В руки Твои предаю дух Мой (Лк. 23, 46). Божественная природа Его отдала человеческую, потому что она покинула и оставила ее при страдании. Однако Божество не так отступило от человечества, чтобы совсем отделиться, но скрылось от умерщвленного и убийц по своей силе. Ведь если бы Божество проявило себя, то Тот, Кто был умерщвлен, не убоялся бы, и если бы оно открылось, то убийцы не могли бы умертвить Его. Но Божественная природа оберегала и охраняла человеческую, чтобы последняя не погибла, поскольку охраняющая природа знала о себе, охраняемая же природа не знала. Потом же Божество явило себя и Умерщвленному, потому что Он не был оставлен во гробе, и убийцам, так как они не могли выполнить своего дела, то есть охранить гроб и удержать в нем Умершего. Господь самим делом подтвердил смертным обетование Свое, показывая и на деле являя, что родился, чтобы Своим исшествием из утробы изгнать из умов ту мысль, что Он только подобен людям. А если Христос был Сыном чуждого, как утверждал Марки-он, то солнце не омрачилось бы при распятии Его, но Творец солнца рассеял бы более обильный свет, поскольку враг удален был от Него, и повелел бы свету взойти над иудеями за то, что они исполнили желание Его. И храм облачился бы драгоценной завесой, так как освобожден был от нареканий врага своего и разрушитель закона извергнут был из него. Но, быть может, Отец чуждого явил мрак? Но вот, у Него нет мрака, и даже если бы у Него был мрак, то и тогда Он не явил бы его, во-первых, потому, что Он – Благой Бог, затем потому, что Христос сказал: Прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23, 34). Солнце же покрыл мраком для того, чтобы те, которые, ходя при свете, не познали Его и даже на Крест возвели, познали бы Его хотя бы посредством мрака, посланного на них.

Завеса раздралась, чтобы открылось, что Господь отнял царство от них и отдал народу, который приносит плоды. Или в раздравшейся завесе предложил образ грядущего разрушения храма, поскольку Дух Его исшел из него. И так как первосвященник несправедливо разодрал одежду свою, то Дух раздрал завесу, чтобы таким образом посредством творений показать дерзость и гордость иудеев. Так как тот первосвященник раздрал священство и лишил его себя, то Этот Дух раздрал завесу и, уходя, все унес с Собой. Или как разрушен и отвергнут был храм, в который Иуда бросил серебро, так и врата, которыми он вошел, взяли и раздрали завесу свою. Сердца камней расселись, сердца же иудеев не принесли покаяния.

В месяце арекк Господь победил египтян и в том же месяце столпом огненным осветил евреев. Солнце омрачилось, потому что они воздали Ему противоположное. Вместо разделенного моря Дух раздрал завесу, чтобы Царь славы беспрепятственно восшел на Крест на Голгофе. А поскольку народ для этого не раздрал правдой завесы храма, то со Страждущим Господом пострадали творения. Солнце скрыло лицо свое и, чтобы не видеть Его висящим на Кресте, возвратило в себя свет свой, чтобы совсем исчезнуть. В течение трех часов солнце было покрыто мраком и затем снова засияло, чтобы возвестить, что в третий день Господь воскреснет из ада. Горы потряслись, и гробы открылись, и раздравшаяся завеса как бы плакала, сокрушаясь о будущем разрушении храма. Или поскольку уста человеческие осудили Его, то уста неодушевленных предметов воскликнули и оправдали Его. Те умолкли, и камни заговорили, как и предвозвестил Господь. Завеса раздрала также и замкнутые и закоснелые уши их и прославила Того, Кого они отвергли.

