Один из вас, который ест со Мною хлеб, он предаст Меня (ср.: Мк. 14, 18), и вот,рука предателя Моего со Мною за столом (ср.: Лк. 22, 21). Сын Человеческий идет, как написано о Нем (Мф. 26, 24). Такими словами с милосердием оплакивал этого нечестивого губителя. Лучше было бы ему не родиться (Мф. 26, 24). Но если Господь хотел взойти на Крест, то к чему мы отнесем это изречение – к предведению ли Его, к неведению или коварству, поскольку сказал: Лучше было бы ему не родиться? Что могло препятствовать тому, чтобы раскаяние предателя удостоилось принятия?

Если таковы твои насмешки и твои издевательства, то возьми себе примером змия и не порицай и не обвиняй меня, то есть меня за Учителя моего. Ибо если Адам сам хотел преступить заповедь, то какую похвальбу ты усмотришь в богохульствах того, кто наполнил уста змия прахом, и укротил его, и лишил способности ходить? Если же Адам не мог преступить заповеди без соблазнителя, то наказание справедливо пало на голову змия. И хотя мы соглашаемся, что Адам был подготовлен ко греху тем, кто был причиной греха, однако и Адам по справедливости понес наказание, поскольку прежде уступил этому подготовлению. Даже хотя бы змий и не доставил повода ко греху, все-таки Адам по причине этой оказавшейся в нем при искушении слабости впал бы в другие преступления, не подвергаясь этому искушению. Таким образом, и Тот, Кто взошел на Крест, быть может, хотел взойти на Крест помимо предательства Иуды, хотя это и невероятно, так как Писание евреев и многое другое не позволяют нам верить этому.

Любовь открыла тайну и сообщила ее страху, поскольку, пока любовь возлежала на груди Господа, страх часто кивал ей головой. Как истинно и верно то, что Господь, раздавая хлеб Своим ученикам, дал им Таинство Тела Своего, так должно верить также и в то, что хлеб, данный Господом убийце Своему, дан был в таинство умерщвления Тела Своего. И обмакнул его (см.: Ин. 13, 26), чтобы таким образом наименовать участничество Иуды во вполне уже решенном убийстве Его, в котором Тело омочено было Кровью. Или для того омочил хлеб, чтобы вместе с хлебом не дать также и Завета. Сначала омыл хлеб и тогда дал ему его. Омыт был от этого хлеба прежний завет, поскольку он приготовлен был Новым Заветом. Любостяжание отделило Иуду от совершенных членов Господа, как и Спаситель кротко научил, что Иуда не от Тела Церкви Его, но прах, приставший к ногам учеников Его. Потому и в ту ночь, когда отделял его от них, омыл нечистоту, приставшую к ногам их, чтобы научить нас, что Иуда, который, как последний из двенадцати апостолов, оказывался как бы ногами тела, был омыт Им водой от ног апостолов, как грязь, предназначенная огню. Таким же образом Господь посредством воды отделил Иуду от учеников, когда давал ему хлеб, обмоченный водою, потому что он не достоин был того хлеба, который вместе с вином раздавался двенадцати апостолам. Ибо тому, кто предавал Его на смерть, неприлично было посредством хлеба принять в себя Того, Кто спасает от смерти.

С того времени как преломил Тело Свое ученикам Своим и дал Тело Свое апостолам, считаются те три дня Его, в течение которых Он сопричислялся к мертвым, как и Адам, который по вкушении от древа жил многие годы, хотя по причине преступления заповеди причислялся к мертвым, поскольку Бог сказал: В день, в который ты вкусишь, умрешь (ср.: Быт. 2, 17), и как в следующем месте: Четыреста лет будет семя твое в Египте (ср.: Быт. 15, 13), потому что годы эти исчислены с того дня, когда сказано это слово. То же должно сказать и о Господе. Или шестой день (пятница) считается за два дня, а суббота – за один. Дав Тело Свое на снедение им в таинство смерти Своей, Он вошел во чрево их, как потом вошел в землю. И так как Адам не благословил, когда в непослушании срывал плод, то Господь благословил и преломил (ср.: Мф. 26, 26). И хлеб вошел и изгладил осуждение похоти, по которой Адам преступил заповедь Божию. Или три дня считаются от нисхождения до восхождения, то есть пятница, суббота и воскресенье.

