Глава 1

Шум, гам, бегающие повсюду дети, галдящие группы подростков, чинные мудрецы в серо-зеленых облачениях… Это – Королевская Академия Арконата. Ее многочисленные ученики – отпрыски самых знатных родов нашего королевства, отдать сюда своего ребенка нелегко и очень престижно. Дело не в том, что здесь преподают лучшие учителя континента, кое-кто из благородных может себе позволить и не такое, вот только обеспечить своему наследнику абсолютную защиту, какую может предоставить только Арконийский орден магов и заклинателей, в одиночку не в силах никто из Великих Лордов. А это важно для нас, мне ли не знать, насколько это важно! Но, пообещай им золотые горы и бриллиантовые россыпи, чародеи не станут так напрягаться. Что заставляет их заботиться об Академии? Я не знаю.

Так и выходит, что дети всех сколько-нибудь важных арконийских семейств растут и учатся вместе. В огромном комплексе зданий Академии есть место для всех, каждый будет размещен с комфортом и достигнет зрелости в атмосфере заботы и понимания, словно в огромной драгоценной шкатулке, прекрасной, сверкающей и плотно закрытой. Непроницаемой. Возможно, я думаю так потому, что прожил снаружи дольше, чем любой из них.

Повсюду царит веселая суета. Сегодня не будет занятий, не будет домашних заданий. Сегодня, а также в последующие пять дней: грядет праздник Равноденствия. Гуляют все! Оживленная толпа словно обтекает рослого молодого человека в ученической форме, с отвратительным (хотя и полустертым магией) шрамом, перечеркивающим левую сторону лица от брови до уголка рта. Этот человек – я, шрам – память о годах, проведенных вне Академии, глаза разного цвета (серого и бледно-желтого) – свидетельство мастерства магистра Нантрека, оказавшегося способным восстановить утраченный орган буквально из желе.

Для своих лет я очень высок и крепок телом. Мне семнадцать, но ростом я со взрослого мужчину, и в тренировочных боях мне уже давно не приходилось фехтовать с одногодками – смысла нет. Обычно против меня выставляют взрослых бойцов, преимущественно молодых Стражей. Иногда мне удается выбить меч из их рук, не думаю, что они мне поддаются. Наставник Ребенген говорит, что это «компенсаторная реакция», вроде как боги компенсируют мне мой недостаток. Неполноценность.

Я совершенно не имею способностей к магии.

Каждый человек несет в душе искорку магического таланта, теоретически. Любой, от забитого раба на южных плантациях до дикого северного лесовика, способен (при должном обучении) произнести пару-тройку простейших заклинаний. Я имею счастье представлять собой уникальную аномалию – человека, который никогда и ни при каких обстоятельствах не сможет воспользоваться волшебством. Самостоятельно то есть. Конечно, придет время, когда у меня будут придворные прорицатели, толкователи сновидений и даже настоящие волшебники со своими Стражами. Они будут низко кланяться и все сделают за меня, потому что я – единственный сын и наследник Великого Лорда Шоканги, Гэбриэл сын Бастиана. Очень красивое имя, мне все так говорят.

А еще – все пытаются быть со мной дружелюбными.

– Гэбриэл! Вот ты где! Опять гуляешь в одиночестве? – От двустворчатых дверей, ведущих к библиотеке, галерее искусств и еще множеству чрезвычайно важных мест, мне улыбался наставник Чомпен.

Чомпен – преподаватель зоологии, человек, обладающий удивительной способностью располагать к себе с первого взгляда. У него нет ни капли чванства, которое мог бы себе позволить чародей его уровня. На его улыбку почти невозможно не ответить, даже у моего отца приподнимаются уголки рта, а голос теряет повелительную интонацию. Я не мог сымитировать эту реакцию и старался делать вид, будто ничего не замечаю.

– Добрый день, мастер Чомпен. Хотел пройтись до оранжереи, посмотреть на новую коллекцию мастера Висконти. Говорят, орхидеи уже зацвели.

Это была глупая отмазка, я это понимал, и Чомпен это понимал. Просто в такие дни, когда кругом царит шум и оживление, я чувствую себя особенно странно. Я не могу присоединиться к веселой суете и принимаюсь бродить повсюду без всякой цели, смущая окружающих своим мрачным видом. Знаю, они за глаза называют меня тупым, надменным переростком, и мне нечего на это возразить. Если очень надо, я способен убедительно изобразить энтузиазм, но особого удовольствия это мне не доставляет.

– Новые экземпляры появились не только в оранжерее, – сочувственно улыбнулся Чомпен, – в библиотеке тоже есть пополнение.

– Спасибо, сэр.

Чомпен – один из немногих, кто понимает мое отношение к праздникам и не пытается меня развлекать. «Сердцу биться не прикажешь», – подслушал я как-то его спор с мастером Ребенгеном. Очень поэтично.

В такой день библиотека была почти пуста. Я выбрал среди новых поступлений самые многообещающие названия и забился в дальний угол. Первая книга, «Хроники Тассервельдера», была названа хрониками по чистому недоразумению. Хронист писал ее задним числом и явно не задаром: первые три страницы были заняты подробным объяснением того, почему пресловутого Тассервельдера, с помощью армии наемников захватившего трон Изумрудной империи, следует считать героем. На мой взгляд, человек, сжегший собственную мать как ведьму, героем не мог быть по определению. И пусть Анита Хариган назовет меня занудой, я предпочитаю считать это прагматическим складом ума. «Хроники» вернулись к библиотекарю за рекордно короткое время. Следующими были два тома дневников Робена Папарзони. Я раскрыл переплетенную воловьей кожей книжку полный скепсиса, но скоро ушел в чтение с головой. Это были именно дневники. Мелкий клерк из Зефериды Папарзони отправился из своего родного города в далекий Хеусинкай через весь громадный материк с целью, суть которой в дневниках не излагалась. Зато само путешествие и все, что тато Робен встречал на пути, было описано с полным знанием дела. Зеферидец обладал зорким глазом и отменным слогом, парой фраз он запечатлевал на бумаге узнаваемые образы купцов и стражников, крестьян и горожан. Его путь лежал по землям и государствам, которых не было на картах Арконата уже много-много веков, поля испещряли крошечные зарисовки-иллюстрации, в тексте попадались записи анекдотов тысячелетней давности. Я читал на древнеарабийском довольно бегло, вместе с зеферидцем я шел через Феллу и Кабрин, по долинам и горным тропам, через бесчисленные селения и великолепные города. Целых десять страниц уделялось описанию легендарного Ганту, крепости, потерянной ныне в Поющих Песках. Неутомимый Папарзони побывал у горячих источников Янкале и пересек бурный Геброс по удивительному подвесному мосту длиной почти в триста локтей. Этой книге не нужен был сюжет, волшебное путешествие длилось и длилось, реальность вторглась в сказку внезапно, на восемьсот сорок шестой странице. Угловато-поспешным, нехарактерным для Папарзони почерком на ней было начертано несколько строк, что-то про «прощай» и пожелания какой-то Эбре. Разворот книги был покрыт бурыми следами тщательно зачищенных реставраторами пятен. Кровь. Тато Робен так и не попал в Хеусинкай.

Некоторое время я сидел над открытой страницей, пялясь в нее невидящим взглядом. Такие моменты действительно пробирают меня сильнее, чем песни про героев вроде Тассервельдера. В душе начинает ворочаться что-то непонятное, чужое и темное, и тоска. Если я позволю этому настроению взять верх, то не смогу ни с кем общаться еще дня два, а сейчас не самое подходящее время для отшельничества.

Я закрыл книгу и вернул дневники зеферидца библиотекарю, твердо обещав себе, что позже перечту их еще раз. Если бы я знал, сколько времени пройдет, прежде чем я снова попаду в тихие библиотечные залы! Спокойная жизнь ученика Академии подходила к концу, просто мне об этом еще не сказали.

 

Глава 2

Наставник, а вернее мэтр, Теодор Ребенген всегда имел множество весьма противоречивых интересов. По Академии бродили сотни умопомрачительных историй о похождениях отчаянного мага, найденных им реликвиях, спасенных девицах и сокрушенных чудовищах. Реальные деяния Ребенгена были более удивительны, чем вымысел, хотя и не столь эстетически привлекательны. Например, одним из его увлечений (и обязанностью) было содействие уголовной полиции Арконата в расследовании особо тяжких преступлений. Именно в этом заключалась причина его частых отлучек из Академии, но ученикам, естественно, совершенно необязательно было знать, что их наставник уезжает за тридевять земель лишь затем, чтобы поковыряться в полуразложившемся трупе. Мэтр Ребенген считался признанным экспертом в судебной медицине и даже выступал с лекциями перед практикующими магами-криминалистами. Нынешнее его дело было не столь драматическим: в столице Арконата всего-навсего завелся вор.

Правда, вор весьма неординарный.

– Сэр, разве я стал бы беспокоить вас без веской причины?

Мэтр Ребенген покачал головой. Капитан полиции Гатанги не из тех, кто поднимает панику по пустякам.

– Это дело дурно пахнет. Я не хочу обнаружить, что мог подавить кризис в зародыше, но в нужный момент ничего не предпринял.

Ребенген снова кивнул:

– Значит, говорите, странный тип?

– Странный – это не то слово, сэр. По рассказам моих ребят – сущий урод. Маленький, глазастый, бледный, как вампир. Такое впечатление, что он умеет летать или вообще не оставляет следов. Совершенно невозможно понять, как он попадает в помещение и покидает его – разве что через замочную скважину. Три года мы идем по его следу, и нам ни разу не удалось загнать его в угол. Мне кажется, что он над нами просто издевается!

– Неуважение к стражам порядка…

– Уважение, сэр? Не думаю, что ему знакомо это слово. Он успел пройтись по больным мозолям всех сколько-нибудь значимых людей этого города, включая главу гильдии воров. От него практически невозможно что-либо спрятать, по слухам, он умудрился взломать даже реликварий храма Черепов… хотел бы я знать, где эти ублюдки угнездились!.. Дело не в деньгах – в городе не осталось места, где бы он мог их потратить. Такое впечатление, что он продолжает воровать просто из любви к искусству…

– …и действует с применением магии.

Капитан пожал плечами:

– Практически все, кого он обокрал, использовали магические замки и печати, рекомендованные орденом магов. Уверен, те, кто ко мне не обращался, использовали и что-нибудь… э-э-э… не примите это на свой счет, сэр…

– Что-нибудь более летальное и нелегальное? – поднял бровь Ребенген.

– Очень точное определение, сэр, – похвалил капитан. – Но это им не помогло.

– Забавно. – Маг поджал губы. – И вы опасаетесь…

– …что, пресытившись кражами, он захочет пощекотать себе нервы другим способом, – закончил за него капитан.

– Возможный вариант.

– Могу ли я надеяться на вашу помощь, сэр?

– Несомненно. Вы меня просто заинтриговали. Могу ли я увидеть ваши записи?

– Прямо сейчас, сэр?

Мэтр Ребенген тонко улыбнулся:

– Нет, капитан Хог, лучше после обеда.

Два дня потребовалось Ребенгену, чтобы изучить содержимое сундуков и коробок, наполненных отчетами о похождениях человека, известного всей Гатанге под именем Тени Магистра. Очень скоро маг понял, что опасения капитана Хога не лишены оснований. Безнаказанность порождает вседозволенность, шутки Тени со временем приобретали все более изощренный и непредсказуемый вид. Последние жертвы ограблений лишь чудом избежали серьезных увечий. Что будет, если кто-нибудь умрет, пусть случайно? Вразумит ли это вора или он, шутя, сделает последний шаг и полностью уподобится тому, чье имя носит? По преданию, призрак Великого магистра Ольгарда выискивал среди живущих перерожденные души своих убийц, дабы никто из них не задержался в этом мире надолго.

По мере чтения докладов у Ребенгена возникал и другой вопрос, метафизического характера. Для прояснения его он нанес несколько визитов свидетелям по делу, в основном охранникам и полицейским.

– Он бежал перед нами. Я точно видел, как мелькал на поворотах этот его чертов плащ, точно черная простыня. Оттуда не было другого выхода, только мимо нас.

– В коридоре был высокий потолок? – поинтересовался мэтр Ребенген.

Собеседник хохотнул:

– Вы бы могли дотянуться до него рукой, сэр. Нет, у него не было ни места, ни времени прятаться.

– А когда вы вошли, украденная шкатулка валялась посреди комнаты…

– Да, сэр! И вокруг никого. – Бывший охранник залпом осушил свой стакан.

После той памятной встречи с Тенью этот человек почти все время пил. Ребенген видел в этом тревожную закономерность.

– Мы стояли там и озирались… – Глаза бывшего охранника потемнели от воспоминаний. – И вдруг словно что-то коснулось моего сердца, как будто он прошел сквозь нас.

Ребенген положил руку на плечо своего собеседника, быстро отправив в его тело простое гармонизирующее заклятие.

– Все закончилось. Вам больше нечего бояться. Я найду его, обещаю. А вы начнете новую жизнь. Хорошо?

Охранник кивнул и шмыгнул носом.

Ребенген шел в свой офис на Холме Академии, полностью погруженный в думы. Шестеро человек с одинаковыми симптомами, пугающе знакомыми признаками магического вмешательства. Темное колдовство? Действовать следовало решительно и резко. Пока единственным, кого Тень Магистра не успел обокрасть, оставался Арконийский орден магов. Ребенген улыбнулся. Неужели великий вор упустит возможность для своего абсолютного триумфа?

 

Глава 3

Основой планировки Гатанги, столицы королевства Арконат, были два холма. На срытой вершине одного из них располагались Королевская Академия Арконата и резиденция Арконийского ордена магов, на вершине другого – королевский дворец. Вернее сказать – замок, одна из самых неприступных крепостей континента. Вертикальные стены рукотворного утеса поднимались на такую высоту, что сама мысль забраться на них выглядела полным безумием. В недоступной вышине белели обманчиво-беззащитные кружевные арки и башенки королевской резиденции. Комплекс зданий Академии был полной противоположностью дворцу: невысокая белая стена причудливо вилась по складкам рельефа, невзначай отделяя от города постройки, парки, площади и даже небольшой лес. Ни одно здание, за исключением башни ордена магов, не превышало в высоту трех этажей. Планировка комплекса была подчеркнуто свободной. Однако счесть Академию местом более доступным, чем королевский дворец, мог только полный идиот – гранитным основанием Академии была магия.

Холмы разделяла река со странным названием Эт-Кемаи. С незапамятных времен ее берега были одеты в камень и сшиты арками трех десятков мостов. На берегах реки раскинулась Гатанга. Если не считать четырех главных проспектов и трех площадей, застройка города была совершенно хаотической. Только на склонах двух холмов, в кварталах, населенных богатейшими людьми Арконата, стояли каменные дома, но и они за сотни лет сгрудились так плотно, что издали напоминали гроздья мазанок. Почти вся остальная Гатанга была деревянной, хотя дома достигали и трех, и четырех, и пяти этажей в высоту. Причин тому было две. Первой и главной была близость и доступность строевого леса, произрастающего в провинции Каверри к северу от Эт-Кемаи, – только жители Гатанги могли использовать этот материал за разумную цену. Второй была печальная регулярность наводнений – два раза за сто лет река выходила из берегов и полностью смывала все постройки, расположенные в пойме, так что строить здесь что-то более капитальное смысла не имело. Слабым исключением был квартал ремесленников, расположенный на небольшой возвышенности ниже по течению от двух основных холмов. Этот район избегал воды, зато регулярно опустошался пожарами.

Сколько бы раз вода и огонь ни сметали Гатангу с лица земли, всего за пару лет она возникала там же и в том же виде. Притяжение двух великих Холмов, а также пересечение единственной на континенте судоходной реки с большим сухопутным трактом оказывалось сильнее всех стихий. Город веками считался важным центром торговли, образования и искусства и вдобавок к этому рассадником мошенничества и воровства. Высокая магия и порок причудливо переплетались на его узких улочках.

А бремя поддержания порядка на этих улочках лежало на плечах городской полиции Гатанги. Профессия полицейского была высокооплачиваемой, но нервной. Особенно это было заметно перед крупными праздниками вроде дня Равноденствия. Сержант патруля Мобильной Стражи, самого многочисленного подразделения полиции, давно уже перестал воспринимать праздники как повод для веселья. Самым хорошим временем года он считал конец осени, когда холодные дожди разгоняли по пивным всех городских подонков. Однако до осени было еще далеко.

Патруль из пятерых стражников следовал по маршруту от улицы Синего Вепря до площади Зеркал. Квартальчик был как раз из тех, куда меньше чем впятером соваться не имело смысла. В Мобильную Стражу брали только здоровяков ростом не ниже среднего. В полном доспехе, в шлемах с опущенными забралами, под чуть мерцающим заклятием ночного зрения ребята выглядели оч-чень представительно. Но расслабляться не стоило, иначе можно было в два счета получить собственной дубинкой по затылку. Сержант вздохнул. Почему люди так неблагодарны?

Особо экономичные масляные фонари (изобретение городского муниципалитета) едва освещали улицу. В столь поздний час прохожих было немного, а те, что попадались, норовили проскочить мимо патруля по стеночке, что заставляло подозревать их в нечистых помыслах. Но свежих ориентировок или сигналов тревоги к сержанту не поступало, а дергать местных обитателей без повода он не хотел. Видит Бог, жизнь здесь и так не сахар!

Где-то на середине маршрута неторопливо шествующий патруль поравнялся с единственным человеком, не потрудившимся ускорить шаг при приближении стражников. Взгляд сержанта невольно задержался на нем.

Щуплая, невысокая фигурка, двигающаяся с грацией развинченной марионетки. Легкие штаны и свободная рубаха, легкомысленно перекинутый через плечо плащ – униформа «доступного мальчика», обычный наряд на улицах Гатанги. Скудный свет фонарей не позволял рассмотреть подробности, но что-то все-таки зацепило взгляд стражника.

– Эй, беби, погоди-ка.

Мальчишка обернулся, стражнику стали видны его лицо и кисти рук. Кожа цвета мела. Ровно половину лица занимали глаза, оставшуюся часть рассекала длинная, от уха до уха, щель рта, растянутая в клоунской улыбке. Даже видавшие виды стражники на мгновение отшатнулись, а потом рванулись вперед, но было уже поздно. Уродец нырнул в тень и словно растворился в ней без остатка.

– Тьфу ты нечисть! – выругался сержант.

– Эй, Чип, а кто это был? Неужели?..

– А кому еще быть?! Блин, Тень Магистра… Чтоб он сдох, висельник проклятый!

Тремя этажами выше невидимый в темноте мальчишка жутко улыбнулся незадачливым преследователям. Пусть злятся! Это так возбуждает. Безлунная ночь – доброе время. Непроглядный мрак ласково гладит кожу. В такую ночь весь город принадлежит ему, и все, к чему он прикоснется в темноте, его собственность, законная добыча.

По хлипкой черепице странный мальчишка шагал так же свободно, как и по гранитной мостовой. Весил он меньше, чем большинство детей его роста, но фокус был не в этом. Просто он видел эту черепицу так, как больше никто. Видел слабину внутри плиток, подгнившие доски обрешетки или скользкие пятна влаги. Темнота ничего не прятала от него. Настроение у Тени было приподнятое, цель этой ночи уже маячила перед ним.

По случаю дня Равноденствия, совпавшего в этом году с днем реинкарнации кого-то-там, в здании Старого Рынка на площади Зеркал была устроена выставка. Надеясь привлечь внимание горожан к событиям истории, орден магов доставил в Гатангу настоящую реликвию – платиновую гривну, являвшуюся отличительным знаком в ордене Разрушителей. Самих Разрушителей никто не видел уже добрую тысячу лет, но вещи, принадлежавшие им, до сих пор сохраняли частичку их таинственной мощи. Достойная добыча!

При мысли о сокровище Тень испытывал чувство, какое гурман испытывает в предвкушении любимого лакомства. Он заберет эту вещь, унесет и спрячет там, где прятал все, что нельзя было съесть. Собрание трофеев было единственным, что доказывало его движение в темноте, продолжительность его существования и сам факт бытия. Этого было вполне достаточно, чтобы Тень не испытывал беспокойства по поводу отсутствия собственного имени, прошлого, семьи и прочих свойственных человеку атрибутов.

По…! Сегодня он уведет эту штучку у надутых чародеев. То-то будет потеха!

Здание Старого Рынка было одним из немногих в городе, способным вместить толпу праздных гуляк, которые наверняка захотят поглазеть на диковинки. План Рынка был известен, хотя, естественно, перед открытием экспозиции там многое должно было измениться. Выставку взялся охранять Арконийский орден магов, и Тень Магистра знал, что ни один городской вор не решился бросить вызов такому авторитету. Глупые забияки из гильдии воров могли побывать там только в качестве посетителей.

А он войдет и возьмет! Тень был уверен в своих силах как никогда. На дальних подходах к площади Зеркал вор начал оглядываться в поисках датчиков движения. Скоро он нашел их: магические, оптические, механические. Эти маги серьезно подошли к делу. Тень с видом знатока покачал головой. Может, из уважения к профессионалам он не станет устраивать им свои шутки, просто возьмет гривну и уйдет. Он добрался до кромки крыши и пристроился позади «недреманного ока», обшаривающего улицу внизу. Площадь Зеркал была пуста, но Тень знал, что на каждый ее дюйм устремлено множество внимательных взглядов. Дневной вор мог попытаться воспользоваться суетой, но толпа только ограничила бы возможность маневра. У Тени был другой козырь в рукаве. Он внимательно осмотрел крышу Старого Рынка, ту ее часть, которая была открыта взгляду. Ловушки наверняка сосредоточены на северной стороне, там, где крыши окружающих зданий подходят к Рынку вплотную. С этой стороны сюрпризов было меньше: пара датчиков движения и ошеломляющий прожектор, для самого Тени вполне безвредный. Портик над входом в Рынок создавал многообещающую тень, вор закрыл глаза и шагнул в нее, в мгновение ока перенесясь через нашпигованную магией площадь. Вот так! Пусть не думают, что ворожить могут только они.

По площади прогрохотала запоздалая телега – тоже в своем роде ловушка. Тень почувствовал, как сгущаются заклинания, подстерегая того идиота, который пожелает использовать «свой шанс».

Пора вниз. Он осторожно снял пару черепиц в самом темном месте крыши, ладони пощипывало от обилия магии, сосредоточенной внизу. Это будет не просто сделать! Тень подвернул полы безразмерного маскировочного плаща и стал просачиваться вниз.

Если бы он начал ограбление после полуночи, то ни за что не смог бы управиться до рассвета. Возможно, стоило осуществить задуманное не перед началом, а перед концом выставки? Но гривну могли неожиданно снять с экспозиции и увезти – на магов это похоже. Устроители выставки изменили планировку здания, перекроили пространство посредством множества перегородок и ширм, некоторые из них были рассчитаны на посетителей, подобных Тени. К опасностям полутемного лабиринта добавлялась человеческая охрана, которая стояла по углам, пряталась в альковах и обходила помещения, а также звери: по длинному опоясывающему проходу бегало полдюжины собак. Естественно, во внутренние помещения их не пускали, там они сами стали бы жертвами сторожевых систем, поэтому Тени легко удалось обойти мерзких хищников. Неприятным сюрпризом стали люди: не привычные городские стражники, а Стражи, избранные слуги чародеев. Здоровенные, откормленные ублюдки в зеркальных доспехах, перемещающиеся по скрипучим половицам с тихой грацией охотящегося зильфа. Хуже всяких собак. Тени сразу расхотелось шутить. Нет, пусть лучше его никто не видит. Потом можно будет сказать всем, что он тряс плащом перед их носом, но только потом, когда он унесет отсюда ноги и спрячет добычу в надежный тайник.

Никто в городе не знал точно, где находится гривна, но у Тени были соображения на этот счет. Экспонат будет популярным, значит, в угол его задвинуть не смогут. Волшебная реликвия, по слухам способная снимать любую порчу, должна привлечь толпы любопытствующих, страждущих и сумасшедших. Пропустить такую прорву народу можно было только через просторное помещение с отдельным входом и выходом, широкими дверями и сильной вентиляцией. Лезть через вентиляцию Тень не рискнул – жестяные короба буквально вибрировали угрозой. Оставался классический способ.

Тень пристроился следом за обходчиками – тактика рискованная, но верная. Старый Рынок был не настолько велик, чтобы планировать в нем несколько маршрутов для охраны. Один и тот же патруль должен был проверять все ключевые точки. Тень упускал их трижды и трижды вынужден был дожидаться, когда они снова пройдут мимо. Время быстро иссякало.

Наконец охрана привела его к тому, что он искал. Купольный зал со сквозным проходом, без окон, одна дверь наглухо запечатана (нечего и думать вскрыть), зато другая не просто открыта, но и снята с петель. Очень разумно – если вор все-таки проникнет внутрь, у него не будет возможности запереть преследователей снаружи. У дверей стояли еще два Стража, проходя мимо, патрульные обменялись с ними кивками. Тень кожей чувствовал их скуку. Еще бы! Стоять и бдеть всю ночь, хотя ежу понятно, что ни один человек не сможет пробраться сюда незамеченным. Тень ухмыльнулся и, распластавшись по стене, просочился в зал за спинами охранников.

Вах! Вот она, его гривна.

Тень удавил смертельную поспешность в зародыше и внимательно огляделся по сторонам. Зал являл собой классическое «неприступное место». Буквально каждый дюйм его был нашпигован сюрпризами. Фальшивый потолок лишал возможности закрепиться на нем. Стены, увешанные плакатами и гобеленами с неразличимым в темноте рисунком, были чувствительны к вибрации. Незримые лучи заклятий обшаривали зал по какому-то сложному алгоритму. Мимо механических ловушек не могла бы прошмыгнуть даже мышь (жаль, что он не взял с собой мышь). В воздухе плавало что-то невесомое, но опасное.

Здорово! Но при таком обилии магии заклинания не могут быть слишком чувствительными – они начнут срабатывать друг на друга. Он замаскируется под один из мобилей, а механические ловушки просто обойдет. Тень обвязал маскировочный плащ вокруг талии и приготовился к штурму. Единственное, что оставалось для вора неясным, – это назначение белых матовых шаров, развешанных длинными гирляндами по всему помещению. Шары были круглые, стеклянные и полые внутри. В них не содержалось ни тени угрозы, ни привкуса магии. Висели они на скрученном медном шпагате. Выбор материала для подвески был странным, но беспокойства не вызывал – горожане выдуриваются.

Тень Магистра ступил на кафельный пол зала. Звонкий материал!

По коридорам топотал очередной обход. Проходя мимо, Стражи вновь кивнули сторожившим дверь охранникам и посветили ручными светлячками внутрь зала. Холодные зеленоватые лучи заплясали по комнате и на мгновение выхватили из темноты высокую деревянную подставку с бархатной подушечкой на ней. Там должна лежать его гривна. Тени не нравился свет, а такой свет не нравился в особенности. Он словно живой – светит куда скажут. Он прикоснулся к его гривне! Какое гадство.

Выждав минуту, Тень двинулся к цели, осторожно ступая по кафелю босыми ногами и ловко избегая блуждающих по залу пузырей сторожевых заклятий. По полу были разбросаны стальные колючки, такие тонкие, что разглядеть их было бы сложно даже при ярком свете. Тень пропустил над головой парящий сгусток колдовства и переступил на следующую свободную от ловушек плитку. Неужели они думали поймать его такой ерундой? Он мог бы всю ночь бродить по залу совершенно свободно. Жалко только, что никто не станет свидетелем его ловкости.

Наконец Тень переступил через последнюю натянутую над полом нить и нейтрализовал контактную ловушку на подставке двумя серебряными иглами. Готово! Вот она, его гривна. Тяжелая металлическая штуковина на длинной цепочке показалась Тени удивительно домашней и родной. Она пробуждала в душе незнакомое ощущение тепла и безопасности. И странное чувство, будто он забрел сюда по ошибке. Тень, абсолютно равнодушный к физическому комфорту, вдруг захотел оказаться в мягкой кровати и накрыться одеялом с головой.

Ах, какая вещь! Сразу видно – нужная вещь. И ему она нужнее, чем всем прочим.

Тень слишком поздно почувствовал укол беспокойства. У одного из охранников сбилось дыхание. Случайно?

– Есть! – прогремел очень знакомый голос, и сигнал опасности опять запоздал.

Маг! Гадский чародей здесь! Это ловушка!!! Гривна выпала из рук. Нужно было исчезать, немедленно. Тень сосредоточился на темном закоулке, который наметил себе убежищем с самого начала. Одно движение…

И тут вспыхнул свет. Белый, яркий, много ярче, чем солнечный. Тень вскинул руки, пытаясь заслонить глаза, но свет проникал через веки и ладони, бил в зрачки, язвил чувствительную кожу. Словно по всей комнате одновременно вспыхнула сотня крошечных солнц. Впервые в жизни Тень закричал.

– Быстрей, аккумулятора надолго не хватит!

Новое заклинание языком обхватило тело вора. Сильная магия, хищная. Она заморозила мышцы, прервала движение, остановила крик.

– Нормально! Теперь не убежит.

Свет иссяк, но зрение было уже не спасти. Тень ничего не видел, он только чувствовал, как лжеохранники движутся по комнате и как остывают на медных проволоках стеклянные шары. В комнату входили другие люди, останавливались, смотрели на него.

– Гениально, мэтр Ребенген! Как вы догадались?

– Специфический жизненный опыт. Оперативная телепортация, мерцание, действует только при точном совпадении источника и приемника. Например, из тени в тень. На ярком свету эта способность бесполезна. Исключительная чувствительность к магии, а на магию сейчас полагаются абсолютно все, позволяла ему избежать волшебных ловушек, а обостренное зрение и осязание – обычных. Но только таких, чье устройство он мог понять. Я одолжил на время эти экспериментальные бездымные фонари у мэтра Биггена. Оставалось малое – обнаружить его присутствие.

Маг поднял что-то с пола. Гривна…

– Магия Омни, свойственная Разрушителям, подавляет действие любых иллюзий. Свойств этой штуки оказалось достаточно для того, чтобы я смог его слышать.

Тень бессильно застонал. Этот голос… такой знакомый… Почему он звучит так безжалостно? Возлюбленная вещь, она предала его! Все это сон, страшный сон. Кошмар, от которого он вот-вот очнется.

 

Глава 4

Гости прибыли в Академию на рассвете. Из соображений безопасности, естественно. Я знал, что отец воспользовался гостеприимством ордена магов только из-за меня. Он предпочел бы не вспоминать о своей привилегии Великого Лорда и остановиться в собственной резиденции, расположенной на окраине Гатанги, нарочито на отшибе. Но тогда мы практически не могли бы видеться.

– Сынок! А ты подрос за этот год. Собираешься побить семейный рекорд?

В свои семнадцать я был почти одного с ним роста, не хватало всего лишь дюйма, и я смогу смотреть ему глаза в глаза. Отец был живой насмешкой над теми, кто лепетал о возвышенности и одухотворенности носителей древней крови. Достаточно сказать, что во время одного неприятного инцидента в недавнем прошлом он лично удавил троих Стражей. Да, все Великие Лорды Арконата – потомки воинов, помогавших объединить наше королевство под властью единого короля, проводники безжалостной воли, положившей конец Эпохе Хаоса. Даже сейчас поддержание порядка в Арконате мало напоминает торжество духа, особенно в Шоканге. Слишком уж свежа память о безумии и безвластии, сильны страхи и велики искушения. На всех ныне живущих лежала тень самоубийства, последствие какой-то безумной магической войны, стершей с лица земли прежнюю человеческую цивилизацию и сделавшей новую штукой болезненно-неустойчивой. Среди нынешних людей живут странные поверья типа культа Черепов, все так и норовят принести друг друга в жертву, а то и демонам скормить. Арконат был одной из немногих стран, где можно было засыпать, не опасаясь, что проснешься в объятиях зомби. Не все это ценили, и не многие готовы были поступиться хоть чем-то ради безопасности других.

Я знал, что подданные не испытывают любви к моему отцу. Он бывал крут, а дед вообще был настоящим зверем. Я рад, что не застал его. Раньше правителям удавалось править более мягко (про это писали в книгах), но сейчас гуманность прежних эпох значилась в разряде сказок. Изучая драгоценные свидетельства прошлого, собранные в библиотеке Академии, я не мог окончательно избавиться от чувства нереальности.

– Здравствуйте, сэр. – Я сдержанно поклонился и попытался изобразить улыбку.

– Что не в порядке? – От отца невозможно было что-то скрыть.

Я болезненно поморщился:

– Плохо спал.

Плохо – это не то слово. Последние два дня я совершенно не мог уснуть. Под утро у меня болела голова, глаза, живот, и вообще было такое впечатление, что меня всю ночь били. Хорошо хоть тренировки во время праздников были делом сугубо добровольным.

– Погодная магия, – констатировал отец. – Я всегда говорил, что эти штучки опасны для здоровья.

– Разговор о магии? – пропел знакомый голос, и меня передернуло.

– С добрым утром, мэтр Ребенген, – кивнул отец. – Говорят, вас можно поздравить с очередным успехом?

– Да, – не стал скромничать маг, – закономерное торжество мощи ордена магов, предъявленное массам в самом непосредственном виде.

От его самодовольного тона меня коробило. Только повышенной раздражительности в праздник мне и не хватало. Позавтракаю, лягу и попробую заснуть днем.

– Что-то случилось? – Возможно, они накрыли святилище Черепов.

Мастер Ребенген сочувственно покосился на меня – я, как всегда, был не в курсе свежих сплетен.

– Пойман вор. Гнусно прославленный мошенник по кличке Тень Магистра. – И уже отцу: – Вы будете присутствовать?

– Да, мы будем присутствовать.

– Где? – поинтересовался я, когда спина Ребенгена скрылась из виду.

– На казни, – пояснил отец. – Мероприятие из разряда «обязательно к посещению». Этот мелкий жулик успел крепко насолить столичному бомонду.

Повелитель Шоканги довольно хохотнул, подчеркивая, что в его землях такого не могло произойти в принципе.

– И что с ним будет?

– Его сожгут.

Меня затошнило. Вообще-то дома папа устраивал и не такое, но мне, по крайней мере, не приходилось при этом присутствовать. Он заметил мою реакцию.

– Привыкай! Тебе надо учиться демонстрировать твердость, в Шоканге нынче неспокойно, – он улыбнулся и сгреб меня за плечи, – а я собираюсь взять тебя домой.

– Домой! – Я мигом позабыл о тошноте, бессоннице и головной боли. За шесть лет я ни разу не покидал Академию.

– Я договорился с директором, он отпустит тебя на летние каникулы пораньше, оставшиеся зачеты досдашь осенью.

Это означало, что отец разрешил нашу маленькую неприятность. Колдун, создавший тварь, едва не лишившую меня глаза, был найден и сожжен давным-давно. Значит, отцовская охранка вышла на заказчика, и кто-то умер. Теперь мое перемещение по стране считалось делом безопасным. Это стоило пары неприятных минут, проведенных в наблюдении за тем, как готовят барбекю. В конце концов, что мне этот вор? Тьфу на него!

Завтракать я не стал вообще, чтобы не рисковать. Выпил стакан воды с настойкой валерианы и умылся холодной водой. Надев мундир наследника, пошитый к зимнему балу, я обнаружил, что едва могу дышать – у быстрого роста есть свои минусы. Ну да ничего, на два часа меня хватит!

Я всегда был склонен переоценивать свои силы.

Площадь Смирения, традиционное место публичных казней, была забита народом до предела. Волновалось пестрое море горожан, сверкали золотом парадные мундиры городской стражи, в мантиях магов привычный темно-фиолетовый цвет сильно разбавили ослепительно-белые вставки. Солнце жарило совсем по-летнему, стоял невыносимый шум. Балкон, на который пускали только избранных гостей, слегка обвевал ветерок, но мне это ничуть не помогало. Я постарался дышать глубоко и ровно, как учили наставники. В тесном камзоле и узких брюках это было нелегко.

– Это была моя идея, – доложил мастер Ребенген, и мне захотелось удавить его насмерть. – Позднее я расскажу, чем руководствовался.

Опустилась занавесь, скрывавшая деятельность палачей, и стал виден помост, приготовленный для казни. Картинно выложенные поленницы дров и два столба с прикованным к ним человеком. Гнусный преступник оказался совсем крошечным, как мальчишка. Огромные глаза ночного зверя беспомощно моргали. Я сразу понял, что бедняга ослеп от солнца. Браслеты цепей разорвали ему кожу, и запястья окрасились алым. Как можно так обращаться с человеком? Предметы перед моими глазами утратили резкость.

Я медленно поднес ко рту бокал с морсом и сделал два глотка. Спокойно! Осталось минут пятнадцать, я продержусь. Наследник Лорда Шоканги, падающий в обморок, подорвет репутацию всей семьи. Отец убедится в том, что воспитание в Академии меня испортило, случайные свидетели будут вежливо улыбаться при встрече. Позор, который я не смою до конца дней.

Сосредоточиться! Я встал так, чтобы массивная фигура отца загораживала меня от любопытных, и приготовился зажмуриться. Четыре палача с факелами подошли к дровам и подпалили их, толпа подалась назад. Я постарался принять непринужденную позу и положил руку на парапет, для верности. Поднес бокал к губам. Костер начал разгораться. Теперь – закрыть глаза.

Наверное, это было ошибкой. Я вдруг услышал шум толпы не впереди, а вокруг себя. В нос лез запах горящего масла. Привидится же такое… Пламя вспыхнуло и загудело. Невыносимая боль полоснула мой бок, горячий воздух заполнил легкие. Что со мной?! Такую боль я испытал лишь раз, когда едва не лишился глаза. Паника накатила волной, парализовала рассудок. Мне захотелось сжаться и замереть, стать маленьким, как тогда, чтобы не нашли. Я судорожно вдохнул… Боль отступила так же внезапно, как началась. У меня щипало в боку, зудели запястья, глаза, задница, но тошнота прошла. Слава богу! Я открыл глаза и понял, почему мой вздох остался незамеченным: на площади пылал костер, в языках пламени покачивались цепи и браслеты… пустые.

Морс стекал по руке – в беспамятстве я раздавил бокал.

– Я так и знал! – Знакомый голос звенел от торжества.

«Маг! Ублюдок, скотина!»

Мой наставник, которого я должен чтить и уважать. Я быстро допил морс, не заботясь, что осколки стекла могут попасть в горло. Да что же такое со мной сегодня?

– Это был не человек, – пояснил Ребенген взволнованному обществу, – а фьюлья, видимое проявление самотворящегося заклятия. Я сразу заметил нить, привязывающую тварь к создателю, и настоял на публичной казни, чтобы быть уверенным – колдун будет здесь. Действие огня нельзя блокировать, повреждения, полученные фьюльей, переносятся на ее господина. Таким образом, моим помощникам остается только найти человека с сильным ожогом. Мне не терпится с ним поболтать…

Улыбка мага выглядела пугающе. Происходящее резко перестало мне нравиться.

– Что у тебя с рукой, Гэбриэл?

Я разжал ладонь, и бокал распался на тысячу осколков, кровь хлынула потоком. Я смущенно пожал плечами:

– От неожиданности…

Отец раздраженно тряхнул головой:

– Предупреждать надо, Ребенген! Твои фокусы слишком дорого обходятся моей семье.

Чародей засуетился:

– Сейчас я все исправлю.

Он схватил меня за руку прежде, чем я успел ее отдернуть.

«Не подпускай его!!!»

«Заткнись!»

– Раз, два… Готово!

Он умудрился не только закрыть рану, но и очистить от пятен рукав, пощипывание в боку тоже исчезло. Я пару раз сжал ладонь и криво улыбнулся.

– Клево! – И чуть не прикусил язык, выплевывающий наружу не мои слова.

К счастью, никто не обратил на меня внимания.

– Мэтр Ребенген, вы хотите сказать, что в Арконате совершено запретное колдовство?

– Оно самое, господа, оно самое. Однако могу вас заверить, что орден магов отнесется к происходящему очень серьезно. Мерзавец будет найден!

Испытываемая мною странность резко усилилась.

«Вот песий сын! Упрямый, как глиста…»

Смысл происходящего медленно достигал моего сознания. Я… проглотил демона!

«Молчи, придурок! Они сожгут нас обоих!»

«Но я же не колдун!»

«А им не пофиг?»

«У меня есть отец, он защитит меня…»

«Уверен, да?»

Колдунов отец не любил, это точно. Но я… почувствовал боль еще до того, как дух исчез. Два дня назад…

«…меня накрыли».

«Нет, не меня!»

«Пофиг».

«Я не колдун, я вообще не умею ворожить».

«Только не проболтайся…»

Взволнованные зрители потянулись к выходу с балкона. Отец кивнул мне и пошел вперед. Он ничего не заметил. В кои-то веки мое лицо приняло именно то выражение, какое нужно.

Я вернулся в свою комнату в общежитии Академии и с наслаждением скинул б… в смысле, слишком тесный костюм. Пришло время проанализировать свои впечатления. Я не ощущал в себе вторжения чужой воли, каких-то странностей, кроме пристрастия к сквернословию. Мне следовало бы испугаться, но вместо этого я чувствовал облегчение, словно избавился от какой-то тяжкой обязанности, о которой даже не догадывался. Как там звали этого висельника? «Эй, Тень Магистра!»

Он молчал с минуту, потом снизошел:

«Жрать хочу…»

Да, я голоден, но до обеда осталось всего полчаса, лучше просто подождать. Еду можно было стибрить… На мгновение мой взгляд сместился, и я увидел мир совершенно по-другому. В комнате Дага Пилгмана наверняка припрятаны харчи… Стоп. Я сурово вернул себя к реальности. В моем положении лучше не поднимать шухер. Тьфу! В смысле, привлекать к себе внимание – неразумно. Магическая община и без того будет… э-э-э… вести себя нервно.

Мой правый бок покраснел. Я натер его мазью от ссадин и снова оделся. Свободный костюм на вырост – я собирался использовать его летом. Как хорошо, что в праздники ношение формы не является обязательным! Тень Магистра прав. Жители Арконата слишком нервно относятся к упоминанию о запретном колдовстве. Сотворение чудовищ жестоко преследуется по всему миру – Эпоха Хаоса и так наплодила слишком много монстров. Если страх возобладает над отцовским влиянием, меня сожгут, не выясняя обстоятельств. Хотя я – ни в чем не виноват!

 

Глава 5

Следующие три дня прошли без осложнений. Присутствие демона не беспокоило меня. Тень Магистра был счастлив. Он жрал (не побоюсь этого слова) за двоих. Любая, даже самая надоевшая, еда в ученической столовой вызывала у меня бурный восторг и обильное слюноотделение, словно я ел в первый раз в жизни. Особенно хорошо шли маленькие оладышки. Раньше я ни разу не догадался, что их можно мазать не только вареньем, но и соусом, хреном, горчицей, а также перекладывать сыром и ветчиной. Эффект получался волнительный.

Меня одолевало смутное ощущение, что мир вокруг наполнился людьми, или, что вернее, они стали увереннее проникать в сферу моего внимания. Если я правильно помнил, раньше до меня с трудом доходило, что все вокруг чем-то заняты. Чем-то своим, и временами довольно интересным. Например, Сафар Дарсаньи, третий сын Великого Лорда Дарсании. Во мне крепла уверенность, что он меня никогда не любил. Обидно.

– Могучий Гэбриэл ужасно занят. – Он убедительно изобразил похрюкивание.

Обычно в таких ситуациях я разворачивался и уходил – попытка ответить достойно превращала меня в посмешище. Но сейчас рядом с Сафаром находилась Анита Хариган, в чудесном летнем платье под цвет формы Академии… Неужели я не смогу поставить наглеца на место?

– Репетируешь басню «Свинья и Соловей»? Весьма романтично.

От волнения мое сердце пропустило удар. Анита замечательно поет, она, конечно, догадается, кого я назвал соловьем… Поняла! Улыбнулась! Сафар нахмурился, положив руку на пояс с пряжкой, изображавшей фамильный герб – атакующего вепря.

– Ты что это, острить надумал?

«Ты»? А вот это уже неприкрытое хамство, которое позволяло мне использовать другие средства…

– Ты это кому, сынок? – Я внимательно посмотрел на него сверху вниз.

И он заткнулся, потому что вые… в смысле, хамить человеку, на голову выше тебя ростом, нелегко. Я улыбнулся Аните и получил ответную улыбку, щечки ее порозовели. Мило. Я добродушно потрепал Сафара по плечу и оставил его оху… в смысле, приходить в себя в одиночестве.

Вах! Это просто праздник какой-то. Я пошутил – удачно пошутил! – в присутствии Аниты. И выставил Сафара полным дураком. Он будет зол, а мне по… без разницы. Главное только не материться при посторонних.

Вернувшись в свою комнату, я долго вертелся перед зеркалом. Конечно, этот жуткий шрам на морде… Ладно, пусть будет морда. Но некоторым женщинам нравятся мужчины со шрамами! Это придает мне мужественности и взрослости. Глаза разного цвета, один – совершенно желтый. Если улыбнуться и посмотреть из-под бровей, в моем облике появляется определенное очарование. Волнующая дикость. Да я красавчик! Только светлые волосы ежиком мне не идут – я становлюсь похожим на дешевого наемника. Надо отпустить их на три пальца, чтобы пряди закрывали уши. Уши у меня неприлично розовые и торчат. Все бабы мои будут. В смысле… Нет, точно – мои.

За три дня я ни разу не навестил библиотеку, плац и вообще не думал о занятиях. Наверное, изменения в поведении становились заметны со стороны. Но, к счастью для меня, им находилось простое объяснение.

– Я слышал, ты уезжаешь от нас, Гэбриэл? – улыбнулся мастер Чомпен.

Я расплылся в довольной улыбке:

– Домой, на лето, сэр.

– Я рад за тебя. Надеюсь, пребывание в Академии не было для тебя слишком… тягостным.

Чуть позже я сообразил: он думает, что я так счастлив потому, что могу наконец слинять. Это было конечно же неверно. Зато – полезно. Надо будет его незаметно подбодрить.

Огорчало одно – магия ко мне так и не пришла. Я честно пытался выполнить хотя бы одно из тех упражнений, которые давали начинающим для выяснения уровня их способностей. Никакого эффекта. И после этого мне будут говорить, что я повинен в самотворящемся заклятии? Ха! Все мы знаем, какой надо иметь уровень, чтобы проделать подобное в одиночку.

Отец пропадал в королевском замке, куда отправлялся с помощью пентаграммы ежедневно, с раннего утра. Вроде бы его там судили, типа как. У меня возникло ощущение, что король пытается пристыдить отца за резкость. Ясен пень, решение проблемы покушения возможно было лишь путем поголовного истребления всех замешанных в нем. Влиятельные люди были в ярости, потеряв близких. Отцу чужие чувства были… до фонаря. Единственным, кому он не рискнул бы бросить вызов, был король – за королем стоял Арконийский орден магов. Должно быть, то давнее приключение многому отца научило. Интересно, что было бы, если бы маги действительно хотели его убить?

Я склонялся к глубокомысленному выводу, что орден магов был той силой, которая не давала страстям разорвать наше бедное королевство в клочья. И достигали они этого путем терпеливой дрессировки молодняка. Злиться на тех, кому обязан жизнью, было стыдно и нехорошо. Даже на мастера Ребенгена. Естественно, он не имел ничего против меня лично, но в памяти (теперь – моей) назойливо всплывали две жуткие ночи, расплывчатые силуэты в мерцании факелов, безжалостный голос, удары кнута и магии. Ребенген сделал все, чтобы узнать имя колдуна. В его присутствии меня всякий раз пробирала дрожь.

Уверен, блистательные чародеи сейчас готовы… в смысле… мышам приходится несладко. Какое счастье, что я уеду отсюда через пару дней! Пока я буду оттягиваться в полный рост, страсти немного успокоятся.

Неделя потребовалась отцу, чтобы освободиться от «дел». Судя по всему, слухи об обстоятельствах его «деятельности» расползались по Академии. Мне, естественно, подробности не рассказывали, но Тень услужливо объяснил, с какими именно событиями обычно ассоциируется имя Лорда Шоканги. Неужели отцу удалось придумать что-то новое? Даже некоторые наставники опускали глаза, заметив черно-красный плащ с силуэтом стилизованного дракончика. Во мне закипала клановая гордость. Почему на Ребенгена так не смотрят? Неужели они считают, что мой папа настолько хуже? Мы отбыли раньше, чем я смог сам себя напугать.

Лорд Шоканги уезжал так же, как и приезжал – ранним утром. По еще пустым улицам грохотала кавалькада в черно-красных доспехах, и я не мог отрицать, что смотрится это нарочито угрожающе. Разница была только в том, что теперь Лордов было два. Интересно, такое обстоятельство радовало зрителей или пугало? Отец умудрился проехать все пять застав Гатанги, ни разу не будучи остановленным. Вот это я понимаю – стиль. Вырвавшись за пределы города, колонна замедлила движение. Отец позволил себе расслабиться и поднять забрало шлема.

– Как ощущения, сын?

Скачка в доспехах, табуном, по улицам – это вам не выездка на манеже. С другой стороны, я оказался за стенами Академии в первый раз за шесть лет. Я ведь хотел острых ощущений?

– Нормально! А почему на юг?

Кратчайшая дорога в Шокангу начиналась через восточные ворота.

– Нанесем визит в аббатство Хемлена, поклонимся святыням. – Таким тоном наставник Джибзи сообщал классу о внеочередном зачете. – Настоятель Браммис всерьез озабочен спасением моей души.

Я воспользовался едва заметным волнением лошади как поводом замять разговор. Насколько я помнил, преподобный Браммис и мой отец всегда были на ножах. Браммис был против того, чтобы отец женился на моей матери (беженке из Лосальти). Отец женился. Браммис был против того, чтобы признать меня (арконийца только наполовину) наследником Шоканги. Отец признал. Браммис был против того, чтобы мою мать-язычницу хоронили в пределах кладбища. Отец решил вопрос в своем стиле: поставил настоятеля храма перед выбором – похороны или смерть. Старичок-настоятель не готов был стать мучеником за веру. Если я не ошибаюсь, Браммис публично требовал, чтобы отец покаялся и оставил путь греха. Что ж, у него будет шанс принять исповедь Драконьего Лорда. Надеюсь, нервы у него крепкие.

Сначала я боялся говорить с отцом слишком много. Вдруг он заметит перемены? Врать ему в лицо я не буду и не могу, в какой бы ужас ни приводила Тень Магистра перспектива раскрытия нашей тайны. Однако он ни о чем особенном не спрашивал, потихоньку я расслабился и начал наслаждаться путешествием. Было интересно сравнивать свои впечатления с впечатлениями Тени. Вор-призрак город никогда не покидал и представлял себе сельскую местность как-то иначе (наверное, как большой городской парк, с травкой и деревьями). Бывалому же человеку вид Арконата говорил о многом. Вся земля (за исключением утоптанной дороги) была покрыта густым ковром бурых колючек, с пенным налетом молодой зелени и крохотных белых цветочков. Приятный, однотонный цвет, без проплешин и пожухлости – значит, в почве не таится никаких проклятий. Пашни распаханы не жалкими клочками, а шикарными лоскутными одеялами – желающих пахать здесь много, и они не боятся далеко уходить от жилья. Крохотные деревушки не теснятся на возвышенностях, а рыхло растягиваются вдоль дороги по два, а то и три десятка домов. Не в каждой деревне есть убежище, а ведь было время, когда строить жилье дальше чем в часе пути от защищенных магией стен было запрещено законом. Я уже не говорю про одиночно стоящий у реки дом – подобное можно встретить только в Арконате. Жителя Лосальти бросило бы в жар при одной мысли о близости глубокой воды. Короче, безопасный и благополучный край, почти рай земной. Словно бы и не было Эпохи Хаоса.

Мы ехали без опаски, быстрой рысью. На ночь кавалькада останавливалась где придется – то в разбитых передовым отрядом шатрах, то в придорожной деревне. За шесть лет я привык просыпаться в своей постели ровно в полседьмого. Всегда, даже в праздники, мой день имел четкое, заранее известное расписание. Я ел, спал и изучал науки, прислушиваясь к мелодичному звону часов на Башне Магов. И всегда, даже в самой шумной толпе, я оставался один.

Но этой весной мир встал на уши.

Меня несло неизвестно куда в непредсказуемом темпе отцовского путешествия. Размеренность быта осталась позади, в Академии, вместе с ее уроками и учителями. Но главное – теперь я ни на минуту не оставался один. Тень Магистра нашел себе идеального партнера и убежище в одном лице. Он с удовольствием делился со мной историями своей жизни, требовал объяснений увиденному в пути, комментировал происходящее. У него тоже никогда не было друзей. Его странный вид и маленький рост порождали презрение и насмешки, а городские уголовники – народ жестокий. Единственной отрадой его жизни была коллекция наворованных редкостей, теперь доставшаяся ордену магов. Горе Тени было велико, но не безутешно. Он сумел закончить свою карьеру блистательно, не так, как большинство людей его профессии (с ножом в спине или веревкой на шее). Он натянул нос чародеям, и теперь ему не приходилось опасаться возмездия или беспокоиться о будущем.

Беспокоиться о нашем общем будущем должен был я.

Разговаривать с попутчиками во время скачки было почти невозможно, и ничто не мешало Тени целыми днями травить анекдоты. Не повторяясь. Я опасался, что в конце пути меня сочтут либо немым, либо идиотом.

За неделю я совершенно отвлекся от дороги и не мог в точности сказать, где мы находимся, пока отряд не замедлил движение. Пришлось спешно выталкивать Тень из головы.

– Ну что ж, сын, к закату мы будем в Саркантане.

Саркантан был крупным городом на границе королевских земель и Шоканги, формально вольным. Что означало – события в нем равно привлекают внимание короля, моего отца, ордена магов и всех их врагов вместе, а также и по отдельности. Должно быть, жилось горожанам весело.

– Ты слишком долго жил в стенах Академии – видит Бог, не по моей воле, – и для тебя, возможно, реальность за ее пределами станет серьезным испытанием.

Ох, папа, кому из нас ты это говоришь? Тень Магистра приготовился с интересом слушать, чем особенным, по мнению Лорда Шоканги, отличается реальность.

– Некоторые люди, – было видно, что отец тщательно подбирает слова, – они не испытывают уважения к власти. Они могут быть непочтительными, даже зная, что перед ними человек много выше их по положению. Находятся и такие, у которых богатые одежды и символы власти не вызывают ничего, кроме ненависти и зависти.

«Это он типа про то, что здесь тебя пристукнут и обчистят, как тихую монашку».

«Заткнись!»

– Ты не должен никуда уходить без охраны. – Отец перешел к более привычным для него материям. – Сержант Кетс и двое его подчиненных будут обеспечивать твою безопасность.

– Я все понял, сэр. Если я буду слушаться во всем сержанта Кетса, мне будет позволено осмотреть город?

– Да, конечно! – Отцу понравилась моя понятливость. – Мы задержимся здесь на день-два. Нужно дать отдых лошадям и уладить кое-какие формальности.

У Лордов Шоканги не было своей резиденции в Саркантане – прежний король отнял ее у деда за какую-то гнусную выходку (формально все земли вокруг города были королевскими). В представительстве ордена магов отец остановился бы только в случае войны, а ни один другой Лорд (Великий или Малый) не решился бы впустить его к себе в дом. Возникала комичная ситуация: один из могущественнейших дворян Арконата вынужден был ночевать в гостинице. И что самое пикантное: вести себя тихо, потому что в противном случае в следующий раз ему пришлось бы ночевать в шатре. Надо ли говорить, что бывать в Саркантане отец не любил? Поехать этой дорогой он мог только ради выполнения какого-то поручения – королевское снисхождение имело свою цену.

Поразмыслив, я понял, что, если ничего не предприму, Саркантан останется для меня лишь точкой на карте. У меня есть всего несколько часов, чтобы получить хоть какое-то представление об этом месте. Конечно, обойти весь город за один день я не смогу. Да что там, я даже не знаю, что здесь самое интересное.

«Так пойдем щас оглядимся! На фиг ночь-то терять?!»

Я прямо-таки видел, как Тень потирает в предвкушении кражи свои потные ладошки.

«Забудь об этом».

«А почему нет?»

«Потому, что я не ты. Потому, что меня узнают, поймают и будут всю оставшуюся жизнь этим тыкать!»

«Чем тыкать? Ты ж как ангелочек, токма без крылышков».

Почему-то это замечание меня задело.

«Я – не вор! И никогда им не буду!»

«Не с…! Прошвырнемся туда-сюда, и всего делов. Позырим, что да как».

«Все равно ночью ничего не разглядишь».

«А то днем ты разглядишь! С этим Кисой…»

«Кетсом!»

«Пофиг».

Тень был, очевидно, прав. Сержант не будет устраивать мне долгих экскурсий. Площадь, церковь, в лучшем случае удастся затащить его в кабак. Я никогда не был в настоящем кабаке. Впечатления Тени о таких местах были в основном приятные.

Естественно, в мундире Лорда в такое место не пойдешь.

«Не дури. Дорожные штаны ты прачкам еще не отдал, куртку тоже. Пряжки золоченые с сапог свинтишь, а вместо пояса кушак шелковый возьмешь, ну или портянку. Куртку наденешь прямо на нижнюю рубаху. В темноте никто не разберется!»

Идея этой сумасшедшей авантюры завладела мною. Я понимал, что это дурь. Если отец узнает, он не то что прибьет, хуже – перестанет меня уважать. Я до конца дней останусь для него маленьким испорченным мальчиком. Но… удастся ли мне когда-нибудь увидеть город так, как видел его Тень? С высоты крыш, из темноты улиц, ночью. Мой личный демон фырчал и хихикал, наблюдая мои колебания. В конце концов все решил случай: отец послал сказать, что не будет к ужину – у него в городе дела. Это добавляло мне два-три часа свободного времени. Искушение стало необоримым. Я объявил всем, что устал, и приказал не беспокоить меня до утра, запер дверь, забаррикадировал ее креслом, дотошно выполнил все указания, данные Тенью, и вылез в окно.

Никаких особых мер защиты на крыше не было – хозяин гостиницы сэкономил на услугах мага. Передо мной открылись простор и небо, где-то внизу ходили и разговаривали люди, а наверху пахло дымом и посвистывал ветер. Удивительное чувство раздвоенности мира, до этого знакомое только Тени, охватило и меня. В этом определенно было что-то волшебное.

«Круто?»

Я не ответил, но он и так все понимал.

Путешествие по крышам оказалось не таким уж простым делом. Старая черепица крошилась и ломалась, ноги соскальзывали на крутом уклоне, прогнившие деревяшки угрожающе трещали. Меня попеременно бросало в жар и озноб то от риска сорваться вниз, то от перспективы быть обнаруженным в такое время в таком месте. Еще неизвестно, что лучше. Моя выдержка иссякла, и я потребовал спускаться.

Тень отнесся к моей слабости снисходительно.

«На первый раз нормально. Давай вон туда, где поуже. И не хватайся за водосток – е… на фиг».

Я сдерживал нетерпение, старательно выбирая улочку потемнее. Мне хотелось совершить спуск не торопясь и без свидетелей. Коснувшись ногами мостовой, я почувствовал себя древним первопроходцем, не то вернувшимся в родную землю, не то только что покинувшим ее. Переулок был узкий, и в нем порядком воняло. Такое впечатление, что жители использовали его как отхожее место.

«Это еще не вонь», – авторитетно заметил Тень.

«Утешил».

«Тихо! Кто-то идет. Ховайся под балкон».

Это место было освещено еще хуже, чем весь остальной переулок. Следуя какому-то древнему инстинкту, требующему от меня не быть обнаруженным, я забрался в темноту. Скоро шаги стали слышны. Быстрый топоток приближался ко мне, и я вжался в стену, почти слившись с ней. Допустим, растворяться в тени без остатка я не умел, но и моих скромных возможностей хватило, чтобы закутанная в плащ фигурка проскочила мимо меня. Девица. Должно быть, она слишком торопилась и была слишком напугана, чтобы смотреть по сторонам. Весьма опрометчиво! Я не успел довести мысль до конца.

Стоило девушке выйти из переулка, как ее окружили три высокие фигуры. Настроены они были недружелюбно.

– Куда спешишь, красавица, что несешь?

Девица взвизгнула и попыталась удрать обратно в переулок. Поздно. Один из троих схватил ее за локоть и грубо притянул к себе.

– Не так быстро!

«Хана девке».

«Да ладно, обойдется».

«Чего обойдется, дурень? Я говорю – хана!»

Девушка приглушенно вскрикнула – кто-то из нападавших зажал ей рот рукой. Ее голос подействовал на меня странно. Я почувствовал, что ненавижу этих троих, как никого на этом свете, словно они были воплощенное зло. Хотя вообще-то мне несвойственны сильные эмоции.

«Че замер, баран? Сделай что-нибудь!»

У меня было смутное подозрение, что Тень, оказавшись в большом и сильном теле, очень хочет почесать кулаки. Драться-то не ему. Должно быть, он всегда мечтал быть большим и страшным, а не просто страшненьким. В отличие от него я имел некоторый опыт и понимал, что трое мужиков могут крепко вломить мне, если не прирезать.

«Учти, засранец, тебе тоже будет больно!»

«Врежь им!»

Девушка придушенно верещала. Как же тут устоять? Ну я и врезал…

Уложить их оказалось неожиданно легко. Я впервые оценил по достоинству выучку моих противников-Стражей и то преимущество, которое дают мне над обычным человеком моя сила и рост. Как эти ребята умудрились попасть в грабители, осталось непонятным – в сравнении с ними я был как бог войны. Они совершенно не умели держать удар, не владели элементарной защитой, а про их реакцию лучше вообще не говорить. Разбойничать им было до первой драки, не дольше. Им просто повезло, что они нарвались на меня. Игнорируя тревожные вздохи Тени, я проверил у каждого пульс. Жить будут. Ну какое-то время…

– Они мертвы? – с надеждой окликнула меня незнакомка.

Откуда в женщинах столько агрессии? В Академии принципиально отказываются обучать воспитанниц фехтованию и борьбе, дабы не поощрять бессмысленную жестокость. В этом вопросе Тень был полностью солидарен с моими наставниками.

– Нет. Но до утра их можно считать технически мертвыми. – Я попытался улыбнуться. – А с вами все в порядке…

«Только не называй ее леди!»

– …мисс?

– О да! Я вам так благодарна, мистер, так благодарна! Вы меня просто спасли! Вас не поранили?

– Они не настолько хороши, мисс. Я думаю, мне стоит проводить вас до дома. Где вы живете?

«Вот это зря! На фиг тебе эта коза?»

«Она двух улиц не пройдет в одиночку. Стоило ли драться, чтобы тут же отправить ее на убой?»

Девушка немного поколебалась:

– Тут недалеко, у реки. Право же, не знаю…

Квартал у реки не мог быть благополучным по определению. Это вынудило меня быть настойчивее:

– Только до дверей, и я тут же уйду.

Она согласно кивнула. Мне показалось, мое предложение вызвало у нее громадное облегчение. Немудрено. Я не понимал, что могло вынудить девушку выйти на улицу в такой час. Она отчаянно старалась не спешить, но, даже если бы она бежала бегом, я все равно успел бы за ней шагом. Мне надо было привыкать к тому, что большинство моих сограждан (простых сограждан) больше похожи на мэтра Ребенгена, чем на моего отца. То есть все девушки, с которыми мне удастся познакомиться, будут едва доставать мне до плеча. Может ли это вызвать сложности в общении?

«Дурень! С бабами рост без разницы…»

Я был избавлен от выслушивания очередной пошлости – мы пришли. Около запертой двери какой-то лавки девушка остановилась и повернулась ко мне. Я приготовился вежливо распрощаться, но нас грубо прервали. Казавшаяся плотно закрытой дверь внезапно распахнулась.

– Нет, Чезер! Это друг! Он спас мне жизнь.

Парень, возникший в проеме двери, показался мне гораздо опаснее давешней троицы: быстрый, жилистый, с неприятным, колючим взглядом – вылитый убийца. Но и ему потребовалось время, чтобы посмотреть мне в глаза, – его взгляд упирался мне в подбородок. Даже с учетом ступенек. Думаю, это остановило его вернее, чем вопли девицы.

«Ну ты влип, приятель…»

«Мы влипли!»

– Зина? Что ты здесь делаешь, деточка?! В такой час!

За спиной охранника показался хозяин лавки, в ночном колпаке, халате и шлепанцах.

– Дядя Пэй, мама послала меня передать вам кое-что, срочно, а этот человек спас меня от грабителей.

– Входите же, входите быстрей!

Я зашел в дверь следом за девицей. Во-первых, мне не хотелось драться дважды за полчаса, во-вторых, охранник казался мне слишком серьезным противником. И, наконец, мне не улыбалось получить кинжал между лопаток (если Тени придет в голову пытаться сбежать).

Девица с дядей удалились в заднюю комнату, оттуда послышались приглушенные голоса – что-то бурно обсуждали. Я остался вместе с жилистым убийцей. Этот тип начинал мне активно не нравиться. Тень тем временем прислушивался к разговору. Как он умудряется сохранять свой слух, находясь в моем теле?

«Слышь, а Драконисами случайно не вас кличут?»

«Эту дурацкую кличку заслужил мой дед. Не смей повторять ее при мне!»

«Короче, они там шуршат про вас и про какую-то взятку».

«Интересно, что нужно лавочнику от Великих Лордов?»

«Валим!»

«Не выйдет, надо подождать».

«Чего ж дать? Удавки на шею? Это же черепушники!»

«Черепа?»

«Ну точно. Я того хмыря в храме видел, в Гатанге. Он у них типа жреца».

«У, дерьмо…»

«Ага, ага».

Я сделал морду проще и повернулся к охраннику боком. Он не сводил с меня холодных, настороженных глаз. Я постарался выглядеть как можно беззаботнее. Может, стоит его заболтать?

– Ну что, мужик, жизнь удалась?

Он настороженно сощурился. В принципе, учитывая тесные размеры помещения, я успею его прижать прежде, чем он схватится за нож. Он просто не осознает до конца длины моих рук. Дверь за моей спиной распахнулась.

– Все в порядке? – поинтересовался хозяин лавки.

Я повернулся к жрецу, стараясь держать в поле зрения зеркало, висящее над конторкой. Если охранник приблизится ко мне со спины, я успею его засечь. У жреца в руке было зажато что-то слишком маленькое, чтобы быть оружием, но от этого не менее угрожающее.

– Да все в ажуре, дядя! Ну я пошел. Дела!

– Возможно, мне удастся уговорить вас остаться.

Из его кулака выскользнул и закачался на серебряной цепочке маленький амулет. Я мысленно вздохнул и изобразил сонное оцепенение. Одним из немногих положительных следствий моей неспособности к магии было то, что на меня действовали заклятия, только начиная с третьего уровня (ну это типа фаербола или молнии в глаз). Попытки гипноза и наведения иллюзий вызывали у меня в крайнем случае раздражение и головную боль. У жреца не было шансов.

– Ты останешься с нами, – проникновенно шептал он.

– Останусь… – покорно повторял я.

– Ей нужна твоя помощь. Помогая мне, ты поможешь ей.

– Помогу ей…

Боже, какая глупость! Не знаю, каков этот жрец в других искусствах, но гипнотизер из него был посредственный. Он щелкнул пальцами, призывая меня очнуться, и я послушно захлопал глазами.

– Я думаю, вам стоит остаться здесь. Нам пригодится такой крепкий молодой человек, как вы.

Я энергично закивал:

– Да-да, я останусь здесь! Я хочу помогать вам.

Он улыбнулся и ушел внутрь лавки, охранник заметно расслабился. Похоже, он полностью доверял своему хозяину. Зря, зря.

«Врежь ему!» – не унимался Тень.

«Заткнись, сволочь, из-за тебя мы здесь!»

«Хочешь сказать, что сам бы не стал помогать ей?»

«Может, и стал бы… Короче, заткнись».

Из двери выпорхнула Зина, без плаща, в тоненьком шерстяном платье. Под ее сердитым взглядом Чезер фыркнул и отправился следом за хозяином. Чудненько! Она смущенно взяла меня за руку и попыталась заглянуть в глаза. При ее росте это было нелегко.

– Извини! Я не хотела, чтобы так вышло. Дядя так напуган, что едва не лишился рассудка. Они хотели тебя убить…

«Они» – значит, их здесь больше одного. Неужели святилище? Господи оборони! Перепуганы? Если они узнали, что папа в городе, их можно понять. Папин приезд – это типа нашествия. Но какая девочка! Фигурка даже лучше, чем у Аниты Хариган. А какие глаза! Большие и виноватые. Я решился – сгреб ее в охапку, заглянул в эти огромные, удивленные глаза и широко улыбнулся.

– Для тебя, крошка, что угодно!

И – поцеловал ее. Я в первый раз поцеловал девушку. Убей меня бог, но и она целовалась впервые. Глаза у нее стали еще больше (если такое вообще возможно) и такие… сияющие.

«Канай отседова, козел бодливый!»

Я отодвинул ее к стенке и выскочил в дверь. Против ожидания, Зина не закричала. Это дало мне несколько драгоценных секунд, чтобы пробежать улицу, заскочить в переулок и буквально взлететь на крышу двухэтажного здания. Там я залег.

«Ты че, сдурел? Ты б ее еще…»

«Молчать! Выгоню».

Тень заткнулся, пытаясь сообразить, как я планирую осуществить свою угрозу. Я лежал и слушал. Теперь начиналось самое опасное: после моей выходки Черепа (если это они) окончательно уверились, что я шпион. Найдут – прибьют на месте.

«Наплюй! Они базарят, что крутые, а на деле щенки позорные. Я у них в Гатанге два раза был, вещи из рук брал. Лохи!»

«А что мне делать с ними? Отцу сказать?»

«И добавить не забудь, как ты вообще здесь оказался, баран».

По улице шлепали осторожные шаги. Пока я в безопасности – даже если им придет в голову забраться наверх, это займет не меньше минуты. Я успею смыться.

«Если они скроются, могут пострадать невинные люди! Что, если они кого-нибудь убьют?»

«Наплюй! Те басни про жертвы придумали глупые горожане. Я два раза у них был – никаких жертв не видел. Прибить могут, да. А ты – нет?»

Я крепко задумался. Тень, конечно, был неправ. Культ Черепов подразумевал жертвы, с помощью жертвоприношений жрецы надеялись умилостивить души Темных и уговорить их вернуться на землю. У них было какое-то свое пророчество о Разрушителях, передаваемое изустно. В нем (якобы) говорилось, что для обретения своей Силы Разрушитель должен что-то такое пожертвовать, типа живой души. Вот они и старались про запас. Было время, когда приверженцы культа устраивали настоящие кровавые шабаши, но орден магов это дело прикрутил. Теперь они стали тише. И что мне с ними делать? Одно точно – отец Черепов не любил. Сильно.

А кого он любил, если задуматься?

Ладно, будем решать проблемы по очереди: сначала доберусь до гостиницы, а потом решу, что делать с Черепами. И я осторожно двинулся вперед, в точности следуя указаниям Тени Магистра. Возвращение затянулось и усложнилось тем, что над Саркантаном начал накрапывать дождь. Я одновременно запарился и замерз, по лицу стекал пот, а озябшие пальцы не гнулись. Все-таки еще не лето – Равноденствие только-только проводили. Оказавшись в номере, я стащил с себя мокрую одежду, наскоро вытерся рубахой и забрался в остывшую постель. Мысли о Черепах у меня даже не возникло.

Проснулся я ближе к полудню, после долгого и подробного сна о студенческой столовой. Я был голоден как зверь, Тень Магистра не переставая нудил о жратве, а где брать ее, было непонятно. Мне ее принесут или я должен за ней идти? В Академии с этим было проще.

В принципе отец устраивал второй завтрак в одиннадцать, так что я имел шанс успеть. Я быстро отыскал на этаже комнату, которую отец занял под кабинет, и вздохнул – завтраком даже не пахло. Повелитель Шоканги с кем-то ругался. Я рискнул постучать и войти. Он приветствовал меня кивком, ни на секунду не переставая распекать собеседника.

– Упустили целую общину Черепов! Голов тридцать, не меньше! – Казалось, такое просто не укладывается у отца в голове. – Похоже, у еретиков охрана поставлена лучше, чем королевский сыск!

Я обернулся, чтобы проследить за его взглядом. В углу комнаты стоял человек с военной выправкой, но в гражданском. Смутно знакомую физиономию украшал здоровенный фингал.

«У, дерьмо…»

«Ага, ага!»

Он меня не узнал. По-моему, такое просто не пришло ему в голову. Или память отшибло после моего удара, так бывает. Идея о том, чтобы рассказывать что-то отцу, отпала сама собой. Может, обойдется? Все равно этих Черепов давно след простыл!

«Лучше молчи…»

– К сожалению, Гэбриэл, твоя прогулка в город отменяется. Попрятавшиеся по щелям фанатики – не лучшая компания для молодого Лорда.

– Да, сэр. – Не очень-то я и хотел. Еда, еда… – Мы будем завтракать, сэр?

– Без меня, сын.

Я вышел в коридор и, поймав первого попавшегося слугу, потребовал принести яичницу с беконом, хлеба и фруктов. Если он не знает, кто я и где живу, это не мои проблемы. Завтрак был получен молниеносно. Жуя пышную кунжутную булку и запивая ее категорически запрещенным в Академии вином, я вспоминал события ночи. Мне лишь чудом удалось избежать крупных неприятностей – дуракам везет. Я мысленно поклялся, что это последняя авантюра, в которую втравил меня мой внутренний вор. Тень Магистра тактично молчал. Мы оба понимали, что авантюра была лишь первой.

 

Глава 6

Слово «беспокойство» не подходило для описания настроений, царящих среди столичных волшебников. Руководство Арконийского ордена магов было в исступлении: колдун, использовавший запретное колдовство буквально под стенами Академии, до сих пор оставался ненайденным. Всеобщая истерика вынуждала мэтра Ребенгена держаться скромно и не акцентировать внимание на собственных заслугах. Он распознал колдовство, изловил хитрое создание и организовал все необходимое для того, чтобы разоблачить негодяя. Чья вина, что «надежно заговоренные» цепи не удержали фьюлью больше десяти секунд? Но даже этого было достаточно, чтобы пометить ее хозяина. Куда смотрела охрана?

Увы, мэтр Ребенген приходил к выводу, что, если в скором времени преступник не окажется в застенках ордена, нагоняй получат все участвовавшие в деле без разбора. Значит, ему снова придется подключаться к расследованию. В ущерб преподаванию, в ущерб собственным долговременным проектам. Так не вовремя!

Мэтр Дайнинг едва не плакал:

– Мы проверили всех! Тысячу человек, если не больше. Веришь ли, ни у одного не было даже крохотного ожога. Не то чтобы свежего, но даже недельной давности.

Ребенген нисколько не сомневался в выучке команды Дайнинга. Все его подчиненные – маги не без таланта, дисциплинированные и верные долгу. Но противник им попался неординарный, стандартные схемы против него не действовали. Ребенген корил себя за то, что оставил их один на один с проблемой. Ведь по фьюлье было ясно, что так просто мерзавец не сдастся, а Ребенген, вместо того чтобы быть в точке конфликта, тешил свое самолюбие в ложе для гостей. Поделом.

– Мог он исцелиться на месте?

Дайнинг отмахнулся:

– Ты был единственным, кто ворожил.

Ребенген задумался. Могло ли исцеляющее заклятие, наложенное на молодого Гэбриэла, замаскировать действия колдуна? Как жаль, что Бастиан уже уехал…

– А ты кого лечил? – прищурился Дайнинг.

Ребенген усмехнулся:

– Наследника Лорда Шоканги. Хочешь осмотреть его на предмет ожогов?

– Я еще с ума не сошел.

Чародеи помолчали.

– А что насчет цепей? – нарушил тишину Ребенген.

– Они удержали бы даже Ракша, если бы удалось их на него надеть.

– Но ведь не удержали.

– Тут я пас. Лаборатория Биггена уже месяц бьется над этим. Насколько я понял, им не удается даже теоретически смоделировать такую ситуацию. По словам Биггена, в какой-то момент заклинание самопроизвольно распалось на компоненты. Ничего подобного он никогда не видел. Ты поговори с ним, Терри, он хороший специалист, но как человек – слишком уж мнительный. Еще немного, и он начнет верить, что это был тот самый Ольгард.

