду?

— Принимаю душ, не снимая одежды, — пошутил он. — Хотите присоединиться?

— Дакота Уайлдер, не вздумайте практиковать на мне ваш бойкий язык. Я понимаю, только когда меня опутывают сладкими словами.

— Голубушка, как такое нежное существо, как вы, научилось подобным хитростям?

— Ух! — усмехнулась миссис Макнамара. — Я научилась всему, что надо знать, когда тратила время на этого негодника, моего племянника.

Дакота вспомнил рассказы Лока о каникулах, проведенных им с тетей Мартой и кузеном Алексом. Он не сомневался — это единственное, что спасло их от безумия в ангольской тюрьме. Тысячу раз Дакота благодарил Бога за женщину, которая вырастила его друга.

— Ну так что, молодой человек, я могу для вас сделать?

— Я приехал за продолжением той книги, которую вы рекомендовали мне вчера. — Дакота внутренне поморщился от своей лжи. Книга, которую она уговорила его купить вчера, все еще лежала у него на кофейном столике.

— Вам повезло. По-моему, у нас еще осталось несколько экземпляров книг этого автора. Пойдемте, я покажу вам. Значит, и вас зацепило, — задумчиво заметила она. — Единственный, кто в нашем городе не привязался к Л.Э. Майклзу, так это Сара.

При случайном упоминании имени Сары он невольно дернулся.

— Видит Бог, я старалась уговорить ее прочесть эти произведения, но ей неинтересно. — Миссис Макнамара начала энергично перебирать книги в бумажных обложках. — Она милая девушка, наша Сара. Иногда она напоминает мне маленькую мышку. Вот уже два года живет в своем коттедже почти как отшельница. Чересчур много работает, редактирует книги. Что до меня, я полагаю, она еще слишком молодая, чтобы вести такой образ жизни. Ей нужен приятный молодой человек, который бы заинтересовался ею. — Она вздохнула. — Одна беда — выбор здесь совсем невелик. Дакота, вы не знаете какого-нибудь подходящего холостяка?

— Нет! — Ответ прозвучал резче, чем он бы хотел. Миссис Макнамара обернулась и вопросительно уставилась на него. — Те, кого я знаю, — в Африке, это слишком далеко, чтобы ехать туда и знакомиться. — От неловкости он переминался с ноги на ногу.

— Вы знакомы с нашей Сарой? — Голубые глаза пожилой дамы засияли странным светом.

— Мы не были формально представлены друг другу.

— А почему бы вам не пройти в подсобку и формально не представиться, — предложила миссис Макнамара, протягивая ему книгу.

— Что же, я не против. — Дакота рассеянно положил книгу в карман и задумчиво посмотрел в глубь подсобки.

 

Глава третья

Шоколадно-вишневое с мятой. Сара нахмурилась. Это все, что осталось в морозилке. Прежде она его не пробовала. Но мороженое оно и есть мороженое. И если сильно хочется, то нечего привередничать. Пожав плечами, она открыла морозильник и потянулась за мороженым.

— Полуночная страсть, солнышко? — прошептал у ее уха низкий бархатный соблазняющий голос.

У нее перехватило дыхание. Сара резко выпрямилась и наткнулась на мускулистую грудь. Мороженое выпало из ее вдруг ослабевших пальцев. Сильные руки обхватили ее и спасли мороженое. Иначе оно упало бы к ее ногам.

Она застыла в его объятиях. Сердце билось в таком тревожном ритме, что трудно было дышать. Сара почувствовала на шее его теплое дыхание, а спину и ноги грел жар его тела.

— Шоколадно-вишневое с мятой. — Он взглянул на этикетку. — Интересный выбор.

— Никакого. Я имею в виду, выбора. — Голос ее проскрипел будто ржавый замок.

— Это последнее? Мм... может быть, разделим пополам?

Сара чуть не подавилась от многозначительности его тона.

— Нет, возьмите себе. Приятного аппетита. — Он медленно отступил и положил мороженое в морозильник. — Испугались, Сара?

Она зажмурилась. Испугалась? Ох-ох. Ее охватили такой ужас и такая слабость, что она не могла сопротивляться искушению. Сексуальной улыбкой и колдовским очарованием Дакота Уайлдер явно соблазнял ее.

— Ну конечно, испугались и поэтому днем убежали от меня.

Тон завораживающий. Она резко повернулась и с недоумением заглянула в веселые серые глаза.

— Но я не... Как вы узнали, что это я?

— Невозможно не узнать таких больших карих глаз, даже если они спрятаны под очками.

— А почему вы позволили мне думать, будто не узнали меня?

— Вы так старались не попадаться мне на глаза, что я решил не портить вам забаву. Не хотелось вмешиваться в веселую игру.

— Ну, мне пора идти. Простите.

Дакота обнаружил, что его взгляд непроизвольно застыл на ее мягких, влажных губах. Он обвел ее губы пальцем и услышал, как она шумно втянула воздух, увидел, какими невероятно большими стали глаза.

— Опять убегаешь? — хрипло спросил он. Его палец нежно скользил по подбородку, по шее. Дакота на мгновение остановился, а потом продолжил движение пальца, пока не ощутил ткань ночной сорочки.

Его прикосновения оставляли на коже пылающую тропинку. Сара закрыла глаза, чтобы подавить жгучее ощущение. Но получилось наоборот: след, оставляемый его пальцем, проникал еще глубже. Как могло простое прикосновение вызывать такой жар и такую жажду? Вернулось возбуждение, которое прошлой ночью вызывали его поцелуи. Дыхание стало прерывистым, странное дразнящее тепло сгущалось внизу живота, колени ослабли. Ей так хотелось ощущать его жаркий рот, его твердую, прижатую к ней плоть.

— На этот раз ты так легко не убежишь, сладостная Сара. — (Она открыла глаза и встретилась с его затуманенным взглядом.) — Интересно, какую роль ты играешь сейчас? Викторианской девственницы, как сегодня в полдень? Или сексуальной сирены, как прошлой ночью? — Руки скользнули вниз, к ремню шинели, и ловко расстегнули его. Он раздвинул полы. Сара не сопротивлялась. Не могла. Она беспомощно уставилась в гипнотизирующие серые глаза.

Дакота отвел взгляд. Теперь он изучал, как мокрая хлопчатобумажная сорочка дивно облегает линии ее грудей. Под его взглядом соски бутонами восстали под тканью. Желание нарастало в нем со скоростью мчащегося экспресса. Его собственная пробудившаяся плоть рвалась из ткани джинсов.

— По-моему, и ту и другую роль понемногу, — хрипло пробормотал он.

— Не стоит этого делать, — задыхаясь, промямлила Сара, в то время как тело льнуло к нему. — Миссис Мак... она может увидеть.

— Сара, я только посмотрел на вас, и вы уже возбуждены, — прошептал он ей в ухо, не обращая внимания на ее слова. — Вы не можете этого скрыть от меня. Я вижу это сквозь ночную сорочку. Соски затвердели и ноют. А я даже не касался их. Интересно, что случится, если я начну ласкать их?

Она тихо всхлипнула. В сознании возникли эротические образы. Жар разлился по телу.

— Почему... почему вы это делаете?

— По той же самой причине, что и вы. Потому что бурлит кровь, и это сексуально, волнующе... и вам нравится. — Он улыбнулся, медленно достал мороженое и вложил ей в руку. — По-моему, вам оно нужнее, чем мне.

И с этими словами он исчез так же внезапно, как и появился.

Дакота влез в пикап, прижался головой к спинке сиденья и крепко зажмурил глаза. Острый запах мокрой кожи заполнил кабину. Холодная дождевая вода капала с воротника, но что она могла сделать с пожаром, который зажгла в нем Сара?

Проклятая женщина второй раз устроила ему пытку. Вернее, он сам себе устроил. Весь вечер он играл в бильярд, чтобы ни о чем не думать, кроме шаров в лузе. А потом намеревался добраться до коттеджа, положить голову на подушку и попытаться заснуть.

Но, как и сейчас, мысленно перед ним вставала Сара Мэтьюз. В памяти вспыхивали ее большие карие глаза. Он представлял ее такой, какой она была сегодня на барбекю. Безразмерная футболка и потрепанные джинсы. Волосы стянуты в косичку. Никакой косметики. И самые безобразные очки, какие можно вообразить.

Он хотел ее с тех пор, как увидел. И какого черта он без конца думает об этом?

Сара сняла очки и потерла переносицу. Зажмурилась. Она устала. В течение восьми часов она подгоняла свои пальцы, чтобы они успели записать историю, создаваемую ее воображением. Разумеется, шоколадно-вишневое с мятой мороженое прекрасно сработало.

А сейчас, когда вдохновение изнурило и утомило ее, так трудно выбросить из головы мысли о происшествии прошлой ночи. Ощущение твердого, жаркого тела Дакоты Уайлдера, прижатого к ней, прикосновение его пальца к груди, провоцирующий эротизм его слов...

Прошлой ночью он оставил ее в подсобке с подгибающимися коленями. Ей пришлось прижать ко лбу мороженое, чтобы прийти в себя. Отрезвило ее только понимание абсурдности самой мысли о том, будто она способна соблазнить его.

Этот мужчина такой сексуальный, такой пугающий и такой большой... Куда ей справиться с ним!

Поэтому наутро она решила позвонить матери и предупредить, что не сможет приехать на юбилей. Конечно, мать будет разочарована, но в этом нет ничего нового.

Вздохнув, она записала ночную работу на дискету, выключила компьютер, налила себе в кухне стакан чаю со льдом и взялась за трубку.

* * *

— Что?!

— Ты же знаешь меня, дорогая, — счастливым тоном тараторила миссис Мэтьюз. — Я не могла радоваться одна такой хорошей новости.

— Ты... кому-нибудь уже сказала? — Сара крепче сжала трубку. Ее надежды отказаться от поездки рассеивались с каждым словом матери.

— Ну конечно, дорогая! Я должна была сказать Паркеру и Энн, что все в порядке и можно не опасаться неловких сцен. Энн вроде бы восприняла новость с облегчением. А Паркер, похоже, и не беспокоился. Он не сомневался, что ты разумно воспринимаешь все случившееся.

Сара почувствовала, что у нее заломило в висках.

— И знакомые девушки спрашивали, будешь ли ты на юбилее. Естественно, мне пришлось сказать им.

Естественно! Сара беззвучно застонала. Это обстоятельство она не предвидела.

— Ты еще не делала покупки? Почему бы тебе не приехать на следующий уикенд? Мы могли бы подобрать тебе что-нибудь подходящее. Отец говорит, что он заплатит. Я же понимаю, ты не можешь позволить себе приличный туалет. Вряд ли твои каракули приносят хорошие деньги...

Сара закрыла глаза. Она давно отказалась от попыток объяснить родителям свой выбор профессии. Они не способны понять, что писание — та область ее жизни, где ей не надо беспокоиться, почему она не такая, как все. Людям нравились ее романы. Им было все равно, что она не умеет вальсировать, вести пустые разговоры или тратить годовую зарплату за одно посещение магазина. Здесь она могла быть такой, какой хотела. Сегодня — сексуальной женщиной-вамп, завтра — искателем приключений, мастером шпионажа. И главное, без всяких последствий. Никто не пострадает, и никто не обидится. К тому же она чертовски хорошо зарабатывала на своих фантазиях. Хотя родители в это не верили. Элизабет Мэтьюз и представить не могла, что женщина может желать другую жизнь, не такую, какую вела она, светская женщина.

— Прости, мама, но я не смогу приехать на этот уикенд. Я попрошу Кэйт помочь мне что-нибудь выбрать.

Разочарованное молчание.

— Дорогая, ты позвонила потому, что хотела что-то сказать? — спросила наконец мать.

— Н...нет. Я... я только хотела сказать, что... мм... мой молодой человек хочет поскорее познакомиться с тобой и папой, — дрожащим голосом солгала она.

— Знаешь, — задумчиво проговорила мать, — ты еще не назвала его имени.

— Не назвала? Это... Боже, звонят в дверь! Ой, мама, мне надо бежать. Это рабочий, который должен... постелить здесь персидский ковер. Передай папе, что я люблю его. До свидания, мама. — Сара бросила трубку на рычажок, будто это живая змея. И закрыла лицо руками.

Сара вошла в вестибюль бара. Ряд деревянных дверей и незамысловатая вывеска «Хонки Тонк». Она с трудом представляла, что ее ждет. Кэйт и Алекс не раз убеждали ее приехать сюда с ними. Теперь она жалела, что не приняла их приглашения. Одна надежда, что этот бар не похож на «Билли Джо».

Неужели она способна ради одного визита к матери превратиться в чокнутую охотницу на мужчин? Но как иначе описать ее цель? Она и правда охотится на мужчину. И мужчина, которого ей надо подстрелить, — Дакота Уайлдер.

Поскольку мать сообщила всему миру, что дочь приедет со своим молодым человеком, Саре пришлось признать неизбежность поездки на юбилей.

Кэйт права. Дакота Уайлдер — единственная надежда. Лучшего не найти. Он должен быть ее кавалером на юбилее. Правда, она абсолютно не представляла, как именно это сделать. Хорошо бы выбрать холодный, деловой подход. Объяснить этому опасному мужчине ситуацию и вежливо попросить его стать ее кавалером на юбилее. А если этот способ не сработает, тогда, наверно, придется опять натянуть красное платье и раскопать забытый запас женских уловок. Одно ясно: мать никогда не простит ей вторичного унижения семьи.

К тому же здесь задето и ее достоинство. Паркер фактически изгнал ее из дома. Никак нельзя позволить ему радоваться мысли, будто она все еще залечивает разбитое им сердце.

Сара прошептала короткую молитву и толкнула одну из массивных дверей. Первое, что поразило ее, — живая музыка и хриплый смех. Она вошла и окинула взглядом помещение. Ей хотелось найти столик у двери, но они все были заняты, осталось только два табурета у бара. Набрав побольше воздуха и вытерев взмокшие ладони о единственную пару приличных джинсов, Сара взобралась на край ближайшего сиденья.

— Я не видел вас здесь раньше. Вы новенькая? — спросил голос с сильным английским акцентом.

Сара подняла голову и встретилась с парой черных глаз на самом удивительном лице, какое она в жизни видела. Мужчина был совершенно лысый, с большими ушами и белым безобразным шрамом, собравшим кожу в складки от края уха до рта. Он наклонился к ней через стойку бара, и Сара громко втянула воздух.

— Да. — Ответ прозвучал как испуганный шепот. Но гигант вроде бы остался доволен. Он кивнул и откинулся назад. Сара разглядела его, и у нее отвисла челюсть. Мужчина был под два метра в высоту и в половину роста в ширину; выпуклые мышцы проступали сквозь черную футболку.

— Что вы будете?

Сара непонимающе уставилась на него, и только через несколько секунд до нее дошло, что он бармен.

— Может быть, «ледяной чай»?

— Прекрасно, очаровательная. Сейчас будет чай со льдом «Лонг-Айленд».

— Нет, просто чай со льдом. — Но он уже отошел смешивать ей питье. А Сара решила воспользоваться случаем и провести с собой воспитательную беседу.

Возьми себя в руки, расслабься. Вероятно, немного выпить — не такая плохая идея. Надо как-то справиться с нервным напряжением.

Несколько успокоившись, Сара повернулась на табурете и принялась изучать окружающий мир. Столы и сам бар небольшие, но место для танцев просторное и живая музыка.

Танцевало много пар. Посетители не такие, как в «Билли Джо». Все немного старше и выглядят дружелюбнее. Сара с легкой завистью смотрела на них. Вот если бы у нее хватило духа выйти на площадку и вести себя как они. Сегодня она хоть одета соответствующе. Джинсы, розовая майка и широкая рубашка, завязанная узлом на талии.

— Готово, очаровательная. — Гигант поставил перед ней бокал с изморозью. — Один «чай со льдом» для очаровательной леди.

— Спасибо. — Сара застенчиво улыбнулась бармену.

Он ответил дружеской ухмылкой. Не такой уж он пугающий, подумала она и осторожно сделала глоток, питье, кажется, не очень отличалось от обычного чая со льдом.

— Мм. Замечательно. — Сара сделала несколько быстрых глотков и обнаружила, что ей очень хочется пить.

— Прислушивайтесь к себе, голубушка.

— Не беспокойтесь, я не захлебнусь и ничего такого, — заверила она бармена, но отодвинула бокал. Теперь Сара чувствовала себя увереннее, спокойнее и больше не сидела на краешке.

— Так-то оно лучше. У вас уже не такой вид, будто вы вот-вот хлопнетесь от страха на пол, — с удовлетворением заметил бармен. — Не тревожьтесь, милая, я не такой страшный, каким выгляжу.

— Ох, нет, я совсем так не думала, мистер...

— Джако. Просто Джако.

— А я Сара, Сара Мэтьюз. — Она сделала еще глоток.

— Рад, Сара, познакомиться с вами. — Он протянул руку, и ее маленькая ладонь утонула в ней. Джако широко улыбнулся и извинился: очередной посетитель требовал его внимания.

Сара допила свой бокал. Вернулся бармен. Она чувствовала себя расслабленной.

— Итак, очаровательная Сара, что привело вас сюда? — спросил Джако, вытирая руки о полотенце.

— Я ищу мужчину. — Вспомнив об этом, она пригорюнилась.

— Правильно, что пришли сюда. Кого-то определенного или любого старого приятеля?

— Ох, нет, — она торжественно покачала головой, — это должен быть Уайлдер.

— Понимаю.

— Я знала, Джако, что вы поймете. Послушайте, у вас здесь и правда приятное место. Люди дружелюбные, и музыка симпатичная.

— Здесь вы можете расслабиться. Добрый старый Джако позаботится о вас. Почему бы вам не выпить еще?

Отличное предложение. Уже после первого бокала ей стало лучше, а после второго будет совсем хорошо.

— Может быть. — Она протянула ему пустой бокал и ослепительно улыбнулась.

— Сейчас вернусь, — рассеянно пробормотал Джако.

Выпив половину второго бокала, Сара удивилась. Волшебный «чай со льдом» Джако обладал способностью отстранять все, что раздражало ее. Все сигналы, которые мозг посылал телу, сковывая его. Она чувствовала, что может сделать и сказать все, что захочет. И все получится. Она заговорит — и это не будет чепухой. Она встанет — и не будет неуклюжей и неловкой. Сара чувствовала себя превосходно. Приятное гудение и ритм музыки вызвали желание подвигаться.

— Ох, Джако, — вздохнула она, — как я люблю музыку! Сейчас бы потанцевать.

— Что же останавливает вас, очаровательная?

— Я не умею. — Она положила на стойку локти и уперлась подбородком в кулаки. — Честно. Отец говорит, что мужчина, который рискнет танцевать со мной, должен носить ботинки со стальными носками, иначе ему придется встать на костыли.

— Чепуха! — возмутился Джако, обиженный за нее. — Вам надо попробовать. Сделать движение и попасть в ритм.

— Прекрасно. Но мне нужен партнер. — При этой мысли снова сникли плечи.

— Не ваша забота, очаровательная. Джако все сделает быстро и как надо. — Он поискал глазами поверх ее плеча кого-то в зале. И следующее, что помнила Сара, — симпатичный молодой человек пригласил ее танцевать.

С энтузиазмом приняв приглашение, она быстро спрыгнула с табурета. Комната тихо закружилась вокруг нее.

— Все в порядке, дорогая, — засмеялся молодой человек, подхватив ее. — Не беспокойтесь, все будет хорошо.

— В «чае со льдом» Джако есть что-то еще, пробормотала она и улыбнулась партнеру. Тот повел ее на танцевальную площадку, положил руку ей на талию, во вторую взял ее ладонь. Она начала немного нервничать. Ведь даже отец не любил танцевать с ней.

— Готова, дорогуша? — спросил партнер.

Сара набрала побольше воздуха и кивнула. Он закрутил ее вокруг себя. Несколько минут она сопротивлялась и была неподатливой. Он посоветовал ей расслабиться, и тут что-то начало получаться.

— Правильно, дорогуша. Двигайтесь, не останавливаясь, и позвольте Эвану делать все что вздумается.

И внезапно ноги стали послушными, она полностью отдалась ритму. Сара откинула назад голову и засмеялась.

— У меня получилось! Эван, я танцую!

— Конечно, вы танцуете, дорогуша.

Дакота наклонился над столом, чуть передвинул кий и толкнул шар — тот спокойно покатился в угловую лузу. В тускло освещенной, полной табачного дыма бильярдной послышался общий вздох.

— Вот так, ребята. — Дакота выпрямился и глотнул пива из бутылки.

— Хватит, Уайлдер, дай передохнуть, — взмолился Эйк. — Ты бы мог, по меньшей мере, дать нам шанс.

— Все шансы твои, Эйк. Спасибо за пиво. — Дакота направился к двери, ведущей в бар. Музыка, звучавшая в бильярдной мягким фоном, со всей силой обрушилась на него. Он сделал знак бармену, тот не спеша подошел к нему.

— Чего изволишь, приятель?

— Как обычно, Джако.

Гигант поставил перед ним виски, Дакота быстро сделал глоток и устало потер шею. Нынче вечером он осознал, что обежал полмира, пытаясь избавиться от неотвязного чувства неудовлетворенности. Последнее время, где бы он ни был, томительная тоска не оставляла его. Он устал жить с ней и устал бегать от нее. Ему бы хотелось вернуться к мирной жизни, какой она казалась ему до взрыва.

— Что-то не так, Уайлдер? Сегодня ты выглядишь чуточку больным.

— Джако, ты когда-нибудь испытывал беспокойство? — Он провел обеими руками по волосам. — Вроде как больше ничто на свете тебя не радует?

Бармен уставился куда-то вдаль, потер щетинистый подбородок и только потом заговорил:

— Да, такое бывало. Когда я оставил флот. Я объездил весь мир, я видел все, что хотел видеть, я делал все, в чем мужчинам не принято признаваться. И я не думал, что когда-нибудь привыкну снова жить на суше. Тогда я начал пить и доводил себя до настоящего ступора. Я устраивал себе такой ад, что организм не выдерживал. Но, конечно, все это было до того, как я встретил жену.

— Жену? — Дакота чуть не подавился виски.

— Да, моя жена — это ангел, посланный мне небесами. — Прекрасная улыбка осветила безобразное лицо. — Она вернула мою жизнь на правильную дорогу. Мы женаты пять лет, у нас двое маленьких и третий на подходе, — с гордостью объявил Джако. Потом его взгляд сосредоточился на Дакоте. В обсидиановой глубине что-то вспыхнуло. — Сдается мне, что тебе, Уайлдер, нужна хорошая женщина. — Поставив диагноз, Джако вернулся к своим обязанностям.

— Не шути, — проворчал Дакота и уставился в янтарный покой виски. Там в глубине вырисовалось бледное овальное лицо с большими темными глазами. — Черт! Проклятие! — выругался он, допил виски и встал. Направившись к выходу, Дакота увидел нечто такое, от чего застыл на месте.

Партнеры совсем не пугаются меня, удивленно думала Сара. Уже час она танцевала, и смеялась, и флиртовала с разными мужчинами. Их имена она не могла бы ни вспомнить, ни перечислить. Когда Эван, или Тайлер, или Энди, или как там его звали, уронил ее в конце танца, она только захохотала. Потом он поднял ее, и она повисла на нем.

— Как весело! Давайте повторим, — предложила она. Но что-то изменилось. Сара почувствовала себя прижатой к большому твердому телу.

— По-моему, теперь моя очередь, — произнес низкий голос. Она с любопытством подняла голову, чтобы увидеть, кто ее новый партнер. Белая футболка плотно обтягивает широкие плечи, сильная загорелая шея, квадратная, чуть затененная челюсть. Наконец, бронзовое, четко очерченное лицо. И Сара уперлась в знакомые ледяные серые глаза.

— Ох! — Она уставилась на него. — Это вы. — Сара нахмурилась. — Что вы тут делаете?

— Танцую.

Она посмотрела вниз на черные сапоги из змеиной кожи. Они вроде бы не двигались. Потом снова на бронзовое лицо. От резкого движения все вокруг заходило ходуном. Она запнулась, Дакота подхватил ее.

— Нет, вы не танцуете, — укорила она его. — Вы просто стоите на месте.

— Но музыка изменилась. — Он смотрел на нее, и во взгляде его читались и подозрительность, и веселое изумление.

— Да, пожалуй. — Она остановилась, пытаясь вывернуться из его рук, и повернулась в сторону оркестра. — А где же ваши стальные носки? — Сара вытаращила глаза на его сапоги.

— Что?