И сказал: Отселе не буду пить от этого плода виноградного до Царства Отца Моего (ср.: Лк. 22, 18), чтобы показать, что близко то время, когда Он должен будет уйти от них. До Царства Отца Моего, то есть до воскресения Моего. Этому учит Симон в Деяниях апостольских, говоря: После воскресения в течение сорока дней мы ели с Ним и пили (ср.: Деян. 10, 41), то есть в первый день недели, как и там: Не вкусят смерти, пока не увидят Царствия Божия (ср.: Мф. 16, 28), что случилось спустя шесть дней (см.: Мф. 17, 1).

Вот, сатана получил позволение сеять вас как пшеницу, и Я умолил Отца за тебя, чтобы не оскудела вера твоя (ср.: Лк. 22, 31-32). Не сказал: «Умолил за тебя, чтобы ты не подвергался искушению», но чтобы не оскудела вера твоя.

Покажи нам Отца, и довольно нам (ср.: Ин. 14, 8). Филипп хотел видеть Отца телесно, то есть телесными очами, как прежние праведники, которые видели ангелов и архангелов. Потому Господь дал ему ответ о видении Божества, Которое воспринимается очами ума, ибо не сказал ему: «Вы не видели», поскольку Сам открылся ему во внешнем виде, но говорит: Не познали Меня (ср.: Ин. 14, 9), потому что величие Его было скрыто, то есть если бы познали Меня, хотя поскольку Я не явен, то увидели бы и Отца Моего, Который не открывается вовне. И апостол, говоря о Господе, свидетельствует: Он есть образ вида Бога невидимого (ср.: Кол. 1, 15).

Верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит (Ин. 14, 12). Где же то сказанное: Ученик не бывает больше учителя (ср.: Лк. 6, 40)? Но вот Моисей погубил только трех царей, а Иисус тридцать, и тот не вступил в землю Обетованную, хотя смиренно просил об этом, а Иисус вступил и разделил наследие. Самуил был больше всех своих современников. Елисей принял двойную силу учителя своего после отшествия его, и это случилось в подобие Господа Спасителя нашего, ученики Которого посредством знамений своих сотворили вдвое больше. Во всех людях враг имел свою часть; только не имел ее в Господе, Который сказал: У Меня не найдет ничего своего, и: Я победил мир (Ин. 16, 33). Но в даре Суда, какой получил Господь, участвуют также и ученики. Ибо сказал, что они будут судить (см.: Лк. 22, 30), чтобы показать, что не только Бог победил и судит, но и люди победили и судят тех, которые не могли победить подобно им, но отступили:

Мужи праведные, — говорит, – будут судить их (Иез. 23, 45).

У кого нет меча своего, пусть купит себе меч (ср.: Лк. 22, 36) – это сказал, чтобы научить смирению. Вот, один из таких мечей имел Симон, чтобы, когда он хотел показать мечом ревность свою, Господь научил его словам Писания: Кто ударяет тебя в щеку (ср.: Мф. 5, 39). Ибо Симон в любви своей забыл эти слова. Или сказал это с целью показать ему, что не только тогда, когда у нас нет подобного рода вещей или когда не можем иметь их, мы должны воздерживаться от них, но еще менее должны пользоваться ими и тогда, когда имеем их, и они готовы, как меч, находящийся в твоей руке. И чтобы ясно было, что ради увещания, а не по причине войны завел речь о мечах, для этого прибавил: Довольно двух (ср.: Лк. 22, 38). Ведь если бы говорил это о борьбе, то всем надлежало бы взять оружие. Сказал это потому, что среди иудеев были такие, которые жаждали меча и крови подобно двоим из них (Иакову и Иоанну) (см.: Лк. 9, 54). Видя, что в них скрывается гнев отцов, Он воспользовался случаем, чтобы тайный гнев их сделать явным и гнусным для них и изгнать его из сердца их.

Поскольку дни делания Его в Иудее окончились, то Он обратился, чтобы идти в Иерусалим, и тех двух гневливых отверг от Себя, как и Иуде Искариоту сказал в предупреждение: Горе тому человеку (ср.: Мк. 14, 21). Ведь если бы он покаялся, как Симон Петр, и принял увещание, как те двое, то, освободившись от этого проклятия, унаследовал бы место и престол свой. Затем из того, что Господь упомянул мечи, пусть они уразумеют, что Он знает день и час, когда будет предан, и пусть друзья Его научатся смирению, а враги познают свое насилие.

