Удивляются некоторые, что сыны Зеведеевы ясно высказали прошение свое перед Тем, Кто знает сокровенности сердца. Он позволил им изречь прошение свое, чтобы научить всех просящих в молитвах своих не преступать меры, но соразмерять прошения свои с мерой своего убожества. Юность полагает, что Бог по всемогуществу Своему все может сделать, но не знает, что во всем действует Бог премудро. Хотя все для Него возможно, однако же творит одно то, чему нужно совершиться.
Неразумно просили ученики – и Всеведущий сказал им: Не знаете, чего просите (Мф. 20, 22). Он опечалил их, желая показать, что всякое неразумное прошение приносит огорчение просящим; такой плод собирает душа, потому что просила неразумно. Перед тем как ученики предложили прошение свое, Господь вначале ободрил их словами, возбуждавшими в них радость, желая показать, что дверь Его отверста просящим Его право. А как только объявили они прошение свое, опечалил их, желая показать, что дверь Его затворена для просящих лукаво. Если бы Господь наш, по Своему предведению, отринул молитву их прежде, чем она была изречена устами их, то можно было бы подумать, что затворяет Он дверь Свою молитвам нашим. Но теперь стало видно, что сами молящиеся заграждают себе дверь, когда просят не как должно.
Не как должно молится тот, кто в одном деле соединяет и излагает множество других дел. Погибает дело его, как и дело сынов Зеведеевых. Да не будет и с нами того, чтобы погибло дело наше. Хотя бы кто и хотел, не в состоянии будет исчислить все те предлоги, какие придумывают и представляют люди. Они идут все выше и выше и в стремлении своем преступают всякую меру; оставив стезю правую, идут не тем путем. И если бы кто в состоянии был изобразить это, то мог бы он и море измерить горстью.
Мудрый Врач видит, что яд высокомерия начинает разливаться в сынах Зеведеевых, и поспешает остановить его действие, чтобы не распространился он на все тело, то есть на всех двенадцать учеников Его, чтобы и они также не отважились на подобные прошения. Врач пресекает причину болезни, заграждает вредоносный источник. И ты, намереваясь просить, прежде чем прибегнешь ты к Подателю, рассмотри прошение свое, чисто ли оно, внимательно вникни в причину, побуждающую к прошению. Если побуждение, по которому просим, влечет за собой вред, то Уврачевавший сынов Зеведеевых да заградит источники наших прошений.
Всякий, кто просит, должен уподобляться Подателю. Он может дать нам все, но не дает того, что пагубно. Он всегда может простить грехи, но не прощает иногда по правде Своей. Он всегда может отказать в милости, но не попускает этого иногда благость Его.
Страх и любовь стоят на страже уст, этого источника слов. Страх останавливает слова срамные, любовь изводит слова досточестные. Уста могли бы не произнести доброго слова, но этого не допустит любовь; могли бы извести слово лукавое, но этого не допустит страх правды. Уста, из которых выходит и доброе, и лукавое, – необузданный конь, поэтому нужда для них узда, иначе стремление их увлечет в пропасть, потому что путь их среди пропастей. Только при тщательных предосторожностях могут они, даже и днем, совершать путь свой без преткновений и падений.
Все прошения наши восходят к Единому Богу: единый слух невидимого величия внимает прошениям нашим и различает их. Если просим полезное – приемлет прошение, если вредное – отвергает. Уста могут просить все, но Бог исполняет только то, что полезно. Все прошения, приносимые Божеству верой, принимаются Им из рук ее.
Обеты и дары, приносимые руками ее, вожделенны Богу. Божественное величие желает получить плоды из рук веры, потому что она очищает сердце просящего от безобразия сомнений ума.
Прошения уст, если корень их твердо насажден в сердце, собираются в Божие точило. Если же Бог медлит исполнить их, не должно скорбеть нам, как и виноградарь не сетует, но ждет, пока созреет в винограднике его плод, дающий жизнь во время свое. Благой Податель смотрит и на прошение, и на время. Как плод, снятый прежде времени, вреден, так и дар, не вовремя данный, причиняет вред, а впоследствии он же становится полезным. Если прошение неблаговременно, то Податель медлит исполнить его.
Податель премудр. Он смотрит на прошение и на время. Если видит, что прошение в настоящее время бесполезно, но будет полезно впоследствии, блюдет исполнение его до другого времени. Хотя и прискорбно просящему, что не исполнилось прошение его в то же время, но Податель в свое время утешит его пользой. Божество для нас то же, что для ребенка – мать, питающая его молоком. Она до известного времени сберегает свои пособия; знает, когда лишить ребенка молока и когда должно напитать его молоком или когда накормить хлебом. И сообразно с мерой его возраста предлагает ему свои пособия.
Правда – для всех прошений то же, что на море пристань. Справедливое прошение она принимает, а несправедливому не дает в себе места. Если бы исполнялись все прошения, то произошло бы пагубное неустройство, потому что просящие стали бы своими прошениями вредить друг другу. Хвала Тому, Кто слышит все! Его правда – горнило для всех прошений. Одобряет она прошение истинное, потому что в нем скрыта жизнь для просящих, осуждает прошение лживое, потому что в нем таится смерть для просящего. Неведением приукрашивается всякое прошение в устах, но Всеведущий испытвает его слухом Своим. Заблуждение в устах Симона представляло прекрасным сказанное им слово: Господи! да не будет этого с Тобою! (Мф. 16, 22). Симон не разумел, что слово его лживо. Но, как только вошло оно в слух Господа, как в горнило, тотчас обличалось, что оно противно Господу.
Поэтому прошения наши предоставим воле Истинного и Милосердного. Он правдой Своей искушает и отвергает прошения, для нас вредные, и по милосердию Своему исполняет прошения полезные. Возблагодарим Благого за то, что дает Он, и поклонимся Правосудному за то, в чем отказывает. Он – такой Податель, у Которого сокровищница – обильный источник благ и Который никогда не отказывает в дарах. Если же и отказывает иногда до времени – отказывает для того, чтобы дар стал драгоценнее для принимающих его и чтобы принимающий был прилежнее в молитве. Если бы дар подаваем был тотчас же, то прекратилась бы молитва.
