И там был болен некто, Лазарь было имя ему, и сестры его послали сказать Господу: Господи! вот, тот, кого Ты любишь, лежит больной в постели (ср.: Ин. 11, 1-3). Сравни же слова Животворца и заметь, как они согласуются между собой. Слепому сказал: Грех этот ни его, ни родителей его, но да откроются на нем дела Божии (ср.: Ин. 9, 3), а о болезни Лазаря сказал: Эта болезнь не к смерти, но ради славы Божией, да прославится через нее Сын Божий (ср.: Ин. 11, 4). И сказал ученикам: Придите, пойдем в Иудею (ср.: Ин. 11, 7). Отвечают Ему: Иудеи ищут убить Тебя… и Ты опять идешь туда? (ср.: Ин. 11, 8). Но, – говорит, – где скорби, туда спешит и врач. Иду к побивающим камнями, чтобы из побивающих камнями они сделались свидетелями. Многие уверовали там в Него (ср.: Ин. 11, 45).

Не двенадцать ли часов во дне? кто ходит днем, тот не спотыкается, потому что видит свет (Ин. 11, 9). Этими словами посредством образного сравнения хотел научить апостолов, что ранее конца года отпущения, матери месяцев, иудеи не споткнутся на убиении Господа, по причине которого воцарится на Сионе мрак. Не двенадцать ли часов во дне? — то есть зачем боитесь быть побитыми камнями? Пока Я с вами, никто из вас не пострадает со Мной и за Меня. Но настанет для вас ночь, полная скорбей, когда Я вознесусь от вас и оставлю вас. Но примите венцы, как и Я, Который увенчаюсь и вознесусь от вас. Придите, идем умереть вместе с Ним (ср.: Ин. 11, 16). Уверены были, что, отправившись с Ним, они будут побиты камнями. Потому утешением укрепил их, говоря: Лазарь умер; и радуюсь за вас (Ин. 11, 14-15). Если же радовался, то почему заплакал, когда пришел? Усмотри из этого, как далеко различествуют от Господа даже те, которые были самыми близкими Ему. И как человек, в котором скрыты все естества, в своем месте проявляет какое угодно из них, – то дух, то тело, – так и Господь явил человеческое естество, показав голод (см.: Мф. 4, 2-3), и слезы о друге. Все врачи прилагают старание и попечение прежде, чем умрет человек; а Врач Лазаря обратился к мертвому, чтобы на смерти его показать превосходство Своего врачебного искусства. Возрадовался, когда услышал; заплакал, когда пришел. Прежде чем пришел, сказал, что умер, а по прибытии спросил: Где… положили его? (Ин. 11, 34). Заплакал потому, что в воскресении мертвых умрут те, которые ныне живут нечестиво. Здесь же выразительнейшими словами засвидетельствовал и вместе с тем на деле показал и подтвердил, что Он принял истинную человеческую природу. Потому заплакал и обнаружил веру Марии и Марфы, которые почитали Его и исповедали перед лицом других, которые давно, но только иным образом исповедовали Его, как говорит Писание: Издали повеление считать Его вне синагоги (ср.: Ин. 9, 22; 12, 42).

Господи! если бы Ты был здесь (Ин. 11, 21), ибо так как посылали к Нему и Он не хотел прийти, то из этого узнали, что Лазарь умер по воле Господа, поскольку ни Сам Господь не пришел, ни ответа не послал, чтобы он исцелился. Сказали: Если бы Ты был здесь, как бы говоря: «Если хочешь, послушай его». Далее, так как слышали от учеников, как во время сна Его поднялись волны и как в другой раз в отсутствие Его течение моря пришло в движение и сотрясение, то по человеческому обычаю сказали: «Учитель, где свет, туда не может проникнуть мрак, и где жизнь, там смерть не имеет власти». Заплакал, чтобы показать, что Лазарь умер, и чтобы дать повод сказать: Не Он ли отверз очи слепому? (ср.: Ин. 11, 37). С одной стороны, хотели отвергнуть Его, с другой, против воли исповедали Его. «Воскресивший Лазаря, спаси Самого Себя» (ср.: Мк. 15, 30). И этими словами также исповедали Господа отвергшие Его.