И Дух, видя Возлюбленного Своего висящим и поруганным, взял завесу, украшение храма, и раздрал. Или так как прообразы увидели образного Агнца, то раздрали завесу и толпой вышли к Нему. Или обитающий в храме дух пророческий, который сошел для того, чтобы возвещать людям явление Его, отлетел тогда на небо, чтобы небесным принести весть о восшествии Господа на небо. Или гробы расселись для того, чтобы Господь показал этим, что Он мог разодрать древо Креста, но не раздрал потому, что посредством него должно было распасться царство Израильское, и не сокрушил того, посредством чего должно было сокрушить грехи язычников. Напротив, Дух вместо древа Крестного раздрал завесу храма. И чтобы показать, что Он выйдет из гроба, Господь в свидетели исхода Своего призвал праведников, которые вышли из гробов своих. Итак, то и другое исшествие взаимно провозвещали себя. И поскольку тем же Духом было помазано и освящено царство и священство, то Дух исшел и возвратился к источнику того и другого, чтобы ясно было, что то и другое иссушено было Тем, Кто упразднил их обоих. Мы хотя и знаем, что с отсечением наименьшего нашего пальца может исцелиться тело, в противном же случае все оно погибнет, однако не хотим этого делать, хорошо зная, что предстоит нам. Бог же, зная, что смертью Его Сына люди получат победу, не отвратился сделать это. Почему Бог не повелел Аврааму, который имел много рабов, принести одного из них в жертву? Поскольку любовь Авраама не обнаружилась бы посредством его раба, то нужен был сын его, чтобы на нем сделалась явной любовь его. Так и Бог имел много рабов и посредством их не показал любви Своей к творениям, но через Сына Своего захотел возвестить любовь Свою к нам. Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного (Ин. 3, 16). Ведь почему Бог создал мир, если не по любви? Равным образом в любви родил и Сына. В каком состоянии находились бы люди, если бы Адам не согрешил, это изъясняют нам иудеи. Точно так же, если бы иудеи не убили Христа, Бог иным образом мог бы оживить народ иудейский и язычников. Сатана дал Адаму совет вкусить от древа, потому что думал, что может повредить ему, не ведая о провидении Божием, которое обратило зло его во благо согласно следующему: Если бы народ знал, не возвел бы на крест Господа славы (ср.: 1 Кор. 2, 8). Ведь в то время, как они поступали неправедно, Господь обратил дело их к Своей славе.

Стояли вдали ближние Иисуса (ср.: Лк. 23, 49), чтобы исполнилось сказанное: Друзья мои и ближние мои были вдали от меня (ср.: Пс. 37, 12). Перед субботой убили Его, пока было время для убиения; перед субботой похоронили Его, поскольку до тех пор можно было плакать, так как суббота есть конец трудов и с наступлением ее прекращается всякая скорбь, ведь в течение субботы не позволено ни трудиться, ни сокрушаться по умершем. С Авраама начались таинства древа и преобразовательного Агнца. Исаак есть прообраз Агнца. Раб Иаков тоже показал дерево, которое соединено было с водой (см.: Быт. 30, 37-38). Таким образом, древо стало достойным того, чтобы на нем висел Христос, поскольку кость Его не сокрушена была на нем. Из земли деревом извлекается плод ее; на море, пользуясь древом, берутся сокровища его. Так и в отношении к телу и душе. Вот Тот,

Который пронзен был яростью безумствующих и Своим молчанием оказался подобен глухому и немому древу, но жизненностью Своей и действенностью Своей возрастил человечество до небес.

И один из воинов пронзил Его копьем (ср.: Ин. 19, 34). Поруганиями Своими Господь почтил друзей Своих, врагов же Своих наказал, чтобы недруги узнали правду Его, а друзья – милосердие Его. Источник, исходящий из бока Его, явно показал Кровь, вину которой иудеи приняли на себя (см.: Мф. 27, 25), но истекла и вода, которая поспешила для очищения. Кровь появлением своим говорит против убийц, а вода таинством своим – об очищении друзей Его. И это произошло для того, чтобы знали, что Христос жив и по смерти. Чем более они умножали мучения Его, тем более открывалось скрытых в Нем сокровищ. Небесные богатства были разлиты в каждом члене Его, и, как только убийцы приступали к ним, они изливались, чтобы друзей обогатить, а распинателям отомстить. Я прибег ко всем членам Твоим, Господи, и из всех получил все дары, и через прободенный копьем бок Твой вошел в огражденный рай. Мы вступим в рай через копье, погруженное в бок, потому что погубили рай ребром, исшедшим из бока, – посредством Евы. Поскольку огонь, пылавший в Адаме, был возжен в нем из бока его, потому бок второго Адама был открыт и из него истек поток воды, чтобы погасить огонь первого Адама.

