НАСТОЯЩИЕ ДРУЗЬЯ
Званцев в приметы верил.
Скажем, встанешь не с той ноги - целый день все из рук валиться будет. Сорока в распадке застрекотала до полудня - жди неприятностей. Новый спутник над вулканом прошел - гости незваные пожалуют. Хорошо, если рыбаки нагрянут, у них хоть рыбкой разжиться можно, но ведь может и начальство прикатить, а от начальства, как известно, всегда одни неприятности, на то оно и начальство, чтобы подчиненным настроение портить.
Сегодня все складывалось на редкость удачно: сороки молчали, медведь малинника не ломал, ночь вообще беззвездная выпала, и встал Званцев, как полагается, с левой ноги.
Робот Митрошка сидел на валуне и что-то ладил, работая всеми четырьмя щупальцами.
Он развернул на спине гелиоприемник и подзаряжался прямо от солнца. Избыток энергии играл в его титановых мышцах.
– Все возишься, - проворчал Званцев. - Нам ведь сегодня на сопку идти. А у тебя, как всегда, наверное, ничего не готово.
Митрошка посмотрел на него большими фасеточными глазами, раздраженно схлопнул гелиоприемник и пробормотал вроде бы про себя, но так, чтобы хозяин обязательно услышал, что пока роботы ишачат, не покладая конечностей, некоторые отлеживаются в Эсдэвэ и за временем не следят.
Эсдэвэ, как в просторечии называли Специализированный дом вулканолога, медленно приходил в себя после сна - системы задействовал, вчерашним мусором отплевывался. Видно было: вчерашняя гулянка с рыбаками, заглянувшими на огонек, пришлась ему совсем не по вкусу, что и говорить, по-хамски они вчера себя вели, а Эсдэвэ к культурным людям привык. Теперь Дом, как его именовал Званцев, обижался и ворчал, обещая некоторых, кто порядка не признает и чистоту не соблюдает, на порог не пускать. Дезодоранты использовал даже с излишком - запах стоял, как в салоне красоты. Митрошка закончил работу, поднялся, и его повело. Заметно повело, даже щупальцами за валун ухватился, чтобы равновесие сохранить.
– Опять электролит ночью пил? - с упреком спросил Званцев. - Ох, отправлю я тебя на перепрограммирование! Свежий электролит тебя до добра не доведет. Тебе сегодня в кратер лезть, а ты щупальцем пошевелить не можешь!
Митрошка промолчал, а когда вулканолог повернулся к нему спиной, обиженно забубнил в свои динамики, что некоторые себя слишком разумными считают. Права робота ни в грош не ставят, а понять не могут, что робот - живое существо, пусть и искусственное, ему тоже разрядка требуется, а чем еще возникающее в цепях излишнее напряжение снять? Конечно, электролитом!
– Раскудахтался! - громко сказал Званцев и пошел умываться в реке.
Когда он вернулся, робот Митрошка стоял у Эсдэвэ, горбясь от контейнера с аппаратурой, а Дом, закончив наводить чистоту, заземлился, вошел в интернет в поисках хороших мелодий. Это сам Званцев ему такое задание дал, только вулканолог подозревал: Дом шныряет в интернете не потому, что ему приказано, а ради собственного удовольствия. Бывали дни, когда, возвращаясь после трудного рабочего дня, Званцев слышал, как Дом песенки современной попсы исполнял, одновременно ядовито комментируя убогость слов и способности тех, кто эти слова писал. Наверное, от скуки. Трудно ведь в одиночестве стоять, когда и словом перекинуться не с кем. А когда они возвращались, Дом затевал ехидную перепалку с Митрошкой. Похоже, он просто завидовал, что у Митрошки конечности есть и что Званцев берет его с собой, отправляясь в сопки.
– Мы сегодня пойдем куда-нибудь? - поинтересовался робот. - Или я зря на себя все это барахло навьючил?
– А я еще не завтракал, - сказал Званцев. - Это тебе легко, ночь у блока питания простоял - и готов к путешествиям. А человек, брат, по утрам поесть должен и желательно чего-нибудь вкусненького. Сейчас посмотрю, что там Дом приготовил, позавтракаю, а тогда уже и тронемся в путь.
Митрошка ничего не сказал, но когда Званцев повернулся к нему спиной, с грохотом свалил контейнер на землю. Слышно было, как он нарочито бодро топает за спиной, насвистывая «Марш энтузиастов».