Ребенген усмехнулся. Вмешательство духа магистра Ольгарда – это, пожалуй, единственное, что могло бы объяснить все странности. Проклятая фьюлья исчезла как дым, хотя по всем канонам магии заклятие не могло просто висеть в воздухе. Внутри призрака должна, обязана была находиться Печать его создателя и владельца. Не могла же она сгореть без остатка! После фьюльи обязано было остаться хоть что-то материальное… Новая мысль пришла в голову чародея, он спешно раскланялся и вприпрыжку помчался домой. Обычно он был пунктуален и аккуратен, но в последнее время все так закрутилось… Если ему повезет…

Из глубины шкафа маг вытащил скомканную рубашку, на бледно-зеленом шелке виднелись бурые пятна засохшей крови. Маг с облегчением вздохнул. Хвала нестойким итийским красителям! Он изгваздался, когда пытался выбить из призрачного вора хоть какую-то информацию о его создателе, но побоялся отдавать рубашку прачке, а потом закрутился и забыл. Теперь у него в руках находилось единственное материальное свидетельство существования колдуна – кровь. Эта фьюлья истекала настоящей кровью. Ребенген безжалостно выстриг лоскут испачканной материи, тщательно упаковал его в стеклянный сосуд с притертой крышкой и только после этого отправился в лабораторию Биггена.

Исследовательский корпус Академии располагался на отшибе из двух соображений: секретности и безопасности. Бигген числился главным магом цеха Новых Знаний и за серьезные проблемы всегда брался сам. Это был первый раз, когда его удивительный ум спасовал перед задачей. За два месяца безуспешных поисков Бигген осунулся, зарос, под глазами его пролегли тени, от одежды благоухало теми настойками, которые некоторые маги используют, чтобы подстегнуть воображение. Вежливый вопрос об успехах в такой ситуации звучал бы как издевательство.

– Мэтр Бигген, я хочу придать вашему исследованию новое направление. – Ребенген торжественно вынул из-под плаща закупоренную банку. – На этой материи пятна крови, которые я получил при общении с фьюльей. Знаете, она начинала истекать кровью от малейшего тычка. Думаете, это поможет вам в ваших изысканиях?

Бигген с горящими глазами ухватился за банку:

– Да-да, конечно!

– Учтите, другого образца нам уже не получить.

Но Бигген уже исчез в лаборатории, слышен был только его голос, зычно призывавший помощников.

– И я хотел бы узнать о результатах, – добавил Ребенген в пустоту.

Ну и ладно. Завтра на Совете станет ясно, сумеет ли Бигген что-нибудь нарыть. Мэтр Ребенген раскланялся с патрулем Стражей и отправился восвояси. Его ждали лекции, ученики и все то, что отличает почтенного преподавателя Академии от праздношатающегося мага.

Ребенген недооценил энтузиазм Биггена – Совет был созван тем же вечером. Маг был занят проверкой курсовых работ: в этом году он пытался ознакомить молодых арконийцев с историей Золотого Века, непосредственно предшествовавшего Эпохе Хаоса. Призыв отвлек его от изучения экзотических представлений Сафара Дарсаньи о жизни в древней Зефериде. Складывалось впечатление, что вместо Сафара на лекциях Ребенгена присутствовал его двойник. Это надо же настолько ничем не интересоваться… Маг искренне сожалел, что Гэбриэл Шоканги уехал, не сдав свою работу. Вот ее-то действительно стоило бы почитать.

Зал Оперативного Совета заполняли зевающие чародеи. Присутствующие бормотали заклятия против сна и ругательства в адрес энтузиаста Биггена. Председатель Нантрек явился на Совет в мантии, надетой поверх полосатой домашней пижамы. Присутствующих можно было понять – сколько уже было этих абсолютно бессмысленных сборищ? На этот раз их ждал сюрприз.

Бигген светился подобно одному из своих солнечных шаров.

– Благодаря образцу плоти фьюльи, любезно предоставленному мэтром Ребенгеном, – Бигген торжествующе поднял банку с клочком салатовой тряпки, – нам удалось сделать заключение о внешности колдуна и типе использованной им магии!

– И где мэтр Ребенген держал этот образец раньше? – встрял глава цеха Целителей.

– Я полагал, что мое присутствие не требуется везде, – вскинулся Ребенген.

– Тихо! – Председатель Совета грохнул по столу ошеломляющим заклятием. – Это был подарок Лины, да? – Ребенген кивнул. – Я узнал по цвету. Ничего, скажешь ей, что она способствовала торжеству Света и Справедливости, я подтвержу. Продолжайте, мэтр Бигген!

Глава цеха Новых Знаний недовольно поморщился, пытаясь поймать ускользающую мысль.

– Для тех, кто сомневается: это действительно плоть фьюльи. Об этом однозначно свидетельствует отсутствие в ней некоторых компонентов, которое сделало бы человека… э-э-э… абсолютно нежизнеспособным. Мы пришли к выводу, что колдун использовал для создания твари собственную кровь. Смело, но эффективно. Это гарантирует создателю относительную безопасность – против своей крови тварь не пойдет – и объясняет, почему создание развоплотилось целиком. Но происшествие с зачарованными цепями остается необъясненным. Колдун – мужчина, со значительной долей лосальтийской крови, светлая кожа, светлые вьющиеся волосы, серо-голубые глаза. Возраст точно я назвать не могу, но предполагаю, что ему около сорока. Рост выше среднего.

– И где нам искать этого красавчика? – буркнул глава Целителей.

– А вот это уже не мое дело! – разозлился Бигген. – Я могу опознать его по малейшей частице плоти, но искать его придется вам, дражайший!

Ребенген усмехнулся – глава цеха Целителей по совместительству руководил сетью информаторов ордена, раскинувшейся не только по всему Арконату, но и далеко за его пределами.

Совет сосредоточился на обсуждении того, как найти в Гатанге одного конкретного лосальтийца. Ситуация осложнялась тем, что колдун мог уже уехать из города. Сошлись на том, что проверке должны подвергнуться все практикующие волшебники и лица, наделенные магическим талантом, о которых ордену было известно последние шесть лет. Не мог же колдун избегать магии все это время! Проверка будет делом долгим и хлопотным, к счастью, ошибка в опознании практически исключена. Совет закончился далеко за полночь.

Сонные и измученные волшебники выползали из Башни Магов. Большинство отправлялись по домам, используя пентаграммы перемещения, расположенные для удобства прямо в нижнем холле. Ребенген в который раз пожалел, что перемещение по Академии с помощью магии запрещено.

– Теодор! Вы не могли бы задержаться на минуту?

Председатель Совета нагнал его почти у дверей. Тяжело вздохнув, Ребенген шагнул в предложенную ему пентаграмму.

– Уф! Суматошный день. – Нантрек с облегчением стащил с себя мантию. – Хотите выпить?

– Нет, спасибо. Я предпочел бы как можно скорее отправиться спать. – Ребенген с завистью смотрел на мягкие шлепанцы председателя. А ему снова придется сидеть в туфлях!

– У вас завтра лекции?

– Да, с раннего утра.

– Есть кому провести их вместо вас?

Ребенген нахмурился:

– Это необходимо?

Нантрек обладал неприятной способностью видеть людей насквозь. Это не имело ничего общего с замысловатым ритуалом мыслечтения, все дело было в жизненном опыте. За семьдесят лет Нантрек успел послужить ордену в самых неожиданных ипостасях: он воевал с зомби на границе Шоканги, был посланником в Стахе и Лосальти, директором Академии, магистром самого ордена и всеми тремя его заместителями по очереди и наконец остановился на беспокойной должности председателя Оперативного Совета. Шипящий клубок страстей и амбиций, каковой представляла собой скрытая от непосвященных жизнь Арконийского ордена магов, являлся для Нантрека открытой книгой. Председателя откровенно побаивались. Ребенген надеялся, что его собственные слабости не являются для председателя чем-то особо исключительным.

– Не думайте, что я не замечаю ваших заслуг, Теодор, – проникновенно начал Нантрек, и Ребенген мысленно вздохнул. Неужели его детские комплексы настолько заметны? – Увы, это одна из тех задач, которые мы можем поручить только вам.

– Шоканга? – догадался маг.

– Вот именно, – кивнул Нантрек. – Вы один из немногих, кого общение с Лордом Бастианом не доводит до истерики. И, что более важно, за столько лет милейший правитель Шоканги ни разу не пробовал вас удавить. Случай уникальный!

Председатель довольно хохотнул, а Ребенген припомнил ходившие по Академии слухи и поморщился. Люди видят то, что хотят видеть. Лорд Шоканги вот уже двадцать пять лет являлся Великим Арконийским Пугалом. Время от времени король пытался использовать репутацию своего подданного для каких-нибудь темных дел, но ничего путного из этого не выходило. По убеждению большинства чародеев, Лорд Бастиан был буйнопомешанным маньяком-убийцей, место которого в аду, и эта точка зрения регулярно получала подтверждение.

– Кто-то… умер?

– Пока нет, слава богу. Но умрет, если мы ничего не предпримем. Вы знаете о последних заявлениях преподобного Браммиса? Так вот, по моим данным, Лорд Бастиан собирается нанести визит в Хемлен.

Ребенген досадливо потряс головой:

– Это бессмысленно, мэтр Нантрек! У данного конфликта имеются две заинтересованные стороны. Преподобный Браммис с завидной настойчивостью пытается спровоцировать Великого Лорда на резкость. Даже со стороны служителя церкви это как минимум неуважение. Орден магов хочет стать участником конфликта на чужих условиях?

Нантрек сложил ладони домиком:

– Видите ли, мэтр Ребенген… Если бы дело было только в сохранении… э-э-э… здоровья преподобного Браммиса, я с чистой совестью оставил бы дело на усмотрение Лорда Шоканги. И пусть они друг друга хоть перебьют, хоть перетопят. И светские, и церковные власти давно смирились с… э-э-э… возможностью скорой замены хемленского аббата. Если кто-то желает стать мучеником за веру, кто я такой, чтобы ему мешать?

Мэтр Ребенген был немного шокирован. Председатель позволил себе насладиться произведенным впечатлением и продолжил:

– Однако вместе с отцом в Хемлен прибудет и молодой Гэбриэл – будущий Лорд Шоканги. Это его первый выезд за шесть лет, а первые впечатления самые стойкие. Кроме того, он молод, отец все еще является для него авторитетом.

Ребенген понимающе кивнул.

– Он не должен стать свидетелем безобразного скандала, – жестко закончил Нантрек. – За этим проследите вы. Если предотвратить конфликт окажется невозможным, вы дадите ему подходящее толкование. Подходящее нам. Сын должен быть психологически готов отмежеваться от действий отца.

– Я понял.

– Вы отправитесь в предместья Тактеса расследовать дело, предположительно связанное с общиной Черепов. Подозрение на ритуальное убийство, но жертва сотрудничала с орденом, так что все может быть не так просто. Тактес находится за пределами Шоканги, но менее чем в дне пути до Хемлена. В случае появления тревожных знаков вы мчитесь в Хемлен якобы для получения разрешения на продолжение расследования в Банкло. Там община Черепов точно есть. Верительные грамоты ждут вас в канцелярии, в Тактес отправитесь пентаграммой завтра утром. Стражей и деньги получите на месте.

Вернувшись домой, Ребенген понял, что ложиться спать не имеет смысла: слишком многое требуется сделать, собрать, подготовить. Нужно оставить указания тем, кто будет заменять его на уроках, проверить до конца работы, в конце концов. Ребенген пробормотал стимулирующее заклинание и сел в кресло, позволяя магии распространяться по телу без помех. На душе у мага было невесело.

Знает ли Бастиан, что подрастающий сын является для него смертным приговором? И ордену, и королю до тошноты надоел неуправляемый Лорд. Уравновешенный, меланхоличный и (что греха таить!) туповатый Гэбриэл был идеальной заменой отцу. Отсутствие опыта правления не должно было помешать смене власти – ордену проще было спасать Лорда Шоканги от бунтующих подданных, чем простых граждан от озверевшего Лорда. Существовало только одно «но» – печальный опыт самого Бастиана. В то время Ребенген проходил практику в Академии и хорошо помнил, как жизнерадостный черноволосый юноша буквально за несколько дней превратился в желчную рептилию. Что характерно – без всякого вмешательства магии. А ведь, если вспомнить, старый Лорд был еще хуже нынешнего, и у сына не было ни малейшей причины о нем сожалеть. Ордену достаточно было выждать пару лет… Перспектива получить третьего Дракониса подряд не улыбалась никому. Поэтому Лорд Бастиан будет жить, пока его сын не осознает, насколько присутствие отца осложняет его существование. И помочь мальчику в этом понимании, прости господи, должен будет Ребенген.

 

Глава 7

Мы уехали из Саркантана на следующий день утром, в сопровождении дружеского эскорта городской стражи. Излишняя предосторожность – в большинстве своем горожане предпочли проигнорировать визит Великого Лорда. Славить его у них желания не было, а проклинать повелителя Шоканги люди опасались. В итоге все прошло тихо и без эксцессов.

Граница королевских земель и Шоканги пролегала по реке. На пути к мосту я успел разглядеть место моих ночных приключений (лавка жреца была открыта) и полюбоваться архитектурой городских задворок. Улица Приречная была приречной чисто условно – последний ряд домов отделяла от воды выложенная брусчаткой дорога и широкая пойма, для разнообразия заросшая изумрудной «козьей» травой. Я вспомнил шикарные гатангийские набережные – совершенно уникальное явление после Эпохи Хаоса, больше ни одно человеческое поселение не было построено так. Наставники утверждали, что все дело было в прозрачности воды: Эт-Кемаи была холодной северной рекой с быстрым течением, обилие света и низкая температура отпугивали демонов. Естественно, твари не плодятся, однако в мутных водах южных рек их до сих пор скрывалось столько, что жители Лосальти не решались приближаться к берегу на расстояние видимости, не то что плыть. Вот в Саркантане, например, река была южной, и напоминание об этом висело на столбе рядом с мостом – клыкастый демонический череп. Традиционное предупреждение: «Дальше ты идешь на свой страх и риск!» Я отвернулся и постарался не думать о том, что нам предстоит проехать над водой.

«Что? Что?» – мигом заволновался Тень.

«Цыц!»

Никто, кроме меня, не обратил внимания на «украшение» переправы. Проезжая мимо, я мельком взглянул на него – череп совсем не напоминал живую кость. Он был белый и полупрозрачный, словно бы стеклянный. Тень Магистра не нашел в нем ничего интересного – в коллекциях гатангийских богачей он видел штучки и покрупнее этой. Но ему ведь не приходилось видеть эти создания живыми, ну по крайней мере движущимися. Я завороженно вглядывался в текущую под мостом воду. Что за тени скользят в глубине? Трава, рыба или что-то иное? Эта длинная черная полоса – отражение сваи или чье-то неподвижное тело? Когда журчание воды замолкло за спиной, я украдкой перевел дыхание. Обычно после внезапной атаки демона люди не выживают, а потому не бродят вокруг, сея панику и сомнение. С одной стороны, приятно быть исключением, но с другой… Однажды мне придется вести людей в бой против этих существ. Таков долг Лорда, и Лорду Шоканги приходилось исполнять этот Долг регулярно. Куда мне тогда девать свои детские страхи? Я старательно задвинул неприятные мысли в дальний угол сознания.

Теперь отец никуда не спешил, и колонна передвигалась шагом, у нас появилась масса свободного времени. Мы ехали и болтали о пустяках. Мало кто из людей с удовольствием вспоминает разговор с повелителем Шоканги, но то – посторонние, с посторонними у папы просыпается его второе «я». Возможно, это что-то вроде Тени Магистра, но не столь приятное в общении. Я от кого-то слышал, что отцу достаточно пяти минут, чтобы поссориться с ангелом. Не знаю, не знаю, со стороны это всегда выглядело забавным, а у меня таких проблем никогда не было.

После заселения меня демоном я обнаружил, что вести беседу стало гораздо легче. Отец выспрашивал у меня про жизнь в столице, особенно его интересовали сплетни о чародеях. Я вспоминал массу подробностей, которые для меня ничего не значили, а в его понимании неожиданно складывались в связную картину тайной жизни Академии. Например, настойчивые ухаживания Сафара Дарсаньи за Анитой Хариган отражали растущее влияние клана Дарсаньи – даже третий сын в семье мог рассчитывать на выгодную женитьбу. Не исключено, что мнение Аниты в этом случае окажется несущественным. Мои занятия со Стражами отец парадоксально истолковывал как попытку принизить репутацию Шоканги. Наставники старались оградить учеников от психологического давления с моей стороны.

– Но, па! Эти парни едва достают мне до груди! Какая тут может быть схватка?!

– Да, но почему ты тренируешься в одиночку? В другом месте и в другое время, чем остальные? Одно дело знать, что твои противники Стражи, и совсем другое – видеть, как ты их бьешь. Демонстрация силы создает репутацию, а репутация сама по себе сила.

Даже Тень такие аргументы заставляли задуматься, но тут надо было помнить, что в понимании моего отца чародеи всегда злонамеренны.

– Жаль, что Академия не дала тебе возможности завоевать авторитет среди сверстников, – (тут трудно было что-то возразить), – но ты должен помнить, что все происходящее там – детские игры, иллюзия, поддерживаемая чародеями. Когда ты станешь правителем Шоканги, сила всегда будет на твоей стороне.

Я кивал, соглашался и думал, что появление Тени позволит мне изменить ситуацию гораздо раньше. Например, в следующем году. Во мне поселилось ранее незнакомое чувство – спортивная злость. Дай мне только время, папа, я построю всю эту публику (включая чародеев), и, когда я буду говорить «ап!», они будут подпрыгивать. А вот познакомиться с прелестями правления Шокангой мне хотелось бы как можно позже, скажем, лет через двадцать, а лучше тридцать.

Мне удалось прояснить мучивший меня вопрос:

– А что там случилось? Почему ты ездил к королю?

Он покачал головой, словно мое незнание было еще одним доказательством всеобщего заговора.

– Сущая ерунда. Я нашел того, кто оплатил злосчастное покушение. Это был купец, торговец пряностями из Тростега. Естественно, еще один чертов посредник. К сожалению, кто-то убил его буквально за несколько часов до того, как мои орлы туда добрались. Он жил в провинции Россанги и выкормил там кучу родни. Ясно, на какие деньги! Кое-кто из особо жадных поднял жуткий вой, и Джеррол решил, что тоже сможет на этом заработать. Дошло до королевского разбирательства, но тут я поставил вопрос ребром: готов ли он полностью ответить за действия своего подданного? Естественно, Джерри взял все свои обвинения назад.

Я мысленно вздохнул. Выходило так, что отец в присутствии короля предложил Лорду Россанги стать своим кровным врагом. Только папа мог использовать подобную угрозу в качестве оружия.

– А что сказала родня купца?

– Да ничего, – усмехнулся папа, – они умерли.

Тут-то мне и поплохело. Конечно, каждый правитель иногда встает перед необходимостью убрать не в меру беспокойного подданного (в конце концов, от купца тоже избавились), но только отец превращал эту подпольную деятельность в свое священное право. Я не стал уточнять, кто, кого и как, и потихоньку замял эту тему. Интересно, а когда я стану Лордом, мне придется устраивать нечто подобное? Оставалось надеяться, что отдавать приказ проще, чем душить кого-то самому.

По своим землям Лорд Шоканги путешествовал с большим комфортом, погода была солнечная, но не жаркая, судьба мне улыбалась. Мимо медленно проплывали покрытые молодыми всходами поля, холмы с вездесущей колючкой, фруктовые рощи. Шоканга – самая южная провинция Арконата и самая плодородная из оставшихся у людей земля. Дорога огибала руины Эпохи Хаоса, оплетенные нездешнего вида лианами, и ныряла в распахнутые ворота современных городов. Руины встречались чаще. Я рассматривал их с дороги, ближе подходить не рекомендовалось – источенные временем стены могли рухнуть в любой момент. Ну или простоять еще пять веков. Должно быть, наши предки испытывали особый строительный зуд, потому что практической ценности этих строений я понять не мог. Они были слишком большие, чтобы жить в них семьей или даже целым кланом. Те, что сохранились получше, имели по семь-восемь ярусов. Забираться каждый день на такую верхотуру без помощи магии было совершенно невозможно. Коричневато-зеленые лианы, в просторечье именуемые змеиной лозой, доставали этажа до пятого, а дальше взгляду открывалась выбеленная временем мешанина колонн и перекрытий. Создавалось впечатление, что старые камни то ли вырываются из земли, то ли тонут в ней под тяжестью зелени. И вообще, на эти штуки лучше долго не смотреть.

Казалось, что отец решил устроить себе каникулы. Он не выслушивал доклады, не читал письма, не подписывал важные бумаги, короче, не делал ничего из того, что, по моему представлению, должен был делать правитель процветающей провинции. С другой стороны, он каким-то образом оставался в курсе всех дел. Без видимой причины мы завернули в небольшой городок под названием Лпана, и тут же выяснилось, что здесь кто-то жаждет правосудия Лорда. Отец охотно пошел навстречу горожанам – судить он любил.

Местность вокруг Лпаны жила за счет скотоводства и выращивания шампиньонов, насколько я понимал, эти занятия друг друга дополняли. В темных сырых сараях произрастал какой-то особый сорт гриба, из которого получались совершенно бесподобные соленья. Купцы развозили бочки этого деликатеса по всему Арконату, а маги-Целители (по какой-то причине они совершенно не употребляют мяса) были от него просто без ума. Именно вокруг грибного бизнеса и вертелось дело. Компаньон недавно почившего купца требовал его долю в предприятии в уплату каких-то долгов. В его пользу говорило завещание, в котором семья покойного вообще не упоминалась. Вдова настаивала, что долгов у ее мужа не было, а документ – фальшивка. Местный суд решил дело не в ее пользу, и теперь все надежды у женщины были на милосердие Лорда. Если бы она спросила меня, я бы ей посоветовал ни на что не рассчитывать.

В окружении символов правосудия, одетых в мантии судейских и стойкого запаха сургуча Тень был явно не в своей тарелке. Я ему сочувствовал, но уклониться от участия в заседании не мог: отец дал понять, что это дело принципа. Меня было решено показать общественности. Типа живой наследник. Со своей резаной рожей я буду хорошим дополнением к папиной репутации.

Разбирательство обещало быть коротким. Поверенные излагали точки зрения истца и ответчика, на стол перед Лордом было выложено вещественное доказательство – пресловутое завещание. Местный чародей (не из ордена магов) засвидетельствовал, что наложенные на документ заклятия подлинные. Я не мог чувствовать волшебства, но был уверен, что отец его использовал, и по тому, как плотно он сплел пальцы в знаке Оро, сделал вывод, что с чародеем папа согласен.

«Жалко бабку», – вздохнул Тень.

«Да она просто истеричка! Ясно же, что покойный свое семейство обнес. Заклятые печати нельзя подделать».

Тень фыркнул, дивясь моей наивности.

«Еще как можно! Да пол-Гатанги живет по фальшивым ксивам».

Я зыркнул на отца. Сказать или не сказать?

«Угу. Пусть позовет мага покруче».

А вот это было совершенно невозможно. Отец скорее осудит невиновного, чем обратится за помощью в орден магов.

«Ну что ты паришься? Цидулька-то где-то рядом. Ее нельзя спалить – фальшивка силу потеряет. Пошарим туда-сюда, найдем в два счета».

Какую-то секунду я колебался, тоскливо вспоминая свою клятву больше ни во что не ввязываться. Но Тень прав – бабку было жалко. Я накорябал на клочке бумажки «Вчерашние грибы» и подсунул его отцу. Тот позволил себе легкую понимающую ухмылку и величественно перенес конец заседания на завтра.

Я сидел на кровати, облаченный во все самое темное, что мне удалось выудить из моего не слишком разнообразного гардероба. Костюм для тренировок подходил почти идеально, оставалось только замотать лицо темно-красным шарфом и надеть черные матерчатые перчатки. Поводов оттягивать уход не оставалось. Мне почти хотелось, чтобы меня поймали, разоблачили, заковали и заперли. Клянусь, я выложил бы всю правду без утайки. Может, это положило бы конец беспокойному присутствию Тени.

«Подпалят тебе задницу – по-другому запоешь».

Да, мысль о смерти на костре останавливала мой порыв к откровенности. Кто станет слушать мои оправдания? Тут даже отцу нельзя доверять. Времена у нас беспокойные, простолюдин может поплатиться жизнью за один только слух. А самому мне от Тени Магистра не отделаться…

Так пусть присутствие вора пойдет на пользу обществу! Я храбро шагнул на подоконник. Единственный путь из моей комнаты вел по узкому карнизу неизвестной степени ветхости, далее – вверх по балконной решетке, потом на крышу. Тень Магистра был существом легким и подвижным, ему тяжело было понять, какие проблемы испытывает при контактах с хрупкой архитектурой человек моего веса. Камни карниза отчетливо шатались под моими ступнями, лепнина балкона в любой момент готова была отвалиться, а черепица мучительно решала, сорваться ей вниз или проломиться внутрь. Пятнадцать минут упражнений на высоте трех этажей вымотали меня сильнее, чем полный день тренировок. Устроившись на гребне крыши городской резиденции Лорда, я позволил себе пару минут отдыха.

Ночная Лпана была тихой и темной. Контраст с Саркантаном и Гатангой (как ее видел Тень) был потрясающий. Городские власти не сильно заботились об освещении улиц, полицейских патрулей не было видно вообще, должно быть, проблема уличного бандитизма перед горожанами не стояла. Окна домов были темны – ночью у почтенных лпанийцев полагалось спать. Веселых заведений было две или три штуки, все они кучковались на окраине у выезда из города, да и там не очень-то шумели. Может, это приезд Лорда их распугал…

Тень Магистра фыркнул и резюмировал:

«Деревня!»

Взглядом ночного хищника он оглядывал спящий город, мгновенно подмечая распахнутые ввиду теплой погоды окна, незапертые чердаки, натянутые между домами бельевые веревки. И полное отсутствие магической охраны. Ха! Этот город был раем для воров. Лпана, как спелый фрукт, ждала только руки, которая сорвет ее с ветки. От обилия того, что можно и должно украсть, у Тени кружилась голова.

К счастью, ручонок, способных дотянуться до карманов спящих горожан, у него больше не было.

«Забудь об этом, понял? Мы здесь только ради бабки».

Он принялся канючить, соблазнять меня ослепительными перспективами, но я был тверд как скала.

«Либо так, либо я пойду и попробую поговорить с папой. Может, он согласится на чародея».

Тень страдальчески вздохнул.

Крыши здесь были ниже и прочнее, чем в Саркантане, лазать по ним было намного удобнее. Я раздумывал над тем, куда нечистый на руку купец мог деть подлинное завещание компаньона.

«Да брось ты! Типус из такого отстойного места неспособен на полет фантазии. Он подделал бумажку по случаю, соблазнился, а оригинал припрятал тут же, чтобы случайно не повредить. В доме у него бумажка, тут к гадалке не ходи!»

Я не считал, что купец, сколотивший состояние в тридцать тысяч золотом, неспособен фантазировать, но в чем-то Тень был прав. Этот человек – не агент Серых Рыцарей, не жрец Черепов и не авантюрист из Гатанги, он хорошо умеет считать выгоду, но ему не приходилось жить в атмосфере интриг и обмана.

«Если бы он допускал мысль, что подмену могут раскрыть, он бы за это дело не взялся».

Мне оставалось только тайно проникнуть в дом уважаемого купца и все там по-тихому обыскать. Шикарно.

Нужный дом я нашел достаточно легко, следуя указаниям словоохотливой горничной. Расспрашивать ее было риском, но, с другой стороны, кто заподозрит сына Лорда в дурных намерениях? Таблички на доме не было – совместная контора компаньонов находилась на деловой улице, ближе к центру города. Почему я решил, что купец прячет завещание в собственном доме?

«Не-э, в конторе он его не оставит – посторонних много. Здесь оно, здесь!»

Знакомство хозяина дома с магией отражалось в мелочах, например, на его окнах обнаружились единственные в этом городе охранные заклятия. Ворожить Тень не мог (как и я), но присутствие магии чувствовал очень тонко, а главное, способен был ее ломать. В его деле такой навык был намного полезнее чародейства. Мы вошли в дом через чердачное окошко при помощи моего кинжала и наскоро сделанной отмычки. Тень стащил из дорожных принадлежностей конюха дюжину игл, два шила и грубый напильник. С этими приспособлениями он мог открыть большинство несложных замков.

«Он думает, что найти бумажку могут только случайно, значит, спрячет ее там, где случайные люди не шастают. Ставлю пинту пива, тайник в кабинете либо в спальне».

Открыть дверь кабинета было потруднее, чем чердачное окно.

«Деньги в доме он точно не хранит, а то расстарался бы на замки получше», – усмехнулся Тень.

Вору не нужен был свет: со своим кошачьим зрением он различал все ночью как днем. Странно. Тень живет в моем теле, действует моими руками и видит моими глазами. Может, я тоже способен видеть в темноте?

«Ты токо щас об этом не думай, ладно?»

В кабинете обнаружились стол с запертыми ящиками, два шкафа для бумаг и сейф.

«Фигово! Сейф у него приличный, ногтем не вскроешь. Эх, была бы у меня пара дней, я бы сварганил приспособы! Но второй раз нам сюда так просто не попасть. Пошли!»

«Куда?»

«Куд-куда! В спальню, конечно. Ключ от сейфа у него наверняка при себе: под подушкой либо на шее».

От мысли, что мне придется обыскивать спящего человека, я похолодел.

«Поздно дрейфить. Вперед! На крайняк ты ему бошку скрутишь, всего делов».

Знакомство с папочкой не пошло Тени на пользу.

Спал купец один, на большой кровати, почти в середине. Где у него может быть ключ, я не представлял даже теоретически.

«Погодь! Там еще тайник».

Тень углядел на полу неровно вытертую доску. Я опустился на колени, и пол подо мной тихонько заскрипел.

«Тише!!! Следи за собой. Не могу ж я один за всё думать».

Под половицей оказался железный ящик около локтя длиной и в две ладони шириной.

«А замочек-то ладненький! Хорошо хоть сталь не толстая, попробуем по-другому».

Тень собирался пустить в ход свою уникальную способность, до него я ни разу о такой не слышал. Следуя его указаниям, я разместил три пальца поверх замка и закрыл глаза. Что-то потекло по моей руке, собираясь вокруг пальцев, открыв глаза, я увидел подобие лужицы черной туши, растекающейся по металлу. Через минуту внутри ящичка тренькнула освобожденная пружина. Я кончиком кинжала приподнял крышку – часть замка и стенки рассыпались в тонкую металлическую пыль. Умеют же некоторые…

«Вот оно!»

В ящике лежали две пачки писем и трубочка, обернутая грубой тканью. Я испытывал острое желание развернуть ее и проверить, что внутри.

«Не вздумай! Просто хватай и беги».

Бежать мы не стали, тихо вернулись на чердак и вылезли на крышу. Немного удалившись от дома купца, я не выдержал и развернул дерюгу. По глазам мне ударила яркая вспышка, был ли это гипноз или иллюзия, я не разобрал. Тень противно захихикал.

«Ах ты…»

«Ша! То была шутка. Ну что там?»

Внутри действительно было завещание, имена и подписи были те же, а текст чуть подправлен. Покойный завещал не отдать, а продать свою долю компаньону за десять тысяч.

«Неплохая цена. Чего этому мужику не хватало?»

Риторический вопрос. Жадность, простая человеческая жадность. Пора было переходить к последней части мероприятия – подсунуть документ вдове. Она жила на той же улице, наверное, ее муж знал мошенника с детства. Какая штука жизнь… Тут я едва не засыпался – дом охранял живой сторож, он заметил какое-то движение и пошел проверить, в чем дело. Исчезнуть без следа подобно Тени Магистра я не мог, мне оставалось прятаться за портьерой и бороться с искушением всадить в парня кинжал. Нет и еще раз нет. Никакого кровопролития! Если что, придется открыться вдове и надеяться на ее снисходительность. Тень считал недостойной такую постановку вопроса и устранился, а я дождался, когда сторож удалится, нашел первое же открытое окно и сиганул на улицу со второго этажа. Домой, домой! И молиться, чтобы папа не заметил моего отсутствия.

Тихим шепотом дело не кончилось. Я, грешным делом, надеялся, что вдова попробует договориться с мошенником, может, вытрясет из него побольше денег, но месяцы тяжбы и обманутое доверие настроили ее на боевой лад. Пожилая фурия ворвалась на заседание суда с шумом и скандалом. Когда на стол перед отцом легло два подлинных завещания, взгляд его стал нехарактерно задумчив. Я заподозрил, что вместо разбора дела о мошенничестве буду присутствовать при массовом убийстве.

Почтенная вдова костерила обманщика, как базарная торговка, тот невнятно отбрехивался, судебные приставы пытались удержать всех на местах, а свидетели возбужденно гомонили. Папа встал и одним взглядом заткнул всех. Я постарался сманеврировать так, чтобы оказаться за его спиной и не отсвечивать. Впервые на моей памяти отец творил сложное колдовство, это выглядело эффектно и жутковато. Его руки мелькали в замысловатых пассах под звучный, но малопонятный речитатив, по волосам и одежде проскакивали голубые всполохи. При нем не было мантии или амулетов, но ни у кого не возникло сомнений, что перед нами по-настоящему сильный маг. Мне стало стыдно, я понял, что отцовское нежелание связываться с орденом вовсе не слабость, на самом деле чужие чародеи ему просто не нужны. Когда возникает нужда в мощной магии, он все может сделать сам, ему нет необходимости ломать себя, обращаясь за помощью к тем, кто его однажды предал.

Мне следует больше доверять ему.

Тень скромно отмалчивался. Провокатор…

Два свитка окутало голубое свечение, потом оно погасло. Теперь бумаги нельзя было спутать, перламутрово мерцающие заклятые печати остались только на одном документе.

Закончив ворожить, отец сел. Купец остался стоять. Подделка магических печатей была очень серьезным преступлением. Даже те, кто на прошлом заседании вроде бы свидетельствовали в его пользу, незаметно от него отодвинулись.

– Ввиду открывшихся новых обстоятельств, – тихо и многозначительно начал отец, – я, Божьей милостью и королевским словом правитель Шоканги и верховный судья провинции, постановляю… – Он выдержал паузу и обвел взглядом притихшее собрание. – Все обязательства и долговые расписки, данные до сего момента Кифару Бигману, купцу второй гильдии, считать недействительными. Приостановить членство упомянутого Кифара Бигмана в гильдии купцов и запретить ему совершение любых торговых сделок сроком на пять лет. Взять Кифара Бигмана под стражу в зале суда и обязать его дать королевской полиции исчерпывающие объяснения о происхождении подложного документа, предъявленного на заседании. Имущество купца второй гильдии Рейла Хоппека, установленное за ним на момент смерти, считать собственностью его вдовы Лауры Хоппек. На этом все.

У подданных не было повода подозревать отца в милосердии. Фактически он зарезал незадачливого мошенника без ножа: большая часть состояния купца конечно же заключалась в долговых расписках. Деньги были отданы в рост и теперь стали достоянием заемщиков. То-то парни будут рады! Но более того: он лишается всех приобретенных за долгие годы связей. Даже если кто-то захочет иметь с ним дело, за пять лет и поставщики, и покупатели найдут себе другого партнера. Я бы на его месте отправился выращивать грибы прямо сейчас, то есть когда королевские дознаватели с ним закончат.

Заседание закрылось под сдержанный шум голосов и визгливые вопли купца о пощаде. Мы покинули зал с соблюдением должных формальностей, величественно и непреклонно. Когда возбужденная толпа горожан осталась позади, отец повернулся ко мне:

– Ну, сын, каково твое впечатление о судебной практике Шоканги?

Я не удержался:

– Ты уже вчера понял, что завещание фальшивое?

– Нет, – признался отец. – Я ограничился внешним осмотром, а для выявления фальшивки подобного уровня нужны более сложные заклинания. Откровенно говоря, я не ожидал от наших купцов такой прыти. Ишь ты! Не иначе у столичного жулья привычек нахватались.

У Тени Магистра эти слова вызвали гордость за столичное жулье. Тут уж кому чего.

 

Глава 8

После того случая в Лпане наше путешествие стало более осмысленным и целеустремленным. Отец явно держал путь в какое-то определенное место и желал быть там без промедления. Бледная половинка луны висела в небе полдня, и я решил, что он хочет успеть туда к полнолунию. Как оказалось – ошибся. Папа демонстрировал к символам астрологии такое же презрение, что и ко всем прочим законам.

До полнолуния оставалось три дня, мы заночевали на самом обычном постоялом дворе. Я не заметил, когда он успел обо всем распорядиться. Отец встретил меня с утра, до завтрака. Он был в дорожной одежде, но без доспехов, и это производило странное впечатление. Если подумать, то я с семи лет не видел его без брони.

– Прогуляемся, сын? – Он заговорщицки подмигнул мне.

Я так понял, что возражать не следовало. Во дворе нас ждали две оседланные лошади. Ни одного охранника отец с собой не взял. Я был озадачен, а Тень прямо-таки изнывал от любопытства. Мы ехали бодрой рысью часа два, потом привязали лошадей и до цели путешествия добирались пешком.

Там были еще одни чертовы руины.

Я попытался понять, что в них необычного. Здесь были каменные завалы, оплетенные змеиной лозой, были островки обычной бурой колючки. Были кривые деревца, чуть более высокие, чем они обычно вырастают в Шоканге. А еще здесь были цветы, какие я раньше видел только на картинках.

Так уж вышло, что от Эпохи Хаоса пострадали не только люди, но и существа, с людьми совсем не связанные. Не стало певчих птиц, птиц перелетных и водоплавающих, крупные дикие звери уцелели только на дальнем севере, так же как и естественные леса. О том, что на склонах южных гор произрастали настоящие джунгли, в которых встречались древесные гиганты пяти-шести обхватов толщиной, сейчас напоминали только широченные доски, которыми был отделан парадный зал крепости Серых Рыцарей. Впрочем, я тех досок не видел. Что-то из того безумного разнообразия уничтожили твари, что-то не перенесло изменившегося климата, а какие-то существа просто зачахли, словно не желали больше жить. То, что уцелело, было мелким и неприхотливым, серым, бурым, упрямым и колючим.

Я был уверен, что прежние садовые растения оказались среди потерянного. Все цветы, которые выращивали садовники Арконата, были родом с севера – скромные белые, фиолетовые или розовые цветочки. В Стахе буйно цвел опийный мак, но его у нас сажать запрещали.

Здесь реликты древности росли во плоти, и их было много.

Пронзительно-желтые, ослепительно-оранжевые и огненно-красные, они росли между камнями, на полуразрушенных террасах и в чашах древних фонтанов. Низенькие, неприхотливые и огромные, с меня ростом, на толстых мясистых стеблях, все они цвели и источали одуряющие ароматы, от которых кружилась голова.

– Ну как тебе? – поинтересовался папа.

– Офигеть! – признался я.

Над цветами летали странные создания, крупные, с орех, в черно-желтую полосочку. Они басовито гудели, переваливаясь с цветка на цветок. И у меня, и у Тени эти штуки пробуждали инстинктивное опасение.

– Где мы? Почему я не слышал об этом месте раньше?

– Пойдем, я все объясню внутри.

По едва заметной тропинке мы отправились в глубь руин. Когда-то это место было подвалом, а то и подземельем. Верхние этажи рассыпались или сгорели, холм разрыли, и тайные переходы залил солнечный свет. Частично сохранился потолок – монолитные циркульные своды, разрушить которые оказалось не по силам даже корням лиан. Под ногами хрустел сухой щебень. Эти помещения кто-то специально расчистил, но только давно, очень давно. В противоположном углу несуществующего здания располагался квадратный зал, почти весь его пол занимало то, что я поначалу принял за мозаику.

Это был огромный монолит неправильной формы, в золотистую глубину которого был погружен пламенеющий Знак. Я прикинул объем магии, необходимый для создания такого, и проникся уважением к неизвестному творцу. Все в этом месте внушало священный трепет, даже Тень потерял способность хамить.

Лицо отца разгладилось и смягчилось, приобрело задумчивое и мечтательное выражение, которое я у него никогда не видел. Мне показалось, что я смотрю на него через толщу лет: таким он был, когда в первый раз пришел в это место.

– Сын, сегодня ты станешь истинным наследником Шоканги. Я знаю, ты не заметил магии, но это место надежно защищено. Попасть сюда может только один человек – я, сегодня ты станешь вторым, кому это чудо доступно. – Он невесело улыбнулся каким-то своим мыслям. – Вторым Великим Лордом Шоканги.

Его слова, странность этого места – все сбивало меня с толку, не давало сосредоточиться. В расчищенном от мелкого мусора углу зала стоял деревянный сундук, отец извлек из него широкие металлические браслеты и тяжелый нагрудник, явно принадлежавшие какому-то доспеху. На нагруднике было выгравировано стилизованное изображение пламени, недостающих частей доспеха нигде видно не было. Я понял, почему отец пошел сюда даже без кольчуги, – он собирался надеть на себя все это. На черно-красном камзоле древние железяки выглядели диковато. Последним он достал золотой диск с вделанным в середину рубином и положил его в центре зала камнем вниз.

– Подойди ко мне!

Я встал на изгибы Знака. Возможно, прямо сейчас через мое тело струилась невыразимая по мощи магия, возможно, не происходило ровным счетом ничего, распознать этого я не мог и чувствовал себя довольно глупо.

Отец разгадал мои мысли и усмехнулся:

– Ты такой, какой ты есть, сын. Главное, чтобы он запомнил тебя. – Знак слабо мерцал под нашими ногами. – Остальное мелочи.

Я неуверенно кивнул.

– Отвечай мне предельно честно. Есть ли за тобой невыполненные обещания или пожизненные клятвы?

Я подумал и отрицательно покачал головой. Мне еще не приходилось в чем-то клясться, а для Тени само это слово звучало издевательством.

– Отлично. Что бы ты ни обещал вольно или невольно до этого момента, забудь. Ты становишься хранителем Пламени Шоканги, ничто не может быть важнее этого Долга. От тебя требуются три вещи. Во-первых, никто не должен узнать о существовании этого места, даже если тебе придется ради этого убить. Во-вторых, ничто не должно нанести вреда этому месту, даже если тебе придется ради этого умереть. В-третьих, ты должен передать это место другому хранителю, даже если он не будет тебе кровной родней. Понятно?

Я повторял за ним слова торжественной клятвы и какую-то странную абракадабру (возможно, заклинания) и надеялся, что моя природная странность и присутствие Тени не осквернят этого места.

«Не с…! – Тень Магистра был полон энтузиазма. – С моей помощью ты справишься!»

Похоже, он воспринимал себя как еще одного хранителя. Фантазер.

Потом мы сидели на ступенях у высохшего пруда и смотрели на цветы, никому не хотелось уходить отсюда слишком быстро.

– Думаю, у тебя появилось много вопросов, сын, но помни: задать их ты сможешь только здесь. Когда мы покинем это место, от него останется только одно слово – Долг.

Я согласно кивнул.

– Первый вопрос, как я понимаю, «Что это было?». Ты знаешь только официальную версию основания Арконата?

– Версию? – не понял я.

Он усмехнулся:

– Ну да, эту басню о свободолюбивом зеферидском народе, восставшем против гнета тирана и бежавшем в дикую степь? Через весь континент, Поющие Пески и земли Серых Рыцарей. А потом король-маг выбрал среди них четырех рыцарей, чтобы хранить покой этой земли. Ха! Ты посмотри на себя, на любого из Лордов – где ты видел крестьян такой комплекции?

Я благоразумно промолчал.

– Это все сказки, выдуманные чародеями. Людям, видите ли, будет неприятно ощущать себя частью заклинания, вот их и кормят подходящей жвачкой. И все едят!

Я искренне не понимал сказанное, а Тень пытался припомнить, слышал ли он что-нибудь более идиотическое. Отец заметил мою реакцию и помрачнел.

– Думаешь, я слишком буйный? А ты вот подумай сам, тебе ведь должны были преподавать азы теории, даже если заклинаниям не учили. Про то, что человеческая магия вторична по отношению к жизни, что любое заклятие требует для своего создания и поддержания жизненной Силы, и про то, какое это страшное преступление – создавать заклятия, способные самостоятельно получать Силу извне, самотворящиеся. Я даже не обсуждаю то, как Предки умудрились наплодить их столько, что они уничтожили весь мир. Подумай вот о чем: каким образом наши чародеи собираются покончить с этими тварями, если даже алхимики древности оказались на это неспособны? Единственный способ, о котором они твердят, – феномен Разрушения. Но ведь Разрушителей-то в мире нет!

Его слова поставили меня в тупик. Я злился на него и пытался найти какое-то простое и изящное решение головоломки. Безрезультатно. Тень нервничал, он желал видеть мир надежным и безопасным.

– Не мучайся, мой мальчик! Мои бойцы подчищают творчество всяких лосальтийских шаманов и некромансеров, мелких зомби, неупокоившихся духов, но, когда к Границе подходит кто-нибудь из Древних, им остается только умирать. Мы ничего не можем противопоставить созданиям типа Ракшей. Из всего отряда остаюсь я один, потому что тень этого места защищает меня. Насытившись, они уходят. Мы для них лишь стадо. Древние твари пожирают души людей, они впитывают Силу из травы, из земли, из воды, оставляя на всем свою ядовитую отрыжку. Безжизненные пустыни обступают человеческие земли со всех сторон. Этот мир умирает, сынок. Эпоха Хаоса никогда не кончалась.

– Бред! – Мое терпение иссякло. Кто-то ведь должен привести его в чувство, да? – Арконат существует шестьсот лет и процветает. Разве нет? Население страны растет…

Он криво усмехнулся, я впервые подумал, что нахожусь рядом с сумасшедшим. Нет, кажется, ему действительно было смешно. А может, он боялся заплакать.

– Ты можешь не верить мне, просто запомни, что я говорю. Хорошо? В Арконате существуют четыре святилища, по одному на каждый первоэлемент. Считается, что они созданы Разрушителями незадолго до их исчезновения, втайне. Существует какая-то теория, что сила Темных возродится именно здесь, если сама наша страна сыграет роль недостающей части заклинания. Ради этого мы и живем. Каждый Великий Лорд является хранителем своего Знака, нам и Шоканге достался Огонь. Хранитель может посвятить в тайну не более трех-четырех человек. Король и орден магов поддерживают равновесие между Лордами, но только силой и убеждением, потому что хранители не несут других обязательств, кроме тех, что ты только что дал. Мы не даем обетов верности, запомни! Ни одно слово, сказанное здесь, не должно покинуть пределы этого места. Ясно?

– Да.

Отец встал, дав понять, что пора уходить. Я чувствовал себя капризным маленьким мальчиком. Наверное, я обидел его. Он надеялся найти понимание у своего единственного сына, а я едва не повторил ему в глаза все те сплетни, которые ходили о нем в Академии. И что самое противное – у меня не было возможности извиниться, мы уже покинули зачарованные руины, и все, что произошло там, как бы перестало существовать.

После посещения цветущих развалин меня стали беспокоить сны. Снов я не видел с того самого дня, когда чудовище охотилось за мной на улочках Винке. А что, было бы лучше, если бы растерзанные гвардейцы и та собакоподобная дрянь являлись мне каждую ночь? Спасибо, одного раза мне хватило за глаза. Я почти забыл, как это бывает, когда ночью ты оказываешься где-то еще и там все не так, но был совершенно уверен, что прежде сны не были такими четкими и продолжительными. В первый раз я проснулся совершенно невменяемым, довел Тень до истерики и едва не разбудил воплями весь дом. Потом привык. Сны были наполнены образами прошедших дней, разнообразными символами и щекочущими сознание намеками. Именно так я представлял себе пророческие видения, которых у меня никогда не будет. Там был Огонь Шоканги, само воплощение стихии Огня, которое просто не может существовать реально. Чернильное пятнышко, порожденное Тенью Магистра, растекалось причудливыми разводами и запирало видение в траурную рамку. Кто-то тянулся ко мне через пламя, шептал непонятные слова. Из разбитых часов вытекал песок, проворачивалась чудовищных размеров шестеренка, на каждом зубце которой цвели оранжевые цветы. Густая поросль колючки душила тайный сад, и кто-то шарил в зарослях в поисках потерянной вещи, и я знал, что этот «кто-то» – не человек. В шепоты и шорохи вторгался странный звук: «И-и-у, у-и-и». В незнакомой комнате за столом сидел человек и писал что-то важное, но я не мог разглядеть что. Какие-то образы повторялись раз от раза, какие-то возникали мимолетно и исчезали, те и другие застревали в памяти весьма отчетливо. Не то чтобы это меня беспокоило, просто непонятно было – почему сейчас?

Безусловно, сны стали возможными из-за появления Тени и посвящения меня в наследники Шоканги. Я решил, что столь странная их форма – результат чувства вины. Мне было стыдно за свою черствость и нечуткость, за то, что я не дал отцу произнести самое важное в его жизни признание. Он долгие годы носил его в себе, не имея возможности с кем-либо разделить, ждал, и вот…

Я дал себе слово, что больше ничем не огорчу его. Я снова начну тренироваться, выучу все то, что перед отъездом задали мне наставники, буду добросовестно выполнять все тягомотные обязанности наследника Лорда и не буду давать воли вору.

«При чем тут я?!»

Последнее обещание выполнить оказалось труднее всего. Тень Магистра надулся и задался целью срывать все мои начинания. Он (наверное, из чистой вредности) принял позицию отца и стал пенять мне за излишнее доверие к магам. У него был железный довод: он на собственной шкуре узнал, что один конкретный чародей может быть порядочным засранцем. Почему бы им всем не оказаться засранцами?

«Они превратили целую страну в часть заклинания!» – возмущался Тень, не очень, впрочем, понимая, как страна может оказаться заклинанием.

«Ну и что? – парировал я. – Даже если они так сделали, это же для того, чтобы спасти весь мир!»

После этого довода он вынужден был заткнуться и сосредоточиться на мелких гадостях.

Теперь каждое мое утро начиналось с тренировок, честно говоря, мне с самого отъезда следовало так поступать – я легко теряю форму. Нет, в том, что касается физической силы, у меня проблем не бывает, речь идет об особых навыках. Все-таки чародеи ответственно подходят к обучению будущих Лордов. Большинство высокородных лоботрясов ограничиваются наращиванием мышц и заучиванием фехтовальных приемов, мне же, учитывая мой дефект в области магии, наставники преподавали особый метод боя. Он считается пределом человеческих возможностей, так обучают Стражей, только для быстрейшего закрепления навыков у них используют заклинания, мне же приходилось все постигать самому. Ключевым моментом этой техники является особое состояние духа, измененное сознание. Этот трюк не был волшебством, а потому был доступен и мне.

Все начинается с дыхания, потом меняется сердечный ритм, и, наконец, в картине реальности словно происходит сдвиг. Солнце перестает быть солнцем, а тени перестают быть тенями. Противники превращаются в безликие контуры, приклеенные к ткани бытия. Атака становится одним тягучим движением, сложной траекторией, прочерченной вокруг их клинков и заканчивающейся в их телах. Воину, сражающемуся так, не мог противостоять ни один смертный и даже некоторые бессмертные. Не владея техникой «скольжения», схватку с зомби можно даже не начинать.

Именно в этом стиле я и практиковался каждое утро. Видя мою добросовестность, отец с уважением покачивал головой. А у меня просто не было шанса схалтурить: только применение медитативных техник и предельная концентрация пробирали Тень настолько, что он переставал комментировать каждый выпад идиотским «бздынь, бздынь». Маленький мерзавец, так-то он благодарит меня за приют и защиту! Но на все мои увещевания призрачный вор только гнусно хихикал. И каждый день я, как бритый Страж, по два часа занимался экстремальными тренировками. Наверное, это было дьявольски полезно. Только нудно очень.

Вот уже вторую неделю мы никуда не ехали. Местом нашего пребывания был Зинах – второй по величине город провинции. По размерам он превосходил Саркантан, отличаясь от него большей упорядоченностью планировки и нарочитой опрятностью. Зинах был центром хлебной торговли – нивы Шоканги с каждым годом давали все больше зерна, а спрос на него не ослабевал. Караваны тянулись на юг, увозя рожь и пшеницу, овес и ячмень, а навстречу таким же нескончаемым потоком ехали возы с медью и серебром из Стаха, с земляными орехами из Лосальти, с завернутыми в промасленную солому железными чушками из долины Тирсина и даже с изделиями Серых Рыцарей, хотя последнее и было запрещено. Суть в том, что закон, изданный еще моим дедушкой, запрещал торговать с изгнанниками Последней Крепости. Не знаю, чем эти парни не угодили деду, но добиться соблюдения этого правила не было шансов ни у него, ни у отца – Серые достигли такого мастерства в обработке железа, что даже при помощи магии наши чародеи не могут создать ничего подобного. Насколько я знаю, все отцовские воины имели оружие, сработанное в окрестностях Горной Цитадели. Закон тем не менее никто не отменял.

Помешать мне переписывать курсовую по истории Тень не мог, возможно, потому, что подробности древней жизни интересовали его не меньше, чем меня. В тишине кабинета я был в безопасности, зато вечером, особенно если долг наследника требовал моего присутствия на каком-нибудь приеме, мерзавец оттягивался в полный рост.

Большая часть приемов была полуофициальной и происходила в мэрии – местные не настолько хорошо меня знали, чтобы решиться приглашать в дом. В Зинахе я был представлен самым богатым и влиятельным людям провинции, тем, с кем даже отец вынужден был в какой-то мере считаться. Призрачный вор перед богачами трепета не испытывал. Он травил анекдоты, непрерывно комментировал одежду и внешность гостей, давал им звучные клички, которые легко вытесняли в моей памяти настоящие имена. Ведя светскую беседу, мне приходилось с особой тщательностью следить за каждым своим словом. Наверное, это создавало впечатление заторможенности. Что поделаешь! Все лучше, чем назвать племянника мэра Крысюком. Разве парень виноват, что выглядит так странно?

Сегодня мероприятие было особенно торжественным – на нем должен был присутствовать отец. Я полдня запугивал вора, требуя соблюдения приличий. Все, чего мне удалось добиться, – это уверений, что анекдотов не будет.

Короче, я старался производить хорошее впечатление, а Тень скучал и подслушивал разговоры гостей, читая по губам. Сейчас вот парочка девиц на противоположной стороне залы полушепотом обсуждала меня. Заметив мой взгляд, они захихикали и покраснели. Как мало надо этим малышкам для счастья!

Тень разглядел в алькове перешептывающихся мужчин, один из них стоял ко мне лицом, и в его репликах два раза промелькнуло слово «серых». Я задержал на них взгляд.

«Да-да, – поддакивал своим собеседникам купец. – И не забудьте о налоге на Пограничную Стражу! Его взимают исключительно оружием, и нетрудно понять чьим».

О чем это они? Тень заинтересовался происходящим и позволил мне узнать продолжение. Некоторое время купец просто кивал.

«И пусть подчеркнет, что выбор клинков в этом случае будет больше!»

«Не поверю, что он не может считать выгоду».

Я почти убедил себя, что разговор идет о какой-нибудь полуподпольной сделке, но тут купец бросил быстрый взгляд на отца (тот стоически выслушивал чью-то речь о величии своей династии), и стало ясно, что о выгоде они собираются говорить с ним. Если существовало какое-то понятие, которое Лорд Шоканги абсолютно не приемлет, то это оно самое. Похоже, купцы собираются предложить ему отменить дедовский запрет, опираясь на тот довод, что они его все равно не соблюдают. Этих ребят надо было спасать…

Я решительно пересек залу, сориентировавшись на того купца, чье лицо успел запомнить, – нас представили друг другу на одном из прошлых приемов. Кажется, он заправлял в местной гильдии хлеботорговцев.

– Не делайте того, что задумали.

– Простите?..

– Просто не делайте, и все. Он поведет себя не так, как вы рассчитываете.

– Я не совсем понимаю, сэр…

Я взял его за локоть, при нашей разнице в росте это был очень внушительный жест.

– Послушайте, мастер Пассеп, вы же умный человек, так? Вам нужно сделать дело или заработать себе неприятности? Послушайте моего совета: хотите что-то получить – не надо взывать к его благоразумию, лучше польстите ему. Да, это банально, пошло, но эффективно. Дайте понять, что боитесь его до одури. Робко попросите об одолжении. Результат может вас удивить.

Он понимающе кивнул:

– Э-э-э… Благодарю вас, сэр.

– Не за что. Просто я знаю, что он не совсем такой, каким его принято считать.

В поклоне купца было что-то напоминающее уважение.

– Что они от тебя хотели? – тут же поинтересовался отец.

Я решил пролить воду на пашню мастера Пассепа:

– Интересуются, доволен ли ты приемом. Мне кажется, они боятся спрашивать это у тебя лично.

Он улыбнулся с некоторым удовлетворением:

– Надеюсь, у местной гильдии проснулось чувство меры. Обычно они просто на голову готовы сесть.

Мастер Пассеп получил-таки вожделенное разрешение на торговлю с Последней Крепостью, в виде исключения. Он счел возможным отблагодарить меня за совет и прислал подарок: метательный кинжал в потайных ножнах. По-настоящему хорошее оружие: идеальный баланс, лезвие явно сработано Серыми Рыцарями, а рукоять и отделка – арконийские. Я подумал, что в Академии мне все равно не позволят иметь его при себе, и передарил кинжал отцу. Он был очень доволен.

На следующий день мы снова тронулись в путь – весна кончалась, а отец так и не посетил Хемлен. Поскольку весть о визите распространилась, избежать его возможности не было: Браммис сочтет подобный шаг еще одним скрытым оскорблением. И общество будет на его стороне.

Мы добрались до Хемлена прежде, чем наступили те жаркие и сухие дни лета, когда езда в доспехах становится сортом изощренной пытки, но солнце припекало все равно. Я с наслаждением скинул с себя все железяки до единой (ну не рожден я быть воином!) и отправился знакомиться с окрестностями.

Слуги приложили титанические усилия, чтобы привести дом в порядок: медь была начищена, мыши изгнаны, занавеси постираны, а паркет отполирован. При всем при этом дом выглядел нежилым. В нем не хватало той неуловимой ауры, которую отец оставлял везде, где задерживался хотя бы ненадолго. Должно быть, он не был здесь со дня смерти моей матери. Ее парадный портрет встречал прибывающих в холле – красивая белокурая лосальтийка с немного абстрактными, лишенными индивидуальности чертами лица держала на коленях розовощекого бутуза (меня). Было ли дело в художнике или в том, что ему не хватило времени закончить, но узнать ее по этому портрету я бы не смог.

Я побродил по саду, поглазел на мраморные вазоны со свежепосаженными маками и на разросшиеся, кряжистые вишни, уже успевшие украситься беловатыми недозрелыми плодами (с отвратительным бумажным вкусом). Больше смотреть в усадьбе было не на что.

Тень Магистра решительно требовал зрелищ. Проще было пойти ему навстречу, чем тратить время на бесконечные мысленные препирательства. Тем более что он был прав: провести все лето в созерцании маков – глупо. Я быстро выяснил, что наши хемленские конюшни (довольно известное клеймо) находятся в трех часах езды от усадьбы. Тащиться туда по жаре ни у меня, ни у вора желания не было. Не настолько уж я люблю лошадей. Оставалось только Хемленское аббатство, и шансы увидеть его у меня были призрачные.

Браммис не счел необходимым приветствовать правителя Шоканги, а отец не желал наносить визит первым. Это бодание могло продолжаться до бесконечности. Я подумал, что смогу сгладить конфликт под благовидным предлогом – по слухам, в аббатстве была отличная библиотека.

– Па, у меня не хватает материала, чтобы дописать курсовую. У тебя есть что-нибудь про административное деление Федерации Истара?

Естественно, ничего такого у него не было. Отец вообще не имел привычки хранить книги, лишенные практической ценности.

– Мастер Ребенген говорил, что в Хемлен отослали архив барона Литсера. Может, там найдется что-то по моей теме. Он вроде увлекался древностью.

И папа без колебаний отправил меня знакомиться с Браммисом в одиночку. Ну и черт с ним! Я приказал конюхам оседлать двух лошадей и взял с собой сержанта Кетса. Меня одолела спортивная злость – смерть как хотелось увидеть человека, который умудрился так достать моего отца и при этом остаться в живых.

Выехали мы ранним утром, по холодку, нарядившись в официальные дворцовые одежды. Причем черно-красная форма Кетса смотрелась гораздо эффектнее моего мундира наследника, спешно расставленного на два пальца. Броню я не стал надевать из принципа. Едва мы покинули пределы усадьбы, нас обступили поля колосящейся пшеницы. Бескрайние пространства колыхались длинными волнами, ни колючек, ни кустарника, только в низинах зеленели осокой остатки весенних болот. Утренняя мгла медленно таяла под солнцем, небо меняло цвет с розового на голубой, в хлебах чирикала какая-то птичка. Благодать!

Дорога промелькнула незаметно, прибытие состоялось резко. Я как раз любовался видом на аббатство (кольцо каменных стен на вершине двойного холма), когда сержант осадил своего коня и с плавной рыси мы перешли на осторожный шаг. Состояние хемленской дороги было жуткое. Когда-то ее замостили местным буроватым камнем, давно и небрежно, а может, потом пытались разобрать кладку, но и этого дела не закончили. Результат был гораздо хуже, чем просто «дороги нет». Сержант Кетс едва заметно морщился, направляя коня в обход провалов на мостовой. Я не удержался:

– Что, отец так мало платит своим конюхам?

Сержант скривился, уже не таясь:

– Из наших здесь почти никто не живет, сэр.

– Почему?

Он неопределенно пожал плечами.

– Разногласия с местными?

– Да здесь же нет ничего, сэр! Местные в основном работают в аббатстве, получают за работу натурой. В городе даже хлеб не пекут. Все мастерские принадлежат монахам. Случись что, гвоздя купить будет негде, сэр.

– У монахов что, нет денег починить дороги?

– Они мирским не интересуются.

Мирское мирским, но поддерживать порядок на своей земле надо.

«Жмоты», – констатировал Тень.

Я не стал спорить и начал внимательнее смотреть по сторонам.

При близком рассмотрении хемленская слобода выглядела неприглядно. До трети домов стояло заколоченными, с полуразобранными крышами и дырами в стенах. Работающих лавок я не заметил, зато сразу наткнулся на местный кабак – день только начался, а у его дверей уже сидели какие-то испитые личности. Тень лучше меня распознавал признаки нищеты – запах плохой пищи, всего старого и лежалого, латаную одежду, детишек помладше, бегавших по улице вообще без порток – просто в длинных холщовых рубахах. Ничего напоминающего уличную торговлю или паломников по святым местам, мы вообще были единственными чужаками на улице.

Словом, для приличного вора Хемлен интереса не представлял.

Но ведь были же здесь иные времена! Кто-то ведь построил этот фонтанчик на площади, который теперь высох, двухэтажную ратушу с башней, на часах которой сейчас даже не было стрелок. Когда аббат Браммис заполучил в свою собственность этот городишко, он был явно в лучшем состоянии.

Мы ехали, на нас глазели. Больше всего взглядов привлекала форма Кетса. Ну конечно, гвардеец Лорда! Не часто, должно быть, они сюда заглядывают. На повороте к холму дорога резко улучшилась, словно ее ремонтировали за счет тех кусков, которые нам пришлось объезжать. Перед нами были распахнутые ворота аббатства, то, что решетка на другой стороне надвратной башни опущена, не сразу бросалось в глаза. Сержант прокричал охране мое имя и титул, и, пока монахи решали, пускать или не пускать внутрь будущего хозяина провинции, я дал волю чувствам вора. Тень Магистра слышал, как наверху возится стража (пятеро), чувствовал запах цветущего шиповника (хороший здесь садовник), видел, как на дальней стене дрожат блики от стекла и металла. Зловредный дух чувствовал приятное возбуждение: в таком месте обязательно будет что взять. Фантазер…

Благодаря слуху Тени я различил разговор, который моим ушам не предназначался.

– Спокойствие и дружелюбие, – негромко вещал старческий голос. – О нем говорят разное. Физическое давление отпадает, но я не слышал, чтобы он был замешан в каких-либо серьезных интригах. Думаю, что убеждением мы добьемся гораздо большего.

– А что, если вмешается отец? – Второй голос принадлежал человеку средних лет, на лице которого воображение сразу поместило гримасу брезгливости.

Ответом ему был сухой смешок.

– Вы молоды, брат Ароник, а потому не знаете того, о ком говорите. У старого дьявола есть слабость – он слишком уверен в себе. Убеди мальчишку остаться на ужин и устрой охранника где-нибудь подальше. Возможно, в трапезной. – Последние слова были произнесены тоном приказа.

– Да, падре, – смиренно ответствовал брат Ароник.

Вообще-то я полагал встретить в Браммисе пример святого аскета, защищенного от мирской суеты силой своей веры, теперь у меня возникало подозрение, что они с папой друг друга стоили. Мне сразу захотелось развернуться и уйти, но Тень заупрямился. В качестве компромисса я решил подстраховаться и шепотом приказал Кетсу:

– Не отходи от лошадей ни на шаг!

Сержант послушно кивнул. И тут решетку наконец подняли.

Аббат Браммис встретил меня у ворот, внешне он действительно мог сойти за святого: старый, но еще не дряхлый, как раз в том возрасте, когда морщины только подчеркивают характер, а не придают лицу однообразно-раздраженное выражение, вокруг обширной лысины – венчик седых, чуть вьющихся волос. Преподобный благодушно кивал и отечески улыбался чему-то в районе моей груди.

Его спутник был исключительно рослым мужчиной, то есть макушкой доставал мне даже выше подбородка. Короткая стрижка, холодный, цепкий взгляд. Несмотря на монашескую рясу и четки, он производил впечатление скорее солдата, чем священнослужителя. Даже – офицера. За маской безмятежного покоя мелькало раздражение. Я заметил, что так смотрят на меня записные драчуны, привыкшие кичиться своей силой и вдруг обнаружившие, что им не хватит длины рук даже для приличного захвата. Уж не имеет ли брат Ароник склонности к рукоприкладству?

– Мы счастливы приветствовать вас в нашей скромной обители, – проникновенно вещал аббат. – Я – отец Браммис, без малого тридцать лет бессменный настоятель этого монастыря. Позвольте представить вам моего ближайшего помощника брата Ароника. Прошу вас, не будем говорить на пороге!

После первого же взгляда на скромную обитель я пожалел, что, собираясь сюда, не отнесся к своей одежде внимательнее. В принципе наша церковь считает присутствие золота в храмах недопустимым (презренный металл и все такое), но можно ведь произвести впечатление и иначе.

Через крошечный овражек между двумя монастырскими холмами был перекинут горбатый мост, но не из доступного местного камня, нет, из толстенных бревен, такие деревья теперь можно вырубить только на далеком севере. Оставлять такой материал гнить под солнцем и дождем было просто извращением. Фигурные железные цепи на чугунных столбиках в Тирсине изготавливали только на заказ. Дорожку вымостили камнем того сорта, что умельцы выковыривают из древних руин на покинутых людьми землях (каждый из таких камней вполне мог быть оплачен чьей-то жизнью). Работников из местных (если они сюда и попадали) видно не было. Монахи были мужиками крепкими, отнюдь не вервием подпоясанными, а те, что у ворот, – еще и неплохо вооруженными.

Интересно, зачем все это в монастыре? То есть мило, конечно, если не вспоминать раздолбанную дорогу и беспорточных ребятишек за стенами. Тень лихорадочно прикидывал надежность дверных запоров, высоту стен и строил планы на ночь. К счастью для меня, Браммис не владел способностью к мыслечтению.

– Мы слышали, что повелитель Шоканги прибыл в наши края, но до сего дня не имели возможности проверить слухи, – тонко улыбался аббат.

– Увы, священные обязанности не оставляют Лорду Бастиану свободной минуты, – глубокомысленно кивал я. – Но я уверен, что он найдет время для посещения храма.

А заодно и объяснит, в какие игры они тут играют.

– Вы опоздали к утренней мессе, – сурово нахмурился аббат.

Я изобразил на лице то выражение, которое придает человеку вид нашкодившего щенка:

– Мы пробыли в пути дольше, чем рассчитывали. Ужасная дорога!

Аббат понимающе поджал губы.

– Раз уж вы здесь, сын мой, чем я могу быть вам полезен?

Я смущенно потупился.

– Понимаете ли, падре, мои занятия в Академии были неожиданно прерваны. Задания, данные мне уважаемыми наставниками, требуют помощи книг, которых, увы, в собрании моего отца я не нахожу.

Как, впрочем, и самого собрания. Может, в фамильном замке что-то такое есть, но рассчитывать на это рискованно. Я позволил себе поднять на аббата полный надежды взгляд.

– Могу ли я просить доступа к знаменитой библиотеке Хемленского аббатства?

Морщинки в уголках глаз аббата собрались в теплую улыбку.

– Ну конечно, сын мой, брат Ароник проводит вас к месту ваших занятий.

Я так и не понял, счел ли аббат мою просьбу идиотической или отнесся к ней, как к предлогу сделать шаг навстречу церкви. Ароник проводил меня в библиотеку, выложил на стол чернильницу и чистый свиток, а потом оставил в одиночестве.

Аллилуйя! И что мы имеем после всех трудов?

Библиотека аббатства выглядела серьезно, хотя размером собрания и не впечатляла. Возможно, я слишком привык иметь дело с собранием Академии, воистину, самым большим в подлунном мире. Здесь имелось не более дюжины высоких, от пола до потолка, шкафов с алфавитными указателями. На некоторых стеллажах и полках висели медные таблички с именами дарителей, собранию барона Литсера была выделена половина дальнего шкафа и угол у окна. Как я понимаю, библиотекарь все еще работал над его классификацией – часть книг была разложена на столах.

Центральное место в коллекции занимал огромный иллюстрированный том «Жития Основателей», с шикарным золотым обрезом и инкрустацией. Книге был выделен отдельный столик с запертой стеклянной витриной. Однако, реликвия. А почитать здесь что-нибудь есть?

Я быстро понял, что основой классификации являлась известность автора в богословских кругах, после чего с чистым сердцем перешел к осмотру изданий, которым места на полках не нашлось. Три стола были завалены стопками книг с многообещающими названиями типа «Закон и законодатели», «Морская торговля» и «Мелиоративная система Россарима». В центре развала отыскался подлинный шедевр – оригинал «Градостроительного кодекса Истара». В библиотеке ордена магов хранилась только копия! Защищенные магией страницы тонко пахли скипидаром. Поскольку в книге содержались рисунки, с ней обошлись по-божески, но остальное… В углу навалом лежало десятка два разнокалиберных томов от брошюры до фолианта, с названиями на мертвых языках. Я сосредоточил свое внимание на них.

«Гильдии и цеха Зефериды» – толстая книга с убористым шрифтом, на странице четыреста семьдесят второй навеки значилось: «Темный орден Разрушения, магистр – Ольгард Норингтон». Ниже лежал «Путеводитель по Гиркому», пожелтевший почти до нечитаемости. Знать бы, где находился этот Гирком… Прямо на полу – «Лоция» на старошонском.

Ну как так можно обращаться с раритетами! И ведь нельзя сказать, что монахи не понимали смысла древних рун. Скорее так выражалось их отношение к содержанию книг. Хуже всего пришлось скромно переплетенному альбому чуть толще моего пальца, «Храмы Хеусинкая» – гласило его название. Бедная книжка! Ее зашвырнули в самый угол, обложка была надломлена, а переплет начал отрываться. Меня охватил гнев. Эти страницы пережили века вопреки времени, вопреки Хаосу, и какой-то излишне ревностный святоша будет решать, годятся ли они для того, чтобы люди на них смотрели?! Да кто его спрашивал! Рефлексы вора шутя одержали верх над порядочностью, я обернул книгу носовым платком и засунул за спину, под ремень и рубаху.

Больше никаких шедевров в библиотеке покойного Литсера не нашлось, остаток дня я потратил на конспектирование того, что представляли собой в Истаре федеральные округа, отнекиваясь от предложений брата Ароника прерваться на чай. Желания остаться тут на ужин у меня не было.

Мне удалось выскользнуть из монастыря, избежав повторной встречи с аббатом. Брат Ароник был настолько ошеломлен внезапной переменой моего настроения, что не нашел весомых доводов удержать меня на месте, а хватать наследника Лорда за рукав (памятуя о наставлениях) он не решился. Мрачный и всклокоченный сержант передал мне повод (уж не знаю, как он отбился от назойливых монахов), и мы бодро зарысили прочь. Ворованная книжка приятно оттягивала мне пояс. Миновав то испытание для лошадей, которое представляла собой хемленская слобода, мы прибавили шагу и к ужину были в поместье.

Отец не спросил меня о результатах моей поездки и вообще весь ужин делал вид, будто происшедшее его нисколько не интересует. Я старался есть медленно и одновременно пытался придумать, как бы повежливее узнать о том, что меня беспокоит. Идея спросить в лоб: «Что вы там не поделили?» – казалась мне неконструктивной. Год назад я выкинул бы из головы аббата с его аббатством сразу, как только переехал бы подъемный мост. Теперь же душа моя требовала ясности и понимания. И вот как раз того, как место, подобное Хемлену, могло существовать в Шоканге, я не понимал.

Слуги унесли приборы. Отец промокнул губы накрахмаленной салфеткой.

– Мне показалось, что ты хочешь задать мне вопрос, сын.

Я мрачно наблюдал, как уносят блюдо с недоеденными колбасками.

– Ты знаешь про ситуацию в Хемлене?

– Да.

– И что?

Он аккуратно смял салфетку и отложил ее в сторону.

– Тебе должно быть известно, сын, что Лорды Шоканги не имеют вассалов, только подданных. Наши предки ни с кем не пожелали делиться землей и властью. Да будет так! – Отец сделал над собой усилие и понизил голос: – Когда он прибыл в Хемлен, дохода, что приносит труд монахов, ему показалось недостаточно.

Глупо было спрашивать, кто такой «он».

– Он пожелал приписать к монастырю все земли на десять лиг кругом.

Мои брови взметнулись вверх. Я за такое убил бы. Я! Что уж говорить о папе.

– К несчастью, в тот момент, – его губы скривились, – я находился под покровительством определенных сил. Мне было приказано принять его как свою духовную опору.

Он поднял глаза, и я через весь стол ощутил волну его ненависти, направленную, по счастью, не на меня. Я молча посочувствовал. Тяжело обламываться вот так.

– Я жизнь поставил на то, чтобы не позволить придать его притязаниям законный характер. Я получил свое. А он свое. И что характерно: большинство из тех, кому он этим обязан, теперь не желают лишний раз упоминать его имя. Они, видишь ли, тоже знают про ситуацию в Хемлене.

Помолчали. Я переваривал услышанное.

– Странно как-то. Он же монах, у него никогда не будет детей. Не понимаю, зачем ему все это? Чего он добивается?

– Власти. Он очень хочет власти и очень не хочет, чтобы люди поняли, что он ее хочет. Ничто другое ему не нужно.

Я посмотрел на все увиденное в Хемлене по-другому. Не пытался ли Браммис узурпировать права Великого Лорда? У него было богатство, которому мог позавидовать король, подданные, которыми он мог помыкать, как ему заблагорассудится, свой замок и даже собственная армия. У него не было главного – смысла, ради которого Лордам разрешается иметь все это. Золотого Огня Шоканги, землистой тяжести Дарсании, воздушной подвижности Россанги, холодного журчания Каверри. Или, если уж на то пошло, всепроникающей власти Духа, как я понимаю, доверенного Арконийскому ордену магов. Короче, всего того, чем нынешние Лорды и маги отличаются от правителей и чародеев древности. Браммис хотел приписать себе другую Силу – Дух Божий, – забывая, что наш Бог равно любит всех своих чад. Дела преподобного больше напоминали происки дьявола.

Я понял, что отец не собирается посещать аббатство ни сейчас, ни позднее, что не помешает Браммису объявить о том, что Лорд снова вел себя неподобающе. Повелитель Шоканги не занимался спасением чьих-либо душ, философские споры его не привлекали. Он просто ждал. Ждал того момента, когда старик уйдет на встречу со своим Богом, чтобы срыть и уничтожить следы его пребывания на земле. Я только надеялся, что несчастные жители хемленской слободы не отправятся следом за Браммисом, как носители некой духовной заразы.