Так как от крови рождается всякая жизнь, то и истекла Кровь по милосердию, как бы в таинство животворения Того, Кто от правды заслужил смертную казнь. Злым посредником возжен был в людях огонь, а от доброго посредника истекли к ним воды, которые этот огонь погасили. Нет ничего хуже того, кто прельстил Адама, ничем ему не повредившего, и никого иного нельзя сопоставлять с ним, кроме того, кто пронзил Господа после смерти. Итак, злоба была побеждена тем же, посредством чего победила. Истекла Кровь, искупившая нас от рабства смерти, истекла и вода, чтобы все приступающие к спасительной Крови Его могли омыть рабство порока, которому были подвержены. Истекли Кровь и вода, которые и означают Церковь Христову, созданную на Нем, подобно тому как из бока Адама была взята жена его. Бок Адама есть жена его, и Кровь Господа – Церковь Его. Из бока Адама исшла смерть, а из бока Господа – жизнь. Христос есть маслина, из которой истекают молоко, вода и елей. Молоко – детям, вода – отрокам и елей – больным. Подобно этому эта маслина дала в смерти своей воду и кровь.

Зависть преследовала Давида, а ненависть и зависть преследовали Сына Давидова. Давид скрывался в пещере (см.: 1 Цар. 22, 1), а Сын Давидов – во гробе. Давид видимо был осужден, а Сын Давидов – побежден, но на самом деле осужден и обличен был Саул и побеждена и разрушена – смерть. Давид воскликнул: Царь, где копье твое? (ср.: 1 Цар. 26, 16), а Сын Давидов воскликнул: Смерть, где твоя победа? (ср.: 1 Кор. 15, 55). Саул бросил копье в Давида (см.: 1 Цар. 19, 9-10), и хотя не поразил его, но стена осталась свидетельницей преследования его; так и распинатели пронзили копьем Сына Давидова, и хотя могущество Христа не пострадало, однако Тело Его свидетельствует о ранах Его. Давид не был пронзен, а Сын Давидов не потерпел вреда. Стена, копье и пещера обвиняют Саула, а Тело, Крест и гроб обличают евреев. Никто так не возвысил себя, как человек, и никто столь не умалил Себя, как Бог. Никто столько не возвысил себя, как человек, который простер руку к дереву и хотел сделаться равным Создателю своему, и никто столько не умалил Себя, как Бог, Который руки Свои простер на древе и изгладил преступления, вошедшие через движение первой руки.

Господь простер руки Свои на древе Крестном, чтобы умертвить смерть, которая явилась через древо. Ведь надлежало, чтобы плоть наша таким же образом была исцелена, как и поранена, и приличествовало, чтобы тот, кто возвысил себя, и принижен был тем же, чем превознесся, чтобы открылась та сила, которая изменяет все. Ибо стрела, которой мы ранены, сделалась для нас врачевством жизни. Оружие, которым враг превозмог, обратилось для него в страх и трепет, чтобы от того же лекарства, каким умерщвлена была наша жизнь, умерла и смерть, наш убийца. Погубленную древом жизнь Адама Господь взял и вознес на древо, чтобы возвести Адама к ней и под ветвями древа жизни приготовить прочную обитель. В тот день, когда нанесена была рана Христу, закрыта и запечатана была рана Адама. Шестой день, прибивший Христа гвоздями, посредством Его извлек гвозди в преисподней. Среди живых бок Его был открыт, в преисподней же – заключен. И рана, которая закрылась, каким же образом оказалась раскрытой по истечении десяти дней и пальцы апостола Фомы вошли в нее?