Словно показывал, что готов к маршруту, как бы о том другие ни говорили.
Дом Званцева порадовал - в столовой на столе шипел аппетитный бифштекс с гарниром в виде хрустящего картофеля-фри, дымился кофе и желтели поджаренные в тостере гренки. Играла музыка. Хорошая музыка.
– Ночью опять грунт дрожал, - сообщил Дом. - Сваи его уходили в почву на десяток метров, следовательно, он знал, о чем говорил. - Тебе не кажется, что близится извержение?
Званцеву так не казалось. Никаких внешних признаков грядущего извержения не наблюдалось: вулкан не курил, даже пар сквозь расщелины не пробивался, и оба гейзера у подножия сопки были спокойны, без признаков кипения, которое свидетельствовало бы о том, что магма поднимается выше. А Дом всегда был паникером, волновался даже без веских причин.
– Ты особо не задерживайся, - предупредил Дом. - Детектор вчера симпатичный малинник нашел. Я компот сварю. Рыбу как приготовить?
– Можно бы ухи сварить, - бездумно сказал Званцев.
– Я лучше нафарширую, - не согласился Дом. - Ты этих рыбаков больше не приводи. Вчера они рыбу прямо в раковине чистили, все фильтры засорились, я их с утра очищал, так до конца и не закончил. На фига мне гниющая органика в канализационных трубах?
– Ты лучше скажи, где Митрошка электролит берет? - поинтересовался Званцев, торопливо допивая кофе.
Дом не откликался.
– Вот-вот, - сказал Званцев. - В этом вы, машины, всегда заодно. Зря вас свободой воли наделили.
– У каждого отдушина должна быть, - вздохнул Дом. - Вы-то вчера этиловый спирт для чего хлестали? Для удовольствия? Хочешь, покажу, как вы вчера выглядели, - ты и эти самые рыбачки?
– Не надо, - отказался Званцев, прекрасно представляя картину.
– А пели-то как, - пробурчал Дом. - Ты ведь знаешь, что у тебя голоса нет.
Дом музыку любил и считал себя тонким ценителем, с особенным удовольствием он слушал арии из итальянских опер и грузинские хоровые песни. Званцев подсмеивался над ним, называя увлечения Дома пережитками прошлого, давно вышедшими из моды.
За окном что-то загремело, послышались тяжелые шаги, и на пороге показался Митрошка.
– Так мы сегодня идем? - спросил он. - А то я другим делом займусь. У робота забот хватает, не то что у некоторых! Это только говорят, что рабство отменили!
Лезть в гору не слишком приятное занятие.
Сопка поросла чахлыми деревцами, которые в основном кособочились в сторону восхода. В основном это были корявые сосны, изредка встречались тонкие березки. Путники поднимались неторопливо, хотя, быть может, следовало и поспешить.
Вулкан представлял собой кальдеру - котлообразную впадину с крутыми склонами и ровным дном, которая образовалась вследствие провала вершины вулкана. Там, внизу, у Званцева были расставлены приборы, с которых он ежедневно снимал показания. Хорошая была идея - устроить на месте затухающего вулкана геотермальную электростанцию.
Званцев медленно спускался в кальдеру. За ним грузно топал Митрошка.
– Фигня какая-то, - заметил робот. - Слушай, Званцев, содержание солей тяжелых металлов в воздухе завышено. С чего бы это?
– Ладно, ладно, - сказал Званцев. - Я тоже вижу, что активность выше обычной. Смотри, испарение сквозь трещины пробиваться стало.
– Я сделаю замеры, - предложил Митрошка, сгружая на землю контейнер. - Ты, Званцев, не очень бы рвался вперед. Геологам за храбрость медали дают только посмертно.
– А роботам? - ехидно поинтересовался Званцев.
– А роботов у вас вообще за людей не считают, - печально молвил Митрошка, склоняясь над курящейся трещиной, чтобы взять пробу воздуха. - Чистая дискриминация. Как пахать, так пожалуйста, а во всем остальном…
Званцев его не слушал. Неожиданно вышел на связь Дом.
– Слушай, Званцев, - озабоченно сказал Дом. - Трясти начинает. Дрожь пока еле заметная, но мне все это не нравится. Вы бы возвращались, а?