Она тяжело вздохнула. Симпатичный, но долго до него доходит, как до жирафа.

— Понимаете, я буду наступать вам на носки. Я не слишком хорошо вальсирую.

— Мы не собираемся вальсировать. Мы будем медленно танцевать.

— Ох. — Она с минуту подумала над его словами. — Тогда все в порядке.

Сара расслабилась и обвила руками его шею еще до того, как он обхватил ее за талию. Удивительно, как тепло и безопасно в его объятиях. Она воспользовалась возможностью и крепче прижалась к его телу, положив голову ему на грудь. Он начал медленно покачиваться в танце.

— Мм, райское блаженство, — мечтательно выдохнула она, почти улегшись на него.

Сущий ад, подумал Дакота и в отчаянии скрипнул зубами. Он ощущал, как ее нежные груди вдавливаются ему в грудь, чувствовал, как его возбужденная плоть трется об ее живот, впитывал тепло ее кожи, вдыхал аромат полевых цветов, который исходил от ее волос. А она совсем отключилась и не имела ни малейшего представления о том, что творит с ним. Он чуть громко не застонал, когда она начала играть прядью его волос.

Дакота прерывисто втянул воздух и решил выяснить обстановку.

— Сара, что вы здесь делаете?

— Охочусь на мужчин, — беззаботно ответила она и потерлась об его тело.

У него перехватило дыхание.

— Почему вы охотитесь на мужчин? — Черт, она делает из меня полного идиота!

— Потому что мне нужен мужчина. Понимаете, я сказала ей, что приведу его, — ответила она таким тоном, будто эта шифровка все объясняла.

— Кому сказали?

— Матери. Но я солгала. У меня нет молодого человека. Мне не нужен молодой человек. И вообще я не хочу ехать. Но должна. Все их друзья-снобы будут там.

— Где?

— На приеме. Понимаете, у них тридцатая годовщина. Через месяц. Большое сборище. Две с лишним сотни гостей. Шампанское, икра, холодные и горячие блюда, живой оркестр, официанты... Терпеть не могу.

— Тогда зачем вы согласились?

Она вытаращила глаза и положила руку ему на лоб.

— Температуры вроде нет. Понимаю, вы напились, — упрекнула она его. — Иначе вы бы помнили, что матери не перечат.

— Я никогда не встречал вашу мать.

— Вам повезло.

Он еле сдержал улыбку, когда она указательным пальцем поманила его.

— Родители не очень меня любят, — заговорщицки зашептала она в ухо Дакоте. — Понимаете, предполагалось, что родится мальчик. К тому же я много раз разочаровывала их. Но сейчас я нашла совершенного мужчину. — Лукавая улыбка заиграла на ее губах, она помахала пальцем у него перед носом. — Кэйт сказала, что вы совершенный мужчина. И я наблюдала за вами на барбекю. Вы и правда совершенный. Но потом оказалось, что вы слишком большая рыба для такого крохотного прудика, как у меня. Тогда я решила дать вам отставку раньше, чем вы успеете расстегнуть молнию на джинсах.

 

Глава четвертая

— Но теперь мать рассказала всем, — продолжала она, в то время как Дакота пытался уловить хоть какую-то логику в ее словах, — и мне пришлось сохранить вас. — Вдруг она уставилась на его волосы и нахмурилась. — Хотя не знаю, как она отнесется к длинным волосам. У Паркера, моего бывшего жениха, волосы гораздо короче, а ей он очень нравится. — Она зевнула. — Можно я возьму еще этого замечательного «Род-Айлендера»? Такой чертовский «чай со льдом».

— Сколько бокалов вы выпили?

— Два. — Она показала три пальца.

Дакота с изумлением разглядывал ее. Чай со льдом «Лонг-Айленд», который делал Джако, представлял собой убийственную смесь крепких спиртных напитков. Один бокал мог загнать под стол самого крепкоголового ковбоя. Один Бог знает, как Сара, будучи новичком, выжила после двух или трех бокалов. Неудивительно, что она, словно воздушный змей, витала в облаках.

— Пойдем, девушка-ковбой, — приказал он. Оторвал ее руки от своей шеи и крепко сжал их. — Пойдем.

Он потащил ее к выходу. Когда они проходили мимо бара, Джако без слов протянул ему маленькую черную сумочку.

— Спокойной ночи, Джако! — прокричала она, когда они приблизились к дверям. — Я нашла его.

— Отлично, очаровательная, — ответил он.

Дакота хмуро посмотрел на ухмылявшегося Джако. Он протащил Сару через двойную дверь и попытался пристроить у ближайшей стены.

— Сиди здесь, — скомандовал он. — Я подгоню пикап.

Но стоило ему сделать шаг, как она начала хихикать и сползла на пол. Несколько раз он пытался удержать ее в положении стоя, потом пробормотал несколько изысканных эпитетов, взял ее на руки и понес к пикапу. Она в восторге хохотала от этой новой игры, а когда он прислонил ее к грузовику, чтобы открыть дверцу, капризно надула губки. Как только он удобно устроил ее в кабине, она начала судорожно зевать. Веки сами собой закрылись. Он еще не вывел грузовик со стоянки, а она уже крепко спала.

Дакота смотрел на спящую девушку и в недоумении качал головой.

Как случилось, что он второй раз за три дня влезал туда, куда его не звали, и спасал эту странную женщину из потенциально опасного положения? Что было тому причиной? Влечение к ней? Черт возьми, ему и раньше нравились женщины. Но от этого он не терял разум. Да, ни одна из женщин не влияла так на его тело, как Сара. Достаточно ей пройти рядом, и у него напрягаются чресла.

Он печально засмеялся. Какая, однако, ирония. Она единственная женщина, на которую за последние шесть месяцев отозвался его организм. И она, наверно, единственная женщина, от которой ему надо держаться подальше.

Инстинкт говорил ему, что она из «верующих». Она верит в любовь, брак, счастливую семейную жизнь. А он всегда старался не связываться с такого рода женщинами. Сколько себя помнил, он всегда предпочитал связи, построенные на чистом, неусложненном сексе. Не больше и не меньше. Никаких обязательств.

А Сара, вероятно, принадлежит к тому типу женщин, которым нужны долгая привязанность, эмоциональная близость. А он научился избегать эмоциональной близости уже в девять лет, когда мать бросила их с отцом.

Он никогда не забудет урок, какой она преподала ему. В прериях был холодный солнечный день. Он стоял на середине подъездной дорожки к дому. Мать тащила потертый, старый чемодан. Она остановилась, чтобы поправить пальто, и поймала его взгляд. Упав на колени, она обняла сына.

— Это не навсегда, — прошептала мать. — Я скоро вернусь. Обещаю.

Он помнил, как прижался к ней, впитывая ее лавандовый запах, желая всей душой верить ее обещанию.

— Будь хорошим мальчиком и позаботься об отце, — сказала она и встала. Он молча смотрел, как она вынесла чемодан к ждущему такси.

А потом его охватил невыразимый страх, он подбежал к калитке и кричал и звал ее. Она даже не обернулась. Так он последний раз видел мать.

Он сидел на крыльце и долго плакал, захлебываясь рыданиями. Потом вытер лицо рукавом, высморкался и закрыл дверь перед детскими иллюзиями. Никакой безусловной любви и счастья навек не бывает.

В эту минуту раздался тихий стон. Сара пыталась всунуть голову ему под руку. Он нахмурился и нехотя обнял ее, разрешив свернуться калачиком и прижаться к нему.

Полчаса спустя он остановил пикап у ее коттеджа и нагнулся, чтобы разбудить ее.

— Сара, дорогая, проснитесь, мы дома.

Она пробормотала что-то в ответ. Он вздохнул и попытался осторожно высвободить руку, чтобы выйти из кабины и вынести ее.

Посадив ее на маленькую деревянную скамейку возле веранды, Дакота выудил из ее сумки ключи. Потом открыл дверь и внес Сару в коттедж. Нашел спальню, зажег свет и попытался уложить ее на кровать.

Она не хотела ложиться и вцепилась ему в шею. Он попытался разбудить ее, наконец она открыла глаза и жалобно попросила:

— Пожалуйста, не уходите. Пообещайте, что вы не уйдете. — Ее хватка от отчаяния стала почти болезненной. — Такое приятное чувство, когда вы держите меня. Никто меня так раньше не держал.

От этого признания у него в животе что-то резко и сладостно шевельнулось.

— Хорошо. Я не уйду, пока вы не заснете, — пообещал он и нежно убрал пряди с ее лица.

— Спасибо, — сонно улыбнулась она и влепила ему в угол рта влажный поцелуй. Потом прижалась к его жесткому телу и быстро заснула.

Ничего не помогало.

Ни четыре таблетки от головной боли. Ни три чашки сладкого черного кофе. Ни пакет льда, лежавший на макушке ее пульсирующей головы. Сара даже попыталась всунуть голову в морозилку. Не помогло. Казалось, единственный способ избавиться от головной боли — это избавиться от самой головы.

Постанывая, она в отчаянии обхватила голову руками.

— Так плохо?

Голова резко дернулась вверх, Сара сморщилась от боли. Она издала леденящий кровь стон. На пороге кухни стояло невероятно высокое и широкоплечее существо. Дакота.

— Как вы вошли? — проскрипела она, хватая и надевая очки.

— Через парадную дверь.

— Пожалуйста, не так громко, — поморщилась она. Он со стуком поставил на стол термос. — Разве дверь была не заперта?

— У меня есть ключ.

— Ах, у вас есть ключ. Как же я не подумала об этом? — произнесла она саркастически. — Так кто вам дал ключ?

— Вы всегда раздражены по утрам?

— Ответьте на вопрос. — Сара терла виски мягкими круговыми движениями.

— Вы.

— Я дала ключ. — Голова начала пульсировать сильнее. Казалось, все внутренности решили поменяться местами и двигаются в разных направлениях.

— Кто еще мог дать мне ключ?

— Не знаю. — У нее слишком тяжелое похмелье, чтобы думать. В затылок словно ударили кинжалом. Потом она прислонилась лбом к холодной поверхности посудной полки. — Забудьте все, что я говорила. И пожалуйста, вернитесь к себе домой. Я хочу лечь.

— Вы хотите, чтобы я ушел?

— Естественно.

— Забавно. Прошлой ночью вы просили меня остаться, а утром гоните прочь.

Сознание выхватило в его фразе два самых важных слова. Она повернулась к нему.

— Прошлой ночью? — слабым голосом переспросила Сара.

— Вы не помните, что было прошлой ночью? — Одна бровь насмешливо изогнулась, но в глазах никакого веселья.

Обрывочные воспоминания бомбардировали ее мозг. Тихая музыка. Теплые, успокаивающие руки. Нежные слова, щекотавшие ухо.

— Значит, это не был дурной сон? — У нее вспыхнули щеки.

Он шагнул к полкам с посудой и стал методично осматривать их. Нашел стакан и поставил его на стол.

— Что конкретно вы помните?

Сара наблюдала, как он открутил крышку термоса и что-то налил в стакан. Движения расчетливые, экономные и странно угрожающие.

— Ничего, — солгала она и, потрясенная, снова села за стол. — Ничего, кроме знакомства с каким-то гигантом по имени Джако... И я пила, — она состроила гримасу, — «чай со льдом».

— «Чай со льдом»? — Его пальцы так сжали стакан, будто он собирался раздавить его голыми руками. Наверно, он представил, что это ее шея, решила Сара. — Вы пили убийственную смесь из джина, водки, рома, текилы и тройной дозы сухого вина, причем так, будто это вода из-под крана. Вы знаете, сколько вы выпили?

Она открыла рот, чтобы ответить, и снова закрыла.

— Не думаю, — продолжал он. — А вам не приходило в голову, что вы не доберетесь до дома в таком состоянии? Вы собирались сесть за руль или рассчитывали, что какой-нибудь парень привезет вас домой?

Сара молчала. Не стоит сообщать ему, что она не умеет водить машину и, выходя из дома, всегда берет деньги на такси. Она была потрясена. Что случилось прошлой ночью? Она и вправду ничего не помнила после первого бокала, кроме незначительных мелочей. Она знала, что проснулась утром в своей постели в джинсах и топике. Рубашка, которую она надевала поверх топика, висела на спинке кровати. Теперь очевидно, что он привез ее домой. Но как это было? И чему конкретно она позволила случиться прошлой ночью?

— Сейчас выпейте это, — скомандовал он жестким тоном, протягивая ей стакан с коричневатой жидкостью.

Она автоматически глотнула и от мерзкого вкуса подавилась и закашлялась.

— Что это такое?

— Плохо, что вы не догадались задать этот вопрос прошлой ночью.

Она отставила стакан и взглянула на него.

— Я сказал: выпейте. Это лекарство от похмелья. Обычно я готовил его отцу, когда был мальчишкой. У него вкус грязи из помойки, но это цена, какую надо заплатить за вчерашние коктейли.

— Спасибо, мне уже хватит.

— Пейте, или я волью вам это в горло, — прорычал он.

С укором взглянув на него, она взяла стакан, разом опорожнила и со стуком поставила на стол. После первой волны дрожи, сотрясшей ее тело, он протянул ей стакан воды. Сара выпила залпом, подавилась, и ему пришлось несколько раз ударить ее по спине.

— Хватит! — Сара наконец смогла дышать. Она приподняла очки, пытаясь пальцами вытереть наполнившиеся слезами глаза. — Теперь, когда вы кончили мучить меня, мистер Уайлдер, я бы хотела...

— После прошлой ночи, — он протянул ей салфетку, — вы, по-моему, могли бы называть меня по имени. Вы так не считаете?

— По имени?

— Ах да, я забыл. Вы же ничего не помните. Жаль. А между прочим, вы прекрасно проводили время.

— Как... как прекрасно?

— Давайте вспомним. Похоже, что вы с удовольствием танцевали со мной и...

— Мы танцевали? — Но она же никогда не танцевала! А если это правда, танцевала, то удивительно, что утром он еще может ходить.

— Конечно. Еще больше вы радовались, когда я вынес вас из бара. Вы хихикали и крутили бедрами всю дорогу домой. Точнее, пока я не уложил вас в постель.

— В постель? — У Сары перехватило дыхание.

— Не говорите, будто вы не помните, что обнимали меня за шею и целовали.

— Не думаю, что мне хотелось бы услышать остальное. — Сара со страхом взглянула на него.

— Не смотрите на меня так, — вздохнул он. — Ничего не случилось, кроме того, что вы моментально уснули. Возможно, вам покажется это странным, но я предпочитаю, чтобы мои женщины были в полном сознании, когда я беру их в постель.

Его женщины. Сара не сомневалась, что их было много. Не сомневалась она и в том, что все они поминутно помнили время, проведенное в постели с Дакотой Уайлдером. В его затуманенных серых глазах, когда он оценивал женщину, в ленивой улыбке, в ошеломляющей уверенности, которая исходила от него, чувствовалась какая-то первобытная сексуальная сила. И поэтому его интерес к женщине мог быть вызван только одной причиной — сексуальным влечением к ней. Невольно напрашивался вопрос:

— Почему вы здесь?

Дакота беззвучно выругался. Что он мог ей ответить? Что за последние шесть месяцев ее женственность — это единственное, что вызывало в нем хоть какое-то желание? Что он приехал сегодня утром просто потому, что не мог не приехать? Что в ней таится нечто такое, что зачаровывает его?

Он поднял голову и нашел ответ в ее лице. В прямом, вопрошающем, озадаченном взгляде, устремленном на него. В нежном рте. В невинности, которая странно привлекала его и в то же время подталкивала к бегству.

У Дакоты Уайлдера был сильно развит инстинкт самосохранения. И поэтому он решил поскорее исчезнуть.

— Я приехал вернуть вам ключи. — Он положил их на стол перед ней и шагнул к двери.

— Подождите! Я хотела поблагодарить вас за то, что вы привезли меня домой.

— Что конкретно, солнышко, вы имеете в виду? — насмешливо спросил он.

— Почему вы всегда так ужасно саркастичны? — Она взглянула на него. В больших карих глазах укор. — Я всего лишь пыталась поблагодарить вас.

— Послушайте, держитесь подальше от баров, договорились?

— Не могу, — покачала она головой. — Я рассчитывала вчера вечером выполнить свою задачу. Но, кажется, нисколько не продвинулась.

— Ах да, охота на мужчин. Ведь мы не хотим разочаровать маму, так?

— Вы знаете? — Она вытаращила на него глаза.

— У перебравших обычно развязывается язык.

— Вы не понимаете, — настаивала она. — Я должна что-то сделать.

— Почему? Что такого важного в этой годовщине?

— Моя мать...

— Да. Я все знаю о вашей матери. Сыт по горло. Но происходит еще что-то, о чем вы не говорите мне.

— Может быть, потому, что это не ваше дело? — Она вздернула подбородок. — Кстати, а почему вас это интересует?

— Потому что я уже дважды спасал вас после ваших рискованных фигур высшего пилотажа и не намерен снова заниматься этим.

— Никто не просил вас спасать меня.

Дакота проигнорировал ее слова и задумчиво сощурился.

— Это что-то связанное с ним, да?

— С кем?

— С Паркером, вашим женихом.

— Бывшим женихом. — Она стрельнула в него взглядом.

— Он будет там?

— Постойте. Это не то, что вы думаете... Я не собираюсь вызывать у Паркера ревность. — Она цедила слова.

— Прекрасно. — Шагая по маленькой кухне, он в негодовании провел пальцами по волосам. — Если вам нужно доказать, что вы можете завоевать мужчину, поезжайте в супермаркет и выберите себе симпатичного вежливого бухгалтера.

— Мне не нужен симпатичный вежливый бухгалтер. Мне нужен такой человек, как... — Она замолчала на середине фразы. Несказанные слова упали между ними как беззвучный вызов.

— Как кто? — Он быстро обернулся и поглядел на нее.

— Как вы.

— Сара, вы понимаете, о чем просите?

— Я прошу вас помочь мне.

— Нет. Послушайте, Сара. Через две недели я уеду домой. Ни пожар, ни наводнение не остановят меня. Там, дома, бизнес, которым надо управлять. Жизнь, к которой надо вернуться. А прием у ваших родителей еще не скоро. Кроме того, я не гожусь в потенциальные зятья. Поверьте, я последний человек, которого можно ввести в дом ваших родителей.

— Тогда помогите мне найти кого-нибудь другого.

— Вы шутите? — Он засмеялся, хотя мысль не показалась ему особенно забавной.

— Нет. Вы мужчина и должны знать, чего хотят мужчины.

Первая реакция была — наотрез отказаться. Но потом он решил, что надо дать ей урок, чтобы она не вздумала делать предложения незнакомым мужчинам.

— За такие услуги есть цена, — с воспитательной целью сказал он.

— Вы имеете в виду, что я должна заплатить вам? — нахмурилась она.

— В некотором роде.

— По-моему, это неплохая идея. Тогда мы сможем рассматривать это как чисто деловые отношения. Сколько вы хотите? — (Он скрестил руки на груди и назвал умопомрачительную сумму.) — Да, хорошо. Это справедливо, — рассеянно согласилась она, удивляясь, почему ей не пришло в голову заплатить ему за труд.

Вдруг она заметила, что он уже давно молчит. Сара подняла голову и вздрогнула от угрожающего выражения его лица. Глаза мужчины внезапно вспыхнули серым пламенем.

— Вы ничего не поняли, да? Речь не о деньгах, Сара. Речь о нас. — Он притянул ее и крепко прижал к себе, так, чтобы она почувствовала силу его восставшей плоти. — Чувствуете? — Взгляд его с таким напряжением впился в ее глаза, что можно было испугаться. Но она не испугалась, а медленно кивнула, загипнотизированная им. — Так бывает каждый раз, когда я рядом с вами, когда я целую вас, когда я касаюсь вас. Это случилось, когда мы танцевали, это случилось сейчас, хотя вы ничего для этого не сделали.

Она уставилась на него, глаза ее выражали облегчение, страх, возбуждение. Сердце стучало как барабан. Ощущая твердость его бедер, Сара завороженно провела пальцем по теплой пульсирующей ямке у основания его шеи, осторожно поднялась выше, погладила темно-синюю тень на подбородке, кончиками пальцев изучила лицо и наконец запустила руку в шелковистую гриву эбеновых волос. Она никогда раньше так не изучала мужчину и не представляла, сколько можно сделать открытий.

Он застыл и не шевелился, не мешая ее исследованиям. Только перекатывались желваки. А Сара захватила прядку волос и пропустила ее сквозь пальцы. Она понимала, что играет с огнем, но у нее не хватало сил остановиться. Ее тянуло к нему с мощной магнетической силой, которая взбадривала и волновала. И в ней поднималось такое томление, что она забыла о последствиях, забыла о страхе, забыла обо всем, кроме сжигавшего ее страстного желания. Взгляд упал на его губы, жесткие, чувственные. Ей до боли захотелось снова ощутить их тепло на своих губах.

— Поцелуйте меня, Дакота, — прошептала Сара.

Едва его имя слетело с ее губ, как он застонал и молниеносным движением жадно завладел ее ртом, вторгся во влажное и теплое святилище, которое ждало его.

Куда девался самоконтроль, который он сохранял до этой минуты? Взрыв примитивной жажды в ответ на ее мольбу сделал его таким твердым и голодным, каким он не был никогда в жизни. Теперь он хотел большего. Без усилий подняв молодую женщину, он понес ее к кухонному столу и посадил на столешницу. Потом поднял подол ее халата и рубашки и встал между ее раскинутыми ногами. Ладони скользили вверх-вниз по ее шелковистым бедрам, остановились, обхватили ягодицы. Теперь он мог крепче прижать ее к своей возбужденной плоти.

Ему это необходимо. Ох, как это ему необходимо. Изучать вкус ее жарких и сладостных губ, ощущать атласное тепло ее кожи. Ни одна женщина так не возбуждала его. Он ловко развязал узел на талии. Распахнул полы халата и поискал, как расстегнуть рубашку. Рука пробежала по спине. Сара изогнулась и прерывисто задышала. Но он ничего не нашел. Проклятие!

— Сара, родная, где пуговицы на твоей рубашке? — спросил он, покрывая легкими жаркими поцелуями изгиб ее щеки.

— Их нет, — выдохнула она, наслаждаясь прикосновениями его губ.

И это хорошо, сказала его вновь проснувшаяся совесть. Уайлдер, ты осел, во что ты хочешь влезть?

В неприятность. В большую неприятность.

Невероятным усилием воли Дакота оторвался от ее губ. Он прерывисто, хрипло дышал, стараясь восстановить контроль.

— Дакота... — смущенно прошептала она.

Он смотрел на ее нежное раскрасневшееся лицо, на алые воспаленные губы, на затуманенные страстью темные глаза и сжимал кулаки. Как ему хотелось снова держать ее в объятиях!

— Простите, — хрипло пробормотал он. — Так не должно быть. Забудьте все, что я говорил.

— Нет. — Нежными пальцами Сара ласкала его сжатую челюсть.

— Сара... — Он схватил ее руку.

— Поймите, я взрослая женщина. И могу сама принять решение.

— Что вы сказали? — Она почувствовала, что он опасно затих.

— Разве это не очевидно?

— Повторите для меня по слогам.

В комнате сгустилось наэлектризованное молчание. Дакота изучал ее. Напряженные, потемневшие серые глаза пронизывали ее насквозь. Он будто читал у нее в душе. Это нервировало Сару, лишало ее куража, размывало решительность. Она быстро отвела взгляд. Ведь в следующие несколько минут ей понадобится вся отвага, на какую она способна.

Сара посмотрела в его мрачное, сосредоточенное лицо, и сердце стало рваться из груди. Ей надо отдаться ему. И все. Это совсем нетрудно.

Однажды она уже прошла через это. Но потом Паркер разбил ее сердце на миллион крохотных кусочков...

Долго еще ее будет парализовать то, что случилось целую жизнь назад? Она отгородилась от семьи, от друзей, ото всех, кроме Кэйт. Она жила жизнью персонажей своих романов, жила в чужом времени. И считала, что этого достаточно. Но сейчас поняла, что этого мало. Она уже потеряла два года жизни. И теперь нельзя терять ни минуты. С этого момента она будет походить на Дезире. Искательницу приключений, готовую на риск, динамичную. Дезире не струсит перед вызовом. Она делает все, чтобы получить желаемое.

А ее желаемое — Дакота Уайлдер.

— Сара?

Она спрыгнула со стола, запахнула полы халата и прямо посмотрела на него. Она точно знала, что от нее требуется, чтобы одержать победу.

— Я сделаю это, — спокойно заявила она. — При одном условии.