Бог держал руки Моисея распростертыми, пока враги его не пали и не погибли. Иудеи тоже распростерли руки Сына Божия на Крестном древе, и так как они сделали Ему противоположное по сравнению с тем, что Он сделал для них, то и Он также сделал им то, что было противоположно Его распростертым рукам, ибо они пали и более не восставали. Подобным образом язычники, которые поверили в распростертые Его руки, поскольку так указывало им исполнение повеления, изреченного о них Моисеем, сделали то, что было противоположно сделанному теми прежними язычниками, потому и с ними случилось противоположное. Крестной же смерти подвергся для того, чтобы исполнилось слово пророка: Как овца на заклание и как агнец пред стригущим (ср.: Ис. 53, 7; Деян. 8, 32). Подпасть сначала смерти, а потом острижению – это трудно наблюдать в естественном порядке вещей, но это сказано потому, что Христос сначала был умерщвлен постановлением, высказанным устами судьи, а затем возведен на Крест, распростершись на котором Он стоял прямо над землей и подобен был овце перед стригущим. Потому умер Прибитый ко Кресту, чем таинственно обозначалось то, что через смерть Его все мертвые будут воздвигнуты и восстанут, ибо Сам Он, пока был на Кресте, подобен был драгоценному камню на груди первосвященника. Говорят, что Иерусалим находится в середине земли ради Праведного Бога, ибо там Он дал закон, лучи которого, исшедши, просветили все концы земли. И поскольку правда Его была там, то там же воздвиг и милосердие Креста Его, чтобы руки Свои распространить оттуда ко всем частям земли и взять и обнять души и духи всей вселенной.

Иисус умер для мира, чтобы никто не жил для мира, и находился в теле, прибитом ко Кресту, то есть чтобы никто не держал в роскоши своего тела. Умер Своим Телом для нашего мира, чтобы Своим Телом оживить нас для Своего мира. Умертвил жизнь плоти, чтобы мы не жили по-плотски плотью. Стал Учителем, не чуждым скорбям, но поучая Собственным страданием; ибо Сам сначала изведал горечь, чтобы научить нас, что человек может сделаться учеником Его не через имя, но посредством страданий. Поскольку Сам Он есть широкое место, пространство которого достаточно было для обитания всей полноты Божества телесно (см.: Кол. 2, 9), то сделался тесным, чтобы воспрепятствовать становиться учениками Его тем, которые хотели бы сделаться учениками Его по притворству. Мудрость, которую показал во всем, дал также и нам. Иное дело – вопрос о Том, Кто явился в мире, и иное дело – рассуждение о том, Кто был в явившемся. В мире был Тот, Кто выше мира.

Слово истины пришло в мир и по Своей истине, насколько касается нас, научило нас, чтобы мы ходили Его путем. Врата тесны (ср.: Мф. 7, 14). Приняв человеческое естество, Господь преобразовал Себя, чтобы мы не отвращались от Него, и вступил в дом мира пленителем его. С другой стороны, отверг строй жизни по миру, чтобы он не удержал Его в этом мире. И во Мне ничего своего не найдет (ср.: Ин. 14, 30). Но мир, конечно, и на малое время не мог задержать жизни Его, потому что страсти его в то короткое время, когда Он явился, уже состарились и как бы по причине ветхости стали разрушаться, а вместе с ними и тот, кто царствовал через них и хотел связать ими все тела. Господь облекся телом и сделал бессмертными те тела, которые облечены были смертью. Обнажение тела Его на Кресте есть обнажение смерти нашей, и положение тела Его во гроб есть пленение жизни, которая от мира. Ни наслаждения мира этого не ослабили нас, ни величие зрелища его не ослепило нас. Ни сладость даров его не уловила нас, ни пышность плясок его не увлекла нас. Петля козней его не овладела нами, и смертоносное копье его не властвовало в нас, которые познали преследователя и разрушителя его.