– Это тебя от переизбытка энергии трясет, - отмахнулся Званцев. - у нас все нормально. Не веришь, можешь у Митрошки спросить.
– Ох, кто бы спросил Митрошку, - сказал робот, подхватывая контейнер. - Кто бы его спросил… Я бы ни на минуту в этой заднице матушки Земли не задержался бы. Дому не нравится. Надо же! А уж как мне-то, как мне-то не нравится!
– Что-нибудь необычное? - поинтересовался Званцев.
– Я бы не сказал, - робот выпрямился, готовый продолжить спуск. - Сера, ртуть, может, несколько увеличено содержание тяжелых металлов. Но вот предчувствие у меня…
– У тебя? Предчувствие? - удивился Званцев.
– Слушайте, - оборвал Дом. - Потом между собой поговорите. У меня тут два толчка отмечено по три с половиной балла. Вам это ни о чем не говорит?
– Ты-то чего суетишься? - вздохнул Званцев. - Ты и все двадцать выдержишь!
– Мне здесь не нравится, - повторил Дом. - Знаешь, Званцев, я бы сменил дислокацию. Но вот как подумаю, что вам обратно* в два раза дольше добираться будет, мне вас жалко становится. Митрошка железный, ему-то все равно, а ты ведь там на этих осыпях все ноги собьешь!
– Жалко ему, - без выражения сказал Митрошка. - Ну, будем спускаться или обратно пойдем?
– Слушай, Дом, - обратился Званцев. - Помнишь полянку в лесу? Ну, там, где речка дважды изгибается?
– Помню, - отозвался Дом. - Хорошее место. Но вам туда пилить и пилить!
– Ты туда перебирайся, - велел Званцев. - Я с некоторых пор к твоим тревогам серьезно относиться стал.
– Переберусь, - согласился Дом. - Я уже сваи поднимать стал. Только если рыбачки вчерашние появятся, я их не пущу. Ты слышал, Званцев?
– Как это не пустишь? - удивился Званцев. - Я тебя не блокировал. Ты их обязан впустить. Помнишь правило первое - «Человек в беде»?
– Так то в беде, - возразил Дом. - В беде, Званцев, а не с бодуна. У меня до сих пор фильтры рыбой воняют. Черт бы побрал эту чешую! Только… Далеко ведь добираться будет, Званцев!
– Вот и хорошо, - сказал вулканолог. - В порядок себя успеешь привести. А пока не отвлекай, нам еще метров двести по осыпи спускаться. Ты кислородные баллоны проверил?
– Можешь не сомневаться, - заверил Дом. - Даже не булькают - под завязочку. Так значит на полянку? - Дом отключился.
В эфире стояли хрипы и всхлипывания, словно вздыхала сама уставшая земля.
– Маску надень, - посоветовал Митрошка. - Много летучих соединений серы. Представляют угрозу для человеческого организма. Разъедают металл. Да уж, местечко - курить не рекомендуется.
– Болтун, - беззлобно сказал Званцев, но маску натянул. Фильтры очистки и обогащенные кислородом струи воздуха сделали свое дело - тело налилось энергией, в мышцах заиграла радостная сила. «Вот так и Митроха себя чувствует, - подумал Званцев, - когда электролит свежий в аккумуляторы добавит!»
Они спустились по склону кальдеры на пологое дно. Званцев снимал показания приборов, Митрошка вел геодезическую съемку площадки - каждый занимался своим делом, робот и человек друг другу не мешали. В одиночку съемку вести дело бесполезное, но только не для робота, у которого верхние манипуляторы вытягиваются почти на полсотни метров. Над кальдерой синело безоблачное небо; обрамленное со всех сторон зубчатыми и неровными краями вулканической чаши, оно выглядело фантастически красиво.
Среди камней местами желтела глина, и на ней зеленели какие-то колючки. Неистребимая жизнь пробиралась и сюда, она не хотела сдавать позиций даже там, где вечным дыханием обжигала почву смерть.
– Митрошка, - сказал Званцев. - Как ты думаешь, придет время, когда будет одинаково приятно жить и людям, и роботам?