 

Глава пятая

Дакота достал из холодильника завернутые в пластик куски пиццы, оставшиеся от вчерашнего обеда, банку ледяного пива и ногой захлопнул дверцу

Она должна бы дать ему пинка под зад и вышвырнуть в парадную дверь.

Тогда бы он больше никогда не увидел эту женщину. Нашел бы себе какой-нибудь монастырь, и совесть бы его не мучила.

Такой был план. Но Сара все изменила.

Дакота сунул пиццу в микроволновку, открыл пиво, глотнул.

Она не только согласилась на эту невероятную сделку, но и выдвинула свое условие. Он остолбенел...

— Ведь вы не передумаете, правда? — спросила она, подозрительно на него глядя.

Нет, черт возьми.

Сделка состояла в том, что он получит от Сары именно то, что хотел. С минимумом эмоций. А взамен должен был дать ей несколько советов, как найти молодого человека. И в момент соглашения все выглядело безупречно. Но чем больше он думал над их сделкой, тем труднее ему становилось.

В нем вдруг заговорила совесть, хотя это было ему совсем несвойственно. Получалось, что он некоторым образом воспользовался неопытностью Сары. Но ведь их сделка была обоюдной. Она тоже получала желаемое. К тому же могла в любой момент отказаться. Проклятие, он ждал, что она откажется! Но она не отказалась. Иногда его удивляла ее рассудительность. Впрочем, она взрослая женщина и вправе принимать решения...

Он вынул пиццу и сел в кухне за стол. Дакота еще не закончил свою одинокую трапезу, когда раздался телефонный звонок. Он вытер руки бумажной салфеткой.

— Уайлдер слушает.

— Мистер Уайлдер, соединяю вас с Заиром, — сообщил профессионально дружелюбный голос. — Пожалуйста, ждите.

Дакота посмотрел на часы. Третий час. Значит, в Макоте девять с небольшим. Раздался щелчок, и бодрый голос Лока спросил:

— Все в порядке, Уайлдер?

— Учитывая обстоятельства, чертовски нахальный вопрос.

— Вижу, ты не потерял чувства юмора. Хороший признак.

— Здесь не так плохо.

— Ага. Кто она?

— О ком это ты?

— Ты что, не помнишь? На прошлой неделе ты хотел вернуться на ближайшем самолете. А сейчас говоришь, что в Бивер-Крик не так плохо? — Лок недоверчиво фыркнул. — Какая она?

Дакота описал Сару.

— Но вообще-то Сара... другая.

— Другая? Ты имеешь в виду, что у нее четыре головы и хвост?

— Я имею в виду, что она непредсказуема, как плюющийся верблюд, и упряма, как мексиканский мул. Но я работаю на нее.

— Работаешь на нее? Ты хочешь сказать, что она не приняла горизонтальное положение в ту секунду, как ты сверкнул улыбкой Дакоты?

— Я же сказал: Сара другая.

— Берегись, Уайлдер. Скоро ты будешь выбирать сервиз и рассылать приглашения на свадьбу, — поддразнил его Лок.

— Я не собираюсь вступать с ней в серьезные отношения.

— Ну да, я помню девиз Уайлдера: «Не вмешиваться, не привязываться, не вступать в конфликт».

Дакота поменял тему разговора:

— Как у вас дела? Джесс справляется?

На время продолжительного отпуска Дакоты Джесс Тамбо занял его место. Хотя Уайлдер абсолютно доверял Джессу, все же они с Локом, по крайней мере раз в неделю, обсуждали по телефону происходящее в Макоте.

— Джесс старается. Небольшая неприятность случилась в пятницу. Вышел из строя бур номер два. Но Джесс и еще несколько ребят заставили его снова работать.

— Вели Джессу послать мне завтра факс с цифрами. Я начну работать над планом. А впрямую займусь этим через пару недель, когда вернусь.

Лок стал рассказывать ему о других мелких накладках, случившихся на прошлой неделе. Дакота напряженно слушал. С финансовыми и административными задачами Лок справлялся с обычным своим мастерством.

Под конец Дакота задал вопрос, который мучил его с той минуты, как он поднял трубку. Ему хотелось, чтобы голос прозвучал беззаботно. Не вышло — в горле стоял ком.

— Саломе и Мэри приняли решение?

На линии с минуту стояла тишина. Потом Лок ответил:

— Саломе хочет вернуться в свою деревню. Она говорит, что ее семья позаботится о ней и о детях. Я проверил, деньги от страховки Билла ей переведены.

— А Мэри?

— Мэри нравится работа в офисе, поэтому она останется с нами.

— А дети?

— Дакота, долго ты еще будешь наказывать себя? — Лок длинно выругался. — Твоей вины в этом нет. Произошел несчастный случай. Это понимают все. Ты не мог предотвратить взрыв. Мы предприняли все возможные меры предосторожности. Ты это так же хорошо знаешь, как и я.

Дакота оперся головой о спинку софы и закрыл глаза. Жуткая картина возникала перед ним, стоило ему подумать о взрыве. Доводы рассудка не помогали. Ощущение было такое, будто в него воткнули нож и поворачивают его.

И Билл, и Фостер были людьми семейными. В одно страшное мгновение их жены стали вдовами, а дети — сиротами. При воспоминании о детях руки его сжались в кулаки.

Эти образы наполняли его сны, отнимали покой.

Почему он один выжил, а другие погибли? У него нет семьи, некому скорбеть о его уходе, никто не зависит от его любви, поддержки, утешения. Почему же он заслужил жизнь, а другие ушли?

— Расскажи мне о детях, — повторил Дакота свою просьбу.

— Ты упрямый осел, Уайлдер. Дети чувствуют себя прекрасно. Если хочешь знать, они довели всех до белого каления игрушками, которые ты прислал на прошлой неделе. Ты специально выбирал самые громкие?

Дакота прерывисто, глубоко вздохнул и немного расслабился.

— Верно я тебя понял? Еще пару недель ты не будешь скучать без меня?

— Не вздумай появляться здесь раньше, упрямый тупица, — рявкнул Лок и повесил трубку.

Дакота вернулся к остывшей пицце и теплому пиву. Он доел домашний пирог с бананами и клубникой, который миссис Макнамара заставила его взять несколько дней назад.

Так было с первого дня приезда в Бивер-Крик. Он нашел коттедж безукоризненно чистым, все комнаты проветрены, свежие цветы на кухонном столе, холодильник набит едой, рядом с цветами записка с добрыми пожеланиями. Он переставил цветы на холодильник, где они не мешали, бросил, не взглянув, записку в мусорный контейнер и заперся в коттедже.

Но когда еда кончилась, пришлось ехать в город.

Это была его первая ошибка.

Вторая ошибка — визит в бакалейную лавку Макнамары. Едва он вошел в дверь, как стал центром внимания всего семейного клана. Миссис Макнамара заставляла его брать книги и домашние пироги. Кузен Лока, Алекс, повез его в «Хонки Тонк» и представил местным мужчинам. Жена Алекса, Кэйт, и, кажется, все жители города взялись приглашать его на семейные барбекю.

А сейчас он попал в круговорот светской жизни Бивер-Крик, и ему предстоит играть роль благодетеля женщины, от которой к тому же он должен держать лапы подальше, пока она не решит, что пришло время завершить сделку.

Дакота вздохнул, взял роман Л.Э. Майклза, который дала ему миссис Макнамара, и начал читать.

Оглушающие взрывы «Сатисфекшн» сотрясали парадную дверь дома Сары. Дакота постучал еще раз. Никакого ответа.

Так же можно оглохнуть! Он нажал на ручку двери. Неожиданно она легко подалась. Дакота тихо выругался. Эта женщина абсолютно лишена инстинкта самосохранения!

Под ритмы «Роллинг Стоунз» Дакота миновал гостиную и прошел в маленький закуток в тыльной части дома — там, вероятно, находился кабинет Сары.

И замер на пороге. Сквозь приспущенные занавеси в комнату проникали мягкие солнечные лучи, наполняя ее нежным розовым светом. От пола до потолка громоздились книжные полки, на которых разместилась стереосистема. Противоположную стену занимала красивая черная кожаная кушетка. Над ней — шесть больших постеров в рамках. Взгляд скользнул по всем шести. Одинаковый черный фон, в середине — кроваво-красные военные знаки отличия и белым заголовки: «Январь в Йоханнесбурге», «Февраль во Фрипорте», «Март в Мадриде», «Апрель в Анкоридже» и «Май в Макао». Внизу белым во всю ширину — Л.Э. Майклз.

Дакота на мгновение наморщил лоб, вспомнив разговор с миссис Макнамарой в ту грозовую ночь. Он прошел в комнату. За массивным письменным столом перед окном сидела маленькая фигурка. Он видел ее затылок, тюрбан — завернутые в полотенце волосы, голые ноги, обвившиеся вокруг стула. Казалось, она полностью погружена в работу. Глаза не отрываются от экрана компьютера, пальцы летают по клавиатуре. На секунду она отвлеклась, хлебнув из высокого бокала, и вернулась к экрану.

Взгляд Дакоты упал на изящный изгиб шеи. И вдруг его охватило неодолимое желание коснуться ее губами, вдохнуть нежный аромат полевых цветов, который всегда окружал ее.

Но вместо этого он подошел к стерео и выключил систему. В комнате воцарилась оглушающая тишина. Однако она продолжала стучать по клавишам.

— Ладно, Джон, тебе удалось бежать из турецкой тюрьмы. Что ты собираешься делать дальше?

— Душ и чистое белье были бы очень кстати, — прорычал Дакота.

Она взвизгнула и повернулась в кресле. Глаза от страха полезли на лоб. Рука прижата к груди.

— Ох, боже, прекратите! Не подкрадывайтесь ко мне. Вы до полусмерти меня напугали!

— Я мог бы напугать и больше. Вы не нашли ничего лучшего, как оставить дверь незапертой?

— Здесь никто днем не запирает дверь.

— С этой минуты вы станете исключением.

— Что вы здесь делаете в такую рань? — нахмурилась она.

— Рань? Солнышко, разве мама не научила тебя определять время?

Она посмотрела на часы и потрясенно перевела взгляд на него.

— Простите, я не нарочно. Честно. Я просто не имела представления...

— Расслабьтесь, Сара.

— Одна минута — и я буду готова. — Она вскочила с кресла.

— Пусть будет пять минут.

— Ох-ох. — Она застенчиво улыбнулась. — Знаете, когда я работаю, то порой становлюсь совсем чокнутой.

— Вы имеете в виду, когда разговариваете со своими персонажами и ждете от них ответа?

— Да, я... — Она замолчала и настороженно взглянула на него. — Вы знаете.

— Постеры и ваше обращение к Джону. А почему такая секретность?

— Это моя личная жизнь. Кроме моего редактора, литературного агента и Кэйт, никто об этом не знает.

— И кроме меня. Не беспокойтесь, я вас не выдам.

— Спасибо. — Она выключила компьютер и повернулась к нему.

Он окинул ее взглядом. Опять этот дьявольский голубой халат. В больших шоколадно-карих глазах сомнение и страх. В этот момент он опять почувствовал страстное желание в сочетании с щемящей нежностью. Он не раз флиртовал с женщинами, очаровывал их, доставлял им наслаждение в постели. Но никогда ему так не хотелось взять женщину на руки, ласкать, нежить ее.

Ему ни к чему такое чувство. Ни сейчас, ни в будущем.

— Вдохновение обычно приходит к вам под душем? — Он намеренно перевел взгляд от лица к телу.

Она проследила за его взглядом, одной рукой удержала на голове полотенце, другой подхватила халат у горла.

— Я сейчас переоденусь. Простите.

— О, не беспокойтесь обо мне. Я нахожу ваш халат очень сексуальным. Не говоря уже об удобстве. — Он уставился на плохо завязанный пояс.

Сара отступила к двери, пытаясь туже затянуть пояс и удержать на голове полотенце.

— Сейчас вернусь, — бросила она и вылетела из комнаты.

Сунув руки в карманы джинсов, Дакота стал прогуливаться по комнате. Остановился перед постерами и принялся внимательно рассматривать их. Почему он не удивился, обнаружив секретную профессию Сары? Наверно, в каком-то уголке сознания предчувствовал свое открытие. Как раз вчера он прочел обе книжки, которые ему рекомендовала миссис Макнамара. И нашел в них яркие характеры, динамичный сюжет, сложную паутину интриги и неотразимое чувство юмора, безусловно присущее Саре. Книги доставили ему такое удовольствие, что утром он пошел к миссис Макнамаре и, к ее радости, купил всю серию. Теперь, зная, что автор этих произведений Сара, он с возросшим любопытством ждал, какие еще интереснейшие секреты скрываются за ее скромной внешностью.

Но нет, он не мог себе это позволить.

Не вмешиваться, не привязываться, не вступать в конфликт.

Единственная причина, по которой он оказался в ее доме, — их сделка. И чем раньше она свершится, тем лучше.

Вернувшись, Сара обнаружила его перед книжными полками. Он листал том об оружии. Она неуверенно остановилась на пороге и провела рукой по заплетенным в косы волосам: аккуратно ли они причесаны? Он оторвался от книги и оглядел женщину с ног до головы.

— Усилили оборону? — изогнул он темную бровь.

— Простите, не поняла?

Дакота поставил книгу на полку, нарочито медленно приблизился к Саре и с гипнотической напряженностью уставился ей в глаза.

— Я вчера предупреждал вас, Сара. В вас есть что-то такое, чего я ужасно хочу. Я намерен получить это. — Он ласково провел пальцами по ее щеке. — И ничто не остановит меня. Если вы не передумали.

— Я не передумала. — Сара попятилась от него.

— Хорошо. — Медленная лукавая улыбка заиграла у него на губах. Его рука переместилась с щеки на верхнюю пуговицу ее кардигана. — Давайте избавимся от этого. Здесь слишком жарко для такого жакета.

У Сары перехватило дыхание. Она беспомощно наблюдала, как его длинные загорелые пальцы высвободили пуговицу из петли и опустились к следующей. Все это время костяшки пальцев правой руки касались грудей. Сара закусила губу. Хорошо бы не реагировать на его прикосновения.

Ленивыми движениями он продолжил работу с пуговицами.

— Остальное вы сделаете сами?

Она кивнула.

— Женщина многих талантов, — пробормотал он и стянул с ее плеч кардиган. Открытая майка обнажила плечи и шею.

— Вы ведете несправедливую игру, — прошептала она.

— Когда так сильно чего-то хочешь, как я хочу вас, — не до справедливости. — Он протянул ей снятый кардиган.

По спине у Сары пробежали мурашки.

Она не предвидела такого развития событий. Вчера, выдвигая условие, она надеялась выиграть немного времени. Да, она твердо решила быть похожей на Дезире. Склонной к авантюрам, импульсивной, свободной. Но ведь такие качества не появляются внезапно. Ей необходимо время, чтобы поработать над собой и привыкнуть к мысли, что ей предстоит пойти в постель с Дакотой Уайлдером. Подготовиться не физически. Она возбуждается от одного его взгляда, прикосновения. Подготовиться надо эмоционально. А для этого необходимо провести с ним немного времени, лучше узнать его...

Сара посмотрела в его затянутые дымкой серые глаза, полные чувственного обещания, и решила, что в данный момент лучше всего отступить. Она почти вырвала из его рук кардиган и сделала шага два назад.

— О чем вы хотите поговорить со мной сегодня? — облизав губы, с трудом выговорила она.

— О партизанской войне. — Его улыбка была неспешной и опасной.

Дакота прислонился к борту каноэ и вытянул ноги. Сара сидела напротив. Соломенная шляпа закрывала ее лицо от обжигающих лучей солнца. Хорошо, что она предложила поговорить у нее в саду. А когда он увидел вблизи маленькой пристани каноэ, то убедил Сару отогнать лодку к середине небольшого озера. В это утреннее время здесь было удивительно тихо. Слышались только звучные шлепки волн о деревянные борта каноэ. Он закрыл глаза. Легкое покачивание лодки и мягкий ветерок будто баюкали его.

— Я что-то не пойму, что общего между партизанской войной и поисками кавалера?

— Общая концепция. Мы с вами собираемся начать несколько странную войну против армии несчастных, ничего не подозревающих одиноких мужчин.

— И вы почувствовали себя предателем? — Она чуть наклонила набок голову.

— Нет. Всего лишь наемником.

Сара поняла намек, мол, он помогает ей не по сердечной доброте, а за ответную услугу. Она вспыхнула, но взгляд не отвела.

— Первое, что мы должны сделать, — разработать стратегию, — сказал он.

— Стратегию?

— Ну да, план атаки. Надо выбрать цель, дающую максимальный результат. Потом, исходя из объекта, мы решим, какая тактика будет наиболее эффективна. Мы введем в действие наши силы, и последует быстрый, четкий удар.

— Простите. Но эти «военные» действия выглядят так глупо.

— Поверьте мне, я знаю, что делаю.

— А у меня есть выбор?

— У вас всегда есть выбор. Вы можете довериться мне. И можете снова попытаться найти кавалера самостоятельно.

— Ну а как насчет цели? — после недолгого молчания бодро спросила Сара.

— Мы проведем разведывательную работу. — Дакота подавил улыбку. — Это означает, что мы отправимся на территорию врага и найдем там цель. Или, в нашем случае, две, три цели. Увидим, какие у них привычки и слабости. Затем, основываясь на наших наблюдениях, составим план атаки, разработаем каждый шаг.

— Вы что, служили в армии?

— Фактически в нескольких.

Она подалась вперед и недоверчиво на него уставилась.

— Наемник? Вы в самом деле наемник?

— Был, — поправил он.

— Так же, как Ягуар! — Ее лицо засияло, в карих глазах читалось волнение.

— Ягуар?

— В моей последней книге Макаллистер мстит ему. Невероятно! Он выглядит так же, как вы. Я даже изобразила его в черных ковбойских сапогах из змеиной кожи. Когда той ночью я впервые увидела вас у «Билли Джо», то подумала, что у меня галлюцинация. Это отчасти объясняет, почему я вела себя как законченная идиотка. — Она засмеялась и покачала головой.

Смех веселый, раскованный. У него мелькнула мысль, что первый раз она позволила ему увидеть ее реальную. Под настороженной, готовой к обороне, застенчивой внешностью скрывалась другая женщина. И тут он увидел то, что, по его мнению, сумели разглядеть немногие.

Она была ослепительно красивая.

Он ощутил приятное возбуждение. Сродни тому, какое он испытывал, когда после месяцев тяжелых, изнурительных переговоров наконец достигал результата.

— Вы не будете возражать, если я где-нибудь использую ваши мозги? — вдруг спросила она. — Обычно для всех своих изысканий я пользуюсь книгами. Но в книгах есть не все. Поэтому я не упускаю возможности продолжить поиск в жизни. — Она виновато улыбнулась. — Если вам это неприятно — не смущайтесь: откажитесь — и все.

— Ну что вы, я польщен. Немногие люди могут похвалиться тем, что их прообраз действует в книге Л.Э. Майклза.

— Вы будете удивлены. Помните Джако, бармена в «Хонки Тонк»?

— Еще бы! Здоровенный лысый бармен мелькнет в ближайшем будущем Макаллистера?

— Боюсь, что да.

— А почему вы пишете детективы о шпионах? Мне кажется это немного странным.

— Почему? Потому что я женщина?

— Нет, потому что вы убийственно наивны в реальной жизни. И представить себе не могу, как вы сидите и мысленно изобретаете пытки для Макаллистера.

Она усмехнулась.

— Знаете, я не была для матери легким ребенком. Доводила ее до белого каления. Другие девочки просили купить им кукол и чайные сервизы для игры, а мне были нужны только книги. Я читала все, что попадало под руку. Когда я стала старше, то открыла Луиса Л'Амура и Зейн Грей, Яна Флеминга и Роберта Лэдлэма. Порой мне казалось, что я уже умерла и перенеслась в рай. Другие девочки мечтали о ночных рубашках, пользовались косметикой, делали прически и говорили о мальчиках. А мне нравилось сидеть в комнате одной и видеть сны наяву. И знаете, о чем были эти сны?

— Наверно, они не имели отношения к Бивер-Крик, — сухо заметил Дакота.

— Обычно я мечтала о Джеймсе Бонде.

— Как и любая женщина, не разучившаяся дышать.

— Нет. Я мечтала сама быть Джеймсом Бондом. Мне нравилась мысль ловить «плохих» парней без всякого оружия, используя разные волшебные изобретения. И еще я мечтала об экзотических местах... — Она вздохнула.

Дакота с любопытством наблюдал за ней. Но почему она в итоге поселилась в Бивер-Крик?

— Вы много путешествовали?

— По правде говоря, я так и не была ни в одном экзотическом месте, — покачала она головой. В ее вздохе Дакота различил тоску. — У меня не хватает отваги путешествовать одной.

— Поэтому вы пишете в книгах о тех местах, где хотели бы побывать?

— Да.

— Вы очень талантливы.

— Спасибо. — Ее щеки чуть порозовели.

— Миссис Макнамара говорит, что большинство людей в Бивер-Крик думают так же. Она довольно успешно проталкивает ваши книги.

— Я знаю. Мне бывает так неловко, когда я вижу, как она кому-нибудь навязывает мою книжку. И особенно, когда мне. Я вечно не знаю, что сказать.

— Может быть, правду?

— Кажется, я боюсь, что, когда люди узнают, кто на самом деле Л. Э. Майклз, они будут показывать на меня пальцем и смеяться и перестанут покупать мои книги. Довольно глупо, правда?

Он подумал о собственных страхах. О секретах, спрятанных в глубоких тайниках его души. К примеру, страх, что он будет походить на отца. Его отец был так одержим одной-единственной женщиной, что, когда она ушла от него, перестал заботиться обо всем на свете, даже о маленьком сыне. Следующие шесть лет отец намеренно убивал себя пьянством. И убил, оставив пятнадцатилетнего сына одного в целом мире.

— Совсем не глупо. По-моему, нормально для человека.

Вдруг она снова засмеялась.

— Как-то я увидела фильм «Октопусси» и попросила мать повезти меня в Индию.

— И как она отреагировала?

— Она сказала, что я очень странный ребенок, что надо быть такой, как другие девочки, и ходить в теннисный клуб. Тогда я решила, что если не могу поехать в Индию, то притворюсь, что поехала. И я проводила долгие часы, сочиняя истории.

— Что думала об этом мать?

— У нее вызывали отвращение мои каракули, как она их называла. Она говорила, что я напрасно трачу жизнь на мечтания, лучше бы училась более важным вещам.

— И что такое «важные вещи», по ее мнению?

— Научиться грациозно танцевать. Быть остроумной собеседницей и любезной хозяйкой. Уметь играть в теннис и флиртовать. — Сара состроила гримасу. — Все это должно было помочь мне привлечь нужного мужчину и стать хорошей женой. Я старалась изо всех сил угодить ей, но у меня ничего не получалось.

— Чем же все кончилось?

— Колледжем.

— Каким?

— Бизнес, администрирование и бухгалтерское дело.

Дакота с удивлением посмотрел на нее. Он не сомневался, что ее должны бы отправить учиться делать покупки и принимать гостей.

— Да, я тоже удивилась. Но потом догадалась. Мать решила, что раз я вряд ли сумею быть хорошей женой, то, может, сумею стать полезной дочерью, работая в фирме отца. Я прошла факультативный курс творческого письма. Единственное полезное знание, какое я получила в колледже.

— Догадываюсь, что вы не добились успеха в большом малоприятном мире бизнеса?

— Отцу потребовалось ровно пять месяцев три недели и один день, чтобы убедиться в пагубности такого рода надежд. Он объяснил матери, что если она не хочет потерять все, что они заработали, то лучше выбрать для меня другое направление. Следующие три года я днем играла роль послушной дочери, а по вечерам мать устраивала парад подходящих мужчин. А я их всех отпугивала.

— Намеренно?

— Если бы! Но в самом деле получалось так, что стоило мужчине подойти ко мне, как я превращалась в недотепу. Наступала на ноги, заливала чей-нибудь костюм соусом... Когда мужчины пытались заговорить со мной, я начинала заикаться или немела. Чем больше я старалась, тем хуже выходило. Однажды я сидела в своей комнате и размышляла, каким человеком я хотела бы стать? И что бы при этом чувствовала? Так я пришла к Джону Макаллистеру.

— А Дезире?

— После «Февраля во Фрипорте», — на губах ее заиграла лукавая улыбка, — Джон стал чересчур самоуверенным. Я решила, что ему нужен противовес. Дезире стала тем персонажем, который придал ему равновесие.

— Она тоже реальный человек?

— Нет, она антитеза реального человека. — Улыбка погасла. Сара отвернулась.