Два крещения оказались у Господа, Очистителя всех; одно – крещение воды и другое – крещение Креста, чтобы крещением страдания научить крещению воды. Покаяние согрешивших есть распятие их, которое сокровенно пронзает члены их и удерживает, чтобы они не поступали по движению страстей, и это до Господа возвестил

Иоанн. Итак, два крещения необходимы праведникам и грешникам, и одно без другого спасти не может. Если скажешь: нет теперь явных гонений, то отвечу, что есть гонения тайные. Вот, ересь испытующих все преследует веру твою; итак, исповедуй Господа без исследования о Нем. Гонения царей не хуже гонений испытателей, и истязания не мучительнее ересей, и пытки вопросов, и сдирание кожи споров, и отсечение главы сомнения. Преследует тебя ненависть – исповедуй любовь, преследует тебя зависть – исповедуй единодушие, преследует тебя страсть – иди вслед воздержания. Таким образом, если преследует тебя неправда – исповедуй правду, если желание власти – исповедуй Господа, Владыку всего. Все эти гонители преследуют мучеников в самом мире. Поскольку мученики победили в тайных гонениях, то увенчаны явно. Изощри себя в том, что сокровенно, чтобы таким образом возыметь силу противостоять тому, что бывает открыто. Ведь если ты будешь побежден в преследованиях, которые происходят внутри тебя, то как ты можешь надеяться остаться победителем в гонениях, которые вне тебя?

Неправда Креста больше всех неправд народов и поколений. Ибо если смерть Адама подвергла смерти весь род человеческий, то кто мог устоять перед лицом этой великой неправды, нанесенной Господу славы? Если бы в тот час правда не отступила перед милосердием, то кто мог бы удержать силу правды? И кто оказал бы нам милость, если бы милосердие не простило нам? Таким образом, милосердие оказалось благосклонным к нам, пока Господь висел на древе, и ради чести правды отвергло и отринуло знающих и призвало незнающих. Не знают, что делают (Лк. 23, 34). Однако правда Его в предупреждение засвидетельствована в притче о винограднике и обвиняет нас, говоря: «Виноградари знали наследника виноградника». Ведь не тогда, когда наследник пришел, но еще задолго до этого они задумали убить Его, чтобы наследство осталось в руках их.

И чтобы кто-нибудь не восстал и не напал на правду Его и не похулил милосердия Его, говоря: «И времени пришествия Его не узнали, и не уразумели того, что полезно им, и почему скрыл Себя от народа иудейского, а язычникам открылся?» На это правда Его дала ответ. Чтобы никто не порочил правды Его, для этого заранее показал, что они знали Его, а чтобы за отпущение и изглаждение неправды похвалялось милосердие Его, для этого сказал, что не знали Его.

Мария возвеличивается Евой, Иосиф – Иосифом, так как и тому, кто просил тела Иисусова, имя было Иосиф. Старший Иосиф был столь праведен, что, как говорит Писание, не обесславил Марию (см.: Мф. 1, 19), и младший был также праведен, потому что не сочувствовал клеветникам на суде и деяниям их (см.: Лк. 23, 50-51). Этим показано, что и Господь также соизволил тому имени, которому изначала вверил Себя, когда рождался, чтобы оно обвило Его мертвого так, чтобы имя это восприняло совершенную награду, ибо служило Ему при рождестве в вертепе и заботилось о теле Его во гробе.

Запечатали гроб Его (ср.: Мф. 27, 66), что случилось в пользу Христа и против них, как и на Данииле и Лазаре. Когда увидели печать свою на рве Данииловом, то могли узнать, какая сила освободила того, кто был во рву; подобно тому и смотревшим на врата гроба ясно было, что здесь действовала сила, для которой все легко. Извел тело Свое из запечатанного гроба, и печать гроба стала свидетелем печати чрева, которое запечатал. Когда запечатано было девство утробы и гроба, Сын Бога Живого исшел оттуда и в обоих случаях оказался перворожденным. Камень положен был к вратам гроба, камень к камню, чтобы камень охранял тот камень, который отвергли строители. Камень, который взят был руками, положен был для ограждения камня, который изсечен был без рук. Камень, на котором сидел ангел, приложен был ограждать камень, который Иаков положил под свою голову. Утвержденный печатью, камень был положен охранять камень, печатью которого охраняются верующие. Итак, из врат смерти вышли врата жизни. Вот, – говорит, – врата, которыми входят праведники (ср.: Пс. 117, 20). Когда Господь был заключен, Он освободил заключенных, и через смерть Его ожили мертвые, голосом Его воскликнули молчащие, в воскресении Его потряслась земля, и Своим исшествием из гроба Он ввел язычников в Церковь.