Сия есть заповедь Моя (Ин. 15, 12). Ужели одна только заповедь? Достаточно ее, и только ее одной, потому что она великого значения. Хотя она одна, но говорит: Не убивай, потому что кто любит, тот не убивает; и не воруй, ибо тот, кто любит, отдает даже свое; сказала и не обманывай, потому что любящий говорит истину вместо лжи. Некую новую заповедь даю вам (ср.: Ин. 13, 34).

А если ты не понимаешь слов: Сия есть заповедь Моя, то призови апостола, который разъяснит тебе их, говоря: Цель заповеди этой есть любовь (ср.: 1 Тим. 1, 5). А какой смысл этой заповеди? Без сомнения, такой: Во всем, как хотите вы, чтобы с вами поступали сыны человеческие, так поступайте и вы сами (ср.: Мф. 7, 12). Любите друг друга (Ин. 13, 34), и такую меру положите: Как Я возлюбил вас. Но это невозможно, потому что Ты Господь и любишь рабов Своих, мы же, будучи товарищами друг другу, каким образом возможем так любить друг друга, как Ты любишь нас? Однако поскольку так сказал Господь, то посмотрим, как это происходит. Никто не может иметь больше такой любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (ср.: Ин. 15, 13). Любовь Его из того усматривается, что назвал нас друзьями. Но если мы полагаем души свои за Тебя, то разве любовь наша становится равной Твоей любви? Если мы и умираем за Тебя, то мы смертны. Ты же, будучи вечно живым, принял на Себя страсть нашей смерти. Итак, каким же образом истолковать изречение: Как Я возлюбил вас (Ин. 13, 34)? Умрем, – говорит, – один за другого. Но мы, конечно, не пожелаем и жить один вместо другого. Если, – говорит, – Я, ваш Господь и Бог, умираю за вас, то тем более должно вам умирать одному за другого.

Вот Я посылаю вам Утешителя (ср.: Ин. 15, 26), ибо говорит: Иного Утешителя посылаю вам (ср.: Ин. 14, 16). Как Сам Он – Бог, так Бог и Тот, Кто посылается. Если бы Он был больше Духа, потому что посылает Его, то также и Дух был бы больше Его, потому что отвел Его в пустыню на искушение (см.: Мф. 4, 1). И почему сказал: Хорошо для вас, если Я пойду, потому что если Я не уйду, то Утешитель не приидет к вам и не откроет вам всякой истины (ср.: Ин. 16, 7, 13)? Каким образом оказалось благом то, что Господь ушел и, поскольку Он не мог показать всей истины, пришел раб, чтобы дать то, чего не дал Господь? И почему первый Утешитель, то есть Христос, не раскрыл всей истины, а второй – Дух Святой раскрыл нам ее по слову Первого, так как Христос есть вся Истина?

А что Дух назван Господом, о том свидетельствует Писание в следующих словах: Получил Симеон повеление от Духа Святого, что он не вкусит смерти, пока не увидит Господа Христа, и когда взял Господа на руки, сказал: ныне отпускаешь, Господи, раба Твоего по слову Твоему в мир (ср.: Лк. 2, 26, 28, 29). Итак, от Духа Святого получил повеление и сказал: Ты, Господи, отпускаешь раба Твоего, как и там: Пока не увидишь Господа Христа.

И никто не знает того, что в человеке, кроме духа человеческого, находящегося в нем; так и Божия никто не знает, кроме Духа Божия (ср.: 1 Кор. 2, 11). Не так, чтобы Дух Его был творением Его, но через это Писание учит нас, что дух наш не есть что-либо чуждое нашей природе. Кроме Духа, который из него, так и Бога никто не знает, кроме Духа Его, и Он испытывает глубины Его. Если скажут, что Дух испытывает для собственного научения, то пусть рассудят, что тот, кого кто-либо испытывает, меньше того, кто испытывает. Когда говорил: Идите во всю землю и крестите их во имя Отца и Сына и Святого Духа (ср.: Мф. 28, 19), то не сказал: «Во имя Отца, во имя Сына и во имя Духа», чтобы показать, что они одной природы, так как одним именем наименовал три Лица. Вы – храм Божий, и Дух Божий обитает в вас (ср.: 1 Кор. 3, 16). Если мы – храм, то каким образом являемся обителью Духа? Это разъясняет следующее изречение: Вы – храм Духа Святого, Который обитает в вас (ср.: 1 Кор. 6, 19). И в Деяниях апостолов говорит: Потому что вы хотели искушать Духа Господня (ср.: Деян. 5, 9) и: Ты солгал не человекам, а Богу (Деян. 5, 4). Итак, Дух есть Бог, так как Он от Бога. Конечно, имя Бога применяется также и к людям, некоторые из которых названы богами, как и мы по благодати получаем и имя Отца и Сына. Имя Бога применяется к человеку, как, например, Моисей называется «Богом фараона» (см.: Исх. 7, 1). Но Духом живым Моисей нигде не назван. Писание не говорит о Еве, чтобы она была сестрой Адама или дочерью его, но что она из него. Так и о Духе Святом нужно говорить не то, что Он сын или сестра, но что Он – из Него и единосущен Ему. А если тот, кто испытывает, меньше того, кого испытывает, то написано: Испытующий же сердца знает, какая мысль у Духа (Рим. 8, 27). Если так, то неужели Бог, испытующий Духа, меньше, чем Дух.