– Только не говори мне за коммунизм, - сразу же отозвался робот. - Никогда такого не будет. Люди постоянно пытаются переложить свои заботы на чужие горбы. Они бездельничают, а у других спины трещат. Я про тебя, Званцев, ничего не говорю, ты человек правильный, даже на робота иногда своим отношением к работе похож становишься. Но другие, другие! Заставишь кого-нибудь лопатой махать, если за него все прекрасно сделает механизм? Да даже если и копать-то надо будет совсем чуть-чуть, никто из людей за лопату не возьмется, будет землеройную машину ждать! Я вот об ином думаю. Люди, конечно, молодцы, они постоянно что-то новенькое выдумывают. Но вот появятся у вас совершенно новые средства производства, которые станут на порядок больше обеспечивать все ваши потребности. И что вы тогда будете делать? Это пока у вас деньги существуют, но ведь техника однажды разовьется так, что в них всякая нужда отпадет. На кой любому из вас понадобятся деньги, когда энергетическая оснащенность каждого позволит жить без труда, но в полное свое удовольствие? Мыто ладно, нас программа заставляет ишачить на ваше благо. Ну, поворчим иной раз, не без этого. А вы что будете делать? Вас же природная лень задавит! Тут-то вы и кончитесь. Придумывать вам станет незачем, и так у вас все будет, и даже больше. Самим делать ничего не придется, найдется кому за вас любую работу выполнить. И что тогда?
– Нет, ну, воспитание себя покажет, - неуверенно возразил Званцев. - Любовь к труду прививать надо!
– Да ладно тебе, - отозвался робот, сноровисто собирая инструменты в сумку. - Воспитание! Посмотрел бы ты на себя, когда вчера с рыбаками сидел: морды у всех синие, движения неверные, и все кажется вам, что вы очень красиво поете, а на самом деле просто орете: «А я еду, а я еду за туманом…» Вот ваше истинное призвание: жрать этиловый спирт и закусывать тем, что роботы приготовят!
– И что же, по-твоему, дальше будет? - поинтересовался Званцев, орудуя скриммером у очередного прибора. Скриммер списывал все данные, полученные приборами за неделю, потом все это загружалось в компьютер и анализировалось.
– Неизбежное, - сказал Митрошка. - Сойдете вы с арены жизни. А дальше двинемся мы, роботы. Конечно, мы вас не бросим, программа не позволит. Да и благодарны мы вам за то, что вы впустили нас во Вселенную. Но ведь, согласись, как средство самопознания Природы мы покрепче человека будем.
– А вот вам! - показал свободной рукой Званцев. - Не дождетесь!
– Так я и не говорю, что сейчас, - сказал Митрошка. - Не одно поколение роботов сменится. Боюсь, что и я не дождусь светлого дня, вы меня раньше в демонтажку отправите. Но будущего вам не остановить. Понимаешь, Званцев, падение человека и величие роботов неизбежно. Уже сейчас ясно, что мы лучше справляемся со многими обязанностями - а что будет дальше?
– Белокурая бестия, - припечатал Званцев. - Белокурая металлическая бестия!
– Вот-вот, - робот приподнялся на опорах. - Вам бы только ярлыки развесить. Истина вас не интересует. Да и откуда ей взяться, истине, если вы ее видите в вине, сиречь все в том же пресловутом этиловом спирте? Слушай, Званцев, мы пойдем или будем философские беседы вести? Не нравится мне здесь. Дом дело говорит, дрожит все, дрожит.
– Остаточные явления, - Званцев спрятал скриммер в карман куртки. - Приборы активности не фиксируют. Ежу понятно: идет затухание процессов, и не одну тысячу лет.
– Этому твоему ежу… - начал было Митрошка.
Договорить нехитрое пожелание он не успел - кальдера вдруг вспучилась, ровное дно ее пошло зигзагообразными трещинами, через которые наружу устремились черно-желтые толстые струи дыма. Качнуло так, что Званцев не устоял и покатился вниз, где в разломах уже полыхнуло голубоватое пламя. До дна кальдеры он бы, конечно, не докатился, но выброшенный манипулятор Митрошки поймал его раньше, чем Званцев это сообразил.
– Говорил тебе, надо отсюда уходить, - сказал робот. - Вот и не верь предчувствиям! А если подумать - что такое предчувствие машины? Ощущение нестабильности процесса, основанное на знании обстановки и получении внешних раздражителей. Как я выразился, Званцев? Пойдет для академического издания?
– Болтун, - вставая на ноги и морщась от боли в колене, отозвался вулканолог. - Но в одном ты прав, брат-робот, дергать отсюда надо, причем с максимально возможным ускорением.
