В аэропорту было полно народа. Люди самых разных национальностей входили и выходили из огромных залов; у одних на лицах было написано нетерпеливое ожидание, другие изнывали от скуки. Туристы из Европы в белых шортах и рубашках, обвешанные крест-накрест фотоаппаратами; женщины с выгоревшими волосами, с лицами и руками цвета вареного рака — так они поджарились на солнце; негры — некоторые в безупречных европейских костюмах, другие — в живописных национальных одеждах; кое-где мелькали разноцветные дорогие сари смуглых красавиц из Индии.

Повсюду чемоданы и сумки, узлы и картонки, поспешно сваленные в кучу. Христос и Даная, перепрыгивая через них, пробирались в буфет. Пройдя через все залы, они забрались на высокие табуреты бара, съели по куску пирога с сыром и побежали на террасу к родителям.

Профессор и его жена уже давно устроились здесь и ждали, когда же, наконец, приземлится самолет компании «Олимпиаки». Госпожа Наталья взяла из рук мужа бинокль и стала вглядываться в небо.

Самолеты прилетали один за другим. Они неожиданно появлялись на горизонте, как крошечные самолетики в настольной детской игре, затем, заполняя своим ревом небо, исчезали за постройками аэродрома, чтобы вновь появиться, но на этот раз уже тихо и бесшумно, с видом ручных зверей, которых кто-то тащит за собой на веревочке.

— Кирьякос, самолет! — вдруг закричала госпожа Наталья.

— Наталья, они же все время прилетают. Ты ведешь себя как ребенок! Когда-нибудь и наш прилетит.

Однако на этот раз госпожа Наталья была права. Черная точка которая привлекла ее внимание, вскоре превратилась в огромную белую птицу с четырьмя моторами — самолет «Олимпиаки». Не успел он приземлиться, как к входному люку подкатила передвижная лестница и вскоре изнутри высыпался целый людской муравейник.

— Вот он! Это он! — вне себя от радости закричала госпожа Наталья и отчаянно замахала рукой.

— Ну-ка, жена, дай мне бинокль, — с кислым лицом сказал профессор и тоже внимательно посмотрел на путешественников. — Ты права, это он! Пойдемте подождем внизу.

— Время еще есть. Пока он пройдет через таможню, наступит вечер.

Первыми нагруженного чемоданами дядю Антониса встретили дети.

— Дядь, дай я что-нибудь понесу, — закричал подбежавший к нему Христос.

— А я возьму эту сумку, чтобы тебе не было тяжело, — сказала Даная.

— Это вы, малыши? — засмеялся Антонис. — Однако я оплошал, — добавил он, окинув взглядом своих племянников. — Вы уже вовсе не малыши и, ей-Богу, я бы вас не узнал, если бы вы сами ко мне не подбежали. Вы стали совсем большие.

— Да ладно уж, скажешь тоже, — Христос ответил ему широкой улыбкой. — Не так уж давно ты видел нас в последний раз. Пойдем найдем маму с папой. Они очень тебя ждут.

Поговорить они смогли только когда сели в машину. Профессор, сидевший за рулем, взглянул на брата. Среднего роста, но очень плотно сложенный, Антонис казался старше своих лет. Серые глаза освещали его широкое смуглое лицо. Куда девалась прежняя улыбка, которая когда-то так часто слетала с его губ? Америка приняла его ребенком, а вернула обратно зрелым мужчиной.

— Ты прекрасно выглядишь, Антонис. Как я рад, что ты опять с нами.

— И я рад, Кирьякос, что навсегда вернулся в Грецию, хотя там у меня было много заманчивых предложений.

— Ничуть не сомневаюсь, — вмешалась в разговор госпожа Наталья. — Я слышала, что в Америке крупные компании охотятся за мозгами даже среди студентов.

— Это не преувеличение, Наталья. Если ты хоть чего-нибудь стоишь, все двери перед тобой открыты. Но я не стремился в Америку. Получив стипендию, я поехал туда, чтобы закончить аспирантуру, а вовсе не за тем, чтобы там остаться.

— Дядя, а ты учился на нейрохирурга? — спросила Даная.

— Да, детка, у нас с твоим отцом одинаковая специальность. Разница только в том, что у меня более узкая специализация. Я занимаюсь исключительно мозгом.

— То есть, дядя, ты будешь делать операции на мозге? Это же так сложно!

— Сложно и ответственно, детка. Но честь быть на этом пути первопроходцами принадлежит не нам, современным хирургам. Это очень древнее искусство.

— Ты хочешь сказать, что такие операции делали и раньше? — удивился Христос.

— Именно так, — ответил Антонис. — Трепанация черепа известна с древнейших времен, еще с каменного века. Трепанированные черепа находят во многих точках Европы, Малой Азии и Египта. Когда впервые обнаружили такие вскрытые черепа, ученые предположили, что эти операции делали на мертвых, с тем чтобы вынуть у них мозг в обрядовых целях. Но позднее было доказано, что операции проводились на живых людях, так как во многих случаях оперированная кость зарастала, ткань почти закрывала дырку в черепе, а это означает, что больной был жив не только в момент операции, но выжил и вылечился.

— От этого с ума сойти можно! Люди каменного века!

— Больше всего информации нам дали находки в Перу, — сказал Антонис. — Там было найдено свыше десяти тысяч трепанированных черепов. Кажется, хирурги древнего Перу знали, как, вскрыв череп и удалив опухоль, осколок кости или сгусток крови, которые мешают мозгу, вылечить больного. Сохранился, например, череп, судя по которому, больному был нанесен сильный удар по голове, затем ему сделали две трепанации, и он выжил.

— Ну, да! — Христос был поражен. — В жизни не слышал ничего подобного.

— Во многих могильниках были найдены инструменты, с помощью которых делали подобные операции. Они сделаны из обсидиана, а в более позднее время — из меди. Обнаружили даже бинты, которыми пользовались врачи той эпохи.

— Но, дядя, тогда же еще не знали антибиотиков? Как же могло выжить столько больных?

— Это как раз одна из многих тайн, которыми окутаны такие операции. Благодаря чему могло выжить такое количество людей?

Что делали хирурги древнего Перу, чтобы избежать кровотечении и заражения крови? Каким образом пересаживались кусочки кожи, которые они снимали с головы до трепанации? Есть еще много других вопросов, которые до сих пор остаются без ответа… Это заставляет нас еще больше восхищаться древними хирургами и преклоняться перед ними, — добавил профессор.

— Антонис, мы приехали, — прервала их госпожа Наталья, когда машина свернула в переулок.

— Да, вот мы и дома! — радостно закричал Антонис. — Как я соскучился по нашему дому. Хорошо на чужбине, там можно многому научиться, но как временами не хватает дома!

— Добро пожаловать в отчий дом! — сказал Викетас, открывая дверь. — Желаю тебе удачи на родной земле!