О суде же, потому что князь мира этого осужден (ср.: Ин. 16, 11), то есть не потому, что сатана во второй раз принимает кару своего осуждения, но так как с этих пор он осужден навечно.

Дай Мне славу Твою от той, какую дал Мне прежде бытия мира (ср.: Ин. 17, 5). В то время, когда Отец все создал через Сына, как изъясняет псалом: Славой и величием облекся (ср.: Пс. 103, 1), и затем из ничего извел творения и устроил их без пророка. Господи Боже, – говорит псалмопевец, – Ты сделался дивно велик, славой и величием облекся и одет светом, как ризой, простер небо, как шатер (ср.: Пс. 103, 1-2). Поскольку же вследствие гибели Адама твари облеклись унижением его, по свидетельству апостола: Тварь покорилась суете (Рим. 8, 20), то Сын Творца пришел для спасения их, чтобы в пришествии Своем уничтожить недостатки их крещением смерти, как и Сам сказал: Приходит и настал час, прославь Сына Твоего, и Сын Твой прославит Тебя (ср.: Ин. 17, 1). Этого просил не как нуждающийся в получении этого, но имея в виду привести в совершенство первоначальный строй творения, потребовал славы, которой был облечен в то время, когда тварь облекалась славой. Ибо как первые творения по благодати устроил так, чтобы они были без недостатков в славе и великолепии, которыми был облечен Сам, так пусть будет и последнее их устроение, по милосердию, без порока в славе, какою облекался. Итак, это именно обозначил, говоря: Дай Мне именно то, что имел прежде творения с Отцом и у Отца, так как и Писание утверждает то же и ясно говорит: Прославь Меня той славой, которую Я имел у Тебя прежде творения мира (ср.: Ин. 17, 5). Но и посредством слов: Прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя (Ин. 17, 1) обозначил не Свою нужду, но нуждающуюся свободную волю. Итак, Отец не принимает славы от Сына, как нуждающийся в ней, и если Сын прославляется Отцом, то отнюдь не нуждается в этой славе.

Печальна душа Моя (ср.: Мф. 26, 38). Не постыдился сказать это, потому что был истинный человек, а не чуждое что-либо человеку скрывал под видом одеяния Своего, и это сказал, чтобы показать, что облекся немощной плотью и соединился с душой, которая может страдать. Итак, сказал то, что истинно, чтобы не подвергалось извращению, и скрыл, чтобы не было похищено воровски – научил верных не тщеславиться своим поведением, так как это значит отвергать истину. И еще также говорит: Кто отрекся от Меня, и Я отрекусь от него (ср.: Мф. 10, 33), и в этом – страх и трепет для неверных. Итак, по силе одной заповеди мы исповедуем, чтобы заблуждение не отторгло нас от любви Его, а по силе другой не исповедуем, чтобы гордость не лишила нас плода блага Его.

Если возможно, да минует Меня чаша сия (Мф. 26, 39). Кто знал, что ученики соблазнятся, Симон отвергнется, Иуда повесится, и город Иерусалим будет разрушен, и народ рассеян, Тот не мог не знать, что по истечении трех дней чаша эта минует Его. Если возможно, да минует Меня чаша сия – так говорит Тот, Кто Симону, когда он хотел поправить Его, сказал: Отойди от Меня, сатана!.. Потому что ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое (Мф. 16, 23). Почему теперь Господь Сам оставил то, что Божие, и помыслил о том, что человеческое? Зачем же Ты разгневался на Симона, когда он сказал: Да не будет этого с Тобою (Мф. 16, 22)? Если возможно, да минует Меня чаша сия. Тот, что сказал только Отцу, знал; знал и то, что чаша может миновать, однако для той цели и пришел, чтобы пить ее за всех и посредством этой чаши уплатить долги всех, за которых уплатить не могли своей смертью пророки и спасатели.