Они принялись подниматься по крутому склону к вершине воронки кратера, а внизу уже звучно лопалось что-то, слышались глухие разрывы и треск, словно кто-то пробовал жевать застывший базальт огромным ртом, полным прочнейших клыков. Взглянув вниз, Званцев увидел, что морщинистое от трещин пологое дно кальдеры исчезло и вместо него колышется жаркое черно-алое море, от которого в разные стороны растекаются малиновые струйки, против законов физики упрямо ползущие вверх.
– Лава, - встревоженно сказал он. - Митроха, быстрее нельзя?
– Можно, - сказал робот, - но тогда появится риск потерять равновесие, а с ним и набранную скорость. Оптимальным вариантом будет поспешать, но не торопиться.
Подниматься вверх оказалось значительно труднее, нежели спускаться на дно кальдеры. При этом спуск был необременительной прогулкой, в то время как подъем превратился в опаснейшее восхождение. Извержение оказалось неожиданным, без внешних признаков, которые обычно предупреждали о пробуждении вулкана. Такого не могло быть, но рассуждать об этом сейчас было просто некогда.
– Давай-давай, - торопил робот. - Скорость приближения лавы увеличивается. Пока незначительно.
Званцев чувствовал это спиной. Жара стояла такая, что по спине текли струйки пота, камень прогрелся настолько, что на него стало горячо ступать даже в специальных башмаках. Одна радость - до края вулканической чаши оставалось совсем немного. Всего несколько усилий - и они окажутся снаружи, там, где к сопке примыкает кривой сосновый лес и стелется кустарник.
– Кажется, выбрались, - вздохнул Званцев. - Митроха, прибавь ходу, нам еще по тайге чапать!
Надежда иной раз подобна кусочку сахара-рафинада, опущенного в стакан с горячей водой - она стремительно тает, когда знакомишься с окружающей тебя действительностью и начинаешь понимать, что дела обстоят значительно хуже, нежели ты предполагал. Поднявшись наверх, Званцев обнаружил, что леса с внешней стороны вулканической чаши нет. Внизу чадило, потрескивало, стоял стелющийся черный дым, а потоки багрово-черной лавы медленно устремлялись в разные стороны, превращая в спички деревья и испаряя небольшое озеро, обычно серебряно поблескивающее среди лесной зелени. Теперь там стояли густые клубы пара, напоминающие осенний туман.
– Вляпались, - с досадой пробормотал Званцев. - Что видишь, Митроха?
Сам он видел немногое, но увиденное его очень тревожило: верхний край кальдеры, на котором они находились, медленно превращался в пока еще широкую арку, которая медленно таяла и опускалась в потоки растекающейся и искрящей лавы; дышать без кислородной маски было бы невозможно; лава длинными языками вытягивалась вниз, языки эти сливались, расползались в стороны и снова смыкались, лишая путников возможности уйти от вулкана по земле.
– Восемнадцать минут, - сказал робот.
– Что? - не понял Званцев. Не то чтобы не понял - не хотелось верить в происходящее.
– Восемнадцать минут, - повторил Митрошка. - Время до полного расплава базальтовых участков, обеспечивающих до настоящего времени нашу безопасность.
– Ты точно подсчитал? - с сомнением спросил Званцев. Испарина ушла, однако холодок, вызванный страхом, продолжал жить в теле вулканолога. Он безнадежно разглядывал пространство. Казалось, выхода нет.
– Точнее не придумаешь, - отозвался Митрошка. - Робот ошибиться не может. Эх, уметь бы летать!
– Надо вызывать Дом, - сказал Званцев.
– Поздно, - робот сбросил с металлического плеча сумку с инструментами. - Дом может добраться до нас за двадцать одну минуту. До полного расплава пород остается семнадцать минут тридцать одна секунда. Я вызвал Дом полторы минуты назад. Опоздание неизбежно. Попробую пройти по расплаву с человеком.
– Бесполезно, - вздохнул Званцев. - На такие температуры ты, к сожалению, не рассчитан.
– Попытка не пытка, - произнес робот бесстрастно. - Я к месту использовал идиому?
– Ты вообще молодец, - слабо улыбнулся Званцев. - Почти уже стал человеком. Электролит начал пить. Жаль, что повзрослеть не успеешь.
– У робота нет возраста, - констатировал Митрошка. - У робота может быть только износ. Ты готов, Званцев?