Ранним утром Мария пошла ко гробу, когда Господь уже воскрес, и никто не знал часа воскресения Его, но Мария сказала о Нем язычникам; ибо неприлично было приписать час воскресения Тому, Кто беспределен. А что не исполнилось трех дней, то это изъясняют так. Поскольку Иуда повесился, то многие, обвиняя Христа, говорили: «Что это значит, что Он не только не мог спасти Самого Себя, но и его душу погубил?» Потому-то воскрес ранее назначенного времени. Затем, – говорят, – сделал так потому, что иначе ученики отпали бы от Него. Ведь если Симон, первый из них, с клятвой отвергся Его, то насколько более поступили бы так те, которые следовали за Ним? По этой причине заранее укрепил мысли их, чтобы не смущались, поскольку и апостолы, как повествуют, не беспрерывно имели надежду, что Он выйдет из гроба. И так как до того времени никто не совершал такого дела, поэтому мудрость Его поспешила к утешению их. Или трехдневное нисхождение и восхождение Его считаются с того дня, когда воскрес. Или это тридневство исчисляется с того дня, когда дал им Тело и Кровь Свою.

Одежду, которой обвит был во гробе, оставил там, чтобы человек вступил в рай без одежды, как и был он там, пока не согрешил. Так как человек оделся после того, как вышел из рая, то будет обнажен при вступлении в него. Или для того оставил там одежду, чтобы означить таинство воскресения мертвых, потому что как Он воскрес в славе Своей, а не в одеждах Своих, так и мы должны воскреснуть делами своими.

Дав денег, они убедили их говорить: Когда мы спали, ученики украли Его (ср.: Мф. 28, 13), каковыми словами, ими же сказанными, они научены были, что мертвые изведены были Господом из гробов живыми. Далее, научил их, что Он не нуждался в ворах, чтобы они стали свидетелями Его воскресения. Тот, Кто оживил мертвых и возвратил в них души, мог и гроб Свой открыть, и отодвинуть камень воскресением. Господь открыл новый путь, ибо праведники были подобны вновь рожденным младенцам, и небеса скрыли свет, воздух омрачился, земля рассекла камни свои, ветер разорвал завесу, гробы отпустили мертвых своих.

Поскольку Адам умер по причине греха, то Тому, Кто взял на Себя грех, надлежало уничтожить смерть. Но как Адаму было сказано: В тот день, когда вкусишь, умрешь смертью (ср.: Быт. 2, 17), и в тот день, когда вкусил, он не умер, но принял залог смерти, потому оказался нагим и лишился славы своей, и тотчас же усмотрел смерть и убоялся. Так и мы получили жизнь во Христе; именно, Тело Его вкусили вместо плодов дерева жизни, и трапеза Его заменила нам рай желания, и праведной Кровию Его омыты от нас проклятия, и через надежду воскресения ожидаем будущей надежды, и уже живем жизнью Его, которая сделалась залогом нашим.

Не прикасайся ко Мне (Ин. 20, 17). Это сказано, во-первых, потому, что это Тело есть начаток гроба, и Сам Господь как священник его тщательно охранял его от всех рук, чтобы дать той руке, которая может воспринять такой дар и воздать за него подобный дар. Во-вторых, повелел не прикасаться для того, чтобы научить, что тело Его уже облеклось честью и славой, посредством чего и показал, что только в то время, пока Он был рабом, всем людям дана была власть над телом Его, поскольку и мытари, и грешники приходили и приступали к Нему.