Отче, да минует Меня чаша сия. Кто смерть Свою описал через пророков Своих и таинство смерти Своей прообразовал на праведниках Своих, Тот, когда настало время Самому подпасть смерти, не мог, конечно, отвергнуть смерть и отказаться пить чашу ее. Ведь если бы не хотел пить ее и имел желание отвергнуть ее, то не сравнил бы тело Свое с храмом, говоря: Разрушьте этот храм, и Я в третий день воздвигну его (ср.: Ин. 2, 19), и не сказал бы сыновьям Зеведеевым: Можете ли пить чашу, которую Я буду пить (Мф. 20, 22), и в другом месте: Предстоит Мне крещение, которым Я должен креститься (ср.: Лк. 12, 50) и: Как Моисей вознес змия в пустыне, так вознесен будет Сын Человеческий (ср.: Ин. 3, 14), как Иона был во чреве кита… так Сын Человеческий будет в сердце земли (Мф. 12, 40), должно Ему умереть и воскреснуть (ср.: Лк. 9, 22), сильно желал Я есть эту пасху с вами прежде Моего страдания (ср.: Лк. 22, 15), Сын Человеческий идет, как написано о Нем (Мф. 26, 24). Даже и вечером той ночи, когда предал Себя, разделил Тело Свое апостолам Своим и Кровь Свою раздал ученикам Своим и дал им заповедь творить это в воспоминание Его страдания. Тот, Кто ученикам Своим заповедал не бояться смерти, говоря: Не бойтесь убивающих тело (Мф. 10, 28), каким образом Он Сам убоялся смерти и просил, чтобы миновала Его чаша сия? Кто добровольно подъял число месяцев в утробе и число годов на земле, ужели Он хотел, чтобы миновала Его чаша и все Его явление сделалось тщетным в то время, когда дни, месяцы и годы прошли и оставалось только несколько часов? Когда был в Иерусалиме и провозглашал Свое увещание, то, желая показать величие даров Своей милости, сказал: Если бы в Содоме явлены были те силы, которые явлены в тебе, то и доселе оставался бы он местом обитания (ср.: Мф. 11, 23). Однако Содом был разрушен, хотя и мог бы сохраниться в случае пришествия Его. Кто, несмотря на это, не отменил времени явления Своего, каким образом в то время, когда пришел, Сам восхотел отвергнуть дары, вытекающие из страдания Его, которые если бы даны были во дни Лота, то Содом и соседние города, как Сам Он сказал, до сих пор еще процветали бы? И если хотел отказаться от чаши ради народа Своего, чтобы он не погиб при Втором Его пришествии, то Он должен был погубить и какой угодно другой народ, к которому пришел бы, поскольку и этот народ должен был бы предать Его на смерть Креста. Но так как иудеи не вняли Его знамениям и чудесам, то погибли отнюдь не вследствие распятия Его, потому что погибли еще прежде, чем Он был убит, ибо не поверили знамениям Его.

Если возможно, да минует Меня чаша сия (Мф. 26, 39). Сказал это по причине немощи, которой был облечен, потому что не в ложном виде, но поистине был облечен ею. А если поистине был немощен и облечен немощью, то и невозможно было, чтобы немощь не боялась и не смущалась. Поскольку принял плоть и облекся немощью, то в голоде подкреплялся хлебом, в труде утомлялся и во сне казался бессильным, и когда пришло время смерти Его, надлежало, чтобы и тогда также воздействовало то, что свойственно плоти; ведь и смущение предстоящей смертью напало на Него для того, чтобы явной сделалась Его природа, именно, что Он был сыном того Адама, над которым, как говорит апостол, царствовала смерть (см.: Рим. 5, 14). И сказал ученикам Своим: бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение. Дух сей бодр и готов, плоть же сия немощна (ср.: Мф. 26, 41). А если у вас, когда вы боитесь, боится не дух ваш, но немощь плоти вашей, то каким бы образом Я убоялся смерти, если не для того, чтобы показать вам страх смерти, которым поражается плоть, которой Я облечен?