— Какого? — спросил он, уже предполагая ответ.

— Меня. — Она смотрела на воду. — В Дезире есть все, чего нет во мне. Она водит «Харлей», играет в бильярд и пьет текилу. Она склонна к приключениям, бесстрашная, импульсивная и охотно идет на риск. Дезире добивается того, чего хочет. — Сара посмотрела на Дакоту, глаза ее сверкнули. — И теперь я тоже собираюсь добиваться желаемого. Хватит быть нытиком.

— А конкретно?

— Мне нужен кавалер, чтобы поехать на юбилей. И я буду очень довольна, если мой кавалер окажется таким человеком, который сумеет дать пинка под зад Паркеру, матери и ее друзьям-снобам.

— Ну а что потом? После юбилея? Что будет потом? Вы вернетесь сюда и снова будете жить отшельницей?

— А куда же еще я могу поехать? — нахмурилась она. — Назад в Торонто?

Он пожал плечами.

— Не думаю, что я смогу жить с родителями.

— Вам и не надо жить с родителями. Вы взрослая женщина. И имеете право делать все, что захотите. Можете купить квартиру или собственный дом. Можете путешествовать.

Она вздернула подбородок. Он уже начинал понимать, что это означает. Упрямство.

— Мне нравится здесь. Тут тихо и никто мне не докучает. Я могу спокойно писать.

А остальное не его собачье дело. По крайней мере это он услышал в ее тоне.

 

Глава шестая

Она точно не разбирается в мужчинах.

Дакота заподозрил это после двух часов разведки. Казалось, когда дело доходит до мужчин, у нее срабатывает природный инстинкт, и она безошибочно выбирает отбросы сильного пола.

Понадобились сила его убеждения, нажим, изобретательность и даже запугивание, чтобы извлечь Сару из ситуации, в какую она ухитрилась попасть в последние шесть часов.

И если она еще раз задаст этот вопрос...

— А что в нем плохого? — Дакота сжал зубы и вывел пикап со стоянки у библиотеки. — По-моему, он настоящее совершенство. У него такие потрясающие зелено-голубые глаза...

— Глядя в его глаза, вы, полагаю, не заметили, что он читал, — проворчал Дакота.

— Не заметила, — с раздражением призналась она.

— В следующий раз, когда встретитесь с ним в библиотеке, спросите, что он знает о садомазохизме и ритуальном сексе.

— Так он об этом читал книгу? Ну и что такого? Я беру книги об отравлении, скалолазании и детонации бомб. Но это не значит, что я собираюсь прыгать со скалы или взрывать машину. И кроме того, — оправдываясь, добавила она, — я не планирую иметь с ним секс.

Дакота почувствовал, как от ее слов у него забегали мурашки. Иногда Сара приводила его в ужас. Интересно, что она будет делать, когда он уедет? Кто будет защищать ее от стада мужчин, которые налетят на талантливую, сексуальную женщину? Он знал, что таких много. И больше всего Дакоту пугало то, что многие из них, наверно, похожи на него.

Подонки с холодным сердцем, они рады использовать женщину и получить то, чего хотят.

— Вы и в самом деле верите, что он читал книгу в исследовательских целях?

— Нет, — вздохнула она.

— Послушайте, солнышко, вы должны вылечиться от наивности. Не каждый человек такой, каким представляется. — Дакота повернулся к ней, чувство неясной тревоги охватило его. — Обещайте мне, что будете осторожной.

— Хорошо. И вы обещайте, что больше не будет таких сцен, как в библиотеке. В жизни не попадала в столь неловкое положение. После вашего выпада я не смогу смотреть в лицо библиотекарю, а это единственная приличная библиотека в графстве.

Чувство вины шевельнулось в Дакоте. Но он тотчас подавил его.

— Я защищал ваши интересы.

— Потрясающе, — фыркнула она. — Я это запомню. И в следующий раз, когда ко мне подойдет мистер Подходящий, буду знать, что вы напугаете и прогоните его!

— Поверьте мне, Сара, ни один из этих парней не имел ничего общего с мистером Подходящим!

— Вы тоже поверьте, что достаточно мне сказать об этом. А не оповещать весь мир, что вас послала матушка-настоятельница, потому что она... якобы «озабочена моей судьбой и готова вернуть меня к монашеству раньше, чем я буду испорчена внешним миром».

— Но это сработало, правда?

— Вы дьявол. Зачем мы сворачиваем к супермаркету?

— Помните симпатичного, вежливого бухгалтера, о котором мы говорили вчера? — (Она застонала.) — Он где-то там, и мы собираемся его найти.

— Хоть бы он потерялся, — проворчала она.

— Вы не понимаете, что для вас хорошо. Это просто беда. — Он ловко свернул на парковку и заглушил мотор.

— А вы понимаете? — Глаза ее метали искры.

— Я дольше прожил здесь, — пожал он плечами.

— Поэтому вы так циничны.

— А вы чертовски доверчивы, — нетерпеливо бросил он, открывая дверцу. — Мы потратили уйму времени. На этот раз цель выберу я, а вы сосредоточьтесь на том, как окрутить его. Идет?

В ответ раздался громкий хлопок дверцы со стороны пассажирского сиденья.

У него определенно дурной вкус на мужчин.

Это подозрение крепло весь день. Теперь, когда она, стоя в отделе консервированных продуктов между ананасами и спагетти, тайком разглядывала выбранный им объект, подозрение перешло в убеждение.

Но не внешность объекта разочаровала ее. Хотя он напомнил ей довольно жутковатого русского агента по имени Карл из ее книги «Апрель в Анкоридже». Невысокий, тощий, с темными, поредевшими у пробора волосами, с огромным носом и очками в проволочной оправе.

Но были, помимо внешности, и другие, более важные вещи. Она следила за ним — конечно, украдкой — сначала во фруктовом отделе, потом в молочном. То, что она заметила, ужаснуло ее.

Стоя у прилавка с яблоками, он сделал резкое замечание хорошенькой девочке, которая перед тем улыбнулась ему.

Потом буквально выхватил из скрюченных пальцев пожилого джентльмена последнюю коробку с клубникой.

И в довершение, съев целую гроздь винограда, не заплатил за нее.

И вообще — как можно уважать мужчину, который прошел мимо секции мороженого?

Затем «агент Карл» остановился у прилавка, где, прежде чем купить, пробовали соки. Привлекательная молодая женщина приветствовала его улыбкой и предложила крохотный стакан сока. Он без колебаний выпил сок и протянул стакан за второй порцией.

С вежливой улыбкой женщина вновь наполнила стакан.

Он опорожнил его, наклонился над прилавком и сказал женщине что-то такое, отчего улыбка исчезла с ее лица.

Сара нахмурилась. В этот момент объект схватил руку бедной женщины и с вожделением посмотрел на нее. Теперь Сара не сомневалась, что ему надо.

«Агент Карл» заигрывал с женщиной за прилавком. А она беспомощно оглядывалась, очевидно не зная, как отделаться от покупателя и при этом не обидеть его.

«Агент Карл», будучи трезвым, вел себя как пьяный грубиян.

Сара без колебаний направила свою тележку для покупок к прилавку, где пробовали соки. И намеренно прибавила скорость. Приблизившись к «Карлу» почти вплотную, она с силой толкнула тележку. Сама же отвернулась, будто ее заинтересовали замороженные куриные окорочка.

Секундой позже она услышала треск. Это ее тележка врезалась в тележку «Карла». Потом раздался крик. Тележка с покупками сбила «Карла» с ног. Он взлетел вверх ягодицами и приземлился на высокую пирамиду собачьих кормов.

Сара позволила себе легкую улыбку удовлетворения.

Миссия завершена.

— Знаете, вы и правда невменяемая, — проворчал Дакота, сворачивая к ее коттеджу.

— Он это заслужил, — возразила Сара. — И вы полагали, что я захочу иметь дело с таким слизняком?

Проклятая «партизанская война» слишком затянулась, подумал Дакота. Он напрасно теряет время. Осталось меньше недели до его возвращения домой. А это значит, что у него меньше недели на выполнение своей части сделки. При той скорости, с какой оба продвигаются к цели, они не достигнут ее и до дня Страшного суда.

— Наш план атаки не работает, — нахмурился он. — Нам нужно перейти к запасному плану. Я кое-что придумал, но мне нужно составить список.

— Простите. А когда будет готов список?

— Завтра вечером. — Он нагнулся и открыл для нее дверцу. — Я заеду за вами в девять. — Сара кивнула, выскочила из грузовика и уже почти закрыла дверцу, когда он с улыбкой бросил: — Знаете, вы очень хорошо прицелились тележкой. Вы никогда не пробовали играть в бильярд?

* * *

— Я не могу! Надеюсь, вы не серьезно?

— Совершенно серьезно.

Дакота схватил ее за руку и потянул к сверкавшему чудовищу, припаркованному возле ее дома. Сара сглотнула и попыталась ускользнуть. Он удержал ее.

— Это единственный способ попасть сегодня вечером в «Хонки Тонк». К тому же вы согласились.

Когда в полдень Дакота позвонил ей и спросил, хочет ли она поехать на «Харлее» Джако, Сара импульсивно согласилась. Но она не предвидела, что «Харлей» — это огромный мотоцикл. И что он невероятно испугает ее. Во всех тех случаях, когда ей приходилось иметь дело с мощью и скоростью, это неминуемо заканчивалось плачевно. И данный случай вряд ли будет исключением.

— Это «Харлей», — медленно объяснял Дакота, снимая с руля шлем и водружая ей на голову. — При езде на нем следует помнить несколько правил. — Он нежно убрал ее волосы из-под ремешка на подбородке. — Первое — обязательно наклоняться на поворотах. Второе — крепко держаться. Третье — не плевать против ветра. Запомнили? — (Она покачала головой. Но, увидев, как сощурились его глаза, кивнула, мол, да, запомнила.) — Хорошо. — Ловким, быстрым движением он оседлал мотоцикл и оглянулся на нее. — Садитесь сзади.

Когда на подгибавшихся ногах и с колотившимся сердцем она приблизилась к чудовищу, Дакота взглянул на ее жакет и улыбнулся.

— Мне нравится, — бросил он. — Где вы его взяли?

— На распродаже в гараже, — промямлила Сара и положила похолодевшую руку на его затянутое в кожу плечо. Потом перекинула дрожавшую ногу через сиденье.

Несколько недель назад Кэйт вытащила ее на эту распродажу. Жакет с нарисованным разъяренным драконом на спине моментально покорил ее. Он идеально подходил для Ягуара и прекрасно дополнял гардероб ее персонажей.

В данный момент ей бы не помешало позаимствовать немного отваги у Ягуара.

Подавляя истерику, она ждала, пока он наденет свой шлем и натянет черные кожаные перчатки.

— Готова? — Он обернулся и сверкнул лукавой улыбкой. — (Саре ужасно хотелось дать ему в нос.) — Вот так. — Дакота вздохнул, взял ее руки и обхватил ими свою талию. Потом мотор заработал. Черное чудовище ожило. Его рев озадачил ее.

— О господи, — простонала она, крепче обхватила Дакоту и прижалась к его широкой спине. Пока мотоцикл набирал скорость, Сара громко молилась.

Сорок пять минут спустя «Харлей» остановился. Саре казалось, что половину жизни она провела распластанной на спине Дакоты. Солнце исчезло, воздух стал холоднее. Только та часть тела, которая лежала на нем, сохраняла тепло. Он заглушил мотор. Сара почувствовала, как наклонился мотоцикл, когда он встал с сиденья.

— Теперь можете открыть глаза. — Дакота поднял защитный козырек ее шлема.

Сара огляделась и обнаружила, что они на стоянке возле «Хонки Тонк».

— Сара, солнышко, что с вами?

— Вы уверены, что мы еще живы? — проскрипела она. — Я так боялась, — призналась она Дакоте. — Получилось совсем не так, как у Дезире, когда я описывала ее первую поездку на мотоцикле.

— Первый раз страшно даже такой крутой девице, как Дезире. Нужно побольше тренироваться, и очень скоро вы будете носиться взад-вперед как настоящий профессионал.

— Тренироваться? — Она немного откинулась назад и с ужасом посмотрела на него. — Вы хотите, чтобы я повторила это испытание?

— Ну да, на пути домой.

— Дакота, нельзя ли уже войти в бар? Я могла бы сейчас выпить что-нибудь мягкое и успокаивающее.

— Не компанейский вы человек. — Сара с отвращением глотнула томатного сока, который Дакота взял для нее и для себя.

— Сегодня я не в настроении выносить вас отсюда на руках.

Сара состроила гримасу. Дакота усмехнулся и повел ее к столику возле танцевальной площадки. Она села и нервно огляделась. Наверное, в баре тс же люди, что и в тот вечер, когда она была здесь.

Но она никого не помнила.

— Расслабьтесь, — посоветовал Дакота и взял из миски в центре стола полную пригоршню орешков для пива.

— Мне кажется, будто все уставились на меня.

— Во-первых, не надо так крепко сжимать бокал. Во-вторых, попытайтесь улыбнуться. — Он бросил в рот орешек и стал медленно жевать его. Затем достал из заднего кармана довольно поношенных джинсов сложенный лист бумаги и протянул ей.

Она вытаращила глаза.

— Что это?

— Новый план атаки. Преимущество этого плана в том, что нам теперь не надо никого искать. Мы сосредоточиваем усилия на том, чтобы обучить вас светскому мастерству. Овладев им, вы сможете заполучить любого мужчину, какого захотите. И я вам буду не нужен. — В ответ на ее недоверчивый взгляд он добавил: — Воспринимайте это как боевую тренировку.

— «Боевую тренировку», — повторила она.

— Это безукоризненный план, поверьте мне. — Он взял вторую пригоршню орехов.

— Чепуха, а не план. Послушайте, — она стала читать вслух, — пункт третий. «Узнать все, что можно, о потенциальном соискателе. Задавать вопросы о его работе, семье, хобби, интересах и т.д.». Я не могу задавать такие вопросы. Это... неприлично.

— Так. И что вы собираетесь делать с вашим объектом? Выбрать, ударить по голове и утащить к себе в пещеру? — (Она сердито глядела на него.) — Нужно учиться. Когда вы задаете людям такого рода вопросы, они чувствуют, что вы интересуетесь ими, хотите знать о них больше.

— Или, к примеру, пункт пятый. Еще хуже.

— Что же в нем плохого?

— «Танцуйте с мужчиной, пока вы трезвы как стеклышко», — прочла Сара и состроила гримасу. — Перестаньте смеяться, я вообще не танцую.

— Докажите это тем, кто помнит, как мы были здесь последний раз. Вы танцевали, словно Золушка. Черт, вы вертелись со скоростью веретена.

— Это не я танцевала. Это куролесил коктейль Джако.

— Надеюсь, вы не собираетесь сейчас разыгрывать передо мной трусиху?

— Мне не надо разыгрывать. У меня уже и так под жакетом штамп «трусиха», — проворчала она.

— Вы хотите сказать, что боялись до смерти, но, рискуя жизнью и конечностями, сели на мотоцикл? Но сейчас-то чего вы опасаетесь?

— Не знаю! — Она в отчаянии всплеснула руками.

— Ладно, черт возьми. Пойдем, цыпленок. — Он протянул ей руку. — Пошли танцевать.

С долю секунды она колебалась, потом всунула руку в его ладонь. Но не успели они сделать и шага, как раздался низкий, бодрый голос:

— Сара, дорогая, это ты?

Сара в тревоге вскинула голову. Какой-то мужчина улыбался ей. В нем было что-то знакомое, но она не представляла, откуда его знает.

Сара медленно кивнула.

— Послушай, дорогуша, не хочешь покрутиться на площадке со стариной Эваном?

— Простите, Эван, сегодня она со мной. — Дакота крепче сжал ее пальцы.

Сара удивленно взглянула на него. В голосе звучали резкие нотки. Насмешливое выражение сменилось опасным блеском в глазах, который явно предупреждал Эвана, что лучше отступить.

Как его понять? Он обещал помогать ей. Но вчера, напротив, отпугнул всех подходящих мужчин, кроме «агента Карла». Почему? Он должен бы обрадоваться, что Эван пригласил ее танцевать. Но он вел себя так... будто ревнует или что-то в этом роде. Это же нелепо. Зачем ему ревновать? Она уже согласилась переспать с ним. А он не скрывает, что его отъезд в Африку — дело нескольких дней. Очевидно, что у него нет намерений завязывать с ней какие-либо долговременные отношения. Так в чем же дело?

— Может быть, в другой раз? — Эван добродушно улыбался.

— Да, в другой раз. — Сара ответила рассеянной улыбкой.

— Мы хорошо тогда провели вечер. — Эван коснулся пальцем шляпы.

— Для чего вы это сделали? — спросила она, когда Эван отошел подальше, и выдернула руку.

— Что сделал?

— Прогнали его. Что в нем плохого? Не того цвета сапоги? Или слишком большая голова? Что?

— Ничего плохого. Просто я подумал, что вы вряд ли захотите танцевать с незнакомым человеком. И хотел помочь вам.

Помочь.

Он будет вмешиваться в ее дела, потому что думает, будто она не сумеет сама с ними справиться. А как же ее обет быть похожей на Дезире? Нет, она не будет забиваться в угол, если мужчина пригласит ее танцевать!

— Хорошо. Если в нем нет ничего плохого, — она решительно встала, — вы, надеюсь, не будете против, если я приглашу его танцевать.

Дакота злобно таращился на большую руку, лежавшую на узенькой спине Сары. Потом нахмурился, когда Эван крепче прижал ее к себе. Ведь она может задохнуться. Проклятый идиот не понимает, наверное, что девушке нужно немного пространства, чтобы дышать? И что случилось с его маленькой трусихой? Она болтала, улыбалась, смеялась... Будто вовсе не она пять минут назад цеплялась за его руку, словно за жизнь.

Черт бы побрал эту женщину.

Черт бы побрал ее большие, карие, проникающие в душу глаза.

Да что с ним происходит? Почему он позволил довести себя до полного фиаско? Надо было уложить ее к себе в постель без сделок и условий. Тогда он мог бы прямо отправиться в Заир. Вместо этого он уподобился сосунку и дал окрутить себя. И куда это его завело?

Ему приходится быть жестоким и грубым с женщиной, которая возродила его умершую совесть.

Он допил свое питье и с отвращением уставился в пустой бокал.

И пить томатный сок!

— Твой бойфренд не спускает с нас глаз.

— Он не мой бойфренд. Мы просто... друзья.

— Как скажешь, дорогая. Но держу пари на ферму, что он не слишком доволен, что ты танцуешь со мной. И если моя догадка правильна, то он прямо сейчас подойдет к нам и сделает что-нибудь нехорошее.

— Уверена, что ты ошибаешься, — возразила Сара. Скорее Дакота смотрит на нее, потому что она за все время танца не сказала Эвану ни слова. Трудно быть роковой женщиной, когда все силы направлены на то, чтобы не сделать партнера инвалидом. — А у тебя где-то здесь есть ферма?

— Ферма у моей семьи, — он довольно улыбнулся, — а я теперь городской парень. Я решил получить адвокатскую мантию. Можешь назвать меня паршивой овцой в моей семье. А ты чем занимаешься?

— Я... ммм... писатель.

— Да-а? Как интересно. Послушай, по правде говоря, мне хотелось бы продолжить наш разговор, но, похоже, мое время кончилось.

— Ты и вправду не понимаешь. Дакота хотел, чтобы я танцевала с тобой.

— Хотел? Ну тогда я бы сказал, что он передумал. Ловкий парень.

Сара улыбнулась в ответ. Эван — вполне приятный мужчина и нравился ей. Может быть, если бы она объяснила ему, в чем дело, он захотел бы ей помочь...

Ее мысль была прервана на середине. Мрачное лицо Дакоты вдруг возникло за спиной Эвана.

— Хорошо, что мы не заключили пари, ага? — прежде чем отпустить ее, успел прошептать Эван.

Сара натянуто засмеялась и поблагодарила его. Эван отошел. Но когда она посмотрела в потемневшие серые глаза Дакоты, смех замер. Все мысли об Эване исчезли.

Без единого слова он обнял ее и так прижал к себе, что у нее перехватило дыхание. От такой близости с ним ее окатила волна эротического жара.

— Я решил, что самое время спасти вас, не то он удушит. — В такт музыке Дакота начал медленно покачиваться.

— Спасибо, — прохрипела Сара. — Теперь вы можете вернуться к столу и поставить крестики против третьего и пятого пункта вашего списка.

— Обхватите меня за шею. — (Она подняла руки с его плеч и обвила шею.) — Хорошо. Теперь расслабьтесь.

Расслабьтесь? Как можно расслабиться, когда тело в огне?

— Боюсь, что сейчас это неправильный совет, — прошептала она.

— Ладно, тогда закройте глаза. — (Она крепко зажмурилась.) — Теперь почувствуйте ритм. Раз, два. Раз, два... — Хриплому голосу словно вторили движения его руки по ее спине. Вверх-вниз. Каждое движение посылало электрический заряд желания, которое пульсировало в ней.

Постепенно она уступала магии момента. Сопротивление таяло от жара, исходившего от него. И наконец она воспарила в удивительном чувственном наслаждении. Никого больше не существовало, кроме мужчины, державшего ее в объятиях. Она ощущала его чистый мускусный запах. Твердая сильная грудь терлась о ее сверхчувствительные соски. Ее пальцы запутались в его мягких шелковистых волосах. Его возбужденная пульсирующая плоть прижималась к ее животу.

Сара не представляла, сколько времени они оставались в этом ритмическом объятии. Из транса ее вывел его шепот.

— Не думаю, что я смогу дольше это выдерживать.

— Я тоже не смогу, — дрожащим голосом согласилась она.

— Пошли. — Он взял ее за руку и увел с танцевальной площадки. — Уедем отсюда.

 

Глава седьмая

Первые двадцать минут дороги домой, когда «Харлей» с громовым ревом летел в темноте по пустынному шоссе, Сара испытывала тот же неописуемый ужас, как и на пути в «Хонки Тонк». Она крепко зажмурила глаза, смертельной хваткой вцепилась в талию Дакоты, тело словно прилипло к его спине. Сара сосредоточенно пыталась следовать его движениям. Он наклонился на повороте и выпрямился, наклонился в другую сторону, снова выпрямился. И она тоже.

Потом в памяти всплыло их покачивание в танце. Когда она погружалась в его тихое бормотание, в ритм музыки, когда ощущала движение его тела, прижатого к ней, и не думала о том, что делают ее ноги, все па получались вполне естественно.

И сейчас она представила себе, будто находится на танцевальной площадке. Сперва начала чуть-чуть предвидеть его движения. А когда научилась фокусироваться на скорости мотоцикла, на его ритмичном покачивании, на наклонах при поворотах, тело принялось автоматически, но при этом с грациозной плавностью, вторить движениям машины. Легко и чувственно, как в медленном танце.

Когда страх прошел, она стала ощущать теплоту и надежность его спины, прижатой к ее груди. Интимность, с какой ее бедра касались его твердых ягодиц. Пластичность его бедер, которые расслаблялись, когда он брался за рычаг скорости.

Ей казалось, что пульсирующая вибрация мотора соединена с ее бедрами.

Эффект соблазняющий, чувственный, возбуждающий.

Волнующий. Опасный. Бодрящий.

Именно такие ощущения, должно быть, свойственны буйной, авантюрной женщине. Похожей на Дезире.

С дрожью наслаждения она закрыла глаза и отдалась ужасу опасности.

Мотоцикл остановился, Дакота заглушил мотор. Ночь окунулась в тишину. Слава богу, кончилось.

Последние двадцать пять минут стали самыми мучительными в жизни. Что и доказывало поведение его плоти.

Сначала Сара держалась тихо. Постепенно она начала расслабляться, вертелась и подпрыгивала с легкостью закаленного профессионала.

Вскоре он начал ощущать в ней перемену. Изысканный язык тела. Провокационное, почти намеренное усиление хватки: она до боли сжимала его талию. Нежность, с какой при каждом толчке мотоцикла ее груди терлись о его спину. Потребовалась вся сила воли, чтобы не свернуть с дороги и не сделать на обочине то, чего он больше всего хотел.

Ему даже удалось быстро и безопасно доставить их к ее дому.

Стиснув зубы, он ждал, пока Сара расслабит руки, уберет их с его талии и слезет с машины. Казалось, это длилось вечность. Каждое прикосновение ее руки, каждое касание ее грудей и бедер превращалось в муку. Наконец она соскользнула с сиденья. Он вздохнул с облегчением.