Далее, сделал это, чтобы показать, что враги Его не имели власти налагать на Него руки. Для друзей же Его есть возможность приступать к Нему иным образом, именно, в любви и страхе. Поскольку они – друзья – как бы подвергают Его страданию, так как вкушают Его, или таинство Тела Его, то вместе с тем и этих вкушающих научил, чтобы, подражая Ему, они подвергали тела свои страданию и как Он страданием Своим утешил их, так и они утешили бы Его своим страданием. Кроме того, говорят, что не позволил Марии прикасаться к Нему потому, что она не приняла еще Таинства Тела и Крови Его, чтобы указать пример, что не только враги, как Иуда, но и те друзья, которые, подобно Марии, не были запечатленыеще, не приступали к таинству Его. Затем, поскольку Ева, простерши руку, подвергла тело человеческое смерти и наполнила всякими болезнями, потому Господь не допустил Марию приступать к Телу Своему, но сохранил это Тело для той Мышцы, Которая посадила Его по правую Свою сторону, и для той Руки, Которая после Вознесения окружила Его всяким блаженством. Потом, так как Мария усомнилась, услышав, что Он воскрес, пришла, и увидела Его, и спросила: Если ты взял Его (ср.: Ин. 20, 15). Потому сказал это, чтобы показать ей, что Он действительно воскрес: К Отцу Моему Я восхожу (ср.: Ин. 20, 17), и, утвердив этими словами не то, чтобы не приступали к Нему, поскольку Он восходит к Отцу, но так как она сомневалась, то сказал ей: «Не приближайся ко Мне, пока Я не взойду к Отцу Моему», как и там: Тебе Самой душу пройдет меч (ср.: Лк. 2, 35). Однако если воспрепятствовал ей прикасаться к Нему потому, что она усомнилась в воскресении Его, то вот Фома усомнился и все-таки прикоснулся к Нему. Но скажем на это следующее. Как предсказал Свое страдание, прежде чем страдал, и Свое воскресение, прежде чем воскрес, так и в этом месте хотел предвозвестить Свое восшествие. Таким образом, когда сказал: Не прикасайся ко Мне (Ин. 20, 17), то новое возвещание о восшествии Его, всецелое и полное, дано было Марии, ибо говорит далее: Иди, скажи братьям Моим: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему (ср.: Ин. 20, 17). Говорит: Не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему. И вот, дела Клеопы и товарища его благословил, и с учениками ел, и Фоме показал бок Свой, почему же запретил Марии прикасаться к Нему? Быть может, потому, что передал ее вместо Себя Иоанну1: Жено, – говорит, – вот [58]Здесь святой Ефрем подразумевает Богоматерь.
сын Твой (ср.: Ин. 19, 26). Однако ни первое знамение не произошло без Нее, ни начаток гроба не остался без Нее.

Еще не восшел к Отцу Моему (Ин. 20, 17). По-видимому, Своим ответом отвергал ложную мысль Марии. Научил ее, как и учеников, что взойдет на небо, а в конце мира придет и даст ей обещанные дары. А так как Мария вдруг узнала Его, то мысль ее унеслась к последнему Его пришествию, и она подумала, что настало Царство Небесное. Потому сказал: Еще не взошел к Отцу Моему. Далее, так как Христос, рожденный чудным образом, есть перворожденный из гроба, в котором погибают племена, поколения и народы, то через это научил, что в воскресении ни отцы к детям, ни дети к отцам не обратятся, но все к Тому одному, чтобы, если окажутся достойными, взойти по милосердию к Отцу.

Иду к Отцу Моему и Отцу вашему, Богу Моему и Богу вашему (ср.: Ин. 20, 17). Если это понимать так, как написано, то тогда окажется, что Отец находится на небесах, а не на земле. Ведь если бы Он был на земле, то зачем было бы Сыну уходить на небо? Если скажешь, что Сын не был на небе, то отвечу, что и Отца нет на земле. Сказал: И Я иду к Тебе, Мой Отче (ср.: Ин. 17, 11), а не «Мой Бог». Когда говорил с Ним, то назвал Его Отцом, чтобы показать, что Он от Него. Но когда посылал вестника к ученикам Своим, говоря: Я иду, то назвал Его Бог Мой, чтобы показать Свою немощь, пока находился с ними. Но еще говорит: Я не один, потому что Отец со Мною (Ин. 16, 32), Я в Отце и Отец во Мне, и Мы одно (ср.: Ин. 14, 11; 10, 30). Иду к Отцу Моему и Отцу вашему, к Богу Моему и Богу вашему (ср.: Ин. 20, 17). Должно заметить, что сначала сказал: К Отцу Моему, а потом: К Отцу вашему, и к Богу Моему, а затем к Богу вашему. Если бы употребил одинаковые слова, то, быть может, было бы уместно и их толкование.