– Что-то еще? – прервал отец мои размышления.

Я сдался:

– Можно мне еще колбасок?

Настала его очередь поднимать бровь.

– Он что, морил тебя голодом?

– Ну… Если бы я прервался на обед, мне бы пришлось тащиться туда еще раз. К утренней мессе.

Отец совсем не величественно фыркнул и распорядился вернуть на стол приборы.

В ту ночь в поместье прискакал гонец. Сквозь сон я слышал, как шумят во дворе и носится по дому прислуга. Утром оказалось, что отец ускакал куда-то затемно. Повелителя Шоканги призвал его Долг, что означало – где-то снова заметили тварей. Лорд и Пограничная Стража отправились на бой с нечистью, который отец мне так непоэтично описал. Я остался дома – волноваться за него и втайне радоваться, что он не взял меня с собой. Даже Тень не мог спорить, что в столкновении с тварью я бы осрамился. Это был мой тайный стыд, и то, что о нем никто не знал, не облегчало мне душу.

Потянулись тоскливые, однообразные дни, полные мучительного зноя и ожидания. Единственным, что отвлекало меня от тягостных размышлений, было изучение похищенной книги. Я пытался сопоставить достопримечательности Хеусинкая с картой нынешнего Арконата. Получалось плохо: схемы в книге были чисто условные, привязанные к ныне не существующим ориентирам, даже русла рек изгибались как-то не так. Мне удалось отождествить холмы Гатанги с местом под названием Радужные Врата или как-то так (книга была на старошонском, а названия – явно долийские). Секта, чьи верования в книге не излагались, имела «в этом живописном месте исключительный по красоте храм, назначение которого было в пробуждении дремлющих человеческих талантов». Три к одному, эти самые Радужные Врата и Академия – одно и то же. Наше фамильное святилище нигде не упоминалось, в той местности вообще не было отмечено никаких поселений. Большая часть Хеусинкая лежала за нынешней Границей, то есть во владениях чудовищ. Из ста сорока описанных объектов я смог локализовать только тридцать два, причем из них двадцать четыре были посвящены деятельности Разрушителей. Если верить книге, Шоканге досталось два средней руки храма и нечто, именовавшееся пагодой Васеселя и призванное нести мир и гармонию. От поместья до пресловутой пагоды было рукой подать, я съездил туда ради интереса. Ничего, что напоминало бы творение рук человеческих, там не обнаружилось. Только неровное кольцо холмов и посередине – линза крохотного озера, чудом дотянувшего до середины лета. Берега озера были топкие, а вода холодная – возможно, в ней били ключи. В воздухе крутилась кусачая мошкара (почему ее Хаос не взял?), в осоке горланили какие-то земноводные (редкость по нынешним временам). Я разглядел парочку, но ловить не стал. Вдруг они ядовиты?

Возвращаться в пустой дом не хотелось.

Я пустил лошадь пастись с подветренной стороны холма и прилег в тени кустов. Земля была теплой, пахло травами. Кажется, в какой-то момент я заснул, а проснулся от ощущения невыносимой тишины. Замолкли земноводные, не жужжала мошкара, даже кусты, казалось, стараются шелестеть вполсилы. Я приподнялся на локте и увидел его. Оно стояло у озера, утопая в мягких берегах, и смотрело на воду.

Сам его вид бил по глазам. Сочетание природной асимметрии и чистой рациональности: четкие, изящные изгибы крыльев и окраска из коричневых и зеленых разводов, словно у скверно покрашенной тряпки. Впрочем, подкрылья и грудь у создания были небесно-голубые. Оно казалось хрупким и легким, как воздушный змей, большую часть его тела составляли полупрозрачные кожистые крылья. Крохотная головка на гибкой шее выглядела неким украшением, ноги напоминали спицы, скрученные мотками шерсти.

Я сразу понял, что передо мною тварь, и разглядывать ее не стал. Мне оставалось надеяться, что Долг Лорда, счастливый случай или высокая трава не позволят ему меня обнаружить. Существо такого размера по определению не могло быть слабым. Я напряженно вслушивался в тишину. Раздался хлюпающий звук, потом быстрый шорох и, наконец, гулкие удары. Тварь улетала. Я посмотрел ей вслед – ее брюхо быстро слилось с цветом небосклона. Оно могло присутствовать там всю мою жизнь, а я бы его так и не заметил. Пугающая мысль. Для надежности я выждал четверть часа, а потом нашел мирно пасущуюся лошадь и поскакал в поместье так быстро, как только позволяло мне опасение свернуть себе шею.

У меня заметно дрожали пальцы – запоздалая реакция на стресс, ехидный и вездесущий Тень нигде не наблюдался и не ощущался. Рассказывать об увиденном слугам я не стал, ибо бессмысленно. Теоретически именно мне полагалось изгонять с человеческих земель подобных чудовищ. Вот только как? Можно ли вообще достать это существо в небесах, если его даже не видно? И потом, оно было… красивым. И ничем не напоминало демона, едва не лишившего меня глаза.

От бессмысленных терзаний меня спасло возвращение отца. Он приехал ближе к вечеру в компании четырех Пограничных Стражей на заморенных, бежевых от пыли конях. Он внимательно выслушал меня и не стал ругать за то, что я уехал из дому в одиночку.

– То, что ты видел, – это авий, небо их дом родной. Они вечно парят в небесах над этими равнинами, тут много восходящих потоков, которые они используют для полета. Все необходимое они получают из воздуха и почти никогда не опускаются на землю. Достаточно безобидны, если не приближаться к ним на длину крыла. Скорее всего, ты больше никогда их не увидишь.

При мысли о создании, способном веками парить над землей, меня охватило болезненное восхищение. Какие существа! Подумать только. Интересно, не чувствуют ли они себя одиноко там, наверху?

Но мысли отца текли в другом направлении.

– Авий – это уже второе необычное явление за последний месяц. Меня вызвали потому, что по эту сторону Границы был замечен гатарн. Тоже, кстати, тварь летучая. Все это начинает напоминать разведку перед боем. – Он громко хлопнул кулаком по ладони. – Проклятье! Если бы мы не упустили Черепов в Саркантане!

– А при чем тут…

– Эти гниды всегда в курсе планов Древних. Не спрашивай как, но они всегда умудряются уйти из опасного места прежде, чем твари там появятся. В последнее время они заметались. Не к добру это! Придется прошуровать все темные местечки, не угнездилось ли у нас что-нибудь непотребное.

Ох ты… Выходит, они будут рисковать собой из-за той моей идиотской шалости. Отец был слишком озабочен, чтобы заметить виноватое выражение на моем лице.

«Лучше молчи».

«Чтоб ты сдох…»

«Все там будем».

Происшествие с авием имело неожиданное продолжение. Отец вбил себе в голову, что мне необходимо находиться в защищенном магией месте, а ближайшим таким местом было аббатство Хемлена. «Я хочу быть уверен, что, когда убежище закроют, ты будешь внутри», – твердил он. И я мог его понять – при первых же признаках опасности Браммис замуруется наглухо, и плевал он на тех, кто останется снаружи. Но ехать в Хемлен мне отчаянно не хотелось. Даже если пропажу книги не обнаружили, слишком уж мутными казались мне намерения брата Ароника и его падре. Однако спорить с папой было все равно что ловить быка соломинкой – возражений он не принимал. Пришлось мне собирать свои пожитки и, вооружившись изысканно написанным рекомендательным письмом, отправляться на встречу с лукавым настоятелем. Несмотря на начавшийся не к месту дождь, пронизывающий ветер и ужасное самочувствие (той ночью я совершенно не мог спать, раз пять просыпался, разбуженный какими-то неоформленными видениями, ни одно из которых не запомнил). Все одно к одному. Прямо проклятие какое-то, прости господи.

 

Глава 9

Для Ребенгена дело выглядело совершенно прозрачным. Настолько, что затягивать разбирательство смысла не было. Всего за два дня Ребенген составил точную картину происшедшего: покойный агент ордена выявил крупный канал контрабанды опия из Стаха, но где-то засветился, за что и был зверски убит. Попытки начальника полиции сымитировать деятельность Черепов могли обмануть только тупых обывателей, склонных даже в зарезанной курице увидеть жертвоприношение. Большую часть времени заняло выявление личностей контрабандистов и имен всех замешанных в деле лиц, однако после того, как на самого Ребенгена было устроено покушение, он перестал церемониться с задержанными и вытряс нужные сведения буквально за одну ночь. Подумать только, они пытались напасть на мага! Хуже могло быть только еще одно самотворящееся заклятие. В два дня шайка продажных чиновников и нечистоплотных торговцев оказалась в королевском суде. Миссия прикрытия исчерпала себя, и Ребенген поймал себя на неприятной мысли, что председателя Нантрека это обстоятельство не порадует. Требовалось срочно отыскать какой-то приемлемый повод задержаться в Тактесе подольше.

Или – отправиться в Хемлен. Почему бы и нет? Он единственный из людей, носящих орденский плащ, которого Лорд Бастиан не откажется принять – дружба обязывает. И потом, молодой Гэбриэл вернулся в Шокангу после шести лет отсутствия. Может, старый друг и наставник хочет поинтересоваться, как идут дела у ученика? Забрать курсовую, в конце концов, если мальчик вообще о ней хоть раз вспомнил.

Идея посетить Шокангу неудержимо влекла Ребенгена вперед. Он быстро завершил дела, собрался и отправился в путь, провожаемый потрясенными взглядами жителей Тактеса. Маг ордена, решивший посетить безумного Лорда! Теперь он точно войдет в легенды. Вместе с Ребенгеном из Тактеса выехал взвод Стражей – капрал надеялся сильно сократить путь в Саркантан, в одиночку он на это не решился бы: в узких кругах Лорд Бастиан был известен исключительно как Убийца Стражей. Отряд двигался бодрой рысью, хотя особых причин торопиться не было. Погода стояла сухая и не жаркая, Ребенген рассчитывал добраться до Хемлена за два дня.

О приближении всадника возвестил столб пыли. Ребенген придержал свою кобылу и направил ее к поросшей травой обочине – маг не собирался мешать тому, кто так спешит. Против ожидания, всадник не промчался мимо. Разглядев, кто едет ему навстречу, он натянул поводья и закричал лошади: «Чу, чу!» Взмыленное животное остановилось, тяжело поводя боками. Стражи привычно взялись за оружие.

– Вы маг?! Маг?!

Ни «здрасте», ни «привет». Ребенген смерил взглядом нахального юнца (в каком хлеву его растили?) и степенно кивнул.

– О господи, помогите! – Парень был на грани истерики. – Солдаты Лорда ворвались в аббатство! Они всех убьют!!!

Ребенген похолодел. Удаленная гипотетическая проблема рывком превратилась в текущий кризис. Маг кивнул одному из Стражей – «останься, допроси» – и пришпорил коня. Минуту назад у него был океан времени, а теперь он жестоко опаздывал.

Страж догнал их через полчаса. Говорить на ходу можно было только очень кратко.

– Он там две недели.

Излишне говорить, кто «он».

– Сначала все было хорошо. Сегодня утром пришел с солдатами. Аббат ждал его, не впустил. Начали штурм, с магией. Ворота сломали.

Ребенген прошипел ругательство, представляя себе, как обстояло дело. Аббатство Хемлена было небольшой крепостью, и Браммис положился на толщину стен и силу защитных заклинаний. Старик не понимал, с кем имеет дело. Из всех Великих Лордов только Бастиан Шоканги обладал заметным магическим талантом, никто в ордене не знал, насколько велики его возможности теперь, но в молодости будущий владыка был очень неплох. Конечно, тем, кто не готовится вступить в орден, в Академии преподают только азы, но Академия – не единственное место, где можно учиться. Итак, аббат закрыл ворота, Лорд ворота взломал. Зачем, во имя Господа?! Неужели Браммису удалось-таки довести правителя Шоканги до помрачения рассудка? И где сейчас находится Гэбриэл?

Лошадь под Ребенгеном оступилась и фыркнула. Маг прикинул оставшееся им расстояние – если он ошибется, то последние мили пути им придется преодолевать пешком.

– Использовать призмы!

Стражи полезли в седельные сумки. Чародей первым выудил из чехла полую стекляшку с запечатанным внутри заклинанием и вонзил ее в холку коню. Животное испуганно всхрапнуло, а в следующий момент понеслось вперед с удвоенной резвостью. Заклятие будет действовать два часа, после чего перед ними встанет выбор: потерять коней или остановиться. За это время им надо одолеть расстояние, которое отчаянно спешащий парнишка на свежей лошади проскакал часа за четыре.

Это была самая сумасшедшая скачка на памяти Ребенгена. Багровый шар солнца уже коснулся горизонта, когда лошадь снова начала спотыкаться. Но они успели, смогли – впереди, на высоком холме, горели закатным золотом шпили аббатства Хемлена. Там Ребенгена ожидало зрелище, которое еще долго являлось ему в кошмарных снах.

Большая монастырская трапезная медленно горела. Это само по себе было чудом – деревянные перекрытия и внутренние стены здания были пропитаны таким количеством огнезащитных заклинаний, что поджечь их не удавалось даже во время долгих осад. Огонь неторопливо и нехотя лизал балки, чадное красноватое пламя вырывалось из-под крыши, проглядывало в окнах. В какой-то момент огонь одолеет магические руны, и в тот же миг все здание вспыхнет одним гигантским костром. Но не страх сгореть удерживал служек и прихожан от попыток погасить пожар. Этот огонь родился по велению злой воли, только благодаря ей он горел, и эта же воля не готова была дать ему угаснуть. Рядом с дверями трапезной совершенно спокойно, не прячась и не пытаясь преградить кому-либо путь, стояли около дюжины солдат в черно-красных доспехах. Цвета Лорда, словно защитная окраска насекомых, отделяли их от толпы. Казалось, доспехи кричали: «Мы здесь ни при чем! Это все он!», а может, солдатам было наплевать на горящих заживо монахов. Прихожан было по меньшей мере втрое больше, но сейчас это ничего не значило: во главе отряда карателей стоял сам Лорд. Этого было достаточно, чтобы парализовать толпу, убить в зародыше всякую мысль о сопротивлении. В трапезной кто-то кричал и звал на помощь, а люди у дверей стояли в полном молчании. Даже женщины не смели плакать. Что-то такое было в повелителе Шоканги, что-то заставляющее забыть, что под причудливыми доспехами скрывается всего лишь человек. Даже у Ребенгена сами собой возникли мысли о демонах.

Маг и Стражи грохотом копыт поломали эту инфернальную сцену. Ребенген проворно соскочил со спины шатающейся лошади: животное вот-вот должно было издохнуть. Лорд Шоканги повернулся к нему одним скользящим движением, отсветы синего пламени побежали по его плащу и доспехам. Мощная магия! Толпа попятилась, даже бывалые Стражи отшатнулись: битва двух магов – это не то событие, при котором стоит присутствовать. Ребенген развел руки в стороны, демонстрируя отсутствие амулетов и желания колдовать.

– Остановись, Бастиан! Что ты делаешь? Во имя Господа, зачем ты это делаешь?!

За забралом шлема Ребенген не видел ни глаз, ни лица, но в отсветах на плаще Лорда появились фиолетовые язычки. Впервые магу показалось, что память о былой дружбе не отведет от него беду. Но в этой картинке чего-то отчаянно не хватало…

– Где Гэбриэл?

Волшебные огоньки разом погасли. Это напугало Ребенгена больше, чем фаербол.

– Бастиан? Что случилось? Где он? Говори!!!

– Он пропал. – Голос Лорда звучал спокойно и как-то буднично.

Ребенген на секунду опешил.

– Что?.. – Мысли мага понеслись вскачь, он попытался охватить глубину новой проблемы. – Послушай меня, Бастиан! Мы найдем его. Ты меня знаешь. Я найду его! Все будет хорошо, слышишь? Останови это. Это глупо и ненужно.

Лорд секунду колебался, потом развернулся и пошел куда-то прочь, в темноту, где ждали его люди и лошади. Огонь разом погас, остался только отвратительно вонючий дым. Ребенген быстро проверил огнезащитные заклинания и содрогнулся, поняв, как близко была катастрофа. Все, теперь Стражам и прихожанам придется самим разбираться с пострадавшими. Ребенген поспешил вслед за Лордом Бастианом, а шаг у повелителя Шоканги был широкий.

Чародею не пришлось пешком бежать за лошадями – один из солдат отдал ему свою. Должно быть, случившееся сегодня пробрало их не на шутку. Бедняги! Их обязанностью было повсюду следовать за Драконисом – недолго и свихнуться от такой работы. Однако убийство с помощью магии – это уже чересчур. Даже отморозки из команды Дайнинга не решались на подобное без амулетов! В основе любого заклинания лежит Иное Зрение, способность адепта воспринимать весь мир целиком, таким, какой он есть на самом деле. Бастиан должен был собственной кожей чувствовать боль горевших монахов, их ужас и отчаяние и… поддерживать огонь? Если эти ребята хотя бы наполовину понимали происходящее… или их хозяин еще до поджога успел себя проявить.

Навстречу всадникам спешили монахи (интересно, где они прятались?). Ребенген понадеялся, что среди них найдется целитель, способный врачевать ожоги, и сосредоточился на более важных делах.

Из уютной гостиной хемленского поместья Лордов Шоканги видение горящего аббатства казалось чем-то нереальным. В камине весело потрескивали сосновые дрова. Ребенген любил смотреть на пламя, но сегодня он постарался сесть к камину спиной. Без доспехов и магии Лорд Бастиан казался обычным человеком, только очень усталым. Маг знал, что видимое – опасная иллюзия. Одно неверное слово, и повелитель Шоканги вновь превратится в демона.

Лорд начал говорить первым:

– Мы приехали сюда двенадцать дней назад. Только из-за него: я хотел показать ему… Неважно. Через три дня поступило сообщение, что недалеко отсюда видели тварь. Я немедленно выехал на место, следить за такими вещами – моя обязанность, а Гэбриэла оставил в поместье. Он отправился гулять и напоролся на авия. Две твари за неделю! Я должен был принять меры. Я отправил его в Хемлен. – Лорд Бастиан прикрыл глаза. – Я полагал, что там он будет в безопасности.

– Так и должно было быть, – пробормотал маг.

– Вчера я вернулся, и он сказал мне, что Гэбриэл куда-то уехал. Он врал!

Ярость Лорда взметнулась и так же неожиданно куда-то спряталась, огонь в камине мигнул зеленым. Ребенген поежился.

– А ты хорошо его спрашивал?

– Очень хорошо, – мрачно усмехнулся Лорд. – Но на нем было заклятие немоты. Полагаю, он не сам его на себя накладывал.

– А я могу задать ему вопросы?

– Уже нет.

Ребенген попытался проникнуть в суть этой идиотической ситуации. Один из видных служителей церкви похищает наследника Великого Лорда (или содействует в похищении), потом позволяет наложить на себя заклятие, мешающее ему говорить что бы то ни было на данную тему (а заклятие немоты может быть наложено только добровольно), после чего пытается дать бой Лорду Шоканги. Бред! Или Ребенген чего-то недопонимает?

– Вот что, я хочу узнать обо всем, что произошло в последние два месяца с момента вашего отбытия из Гатанги. Я понимаю твои чувства, но мне нужны подробности.

Для того чтобы добиться внятной информации от кого-нибудь другого, Ребенгену понадобилось бы с полчаса утомительных расспросов либо хорошее заклинание. Лорд Бастиан просто начал подробный пересказ событий, сопровождавших его не очень долгое путешествие с запада на восток. Рутина, скука. Нерасторопные подчиненные, нагловатые подданные, всюду лень и некомпетентность. Зря потраченное время в Саркантане, где якобы его ждала охота на секту Черепов. Три дня скачки по бездорожью – впустую. Гэбриэл мог подумать, что его отец ведет жизнь бродяги! С пользой проведенная неделя в Лпане. Гэбриэл мог воочию наблюдать методы свершения правосудия в Шоканге. Несколько приятных дней в Зинахе, для разнообразия, не омраченных ссорой с купеческой гильдией. Гэбриэл уделял много времени занятиям и светским визитам.

Мысли Бастиана крутились вокруг сына: Гэбриэл это, Гэбриэл то. Этого путешествия Великий Лорд ждал много лет, ради него были уничтожены десятки врагов и бог знает сколько невиновных. Привыкший к тишине Академии мальчик должен был получить правильные впечатления о рационально устроенной жизни Шоканги. Краткие встречи во время визитов в столицу больше не удовлетворяли Лорда, он желал, чтобы сын большую часть времени проводил дома. И плевать на Академию! Без нее люди тоже живут.

Ребенген не понял, был ли Гэбриэл в восторге от идеи остаться с отцом и вообще известили ли его об этой радости. Юноша вел себя тихо и участвовал в отцовских затеях без возражений, то ли из-за природного безволия, то ли из-за нежелания связываться с родителем, который был способен устроить ад кромешный даже ему (исключительно от избытка любви). Никаких резких действий, способных вызвать неприязнь лично к нему, Гэбриэл не совершал.

Дрова в камине прогорели и перестали трещать, время близилось к рассвету. Ребенген сидел, спрятав лицо в ладони, и тщетно пытался обнаружить в происходящем хотя бы какое-то подобие логики. Когда первый луч прорвался сквозь узорчатый переплет окна, маг сдался. Похищение Гэбриэла с равной вероятностью могло быть следствием вселенского заговора, направленного на владыку Шоканги, либо неуклюжей попыткой скрыть несчастный случай. В первом случае Гэбриэл скорее мертв, чем жив, во втором же мертв наверняка, но объяснять это Лорду – скверная идея. Что ж, когда логика бессильна, поможет магия!

Чародей решительно встряхнулся и хлопнул себя по колену:

– Я не вижу другого выхода, кроме сотворения поискового заклинания. Ты таким владеешь?

Лорд отрицательно покачал головой.

– Маги ордена могут создать амулет, тем более что сообщить ордену о происходящем все равно придется. – Ребенгену не хотелось думать, что его коллеги могли приложить руку к этому делу. – Я свяжусь с Гатангой прямо сейчас. У тебя есть что-нибудь от Гэбриэла? Я имею в виду волосы, ногти, ну что-нибудь для заклинания.

Лорд Бастиан снял с пояса бархатный кошель и извлек из него лосальтийскую табакерку в форме ракушки. Внутри были свернутая колечком прядь русых волос и кусочек голубого шелка, скукожившийся от засохшей крови. За долгие годы кровь успела почернеть, высохнуть и осыпалась. Ребенген мысленно застонал: если Лорд был привязан к сыну с той же неистовой страстью, что и к покойной жене, даже намек на возможную гибель Гэбриэла станет причиной ссоры. Маг отрезал тонкую полоску испачканной ткани. Он не стал пояснять, что кровь ребенка мало подходит для поиска взрослого мужчины. Собственно говоря, все необходимое для сотворения поискового заклятия Ребенген имел – зачарованный флакон с четвертью унции крови наследника Шоканги был спрятан в потайном шкафчике его гатангийской квартиры. Драгоценную жидкость маг собрал, когда лечил порез на руке юноши (не пропадать же добру!), но говорить об этом Лорду было опять-таки неразумно. Полученная же тряпочка служила подходящим оправданием – амулет-то все равно делать придется. Осталось известить о происходящем орден.

Пентаграмма Связи послушно передала не только слова и интонации, но и чувства председателя Нантрека. Старый маг был на грани паники.

– Будь она проклята, моя интуиция! Но такого даже я не ожидал. Это проблема. Проблема, проблема, проблема… Жди! Наши скоро будут.

«Наши» оказались штурмовым отрядом, состоящим из мэтра Биггена, довольно известного в цехе Прорицателей мэтра Петрока и первого помощника главы Целителей. Последний был известен тем, что долгое время отвечал за подготовку группы Дайнинга, можно было догадаться, в каких именно делах ему приходится помогать. Звали боевика мэтром Сандерсом. Судя по всему, Нантрек был готов к любому повороту дел. Одно плохо: Ребенген больше не был уверен, что даже в таком составе они смогут скрутить Бастиана, если тому придет в голову лютовать. Фиолетовые оттенки ауры – верный признак мага седьмого уровня. На весь обитаемый мир таких насчитывалось не больше полудюжины, включая председателя Нантрека и вожака Серых Рыцарей. Драконис забьет их голой мощью.

Бигген и Петрок обшаривали Хемленское аббатство в поисках улик, Сандерс выбивал показания из монахов, Бастиан тряс свою службу безопасности, а дело не двигалось. Ребенген понял, что пора плавно переходить ко второй части плана. Истинное положение дел не имеет значения. Расследование потребует времени, создание амулета меньше недели не займет, и Лорда Шоканги надо чем-нибудь занять. Лучший выход – стравить его с Черепами. Кто станет жалеть еретиков? Главное, чтобы добропорядочные граждане не пострадали.

Словно бы кто-то подслушал его мысли, или идея ложной цели витала в воздухе. Вечером, когда мрачный, как смерть, повелитель Шоканги делил трапезу с издерганными и уставшими чародеями (легко бы обошедшимися без этой чести), Сандерс счел возможным доложить об обнаруженных странностях:

– Мы допросили всех живых, а также подсчитали трупы. Одного монаха не хватает. Это некто по имени Ароник, он был правой рукой аббата. И что характерно, вечером накануне его тоже не видели.

Лорд мрачно усмехнулся, вонзая нож в свинину:

– Я в курсе. В молодости этого Ароника звали Гисфир, он был довольно известен среди Черепов.

– В таком случае сектантам необходимо задать пару вопросов! – вскинулся Петрок.

– Где бы их еще найти. – Лорд вернулся к нарезанию мяса – зрелище, после которого аппетит пропадал начисто.

– Найти можно, если хорошо поискать. Я краем уха слышал что-то про Банкло. – Ребенген посмотрел на Сандерса в поисках поддержки.

– Их региональный центр, – меланхолично сообщил помощник главы Целителей. – Школа, святилище и убежище для разыскиваемых церковью.

Лорд Бастиан отложил вилку.

– Здесь?

Сандерс пожал плечами:

– Ваша служба безопасности отказывается сотрудничать с цехом Целителей. Насколько я понимаю, они выполняют приказ.

– Я сам этим займусь, – сказал Лорд таким тоном, от которого самый слабонервный из присутствующих, Бигген, поперхнулся.

Сразу после ужина повелитель Шоканги умчался в ночь, а Ребенген позволил себе выспаться и ранним утром поскакал в Банкло – он слишком хорошо знал натуру Бастиана, чтобы позволить тому действовать в одиночку. Когда маг и два Стража прибыли в город, Лорд уже был там. А с ним – шесть дюжин гвардейцев и пять сотен бойцов из Пограничной Стражи при полном боевом доспехе. Город был обложен со всех сторон. Перепуганные жители прятались по домам, а заикающийся мэр пытался объяснить капитану Пограничных, что мирные обыватели не приносят в сей момент каких-либо жертв. Кажется, мэра собирались повесить.

Пограничная Стража – воины, преданные Лорду до одури. Ребенген знал, что в этом вопросе не обходилось без магии, а с таким повелителем, как Бастиан, это должно было сработать особенно хорошо. Они выполнят любой приказ господина, действительно любой. Зачем Лорд отозвал их с Границы в такое время? Расследовать что бы то ни было они неспособны по определению – их даже ребенок вокруг пальца обведет. По-настоящему хорошо они умеют только крушить.

Ребенген поспешил найти Бастиана.

– Стоило ли сгонять сюда войска? Парочку Черепов можно отловить, не проводя военных операций.

– Второй раз они от меня не уйдут, – мрачно усмехнулся Лорд.

Похоже было, что Бастиан записал в Черепа все население Банкло, включая женщин и детей. Все восемь тысяч человек. Ребенген ринулся спасать положение:

– Это не поможет нам узнать о судьбе Гэбриэла. Мы ищем свидетелей, забыл? Нам нужно допросить всех тщательнейшим образом, в этом единственная наша надежда. Так что прекрати дергаться и отзови «волков».

Напоминание о сыне подействовало на Лорда как ушат холодной воды. Отлично! На допрос ключевых фигур уйдет две-три недели, за это время Нантрек сможет что-нибудь придумать.

– Надо понять, кто помог им избежать облавы в Саркантане. – Повелитель Шоканги снова помрачнел. – Операция готовилась несколько месяцев, на высочайшем уровне. Кто им донес?!

– Ты знаешь, какие вопросы задавать. Это хорошо! Осталось найти на них ответы. Во-первых, вели привести сюда мэра. Он поможет нам составить список тех, кто в последнее время принимал гостей. Во-вторых, объяви людям, что войска введены в город ради их собственной безопасности. Думаю, они не меньше нашего желают избавиться от сектантов.

За одну ночь мэр с помощниками составили полный список горожан с указанием, кто и когда в городе появился. Штаб карателей расположился в мэрии, туда гвардейцы приводили для допроса жителей Банкло, дом за домом, улица за улицей.

Большинству несчастных было достаточно поймать один мрачный взгляд повелителя Шоканги, чтобы выложить о себе все, абсолютно все, важное и неважное, как на духу. Если Лорд чувствовал в собеседнике фальшь (а такие вещи Бастиан распознавал всегда), подозреваемый поступал в распоряжение Ребенгена. Схема оказалась на удивление эффективной: за неполную неделю они выявили полсотни Черепов и им сочувствующих, еще дюжина пыталась прорваться из города и была перехвачена гвардейцами Лорда под предводительством мэтра Сандерса, один из схваченных был опознан как жрец из Саркантана, давно разыскиваемый церковью и королевским сыском. Именно на этих беглецах Ребенген решил сосредоточиться в первую очередь. Пограничные Стражи затащили добычу в свой опорный пункт и рассовали по камерам. Ребенген успел на место как раз вовремя, чтобы перехватить Лорда, ринувшегося выяснять отношения со жрецом.

– Если помнишь, одного пленника ты уже допросил, только угли остались. Доверь дело специалисту. Можешь вон поговорить с его племянницей. На нее даже давить не надо, сама запоет.

Чародей рассудил, что с девицей Бастиан зверствовать не станет. Должно же у него быть какое-то понятие о благородстве?

Толстая дверь избавила Ребенгена от созерцания того, как Лорд битых два часа расхаживал по коридору перед камерой, где допрашивали жреца, словно большой мрачный метроном. В конце концов это проняло даже Пограничных Стражей: охранники, как болванчики, начали провожать хозяина взглядами. Тот вздохнул и попробовал заняться чем-то полезным.

Племянница жреца оказалась смазливой девчонкой лет семнадцати. Лорд смерил ее мрачным взглядом, после которого от девушки остались только огромные глаза и сверток мятой ткани. Мысленно правитель Шоканги был не здесь. Девчонка не могла занимать в иерархии Черепов сколько-нибудь значимое место (жрецами становились только мужчины), а посему и интереса не представляла.

– Ты знаешь имя шпиона, предупредившего вас об облаве? – исключительно для проформы поинтересовался он.

– Никаких шпионов не было, все произошло случайно. – Девушка всхлипнула. – Тот юноша просто помог мне, он не знал, кто мы такие. Он не виноват.

– Какой юноша? – Голос Лорда недобро понизился.

– Такой высокий, с разными глазами.

Даже охранники у двери поняли, что девушка сказала что-то не то. Лорд резко повернулся к пленнице и ухватил ее за подбородок.

– Какой юноша, какие глаза?!

Наверное, она только теперь как следует разглядела его лицо. Взгляд скользил, находя характерные фамильные черты, глаза наполнялись ужасом и узнаванием.

– Нет, нет…

– Говори!!!

Словно легендарное драконье обличье Лорда вырвалось на свободу, заставив свет факелов померкнуть. Нервы писца не выдержали, несчастный пискнул по-мышиному и бросился к двери.

– Спокойствие! – Уверенный голос разбил сгущающийся мрак. – Что ты собираешься сделать с бедной девочкой, Бастиан? Не забудь, никаких свидетельств их виновности пока не найдено.

– Спроси ее! Ее!

Ребенген небрежным жестом пригладил волосы и успокоил дыхание (к месту действия чародей бежал рысью). Когда он наклонился к девушке, он выглядел спокойным и доброжелательным, но спорить с ним не хотелось.

– Итак, малышка, о чем был разговор?

– Ему ведь ничего не будет, нет?

– Человек, который сорвал операцию в Саркантане, отбил ее у королевских сыщиков, пусть опишет его!

– Но я не знала, что это сыщики! Он тоже не знал! Они вели себя как…

Ребенген предостерегающе поднял руку:

– Простой вопрос. Опиши его.

– Он был такой большой, высокий, как… – Девушка метнула на Лорда обеспокоенный взгляд.

– Понятно, продолжай.

– Весь такой вежливый. И сильный. – Девушка немного приободрилась. – Он раскидал их как котят и проводил меня до лавки дяди. Но он никого не убивал! Только побил их немножко.

– Внешность, – напомнил Ребенген.

– Волосы короткие, как у солдата, и светлые. На лице старый шрам, и глаза такие странные. Правый – обычный, серый, а левый желтый, как у демона. И лицом очень похож… – Девушка снова метнула взгляд на Лорда.

– Значит, просто проводил?

– Ну, дядя испугался, что он может о нас рассказать, и пытался его зачаровать, но ничего не получилось. Он вышел из дома и словно исчез.

Чародей обернулся к Лорду:

– Тебе это о чем-то говорит?

– Бред…

– Идем со мной. – Ребенген ухватил Лорда за рукав и поволок прочь. – Сейчас мы совершенно точно узнаем, замешаны ли они в похищении. Этот ее дядя – верховный жрец. Он защищен от внушения, и я никак не мог передать ему образ Гэбриэла. Но если жрец его уже один раз видел, дело резко упрощается…

Чародей открыл толстую дверь другой камеры. К одной из стен был прикован полураздетый мужчина, с его лица стекала кровь.

– Итак, мастер Пэй, мы готовы продолжить?

Жрец с трудом поднял голову, выглядел он неуверенно.

– Простой вопрос. – Маг короткими пассами очертил голову пленника. – Саркантан, весна. Ночь облавы. Ваша племянница Зина приходит в святилище в сопровождении высокого молодого человека. Помните его?

Жрец едва заметно поморщился:

– Да. Но он ни при чем. Он даже не знал, где находится.

Ребенген двумя пальцами приподнял голову пленника.

– Как он выглядел?

– Он ни при чем…

– Оглох, старый?

Лицо жреца болезненно вздрогнуло, и слова потекли сами собой:

– Высокий, крупный, тело бойца. Одет неопрятно, в сильно испачканный костюм для верховой езды и нижнюю рубаху, но вещи дорогие, добротные. Волосы светлые, подстрижены коротким ежиком. Старый шрам с левой стороны лица, от брови до уголка рта. Хорошее лечение – левый глаз обесцвечен, но сохранился. Правый глаз светло-серый. Сколько лет – не могу сказать. Выглядит молодо. Не поддается магическому внушению, редкая способность, почти как у Господ Наших…

Маг щелкнул пальцами перед лицом жреца:

– Если увидишь, сможешь его узнать?

Старик обреченно кивнул.

– После той встречи видел его, узнавал о нем?

– Не видел, хотя и искал. Хорошо умеет прятаться, паскудник, а по виду не скажешь.

Лорд Шоканги с силой потер виски:

– Этого просто не может быть…

– Можно показать ему для опознания костюм для верховой езды. Вещь ведь шили на заказ, верно? – Ребенген пожал плечами. – Намеки излишни, Бастиан. Они, конечно, еретики и преступники, но к похищению Гэбриэла не имеют никакого отношения.

– Гэбриэл, Гэбриэл! – Жрец попытался выпрямиться в цепях. – Кто такой этот Гэбриэл, о котором ты меня все время спрашиваешь?

– Тот юноша.

Старик зло сплюнул кровь с разбитых губ.

– Я не знал, что его так зовут!

Великий Лорд с рычанием ухватил скованного жреца за горло:

– Это мой сын!

Ребенген осторожно похлопал его по плечу:

– Довольно, Бастиан! Оставь в покое этого человека.

Лорд выпустил полузадушенного пленника.

– Проклятье… Где же искать? Где теперь искать?

– Полагаю, это был еще один ложный след, который тебе подсунули. Сначала священник, теперь эти. – Маг кивнул на отчаянно кашляющего Черепа. – Кто-то водит нас за нос. Этот «кто-то» делает все чужими руками и ответственность тоже пытается возложить на других. Он очень хорошо тебя знает, Бастиан, знает и боится. Только ты ему нужен живым. Ты нужен, а Гэбриэл нет.

Глаза Лорда задумчиво сузились.

– Удивительно знакомая ситуация…

– Я прошу тебя не делать скоропалительных выводов. Помни, ложных ходов может быть не два, не три, а много, много больше. Невиновные люди уже пострадали. Ну почти невиновные. Обещай мне держать себя в руках!

– Хорошо.

– Помни, орден магов на твоей стороне. Мы распутаем это дело.

– Меня не интересует «дело»…

– Если Гэбриэл жив, я его найду. Клянусь!

Лорд Шоканги молча кивнул и вышел. Маг повернулся к уныло ссутулившемуся пленнику.

– Освободите его, помойте, окажите медицинскую помощь. Накормите. То же – с остальными. Поместите всех в старой казарме, пусть находятся там до моего возвращения. Стерегите их тщательно, но без грубостей. Понятно?

– Слушаюсь, мэтр Ребенген. – Тюремщик низко поклонился чародею.

 

Глава 10

Как-то так получилось, что Тень пришел в себя раньше, чем я. К тому моменту, когда я осознал себя лежащим на полу какой-то крохотной комнатушки, он уже успел осмотреться, испугаться и наметить кратчайший путь к бегству. Комната была камерой, о чем однозначно свидетельствовало зарешеченное окошко в двери и отсутствие замочной скважины. Впрочем, для Тени Магистра это обстоятельство помехой не являлось.

«Уходим».

«Погоди! Надо понять, что происходит. Всему должно быть объяснение…»

«Пофиг объяснение. Твой папан завтра домой вернется. Ты прикинь, что будет!»

Да, это было серьезно. Не обнаружив меня, папа будет способен на страшное. Я честно попытался рассмотреть ситуацию логически. Может, я чего-то недопонимаю? Последнее, что я помнил, было лицо аббата и брат Ароник с подносом. Кажется, он принес нам пунш. Пил ли аббат вместе со мной? Не было ли у пунша странного привкуса? Сколько времени уже прошло? Тень не был силен в ядах, нужды не было – на работе он никогда ничего не ел и не пил.

«Валим!»

Упрямый, как… Ладно. Откровенно говоря, я и сам не хотел здесь оставаться. Очень не хотел. Допустим, с дверями и замками проблем не будет, но люди с оружием могут быть опасны. Два-три латника в узком коридоре отделают меня под орех… Но мысль об отце, который не застанет меня дома, решила все мои колебания.

«Ну хорошо, валим».

Ребята, что обыскивали меня, перед тем как запихнуть сюда, были клиническими идиотами со склонностью к самоубийству. Как еще назвать тюремщиков, которые снимают с заключенного ремень, но оставляют ему сапоги со стальными набойками? Такая обувка сама по себе является оружием, даже если не считать содержимого полых каблуков. Я провел быструю ревизию и обнаружил, что лишился только церемониального кинжала и метательных звезд, пропавших вместе с поясом. Вскрыть дверь оставшимися средствами никакой сложности не представляло. Уже снаружи я оглядел вульгарный перекидной засов и потрясенно покачал головой. Прямо как в коровнике, честное слово! Здешние тюремщики заслуживали того, чтобы их зарезали.

Я был единственным заключенным этого пошлого каземата. Тюрьма не тюрьма, просто тьфу, старый подвал. Осторожно, чтобы не переполошить всех вокруг цокотом набоек о камень, я прокрался в конец коридора и заглянул в приоткрытую дверь. Это была угловая комната в основании лестницы, приспособленная под караулку. Входную дверь сняли с петель (!) и водрузили на бочки. Четверо вооруженных людей в форме без опознавательных знаков резались на этом импровизированном столе в карты. В помещении витал кислый запах дешевого вина, в углу стояли два здоровенных кувшина, уже пустые. Пятым сидящим в комнате оказался брат Ароник. В карты он не играл, вина не пил и вообще выглядел так, словно крайне не одобряет происходящее. Если бы не он, я мог бы рискнуть и пойти на прорыв, но с этим типом шутить не хотелось.

«Поищем другой выход?»

Я оглядел коридор, соединяющий камеру и караулку. На полу лежал легкий налет пыли и нанесенного неизвестно откуда мелкого песка, единственными отметинами на нем были следы стражников, дотащивших меня до камеры и вернувшихся обратно. Прежде чем играть в прятки, здесь следовало хорошенько подмести. Пока я предавался размышлениям, народу в караулке прибавилось, Ароник встал и громко приветствовал кого-то, я заглянул в дверь как раз вовремя, чтобы увидеть, как один из вошедших всаживает кинжал монаху в сердце. Пока пьяные тюремщики тупо пялились на мертвеца, новоприбывшие обнажили мечи, я не стал ждать развязки и шарахнулся прочь.

Ситуация резко стала очень неприятной. Встречаться с убийцами мне отчаянно не хотелось. Ну не верил я, что они идут мне на помощь, и все тут! Прятаться здесь особо было негде, разминуться в узком коридоре – просто невозможно. Быстро позаимствовав из камеры плошку с фитилем (типа – лампа такая), я устремился в темноту, уже не заботясь о том, насколько хорошо меня слышно.

Если здание построено симметрично, в нем могла быть вторая лестница. И она была, но вела не вверх, а вниз. Особо выбирать мне не приходилось – голоса преследователей уже перекликались под дверями камеры, раздавались резкие, непонятные команды. Это были не арконийцы! Воображение выдало дюжину версий происходящего, ни одна из которых не сулила мне ничего хорошего. Оставалось надеяться, что я смогу отсидеться внизу, найду другой выход или сумею передушить этих уродов, если они будут вести себя достаточно неосторожно.

Я полностью сосредоточился на спуске – лестница была старая, выщербленная и очень крутая. Создавалось ощущение, что здание представляет собой башню, опрокинутую вниз, наверное, ее строили еще до Эпохи Хаоса, тогда любили городить придурковатые конструкции. Я одолел два пролета, когда преследователи появились наверху. Мне послышалось тирсинское «люмо!» – кто-то требовал света. Ну почему, почему мертвые языки я знаю лучше, чем живые?! Проигнорировав выход на следующий этаж, я добрался почти до самого низа колодца и обнаружил в дверном проеме чьи-то следы. Второй выход есть!!! Воспрянув духом, я вылетел в замусоренный битым щебнем коридор и заметался.

Налево? Или направо? Является ли здание подобием башни с двумя лестницами или второй вход подведен к ней сбоку на манер галереи? Преследователи спустились до первого подземного этажа и громко сообщили об этом тем, кто оставался наверху.

Я повернул налево и поначалу был уверен, что угадал: коридор был намного длиннее, чем помещения наверху, но очень скоро расчищенная неизвестными дорожка разветвилась, разделилась между боковыми проходами. Я заглянул в один из них – за коротким коридором меня ожидал большой круглый зал. Это был мортуарий – древний склеп. Резные плиты, сваленные в углу, некогда накрывали саркофаги, в стенных нишах когда-то стояли урны с прахом, но исследователи подземелий по-своему распорядились их содержимым – все вокруг было припорошено тонким слоем серого пепла.

Мое сердце отчаянно сжалось. Вряд ли предки устраивали на кладбищах множество ворот. Скорее всего, единственный выход на поверхность остался за моей спиной. В коридоре мелькали отсветы факелов – преследователи разделились и теперь пытались отыскать какой-нибудь след.

Мне оставался один выход – прятаться. Но что делать, когда погаснет огонь? Сумею ли я найти выход отсюда на ощупь и не придет ли убийцам в голову завалить камнями дверь? Тень Магистра в который раз пожалел о потерянной способности к мерцанию. Впрочем, какого черта! Вор гордился умением ориентироваться в темноте, главное, чтобы путь назад был достаточно прост и снабжен ориентирами. Я решил дойти до конца главного коридора, выбрать могилку посуше и присыпаться прахом. Глядишь, мимо пройдут, а не пройдут – прикинусь умертвием. Они просто подохнут со смеху.

Масла в плошке осталось чуть-чуть, а коридор все не кончался. Разбежавшиеся было тропки собрались в одну и вывели меня к большим чугунным дверям, обильно украшенным изображениями черепов. Рядом стояла корзина с факелами. Неужели я все-таки угадал? Я поспешно запалил факел от гаснущей плошки и огляделся. Еще один круглый зал, но без могил и праха. Лестницы здесь были, даже две, но обе намертво завалены землей и камнями. Двустворчатая дверь (в два моих роста) открывалась с дивной легкостью и практически без скрипа. Умели же люди делать! Желания осматривать храм (а я был уверен, что это именно храм) у меня не возникло – Древние умели делать не только двери, но и ловушки. Вор жадно вглядывался в отблески стекла и металла, манящие его из темноты.

– Вейт! – грянуло за спиной.

Если они хотели меня остановить, им следовало приближаться молча. От резкого звука меня словно подкинуло, я в панике протиснулся в дверь и налег на створки спиной. Раздался громкий щелчок. Я оказался внутри, а убийцы остались снаружи.

Вопрос – надолго ли?

Факел горел тускловатым дрожащим пламенем. Этого неверного света было достаточно, чтобы понять – я загнал себя в угол. Подземный храм был очень большим, но второго выхода не имел. Об этом однозначно свидетельствовал холодный, застоявшийся воздух и полное отсутствие сквозняков. Возможно, когда-то тут были вентиляционные шахты или еще что-то, но теперь все было засыпано так же, как и лестницы в привратном покое.

За второй аркой, украшенной большими светильниками в форме черепов (к сожалению, пустыми), обнаружился большой двухъярусный зал, рассчитанный, наверное, человек на триста. Для участников ритуалов были предусмотрены невысокие широкие ступени, для зрителей – две длинные галереи на втором этаже. Пламя выхватывало на стенах мозаики с изображением первоэлементов, растительных мотивов и человеческих черепов, множества, множества черепов разных размеров и в разных ракурсах. Черепа красовались на фресках, выступали из стен в виде барельефов и были натыканы всюду в виде анатомически точных скульптурных изображений.

Первой моей мыслью было, что я попал в храм сектантов, но для черепушников это место было слишком шикарным. К тому же они не очень-то уважали первоэлементы. Потом я запоздало сообразил: череп – гораздо более древний символ, когда-то он был эмблемой Разрушителей, и только после основания Арконата наши сектанты (называвшие Темных не иначе как Господами) наложили на него свою лапу. Я осознал истину и на какую-то минуту позабыл о своем бедственном положении. Это был храм Темного ордена!

Душу Тени Магистра охватил томительный зуд. Острое зрение не обмануло вора, тут действительно было что взять – по сравнению с разоренными могилами храм от внимания грабителей считай что не пострадал. Многоцветные мозаики, драгоценная облицовка колонн, плитки пола из того материала, который у нас идет разве что на алтари, бронзовые с хрусталем светильники, изысканные набалдашники в виде черепов, оплетенных короткими трехлиственными побегами змеиной лозы. И это только то, что видно! Я неожиданно обнаружил себя в одном из альковов простукивающим стены в поисках тайников. Такая резвость меня напугала.

«Пшел вон, хам! Урод! – Я пинком вышвырнул из сознания обнаглевшего демона. – Этот храм никто не смел тронуть тысячу лет, а ты тут руки распускаешь! Катись на фиг!!!»

С Тенью случилась форменная истерика. Он обвинял меня в неблагодарности, нечуткости и жестокости, клялся, что хотел только посмотреть, божился, что искал только оружие. Я вспомнил, почему мы тут оказались, и немного остыл. Мы ругаемся, а убийцы в поте лица ищут способ открыть дверь. Изнутри на ней замка не было, только две ручки в виде змеиных голов, возможно, для того чтобы войти, достаточно было на них нажать.

«Ищем оружие, светильники или место, где спрятаться. Больше ничего не трогаем».

Тень готов был на все, лишь бы снова прикоснуться к древнему камню. Он с ходу обнаружил две потайные двери, за одной из них была комната с остатками истлевшей мебели, за другой – шкафчик с кучей покрытых пылью мешочков. В комнате я нашел серебряный подсвечник и решил, что в крайнем случае буду драться им. Вора от такой заявы чуть удар не хватил.

Факел догорал. В поисках источников света я оглядел алтарное возвышение. За невысокой кафедрой находился полукруглый альков, наверное прежде скрытый драпировками. На полу кругом расположились чуть закоптелые лампы-черепа, я проверил пальцем – так и есть, внутри было вполне современное масло. Я запалил одну лампу и перевел дух: еще пара часов света мне обеспечена. К сожалению, лампы крепились к полу намертво, так что оставшееся время мне предстояло провести, созерцая святая святых древнего храма. Тень не успокоился, пока мы не осмотрели альков, слева обнаружилась ниша, затянутая черной бархатной занавеской. Отнюдь не древней, надо сказать. Я заглянул туда – на дне лежала какая-то железяка. Ничего особенного в этой штуковине я не заметил, но сердце вора зашлось восторгом.

«Ах! Моя гривна!»

Я позволил ему ухватиться за эту вещь и пару минут выслушивал его умильное воркование, сюсюканье и лепет. Прямо как дитяти конфету дали! Я поднес штуковину к свету. Цацка как цацка! Массивное шейное украшение из темно-серого металла, ажурная вязь черепов и побегов, простая крупная цепь.

«Это же гривна Разрушителей!»

«Как пошло! Ну и вкус был у наших…»

Вор озлился и выдал мне весь набор гатангийских метафор для тупого деревенского недоумка.

«Она волшебная!!!»

«Я не ощущаю волшебства».

«Щас ощутишь. Надевай!»

Я повиновался. Гривна тяжело и уютно легла на плечи. Что-то такое я действительно ощутил: снимать эту штуку не хотелось. Я бросил взгляд на темный зал и представил, как собирались в нем грозные и загадочные Разрушители, как приветствовали они своих вождей, раз за разом и в последний раз. Сердце охватила печаль и щемящая тоска о давно потерянном мире, таком большом и безопасном, но уже обреченном на уничтожение. Думали ли они об этом? Догадывались ли о том, что произойдет?

Повинуясь неясному порыву, я поднял руки, приветствуя это скопище теней, видение минувшего. Именно этот момент преследователи выбрали, чтобы вломиться в храм.

«Ох!»

А ведь меня так хорошо видно…

Я жутко перепугался. Такие сильные эмоции были для меня нехарактерны, а потому я перепугался еще сильнее. Цвет пламени у моих ног изменился, я опустил глаза и обнаружил, что все пространство между светильниками занято причудливой формы пентаграммой. В пентаграммах я разбирался, как свинья в алгебре, но даже мне дано было понять, что она работает. Преследователи с воплями бежали ко мне через храм, размахивая оружием, а потом все мигнуло и изменилось. Вопли как отрезало. Я стоял уже в другом зале, освещенном холодным бело-голубым светом. Под ногами меркла пентаграмма. Я шарахнулся прочь от Знака.

«Ах, опять!»

Вор уже накалывался на волшебные свойства этих штучек, но впрок ему это не пошло. Я в ярости сорвал с себя гривну и зашвырнул к дальней стене.

«Чтоб ты сдох! Втравить меня в такое!..»

«Тсс…»

Я замер. Комната была проходной, из нее вело аж целых четыре дверных проема, я осторожно подкрался к тому, из которого доносились шаги, и только теперь осознал, в какой заднице оказался. По коридору, утомленно шаркая ногами, шествовала мумия. Нормальная такая, добротно истлевшая мумия в полагающемся ей по званию дырявом саване. Тирсинские убийцы вдруг показались мне простыми и милыми ребятами.

«Ну ты олень…»

«Ой, мамочки…»

 

Глава 11

С каждым днем пространство версий, которыми Ребенген мог объяснить исчезновение Гэбриэла, сужалось, и перед чародеем вставал вопрос, сможет ли он сдержать данную повелителю Шоканги клятву. В поисках вдохновения Ребенген трепал нервы пленным еретикам.

Черепа хорошо помнили брата Ароника-Гисфира. Бросаясь в объятия церкви, бывший сектант утянул с собой всех членов ултенской ячейки общества, их жизненный путь оказался гораздо короче пути монаха и вел прямиком на костер. Был ли Ароник провокатором с самого начала или изменил свои идеалы уже позже, этого жрецы не знали. За верным сыном церкви следили и мысль удавить его держали в уме постоянно, но проделать это в Хемлене, под носом у Дракониса, не решались.

Теперь у Ребенгена было более-менее подробное описание обычных маршрутов Ароника. Принужденный к сотрудничеству Череп (ответственный в секте за шпионаж и слежку) смотрел волком, сведения цедил в час по чайной ложке, но переупрямить въедливого чародея не мог. Так Ребенгену стало известно, что покойный аббат и его помощник с завидной регулярностью посещали Дарсанию, а именно – Румикон и Полые Холмы. Маг бывал в этом забавном местечке и знал, что нравы там более подходят арконийской золотой молодежи, чем священнослужителю.

Информация стоила того, чтобы о ней поразмыслить.

Традиции арконийских провинций сильно отличались, в момент основания это было несущественно, но со временем дало странные и непредсказуемые плоды. Например, повелители Шоканги никогда не надеялись на благодарность потомков, а потому не делили свои владения с избранными слугами. Купить землю на щедрое вознаграждение от господина гвардеец Лорда мог, но рассчитывать, что к его сыну будут относиться иначе, чем к прочим фермерам, нет. Повелители Дарсании, напротив, любили раздавать не только земли, но и почести. Предполагалось, что новоявленные дворяне станут служивой прослойкой между простолюдинами и Лордом, возьмут на себя бремя повседневных государственных забот. Идея не сработала: дети преданных слуг слугами становиться не хотели, обязанностями своими тяготились, а вот беспокойства доставляли много. Ребенген отлично знал ситуацию в Дарсании, поскольку некоторое время сотрудничал с королевским политическим сыском. Не пристроенная к делу молодежь была головной болью короля и ордена магов, так как являлась питательной средой для политических заговоров – те, кто по замыслу должен был служить процветанию Арконата, готовы были разнести его в клочья ради призрачной выгоды и сомнительной славы.

Именно такой публикой и был наполнен Румикон, город шикарных вилл, пенящихся источников и знаменитых карнавалов. Несколько худшую репутацию имели Полые Холмы. Там в циклопических провалах древних зданий культивировались нравы, вывезенные из далекой Зефериды: азартные игры, шоу с сомнительными номерами, бои людей и животных, а также демонстрация запретного колдовства. Представить Браммиса развлекающимся игрой в рулетку Ребенген не мог. Вывод напрашивался сам собой: в Дарсании покойный аббат либо искал сообщников, либо тайно встречался с ними.

Ребенген решил ехать на место лично, воспользовавшись полномочиями ордена. У него было больше шансов выйти на след неизвестных, чем у Сандерса и Петрока: он знал обстановку в Румиконе и имел там кое-какие связи. Извещать Бастиана о своих идеях Ребенген не стал (не хватало еще спровоцировать войну между провинциями) и был неприятно удивлен, обнаружив, что приграничный городишко буквально кишит гвардейцами Лорда.

Скромное поселение, не избалованное принадлежностью к доходной хлебной торговле, не было готово вместить такое количество народа. Впрочем, когда и кого это останавливало? Единственную приличную гостиницу заняли под штаб, почтовую станцию превратили в склад амуниции, большие армейские фургоны грохотали по мощеным улочкам центра и пылили по небогатым предместьям. Местные жители, обеспокоенные судьбой своих выгонов и огородов, тревожно следили за прибытием военных. Городишко неудержимо тонул в пространстве полевого лагеря.

Площадь перед ратушей кишела людьми в мундирах. Маг вычленил в толпе знакомое лицо – офицера, примеченного еще в Банкло, – и немедленно потребовал:

– Докладывайте, капитан!

Гвардеец нахмурился, очевидно пытаясь постичь положение Ребенгена в служебной иерархии. Верх взяла привычка к послушанию: чародей вел себя уверенно, можно было предположить, что он лучше капитана знает пределы своих полномочий.

– Монах останавливался у вдовы Винзер! – отчитался офицер. – Комната была снята заранее, на долгий срок и держалась свободной на случай внезапных приездов. Приехал он ночью, на двух лошадях. Когда уехал – непонятно, лошадей нашли расседланными, паслись за околицей.

– Ехал ли он один, вдова сказать может?

– Никак нет.

– Телеги проверили?

– Так точно! В тот день наняли бричку, за хорошие деньги. Возница вернулся два дня назад, куда и кого возил, никому не рассказывал.

– Допросили?

– Никак невозможно! Помер.

– Я хочу видеть тело, а также осмотреть его телегу.

Вышагивая следом за капитаном к сарайчику на окраине города, Ребенген вертел в уме новые сведения. Возчика не было больше недели. Допустим, туда он гнал во весь опор, обратно добирался так-сяк, значит, цель поездки находилась в трех-четырех днях езды по дороге. Эту местность Ребенген знал плохо, поэтому, прежде чем приступить к осмотру трупа, он потребовал:

– Мне нужна карта приграничных территорий!

Капитан щелкнул каблуками и резво затрусил прочь. Ребенген вошел в сарайчик.

Возчика явно отравили. Об этом свидетельствовало то, как быстро (даже с учетом жары) разложилось тело, а также нетипичный характер гниения в области живота. Фактически внутренности несчастного превратились в желе и вытекли, окрасив лед, которым был обложен мертвец, в зеленовато-гнойный цвет. Маг понимал нежелание капитана задерживаться рядом с трупом. Когда и чем травили возчика, теперь было несущественно, но Ребенген с привитой годами добросовестностью снял с тела оттиск волшебных эманаций. Он чувствовал, что дело не обошлось без магии, но по таким остаткам мало что мог установить. Через пару дней улики были бы уничтожены начисто, вероятнее всего, бедняге полагалось умереть в пути и тихо исчезнуть.

Ребенген покинул сарайчик прежде, чем одежда провоняла трупными соками. На очереди была бричка – обычный для этой местности возок с плетеным верхом. В таких возвращаются с попойки загулявшие мужики, разъезжают по своим делам средней руки торговцы и сельские чиновники. То, что монах отправился дальше на бричке, вселяло в Ребенгена некоторый оптимизм: в одиночку Аронику проще было ехать в седле, а вот для того, чтобы везти с собой не вполне дееспособного спутника, бричка была незаменима. Появлялся призрачный шанс на то, что Гэбриэла еще можно вернуть.

Повозка была чистой, ни пятен крови на обивке, ни специфического грунта на колесах не обнаружилось. Ребенгену показалось, что от сиденья исходит слабый медицинский запах, но идентифицировать его он не смог.

Приставленный капитаном гвардеец с интересом наблюдал за работой чародея, потом указал в угол сарая:

– Вроде это он привез с собой, сэр.

За корзинами со жмыхом стояли толстостенные, оплетенные лозой глиняные сосуды, любимые виноделами Дарсании. Ребенген внимательно осмотрел печати на сосудах. В бутылях был яблочный сидр, вполне доброкачественный напиток домашнего изготовления. Похоже, что возчику дали на дорогу «подарочек» для лучшего всасывания яда, а тот решил приберечь заначку на потом, поэтому и сумел доехать до дому живым. Маг поморщился – ему не по душе были люди, хладнокровно обрекающие ближних на такую кончину.

Погруженный в размышления Ребенген проследовал в гостиницу, выбранную капитаном под штаб, бросил в никуда:

– Чаю! – и сел за стол, полностью отрешившись от окружающего.

Чай оказался перед ним буквально через минуту.

Он развернул перед собой карту. Маг искал место, расположенное в четырех днях пути от границы, в тихой местности, вероятно, с яблоневыми садами поблизости. Румикон отпадал – город расположен гораздо дальше, да и яблони на тамошних камнях отродясь не росли. Ребенген мысленно провел по карте линию и вздохнул: под определение попадали земли четырех местных дворянчиков и одного барона, для ордена магов никакого интереса они не представляли, значит, и агентуры особой в тех местах не было. Пришло время связаться с Нантреком. Ребенгену необходимы были очень серьезные полномочия, так как трясти предстояло пусть карликовую, но знать, а опираться на влияние повелителя Шоканги во владениях Дарсаньи он не мог. В том, что трясти придется именно знать, маг уже не сомневался.

Как Ребенген ни старался, он не мог представить, что кто-либо из здешних дворян был бы способен бросить вызов Великому Лорду. Но Румикон и Полые Холмы однозначно указывали, что в деле замешан благородный! Это выглядело столь же дико, как и участие аббата Браммиса в похищении наследника Лорда, а потому могло оказаться правдой. Что за странное дело…

Нантрек ответил на вызов сразу же, словно не отходил от пентаграммы. Возможно, так оно и было – слишком уж много кризисов навалилось на председателя.

– Уверен, что это необходимо?

Ребенген чувствовал озабоченность собеседника и еще что-то, какое-то неприятное отчуждение. Возможно, Нантрек в душе уже похоронил сына Лорда.

– Да! Мы должны действовать молниеносно и решительно.

– Если он жив до сих пор, то еще пару дней протянет.

– А вы в этом совершенно уверены?

– Теодор, тут ничего не поделаешь! Мне необходимо связаться с Лордом Дарсаньи, иначе неизбежен скандал. Кроме того, для того чтобы действовать решительно, мне надо подогнать туда еще людей. Даже с учетом пентаграмм в Румиконе, они будут добираться два дня и все равно будут на месте раньше, чем ты. Остынь! Рискуем мы опоздать или уже опоздали, усилием воли тут ничего не ускоришь.

Умом Ребенген был с председателем согласен. С другой стороны, прямо сейчас капитан гвардейцев мог докладывать Бастиану результаты расследования, и чародей не брался предсказать реакцию Лорда.

– Я боюсь глупости исполнителей, – признался Ребенген. – А те, кто решились действовать против повелителя Шоканги, должны быть глупы до идиотизма. Что, если, заметив наши приготовления, они попытаются замести следы одного проступка, совершив другое злодеяние, уже необратимое?

– Оставайся на месте. – Нантрек не стал опускаться до пошлых утешений. – Завтра я с тобой свяжусь.

Ребенген убедился, что из города мимо гвардейцев и мышь не проскочит, а потом завалился спать. На рассвете его разбудил шум. Случилось то, чего маг больше всего боялся – армия Шоканги подошла к границам Дарсании.

По пустынным улицам маршировали колонны черно-красных солдат, над ратушей развевался штандарт Великого Лорда.

– Ты обещал держать себя в руках!

– И я выполнил обещание. Видишь, я остаюсь по эту сторону границы.

– А что подумают люди, когда увидят войска?!

– Сначала пусть увидят. На своей земле я могу делать что пожелаю и давать кому-либо отчет не обязан.

Ребенген постарался успокоиться и смотреть на вещи трезво. Бастиан сделал самое малое из того, на что был способен. Сидеть, совсем ничего не предпринимая, было выше его сил.

– Ответь мне только на вопрос – зачем?

– На всякий случай. Вдруг понадобится.

Маг кивнул на Пограничных Стражей, деловито разбивающих лагерь на городской площади, прямо под окнами резиденции Лорда.

– А как же Граница? Ее хоть кто-нибудь прикрывает?

Бастиан неожиданно улыбнулся волшебнику:

– Не нервничай ты так. На Границе тихо, как в могиле. Ничто даже не шуршит. Ты, главное, найди Гэбриэла, а с остальным я сам разберусь.

Ребенген покачал головой и пошел чертить пентаграмму вызова, мстительно надеясь, что на этот раз сумеет вытащить председателя Нантрека из постели. Вокруг разворачивались ставшие привычными картины. Мирные жители испуганно выглядывают из окон и задергивают занавески. Лавки закрыты, дети заперты по домам. Пограничные Стражи в своей манере тащат какого-то парнишку на допрос. Хорошо хоть виселицы не строят.

Парнишка разглядел чародея и начал изворачиваться в руках охраны.

– Мэтр Ребенген? Мэтр Ребенген!!!

Чародей присмотрелся. Смутно знакомый юноша помятой наружности, в одежде для верховой езды. Уже в синяках. Утомленный мозг не сразу извлек из памяти имя – Джет Сорсет, баронет из владений Дарсаньи. Один из подозреваемых. Ребенген резко сменил курс.

– Что происходит? Почему этого человека арестовали? – обратился маг к бритому под ноль верзиле с перебитым носом и нашивками сержанта.

– Мэтр Ребенген, мне надо с вами поговорить…

Баронету дали под дых, и он заткнулся.

– Незаконное вторжение, – прогундел сержант, еще одним тычком приводя юношу в вертикальное положение.

– Это ко мне! Отпустите его.

Но Пограничного не так просто было задавить авторитетом. Выражение водянистых глаз даже не изменилось.

– Не положено.

Похвальная верность уставу! Хорошо хоть интеллектом эти парни не отличались.

– Лорд издал новый указ! – торжественно объявил маг. – С содержанием ознакомитесь у своего командира. Свободны!

Ребенген взял ловящего ртом воздух парня под локоть и быстро поволок в сторону штаба гвардейцев. У него было такое ощущение, что после общения со своим командиром Пограничные надают тумаков не только баронету.

– Говорите быстро и внятно, у нас мало времени. Что вы делаете во владениях Шоканги?

– Отец велел мне найти вас! Он сказал, что вы единственный, кто способен… кто может… Помогите мне объясниться с ним!

– Хотите поговорить с правителем Шоканги? – уточнил маг для верности.

Юноша мелко закивал. До штаба было два квартала, Ребенген чувствовал, что они не успевают, и затащил Сорсета в ближайшее укрытие – закуток, образованный пустыми бочками и корзинами у дверей какой-то харчевни. С улицы закуток не просматривался.

– Прежде чем я соглашусь на что-то, я желаю знать, зачем вы здесь. Ситуация не располагает к светским визитам.

Сорсет облизнул разбитые губы.

– Я знаю, кого они ищут.

Маг поднял бровь.

– И знаете, где он?

– Нет. В этом все дело! Обещайте, что поможете мне отвести его гнев от отца и братьев, и я все вам расскажу.

– Юноша, через пять минут вы расскажете все в любом случае и без всяких обязательств.

– Но они невиновны!!! Это моя, только моя вина! Я готов понести любое наказание, но что, если ему придет в голову уничтожить весь мой род? Моему младшему брату шесть лет, чем он провинился?!

– Ближе к делу.

– Вы обещаете? – настаивал Сорсет.

– Я постараюсь минимизировать жертвы, – обтекаемо посулил маг.

По улице рысью пробежал взвод Пограничной Стражи. Сорсет занервничал.

– Я обещал аббату устроить секретное убежище для одного из его доверенных лиц. Святой отец поклялся мне, что насилия не будет! Иначе я ни за что не согласился бы помогать. Он уверял, что влиятельные лица позаботятся о решении всех проблем… А теперь святой отец мертв.

Очевидно, известие о смерти Браммиса стало для юноши шоком.

– Чего вы пытались этим добиться? – с болезненным любопытством поинтересовался Ребенген.

Сорсет пожал плечами, словно это было само собой разумеющейся вещью:

– Заставить Дракониса отречься от власти, естественно.

На мгновение Ребенген лишился дара речи. Разглядев выражение лица мага, юноша заволновался:

– Но ведь все говорили об этом! Что повелитель Шоканги – чудовище, маньяк, убийца. Что такого нельзя подпускать к правлению на арбалетный выстрел. И при этом никто ничего не предпринимал!

Ребенгена прорвало:

– Ах вы… мелкие дворяне!!!

Сорсет обиженно насупился, сказанное чародеем было страшным оскорблением, так как относилось не к размеру владений, а к тому, чего не скроешь – росту пресловутых дворян от макушки до пяток.

– Метафизики не знаете – пусть, но ты же в Академии учился! Там же всех заставляют заучивать: Великие Лорды не подчиняются наследному праву и не дают иных клятв, кроме обязательства править! Сменить Лорда можно, только убив его.

– Все когда-то бывает в первый раз.

Ребенген мотнул головой, охватывая набитый войсками город, перекликающиеся на улицах патрули, погруженную в военные приготовления Шокангу.

– Войн между провинциями тоже никогда не было. Хочешь присутствовать при первой?

Сорсет сник:

– Но святой отец…

Ребенген тяжело вздохнул и потер переносицу.

– Чем он тебя подцепил-то? Постой, я угадаю! Ты просадил в Румиконе большие деньги, и он вызволил тебя из щекотливой ситуации?

– А откуда вы…

– Интуиция, – скривился маг.

Зычные команды раздались совсем близко. Ребенген вздрогнул и резко сменил тему:

– Хочешь стать инвалидом?

Ошарашенный юноша помотал головой.

– Тогда делай как я. И не отставай!

Голоса преследователей перекликались на соседних улицах, мундиры мелькали в подворотнях. Пограничные Стражи подошли к делу со всей основательностью Ловчих Смерти. Должно быть, облапошенный сержант представил их не иначе как авангард вторжения. Впереди показалось знакомое здание резиденции Лорда. Ребенген вышел отсюда всего лишь четверть часа назад, однако теперь у дверей появилась охрана – все те же Пограничные Стражи. Увидев чужаков, часовые подтянулись, а сзади на улице был слышен топот подкованных сапог. Ей-ей, стадо быков несется! Ребенген понял, что самое малое, чем он отделается, – это сломанная челюсть. И что противнее всего – магия не поможет против заклятых солдат. Чародей сунул пальцы в рот, набрал полную грудь воздуха и оглушительно свистнул. Стражники завертели головами в поисках новой угрозы, в окне появилось заинтересованное лицо повелителя Шоканги.

– Бастиан! Убери их на…!!!

Лорд зычно рявкнул на солдат. Те притормозили, сердито сопя. Напустив на себя гордый и независимый вид, маг ринулся к спасительной двери. Главное, не оглядываться на этих отморозков. Они – словно псы, взгляд в глаза воспринимают как вызов.

– Бастиан, я же говорил, этим типам среди людей не место! Меня чуть не убили!

Повелитель Шоканги рассмеялся:

– Чем же ты их достал, а? Мы же пару минут как расстались!

Ребенген вытащил вперед молодого Сорсета:

– Я нашел свидетеля. Между прочим, он явился сам, а эти скоты его не пропустили. Бог знает что случилось бы, если бы я не подоспел.

Лорд Бастиан сразу посерьезнел:

– Ты знаешь, где Гэбриэл?

– Э-э-э… Мы…

Ребенген, не церемонясь, отвесил юноше подзатыльник. Тот смирился и начал долгий, обстоятельный рассказ, больше напоминающий чтение смертного приговора. Чародей про себя дивился смелости и здравомыслию барона Сорсета, отправившего сына на встречу с Великим Лордом сейчас, когда гнев того еще не остыл, зато предпринять что-то для исправления ситуации было еще возможно. Можно представить, как пошатнулась земля под ногами главы небогатого семейства, обнаружившего в своем замке вооруженных тирсинцев, неизвестные трупы и узнавшего, что он только что стал кровным врагом Лорда Шоканги. Возможно, что некоторые из синяков Джет получил еще до встречи с Пограничными Стражами.

Маг не вмешивался, повелитель Шоканги слушал не перебивая. Когда юноша иссяк, взрыва не последовало. Впервые за все то время, что Ребенген его знал, Великий Лорд сумел обуздать свой нрав, словно боялся, дав волю гневу, потерять право надеяться.

– Тот, кто ушел через пентаграмму, точно был Гэбриэлом? – уточнил маг.

– Тирсинцы говорили, что он был очень большой, настоящий великан, и на лицо страшный. Точного описания мы составить не успели, они умерли почти одновременно.

– Быстрое разложение, гниль в области живота?

– Откуда вы…

– Интуиция, – вздохнул Ребенген.

Лорд понимающе покачал головой. Он не хуже чародея видел, что спасение Гэбриэла было чудом, безумным, не предусмотренным никакими планами счастливым случаем. Теперь нельзя было отрицать, что в деле участвовал по крайней мере один маг и еще кто-то, не только сумевший нанять боевой отряд, но и доставивший его незаметно в глубь арконийской территории. Королевский сыск повесится полным составом! Однако самое скверное заключалось в том, что устранение Гэбриэла планировалось изначально. Неважно, что там вообразил о себе хитроумный аббат, присутствие тирсинцев не имело другого объяснения. Следующим шагом было устранение наемников, после чего неизвестный заговорщик оказывался в полной безопасности. Браммис заклят и молчит, Сорсет ничего не знает, концы обрублены. Смерть злополучного аббата была даже на руку мерзавцу…

Солдат принес отобранные у Сорсета вещи. Юноша начал вытаскивать из сумки и раскладывать по столу подробные зарисовки портала и интерьеров храма, изображения пропавшей гривны. Руки у него заметно дрожали, и маг понимал почему: лицо Великого Лорда было совершенно спокойным, но в зрачках застыло синее пламя. Даже видавшему виды Ребенгену от такого было не по себе.

– Храм Разрушителей, значит. – Бастиан придвинул к себе несколько набросков. – Полагаешь отправиться туда?

Маг отрицательно помотал головой и постарался удавить истерику в зародыше. Не обследованный орденом древний храм – то самое, чего в этом деле еще недоставало.

– Библиотека Академии, вот куда мне нужно! – Ребенген ткнул в рассыпанные по столу листочки. – Ты не хуже меня знаешь, что штурмовать древний портал можно до бесконечности. Пусть Бигген развлечется этим на досуге! Гораздо проще попытаться понять, куда выходит противоположное устье, и отправиться к нему пешком.

– Те, кто проходил сквозь эту пентаграмму, обратно не возвращались, – вполголоса пробормотал Сорсет.

– Ерунда! – отмахнулся чародей, мысленно пожелав Джету подавиться. – Устье может выходить на остров, на другой конец континента, в земли дикарей, короче, туда, откуда не очень-то вернешься, даже если знаешь как. Я исхожу из того, что назначение портала никто не шифровал, значит, все эти значки должны нести исчерпывающую информацию о нем.

– Надписи могут означать что угодно! Предки обожали сокращения и символы, вообще никак не связанные с первоначальным смыслом.

Великий Лорд начал раздражаться, и Ребенген сбавил напор – маг седьмого уровня по определению не мог быть идиотом.

– Ты не оцениваешь всей красоты ситуации. У нас под рукой признанные знатоки наследия Разрушителей. Я имею в виду Черепов. Навещу их, потом отправлюсь пентаграммой в Гатангу. – Ребенген старался излучать ауру оптимизма и уверенности, но встретил внимательный взгляд Лорда и взмолился: – Мне нужно время, Бастиан. Дай мне хотя бы три дня! Я не отступлюсь! Ты же знаешь, расследования – мой конек, в этом мне нет равных. Обещай, что ничего не будешь предпринимать. Пойми, нам необходима будет помощь Нантрека и для спасения Гэбриэла, и для поисков тех таинственных влиятельных лиц, о которых проговорился Браммис…

Синее пламя покинуло глаза Лорда, теперь он выглядел обычным человеком, уже немолодым, невыспавшимся и измученным тревогой.

– Я верю тебе. Поступай так, как считаешь нужным. Я буду ждать.

Ребенген украдкой перевел дух.

– А этот? – Маг кивнул на Сорсета.

Лорд усмехнулся:

– Пусть живет! Имей в виду, это не означает, что я все забыл и простил. Просто такой олух сам по себе является наказанием для окружающих, а избавлять мир от дураков я не нанимался.

Отстроив пентаграмму вызова, Ребенген почувствовал себя отомщенным: председатель Нантрек не спал, но маялся жуткой мигренью.

– Я от таких поворотов скоро с ума сойду! – простонал старый маг, и Ребенген устыдился своих мыслей. – Бигген будет ждать тебя в Банкло, сдашь ему всю информацию о портале – ему же в нем рыться. Сандерс переправит вас в Академию, как только вы будете готовы. Здесь получишь все необходимые полномочия. И не пренебрегай защитой! Дело выглядит все хуже…

Ребенген сжалился и не стал грузить председателя своими соображениями о происходящем. В конце концов, через два дня он будет в Гатанге и сможет изложить все в приватной обстановке. Радовало, что возиться с пентаграммой перемещения не придется – Ребенген был не силен в таких делах. Тревожило то, что Нантрек упомянул о защите. Если старый маг допускает, что излишне энергичного чародея могут попытаться убрать, значит, Ребенгену стоит обзавестись парочкой телохранителей из тех, что не будут колебаться или задавать вопросы. Он поморщился: под данное определение лучше всего подходили Пограничные Стражи Шоканги.