Интересно, сможет ли он нормально ходить, когда слезет с мотоцикла?

Дакота снял шлем, положил его на землю и повернулся к Саре, чтобы помочь ей. Она уже справилась сама и теперь приводила в порядок спутанные волосы. Медленно пробежала по ним пальцами, подняв на затылке. Движение грациозное и чувственное, женственное и невероятно возбуждающее. Затем, будто почувствовав его пронзительный взгляд, Сара подняла глаза.

— Не надо, — прошептал он.

— Что не надо?

— Не смотрите на меня так.

Дакота обхватил ее голову и просунул пальцы в темные, шелковистые пряди. Затем притянул и крепко прижал ее к себе. Снял с нее очки и положил в свой карман. Черные ресницы задрожали, когда его губы овладели ее ртом и язык стал пробовать пьянящую сладость.

Он так долго ждал. Целый день наблюдал, как она оценивает одного за другим всех мужчин планеты. Как говорит, ест, улыбается, смеется и дразнит его. Как танцует с Эваном. И мучительно чувствовал, как она прикасалась к нему, терлась и обнимала его, когда они ехали на мотоцикле...

Сейчас он сжимал ее в объятиях. Целовал ее, пожирал ее губы. И она отвечала ему. Не в силах удержаться, он опустил руки, крепко обхватил и начал гладить ее ягодицы.

— Сара, я хочу тебя, — жарко прошептал он ей в рот.

Она крепче прижалась к нему, осыпая нежными, горячими поцелуями его лицо.

Он по ступеням понес ее на крыльцо. Прислонив к двери, расстегнул молнию на ее жакете и обхватил губами шелковые соски. Она изогнулась.

— Я хочу тебя, Сара. Здесь и сейчас.

Она закрыла глаза. На мгновение он испугался, что она не поверит ему. Испугался, что оттолкнет его. И потом почувствовал, как дрожит в его объятиях ее тело, услышал ее шепот, одно-единственное слово, которого ждал целую вечность.

— Да.

— Где ключ?

— У меня в заднем кармане.

Он передвинул дрожавшие руки с талии к ее заднему карману.

— Сейчас, моя сладкая.

Наконец он вошел в дом и без колебаний направился в спальню. Его куртка и футболка остались валяться где-то между входной дверью и спальней.

В темной комнате он ухитрился определить, где находится постель. Они оба упали на нее. Дакота немедленно завладел ее ртом, покрывая яростными поцелуями. Он задыхался от желания. Сорвал с нее жакет, расстегнул пояс джинсов и положил руки ей на живот, страстно желая снова и снова ощущать нежную женскую кожу.

— Я хочу тебя голой, — прошептал он.

— Я хочу быть голой, — прошептала она в ответ.

Дакота поменялся с ней местами. Теперь она лежала сверху. Он не успел ей помочь. Сара сама избавилась от одежды, непринужденным движением отбросила ее.

— Я хочу, чтобы ты ласкал меня. — Она взяла его руки и положила на голые груди.

В ее поступках и словах было столько бешеной энергии и отчаянного голода, что это удивило и взволновало Дакоту. И несколько озадачило. Он не ожидал найти в ней такое.

Она лежала на нем. Обнаженное тело освещал лунный свет. Голова импульсивно закинута назад. Рот полуоткрыт от наслаждения.

Он не мог ни о чем думать.

Он мог только чувствовать. Чувствовать все, чего полгода был лишен и боялся лишиться навсегда. Ладонями он ощущал груди Сары, ртом — ее соски. Дыхание с хрипом вырывалось из ее груди. Глаза горели жарким неутолимым голодом. В этот момент он знал, что она так же хочет его, как он ее. И это знание питало его мужскую силу. Не отпуская ее взгляда, он раздвинул ее бедра, нежно, соблазняюще поцеловал влажные завитки между ног и, не способный дольше ждать, схватил ее за талию, подмял под себя и вошел в нее. Она тяжело дышала, стонала и терлась об него. А он взлетал и опускался, что-то бормотал и ничего не видел. Все шло быстро, сильно, глубоко. Так он хотел, и так должно было быть. Он чувствовал, что приближается к финалу. Вот сейчас, сейчас... И он взорвался. Но все в порядке. Потому что она тоже взлетела на вершину. Он ощущал, как она вздрагивает, как ее сводят судороги, как она прижимается к нему. Но даже в момент триумфа он не смог удержаться от вопроса. Почему, если все идет правильно, у него такое чувство, будто что-то не так?

* * *

Дакота, наверно, в тысячный раз повернулся на спину и уставился в потолок. Обычно он без труда засыпал после секса. Но сегодня вертелся и крутился, будто рыба, заглотнувшая крючок. Ему не давало уснуть отвратительное чувство, что его проклятая совесть снова выползла из своего укрытия. Хотя с чего бы это? Ведь сегодня у него был фантастический секс с женщиной, которая с неменьшей страстью, чем он, отдавалась наслаждению.

Он повернулся и с любопытством посмотрел на Сару, которая спала рядышком, свернувшись в клубок, словно пыталась защититься от внешних темных сил. В нем вспыхнуло безумное желание взять ее на руки и прижать к себе. Но Дакота только вздохнул и закинул руки за голову.

Он ничего не понимал. Сара показалась ему мягкой, ранимой, немного застенчивой и очень неопытной женщиной. Потом она согласилась на их безумную сделку и совершенно переменилась.

Мягкая, но чертовски сексуальная. Ранимая, но, когда надо, весьма сообразительная. Застенчивая, но при желании может флиртовать, как заправская кокетка. Неопытная, но какая же отзывчивая в его объятиях!

Сегодня в его объятиях была совсем другая женщина. Яростная. Чувственная. Требовательная.

Когда правда дошла до него, он сел и тихо выругался.

Получается, он только что занимался умопомрачительным сексом с женщиной, которая существует лишь в книгах Сары.

С минуту он испытывал странное разочарование: его обманули. Но затем здравый смысл вернулся. Первый раз за шесть месяцев он полностью удовлетворил женщину. Черт, ему бы надо быть счастливым, прыгать от радости, а он сидит, одержимый мыслью, что партнер оказался более агрессивным, чем он ожидал.

Но это был не какой-то партнер. Это была Сара.

Он вспоминал о том, что она рассказывала про свою жизнь до Бивер-Крик. О ее яростной решимости найти подходящего кавалера для родительского юбилея. Такой яростной, что она согласилась иметь секс с незнакомым человеком, лишь бы заставить его помочь ей...

Дакота закрыл глаза. Живот свело судорогой. Если бы он не погряз в собственных заботах и желаниях, может быть, он понял бы это раньше. Может быть, он бы удержал ее от поступка, о котором, проснувшись, она, конечно, будет жалеть.

Может быть.

Он устало потер лицо. В любом случае нет смысла занудно бубнить о том, что уже случилось. В его силах только уменьшить вред и постараться не наделать тактических ошибок. Иначе его совесть устроит ему длинный и кровавый спектакль.

Сейчас нужно взять себя в руки, восстановить самоконтроль. А потом расставить все по местам. Вместе с Сарой.

Дакота беззвучно выскользнул из постели, собрал разбросанную одежду и оделся. Потом прикрыл наготу Сары простыней и принес из ванной ее любимый голубой халат. Вместе с очками положил его на стул рядом с кроватью.

Легко, чтобы не напугать, Дакота тронул Сару за плечо. Она застонала и забралась глубже под простыню.

— Сара, просыпайся. Нам надо поговорить о том, что произошло сегодня ночью. — Дакота подождал, пока слова дойдут до нее. Через мгновение, естественно, она стряхнет с себя дремоту. Тело напряглось под простыней. Затем в комнате наступил момент абсолютной тишины. Ему показалось, что он чувствует волны мучительного стыда, идущие от нее. — Послушай, я подожду в гостиной, пока ты оденешься. Потом мы поговорим, хорошо? — Дакота вздохнул и вышел из спальни.

Десять минут спустя, когда он уже вышел на веранду и мерил ее шагами, появилась Сара. Едва увидев ее, он понял, что ему предстоит тяжелая работа. Вернулась прежняя Сара, да еще какая. В своей обычной мешковатой униформе, в очках с темной оправой, волосы зачесаны назад. Она стояла в дверях и сосредоточенно изучала деревянные планки.

— Иди сюда, — ласково приказал он. — (Медленно и неохотно она встала перед ним.) — Посмотри на меня.

Она подняла глаза, и он поморщился, увидев их выражение.

— Нет ничего такого, что ставило бы тебя в неловкое положение.

— Не знаю, что на меня нашло.

— Знаешь. Ты делала вид, будто ты Дезире. — Он постарался, чтобы это прозвучало как нечто само собой разумеющееся. Хотя он вовсе так не думал.

— Да. — Она закусила губу и отвела взгляд.

— Почему?

— Потому что это сделка. — Она удивленно посмотрела на него. — Ты же хотел именно ее, разве нет? Она такая, какую хотят все мужчины.

— И что это значит?

— Я скажу тебе. Она сексуальная, опасная, страстная, готовая к авантюрам.

— Почему ты думаешь, что все мужчины хотят именно такую женщину?

— Разве нет? Женщина, которую ты хотел в «Билли Джо», — это та, в красном платье. Но это не я. Это Дезире. И это ее платье. И женщина на мотоцикле это тоже она.

Дакота не знал, чего он хочет. Схватить ее за шею или снова уложить в постель и послать к черту последствия. Вместо этого он задал вопрос, ответ на который давно хотел получить.

Он еще не закончил свое исследование.

— Расскажи мне о Паркере. Я хочу знать, что этот подонок сделал с тобой.

Сара резко отвернулась и отошла к перилам веранды. Обхватив себя руками, она уставилась в темноту. Стрекот цикад, казалось, только подчеркивал тишину.

Сара знала, о чем он спрашивает, и полагала, что Дакота заслужил объяснение. После такой ночи...

— Он вселил в меня надежду, заставил поверить, будто хочет меня, — закрыв глаза, начала она.

— Почему «будто»? Разве он не мог в самом деле хотеть тебя?

Она горько рассмеялась.

— Помнишь, я рассказывала, что мать устраивала для меня парады всех подходящих знакомых ей холостяков?

— Помню.

— Паркер был единственным мужчиной, которого она не видела в роли жениха. Наверно, она полагала, что он слишком хорош для меня. Красивый, обаятельный, блестящий ум, успешный в делах. Он делал карьеру в компании отца и вроде бы никогда не проявлял ко мне ни малейшего интереса. И вдруг, когда мать потеряла всякую надежду, что я сумею завлечь мужчину в брак, произошло неожиданное. Паркер пригласил меня на прогулку. За первым шагом последовал второй, и три месяца спустя состоялась помолвка. У родителей это событие вызвало экстаз. Мать планировала устроить свадьбу столетия. Папа подготавливал продвижение Паркера в вице-президенты компании. — Сара прислонилась к перилам и провела по ним рукой, ощущая все бугры и вмятины на дереве. — Первый раз в жизни мне казалось: я поступила правильно, принесла родителям радость и главное — наконец-то встретила мужчину, который любит меня и потому принимает такой, какая я есть. Паркер не собирался меня перевоспитывать, и я любила его за это. За неделю до свадьбы я пришла к нему... — Она замолчала и судорожно вцепилась в перила. Как всегда, с невероятной живостью в памяти всплыл тот роковой вечер.

Реальность медленно, беззвучно отступила. Ночная песнь цикад сменилась приглушенными звуками «Лебединого озера» Чайковского, а полутьма затененной веранды — мерцающим светом свечей. Ночной холодный свежий воздух обжигал тошнотворно-сладким ароматом восточных благовоний.

Сара снова видела себя в спальне Паркера. Нервная, взволнованная, кружится голова. Сейчас в эту дверь войдет Паркер. Она поднесла спичку к последней свече, и в этот момент повернулась ручка двери. Она замерла в дурном предчувствии, что не сможет пройти через это. Но потом вспомнила несколько последних месяцев с Паркером, как она любила его и как разительно он изменил ее жизнь. В белой шелковой с кружевами ночной рубашке, специально купленной для этого случая, она быстро скользнула в постель и спряталась под атласными простынями.

Паркер вошел с бутылкой и двумя бокалами. В ярком свете свечей он выглядел чуть ли не ангелом. Красивый, высокий, стройный блондин, он, словно магнит, притягивал женщин. Какая удача, что он именно ее выбрал в жены.

Увидев Сару, он застыл на месте, не веря своим глазам.

Она медленно выбралась из-под простыни и неуверенно встала возле кровати, крепко сжав руки. Ждала, пока он что-нибудь скажет. Что-нибудь.

— Сара, что здесь происходит?

— Знаю, ты хотел, чтобы все было по-честному, и ждал свадебной ночи. Но я подумала, раз уж мы помолвлены... — Она глубоко вздохнула и набралась отваги. — Я хочу, чтобы ты любил меня. Сейчас. Сегодня ночью.

Паркер подошел к кровати, поставил бутылку и бокалы на ночной столик.

— Сара, ты не можешь остаться здесь на ночь. Твои родители...

— Они не ждут меня в ближайшие часы. — Она обвила руками его талию и крепко обняла. — Пожалуйста, не прогоняй меня.

Увидев, что он не решается, она поцеловала его. Минуту спустя он толкнул ее в постель и быстро, порывисто стал раздеваться.

Любовь с Паркером не имела ничего общего с тем, как она ее представляла. Все получилось болезненно и неловко. Она начала было протестовать, но он, продолжая, объяснил ей: причина в том, что она девственница, неопытная.

— В следующий раз, дорогая, будет лучше. — Он слез с кровати и направился в ванную. — Я приму душ. А ты одевайся, я отвезу тебя домой.

Она еще несколько минут полежала, глядя в потолок. Пыталась убедить себя, что, по крайней мере теперь, она сумеет насладиться свадебной ночью. Наконец села, потянулась за ночной рубашкой, и в этот момент дверь открылась. Сара спряталась до подбородка под простыней и с удивлением наблюдала за женщиной, вошедшей в спальню.

Это была красивая, высокая, стройная рыжеволосая особа в черных кожаных брюках. Увидев Сару, женщина остановилась, и веселая улыбка заиграла на накрашенных ярко-красных губах.

— Должно быть, вы будущая жена. — Она прошла в комнату и удивленно вскинула бровь, заметив на полу у кровати брошенную ночную рубашку. — Он не говорил мне, что сегодня ночью вы будете здесь. Видимо, я пришла рано.

— Кто вы? — прошептала Сара.

Женщина подошла к шкафу, достала шелковый халат и начала снимать свитер.

— Не думаю, что он рассказывал вам обо мне. Ведь так? Ну, если вы будущая жена, то я нынешняя любовница. Хотя определения меня не волнуют. Насколько я понимаю, вы всегда будете на втором месте, потому что на первом здесь я. Соображаете? Паркер обещал мне, что мы переедем в гораздо больший дом и будем путешествовать, как запланировали. Дома он будет уставать от нежной, обожающей его женушки и детей. Поэтому будет приходить ко мне. — Она переступила и освободилась от брюк, сунула руки в рукава халата. — Цивилизованное соглашение, вы не находите?

Сара почувствовала тошноту.

Женщина подошла к кровати и подняла белую шелковую ночную рубашку.

— Мило, но слишком консервативно. Паркер любит вещи намного... рискованнее. Понимаете, что я имею в виду?

Сара в оцепенении наблюдала, как женщина бросила на кровать ее ночную рубашку. Потом незнакомка повернулась к туалетному столику, достала щетку и начала расчесывать сверкающие рыжие волосы.

— Знаете, я представляла вас другой. Не такой... невинной. Это не тот тип, на который он обычно клюет. — Рыжая пожала плечами. — Впрочем, по-моему, это не имеет значения до тех пор, пока ваш папа владеет компанией. — Она нахмурилась. — Дорогуша, что с вами? Вы побледнели.

Сдерживая слезы, Сара сбросила простыню, схватила свою одежду и выскочила из комнаты. Кое-как одевшись в гостиной, она набросила пальто и выбежала из квартиры. За спиной раздались громкие голоса, потом открылась дверь, и Паркер выбежал за ней с полотенцем вокруг бедер.

— Сара! Сара, вернись, давай поговорим как взрослые люди. Это недоразумение. Она для меня ничего не значит. Клянусь!

Сара бежала по ступенькам, не останавливаясь. Внизу привратник уставился на ее заплаканное лицо, безумные глаза и небрежный туалет и догадался остановить ей такси.

Не помня себя, Сара добралась домой и бросилась отмываться под обжигающим душем. Она знала только одно: бежать, скорее бежать. От рыжей женщины. От Паркера. От родителей. От вопросов, взаимных обвинений и лжи. Но больше всего от чувства провала, которое переполняло ее.

— Я собрала чемодан, написала родителям записку, что свадьба отменяется, и села в первый же автобус, уходивший из города. Всю дорогу я думала о том, что сказала женщина. И тут, впервые за несколько месяцев, мне все стало ясно. Внезапный интерес Паркера ко мне, его нежелание показать мне свою квартиру. Он принимал меня такой, какая я есть, не потому, что любил. Его это просто нисколько не волновало. Я была для него неким представляющим неудобство барьером, который надо преодолеть, чтобы закрепить свою позицию на фирме отца.

— Что сказали твои родители?

— Я не могла заставить себя открыть им правду. Отмену свадьбы мать переживала как унижение. Отец пришел в ярость оттого, что я бросила его нового вице-президента. — Она обернулась, радуясь темноте, которая скрывала слезы, и попыталась улыбнуться Дакоте. — Но все хорошо, что хорошо кончается. Паркер — отличный вице-президент, и мать занята подготовкой его свадьбы с симпатичной, послушной молодой женщиной по имени Энн.

— Сара...

— Все в порядке, не надо ничего говорить. Я была идиоткой, поверив, будто он любит меня. Но это фиаско послужило мне уроком. — Она вздернула подбородок и с вызовом посмотрела на него. — Мужчины не хотят видеть во мне личность. Если я не умею вести семейный бизнес или не способна открыть дорогу к бизнесу с моим отцом, обезопасить их будущее в его компании, значит, грош мне цена.

— Чепуха.

— Такое утверждение вытекает из опыта всей моей жизни.

— Твой опыт всей жизни основывается на встрече с одним неподходящим мужчиной. И даже если ты права, какое место ты отведешь мне? — с вызовом спросил он. — Какие скрытые мотивы заставляют меня быть заинтересованным в тебе?

— Но ты заинтересован не во мне, — вздохнула она. — Сегодня ночью с тобой была Дезире.

— Нет, — произнес он убежденно. — Я хотел тебя. Дезире, возможно, часть тебя, поскольку ты создала ее. Но она выдуманный персонаж. А ты реальная.

— Паркер однажды сказал мне...

— Паркер — идиот. Прежде всего я не похож на Паркера, мне наплевать на твоего отца и его компанию. Я точно знаю, какая ты, и все равно хочу тебя.

Сара вытаращила глаза. Он погладил ее по лицу.

— Ты лишь немного похожа на Дезире в те моменты, когда бываешь отважной, дерзкой и сексуальной. Как сегодня ночью. Но в остальном у тебя нет ничего общего с Дезире. Ты застенчивая и неуверенная. Ты остроумная. И ты можешь довести до сумасшествия, отчего мне хочется биться головой о стену.

— Я не собиралась доводить тебя до сумасшествия. — Она закусила губу.

— Знаю. — Он улыбнулся. — Но ты это сделала, и мне это нравится. Потому что в этом ты вся. Сильная, динамичная и красивая женщина. — Лаская большим пальцем ее щеку, он добавил: — И очень, очень желанная.

Она прижалась лицом к его руке, к теплой ладони, дающей уверенность.

— Ты очень полезен для моего «эго».

— А ты очень вредна для моего либидо, — прошептал он, нежно целуя ее в губы. — Спокойной ночи.

— Ты уезжаешь?

— Да. И помни, что я чертовски хочу тебя. И в следующий раз намерен получить тебя всю. Это обещание.

С этими словами он зашагал к мотоциклу, надел шлем и терпеливо дождался, пока она войдет в дом, прежде чем с ревом скрыться в темноте.

* * *

Кэйт вытащила из бельевого шкафа запасные подушки, водрузила их Саре на руки и направилась к лестнице.

— Так чего ты ждешь?

— Ничего не жду, — решительно ответила Сара, следуя за Кэйт. — Того, о чем ты думаешь, не будет. Я отказываюсь пускаться в плавание после связи в неделю длиной. Да еще основанной лишь на сексуальном влечении.

— Но, дорогая, извини, по-моему, ты уже плывешь.

— Нет. — Сара покачала головой. — Никуда я не плыву. Это одноразовое явление. Я выполнила свою часть сделки, теперь он должен выполнить свою. И больше мы никогда не увидимся. А теперь переменим тему.

— Ладно. — Кэйт испустила долгий страдальческий вздох. — Как проходит подготовка к бою?

— Не знаю, — нахмурилась Сара. — Мы одолели три четверти идиотского списка. И у меня такое чувство, будто я записалась на краткосрочные курсы «Как за семь дней найти мужчину» или «Как вернуть деньги».

— Довольно трудно будет вернуть их, если ты уже заплатила, — сухо заметила Кэйт, направляясь в кухню.

Сара наблюдала, как Кэйт берет из холодильника миску с кукурузой.

— Кэйт, когда он уедет, я буду скучать по нему, — тихо призналась она.

— Ох, солнышко, ты не...

— Не беспокойся. Нет, я не влюбилась в него. Он всего лишь... нравится мне. Мне нравится быть с ним. Знаешь, при нем я хорошо себя чувствую.

Усмехнувшись, Кэйт достала мороженое.

— Да, понимаю. Может быть, тебе стоит воспользоваться тактикой боя и заставить его остаться?

— Не говори глупости. Он был откровенен со мной с самого начала. Сказал, что должен вернуться через две недели и что времени почти нет. Кроме того... — она пошла за Кэйт в гостиную, — не могу же я надеяться, что ради меня он откажется от привычной жизни и карьеры.

— А почему бы и нет? — Кэйт плюхнулась на софу.

— Потому что он ничего мне не должен. К тому же он ведет какую-то невероятную жизнь в Африке. Зачем ему здесь оставаться?

— Затем, что здесь ты. — Кэйт пожала плечами и взяла пригоршню кукурузы.

— Не думаю, что он найдет эту причину убедительной.

— Ладно. Но почему бы ему не решить остаться ради потрясающего секса?

— Кэйт! — Сара бросила в нее подушку. Вдруг зазвонил телефон. Кэйт подняла трубку.

— Алло?.. Да, она здесь. Минутку... Тебя. — Она протянула Саре трубку с многозначительной улыбкой: «Я же тебе говорила».

 

Глава восьмая

Он превратил ее в восторженную психопатку. Иначе чем объяснить, что она сидит в полночь на веранде у Кэйт и ждет, когда Дакота заедет за ней.

Когда Кэйт позвала ее к телефону, она меньше всего предполагала услышать Дакоту. Со своей обычной категоричностью он приказал ей быть готовой через два часа.

— Сегодня? Я же у Кэйт, — запротестовала она. Но, увидев отчаянные жесты Кэйт, мол, соглашайся, добавила: — Хорошо. Буду готова.

Он так быстро повесил трубку, что она не успела спросить, куда он собирается ее везти. Сценарий прошлой ночи, эротический, сюрреалистический, с необычайной яркостью прокручивался в ее сознании.

В голове царил полный хаос.

Сара счастливо улыбалась нежной, теплой летней ночи. А вскоре услышала шум подъезжавшей машины, увидела свет фар. Пикап подъехал к веранде, и Дакота выскочил из него.

— Готова?

— Пожалуй, надо бы проверить, что у меня с головой. Иначе с чего бы я вдруг согласилась с твоим безумным предложением?

— Я не давал тебе право выбора.

— А, тогда дело другое, — пробормотала она, влезая в машину. Он придержал дверцу и подсадил ее.

Поездка по темной пыльной сельской дороге проходила в полном молчании. Вскоре он остановил машину. Она с любопытством огляделась, но в скудном свете фар ничего не увидела. Казалось, они попали на темный пустырь. Сара повернулась, чтобы спросить у Дакоты, где они. Но он уже вышел и открыл ей дверцу, чтобы помочь выбраться.

— Что мы здесь делаем?

— Доверься мне.

— Хорошо.

Он вытащил из-под сиденья одеяло и растянул его в кузове грузовика. Потом обхватил ее за талию, посадил на одеяло и залез сам.

— Что теперь? — Сара умирала от любопытства.

В ответ он растянулся на одеяле, закинул руки за голову и удовлетворенно вздохнул.

