Антонис в белом халате склонился над постелью Спироса. Христос смотрел на него с восхищением. Как ему идет этот халат! Когда-нибудь наступит день, и он, Христос, тоже наденет такой же!

— Как дела у вашего друга, дядя? — шепотом спросил Христос.

— Думаю, лучше, — тоже шепотом ответил Антонис. — А что, интересно, ты делаешь здесь, в отделении реанимации? Кто тебе позволил сюда войти? — сердито добавил он.

— Дядя, я сам вошел. Мне сказали, что ты здесь, и я зашел посмотреть, как идут дела.

— Выйди за дверь и подожди там, — едва слышно произнес Антонис и замер от неожиданности.

Христоса как будто пригвоздили к месту. Взгляд его был прикован к лицу больного.

Лицо Спироса почти сливалось с белоснежным тюрбаном из бинтов. Оно казалось безжизненным. Но вдруг ресницы больного зашевелились. Судорога прошла по лицу, глаза раскрылись. Ничего не выражающим взглядом он окинул комнату, затем глаза его остановились на Антонисе. И тут выражение лица изменилось. Оно ожило, как будто внутри кто-то зажег маленький огонек. Из мертвого лицо больного стало живым, Антонису даже показалось, что Спирос узнал его.

— Спирос, — прошептал он, зачарованный, — ты знаешь, кто я?

Веки едва заметно подернулись.

— Ты меня узнаешь, дружище? — опять спросил Антонис, волнуясь.

Глаза больного заблестели. Затем взгляд потух, веки дрогнули и закрылись. Спокойствие разлилось по лицу, дыхание стало ровным.

— Он заснул, — пробормотал Антонис и, схватив Христоса за)уку, вывел из палаты. — Ты видел? Чудо свершилось! Мой больной выздоровеет!

— Ты хочешь сказать, что он будет жить?

— Он не только будет жить — если я правильно понял то, что мы сейчас увидели, с интеллектом у него тоже все в порядке. Христос, это же просто чудо! Иначе не скажешь.

Глядя на охваченного восторгом дядю, Христос улыбнулся.

— Так кто же из вас двоих сделал операцию, ты или отец?

— Мы сделали ее вместе, Христос. Один помогал другому. Ты интересуешься медициной?

— Даже очень. Это, наверное, передалось мне по наследству. Ведь и ты, и отец — врачи. Даже дедушка был врачом.

— И между прочим очень неплохим. Тогда это у тебя в крови. Вообще я считаю, что ребенку лучше всего идти по стопам отца, если, конечно, ему интересна его профессия. В наше время, когда столько конкурентов, очень сложно выбрать свой путь в жизни. Если идешь по проторенной дорожке, тебя меньше гложет беспокойство и ты можешь больше дать людям.

— Наверное, ты прав, дядя. Конечно, пойти по проторенному пути — самое легкое. А если этот путь тебе не подходит?

— Если он тебе не нравится, не стоит и вступать на него. Однако очень часто вы, молодые, не можете определить, что именно вас интересует. Как правило, все начинается с эмоций. Вы выбираете что-то, совершенно неподходящее и только потом осознаете, что совершили ошибку. Ну, ладно, хватит философствовать. Мне надо бежать к твоему отцу и рассказать ему новости.

С каждым днем Спиросу становилось все лучше. Очень скоро он уже мог садиться на кровати и произносить по нескольку слов. Антонис был всегда рядом и наблюдал за выздоровлением Спироса. Все свободное время он проводил у постели больного.

Однажды утром, войдя в палату Спироса, Антонис увидел, что тот сидит, приподнявшись на кровати.

— Ну, как дела, дружок?

Больной улыбнулся и показал ему на стул.

— Присядь, нам с тобой надо бы поговорить.

— Ну, сел, — ответил Антонис. — О чем же ты хотел говорить со мной?

— Вот уже несколько дней, как я чувствую, что начал выздоравливать. Иногда лежу на кровати с закрытыми глазами — свет меня еще утомляет — а все вокруг ходят на цыпочках, думают, что я сплю. Иногда слышу, как они шепчутся между собой. Знаешь, они обсуждают какую-то необыкновенно сложную операцию, которую вы мне сделали. Говорят, что вам с Кирьякосом я обязан жизнью.

— Ну, уж и жизнью! Это они просто болтают! У тебя были неглубокие раны на голове, на волосяном покрове, как мы, врачи, обычно называем его, вот мы тебе их и зашили. Работа не бей лежачего!

— Это неправда! Они говорят совсем другое. Расскажи лучше все, как есть.

Взгляд Спироса был таким пронзительным, что молодой врач не выдержал и опустил глаза.

Антонис содрогнулся. Этот человек, смотревший на него так пристально, не мог быть его простым и добрым другом Спиросом. Антонису показалось, что какой-то другой, совсем незнакомый человек сидит напротив и смотрит на него глазами Спироса.

— Почему ты не отвечаешь, Антонис?

Молодой врач опять поднял глаза. Спирос, сидя на кровати, вопросительно смотрел на него. Другой, незнакомый, человек исчез. Антонис вздохнул с облегчением и покачал головой. Что это вдруг на него нашло, почему ему вдруг привиделись какие-то фантастические вещи? Человек, сидевший напротив, конечно же, был его старый друг Спирос, простой и бесхитростный парень…

— Ну, если ты настаиваешь, придется сказать тебе всю правду. Думаю, будет лучше, если ты узнаешь все, как есть. Ты сильно ударился головой, и мы были вынуждены сделать трепанацию, чтобы удалить обломки костей, которые давили на мозг…

— И я мог остаться парализованным или умственно отсталым, — добавил Спирос.

— Да, но откуда ты все это знаешь? — удивился Антонис.

— Думаю, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы прийти к такому выводу, улыбнулся Спирос. — Это так же просто, как дважды два — четыре.

И снова Антонису показалось, как глазами больного на него иронически взглянул какой-то чертенок.