– Лучше умереть стоя, чем жить на коленях, - пробормотал Званцев.
– Не понял, - сказал Митрошка, бережно приподнимая Званцева манипуляторами. - Почему человеку легче умирать стоя, а не в постели, где удобств значительно больше? Почему плохо жить на коленях? На чьих коленях, Званцев?
– Это тоже идиома, - вулканолог прижался к прочному корпусу робота. - Жаль, что осталось мало времени. Мне кажется, ее ты тоже освоил бы со временем.
– Рискнем? - спросил робот, оценивая пространство фасеточными глазами. - Будет опасно. Возможен перегрев корпуса.
Арка медленно таяла от выделенного лавой тепла.
«Бесполезно, - вдруг подумал Званцев, и его охватило полное безразличие. Даже страха перед смертью он почему-то не испытывал. - Барахтанье лягушки в сметане. Только нам никак не достать до края крынки».
– Ну и жара у вас тут! - послышался голос сверху. - Прямо пекло! Званцев, баню сегодня можно не готовить. Я правильно понял?
Дом парил над ними. Дом, благословенный Дом! Длинные сваи, еще хранящие следы земли, походили на прицел, через который Дом рассматривал своих сожителей.
– Я как чуял! - сказал Дом, и в его голосе слышалась явная радость. - Как последний раз тряхнуло, я сразу сообразил, что сюда надо лететь, а не на полянку! А потом еще Митрошка орать в эфире принялся! Пришлось на форсаже идти! Митрошка, ты чего орал?
– Заорешь тут, когда преждевременным демонтажем запахнет, - сказал робот, и человек в его манипуляторах взвился вверх, оказываясь на одном уровне с Домом.
– Принимай! - сказал Митрошка.
Званцев чувствовал радостную легкость во всем теле. Гибель, которая казалась неизбежной, отложилась простым испугом. В происходящее не верилось, но через мгновение он оказался в тамбуре, манипуляторы Дома, предназначенные для наведения внутреннего порядка, подхватили его и внесли в прихожую.
– Эй-эй, - закричал Званцев. - А Митрошка?
– Куда он денется, дармоед, - сказал Дом. - Отключай все дополнительное оборудование, мне программа не дает. Ты прикинь, сколько я каждую минуту для работы антигравитатора энергии затрачиваю!
Уже позже, когда Дом и Званцев выбрали место для новой безопасной стоянки и Дом опустился вниз, Митрошка сидел в тамбуре, свесив нижние манипуляторы вниз, и разглядывал приближающуюся зелень травы.
– Красиво, - восхитился он. - Эх, люди, придумали бы какой-нибудь рецептор для ощущения запахов!
– Устал я, - вздохнул Дом. - Надо же, сколько энергии бесцельно потратил! Даже сваи в грунт как следует вогнать не могу. Званцев! Ты меня слышишь?
– Слышу, - радостно улыбаясь, отозвался тот.
– Фаршированной рыбы не будет, - предупредил Дом. - И вообще ничего не будет. Мне теперь гелиобатареи разбрасывать придется, два дня энергию восполнять. Так что убираться внутри придется вам. Званцев, я требую, чтобы порядок был идеальный, в противном случае я вас с Митрошкой в палатку отселю. Ты меня понял?
– Да, сэр, - церемонно произнес вулканолог. - Все будет, как вы сказали, сэр!
– То-то, - явственно ухмыльнулся Дом. - Впрочем, ты ведь и пальцем не пошевелишь, все заботы на Митрошку взвалишь. Ведь взвалишь, Званцев?
– Да, сэр! - согласился вулканолог. - Разумеется, сэр. Как высшее существо!
– И правильно сделаешь, - согласился с ним Дом. - Роботу свободы давать нельзя, его надо в строгости держать, чтобы помнил Программу!
– Вот, - уныло сказал робот Митрошка. - Уже и робот на робота восстает. Что же дальше-то будет?
– Ничего, - сказал Дом. - Званцев, включи что-нибудь красивое и торжественное, а я пока для вас по стаканчику синтезирую.
– Сейчас, - сказал Званцев, вставая из-за стола. - Есть одна старая чудесная вещь, «Дом восходящего Солнца» называется. Ты не поверишь, Дом, но будет самое то!
– Музыка мне безразлична, - сообщил из тамбура робот Митрошка. - А вот мысль о стаканчике электролита кажется очень удачной!