— Ложись, — он похлопал по одеялу рядом с собой, — и увидишь.

Она удобно устроилась на одеяле, закрыла глаза и стала ждать.

Несколько минут пролетело в полной тишине, если не считать цикад, стрекотавших в поле.

— Дакота?

— Открой глаза и посмотри. Что ты видишь?

— Здесь так темно, что я ничего не вижу.

— Посмотри на небо. Видишь, какое оно черное? Как бархат. И какое чистое? В такую ночь надо разглядывать звезды.

Разглядывать звезды? Она посмотрела на него, широко раскрыв глаза. Но в чернильной темноте, окружавшей их, трудно было что-либо увидеть на его лице. Сара переключила внимание на небо. И моргнула.

— Мириады звезд. Поистине драгоценная сокровищница искрящихся, сверкающих камней, украшавших ночное небо. Ограненные алмазы. — Сара не сознавала, что говорит вслух, пока он не повторил:

— Алмазы.

— Красивые, — выдохнула она.

— Что ты видишь? — спросил он.

— Вон те, похожие на ковш с ручкой, — Большая Медведица. — Она взмахнула рукой. — А это, по-моему, Полярная звезда. Все, что я помню из астрономии. А ты что видишь?

Он показал ей созвездия Льва, Геркулеса и Пегаса, небесную реку Млечный Путь. Дакота обладал врожденным даром рассказчика. Восхищенная, она слушала древние легенды о звездах. И в мягкой тишине ночи его глубокий, богатый оттенками голос гипнотизировал ее.

Сара лежала рядом с ним и думала, какой непостижимый он человек. Она попросила его, незнакомого, помочь ей, и он согласился. Он держал ее руку в своей и помог ей пережить страх прошлой ночи. Он подарил ей наслаждение, какого она не знала прежде. Порой ей казалось, что его проницательные серые глаза видят все секреты ее души. А она так мало знала о нем, о его жизни в Африке и почему он вообще поехал туда.

— О чем ты думаешь? — Сара повернулась к нему.

Дакота молча смотрел в небо. По правде говоря, он удивлялся, какого черта он оказался здесь, посреди поля, с Сарой? Они с Алексом были в мужской компании. Пятнадцать взрослых мужчин хохотали и шумели, наблюдая за полуголой женщиной, развлекавшей их. И вдруг странное беспокойство снова нахлынуло на него. Он импульсивно поднял трубку и позвонил Кэйт. Почему-то он ожидал, что услышит голос Сары. Дакота привык к одиночеству и никогда ни в ком не нуждался. Но сегодня вдруг появилась необходимость быть с Сарой. С ней он ощущал себя живым. При ней беспокойство и одиночество исчезали.

— Я вспомнил о телескопе, — наконец ответил он. — Отец подарил мне телескоп на двенадцатый день рождения.

На самом деле это была единственная стоящая вещь, которую подарил ему отец. С тех пор он мог часами смотреть в ночное небо, наблюдая за звездами и размышляя.

— Он и сейчас у тебя?

— Мы его заложили, когда отец заболел.

Ему дали за телескоп сорок долларов. Отец два дня пил на эти деньги.

— Ты не стал его выкупать, когда отец выздоровел?

— Он не выздоровел. Он умер, когда мне было пятнадцать.

— А мать...

— Она оставила нас, когда мне было девять.

— Мне очень жаль, — тихо проговорила Сара.

— Не жалей. — Он стиснул зубы, словно защищаясь от ее сочувствия. — Она того не стоит.

— Что ты делал после смерти отца?

— Воспитательные дома. Каждые два месяца новый. И так целый год, пока я не решил, что с меня хватит. Я захотел поехать посмотреть мир. Наверно, я был довольно самоуверенным юнцом. Пытался пробовать себя на разных работах.

— Ты был один?

— Меня это не беспокоило. — Он пожал плечами. — Я уже говорил, что был довольно самоуверенным юнцом. Жизнь мне казалась одним большим приключением. Когда человек сталкивается с опасностями, он учится заботиться о себе. Я посмотрел мир и осел в Африке.

— И там ты встретился с Локом?

— Да. Мы с ним связались с бандой восставших партизан. И решили: демократия стоит того, чтобы за нее бороться. На это ушли годы. Ведь войны там не прекращаются. А потом до нас дошло, что, черт возьми, идеалы не имеют ничего общего с войной.

— И тогда вы решили отказаться?

— Не сразу. — Он отрывисто хохотнул. — Понадобилось еще кое-что, чтобы мы окончательно дозрели.

— Что?

— Мы попали в плен и три месяца просидели в тюрьме. Нам удалось бежать, но мы получили хороший урок. К тому времени у нас уже было достаточно денег, и мы купили алмазные копи.

Она несколько минут молчала. Обхватила пальцами его руку и тихонечко сжала, выражая сочувствие. Он удивленно поглядел на маленькую хрупкую девушку. Никто и никогда не пытался ему сочувствовать. Он не знал никого, кто утруждал бы себя заботой о нем. И тут до него дошло, что он рассказывает Саре то, что никому не говорил. Наверно, потому, что ни одна живая душа не расспрашивала его.

Теперь он терпеливо ждал очередных ее вопросов.

— Как она выглядит?

— Что именно? — улыбнулся он.

— Африка.

— Необъятная чернота, распростершаяся над твоей головой. И звезды, те, что здесь, и те, что можно увидеть только в Южном полушарии, — все в небе над тобой.

— Звучит волшебно, — мечтательно протянула Сара словно издалека. Она будто вместе с ним побывала в местах, которые запечатлелись в его сознании.

Что она скажет, если он пригласит ее в Африку? — вдруг подумал Дакота, если предложит поехать с ним, увидеть странную, дикую красоту континента, который словно взывал к тайным глубинам его души.

Ей, наверно, ужасно там не понравится. Жара, дождь, грязь, тараканы, изоляция, никаких удобств. Новизна очень быстро потеряет свою привлекательность для женщины, которая выросла в комфортных условиях.

Она пошевелилась. И тут же пахнуло ароматом полевых цветов. Он закрыл глаза и наслаждался запахом. Несколько минут спустя раздался ее шепот:

— Дакота, почему ты приехал в Бивер-Крик?

— Шесть месяцев назад произошел взрыв в копях. — Он пытался говорить спокойно. — Двое наших погибли, некоторые получили травмы. Какое-то время я провел в больнице и, когда вышел... — он иронически улыбнулся, вспомнив ужасную ночь с Джинджер, — был, скажем так, не похож на себя. Лок решил, что мне нужен отпуск.

— Прости меня, — прошептала она. — Мне не следовало спрашивать об этом.

— Нет, все нормально, любимая. — Она выглядела такой огорченной, что он посчитал нужным успокоить ее.

— А сейчас уже все в порядке, правда? — Он ощутил на лице ее нежную теплую руку.

— Я-то в порядке, — он глубоко, прерывисто вздохнул, — но Билл и Фостер... Знаешь, они были хорошие люди. У них остались семьи, жены, дети, которые так в них нуждаются. Окажись на их месте я, это не имело бы значения, но...

— Не говори так, — гневно запротестовала она. — Это имело бы значение для меня. И для Лока, и для всех твоих друзей.

— Я отвечал за безопасность.

— Ты не Бог, Дакота. Ты не можешь контролировать все на свете. Несчастных случаев не избежать. Эти люди были твоими друзьями. Ты же никогда не послал бы намеренно своих друзей в опасное место.

— Если это не моя вина, почему так чертовски мучительно вспоминать об этом?

— Это же естественно. Любой человек порой испытывает такую душевную боль, что мечтает свернуться в клубок и закатиться в какую-нибудь щель, чтобы никто не нашел его там и чтобы он мог уже ничего не чувствовать, никакой боли. Но навсегда не спрячешься. Поверь мне. Рано или поздно надо начинать жить снова. И знаешь что? Все равно жизнь не такая уж плохая штука.

— Сара, я рад, что ты пришла сегодня ночью.

— Я тоже.

Они долго лежали молча. Холодный ветерок прошуршал в деревьях и пролетел над открытым полем. Он почувствовал, как она вздрогнула.

— Холодно? — Он притянул ее к себе, так что голова ее легла ему на плечо. Нежный запах волос пахнул ему в лицо.

— Спасибо, — прошептала она, прижимаясь к нему.

Они смотрели, как танцуют звезды в полуночном небе, и первый раз за долгое время он почувствовал, как странное удовлетворение наполняет его.

Колокольчики над дверью оповестили о появлении Сары в лавке миссис Макнамары. Она остановилась на пороге и быстро окинула взглядом помещение. У книжных полок стоял мужчина. Он вроде бы так увлекся первыми страницами романа, что не заметил ее. Хозяйки не было видно.

Сара вытерла влажные ладони о розовый брючный костюм. Как хотелось бы ей удрать из лавки! Никто даже не узнает, что она приходила сюда.

Никто. Кроме мужчины с серебристыми глазами, который в эту самую минуту сидел в своем пикапе и ждал, струсит она или нет. Сара предложила ему пока что пойти по своим делам, а с нею встретиться через полчаса у пикапа. Но он не пожелал.

Войдя в лавку, Сара достала из кармана жакета бумагу и развернула. Список дел, какие надо выполнить, сочиненный Дакотой. Пункт десятый. Поговорить с подходящим незнакомцем хотя бы пять минут.

— Вот черт, — пробормотала она.

В это время за ее спиной открылась дверь. Музыкальное дзиньканье колокольчиков над нею означало, что джентльмен, смотревший книги, ушел. Что ж, так тому и быть, решила Сара, не ее вина, что незнакомец удалился. Но коль скоро она здесь, надо хотя бы взять мороженое к вечеру на десерт.

У прилавка появилась миссис Макнамара. Она распаковывала коробки с сигаретами и расставляла их на полках.

— Миссис Мак, вы уже получили новую партию мороженого?

— Да, дорогая. Твое любимое на обычном месте.

— Спасибо! Вы мой спаситель.

Саре пришлось нагнуться, чтобы достать мороженое из дальней части морозильника. И тут она вдруг услышала сдавленные крики и вопль миссис Макнамары.

Сара осторожно выглянула из-за морозильника. Двое парней, один светловолосый, другой черненький, стояли перед прилавком и помахивали вполне реально выглядевшими револьверами перед носом миссис Макнамары. У Сары свело судорогой желудок.

— Кассу открыть, деньги сложить в мешок! — приказал блондин. — Быстро! — потребовал он низким, злым голосом.

— Мешок бросьте в коробку из-под сигарет, — подхватил другой. — Да побыстрей, бабушка. — Он вдруг повернулся и стал проверять каждый закуток, медленно приближаясь к месту, где пряталась Сара. Она затаила дыхание, холодная парализующая дрожь поползла по спине. Сердце лихорадочно забилось. От страха ее трясло. Шаги приближались. Сара не сомневалась, что он в любую секунду может увидеть ее. — Чисто, — сообщил парень и повернул назад.

— Иди проверь подсобку.

— Заткнись! Я проверял в прошлый раз. Теперь твоя, Кевин, очередь. А здесь я справлюсь.

— Делай, что говорю.

Пока они переругивались, Сара оглянулась на вход в подсобку. Добраться бы туда! В это время блондин перепрыгнул через прилавок и принялся опустошать кассу, а его помощник приставил револьвер к голове миссис Макнамары. Прекрасная возможность проскользнуть в подсобку. Сара с облегчением вздохнула, оказавшись там.

Что теперь?

Давай думай, приказала она себе и лихорадочно окинула взглядом подсобку. У дальней стены стояли большие ящики. Может, в них найдется что-нибудь полезное — бейсбольная бита или игрушечные пистолеты. Пробираясь к ящикам, Сара споткнулась. Лом! Железный, тяжелый. Хватит ли у нее сил как следует врезать кому-нибудь из этих тупиц?

Сара достала из кошелька деньги, полученные в банкомате, разбросала их по столу, а сама прижалась к полкам. Она надеялась, что юного гунна так привлекут банкноты, что он не сразу заметит ее.

— Миссис Мак, — набрав побольше воздуха, крикнула она. — Никак не могу подсчитать деньги, которые надо сегодня сдать в банк. А где банковская книга?.. У вас есть минутка? — Сара надеялась, что голос ее не выдаст.

— Сейчас приду, — после долгого молчания дрожащим от страха голосом ответила миссис Макнамара.

Сара крепче сжала лом и подняла его над головой. Сжимая и разжимая пальцы, она конвульсивно сглотнула.

Раздались тяжелые шаги, и один из парней появился на пороге.

— Черт возьми, Кевин! Погляди-ка! Здесь самое малое полштуки! — закричал он, кидаясь к столу и беззаботно отложив в сторону револьвер, чтобы двумя руками хватать наличные.

Сара уже стояла у него за спиной. Он оглянулся. Поздно. Собрав все силы, она опустила ему на голову лом и быстро отступила, когда парень свалился к ее ногам.

Одновременно она громко завизжала, чтобы заглушить звук падения тела. После чего, положив лом на пол, Сара быстро сорвала с себя жакет, разодрала рукав блузки, вытащила ее из брюк и взлохматила волосы.

— Не трогайте меня! — вопила она, изображая падение и хватая брошенный револьвер. «Смит и Вессон». 38-й калибр. Отлично! Сара улыбнулась. — Ой, нет! Пожалуйста, не надо! — продолжала кричать она, покусывая губы и облизывая их языком.

— Денни, перестань дурачиться, веди ее сюда!

Сара глубоко вздохнула, для убедительности еще раз взвизгнула и вышла из подсобки. Одной рукой она подхватила распахнутые полы блузки, другую держала за спиной.

— Не трогай меня, чудовище! — простонала она, испуганно оглядываясь. — Пожалуйста, не стреляй. Убери эту штуковину! — захлебывалась в крике Сара.

Удивленный Кевин перевел револьвер с побледневшей миссис Макнамары на Сару, затем снова на пожилую леди. Сара тотчас воспользовалась замешательством. В мгновение ока она направила на него револьвер.

Парень, окаменев, недоверчиво смотрел на нее, потом расплылся в улыбке.

— Что, по-твоему, ты делаешь?

Сара почувствовала какое-то неестественное спокойствие. Будто она со стороны наблюдает за ситуацией.

— Опусти револьвер, Кевин, — спокойно приказала она.

— Или что? — хихикнул он. — Ты выстрелишь в меня?

— Это вполне возможно. — Она шагнула к нему.

— Отведи его в сторону! — закричал Кевин. Улыбка исчезла с его лица. — Денни, Денни, скорей сюда! — Он явно струсил.

— Твой Денни не придет.

— Не приближаться, или я пристрелю старушку.

— Не уверена, Кевин, что ты умеешь пользоваться этим опасным оружием, — чуть ли не ласково возразила Сара.

Револьвер, еще на предохранителе, дрожал в руке грабителя.

— Мне достаточно спустить курок, и старушка уйдет в историю. Не пугайте удачу, леди.

— Радуйся, если при этом не прострелишь себе ногу. — Сара сделала еще шаг в его сторону. — Но предупреждаю: мой выстрел будет выстрелом профессионала. Предлагаю легкий способ закончить дело — ты кладешь револьвер на прилавок. Или мне придется заставить тебя положить его.

— Я не верю. Вы лжете.

— Ах, Кевин, — она печально покачала головой, — вижу, ты выбрал трудный способ.

Не спуская с него глаз, она крепче обхватила рукоятку, прицелилась и медленно спустила курок.

 

Глава девятая

— Ради бога, что это за звук? — спросил покупатель, стоявший позади Дакоты.

— Выстрел, — коротко бросил Дакота.

— Вы уверены? — засомневался продавец. — Я думаю, это выхлоп.

Дакота не стал утруждать себя объяснением. Он шагнул к двери и чуть приоткрыл ее.

На тротуаре собралась небольшая толпа. Нет сомнений, в лавке миссис Макнамары что-то происходило. Прямо перед его пикапом кто-то припарковал побитый седан «чеви». В седане никого не было, но мотор работал, а пластинка с номером сзади отсутствовала.

— Позвоните в полицию. Скажите, что захвачена лавка Макнамары, — быстро сказал Дакота продавцу и вышел из магазина.

Сара. Первая мысль была о ней. Должно быть, ее уже нет там. Ей ведь надо было всего лишь поговорить с незнакомым человеком и тут же выйти. Наверно, ушла в лавку рукоделия и выбирает мотки шерсти. Ни о чем не подозревая.

Однако почему-то все в нем напряглось. Дурное предчувствие не давало покоя. Дакота подошел к пикапу, прислонился к переднему крылу и стал ждать Сару. Сейчас она выйдет и потребует, чтобы он рассказал о случившемся.

От нечего делать он стал разглядывать собравшуюся толпу. Двое мальчишек взволнованно рассказывали о том, что видели в окошко.

— ...мужчина в армейской куртке, который лавку захватил, что-то орет...

Напряжение нарастало. Дакота окинул взглядом улицу — не идет ли Сара.

— ...а женщина в алой кофте... разорванной... держит револьвер...

У Дакоты перехватило дыхание. Его словно полоснули ножом. Да нет же, там другая женщина в алой кофте! Откуда у Сары револьвер?

Нет, там Сара. Она попала в ловушку. Вероятно, спровоцировала того идиота на выстрел.

В лавке снова прозвучал выстрел. Внезапно Дакота бросился бежать, расталкивая толпу и пытаясь пробиться к двери.

Страх когтями вцепился в него. Словно бритвой рвал и терзал все внутри.

Внезапно дверь распахнулась, и из нее буквально вывалился мужчина.

— Леди, вы сошли с ума! Дайте мне выйти!

— Нет уж, — прорычал Дакота. Оставив дверь открытой, он сбил захваченного врасплох мужчину с ног. И в следующий момент дернул его за запястье так, что треснула кость.

Налетчик взвыл от боли, Дакота легко вынул из его пальцев револьвер. Парень хотел бежать, но Дакота перехватил его, прижал к стене и сдавил горло.

Ребенок, подумал он, глядя в испуганные глаза мальчишки. Ребенок, играющий в смертельно опасные игры.

— Дакота, отпусти его, пожалуйста.

Голос Сары. Злость сменилась облегчением. Дакоту поразила сила чувства, охватившего его.

— На твоем месте я поблагодарил бы леди, — спокойно произнес он. — Она только что спасла тебе жизнь.

Парень грязно выругался, и Дакота с отвращением отпустил его.

— Сиди у стены и не рыпайся. Берегись, если мне придется ловить тебя.

Парень сидел, баюкал сломанное запястье и тихо скулил. Дакота больше не обращал на него внимания. Он проверил револьвер и обратился к миссис Макнамаре:

— Вы в порядке, дорогая?

— Пожалуй, слишком много волнений. Но я жива. — Она слабо улыбнулась.

Он улыбнулся в ответ и вручил ей револьвер.

— Если он пошевелится, стреляйте. — Дакота кивнул в сторону налетчика и, набрав побольше воздуха, повернулся к Саре. После случившегося он первый раз взглянул на нее.

Ужасный вид. Блузка порвана. Не хватает пуговиц. Волосы спутаны. И она смотрела на него так, будто видела первый раз в жизни.

В одно мгновение он преодолел несколько шагов и забрал у нее подрагивавший револьвер. Проверил его, поставил на предохранитель и заткнул за ремень джинсов. Потом приподнял ей подбородок и овладел ртом. Это был сокрушительный поцелуй. Дакота поглощал ее губы с жаждой и облегчением, он погружался во влажную теплоту ее рта до тех пор, пока не задохнулся.

Она смотрела на него затуманенными карими глазами, а потом одарила сверкающей улыбкой. Он хотел снова завладеть ее ртом, но вместо этого взял за руку и потянул к подсобке.

— Пойдем со мной, — приказал он. — (Она остановилась, покусывая нижнюю губу.) — В чем дело?

— Я почти забыла. Там лежит парень. Что-то он ужасно долго не появляется. Надеюсь, я не убила его.

Дакота был уверен, что теперь ни слова, ни поступки Сары больше не удивят его. Что он привык к ее непредсказуемости.

Но он ошибался.

— Там еще один?

— Я подкралась к нему сзади, — кивнула она, — и ударила ломом по голове.

— Это его револьвером ты размахивала в лавке?

— Да.

Они вошли в подсобку. Он проверил пульс и дыхание лежавшего без сознания парня. И пульс, и дыхание были нормальные. Миссис Макнамара по просьбе Дакоты вызвала «скорую».

— Сара, ты сумасшедшая. — Наконец он мог заняться ею.

— Я так не думаю, — осторожно возразила она.

— Тогда кого ты здесь играла? Джона Уэйна и всю «Великолепную семерку»?

— Нет, скорее Дезире Миллер.

— Дезире. — Ему удалось взять себя в руки. Не надевать же на нее смирительную рубашку. Во всяком случае, не сейчас.

— Да. Такая сцена есть в романе «Февраль во Фрипорте». Когда один из грабителей входит в комнату, она ударяет его свинцовой трубкой. Потом она...

— Ты разыграла сцену из своего кровавого шпионского романа?

— Да. — Она сдвинула брови, голос звучал будто издали. — Я написала сотни похожих сцен. Знаешь, где жизнь и смерть рядом. Но я никогда раньше не переживала такое.

— А если ты случайно подстрелишь себя, думаешь, польются чернила?

— Я тщательно прицеливаюсь. — Сара вздернула подбородок.

— Поэтому ты сделала дырку во входной двери и превратила в черепки банку с детским питанием?

— Я целилась в эту банку.

— А дверь?

— Я хотела попасть в колокольчики над дверью. И попала. Но они, к сожалению, не удержали пулю, и она разбила стекло.

Дакота взглянул на свои ботинки и устало потер шею.

— Я женщина-снайпер. Когда я писала первую книгу, то решила пройти курсы. Сейчас я тренируюсь в местном тире. — Она пожала плечами и улыбнулась. — Там говорят, что у меня способности...

— Замолчи, Сара, — процедил он сквозь стиснутые зубы, обнимая ее. — Пожалуйста, замолчи и прижмись ко мне.

Она обняла его, слегка дрожа, он притянул ее к себе. Никогда не чувствовал Дакота ничего даже отдаленно похожего на то облегчение, какое охватило его сейчас. Он готов был всю жизнь держать в объятиях мягкое, теплое, живое тело Сары.

И тут он замер, удивляясь, какого черта, чем он занят.

Он вмешивается в ее жизнь. Он привязывается.

— Дакота... — Голос у Сары сдавленный, лицо упирается ему в грудь.

— Что?

— Могу я предложить тебе сегодня вечером «Вторжение убийцы» и мороженое с белым шоколадом?

Не вмешиваться, не привязываться.

— Нет! — Он резко откинулся назад и провел дрожащими пальцами по волосам.

— Дакота... — повторила она с озадаченным видом.

— Нет, — рявкнул он и пошел к двери.

Устроившись на столе для пикника, она смотрела на озеро.

Солнце уже купалось в воде, оставляя на небе яркие красные и оранжевые полосы. Весело мелькали цветные лампочки и китайские фонарики, повешенные утром в честь празднования городом Дня Канады. Отдаленные звуки музыки и отблески света наполняли вечерний воздух. На берегу горели яркие костры для тех, кто пришел к озеру любоваться фейерверками. Почти весь город направился туда. И площадка для пикников, еще час назад кишевшая людьми, практически опустела.

Первый спокойный момент со вчерашнего полдня. Вскоре после того, как Дакота вышел из подсобки, прибыли «скорая», полиция и репортер из местной газеты в сопровождении множества любопытных зрителей. Сару забросали вопросами. Целый час она без конца повторяла всю историю. Потом в отчаянии начала искать Дакоту.

Он стоял, скрестив руки на груди, — уже знакомая поза — и, сощурившись, наблюдал за происходящим. Сара послала ему умоляющий взгляд. И в мгновение ока, будто он только ждал от нее сигнала, Дакота справился с ситуацией. Полиция и репортер отправились восвояси, толпа разошлась. Он молча доставил ее домой и довел до двери. Она попросила его прийти на пикник в честь Дня Канады. Он вежливо отклонил приглашение, издали пожелал ей спокойной ночи и уехал.

Она не упрекала его за раздражительность. Конечно, с ее стороны глупо было таким образом связываться с грабителем. Она поняла это в тот момент, когда Дакота ворвался в лавку. Его безумный взгляд напугал ее больше, чем его злость. Но когда он наконец повернулся к ней, у нее растаяло сердце от его взгляда, в котором читалось облегчение, смешанное со страхом и с чем-то еще, чего она не сумела определить. В тот момент она подумала, что никто и ничто не имеет значения, кроме него. Ни ее страхи, ни Паркер... И когда он целовал ее... О, когда он целовал ее... Она все поняла.