Ибо если Симон, которого одна служанка привела в страх (см.: Мф. 26, 69), не убоялся всех римлян, но с твердым духом заклинал их, чтобы распяли его головой, обращенной к земле, и если апостол, зная, что он умрет неестественной смертью, сказал: Уже конца желаю, и время упокоения моего настает для меня (ср.: 2 Тим. 4, 6), то каким образом Господь, помощью Которого апостолы презрели смерть свою, по слову Его: Не бойтесь тех, кто убивает тело, души же не может убить (ср.: Мф. 10, 28), каким образом Он Сам мог убояться смерти? Ведь оказался бы к тому же и несвоевременным в страхе, какой приписывался Ему. Если боялся, то должен был бояться в тот час, когда был взят, а не в другое время, но тогда Он исцелил ухо убийцы (см.: Лк. 22, 51). Повелел взять меч, а когда явилась нужда в мече, сказал: Возврати меч твой в прежнее место его (ср.: Мф. 26, 52).

Или так как через Сына уничтожались долги, какие были сделаны, и через Него совершалось обращение народов, то Сын не хотел усвоить Себе ту благодать, которая была прежде мира. Как в начале бытия мира, хотя все было создано через Него, однако прошел это молчанием и устами Моисея указал другого деятеля, говоря: И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма (Быт. 1, 31); сказал это для того, чтобы все творения оказались должниками перед Отцом Его; так и в час обновления их отрекся через смерть от всего и сказал: Да будет воля Твоя, чтобы все, которые должны были обратиться через смерть Единородного, сделались должниками Отца. Или сказал это потому, что во время телесной смерти отдал телу то, что принадлежало телу. Ибо ясно, что все скорби свидетельствовали о теле Его, чтобы видна была истинность его. Но секты еретиков, видя все эти указания на тело Его, не убедили себя в нем. Как алкал и жаждал, и утомлялся, и спал, таким же образом и боялся. Или потерпел это для того, чтобы людям земным нельзя было говорить, что без страдания и подвига изглажены Им вины наши. Или чтобы научить учеников Своих, чтобы они жизнь и смерть свою вручали Богу. Ведь если Тот, Кто мудр, ради познания Бога, коленопреклоненный, молился о том, чему надлежало быть, то тем более должны неверующие люди отдавать свою волю Всеведущему. Или чтобы посредством Своего страдания всеять в Своих учеников утешение, Он приспособился к уму их, чтобы стать образцом для них, и страх их принял на Себя, чтобы Своим примером показать им, что раньше смерти не следует дерзко тщеславиться смертью. Ибо если Тот, Кто не мог бояться, убоялся и просил об освобождении, хотя знал, что это невозможно, то тем более пусть они молятся перед искушением, чтобы спастись от него во время искушения. Или, поскольку во время искушения мысли наши обыкновенно рассеиваются и помышления наши разбрасываются в стороны, то Сам молился, чтобы научить нас, что против ухищрений и козней зла потребна молитва и что многими молитвами должно собирать рассеянные мысли. Или, желая укрепить их, боящихся смерти, показал, что и Он убоялся ее, чтобы научить, что страх не может погубить их, если не закоснеют в нем. Это обозначали слова: Не Моя, Отче, но Твоя воля да будет (ср.: Лк. 22, 42), то есть Я умру, чтобы спасти многих. Или сделал это для того, чтобы обмануть смерть. Или убоялся страдания для того, чтобы смерть не только решилась поглотить Его, но и поспешила изрыгнуть Его.

Для преодоления смерти произошло все это, что в Тебе, Господи, таилось против нее. Божество Твое не было доступно смерти, и до тайн Твоих она не могла коснуться. Хотя имя Божества Твоего провозвещалось, однако тогда на время Ты как бы одеждой покрыл его, потому что Ты прикрыл Свое Божественное имя покровом имени человеческого. Ибо у кого только на теле оказывалось знамение первого Адама, тело того становилось пищей смерти, а кто носит знамение второго Адама, тот есть господин смерти и победитель ее. Тот, первый Адам вкушением разрушил свою волю, подчинив ее телу, и ослабил, и разрушил тело, так что оно стало пищей смерти; второй же Адам бодрой Своей волей укрепил тело, чтобы удалить его от уст смерти.