А не является ли паранойя Бастиана заразной ментально либо на кармическом уровне?

 

Глава 12

Тень Магистра никогда не был привередлив в пище, но здесь вообще нечего было есть! За целый день мне не удалось найти ни крыс, ни мха, ни даже мелких насекомых. Стерильность, какая возникает только в присутствии мощного самотворящегося заклятия. А если здешние монстры не мощные, то я не понимаю слова «мощь». Зато вода не вызывала сомнений – кристально чистая, она текла по узким желобкам, каскадам бассейнов и журчала в фонтанчиках. Воды было много, в одних местах она была ледяная, в других – теплая, как парное молоко. Но на одной воде долго не проживешь.

Голод быстро начал донимать меня. Дело в том, что я слишком большой и мое тело не привыкло в чем-либо себе отказывать. Я много пил, пытаясь подавить громкое бурчание в животе. Упаси бог, кто-то из них услышит… Монстры постоянно расхаживали по залам, то ли мое появление их растревожило, то ли обычай у них был такой. Некоторые производили при движении грохот, другие двигались совершенно бесшумно. Последних я боялся больше всего: они возникали из темноты словно духи, пару раз я только чудом не напоролся на них.

В конце концов я устал бродить в одиночестве. Я не нашел ни еды, ни выхода наружу. Свечение кристаллов, по-видимому, не было связано с дневным светом, так как за все время моего пребывания не изменило своей интенсивности. В залах было душновато. Теоретически это место могло находиться в сотне лиг под землей и вообще не иметь выхода, кроме как через Знак. Самый удобный способ перемещения, но я не могу им воспользоваться! Мне нужно было выспаться и отдохнуть. Возможно, после сна ко мне придут свежие мысли. Я забрался на второй ярус большого зала и забился в проем между рядами декоративных колонн. Теперь обнаружить меня можно было, только заглянув прямо в щель с высоты шести-семи метров. Спал я неровно, сны были неуловимыми и тревожными. Пару раз я просыпался, вслушивался в темноту, а потом снова засыпал. Делать-то все равно было нечего.

Если бы отец был рядом, он нашел бы, что мне сказать. Сон – это то, что снимает контроль разума за нашим телом и мыслями, открывает нас вовне. Только очень хороший маг может спать, сохраняя себя недоступным чужому воздействию. Пока я бодрствовал, у меня сохранялся какой-то призрачный шанс остаться незамеченным, заснув, я просто отдал себя им в руки.

Но откуда мне было знать про все эти штуки?! Я же не чародей.

Присутствие живого разносилось по пустому чреву крепости Ганту подобием невнятного шепота. Звук за гранью восприятия, ускользающий от понимания разговор. Обрывки снов дрожали в линзах коридоров, метались, словно призраки, между колоннами и под поверхностью вод.

Те, кто еще способен был удерживать мысль, были озадачены. Пришелец не был тварью, но и не излучал обычного для людей глубинного жара, означающего присутствие магии. Огонек его души лучился холодом, такого случая не могли припомнить те, кто еще способен был помнить. Это одновременно привлекало и тревожило. Десятки странных существ собирались в коридорах Ганту, не решаясь приблизиться к пришельцу и не желая уходить. Они ждали, ждали того, кто еще способен был выносить суждения.

А тот был далеко. В предрассветных сумерках он прятался среди валунов Скал Белого Предела, придирчиво рассматривая раскинувшуюся от подножия гор долину Тирсина. Демона, последние семьсот лет контролировавшего Ганту, звали Ямбет. Вглядываясь в убегающие за горизонт пространства, он излучал раздражение: даже отсюда были заметны очаги дикой магии, испятнавшие долину.

– Это непохоже на свежую землю, как я ее себе представляю.

Рядом на камнях распластался Сисс – легкомысленно яркий, желто-фиолетовый гатарн.

– Такая картина теперь повсюду. Более чистые места есть только на дальнем севере.

– Насколько чистые?

– Намного.

Разговор о севере был табу. Это смертные могли думать, что Древние твари – стадо полубезумных монстров. Некоторые действительно были безумными, но не все, пока не все. Ямбет собирался оставаться в сознании как можно дольше, а для этого ему нужно было свежее логово. Крепость Ганту, загроможденная обрывками полупереваренной магии и осколками заклинаний, становилась непригодной для существования. Слишком много беспорядка – живому существу такого просто не вынести, от прикосновения дикой магии живые заболевали и сгорали за несколько дней. Для Немертвого это было не смертельно, просто мерзко. Ямбет знал, что Сисс, как и многие другие твари, столкнулся с той же проблемой. Пришло время переселяться, как происходило множество раз, вот только найти подходящее место для нового логова становилось все труднее. Однако даже Ракши еще не готовы были объявить поход на север.

– Мое мнение – следует двигаться на запад.

– Серые свою Последнюю Крепость за просто так не отдадут.

И вся местность окажется загажена остатками боевых заклинаний… Не то чтобы Ямбета сильно впечатляли эти самые заклинания, но смысла владеть бывшим полем боя он не видел. В сознание скребся, стучал далекий призыв. Что-то проникло в Ганту, встревожило мелких тварей. Он не планировал так быстро возвращаться в душные подземелья, но выбора не было – порядок следовало восстановить, нарушителя покарать. Если пришелец окажется человеком, Ямбет позавтракает. Сисс понял его намерения и беззвучно скользнул в расщелины утесов по каким-то своим делам.

Ямбет ненавидел телепортацию, оставляющую много шума и магической грязи, поэтому путь до крепости проделал пешком. Вернее, бегом. Крыльев у него не было, но по земле он передвигался почти так же быстро, как Сисс – по воздуху. Хотя и не по прямой. Путь Ямбета лежал на восток, крепости он достиг уже при полном солнце, протиснулся внутрь через пролом в северной стене и раздраженно встопорщил пластины брони.

Гневное шипение застряло у него в горле.

Холодный ветер блуждал по коридорам Ганту. Не физический ветер, нет. Ямбет не знал названия тому, что ощущал. Там, где проходило это, оставались пустые камни, тишина и темнота. Оно не питалось, подобно тварям, магией, оно иссушало ее, и следы древних преступлений и забытого колдовства таяли на глазах. Ямбет блаженно растянулся на полу и позволил темному ветру омывать доспехи. Он чувствовал себя чистым и молодым, как когда-то, очень давно, когда мир был больше и проще. Обитатели Ганту взволнованно шебаршились в коридорах, даже те, кто давно уже потерял разум, что-то такое вспомнили и пытались понять, где они находятся. Один за другим гасли контуры ловчих знаков, натыканных повсюду предшественниками Ямбета, и только холодные голубые кристаллы продолжали светить как ни в чем не бывало, словно и не такое видали на своем веку.

Это был сюрприз…

Демон задумчиво расправил лезвия на запястье и стер с них какую-то гниль. А нужен ли ему теперь Тирсин, север, запад или любое другое место? Если ему удастся удержать под контролем источник чудесного ветра, Ганту станет мечтой любой твари. Эта мысль потянула за собой цепочку других идей. Можно ли скопить этот холод, запечатать в магический камень или кувшин? Переносить с места на место? Сисс знает всех тварей запада и наверняка подскажет парочку искусников, которые не станут болтать. Хо! Главное, чтобы Ракши ни о чем не узнали (в здравомыслие предводителей Хаоса Ямбет решительно не верил).

Демон встал и энергично встряхнулся. Пора посмотреть поближе на этот скромный подарок судьбы. Смертного надо будет где-то разместить, чем-то кормить. Неплохо также разобраться наконец, как эти мелкие пролезают в Ганту…

 

Глава 13

К старой казарме Ребенген отправился в сопровождении дюжего охранника, но, подумав, оставил его у дверей. Он решил, что лучше рискнет жизнью, чем позволит превратить себя в параноика.

Старый каземат больше напоминала постоялый двор, а не тюрьму. Солдаты Лорда Шоканги похватали в Банкло всех, кто имел хоть какое-то отношение к Черепам, под стражей оказались целые семьи. В казарме плакали младенцы, азартно бранились их мамаши, с гиком носились дети постарше, слышалось степенное бормотание солидных мужей. Прежде чем приказать охраннику открыть дверь, Ребенген не удержался и постучал. Шум быстро переместился в дальнюю от двери часть казармы. Самому любопытному мальчугану наподдали, и он в голос заревел. Маг вошел и обнаружил у дверей только одного из Черепов – поджарого бойца из саркантанского отделения секты.

– Добрый день, – улыбнулся ему Ребенген. – Где я могу найти мастера Пэя?

Череп недобро прищурился:

– Следуйте за мной.

Маг последовал за провожатым с выражением полной безмятежности на лице. Так, как если бы он был в полной безопасности. Это соответствовало истине, почти. Старого жреца устроили в отдельной комнате, маленькой, как шкаф, зато с окошком. В узкую бойницу не смог бы протиснуться и ребенок, даже если бы не было решетки. Света она тоже давала не много. Жрец сидел на топчане, застеленном тонким соломенным матрацем, и медитировал.

– Добрый день!

Старик прервал медитацию и с подозрением уставился на посетителя. Оглядевшись и не найдя другой мебели, Ребенген присел на топчан рядом со жрецом. Тот постарался незаметно отодвинуться.

– Как ваше здоровье, мастер Пэй? Надеюсь, ваших друзей разместили подобающим образом?

– Спасибо. У нас все есть.

Ребенген вздохнул:

– У меня к вам не вполне обычный вопрос, мастер Пэй. – Широким жестом маг выложил на топчан рисунок из коллекции молодого Сорсета. – Вам эта вещь ничего не напоминает?

Жрец хищно подался вперед, даже боец у двери вытянул шею, пожирая глазами изображение.

– Где вы ее видели? Она у вас?

Ребенген поцокал языком:

– Э нет, мастер Пэй! Давайте меняться: я вам расскажу, где ее видел, а вы мне скажете, что это такое. Это похоже на знак Разрушителей, но не вполне обычной формы. Верно?

– Эта гривна – знак магистра ордена Разрушителей. Бесценная реликвия! Руки нечестивцев не должны прикоснуться к ней…

– Стоп! – Ребенген предостерегающе возвысил голос. – Нечестивцы… маги, я вас правильно понял?.. уже прикасались к ней, и не раз, тут уж ничего не поделаешь. Эта вещь должна обладать какими-то особенными свойствами? Она чем-то важна для вашего культа?

Жрец колебался целую минуту.

– Да! Она важна не только для нас, а для всех смертных. Дух Разрушителя, запятнанный скверной при рождении, не может быть пробужден без ритуала Очищения. Таинство ритуала утеряно, но известно, что он невозможен без участия другого Разрушителя. Для возрождения Разрушителей нужен Разрушитель. Наши братья веками пытались разбить этот замкнутый круг. Было испробовано все, но скверну нельзя вырвать из тела, пока оно живо. Возможно, эта гривна – ключ к решению. Где она?!

– Долгое время она хранилась в замке Малого Дома Сорсетов, в фамильном склепе. Они использовали ее для снятия с членов клана порчи, магических уз и тому подобного. Говорят, действовало безотказно. Некоторое время назад молодой Гэбриэл, вы его уже знаете, случайно оказавшись в замке Сорсетов, нашел гривну и взял ее в руки. После чего исчез из замка посредством пентаграммы перемещения, которая активировалась только при помощи этой штуки. Поскольку Гэбриэл, если вы этого еще не поняли, совершенно не имеет способностей к магии… к скверне, если так для вас будет проще, перенести его через Знак должны были свойства самой гривны. Где Гэбриэл, там и гривна, понимаете? А мне очень нужно его найти.

– Не имеет способностей к магии? – Жрец недоверчиво нахмурился. – Разве такое возможно?

– Невероятно, но факт. Если бы в нем была хотя бы крупица Таланта, мы смогли бы ее развить. Причем его отец – довольно сильный волшебник. Для него было большим ударом узнать о таком свойстве сына.

Глаза Черепа подернулись мечтательной пеленой.

– Не тронутый скверной… Безгрешное дитя…

Ребенген встрепенулся:

– Эй! Забудь об этом, старый! Слышишь? Он – наследник правителя Шоканги. Ты его отца видел? Еще раз хочешь увидеть?

Жрец поежился:

– Демон…

– Я слышал, многие называли его демоном, но не многим удалось сделать это два раза. Мысли о мальчике выкини из головы, немедленно. Случись что, Лорд Бастиан всю вашу братию под корень изведет, как ордену и не снилось.

– Мы не причиним вреда отроку, не тронутому скверной!

– Да, потому что ты забудешь о нем, прямо сейчас.

Жрец сердито замолчал. Ребенген потер пальцами переносицу.

– Значит, мы имеем Знак магистра, который никто из вас в руках не держал, но который должен хранить Силу Разрушителей, вероятно, в значительных количествах. О прочих свойствах Знака ничего не известно. Далее, мы имеем портал, магический конструкт, сработавший только в присутствии объекта, подавляющего магию. И что нам это дает? – Ребенген выложил на топчан лист с копией надписи, окружавшей портал. – Ничего не напоминает?

Жрец скривился:

– Слишком старые руны, к тому же стилизованы. Больше похоже на орнамент.

– Они могут нести информацию об ответной части портала?

– Вряд ли. Скорее всего, это пожелание доброго пути.

– Ай, как нехорошо. – Чародей поймал себя на том, что начинает кусать губы.

– А какой формы была пентаграмма? – хмуро поинтересовался жрец.

– Это принципиально? – Рисунка пентаграммы у Ребенгена с собой не было. – По структуре – пентаграмма перемещения, очень старая. До конца я ее не понял.

– А не было ли в ее схеме чего-то… – жрец засопел, – напоминающего сосуд в сосуде?

– Двойная структура? Да. И я не понял, зачем это надо было делать.

Старик удовлетворенно кивнул:

– Это был специальный портал, созданный для путешествия Господ Наших, обычными они пользоваться не могли. Если замок был построен на месте резиденции Разрушителей, эта штука могла остаться там от прежних владельцев. Вместе со склепом.

– Ха! Вполне может быть. – Ребенген покатал эту мысль в уме. Северная резиденция Разрушителей? В этом случае существование подземного храма находило объяснение. Такое место просто обязано было упоминаться в летописях. – И куда могла бы вести подобная тропа?

Жрец пожал плечами:

– Куда-то, куда обычно путешествовали Господа Наши в те времена. Теперь этого места может не быть, или оно называется иначе.

– Ответная часть портала должна была сохраниться, в противном случае заклинание не сработало бы. Надо навести справки о таких постройках…

– Если только люди в них живут.

– Простите?..

Жрец ядовито усмехнулся:

– Вы, осквернители, любите забывать очевидные вещи. Например, то, что две трети поверхности земли людям не принадлежит.

Сердце мага тревожно екнуло. Жрец безжалостно продолжал:

– И если он перенесся в их владения, спасти его может только Господин Наш.

На этой оптимистической ноте разговор и завершился.

Визит к Черепам не дал ответов на вопросы, а лишь добавил поводов для беспокойства, Ракши их побери! Прихватив сумку с вещами, Ребенген рысью помчался на встречу с Сандерсом. Лишь затем, чтобы обнаружить, что Бигген отправился в Гатангу без него (спешил он, видите ли, очень!), и помощнику главы Целителей нужно время, чтобы обновить заклинание телепортации. Что-то около часа.

Держа на коленях записки Гэбриэла по истории, Ребенген упражнялся в самообладании, а мысли мчались по кругу, и время утекало в песок. Он выпросил у Бастиана три дня, допустим, терпения Лорда хватит на неделю. За это время Ребенген должен отыскать в архивах упоминание о северной резиденции Темного ордена, а также указание на то, куда Разрушители перемещались из нее. Причем два к одному, что это место окажется в глубине Пустоши. С какими новостями он вернется к Лорду?

И все это время на свободе будет ошиваться враждебный магик, а неизвестный заговорщик будет продолжать плести смертоносные интриги. С этими мыслями он шагнул в созданный Сандерсом портал.

Помощник Целителей вывел устье в фойе зала Совета. Коротко раскланявшись с дежурным чародеем, Ребенген, не заходя домой, устремился в библиотеку – пусть библиотекарь начинает подбирать литературу, домой они сегодня все равно не уйдут. Запрос у него был экзотический: все о путешествиях Разрушителей с помощью порталов. Пожилая чародейка-библиотекарша попросила два часа на поиски и предупредила, что из древних языков знает только старошонский и древнеарабийский, значит, книги на долийском Ребенгену придется изучать самому. Убедившись, что дело пошло, чародей поспешил на доклад к председателю Нантреку. Увы, старый маг никого не принимал, сославшись на нездоровье. Подумав, Ребенген решил, что это к лучшему. Он предпочел бы явиться к председателю, имея в руках положительный результат или, на худой конец, какие-то наработки.

В библиотеку чародей вернулся, приняв ванну, стимулирующий эликсир, а также переодевшись в подобающую почтенному преподавателю орденскую мантию (нехорошо смущать учеников затрапезным видом). Не то чтобы он не любил читать, но мысль о необходимости рыться в необъятных архивах Академии вызывала у него стойкую мигрень. В библиотеке он оказался единственным посетителем. Что поделать – лето, каникулы, дело молодое.

Библиотекарша уже ждала его в зале, но новости у нее были неутешительные.

– Взаимосвязью порталов и Разрушителей специально никто не занимался, маршруты путешествий Темных тоже никто не отслеживал. Нам придется самим изучить источники, касающиеся отдельно Разрушителей, отдельно порталов.

– Есть мнение, что обычными порталами Темные пользоваться не могли, только специально оборудованными, – поделился своими соображениями маг. – Кроме того, меня интересует конкретный портал, расположенный в подземном храме на территории Дарсании, земля клана Сорсет. Наработок по нему быть не может, так как известно о нем стало буквально третьего дня. Никто из магов ордена там еще не был.

Библиотекарша заинтересованно повела бровями и широким жестом указала на заваленный древними фолиантами стол:

– Здесь только малая часть. Но вы дали мне пищу для размышлений. – Чародейка укоризненно покачала головой. – Вам следовало быть конкретней в вашем запросе. Сочетание храма и портала – совершенно другое дело!

Библиотекарь удалилась, оставив Ребенгена наедине с кипами книг. Он выбрал пару наиболее многообещающих названий и погрузился в чтение.

Тишину библиотечных залов нарушал только далекий бой часов на Башне Магов. Ребенген провел над книгами рекордное для себя время и узнал о Разрушителях больше, чем за всю предыдущую жизнь, но это ни на шаг не приблизило его к разгадке проклятой тайны. В конце концов действие стимуляторов ослабело, и его начало клонить в сон. Услышав шаги библиотекарши, Ребенген откинулся на стуле и ожесточенно растер шею.

– Никаких резиденций, – констатировал маг. – А также замков, храмов и святилищ. То есть я знал, что сведения о Темных скупы и недостаточны, но чтобы настолько…

– Мы просто не там ищем. – Библиотекарша выложила на стол очередную партию книг. – Все, что написано о Разрушителях Древними, посвящено скорее теории, а не практике, они просто не воспринимали Темных как феномен, требующий детального описания. Если мы хотим проследить деятельность Разрушителей в пределах конкретной местности, нам надо сосредоточиться на мирском – описании имущества, реестрах собственников, актах купли-продажи, светских хрониках и новостях. Надо искать такие места, откуда Разрушителей вычеркнуть не могли, несмотря на все предрассудки.

Ребенген закатил глаза:

– Это работа на десятилетия!

– Все не так страшно. В конце концов, наши современники, как могли, старались компенсировать равнодушие предков. – Библиотекарь аккуратно разделила книги на две стопки и одну подвинула чародею. – Здесь работы магов ордена о Разрушителях, я выбрала ранние, из тех, у которых библиография подлиннее.

Ребенген прочитал названия пары книг.

– Я бы сказал, авторы не из знаменитых.

Женщина пожала плечами:

– Нам не нужна глубокая философия. Меньше рассуждений – больше фактов. Если не найдем здесь, придется браться за реестры.

– Аминь.

В зале снова воцарилась тишина, изредка прерываемая шуршанием пергамента. Время шло, за окном темнело, и под потолком зажигались тускловатые желтые шары магических светильников. Стопка книг перед Ребенгеном медленно убывала. Маг разрывался между желанием откинуть толстенные труды, как не относящиеся к делу, и надеждой найти в них какую-нибудь зацепку. Когда часы отбили девять, он сдался.

– Ничего. Есть описания ритуалов, символики и отношений с властями, но это нам не надо. Есть упоминания о замках и монастырях, но только о тех, что были в Истаре или Зефериде. Вообще непонятно, какие интересы могли быть у них в наших местах.

– У меня есть упоминание о телепортации. – Библиотекарша устало потерла переносицу. – Мэтр Миосом считает, что Белый орден пользовался услугами Разрушителей. В биографии одного из адептов сказано, что от последствий неудачного эксперимента его спас Разрушитель, спешно вызванный из… – она заглянула на заложенную пером страницу, – места под названием «Де ори кер аратри».

– Де ори кер аратри, – задумчиво пробормотал маг. – Где-то я встречал что-то похожее… – Он щелкнул пальцами. – Ну конечно! Ждите меня здесь, я скоро вернусь.

Маг рысью помчался домой. Целая лига по территории Академии, пешком. Когда-то ему понравилась идея жить в глубине парка, теперь он ее проклял. Дорога туда-обратно заняла почти час, и то только благодаря тому, что объезжавшие парк конные Стражи любезно подкинули его до библиотеки. Забавно, должно быть, выглядел почтенный преподаватель, трясущийся за спиной конника! Плевать. Он вывалил на стол ворох исписанных от руки листочков и принялся рыться в них, бормоча: «Было, было, было…»

– Вот! – Ребенген держал в руках листок, исписанный в две колонки. Левая – закорючки древних языков, правая – комментарии на арконийском. – На старошонском «де ори кер аратри» означает «святилище божества Аратру», на долийском то же самое – Деи Аратракис. – Он сверился с записью. – Точно! Локализация – между Румиконом и Паримо, владения клана Сорсет. Это то самое место!

– Эти записи надежны?

– Не то слово! Это писал Гэбриэл Шоканги. Не знаю, где он это нашел, но его записям всегда можно верить. Он пунктуален до невероятности! Смотрите, тут еще вилла главы ордена, башня медитации, приют, даже музей! Зеферида отдыхает. Такое впечатление, что весь Хеусинкай был одной большой резиденцией Темных.

– Деи Аратракис… – задумчиво протянула библиотекарша. – Я встречала это название, но не связывала его с Разрушителями. Это место упоминалось как большой медицинский центр.

– Исцеление от магических поражений?

– И это тоже. Более того, он значился под покровительством Белого ордена, а не Темного. Похоже, мы совершили открытие! Если подтвердится, что тот храм имеет отношение к Разрушителям, будет выявлена связь между ними и божеством Аратру…

– Можете назвать ее своим именем, – отмахнулся маг. – В принципе все логично. Сами они создавать порталы не могли, обычные им не годились, значит, телепорты они получали только при непосредственном содействии Белого ордена. Нам нужны данные о системе порталов, но не Темного ордена, а Белого!

Чародейка тихо застонала:

– Это работа на полдня! Я просто не в состоянии начинать ее сейчас, не опасаясь ошибки.

– Значит, завтра, – резюмировал маг. – Утром, часов в семь. Встречаемся здесь же, я принесу все записи об этом храме, будем искать совпадения.

Оказавшись на улице, Ребенген испытал невероятное облегчение. Действие эликсиров закончилось, и голова была похожа на чугунный шар, даже прохладный ночной воздух не помогал унять ломоту в висках. Насколько же приятнее читать результаты архивных изысканий, чем совершать их самому! Не чудо ли, что странноватый Гэбриэл походя раскопал о Разрушителях такое, чего ни один маг ордена до него не знал? Однако теперь у Ребенгена появился пусть призрачный, но шанс на успех.

У дверей библиотеки его терпеливо дожидался Страж с конем в поводу. Оказалось, Нантрек успел распорядиться об обещанных Ребенгену «особых полномочиях». Увы, сегодня чародей не в состоянии был придумать способ их употребить. Страж довез его почти до самого дома. Небольшой двухэтажный особняк в глубине парка служил жилищем сразу для шести преподавателей Академии, но со своими соседями Ребенген практически не пересекался. Его квартира находилась на первом этаже и имела выход в противоположную от подъездной аллеи сторону. За домом стена живой изгороди изгибалась и образовывала что-то вроде дворика с парой скамеек, посреди клумбы с розами торчал одинокий газовый фонарь. Здесь-то его и перехватил взволнованный Бигген, настойчиво требующий поговорить. Ребенген готов был на убийство. Остановил его только навязчивый образ синего огня в глазах Бастиана – упаси бог дойти до такого!

Впускать Биггена в дом он принципиально не стал, уселся тут же, на скамейку, и буркнул:

– Слушаю.

Бигген поерзал на жестком сиденье (вечер был не жаркий) и забормотал быстрой скороговоркой:

– Возникло одно… необычное обстоятельство. Видишь ли, в моей лаборатории делают эти долбаные амулеты, которыми глава Целителей собирается искать колдуна (их нашлепали уже штук двадцать). Ну и поисковое заклятие на Гэбриэла тоже поручили составить мне. В общем-то мои помощники почти закончили… А тут я приволок тот лоскуток, вроде как для коллекции. – Бигген сурово прокашлялся. – Так вот, на кровь юноши амулеты не реагировали, но на кровь мальчика… Мне пришлось спрятать образец в сейф.

Потребовалось несколько секунд, чтобы Ребенген осознал сказанное, благодушия это ему не прибавило.

– Бред! Ты что, хочешь убедить меня, что одиннадцатилетний ребенок способен на самотворящееся заклятие?

– Его отец довольно талантлив…

– Да будь он хоть сам Творец во плоти! К ребенку-то это имеет какое отношение? Или ты будешь уверять, что Бастиан, помешанный на своем дитяти, решил так подставить сына?

– Ну… В тот момент, когда Гэбриэл был ранен, к его плоти и крови имели доступ множество волшебников.

– Это больше походит на истину. Хотя все равно сомнительно. Зачем? Сначала создавать это глазастое чудо, потом навешивать на мальчика Узы Крови, а потом молчать об этом шесть лет. Выяснилось-то все чисто случайно!

– Знаешь, – обозлился Бигген, – говори что хочешь, но я уверен, что кровь фьюльи принадлежит ее создателю, а не пассивной жертве. И это был он! Как это вписывается в картину реальности – не моя забота.

Ребенген примирительно поднял руки – хамить коллеге не стоило.

– Извини, я девять часов безвылазно сидел в библиотеке, очумел совсем. А что про это думает Нантрек?

– Я не хотел лезть к нему с бредовой теорией, – усмехнулся Бигген. – К тому же мне неизвестно, как ты получил второй образец.

– Тоже как вариант. – Ребенген попытался собрать разбегающиеся мысли. Жалкая попытка. – Бастиан срезал клочок с окровавленной одежды, но одно пятно крови ничем не отличается от другого.

– Это не объясняет, куда делась фьюлья, – буркнул Бигген. – Короче, я был бы очень признателен, если бы ты поговорил об этом с Нантреком сам. Я сегодня отправляюсь исследовать храм, и мне не хотелось бы, чтобы меня прерывали.

Естественно! Глава цеха Новых Знаний рвался исследовать таинственное святилище, и перспектива застрять в Академии «во избежание утечки» ему не улыбалась.

– Без проблем.

Когда Ребенген добрался до вожделенной постели, часы Академии отбили полночь. Увы, спугнутый сон не спешил вернуться к магу. Ребенген ворочался в постели, проклинал Биггена и прикидывал, не стоит ли принять снотворное. Но тогда утром он точно проспит. В голове цветным водоворотом кружились все странности и неувязки этого сумасшедшего дела. Заговоры и заговорщики, тирсинцы, Сорсеты, Черепа, гениальный одиннадцатилетний колдун, совершенно неспособный к магии, но испытывающий странное сродство к артефактам Разрушителей, преследуемый не менее гениальным врагом, плетущим интриги посредством дворян и служителей церкви…

Ребенген сел в кровати и постарался выровнять дыхание. Так нельзя. Надо прекратить метаться, надо остановиться и осмыслить ворох разнородных фактов, пока все окончательно не перемешалось у него в голове. Забыть о времени, делах, обо всех обязательствах. Плевать, даже если он завтра вообще не попадет в библиотеку! Пусть Бастиан начинает воевать хоть сейчас – плевать!

Теплый свет фонаря пробивался сквозь шторы, за шкафом стрекотал сверчок. Сердце гулко бухало в груди.

А что, если перед ним две независимые и никак не связанные друг с другом линии событий? Что, если так: мальчик, попавший в поле зрения ордена только в двенадцать лет, до этого… Все равно не выходит. Ритуал создания фьюльи чрезвычайно сложен, ребенку его не одолеть. Существуют ли другие варианты ритуала? Была ли это именно фьюлья? Ребенген знал, к кому обратиться по этому вопросу – был в ордене один знаток неестественного сверхъестественного. Мэтр Олеф коллекционировал описания спонтанных проявлений магии, экзотических ритуалов и даже формул запретного колдовства. У него Ребенген выяснит о стихийной магии и все о том, что может произойти с человеком перед лицом смертельной опасности. Время-то совпадает! Гэбриэл подвергся нападению и с тех пор ворожить не мог, а это странное существо, Тень Магистра, болезненно человекообразное и ничего не знающее о том, кто его создал, оно твердило, что пришло в город само, откуда-то с юга пять лет назад. Ребенген покатал в уме эту мысль, встал, на ощупь отыскал в столе угольный карандаш и вывел на салфетке: «1. Олеф!!!» Сразу стало легче.

Очищенная от сверхъестественной путаницы другая линия событий выглядела более логично. Кто-то, хорошо знающий Арконат и обладающий немалыми деньгами и властью, решил убить единственного наследника немолодого уже Великого Лорда Шоканги. Мотив? Власть! Джета Сорсета не обманули, просто не открыли замысел до конца. Великие роды ни разу не прерывались, но все когда-то бывает впервые. Кто-то счел, что сможет доказать свое право на Шокангу. Для устранения наследника некто Неизвестный использует запретное колдовство, метод нарочито неполитический (логически рассуждая, было бы намного проще подослать обычного убийцу). Возможно, колдун и чудовище как-то особенно не вязались с общепринятым образом Неизвестного, что должно было отвлечь от него возможные подозрения. Но тварь промахнулась, Гэбриэл выжил и поступил под защиту Арконийского ордена магов, действовать во владениях которого Неизвестный опасался. Пять лет он бездействует, наблюдая, как Драконис роет землю в поисках заказчика покушения. Возможно, он даже помогает повелителю Шоканги выйти на того купца из Тростега (узнать, откуда Бастиан получил информацию!) и убивает последнего свидетеля. Лорд Шоканги уверен, что держит ситуацию под контролем, он забирает Гэбриэла домой (с предосторожностями, неожиданно), но путь его выверен. Хемлен! Конечно же аббат Браммис не собирался умирать. Он был уверен, что отобьется от старого врага, он просто не осознавал до конца мощи повелителя Шоканги. А Неизвестный не рассчитывал, что Гэбриэл сумеет избежать ловушки в замке Сорсетов (интересно, как он все-таки это сделал?). Да! Приготовленный спектакль просто не успели разыграть. Неизвестный был убежден, что верность Бастиана Долгу в конце концов перевесит боль потери. Чем дольше тот будет медлить – тем лучше, новый наследник не успеет достичь зрелости, и правителю Шоканги придется доверить свою тайну кому-то еще. Бастиан нужен был Неизвестному живым, чтобы получить ключи от тайного шокангийского храма!

Неприятный холодок прокрался в сердце Ребенгена. Как мог некто, посвященный в тайну Великих Лордов Арконата, так безответственно манипулировать ею? Маг знал и другое: давно, уже очень давно для Лорда Бастиана его Долг не свят. Страх перед смертью держал его в повиновении, страх перед четырьмя адептами, сломавшими и поставившими на колени молодого наглеца. Но сейчас он любит кого-то больше, чем себя, и прежняя угроза не подействует. Потеряв сына и не упившись кровью убийцы, Драконис самой своей смертью погубит королевство, чтобы через гибель миллионов дотянуться до того единственного, кто во всем виноват. И Пустошь переступит границу Арконата.

Ребенген растер внезапно озябшие руки. «Все будет не так», – сурово сказал он себе. Теперь орден магов займется ублюдком, мерзавца найдут, как бы высоко в иерархии Арконата он ни стоял, и сволочь пожалеет, что Бастиан не заполучил его первым. Этим займется Нантрек. А сам Ребенген займется пропавшим сыном. Не может быть, чтобы юноша, прошедший через столь невероятные испытания, творец чудовищ и любимец Черепов, бездарно сгинул в когтях какой-то безвестной твари! Ребенген взял карандаш снова и вывел на салфетке: «2. Лорд?!!»

Ребенген проснулся ровно в четверть седьмого, поплескал в лицо холодной водой и заторопился прочь. Перед домом его ожидал конный Страж, возможно, тот же самый, что провожал его вечером. Маг заключил, что это – распоряжение Нантрека, проистекающее из соображений безопасности. На территории Академии, ха! Еще вчера такое предположение возмутило бы Ребенгена до глубины души, но сегодня он находил его нелишним. Сложенная вчетверо салфетка жгла ему карман.

Маг вежливо кивнул Стражу, но предпочел идти пешком. Телохранитель вскочил в седло и неторопливым шагом последовал за Ребенгеном. Маг забежал в библиотеку, извинился и попросил начинать без него, ему нужно было увидеть председателя.

Нантрек принял его сразу же. Предельно вежливый и нейтрально дружелюбный секретарь (из магов) проводил Ребенгена до рабочего кабинета председателя Совета. Здесь Ребенген был впервые. Судя по размерам комнаты, она была предназначена для небольших собраний, а возможно – и экспериментов (края стола в нескольких местах были словно обгрызены и стыдливо прикрыты поверху голубым сукном). Сейчас Нантрек был в кабинете один. Казалось, председатель был полностью погружен в созерцание, в руках у него была чашка зеленого чая, на ногах – шерстяной плед. Впрочем, с гостем он поздоровался довольно дружелюбно.

Ребенген начал с конца, со скрупулезного изложения фактов, обнаруженных им в Шоканге, а также показаний свидетелей и экспертов, которыми он решил считать пленных Черепов. Нантрек слушал не перебивая, с непроницаемым выражением лица. Свою речь Ребенген закончил убийственным выводом, сделанным вчера:

– Допустим, тайна Арконата вышла за пределы круга посвященных. Это не меняет сути: на власть Великого Лорда может претендовать только другой Лорд.

Нантрек скорбно поджал губы:

– Следовало ожидать, что ум, столь острый, как ваш, сумеет сделать верные выводы, оперируя даже малым количеством сведений.

Ребенген прищурился:

– Значит…

– Да. Подозрения, что существует заговор с целью захвата власти в Шоканге, были у нас давно. Притом – никаких серьезных доказательств. Мы искренне надеялись, что повышенного внимания ордена будет достаточно, чтобы образумить негодяя. Мы были наивны. Над этим вопросом работают, Тео. – Председатель встретился с Ребенгеном взглядом. – Но это ничего не будет значить, если мы не найдем юношу. Я вчера имел разговор с Бастианом, видишь ли. Это тоже было ошибкой.

Председатель тяжело повернулся в кресле, и Ребенген подумал, что вчерашнее нездоровье могло иметь серьезные причины.

– Будем надеяться, что Провидение еще не отвернулось от нас. Можешь ли ты сказать, где находится Гэбриэл?

Ребенген приступил ко второй части рассказа, изложив выводы, сделанные после дня, проведенного в библиотеке, и наконец перейдя к новостям, полученным от главы цеха Новых Знаний.

– Вот хмырь, – пробормотал Нантрек. Насколько Ребенген понимал, этот эпитет относился к Биггену. – Нет чтобы самому доложиться! Впрочем, так даже лучше. Что ты об этом думаешь? Колдовство – серьезное обвинение.

– Я думаю, что могут существовать иные механизмы возникновения твари, возможно не описанные древними авторами. Мир изменился, а Арконат – особая страна. Сочетание места, времени и личности могли дать неожиданный результат. В связи с этим я предлагаю привлечь в качестве эксперта мэтра Олефа. В сферу его специфических интересов…

Нантрек замахал рукой:

– Постой, мы вызовем Олефа сюда и узнаем, что он думает на этот счет.

– Я могу поговорить с ним сам, – осторожно заметил Ребенген, но председатель не принял возражений.

– Тебе придется его уламывать, он может не сказать всей правды, и в результате что-то важное будет упущено.

Нантрек не стал напрягать себя заклинаниями вызова и отправил на поиски мага своего секретаря. Ребенген еще раз задумался о том, чем чреват для него разговор председателя с Лордом. По опыту он знал, что в общении с Бастианом собеседники впадают в две крайности: либо недооценивают рациональность Лорда (и становятся жертвами его хладнокровной мести), либо переоценивают его самоконтроль (и тогда на них обрушивается слепая ярость Дракониса). До сих пор Ребенгену удавалось лавировать между ипостасями повелителя Шоканги, но в случае с Нантреком он ставил на ярость.

Председатель заметил внимательный взгляд Ребенгена и усмехнулся:

– Он всего лишь разорвал контакт, возможно, это спасло меня от безумия. Я просто не ожидал, что он так взвинчен. И что он так силен. Я даже ничего не успел сказать.

– Что к лучшему, – не удержался Ребенген.

– Верно. – Нантрек задумчиво катал по столу нефритовый цилиндрик с печатью Совета. – Я ведь отчасти виноват в его состоянии. Изначально.

Ребенген припомнил, что Нантрек был среди тех, кого послали усмирять взбесившегося Лорда, после того как пришло известие о смерти его отца. О том происшествии по Академии ходили только смутные слухи. Говорили, что один из магов применил против Бастиана летальное колдовство и не отпускал жертву, пока та не смирилась с поражением. Если подумать, то Драконис оказался хорошим учеником. Перед глазами Ребенгена мелькнуло видение Хемленского аббатства.

– У него седьмой уровень.

– Как минимум. Причем в нынешнем положении он неприкасаем и с удовольствием этим воспользуется.

Ребенген поморщился. Ему не нравилось, что они говорят о Бастиане так, словно уже планируют с ним драться. Провидение может ведь пойти им навстречу, и они здорово об этом пожалеют.

– Я заметил, что вы никогда не называете его Драконисом. По крайней мере, вслух, – прервал его размышления Нантрек.

– Мы три года жили в одной комнате, – пожал плечами маг. – Он помогал мне с древней историей и логикой. И его совершенно не беспокоило то, что я из простых. Наверное, я единственный, кто еще помнит его таким.

– И вы были единственным, кто остался с ним тогда, – вкрадчиво заметил председатель.

Ребенген помрачнел от нахлынувших воспоминаний.

– У него кровь шла из носа. И из ушей. Он не мог идти сам, а люди боялись к нему прикоснуться. У него отекли глаза, без помощи целителя он остался бы калекой. – Ребенген покачал головой, пытаясь отогнать навязчивые картины. – И он плакал. Не от боли – когда я пытался его раздеть, он меня даже не заметил. А когда он проснулся… – Ребенген замолчал, но Нантрек явно ждал продолжения. – Он стал другим, – коротко закончил чародей. – Даже голос изменился.

– Это я должен был с ним пойти, – неожиданно выдохнул председатель. – А мне было стыдно, я слишком хорошо понимал, что именно с ним сделал. Я решил, что когда он успокоится, то лучше поймет меня… Только оказалось, что он вообще неспособен меня слушать. Задним числом мне кажется, что с его отцом тоже могло произойти что-то подобное.

Ребенген вспомнил, какую панику испытал, впервые встретив взгляд нового повелителя Шоканги, и его передернуло. Этот «вечер воспоминаний» пора было заканчивать.

– Найдите убийцу, – посоветовал он Нантреку. – Или, на худой конец, назначьте. Бастиан не переживет смерти сына, физически не переживет. Но если справедливость восторжествует, он не потянет за собой все королевство.

– Это все равно будет поражением, в метафизическом плане. – Нантрек сжал в кулаке нефритовую печатку и с неожиданной злостью зашвырнул ее в камин. – У нас нет времени начинать все заново!

От продолжения тяжелого разговора их избавило появление Олефа. Мэтр был именно таким, каким должен быть с раннего утра образцовый магик – бодрым, жизнерадостным и оптимистичным. Почувствовав гнетущую атмосферу кабинета, он принялся удивленно крутить головой:

– Э-э-э, коллеги?

– Как хорошо, что вы пришли, мэтр Олеф! – привычно зажурчал Нантрек. – Не могли бы вы уделить нам минутку вашего драгоценного времени?

Ребенген вспомнил свой опыт общения с библиотекарем и встрепенулся.

– Я расследую странное дело, – бесцеремонно перебил он председателя, благодаря чему полностью завладел вниманием Олефа. – И столкнулся с рядом необъяснимых с классической точки зрения феноменов. Мне кажется, что ваши глубокие познания в области редких и необычных явлений помогут нам разгадать загадку.

Мэтр Олеф был польщен.

– Я, конечно, всегда рад помочь коллегам. А что, собственно, вас интересует?

Ребенген подался вперед, он очень тщательно продумывал эту фразу и надеялся, что председатель не станет лезть к нему с уточнениями.

– Мне нужно знать метафизические аспекты воздействия стресса и угрозы смерти на одаренного мага. И если это возможно, весь спектр ожидаемых проявлений такого воздействия.

Мэтр Олеф нахмурил лоб и прокашлялся:

– Теория звучит так: страх, сильное волнение перераспределяют магические энергии между душой и телом, нарушая естественные пропорции. Это приводит к трем типам феноменов. Самый простой и известный из них – безумие – выглядит так, как если бы жизненные силы полностью сосредоточились в теле. Этот тип нарушения именуется «магическим сокращением».

Ребенген понимающе кивнул, мэтр Олеф заметил интерес собеседника и оживился:

– Более редко наблюдается явление, когда жизненная сила полностью перетекает в дух. Это так называемое «магическое бегство». Душа, более подвижная, чем тело, вырывается за его пределы, унося с собой самоё жизнь.

– И как это выглядит на практике?

– Описан случай, произошедший прямо в стенах Академии. Один студент так волновался перед экзаменом, что отправился на него, забыв свое тело дома. К счастью, распорядитель заметил неладное и успел принять меры прежде, чем труп остыл. Обычно несчастным везет гораздо меньше. Дух может просуществовать довольно долго, прежде чем развеется, иногда тело успевают найти и похоронить до того, как призрак развоплотится. Этот феномен более опасен, так как граничит с проявлениями самотворящегося заклятия: если призрак научится поглощать энергию извне, то полностью уподобится твари.

– А тело может само выжить?

– Нет. Даже если дух жертвы полностью осознает происшедшее, исправить что-то без постороннего вмешательства оказывается невозможно. – Мэтр Олеф задумчиво почесал нос, Ребенген ждал продолжения. – Феномены параллельного существования тела и духа очень редки, а свидетельства о них ненадежны, – наконец сознался Олеф. – Они относятся к так называемому «магическому удвоению». В архивах Академии хранятся записи о лосальтийских шаманах, способных отправлять свою душу за пределы тела и возвращать ее назад. В пределах Арконата подобный феномен ни разу не регистрировался, что понятно – его действие очень близко по принципу к запретным областям искусства, в Академии такому не учат, и орден подобных навыков не поощряет.

– А что происходит с телом адепта в случае «удвоения»? – гнул свое Ребенген.

Олеф снова почесал нос.

– Согласно записям оно дышит, функционирует и способно немного питаться. Но – никаких ощущений, никакой реакции на внешние раздражители.

Ответом Олефу было сосредоточенное молчание – его собеседники осмысливали сказанное и пытались применить его к известной им теме. Нантрек встал и отдернул со стены парчовую занавеску, под ней находилась большая ученическая доска, покрытая мелкой координатной сеткой. Вооружившись цветными мелками, он начал выводить на доске сложную пиктограмму, в которой Ребенген вскоре узнал отображение внутренних сил человеческого организма. Рука у Нантрека была твердая, а память верная, сам Ребенген не взялся бы воспроизвести эту схему без справочной литературы.

– Где-то так. – Председатель удовлетворенно вздохнул. Он осторожно стер и подправил несколько линий, задумчиво осмотрел полученный результат и покачал головой. – Все равно не получается. Человек неспособен поглощать и испускать духов, когда ему заблагорассудится.

– А если иначе? – не удержался Ребенген, отобрал у Нантрека мелки и исправил схему на свой лад. – Я как-то сталкивался с типом, страдающим раздвоением личности. Одна его половина не имела понятия о том, что делала другая.

– Структура нестабильна! – встрепенулся Олеф. – Разделенные части будут стремиться обособиться, что приведет к полному разрушению личности.

– Несомненно, – подтвердил Нантрек. – Но еще несколько лет он бы протянул.

– Вы полагаете, этому принципу соответствует реальный человек? – поразился Олеф.

– По крайней мере, соответствовал. – Нантрек постучал мелом по доске. – А потом ты его напугал.

– Нет, прежде была гривна Разрушителя. Она ослабила центробежные силы. – Ребенген перечеркнул еще пару закорючек. – И при первой же возможности конструкт схлопнулся.

На лице председателя расцвела хитрая улыбка.

– Должно быть, он получил массу впечатлений!

– Но продемонстрировал феноменальный самоконтроль.

– А кто это был? – живо поинтересовался Олеф.

Нантрек вспомнил о зрителях, подхватил мэтра Олефа под локоть (не смею более отрывать вас от дел!) и выпроводил исходящего любопытством мага за дверь.

– Да, это было событие эпического размаха! – Председатель вернулся к доске, возбужденно потирая руки, от его подавленности не осталось и следа. – Мы много лет бились над объяснением странностей Гэбриэла, но такое нам в голову не приходило. Надо же, бездушное тело и воплощенный дух!

– Вы просто не видели феномен в целом, – утешил его Ребенген. – Что вы планируете делать теперь?

– Для начала перенаправить активность главы Целителей – пусть займется поисками истинного злодея. Что касается Гэбриэла… Тут я полностью полагаюсь на вас, Тео. Возьмите Биггена, Петрока, кого хотите, и выясните, куда ведет проклятый портал! Если потребуется, мы организуем экспедицию хоть на Западное побережье. Дело даже не в Бастиане. Этот парень уникален, он должен находиться здесь! Вы хоть понимаете, что это такое?! – Нантрек ткнул в исчерченную доску.

Ребенген не понимал.

– Это почти точное воспроизведение матрицы Разрушителя!!!

Ребенген окинул внимательным взглядом смутно знакомые очертания пиктограммы:

– О черт…

– Мы впервые подошли так близко. Впервые за тысячу лет! Гэбриэла надо вернуть в Арконат любой ценой.

Ребенген уходил от председателя, лелея в душе новую надежду. Нантрек созрел для активных действий и (наконец-то!) полностью принял сторону повелителя Шоканги. Как бы ни повернулось дело, это большой плюс. И второй плюс – похоже, что у нового воплощения Гэбриэла есть шанс уцелеть где угодно. Эка он всех за нос водил: и Черепов, и отца, и чародеев! Талант, однозначно. Что за странное семейство – демон на демоне! Мага немного смущали обстоятельства его общения с Тенью Магистра. Что, если после воссоединения мальчик все это помнит? Некрасиво как-то…

В таком смешанном настроении Ребенген добрался до библиотеки. Его встретила давешняя чародейка, едва ли не сияющая от счастья.

– Удача, мэтр, удача! Я нашла описание системы телепортов Белого ордена, в том числе форсированного типа! Дана общая схема, полностью совпадающая с вашим рисунком. Форсированные порталы объединялись в сеть из тридцати четырех узлов, вектор переноса кодировался геометрически, посредством светильников, составляющих с пентаграммой перемещения одно целое. Есть список пунктов назначения, среди которых Деи Аратракис!!!

– Значит, для определения координат прибытия нужно знать число зажженных светильников…

– И их положение вокруг Знака. Вот, я составила для вас диаграмму. – Чародейка протянула ему лист с аккуратным рисунком, выполненным с использованием чертежных инструментов и подписанным каллиграфическим почерком.

Сам Ребенген не мог бы сделать такое даже под страхом долгих истязаний.

– Спасибо! – искренне поблагодарил он.

Чародейка кокетливо повела плечиком:

– Рада была помочь, мэтр.

Дело было за малым – выяснить, какие светильники в тот раз горели. И Ребенген знал, кто ему в этом поможет.

Пентаграмма вызова не может врать – Бигген был откровенно недоволен.

– Ну что еще? Мне крайне неудобно бегать вверх-вниз.

Должно быть, он разбил лагерь прямо в храме.

– Тем больше у тебя поводов ответить сразу. Ты расспросил Сорсетов об использовании портала?

– Да!

– Они установили связь между работой портала и количеством горящих ламп?

– Да.

– Какие лампы горели в этот раз?

Бигген не стал заморачиваться описаниями и просто передал Ребенгену образ полутемного храма и освещенной факелами пентаграммы. Сорсеты равномерно заполняли все светильники, но в одном из них масло выгорело. Чародей сопоставил полученную картинку с диаграммой и тихо выругался. Теперь он знал, куда отправился Гэбриэл Шоканги.

Отпущенное время вышло, но он не опоздал: ровно через три дня Ребенген вернулся в Шокангу.

Маг вышел из пентаграммы перемещения, нагруженный свертками, мешками и узлами сверх всякой меры. Оставив вещи под охраной Пограничных Стражей, он отправился на встречу с Лордом. Бастиан его ждал.

Ребенген прокашлялся и поймал себя на том, что вертит пальцами. Очень уж щекотливый получался разговор.

– Мне нужно, чтобы ты выслушал меня внимательно и до конца. Я расшифровал надпись на портале. Как ни странно, мне в этом помогли записки Гэбриэла по древней истории. Где только он все это находит…

– И?

– Понимаешь, в этом сочетании пентаграмма служила для общения с резиденцией Белого ордена.

– В смысле… Ганту?!

Ребенген заторопился:

– Паника излишня! У меня есть все основания считать, что мальчик выжил.

Лорд Бастиан мучительно пытался собраться с мыслями.

– Великие Лорды защищены своим Долгом, я как раз посвятил его в таинство…

– Отлично! – «В смысле, вот досада-то какая». – Но у меня есть и другие соображения на этот счет. Тонкость в том, что нам потребуется помощь, чтобы узнать правду. Помощь того, кто рискнет отправиться в Ганту и останется после этого в живых.

На лице повелителя Шоканги отразилось замешательство.

– Серые? Ты думаешь, они станут разговаривать с кем-либо из нас? Для них правители Арконата – банда мерзавцев, не имеющих права на существование. Кстати, агентов ордена там жгут живьем.

Ребенген поджал губы:

– Спасибо, Бастиан, я в курсе их обычаев. Но просить их о помощи все равно придется. Ты туда поехать не можешь, значит, поеду я. Что я могу предложить им от твоего имени, для повышения интереса?

– Все, что угодно.

– Не говори так! Есть вещи, которыми нельзя поступиться ни при каких обстоятельствах.

– Не в этом случае.

Ребенген вздохнул и потер переносицу.

– Ладно. Последний вопрос. Я отправлюсь туда завтра с утра. Дай мне лошадей и сообщи о моем решении ордену, скажем, послезавтра вечером. Хорошо?

– Они не знают, что ты собираешься сделать? – Лорд был озадачен.

Чародей кисло улыбнулся:

– А что это изменит? Я хочу избежать дискуссии – время дорого. Сомневаюсь, что у кого-то из наших есть ключи к маякам Серых, значит, пентаграмма перемещения отпадает. Весь путь придется проделать верхом, а на счету каждый час, если не минута. В конце концов, Нантрек предоставил мне полную свободу действий!

– Но… – Впервые за долгое время во взгляде повелителя Шоканги появилось что-то человеческое. – Тео, чем я смогу отблагодарить тебя за все, что ты делаешь?

– Это легко: не делай глупостей, пока меня не будет. Просто ничего не делай.

Великий Лорд серьезно кивнул:

– Договорились. Я буду ждать тебя.

 

Глава 14

В мире, пережившем ужасы Эпохи Хаоса, существуют границы и – Граница, неизвестно кем прочерченная линия, отделяющая населенный живыми существами мир от Пустоши, где даже мох и колючки не приживаются. Когда-то на месте этих владений смерти тоже жили люди, росли леса, паслись стада, а потом неудержимая волна дикой магии вырвалась из-за Границы и смела все, оставив в живых только горстку перепуганных беженцев.

Сколько люди помнили, Пустошь всегда только наступала, разбивая обитаемые земли на островки, сжимая и захлестывая их пыльным, серым безмолвием. Но однажды, очень давно, Граница коснулась пределов Арконата и замерла. Захлебывались Последним Приливом крепости Серых Рыцарей, безумствовали и гибли фанатики далекой Зефериды, а низенькие пограничные столбики королевства так и торчали аккурат посередине полосы чахнущих трав. Объяснения этому у людей не было, поэтому магов Арконийского ордена попеременно считали то святыми, то проклятыми.

Вот и теперь краткий момент активности миновал, воцарился покой, и Пограничные Стражи Шоканги отправились улаживать какие-то дела своего повелителя, оставив на Границе только немногочисленные разъезды. И это не прошло незамеченным.

– Откуда такая самоуверенность?! Можно подумать, что Древние твари известили его о своих планах!!! – возмущался молодой человек в пластинчатом доспехе, расхаживая по маленькому кабинету, звеня шпорами и задевая стулья. На его темно-сером плаще взблескивали серебром три концентрические окружности – символ Серых Братьев, как предпочитали называть себя обитатели Последней Крепости.

Собеседник воина, мужчина с коротко стриженными седыми волосами, был полностью погружен в чтение бумаг. Большой стол перед ним был завален свитками и пачками треугольных конвертов.

– Чистая логика. – Седой на минуту прервал свое занятие и переложил конверт в стопку прочитанных. – Если то, что происходит, очередной Прилив, то его землям ничто не угрожает. Ни одна из прежних атак не затронула Арконат.

– Все когда-то случается в первый раз!

– Тобой руководят гнев и злоба, Харек, а это плохие советчики. – Мужчина потер глаза и позволил себе короткий отдых. – Кто выиграет от того, что последние чистые земли поглотит Пустошь?

– А снятие запрета на торговлю? Вы не думаете, что в этом был какой-то намек?

– Совпадение, не более. Это произошло до того, как стали поступать тревожные вести. Незадолго, но – до. Гораздо интереснее, почему такую милость получил именно торговец Пассеп. Неужели существует способ повлиять на решения Дракониса?

Молодой воин нахмурился, честно пытаясь проникнуться важностью этого вопроса, а потом решительно тряхнул головой – склонность к интригам никогда не была его сильной стороной.

– С вашего позволения, генерал, я пойду проверить караулы! Что бы ни ожидало нас в будущем, дисциплина превыше всего.

Едва кавалерийский сотник Харек покинул кабинет начальника, генерал Зайрим прекратил бессмысленное чтение. Уже по первому десятку сообщений он понял, что происходит, но не спешил объявлять об этом во всеуслышание. Что плохого в том, что Харек еще пару дней будет спать спокойно? Повлиять на развитие событий они в любом случае не могли. Скоро начнется Прилив. В один из ничем не примечательных дней из глубины Пустоши толпой полезут создания, разрушившие некогда Древний мир. Количество бойцов не будет иметь значения. Небольшой гарнизон Цитадели Инкар совершит то единственное, для чего он предназначен, – передаст сигнал «Спасайся кто может!», а потом перестанет существовать. Граница Пустоши рывком переместится на много лиг, и людям останется только смириться с этим и бежать. Но куда? Крохотная Цитадель и один-единственный замок – вот и все владения некогда многочисленного Братства.

Генерал Зайрим (звание – дань скорее традиции, чем воинской иерархии) печально рассматривал древний гобелен в виде карты, четыре пятых которой были аккуратно прометаны темной ниткой. Шесть тонов, шесть оттенков нити – шесть Приливов, каждый из которых стал Последним для несчетного множества людей. За этим занятием его и застал Филипп Бриск, нынешний капитан Следопытов.

Как водится, Бриск появился из-за стенной панели, словно обычные двери были не про него. Старший Следопыт был высок, бледен, поджар до худобы и (как недавно стало известно Зайриму) смертельно болен. Блуждания по Пустоши отняли у него здоровье и годы жизни – генерал ни за что не дал бы Бриску его истинный возраст, всего-то сорок с небольшим лет.

– Мне послышалось или здесь был Харек?

Генерал усмехнулся – узнать зычный голос сотника можно было даже через три стены.

– Не послышалось.

– Все воюет?

– Было бы с кем.

– Я бы на его месте упражнялся петь хвалу Великим Лордам. Будет больше шансов дожить до седин.

Они обменялись понимающими улыбками. Бриск знал в общих чертах содержимое донесений, заваливших стол генерала, – больше половины их было написано его людьми. Выводы делать он умел. Даже если им повезет третий раз и Прилив ударит севернее, по многолюдному Тирсину, Серому Братству все равно не быть – не одолеют твари, так задушит голод. Они и так зажаты в горах: с трех сторон Пустошь, единственная приличная дорога идет через тот же Тирсин. Отрезанное от внешнего мира, Братство не продержится и года.

Бриск кивнул, словно бы прочитал мысли генерала.

– Когда ты намерен объявить?

– Как только прояснится направление удара.

Следопыт покачал головой:

– Людям нужно время, чтобы собраться, чтобы свыкнуться с мыслью, наконец. Не говоря уже о том, чтобы устроиться на новом месте. Каждый потерянный день лишает их преимущества. Что, если слух о Приливе пройдет по Тирсину? Наши угодят в самое месиво.

Зайрим помедлил, пытаясь определить границы дозволенной откровенности, – Бриск не входил в Верховный совет Братства и обсуждаемых там проблем не знал. Впрочем, какой теперь смысл в этих секретах?

– Суть в том, что бежать нашим особенно некуда. Стах не переварит такого количества беженцев, даже если тирсинцев не считать. Лосальтийцы весьма агрессивны к чужакам, да и живут они почти сплошь сельским хозяйством. Чем наши могут быть им полезны? Мы мастеровые. Без наших кузниц и шахт все наши знания бесполезны и будут забыты через поколение. Дальше на юг и вдоль побережья места такие, куда только врага пошлешь…

– Ты не упомянул Арконат.

– Да. – Генерал немного помялся. – Предводитель ищет способов связаться с властями Арконата, – доверительно сообщил он Следопыту. – Разумеется, это секрет. Какую цену запросят колдуны за свое милосердие, пока неизвестно.

Бриск поморщился. Как любой Серый, он испытывал к магии оправданное недоверие: то, что способно порождать чудовищ, не может нести добра. Тем обиднее и несправедливее казалась ситуация, когда потомки алхимиков процветают, а люди, отринувшие колдовскую мерзость, вынуждены ютиться в горах.

– Как я понимаю Харека! – пробормотал Следопыт. – Живут, травят все вокруг своим чародейством, а самим хоть бы что. Слышал, проклятой земли там почти нет, а из чудовищ только лосальтийская мелочь.

Генерал кивнул:

– По агентурным данным, количество «дикой земли» в Арконате даже сокращается. Каково?

– Может, они научились перекачивать проклятие к соседям?

– Фу, Бриск! Не ожидал от тебя подобной чуши!

– А что? Должно же быть объяснение…

– Отступничество от веры предков – чем не объяснение наших бед?

Между бровями Бриска пролегла болезненная складочка, и генерал тут же пожалел о своей резкости. Вопрос был бессовестный: Братство было основано теми, кто решил отказаться от применения волшебства, и почти сразу выяснилось, что выжить без помощи магии практически невозможно. Лечение многочисленных хворей (в том числе вызванных чарами) без помощи ворожбы становилось мероприятием долгим, болезненным и не гарантирующим успеха. Изготовление устройств, заменяющих магическое зрение посредственного заклинателя, требовало титанических усилий и изощреннейшего ума, а эффект давало, в лучшем случае, такой же. Древние системы связи вообще не работали в изменившемся мире. Единственным, с чем магия спорить не могла, являлось оружие: прежнее оружие было намного, намного эффективнее заклинаний, но – не избирательно. Небольшой отряд Серых мог шутя истребить целую армию и заставить отступить самих Ракшей, однако, когда требовалось выкурить из подвала засевшего там н’нода, на помощь звали заклинателя. Предводители и Верховный совет умели смотреть правде в глаза, а потому бюджет подразделения заклинателей никогда не был меньше бюджета оружейников. Вынужденное двуличие лежало на всех Серых постыдным пятном, и тыкать в него ни в чем не повинного Следопыта было подло.

Зайрим примирительно поднял руки:

– Это невозможно даже теоретически. Опыты ставились, ничего не вышло.

– Тогда как это возможно? Теоретически.

Генерал пожал плечами:

– Вопрос не моего уровня. Оставим это. Предводитель в курсе твоих донесений, он берет в расчет все возможные резоны. Все будут оповещены об угрозе в должное время.

Бриск коротко кивнул, принимая решение командира. Зайрим посмотрел на хмурое, вытянувшееся лицо Следопыта и не выдержал:

– Знаешь, а пойдем-ка выпьем! Пусть видят, что начальство гуляет. А то, того и гляди, разговоры пойдут.

Они бросили кипы донесений валяться на столе и спустились к подножию Цитадели на старом скрипучем лифте, гремящем шестеренками и отсчитывающем этажи немелодичным бряканьем. Путь к ближайшему питейному заведению лежал по длинному подвесному мосту, соединяющему склоны ущелья. Солнце коснулось заснеженных вершин на западе, и долину накрыли вечерние тени. Слева жарко горела в последних лучах Цитадель и сбегали по склону террасы вечнозеленых садов, справа во мраке зажглись огоньки в окнах домов, угловато чернели развалины древней домны. Стальные струны моста гудели на ветру, далеко внизу шумела река, вращая десятки колес, приводя в движение подъемники и механизмы. Хрупкий человеческий мирок, угнездившийся в складке враждебного мира, готовился проводить день и встретить ночь. Генерал задержал шаг, любуясь игрой света и тени, свежими красками заката. Порыв ветра пронесся по ущелью, бросив ему в лицо пыль Пустоши, Зайрим закашлялся.

Этим вечером Бриск пил так, словно провожал последний день мира. Генерал не позволял себе набраться в зюзю (ему еще предстояло возвращение в Цитадель по подвесному мосту), но старые застольные песни, которые хриплым голосом тянул Следопыт, подхватывал с удовольствием. Вечер удался. Подходя к дверям своей комнаты, он мечтал только об одном: завалиться в постель и ни о чем не думать хотя бы до завтрашнего утра. Именно этот момент адъютант выбрал, чтобы вернуть генерала к действительности.

– Сэр, прибыли посланники из Горной Цитадели, с письмом от предводителя. Ищут вас.

То, что исходило из Горной Цитадели (она же – Последняя Крепость, но слово «Последняя» ни один из Серых принципиально не употреблял), должно было быть срочным, важным и геморройным. Генерал постоял минуту, стараясь удержать на языке те слова, которыми ему хотелось поименовать всех посланников в целом и предводителя в частности, потом глубоко вздохнул:

– Пригласите их в зал собраний. Я буду через минуту.

Адъютант кивнул, виновато взглянул на начальника и поспешил выполнить его указание. В небольшой конференц-зал, по традиции оборудованный накрытым красным сукном столом и тремя рядами жестких стульев, генерал прибыл гладко выбритым, в чистом мундире и с непроницаемым выражением лица. Ему удалось сохранить это выражение, даже когда он разглядел, кем, собственно, являются посланники предводителя.

Трое заклинателей Братства (судя по черным вставкам на мундирах – из особой боевой группы) заняли дальний ряд стульев и со скучающим интересом наблюдали за происходящим. Двое штурмовиков из личной гвардии предводителя предпочли остаться стоять, один – у дверей, другой – рядом со знакомым генералу по заседаниям Верховного совета Братства офицером, устроившимся в первом ряду. Но даже не внезапное появление доверенного лица совета поразило Зайрима больше всего, самым удивительным было то, что последний из прибывших никакого отношения к Братству не имел. Генерал скользнул взглядом по седьмому посланнику и проследовал к своему месту у стола, катая в уме запечатленный образ. Невысокий, черноволосый, того легкого и подвижного телосложения, которое отличает подданных Великих Лордов. Дорожная одежда специфического покроя, пожалуй, даже слишком специфического. Арконийский маг?

– Капитан Ягер, мои извинения! Меня не предупредили о вашем прибытии.

– Не нужно извинений, генерал. Еще вчера я не знал, что буду здесь. Чрезвычайные обстоятельства потребовали крайней спешки.

Значит, они прибыли сюда с помощью магии, затратного, шумного заклинания телепортации, которое эхом будет отдаваться в Пустоши еще месяца два. И это накануне Прилива! Воистину, обстоятельства должны быть чрезвычайными.

– Я вас внимательно слушаю!

– Прошу вас, ознакомьтесь.

Гвардеец взял из рук капитана и передал Зайриму плотный, тщательно опечатанный конверт с красными сургучными оттисками герба Братства. В таком передают известия о начале войны или приказы о полной эвакуации. Дрогнувшими руками генерал сломал печати, размотал шелковый шпагат и вынул из конверта сложенный пергамент. Брови его неудержимо поползли вверх. Он, уже не таясь, посмотрел на арконийца.

– Здесь сказано, что я должен оказать вам всю возможную помощь, невзирая ни на какие потери, и отныне это для меня задача первостепенной важности. Однако какая именно помощь вам нужна, тут не сказано.

Аркониец вежливо улыбнулся:

– Позволите объяснить?

– Да, пожалуйста.

– Мне необходимо, чтобы вы нашли и вывели из Пустоши одного человека.

– И как давно он туда попал?

– Приблизительно месяц назад.

Зайрим едва удержался от недовольной гримасы.

– Значит, он наверняка мертв, а найти тело на такой территории будет почти нереально.

В улыбке арконийца мелькнуло что-то неприятное, отчего присутствие троих заклинателей показалось генералу отнюдь не лишним.

– Уважаемый, я совершенно точно знаю, что этот человек жив, и совершенно точно знаю, где он находится. Иначе ваша помощь, уважаемый, мне не потребовалась бы.

Генерал неуверенно посмотрел на эмиссара совета, Ягер едва заметно кивнул.

– Прошу вас изложить все обстоятельства дела. – Зайрим постарался перейти к нейтральному деловому тону.

Аркониец удовлетворенно улыбнулся и поудобнее устроился на стуле. Его самообладание было идеальным. Генерал готов был бы поверить в это спокойствие и дружелюбие, если бы не тот странный взгляд секунду назад. Отчего-то Зайрим был уверен, что чужак не колеблясь убьет их всех (включая заклинателей), если это поможет ему добиться желаемого. Неприятный тип. Что же такого он наобещал предводителю?

– Тот, кого я разыскиваю, – юноша семнадцати лет, высокий, крепко сложенный, светловолосый, со шрамом на левой стороне лица. Месяц назад с помощью магического артефакта он перенесся в Ганту. Судя по всему, он и сейчас находится там. Я даже догадываюсь, кто его там удерживает. – Аркониец цепкими глазами впился в лицо генерала, словно желая подловить того на неловкой мысли. – К счастью, вашим людям не придется разыскивать мальчика по всей крепости: в моем распоряжении находится поисковый амулет, который указывает его местоположение совершенно точно.

Зайрим внезапно осознал, почему в письме совета упомянуто слово «потери», и понял, что никакие доводы «против» не будут приняты. Арконат! Совету и предводителю нужен Арконат. Весь гарнизон Цитадели Инкар будет принесен в жертву ради достижения соглашения с властями Арконата.

Генерал встретился глазами с эмиссаром. Тот снова кивнул.

– Интересно, что Братство ожидает получить за эту услугу от… нашего северного соседа?

Вопрос был риторическим, на язык его вытолкнул гулявший в теле генерала хмель, он был задан Ягеру, но ответил на него арконийский посол:

– О, это просто! Гражданство Арконата и право профессиональной деятельности в провинции Шоканга для всех желающих его получить. Под гарантии Лорда Шоканги.

Воистину, убийственное предложение. Убийственно желанный приз. Зайрим нахмурился, уже погружаясь в дело, прикидывая наличные силы и выбирая стратегию. Это будет нелегко! И лучше им будет сделать это с первого раза. Ему необходимо было услышать соображения Бриска по этому делу. Генерал представил, в каком виде будет Следопыт, если его притащить на собрание сейчас, и постарался изобразить суровую непреклонность.

– Ночь – не лучшее время для таких начинаний. Я назначаю совещание на утро, на семь часов. – Он кивнул адъютанту. – Пригласите всех капитанов и нашего уважаемого заклинателя. Заклинателю можете сообщить об этом прямо сейчас.

Адъютант кисло улыбнулся. Прерывать вечерние бдения старшего заклинателя Цитадели Гверрела было рискованным делом, но будить его в семь утра означало чистое самоубийство.

Аркониец выглядел так, словно готов возразить, но еще раз посмотрел на генерала, почему-то успокоился и передумал.

– Да будет так! Надеюсь, в вашей Цитадели найдется место, где усталый путник мог бы провести ночь?

Арконийского посланца разместили в двух больших комнатах, предназначенных для аудиторов Братства, изредка посещающих удаленный гарнизон. Заклинатели разместились рядом, генерал так и не понял, прибыли ли они для охраны важного чужеземца или, наоборот, собираются защищать окружающих от него. Ни еды, ни воды для умывания аркониец не потребовал и сразу же заперся у себя.

– Надеюсь, он не собирается ворожить? – остановил генерал Ягера. – Вы ведь объяснили ему, что в такой близости от Границы этого делать нельзя?

– Не беспокойтесь. – Ягер ободряюще улыбнулся. – Он неплохо осведомлен об особенностях Пустоши. В конце концов, в Арконате тоже есть Граница. Думаю, дело в другом: он неделю провел в седле, по-моему, он ехал и днем, и ночью. Не всякий гонец одолел бы такое расстояние за то же время.

– Похоже, этот парень ему действительно нужен.

– Мы не уверены, так получилось, что он обогнал донесения агентов, но… Упомянутые им обязательства Драконис подтвердил лично. Полагаю, в возвращении этого юноши заинтересован сам шокангийский Лорд.

Все это должно было что-то значить, что-то очень важное. Беда только, что обычной рассудительности Зайрима хватало только на самые очевидные распоряжения. Приятно кружащий голову хмель превратился в настоящую пытку, когда потребовалось оценить сложность возникшей задачи и хотя бы немного разобраться, что можно оставить на завтра, а что нужно сделать уже сейчас. На самые простые вещи требовалось вдвое больше времени, чем обычно. Когда Зайрим наконец-то добрался до постели, в стрельчатые окна его комнаты смотрела звездная ночь. Последним усилием воли генерал заставил себя аккуратно снять мундир (подчиненные не увидят его в жеваной форме!) и мгновенно провалился в тяжелый сон.

В семь утра в конференц-зале собрались все командиры Цитадели Инкар: как всегда подтянутый и энергичный Харек, последние три года совмещающий должность сотника с обязанностями начальника гарнизона, бледный и мрачный с похмелья Бриск, капитан местной милиции, капитан технических служб (толковый парень из полукровок), интендант (до изумления скаредный старикашка), старший медик, сам Зайрим, а также всклокоченный со сна и одетый вызывающе не по форме Гверрел. Тощий, очкастый заклинатель тоже числился капитаном, но форменной одежды не переносил и субординацию не соблюдал, за что, собственно, и загремел в удаленный гарнизон с уютной должности в штате самого предводителя. Сейчас на нем были голубые панталоны, серый бархатный халат и красные шлепанцы: в точности соблюдя сочетание цветов, предписанных для ежедневно носимой формы заклинателя, Гверрел умудрился извратить саму суть форменной одежды. Зайрим надеялся, что в присутствии чужеземца сумасбродному заклинателю станет стыдно. Увидев гостей, Гверрел почти не изменился в лице, только сивая шевелюра его встопорщилась еще сильнее. Заклинатель не опустился до постыдного бегства, а вызывающе проследовал в первый ряд и сел рядом со Следопытом. Затянутый в безукоризненный мундир и начищенную портупею Бриск неприязненно покосился на соседа.

Взгляды присутствующих неудержимо притягивал председательский стол. Из посланников предводителя генерал пригласил двоих: капитан Ягер символизировал верховную власть, а избежать присутствия арконийца Зайрим не мог при всем желании. Приезжие заклинатели явились сами и сели в зале. Аркониец сменил дорожную одежду на официальный наряд своего ордена и теперь старательно делал вид, что его не интересует реакция окружающих, варьирующаяся от враждебности до любопытства. Сейчас задумчивый взгляд арконийца был обращен на шлепанцы Гверрела. В кои-то веки нахальный заклинатель выглядел не вызывающе, а просто глупо.

– Господа. – Зайрим обвел собравшихся внимательным взглядом, дождался, когда стихнут шепотки. – Верховный совет Серого Братства поручил персоналу Цитадели Инкар миссию первостепенной важности. Нам предстоит нелегкая задача: найти и вывести из Ганту человека, удерживаемого там… подчеркиваю – в живом виде!.. Древними тварями. Надеюсь, всем понятно, что на счету буквально каждый час. Мы начинаем действовать немедленно. На этом совещании должен быть составлен план миссии и решены все спорные вопросы. Таков полученный нами приказ.

Генерал едва успел договорить, как Гверрел взлетел со своего места, как чертик на пружинке:

– Прошу слова!

Зайрим сдержался и не стал его одергивать. Формально принять участие в обсуждении мог любой, а заклинатель был из тех, кто может часами трепаться о своих правах, чужих обязанностях и вере предков. Устраивать этот цирк в присутствии посторонних генерал не хотел.

– Предоставляю слово старшему заклинателю Гверрелу.

– Слепое повиновение приказам не является традицией Серого Братства! – Старший заклинатель воинственно запахнул халат, под мышкой которого обнаружилась дырка.

Следопыт, над ухом которого орал Гверрел, страдальчески поморщился.

– Уполномоченному совета следует объяснить нам, чем таким эта миссия «первостепенна». Жизни персонала Цитадели ставятся под угрозу совершенно немотивированно! Разве устав мирного времени не подразумевает коллегиальность в принятии критических решений?!

Генерал терпеливо ждал продолжения. В конце концов, самый надежный способ заткнуть этого балабола – физический. Одно неосторожное слово, один намек на неповиновение, и он мгновенно закатает взбалмошного колдуна в самый глубокий каземат, благо три боевых заклинателя под рукой. В этом деле Гверрел ему помочь не мог (несмотря на весь свой гонор, худосочный и подслеповатый магик просто не выдержал бы перехода через Пустошь), а терпеть его у Зайрима сил уже не было. Но заклинатель, лопни его глаза, заметил настроение генерала и быстро закруглил свое выступление:

– Поэтому я предлагаю не допускать излишней поспешности и действовать с учетом отдаленных последствий наших решений.

Зайрим представил, как они будут пытаться учитывать отдаленные последствия, действуя наперегонки с Приливом, и понял, что созрел для убийства, но потом до него дошло, что Гверрел просто не догадывается о надвигающейся катастрофе. Это они с Бриском держат в руках весь поток донесений и видят картину в целом, а для остальных-то жизнь идет как всегда! Сознание всей глубины неинформированности старшего заклинателя помогло генералу сохранить самообладание.

– Мнение старшего заклинателя будет учтено, – глубокомысленно кивнул он. – Принимая во внимание неявные обстоятельства дела.