Она влюблена.

За нарочитой грубостью и цинизмом Сара разглядела в Дакоте человека, который удивительным образом был всегда готов защищать ее. В последние две недели он подталкивал ее на множество новых и опасных переживаний. И она шаг за шагом открывала в себе отвагу и решимость, о которых и не подозревала. Но когда ей приходилось сталкиваться с реальной опасностью, Дакота вел себя с ней как повелитель и защитник.

От сделанного открытия кружилась голова. Этим утром Сара проснулась, чувствуя себя счастливой, свободной, полной жизненной энергии.

Новая личность родилась в ней.

У которой хватает смелости войти в бар, играть в бильярд, танцевать.

Которая способна ездить на «Харлее», целовать на людях мужчину и даже пресечь попытку грабежа.

Которая умеет справляться со своими страхами, а не бежит от них.

Все утро Сара звонила по телефону и договаривалась о важных делах. Прежде всего она позвонила Кэйт и сообщила ей все, что случилось после их последнего разговора. И еще рассказала ей о своих новых планах. Потом позвонила своему литературному агенту и сообщила ему, что у нее готовы книга и речь, с какой ее попросили выступить на писательской встрече осенью.

Полдень и большую часть вечера она провела с Кэйт. Они готовили десертный стол для ежегодного барбекю, который устраивают в Бивер-Крик в честь Дня Канады. Казалось, все без исключения граждане графства в течение дня подходили к Саре и поздравляли ее с задержанием двух юных грабителей. Только один человек, единственный, кто интересовал ее, за весь день так и не появился.

* * *

Дакота прислонился к перилам террасы и смотрел на другую сторону озера. Он легко различал цветные лампочки и огоньки, пунктиром разбросанные по берегу. Скоро начнут разжигать костры. Интересно, так ли радуется Сара, любуясь иллюминацией, как она радуется звездам. Так ли сияют ее лицо и глаза, когда она смотрит...

Проклятие. Хватит думать о ней.

Он вошел в дом и включил на причале свет. Снова весь день его мучило какое-то беспокойство. Напрасно он старался прогнать его. Пока он расписывал дела на завтра, было немного полегче. Но теперь, к вечеру, тревога снова набросилась на него.

Он вышел к озеру, надеясь, что спокойная музыка волн, набегавших на берег, и теплый вечерний ветер усмирят бушевавшую в нем энергию. Уже добрых полчаса он рыскает здесь, не способный думать ни о чем, кроме Сары. Как она там на пикнике в честь Дня Канады без него? Вчера она просила его прийти. Но он холодно уведомил ее, что у него есть дела, которыми надо заняться. Отказ вроде бы разочаровал Сару. Таинственный блеск в глазах исчез.

Когда он вернулся домой, ему пришлось здорово закрутить гайки, чтобы прогнать ее из своих мыслей.

Проклятая женщина.

Вначале он хотел всего лишь затащить ее в постель. И пробыть в Бивер-Крик ровно столько, сколько на это потребуется. Но постепенно все стало меняться. У него появилось к Саре какое-то неведомое прежде чувство. Ее бесстрашие, нежность, чувство юмора заставили его восхищаться ею как личностью. Он перестал видеть в ней только объект желания.

Тут-то и таилась опасность. Его кидало в холодный пот, когда он вспоминал вчерашнее происшествие. Полная, абсолютная потеря контроля над собой. Тугая узда, в какой он обычно держал свои эмоции, лопнула из-за страха за Сару. И это ему не понравилось. Очень не понравилось.

Именно поэтому он завтра же уезжает домой. У него нет желания попадать в еще большую зависимость от Сары. Он и так уже достаточно увяз. А ведь в конце концов обиженной останется она.

Что же касается их сделки, то он выполнил свою часть. И конечно, нет сомнения, что любой мужчина из «Хонки Тонк», включая Джако, пьяницу с добрым сердцем, будет счастлив сопровождать ее на прием к родителям. Она, наверное, выберет Эвана. Что ж, он не собирается возражать.

В мозгу мелькнула неприятная картинка — Сара и Эван танцуют... Он выругался и в отчаянии провел обеими руками по волосам.

Нет, черт возьми, он будет возражать. Он хотел быть единственным, кто держит в объятиях ее соблазнительное тело. Он хотел быть единственным, кто целует ее. И больше всего на свете он хотел обладать ею, наслаждаться жаркой, нежной любовью.

С яростным стоном он закрыл глаза, вообразив ее рядом. Ее мягкие нежные пальцы касаются его...

— Дакота?

Он медленно открыл глаза. Что это, ему почудилось шепотом произнесенное имя? Неужели страстность мечты вызвала в памяти голос? В воздухе повеяло нежным ароматом полевых цветов. Да, она здесь и такая же реальная, как горячее желание, пульсировавшее у него в крови.

Сара смотрела на него, странно зачарованная жгучей интенсивностью его взгляда. Он уставился ей в лицо. От знакомого жара ослабели колени и содрогалось все тело.

— Сара, тебе не надо было приходить сюда. — Голос ласковый и хриплый от желания.

— Это важно. Я должна тебе что-то сказать. — Она подошла ближе и обвела пальцами жесткий изгиб его подбородка. Легкими движениями стала ласкать щеки, губы. Он резко откинулся назад. — Ты не хочешь услышать, что я хочу сказать тебе?

— Нет, — рявкнул Дакота, подавляя стон.

— Жаль. — Сара прижалась к нему. — Потому что... я хочу тебя.

— Проклятие, женщина! Ты не понимаешь, что делаешь.

— Я точно знаю, что делаю, — пробормотала она, закидывая руки ему на шею. — И больше я не отступлю. — Она осыпала легкими, как перышко, поцелуями его загорелую сильную шею, остановившись там, где жилка отчаянно билась под ее губами. — Ты хочешь сказать, что не хочешь быть со мной?

— Да.

— Потребуется нечто гораздо большее, чем слова, чтобы я поверила. Потребуются доказательства. — Теперь она обнимала его за талию и опиралась на него всем телом. — А сейчас я чувствую, что ты лжешь.

— Это автоматическая реакция мужчины, когда женщина возбуждает его.

— Не просто какая-то женщина. Я.

— Сара, я тоже должен что-то сказать тебе. Я...

Она заставила его замолчать, придавив губы нежным поцелуем. Еще один бесконечно длившийся момент он сопротивлялся.

Потом рывком притянул ее к себе и стал целовать долго, медленно, полностью завладев ртом, отняв у нее дыхание и силу. На подкосившихся ногах она прижалась к нему всем своим горевшим желанием телом. Без слов он подхватил ее на руки и ласково уложил на подушки кушетки, стоявшей на траве. Потом осторожно лег на нее. Сара застонала от наслаждения.

— Дакота... Я хочу тебя, — прошептала она и положила его руки на пуговицы блузки.

Одну за одной он расстегивал пуговицы, а она, затаив дыхание, ждала. Каждый раз, когда Дакота касался ее кожи, пульс пускался в пляс. Наконец он высвободил груди из лифчика. Сара заметила, как тряслись у него руки, когда он раздвигал кружева.

— Сара, — выдохнул он, любуясь ею, — после той первой ночи сколько раз я представлял тебя такой — молочно-белой, красивой. — Он обхватил ее грудь ладонью, обвел большим пальцем розовый сосок. — (Она стонала и выгибалась от каждого прикосновения. Жар, начинавшийся в сосках, распространялся по всему телу и воспламенял интимные женские уголки.) — И такой отзывчивой. — Он нагнулся и втянул в рот воспаленный бутон. Сара закричала, когда его теплые влажные губы стали нежно потягивать сосок. Во всем теле бушевало пламя желания и окатывало се горячими волнами. — Ты такая вкусная, — шептал он, — такая жаркая, нежная, сексуальная. — Он переключил внимание на другой сосок, ласкал и посасывал его. Она прижалась к нему, почти обезумев от наслаждения. — Само совершенство, — улыбнулся он.

— Если тебе неловко... можно войти в дом, — выдохнула она, ее пальцы запутались в его буйной темной гриве.

— Любовь моя, ничто связанное с тобой не вызывает у меня неловкости. — Мягкими, влажными поцелуями он подтвердил свои слова.

— Это хорошо, потому что мне сейчас неохота двигаться.

Теперь Сара расстегивала ему рубашку и стягивала ее с плеч. Она зачарованно смотрела на поблескивавшую бронзовую кожу, на могучие мышцы, потом любовно провела ладонями по широкой груди, чувствуя тепло и биение сердца.

— Ты приятный на ощупь, — заметила она. — Твердый, теплый...

Дакота закрыл глаза. За всю жизнь он никогда не был так возбужден и так переполнен желанием. Сколько еще можно выдержать? Сколько можно держать ее в объятиях, не теряя контроля? Второй раз за два дня его полностью подчинили себе такие сильные эмоции, что он не мог им сопротивляться. Он посмотрел ей в глаза. Чудные, золотисто-коричневые, доверчивые... Он должен взять себя в руки. Она заслуживает лучшего, чем он может предложить ей.

— Нам нельзя продолжать. Я не сумею остановиться.

— Я не хочу, чтобы ты останавливался. Дакота, дойди со мной до конца. — Она провела холодными пальцами по его горячей щеке и посмотрела ему в глаза своими нежными темными глазами.

Ее тихая мольба пробудила в нем грубую, мощную, примитивную силу. Он разделил бархатные лепестки и впился в рот нежным поцелуем.

Слияние дыхания и мягкого шепота. Поцелуй, полный эротики. От желания заныло тело и защемило сердце. Сара закрыла глаза. Дакота прокладывал поцелуями дорожку от подбородка к шее и грудям. Прохладные шелковистые волосы под пальцами. Его ладони скользили по животу к поясу джинсов.

Она подчинилась, позволила ему стянуть джинсы и трусики и голая предстала перед его жадным взглядом.

Долго, долго он впитывал ее всю. А Сара боролась с желанием прикрыться руками, когда его дымящийся страстью взгляд медленно с восторгом поглощал ее — плечи и груди, живот и бедра, ласкал ее ноги. И потом он коснулся ее. Медленно. Утонченно. Благоговейно.

Губы и руки обжигали тело. И когда ей показалось, что она умирает от наслаждения, он все начал снова. Поддразнивал, впитывал, мучил, пока она не взмолилась:

— Дакота!..

— Тише. На этот раз мы сделаем это медленно и... приятно.

— Пожалуйста... — Она изогнулась и широко раскинула ноги, приглашая его в интимное место, где все волшебные чувства, пробужденные им, соединились с восхитительной страстью. Ей показалось, что она сходит с ума. — Я хочу тебя, Дакота, — прошептала она.

Он завладел ее ртом в горячем, пронизывающем, будто нож, поцелуе.

— Я больше не могу сдерживаться, солнышко мое, — прерывисто прошептал он.

Она проследила, как он на мгновение отвернулся, порылся в своей одежде, надел презерватив. После этого их рты, языки и кожа расплавились и слились воедино. Она уже не могла отличить, где он, а где она. Только испытывала мучительное сладостное чувство слияния плоти. Сара взлетала и падала, свободно парила у бездны на краю. Он поцелуями ловил ее стоны, бормотал ласковые слова. Его движения сотрясали ее и будто задерживали на краю пропасти. Инстинктивно она подняла бедра и обхватила его ногами. Когда он глубже входил в нее, она впивалась пальцами в его спину. Открыв глаза, она видела, как он возвышается над ней. Глаза закрыты. Голова откинута назад. Спина изогнута. На шее напряглись жилы.

Он закричал в полный голос, когда страсть переполнила его. Он все требовательнее, глубже проникал в нее, даря ей наслаждение, вознося ее все выше. Она вцепилась в его плечи, потому что мир на мгновение покачнулся, а потом снова встал на место. Секундой позже она услышала, как он жадно хватает воздух, ощутила, как яростно сотрясается его тело. И потом он рухнул на нее.

Очень долго Дакота лежал совершенно неподвижно. Когда сердце перестало рваться из груди, а кровь реветь в ушах, он стал осознавать окружающее. Прохладные пальцы ласкали его спину. Теплые губы покрывали легкими поцелуями плечо. Маленькие, красивые руки обхватили его за талию. Гладкие, шелковистые ноги опутывали его икры. А его переполняло чувство довольства и удовлетворения.

Он открыл глаза и встретился с ее взглядом. На ресницах мерцали слезы и скатывались на щеки. Угрызения совести кольнули его.

— Сара... — прошептал он, ловя языком соленые капли. — Прости, если я сделал тебе больно.

Медленная улыбка осветила ее лицо. У Дакоты перехватило дыхание — какая красивая.

— Ты не сделал мне больно. — В глазах у нее засверкали лукавые искры. — Это было безукоризненное представление, мистер Уайлдер.

Он проследил за ее взглядом. Ножки кушетки отвалились. Теперь они были гораздо ближе к земле.

— Проклятие. В следующий раз мы найдем что-нибудь попрочнее. — На его губах играл смех. Он ласково целовал ее.

— А нельзя нам еще полежать здесь? — Сара крепче прижала его к себе. — Мне хотелось бы посмотреть фейерверки.

— Солнышко, мы уже пережили самое лучшее. — Он перевернулся, положил ее на себя и обнял.

— Дакота? — Она засмеялась и поуютнее устроилась на нем. — Думаешь, соседи слышали нас?

— Вероятно. — Он усмехнулся и потерся щекой об ее волосы.

— Думаешь, они были ужасно шокированы?

— Ох, ужасно.

— Прекрасно, — удовлетворенно произнесла она, поцеловала его в плечо и зевнула. — Дакота? — через несколько минут снова окликнула она.

— Что, солнышко?

— Я люблю тебя, — сонно пробормотала она. И через секунду свернулась, прижавшись к нему, словно довольный котенок. Потом вздохнула, ресницы сомкнулись.

 

Глава десятая

Долго, долго он просто смотрел на нее. Даже когда ночное небо раскололось на мириады цветных огней, он не мог оторвать глаз от женщины, мирно спавшей в его объятиях.

— Проклятие, — наконец прошептал он.

Какого черта? Что он натворил? Нельзя было доходить до этого. Нельзя было позволять, чтобы влечение пересилило самоконтроль. Черт возьми, ему тридцать три года. Он совсем не подросток, для которого секс на первом месте. Но... она такая сладостная, такая неотразимо теплая, такая щедрая... Невозможно противостоять искушению.

А теперь она решила, что любит его.

Он глядел на женщину, доверчиво спавшую в его объятиях. Розовые губы чуть приоткрыты. У него что-то сжалось в груди. Она заслуживает лучшего. Она заслуживает мужчину, который даст ей то, что ей нужно. Который даст ей ощущение «навсегда». Дакота в «навсегда» не верил.

— Прости меня, малышка, — прошептал он и убрал влажный локон с ее лба.

Она вздохнула и крепче прижалась к нему. Он держал ее в объятиях до тех пор, пока ветер с озера не стал прохладнее. Дольше откладывать нельзя. Его ждут дела.

Сара медленно повернулась. Постепенно до нее дошло, что матрас под ней слишком твердый. Это явно не ее кровать. И тепло, окутывавшее ее всю ночь, куда-то исчезло. Ей с трудом удалось открыть глаза. Незнакомая комната. Приглушенный свет от маленькой настольной лампы. Возле кровати высится темная фигура, странно молчаливая и неподвижная.

— Дакота?

— Я здесь.

Она улыбнулась и томно потянулась. В памяти всплыли события прошедшего вечера. Она чуть поморщилась, когда почувствовала, как болит все тело.

— Сара? — раздался озабоченный голос. — Как ты?

— Все прекрасно. — Она попыталась улыбнуться, но улыбка перешла в широкий зевок.

— Тогда спи. — Он подошел к комоду.

Сара села, прикрыла простыней грудь и с удовольствием стала смотреть на него. Он надел поношенные джинсы, но бронзовая спина оставалась доступной ее жаждущему взгляду. Потом выдвинул ящик, достал футболку, надел ее и стал засовывать нижний край под ремень джинсов. Нахмурившись, Сара отметила, что у него мокрые волосы. Похоже, он только что принял душ.

— Который час? — озадаченно спросила она.

— Пять. — Он сел в кресло и взялся за сапоги.

— Куда ты так рано? Еще даже не рассвело.

Натянув сапоги, он наконец повернулся к ней лицом. Никакого выражения.

— Через пару часов я должен лететь в Заир.

— В шахте что-то произошло? — моментально встревожилась она. — Еще один взрыв? Или что-то с Локом?

— Там все в порядке. Лок жив и здоров.

— Тогда я... я ничего не понимаю. — Она изумленно уставилась на него.

— Нечего понимать. — Лицо жесткое, точно камень. Ледяные серебристые глаза будто не видели ее. — Сегодня я возвращаюсь домой. Я пытался сказать тебе об этом вчера, но...

Но она была слишком занята, соблазняя его, чтобы слушать.

— А как же... Как же юбилей?

— Уверен, если ты обратишься к кому-нибудь из симпатичных тебе ковбоев в баре «Хонки Тонк», то любой из них будет счастлив выполнить твою просьбу, — многозначительно улыбнулся Дакота.

— Понимаю. — Она закусила начавшую дрожать губу.

— Мы заключили сделку, Сара. Ты знала, что рано или поздно я уеду.

Да, она знала. Но после прошлой ночи, когда он так любил ее, она совершила глупость. Позволила себе мечтать. Надеяться: мол, она что-то для него значит и он предложит ей поехать с ним в Африку.

Эмоции сжали горло, она еле могла дышать.

— Прошлой ночью мы любили друг друга, — прошептала она.

— Нет, Сара, мы занимались сексом. Не путай одно с другим. Это разные вещи, — хрипло проговорил он.

— Правильно. У меня была любовь, а у тебя секс. Это не меняет факта, что я все еще люблю тебя.

— Нет, проклятие! Не любишь ты меня! — Словно маска слетела с него, глаза горели бешенством.

Сара вздрогнула от страстности его реакции и молча смотрела на него. Он отвернулся, в отчаянии застонав, и надел куртку.

— Ты все еще не поняла, дорогая? — Теперь от глаз веяло арктическим холодом. — Как по-твоему, с чего бы вдруг я заинтересовался такой женщиной, как ты? Почему, по-твоему, я пытался помочь тебе?

— Я думала...

— Ты думала, что я клюнул на пару карих глаз и улыбку? — Он взял чемодан, стоявший у кровати. По-прежнему холодная улыбка. — И ты опять ошиблась. Я говорил тебе, что нельзя быть такой наивной. Правда в том, что ты попросила, а я подчинился. — Его пальцы уже обхватили ручку двери.

— Дакота? — прошептала она.

Он остановился на пороге.

У Сары болезненно екнуло сердце.

— До свидания, крошка. Когда будешь уходить, не забудь запереть дверь.

И ушел.

С сухими глазами и дрожа от холода, Сара долго сидела на пустой кровати.

Слова пошли рябью, потом замерцали, словно мираж в пустыне. И наконец буквы рассыпались и совсем исчезли. Подняв на лоб очки, она прижала пальцы к глазам. Нельзя так долго смотреть на экран. Но и оторваться трудно. Не сейчас. Писать страницу за страницей, заполнять их строчками — это своего рода терапия. Хотя и несколько странная. Пока она сосредоточена на том, чтобы закончить «Июль в Иерусалиме», пока она придумывает самые изощренные способы наказания Ягуара, ярость, которая булькает под кожей, не выплескивается.

Оцепенение длилось только один день. Потом ее охватило бешенство. В результате на принтере появился конверт с банкнотами. Она чуть не отослала его. Но странная скованность в груди, твердый ком в горле и острая боль в сердце остановили ее. В глубине души она знала, что если отправит конверт, то отношениям с Дакотой придет конец. Раз и навсегда. А она пока еще не готова к этому. И Сара продолжала писать. Пусть у нее жжение в глазах и тяжесть во всем теле, зато ее литературный агент будет счастлив. Сара опустила очки и снова застучала по клавишам.

Несколько раз звонил телефон. Она не брала трубку и без перерыва печатала.

Звонил дверной колокольчик. И раз, и два, и три. Она только быстрее печатала.

Звон колокольчика сменился глухими ударами в дверь. Она пыталась не обращать внимания, но грохот не прекращался. Напротив, он стал еще громче и яростнее.

— Проклятие! Обязательно надо помешать! Разве я смогу так закончить работу? — ворчала она, подходя к двери. — Чего ты хочешь? — сверкнула она глазами, открыв дверь.

— Ну и видок! Будто тебя машина переехала. — Кэйт вошла в дом. — Дважды.

— Прекрасно. — Сара хлопнула дверью. — Благодарю за комплимент, и, пожалуйста, не утруждай себя больше, уходи. Мне надо закончить работу.

— Солнышко, я с места не сойду, пока ты мне не объяснишь, что происходит. Сначала Дакота Уайлдер умчался из города быстрее, чем можно было крикнуть вслед ему «трус». Потом ты снова превратилась в отшельницу. Что случилось?

— Что ты хочешь выпить? Чай со льдом, кофе, лимонад? — Сара направилась в кухню.

— Я пришла не лимонад пить. Я пришла узнать, жива ли ты? Ты же не отвечала на телефонные звонки!

— Я включила автоответчик. Мне было некогда.

— Целых трое суток? И ночью и днем?

— Да, — с вызовом бросила Сара. — Ты же знаешь, какая я, когда пишу. — Она попыталась засмеяться. Но смех получился отрывистый и горький.

— Да, по-моему, знаю, — задумчиво протянула Кэйт и пошла в кухню вслед за Сарой. — Вы опять любили друг друга?

— Нет, Кэйт, мы снова занимались сексом, — равнодушно поправила подругу Сара. Она искала чистый стакан. — Все было хорошо, но, по-моему, землетрясения не случилось. Потом он ушел. Так что предложить тебе выпить?

— Этого я и боялась. Сара, солнышко, пожалуйста, расскажи мне.

— Кэйт, не подстрекай.

— Как я могу не подстрекать? — закричала Кэйт. — Посмотри на себя! Только посмотри, что ты натворила с собой. Когда ты последний раз спала? Когда ты выходила из дома? Когда ты обедала в последний раз?

Сара осторожно поставила стакан на рабочий столик и ухватилась за край столешницы.

— Господи, — продолжала Кэйт, — хоть бы этих двух недель не было.

Сара закрыла глаза. Как бы она хотела, чтобы не было этих двух недель. Чтобы она никогда не встречала у «Билли Джо» этого мужчину с черными волосами и серебристыми глазами. Старая обида на Паркера — это ничто. Ничто в сравнении с беспощадной болью, пронизывающей ее сейчас.

«Как по-твоему, с чего бы вдруг я заинтересовался такой женщиной, как ты?»

— Родная, я понимаю, сейчас ты обижена, но...

— Обижена? — Сара вихрем повернулась к подруге. — Я не обижена. Я в ярости! Слышишь? В ярости!

— У тебя есть полное право злиться на него...

— Ты не понимаешь. Я злюсь, Кэйт, на себя. За то, что позволила застать себя врасплох. Я ведь знала, что так все будет. Знала, но позволила себе в него влюбиться.

— Откуда ты могла знать?

— Потому что мужчины не влюбляются в таких женщин, как я, — без выражения проговорила Сара. — Паркер дал мне первый урок. Такой болезненный, что надо бы запомнить. А я забыла. Я попала в плен фантазии, будто он может полюбить меня только потому, что мне очень хотелось в это верить.

— Это не фантазия, родная. Разве ты не видишь? Это случилось, и ты стала другим человеком.

— Смешно. Я не чувствую в себе никаких перемен. Какая была после последнего пинка, такой и осталась, — саркастически заметила Сара.

— Разве ты не говорила на прошлой неделе, что ощутила себя новой личностью? — возмутилась Кэйт. — Скажи честно, месяц назад ты рискнула бы взобраться на седло «Харлея»? Сыграть в бильярд с компанией ковбоев? Идти среди ночи любоваться звездами? Остановить ограбление? Спать с мужчиной?

Сара упрямо молчала.

Кэйт вернулась в гостиную, взяла свою сумку и повесила на плечо.

— Прекрасно, можешь не отвечать. Можешь всю оставшуюся жизнь сидеть в этой маленькой крепости, прятаться от людей и жалеть себя. Но запомни! Под этим вылинявшим халатом и крысиным гнездом в волосах, за этими ужасными очками скрывается настоящая Сара Мэтьюз. И если у тебя есть хоть капля здравого смысла, ты выпустишь ее на волю и позволишь в следующую субботу поехать на этот чертов юбилей. Пусть она покажет, из чего сделана.

