БРАТЬЯ СЭНДУЛЕСКУ ПОЗНАКОМИЛИСЬ со Скарлатом Грозой в лагере, в Эфории. Точнее — на вокзале, когда выходили из поезда. Уставшие с дороги и одуревшие от жары, мечтая о море, чей призывный гул звучал так близко, мальчики выпрыгивали из вагонов, спотыкаясь о чемоданы, рюкзаки и всевозможные свертки. Рвущиеся к морю — а не к тому, чтобы строиться в шеренгу, — они вынуждены были пока что удовлетворяться видом залива — огромный чернильницы, разлитой невдалеке, у их ног. Тут-то братья Сэнду-леску, которые шли позади, и заметили мальчика, сражавшегося с двумя чемоданами и рюкзаком. Слишком маленький, он шагал, раскачиваясь, и чемоданы ударялись о просмоленные шпалы, а рюкзак, косо висевший у него на спине, колотил его по щиколоткам.
Этого малыша они не заметили. В каком купе он прятался? Они поспешили к нему:
— Как тебя зовут, браток?
— Гроза.
— Хи-хи… Значит, Буря, да? Тайфун?
— Ха-ха! Муссон!.. Смотрите, ребята, какохх Муссон к нам приехал! Вж-ж-ж!
Внезапно жужжание прервалось, и старший вкрадчиво спросил:
— А как твое имя? Ну скажи, дорогой, как тебя зовут?
— Скарлат… — промямлил в недоумении мальчик.
— Скарлат? Хи-хи… Скарлатина? Так что же ты не говоришь, мы бы отвели тебя прямо в медпункт.
— Конечно, он же может всех заразить… Значит, говоришь, Аспирин?
— Чего вы смеетесь? Моего папу так же зовут, — защищался малыш.
— Хо-хо-хо…
— Хи-хи-хи…
Они смеялись до слез. По правде сказать, братья Сэнду-леску были совсем не плохие ребята. Но была у них эта страсть — к прозвищам. Разве это не весело, например, Атанаса прозвать Ананасом? Правда, не все смеются, в конце концов, может быть, даже никто не смеется, но зато смеешься ты сам. Ты и твой брат.
— Хи-хи-хи…
— Хо-хо-хо…
Вот, как сейчас. Но заметив, что этот вспотевший и огорченный малыш тщетно пытается взгромоздить на плечо один из чемоданов, они перестали зубоскалить:
— Эй, Иодовая настойка, дай-ка я поднесу твой чемодан…
— Давай его сюда, Циклончик!
Скарлат Гроза не был обидчивым. Да, впрочем, — даже если вначале ты и надулся — можно ли долго таить обиду на людей, которые каждый день сидят с тобой за одним столом, которые учат тебя плавать, с которыми вместе ты жаришься на солнце — на одной огромной песочной перине, и вместе облезаешь после первых ожогов; которые вечером, в спальне, делают на стенах китайские тени и до поздней ночи рассказывают тебе неслыханные истории про вулканы и слонов, пигмеев и горилл? Нет, дело ясное: сердиться на таких невозможно. И скоро все трое стали закадычными друзьями.
Но, если сказки не кончаются даже и за тысячу и одну ночь, в жизни каждого лагеря через двадцать один день все равно происходит неизбежное. Отъезд… И всегда — в самый хороший день! Укладывается багаж, разыскиваются завалившиеся куда-то носки, покупаются бусы из ракушек, и все ребята, вставшие сегодня рано-рано, видят наконец то, что мечтали увидеть с первого дня: восход солнца над морем!! Грустно расставаться с пляжем, который так и хочется увязать в носовой платок и забрать с собой, с теплыми, ласковыми волнами, бьющими в береговые утесы, с… (теперь ты плачешь уже по-настоящему, но в этом нет ничего постыдного)… с новыми друзьями!! Горны замерли, барабаны молчат, мачта осиротела… Нет, не смотри туда, маленький Скарлат! Лучше беги дальше, от одного с другому, собирай подписи, записывай адреса… Ведь для этого ты и купил себе специальную записную книжку… А вот и братья Сэндулеску… Напомни им сквозь слезы:
— На зимние каникулы обязательно приезжайте…
— Приедем, приедем…
— Запишите адрес: город Питешть… улица Вокзальная, дом 33… Запишите имя…
— Имя? Ты что, Тайфун, думаешь, мы способны тебя забыть?
— Никогда, Аспиринчик!
— Но вы, правда, приедете?
— Приедем, конечно, приедем…
…А время все летело… Начались занятия… Вот уже и о первом триместре остались лишь воспоминания да вписанные в журнал красными чернилами оценки…
Сидя на стульях, поджав ноги, братья Сэндулеску, похоже, уже кончают письмо…
— Значит… — перечитывает младший, время от времени добавляя запятую или тире, — «Бухарест, 20 декабря… Дорогой друг! Мы не забывали тебя ни на минуту. Вот уже приближаются зимние каникулы… Мы приедем к тебе, как и обещали. Пошутим, посмеемся. Нам нужно столько тебе рассказать!.. Жди нас на вокзале, второго января…»
— Что еще?