Уже смердит (Ин. 11, 39). Если бы ты, Марфа, как и Мария, сидела у ног Его, то, подобно ей, ты услышала бы от Него, что для Него все легко. Я есмь воскресение и жизнь; всякий, кто верует в Меня, если и умрет, жив есть (ср.: Ин. 11, 25). Ясно, что живущий и верующий в Меня, не умрет вовек (Ин. 11, 26), то есть не всегда пребудет в смерти, поскольку жив, и рука смерти не навсегда возобладает над ним. Некоторые же понимают это о конце мира, что те, которые останутся на земле до времени пришествия Его, не умрут, как и следующие слова: Оставшиеся до пришествия Его не умрут (ср.: 1 Фес. 4, 15).

Прослезился Господь о Лазаре, как бы показывая, что Он не может воскресить его; когда же они на самом деле подумали так о Нем, обнаружил для всех тайное кощунство тех, которые говорили: Разве не мог этот сделать так, чтобы этот не умер? (ср.: Ин. 11, 37). Быть может, ты скажешь: «Но они не говорили того, что Он не может воскресить». Однако они высказали нечто такое, что направлялось против Божества

Его, говоря как бы так: поскольку заплакал, то этим показал, что не хотел смерти Лазаря, значит, Его Божественная природа не настолько возобладала над смертью, чтобы не допускать никакого господства смерти над Собой. Итак, когда они показали свое издевательство и посмеяние, Он обнаружил перед ними Свое Божество. А что возмутился (Ин. 11, 33), то это вполне согласно с тем, что некогда сказал: Доколе буду с вами и доколе буду говорить с вами (ср.: Мк. 9, 19), и в другом месте: Противен Мне род сей (ср.: Пс. 94, 10). Те, – говорит, – искушали Меня десять раз, эти же – двадцать и десятью десять.

Пришел воззвать мертвого из гроба и спрашивает: Где… положили его? И прослезился Господь (ср.: Ин. 11, 34-35). Но слезы Его оказались как дождь, Лазарь – как хлебное зерно, а гроб – как земля. Испустил голос Свой, подобно грому, смерть была устрашена этим голосом, Лазарь исшел, как хлебное зерно, и земля поверглась перед Господом, своим Животворцем. Своими знамениями Господь обозначил соответствующее время года и таким же образом приспособил их ко времени, как и тогда, когда встретился со слепым от утробы матерней. Пробыл два дня на том месте, где находился (Ин. 11, 6), пока Лазарь не умер. Воскресил Лазаря, а Сам вместо него умер. Ведь после того, как воззвал его из гроба, и затем, когда возлежал с ним за трапезой, Сам был погребен под образом мира, которое Мария возлила на главу Его (см.: Ин. 12, 1-3). Таким образом, через четыре дня смерть и корыстолюбие были посрамлены. Кроме того, сила смерти подверглась презрению, поскольку умершего Господь воззвал к жизни, чтобы смерть знала, что для Господа легко удалить ее после трех дней и прогнать от Себя. Ибо уста Того, Кто голосом Своим воззвал четверодневного умершего из гроба, останутся при своих обетованиях, что в третий день Он оживет и восстанет. Посрамлено было и то корыстолюбие, которое в сердце Иуды устроило козни и продало Его за тридцать сребреников, а Иуда обличен был в том, что искал продать Его не ради того, что Господь сделал Себя Богом, равно как и не забота о бедных побудила его к желанию продать миро помазания.

Итак, Господь пришел в Вифанию и воскресил друга Своего, Себя же Самого отдал погребению под образом помазания. Доставил радость Марии и Марфе и поношение аду и корысти; аду, потому что ад не превозмог над Ним навсегда; корысти, поскольку не продала Его навечно. Сказал: «После трех дней восстану», потому что если кто сочтет это дело трудным, то пусть посмотрит на того четырехдневного, который воскрес. Сказал нечто более трудное, чем это, чтобы посредством того, что совершил на Лазаре, поверили и тому, что говорил о Самом Себе.

Подойдите и отнимите камень (ср.: Ин. 11, 39). Тот, Кто оживил мертвого и возвратил в него жизнь, разве не мог открыть гроб и отнять камень? Кто ученикам Своим говорил: Если будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: передвинься, и передвинется от лица вашего (ср.: Мф. 17, 20), разве Он не мог отодвинуть камень от дверей гроба? Без сомнения, Тот, Кто, вися на Кресте, голосом Своим рассек скалу и гробы, одним словом Своим мог поднять и этот камень. Но так как Лазарь был Его другом, то сказал: «Откройте вы сами», чтобы смердящий запах от него коснулся их обоняния, и развяжите его (Ин. 11, 44) сами от тех уз, какими связали его, чтобы вы признали дело рук своих.