Сара молча наблюдала, как Кэйт подошла ко входной двери и открыла ее.

— Кэйт, ты не смеешь уходить, не сказав мне, во что одеться.

— Это легко. — Кэйт разулыбалась. — Тебе нужно что-то сексуальное. Провоцирующее. Завлекательное. Соблазняющее.

— Подумай как следует. Это же годовщина свадьбы родителей.

— Положись на меня, родная. У нас чуть больше недели до знаменательного дня. За это время, обещаю, я сделаю тебя совершенно новой женщиной. — Кэйт вышла на веранду.

— Куда же ты?

— В город. Надо подобрать несколько журналов мод.

— Не сделаешь мне одолжения? Отправь по пути конверт.

Дакота взял с письменного стола нераскрытый белый конверт и повертел в пальцах. Чуть ли не полчаса он смотрел на обратный адрес, аккуратно напечатанный в левом верхнем углу. Почему ему так не хочется открывать конверт? Он был в то утро таким подонком, что меньше всего ожидал получить от Сары письмо.

Пулю в лоб между глаз больше в ее духе.

— Проклятие, Уайлдер, какого черта, что с тобой происходит?

Дакота поднял голову, уронил неоткрытый конверт в ящик стола. И вопросительно вскинул бровь. Перед ним стоял высокий, хорошо сложенный мужчина, который секунду назад ворвался в его кабинет.

— Ничего, черт возьми. Кроме того, твой вопль продырявил мне барабанные перепонки.

— Ты вернулся неделю назад. И с тех пор сидишь без воздуха в этом шкафу и вкалываешь. Это совсем на тебя непохоже! — Лок пригладил свой рыжий ежик. — Обычно ты никогда не сидел запершись в этом душном кабинете. Разговаривал с шахтерами и их женами, нагонял страху на бюрократов, проверял, как идут дела...

Дакота не стал говорить Локу, что прошлой ночью вообще не ходил домой. Что ждало его там, кроме пустоты? Вся будущая жизнь представилась ему еще более никчемной и одинокой, чем раньше.

— После возвращения ты даже не зашел в «Кантину» погонять со мной шары. Ребята спрашивали о тебе. Черт возьми, даже Большой Эдди скучал по тебе. Он говорит, что, с тех пор как ты уехал, он не сыграл ни одной партии с достойным противником. Почему бы тебе не заскочить туда сегодня вечером?

— Я не в настроении. — Дакота сел и устало провел рукой по подбородку.

Всю неделю у него ни к чему не лежали руки. Наверно, потому, что любое дело напоминало Сару. Конечно, можно бы пойти поиграть в бильярд. Но перед ним тут же возникала Сара. Он мысленно видел, как она стоит, прислонившись к столу, в «Хонки Тонк» и сжимает в руке кий. Она сияет улыбкой, потому что уложила в лузу свой первый шар.

Эта женщина доводила его до сумасшествия.

Нельзя даже выйти на воздух полюбоваться звездами. Тут же вспоминается ночь, когда они вместе смотрели в небо. И появляется мечта, чтобы она была рядом. Он не мог заснуть, не представив ее в своих объятиях. Такую мягкую, теплую, очаровательную. Он думал о той волшебной ночи, когда они любили друг друга. А потом то ужасное утро. Умоляющее выражение в ее глазах. Надежда и недоумение в голосе, когда она последний раз окликнула его по имени. И наконец ее взгляд, когда он уходил. Дакота никак не мог отделаться от чувства, что в то утро он убил что-то хрупкое и бесконечно ценное.

Он убеждал себя, что сделал это ради ее пользы. Уж он-то хорошо знал, что к людям привязываться нельзя. Они награждают вас любовью, а потом уходят или умирают. И человек остается в отчаянном одиночестве... Нет, он правильно поступил, что покончил со всем этим. А то она еще больше привязалась бы к нему, а он влю...

— Проклятие, Уайлдер, кончай с этим! Послушай, ты доводишь нас всех до белого каления! Если бы я так хорошо не знал тебя, то подумал бы, что ты одурел от любви.

— Если у тебя нет дела, убирайся из моего кабинета и позволь мне заняться работой.

— Позвони ей и избавь нас от своего скверного настроения.

— Дверь сзади. Воспользуйся ею.

— Старина, у тебя это серьезно.

Дакота обозвал друга грубым словом, но тот не обратил внимания и с той же широкой улыбкой вышел из кабинета. Когда за Локом закрылась дверь, Дакота провел дрожащими пальцами по волосам.

Одурел от любви.

Понимание ударило его по голове с силой парового молота. И все его рассуждения о том, что такое любовь, разлетелись на мелкие осколки. Правда потрясла своей простотой.

Нравится это ему или нет, но он уже потонул в любви от макушки до пяток. Тупой и трусливый, он боялся признаться в этом даже себе. Конечно, такое признание грозило болью и обидой. Ведь Сара могла бы и отвергнуть, и оставить его. Но если он всегда будет избегать риска, то на все оставшиеся дни осудит себя на жизнь без любви, без улыбки Сары, без ее смеха. Осудит на пожизненное одиночество.

Открыв ящик, он достал письмо Сары. Долго смотрел на конверт. Наконец осторожно открыл его и вынул чек. Знакомая сумма. К чеку прикреплена маленькая желтая записка. Три слова. «Плата за услуги».

Он откинулся на спинку кресла. Губы медленно скривились в улыбку. Убийственную улыбку.

Сара стояла у лестницы, ведущей ко входу в дом родителей. Она пыталась подавить нараставший страх перед массивной дубовой дверью.

Во-первых, она опоздала. И не на несколько минут, а на два часа.

Во-вторых, ее никто не сопровождал. У нее не было кавалера.

Закрыв глаза, Сара пыталась убедить себя, что не боится. Однако ноги подгибались и путались в парящих слоях черного шифона. В груди, туго стянутой лифом без бретелек, бешено колотилось сердце.

Когда она последний раз испытывала такое состояние? В баре «Хонки Тонк». Тогда Дакота предложил ей руку. Прочный якорь в море страха. Как бы она хотела видеть его рядом. Спрятать холодные пальцы в его сильной ладони.

Сара вздохнула и начала подниматься по лестнице. Надо жить дальше. Нравится ей это или нет, сегодня она одна. Придется призвать на помощь всю отвагу и пройти это испытание в одиночку.

Дом не изменился. Хрустальные люстры. Со вкусом подобранные безделушки. Те же самые гости, друзья и деловые партнеры. Смокинги и бальные платья от дизайнеров. Смех, болтовня, старательно поддерживаемая веселая атмосфера. Музыка, еда, разговоры — все то же самое. Но появилось одно отличие.

В этот раз Сара по-настоящему развлекалась.

Десять минут назад она вошла в бальный зал с высоко поднятой головой и с улыбкой на губах. Невероятно, чего можно достичь уверенным видом. Те самые люди, которые раньше смотрели на нее, будто на белую мраморную колонну, теперь улыбались ей и вежливо кивали. Кто-то даже схватил с подноса проходившего мимо лакея бокал шампанского и предложил ей. Сара сделала глоток, поморщилась от ударившего в нос газа и поставила бокал на стол.

Конечно, помогало то, что почти никто не узнавал ее. Кэйт настояла, чтобы они на уикенд съездили в большой город. В Йорквилле для полной переделки обе «девушки» пошли в салон к модному стилисту. В результате у Сары появилась новая эффектная стрижка, она подобрала себе контактные линзы и полностью обновила гардероб. Как утверждала Кэйт, каждая вещь «кричала» о сексуальности и самоуверенности знаменитого писателя.

Трансформация вроде бы удалась. Не прошло и минуты, как Сара стала одной из гостей. Такой же, как все. Главное испытание предстояло пройти у родителей. Она изучила зал, полный народа, заметила темную голову матери в центре тесного кружка пожилых дам и медленно подошла к ним. Мать повернула голову и вежливо улыбнулась. Секундой позже улыбка застыла на ее губах, карие глаза удивленно уставились на дочь.

— Сара!

Да, наконец-то собственная мать узнала ее, мелькнула печальная мысль. Сара наклонилась и поцеловала хорошо напудренную щеку.

— Поздравляю, мама.

— Благодарю... Спасибо, дорогая, — пробормотала миссис Мэтьюз. — Леди, вы помните мою дочь, Сару?

Раздался вежливый хор голосов, подтверждавших, что они помнят Сару.

— Вы имеете в виду ту девушку, которая должна наконец привести в семью парня? — вдруг раздался недовольный голос.

Сара не могла сдержаться и расхохоталась.

— Да, Элайз, это она. — Миссис Мэтьюз болезненно улыбалась, глядя на дочь.

— Ну, уйдите же с дороги, дайте мне посмотреть на нее, — скомандовал тот же раздраженный голос. — Она молодец, если у нее хватило здравого смысла бросить Джексона — этого пустого красавчика, которого вы с Кеннетом нашли для нее.

— Элайз, прошу тебя.

Обладательница сердитого голоса наконец появилась из-за спин двух других дам. Крохотная фигурка, обильные драгоценности в ярко-золотистых волосах, живые голубые глаза.

Сара тотчас узнала свою поклонницу. Сегодня в полдень она подписала ей книгу.

— Привет, миссис Стивенсон.

— Это вы! — вытаращила глаза пожилая леди. — Но... Святые небеса! Элизабет, — обратилась она к матери Сары, — я задушу тебя! Ты говорила, мол, девочка что-то кропает, чтобы заработать на жизнь. Кропает! Но она Л.Э. Майклз! — воскликнула миссис Стивенсон.

Остальные дамы, явно испытав шок, тоже зароптали.

Сара посмотрела на озадаченную мать и решила пожалеть ее.

— Миссис Стивенсон, боюсь, виновата я. Мы договорились не открывать наш маленький секрет, пока не будем готовы объявить об этом официально.

Миссис Стивенсон окинула Элизабет Мэтьюз недовольным взглядом, но простила.

— Вы бы, девушки мои, видели, какая была очередь. Сотни людей. Мне пришлось ждать больше часа, чтобы подписать мой экземпляр книги «Июнь в Джакарте».

— Ох, простите, — извинилась Сара. — В самом деле покупателей оказалось больше, чем мы ожидали. Я с удовольствием пошлю вам экземпляр следующей книги с автографом, чтобы загладить неловкость.

— Замечательно, дорогая, — просияла миссис Стивенсон. — С нетерпением буду ждать.

Сару окружили жаркие поклонники Л.Э. Майклз. И получилось так, что они мешали матери остаться с Сарой наедине и задать наконец вопрос об отсутствующем кавалере. Не выдержав, миссис Мэтьюз вежливо, но твердо взяла дочь под локоть и отвела ее в сторону.

— Ну? Где он? — настойчиво спросила мать, глядя в зал поверх плеча Сары. — Я просто умираю, так хочу его видеть... — Она внезапно замолчала и потрясенно вытаращила глаза. — Боже милостивый!

— Что случилось, мама? Тебе нехорошо?

— Мне...

— Не обращай на нее внимания, — заметила миссис Стивенсон, проходя в это время мимо. — Должна признаться, что я и сама на секунду онемела при виде его.

— Кого?

— Того, кто вошел сейчас в бальный зал. Не влюбиться просто невозможно. — Сара хотела было обернуться, но миссис Стивенсон зашипела: — Ш-ш-ш. Не оборачивайся. На него все смотрят, и это может испугать его. — Миссис Стивенсон пронзила взглядом Элизабет Мэтьюз. — Ладно, Лиззи. Теперь говори. Кто он?

— Не знаю, — нахмурилась миссис Мэтьюз.

— Это же твой юбилей. Предполагается, что ты знаешь здесь каждого.

— Конечно. Единственный человек, которого я еще не видела, — это кавалер Сары, сопровождающий ее. Она как раз собиралась мне рассказать о нем, когда ты так грубо вмешалась в наш разговор. Так что, если не возражаешь...

— Он идет сюда!

Сара с удивлением наблюдала, как невольно взлетела рука матери, чтобы поправить воображаемую прядь, будто бы выбившуюся из прически.

— Кто-нибудь его знает?

— Может быть, это грабитель?

— Боже мой, он смотрит на меня!

— Не льсти себе, — хмыкнула миссис Мэтьюз. — Он смотрит на мою Сару.

— На меня?

— Сара, обернись и скажи нам, что этот джентльмен пришел сюда с тобой, — скомандовала мать.

Сара обернулась. Сейчас она скажет, что понятия не имеет, кто это такой. И в ту же минуту, повинуясь какому-то инстинкту, волосы у нее на затылке встали дыбом. Она встретилась с ним взглядом.

И почти физически ощутила удар. Словно под гипнозом, она не могла ни шевельнуться, ни заговорить. В великолепном черном смокинге, он напоминал священное чудовище. Шаги, грациозные и легкие, сверкающие серые глаза предупреждали об опасности.

За прошедшие две недели миллион мыслей, вопросов, обвинений пронеслись у нее в голове. Но сейчас даже ради спасения жизни она не могла выговорить ни слова. Хотя после его ухода, когда она писала, придумывая наказания Ягуару, Сара мысленно представляла себе тот момент, когда снова увидит его и скажет то, что должна была бы сказать тем утром, когда он так безжалостно оставил ее.

Но слова, хранившиеся в мозгу, слова, которыми она обычно заполняла страницу за страницей, растаяли от его гипнотического взгляда.

А он подходил все ближе и ближе, будто намеревался убить ее. Сара отступала, чуть ли не оттолкнула мать... И тут оцепеневшие мозги вдруг заработали. Вспыхнула ярость вместе со стремлением побыстрее выбраться отсюда.

Но выхода не было. Ее со всех сторон окружали подруги матери, с нетерпением ждавшие, когда она представит им этого мужчину.

Паника, должно быть, отразилась на лице Сары. Его губы насмешливо скривились.

Снова бежишь?

Будь ты проклят, да! — хотелось крикнуть ей. Бежать как можно дальше от него, от безумных, мятежных эмоций, которые он пробудил в ней. Бежать от глупой идиотки с птичьими мозгами, какой она стала, когда он подошел так близко, словно собирался поцеловать ее. Ей хотелось зарыться в глубокую яму. Ей хотелось вернуться в свою крепость, в маленький коттедж в Бивер-Крик. Ей хотелось снова стать трусишкой.

Но он не позволял. Не позволяла мать. Не позволяли женщины вокруг. И что важнее всего, она сама не позволила себе бежать.

С вызовом посмотрев на него, Сара словно обрела почву под ногами.

Улыбка Дакоты стала шире.

Расправив плечи, она послала ему ответную улыбку. Хотя на самом деле это было всего лишь упражнение лицевых мышц. Потом она протянула руки, приветствуя его. Дакота обхватил их и привлек ее к себе. Она медленно втянула воздух. Затем резким движением высвободилась из его рук и поцеловала воздух возле его уха. Она миллион раз видела, как это делала мать, когда целовала отца.

— Какого черта? Что ты здесь делаешь?

— Разве я мог позволить тебе приехать сюда без сопровождающего?

— Брось нести чепуху. На этот раз она не пройдет.

— Ты ранишь меня, любимая.

— Хорошо. А теперь исчезни.

— Улыбайся, сердце мое. Ведь ты не хочешь, чтобы у этих очаровательных леди создалось неверное впечатление?

— Именно этого я и хочу. Исчезни. Или я натравлю их на тебя.

— Ты не сделаешь этого, — сощурился он.

— Ты так думаешь? — Она зло улыбнулась.

 

Глава одиннадцатая

Что было дальше, Сара помнила довольно смутно.

Она представила Дакоту матери и ее подругам. После чего, злорадствуя, вынудила его самостоятельно защищаться от стаи алчущих женщин. Дакота бросил на кон все свое очарование, смертоносную улыбку, и случилось неожиданное. По его просьбе миссис Мэтьюз сама проводила их в библиотеку. Теперь Сара стояла у отцовского письменного стола и смотрела на него. А он пересекал библиотеку, направляясь к ней. Она мучительно осознавала, что они остались одни. Отвернувшись, чтобы он не заметил ее незащищенности, Сара принялась перебирать бумаги отца на столе.

— Ну хорошо, ты получил, что хотел.

— Еще не все, но я получу. — Голос, мягкий и решительный, прозвучал почти над ее ухом.

— Мы одни. Так что говори, если тебе есть что сказать, и уходи.

— Не в моих интересах, Сара, уходить. У нас еще есть незавершенные дела.

— Никаких общих дел у нас нет. — Она швырнула бумаги на стол и резко повернулась к нему. — Ты ясно сказал об этом перед отъездом. И если у меня еще оставались сомнения, они исчезли после того, как ты разменял чек!

— Ах да! Пресловутый чек. — В глазах сверкнуло серебристое пламя. — А я все ждал, когда мы заговорим о нем. Душа моя, ты прекрасно владеешь словом. «Плата за услуги»...

Сара с вызовом вздернула подбородок.

— Ты получил деньги, так что мы квиты. Я ничего не должна тебе, включая объяснение.

— Вот здесь ты не права. — В глазах Дакоты появился опасный хищный блеск. — По-моему, ты должна передо мной извиниться.

— Извиниться?! — Сара недоверчиво смотрела на его поразительно спокойное лицо. — Ты хочешь, чтобы я извинилась перед тобой?

— Конечно. Однажды я говорил тебе, что денежные вопросы не имеют ничего общего с нашими отношениями, помнишь?

— И ради этого ты вернулся? Чтобы разбудить мою память?

— Правда в том, что я скучал по тебе, Сара. Я хотел говорить с тобой и смеяться с тобой. Я скучал по твоей улыбке и по твоим поступкам, которые иногда доводили меня до бешенства. Но больше всего я хотел обладать тобой, любить тебя. — (Она недоверчиво смотрела на него.) — А ты скучала по мне? — тихо спросил он.

— Нет! Я...

— Лгунья, — пробормотал он, лаская ее щеку.

Она открыла рот, чтобы протестовать. Его взгляд упал на ее губы. Большим пальцем он стал водить по ним.

— Будто бы годы прошли, с тех пор как я касался тебя, — прошептал он.

От явного голода в его глазах у Сары перехватило дыхание. В животе чувствовалось предательское томление.

— И целая вечность с тех пор, как я целовал тебя.

Его губы коснулись ее таким нежным и мягким поцелуем, что вспомнился летний дождь. Сара закрыла глаза, беспомощно уступая страсти. А он легкими, как перышко, поцелуями покрывал чувствительную ямку у нее на шее. Он так давно не обнимал ее, а она так сильно нуждалась в нем. Сара без слов призналась, что любит его, что по-прежнему жадно хочет его.

— Дакота, люби меня, — прошептала она.

— Люблю, Сара, люблю, — простонал он. Крепко держа ее в объятиях, он голодными поцелуями покрывал ее рот, изучал ладонью изгиб бедер, живот, поднялся выше и обхватил ждущую, закрытую шифоном грудь. Сара отчаянно прижималась к нему и тихо постанывала, когда он стал ласкать ее груди с чувствительными бутонами, потом взял один в рот и стал дразнить языком.

— Солнышко, где молния?

Она направила его руку к застежке на боку платья. Секундой позже лиф платья упал к талии. Он высвободил груди из прозрачного заточения.

Когда он втянул в рот ноющий сосок, Сара впилась ногтями в его спину. У нее подгибались колени. Мощное эротическое чувство захлестнуло ее. Она горела как в лихорадке.

— Я хочу тебя, Дакота. Я хочу тебя...

— Я тоже хочу... проклятие, так хочу, что, кажется, сейчас взорвусь.

— Чего же ты ждешь?

Такого искушения невозможно было выдержать. Сара действовала на него так, как ни одна женщина в прошлом. Она никогда не надоест ему. Только бы ласкать ее, любить ее...

Дрожавшей от страсти рукой он нырнул ей под платье, скользнул по шелковым чулкам, по круглым бедрам... Она прижималась к его ладони, жаркая, готовая. Тело дрожало под его рукой.

— Сейчас, — выдохнула она. — Пожалуйста, сделай это сейчас.

— Да. — Он нашел в кармане защиту, его дыхание стало хриплым и напряженным. Руки тряслись от силы желания.

— Поспеши!

Он отодвинул крохотный кусочек шелка, единственную преграду, разделявшую их. Потом взял ее за талию, поднял и снова опустил. Горячая, тугая и эластичная, она со вздохом приняла его, обхватив шелковыми ногами за талию.

— Дай мне твой рот, крошка, и держись крепче, — прошептал Дакота, направляясь к двери.

Каждый шаг для Сары был изощренным мучением. Каждый толчок нежной пыткой. К тому моменту, когда он повернул ключ и запер дверь, она напряглась и хватала ртом воздух. Затем вдруг почувствовала, что прижата спиной к двери, а он начал быстрое, сильное движение. Она вскрикнула от наслаждения.

Сара изгибалась, ощущая лихорадочно нараставшее буйство плоти. Его удары становились жестче, быстрее. Она застонала, почти утонув в наслаждении, и он с хриплым криком взорвался в ней.

— Любимая, мне показалось, что ты убила меня, — пробормотал он, когда силы понемногу стали возвращаться.

— Чего ты и заслуживаешь. — Сара прижалась к его шее, обдавая теплым дыханием кожу.

— Но каким способом!

Она засмеялась. Смех откровенно сексуальный. Ему снова захотелось любить ее.

— Не могу поверить, что мы это сделали.

— Что именно? — Он улыбнулся и нежно поцеловал ее в щеку. — Любили друг друга, прижавшись к дверям библиотеки твоих родителей? А по ту сторону — сотня гостей? Чему тут не верить?

Едва слова «любили друг друга» вылетели у него изо рта, он понял, что сделал ошибку. Она подняла голову, смех замер, глаза искали его взгляда.

— Мы любили друг друга? Да? — прошептала она.

От ее загнанного выражения Дакоту пронзил болезненный укол совести. Он закрыл глаза и крепче прижал ее к себе. Как хорошо, что он быстро одумался. Как хорошо, что она снова в его объятиях. Как хорошо, что еще есть шанс все наладить.

— Лок думает, что я одурел от любви.

— А что ты думаешь? — мягко спросила она.

— Я думаю, что один раз в своей презренной жизни он может быть прав. И мне не разрешено возвращаться домой, пока я не найду лекарства. К счастью, — он полез в карман смокинга и достал маленькую бархатную коробочку, — у меня есть план.

— План, — повторила она, глядя на коробочку.

— Открой.

Дрожащими пальцами Сара открыла коробочку и оцепенела. На темно-синем бархате лежало кольцо с брильянтом в форме звезды.

— Сара Мэтьюз, выйдешь ли ты за меня замуж?

— Ты и правда хочешь на мне жениться?

— О да. — Он ласкал ее щеку, и смех в глазах сменился невероятной нежностью.

— Потому что у нас получается такой взрывной секс?

— Потому что я люблю тебя. И потому, что ты сексуальная, въедливая, раздражающая, обожаемая, интеллигентная. И потому, что твоя улыбка разрывает мне сердце. Ты нужна мне, Сара, никто и ничто в жизни не было мне так необходимо. Я хочу провести оставшуюся жизнь, предаваясь с тобой любви и отвечая на твои неисчерпаемые вопросы.

— Ох.

— Это все, что ты можешь сказать?

— Нет.

— Что значит «нет»? Ты не хочешь выходить за меня замуж? Или это не все, что ты можешь сказать?

— «Нет» означает, что я могу сказать многое.

— Этого я и боялся.

— Какой же ты балда, заставил меня пережить такие страшные две недели, — пробормотала она, когда он надевал ей кольцо на палец. — Теперь всю оставшуюся нашу с тобой жизнь ты будешь за это платить, а я получать извращенное наслаждение. Уж я постараюсь.

— Позволь мне, Сара, всю жизнь слушать тебя, — прошептал он, когда Сара обняла его за шею.

— Разрешаю тебе провести остаток жизни, предаваясь со мной любви и отвечая на мои неисчерпаемые вопросы. И начать лучше прямо сейчас. Что ты сделал с деньгами, когда разменял чек?

— Это не те слова, какие я надеялся услышать, — сухо процедил Дакота.

— Не увиливай, Уайлдер.

— Купил что-то для тебя. Могу только сказать, — он позвенел перед ней связкой ключей, — что это самый лучший экипаж на двух колесах. Гарантировано.

Понимание засветилось в ее глазах.

— Ты купил мне мотоцикл?

— Не просто мотоцикл. «Харлей». Фактически ты купила его сама. Как только мы вернемся в Макоту, ты научишься на нем ездить.

Сара засмеялась, притянула к себе его лицо и поцеловала. Любовь, мечты и счастье переполняли ее сердце.

Охота на мужчин официально была завершена.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.