Генерал видел, как за спиной Гверрела один из приезжих чародеев закатил глаза, очевидно, характер этого недоделанного мудреца был известен многим. Следующим выступающим оказался Бриск, он коротко представился арконийцу и тут же перешел к делу:

– Названный здесь срок, четыре недели, совпадает с возрастанием активности тварей в секторе Ганту. Фактически все мобильные демоны региона переместились туда. Я позволю себе подробней остановиться на этом, так как наш гость, скорее всего, незнаком с особенностями работы в Пустоши. Вопрос не в том, как попасть в Ганту, механизм этого у нас более-менее отработан. Вопрос в том, как мы собираемся возвращаться. Лошади к тому моменту уже падут, защитить их от воздействия дикой магии мы не можем, если не хотим быть замеченными раньше времени. Фактически после завершения операции мы окажемся там пешими, и на руках у нас будет нечто, что эти монстры считают своим. Скорость передвижения среднего демона более семидесяти миль в час, не считая тех, что способны к полету. Мы не удалимся от крепости даже на расстояние видимости. Я бы не хотел, чтобы в критической ситуации у нас возникло недоразумение. Что нам делать с этим человеком, если твари нас настигнут?

Голос арконийского посланника звучал почти дружелюбно:

– Не знаю, что вы будете делать, но, если с этого человека упадет хотя бы волос, можете начинать копать. Размер вам известен – метр на два.

Бриск посмотрел на арконийца, и на его лице появилось опасливое выражение, по-видимому, он сделал те же выводы, что и генерал вчера.

– Но те, кто не имеет опыта путешествия по Пустоши, с нами не пойдут! – поспешно объявил Следопыт.

– В таком случае я хочу знать, как вы решите проблему эвакуации. До того как вы уйдете.

– Метод, с помощью которого наша цель покинет Ганту, определен предводителем, – подал со своего места голос один из приезжих заклинателей. – Наша группа создаст оперативный портал, и остальные переправятся через него непосредственно в Горную Цитадель. Все необходимые полномочия у меня имеются.

Опять телепортация, причем из глубины Пустоши! Генерал не был знаком с магией, но точно знал – те, кто создают оперативный портал, с помощью него не перемещаются. Учитывая обстоятельства… Демоны славно повеселятся.

– Может, все-таки классическая пентаграмма? – неуверенно пробормотал Гверрел, словно это ему приказали отправляться в объятия чудовищ.

Боевой заклинатель сухо улыбнулся:

– Это ритуал на несколько часов, от которого вся округа будет разве что не светиться. Мы можем не успеть закончить.

Генерал понадеялся, что решимость заклинателей хотя бы смутит арконийца. Оказалось – нет.

– У меня поправка! – тянул он с места руку, словно у Зайрима был шанс его не заметить. – Пусть перемещение произойдет сюда, в Инкар. Отсюда до границы Арконата намного ближе, кроме того, мы сможем не привлекать внимания к населенным областям.

– Поправка принята, – кивнул Зайрим.

Ему тоже не нравилась идея наводить тварей на большой город. То есть в принципе вектор переноса невозможно проследить, не зная кода доступа к маякам, но генерал понимал, что ворожба не единственный способ установить истину. Много ли народу способно забраться так далеко в Пустошь? Демонам не составит труда вычислить, кто именно играл в их песочнице. Самое простое будет допросить заклинателей (хоть бы и посмертно). Насчет степени разумности древних монстров существовало несколько теорий, но Зайрим всегда рассчитывал на худший вариант.

Собрание перешло к обсуждению плана действий и распределению обязанностей. Кони, люди, артефакты и снадобья, продукты и фураж должны были быть собраны, уложены и снаряжены. Все необходимое следовало добыть хоть из-под земли, прямо сейчас. Интендант предпочел бы отложить поход на неделю, а лучше на месяц, и генералу пришлось пугануть старика Пустошью, чтобы двигался побыстрее. Харек с жесткими сроками не спорил, но очевидно недоумевал. В словах Гверрела можно было найти долю правды: действительно, ради кого они так мечутся? Если подумать, то все эти усилия, траты и жертвы – все ради спасения какого-то придурковатого чужеземца. Кто его в Ганту-то тянул?! Зайрим решил держать информацию о Приливе при себе до последнего. Пусть лучше думают, что командир выслуживается перед предводителем, главное, чтобы двигались побыстрее.

Старший Следопыт был единственным, кто полностью проникся важностью момента. Бриск вызвался лично возглавить отряд.

– Ганту место мутное, опять же – Поющие Пески. Там и тропу-то как следует не проложишь, никаких ориентиров, все на чутье. Молодым не доверю, а стариков собирать времени нет. Сам пойду.

Генерал молча кивнул, признавая выбор Следопыта.

Встревоженная внезапными сборами и слухами о чужаке Цитадель сдержанно бурлила. Во дворе паковали узлы немногословные Следопыты, конники Харека сговаривались, каких лошадей отправлять в безвозвратный поход, интендант, кряхтя, отсчитывал полагающиеся уходящим в Пустошь боеприпасы. Спецсредства для борьбы с демонами выглядели не слишком внушительно и по мощности немногим превосходили фаербол, но, в отличие от любой ворожбы, не создавали магического эха. Время от времени мелькал кто-нибудь из заклинателей. Аркониец народу не показывался.

– Отправляемся утром, сэр? – окликнул генерала Харек, решивший лично возглавить группу поддержки. Они доведут Следопытов до Границы, чем помогут разгрузить лошадей, да и охраны в таких местах мало не бывает.

Зайрим прищурился на солнце:

– Отправляйтесь через час. Засветло успеете добраться до Старого бастиона, дальше командование переходит Бриску. Делайте все, как он скажет.

Харек щелкнул каблуками и отдал генералу честь. Сотник совершенно не умел скрывать свои чувства и пытался прикрыть недовольство подчеркнутой официальностью.

Грохотали мощные подъемники, ошарашенные стремительностью происходящего люди прятали растерянность за громкими шутками. Боевые заклинатели, уже в полевой форме и с вещмешками, молча проследовали к воротам. Половина персонала Цитадели высыпала во двор провожать конников и Следопытов.

– Надеюсь, поспешность не скажется на качестве выполнения миссии?

Зайрим не заметил приближения арконийца, казалось, тот возник рядом с генералом просто из воздуха. За чужаком через двор целеустремленно шлепал Гверрел.

– Близость Пустоши учит нас всегда быть готовыми к действию. Не волнуйтесь, мы не посрамим честь Серого Братства.

Старший заклинатель протолкался к ним и встал позади арконийца на манер караула. Как с удовлетворением заметил генерал, теперь на Гверреле была пусть мятая и затасканная, но форма. Если так пойдет, завтра он ее еще и выгладит. Настроен заклинатель был по-боевому. Несмотря на всю свою субтильность, на миниатюрного мага Гверрел смотрел сверху вниз и, кажется, был этим весьма доволен. Аркониец старательно игнорировал назойливую опеку. Зайрим решил принципиально не вмешиваться, пусть друг друга развлекают.

– У меня возник маленький вопрос, к сожалению, я не догадался задать его во время совещания. Как много времени займет поход?

Генерал задумчиво пожевал губами:

– Отряд войдет в Пустошь завтра утром. Дальше все будет зависеть от Следопытов. Естественно, они направятся в Ганту не по прямой и не галопом, спешка в Пустоши – верный путь в могилу. Возросшая активность демонов также осложнит задачу. В прежних обстоятельствах путь до Ганту занял бы дней десять, сейчас следует добавить еще пару дней на маневры.

– Значит, две недели? – Аркониец глубоко вздохнул и прикрыл набрякшие веки.

А ведь на утреннем брифинге он выглядел свежим как огурчик! Генералу показалось, что следы чудовищного утомления проступают буквально на глазах. Он так засмотрелся на этот процесс, что пропустил насмешливый взгляд арконийца.

– Эликсиры, – охотно пояснил маг. – Они хорошо поддерживают в пути, но потом требуют свою цену. Мне нужно время, чтобы прийти в себя.

– Извращение, – пробухтел Гверрел. – За которое придется платить годами жизни! Вам повезло, что вы не загнали себя до смерти.

– И это тоже, – легкомысленно согласился аркониец. – Но в чем-то вы неправы. При правильном выходе из форсажа нанесенный организму вред сводится к минимуму. Что подводит нас к следующему вопросу… Я иду спать!

Он развернулся и ушел. К великому сожалению генерала, Гверрел за ним не последовал. Старший заклинатель был полон возмущения и подозрительности.

– Будь я проклят, если подпущу его к пентаграммам! – пыхтел он. – Явный шпион! Пусть только попробует здесь ворожить, я сверну его в бараний рог и отправлю предводителю в конверте, чтобы думал, с кем связывается.

Насчет шпионской сущности арконийца у генерала были сомнения.

– Да их же Ключи вроде с нашими не сочетаются. Если бы ему достаточно было одного взгляда, чтобы разобраться, стал бы предводитель отправлять его сюда пентаграммой?

– Да этот предводитель… вместе с его советом… офонарели совсем, вот!

Генерал мудро решил не замечать оскорбления верховной власти.

– Контролируйте свои эмоции, капитан, – посоветовал Зайрим заклинателю и с наслаждением пронаблюдал, как тот вспоминает наконец о своем звании. – Этот маг выглядит серьезным малым и пробудет здесь еще минимум две недели. Нам необходимо сохранять нейтральный тон. Я и сам не в восторге от присутствия чужих глаз, но плодить врагов отечества тоже нехорошо. Я запрещаю вам предпринимать что-либо, что он может расценить как оскорбление. Если вы готовы, как самый опытный из наших заклинателей, взять на себя опеку нашего гостя, вам придется проявлять такт и дружелюбие.

Маленькая лесть оказала на Гверрела волшебное воздействие. Заклинатель приосанился и поправил очки.

– Я готов. За этим человеком надо наблюдать. В арконийской культуре человеческая жизнь и свобода не являются высшей ценностью. Он может выглядеть дружелюбным и мило улыбаться, но в критический момент он не колеблясь применит свою магию как инструмент насилия.

Зайрим от души согласился с заклинателем.

– Я не зря назвал его серьезным – ни за что не поверю, что в своем деле он новичок. Если ему придет в голову буянить, сможем ли мы его остановить?

Гверрел рассудительно кивнул:

– Не беспокойтесь. Здесь, в Инкаре, я вынужден заниматься только самой простой ворожбой… что поделать, Пустошь!.. но, если дойдет до дела, по мастерству я не многим уступлю предводителю.

Зайрим сумел выдавить в ответ лишь многозначительное «хм».

 

Глава 15

Я проснулся в очередной раз и попытался понять, что меня насторожило. Было тихо, очень тихо. Эхо больше не доносило до меня журчание водяных каскадов и далекие шаги монстров. Желудок громким урчанием напомнил о себе. Проклятье… Исчезла подсветка на капителях колонн. Погасли кристаллы? Странно, пока я здесь бродил, ни один даже не замигал…

«Проем между колоннами что-то загородило».

Понимание этого пришло слишком поздно, в мгновение ока я оказался оплетенным сотней змей и выдернут из своего убежища. Меня держало на весу какое-то чудовище, напоминающее ходячий треножник. Внутри морды этой твари скрывалось подобие осьминога – короткий хобот, ветвящийся дюжиной широких щупалец с присосками. Вот этой-то штукой оно меня и сцапало. Я успел завопить дурным голосом, а потом оно спустило меня вниз, в цепкие лапки тварей поменьше. Они облепили меня так плотно, что я не мог пошевелить пальцем, и принялись трясти и ощупывать, наверное, на предмет оружия. Они стащили с меня сапоги с полыми каблуками, серебряный браслет с бирюзовой вставкой и двумя шариками хорошего яда, вытрясли из рукавов и штанин прибамбасы Тени. Короче, забрали все, что пропустили незадачливые тюремщики.

Я ни фига не соображал со сна, Тень был полностью парализован одним видом монстров. Может, это все-таки сон? Могу же я надеяться на чудо! По крайней мере, они не пытались меня разорвать…

Они как-то очень знакомо заворошились. Босс идет?

Старшина этого зверинца оказался вполне человекообразным. Только выше меня на две головы. Меня! Это напоминало ходячую стойку с мечами. Железки торчали из него во все стороны, словно языки застывшего пламени, но руки были человеческие – пятипалые и подвижные. Тварь провела пальцем по моей щеке, и старый шрам немедленно зачесался. Это создание ерошило мне волосы, щекотало горло, пыталось проверить зубы, а потом по-хозяйски обхватило меня за холку и придвинулось ближе. Оно хочет… поцеловать? Я визжал, кусался и вырывался, как мог, пока не отрубился начисто.

Очнулся я в камере какой-то ужасно древней тюрьмы. Маленькая комната без окна, с кроватью. Одна стена целиком из длинных прутьев и выходит в коридор. Через нее в камеру попадал свет бледного шара, подвешенного к потолку. В стене – дверь без замка, с запором на внешней стороне, абсолютно недосягаемом изнутри. Никого не было видно, но возникало жуткое ощущение, что на меня смотрят в упор. На губах померещился странный привкус. Меня вырвало.

Дух Тени метался во власти страшных воспоминаний. Он требовал бежать. Каким образом? Даже ему не удавалось придумать способ, чтобы открыть дверь. Прутья были толщиной в два пальца, глубоко заделанные в пол и потолок – слишком монументально, чтобы рассыпаться под руками Тени. Даже если бы не наблюдение, мне нечем было их пилить. Подкупить стражу? Как? Если они вообще меня понимают.

На ужин мне принесли кувшин воды и какое-то рагу. Воду я выпил, а тронуть мясо не решился. Кто знает, чье оно? Вопрос питания был решен хозяевами творчески. Мне продемонстрировали еще живого, перепуганного кролика, а чуть погодя его же и принесли жареным. Выходило так, что расставаться со мной они не собирались.

Какое-то время я еще пытался рассуждать логически. Если они чего-то от меня хотят, значит, можно попытаться поставить какие-то условия, как минимум – послать известие отцу. Он же весь Арконат сроет, меня разыскивая! Кому может прийти в голову, что я попал в такое место?! В Академии преподавали основы политики и ведения переговоров, но в то время нюансы человеческих отношений меня не интересовали. Теперь вся надежда была на хитроумие Тени.

Чуть погодя я узнал, что содействие с моей стороны им вообще не нужно. Они желали видеть меня участником ритуала, который был предельно прост: меня приводили в плохо освещенное подобие храма Черепов, привязывали посередине алтаря, где мне и полагалось лежать около часа, плюя в потолок, под заунывные напевы и звон колокольчиков. Потом меня отвязывали и несли обратно. Первый раз я перепугался до одури. Какой-то бараноголовый урод с костяным ожерельем на шее разрисовывал мне грудь мягкой кисточкой и раскладывал по алтарю пузатые стеклянные рюмочки, подозрительно напоминающие сосуды для сбора крови. Человекообразный маячил на краю поля зрения, дружески помахивая рукой, и посылал что-то похожее на воздушные поцелуи. Я не мог понять, собираются ли они меня убить или сначала изнасиловать. До объяснений происходящего никто не снизошел. Не понимаю, как мне удалось не сойти с ума. Через два часа бараноголовый стал счастливым обладателем гирлянды светящихся шариков, а я чувствовал себя так, словно у меня действительно сцедили кровь.

В следующий раз я попытался оценить возможность побега во время ритуала. Без шансов. В отличие от людей-охранников твари ни на секунду не теряли бдительности. По дороге в храм монстры крепко держали меня, игнорируя робкие попытки общения. По дороге обратно я был просто кучкой костей и мышц, неспособной на побег по определению. Ритуал словно вынимал из меня душу.

Это было унизительно.

Все мои навыки, вся моя сила осталась в прошлом, среди людей. Здесь все были больше, чем я, и гораздо сильнее. Жесткие, когтистые, с горящими зенками и трупным запахом изо рта. От некоторых сладковато пахло бальзамическими снадобьями, это было еще хуже.

Время удавалось измерять только ритуалами. Первый, второй, третий… В промежутках мне оставались только одеяло, тишина и немигающий свет шара в коридоре. Когда я приходил в себя после четвертого ритуала, ко мне зашел незнакомый монстр. Он принес объемистый сверток, положил его на кровать и удалился. Я осторожно разворошил дерюгу.

Книжки. Очень старые, но отлично сохранившиеся. Неужели они умеют читать? Или, помоги мне Бог, любят это делать? Хотя… Некоторые из них существуют уже тысячу лет, за такое время многому можно научиться. Весь вечер я плакал в обнимку с пыльными томиками, как сопливая девчонка. Их запах был таким домашним…

В основном это были какие-то слезоточивые сказки в стихах, на древнеарабийском и старошонском. Такое я не смог бы читать даже под страхом смерти. Попадались книги, языка которых я не знал. Изредка возникало что-то интересное, вроде описания судебной практики в городах-государствах Кабрина. Такие книги я старался оставить у себя, чтобы перечесть на досуге. Как-то раз в кульке оказалась забавная штука – кипа неопрятных страниц в шикарном золотом переплете. На разномастных листочках проглядывал знакомый почерк. Тато Робен? Автор нигде не значился. Обрывочные записи отражали события пяти лет. Стиль повествования (если это был Папарзони) изменился. Никаких размышлений вслух, лишь констатации. Свидетельство о начале конца.

Тайно собираемое и изготавливаемое войско Феллы напало на Федерацию Истара. Против федеральной гвардии выступило полчище чудовищ, действующих независимо от волшебников и совершенно невосприимчивых к магии – самотворящиеся заклятия, запретное колдовство. Современный человек в точности мог предсказать, что случится дальше, но жрецы Л’Арсане не знали или не хотели знать. Тварям могли противостоять только другие твари, количество которых росло в геометрической прогрессии. Жертвы исчислялись миллионами, когда уровень магии превысил критический, твари замкнулись в себе и вышли из повиновения хозяевам. Начался Хаос.

Оставшиеся в живых члены Белой Лиги взывали к ордену Разрушителей, суля любые блага, но их призывы запоздали на добрую сотню лет. На свете не осталось никого, кто мог бы усмирить буйство магии. Не нашлось ни тайного святилища, ни секретного монастыря, о которых в народе ходили страшные слухи. Казнив Великого магистра Ольгарда, Лига одержала сокрушительную победу и теперь пожинала ее плоды. Души Темных были отомщены стократ. За считаные месяцы волшебная Фелла и тысячелетний Истар были обращены в безжизненные пустыни. Великий Ганту – оплот Белой Лиги – утонул в Поющих Песках. Пришел день, когда автор вынужден был констатировать, что способных сопротивляться не осталось. Чудовища бродили где хотели, дрались между собой и убивали людей, когда желали и сколько желали. «Найдется ли что-то, что освободит нас? Вернутся ли Разрушители?» – вопрошал автор.

Насколько я знал, за тысячу прошедших лет никто из Темных так и не объявился. Хотя и попытки найти их были, и пророчеств было хоть отбавляй. Люди не могли поверить, что Разрушители не оставили для себя какой-нибудь лазейки. А зачем им было возвращаться? Мстить? Их убийцы и сами неплохо с этим справились. Человек не смог бы быть таким последовательно жестоким, как твари. Может, им просто надоели бесконечные нападки, они плюнули и – перестали существовать. Как аркониец, я старался не задумываться, что удерживает монстров за пределами нашего королевства. И удерживает ли что-то… Недаром я так окрысился на отца, когда он завел об этом речь. Выходит, папа был единственным, кто реально смотрел на вещи.

Так что освободить меня могло только пришествие Разрушителя.

Даже Тень Магистра неспособен был отрицать очевидное – я умру здесь. Так стоит ли тянуть? Камера была хорошо продумана, в ней не было ни малейшего выступа, куда бы можно было закрепить веревку. При всем обилии оружия вокруг по собственной воле я не мог использовать ничего острого. Мясо и фрукты мне приносили уже нарезанными, вся посуда была из дерева. Оставалось только перегрызть себе вены зубами, но к этому я был еще не готов. Для начала я попробовал прокусить палец, чтобы втереть в ранку грязь. Говорят, это действует не хуже петли и веревки. Тут же явился какой-то монстр, ухватил меня на руки и принялся таскать по коридору, укачивая. После такого обращения меня не скоро перестало трясти.

Тихое безумие обволакивало меня. Поэтому, когда за прутьями решетки появился человек, я закономерно счел происходящее галлюцинацией. Он скинул с дверей засов и вытащил меня наружу. Для призрака он был довольно мерзким. Он щипал, пинал меня и одновременно шипел, призывая к молчанию. А на фиг тогда драться?! Я пошел за ним не раздумывая. Ну и что они сделают со мной, если поймают? Убьют? Незнакомец двигался по каким-то щелям и узким переходам, которых в подземелье оказалось предостаточно. В одном из коридоров нам встретились еще четверо таких же молчаливых диверсантов. Мне дали какую-то черную хламиду, я сорвал с себя все, до последней тряпки, и переоделся. Темп бегства ускорился.

Пару раз они едва не угодили в ловушки, но Тень был начеку. Хотелось верить, что мою помощь оценили. По темному и тесному, как кишка, подкопу мы выбрались к поверхности, там был вечер. Тихо пели остывающие пески. И-и-у, у-и-и-и.

Мне не дали затормозить и расслабиться. Вся компания трусцой рванула за бархан. Там, в небольшой ложбинке, сидели трое, по ощущениям – маги. Они поддерживали в готовности большую пентаграмму перемещения. Пришедшие вместе со мной разместились в центре Знака. А маги что, не собираются валить отсюда? Какое самопожертвование! Волшебники начали речитатив, долженствующий снять оковы со Знака, но что-то пошло не так, пентаграмма неожиданно развернулась вовне, всосав в себя весь окружающий мир – воздух, людей, барханы… С обратного конца заклинания в комнату, освещенную дневным светом, вывалились пятеро ошалевших лазутчиков, трое матерящихся магов, куча песка и – я. Кайф.

Потом я отрубился.

 

Глава 16

Две недели ожидания промелькнули незаметно. Аркониец вел себя тихо, ни с кем не задирался, не шнырял кругом в поисках секретов, а только ел, спал и пребывал в ожидании. Он превратил это ожидание в отдельный, завораживающий процесс, почти ритуал. Утром после завтрака он отправлялся на южную стену Цитадели (оттуда открывался прекрасный вид на зал перемещений), усаживался на пожарный ларь с песком и как бы дышал свежим воздухом (даже в те дни, когда с гор спускался холодный туман). После обеда он брал теплый плед, книгу и располагался в нижнем саду, у фонтанчика, где и читал до ужина (все две недели – одну и ту же страницу). Вечернее время он проводил в своей комнате, в глубоком кресле у тлеющего камина, и служанки повадились прибираться там, совершенно игнорируя присутствие жильца (ну он же ж не возражает!). Люди быстро привыкли к странностям и обращали на арконийца не больше внимания, чем на кошку, только Гверрел с неослабевающей настойчивостью отслеживал каждый его шаг.

Срок, отведенный Зайримом группе Бриска, подходил к концу. Теперь трое заклинателей Инкара дежурили возле пентаграммы-ключа непрерывно, в три смены. Все понимали, что у Бриска может не оказаться времени на то, чтобы дожидаться отклика обычным порядком. Генерал в уме предполагал разное, начиная от экстренной эвакуации и кончая тем, что вызов вообще не придет, но на то, что произошло в действительности, он не рассчитывал.

Вызов пришел в дежурство Гверрела (позднее генерал заключил, что только присутствие нахального магика спасло их от катастрофы – свой хлеб у предводителя тот ел не зря). Ничто не предвещало беды. Заклинатель подготовил ответную часть портала и принялся ждать команды к переносу. Уровень насыщения канала медленно возрос до максимума и стабилизировался – на том конце все было готово. Потом Гверрел говорил, что уловил нарастающее давление, словно бы на него из темноты бесшумно неслась стена, и среагировал инстинктивно, есть у заклинателей-исследователей такой инстинкт – хвататься за громоотвод. Сам генерал, спешащий к залу перемещений, видел только, как вспыхнули лиловым огнем аварийные накопители, а потом началось то, что обычно многословный Харек обозначил как «большой бум».

Удар магии эхом отразился от земли, воды и воздуха, содрогнулось каменное основание Цитадели Инкар, далеко внизу мгновенно вскипела река, и все ущелье заволокло горячим туманом. Первой мыслью генерала было: «Прилив!», второй – «В устье пентаграммы ворвалось чудовище!». Дальше рассуждать генерал не стал и помчался наводить порядок среди солдат и выводить людей из осыпающихся башен. Мимо него кубарем прокатились оба младших заклинателя, чем они могли помочь Гверрелу, генерал не знал, но спешили ребята вовсю. Они едва успели вывести всех из помещений, удары магии пошли один за другим, каждый – едва ли не сильнее первого. Позже кто-то очень хладнокровный скажет, что их было девять, генерал не считал. У него было две мысли: «Что творится в деревне?» и «Не расплавится ли утес в основании Цитадели?». По крайней мере, жар шел такой, словно им под ноги сунули печку. Все предметы окутались потусторонним зеленоватым свечением, некоторые – изменяли форму, кое-чего потом вообще не нашли. Людей попеременно охватывал страх, ярость, эйфория. Кто-то катался по полу в истерике, один из солдат спрятался под столом в караулке, там его и пришибло.

Произойди что-то подобное в более спокойном месте, и массовых жертв было бы не избежать. Но в Цитадели Инкар каждый (включая гражданских) проходил тренировку на случай выбросов дикой магии, большинство хоть раз были свидетелями нападения твари, а многие зарабатывали на жизнь тем, что копались в руинах по ту сторону Границы (хотя официально это было запрещено). Через полчаса после первого удара Зайрим овладел ситуацией и наладил помощь пострадавшим, через четыре часа стала известна обстановка в деревне. Паники и беспорядков удалось избежать, но о том, чтобы начать эвакуацию, нельзя было и думать – все низины затопил густой туман, в глубине которого то и дело проскакивали молнии. Магическая вакханалия продолжалась всю ночь и только к утру пошла на спад. Работники технических служб сумели добраться до зала перемещений и накопителей, внизу в ущелье снова зашумела река.

Генерал решил лично ознакомиться с ситуацией. Двоим помощь уже не требовалась, человек двадцать покалечило огнем и камнями, еще столько же пребывали в полувменяемом состоянии, один – пропал без вести, скорее всего, сорвался в пропасть. В деревне дела обстояли лучше, но часть построек и растительность в нижней трети склона выгорели дотла. Аварийные накопители (многотонные каменные чаши, заполненные свинцовой крошкой) деформировались и слегка оплыли, но выдержали удар. Самым неожиданным было то, что заклинатели продолжали ворожить. Гверрел, упрямый, как лосось на нересте, цеплялся за взбунтовавшийся поток, пытаясь уложить его в пределы приемной пентаграммы. Одного из его помощников унесли без чувств, другой держался едва-едва, но от старшего заклинателя так просто было не отделаться: шаг за шагом, волна за волной он вел незадачливых путешественников к пункту прибытия. Медики, не хуже Зайрима понимающие, чем обычно кончаются такие происшествия, ждали у дверей с носилками и мешками. В какой-то момент стихия уступила железной воле чародея, пространство над пентаграммой замерцало и вывалило из себя кучу окровавленного, воющего, шевелящегося песка.

– Вы позволите? – выдохнули над ухом генерала.

Аркониец (кто его сюда пустил?) подвинул Зайрима и устремился на помощь раненым. Из кучи начали извлекать тела. Первого пострадавшего невозможно было опознать – половина его лица оказалась буквально перемешана с песком, судя по мундиру, это был заклинатель. Сведенная судорогой рука мелко подергивалась – бедняга был еще жив. Аркониец задержался над ним на долгую минуту, раненый понемногу перестал дрожать, кровотечение замедлилось, и санитары рискнули переложить его на носилки. Остальные, на вид, пострадали меньше. Неистребимый Бриск вылез наружу сам, генерал рискнул его окликнуть:

– Как там?

Следопыт поднял большой палец.

– Пфе!

– Вас атаковали?

– Н-не.

– Тогда что это было?

– Гэ?

– Потом расскажу.

Санитары оттаскивали к стене неудержимо икающего заклинателя. Аркониец поил Гверрела чем-то из плоской серебряной фляжки, тот не сопротивлялся. Генерал мысленно поздравил себя – он получил назад всех, кого отправлял в Пустошь, – и поклялся представить Гверрела к награде. Учитывая масштабы события, они отделались легким испугом.

– А где этот?

– Тм.

Санитары наконец разгребли песок. Вожделенный приз и источник всех волнений оказался в самом низу. Генерал ожидал увидеть кого-то напоминающего арконийского посланца (то есть мелкого и чернявого), вместо этого на полу свернулся калачиком двухметровый бугай с комплекцией молотобойца, только отсутствие щетины на подбородке выдавало его молодость. Спасенный дрых, уютно посапывая. Аркониец с трудом заставил себя закончить процедуру (он помогал последнему из заклинателей – у того обе руки были словно ошпарены) и рванулся наперерез санитарам осматривать свою драгоценность. Он проверил у юноши пульс, целость костей, наличие внутренних повреждений, реакцию зрачков и еще что-то, наверное принципиально важное для нормальной жизнедеятельности, и только после этого позволил медикам заняться своим делом.

Зайрим чувствовал себя так, словно выбрался живым из логова н’нодов. Могучие бастионы Цитадели Инкар выдержали напор стихии. Потеряны были некоторые механизмы и часть крыши со стороны накопителей, но на это генералу было глубоко плевать. Главное, что число жертв не увеличивалось, учитывая, что оба младших заклинателя и старший медик сами лежали в лазарете, это было настоящим чудом. Чудо было делом рук арконийца. Мэтр Ребенген (теперь его имя знали все) оказался неплохим целителем и работал сутки напролет, теперь большинству раненых нужны были просто тишина и покой, но покалеченному заклинателю требовалась помощь профессионалов. Гверрел, крепко прихлопнутый магической отдачей, нашел в себе силы переправить пострадавшего в Горную Цитадель. И плевать на эхо – нашуметь сильнее невозможно было в принципе.

Как ни странно, меньше всего пострадал виновник торжества. Спасенный спал два дня без перерыва под чутким присмотром нянечек, потом как ни в чем не бывало проснулся и тут же начал изливать на окружающих свою безмерную радость и восторг. Еще бы нет! Как он вообще умудрился продержаться в Ганту так долго? Воздействие дикой магии плюс физический контакт с тварью – даже у опытных Следопытов это вызывало тяжелые поражения, нередко заканчивающиеся смертью. Бриск (после всего происшедшего заработавший легкое заикание) утверждал, что парня содержали в тюремной башне с большим комфортом. Вон какая харя! Даже не похудел. Выходит, он ел из их рук, а они его кормили. Объяснить столь странное поведение монстров не могли даже спецы из Горной Цитадели. В другое время Зайрим непременно вытряс бы из парня все подробности происшедшего в Ганту, но сейчас проще было объявить войну Лордам.

Причина ужасного катаклизма осталась невыясненной. Гверрел ни с чем подобным за всю свою карьеру не сталкивался и даже в теории о подобном не слыхал. Мэтр Ребенген смотрел на генерала честными глазами и врал, что сам ничего не понимает. Зайрим нутром чувствовал, что это не так, но подловить арконийца ни на чем не мог. Отчет о жертвах и разрушениях ушел в Горную Цитадель, но приказа начать официальное разбирательство не последовало, и генерал отлично понимал почему. Как только состояние раненых перестало внушать беспокойство, маг засобирался в путь.

Очередные сборы разбудили в Гверреле задремавший было дух противоречия. Заклинатель явился к Зайриму без доклада: носить форму он худо-бедно приучился, но соблюдать устав было выше его сил.

– Сэр, я понимаю, что он нам сильно помог, и я признаю его право иметь свою точку зрения, но почему мы должны потакать его прихотям? В Горную Цитадель он не хочет, по Тирсину ехать он не хочет, а в результате нашим придется вести его через Забытое королевство, отбиваясь от н’нодов и ночуя на могильниках! В конце концов, нам предписывалось лишь вывести юношу из Ганту…

Генерал с интересом посмотрел на Гверрела:

– Вы, кажется, лично принимаете все входящие сообщения, заклинатель?

– Ну да…

– Значит, содержание последнего распоряжения предводителя вам известно. Откуда тогда вопросы?

– Но он игнорирует все мои замечания! Совет не созван, расследование не начато, а ведь погибли люди! Вместо этого нам предписано организовать эскорт силами Конной Гвардии и Корпуса Заклинателей. Арконийцу!!! О чем они там думают? Вдруг окажется, что он сам все это подстроил?!

Последний вопрос Зайрим задавал себе не единожды, поскольку излишней доверчивостью никогда не страдал.

– Нет. – Генерал задумчиво откинулся в кресле. Нужно было как-то успокоить старшего заклинателя, и лучше всего было сделать это, оказав ему немного доверия. – Я думаю, что изначально он пребывал в неведении, поскольку юноша был ему нужен живым, а ни один вменяемый маг не рискнет отправлять кого-то в путь через дестабилизированный портал. Однако объяснение происшедшему у него есть, это факт. Я предложил ему отправиться в Арконат пентаграммой, – пояснил он Гверрелу. – Но мэтр Ребенген был категорически против.

– А чем ему не понравился Тирсин?

– Не знаю. Но тащить его на аркане мы не можем, значит, придется придерживаться выбранного им маршрута и постараться, чтобы он одолел его как можно скорее.

– Скорее, скорее! – В голосе Гверрела появились знакомые скандальные нотки. – Мы что, подались в арконийские скаковые лошади?

– Договор начинает действовать с момента, когда он пересечет границу Шоканги, – раздраженно огрызнулся генерал. – Чем быстрее он там окажется, тем больше людей смогут перебраться туда до начала Прилива.

По тому, как вытянулось лицо заклинателя, Зайрим понял, что ляпнул что-то не то.

– Тьфу! Проговорился! – Он свирепо уставился на потрясенного Гверрела. – Да, похоже, что скоро будет Прилив. Не вздумай об этом болтать, а то окажешься единственным, кто тут останется. Понял?

Заклинатель мелко закивал:

– Но… Как же власти? Почему все молчат?..

– Мы не молчим, мы принимаем меры, – сурово осек его генерал. – И ты – мобилизован! Надеюсь, теперь тебе не надо пояснять, насколько важно завершить эту миссию как можно скорее?

– Да. – Теперь Гверрел был исключительно серьезен. – Но хочу предупредить, что по окончании миссии я подам жалобу. Сокрытие жизненно важной информации и отсутствие гласности в принятии судьбоносных решений оскорбляет самые основы существования Серого Братства!

Ямбет был в ярости, Ямбет неистовствовал. Демон выл, плевался кислотой и рыл песок на дне сотворенного неведомой силой котлована. Никто не решался подойти к нему. Сисс устроился на вершине бархана, благоразумно удаленного от беснующейся твари, и скорбно покачивал головой.

– Кто?! Как?! Куда?! – Когти Ямбета бессильно вонзались в песок.

– Кто – это я приблизительно понимаю, – заметил со своего места Сисс. – Метод, которым блокировали систему слежения, очень уж характерный. А вот куда…

Ямбет снова взвыл и предпринял попытку зарыться в землю целиком.

– Найду и убью! Испепелю!! Размажу!!!

– Это нерационально.

– Чего?!!

– Среди жертв может оказаться кто-то, кто знает его, или кто-то, кого знает он. А нам желательно не только вернуть беглеца, но и определить место, где живут ему подобные.

Ямбет на секунду замер:

– Об этом я не подумал.

– Зря. Чаша воды – хорошо, но лучше овладеть источником. Надо было сразу выяснить, откуда он появился.

– Как?!! Он возник из этой старой пентаграммы, даже Ракши не знают, как устроена эта дрянь.

– Ты мог бы спросить у него. Мне казалось, он склонен был к диалогу, по крайней мере вначале.

Ямбет в некотором замешательстве перебирал плечевые лезвия. Гатарн печально кивнул:

– Ты не воспринимаешь их как существа, наделенные речью.

– А ты? Часто вспоминаешь, что твоя пища способна говорить?

Сисс поднял на демона круглые кукольные глаза:

– Каждый раз.

Немного успокоившись, Ямбет выбрался из вырытой им ямы и энергично встряхнулся, освобождаясь от песка.

– И что нам теперь делать, умник?

Гатарн распластал по бархану пятнистые крылья и закинул голову на спину, как бывало с ним только в минуты глубоких размышлений.

– Допустим, Серых кто-то нанял. Кто-то, кто, в отличие от Ракшей, знает, как устроена «эта дрянь».

– Ох, мало я их гонял…

– Что бы это ни было, это какая-то разновидность портала. А где портал, там и портальный ключ. – Сисс обратил на Ямбета немигающий стеклянный глаз. – Что это нам дает?

– Да ничего! – Один из хитроумнейших демонов современности полностью овладел собой. – Важнее другое. Там, куда они направлялись, их встречал по-настоящему сильный чародей.

– Если они хоть куда-то попали…

– Издеваешься? – Ямбет с силой пригладил плечевые лезвия, никак не желающие вставать на место. – Минимум шесть человек, пятьсот кило живого веса. Если бы они распылились в пути, здесь бы начался фейерверк почище того, что был, когда рухнули капониры Феллы.

Сисс тихим стрекотом поддержал шутку.

– Значит, очень сильный маг… У Серых есть неплохие волшебники.

– Да, только вблизи Границы они их не держат. Придется наведаться в их Крепость по-тихому. Я сам этим займусь. А ты посмотри, тут от нашего гостя вещи остались, может, напомнит что. Непохож он на Серого, и все тут.

– Лосальтиец?

– При таком росте? Нет, если бы в Лосальти были артефакты Прежних, вроде нашей пентаграммы, я бы знал. И потом, он книги читал. Действительно читал, а не смотрел картинки. Минимум на трех прежних языках. Много ты видел лосальтийцев, которые читают?

– Все же Серые? Но они изначально поселились там, где следов Прежних не было. – Сисс воздел к небу кожистые крылья. – Ах! Как это все сложно, как мучительно!

– Не психуй, разберемся. У тебя это… знакомых нет среди… ну…

– Среди пищи?

– Вот именно.

– Сейчас нет.

– Тогда наших за Границу отправить надо. Пусть следят. Не верю я, чтоб такой заряд через горы прошел. По эту сторону хребта цель была, близко они.

– Мы будем следить, – торжественно пообещал гатарн.

– Главное, копытами шевелите резвее. Ракши вот-вот Поход начнут.

– Я помню.

– Тогда за дело. Я им покажу, как на Немертвых лапку поднимать…

 

Глава 17

Меня разбудил свет. Нормальный солнечный свет, падающий на стену передо мной через щель в портьерах. Какое-то время я цеплялся за полусон, боясь снова оказаться во власти тягучего кошмара, но потом свет легонько мигнул (может, на небо набежали облака, а может, легкий сквознячок пошевелил материю), и это разом убедило меня в реальности происходящего. Я широко открыл глаза. Надо мной склонилась пожилая женщина с непривычно тонкими чертами лица и волосами удивительного, темно-рыжего цвета, собранными на затылке в аккуратный пучок. Она улыбнулась мне, я улыбнулся в ответ и уже не мог согнать с лица счастливую улыбку. Она что-то спросила на незнакомом гортанном наречии, я ничего не понял, и меня напоили микстурой с резким запахом чеснока.

Снадобье явно было не простым, а может, все дело оказалось в тяжести пережитого, но язык меня не слушался, да и в голове было не все в порядке. Меня совсем не удивило, когда рядом с кроватью появился мастер Ребенген (в конце концов, друг семьи), он-то и объяснил мне, где я нахожусь. Все, что я сумел выдавить в ответ, было чисто гатангийское «вау!». Из подземелий, полных демонов, я попал во владения Серых Рыцарей, в свою очередь считавших обитателей Арконата исчадиями Хаоса. Несмотря на радостную эйфорию, я с полпинка понял, почему наставник упорно называет меня Рейлом. О чем бы там они ни договорились, если Серые узнают, что у них в руках фактически Лорд… Короче, зачем вводить ребят в искушение?

Я находился в Цитадели Инкар, месте, где ни один Лорд никогда не был (по крайней мере, живым), и никто не пытался заковать меня в цепи. Кто мог думать о такой удаче?! Люди моего сословия редко покидают собственную провинцию, не говоря уже – королевство. Я жадно впитывал образы чужой страны, ее запах и звуки, стараясь сохранить в памяти все до последней черточки. Я топил, растворял тени кошмара в стремительном потоке новых впечатлений, и сделать это было легко, потому что то, что я видел, действительно впечатляло.

Надо мной опрокинулось небо невероятной глубины, совсем не такое, как дома, меня обступали титанические массивы гор, на фоне которых терялись дома и деревья, а дальние заснеженные пики отчетливо пронизывали уровень облаков. Подумать только, а ведь недавно Королевский холм казался мне немыслимо высоким! Стоя над головокружительным провалом ущелья, я начинал воспринимать мир таким, каким он описывался в древних книгах: бескрайнее пространство, поверхность исполинского шара с тонюсенькой пленочкой жизни, неровными мазками нанесенной поверх. Раньше я страдал заблуждением, что описания путешествий на листах бумаги при некотором воображении достаточно, чтобы постичь все чудеса далеких стран. Так вот, это было не так! Все равно что описывать глухому музыку.

Сама крепость напоминала иллюстрацию из древних книг: круглые, немного пузатые башни из массивных гранитных блоков, вырастающие прямо из скал и немного нависающие над своим основанием, стены, взбирающиеся по карнизам и словно бы затекающие в расщелины, металлические трубы и ленты, извивающиеся по камням подобно диковинной лозе. Трубы несли какую-то полезную функцию, потому что ковырять их мне категорически запретили. Равно как и кататься на подъемниках, пробовать незнакомые механизмы в действии и прикасаться к их открытым частям. Обычно о существовании очередного запрета я узнавал, когда меня тащили за шиворот, шлепали по рукам или пинками гнали прочь (хорошо, что папа этого не видит). Потом мастер Ребенген объяснял мне причину недовольства Серых (и как я в очередной раз рисковал остаться без башки), разрываясь между почтением к Лорду и желанием привязать меня к кровати за ногу.

Он не понимал! Для меня, лишенного способностей к магии, происходящее казалось чудом. Люди на моих глазах руками создавали то, что (раньше я в этом был совершенно убежден) можно было сделать только посредством заклинания. Это было особенно интересно потому, что крепость подверглась массированному ремонту (что-то у них тут произошло, или тварь на них напала, я не разобрал). Безотлагательно следовало осмотреть открытые всеобщему обозрению полуразобранные механизмы, оросительную систему на склонах, пока ее снова не упрятали под землю, зарисовать устройство стропил на развороченной крыше. И порази меня молния, если что-то из увиденного уже не встречалось мне на страницах древних книг! Бумагу для записей я стибрил, грифельный карандаш – выклянчил, а сами записи делал у себя в комнате вечером при свете масляного фонаря, опасаясь, что меня примут за шпиона. Просто невероятно удачно я сюда попал! Ребенген то и дело вытаскивал меня из всяких щелей и подвалов и шипел, что я еще нездоров. Все эти вращающиеся под разными углами колеса, цепные передачи, равномерный лязг зубьев и густой запах масла манили меня, словно голос далеких божеств. В этом была сокрыта какая-то темная, тяжелая сила, всегда тайно присутствовавшая в камнях и металле, но до сих пор отказывавшаяся себя проявлять.

Поначалу мое внимание Серых раздражало, потом я как-то примелькался, и мне даже стали поручать задания типа подай-принеси. Я спешно разучивал местное наречие, первоначально являвшееся диалектом шонского. Дух Тени жадно разглядывал незнакомые инструменты и восхищенно причмокивал, наблюдая в действии ручные горелки, с удивительной легкостью режущие металл. Единственным, что омрачало радость происходящего, был грядущий отъезд. Я решил выяснить у мастера Ребенгена, сколько времени у меня осталось.

– Недели две, я думаю. Мы отправимся, как только шпионы твоего отца дадут заключение о безопасном маршруте.

– А что, есть какие-то варианты?

Чародей внимательно посмотрел на меня:

– Помнишь ли ты последовательность событий, приведшую нас к текущему положению вещей?

Это был первый раз, когда он начал расспрашивать меня о происшедшем. Поскольку я сам напросился на разговор, отступать было как-то неудобно. Пришлось подробно рассказать о том, что произошло с тех пор, как мы с отцом прибыли в Хемлен. С таким слушателем, как мастер Ребенген, сделать это было легко. Если воздержаться от смакования нюансов общения с нежитью, воспоминания мне беспокойства не причиняли. Я ведь не кисейная барышня! Больше всего меня волновало, как будет выглядеть происшедшее, если исключить из него упоминания о Тени Магистра. Все эти двери-самооткрывайки, блуждания в полной темноте и начинающаяся клептомания. Ох, не так окружающие представляли Гэбриэла, сына Бастиана, наследника правителя Шоканги, примерного ученика Академии.

Мастер Ребенген внимательно выслушал меня и сочувственно вздохнул.

– Только не пытайся стащить что-либо у Серых. Если будет невмоготу, скажи мне, найдем средство его приструнить.

Тревожный колокольчик зазвенел в моей голове. Чародей усмехнулся:

– Не нервничай! Ты правильно делаешь, что не рассказываешь всем о… интимных подробностях. Со своей стороны сообщаю: орден магов тщательно изучил происшедшее и постановил, что никакой вины за тобой нет. Председатель Нантрек заверил меня, что подробности, насколько это возможно, будут сохранены в тайне.

– А как же демон?

Ребенген поднял бровь:

– Какой демон? Никакого демона не существует.

Я окончательно запутался, и он милостиво снизошел:

– Слушай меня, я объясню тебе один раз, вряд ли кто-нибудь еще будет вникать во все это подробно.

Я превратился в слух.

– Помнишь тот день, когда тебя покалечило? – Он провел пальцем по щеке.

Мой шрам немедленно зачесался. Хотел бы я забыть тот день, да не выходит. В памяти мгновенно всплыли четкие, как галлюцинация, картины, запах крови и смерти, ужасные крики и отвратительный хлюпающий звук. Ребенген не стал ждать ответа.

– Демон преследовал вас, зажал у моста, порвал защищавших тебя гвардейцев, добрался до тебя, саданул по лицу и – убежал. Ну не глупо ли? Держать свою жертву в когтях и тут же бросить. Когда твой отец и Пограничные Стражи отследили тварь, она металась по улицам Винке, почти не обращая внимания на горожан. А ведь демон подобен живой стреле и движется вперед неумолимо, пока не поразит цель.

Я предпочитал не задумываться о причинах своего везения: повезло, и ладно.

– Только недавно стала известна истинная картина происшедшего. Суть в том, что, когда защитников не осталось, ты защитил себя сам. Действуя интуитивно, ты произвел действие, именуемое магическим удвоением. – Видя мою растерянность, мастер Ребенген улыбнулся. – Ты не создавал тварь, ты просто разделил себя надвое. Духовная сущность покинула тело и увела за собой разъяренного монстра. Причем разделение произошло неровно, и обе твои части приобрели независимое существование (уникальный феномен!), а возникшие странности целители списали на шок.

Я почти чувствовал, как мелкий урод гадко ухмыляется мне. Духовная сущность? Однако…

– Но до бесконечности такое разделение продолжаться не могло, – добавил маг. – Рано или поздно дух оторвался бы от тела полностью и развеялся, а тело, утратившее волю, зачахло бы. И тут вмешался я. Естественно, я не понимал, что делаю. Я подсунул Тени Магистра гривну Разрушителя, заставив дух вспомнить о благах тела. Потом свел бездушное тело и бесплотную душу на расстояние прямой видимости и напугал их настолько, что дух пожелал оказаться в единственно доступном ему убежище – в теле. И появился целый ты.

– Ну спасибо. – Не знаю, какая из моих половин вложила в эти слова больше сарказма.

– Если я правильно понял, самой большой проблемой таких манипуляций является двойственность сознания. – Чародей посерьезнел. – А теперь скажи мне, мальчик: с кем я говорю?

Я открыл рот для гневной отповеди, а потом вспомнил, с какой легкостью увел у здешнего эконома пачку отличной рисовой бумаги. Буквально – не задумываясь. И отношения с людьми у меня теперь складывались не в пример проще.

– Ну… На этот вопрос нелегко ответить.

Ребенген повеселел:

– Хорошо, очень хорошо! Значит, проблемы с совместимостью личностей не возникло. Полагаю, со временем граница станет еще более размытой, хотя, где именно она проляжет, во многом зависит от твоего волевого усилия. Помни, ты станешь тем, кем хочешь быть.

Его слова неожиданно привели меня в замешательство. А кем я хочу быть? Сколько я себя помню, такого вопроса передо мной никогда не стояло. Я был сыном правителя Шоканги, наследником Лорда и будущим Лордом. Вариантов просто не существовало.

Чародей похлопал меня по плечу:

– Не бери в голову! Когда мы вернемся в Арконат, я объясню тебе еще некоторые нюансы… кое-что нельзя говорить вслух, даже будучи уверенным, что тебя не подслушивают. Поверь, твоя жизнь сильно изменится. Полагаю, к лучшему.

На том и порешили.

Судьбе угодно было внести в мои планы свои коррективы. Буквально на следующий день Ребенген разбудил меня ни свет ни заря и сообщил:

– Уезжаем сегодня после полудня. Заканчивай все дела и собирайся.

– А чего такая спешка? – Желания вылезать из кровати не было совсем.

– По пентаграмме ночью сообщение пришло. В Последней Крепости побывал демон.

Сон как рукой сняло.

– Демон?

Ребенген поморщился:

– Вот именно. Заметили его случайно, вроде бы тварь лазила по крышам и что-то искала. Поднимать шум не решились: демон посреди жилых построек хуже всякого проклятия. Теперь их заклинатели в панике – ни одно охранное заклинание не сработало, а нам предписано отправляться в путь немедленно, с наличными силами.

На лбу чародея появилась болезненная складочка. Я всполошился:

– Что, мало сил?!

– Нет-нет, с силами все в порядке. – Ребенген помедлил, а потом признался: – Но в качестве магической поддержки с нами пойдет уважаемый Гверрел.

– Это плохо?

– Это с какой стороны посмотреть, – дипломатично заметил маг.

Гверрел – это местный чародей, тощий как вешалка, вечно растрепанный и притом с огромными линзами на носу. Исключительно деятельная личность. Он ворвался к нам, едва мы позавтракали, и тут же потащил на какое-то важное совещание, не слушая никаких возражений. Лично я не понимал, что буду там делать, с моим-то знанием местного наречия, но отбиться от него не сумел. У Серых просто страсть к совещаниям, это что-то типа религии. Я уже пару раз на это нарывался и знал, что они могут сидеть и ругаться часами, не охрипнув, по любому поводу, а меня после пяти минут начинает неудержимо клонить в сон. Проблема с совещаниями была еще и в том, что места для них теперь не нашлось. Немногие уцелевшие помещения Цитадели были заняты под казармы и склады, во всех остальных с бешеной энергией кипел ремонт. Молотки тюкали, мастерки шкрябали, каменщики зычно перекрикивались через весь двор. Поэтому обсуждать важные дела пришлось в столовой, где было относительно тихо и от разговора не отвлекало ничего, кроме запахов. Я благоразумно устроился в дальнем конце стола спиной к колонне, от сердитых взглядов Гверрела меня заслоняла широкая спина кавалерийского командира, а местного начальника я не боялся – он на меня внимания почти не обращал. Я рассчитывал вздремнуть. Гортанные переливы чужеземной речи меня не беспокоили, в сладком полусне струились причудливо искаженные образы реальности и фантастические картины, порожденные неведомыми глубинами сознания. Ставшие уже привычными лозы и черепа, белый рыцарь с черным мечом, утопающий в океане неземного сияния, битва двух неопознаваемо прозрачных теней, каждая из которых была чем-то похожа на меня, демоны (а как же без них!) и летающие свечи, темные руины, напоминающие выгнивший изнутри фрукт. И как раз тогда, когда одна из теней стала приобретать знакомые черты, кто-то пихнул меня в бок. Я встрепенулся и захлопал глазами. Вся компания смотрела на меня и чего-то ждала. Убей бог, если я понимал, что им надо.

Ребенген пришел мне на помощь:

– Итак, Рейл, скажи нам, обитатели Ганту разумны?

– Разумны, разумны! – заверил я его, все еще пытаясь прийти в себя. Ненавижу, когда меня так будят! – У них книги есть, ритуалы всякие. Так что разумны.

Ребенген перевел взгляд на Гверрела:

– Надеюсь, тема закрыта?

Заклинатель воинственно сверкал линзами очков:

– Это ничего не меняет!

Ребенген возвел очи горе и мученически вздохнул:

– Уважаемый, хорошо ли вам известна география Тирсина?

– Достаточно хорошо! – взъерошился Гверрел.

– Тогда вы, конечно, знаете, что все дороги через Тирсин проходят через одну из трех ключевых точек? Как бы вы ни кружили по долине, покидая ее, вы либо переправитесь через Черк по мосту в верховьях, ведущему к перевалу Латрух, либо будете сплавляться по тому же Черку сквозь каньон Хуранги, либо пройдете по подвесной дороге Свантоноро. Каждый из этих путей в самом узком месте имеет ширину не более ста локтей. Кто бы нас ни преследовал, твари из Ганту или… другие недоброжелатели, проблем со слежкой у них не возникнет. Путь через Забытое королевство, во-первых, чисто физически короче, во-вторых, менее предсказуем. Я внятно объясняю? Или у вас какие-то свои соображения на этот счет?

Гверрелу признать свою неправоту, видать, религия не позволяла.

– По каждому из этих путей проходят сотни, тысячи странников! Элементарные меры маскировки…

– Во-первых, не тысячи, во-вторых, вы посмотрите на его лицо!

Все дружно повернулись посмотреть на мое лицо. Я скорчил пресную мину. Да, такая у меня внешность, узнаваемая.

– Дискуссию считаю закрытой, – вмешался местный начальник, очень представительный мужик в мундире с серебряными молниями. Благослови его Бог! Я думал, они никогда не закончат. – Считаю маршрут через Забытое королевство убедительно обоснованным. Нам остается утвердить состав группы.

Ни одно из названных имен не было мне знакомо, поэтому очень скоро я снова отключился. В следующий раз меня разбудил шум отодвигаемых стульев – собрание расходилось. Я ожидал, что мастер Ребенген пристыдит меня за безобразное поведение, вместо этого он с хрустом потянулся и пробормотал, понизив голос:

– Не представляю, как они будут жить в Шоканге…

Неназванное имя повисло в воздухе. Я представил себе встречу Гверрела с папой и не сдержал ухмылки.

– Ничего, обойдется! Он, в сущности, не обидчивый.

– Мм?

– Ну да. – Я замялся, пытаясь объяснить ему причудливые особенности отцовского характера. – Он просто порядок любит.

– Вот как, – резюмировал маг.

Я так и не понял, относились его слова к отцовскому пониманию порядка или к способности Серых порядок поддерживать. Я не разделял озабоченности чародея. Несмотря на кажущуюся бестолковость, Серые способны были действовать удивительно эффективно. Взять, например, ремонт крепости. За считаные дни, что я провел здесь, все механизмы были восстановлены, крыша накрыта заново, и ремонт переместился во внутренние помещения. И я не заметил, чтобы кому-то за задержку грозили виселицей, я вообще не видел здесь ни одной. Если они сумеют ограничить контакт с Лордом высшими командирами, в Шоканге воцарится полная идиллия.

Мы покинули Цитадель Инкар во втором часу дня. Снизу, от подножия утесов, крепость выглядела особенно эффектно, я задрал голову, стараясь разглядеть ниточку подвесного моста и дивясь на огромные колеса, вращаемые речной водой. Эти колеса двигали всю механику Цитадели, но притом я не заметил никаких цепей или веревок, тянущихся вверх. Один из Серых бесцеремонно хлопнул мою лошадь по крупу – я задерживал весь караван.

– Никогда к такому не привыкну – просто сняться и уйти! – вполголоса сетовал мастер Ребенген. – Конечно, идем не в Пустошь, но все же местность безлюдная… Чую, окажемся посреди дороги на бобах.

Лично я был уверен, что ни одна нужная в походе вещь не забыта. Наверное, у Серых есть специальные свитки, в которых указан порядок упаковки вещмешков в зависимости от дальности перехода. С них станется! Это еще одна национальная особенность – на каждое действие составлять подробный письменный распорядок и всюду вывешивать пояснительные надписи типа «вход», «выход» или «столовая». Меня убивала сама идея – даже мысленно допустить, что кто-то может забыть, где находится столовая! При этом не сумевший найти столовую должен был уметь читать…

Оказалось, что обилие экзотики и новых впечатлений тоже могут утомлять. Я уже начал тосковать по обыденной жизни ученика Академии и предвкушал, как начну разговор словами: «Вот когда я гостил у Серых… А вы были в Цитадели Инкар?» Мои мысли опережали тело и неслись в Арконат. Остались считаные дни пути, несколько неудобных походных ночевок, и это странное путешествие закончится.

Скоро, совсем скоро я буду дома.

 

Глава 18

Время от времени в практике председателя Нантрека возникали ситуации, когда высшая логика событий требовала отринуть здравый смысл и даже чувство самосохранения. Сейчас был именно такой случай – арконийскому королю и ордену магов требовалось содействие повелителя Шоканги. И для того чтобы получить это содействие, с Лордом Бастианом нужно было поговорить.

Председатель Нантрек учел неудачный опыт общения через пентаграмму и на этот раз решил встретиться с Великим Лордом лично. Старый маг не исключал, что снова допускает ошибку (он еще ни разу не оставался с Драконисом наедине), но вопрос был слишком важный, тайный и неотложный, чтобы доверять его вульгарной переписке. В качестве слабой гарантии он отправил впереди себя с докладом Пограничного Стража. Тот принес сообщение, что Лорд его ждет. Впрочем, такое начало ничего не значило, поскольку повелитель Шоканги славился тем, что самые свои разрушительные решения принимал спонтанно.

Встреча состоялась в фамильном замке повелителей Шоканги – большой мрачноватой крепости, сооруженной на скалистом острове. По легенде, в окружающем его озере обитал демон, укрощенный основателем династии. Никто из магов не пытался проверить истинность предания, а местные жители избегали приближаться к берегу или ловить здесь рыбу. К острову вел узкий каменный мост с чисто символическими столбиками вместо перил. Нантрек не решился преодолевать его верхом (кто знает, что взбредет в голову глупой скотине?) и представил вынужденную прогулку жестом нарочитого миролюбия. Если бы еще кто-то мог это оценить…

Повелитель Шоканги принял его в своих личных покоях, почти на самом верху центральной башни замка – семиярусного донжона. В комнатах витал едва заметный привкус волшебства – отсюда Великий Лорд руководил провинцией, связываясь со своими агентами или отслеживая перемещения войск. Перед разговором Нантрек помедлил, ожидая, когда охранник покинет комнату, и привычно отмечая поразительную непохожесть отца и сына. Так, когда Гэбриэл был светловолос и сероглаз, его отец был смугл, черноволос и имел глаза столь темные, что радужку едва можно было отличить от зрачка. Сын был уравновешен и рассудителен до занудства, а его родитель имел темперамент деятельный и взрывной, даже сейчас он не мог спокойно ожидать разговора и бессознательно постукивал пальцами по рукояти висящего на поясе меча. Человека более впечатлительного, чем Нантрек, этот жест мог довести до обморока.

– Приветствую тебя, могучий Бастиан, повелитель и охранитель…

– Короче! – Лорд нетерпеливо мотнул головой. – У нашего величества какие-то проблемы?

– Проблемы есть у всех нас, – дипломатично заметил маг.

– И?

Председатель глубоко вздохнул:

– Мы нашли человека, стоящего за покушением на вашего сына, сэр. – Нантрек не стал делать паузы и трепать Драконису нервы. – Все организовал повелитель Дарсании, Великий Лорд Рамон. Глава Целителей совершил маленькое чудо, проследив его встречи с Браммисом и обмен тайными посланиями, особенно накануне прибытия Лорда в Хемлен. Есть также однозначное свидетельство, что тирсинцы попали в Арконат благодаря его личному участию.

– Рамон Дарсаньи? – Бастиан оторопело уставился на председателя. – Да он в магии полный ноль! И зачем ему? У него семья.

– Очень большая семья, – спокойно уточнил Нантрек. – Возможно, он захотел обеспечить своим младшим детям лучшее будущее. Нельзя также забывать о сложном материальном положении правителя Дарсании – они наплодили слишком много нахлебников – и о тамошних нравах – вспомним тот же Румикон. Точнее мы узнаем, лишь допросив его. Будете ли вы участвовать в аресте?

– Нет, – не задумываясь ответил Лорд.

Нантрек был немного удивлен.

– Жаль. Я, признаюсь, рассчитывал на вашу силу. К тому же решение судьбы одного из Великих потребует присутствия всех остальных в любом случае.

– Не сейчас, возможно, позже. – Лорд нетерпеливо дернулся. – Я занят, я жду Тео. Он должен вот-вот вернуться.

– А он куда-то отправился? – осторожно поинтересовался председатель.

Повелитель Шоканги на секунду замер.

– У-у, проклятье, забыл! Он просил сообщить, а я забыл! – Лорд вцепился пальцами в короткую шевелюру. – Виновен! Моя ошибка.

– Так куда? – настойчиво переспросил Нантрек.

– За помощью к Серым Рыцарям. Он выяснил, что Гэбриэл перенесся в Ганту, и ему нужны были люди, способные туда отправиться.

– И они согласились?

– Они уже вернулись! Гэбриэл жив, он в пути и скоро будет здесь.

– И что Серые собираются получить взамен?

– Я дал им разрешение поселиться в Шоканге, – немного воинственно заявил Лорд.

Нантрек беззвучно шлепал губами.

– Ну теперь ничего не поделаешь, – философски заключил маг. – Слово Лорда – закон.

– Вот именно.

– Знать бы еще, что это им так приспичило…

Бастиан пожал плечами:

– Так ведь Прилив! Они сейчас на что хочешь согласятся, лишь бы оттуда выбраться. – Несколько секунд повелитель Шоканги рассматривал потрясенное лицо Нантрека. – Ну да, Прилив. Направление удара – на Тирсин. Я как раз занимался этим перед похищением Гэбриэла, отправил группы наблюдателей, они отследили места сбора тварей и маршруты патрулей. Это не разовая атака, Древние готовятся к переселению.

Нантрек рассвирепел, на мгновение представления о приличиях и даже чувство самосохранения покинули его.

– И ты молчал?!! Надо же настолько потерять соображение!!! Россанга прозевал признаки, а ты молчишь!

Кажется, Великий Лорд немного смутился:

– Ну так ведь атака не на нас.

– Тьфу!!! Зачем было связываться с Серыми, если твои люди уже в Пустоши?!

– У моих возвращается одна группа из шести, меня такое соотношение не устраивало.

Нантрек молитвенно сложил руки:

– Господи, дай мне силы! Ладно, значит, арест Рамона придется отложить, пока ситуация не стабилизируется. Будь осторожен. Если потребуется помощь, говори, не играй в Тассервельдера.

– Есть еще кое-что, – тут же объявил Лорд. – У меня под арестом до сотни Черепов, я бы хотел, чтобы король дал им амнистию, официально.

– А с этими-то что? – недружелюбно буркнул Нантрек, стараясь взять себя в руки.

Нельзя забывать, что перед ним Лорд, а не ученик Академии. И в данном случае воспоминания об общем прошлом не помогут, а скорее навредят.

– У Гэбриэла, возможно, с ними дружба. Или как-то так. Я бы не хотел действовать резко, пока не уточню.

Председатель дернул бровью.

– Мудро. – Такая предупредительность у Дракониса даже пугала. – Я выясню, возможно ли это. Что-нибудь еще?

Великий Лорд задумался:

– Не знаю… Я отправляю навстречу Тео отряд. Если орден действительно уверен в своих людях…

Нантрек рассудительно кивнул.

– Того, кто помогал Рамону, мы еще не нашли. Однако двоих ребят Сандерса я могу вам дать. Они слишком молоды, чтобы быть замешанными в деле, но имеют опыт работы в Россанге.

– Пусть будет так. Ты сумеешь сохранить все в тайне?

«Ты» на «ты». Великий Лорд давал понять, что заметил оговорки Нантрека, но милостиво прощает их.

– Я – сумею. Меня беспокоит другое: не окажется ли, что тот, кого мы ищем, меня опередил.

Глаза Лорда полыхнули синим, и председатель на какую-то секунду решил, что совершил-таки фатальную ошибку, но повелитель Шоканги сумел удержать себя в руках.

– Я верю в клинки Серых Рыцарей! – ледяным голосом объявил Лорд. – Однако в случае неудачи я уже знаю, кто будет виноват.

Нантрек старательно разглядывал плитки пола, пытаясь казаться маленьким, старым и безобидным.

– Мы искупим нашу вину. Ошибок больше не будет.

– Надеюсь, – недружелюбно буркнул Лорд и отвернулся к окну, за которым играла бликами далекая озерная гладь.

Председателя передернуло. Наверное, только Драконис в состоянии любоваться лживым покоем водяной поверхности. Пора было уносить ноги.

– Я сообщу его величеству о вашем решении. – Маг низко поклонился.

Лорд не ответил, а Нантрек не решился напоминать ему про этикет. И в самом деле, пора отсюда убираться, пока Драконис не вспомнил, что ничем не обязан «этому старику».

Маг покидал резиденцию повелителя Шоканги, философски размышляя о странных поворотах судьбы. Годы бурной деятельности на благо ордена приучили Нантрека спокойно относиться к резким изменениям планов. Надо будет крепко поговорить с главой Целителей. Кризис кризисом, но председатель Оперативного Совета не должен узнавать о перемещениях своих сотрудников милостью повелителя Шоканги.

Между тем очень удачно, что Драконис не настаивает на немедленном свершении правосудия – управляемость Арконата во время Прилива важнее вопросов вселенской справедливости. К тому же ничто не мешает главе Целителей продолжить искать мага-предателя, еще неизвестно, помогли бы этому делу показания Рамона. Однако самой животрепещущей темой становилось обеспечение безопасности Гэбриэла Шоканги (при мысли о юноше у Нантрека чесались ладони).

Нантрек не сказал Великому Лорду всей правды – а, собственно, зачем? Орден будет рыть землю за этого юношу, кем бы он ни был. Между тем метафизическая картина происходящего лишь усложнялась. Появление подобия Разрушителя накануне Прилива – это знак? Проявление милости Всевышнего, данное жителям Арконата столь недвусмысленно? Столько лет невыносимых усилий и жертв, и вот молитвы наконец услышаны! Тот, кто поднял руку на молодого Лорда, совершил больше чем преступление: самые основы существования Арконийского ордена магов были подвергнуты сомнению. Никогда прежде такого не случалось, и Нантрек собирался сделать так, чтобы первый раз стал последним. На глубинном уровне бытия деяния отступника представляли собой пароксизм Хаоса, пытающийся обрушить бережно возводимое здание королевства. Пресечь, выжечь! Выявить всех виновных, определить границы их влияния, искоренить заразу.

И что-то надо делать с Серыми.

При мысли о массовой миграции этой публики в Арконат у Нантрека начиналась мигрень. Ему, в отличие от повелителя Шоканги, уже приходилось иметь дело с Братством. Умные, упрямые, самоуверенные и агрессивные южане с равной вероятностью могли усилить позиции Шоканги либо спровоцировать самый масштабный геноцид этого столетия. Председатель с трудом представлял себе Дракониса, выслушивающего критику в свой адрес. С другой стороны, Дракониса, хлопочущего о помиловании Черепов, он раньше тоже не представлял.

Нантрек внезапно обнаружил, что преодолел опасный мост, сидя в седле. Маг с облегчением вздохнул и пришпорил коня – надо было засветло одолеть холмы. Творить заклинания рядом с Драконисом и водой даже он не решался.

 

Глава 19

Принято считать, что демоны лишены «свободы воли», хотя что это такое и в чем оно проявляется, лишь немногие могут внятно объяснить. Ямбет смотрел на эту проблему с другой стороны.

Он знал пределы своих возможностей, обусловленные самой природой твари: создатели не вложили в него способности к стратегическому мышлению. Чем это чревато для свободноживущего и в общем-то разумного существа, мог понять только другой демон. Ямбет был неплох, когда дело касалось вещей наглядных, материальных, будь то марширующие войска или баланс энергий для боевых заклинаний. В крайнем случае ему удавалось разобраться в простейших мотивациях вроде страха или ненависти, но если он пытался проникнуть мыслью в сущность вещей и явлений, то превращал себя в посмешище. В большинстве ситуаций этого не требовалось, так как последующие события непосредственно следовали из предыдущих. Однако недаром общим местом всех сказок про Немертвых было то, как проницательный герой ловким блефом обводит вокруг пальца могучего врага. Различить храбрость и глупость, распознать умелую ложь и тонкую игру, использовать скрытые возможности и импровизировать Ямбет не мог. Демон, легко выигрывающий у любого смертного в шахматы сто партий из ста, неспособен был сам раскрасить фигурки.

Можно было, конечно, пытаться не обращать на это внимания, но тем горшее разочарование ожидало в конце. Как сейчас. Ямбет в который раз убедился, что попытки глубоких размышлений, анализа, построения теорий в его случае были ошибочны. Эту типичную ошибку они с Сиссом допустили, пытаясь предположить направление бегства загадочного смертного. Надо было с самого начала полностью сосредоточиться на слежке. С другой стороны, всех тварей Ганту было недостаточно, чтобы охватить вниманием бесчисленные отроги и перевалы Белого Предела. Их неудача была предопределена.

Какое-то время надеждой служила оставленная человеком одежда. Они внимательно изучили каждую тряпку, каждый предмет, но решения загадки не нашли.

– Не понимаю, – первым сдался Сисс. – Одежда напоминает какую-то разновидность формы, но нет доспехов и оружия. И эмблемы спороты. – Гатарн поддел когтем пучок ниток, торчащий на месте какой-то срезанной бляхи. – Зато есть вот это.

– Удавка, отмычки, – профессионально определил Ямбет. – Орудия наемного убийцы.

– Зачем посылать Серых спасать наемника?

– Ценный шпион?

Они опять строили теории, а значит, почти наверняка ошибались. Нужно было добиться состояния очевидности либо переложить решение проблемы на того, кто способен мыслить шире.

– Я вижу только один выход, – резюмировал Ямбет. – Серые точно что-то знают. Предлагаю ловить их по одному и допрашивать. Начнем с заклинателей. Про человека они могут быть не в курсе, но про выброс магии знать обязаны.

– Это противоречит решению Ракшей, – отметил Сисс.

– Ракши! Чертовы отродья.

Ямбет был творением техномагов Феллы и никогда не испытывал братских чувств к тварям с противоположной стороны. Но так уж получилось, что самых могучих демонов создали укрывшиеся в Зефериде истарские алхимики, и с этим приходилось считаться.

Их глаза сжирали слезы и пепел. Ослепленные ненавистью, истарцы вручили своим созданиям самое страшное оружие – способность к поиску истины, составлению и реализации сложных планов, то, чего у Ямбета не было. Когда-то, в первые дни Слияния, он осознал это свойство Ракшей и уступил им право принятия решений, как когда-то уступал его людям-командирам. Но не в этот раз. Мучительная ревность не позволяла Ямбету обратиться к предводителям Хаоса.

– Мы же не собираемся туда переселяться!

– Не думаю, что Первый оценит нюансы.

Ямбет нахохлился, выпустив все лезвия, почти утратив целостность структуры. Первый Ракш был мудр, дьявольски проницателен и беспощаден. За тысячи лет, прошедшие с Последней Войны, Первый не утратил контроля над разномастным демоническим воинством и любые попытки неповиновения жестоко пресекал. До сих пор Ямбет видел в этом благо, но теперь слово Ракшей отсекало самый простой и надежный способ решения проблемы. Желанный приз ускользал из рук…

Однако Ямбет не был бы Ямбетом, если бы за столько веков не нашел парочку простых и доступных выходов из любых житейских ситуаций.

– Значит, так. Действуем как обычно.

– Как это? – не понял Сисс.

– А чем ты обычно занимаешься? Вот то и делай. Представь, будто ничего не произошло. Только Глаза из-за Границы не отзывай, пусть летают.

– И что это даст? – засомневался гатарн.

– Притворимся, что нам все равно. Тут оно что-нибудь и пропустит. – Емким понятием оно Ямбет обозначал ту невыразимую аморфную субстанцию, которая всегда действует против всех твоих планов. – Верь мне! Это всегда срабатывает. Ну почти всегда.

– А как же Поход?

– К Ракшам! Мы тетерглавов из гробницы вытащили? Вытащили. Все тактические единицы в порядок привели и даже маневры устроили. Понял? Это были маневры.

– Маневры так маневры, – покладисто кивнул гатарн.

– То, что мы за Серыми следим, – это вообще яснее ясного. У них маги, опять же орудия бронебойные. Короче, мы – бдим. Тут даже Первый ни к чему не прикопается.

– А если мы так и не найдем его?

– Некорректный вопрос. Главное, мы знаем принцип: такие люди существуют. Дальше дело времени. – Ямбет довольно хохотнул. – Время у нас есть!

Здоровый пофигизм, за тысячелетия превратившийся в некое подобие интуиции, не подвел Ямбета. Прорыв произошел третьего дня. Сисс прилетел в Ганту на рассвете.

– Ты помнишь про Ключи Вызова?

– Еще бы нет!

Об этом Ямбет не смог бы забыть, даже если бы хотел. Техномаги Феллы обеспечивали повиновение своих созданий посредством уникальных магических Ключей. Даже после Слияния сила Вызова представляла собой проблему, однако Ракши не стали искоренять в людях это знание. Главным образом потому, что неосторожное использование Ключа давало демону неограниченный доступ к жизненной силе мага. Кое-кто, вроде Сисса, сознательно распространял сведения о своем Ключе среди смертных, поскольку заклинателей, способных обуздать Древнего, в мире было немного, а бесплатные завтраки гатарн любил.

– Сегодня ночью я услышал Зов.

– Было вкусно?

Сисс осуждающе покосился на приятеля.

– Прежде чем съесть, я всегда выясняю причину вызова.

Ямбет не понимал извращенной потребности гатарна общаться с блюдом студня.

– Некто желал смерти своему врагу. Он предъявил мне амулет поиска, запах которого я мог бы узнать из миллиона. Наше сокровище!

– Во как. – Все лезвия на теле Ямбета зашевелились от возбуждения.

– Он сказал, что цель находится на пути в Арконат. Скорее всего, маршрут пролегает восточнее Тирсина.

Ямбет блаженно откинулся назад, с грохотом обрушившись на пол.

– Арконат!!! – хрипел демон, терзая когтями многострадальные камни. – Ну конечно же Арконат! А мы-то, дурни, все понять не можем…

Гатарн приосанился:

– Проявить вежливость полезно в любой ситуации.

– Но потом-то ты его съел?

Сисс сердито сверкнул глазом:

– Нет, конечно! Я его пометил. Он может стать источником дополнительной информации.

– Мудро.

– Будем лежать или делом займемся?

– Делом! – Демон издал боевой клич, от которого даже привычные ко всему стены Ганту содрогнулись. – Вперед, моя дивизия!

Будь на то воля Ямбета, твари Ганту тройным кольцом обложили бы подступы к Арконату. Но Ракши! Логика Похода требовала определенных, сложных и в теперешней ситуации абсолютно бессмысленных действий. Однако говорить об этом Первому было бы ошибкой. Радовало только, что, несмотря на всю свою мощь, Ракши были не всевидящи, а дурить начальство Ямбет научился еще на первом месте службы. Техномаги Феллы тоже порою хотели странного.

В ничейное пространство, узкой лентой отделяющее Тирсин от Пустоши, отправился отряд, состоящий преимущественно из демонов служебных пород. Ямбет похвалил себя за то, что в свое время не выгнал их из Ганту: Ракши подобной мелочью не интересовались, а для слежки большего было не нужно. Действие, которое им предстояло совершить, полностью соответствовало их природе – найти и захватить. Провал был невозможен.

Отряд повел Сисс, а сам Ямбет остался в Ганту на случай внезапных инспекций. Подготовка Похода подходила к концу, и появления Ракшей можно было ожидать в любую минуту.