Потому и на время смерти Лазаря Господь не пришел в это селение, чтобы не сказали, что они сговорились между собой. И если оставим, то все уверуют в Него, и потом придут Римляне и возьмут народ наш, закон и место это (ср.: Ин. 11, 48). Сказали это потому, что подчинены были власти римлян. Но Господь пришел и воцарился знамениями Своими, и весь мир последовал за Ним. Быть может, – говорят, – услышат язычники, что им родился царь, ибо называли Его Сыном Давида, и не только называли Его так, но и хотели взять Его и поставить царем (см.: Ин. 6, 15). Потому говорили: «Берегитесь, чтобы не пришли римляне и не разорили города нашего и народа нашего».

Симон прокаженный (Мф. 26, 6) верил, и Господь оказал ему благодеяние, а через веру и благодеяние проказа исчезла. Ведь каким образом проказа могла бы остаться в теле Симона, который видел Очистителя от проказы возлежащим в доме своем? В то время как человеческая природа Христа возлежала в доме Симона, Божественная природа обитала в сердце его, подобно тому как это было и у Симона соименника (см.: Лк. 2, 26). И каким образом омертвевшая проказа могла остаться в присутствии умершего Лазаря, который ожил и воскрес? Если бы, — говорили, – Ты был здесь, не умер бы брат наш (ср.: Ин. 11, 21). Итак, каким образом Симон мог болеть проказой, когда Очиститель от проказы возлежал в доме его, и каким образом за одним и тем же столом могли быть вместе и сила, изгоняющая проказу, и убегающая от нее проказа? Вероятно, произошло здесь то же, что читается о Закхее, начальнике мытарей, которому Господь сказал: Ныне пришло спасение дому сему (Лк. 19, 9). В награду за гостеприимство свое получил очищение.

Первосвященники же положили убить и Лазаря (Ин. 12, 10). Но закон повелевал: кто убивает, да умрет. Если же убьете его, то разве Христос не может снова оживить его? Не следовало ли вам бояться скорее того, чтобы вас самих не убило слово Его, воззвавшее Лазаря к жизни? Ведь и Каин думал: «Человека убью, а Бога обману». Человек был убит, поскольку он смертен, Бог же не был обманут, потому что Он Всеведущ.

Можно было продать это миро за триста динариев и отдать бедным (ср.: Ин. 12, 5). Это сказал Иуда, которому Господь, усмотрев в нем жажду денег, поручил раздачу денег, как распорядителю и носителю кошелька, чтобы насытился и не делался предателем ради денег. Потому что полезнее было ему красть серебро, чем предавать Творца серебра. Ведь кому иному, кроме Иуды, которого надлежало исправить, нужен был кошелек там, где налицо было чудо пяти опресночных хлебов, или вина из воды, или врачевства, данного глазам сына Тимеева (см.: Мк. 10, 46-52), или то чудо, которое произошло при взимании дидрахмы?

Не радуйтесь, что бесы повинуются вам, поскольку и Иуда Искариот изгнал бесов, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах (ср.: Лк. 10, 20). Иуда же написан на земле вместе с распинателями Господа.

Иуда изгнал демонов, чтобы сам враг Господа разъяснил товарищам своим, распинателям, действительно ли через веельзевула Господь изгонял бесов, и чтобы предатель постыдился, если бесы убоялись того, кто был вор, и выходили вон, тогда как вор серебра не убоялся Господа серебра. Быть может, однако, он понял это и потому надел на себя веревку и повесился. А чтобы не сказали, что Господь Сам избрал предателя учеником Своим, не зная об этом, для этого сказал: Один из вас диавол (Ин. 6, 70), скрывая имя Иуды для того, чтобы не обесславить его на тот случай, если он захочет принести покаяние. Когда умывал им ноги, то не начал с Симона, первого из учеников. Ибо если первый из ангелов, когда возвышен был к славе первенства, оставил честь славы своей, то каким образом первый из учеников мог бы устоять в степени чести своей? Не научился ли бы он скорее подражать первому из ангелов?

Когда умывал ноги их, то честь высшей природы Господа облеклась честью смирения Его человеческого естества.