Отец Мой и Отец ваш и Бог Мой и Бог ваш. То и другое сказано о человечестве Его. О теле Своем, а не о Слове Божием сказал, что идет, как и те слова: К Отцу вашему, поскольку они были люди. Подобно этому о человеческой Его природе говорится и в том месте, где Он сказал: Отец наш, Который на небесах (ср.: Мф. 6, 9).

Симону сказано было: Иди за Мною (Ин. 21, 19); в этих словах Господь предсказал ему смерть. Он обратился, и посмотрел, и увидел ученика того и говорит Ему: Господи! А он что? Сказал ему: что тебе до того? (ср.: Ин. 21, 20-22). Что худого сказал Симон? Ничего иного не сказал, как только попросил Господа, чтобы того ученика Он побудил следовать за Собой. Таким образом, посредством расспросов Симона Господь научил, что вместе с Отцом Своим Он имеет власть над смертью, поскольку говорит: Если хочу, но не захотел, чтобы они увенчались добродетелью смерти Его.

Господь дал ученикам Своим елей в символ имени Своего, вместе с тем показывая, что Он весь с каждым из них. Так как Он есть день, то дал также свет светильника и изгнал мрак и дела его. Ведь наименования печали и утешения проходят по всему миру и участие в них достается всем людям. До явления Господа печаль и утешение не были столь же равны по своему действию, как в своих наименованиях. Печаль, конечно, обнаруживала себя в действиях, как проявляет себя и теперь для выявления того, что имело конец и прекращалось; утешение же проявляло себя только в наименовании как бы посредством пророчества. Господь же снискал это имя вместе с его действием, потому что имел члены Свои и черты Свои разделенными и отображенными во всех Своих творениях, ибо все творения зачинают Его, чтобы родить, то есть чтобы провозвестить Его.

Итак, утешение, которое уже прежде было предустроено, дал нам в действиях воскресением Своим и тогда, когда собрал учеников Своих в Капернауме, городе утешения. А печаль, которая некогда проявляла себя в действиях, теперь именуется только словом, чему учит также следующее место Исаии: Видишь ли духа, который нисходит, и спасение, которое провозвестил (ср.: Ис. 60, 1; 61, 1) и т. д.

Поскольку долги наши вследствие отпадения от Бога превзошли все своей многочисленностью, так что ни пророки, ни священники, ни праведники, ни цари не в состоянии были изгладить их, то Сам Сын Божий, явившись на землю, повсюду сделался пленителем всех и ни в утробе, ни в рождестве, ни в крещении не уничтожал долгов наших, пока, преданный на Крест, не вкусил смерти, так что смерть Его сравнялась с винами нашими, ибо через нее изглажено то, для изглаждения чего недостаточны были все творения.

После того как Господь снискал Себе залог жизни среди тех, которые подвержены были смерти, и в том естестве, над которым царствовала смерть, Он вознесся, и Отец посадил Его по правую сторону Себя, как заложника земных. Отсюда из Своего естества послал на них истинный залог – Духа Утешителя, залог жизни. Ибо если мы освобождены от рабства греху, то разве рабом освобождены? Но рабы не освобождаются рабами. Обрати внимание на эти два чудных дела. Кто разделил языки? Отец. Грешниками или праведниками были те, языки которых были смешаны? Грешниками. Дух же, будучи послан, на кого пришел? На апостолов. Не праведниками ли были они? Конечно так. Итак, почему Отец смешал языки грешников, а Дух разделил языки праведникам и апостолам? Если так, то дело Духа больше и славнее, чем дело Отца. Господь вместе с Собой вознес и возвысил наше тело, чтобы оно ходатайствовало за телесных и чтобы через него земные получили доступ к вратам Царства Небесного, поскольку и Само Божество умалило Себя и снизошло к нам через наше тело.