— Адрес… и — в почтовый ящик!
Но младший Сэндулеску не смог написать даже первой буквы: от растерянности он изо всей силы нажал на ручку. Раздался скрип. Мальчик уставился на сломанное перо. Старший подгонял его:
— Пиши! Чего ты остановился?
— Слушай, Мишу… а как его зовут?
— Забыл? Ха-ха-ха!.. Забыл, как зовут? — Но тут смех замирает и у него на губах… — В самом деле! Как его фамилия?
Прошел еще день. Письмо не отправлено. На белом конверте сиротливо стоит только одно слово: «Товарищу…»
— А если написать только адрес?
— Без имени?
— Угу!
— А кому же почтальон будет его отдавать?
— А если заявиться так… без письма…
— А вдруг он уехал в лагерь? Или переехал? Нет, нельзя… Нужно вспомнить, как его зовут.
24 декабря.
Они ничего не вспомнили. Оба вышагивают вокруг стола. Младший рассматривает трещины на потолке. Старший уставился в пол.
— Что-то такое… вроде бури…
— Вспомнил!
— Что?
— Метелица!
— Нет!.. Пассат!
— Как же!.. Что-то гораздо более бурное… Как катастрофа.
— Знаю! Ураган!
— Вот еще!.. Если бы его звали Ураган, мы называли бы его Орангутанг…
— Это верно…
Оба бормочут что-то про себя, закрыв глаза и сосредоточенно кружа вокруг стола…
— Ненастье… Вихрь… Циклон… Антициклон…
— Гром… Снегопад… Буран!
— Обвал!
27 декабря
— Что же делать? Ведь мы опоздаем!
— Знаешь что? Давай вспомним хотя бы его имя… Имя!
— В самом деле! Как это мы не подумали? Как его зовут? Ионел? Гица? Аурел?
— Нет… Что-то медицинское…
— А, верно. Аспирин! Не помнишь?
— Как это — Аспирин? Разве такое имя бывает? Разве ты слышал, чтобы кого-нибудь звали Аспирином?!
— М-да… но все же… что-то такое, связанное с болезнью. Грипп… Оспа… Ангина…
— Хватит тебе! — сердится старший. — Ищи слова мужского рода!
— Плеврит… Бронхит… Мигрень… Корь…
— Опять начинаешь?
— А, да… Укол… Компресс… э-э-э…
— Э-э-э…
28 декабря
— Сегодня мы непременно должны отослать письмо.
— Но как? Кому посылать? — вздыхает младший.
Старший Сэндулеску смотрит на него серьезно, почти строго:
— Я думал об этом всю ночь. Напишем так: «Улица Вокзальная, дом № 33», а вместо фамилии получателя — после «товарищу…» напишем… Дай сюда конверт! «Товарищу… Вихрю… по прозванию Циклон… по прозванию Барометр…, по прозванию Пинцет, по прозванию Шприц…» Примерно так…
Пролетела еще неделя. Братья с огорчением смотрели на календарь, отмечавший уже четвертое января. Ответа не было. Что случилось? Письмо не дошло? Но почему? Ведь они отправили заказным… И в конце концов, сколько же Циклонов может быть в Питешть? Или сколько Тайфунов на Вокзальной улице? И может ли в одном и том же доме жить больше одного Нептуна или Шприца или кого-нибудь в этом роде?…
И вдруг — звонок.
— Почтальон! Письмо! Он сунул в ящик письмо!
В мгновение ока письмо было у них в руках. Они крутили его в недоумении.
— Это же… наше письмо!
— Как это наше? Не видишь, сколько на нем печатей, подписей?!
— И все-таки это наше. Почерк-то наш…
— Не только наш, — старший удивленно читает первую запись… Посмотри, что здесь написано: «Товарищ Циклон — адресат не известен… Товарищ Барометр — на улице… не известен…»
Адресат Шприц — не известен… — читает и младший.
— Не известен… не известен… не известен…
— А потом?
— А потом — возврат…
— Как это так?
— Очень просто…
— Какой это умник отправил его назад? — возмущается младший.
Старший Сэндулеску печально рассматривает десятки подписей и печатей:
— Э, брось… человек постарался… — И вдруг он обнаруживает четкую подпись в самом низу конверта, под всеми пометками. Мальчик читает и — вдруг издает вопль, словно конверт загорелся у него в руках:
— Начальник почтового отделения: Скарлат… Гроза! Это его отец! Их ведь зовут одинаково, помнишь?
— Быстро, чемоданы… ранец! Через час отходит поезд…
Они бросаются к полке, на которой выстроены в ряд три чемодана, хватают их на лету… И вдруг останавливаются перед календарем… Чемоданы падают из рук… И братья печально опускаются на стулья.
— Куда же теперь ехать? Завтра начинаются занятия…