 

Глава 20

Думая о возвращении домой, я не представлял до конца, как далеко меня занесло – перемещения с помощью магии не позволяют почувствовать расстояние. День за днем проходил в пути, и невозможно было сказать, насколько мы приблизились к цели. Ухоженные земли Серых быстро остались позади, а отряд все дальше и дальше забирался в унылую каменистую местность, ничем не напоминающую просторы Арконата. Я ловил себя на мысли, что в одиночку ни за что не нашел бы дороги назад. Неуловимо похожие друг на друга скалы, осыпи, промоины, крутые каменные стенки чередовались на нашем пути без всякой системы. Тропы, как таковой, не было, и только положение солнца позволяло понять, что мы идем в нужном направлении, а не ходим кругами. Однообразный пейзаж продувался холодным и совершенно лишенным запаха ветром.

Впервые я видел край столь пустынный и безжизненный. У нас в Арконате тоже встречается проклятая земля, но она представляет собой небольшие клочки, в крайнем случае – укромно спрятанные ложбины, подернутые тонкой серой пылью. Здесь проклято было все. Нормальная земля являла собой редкую аномалию – заросшие травой лоскуты на склонах гор или купы неуместно зеленых деревьев, со всех сторон окруженных высохшими на корню собратьями. Среди всеобщего умирания насмешкой выглядели внезапно выныривающие из-за холма аккуратные заборчики из дикого камня или домики с крышами из сланца, не успевшими еще подгнить и обвалиться. Здешние развалины до боли напоминали маленькие заброшенные деревушки.

Впервые после бегства из Ганту (это ж подумать только, куда нас занесло!) оживился Тень Магистра. Вор-демон, моя потерянная духовная сущность или кто он там еще был, с интересом присматривался к руинам. На взгляд Тени, в таких местах обязательно было что взять. Совершенно ничейное и пропадающее даром добро, которое по возвращении в Арконат можно было употребить с большой пользой. К великому его огорчению, мы ни разу не останавливались ночевать в пределах видимости от каких-либо развалин. Это избавляло меня от необходимости внутренней борьбы. К тому же он немного побаивался Серых, ибо считал их разновидностью колдунов. Меня такое положение устраивало.

Что же произошло в этих землях?

Все мучающие меня вопросы я обрушивал на единственного из Серых, склонного к непринужденному общению, – командира отряда. Харек был капитаном, командующим кавалерийской сотней, и притом всего лишь лет на пять старше меня. Он сносно знал арконийский (язык предполагаемого врага?) и был не против попрактиковаться.

– Это – Пустошь?

Харек засмеялся:

– Нет-а. – Он забавно коверкал окончания, в шонском вообще не было слов, оканчивающихся на согласные. – То Забытое королевство, земля Феналле.

Я не очень-то любил современную историю, но про Феналле знал. Это государство было неизменным союзником Серых в их бесконечных войнах с Арконатом, пока не пришла Пустошь.

– Тогда почему здесь никто не живет?

– Прилив. – Это слово на всех языках мира звучало одинаково. – Они сражались-а, мы сражались-а. Почти получилось-а, но вместо Пустоши пришла Мгла. – Заметив мой недоуменный взгляд, он пояснил: – Эманации дикой магии. Тут-а нельзя долго жить – люди теряют разум, дети не родятся, и н’нодов много.

Н’ноды, стихийные зомби, были известны арконийцам на уровне страшных сказок. Если с ними кто и встречался, то разве что Пограничные Стражи. В Академии про тварей рассказывали скупо, я знал только, что по какой-то причине н’нодов относят к Древним, а от поднятых колдунами мертвецов их отличает исключительная злобность и способность сбиваться в стаи.

– Н’ноды от дикой магии? – на всякий случай уточнил я.

– Нет-а, – покачал головой Харек. – Но они вроде червей, заводятся там, где сыро.

Продолжать разговор не стали. По-хорошему, мне было решительно плевать, откуда берутся н’ноды. Вернусь домой, и все это будет как страшный сон – далеко и неправда. Устрою в нашем замке подъемник, а то как вспомню про необходимость бегать по семи ярусам вверх-вниз, так тошнота к горлу подступает. Оборудую туалет водяным замком. Не всякий может оценить этот нюанс! В Академии была канализация наподобие древней, но теперь я знал, как это все устроено, и мог повторить. Как бы еще заставить папу помириться с Серыми…

Разговоры о зомби немного отрезвили Тень, он поставил на руинах жирный крест и переключил внимание на имущество наших спутников. Вор еще не настолько опустился, чтобы воровать миски-ложки (да и куда их спрячешь!), а вот на противодемоническое снаряжение поглядывал с интересом. Все эти тяжелые металлические штуковины с упорами для рук, тревожно пахнущие кисловатым дымом, просто убивали его непонятностью своего назначения. И это при том, что он уже не раз обжигался на странных вещах.

Наконец я решился рассмотреть их поближе. На привале, когда большинство Серых были заняты обустройством лагеря, я подошел к сваленной в кучу амуниции и потянул на себя загадочную палку-раскоряку:

– Что это?

Подоспевший Гверрел звонко шлепнул меня по рукам:

– Военная тайна!

Очкастый заклинатель считал своим долгом вредничать до упора. Учитывая, что большую часть работы по обеспечению безопасности выполняли Следопыты, других занятий у Гверрела не было. Тень уже начинал прикидывать, не стоит ли подсунуть ему под седло колючку – такой паршивый наездник наверняка крепко приложится, если его лошадь взбрыкнет. Может, поумнеет…

Какой-то Следопыт заметил происшедшее и вмешался:

– Это оружие. – Он вытащил штуковину из чехла целиком, она уютно устроилась у него в руках. – Будь осторожен. Вот это, – он щелкнул каким-то крючком, – предохранитель. Сюда надо давить, тогда отсюда вылетит огонь.

– Типа фаербола?

– Типа. Скажи Хареку, пусть научит тебя пользоваться. Мало ли что…

Гверрел всем своим видом излучал недовольство.

Я срочно дополнил список приоритетов. Подъемник, туалет и ручной фаербол. После этого об отсутствующих способностях к магии можно будет не думать. Естественно, как только Харек освободился, я пошел к нему канючить про оружие. Он внимательно выслушал и кивнул:

– Пожалуй, да. Случись-а что, времени объяснять не будет. Как оно устроено, тебе знать не надо, а куда нажимать, я завтра покажу.

Утром, когда все прочие сворачивали лагерь, Харек отозвал меня в сторонку. В руках у него была уже знакомая железяка.

– Эт-та ружье. Семизарядный карабин. Потому что легкий.

Я слушал и старательно кивал.

– Он предназначен для поражения целей с небольших расстояний, скажем, саженей до трехсот. Вот в этой коробочке – семь патронов.

Я напряженно переводил сажени в более привычные для меня единицы длины. Получалось приблизительно как у хорошего каверрийского лука. Размер стрелы тоже не впечатлял. Должно быть, Харек заметил мое разочарование, и его глаза хитро заблестели.

– Остальное лучше показать. – Он быстро произвел манипуляции с коробочкой и вложил оружие мне в руки. – Упри в плечо… Смотри сюда, соедини черточку с палочкой, вон-а на тот камень… Близко не наклоняйся, оно сейчас грохнет и толкнет… Плавно нажимай…

Я нажал. Раздался грохот. Ружье больно ударило в плечо. Камень в добрых двадцати метрах от меня разнесло вдребезги. У меня отвисла челюсть. Да, это тебе не лук! Луком такого даже тяжелой стрелой не сделаешь, а уж на трехстах саженях… Интересно, летит ли фаербол так далеко?

Харек улыбнулся, довольный произведенным эффектом.

– Разрывные заряды, – пояснил он. – Для охоты не годятся, разносят зверя в клочья, а вот против тварей самое оно. Семь раз нажал – семь выстрелов. Запомни, как менять магазин!

У меня немного звенело в ушах, Тень Магистра восторженно повизгивал – он по достоинству оценил размеры и мощь ружья. Разве что шумно очень. Меня немного отпустил неосознанный давящий страх, тщательно изгоняемое из мыслей воспоминание о Ганту и о тех, кто там.

– Одно не пойму… – Я немного отдышался. – Зачем Предкам понадобились твари? При таких-то штуках!

Харек пожал плечами:

– Есть мнение, что они не хотели рисковать собой. Притом желание убивать у них сохранилось. Поэтому они захотели оружие, которое могло стрелять само, такими и были Древние твари.

Я вспомнил дневник Папарзони и прочитанную в Ганту летопись. Ну чего, спрашивается, этим Предкам не хватало? Воистину, когда Бог желает наказать, то лишает разума. Жители Феллы определенно обезумели, но чем провинились остальные? От приятного возбуждения не осталось следа. Я отдал Хареку ружье, и мы молча вернулись в лагерь.

Дни шли за днями, а горы все не кончались. Лоскуты живой земли встречались все реже, мешки с фуражом худели. Меня вслед за наставником начинало одолевать беспокойство. Успеем ли мы пересечь Феналле прежде, чем провиант закончится? Впрочем, Серые вели себя спокойно.

Первые тревожные признаки появились на девятый день путешествия. Мастер Ребенген, обычно спокойно ехавший рядом со мной, решительно натянул поводья:

– Я ненадолго.

Чародей достал из-под рубашки неприятно дребезжащий и мигающий разноцветными огоньками амулет, выбрал участок почвы поровнее и принялся быстрыми, уверенными движениями рисовать пентаграмму Связи. Я с любопытством наблюдал – не так часто мне приходилось присутствовать при ворожбе опытного мага. Все получалось у него буквально на лету. Когда Знак был расчерчен и выверен, чародей достал из мешочка что-то напоминающее моток бус и разложил его по рисунку так, что соединенные тонкими ниточками бусины Ключа легли точно в предназначенные для них перекрестия.

Никогда не понимал, как магам всякий раз удается не промахнуться с размером.

Ребенген простер над Знаком руку с амулетом, серебристые нити упруго выгнулись и затвердели. Через минуту амулет изменил цвет, а линии пентаграммы слабо замерцали. Мастер Ребенген замер с закрытыми глазами, по тому, как вздрагивали его губы, было ясно, что идет разговор. Внезапно чародей одним движением разрушил Знак, а потом бросил амулет на землю и ловко раздавил каблуком. Выражение лица у него было мрачнее некуда.

– Что-то случилось-а? – Харек был тут как тут.

Мастер Ребенген кивнул:

– Нам надо изменить маршрут и двигаться быстрее.

Серый нахмурился и повторил настойчивее:

– Что это было?

Чародей закатил глаза.

– Кто-то пытался связаться со мной от имени председателя Нантрека, моего командира. Не представился, ничего не объяснил, но настаивал, чтобы я сообщил, где нахожусь. Якобы для отправки помощи. Мне не нравятся анонимы, и я сильно сомневаюсь, что Нантрек поленился бы начертить пентаграмму сам.

Харек медленно кивнул.

– Что нам может угрожать?

Мастер Ребенген пожал плечами:

– Что угодно в пределах возможностей одного чародея и отряда тирсинских наемников.

Харек повернулся к Следопытам-проводникам, пару минут они что-то обсуждали, причем Следопыты явно были недовольны.

– В этом месте нельзя метаться, могильники близко, – сообщил сотник результат. – Быстрее всего будет идти как идем.

– Нехорошо, что мы движемся по открытой местности, – поморщился маг.

Харек привычно пожал плечами:

– Это лучше, чем бегать от н’нодов. А чародея с тирсинцами мы разъясним.

Но Провидению было угодно внести коррективы в эти планы. Где-то далеко в Скалах Белого Предела прошли дожди, а может, растаяло много снега. Вода хлынула к подножиям, и еще вчера едва заметные речки мгновенно обратились в пенящиеся, бурлящие потоки. Один из таких потоков лежал на нашем пути. Глубина его была самое большее по пояс, но даже мне было понятно, что живыми нам его не перейти. Харек переводил задумчивый взгляд с воды на небо, Следопыты что-то вполголоса обсуждали.

– Хотите ждать? – напряженно поинтересовался мастер Ребенген.

– Эт-та дня на три. Там дальше еще три переправы.

– Слишком долго! Нельзя ли обойти?

– Места плохие. Большой могильник рядом – Оанийский некрополь.

Следопыты пришли к какому-то решению и окликнули Харека. Он перевел для нас:

– Говорят, есть мост, но прямо за некрополем. Рискованно. Будем ждать.

Конники устроили лагерь под прикрытием большой скалы. Пайки сильно урезали: поход явно растягивался, и неизвестно насколько. Вечером я долго ворочался, пытаясь уснуть под аккомпанемент бурчания желудка и непрекращающегося рева воды, утром ничего не изменилось, разве что грохот стал еще громче.

Я застал мастера Ребенгена мрачно разглядывающим стремительный поток.

– Это не на три дня, это минимум на неделю, – констатировал маг. – Если бы просто дождь, вода бы за несколько часов спала.

Его настроение вселило в меня некоторую тревогу.

– Да ладно вам, наставник! Кто нас здесь найдет? Кругом ни души, и следов на камнях не остается.

Он скользнул по мне оценивающим взглядом.

– Есть много способов, мой мальчик. Начнем с того, что на тебя были изготовлены поисковые амулеты. И я не уверен, что все они хранятся как зеница ока.

Магия. Я, сын Лорда, мог рассуждать о магии сугубо теоретически.

– Все равно, – заупрямился я. – Даже если они будут точно знать наше местоположение, в такую глушь им придется добираться ровно столько же, сколько нам выбираться отсюда. И через те же речки.

– В принципе ты прав. Но наш противник – личность весьма неординарная. Я не уверен, что даже в таких стесненных условиях он не сумеет что-нибудь придумать.

– Например, что?

– Если бы я знал…

Разговор прервался, главным образом – из-за появления Гверрела. Заклинатель ходил кругами и выглядел крайне обеспокоенным. Несмотря на вынужденное безделье, он перестал преследовать меня на манер горгульи, что уже о многом говорило.

– Доброго дня, уважаемый Гверрел, – поздоровался мастер Ребенген.

Заклинатель не ответил. Просто бездна вежливости и такта.

– Вы выглядите чем-то взволнованным. Вам не кажется, что в сложившейся обстановке мы должны больше доверять друг другу?

Гверрел немного посопел.

– Мгла, – наконец сообщил он. Приветствия мы от него не дождались. – Эманации дикой магии нарастают. Мы застряли в очень неудачном месте.

Я огляделся. Ничего напоминающего дымку я не замечал.

– Это продолжается уже некоторое время, – согласился мастер Ребенген. – Я слышал о появлении на Границе авиев и гатарнов. Думаете, это что-то значит?

Гверрел ничего не ответил и утопал в сторону лагеря.

– Знает ведь что-то, сын собачий, – вполголоса пробормотал мастер Ребенген. – Знает, но не говорит.

Я пожал плечами и отправился следом за Гверрелом. Еды до обеда больше не дадут, так хоть у костра согреюсь. Не один я рассуждал подобным образом. В лагере было довольно оживленно, свободные от нарядов Серые, привыкшие в походе отдыхать при любой возможности, спали, завернувшись в плащи.

Покой длился недолго. Едва я задремал, как в скалах за лагерем раздались громкие хлопки. Я уже знал, что так работает оружие Серых. Через минуту появился встревоженный Харек и, оглашая лагерь громкими командами, направился к нам.

– Пойдем к мосту, – сообщил он.

– Что изменилось?

Он поманил нас за собой. За прибрежными скалами, там, где недавно грохотали выстрелы, на земле простерлось нечто. Среди известных мне монстров такого не было. Эта тварь имела большие, покрытые перьями крылья, вроде как у ястреба (я видел в Академии чучело такой птицы), но намного больше. Вместо головы тело птицы заканчивалось одним большим глазом на подвижной безволосой ножке. Несмотря на то что оружие Серых разорвало его в трех местах, уродец все еще пытался ползти.

Следопыт рядом с нами что-то сказал.

– Тварь в хорошем состоянии, – перевел Харек. – Она не просто пасется здесь, ее послал кто-то из старших. Надо уходить.

Один из конников ухватил тварь за кончик крыла и зашвырнул в стремительный поток – «Нет времени сжигать», – шум воды быстро заглушил писк тварюшки. Лагерь Серых был охвачен лихорадочными сборами.

– Мы должны одолеть эту местность за один переход, – просвещал нас сотник. Он впервые за все время облачился в полный боевой доспех. В броне Серый выглядел даже внушительнее, чем Пограничные Стражи. – Поэтому никаких привалов или остановок.

Мы покинули относительно удобные для путешествия предгорья и углубились в начинающиеся у их подножия холмы. После головокружительных пиков Белого Предела, окружавших Цитадель, назвать эти возвышенности горами язык не поворачивался. Скалы из мягких наносных пород едва угадывались под бесконечными осыпями и промоинами – над этими камнями славно потрудились вода, ветер и корни растений. Сейчас, правда, от прежних лесов остались только обломанные зубья пней и выбеленные солнцем коряги. Последним напоминанием о жизни были кусты бурой колючки, в этой местности приобретшие вид рыхлых спутанных клубков. Все вместе выглядело как обглоданный скелет. Неприятно.

Следопыты быстро вывели нас к какому-то подобию дороги. Длинными изгибами тропа поднималась вверх, к плато, на котором расположился Оанийский некрополь.

После слова «некрополь» я ожидал увидеть бесконечные ряды древних гробниц, величественные монументы или, на худой конец, разрытые могилы, однако реальный могильник представлял собой гораздо более скучное зрелище. Следы человеческой деятельности были отмечены только холмиками битого камня, по цвету ничем не отличающегося от окружающих скал. Местность вокруг заросла древовидной разновидностью все той же бурой колючки, давным-давно высохшей и выбеленной дождем. Справа за ветвями угадывалась обширная долина, вся в белых квадратиках, но мы туда не пошли, предпочтя путь по самой кромке каменистых осыпей, фактически – без дороги. Мне показалось, что сквозь кружево безлистых ветвей проглядывают какие-то постройки. Я начал всматриваться в них, совершенно забыв следить за лошадью.

– Аккуратней! – обругал меня Харек. – Конь на осыпи ноги поломает – пешком пойдешь!

Безумно хотелось расспросить сотника об этом месте, но прерывать сосредоточенное молчание Серых я не решался. Все тщетно. Соблюдение тишины, осторожность и маскирующие заклинания – ничто не помогло. Мы не одолели и половины пути до противоположного края плато, как случилось неизбежное.

Гверрел потянул носом воздух и замахал рукой, призывая всех остановиться. Словно повинуясь неслышной команде, Серые начали извлекать оружие. Один из Следопытов спешился, передал соседу поводья и бесшумно исчез в кустарнике, направляясь куда-то по склону. Отсутствовал он недолго, вернулся опрометью, стрелой метнулся в седло и что-то крикнул Хареку. Не сговариваясь, Серые пришпорили коней, забыв о здоровье животных и опасности камнепада.

Сзади замелькали бегущие силуэты. Откуда здесь люди? Серые начали стрелять с седла (нехилый трюк, когда над тропой столько веток), некоторые из преследователей закувыркались по земле, но остальные не сбавили скорости. Убегали мы недолго – мертвые кусты перед нами быстро сомкнулись в настоящую чащу, абсолютно непроходимую для лошадей. Стало ясно, что нас догонят.

– В круг, в круг! – яростно командовал Харек.

Конники сбрасывали с седел коробки с боеприпасами и гнали прочь испуганно храпящих лошадей. Первые спешившиеся уже стреляли, всаживая в преследователей заряд за зарядом. Я видел, как одному из бегущих оторвало руку, но упал он только тогда, когда вдребезги разлетелась голова. Смысл происходящего доходил до меня словно через толстое покрывало. Это были не люди! Методом исключения, это могли быть только…

– Прямо в гнездо н’нодов! – гневно рычал мастер Ребенген, изготавливая к бою свои многочисленные амулеты. – Проводники, мать вашу!

– Я говорил, что путь опасен! – огрызался Харек, перекрикивая шум. – Тут самый край, их много быть не должно. Держитесь за нами!

Меня начали накрывать волны невыносимого смрада, доносящиеся со стороны нападавших. Выстрелы грохотали непрерывно, разнося зомби в клочья, однако н’ноды прибывали быстрее. Вот уже конники Харека встретили мечами первого, а за ним спешил второй…

– Беги, Гэбриэл!

Еще прежде, чем отзвучали слова, неведомая сила подхватила меня и бросила в кусты. Я опомнился только тогда, когда шум драки за спиной стал почти неразличим, и бессильно опустился на землю. Тело свело судорогой невыносимого стыда. Я сбежал! И дело было не в том, что для боя у меня не было ни оружия, ни доспехов (не надо врать себе!), просто моя натура наконец дала о себе знать. Моя трусливая, вороватая натура. Возвращаться было идиотизмом с любой точки зрения, но я знал, что так и так неспособен вернуться. Я знал также то, что никогда не смогу заставить себя забыть об этой минуте. От этой мысли хотелось удавиться и умереть.

От приступа самобичевания меня отвлек подозрительно близкий шорох. Я поднял глаза и едва не описался, все мышцы разом превратились в желе. С расстояния двух шагов на меня сквозь ветки смотрело настоящее чудовище. Оно было чуть меньше авия, тоже с крыльями и неприятно целеустремленное. Память услужливо дала ему имя – гатарн.

Он был весь такой гладенький, ровненький и яркий, словно ярмарочная игрушка. Фиолетовые пятна на лимонном фоне и круглые кукольные глаза отвлекали внимание от узкой вытянутой пасти с бритвенно-острыми роговыми кромками. Гатарн легонько хлопнул меня крылом по голове, и я уткнулся носом в землю. Мечевидные когти прошили только одежду – он сгреб меня в кулек и потащил прочь.

И тут кто-то ухватил меня за ногу.

Извернувшись, я сумел разглядеть это ходячее чучело с изъеденной гнилью кожей и просвечивающим насквозь черепом. Гатарн угрожающе зашипел, однако н’нод не сохранил способности воспринимать угрозы. Агония зомби продолжалась сотни лет, разум, чувства, память – все пожрали черви. Осталось только одно – бездумная жажда живой крови. Я с ужасом понял, что сейчас произойдет: они начнут драться из-за меня, а когда закончат, от меня останется только много-много молотого фарша. Страх захлестнул меня темной волной, две мои личности слились в едином желании – избавиться от жуткого преследователя. С пальцев сорвалась лужица чернильной тьмы, раздутая страхом до размеров драконьего плевка, и смачно облепила зомби. Н’нода окутала извивающаяся черная сеть, пару секунд он еще держал меня, а потом что-то хрустнуло, чпокнуло, и гнилая тушка разлетелась смердящими ошметками. Я услышал шорох за спиной, а когда обернулся, гатарна и след простыл.

Вау! Какое чудо!! Я жив. Мы живы!!!

Не тратя зря ни секунды, я снова вызвал волшебную черноту. Самостоятельно у Тени Магистра получались только крохотные лужицы, у меня она обильно струилась по руке, испаряясь с кончиков пальцев, была не в пример подвижнее и явственно следовала движению мысли, испуская зыбкие, мгновенно гаснущие щупальца.

Эта штука поломала н’нода, эта штука напугала гатарна, этой штукой я любую тварь как есть прибью! Если решусь приблизиться. Проблема выбора с новой силой навалилась на меня. Теперь я уже не мог сказать себе, что у меня нет оружия. Напротив, только у меня оружие и было. Сила н’нодов заключается не в уме и не в убойной мощи, а в числе и почти полной неуязвимости для обычного оружия. Стрелять Серым н’ноды не дали, а двух магов было явно недостаточно, чтобы завалить такую толпу. Без меня у них не было шансов.

Не думать! Не думать, как я туда пойду и что буду там делать. Просто двигаться, двигаться вперед. Вытянув вперед руку, объятую клубящейся тьмой, и постаравшись сузить мысли до одного крохотного пятнышка земли под ногами, я сделал первый шаг.

Путь обратно мог занять минуту, а мог – полчаса, тут уж ничего не поделаешь. За тонким кружевом мертвых ветвей слышались крики, шум схватки и глухие завывания н’нодов. Подойти ближе я не мог – разум требовал спешить и приводил доводы, а ноги вперед не шли. Какая-то подлая частичка меня советовала оставаться здесь, в безопасности, и предоставить Серым самим разбираться со своим врагом. Какая мне разница, что они скажут? Возможно, они вообще больше ничего не смогут сказать.

Рассуждения, достойные Тени Магистра.

Я глубоко вздохнул, стараясь разогнать тошноту и хоть немного отвлечься от этого мучительного нежелания, отломал от ближайшего куста ветку подлиннее и напустил на нее столько волшебной черноты, сколько смог (дерево стало похоже на полированный оникс). Потом я обманул себя так же, как обманывал на тренировках Тень: просто ушел в скольжение, перестал думать о страшном, а главное – видеть и обонять эти существа. Я вступил на поляну, как в затопленный белым светом тренировочный зал, и пошел по нему, осторожно огибая дерущихся и опрокидывая на землю тела н’нодов, словно обведенные красным контуром манекены. Это было все равно что протыкать мыльные пузыри – совсем не страшно, и даже немного весело. Н’ноды быстро кончились, вокруг остались только серые тени людей и радужно переливающиеся сущности магов. Я вышел из транса, и меня тут же вырвало – дохлые н’ноды испускали несусветную вонь.

Вокруг гомонили и суетились, кто-то совал мне в рот горлышко фляги, а я вяло отбивался – единственной моей мыслью было убраться из этой выгребной ямы. Как всегда, мастер Ребенген первым осознал положение и дал мне на лицо мокрую тряпку. Сразу стало легче.

Харек хлопал меня по плечу так, что голова тряслась.

– Отличная техника! Впервые вижу такой бросок! У кого учился, парень?

– Гуг! – неопределенно промычал я через тряпку.

Ребенген оттеснил от меня сотника (а как там у нас с лошадьми, мастер Харек?) и опустился рядом на колени.

– Ты как?

– Ниче…

– Идти сможешь?

Я молча кивнул.

– Давай-ка пойдем найдем место почище! – Маг многозначительно кивнул на дымящиеся останки н’нода.

Я был обеими руками «за», но, когда ему удалось поднять меня на ноги, новая мысль молнией поразила меня. Я глубоко вздохнул и рискнул отнять тряпку от лица.

– Гатарн там.

– Где?

Я мотнул головой в сторону кустов:

– Был там, потом исчез.

– Он тебя видел?

Я молча оттянул рубаху, демонстрируя дыры от когтей.

– У-у, ты…

Услышать, как матерится мастер Ребенеген, мне не удалось – вернулся Харек.

– Лошадей у нас больше нет, совсем. Что делать будем?

Мастер Ребенген молча потащил меня прочь с поляны. Скоро вокруг собрались все уцелевшие Серые с немногим непопорченным скарбом. Одного из конников мертвецы все-таки порвали, молодому Следопыту выдавили глаз, и Гверрел возился с ним, пытаясь снять боль какими-то своими способами. От лошадей остались только окровавленные скелеты.

– Если кто не в курсе, господа, – Харек окончил осмотр вещей, – то мы в заднице. Еды почти нет, если только кто-то не согласится жевать крупу пополам с н’нодом.

От такой перспективы меня снова замутило.

– До границы Арконата пешком месяц пути. Если хотите мое мнение, надо рискнуть и прорываться через горы в Тирсин.

– Все не так, – вмешался Ребенген. – Я не хотел говорить этого раньше, но нам навстречу из Шоканги выдвинулся отряд. Они должны были ждать в Обители Мормы, но я могу дать им сигнал, и нас встретят раньше.

– В Морме? Там давно никто не живет. Неизвестно, в каком состоянии защитный периметр, а без него руины будут кишеть н’нодами.

Ребенген пожал плечами:

– Повелитель Шоканги держит там постоянный пост наблюдения, так что стены и заклинания в порядке.

Гверрел закончил врачевать раненого и коршуном налетел на нас.

– Что это было? – потребовал заклинатель. – Отвечайте немедленно!

– Что «это»? – невинно захлопал глазами Ребенген.

Я вдруг понял, что ничего не буду объяснять Гверрелу, хоть он дерись. За время путешествия я был сыт выходками заклинателя по горло. Приятно было видеть, как он хочет, но не может что-то получить.

– Отставить! – рявкнул Харек. – Нет времени на болтовню! Все готовы идти? Тогда – вперед!

Серые помогли раненому встать, подняли импровизированные носилки с телом убитого – «Нет времени сжигать!» – и тронулись в путь. Ребенген подхватил меня под руку – после транса меня немного шатало. Харек с самым крепким из своих подчиненных шел впереди и прорубал остальным дорогу сквозь кустарник. Густые, ломкие заросли нехотя пропускали отряд.

Без лошадей дорога превратилась в настоящую пытку. Жара, колючки, изматывающий долгий подъем, а потом крутой осыпающийся спуск. Раненый Следопыт держался молодцом, хотя ему приходилось идти в доспехах. Я тащился на последнем издыхании, слабость не проходила, периодически перерастая в тошноту, перед глазами словно натянули пленку давешней черноты. Ребенген практически тащил меня на себе. Шум воды впереди зазвучал как глас избавления.

По длинным вечерним теням мы вышли к мосту через реку. Ветхая каменная конструкция с осыпавшейся балюстрадой и выщербленным настилом выглядела как причудливой формы холм. В одном месте среди камней угнездился кустик живой колючки, проходивший мимо Следопыт аккуратно срезал его у корня. Под аркой монотонно грохотал перекат. Ни с этой, ни с другой стороны моста не было ничего напоминающего торную дорогу.

Едва перейдя мост, люди стали с наслаждением сбрасывать поклажу. Я сел на землю там, где меня отпустил Ребенген.

– Остановимся на ночь здесь. – От усталости голос Харека звучал невыразительно. – Через воду они за нами не пойдут, и дрова тут есть.

– А с этой стороны? – Мастер Ребенген все еще не мог отдышаться.

– Должно быть чисто. Свет скоро уйдет, так что, если хотите ворожить, поспешите.

Ребенген ушел искать место для пентаграммы, а я остался сидеть, тупо наблюдая за тем, как конники провожают погибшего в последний путь. С мертвого сняли доспехи, личные вещи упаковали в маленький узелок, прочли над телом какую-то свою молитву, а потом споро расчленили его и побросали куски в реку. Я отвернулся – зрелищ мертвой плоти мне хватило на всю оставшуюся жизнь.

– Ничего не поделаешь, – вздохнул надо мной Харек. – Мертвого сжечь дело непростое, а свежий н’нод по эту сторону реки нам сейчас ни к чему.

– Я думал, зомби только на кладбище, – тупо пробормотал я.

– Я же говорил, они вроде червей. Обитают везде, где достаточно дикой магии. В бестелесной форме безобидны, но если отыщут мертвое тело – тогда держись. И что хуже всего – начинают бешено размножаться.

– А почему их считают Древними?

– Так-и Предки и придумали эту пакость. В качестве средства устрашения или для диверсий, точно неизвестно. Только с размножением чего-то не учли.

Я дополз до разожженного Следопытами костра и попытался заснуть, завернувшись в попахивающее н’нодами одеяло. Через огонь на меня мрачно смотрел измученный переходом Гверрел, сил на расспросы у заклинателя не осталось. Там я и заснул, а лучше бы не засыпал вовсе. Все пространство моего сна заполнили четкие до осязаемости видения. Они язвили разум, обжигали чувства и одновременно сковывали волю, мешая разорвать объятия сна. Я был раздавлен, я задыхался, я испытывал непереносимую боль (а говорят, что во сне боли не бывает!), меня сжигало заживо и разрывало на части. Мучительно реалистичный кошмар длился и длился, словно школьная молитва, разучиваемая наизусть. В какой-то момент я понял, что могу предсказать заранее каждый поворот видения, и от этого ужас приобрел какой-то особый, изысканно-тошнотворный вкус. Когда я выбрался, выпростался из омута кошмара, уже забрезжил рассвет, дежурные раздували костер, пытаясь приготовить какое-то подобие завтрака. На сетчатке глаза все еще горел последний образ из сна – черная, как сама смерть, птица, летящая ко мне через огонь. Я отбросил одеяло и пошел искать Ребенгена, мне до зарезу нужен был его совет.

– Мастер Ребенген, мастер Ребенген! – Я бесцеремонно растолкал мирно спящего чародея.

– Что… А? Гэбриэл… Что-то случилось?

– Есть ли способ отличить пророческое видение от обычного?

– Не понимаю…

– Как узнать, является видение пророческим или нет?

– Гэбриэл, значит? – хмыкнул за моей спиной Харек.

Как это он всегда умудряется оказаться сзади и сверху? Судя по тону, которым он произнес мое имя, оно пока не соединилось в его сознании с повелителем Шоканги.

– Мастер Ребенген, это очень важно!

– Э-э-э… видение? – Маг вылез из-под одеяла, зевая и растирая лицо ладонью.

Я обернулся к Хареку:

– Мы собираемся идти через место, напоминающее пещеру или тоннель?

– Да. – В голосе сотника появилась заинтересованность.

– Мы не должны туда идти! Мы там все погибнем.

Ребенген окончательно пришел в себя.

– Что заставляет тебя думать, что сон может быть пророческим?

– Я видел этот мост раньше. – Я кивнул на руины. – Еще в Цитадели, когда заснул, ну тогда, во время совещания. Арка, вода под ней и тот куст, что вчера срубили. И такие огоньки вокруг, теперь я думаю, что это эфирные сущности н’нодов. В этих снах всегда есть черепа, огонь и лоза. Сегодня мне снился кошмар, там был огромный рот, который нас пожирает. Мы входим внутрь, и стены смыкаются вокруг нас. – Меня передернуло – настолько ярким был этот образ.

– Раньше такое было? – уточнил чародей.

– Я не обращал внимания. Я же не маг! Теперь мне кажется, что еще в Шоканге я видел генерала Зайрима, как он читал письма в треугольных конвертах. И еще – шестеренки. Часто ли в Арконате встречаешь шестеренки? И я слышал, как поют пески.

– Видишь ли, – Ребенген встретился со мной взглядом, – единственный способ опознать пророческое видение – ощущение самого мага. Прорицатель чувствует, что видел будущее.

– Если мы ничего не сделаем, так и будет!

Харек выглядел озадаченным.

– Катакомбы Пот-а-Беру самый простой способ добраться до Обители Мормы. Проверенное место, чистое.

– Я во сне умер, наверное, сотню раз. – Мой голос сорвался. – Это должно что-то значить!

– Капитан, нам надо изменить маршрут, – мрачно кивнул маг. – Мы не можем игнорировать столь явные указания…

– Какие указания? Что еще за указания? – Отоспавшийся Гверрел явился на шум и был полон подозрений.

Сотник болезненно скривился: за время похода заклинатель успел до смерти надоесть всем. Наверное, один лишь его вид заставил Харека принять нашу сторону.

– Хорошо, пойдем в обход, веревка у нас есть. Но придется искупаться!

Я думал, что он шутит, единственной водой здесь была та, что текла со снеговых гор. Если бы я знал, как будет выглядеть этот «обход», я бы, наверное, промолчал о катакомбах. Проще умереть! Три переправы, о которых ранее упоминал Харек, означали три горные реки, рассекавшие плато Феналле на пять неровных частей. Выше, в предгорьях, реки не отличались полноводностью, и в лучшие дни их можно было перейти, просто прыгая по камням либо не вылезая из седла, ниже по течению для переправ существовали мосты вроде оанийского. Сотник собирался пересечь реку вброд.

Целый день мы карабкались по камням, таща на себе свой скудный скарб, а к вечеру вышли в ущелье гораздо более широкое, чем первое. Воды и здесь было много, ни о каких «три дня, и все спадет» речи не шло, но Харек окинул реку внимательным взглядом и удовлетворенно кивнул:

– Получится! Завтра с утра и пойдем.

Я для пробы поболтал пальцами в воде – рука мгновенно онемела. Мысль о том, что завтра мы полезем туда, пугала меня куда больше, чем перспектива новой встречи с н’нодами. Дело было не только в холоде – жители равнин испытывают суеверный ужас от одного лишь вида рек и озер, не говоря уже о том, чтобы погружаться в воду целиком (если подумать, то это был первый раз, когда мне предстояло залезть в воду под открытым небом). Все дело в демонах, обожающих селиться в мутной воде, иной раз даже водить скотину на водопой – занятие рискованное. Воду никто не любил, но гатангийская Эт-Кемаи была единственной судоходной рекой на континенте, поэтому так получалось, что, хотя плавать я не умел (Тень вообще не верил, что такое возможно), видеть, как люди тонут, мне приходилось.

Надо ли говорить, что утро я встречал в тихой панике?

Серые были готовы в путь с первым светом. Харек выбрал для переправы участок реки, казавшийся даже шире прочих, вода катила по нему стремительным ровным зеркалом. Ребенген присел у берега, прислушиваясь к шуму потока. Изредка что-то глухо щелкало.

– Камни, – объяснил маг. – Рискованная выйдет затея.

– Может, подождем, когда взойдет солнце?

Харек отрицательно покачал головой:

– Тогда вода начнет прибывать. Времени и так не много.

Теперь я заметил, что воды и вправду стало чуть меньше, чем вечером.

Для подобных переправ у Серых существовал четкий распорядок. Сначала над рекой натягивались две веревки, на одну набрасывали скользящую петлю, другой обвязывался человек и, перебирая руками, пытался попасть на другую сторону. В теории все выглядело просто, на практике кто-то должен был перейти реку первым, чтобы закрепить веревку с другой стороны. Да и потом мероприятие не становилось безопасным, в чем я довольно быстро убедился.

Добровольцем вызвался один из Следопытов – ему такой способ переправы был не впервой. Я смотрел, как он раздевается и обвязывается веревками, стараясь не думать, что в какой-то момент очередь дойдет до меня. Следопыты и конники весело переругивались, стараясь скрыть растущую напряженность. Гверрел мрачно наблюдал за приготовлениями.

– А чья это была идея с переправой? – злобно прошипел он, встретив мой взгляд.

Я сделал вид, что не расслышал.

С первого раза наладить переправу не удалось – почти в самом конце пути Следопыт макнул в реку страхующую веревку, оступился и почти сразу скрылся под водой, товарищи быстро и слаженно вытянули его на берег. Пока первый смельчак отплевывался, веревками обвязался второй. Этот двигался гораздо медленнее и осторожнее, ему удалось перейти реку и закрепиться на той стороне.

– Теперь смотри внимательней! – велел мне Харек и, очевидно не надеясь на мою наблюдательность, начал комментировать действия своих подчиненных.

Я почти не слушал его, хотя и старался зафиксировать в памяти движения, которыми Серые пользовались на переправе. Попав в реку, я все равно не смогу рассуждать разумно, надежда только на рефлексы. Почти каждую фразу сотник заканчивал сакраментальным:

– Главное – не паникуй! В любом случае мы тебя вытащим.

И мне придется делать второй заход.

Словно услышав слова сотника, переправляющийся человек запнулся и тут же оказался в воде. Вокруг него вскипели буруны. Веревка сильно натянулась и провисла, человек цеплялся за нее мертвой хваткой, а река, словно живое существо, подсекала ему ноги, мешая встать. С обоих берегов неслись ободряющие крики, страхующие в любой момент готовы были вытянуть пострадавшего, но Серый сумел сгруппироваться и подняться на ноги. Под ликующие вопли он выбрался на мелководье с той стороны.

«Утопнем мы здесь», – авторитетно заключил Тень.

Гверрел переправлялся вдвоем с рослым конником по причине своей слабосильности. Ребенгену пришлось поступить так же из-за малого веса. Мне предстояло идти самому.

Я подождал, пока Следопыты обвяжут меня через грудь хитрым узлом, и принял решение не входить в транс. Все-таки мои боевые рефлексы не рассчитаны на такую обстановку. Вместо этого я взялся за веревку обеими руками и осторожно шагнул в поток. Вода мгновенно просочилась в сапоги, промочив штаны до колена.

– Не дергайся, не торопись, не пытайся сохранить вещи сухими, упадешь – мокрее будет, – наставлял с берега Харек.

Ох, да какая, в сущности, разница? Все равно оставшиеся вещи будут перетаскивать через реку в тряпичных мешках…

В итоге все оказалось до безобразия просто. Наверное, дело в том, что я был тяжелее остальных, и там, где Ребенгена трепало бы, как штандарт на ветру, меня только немного раскачивало. Я оказался на противоположном берегу, даже не успев как следует испугаться.

Отвязывавший страховку Серый одобрительно похлопал меня по плечу и отправил отжимать штаны и сливать из сапог воду – другого способа обсушиться у нас не было. Среди окатанных водой камней не нашлось ни сухой травы, ни плавника, а ближайший куст колючки издевательски торчал на самом краю ущелья.

– Ничего! Главное – забраться наверх до темноты, – жизнерадостно сообщил Харек. – Там хоть что-то растет, костер разведем.

Сотник был доволен результатом переправы – он никого не потерял, а это считалось достаточным поводом для радости. Я промолчал. Меня трепала дрожь запоздалого страха. Мокрая одежда отвратительно липла к телу, ущелье продувал чуть заметный, но знобкий ветерок, едва показавшееся над горами солнце совсем не грело. Не утоп, так замерзну. Мастер Ребенген заметил мое состояние и заставил прыгать и отжиматься, я немного согрелся, но на голодный желудок движения не оказывали того же действия, что обычно.

До этого момента где-то внутри у меня жила уверенность, что если не обращать на трудности внимания, то все пройдет. Рано или поздно мы достигнем границы Арконата, там меня будет ждать отец, Академия, и все будет как раньше. Сейчас эта уверенность поколебалась. До моего сознания стали доходить масштабы предстоящего нам пути. Не быстро, да? Но ведь за всю свою сознательную жизнь я едва ли провел в пути три дня кряду, в Арконате просто нельзя путешествовать дольше, не наткнувшись на жилье. Оказалось, что усилие, требуемое для продолжения пути, с каждым днем возрастает, пока однажды не превысит доступный тебе предел. Мы будем идти, идти, теряя силы, а потом и людей, а впереди будут одни лишь камни, голые и безжизненные, словно обглоданные кости…

От горестных размышлений меня отвлекло общее движение – Серые закончили проверять оружие и гуськом потянулись к склону ущелья. С этой стороны он выглядел совершенно неприступным.

– Если бы мы пошли через катакомбы, нам не пришлось бы лезть на хребет, – вкрадчиво заметил Гверрел.

– Да ладно вам! – пропыхтел Ребенген, карабкаясь на осыпь. – Не так уж тут высоко.

Я стиснул зубы и сосредоточился на подъеме. Хорошо еще, что Тень Магистра привычен к высоте – идущие впереди Следопыты выбирали путь по узким промоинам и едва заметным карнизам, а в некоторых местах людей приходилось затаскивать наверх на веревках. Серые привычно пользовались страховкой, но я опасался, что если сорвусь, то потащу за собой всех остальных. Где-то в верхней трети пути склон стал более пологим, и Харек объявил привал. Безумно хотелось есть, но всем раздали только по маленькому размокшему сухарику. Поднявшееся в зенит солнце шпарило вовсю. Я глянул вниз – там, где мы переправлялись, река стала еще шире, ее поверхность потускнела и наморщилась.

– Хорошо идем!.. – блаженно потянулся Харек. – Еще бы кулеша миску, да с водочкой…

У меня отчаянно свело желудок.

Тяжелый грохот разнесся по ущелью, словно отдаленный гром. Странно, небо было ясным. Все замерли, повернулись на шум.

– Капитан, а те катакомбы, о которых вы упоминали, случайно не в той стороне? – тревожно встрепенулся Ребенген.

Харек мрачно кивнул, пристально вглядываясь в даль. Внезапно его глаза расширились.

– Ложись! – гаркнул он и сам повалился на землю.

Приказ выполнили молниеносно.

– Лежать, никому не вставать! – продолжал вполголоса хрипеть Харек, вжимаясь в камни.

По ущелью пронесся нечеловеческий вопль. Если у кого и было желание нарушить приказ, теперь оно пропало начисто. Долгую минуту спустя чуть ниже того места, где мы прятались, пролетело что-то большое и черное. Очень большое. Мой глаз успел поймать лишь тень, но мне показалось, что существо чем-то напоминало птицу. С мягким рокотом тварь пронеслась мимо и пропала. Прошло четверть часа, прежде чем кто-либо решился встать.

– Явился! Он явился! Опоздали, опоздали… – слышалось тоскливое бормотание Гверрела. На заклинателя жалко было смотреть.

– Есть что-то, что нам следует знать? – настойчиво спросил мастер Ребенген.

Заклинатель ткнул пальцем в сторону умчавшегося кошмара.

– Ракш явился, чтобы возглавить войско Последнего Дня! Начинается Прилив. Мы опоздали!

– Прилив? – встревоженно переспросил Харек.

Все Серые узнали слово и забеспокоились.

– Да! И ваш драгоценный генерал знал, что так будет. Предводитель заключил сделку: если бы мы успели доставить этих двоих в Арконат, наши могли бы получить там убежище. Но мы не успели!

– Почему? – Я занервничал. – Мы все еще можем туда попасть.

– Если направление удара на Тирсин, то мы находимся прямо на острие атаки.

– Неверно! – вмешался Ребенген. – Если бы твари пришли в движение, мне сказали бы об этом вчера. У повелителя Шоканги наблюдатели вдоль всей Границы…

– Да эти их наблюдатели!.. – Харек сплюнул, выражая свое отношение к шокангийцам в целом. – Но пара дней у нас есть. Чего расселись, щенки?! Подъем!!!

Мысль о возможности оказаться на пути атакующих тварей подействовала лучше понуканий. Серые скинули с себя бесполезные теперь доспехи, побросали в ближайшую расщелину мечи и зашагали едва ли не вдвое быстрее. Слабым звеном оказался Гверрел – заклинатель отчаянно торопился, но все сильнее отставал. Мастер Ребенген подсунул ему какой-то пузырек, Гверрел безропотно выпил и стал заметно резвее переставлять ноги. Путь, на который Харек отводил остаток дня, проделали за полтора часа.

На гребне перевала я на минуту остановился, переводя дух. Перед нами простиралась безлесная, каменистая равнина с редкими кустами колючки. Никакого намека на присутствие людей. Далеко над горами висело длинное пыльное облако. Ребенген прищурился в ту сторону.

– Похоже, что он обрушил весь тоннель. Интересно зачем?

Харек пожал плечами:

– Может, со зла. Или чтобы н’ноды не прятались. Первым делом они всегда истребляют н’нодов, так что на втором круге он пойдет на некрополь.

– Вовремя мы оттуда ушли.

– Вовремя, – согласился сотник. – Передай своим, чтобы ждали нас в Роще Парсид. И пусть приготовят защитный контур.

– Они будут там, – спокойно кивнул маг.

– Главное, нам туда добраться…

После короткой передышки на перевале мы шли не останавливаясь до самых сумерек. Когда Харек наконец скомандовал привал, я нашел в себе силы помочь Серым обустроить лагерь. Чем больше людей собирает хворост, тем жарче будет огонь, верно? Запылали хитрые двойные костры, и стало возможно хоть как-то обогреться.

Я замер у огня в тяжелом отупении. И не только я – обычно бодрые и неутомимые Следопыты валились с ног, а шутки безлошадных конников Харека приобрели замогильные оттенки. Это все Мгла. И холод. Проклятая земля убивала нас гораздо быстрее, чем я мог ожидать.

Исключением из общей картины был мастер Ребенген. Чародей провел сеанс связи, осмотрел раненого Следопыта, накапал всем в кружки какого-то профилактического зелья и выставил магическую защиту. Освобожденный от своих немногочисленных обязанностей Гверрел подсел к моему костру. Было бы наивным думать, что заклинателем движет обычная вежливость.

– Крепко нас придавило, – светским тоном начал он.

– Угу.

– Ты раньше не испытывал на себе воздействия проклятия?

– Нет.

– А как же Ганту?

Я невольно задумался. Была ли крепость проклятым местом? Очевидно – да. Заметил ли я там что-либо необычное? Тварей, еще раз тварей, древние пентаграммы, странные ритуалы…

– Не знаю, – сознался я и тут же поправился: – То есть там много чего было, но точно я сказать не могу. У меня нет способностей к магии, вообще.

– Как интересно! – оживился Гверрел. – А кто тебе про это сказал?

– Маги ордена проверяли меня много раз. Да я и сам способен заметить очевидное. Я не вижу иллюзий, не поддаюсь гипнозу, не могу пройти ни одного испытания. Забавная патология!

Я грустно усмехнулся. Да, именно этим я был для лечивших меня магов – забавной патологией. Хорошо еще за зомби не приняли.

– А что же тогда было на могильнике? – как бы невзначай поинтересовался Гверрел. При этом глаза заклинателя хищно блестели.

– Без понятия! – пожал плечами я. – Может, мастер Ребенген знает.

Гверрел сморщился, словно ему под нос сунули тертый хрен.

– Ты что, без этого чародея жить не можешь?

– Могу. Но зачем мне такой героизм?

Мы посидели молча, глядя на огонь. Ветви колючек горели трескуче, с искрами, но очень быстро сгорали.

– Не понимаю я тебя, – пробормотал Гверрел. – Вроде я хорошо чувствую людей. Есть способности, нет, ауру не спрячешь, а твоя мало того что наждаком по нервам, так еще и мерцает. И все смещения в ментальной сфере!

– Чудно.

– Не чудно, а невозможно! – возмутился заклинатель. – Личностный базис незыблем!

Мне в голову пришло простое объяснение этого феномена.

– Может, во мне живет Тень Магистра.

– Не шути с этим именем здесь, малыш, – нахмурился Гверрел. – Для Серых это святое.

Я сообразил, что он подумал о тени Ольгарда.

– Нет-нет, это другая Тень! – Я почувствовал, что сейчас зайдусь идиотским смехом. – Другой. Поменьше.

– Зажрались вы там, на севере, вот что, – с глубокой убежденностью объявил Гверрел. – Перестали понимать, что это такое – каждый день ходить рядом со Смертью, у которой есть имя, зубы и планы на тебя.

– Я понимаю.

Заклинатель вспомнил, почему я здесь, и смутился:

– Извини.

– Проехали.

Но Гверрел и не думал успокаиваться. Никакая усталость не могла удушить его настырную любознательность, а может, все дело было в эликсирах.

– В чем же секрет? Я должен знать, ради чего мы это делаем. Понимаешь? Должен!

– А до Арконата это не подождет?

– До Арконата я могу не дойти. Это из-за твоей способности? Ты – новое оружие Лордов?

– Нет. Я об этой силе узнал только на могильнике. – Серый заслуживал хотя бы немного откровенности. – Это из-за моего отца. Он очень важный человек.

– Как же он позволил тебе оказаться в Ганту?

– У большого человека – большие враги. На самом деле это я так от них сбежал. Спасся буквально чудом!

К Гверрелу вернулась тень былого сарказма.

– Чудеса у вас какие-то… странные. Если каждый раз так спасаться…

– Какие-то проблемы? – Из темноты появился Ребенген. То ли из-за колдовских снадобий, то ли благодаря природной выносливости выглядел чародей гораздо лучше, чем я.

– Пытаюсь понять, каким образом ваш орден надеется обжулить Ракшей, – взъерошился Гверрел.

– При чем тут Ракши?

– Есть мнение, – пояснил Ребенген, – что Основатели при создании Арконата заключили договор с Древними тварями. Естественно, мнение ничем не подтвержденное.

– О-о? – Гверрел попытался вернуть себе вызывающий вид.

Чародей повернулся ко мне:

– Не позволяй им пудрить тебе мозги! Нет и не было никакого соглашения. Твари в принципе не могут кому-либо что-либо обещать – у них нет свободы воли.

Гверрел пренебрежительно фыркнул:

– У вас есть другое объяснение неприкосновенности Арконата?

– Я не собираюсь обсуждать метафизические аспекты бытия неизвестно где неизвестно с кем, – гордо вскинулся Ребенген. – Когда мы вернемся домой, Рейл, я отвечу на все твои вопросы.

Я снова стал Рейлом.

– Отлично. – Гверрел снова ссутулился, но упорство его еще не оставило. – И много у вас таких, как он?

– Уважаемый, этот юноша уникален во всех отношениях. Если мы не доставим его в Арконат живым, то будем прокляты. И это не шутка.

Заклинатель хмыкнул, а может, его просто кашель пробрал. С превеликими трудами он поднялся с камня и отправился прочь, независимо покачиваясь и выделывая галсы.

– Не всегда надо слушать, что они тебе говорят. – Чародей перевел дух. – Думаешь, пропаганда работает только в Арконате?

– Да я и не слушаю.

– Молодец!

Хотя нельзя сказать, что представления чужаков о моей родине меня не интересовали.

– И многие рассуждают так же?

Ребенген вздохнул:

– Это миф, мой мальчик, один из многих. Его прототипом является ранний арконийский святой, Аарон Заступник. Желая доказать правителю Верконе силу истинной Веры, он и двое его учеников отправились в мертвый город Кезер. А может, они просто спасались от солдат правителя – в те времена проповедь была скрытым способом вербовки поселенцев в пустынные северные земли… Тебе действительно хочется это знать?

– Ну, – я повернулся к теплу другим боком, – раз уж я здесь, а они скоро будут там… Вам не кажется, что правители должны знать, о чем думают их люди?

– Твои бы слова да твоему отцу в уши, – не удержался от улыбки чародей.

– Он-то как раз знает, – хмыкнул я. – Просто не согласен.

– Ну, – Ребенген тоже устроился поудобнее, – относительно этой истории никто ничего не знает достоверно. Трое арканийцев отправились в мертвый город, через некоторое время Аарон вернулся один. Он тоже умер, от поражения дикой магией невероятной силы, но перед смертью успел сказать: «Господь хранит Арконат». Все. Очень скоро начался очередной Прилив, но, против ожидания, твари не посягнули на земли королевства. Арконийская церковь толкует деяние Аарона как заступничество силой Божьей, представители других конгрегаций считают, что Аарон принес своих спутников в жертву ради того, чтобы подчинить себе тварей. Типичная глупость! Никакие… ты понял меня?.. никакие жертвы и заклинания неспособны заставить Древних действовать против их природы. Их можно направить, натравить, если у мага хватит сил прорваться к управляющим контурам, но удержать от нападения невозможно. Если они не нарушают границы Арконата, значит, так было предопределено.

Я послушно кивнул и сделал вывод, что Ребенген принял-таки какие-то снадобья – чародей был нетипично словоохотлив.

– В целом отношение соседей к королевству определяется сочетанием зависти и страха, перемежающимся попытками использовать силу, понимание которой отсутствует, – не на шутку разошелся мой наставник. – Возвышение Арконата воспринимается как нечто несправедливое, поскольку люди предпочитают не помнить, с чего все начиналось, и не задумываться, какая цена была за это заплачена. Все это подпитывается разной степени достоверности легендами и ссылками на древние предания.

Тут мне вспомнилось, что последняя из лосальтийских войн началась с попытки повелителя Дарсании обложить данью приграничные районы. Причем мотивом для этих претензий служила как раз какая-то легенда, а косвенным результатом той войны стал я.

– А про силу, подобную моей, предания что-либо говорят?

Маг сделал над собой усилие, чтобы успокоиться.

– Нет! За все время существования Арконата этот феномен не регистрировался. А теперь – спи. Завтра мы должны добраться до края плато, команда с лошадями будет ждать нас у подножия.

– А до основания Арконата? – Я решил брать пример с Гверрела.

Ребенген внимательно посмотрел на меня:

– По возвращении. После того как передам тебя в руки твоего отца, я отвечу на все твои вопросы. Верь мне!

Я кивнул, улыбнулся и подумал, что по возвращении получу минимум две версии ответов на все вопросы. Нет, три (с некоторого расстояния за нами наблюдал Харек). Точки зрения магов, отца и Серых должны в сумме дать какое-то подобие объективной картины реальности.

Утром меня разбудил не кошмар, а просто холод от непросохшей одежды. Вместо завтрака всем раздали по кружке кипятку. Далеко позади над горами поднималось облако чадного дыма.

– Некрополь, – констатировал Харек. – Только Ракшу по силам выжечь тамошние норы.

– Не понял, – признался я. – Чем им помешали н’ноды? Они же тоже Древние.

– Будет много трупов, – спокойно пояснил сотник. – Если позволить н’нодам заселить их, то волна Прилива неудержимо покатится вперед до самого побережья.

– Но… Серые ведь помогут тирсинцам?

Он покачал головой:

– Это бессмысленно. Мы попробовали один раз – ты видишь, что получилось. Нельзя остановить Пустошь. Пустошь питает дикая магия, а дикая магия непобедима. Она – естественный остаток любой ворожбы. Спроси потом своего друга. – Он кивнул в сторону Ребенгена, замершего над пентаграммой. – Не только Древние твари, но любой маг, колдун и даже большие общности людей создают вокруг себя остаточную магию. Магический сор. Он копится, копится, а потом появляются проклятые земли. Думаешь, мы магию не любим, потому что у нас вера такая? Магия убивает этот мир! Не когда-то в прошлом, а прямо сейчас. Эпоха Хаоса никогда не кончалась!

Ребенген закончил ворожбу и быстро пошел к нам.

– Пусть придумает, что на это сказать. – Сотник отошел прежде, чем чародей смог нас услышать.

– Все в порядке, Рейл?

– Знаете, мастер Ребенген, когда мы вернемся в Арконат, мне придется задавать вопросы целую неделю.

– Мне нравится твой здоровый оптимизм!

Я шел в середине колонны Серых и думал, думал, думал. Это позволяло не обращать внимания на голод и усталость, но не приносило спокойствия. К борьбе мага и Серых за мои убеждения я был готов – для Лорда это нормальное положение вещей. В Академии нас учили основам правильного мышления, заботясь о том, чтобы будущие правители королевства умели принимать взвешенные решения. А вот уроки демонологии были явно скудны и недостаточны, к встрече с реальностью я оказался совершенно не готов – то, что Древние твари представляют собой организованную, рационально действующую силу, стало для меня большим сюрпризом. Следовало хорошенько подумать над тем, как заполнить пробелы в моем образовании.

Насколько же проще был мир, когда самотворящиеся заклятия оставались для меня только пустыми черепами на столбах! Даже та собаковидная тварь, что меня едва не убила, на фоне Ракша представляла собой забавный курьез. А если вспомнить, что у Ракшей есть еще и войско… Память о происходившем в Ганту с новой силой заскреблась в сознании.

А еще меня убивала эта покорность, с которой все приняли надвигающийся кошмар. Даже Серые, в начале похода готовые сразиться с любой тварью, безропотно убегали от Прилива. «Эпоха Хаоса никогда не кончалась!» – слова отца и Серого звучали в унисон. Тогда зачем мы бежим? Какая, в сущности, разница, если конец мироздания уже предопределен?

«Но мы уничтожили н’нода!» – шепнул в ушах голос Тени.

«Да, при помощи магии, которая одним своим присутствием отравляет мир».

«Ты не имеешь способностей к магии, – напомнил Тень. – Ты ж проверял себя не по разу».

«Тогда что это было? И мастер Ребенген так не вовремя начал шифроваться…»

Немного не дойдя до края плато, потерял сознание Гверрел. Ребенген не решился давать ему стимуляторы еще раз. Харек мобилизовал двух конников, что покрепче, и те, чертыхаясь по-своему, попеременно тащили заклинателя на себе.

Спуск в долину завершили уже в сумерках, с последним светом перешли говорливую речку, которую почти не видно было среди валунов. На другом берегу нас встречали настоящие трава и деревья, никаких колючек.

– Роща Парсид, – блаженно выдохнул Харек. – Вода омывает ее со всех сторон. Н’нодов в такое место не заманишь, и Мгла здесь заметно слабее.

Да, теперь я заметил. Словно исчезло незримое давление, преследовавшее меня все последние дни, едва ощутимое жжение кожи. От того уголка во мне, где обитал Тень Магистра, исходили волны блаженства – моей сомнительных качеств душе здесь нравилось.

Движение отряда резко замедлилось. Наверное, так и пришлось бы нам ночевать под кустом, если бы впереди не раздался цокот копыт. Из-за деревьев выехали конные Стражи. Они обменялись с мастером Ребенгеном паролями, взвалили на лошадей тех, кто выглядел хуже всего, и то из поклажи, что Серые решились отдать. Гверрел даже не очнулся. Через десять минут мы уже входили в отлично обустроенный лагерь, с кострами и палатками, разбитый среди остатков какого-то круглого строения. Пахло едой и лошадьми. У костров деловито возились Пограничные Стражи Шоканги. Я заметил форму орденских Стражей, мантии магов, на этом моя способность к познанию иссякла. Я выпил кружку чего-то горячего и сладкого и заснул прямо там, где сидел.

 

Глава 21

Ямбет был горд собой: накануне ночью в Ганту с инспекцией прибыл Второй Ракш, глаза и уши Первого. Сегодня он отбыл на зачистку приграничных территорий. Судя по тому, что никаких указаний Второй не оставил, он был доволен увиденным.

Ракш оставил после себя облако удушливо-горячей магии, и Ямбет, успевший привыкнуть к девственной чистоте Ганту, вынужден был раскупорить сосуд с запасами волшебного холода, чтобы изгнать из крепости неприятный запах. Поразительно, как некоторые умудряются сохранить рассудок в контакте с дикой магией такой силы! Ямбету для полной деструкции хватило бы и половины. Мысли об этом возвращали демона к действительно насущной проблеме – сообщений от Сисса не было, и Ямбет не знал, как это толковать. А время до Похода истекало.

Опять требовалось его личное вмешательство.

Временное логово было устроено в узком, почти не освещаемом солнцем ущелье, обращенном устьем на север. Серые камни, обрамлявшие вход, напоминали арку. Было ли это место следом забытой войны или игрой природных сил, Ямбет не знал, но тут ему нравилось. Вход в ущелье караулил тактический демон РБ-4, один из немногих уцелевших в своей серии. В Последней Войне такие, как он, отлично проявили себя, а вот для мирной жизни бравые солдаты оказались слишком прямолинейными. Ямбет опекал РБ, ибо ценил в нем убойную мощь и послушание.

– Сисс вернулся?

– Да, сэр! – РБ выглядел озадаченным.

– Продолжай говорить, – поощрил его Ямбет.

– Он странный! – сообщил РБ, подавая ушами двусмысленные знаки.

Ямбет решил, что будет намного проще посмотреть самому, чем пытаться выяснить, что именно показалось странным РБ. В темных уголках ущелья возились соглядатаи и шпионы всех мастей: похожие на диковинных жуков бурильщики, сливающиеся с цветом камней хамелеоны, парящие шары, словно бы составленные из двух крыльев и огромного глаза. Несколько крупных демонов играли в кости. Собрать большие силы, не привлекая внимания Ракшей, было бы затруднительно. Ямбет поздравил себя за хороший подбор команды – цель была найдена буквально за два дня. Осталось выяснить, что такое приключилось с Сиссом.

Ямбет нашел приятеля забившимся в узкую расщелину в самой темной части ущелья. На гатарна жалко было смотреть. Сисс непрерывно ежился, судорожно кивал головой, кончики его крыльев нервно дрожали.

– Ты чего? – Такое состояние гатарна немного напугало Ямбета. – Не нашел?

– Нашел. Ах! Я больше туда не пойду!

Ямбет был в замешательстве.

– Да что случилось-то? Объясни толком!

Голос Сисса трагически упал:

– Он убил н’нода.

– Столько дури из-за одного н’нода?

– Вопрос не что он сделал, а как! – Сисс еще плотнее вжался в камни. – Это было ужасно! Н’нод рассыпался, распался, словно его не было! Что было бы, если бы он обратил эту силу на меня? Не хочу, не буду! Я туда не пойду.

Ямбет уселся прямо на неровный щебень – разговор предстоял долгий и трудный. Гатарна надо было успокоить, к счастью, демон знал один способ, как это сделать.

– А помнишь, как давили техномагов Феллы? И какие у них были рожи, когда они поняли, что мы и Ракши заодно?

Сисс спрятал голову под крыло. Тяжелый случай! Ямбет начал с другого конца:

– А помнишь первую зачистку н’нодов? Это же офигеть, сколько их было! Как зеферидцы объявили, что Чуму остановили их боги и лично тиран? Устроили праздник с жертвоприношениями, а Норгет шарахнул по ним бигштормом, чтобы не зарывались?

Гатарн не реагировал.

– Или как Проповедник втирал Ракшам про Разрушителей? И Третий еще об заклад бился…

– Не соврал Проповедник-то. – Сисс внезапно вышел из ступора. – Они существуют.

– Кто? Боги? – не понял Ямбет.

– Нет, Разрушители. Помнишь, что он Ракшам сулил? «Негасимые Горнила остынут, Истар вновь зазеленеет, Пески перестанут петь».

– Угу. Во бред, а? И они купились! Кто ж знал, что у Первого пунктик на спасении Истара…

– А ты чем в Ганту месяц с лишком занимался? – озлился Сисс. – Все ловушки вывел начисто, Мглу за стенами извел, да еще и Хумбаге посулил, что он Адские Шепоты из своей башни изгонит?

– Ну посулил. – Ямбет нисколько не был смущен. – Стал бы он иначе мне помогать.

– Баран! – разъярился Сисс. – Да ты хоть знаешь, что Шепоты и вправду смолкли?!

Ямбет не знал.

– Вспомним, что было сказано: «В их присутствии песни рун замолкают, и наступает покой». Это и был «покой»! Далее: «Сердце их – сокровищница Мрака, и, когда они открывают ее, с пальцев их истекает Абсолютная Тьма». – Голос Сисса понизился до хриплого свиста. – Сегодня я видел Тьму! Она была абсолютна!

– С этого места – поподробней.

Сисс растер крыльями шею, выпростал из-под себя тонкий в зазубринах хвост и в последний раз брезгливо встряхнулся.

– Я подоспел вовремя. Пытаясь сбить нас со следа, они пошли через холмы и вылезли прямо на Оанийский некрополь. Там столько н’нодов, что я бы сам в одиночку лезть не рискнул.

Ямбет согласно хмыкнул. Н’ноды, стихийные зомби, отличались исключительно склочным нравом и (в отличие от демонов) были абсолютно неуправляемы.

– Мертвецы на них средь бела дня навалились, а наш-то из свалки выбрался и – ходу.

– Умный мальчик.

– Угу. Только бегство было иллюзией. Хитрый трюк! Не успел я его сграбить, как появляется н’нод. Тут наше сокровище разворачивается и насылает на мертвеца что-то такое, чему я и названия-то не подберу. Одно слово – Абсолютная Тьма. Словно сама реальность пошла трещинами, и в середине ее исчез… Все исчезло – цвет, звук, пространство и… магия. Н’нода просто разобрало на части. Представляешь? Паразитические контуры, поглотительная матрица, сенсорная сеть – по отдельности. Ты подумай, что было бы, если бы он обратил это на меня?!!

– Думаю, ничего, – заметил демон.

– ?!!

– Я ведь провел с ним рядом почти два месяца. Ты тоже был там. Никаких проблем с «покоем» у нас не возникало.

Сисс взмахнул крылом в сторону демонов, играющих в кости:

– Два месяца назад они не помнили, что такое числа.

– А теперь вспомнили. Разве это плохо?

– Это изменение. Его сила воздействует на нас. Его надо уничтожить!

– Нет, сначала надо проверить.

– Что?!

– Как эта Тьма действует на демонов.

– Как?!

– Не как, а на ком. Н’ноды для этого слишком примитивны. А про «уничтожить» забудь. Может, такого, как он, больше никогда не будет! Пока он жив, у нас остается шанс его использовать.

– Я к нему не прикоснусь!

– А кто тебя просит? Вон того, кто тебя вызывал, к делу пристегнем. Он вроде человек, ему эта Тьма до лампочки.

– Он откажется!

– Ерунда. Запугаем, скажем, что будем являться каждую ночь. Или лучше – что назовем хозяином при свидетелях.

Сисс на минуту задумался:

– Логично.

– Я всегда логичен! – похвастался Ямбет. – Пойди шурани мелочь, пусть найдут их еще раз. Устроим проверку.

Сисс заковылял прочь, а Ямбет глубоко задумался. Он был из тех, кто не присутствовал при явлении Проповедника, и ко всему, что о нем говорили, относился скептически. Тем более непонятно было, как такой здравомыслящий гатарн, как Сисс, начинает ссылаться в рассуждениях на сомнительное пророчество. Демон покачал головой. Надо было подобрать жертву… в смысле, добровольца, который испытает на себе воздействие этого нового явления и в то же время не придавит в панике драгоценного смертного. Ямбет мысленно оценил доступные ему силы. Выбор естественным образом падал на РБ-4. Тактический демон был хорош тем, что в принципе был неспособен обсуждать приказ или осознавать последствия его исполнения. Надо было только правильно сформулировать команду…

 

Глава 22

Утром я проснулся в блаженном тепле спального мешка, под двумя дополнительными одеялами, на толстом матрасике, какие выделывают из упругих волокон дикой колючки специально для Пограничных Стражей. На пологе палатки играли солнечные зайчики – день был в самом разгаре. Я нехотя вылез из мешка, отыскал свою одежду (высушенную, вычищенную и подновленную), а потом отправился на поиски еды.

То, что я принял за руины, оказалось круглой площадкой, вымощенной крупным плитняком. Для чего она раньше служила, с ходу было непонятно. Площадь обступал лес, состоящий, главным образом, из старых персиковых деревьев, кое-где виднелись темно-зеленые кроны южного ореха. Человек определенно приложил руку к обустройству этого места – в дикой природе такие растения больше не встречались. Тем обиднее было, что создателям сада пришлось из него бежать. На свободных от тени участках росли незнакомые мне травы, какое-то безымянное растение цвело очаровательными голубыми цветочками. Я тайком поискал на нем семена.

У потухшего костра на мешках сидел Харек, он жестом подозвал меня:

– Вам придется идти дальше без нас.

– Как это?

– Гверрел не выдержит дороги, а времени в обрез. Мы рискнем и попробуем здесь отсидеться.

– Ни за что! Без мага вы даже не поймете, что на вас напало. Вспомни, как н’ноды вас подловили!

– Перед Приливом все будет очень тихо, а если нас накроет Прилив, нам будет глубоко безразлично, есть с нами маг или нет. – Харек мотнул головой. – Я уже сказал твоим, они согласны. Разговор окончен.

– Ха! А я скажу вот им, – я кивнул на ненавязчиво караулящего рядом Пограничного Стража, – и все останутся здесь.

Сотник дернул бровью:

– Думаешь, они будут тебя слушать?

– На что спорим?

На шум подтянулся мастер Ребенген, и началось вялое бормотание о трагической неизбежности и чрезвычайных ситуациях. Я отказывался понимать, почему такая куча чародеев (кроме Ребенгена в лагере было еще двое) не может сделать транспортный портал.

– Ты не можешь путешествовать пентаграммами! Понял? – Голос моего наставника зазвенел. – Даже близко к ним не подходи!

– А при чем тут я? Отправьте пентаграммой вон его! – Серые кормили с ложечки бледного как смерть Гверрела. – С ним-то, надеюсь, проблем не будет?

– В чем-то он прав, – немного оживился Харек.

– А о резонансе вы подумали? – отрезал чародей.

– Гм.

– Вы уж определитесь. – Я начал терять терпение. Пограничный Страж с интересом приглядывался к чародею, и я на всякий случай ухватил его за рукав (у этих ребят странное чувство юмора). – Тихо перед Приливом либо нет.

Дальнейшие препирательства остановил Харек, с изменившимся лицом смотревший куда-то мимо меня.

– Глупый вышел спор, – выдохнул он. – Обернитесь!

Ямбет разместил свои силы вокруг лагеря смертных затемно, но действовать не спешил – резкое нападение вызовет панику, беспорядок, а ему нужен был контролируемый эксперимент. Демоны залегли среди деревьев.

Тонкой ниточкой тлел защитный периметр, вдоль него бродили смертные стражи. Ямбет усмехнулся. Для того чтобы взломать эту защиту, достаточно было одного РБ, а с ним сейчас было четверо демонов аналогичного класса. Некоторую проблему могли представлять черно-красные солдаты (великолепные экземпляры, неплохо защищенные от ошеломления и иллюзий), если бы Серые решились отдать им свое оружие. Сами Серые валялись на земле вялыми тушками – зловонная тень Ракша еще витала вокруг них. Ямбет поежился с невольным сочувствием. Да, в какой бы клоаке ни обитал Второй, изгваздаться сильнее было просто невозможно.

Солнце уже поднялось высоко, и Ямбет забеспокоился, что стражники смогут увидеть их просто глазами, когда из палатки наконец показался знакомый силуэт. Смертный вновь был свеж и бодр, волшебный холод изливался из него широкими волнами, мгновенно растворив тлетворное дыхание Ракша и заметно придавив защитный периметр. Ямбет невольно залюбовался. Здоровое тело, сильный дух, замечательная способность к регенерации. «И обманчивая безобидность», – напомнил себе демон, удерживаясь от броска. Настала очередь действовать РБ.

– РБ-4! – беззвучно позвал Ямбет.

– Да, сэр! – мгновенно отозвался штурмовик.

– Видишь нашу цель?

– Так точно, сэр!

– Миссия разведки. Двигайся вдоль периметра, применяй средства устрашения. Выяви наличие у цели оружия, оцени его мощность. Не атакуй. Повторяю: не атакуй!

– Слушаюсь, сэр!

РБ встал, воздвигся над деревьями и легкой поступью направился к лагерю смертных.

На лагерь шло пятнистое зелено-бурое чудовище. За моей спиной возбужденно перекрикивались маги, наверное впервые в жизни встретившие такое существо. Пограничные Стражи готовили к бою копья и сосуды с горючим маслом. Мастер Ребенген лихорадочно перебирал многочисленные амулеты, грязно понося «щенков Кейза и Траупа». Привязанные к каменным столбам лошади испуганно ржали (Господи, не дай нам потерять лошадей!). Демон перешагнул последние деревья и сложил задние лапы, приняв более компактную и устойчивую форму. Он выпустил на передних конечностях по два длинных когтя, угрожающе рыкнул и двинулся вдоль защитного периметра.

– Штурмовик, – констатировал Харек. – Периметр его не остановит.

Он уже был на ногах, как и большинство его подчиненных. Серые расчехляли и заряжали свое оружие – «карабины, потому что легкие». Меня охватило некое сомнение.

– На него подействует?

– Да, – спокойно кивнул сотник. – Но заряда всего два.

Дюжий конник взвалил на плечо большую черную трубу и теперь внимательно отслеживал движения демона.

– А попадет?

– Хороший вопрос.

Демон двигался стремительно и непредсказуемо, совершая резкие прыжки, приседая и подпрыгивая.

– Стрелять нельзя! – К нам подбежал один из магов (Кейз или Трауп, я их не различал). – Их больше, чем кажется.

– Сколько?

– Пять больших, двенадцать маленьких.

– Какого класса?

– Простите…

– Тьфу! – Харек повернулся к магу спиной. – Если у них есть еще хотя бы один штурмовик, нас размажут. Без вариантов.

Ребенген выбрал самый многообещающий амулет, при этом его лицо выражало глубокое сомнение. Того оружия, которое годилось в дело, было мало, а то оружие, которого было много, никуда не годилось. В итоге все стояли и пялились на этого клоуна. Демон продолжал рычать и прыгать. Старшина Пограничных Стражей расставил своих подчиненных вдоль периметра и подошел к нам, наверное, по принципу: «Кто меньше всего суетится, тот и командир». Не знаю, как Пограничный оценивал свои шансы против твари, но он единственный был спокоен, как шкаф.

Меня колотила крупная дрожь, но не от страха. Робкий обычно, Тень Магистра едва ли не рычал в унисон твари. Нас обоих терзало одно чувство – удушливая, обжигающая ярость. На ум пришли все те унижения, которые я пережил в Ганту. И этот урод был там! Я отчетливо помнил, что когтей на лапах у него не два, а четыре и выступы на морде разворачиваются в крепкий захват. Я испытывал огромное искушение отобрать у Серого трубу и шарахнуть по этой сволочи. И плевать, что будет потом. Они всё ходят и ходят за мной, никак не отвяжутся. Неужели на них нет управы?!

Ребенген зашипел на оцепеневшего мага и погнал его «давать контакт с орденом».

– На прорыв? – предложил старшина.

Харек покачал головой:

– Их почти столько же, сколько нас.

– Странно, что он не нападает…

Демон продолжал рычать, драть когтями ни в чем не повинные деревья и расшвыривать комья земли. До бесконечности это продолжаться не могло.

– Есть еще один вариант, – выдохнул мастер Ребенген. – Нужно удивить их, ошеломить!

– В смысле?

