Таким четверостишием, каллиграфически переписанным и раскрашенным цветными карандашами, открывается альбом Танцы. Окровавленная стрела, пронзающая выполненное тушью сердце, обращает внимание на технику хранения воспоминаний:
Владелица альбома меланхолически листает пестрые страницы, усеянные птичками, сердечками, монограммами, прописями и подписями, сжимая в кулачке шелковый платочек, в котором очень нуждается и ее курносый носишко.
— Видишь? — объясняет она дрожащим голосом своему дальнему родственнику, двоюродному или троюродному брату, который приехал к ним погостить. — Все это написано слезами….
— А я думал чернилами… — с лукавой наивностью замечает тот.
— Ах, вы, мальчишки, ничего не понимаете! — негодует Танца. — Знаете ли вы, бесчувственные, что значит расстаться с подругой, с которой ты провела — в одной школе, в одном классе и, может быть, даже за одной и той же партой — год, два, три, четыре…
У нее наворачиваются слезы.
— Можно мне продолжить? Пять, шесть, семь, восемь… Я умею считать до миллиона… девять, десять… одиннадцать..
— Зачем это?
— Чтобы ты могла плакать.
Танца смотрит на него с удивлением:
— Зачем плакать? Ах да, альбом. — Она снова грустнеет, потом опускает голову, как бы примиряясь со своей судьбой:
— Но теперь делать нечего. Мы расстались, может быть, навсегда. — Она глубоко вздыхает и с достоинством сморкается. — Остались лишь эти воспоминания. Вот послушай, это мне написала моя лучшая подруга:
— Такая душка! — улыбается Танца сквозь слезы. — Я ее как сейчас вижу: милая, нежная и воротничок сердечком Или вот это… — Танца переворачивает еще несколько страниц. — Это мне написала моя лучшая подруга.
— А разве она не то, другое написала?
— Ах, да… Ну и что же? Это другая написала мне то… А эта написала другое… Слушай:
— Она была такая нежная, милая, и с воротничком в клеточку! — печально восклицает Танца, устремляя отсутствующий взгляд на потолок. — Или посмотри вот на эту надпись, вот… карандашом, потому что у меня в ручке кончились чернила. Ах, какая это была милая, нежная девочка и с кружевным воротничком!..
Или, — продолжает Танца, — посмотри вот это последнее… Это от моей самой нежной и самой милой подружки:
— Ты о ней что-нибудь знаешь? — спрашивает троюродный брат.
Девочка испускает глубокий вздох, выражающий полное бессилие:
— Ничего! Может быть, она еще жива… а может, и нет… но я не забуду ее никогда, никогда…
— А как ее звали? — настаивает мальчик со странной интонацией в голосе.
Танца смущенно потупилась:
— Какое это имеет значение? — И вдруг расцвела: — Но я и сейчас словно вижу ее перед глазами. Такая нежная, милая, хорошенькая и с лиловым воротничком.
Мальчик встал со стула и роется в шкафу.
— Что ты там делаешь? — спрашивает заинтересованная Танца.
— Ищу лиловый воротничок.
— Зачем?
— Потому что ведь это я написал, прошлым летом.