Чародей повернулся ко мне:

– Помнишь гатарна? Их реакция на неожиданность стандартна – либо нападение, либо бегство. Нужно сделать что-то для них непонятное. Хоть что-нибудь! Ну хотя бы «бу!» ему скажи. Главное не в действии, главное, чтобы твое поведение контрастировало с их ожиданиями!

– Почему он? – вмешался Харек. – Сыграть в это может любой из нас!

– А если тварь нападет? – практично поинтересовался Пограничный Страж. Судя по тому, как он смотрел на Ребенгена, старшина пришел к выводу, что ретивого мага надо мочить.

– Потому, что они пришли не к нам, а к нему. Потому, что за месяц в Ганту они не причинили ему вреда и сейчас не причинят. Потому, что у нас нет выбора! Как скоро, по-вашему, им надоест эта комедия?!

Серый в глубоком сомнении покачал головой. Демон испустил долгий, дребезжащий вой. Мне показалось, что он выжидающе поглядывает в мою сторону.

– А, да плевать! – Я отобрал у Пограничного старшины меч (не для того, чтобы им сражаться, а чисто для поднятия настроения). – Потянем еще, и тогда всем точно конец.

Я неожиданно понял, что не боюсь. Не боюсь этих тварей, не боюсь за себя. Возможно, в этот самый момент подвергался опустошению Тирсин, который я уже никогда не увижу. За моей спиной стояли отцовские Стражи и бойцы Харека, тащившие меня через всю Феналле, даже не зная, кто я такой. Тащившие, чтобы дать надежду на спасение своим семьям (если я не вернусь, вряд ли отец пустит их в Шокангу). Мастер Ребенген, всегда казавшийся мне пределом мудрости и прозорливости, весь орден магов с его путаными истинами, Древние твари, которые всего лишь подчиняются своей природе…

Реальность догнала меня. Невыразимые ужасы, чудовищные разрушения и катастрофы, происходящие не в бесконечно далеком прошлом, а прямо сейчас. Бедствия, которые не отодвинешь от себя, просто закрыв книгу. Все это бездумное, кровавое, несправедливое и бессмысленное бытие. Эпоха Хаоса, которую могло остановить только одно – Разрушение.

За моей спиной возбужденно загомонили. Я понял, что волшебная чернота окутала клинок. Не знаю, сколько ее было, но думаю, что много. Я двинулся туда, где ожидала меня тварь. Теперь демон остановился и внимательно наблюдал за моим приближением. Его взгляд притягивал меч, наверное, мое оружие выглядело очень необычно, но этого было слишком мало, чтобы заставить его отступить. Я отчетливо понимал, что, если я не продемонстрирую свою силу эффективно, твари никуда не уйдут и созданный чародеями периметр задержит их в лучшем случае на минуту. Черная тень широким кругом растеклась вокруг меня, курясь невесомым дымом, скручиваясь в причудливые жгуты.

Демон забеспокоился. Он не нападал, но и бежать не пытался. Скорее всего, на месте его удерживал приказ. Я так понял, вперед выслали расходный материал, чтобы проверить, как проявит себя на деле моя способность. В душе росла иррациональная уверенность, что сейчас я наваляю всем этим тварям по самое не балуй.

– Помнишь меня? – Я-то его точно помнил. – Думал, со мной все можно? А как насчет по шее?

Наверное, останься в черепушке демона хоть одна мысль, она была бы о бегстве. К сожалению, зрелище щупалец ожившего мрака оказало на него гипнотическое действие. Он не уходил, а значит, у меня не было другого выхода, кроме как продемонстрировать свою силу. Следовало принимать в расчет реакцию наблюдателей, затаившихся по щелям. Семнадцать штук! Если они заметят, что мои действия неэффективны, они все на меня набросятся. Возможность снова оказаться в подземной клетке мне совсем не улыбалась.

– Ну же! – завопил из-за периметра Харек.

– Заткнись! – рявкнул я в ответ. Когда я снова сфокусировал взгляд на монстре, он оказался метра на полтора дальше от меня, чем был. – Куда намылился?

Вы можете себе представить, как чудовище четырех метров росту прикидывается напуганным кроликом? А я это видел. И как-то сразу поверил, что изначально это создание было именно кроликом. Когда-то тогда, бесконечные века назад.

– Морковки хочешь?

Монстр окончательно пал духом.

Чудовище из тех, что годами внушали мне непереносимый ужас, стояло от меня в двух шагах, а я не то что бояться, даже разозлиться на него не мог – перегорел. Ну как можно испытывать ненависть к заколдованному кролику? Темное облако окутывало его, словно плотный саван, но того же действия, что на н’нодов, не оказывало. Поэтому я сделал единственное, что смог придумать, – хряпнул его мечом по башке и сказал:

– Бу!

Монстр отпрянул от меня и оторопело потер ушибленную морду, немного подумал, а потом ущипнул себя за предплечье. Вся его чешуя мгновенно встала дыбом.

– Что, больно? – злорадно поинтересовался я.

Демон судорожно прижал лапу к груди, было такое впечатление, что это ощущение для него внове.

– А теперь, – проникновенно пообещал я ему, – мы будем тебя бить.

Он зыркнул на засевших в руинах магов и Стражей, быстро прикинул количество копий, мечей и ружей, направленных на его нежную (едва прикрытую дюймовой броней) шкурку, и что-то простое и естественное овладело им. Одним прыжком монстр сорвался с места и дал тягу. Кроликом был, кроликом и остался. Вдалеке покачивались кроны деревьев – все демоническое воинство последовало за стремительно убегающим собратом.

Вовремя подоспевший Харек ухватил меня под руки – я и не заметил, как начал падать. Приступ слабости был даже сильнее, чем после схватки с н’нодами, разве что без тошноты. Я всего на секундочку прикрыл глаза, а когда открыл их, передо мной снова был полог палатки и солнечные зайчики. Кусок времени между бегством демонов и моим пробуждением словно отрезали. Интересно, который теперь час? Есть хотелось зверски.

Я выбрался из палатки с твердым намерением найти еду, любую еду. Около потухшего костра дневальный Пограничных Стражей выдал мне миску овсяной каши с персиками и кружку травяного чая. Неторопливо подошел Ребенген.

– Где все? – прочавкал я (в лагере определенно убавилось народу).

– Мы воспользовались твоей идеей про портал и отправили всех лишних сразу в Обитель. Теперь у нас по паре сменных лошадей – ехать можно будет очень быстро.

– Когда успели? – Мне показалось, что солнце почти не изменило положения на небе.

– Ты спал сутки, – порадовал он меня.

– О! Я что-то пропустил?

– Ничего. Гверрел скандалил. Харек обучал бойцов Стивена обращаться с карабинами (пока в теории, чтобы тебя не будить). О Приливе ничего не слышно.

– Кто такой Стивен?

– Стивен Паркер, старшина Пограничной Стражи. Ты его не помнишь?

– Имя не спросил, – смутился я. – А что демоны?

– Следят. Тупо, нагло и настырно. Я не ксенофоб, Гэбриэл, я знаю, что они практически равные человеку разумные существа. Но чтобы настолько бесстыже и нахально…

– Да что они сделали-то?

– Ничего. Следят. Просто сидят и смотрят. За всеми. Везде. Пограничные пробовали их гонять – перелетают с места на место по кругу. Хареку жалко тратить на них патроны. Я хочу сказать, может же человек иногда рассчитывать на уединение?

Я сочувственно покачал головой:

– По-моему, понятие об интимности им недоступно.

– Я рад, что ты меня понимаешь!

За спиной мага ненавязчиво возник старшина Пограничных, я кивнул ему.

– От отца для меня что-нибудь есть?

– Нет, сэр. Пожелание скорейшего возвращения.

– Тогда надо отправляться. – Я затолкал в себя последнюю ложку каши.

– По коням! – зычно скомандовал старшина.

– А как же?.. – Я оглядел разбросанные вокруг вещи. У Тени Магистра в голове не укладывалось, как можно оставить все это добро.

– Мы решили ехать налегке, – с некоторым неудовольствием сообщил чародей. – До Обители Мормы хорошим ходом доберемся за два дня. Надеюсь, еще одну полевую ночевку мы выдержим…

– Минутку! – Я заглотал остатки чая и совершил поход в кусты.

Там стало ясно, что мастер Ребенген имел в виду под «нагло и бесстыже» – окрестности лагеря просто кишели мелкими тварями, цветом в точности повторяющими листву (за исключением глаз). Я совершил непотребство, направив струю на ближайшего демона. Тварюшка растерянно пискнула, и через мгновение я остался в гордом одиночестве. Ха! Знай наших. Тень Магистра пришел в отличное настроение и выдал дюжину способов, которыми можно приколоться над этими (вполне безобидными с виду) созданиями. Я с праведным негодованием отверг идею грязных шуток. И вообще, мы что, хотим дождаться кого-то покрупнее?

Я выбрался из кустов, насвистывая что-то жизнерадостное. Ко мне вернулось самообладание и вера в удачное завершение этого похода. Присутствие отцовских Стражей снова превратило меня в Лорда, Гэбриэла, сына Бастиана, даже если я не спешил объявлять об этом всем вокруг. До дома оставалось совсем чуть-чуть – дней пять ходу на хороших лошадях.

Что удивительнее всего – пережитое полностью избавило меня от страха перед демонами (я метко плюнул в осмелевшую тварюшку). То есть я знал, что они – большие, сильные и злобные, но иррациональный ужас от одной мысли о них меня больше не мучил. Ну злобные, ну и что? Вон моего отца вообще считают дьяволом во плоти, а я с ним всю жизнь живу, и пока все нормально!

 

Глава 23

Знойное лето на излете обрушило на Гатангу проливные дожди. Воды Эт-Кемаи замутились и вспучились совсем по-весеннему, дороги за пределами города превратились в прихотливые ручьи. Стихия задержала многих в пути и дала председателю Нантреку пару лишних оправданий, но полностью решить проблему не могла: если Гэбриэл Шоканги не прибудет в Академию к началу учебного года, слухи будет не остановить. Но с этим бы Нантрек справился – свалил бы все на Дракониса. В конце концов, кто потребует отчета от Великого Лорда? Пугало другое: председатель все еще не мог сказать, где именно юноше будет безопаснее. Раньше ответ был однозначен – в Академии, но последние события заронили в сердце Нантрека неуверенность.

Ревизия выявила недостачу амулетов, сделанных для поиска Гэбриэла Шоканги. А ведь доступ в лаборатории Биггена весьма ограничен! Демоны с сомнамбулической точностью вышли на затерявшийся в горах Феналле отряд, но главное – кто-то посмел использовать пентаграмму вызова от имени самого Нантрека, а эксперты из группы Дайнинга даже не могли сказать кто!

Ночь была сырой и по-осеннему холодной. Дождь шуршал по крышам Академии и дребезжал в водостоках. С первыми признаками непогоды Нантрек переселился в рабочий кабинет. Теперь, чтобы добраться до зала Совета, ему было достаточно пройти через колоннаду, соединяющую симметрично расположенные административные корпуса. Сделать это можно было, даже не замочив ног, чему председатель был очень рад. Редкие фонари освещали колоннаду неуверенно и местами (кто-то экономил на масле ввиду отсутствия учеников), причудливое сочетание света и тьмы удивительно соответствовало умонастроению Нантрека – очаги Порядка в подступающем море Хаоса.

В дальнем конце колоннады его кто-то ждал. Председатель узнал молодого мага из Целителей и украдкой отпустил призванную Силу. Не хватало еще уподобиться Драконису…

Маг выступил из тени:

– Феникс и дракон, прошу встречи наедине.

Нантрек кивнул, признавая ключевую фразу. С его подачи Оперативный Совет ввел в ордене чрезвычайное положение по схеме «Б» (более высокий уровень тревоги был предусмотрен только для открытого вторжения в Арконат). Посторонним это было почти незаметно, но всю структуру ордена пронизали четкие иерархии ответственности, подчинения и допуска. Сказанное магом означало, что именно он стал старшим в специальной группе, созданной для поиска предателя. Нантрек проверял всех кандидатов лично – молодые, идеалистичные, пусть не очень опытные, зато талантливые и энергичные чародеи, слишком амбициозные, чтобы отступить, и слишком упрямые, чтобы попасть под чье-либо влияние. Группа была наделена чрезвычайными полномочиями, и даже сам Нантрек обязан подчиняться ее решениям.

Старый маг слегка поклонился:

– Я полностью в вашем распоряжении.

Следователь быстро справился со смущением.

– Мы проверяли обстоятельства несанкционированного доступа к архиву инквизиции. Ауры присутствия тщательно затерли, но в нашем распоряжении оказались записи охранных устройств, – чародей с вызовом посмотрел на Нантрека, – в которых содержится указание на слабое присутствие демона. Я считаю, что это обстоятельство может быть связано с нашим делом.

Председатель кивнул:

– Вполне возможно. У вас есть какие-то мысли на этот счет?

– Замки вскрыты с большим искусством. Возможно, тот вор был не один?

«Юноша не в курсе трансформаций наследника Лорда», – догадался Нантрек и задумался. Застарелая привычка требовала не раскрывать то, о чем можно умолчать, но стоило ли сначала создавать следственную группу, а потом утаивать от нее информацию?

– Вор по кличке Тень Магистра был составной частью сущности Гэбриэла Шоканги и в момент своего исчезновения слился с ней нацело. Вернуться или сговориться с кем-то он не может в принципе. Если хотите подробностей, расспросите мэтра Олефа о магическом удвоении. Более вероятен другой вариант – дарка.

Молодой маг неуверенно нахмурился.

– Опять же расспросите мэтра Олефа о том, какие следы оставляет на человеке общение с тварями, особенно с Древними. Они могут пометить жертву, словно пастух скотину, после чего способны найти ее где угодно и даже на расстоянии причинять немало беспокойства.

– Фурии, – понимающе кивнул маг.

– Не только. Практически любой демон может нанести на мага свое клеймо, дарку, но при одном условии – жертва должна войти с тварью в ментальный контакт.

– То есть он призвал демона, – констатировал следователь. – Но контроль над ним не удержал.

– Сейчас мало кто может укротить Древнего, – пожал плечами Нантрек.

– Демон оставил его в живых, но пометил… Это клеймо можно снять?

– Нет. Ни снять, ни скрыть, что для нас очень удачно. В принципе вы гарантированно сможете привлечь его за колдовство, если найдете. С большой вероятностью это будет именно тот, кто нам нужен: налицо тяга к темным областям Искусства, интерес к Гэбриэлу, высокий уровень допуска и дерзость, даже даты совпадают. Теперь я уверен, что именно так демонам удалось выйти на отряд Ребенгена.

Молодой маг поморщился.

– Дело усложняется, – посетовал он. – Причем не в самую лучшую сторону.

– Это нормально, – утешил его Нантрек. – С тех пор как я ознакомился с этим делом, оно усложняется непрерывно. И всегда – к худшему.

Мокрый плащ чародея пару раз заблестел в свете фонарей и слился с темнотой ночи, словно в бездну канул. Председатель решительно пресек мрачные мысли и продолжил свой путь, по-стариковски горбясь, медленной, шаркающей походкой. Именно такой способ передвижения позволял ему не греметь спрятанными под одеждой амулетами. Предатель доказал, что способен на любое безумство, но если в его планы входило дестабилизировать работу Оперативного Совета, то его ждал большой сюрприз: при полном вооружении Нантрек в одиночку способен был задать перцу среднему демону.

Подойдя к дверям, председатель открыл их не раздумывая (заклинанием и с расстояния в метр) – защитный амулет на запястье беззвучно завибрировал. Маг замер, позволив двери самопроизвольно закрыться. Итак, на него напали. Каким образом это было сделано? Нантрек вызвал охрану Академии и принялся возиться с настройками амулета.

Стражи прибыли буквально через три минуты.

– Летучий яд, – сообщил председатель командиру патруля. – Скорее всего, добавлен в ламповое масло. Определите состав, снимите отпечатки ауры, любые следы. И перекройте все выходы.

– Уже сделано, – отозвался Страж.

В следующие четверть часа на место прибыли маги из лабораторий Биггена, дежурный Целитель, всклокоченный со сна (а не надо спать на дежурстве!), начальник охраны Академии, целая толпа Стражей для оцепления и множество помощников с фонарями и реквизитом. Нантрек задумчиво наблюдал за суетой. Если бы он пригласил гостя на чай, то открыл бы дверь рукой, и они оба потравились бы – наверняка в закрытом помещении скопилось достаточно яда. Нантрека спасла излишняя щепетильность: он не хотел, чтобы все выглядело так, словно он борется за чье-то расположение. Знал ли предатель о визите следователя?

Где-то через полчаса начальник охраны вспомнил о несостоявшейся жертве.

– Вы не сможете попасть в кабинет сегодня, сэр. – Он почтительно поклонился магу. – Целители начнут дезактивацию только утром. Использовать ваши личные апартаменты также неразумно. Желаете остановиться в гостевых?

Нантрек подумал о комнатах, оборудованных для приема именитых гостей Академии. Шикарные интерьеры, пуховые перины, всевозможные удобства, повышенные меры безопасности и – вход с парадного подъезда. Все равно что бить в набат – через полчаса объяснений потребуют все.

– Я устроюсь в библиотеке.

– Э-э-э… сэр?

– Ничего, я умею спать на стульях. Надеюсь, у стражи найдется пара сухих плащей?

– Да, сэр.

– Что ж, отлично! И вот еще что… Постарайтесь не афишировать происходящее. Никаких официальных объявлений. Предупредите всех присутствующих, чтобы поменьше болтали.

– Будет исполнено, сэр.

Маг выбрал библиотеку как единственное в Академии место, защищенное не хуже гостевых апартаментов: ценность уникальных фолиантов была, пожалуй, даже выше ценности знатных особ. Плюс – в комнатке ночного сторожа наверняка тепло и есть горячий чай. Альтернативой была караулка Стражей, но к этому Нантрек был еще не готов. Нет, охранники хорошие ребята, но у него была стойкая аллергия на запах дубленой кожи и мокрых сапог. Возможно, все это лишние хлопоты, но по собственному опыту председатель знал, что иногда пара часов могут оказаться решающими. Предатель оставил столько хвостов, что отыскать его не составит труда. Но что еще он выкинет в припадке отчаяния?

Взвод охраны проводил Нантрека до здания библиотеки. К сожалению, ни лишних сапог, ни зонтика у Стражей не нашлось. Председатель вынужден был облачиться в длинный, не по росту, дождевик и шлепать по лужам в легких сандалиях, шепча заклинания от переохлаждения и тихо сатанея. Кто-то заплатит за все это!

Когда двери библиотеки закрылись за ним, Нантрек громко и внятно выругался.

– Простите?.. – донеслось из дверей читального зала.

– О, мадам, я вас не заметил! Дико извиняюсь! Ночной смотритель уже пришел?

– Да, он где-то там. – Пожилая чародейка с тележкой, полной старых фолиантов, махнула рукой в глубь помещения. – Тоже решили поработать в тишине?

– В некотором роде. – Сна у Нантрека не было ни в одном глазу. Почему бы не почитать что-нибудь успокаивающее? – Не знал, что кто-то любит бывать здесь по ночам.

– О! Так ведь скоро появятся студенты, а работа предстоит большая. Приходится спешить. Мэтр Бигген пишет новую книгу и пригласил меня в соавторы, – пояснила чародейка. – Готовлю литературный обзор.

Раскланиваясь с чародейкой, председатель в который раз подивился способности Биггена перекладывать на других свою работу, наверное, это тоже какая-то разновидность Таланта.

Нынешний ночной смотритель библиотеки был из престарелых Стражей и по роду прежней службы испытывал к волшебникам некоторый пиетет. Нантреку удалось разжиться у него потертой меховой жилеткой и сменить мокрые сандалии на толстые шерстяные носки и тапочки. Жизнь налаживалась.

Председатель дошлепал до библиотеки и остановился перед полками с особой коллекцией – здесь хранились древние тексты, в которых хоть одним словом упоминались Разрушители. Почему бы и нет? Мысли о предателе постепенно уходили на второй план. Да, Нантрек отдал все полномочия следственной группе, но это не означало, что он сидел и ждал урожая. Именно он первый осознал важность происшедшего в архиве инквизиции (среди прочего там хранились сведения, собранные мэтром Ребенгеном о Тени Магистра) и даже успел связаться с мэтром Олефом (отбывшим в Дарсанию помогать все тому же Биггену). Он опередил следствие всего на полдня, но, прах побери, как же приятно было продемонстрировать свою проницательность! Настало время доверить эту гонку молодым и полностью сосредоточиться на возвращении Гэбриэла.

Нантрек ходил вдоль полок, не выбирая книгу, а скорее освежая в памяти давно прочитанное. Кто бы мог подумать, что возможность столкновения с Разрушителем станет актуальной уже на его веку? Последние сообщения Ребенгена звучали как ритуальная песнь, судя по всему, мальчик быстро прогрессировал. Вот он вернется в Арконат, и будет – что? Естественно, вульгарное представление о Разрушителях как об истребителях любой магии не соответствовало действительности. Порывшись в памяти, председатель не смог отыскать ни одного внятного описания работы Темного адепта. Множество авторов в подробностях разбирали метафизические тонкости проявления Разрушения, но в то, как все происходит на практике, никто не вникал. Маг подозревал, что находилось не много желающих следовать за Темными адептами туда, где применялась их Сила, а те, кому это было положено по службе, книг не писали.

– О! Тоже Разрушители? В последнее время просто всплеск интереса к ним.

В проходе стояла знакомая волшебница, уже без тележки.

– Я ухожу домой. Если будете что-либо читать, оставьте книги на столе дежурного. Или вас интересует что-то конкретное?

Нантрек вспомнил имя чародейки и то, что она была здесь старшим библиотекарем.

– Ничего особенного, леди Лантра. Разве что… Не попадалось ли вам что-нибудь о практическом применении силы Разрушения?

– Мм… – Библиотекарша ненадолго задумалась. – Попробуйте начать с трудов Вантарзини. Меня всегда радовал его конструктивный подход.

Нет, с работами Вантарзини он был уже знаком. Внимание председателя обратилось к тому разделу, который прежде был ему безразличен. Художественная литература. Почему бы нет?

Рассвет застал его за столом, заваленным книгами самого легкомысленного содержания. Как ни странно, но самым полным (из читанных Нантреком) описанием феномена Тьмы оказалась поэма, посвященная трагической любви молодого Разрушителя, вынужденного изгонять призрак своей возлюбленной с места ее гибели. Юноша превратил его в синюю розу, на которую ни у кого не поднялась рука. Призрак казался председателю самой близкой аналогией самотворящегося заклятия. Нантрек представил, чем будет пахнуть роза из н’нода, и его передернуло. Подумать только, как были далеки от жизни Древние при всех своих чудесах!

Небольшим сюрпризом стало упоминание воздействия Тьмы не на магические артефакты, а на живые существа. По убеждению одного из авторов, барон Агнатик был превращен Темным адептом в вепря (председатель несколько раз перечел отрывок, чтобы убедиться в правильности перевода). Впрочем, признавалось, что барон и до превращения вполне соответствовал определению свиньи. Теории это не противоречило: внутренняя сущность Агнатика вполне могла быть звериной и без всякого Разрушения, достаточно было лишь скрепы снять. Был ли перед Нантреком образец художественного вымысла или причудливая реальность?

К Темным адептам взывали, когда надо было преодолеть непреодолимое – родовые проклятия, смертные клятвы, кровные узы. Результат не всегда был предсказуем: император Феллы хотел снять с наследного принца порчу, обрушившуюся на династию из-за не вполне благовидных поступков правителя. Принц исцелился, но одновременно полностью утратил желание властвовать и сбежал из дому с табором бродяг. Бог знает, что тогда произошло, но винить в произошедшем следовало скорее отца, чем Разрушителя.

Часы на Башне Магов отбили шесть, когда Нантрек понял, что совершенно не представляет, как будет проявлять себя Тьма.

Ясно только, что не будет ни танцев, ни погремушек, ни вообще какого-либо предупреждения. В один момент то, что существует, непредсказуемо изменится, причем разлом пройдет именно там, где, как кажется, и ломаться-то нечему, а то, что дышит на ладан, уцелеет и станет процветать. Немудрено, что древних алхимиков так раздражал Темный орден! Нантрек всегда знал за собой страсть к определенности и контролю, обычный для магов грешок. Упомянутый библиотекаршей Вантарзини применял к Разрушению термин «коррекция», и председатель зафиксировал его в уме, чтобы при случае ввернуть. Лучше заранее начать готовить коллег к неизбежному.

Нантрек широко зевнул. Пора было, однако, отправляться либо в постель, либо на службу.

В дверях мелькнула тень – еще одна чародейка из тех, чьи дела председатель просматривал.

– Доброе утро, молодая леди. Вас интересует что-то конкретное? – Председатель обвел рукой развалы книг, которыми себя окружил.

– Феникс и единорог, нужно ваше присутствие, – очень серьезно объявила девушка.

– Иду-иду. – Председатель, кряхтя, поднялся. – Не найдется ли у вас пары сухих башмаков?

С некоторым неудовольствием молодая волшебница вручила ему мешок с парой туфель подходящего размера. Нантрек надел их прямо поверх носков. Ночной дождь кончился, утро выдалось хмурым и ветреным.

– Поиски увенчались успехом? – не утерпел он.

Девушка слегка нахмурилась:

– Мы не уверены. Вы все увидите на месте.

Нантрек был заинтригован, но не стал ее теребить.

Их путь закончился в фойе Башни Магов. Именно отсюда председатель вышел менее восьми часов назад, направляясь в свой кабинет. Теперь тут царил легкий беспорядок, в воздухе витал запах гари. На месте мрачно присутствовали сразу трое членов следственной группы, включая старшего следователя.

– Доброе утро, мастер Нантрек. Извините, что беспокоим в столь ранний час, но обстоятельства…

– Мм? – Председатель с интересом посмотрел на застеленный белым полотнищем участок пола. Судя по всему, запах шел именно оттуда.

– Предварительное следствие позволило нам сократить круг подозреваемых. Среди прочих в их число попал мэтр Сандерс Керсен…

Брови Нантрека поползли вверх.

– Помощник главы Целителей?

– Он самый. Естественно, исходя из уровня угрозы, мы решили начать допросы с него. Прежде чем нам удалось найти мэтра Сандерса, он совершил попытку прорваться к пентаграммам перемещения, игнорируя действующий запрет. Вот результат.

Два Стража аккуратно приподняли материю.

– Однако…

– Часовые уверяют меня, что использовали только заклинания ошеломления!

Нантрек наклонился к большому сажистому пятну, расплескавшемуся по мрамору. От тела не осталось почти ничего, даже кости рассыпались. В кучке золы лежали пара зубов и слегка подплавленный амулет перемещения, наверняка именной.

Даже молодые маги понимали, что в этой картинке что-то не так.

– Тело невозможно опознать, – тихо заметил Нантрек. – Чтобы составить заклинание столь полной деструкции, даже мне надо попотеть. А уж чтобы активировать его случайно…

– Следовательно, с большой долей вероятности это не Сандерс, – закончил за него старший следователь. – И, возможно, даже не маг. Нам придется потрудиться, чтобы выяснить, за кого из посетителей он себя выдал. Я считаю происшедшее очевидным признанием вины и прошу объявить розыск Сандерса Керсена всеми доступными средствами.

– Сделаем. – Нантрек закусил губу. – Но если ему удалось покинуть пределы Академии, найти его будет очень нелегко. Он чертовски хорошо знаком с методами работы ордена!

Молодой маг тряхнул головой.

– Если так, он должен понимать, что этим никого не обманет. Убийство лишь ненадолго нас задержит. Выйти на след конкретного человека лишь вопрос времени!

Нантрек мрачно кивнул:

– Время! Это именно то, что ему нужно, чтобы завершить проект. Безумец… После демона ему и самому было ясно, что обратный отсчет пошел. Он заранее все спланировал и постарался перед уходом произвести столько смятения и хаоса, сколько возможно. Удачно, что мэтр Олеф присоединился к Биггену в его изысканиях! Уверен, это спасло ему жизнь. В случае успеха Сандерс надеется получить покровительство Лорда, а это разом спишет все его грехи. Возможно также, что у него личные счеты с Драконисом. Боюсь, за кого бы он себя ни выдавал, его цель – Шоканга.

– Это еще одна причина, по которой мы побеспокоили вас. Могу ли я надеяться отправить в Шокангу часть своей группы?

«И получить их обратно живыми», – мысленно закончил фразу председатель.

– Лучше не надо. Передайте Лорду Бастиану собранные данные, со всей возможной почтительностью. Если повезет, он даст вам выход на свою службу безопасности.

– Разумно ли это? – засомневался маг.

– Пока да. Трепать нервы Драконису мы начнем ближе к делу. Как вы знаете, его наследник все еще в пути и прибудет в Арконат не ранее чем через неделю.

Придумать какое-то оригинальное действо над кучкой пепла Нантреку было не под силу. Председатель искренне пожелал всем успеха и отправился смотреть, во что превратили Целители его кабинет. Старший следователь послал с ним ту же молодую чародейку – проследить, не было ли из кабинета что-то похищено или, наоборот, принесено.

Мисс Реона, как и большинство жителей Арконата, была невысокой и темноволосой. Светлая кожа и глаза с прозеленью указывали на присутствие среди ее предков каких-то переселенцев, возможно, очень давнее. Миловидное в общем-то личико портила гримаса сдержанного раздражения. Девушка принадлежала к цеху Бытового Волшебства, самому многочисленному в Арконийском ордене магов. Надо думать, что общение с одиозными Целителями и заносчивыми выкормышами Биггена не доставляло ей удовольствия. Только ради дела!

– Как обстоят дела в нашем болотном царстве? К своему стыду, я не посещал собрания цеха уже целую вечность!

Глаза девушки удивленно округлились.

– Так вы тоже принадлежите… – Она смущенно запнулась.

– К болоту? Точно так. Хотя прозвище глупое и придумано наверняка кем-то из потрошителей.

Девушка не удержалась от улыбки. Маги из цеха Целителей жутко обижались на это прозвище. От улыбки на щеках мисс Реоны обозначились очень милые ямочки.

– Никогда бы не подумала…

– Почему? Сдается мне, вы поддаетесь чужому внушению. Я всегда считал, что самые здравомыслящие маги происходят из нашего цеха!

Честь Бытового Волшебства в глазах мисс Реоны была восстановлена. Наверное, Нантреку следовало продолжить легкомысленную светскую беседу, но все его мысли крутились вокруг больной темы. Шоканга, Гэбриэл…

– Как вы думаете, мисс Реона, что будет, когда в Арконате появится Разрушитель?

– Конец света?

– Гм. Что заставляет вас сделать такой вывод?

Девушка снова нахмурилась:

– Писание учит нас, что Разрушение является естественным завершением жизненного цикла.

Нантрек никогда не задумывался над религиозной трактовкой Тьмы. Да, эту составляющую проблемы он упустил… Как он будет объяснять происходящее не своим циничным коллегам, а людям простым и неискушенным?

– Уверен, это иносказательное выражение, – твердо объявил он. – Я более склоняюсь к толкованию Разрушения как коррекции.

– Чего к чему? – повела бровью чародейка.

– Последствий человеческих заблуждений в сторону Божественного промысла, конечно!

– Все по промыслу Божьему.

– Однако дарованная нам свобода воли – что, как не возможность ослушаться Создателя? Как малым детям, Он позволяет нам познать раскаяние через ошибку, но, когда мы усвоим урок, последствия заблуждений будут устранены.

Эта мысль так заинтересовала ее, что она замедлила шаг.

– Вы полагаете, что человек способен осознать свои заблуждения?

– Я работаю над этим всю жизнь, – серьезно кивнул Нантрек.

– И будет рай на земле?

– Ну это только если Всевышний решит отшлепать нас лично. Я надеюсь, что мы не настолько безнадежны.

Девушка удивленно покачала головой:

– Мир лежит в руинах, а вы видите какую-то надежду?

– Не я, Всевышний! Если бы воля человечества была проявлена однозначно, конец не заставил бы себя ждать. Или вы сомневаетесь в способности Господа не только миловать, но и карать?

Чародейка немного смутилась.

– Никогда не смотрела на вопросы теологии так, – призналась она.

– Этот подход нельзя преподать, только прочувствовать. Осознать, что для изменения бытия нужно измениться самому. В некотором смысле именно это допущение лежит в основании Арконата.

– Правда?

– Вот именно.

Беседа закончилась у дверей, охраняемых парой Стражей. Вчера он в эти двери так и не вошел… В фойе у лестницы нехарактерно пахло лавандой, наверное, над очисткой помещения работала женщина. Мисс Реона зябко поежилась.

– Вы думаете, покушение не повторится?

– Вряд ли. Если только у Сандерса не было сообщника. – Нантрек незаметно активировал свои амулеты.

На осмотр кабинета потребовалось четверть часа, главным образом потому, что председатель и сам не всегда помнил, где что лежит.

– Вы знаете, таки да, кое-что пропало. Хотя убей меня бог, если я понимаю, зачем ему это потребовалось.

Мисс Реона сурово нахмурилась. Имя Господа помянуто всуе!

– Что именно похищено?

– Коллекция оберегов. Ничего волшебного в ней не было, это я вам со всей ответственностью заявляю. Хотя несколько вещиц довольно интересные: серебряный крест одного из первых Лордов, зеферидский анк с руной морского бога, пара трофейных именных браслетов и священный кинжал из храма Черепов.

– За сколько их можно продать?

– Кому? Любителей таких вещей не много. Представьте себе желающего купить кинжал Черепов! На рынке за такое дадут пару монет, если не найти знающего перекупщика.

– Что-то мне подсказывает, что он не стал бы рисковать ради монет. Мэтр Нантрек, не могли бы вы составить список похищенного с описанием каждой вещи?

– Прямо сейчас сяду писать, – буркнул председатель. – Но раньше обеда результата не ждите.

Первую четверть часа после ухода чародейки Нантрек сидел неподвижно, стараясь успокоиться и собраться с мыслями. Будь он проклят, этот Сандерс! Председатель одновременно ненавидел предателя и восхищался им. Он не мог понять, как такой умный человек не видит, что так нельзя. Нельзя не из-за ложной гордости, приверженности традициям или морали, а просто потому, что последствия будут равно ужасными для всех, виновных и невиновных. Казалось, что помощник главы Целителей упустил из виду какую-то мелочь, сущий пустяк, о котором Нантрек забыл ему рассказать. Стоило только объяснить…

Впрочем, о чем он? Это существо (лишь внешне напоминающее человека) отреклось от идеалов ордена магов много лет назад, тогда, когда впервые изготовилось устранить наследника Лорда. И неизвестно, кто в том деле был заводилой – повелитель Дарсании или маг. Маг! Каждому поколению арконийских магов вбивают в голову непреходящую ценность основ, сакральный смысл каждого (каждого!) института королевства, каким бы архаичным и излишним он ни казался. И ведь не скажешь, что дело в долгом мире – по роду своей деятельности Сандерсу приходилось служить на Границе и чувствовать на собственной коже дыхание Пустоши. Правда, было это в Россанге. Не мог ли Лорд Воздуха заронить в душу мага некую легкомысленность?

Нантрек больно ущипнул себя за предплечье. Чушь, чушь, чушь! Каждый человек сам делает свой выбор, таково бремя наделенного свободой воли. И Сандерс свой выбор сделал. Проблема была лишь в том, что, пытаясь предугадать действия беглого Целителя, Нантрек испытывал полную беспомощность. Чего эта сволочь добивается, на что все еще рассчитывает?

Решив, что дань высоким чувствам отдана, председатель сел за стол и написал перечень похищенных предметов. Обереги были его давним увлечением, и некоторые попали в коллекцию так давно, что истинное их происхождение и назначение почти забылось. В иное время он обрадовался бы поводу составить каталог. Все было готово еще до обеда, Нантрек вызвал секретаря, уже занявшего свое место в приемной, и распорядился переписать начисто в двух экземплярах, для старшего следователя и главы Целителей. Пусть подумают, как это все можно употребить.

 

Глава 24

Полдня Ямбет гонялся за отчаянно улепетывающим РБ-4 по пустошам Феналле, пока не понял, что такая толпа преследователей только провоцирует полоумного демона на бегство. Отослав штурмовиков в Ганту, он позволил жертве Тьмы резвиться в одиночестве. Расчет оказался верен: очень скоро РБ наскучило болтаться без дела, а может, ему просто боязно было одному. Демон сам пришел к их полевому убежищу и принялся бродить вокруг, производя дикий шум. Ямбет немного выждал для верности, а потом рискнул к нему приблизиться.

Сделавший стойку РБ-4 напоминал Ямбету что-то щемяще знакомое, но гораздо меньшего размера. Опознав командира, демон заметно расслабился. Выяснилась и причина шума: штурмовик вломился в кусты колючки, разросшиеся на ближайшем склоне, и теперь неловко ворочался там.

– Противник имел подавляющее преимущество, но я сумел от них уйти, – доложил РБ. – Неся ужасные потери.

Посмотрев в глаза демона, лучащиеся здоровым дебилизмом, Ямбет решил не критиковать беднягу. В конце концов, тот принял на себя удар неизвестной стихии ради общего блага, естественно. Ямбет придирчиво оглядел РБ, пытаясь определить, что изменилось. На рассудке демона воздействие Тьмы явно не сказалось. РБ заерзал.

– Да? – терпеливо кивнул Ямбет.

– Можно, я его съем?

– Кого? – Ямбет не заметил в пределах видимости ни единого человека.

– Это. – РБ-4 потянул за ветку ближайший куст.

– Можно, – спокойно согласился Ямбет. – Но будь осторожен, на нем колючки.

Оставив РБ сосредоточенно обрывать с куста листву, Ямбет отправился разыскивать Сисса. Под головными захватами РБ обнаружился длинный розовый язык и омерзительно слюнявая пасть, туда-то бывший штурмовик и запихивал добытую зелень. Ямбет подозревал, что скоро РБ начнет еще и гадить.

Это было настолько неестественно, что не умещалось в сознании. Демоны – магические создания, большая часть их естества не видна глазу, а материальными являются лишь нижние уровни конструкции. Даже если тело демона уничтожить нацело, он очень скоро восстановится, самосотворится в прежнем виде и почти без потерь, вопрос только в сроках и количестве энергии. Ямбет никогда не испытывал не только потребности, но даже мысли о примитивной органической пище, теоретически у РБ-4 вообще не должно было быть структур, способных усваивать весь этот силос.

Из убежища выбрался Сисс. Гатарн разглядывал РБ-4 с болезненным любопытством.

– Тебе не показалось, что он иначе пахнет?

– Навозом?

– Не то. Хотя этим тоже.

Ямбет задумался.

– Ты имеешь в виду – ментально? А ведь верно: управляющие контуры и, кажется, сенсорная сеть деформировались. Но что это значит?

– Не знаю, – признался Сисс. – Надо бы за ним понаблюдать.

Зрелище тактического демона, пасущегося в колючках, действовало угнетающе. И неинформативно. К концу дня Ямбет решился на эксперимент. Он выудил из-за пластин брони недозрелое яблоко и метнул его в РБ-4. Тот стремительно обернулся и поймал снаряд с ловкостью, присущей его породе, потом внимательно обнюхал.

– Подарок, – пояснил Ямбет.

– Спасибо, сэр! – с чувством поблагодарил РБ и тут же сжевал фрукт. – Вку-усно!

– Ты должен отправиться в крепость Мормы.

– Зачем? – насторожился РБ.

– Добудешь еще яблок.

– А у них есть? – РБ с сомнением потер морду.

– Скорее всего, нет.

– Можно, я не пойду?

– Можно, – легко согласился Ямбет.

У Сисса, внимательно следившего за диалогом, дернулся хвост. Ямбет кивнул гатарну, и они вернулись на исходную позицию, за пределами видимости и слышимости РБ.

– Он оспаривает приказы, – констатировал Сисс.

– Не то. Он не испытывает потребности исполнять любой приказ немедленно, тогда как желание служить должно быть заложено в ключевой контур его личности. Это первично.

– Мы тоже не следуем приказам.

– Следуем. Просто теперь приоритеты задает Ракш. – Ямбет почувствовал неприятный холодок. А сам-то он что делает? Фактически плюет на инструкции Первого ядовитой слюной. Ракш будет в ярости… Демон поспешно отогнал неудобные мысли. – Похоже, чтобы РБ сменил хозяина?

– Нет.

– То-то! Созывай всех наших. Это надо серьезно обсудить…

По давней привычке Ямбет именовал «нашими» тех тварей, с которыми служил вместе еще до Слияния. Иррационально они были ему ближе, чем точно такие же существа, но ранее незнакомые. За последние лет пятьсот круг достойных доверия еще сузился и теперь ограничивался пятью тварями: самим Ямбетом, Сиссом, парными бойцами – псоглавцами, с объявлением Похода попавшими под начало Шестого Ракша, и колдуном Хумбагой. Именно мнение последнего Ямбет желал узнать больше всего.

Хумбага прибыл на место с помощью боевого мерцания, заклинания, не требующего приемной пентаграммы, но доступного лишь Немертвым: при попытке мага «мерцать» на место прибывала только кучка бурой пены. Ямбет ненавидел ощущение испаряющейся плоти и предпочел бы пробежаться, но для колдуна это был вопрос принципа. Хумбага помнил и сохранял множество несущественных мелочей, начиная от ритуальных надписей на стенах жилища и кончая ношением цепочки с инвентарным номером. Это был его личный способ бороться с безумием, столь характерным для демонов, и способ работал – Ямбет не смог бы назвать еще одного столь успешного колдуна из Немертвых, за исключением, естественно, Первого Ракша.

Сейчас Хумбага допустил одно существенное отклонение от собственных ритуалов – вместо просторного черного балахона на нем были боевые доспехи. Колдун никогда не пренебрегал возможностью напомнить окружающим, что его броня съемная, большую часть времени он в ней не нуждается и может позволить себе спать на шкурах, а не на каменном полу. Все завидовали. «Зато когда он их надевает, выглядит кукла куклой», – сердито подумал Ямбет.

Судя по всему, Хумбага прибыл прямо с боевого построения.

– Тебя Ракши ищут, – порадовал Ямбета колдун. – Недовольны.

– Да пропади они! Тут такое творится…

– Мм?

Сисс подвел к ним РБ-4. Штурмовик выглядел неуверенно. Хумбага без лишних слов полез осматривать жертву Тьмы. Он щупал несчастного, мял, пытался залезть ему в пасть, пока ошалевший РБ не вырвался из цепких лап и не удрал в колючки.

– Вернись! – окликнул его Ямбет.

– Не-а.

– Догоню – прибью.

– За что?!! Он первый начал!

– Пусть бежит, – отмахнулся Хумбага. – Я закончил.

РБ воспринял его слова как разрешение и почти мгновенно скрылся из виду.

– Ну что? – встревоженно спросил Сисс.

– Если честно, то ничего особенного.

– Ничего?! – возмутился Ямбет.

– Я сказал – ничего особенного, я не сказал «ничего не произошло».

Ямбет ощерился:

– Кончай байду! Говори нормально: что с ним?

– Все-то тебе скажи, – недовольно проворчал Хумбага, и Ямбет неожиданно понял, что Немертвый колдун чувствует себя неуверенно. – Что, вы говорите, с ним произошло?

Демон переглянулся с гатарном.

– Есть мнение, – дипломатично сказал Сисс, – что он испытал на себе воздействие силы Разрушения.

– Вот как? – Хумбага ненадолго задумался. – Реально это выглядит следующим образом… Ты помнишь историю создания РБ?

– Одна из первых штурмовых серий, – фыркнул Ямбет. – Туповатые, но мощные. Привод передних конечностей слабоват.

– Не то. Я об их Сущности. Броня, манипуляторы, сенсоры – это хорошо, но без Сущности любой Немертвый – просто куча камней и железок. Должно быть нечто, что согласует между собой контуры питания и управления, самосохранения и регенерации, держит все вместе. Даже н’нодам нужна пусть порченая, но Сущность, без нее они лишь тени себя.

– Проще сказать можешь?

– Могу. Для создания серии РБ – раббит – использовались лабораторные кролики. Сейчас исходная Сущность полностью завладела вашим бойцом. Система внешних приоритетов уничтожена, управляющие контуры соединены напрямую. Теперь он не станет делать что-либо противоречащее его Сущности. Короче, я не знаю, как это было сделано, но вам придется изменить стиль управления этой единицей.

– Кролик… – потрясенно повторил Ямбет. – Какой из него, на фиг, боец?

– Ну бегает он быстро.

– А как Разрушение может воздействовать, скажем, на меня? – практично поинтересовался гатарн.

– Не знаю, – признался Хумбага. – Возможно, будут нравиться блестящие предметы, возможно, перья отрастут.

– То ли будет, то ли нет, то ли бабка, то ли дед, – съязвил Ямбет.

– Будешь хамить – сам разбирайся!

– Ладно-ладно, не злись.

– Я прав, что это устроил тот белобрысый молодчик, которого ты упустил из Ганту?

– Он. Кстати, родом из Арконата и сейчас пытается вернуться туда.

– Если он пересечет границу королевства, то будет вне нашей досягаемости.

– Почему, собственно? Пока Ракши при делах…

– Ты с хранителями Арконата сталкивался?

– Нет.

– Поверь, удовольствие ниже среднего. Что характерно, они бегут не от тебя, а к тебе. Еще и напалмом обольют вдобавок, отморозки.

– До Арконата им еще идти и идти, – вмешался Сисс. – Видимо, использовать пентаграммы они боятся, учитывая последний опыт. Первый укрепленный район на их пути – Обитель Мормы. Скорее всего, они направляются туда.

Ямбет был согласен с умозаключениями гатарна, но испытывал от этого смешанные чувства. С одной стороны, время для принятия решений есть, с другой… А что, собственно, делать?

– Мне надо подумать, – постановил Хубмага. – Возможно, придется сообщить обо всем Ракшам.

– Да пошли они! – обозлился Ямбет.

– Пошли не пошли, а стратегический анализ ситуации нам без них не сделать. Как ты сам считаешь, то, что происходит, идет нам во благо или нет?

Ямбет задумался:

– Не знаю… Что ты лезешь с какими-то дурацкими вопросами?!

Хумбага едва заметно усмехнулся:

– Мне надо подумать, провести кое-какие ритуалы. Что-то вокруг нас серьезно меняется. Я, конечно, не Ракш, но уловить логику событий способен.

– Лови! – великодушно согласился Ямбет. – А мы пока за ними последим.

На том и порешили, однако события имели неожиданное продолжение.

Хотя Хумбага был единственным, у кого Ямбет надеялся получить совет, слухи о происходящем вокруг Ганту быстро разнеслись среди демонов. А как же иначе? Ракши собрали войско, и теперь обмен сплетнями, который раньше занимал десяток лет, происходил почти мгновенно. У существ, разменявших третье тысячелетие, не так уж много свежих новостей. Из Ганту то и дело приходили сообщения о любопытствующих, ошивающихся на границе зоны контроля. Что хуже – после Ганту любопытные начинали искать самого Ямбета. И находили.

– Какого рожна им надо? – разозлился демон, заметив очередного визитера.

– Чему ты удивляешься? – равнодушно отозвался Хумбага. Колдун все еще медитировал, а может, просто сачка давил. – Все видели, что за «чистые земли» предлагает нам заселить Ракш. И многие успели потоптаться вокруг Ганту. Угадай, какое место им понравилось больше?

– Проклятье, – пробормотал Ямбет.

Меньше всего он ожидал обнаружить себя во главе сопротивления Ракшам. Такого Первый никому не простит. Нужно было заканчивать это дело быстро, все равно как. Возможно, стоило пропустить драгоценного смертного в Арконат, а потом сделать ставку на меченного Сиссом чародея. Или взять крепость штурмом, силой препроводив беглеца в Ганту? На что решиться?

Ямбет скрипел зубами, Хумбага медитировал, а любопытные все прибывали.

Все два дня пути до Обители Мормы я наблюдал бесплатный спектакль – попытки общения Серых Рыцарей и Пограничных Стражей. У них был общий интерес в настоящем и (если подумать) общее будущее. При всем при этом до Серых с трудом доходило новое положение вещей, а Пограничным оно было глубоко безразлично (если допустить, что они вообще что-то знают об истории Арконата). Хотя открытые войны с Последней Крепостью закончились задолго до моего рождения, я не сомневался, что люди Харека знают – именно Пограничные Стражи играли в них особую роль. А кого еще можно послать с мечами против ружей? Я хорошо представлял, каких душевных мук стоило сотнику решение вложить оружие Серых в руки их давних врагов, но теперь он знал о договоре с отцом и должен был понимать, что в Арконате хранить свои секреты при себе Серым никто не позволит. Я решил особенно в их дела не лезть, но настоял, чтобы Стражи везли оружие зачехленным. Дело не в доверии, просто чехол (как ножны на мече) будет напоминать им, что ружье – не игрушка. Для Пограничных Стражей это весьма важный момент.

Погода была отличная, постепенное возвращение в пейзаж зелени и жизни вселяло в душу оптимизм, после пешего марш-броска путешествие верхом казалось приятным развлечением. Но не для всех.

– Почему мы не выслали передовой разъезд? – приставал Харек к старшине Паркеру.

– Смысла нет, – равнодушно цедил старшина, стараясь не смотреть на Серого (первый признак волнения). – Если демон нападет, они умрут мгновенно.

– Тогда пусть впереди едет маг, – не уступал сотник. – Они здесь для дела или как?

Пограничный задумчиво пожевал губами (шокангийские Стражи редко работают с орденскими магами), и после небольшой заминки впереди отряда поставили мэтра Траупа. Чародей сосредоточенно тискал в руке охранный амулет. Харек осмыслял опыт первой победы.

– А люди здесь есть? – допытывался сотник, разглядывая островки живой растительности, все чаще попадающиеся нам на пути.

– Нет.

– Беглые, бандиты, Черепа?

– Нет, – тяжело вздохнул старшина (старается удержать самоконтроль). – Плотность тварей слишком велика.

– Одна на двадцать лиг?

– Одна на двести сорок три квадратных километра.

Пока Харек в уме переводил километры в лиги, царила тишина. Старшина Пограничных сделал попытку незаметно отъехать от своего беспокойного соседа. Сотник пришпорил лошадь.

– Это включая н’нодов? – уточнил Серый свой вопрос.

– Да кто ж их будет считать? – удивился старшина.

– Гм. И кого они едят?

– Вот если встретим, вы у них и спросите.

Это была самая длинная фраза, произнесенная Пограничным за целый день. Все оставшееся время Стивен Паркер ограничивался односложными ответами, которые давал не всегда впопад. Харек это замечал и кипятился.

Первым не выдержал маг. На более-менее широком участке тропы мэтр Ребенген догнал меня и пустил своего коня рядом.

– Гэбриэл, тебе не кажется, что это может плохо кончиться?

– Поверьте мне, мастер Ребенген, ничего дурного не случится.

По моему опыту, сейчас никаких глупых выходок от Пограничных ждать не приходилось: мы на вражеской территории, и внимание бойцов полностью обращено вовне. Спутники воспринимаются ими как объекты охраны, и никакая другая линия поведения в их сознании не задержится.

Однако моего слова Ребенгену было явно недостаточно.

– У тебя есть какие-то основания так считать? – поднял бровь чародей.

– До одиннадцати лет я жил в одном с ними доме, буквально. Отец предпочитает иметь в качестве внутренней охраны их, а не гвардейцев.

Сердце неожиданно защемило от приступа сентиментальности, к которому примешивалась изрядная доля стыда. После смерти матери странные люди, всегда окружавшие отца, надолго заменили мне товарищей для игр. Пограничные называли меня «маленький господин» и стоически терпели все мои выходки (а ангелочком я в то время не был). С прямолинейным детским эгоизмом я добивался от «больших дядь» исполнения всех моих прихотей, начиная от игры в лошадку и кончая ловлей котят. Главное было не дать им уклониться от спора и уйти: после трех-четырех пассажей они теряли нить разговора и решали, что проще сделать что говорят, чем пытаться понять, зачем это надо. Потом меня очень задевало, что воспитатели упорно отказывались верить в существование моих взрослых друзей (для них возможность оставить ребенка наедине с одержимыми убийцами казалась немыслимой). Я же о том, что Пограничные Стражи опасны, впервые услышал только в Академии…

Тем временем Харек настойчиво добивался уважительного отношения к себе и своим людям, чем нервировал старшину Паркера безумно (если Пограничного Стража вообще возможно нервировать). Представление о равных по силе союзниках отсутствовало среди стереотипов мышления старшины, и, чтобы выработать его, ситуацию необходимо было осмыслить, а попытка размышлять вгоняла Пограничного в полуобморочное состояние. Он малодушно пытался переложить решение на меня или просто игнорировать чужака, но проигнорировать Серого мог только хладный труп. Старшина молча страдал, а Харек напирал на него с упорством, достойным самого Гверрела.

Может, Ребенген прав и я недооцениваю опасность, исходящую от Пограничных? Что, если по приезде в Обитель Паркер придушит сотника и закопает его во дворе?

К концу дня над отрядом повисло тягостное молчание, со стороны Харека – сердитое, со стороны Паркера – надменное. Мэтр Ребенген напряженно озирался и старался ехать так, чтобы между ним и черно-красными бойцами всегда было чье-то тело. Но окончательно испортила настроение неожиданная находка – рядом с местом, где предполагалось устроиться на ночевку, обнаружились следы поспешного захоронения.

Даже не могила, просто куча обугленных, фрагментированных скелетов без следов одежды, оружия или чего-то пригодного для опознания. Сваленные вместе черепа, дуги ребер и разрозненные позвонки, некоторые – разрубленные или раздавленные.

– Это из наших, – пояснил подошедший на шум старшина Паркер. – Видно, с кем-то не разминулись.

Харек возмущенно мотнул головой:

– Гонят людей в Пустошь как скот и бросают как падаль! Самим не противно?

Мастер Ребенген беспокойно дернулся, то ли намереваясь встать между ними, то ли готовясь убраться прочь. Но Пограничный не обиделся, с его точки зрения, происходящее было поводом скорее для гордости, чем для скорби.

– Мы выполняем свой долг, – с большим достоинством ответил он. – Арконат стоит, а где нам лежать, это несущественно.

И Серый заткнулся, ибо о долге и обязанностях знал не хуже Стража.

Я счел, что понятия о долге будут хорошим поводом для сближения, но пока общество разделилось на три неравные группы: Серые во главе с Хареком, Пограничные со своим старшиной и маги с Ребенгеном. О расстановке сил я узнал, когда вечером Паркер попытался перетащить мою лежанку ближе к своей части лагеря. Прямо вместе со мной. Насилу уболтав старшину и отправив его что-то там проверять, я всерьез задумался, что же мне с ними делать.

Между тем мастер Ребенген от слов перешел к действиям. Через пару минут он подошел ко мне, таща Харека на буксире.

– Мне кажется, тебе полезно это знать, Рейл, – прожурчал чародей. – Но наши новые друзья считают Пограничных Стражей разновидностью хорошо оплачиваемых наемников. Полагаешь, это заблуждение может рассеяться за пару дней?

Опа! Я глубоко вздохнул и потер лицо, разгоняя сон. Никакое другое предположение не могло быть столь же далеко от истины и столь же опасно. Один лишь намек на корыстный умысел вызовет у Пограничных бурю праведного негодования, а если Харек попробует пройтись по этой теме дважды, то живым в Арконат не попадет. И это уже не шутка. Но как довести до его сознания то, что я и сам-то не очень понимаю?

– Мастер Харек, как четко вы представляете себе разницу между тварью и человеком?

Сотник хмыкнул:

– Это не секрет! Твари лишены свободы воли.

– А как это проявляется на практике? Каких качеств они лишены, что они могут, а что не могут сделать?

– Это принципиально? – раздраженно огрызнулся Серый. Наверное, этот день дался ему нелегко.

– Это принципиально, потому что я хочу продемонстрировать вам промежуточный вариант.

Щелчком пальцев я подозвал Паркера, беспокойно маячившего на границе слышимости. Пограничный Страж подошел, непроницаемо спокойный, но цепко обшаривающий взглядом мага и чужака.

– Старшина, – начал я спокойным и благожелательным тоном, каким обращаются к семилетним детям (детское «сю-сю-сю» они уже не поймут, но и ожидать взрослой рассудительности от них не стоит), – днем я заметил, что между вами и мастером Хареком возникла некоторая напряженность.

Во взгляде старшины мелькнула безумная надежда. Господин вмешается и избавит его от чужеземца!

– Да, сэр! – с жаром закивал Пограничный.

– Это вполне понятное дело, – серьезно подтвердил я, чем заслужил любовь Паркера до конца дней. – Мастер Харек прибыл к нам из Последней Крепости, он никогда раньше не встречал Пограничных Стражей.

Старшина неуверенно нахмурился. Название Последней Крепости было на слуху, но где именно она находится, Пограничный не знал.

– Это очень далеко отсюда, – решил я его сомнения.

– Но вы там были, сэр! – неожиданно севшим голосом закончил старшина.

– Не там, но близко.

Я едва не покраснел. Тут надо понимать – Пограничный Страж всегда найдет повод гордиться своим начальством, и лучше, если этот повод будет выглядеть достойным не только для него.

– Мы должны помочь нашему новому другу! – торжественно объявил я, готовясь подложить Пограничному здоровенную свинью, и, как только он изобразил нечто напоминающее согласие, широко улыбнулся. – Объясните ему, что означает быть Пограничным Стражем.

Больший эффект я мог произвести, только стукнув Паркера по голове пыльным мешком. Старшина живо напомнил мне студента, который явился на экзамен и все забыл. Пауза затягивалась.

– Начните с вашей основной обязанности, – пришел я ему на помощь.

– Мы защищаем Арконат от всякого зла, – бодро отрапортовал Пограничный. Что-что, а в своей правоте он был непоколебимо уверен.

– И как вы это делаете?

– Мы выполняем приказы… нашего господина. – Я понял, что он хотел сказать «вашего отца», но в последний момент передумал. – Он всегда знает, что делать.

Да, Гверрел такой постановки вопроса точно не оценит. Интересно, как там себя чувствует наш заклинатель?..

– Вам приходилось сражаться с тварями?

– Да, – с некоторым самодовольством кивнул старшина. – В этом году уже гоняли двоих. Потеряли полвзвода.

Для Пограничных количество потерь – основное мерило сложности выполняемой задачи. В боевой обстановке они совсем другие, глупостей не делают и ошибок не совершают. Если уж кто-то погибает, значит, не зазря.

– Чем гоняли?

– Штатными средствами.

– Это такие горшочки с горючей смесью или порохом, – пробормотал вполголоса Ребенген. – И еще огнеметы.

Серый выглядел озадаченным. Наверное, ему сложно было представить, как такими «средствами» можно заставить Древнюю тварь отступить.

– А как здесь с н’нодами? – продолжал интересоваться я.

– Бегают. Два-три в месяц, в основном одиночки. Брошенные тирсинацами поселения недалеко, – пояснил старшина. – Оттуда вся эта мелюзга и лезет.

Харек не удержался, чтобы не зыркнуть на темные холмы.

– Как к вам относится ваш господин? – не отставал я.

– Господин нами доволен. – Это единственное, что по-настоящему интересовало Паркера. – Мне не приходилось сражаться под его началом, но весной я видел, как он возвращался с дела. – Глаза старшины подернулись мечтательной пеленой, было ясно, что о той мимолетной встрече он может рассказывать часами. – Милорд рекомендовал мне наблюдать за флангами…

– Старшина, скоро в списке ваших обязанностей произойдут некоторые перемены. – Я решительно вернул его на землю. Паркер превратился в слух. Все, что я теперь скажу, отпечатается в его сознании огненными рунами. Да, я еще не правитель Шоканги, но уже его Лорд. – Соотечественники мастера Харека скоро поселятся в Шоканге. Они неплохо разбираются в тварях и, как вы уже заметили, имеют отличное вооружение. Это кажется очень своевременным, учитывая возможный Прилив, но… – Я наставил на Пограничного указующий перст. – Помните, что они всего лишь люди. Выслушать их мнение вы можете, однако ставить их в первую линию я не рекомендую.

Не знаю, поняли ли это остальные, но я почти видел, как старшину Паркера покидает напряжение, как распускаются скрученные в тугие узлы нервы. Эффект был сродни опьянению, Пограничный чуть раскраснелся и стал неожиданно дружелюбен и мил. Я верно угадал причину, по которой вооруженные чужаки так его раздражали: Долг, служба – это единственная страсть, единственная радость, которую им позволяют иметь. Даже смутное подозрение, что новое оружие сделает ненужным его преданность, приводило Паркера в исступление. Получив из уст Лорда гарантию, что при новом положении дел его место по-прежнему будет впереди, Пограничный Страж был счастлив.

Харек задумчиво следил за разговором.

– Старшина, у вас есть семья?

– Нет, сэр! – широко улыбнулся он. – Я из лосальтийских сирот. Где-то есть сестра, ей отсылают жалованье.

– Возвращайтесь к отдыху. Завтра нас ждет долгая дорога.

Паркер отправился выполнять приказание. Харек дождался, пока Пограничный отойдет достаточно далеко.

– Что с ним не так? – напряженно поинтересовался сотник. – Он взрослый, вменяемый человек, трезвый вроде…

Я пожал плечами:

– Магия! Единственное, на чем он может сосредоточиться, – это драка. Не знаю, какими заклинаниями это достигается, но чувство самосохранения у них отсутствует вообще, страх и боль они тоже переживают как-то иначе. Пенка в том, что если ты ничего не боишься, то и стимула отстаивать свою точку зрения у тебя нет. Забавно, да? Нет убеждений, нет центра, мысли бегут, ни за что не цепляясь, обо всем и ни о чем. Нельзя сказать, что они от этого страдают, но при общении с ними иногда возникают проблемы.

Это мягко сказано. Пограничный Страж может, не задумываясь и не меняясь в лице, свернуть шею человеку, толкнувшему его в толпе, ну или проломить голову младенцу, который слишком громко плачет. С таким же спокойствием он может продолжать сражаться без обеих ног и атаковать чудовище, зная, что у него нет ни единого шанса на победу. Но как объяснить Хареку, что все это не делает Пограничных монстрами?

– Постарайтесь понять и донести это до ваших людей. В Арконате вы услышите множество веселых историй и анекдотов, персонажами которых являются Пограничные Стражи, но все это – не результат жизненного опыта. Это попытка избавиться от страха. И дело не в каких-то фантастических зверствах, просто они не такие, как все, а это пугает. – Я старался говорить негромко, но убедительно. – На мой взгляд, самое опасное – это когда они пробуют шутить, дело запросто может кончиться увечьем, поэтому их всегда стараются чем-нибудь занять, иногда сущей ерундой. Со стороны это выглядит странно, но так можно избежать гораздо больших проблем. Но они не забывчивые, не тупые и не злобные. Единственная их слабость в том, что жизнь вне поля боя окутана для них дымкой нереальности.

– Безумцы…

– Да. Но Лордам нужны сумасшедшие слуги, без них жизнь вдоль Границы стала бы невыносимой. Они такие, какие есть. Проявляйте уважение!

Я устало проводил Харека взглядом. Если сказанное мною не заставит его задуматься, то я ничем не могу помочь.

– Знаешь, Гэбриэл, – тихо заметил мастер Ребенген, – в Россанге Пограничных Стражей дрессируют, как псов, и выводят из казарм чуть ли не на сворке.

– И Лорд Россанги регулярно платит компенсации пострадавшим от них, – фыркнул я. – Вот оттуда-то и лезут все эти глупые суеверия. Отец никогда не ставил барьеров между своими подданными, и никаких проблем с контролем у него нет.

«Возможно, потому, что он и сам почти как они». Но этого я говорить чародею не стал, это дело семейное.

Меня оставили в покое. Некоторое время было слышно, как Серые шушукаются по-своему, а мастер Ребенген гвоздит мэтра Траупа за топорно выставленный периметр. Тишину ночи нарушал шорох травы и одинокий стрекот сверчка. После мертвенной тишины Феналле это было похоже на рай.

Я погрузился в сон, в котором меня ожидали знакомые уже лозы и черепа. Сон был не пророчеством, скорее – размышлением, к которым в реальности я не привык. Вокруг меня простиралось бескрайнее небо, океан синевы. Вселенная пребывала в ожидании. Я оседлал и взнуздал скакуна своей судьбы (эта лошадка сильно напоминала авия), осталось решить, куда править. Сквозь дымку облаков в неизъяснимой глубине подо мной черной тенью проглядывала земля. Она напоминала мне о чем-то важном, но хорошо забытом. Все верно: чтобы решить, куда двигаться, я должен был узнать, как все началось и почему происходит. Самым простым способом сделать это было вытрясти из всех моих спутников (начиная с магов) все их глубокомысленные тайны, если потребуется – с помощью Пограничной Стражи. Именно этим я намеревался заняться в Обители Мормы.

Утром от царившего накануне напряжения не осталось и следа. Старшина Паркер что-то дружелюбно объяснял Хареку, а Серый учился делать пропуски, замечая странности Пограничного Стража. Мастер Ребенген не верил в наступившую идиллию, но дергаться от каждого резкого звука перестал. Единственной проблемой оставался Тень Магистра. То есть я понимал, что он – это я, просто я привык думать о себе лучше. Вор подзуживал меня опробовать воздействие волшебной черноты на амулетах Ребенгена. Зачем – это был некорректный вопрос.

Некоторое время мастер Ребенген ехал рядом со мной.

– Никогда бы не подумал, что увижу такую картину, – тихо пробормотал чародей (Паркер и Харек со знанием дела обсуждали тонкости навесной стрельбы).

– Если бы мне сказали, что я побываю в Ганту, я бы тоже не поверил.

– И каково это? – осторожно поинтересовался маг.

– Неожиданно. Слишком много сюрпризов, я начинаю от них уставать. Вы меня понимаете, сэр? Я должен знать, что делаю. Знать, а не гадать по облакам.

– Я понимаю, – серьезно кивнул чародей. – В Морме. В Морме мы соберемся и все подробно обсудим. Ехать осталось всего ничего.

– Если вы считаете, сэр, что столько времени у нас есть, я рискну положиться на ваш опыт.

Кто тянул меня за язык?

Часа не прошло, как передовой маг (кажется, это был Кейз) принялся неистово махать руками, призывая Ребенгена. Чародеи заволновались и принялись бегать вокруг нас, потрясая амулетами. Причина их беспокойства стала очевидна почти сразу – с гребня холма за нами наблюдало чудовище, сравнимое по размерам с Ракшем. Хотя попыток приблизиться оно не предпринимало, ясно было, что разделяющее нас расстояние оно преодолеет в два прыжка. У меня на затылке зашевелились волосы.

– Не знаю, что ты делаешь, – выдохнул мастер Ребенген, – но прекрати это немедленно. У меня от тебя амулеты клинит.

– Извините.

– Ничего страшного.

Даже у Пограничных Стражей (очертя голову кидающихся на любую нежить) хватило соображения не трогать это создание. Существо сидело неподвижно, словно статуя, только голова его медленно поворачивалась вслед за нами. Монстр проводил отряд задумчивым взглядом, но следом не пошел. На вторую тварь мы наткнулись почти сразу же, она была мельче и сидела гораздо ближе к дороге, чем первая.

– Двести сорок три квадратных километра, да? – сквозь зубы цедил Харек, выбивая нервную дробь по прикладу ружья.

– Это не местные, местных я всех по мордам знаю, – оправдывался старшина.

– Значит, Прилив?

– Скачка магического фона не было, – вмешался Ребенген. – Если бы что-то случилось, я бы знал.

Дальнейшее напоминало сон морфиниста: тварей становилось все больше, а подбирались они к дороге все ближе. Поначалу они стыдливо прятались между камнями и старались не бросаться в глаза, но постепенно болезненное любопытство выдавило их из укрытий. Кошмарные создания, не просто задуманные страшными, а искореженные, изуродованные, какие-то полуразобранные и вопиюще неживые. То ли под действием дикой магии, то ли в результате старых травм созданные человеком правильные формы исказились и деформировались, оставив неизменными только орудия убийства – зубы, когти, булавы, бивни, шипы и лезвия. Истинная сущность Древних тварей словно бы выпирала из-под бутафории. Они были убийцами, они были – сама Смерть.

Серые зачарованно разглядывали парад уродцев.

– Ты смотри! – приглушенно восхищался Харек.

– На что?

– Это же Древние!

– Демоны как демоны.

– Ты не понял! Они смотрят, им интересно, они сдерживают голод ради того, чтобы посмотреть! Это несомненное доказательство разума.

– Тоже мне новость!

Серый качал головой:

– Я все забываю, что ты побывал в Ганту. Ты пойми, наши Древних изучают только по следам на костях: кто их встретил, тот в живых не остается. Среди Следопытов ходит уйма легенд и слухов, половину которых контора предводителя официально опровергает. В клетку можно посадить только какую-нибудь мелочь типа н’нода, а н’ноды думать не умеют. Как твари обмениваются информацией? Умеют ли они говорить, использовать магию, древние механизмы?

– Разве у вас не сохранились предания об Эпохе Хаоса?

Харек усмехнулся:

– Будешь ли ты судить о Пограничных Стражах по тому, что говорят о них люди?

Эта мысль мне не понравилась. Я и так от неопределенности с ума схожу, а теперь еще буду гадать, есть ли во всех этих лекциях о самотворящемся колдовстве хоть что-то достоверное…

– Тебе-то, конечно, ничего, но остальные пусть держатся от них подальше, – после паузы добавил сотник. – От них исходит Мгла, это плохо для здоровья.

Поддавшись порыву, я погнал испуганно храпящую лошадь к обочине. Создание, напоминавшее длиннолапую ящерицу, резво шарахнулось прочь. Не сговариваясь, все твари пришли в движение, убираясь за пределы досягаемости. Я не стал больше испытывать судьбу и до самой Обители Мормы чинно ехал в середине колонны.

Ехать и вправду оставалось совсем чуть-чуть: дорога вильнула, огибая гряду каменистых холмов, и перед нами раскинулась уютная зеленая долина. В середине ее, как цветок на ладонях, расположилась Обитель Мормы. Стены знаменитой крепости высотой, скажем так, не впечатляли. Почти все пространство внутри занимал гигантский купол древнего собора в обрамлении полуразрушенных культовых построек. Все правильно, в былые времена защитой Обители были вера и магия, воинов здесь не жаловали, но последние монахи покинули это место добрую тысячу лет назад. До основания Арконата древний монастырь лежал в руинах, и только с началом пограничных войн повелители Шоканги ввели сюда свой гарнизон. Мастеровые заново отстроили из дикого камня стены и ворота, маги обновили защитный периметр, но дальше этого восстановление не пошло. Никто не пытался рыться в здешних руинах (от этой мысли Тень Магистра охватило томительное волнение) и выяснять, каким богам поклонялись в циклопическом соборе, однако я слышал, что где-то здесь есть удивительные фрески еще дохаосных времен. Обязательно надо посмотреть. И как только такие вещи сохраняются?

В долине демоны как-то приотстали, а лошади, измученные страшным соседством, рванулись вперед. Заминка вышла только у ворот, которые не стали открывать ввиду близости тварей, – внутрь Обители мы проникли через малую дверцу.

После просторов Феналле каменные стены показались мне ловушкой. Особенно – темный и длинный подбашенный коридор. Внутренние ворота крепости не спешили открываться, охрана недоверчиво разглядывала нас сквозь бойницы, а список контрольных вопросов все никак не заканчивался. Мастер Ребенген с достоинством отвечал, мэтр Кейз и мэтр Трауп время от времени коротко поддакивали. Серые воспринимали занудную процедуру как должное, Стражи откровенно скучали, а я чувствовал, что этот каменный закуток все сильнее напоминает мне Ганту. Только-только я избавился от прежних страхов и тут же приобрел новые. Вернусь домой совсем больным и сумасшедшим…

Однако настал тот момент, когда охранники не смогли придумать новых вопросов. Раздались команды, заскрипел ворот, и тяжелые внутренние створки начали открываться. По ту сторону их находились свет, тепло и безопасность. Мы вошли в Обитель Мормы.

Задержка позволила известию о нашем прибытии разнестись по всей крепости. Едва клацнули замки на воротах, внутренний дворик мгновенно наполнился Пограничными Стражами, шумно приветствующими возвратившихся товарищей, переправленными в Обитель Серыми, которые тоже хотели приветствовать, и конюхами, пытавшимися увести лошадей. Пространство вскипело эмоциями и движением. Для полноты картины не хватало женщин и детей, но это только потому, что гражданские в Обители не жили. Прочие встречающие попасть во двор даже не пытались. Комендант Обители, оглядев происходящее с лестницы, принялся приветственно махать рукой, предлагая нам самим пробираться к нему.

Тут надо понимать: командиры у Пограничных Стражей свои, но доверить им руководство крепостью может только сумасшедший. Всякими хозяйственными вопросами, снятием шероховатостей в отношениях с местными жителями и организацией досуга Пограничных (а это очень важный вопрос!) занимаются специальные люди, обычно именуемые просто координаторами. Но старшему координатору Обители Мормы подчинялась дюжина координаторов рангом поменьше, все здешние маги и обслуживающий персонал, поэтому он носил звание коменданта, однако угомонить Пограничных своим словом все равно не мог. За спиной коменданта появился Страж с ярко-голубой повязкой дежурного на темно-красной повседневной форме (сочетание, полностью отражающее представления Пограничных об эстетике). Дежурный опознал бардак и зычно рявкнул что-то типа «стоять-бояцца!», от чего все замерли по стойке «смирно» прямо там, где находились. Свободного места сразу стало вдвое больше.

Мастер Ребенген величественно, но быстро зашагал к лестнице. Комендант, энергично жестикулируя, выцедил со двора всех посторонних, и Пограничные продолжили галдеж как ни в чем не бывало.

Я чувствовал себя так, словно меня демоны пожевали. Замечательно. Значит, к боязни замкнутого пространства добавится еще и страх перед толпой. Отличное сочетание для будущего повелителя Шоканги! Надо было срочно снять напряжение, отдохнуть и выкинуть из головы всякую фигню, пока она не пустила там корни. Тень Магистра настойчиво предлагал развеяться – например, проинспектировав карманы здешних обитателей. Просто поразительно, какие интересные вещи иногда обнаруживаются в карманах у людей! А еще у гатангийских воров существовала поговорка «снять доспехи со Стража», означавшая признание высшей степени воровского мастерства. Разумеется, разыгрывать Пограничных я не собирался (они и так с башкой не дружат), но сейчас в Обители квартировали по меньшей мере четверо орденских Стражей, над которыми можно славно подшутить.

Шум и толкотня остались позади. Мы не спеша брели по лестницам и переходам, оставшимся еще от древнего монастыря, наслаждаясь полузабытым ощущением безопасности. Дежурный увел Серых устраиваться в отведенной для них казарме, маги сами знали дорогу к своим, а меня с мастером Ребенгеном комендант решил проводить лично.

– Как добирались? – вежливо поинтересовался он.

– Увлекательно, – признался мастер Ребенген. – Вы знаете, что по периметру долины собралась половина демонов континента?

Комендант мрачно кивнул:

– Они начали появляться утром, по одному. Сначала мы еще пытались их считать, но бросили на втором десятке. К полудню капитан Крамер вынужден был отозвать разъезды.

Мои брови удивленно поползли вверх – Пограничный Страж отказался принимать бой! Надо познакомиться с этим Крамером. Уникальная, должно быть, личность.

– Никаких колебаний фона не было, так что это не Прилив. Главная странность в том, что твари пропустили солдат в крепость и не реагируют на провокации. Только поэтому я решился не давать тревожный сигнал и позволить вам приблизиться. Поначалу эта идея казалась мне совершеннейшей авантюрой.

Что-то подсказывало мне, что я знаю имя автора этой идеи.

– Все верно, – успокоил его мастер Ребенген. – Для кружного пути у нас вульгарно не хватило бы припасов. Зато мы потратили бы кучу времени, чтобы убедить их идти прямо.

«Их» – это он про Пограничных Стражей. Получив команду не приближаться к Обители, они не стали бы вникать в тонкости – сами бы не пошли и нас не пустили.

– Прямо? То есть вы хотите сказать, что присутствие чудовищ вас не смущало?

– Вопрос смущения здесь неуместен.

– Какое-то новое оружие Серых? Я слышал, что они эффективны только против одиночек.

– Ну и оружие тоже, – обтекаемо ушел от ответа маг.

Комендант почувствовал в голосе чародея фальшь и нахмурился.

– Нельзя ли поподробнее, мэтр? – В его интонациях зазвучала сталь. – Мне приходится принимать решения, от которых зависит жизнь сотен людей. Я бы хотел знать, что происходит. Кроме того, мое руководство требует подробного отчета.

Руководство – это означало папу. С повелителем Шоканги вынужден был считаться даже мастер Ребенген.

– Хорошо, – смирился чародей. – Мы можем устроить что-то типа брифинга. Но я прошу максимально ограничить круг допущенных к информации людей. Только старшие командиры!

Комендант кивнул и немного расслабился.

– Я бы хотел, чтобы на совещании присутствовали представители Серых Рыцарей, – заметно дружелюбнее добавил он. – Их мнение о проблеме может быть полезно, но я хотел бы, чтобы вы его прокомментировали.

Ребенген обреченно вздохнул.

Я подавил рвущуюся к губам улыбку. Совещание с участием Гверрела! Бедняга комендант просто не понимал, на что напрашивается. Мне совершенно необходимо было туда попасть. Я тоже нуждался в информации, и, пожалуй, даже отчаяннее, чем все прочие. И если Великий Лорд не старший командир, то кто?

Нам с мастером Ребенгеном отвели на двоих половину уютного домика, построенного под самой стеной храма в знакомом арконийском стиле. Здесь было намного комфортнее, чем в древних кельях, но выходило так, что комендант не знает о том, что принимает у себя наследника повелителя Шоканги. Паркер обо мне знал, а комендант – нет. Это полностью соответствовало иерархии ценностей моего отца: Пограничным Стражам он мог довериться, но людям – никогда.

Едва за нами закрылась дверь, мастер Ребенген (забавное исключение из всех отцовских правил) повернулся ко мне с видом мрачным и решительным:

– Я предпочел бы разъяснить тебе все в спокойной обстановке, Гэбриэл, но не думаю, что у нас много времени: сэр Эндрю нервничает, и его можно понять – массированной атаки демонов периметр не выдержит. Поэтому слушай и не перебивай. Ты знаешь, откуда взялись Черепа и Арконийский орден магов?

Я помотал головой. В моем присутствии два этих явления впервые упоминались подряд.

– Гм. Полагаю, предыстория событий будет известна всем присутствующим. С нее и начнем. Согласно летописям, когда гильдия алхимиков справилась с хаосом, вызванным творениями техномагов Феллы, она первым делом организовала систематические исследования Пустоши. Не тварей, а именно Пустоши, так как зона умирания, первоначально охватывавшая только Феллу и Истар, продолжала распространяться с устрашающей скоростью. Мир тогда был больше, намного больше, чем теперь, и возможности у алхимиков были немалые. Они сумели установить три истины. Три! Во-первых, наличными средствами демонов победить невозможно. Даже если их испепелить, а пепел растереть и развеять, они все равно вернутся, используя для этого малейшее колебание магического фона. Даже необязательно заклинание, достаточно большой группы людей, сильных эмоций, массового убийства, а таких вещей совсем избежать невозможно. Во-вторых, Пустошь нельзя остановить. Пустошь представляет собой низший уровень энергии, дыру, которая аккумулирует в себе остатки магии. Любой жизненный процесс, даже рост травы, способствует ее увеличению. Бороться с Пустошью – все равно что заливать костер маслом. В-третьих, гибельный процесс начался еще до того, как техномаги Феллы решили отличиться. Изменения подспудно копились не один десяток лет, ориентировочно с того момента, как перестал существовать Темный орден. В мире начали множиться стационарные магические феномены – неуязвимые монстры, нерушимые клятвы, родовые проклятия и прочие извращения. Дело шло к тому, что не то что заклинание, одна неосторожная мысль будет призывать к жизни вереницу кошмаров. Понимаешь? Вырвавшиеся на свободу твари не были творцами Хаоса, они просто ненароком нажали на спусковой крючок.

Эти открытия прозвучали как смертный приговор. Естественно, разные люди реагировали на него по-разному. Зеферидцы почему-то попытались объявить Разрушителей мифом и уничтожить все упоминания о них, породив Великое Зеферидское Безумие. Чем оно закончилось, мы не знаем, так как связь с побережьем потеряна много веков назад. Также мы не знаем судьбы множества других сект, искавших спасение в потустороннем мире.

В веках уцелели две точки зрения, которые объединяло одно: понимание, что спасти мир – весь мир, а не одно лишь человечество – может только возвращение Разрушителей.

Последователи первой точки зрения сейчас известны как Черепа, а изначально именовались Обществом Ищущих. Они рассматривали появление Разрушителя как случайную комбинацию факторов активации и сознания, пригодного к активированию. Черепа приносили жертвы сотни лет, раз за разом повторяя ритуал Посвящения Темных и раз за разом получая вместо живого Разрушителя труп. Изначально в последней стадии ритуала, Пробуждении, необходимо было участие Темного адепта. Разрушителю для появления необходим был Разрушитель, Ищущие зашли в тупик и превратились в горстку полубезумных фанатиков.

Последователи второй точки зрения развивали теорию метафизического единства, созданную еще до Хаоса одним великим чародеем, последним из прежних. Он предлагал рассматривать всю совокупность живых существ, духов и природных явлений как взаимосвязанное целое. Ничто живое не хочет умирать, биться в агонии и обращаться в прах. Но жизнь естественным образом сопровождают страдания и ошибки, продленные в бесконечность, они нарастают лавинообразно, пока не сливаются в один непрерывный кошмар, в подлинный Хаос. Таково непреодолимое противоречие, присущее всему живому, ловушка выбора между мгновением ужаса и ужасом без конца. Магия, как квинтэссенция жизни, обостряет проблему до предела, поскольку создает условия для актуального бессмертия, осуществляемого за счет извлечения жизни из кого-то еще, кто при этом права выбора лишается. Согласно теории единства Вселенная, как живой организм, защищает себя от подобных эгоистических действий, порождая Тьму. Погружение во Мрак обрывает действие любых магических уз, позволяя материи проявиться в своем первозданном виде, обновиться и переродиться. Таким образом, Разрушитель, как и любое иное проявление Тьмы, является коллективным творением Мира, можно сказать – волей Провидения. Но люди отказались от бесценного дара.

Задолго до катастрофы тот чародей предвидел наступление Хаоса с холодной неизбежностью математической формулы: согласно его расчетам Темный адепт был не единственным, но лишь самым щадящим механизмом Разрушения. Конечным результатом Хаоса мог стать коллапс, заполнение мира дикой магией с последующим взаимным гашением элементарных потоков. Пустошь, удушившая собою все. Эта теория породила религию, известную теперь как Церковь Единого. Ну и нас.

Маги нашего ордена – последователи группы Аркона. Первоначально она представляла собой горстку диссидентов, которые не желали ждать, когда Вселенная либо Господь Бог явит свою милость и вернет людям Разрушителя. Они считали необходимым работать с мирозданием напрямую и подтолкнуть Вселенную к верному решению.

Природа ведь не разумна, рассуждали они, и может не понять, что совершает самоубийство. Равно же и допуская вмешательство Господа, мы не можем исключить, что Он ожидает от нас деятельного раскаяния. По их замыслу преодолеть страх перед смертью должна была помочь любовь. Нужно было создать в Реальности зародыш будущего, нечто, что Природа полюбила бы превыше всего и пожелала защищать. Место, обитателей которого Господь счел бы достойными своей милости. Достойными права решать свою судьбу самим.

Основатели Арконийского ордена магов поклялись создать совершенную страну, край благоденствия, существование которого докажет их способность действовать разумно и не причинять Вселенной бессмысленную боль. Было рассчитано идеальное место, подобраны наилучшие кандидатуры, согнаны статисты и обучен персонал. Поскольку материалом для этой «работы» являлись живые люди, самое меньшее, что грозило экспериментаторам за их творчество, – лишение магических сил. И я сильно подозреваю, Гэбриэл, что поначалу это выглядело даже хуже, чем деятельность Черепов. От неизбежной кары группу Аркона спасло не бегство через весь континент с караваном рабов и воинов, а Прилив. Поскольку тогда люди переносили путешествия по Пустоши гораздо хуже, чем сейчас, гильдия алхимиков оказалась бессильна пресечь безобразия.

Мастер Ребенген остановился, чтобы перевести дух. Или он просто ожидал от меня другой реакции.

– Я тебя шокировал?

Я пожал плечами:

– Да нет в общем-то. Папа все время твердил мне что-то похожее. Я просто удивляюсь, насколько он был близок к истине.

Мастер Ребенген усмехнулся:

– Это – да. У него было много поводов посмотреть правде в глаза. К тому же ходят упорные слухи о существовании Шокангийских летописей, которые берут начало от дневника того самого наемника, что стал первым Лордом Огня. Знаешь, Гэбриэл, твоя семья никогда не принимала участия в попытках изменить устройство королевства, поэтому повода покопаться в ваших архивах у ордена не было.

Я хмыкнул. Да, это наша традиция – уметь довести всех до зубовного скрежета, но так, чтобы при этом трогать тебя никто не решался.

– Что ты теперь чувствуешь? – Маг внимательно смотрел мне в глаза.

Я вздохнул:

– Чувствую, что те ребята за стеной готовятся устроить нам баню.

– Мм… Вряд ли. Если бы все было просто, они убили бы тебя еще в Ганту. Когда демоны принимают решение, то не колеблются. Думаю, наша жизнь висит на волоске, на то-о-неньком волоске. Да. Они просто не могут сделать выбор.

– Мило.

– На многое не рассчитывай. Ты должен найти способ остановить их, хотят они этого или нет.

– Почему я?

Ответить мастер Ребенген не успел: в комнату вошел Пограничный Страж с полотенцами и водой для умывания. Он степенно поклонился чародею, но воду первому подал мне. От этой нарочитой демонстрации иерархии мне вдруг стало совершенно по-домашнему уютно и тепло. И демоны, бегающие под стенами, сразу уменьшились до размера крупных тараканов. Здесь меня любят и ценят, а до прочего мне дела нет.

Мастер Ребенген наблюдал за этим невозмутимо, но в глазах его прыгали искорки. Смейся-смейся, старый задрота!

Продолжить волнующий рассказ чародею не дали: в дверь постучался посыльный от коменданта с настойчивым предложением явиться на обещанный брифинг. Сэр Эндрю желал получить ответы на вопросы немедленно. Мне бы такой напор…

Мы прибыли на место первыми. Нас ожидало большое сводчатое помещение с витражными окнами вдоль одной стены и низкой кафедрой в торце. Я не мог определить, для чего обычно используется эта зала, но стулья здесь были. И большая меловая доска в мелкую клетку. Я немедленно занял самое удобное место – у окна, спиной к свету, но так, чтобы было видно всех. От бодрящего травяного чая я отказался, чтобы не перебивать сон. Почему-то я был уверен, что брифинг надолго не затянется. Мы же не Серые Рыцари, чтобы часами толочь воду в ступе! В Арконате это не принято. Мастер Ребенген доложится, сэр Эндрю и Харек его дополнят, Гверрел попробует выступать, его заткнут, и все разойдутся.

Комендант пригласил одного из своих заместителей, координатора Штайса, и старшего над магами, мэтра Лейкли. От Серых были Харек и Гверрел, от гарнизона – упомянутый уже капитан Крамер. Зачем он нужен, я не понимал ровно до того момента, когда увидел его. Капитан Крамер воплощал собой средство психологического давления.

Вот уж воистину Пограничный Страж! Один вошел – все сели. Загорелый до черноты, с выцветшими на солнце коротко стриженными волосами и почти того же цвета, желтовато-серыми, глазами. Уже не молодой, но все еще очень сильный, поджарый, всегда готовый к движению, словно хищный степной зверь. В его присутствии вдруг стала заметна молодость Харека и нездоровая бледность Гверрела, даже мастер Ребенген начал выглядеть чуть жеваным и изможденным. Если существовал способ призвать в зал дух повелителя Шоканги, то это был как раз тот случай. Настроение у собравшихся сразу стало сугубо деловым. Капитан Крамер тоже решил сесть со стороны света и осторожно скосил глаза, выясняя, кто это его опередил.

Мастер Ребенген обменивался с присутствующими ничего не значащими фразами. Наконец комендант прокашлялся и дал знак начинать.

– На этой поспешной встрече я настоял, учитывая исключительную остроту положения. – Сэр Эндрю обвел взглядом собравшихся и встретил понимающие кивки. – Не исключено, что первоисточником проблемы является миссия мэтра Ребенгена в землях Серых Рыцарей. Поэтому я бы хотел получить объяснения происходящему от обеих участвовавших в деле сторон.

Комендант явно привык общаться с Пограничными Стражами. С ними только так и можно: прижать и требовать ответа. К сожалению, из присутствующих требовать умел не только он (Гверрел воинственно вздернул подбородок). Мастер Ребенген величественно встал и попытался увлечь дискуссию в конструктивное русло.

– Господа, я хочу, чтобы вы поняли: текущую ситуацию нельзя объяснить двумя словами. Поэтому я прошу выслушать меня до конца. Бессмысленно скрывать, что повелитель Шоканги заключил с предводителем Серого Братства договор, согласно которому Братство обязалось вернуть в Арконат присутствующего здесь юношу, а Лорд Бастиан – открыть границу Шоканги для переселенцев из Горной Цитадели. Орден магов поставлен в известность о данном соглашении и принципиальных возражений по нему не имеет. Отношения с подданными – прерогатива Лордов.

Сэр Эндрю был, мягко говоря, удивлен такой позицией.

– Это означает, что все присутствующие, как присягнувшие правителю Шоканги, так и не являющиеся его подданными, обязаны содействовать успешному завершению нашей миссии!

Мэтр Ребенген сделал паузу, позволяя сказанному достигнуть сознания слушателей. Это было ошибкой.

– Первое, что мы должны потребовать, – это подробный отчет о происшедшем в Ганту! – подпрыгнул на своем месте Гверрел.

И сразу зашушукались: «Ганту, Ганту».

– Зачем? – пожал плечами Ребенген, стараясь сохранять спокойствие. – Да, юноша там был, именно это и стало причиной обращения к Серому Братству. Но он оказался там случайно, его наблюдения обрывочны и не профессиональны. Они ничего не говорят нам о мотивах Древних тварей, только о том, что их поведение все сильнее отклоняется от нормы.

– А откуда вообще мы знаем, как они должны себя вести? – не утерпел я.

– Из технического регламента, – не очень понятно пояснил маг. – Предки, создавая тварей, очень подробно описывали их свойства и возможности. Отдельно – для каждого из своих созданий, отдельно – для вида в целом. Некоторые из этих описаний нам удалось добыть. Естественно, только на демонов Феллы технического описания Ракшей не существует.

– Архив разработчиков! – потрясенно выдохнул Гверрел. – И вы скрывали это от людей?!!

– И что бы вы сделали? – ощерился маг. – Даже если допустить, что мы все перевели верно.

– Подобрать ключ, найти уязвимые точки…

– Чушь! Единожды созданное самотворящееся заклятие существует, пока не наступит полный Хаос. Тут ничего не изменить. – Сказал и тут же поправился: – В смысле нам не изменить. Что подводит нас ко второй части, если позволите…

– Позволите?!! – взвился заклинатель. – Уникальные данные, которые могли бы спасти тысячи жизней…

У меня появилось нехорошее чувство, что мы просидим здесь всю ночь.

Тем временем капитан Крамер встал, скользнул Гверрелу за спину и заткнул ему рот ладонью, а другой рукой надавил на шею, принуждая заклинателя сесть и не трепыхаться. Никто не стал вмешиваться, даже Харек. Особенно Харек. Гверрел возмущенно мычал и вращал глазами.

– Спасибо, – куда-то в пространство сказал мастер Ребенген. – Во избежание несправедливых упреков хочу подчеркнуть: имеющиеся у нас данные только подтверждают то, что всем давно известно. Древние твари не могут быть уничтожены магическим либо иным оружием, только временно выведены из строя. Предки полностью полагались на Ключи Вызова, но после появления Ракшей твари стали к ним невосприимчивы. А описания Ракшей у нас нет. Возможно, наш уважаемый друг сумел взять себя в руки?

Капитан понял намек и отпустил Гверрела. Заклинатель возмущенно одернул воротник, но снова скандалить не стал. Крамер сел на свое место.

– Возвращаясь к договору. Это не просто частное политическое решение. Затронуты самые основы существования Арконата! На нас возложена ответственность за будущее нашей страны…

– Еще одно жертвоприношение? – сквозь зубы процедил Гверрел.

Мастер Ребенген запнулся. Я так понял, что самообладание изменило моему наставнику. На лице чародея явственно проступила борьба между необходимостью выглядеть прилично и желанием нахамить. Он сдался.

– Уважаемый, а что, по-вашему, вы наблюдали во время нашего увлекательного похода? Намекаю: такое черное, подвижное и тварей пугает?

Заклинатель смутился:

– Ну это же не…

– А?

Установилась звенящая тишина.

– Что? – не выдержал я. – Что «не»?

Гверрел смотрел на меня, и глаза его постепенно округлялись.

Я рассвирепел. Я не я буду, если Крамер не отметелит всю эту публику, как святой блудницу!

– Я – Лорд и имею право знать…

Теперь глаза стали круглыми еще и у Харека. На лице мэтра Ребенгена появилась нехорошая, мстительная улыбка.

– Господа, – елейным голосом пропел он, – позвольте представить вам Гэбриэла сына Бастиана, наследника Великого Лорда Шоканги. – И после небольшой паузы: – Первого за три тысячи лет человека, способного воззвать к силе Разрушения.

– За тысячу, – машинально поправил я.

– За три, – серьезно подтвердил Харек. – При основании Арконата они подделали хронологию.

Это меня добило.

– На фига?!

Гверрел набрал в грудь воздуху, готовясь открыть мне глаза на истинное лицо арконийских магов. Мастер Ребенген стащил с шеи очередной амулет, спокойно размахнулся и со всей дури шарахнул им по стене. Грохнуло, полыхнуло, меловая доска изменила цвет с черного на голубой. – Всем молчать, – с ледяным спокойствием объявил маг. – Говорить буду я.

Капитан Крамер встал и занял место между мной и магом. В двери просочилась парочка бравых подчиненных капитана, и дискуссия сошла на нет.

– Лорд Бастиан хочет вернуть сына. Серое Братство хочет получить убежище. Все мы в целом нуждаемся в адепте Разрушения. Тем не менее Лорд Гэбриэл оказался в Ганту потому, что его пытались убить. Покушавшийся не ограничился в своих действиях территорией королевства, есть все основания думать, что найти нас в Феналле демонам помогли. Мы не можем и дальше полагаться на везение, Лорда Гэбриэла необходимо защитить любой ценой! К сожалению, на данный момент я не могу сказать, откуда в следующий раз будет исходить угроза. Орден магов прилагает все усилия, но виновный все еще не схвачен.

Взгляд капитана Крамера лихорадочно заметался по залу. Пограничного понесло. Того и гляди прикончит всех присутствующих для пущей верности. Не пора ли координаторам вмешаться?

– Почему?!! – обреченно возопил Гверрел. Харек ухватил его за рукав и настойчиво увлек на место. Заклинатель вырывался и отпихивал его ногой. – Как орден мог допустить подобную ситуацию? Куда смотрели ваши хваленые Целители?! Мы должны действовать немедленно!

– Угу, – мрачно пошутил мастер Ребенген. – Всех убить.

Капитан Крамер дернулся вперед, и я понял, что действовать нужно немедленно.

– Тихо, тихо, тихо! Нет никакой угрозы. – Главное теперь – говорить монотонно, непрерывно и все время менять тему. – Помнишь, как меня зовут? Где бабушка, где наша бабушка?

Пограничный нахмурился, пытаясь вспомнить, когда он в последний раз видел пожилую леди. Я воспользовался секундным замешательством, чтобы подойти к нему вплотную и вцепиться в его портупею. Нет, удержать его я бы не смог, но теперь, чтобы броситься на присутствующих, ему потребовалось бы меня толкнуть. Все-таки какой-то фактор торможения. Правда, за моей спиной оставались двое подчиненных капитана, но ухватиться сразу за троих я не мог. Оставалось болтать без умолку, стараясь сбить его с мысли и не позволить отдать приказ.

– А давайте играть в лапту! Знаешь, сколько у меня в кармане шариков? Кошка по полу идет, мышка под полом живет. Если мы постараемся, то найдем самый большой бутерброд в мире! Это очень важная потеря. Скажи, как меня зовут?

Если в промежутках между потоками бреда вставлять одну и ту же фразу, он неизбежно ухватится за нее, и цепочка ассоциаций уведет его в сторону от рокового решения.

– Милорд? – неуверенно переспросил Крамер.

– Правильно! Я – твой Лорд. Тебе нельзя стоять, тебе надо сесть. Прямо сейчас. Скорее, скорее!

Пограничный перестал сопротивляться. Я всегда распознавал тот момент, когда они отпускают вожжи и позволяют себя вести. Путем несложных па мне удалось увлечь Крамера к окну и усадить на место. Для надежности я продолжал держать его двумя руками – за мундир и за запястье. Под моей ладонью бешено бился пульс почти вошедшего в боевой транс бойца. Вот только Пограничных Стражей в боевом трансе нам и не хватало, в компанию к демонам за стеной!

Из присутствующих, пожалуй, только координаторы понимали, какая плюха пронеслась у них над головой. Ну и еще – Ребенген (чародей сильно побледнел и замер неподвижно, руки по швам). Я до боли стиснул зубы, опасаясь, что из меня сам собой посыплется гатангийский воровской жаргон. Нет, я никого не хотел оскорбить, просто эти словечки как нельзя лучше отражали эмоциональную остроту ситуации.

– Ну как, все в порядке? – Я рискнул отцепиться от портупеи Крамера и сосредоточиться на его руке. Для Пограничного он овладел собой исключительно быстро.

– Да, сэр.

– Мы ведь встречались раньше, верно?

– Да.

– Ты ведь Джо, так?

Еще один кивок.

– Я тебя сразу узнал! – Маленькая, безобидная ложь. – Ты сильно изменился. Но все такой же крутой парень, верно?

Под густым загаром на его лице проступило что-то напоминающее смущение. Наверное, он вспомнил тех котят. Подумать только – десять лет прошло! Не знал, что Пограничные по столько живут.

– А теперь послушаем, что нам скажет мастер Ребенген. Он очень умный. Говорите, мастер Ребенген!

И радуйтесь, что Пограничные неспособны общаться мысленно – те двое, что вошли на шум, все еще ждали указаний от командира.

– Спасибо, – осторожно поклонился чародей. – Я думаю, что нам надо сохранять спокойствие ради общего блага. Продолжим. Достижению нашей цели – благополучного возвращения Лорда Гэбриэла в Арконат – мешают два обстоятельства. Первое – это Древние твари. Каким-то образом они выделяют Лорда Гэбриэла среди прочих людей. В этом есть плюс – они не пытаются его убить и даже, наоборот, проявляют заботу. Минус в том, что они не желают оставить его в покое. Как долго сохранится их необычное миролюбие – вопрос открытый. Что им надо, я пока не понимаю.

– Возможно, они хотят использовать Разрушение для себя? – предположил я, вспомнив рогатого с его шариками.

– И совершить самоубийство? – приподнял бровь Гверрел.

– Почему сразу самоубийство? Им ведь для жизни нужна разница магических потенциалов, а что может обеспечить больший перепад, чем Разрушитель?

– А ведь верно! – повеселел мастер Ребенген. – Хотя я и не исключаю, что тварям просто субъективно приятно ваше присутствие. Но это нисколько не упрощает ситуацию. Вторым обстоятельством является то, что переправить Лорда Гэбриэла в Арконат пентаграммой мы не можем: для путешествия Разрушителя необходимы специальные порталы, конструкцию которых мы еще до конца не поняли. Из чего я заключаю, что нам придется разбираться с тварями наличными средствами.

– Лучшее средство от демонов – пушки, – с полной серьезностью сообщил Гверрел.

Харек поморщился:

– У нас две базуки и легкое стрелковое оружие, этим их не удивишь.

– Получим еще! Если постараться, в пентаграмму пролезет даже гаубица. Я сегодня же свяжусь с Горной Цитаделью.

– И ваш предводитель разрешит? – удивился мастер Ребенген.

– Спасение Разрушителя – цель наивысшего приоритета, – сверкнул линзами очков заклинатель. – Мы все как один готовы отдать жизнь ради него.

– Надеюсь, до этого не дойдет, – закрыл Ребенген эту тему.

Все верно: массовый психоз надо давить в зародыше.

– Пушки дадут хороший результат в сочетании с периметром, – уточнил Харек. – На марше они практически бесполезны – слишком долго наводить. Отбиться от Древних здесь мы сможем, но как попасть в Арконат – отдельный вопрос.

Несколько минут собрание обсуждало все более и более сумасшедшие способы решения этой проблемы. Все они с неизбежностью упирались в то, что Древние твари контролируют все подступы к Обители, как по земле, так и по воздуху. Рыть подкоп было слишком долго, идею любых порталов мастер Ребенген с ходу отвергал. В воздухе висела мысль о том, что все это – работа как раз для Разрушителя.

– А что ты сам думаешь, Гэбриэл? – сдался мастер Ребенген. – Я бы предпочел, чтобы твоя Сила была опробована в более спокойной обстановке, но у нас просто не остается выбора.

Я пожал плечами:

– Думаю, что пора спать. В том смысле, что если я не отдохну, то вообще ни о чем не смогу думать.

– Но принципиально вы готовы? – допытывался Гверрел.

Как бы объяснить все очкастому так, чтобы он заткнулся?

– Скажите, уважаемый, а как я должен это сделать?

– Гм. В точности я, конечно, не знаю… Применить Силу Разрушения!

– Так, как в Роще Парсид, или как-то иначе?

Заклинатель стушевался. Я вздохнул:

– Суть в том, что я не знаю, как эта штука действует. Все, что я делал до сих пор, импровизация чистой воды. Думаете, во второй раз она станет для них сюрпризом?

– Я свяжусь с орденом, – постановил мастер Ребенген. – Они сообщат все, что известно о Разрушении. Большего мы сделать не можем.

Я кивнул.

Разговор свернул в сторону хозяйственных вопросов и распределения обязанностей. Единогласно постановили, что капитан Крамер будет охранять меня, Гверрел – добывать пушки, Харек – учить Стражей ими пользоваться, а мастер Ребенген – за всеми этим надзирать. Брифинг благополучно завершился. Вот это, я понимаю, по-арконийски! За полчаса поругались, подрались, а потом занялись делом.

Сэр Эндрю отловил мастера Ребенгена для какой-то важной беседы, выглядел комендант несколько ошалевшим. А что, мужик ведь хотел получить информацию? И он ее получил! По полной.

Серые отправились к своим. Гверрел пытался журить соплеменника за отсутствие поддержки, но Харек прикинулся херувимчиком и делал вид, что не понимает, о чем речь.

Я встал и обнаружил, что капитан Крамер терпеливо ждет моих указаний. Тут уж ничего не поделаешь: я проявил власть, предъявил на него свои права, теперь в иерархии Обители Мормы я – старший координатор. Таковы взгляды Пограничных Стражей на жизнь, и иногда это очень раздражает. Но если я просто отошлю Джо к сэру Эндрю, то он обидится. Ничего не скажет, но будет смотреть как побитая собака и молча страдать. Я не могу с ним так поступить, мне придется и дальше быть Лордом.

– Пойдемте, капитан, дальше они без нас разберутся.

Он коротко кивнул и пошел вперед, показывая дорогу.

Пока мы совещались, мир погрузился в сумерки. Древние руины неузнаваемо изменились: высоко на куполе храма жарко горели последние отблески заката, а узкие галереи и дворики уже погрузились в синий полумрак.

Я пытался понять, почему Обитель напоминает мне что-то из гатангийского прошлого Тени. Наверное, это освещение – экономичные масляные фонари. В крепости, где все привозное, даже светильное масло должно было идти по счету. Серые в своей Цитадели зажигали беловатые лампы, напоминающие солнечные шары мэтра Биггена (не к ночи будут помянуты). В Академии предпочитали магию, а на улице – газовые фонари (которые попахивали тем, из чего газ добывался). Мне вдруг до смерти захотелось узнать, какого цвета уличные фонари были в Истаре и были ли они вообще.

Капитан Крамер напряженно молчал.

– В чем дело?

– Я прошу прощения, сэр, я потерял над собой контроль.

– Не надо извиняться! Контроль над собой потеряли все, а некоторые – не по одному разу.

Это его успокоило. Я не стал спрашивать: «Как там наши?», опасаясь получить в ответ сакраментальное: «Все мертвы». Десять лет для Пограничного Стража – это очень долго, а ведь у отца служили не новички. К тому же капитан Крамер наверняка не страдает сентиментальностью, и ему не доставит удовольствия вспоминать собственные глупости.

– Как ты оцениваешь оборону Обители?

– Для одиночки – неприступна. Если пойдут волной… У меня не хватит бойцов, чтобы закрыть периметр. Тем более – в две смены.

Н-да. А гарантии, что демоны пойдут в атаку ночью, нет.

– Осваивайте это новое оружие, капитан. Возможно, оно поможет компенсировать нехватку людей. Только, бога ради, не отдавайте все на откуп Серым! Они хорошие ребята, но в критической ситуации могут заметаться. А ситуация будет критической.

– Без сомнения, сэр.

Мы как-то неожиданно вышли к жилым домикам, наверное, Крамер знал какой-то особенно короткий путь. Когда я остановился на ступенях крыльца, чтобы попрощаться с капитаном, над крепостью пронесся заунывный вопль.

Пограничный мрачно сплюнул.

– Ненавижу, – спокойно сообщил он. – Наглые, сволочи. Местных уродов мы воспитали – без нужды не высовываются. А эти навалили толпой и смотрят, как на клоунов.

Это он хорошо сказал. Что мы для этих созданий, если не бесплатное шоу?

– Они получат свое, но позже. Сохраняйте спокойствие, капитан!

 

Глава 25

За считаные часы тонкий ручеек любопытных превратился в плотный поток, за которым Ямбет наблюдал в бессильной ярости. Теперь скрыть происходящее было невозможно. Воззвать к разуму тварей Ямбет даже не пытался, поскольку именно разума-то у них и не было. Это были демоны из внутренних районов Пустоши, истинное воинство Ракшей.

По каким-то не вполне ясным причинам механизм, воспроизводящий тело Немертвого с его эфирной матрицы, частенько допускал ошибки (в прежние времена, вероятно, отслеживать их было делом людей-техников), а поскольку боль и страх были демонам неведомы, большинство тварей не считало нужным за этим следить. Без сознательного вмешательства носителя хорошо воспроизводились только простейшие функциональные формы – клешни вместо рук, костыли вместо ног и бледные фасеточные буркалы вместо точных объективов. Путаные цепочки ложных срабатываний заполняли мозг, тесня и так не слишком могучее сознание, пока самость демона полностью не гасла. От тех, кто не считал нужным напрягаться, оставались только безымянные остовы, все время от Похода до Похода проводившие, зарывшись в пыль.

Парочки таких примеров было достаточно, чтобы Ямбет с настойчивостью одержимого начал следить за каждой из подсистем, регулярно проводя сличение откликов с образцами. Возможность искажения собственных правильных форм казалась ему омерзительной. Чем руководствовались в своей настойчивости Сисс или тот же РБ-4, Ямбет не знал.

Сейчас перед ним чредой проходили примеры полного небрежения – источенные Пустошью твари, не понимающие обращенных к ним слов и не имеющие собственных целей. Они перли сюда, влекомые мутным инстинктом, порожденным Слиянием. Коллективное сознание Немертвых то ли хотело избавиться от бессмысленных оболочек, то ли желало исцелить их. Противостоять этому стремлению могла только железная воля Первого, но сейчас от нее, с точки зрения Ямбета, было больше вреда, чем пользы.

Что сделают Ракши, заметив массовое дезертирство своих солдат?

Варианты развития событий клубились в сознании Ямбета темными тучами, но дважды в одну ловушку демон не попался. Строить гипотезы – не для него. Пусть Хумбага думает! А Ямбет должен свести проблему к выбору из двух ответов: «да» или «нет».

Демон мрачно наблюдал за двумя рейсерами, устраивающимися на ночь. Дурные твари нашли место, более всего похожее на их обычное обиталище – кучу камней на склоне холма, – и теперь пытались превратить их в подобие гнезда. Только очень тренированный разум способен был различить в неровной борозде прообраз бруствера с щелями обзора. Один из рейсеров упорно пытался водрузить на верхушку кучи круглый камень, уже третий раз скатывающийся вниз.

– Душераздирающе зрелище, – заметил неслышно подошедший Сисс.

Ямбет только хмыкнул. Все более-менее вменяемые гости сейчас наблюдали за пасущимся РБ-4. Вот где было зрелище!

Но гатарн пришел не просто так и не впечатлениями делиться. Время для решения назрело.

– Атакуем! – постановил Ямбет. – Как солнце зайдет, так и двинемся. Нет времени ждать! Наше сокровище берем, с остальными – как получится.

– А если он будет драться?

– И что? Он после РБ на сутки отключился. Ну еще одного штурмовика попортит. Главное – его взять, а потом Хумбага придумает что-нибудь.

– А если дикие вмешаются?

Тут Ямбет крепко задумался. Полоумные твари были проблемой. Что, если они присоединятся к атаке? Такая толпа разнесет в крепости все и вся, где гарантия, что их сокровище не пострадает? Или не сбежит…

– Ну-ка пойдем к нашему умнику!

Ямбет решительно направился к ложбине, в которой устроился колдун.

Хумбага медитировал.

– Сидишь?

Колдун нехотя открыл один глаз:

– Не мешай…

– Ты видишь, что происходит?

– А ты заметил, что поток диких уменьшился?

– И что?

– То, что их придерживают. Угадай кто?

Ямбет взъерошил лезвия.

– Пофиг твою проницательность, я и без нее вижу, что мы в дерьме! Пора действовать.

– Как?

– Атакуем, берем, уходим. А потом пускай Ракши гадают, зачем всех этих дурней сюда принесло.

– Гм.

– Надо диких отвлечь. – Ямбет немного успокоился. – У тебя сосуды холода остались? Много?

– А зачем тебе?

– Сможешь устроить так, чтобы холод истекал оттуда медленно?

Хумбага покатал в уме эту мысль.

– Разумно. Но только если их влечет именно это.

– Да откуда им знать? – изумился Сисс.

– Оттуда, – огрызнулся Ямбет. – Слияние. Каждый думает о том, что Слияние дает ему, но никто не интересуется, что оно берет взамен. То, что ощущает один, ощущают все.

– Тогда и Ракш знает о Тьме.

– Чувствует, – поправил Хумбага. – Первый чувствует, что произошло нечто важное. Но он никогда не руководствуется чувствами, поэтому он будет стремиться узнать, что произошло наверняка.

– А вот тут возможны варианты. Так сможешь?

– Да. Но все мои запасы в Башне. Мерцать вместе с ними нельзя.

– И?

– Представляешь, сколько я буду оттуда добираться?

– Ладно, будешь должен мне шесть штук.

Время штурма приходилось корректировать – при всей своей скорости Ямбет не смог бы обернуться из Ганту затемно. Сисс мог долететь быстрее, но демон не собирался раскрывать гатарну местоположение своей заначки. Дружба дружбой, а когда удастся пополнить запасы – неизвестно. Тем более что Хумбага вел себя так же, да и сам гатарн добровольной помощи не предлагал. Потом, колдуну требовалось время на подготовку…

– Придется атаковать днем, – вздохнул Ямбет. – Ждать до ночи – слишком рискованно. Я побежал, а вы тут разведайте обстановку. Не все ведь к кормушкам кинутся, надо понять, чем это нам грозит.

– Когда вернешься, найдешь меня, – кивнул Хумбага, из чего Ямбет заключил, что колдун прячется и готов смыться в любую минуту.

Горы рванулись навстречу, воздух уплотнился и заледенел, поднятая движением пыль безнадежно отстала. С немыслимой для смертных скоростью демон лавировал между скал, используя складки рельефа и полагаясь не только на органы чувств, но и на совершенную память (единожды пройденный путь он никогда не забывал). В такой хорошей форме Ямбет не был уже много веков. За контроль курса и мышление отвечали разные части конструкции, поэтому на бегу он думал.

Ямбет помнил упрек гатарна в пренебрежении к смертным и теперь компенсировал этот недостаток, воскрешая в памяти события самых первых лет своей жизни. В глубине немыслимой сущности демона всплывали образы несуществующих мест и забытых явлений. Феллийские техномаги, надменные жрецы Л’Арсане, простые пехотинцы, с оправданным подозрением относящиеся к огромным самодвижущимся доспехам. Если подумать, именно последние воспринимали вещи реальнее всего. Первые враги, никогда прежде не видевшие демона. Оставшиеся безымянными города и селения, ощущение, что он делает что-то не то, постоянно исходящее от инструктора. И люди. Тысячи, тысячи лиц, как правило искаженных ужасом или ненавистью. Первый шок от осознания того, что смертные относятся к происходящему иначе…

«Так ведь он истарец! – внезапно понял Ямбет. – Рост, комплекция, внешность – все совпадает. Разве что волосы светловаты, но так ведь столько лет прошло!»

А вот смуглые соплеменники арконийца больше напоминали жителей Феллы, по крайней мере – ростом.

Хумбага что-то говорил про напалм? Теперь Ямбет вспомнил, кто первым придумал применять огонь для «укрощения» тварей. Кто мог предположить, что эта тактика переживет века и преодолеет расстояния!

Ямбет вспомнил феллийскую равнину такой, какой она была до того, как вырвавшееся из капониров пламя превратило все в серый пепел. Интересно, на что похожи запретные северные земли? Демону захотелось, чтобы там тоже были эти маленькие островки неприкосновенности, заброшенные старые храмы, превращенные временем в причудливые руины и приятно оттеняющие заполненный зеленью пейзаж. Ямбет впервые задумался о том, какой помнили свою исчезнувшую страну Ракши. Ведь в Ракшах продолжали жить сущности людей, а люди всегда все воспринимали иначе.

В Ганту Ямбет прибыл к полуночи. Гася скорость в фонтанах взрытого песка, он неожиданно понял, что заполнил какую-то неназванную пустоту, долгое время незаметно присутствовавшую внутри. Наверное, так вот и начинают терять себя… Полчаса Ямбет потратил на тщательную диагностику – безумие не подкрадется к нему незаметно!

– Тетерглавы закончили процедуру регенерации, готовность систем – девяносто девять процентов. Просят разрешения использовать нижний каскад бассейнов для купания.

Подумать только, эти чурки ходячие чего-то просят!

– Разрешение получено.

– Замзав по заг предлагает расчистить нижний ярус западной башни для увеличения площади складских помещений.

– Если сумеет обойтись не боевыми единицами, пусть чистит.

– ТТ-5 выиграл в кости тысяча двести пятьдесят раз, а ЗИТ-12 только двести два. Это неправильно!

И какие, спрашивается, меры Ямбет должен был принять по этому поводу?

– Попробуют играть на щелчки – обоих отправлю на регенерацию!

Обитатели Ганту желали получить инструкции от слишком долго отсутствовавшего командира. Бывало, Ямбет отсутствовал дольше и, возвращаясь, заставал более печальное зрелище, но никогда еще его так не доставали. Пора было делиться ответственностью…

Зеркально-черный УМП боком просочился в помещение.

– Вызов от номера первого, личный, – прошелестел он.

На внезапно отяжелевших лапах Ямбет рванул в комнату связи. Это был провал. Кристалл связи доводил интенсивность Слияния до максимума, общими становились не только чувства и мысли, но и память. Обманывать Первого Ямбет сможет не дольше пары секунд, после чего Ракш узнает все подробности приходящего непосредственно от источника. Нет, Ямбет не боялся – демоны неспособны испытывать страх и боль. Но ведь можно доставить беспокойство и иначе. Сколько раз Ямбет вынужден был регенерировать полностью, по возвращении обнаруживая, что все его тщательно подготовленные логова и убежища заняты или разорены? Сейчас он не готов был еще на одну регенерацию. Три года нуднейшей процедуры – и опять остаться ни с чем! Главное, не дать растущему раздражению выплеснуться на предводителя Хаоса…

– Координатор третьего сектора в контакте.

Казалось, единственное, что интересовало Первого, – присутствие Ямбета в Ганту. Почти не вникая в выставленные Ямбетом образы подобострастности и готовности к бою, Ракш передал приказ высылать войска и оборвал контакт.

Некоторое время Ямбет сидел у погасшего кристалла, давая безадресному гневу безвредно погаснуть в океане облегчения. Подчиненные проявили феноменальный такт и понимание – его никто не беспокоил.

Эка ж вовремя он вернулся! Буквально минута в минуту. Что было бы, не обнаружь его Ракш на месте? Ямбет не желал об этом думать. Если слишком долго размышлять о возможности неудачи (тем более миновавшей), то довести дело до конца будет просто невозможно. Главное, у него все еще есть шанс повернуть все в свою пользу.

Но времени – в обрез.

Бросив самого толкового штурмовика собирать колонну и организовывать движение (год назад это показалось бы ему шуткой), Ямбет изо всех сил помчался обратно.

 

Глава 26

По виду Обители Мормы нельзя было догадаться, что она находится в глухой осаде. Солнце сияло, люди деловито суетились, возводя около стен какие-то странные пандусы, и жизнерадостно переругивались через весь двор. Народу стало заметно больше, и кого-то эта публика мне напоминала… Я пошел смотреть поближе.

Крепость кишела Серыми. Мастера в рабочих балахонах с бешеной энергией орудовали молотками, пилами и горелками. Буквально на глазах из мешанины балок возникали какие-то подъемники и странные конструкции (очень мощные на вид). Среди этого бедлама сосредоточенно бродили нехарактерно молчаливые для своей нации типы. В одежде незнакомцев преобладало черное и серое, с узкими полосками красного и голубого. На фоне шокангийских Пограничных Стражей (вкалывающих здесь вместо чернорабочих) они выделялись, как вороны среди петухов.

– Это кто? – спросил я у молодого Пограничного, приставленного ко мне Крамером в качестве телохранителя.

– Заклинатели, – объяснил тот ломающимся тенорком. – Из Последней Крепости. Мэтр Ребенген решил, что помощи много не бывает.

Довольно радикально: арконийский маг приводит в крепость заклинателей. С другой стороны, они все равно собираются переехать в Шокангу полным составом. Какая разница, сейчас или позже?

Четверо Пограничных Стражей затаскивали на стену какую-то непонятную штуковину, затянутую в плотную ткань. Судя по их оживленным физиономиям, это было оружие. Даже под тряпками оно выглядело солидно.

– Что это такое? – пристал я к руководившему работой Серому.

– Мощное оружие, – коротко сообщил он и отвернулся.

Ну я им это попомню…

Придумать план страшной мести я не успел – из общей сутолоки вынырнул Гверрел и тут же устремился ко мне. Я не поверил своим глазам: этот замухрышка выглядел просто шикарно! Подогнанная по фигуре форма заклинателю шла, в ней он казался не тощим, а подтянутым. И лохмы Гверрелу подстригли. Человек просто перестал походить на себя! По одному его виду было ясно, кто здесь главный.

– Я бы попросил вас, сэр, – со всей возможной почтительностью подступил ко мне заклинатель, – чтобы вы держались от опорных элементов периметра как можно дальше.

Для убедительности он ткнул пальцем – исписанная рунами колонна торчала из стены прямо за моей спиной.

Не очень-то и хотелось! Все равно делать здесь нечего, и стрелять мне никто не позволит. Но мне нужен был мастер Ребенген. Я огляделся в поисках знакомых лиц – на стене работал старшина Паркер, лишившийся по причине осады заслуженного выходного, но ему маги были глубоко безразличны. Чуть дальше от бойницы к бойнице переходил Харек, выбирающий подходящие для установки орудий места. Он-то и указал мне путь.

Чародей обнаружился в надвратной башне. Атаки на укрепленную магией крепость всегда начинались с ворот – здесь из-за нарушения регулярности структуры защитный периметр был слабее всего. Целая бригада заклинателей и магов Обители работала над его усилением.

– Доброе утро, милорд!

Это он мне?

– Доброе утро, мастер Ребенген. Не могли бы вы одолжить мне один из ваших амулетов?

– Какой?

– Который похуже. А лучше два.

Маг понимающе кивнул:

– Хотите попрактиковаться? Большая просьба – делайте это в куполе. Там есть кое-какая защита, обращенная вовнутрь. Будет неловко, если периметр погаснет в такое время.

Как будто я сам этого хочу!

Мастер Ребенген выбрал из своего набора пару серебряных медальончиков. Не занятые ворожбой заклинатели начали с интересом присматриваться ко мне. Я сделал вид, что ничего не замечаю. Впечатления от общения с Гверрелом были еще слишком свежи в моей памяти.

В башню ворвался запыхавшийся солдат.

– Появились! – напряженно сообщил он.

Все высыпали на стену. На безопасном удалении, за пределами действия периметра Обители, по-хозяйски расхаживал босс из Ганту. Человекообразный знакомился с местностью и изучал подходы к стенам. Следом за ним семенил гатарн подозрительно знакомого желто-фиолетового цвета. С такого расстояния эта парочка выглядела забавно. Босс напоминал человека на коротких ходулях, причем ходули гнулись где-то посередине в сторону, противоположную сгибу колен. Зрелище умопомрачительное. Колюще-режущее оружие, составлявшее большую часть его тела, выступало над спиной двумя волнообразными изгибами, отчего создавалось ощущение, что человекообразный идет, заложив руки за спину. По моим воспоминаниям, он должен был быть ниже ростом. Впрочем, что я знаю о тварях? Гатарн, явно не предназначенный для передвижения на двух ногах, полностью соответствовал обывательскому представлению о крылатой твари: длинная морда, длинное тело, короткие лапки, сложенные за спиной когтистые крылья. Впрочем, когда он меня хватал, лапки были не такими уж короткими.

Твари чувствовали себя до омерзения уверенно.

– Долбануть по ним? – предложил один из подчиненных Харека.

– Нет, – остановил его сотник. – Пока Гверрел не обеспечит нас боеприпасами, заряды тратить нельзя. Пусть ходят.

Из-за холмов появился тот самый, из Рощи Парсид, зачарованный кролик и прямым ходом направился к Обители. Защитники на стенах забеспокоились, но крепость демона не интересовала. В ложбинке возле старого водосбора кто-то высадил несколько плодовых деревьев, наверное, для красоты, потому что есть твердые, зеленые дички было невозможно. Демон долго принюхивался к плодам, а потом уселся поудобнее.

– Что это он делает? – потрясенно спросил Харек.

– Жрет! – пожал я плечами.

Все уставились на меня, как на идиота.

– Демоны не принимают обычную пищу, – осторожно напомнил мне молодой Пограничный, словно решил, что я упустил столь важную вещь чисто по небрежности.

Я только хмыкнул – происходящее говорило само за себя. Проклятье! Между лопатками неприятно зачесалось. Что же я сделал с этой тварью? Надо было как-то разобраться с этой моей силой, пока не случилось чего-нибудь похуже…

Один из солдат запустил в сторону демона стрелу, навесом, не целясь, чисто для острастки. Результат получился неожиданный – стрела тюкнула твари в самый кончик хвоста.

– Ви-и-и-и-и!!!

Все оцепенели. Демон подлетел вверх выше стен Обители, рухнул вниз и с места заработал лапами. Хорошо еще, что мордой его развернуло в сторону холмов! В мгновение ока, развив немыслимую скорость, он скрылся из виду.

Гатарн, присевший от неожиданности, шарахнулся в сторону с пути убегающей твари. Возможно, мне показалось, или босс Ганту в сердцах плюнул. Старшина подошел к стрелявшему Стражу и осторожно забрал у него лук.

– Больше так не делай, – назидательно сказал он.

– Да, сэр! – охотно согласился боец.

Люди вернулись к работе с удвоенным энтузиазмом. Тут я был определенно лишним.

– Я иду в купол! – окликнул я мастера Ребенгена.

Маг послал мне ободряющую улыбку и вернулся к прежнему занятию.

Я побрел прочь от суеты, размышляя о том, как здорово было бы отдохнуть недельку-другую после пешего перехода через Феналле. Будет ли Харек смеяться, если я пошучу на эту тему? Пытался считать, за сколько дней мы должны расшвырять всех этих демонов, чтобы я сумел-таки вернуться в Академию до начала учебного года. Выходило – за три дня. И это без учета времени на сдачу «хвостов». Хотелось кого-нибудь убить. Насмерть.

И надо придумать, что делать с тварями. Иначе мы не вернемся в Арконат не только в три дня, но и вообще. Смерть от голода и жажды при таком количестве магов и порталов нам не грозила, но от мысли, что самое простое и надежное средство путешествия мне недоступно, хотелось выть.

– Сэр! Сэр!

Меня вприпрыжку догонял один из орденских магов, кажется Кейз. Так «сэр» или «милорд»? Надо бы им определиться.

– Пришло утром из Академии, для вас. Описание тактики Разрушителей, как я понимаю. Конспективно.

Такое впечатление, что я был единственным, кто спал этой ночью.

Зато спал я хорошо.

Пришло время заняться делом. Я начал искать дорогу в огромный купол, возвышающийся в центре крепости. Это была первая возможность рассмотреть Обитель Мормы при свете дня. Издали она смотрелась очень величественно, со стены начинала бросаться в глаза некоторая пестрота, и только прогулка по крепости позволяла понять, в чем дело.

Первоначально монастырь строили свободно и с размахом, но возведенная арконийцами стена охватывала едва ли треть древнего комплекса. В образовавшемся закутке плотно напихались жилые домики, загоны для скота, конюшни и сеновалы. Наземные постройки Предков почти не использовались – у строителей не было балок такой длины, чтобы сделать на них перекрытия, выглаженные временем стены и колоннады возносились над мешаниной крытых черт-те чем крыш, придавая крепости сходство с лабиринтом. А вот подземные помещения были освоены полностью. Не знаю, на сколько ярусов вниз имели привычку копать Предки (если судить по храму Разрушителей, то глубоко), но теперь они были заселены все. Подъемников и лифтов здесь не было, и Пограничные бодро сновали по лестницам пешком. Я решил туда не заглядывать – даже мысль о подземельях была мне омерзительна. Хорошо, что нас поселили наверху.

Мы добирались до храма около получаса. Не потому, что до цели было далеко, а потому, что прямых путей здесь не было. Только благодаря навыку Тени ориентироваться в лабиринтах гатангийских кварталов я вообще понимал, как и откуда мы пришли и куда идем. При ближайшем рассмотрении огромный купол оказался не полым, а разделенным на несколько ярусов, только самый верхний из них был единым залом. Сказать что-то о нравах создателей храма было невозможно: от прежнего убранства остались только вмурованные в стены барельефы и мозаики, расположенные слишком высоко, чтобы воры могли до них добраться. Пограничный Страж остался караулить у входа, а я принялся бродить по пустым залам в поисках вдохновения. Со стен на меня взирали полустершиеся фигуры людей, то ли предающихся утехам, то ли сошедшихся в битве, животные, четвероногие и крылатые, сложные геометрические знаки и исковерканные до нечитаемости надписи. Никаких растительных мотивов и ничего напоминающего черепа.

Для своих занятий я нашел светлый зал с широким выходом и двумя колоннами посередине. Колонны можно использовать в качестве защиты, а выход… Ну он выход и есть. Чем закончится воздействие Тьмы на безобидные серебряные кулончики, я предсказать не брался.

Это был мой первый опыт в области магии, но даже мне показалось неразумным держать в руках оба амулета разом. Я положил один за одну колонну, другой – за другую и приготовился к неприятностям. Тьма проступила в реальности тревожащей, лишенной объема дымкой. Неестественно подвижный жгут тени выметнулся вперед и хлестнул по амулету. Я ожидал взрыва или вспышки. Вместо этого амулет раскрылся с легким треском, словно перезрелый стручок. Внутри была друза лиловых кристаллов. Я попытался закрыть медальон, но ничего не получилось – кристаллы были раза в два больше первоначального размера амулета.

М-да.

Может, они правы, что не пускают меня на стену?

Я сделал над собой усилие и сосредоточился на изучении записей.

После двух страниц выяснилось, что ждать готового ответа от древних летописей было ошибкой. Не в этот раз! Я знал, что аутентичных текстов, написанных самими Разрушителями, не существует, неожиданностью было, что решительно все авторы писали о Темных адептах с чужих слов и сами свидетелями их подвигов не являлись. Список деяний тоже выглядел причудливо. Ну, допустим, про проклятия и магию я все понимаю, а как объяснить превращение людей в животных или, как утверждалось в одном серьезном труде, каменных скульптур в живые цветы? Если я правильно помню теорию, то наши чародеи на такое неспособны.

Невольно задумаешься, было ли Зеферидское Безумие таким уж бессмысленным.

С другой стороны – а кролик?

Я не стал читать до конца. Зачем? Проверить достоверность этих историй все равно невозможно – на Разрушителей, как на Ракшей, технического описания не существовало. За всю новейшую историю у меня был самый богатый опыт использования стихии Тьмы и самые подробные наблюдения ее действия.

Возня с бумажками разбудила во мне привычки ученика Академии, пытающегося не искать ответ, а отгадывать, какой смысл вложили в вопрос преподаватели. Привычка была глупая, и я боролся с ней не один год, но сейчас меня одолела минута слабости. Никаких идей в голове не было.

Это породило чувство раздвоенности, самое сильное за последнее время. Вороватый дух отказывался сочувствовать моей беде.

«Ну ты баран!»

«Между прочим, я – это ты. Слышал, что говорил маг? Мы – одно целое».

Мне показалось, что Тень скорбно вздохнул.

«Тогда ворочай шариками. У тебя мозги или солома?»

Легко сказать – ворочай… Я неожиданно понял – есть что-то, в чем Тень превосходит меня. Да, книжной мудростью он не обладал, зато успел неплохо отточить смекалку на практике. Его ситуация была прямой противоположностью моей: все противники всегда были сильнее его, времени зачастую было в обрез, а пассивная позиция неизменно вела к катастрофе. Жизнь научила его бороться, изобретать, импровизировать. Именно этих чисто духовных качеств мне и не хватало.

Но каким образом из столь скудных сведений можно вытянуть больше, чем мне уже известно?

Призрачный вор взял дело в свои руки.

«Значится, так: есть тут какой-то прикол, но я пока не просекаю. Помнишь, что твой передаст говорил?»

«Он не передаст», – обиделся я за чародея.

«Не отвлекайся. Что я, по-твоему, передастов не видел?»

Я постарался успокоиться и встать на позицию Тени, пусть временно. Если это позволит спасти жизни…

«Тьма, она не разрушает, а высвобождает типа вещи из-под власти магии. Все становится натуральное».

«А до того оно искусственное?»

«Дура».

«Извини. Продолжай, пожалуйста».

«Что есть н’нод в натуральном виде? – разглагольствовал вор. – Жмурик. Верно?»

«Верно. Но демон ведь не стал кроликом».

Тень на секунду задумался.

«А почему ты решил, что он – кролик?»

«Ты там был».

«Я не про то. Он живет тысячу лет. Вдруг он немного изменился изнутри? Кролики же не говорят, не охотятся, строем не ходят».

Теперь мы оба задумались над проблемой.

«Вопрос в том, можно ли эту Силу направить, или она действует тупо и неосознанно?» – Даже не знаю, кто из нас это спросил.

«Если бы тупо, мы бы весь защитный периметр давно порушили, – резонно заметил Тень. – Потом, мой секрет всегда действовал избирательно».

«То был твой секрет, а то – мой!»

«Ты давай реши себе там, мы либо одно целое, либо нет!»

Я взял себя в руки и постарался вспомнить, как Тень при мне (и из моего тела!) ломал заклинание на шкатулке торговца. Тогда он казался мне чужаком, но теперь-то я знал, что блудный дух всего лишь по-иному использовал мои собственные возможности.

«Как я могу что-то сделать с тем, чего не вижу?»

«Ты просто не тем местом смотришь. Ты глядишь глазами, ну и видишь все только снаружи. А ты гляди нутром!»

«Каким, твою мать, нутром?!!»

«Маму не тронь. Лупетки свои закрой, смотри ладонями. В натуре все равно чем, только глаза закрой».

Я постарался отвлечься от идиотичности происходящего, закрыл глаза и порылся в памяти в поисках подходящего образа. Допустим, мои руки испускают свет, и то, на что он падает, я вижу… скажем, в золотистом цвете.

В кончики пальцев вонзились злые иголочки. Я отдернул руки и открыл глаза, полагая, что амулет превратился во что-то совсем уж непотребное, но нет.

«Ага! – обрадовался Тень. – Проняло! Давай еще».

Мы принялись пробовать этот прием на всем, что попадало под руку: на амулетах, стенах, странных надписях над проемами дверей. Какие-то вещи оставались глухи к моим прикосновениям, другие словно бы превращались в маленькие ежики. Оказалось, что сам Тень воспринимал магию как «шершавое марево», так что разница все равно была. Новое ощущение действительно объединяло в себе что-то от зрения и осязания одновременно. Для того чтобы его разбудить, мне требовалось напряженно тянуться вовне, словно я пытался стащить орех из кармана Пограничного Стража. И чем более тонкого ощущения я хотел добиться, тем больше жути должен был на себя напустить.

С этим я снова взялся за амулет. То неверное чувство, которое я приобрел, подсказывало мне, что внутри темной инертной материи прячется огненный лепесток, словно крохотная улитка. Я не стал хвататься за нее, резонно полагая, что получу при этом еще один кристалл или что-нибудь пооригинальнее. Вместо этого я зажал амулет в ладонях, в душной и глухой темноте, и позволил огоньку тихо истлеть.

Внешне амулет никак не изменился. Получилось или нет? Ответить на этот вопрос мог только маг. Я пошел искать мастера Ребенгена.

Пограничный Страж, замерший посередине дверного проема, при моем приближении посторонился. Когда глаза привыкли к яркому свету, я разглядел причину его бдительности – во дворике у храма ошивался один из орденских магов, Трауп.

– Доброе утро, милорд, – поздоровался он, чем, собственно говоря, нарушил традицию: его лордом я не был.

– И вам доброго утра, мэтр. Осматриваете достопримечательности?

– Выполняю поставленную задачу, – неопределенно пожал плечами маг.

Скорее всего, его отрядили приглядывать за мной.

Я чувствовал, что Пограничный подошел ко мне почти вплотную, причем с той стороны, с которой стоял маг. Не доверяет?

– Я помешал вашим занятиям? – виновато улыбнулся чародей, с едва заметной опаской косясь на воина.

– Ничуть. – Я потряс перед ним распетрушенными амулетами.

Мэтр Трауп сразу потянулся к кристаллам:

– Какая интересная реакция сердцевины…

– А что такое сердцевина?

– О! – Маг воодушевился. – Каждое заклинание должно иметь якорь, удерживающий его компоненты в реальности и фиксирующий их на каком-то месте или предмете. Нечто, что удерживает баланс. Когда оно нарушается, получается вот это. – Он тронул пальцем друзу. – Матрица заклинания деформируется в сторону метафизического Равновесия.

Итак, моя Сила воздействует на что-то, удерживающее нечто от стремления к чему-то. Привычка магов объяснять одну непонятную вещь тремя непонятными словами в действии.

– А это? – Я тряхнул второй амулет.

– Здесь просто ничего нет.

От возбуждения по моей спине побежали мурашки. Ничего нет? Разве целью Разрушения является не это? Но ближе к делу!

– А что является сердцевиной демонов?

– Как правило, духовная сущность того существа, что было принесено в жертву при его создании.

Вот он, кролик!!! Я был на верном пути. Мне срочно требовалось раздобыть побольше амулетов для экспериментов, а еще лучше – какую-нибудь тварь, не слишком крупную. Согласятся ли Серые помочь изловить какого-нибудь уродца?

– Спасибо, мэтр!

Я одарил мэтра Траупа белозубой улыбкой и поспешил дальше.

 

Глава 27

Отсутствие опыта столкновений с арконийцами Ямбет компенсировал, найдя и допросив местного шуша. Мелкая тварь подробно описала тактику черно-красных бойцов и, вслед за Хумбагой, посоветовала с ними не связываться. Ямбет только отмахнулся. Не рожден еще тот человек, который сумеет его остановить!

Но, даже зная силы обитавшего в крепости гарнизона, Ямбет испытывал некое беспокойство. Как повлияет появление Серых на возможности обороняющихся? С Серыми демон уже имел дело и упрямую натуру этого народца не раз испытал на себе. На открытой местности они проблему не представляли, но стоило им окопаться, выковырять их из убежища становилось неимоверно сложной задачей. С Разрушителем в Обитель приехало десятка два стрелков. Могут ли они повлиять на баланс сил?

Хумбага провозился с ловушками до полудня, к тому времени Ямбет успел осмотреть будущее поле битвы и составить план компании.

– Периметр классический, двухосный распределенный. Слабых мест два – ворота и верхняя точка равновесия. Учитывая, что у ворот будут ждать почти все их бойцы, атака сверху выглядит предпочтительней.

– Я не полечу! – немедленно объявил Сисс. – Я не штурмовик! Вы хоть представляете, как бьет магическая отдача периметра такого размера?

Ямбет проглотил раздраженную реплику. В принципе гатарн был прав – его порода создавалась для разведки и мелких диверсий, не для лобовых атак. Но как же начинает раздражать эта растущая самостоятельность! Демон вспомнил кипучую деятельность, охватившую обитателей Ганту. Следует жестко ограничить доступ к волшебному холоду и не разливать его напрасно по территории. Совершенно ясно, что эта штука давит тварям на мозги, а простым исполнителям не следует быть слишком умными. Хватит им одного РБ-4.

– Летучих штурмовиков у меня нет. Предлагайте варианты!

Они хотят самостоятельности? Сколько угодно!

– Полагаю, вариант «ждать Ракша» нам не подходит? – тонко усмехнулся Хумбага.

– Очень умный, да?

– Не злись. Можно попытаться сыграть на симметрии. В точке периметра, противоположной воротам, формируется их отражение. Поскольку напряженность поля при этом только возрастает, дополнительных мер безопасности обычно не предпринимают. Но если не ломать периметр целиком, важно наличие градиента энергии, а не его направленность. Короче, со щитом я справлюсь, останется глухая стена.

– Стена – не проблема, – оскалился Ямбет.

– Еще один риск в том, что они разгадают мой маневр, – спокойно добавил колдун. – Тогда периметр восстановится уже после того, как вы пробьете стену, или даже немного раньше.

Ямбет прикинул, сколько у него штурмовиков, способных выдержать такой удар без полной регенерации. К сожалению, почти все они сейчас маршировали к месту сбора войск, назначенному Первым Ракшем.

– А мы с собой накопитель холода возьмем. Ты ведь замылил один, верно?

Колдун стушевался:

– Оставил про запас.

– Вот и я о том же. Может, его сразу на щите использовать?

– Слабоват. Но на противозаклятие хватит.

– Значит, договорились. Выходим на позиции!

– Сэр! Сэр!

К месту военного совета жизнерадостно топал РБ-4, а за ним тощей вереницей тянулись твари, видеть которых Ямбет желал меньше всего.

Пятеро здоровенных, почти с Ракша величиной, броненосных рейсеров и дюжина штурмовиков поменьше – целая бригада на марше. Неухоженные, иссеченные песком твари, все в струпьях полуотломанных конструкций, регенерацией которых заниматься лень, а движению они вроде бы не мешают. От диких их отличали уверенная походка и исправная оптика, но Ямбет ни одному из своих солдат в таком виде бегать не позволил бы. Бродячая команда, живущая за счет смертных, рискующих забираться в глубь поглощенных Пустошью земель, а заодно и патрулирующая Границу.

Предводительствовал этой шайкой Дирдир, демон класса координаторов, как и сам Ямбет. Наимерзейшая тварь. Их разделяло одно поколение, и теоретически Дирдир должен был превосходить Ямбета по ряду характеристик, но три тысячи лет расставили все по своим местам. Данные мало иметь, данные надо использовать, а Дирдир ни разу за все Слияние не командовал подразделением крупнее взвода. Он был на полтонны тяжелее Ямбета, лучше защищен, но не так быстр и маневрен. Удлиненный хребет и массивные задние конечности не позволяли Дирдиру свободно перемещаться внутри человеческих построек, возможно, поэтому он так и не обзавелся собственным логовом. Демон предпочитал открытые пространства и бродячие шайки, в которые сбивались штурмовики, слишком склочные по характеру, чтобы осесть в чьей-нибудь команде. Первые кандидаты на вылет. Иногда Ямбету казалось, что собственные способности тяготят Дирдира. Как можно считаться координатором и не быть им? Этот придурок – просто позор для всей породы!

Короче, Дирдир был последним, с кем Ямбет желал бы встретиться, когда времени и так в обрез. В голову сами собой полезли грязные феллийские ругательства. Как это там инструктор говорил?..

– Отец – верблюд, мать – черепаха, – услужливо напомнил Хумбага.

Вот что значит Слияние – одна мысль на двоих.

– Сэр, что они за мной ходят? – искренне возмутился подошедший РБ-4. – Пускай отвяжутся!

Дирдир окинул штурмовика мрачным взглядом. На доспехах его красовалась свежая трещина. Похоже было, что раздраженный тесным контактом РБ-4 от души наподдал визитеру. Кролик кроликом, а штурмовик!

– Чего пристали к моему солдату? – воинственно вскинулся Ямбет. – Все ваши вон за холмы повалили. Давайте за ними!

– Не смешно, – зло ощерился Дирдир. – Думаешь, один ты умный?

– Я не думаю, я знаю.

– А если умный, то сам вали! Мы будем брать крепость.

– Вперед!

За свои позиции Ямбет был совершенно спокоен – колдунов в шайке Дирдира не могло быть по определению. Если они действительно сунутся в Обитель (от великого ума), можно будет оценить по ним качество обороны. Это решит все сомнения.

Но разум координатора не совсем погас в Дирдире, и на штурм он не кинулся.

– Предлагаю договор!

«Кто ж так предлагает!» – мысленно простонал Ямбет.

– Ты откроешь мне секрет артефактов, а я помогу тебе захватить их источник.

– И что потом?

Ямбет почти чувствовал, как греются мозги Дирдира в попытке просчитать ситуацию на шаг вперед.

– Разделим пополам.

Ямбет не позволил себе едких комментариев в адрес оппонента – это недостойно координатора. Сначала – дело, потом – удовольствие! Способа использовать команду Дирдира он не видел: летучих штурмовиков за всю историю было трое, и на полет этот лучше было не смотреть (а кто виноват, что феллийским техномагам так и не удалось изобрести компактных движителей вроде тех, которыми оборудованы Ракши?), угрожать Ямбету Дирдир не мог хотя бы потому, что бегал медленнее. Ябедничать Ракшам было не в его интересах – ведь они оба находились здесь вопреки воле Первого. Более того, у Ямбета позиции были сильнее – он еще ночью был дома и войска отослал в Поход своевременно. А если Ракш полезет их сканировать, то не станет разбираться, кто больше виноват.

Однако – время! Нужно было либо отшить Дирдира, либо скрутить и подчинить его. Второе у Ямбета обычно получалось лучше первого.

– Источник артефактов холода – человек. Живой человек! Поэтому разделить его поровну не получится.

Дирдир напряженно задумался.

– А ты что собирался с ним делать?

– Содержать в неволе. Ты это умеешь? Ты вообще знаешь, что нужно человеку, чтобы жить?

Дирдир не знал. Это было очевидно всем, даже ему самому.

– Ладно, – смилостивился Ямбет. – Я уступлю вам парочку таких штук. А теперь либо валите, либо помогите отвлечь защитников у ворот.

Но чешуя Дирдира упрямо топорщилась. Он не хотел довольствоваться подачкой, он желал получить награду целиком, но не знал, как это сделать. У этого горе-координатора не хватало ума, чтобы придумать предмет для торга. Нельзя так много общаться со штурмовиками…

– Мы можем поймать человека. И охранять его.

Ямбет представил, как они будут ловить по крепости человека, которого даже не знают в лицо. Из-за стены было видно, что вся Обитель источена ходами, словно большой муравейник, и в большинство из них Дирдир не в состоянии был протиснуться, даже если бы попал внутрь. К сожалению, сам демон идиотичности своего предложения не понимал, а дискутировать с ним у Ямбета времени не было.

– Если коротко, у вас ничего не получится.

– Я знаю о людях не меньше, чем ты!

– Этот случай – особый. Стандартные навыки здесь неприменимы.

– Много ли нужно искусства, чтобы схватить человека?

– Схватил один такой – вон он пасется. А ну выдь перед строем, кто пойдет!

С некоторым запозданием Ямбет сообразил, что РБ у них был только один. Кого же послать на захват Разрушителя? Идти самому? Знать бы еще, чем это кончится… Может, действительно Дирдира с собой взять?

Пауза затягивалась. Пришедшие с Дирдиром штурмовики втягивали шеи и отворачивались. Собравшимся незнакомы были боль и страх (хотя за Сисса Ямбет теперь не поручился бы), но никто не желал оказаться дурнее прочих. Притом за тысячу лет Дирдир не удосужился активировать цепи подчинения и теперь подтвердить свой статус не мог – штурмовики ему не подчинялись. На этом можно было сыграть…

– Чего замолкли? – издевательски зашипел демон. – Думали, я буду возить, а вы – кататься?

– А может, просто прибить его? Издали, – предложил кто-то.

– Я те прибью!

– Уровень риска не может служить оправданием для потери преимущества, – вмешался Хумбага.

– Да какой от него толк?!

Похоже, эти недоумки уже забыли, зачем пришли.

– Помимо способности чистить Пустошь? – уточнил Ямбет.

– И выдавать вот это? – Дирдир ткнул в сторону РБ. Бывший штурмовик воинственно вздыбил холку.

– Чем ты недоволен, Ди-ди? – отозвался Сисс со своего насеста (гатарн забрался на угол кирпичной кладки, выступающей из холма, и теперь наблюдал за неуклюжими тяжеловесами с безопасной позиции). – Нельзя всю жизнь прожить, как в учебке. «Пиф-паф! Условные потери – четыре балла».

Ямбет усмехнулся про себя: гатарн очень точно уловил настроение Дирдира. Демон хотел, чтобы бой был теоретическим, а его результаты – реальными.

Дикие или не дикие, но дееспособного командира твари могут определить всегда, таково преимущество Слияния. Ямбет был уверен в себе, информирован и располагал пусть не идеальным, но планом действий. Дирдир не имел ничего, кроме желания. Других кандидатов, обладавших опытом командования сложными общностями, здесь попросту не было. Вероятность того, что в пустые головы рейсеров придет какая-то свежая идея, исчезающе мала. Взнуздать их будет легко!

Еще немного, и все твари (включая Дирдира) признают власть Ямбета безоговорочно, сложность будет в том, как потом отделаться от них. Вот это и есть правильный порядок вещей!

Развить свой успех у Ямбета не получилось. Сисс предостерегающе зашипел – взблескивая искорками на синем небе, к крепости приближались два стремительных силуэта. Ямбет без усилия распознал гостей. Представим, что чья-то злая воля скрестила человека с хищной птицей, а потом отлила полученное существо в статую из темного металла. Таковы были Ракши – парящие демоны Зефериды. В мире не было силы, способной унять их ярость. За три тысячи лет Ямбет успел узнать их нрав слишком хорошо и подробно.

Еще минуту назад такие лихие и ражие, ребята Дирдира стали потихоньку куда-то отползать.

Ямбет не стал бежать и прятаться. Во-первых, бессмысленно – Ракши не только летают быстрее, но и видят лучше. А во-вторых… Всеми частичками своей Сущности демон чувствовал, что впервые за тысячи лет имеет над предводителями Хаоса преимущество. Воздействие этой странной Силы, одновременно тревожащей и манящей, сделало его зрение четче, а мысли – подвижнее, тогда как Ракши остались прежними. Дух противоречия распирал демона изнутри. Ямбет созрел для того, чтобы бросить истарским отродьям вызов.

Но думать надо было быстро, потому что Третий уже шел на посадку.

Решение родилось подобно вспышке, голос Ямбета наполнился притворным трепетом и жгучим ядом.

– Приветствую тебя, могучий Третий! Ужасная беда постигла нас. Мы все в опасности!

Ракш не заметил мстительного огонька в бездонных глазницах Ямбета. Демон давно утратил способность замечать нанесенные им обиды и обращать внимание на угрозы в свой адрес.

– Почему вы не вошли в Тирсин? – Голос Ракша ударил по ушам, словно весь демон был одним огромным колоколом. – Приказ не выполнен!

– Мы потерпели поражение! Пророчество сбылось, Разрушитель возродился!

– Что?! – Глаза Третьего недобро вспыхнули.

Стоящий слева от него безголосый Изибар – Седьмой Ракш, никогда не называемый в глаза по имени, угрожающе выгнул шею.

Ямбет молча ткнул в сторону РБ-4, мясистый черешок застрял у несчастного в горле.

– Что это? – не понял Ракш.

– Все, что осталось от нашего верного соратника! – всплеснул руками Ямбет. – Такая участь ждет всех нас. Отчаяние…

– Чушь! – Крылья Третьего воинственно взметнулись, их бритвенно-острые кромки мелькнули так близко над головами собравшихся, что Сисс испуганно присел. Ракш не заметил ничего. – Все зло от чародеев. Они придумали какой-то грязный трюк. Где они?!

– В Морме, – с готовностью доложил Ямбет. – Мы обложили их со всех сторон и приготовились к штурму. Это сделал какой-то аркониец. Его легко узнать…

Ракш уже не слушал его: одним движением взметнувшись в небо, он уже летел навстречу судьбе. Изибар, совсем было изготовившийся обрушить на РБ-4 крючковатый орлиный клюв, вынужден был поспешить следом. РБ выронил из ослабших лап остатки растения.

– Тебе не кажется, что они могут причинить нашему сокровищу вред? – напряженно поинтересовался Хумбага. К чести колдуна, способностью к мерцанию он не воспользовался.

– Шутишь? – Ямбет усмехнулся. – Их мощь там бесполезна, а в остальном Третий – полный идиот. Одно верно, – глаза демона вспыхнули нескрываемым злорадством, – их ждет большой сюрприз! Расслабься.

 

Глава 28

Один Бог знал, сколько нервов и лет жизни стоило Ребенгену это путешествие. Маг чувствовал себя персонажем дурной пьесы, чьи реплики на сцене ограничивались «ох» и «ах». Застрять в крепости Пограничных Стражей (ах!), битком набитой Серыми Рыцарями (ох!) и плотно обложенной Древними тварями (а это просто у-у-у). Неудержимый поток событий тащил Ребенгена вперед, и о самых больших проблемах он узнавал уже после того, как они благополучно разрешались. Это не прибавляло уверенности в себе, вовсе нет. Постоянно полагаться на чудо – недостойно чародея!

Пока Ребенгену удавалось держать за границей восприятия растущий ком травматических воспоминаний, начиная от первой встречи с Серыми Рыцарями и до последнего инцидента с капитаном Пограничной Стражи. Еще неизвестно, в который раз он рисковал больше. По сути, он был первым арконийским магом (имеется в виду – живым магом), способным описать тюремные камеры Последней Крепости изнутри, и мог смело браться за написание пособия о технике внешнего контроля за боевым трансом Пограничных Стражей. При этом он допускал ошибки. Господь всемогущий, какие глупые ошибки! Или он надеялся быть умнее Предков, соглашаясь засунуть Разрушителя в обычный портал? И сколько времени он потерял, врачуя еретиков, когда они давно уже могли быть дома и, возможно, ускользнули бы от враждебного внимания! Что еще он не сделал, не понял, не заметил? Сознание важности миссии и невозможности положительно повлиять на ее результат начинало ощутимо давить на психику.

Нельзя позволить отложенным воспоминаниям прорваться в сознание: это гарантирует ему нервный срыв или как минимум недельную инвалидность. Нет у них в распоряжении этой недели.

Ребенген остановился, зябко поежился и растер пальцами ноющую грудь. Целый взвод Пограничной Стражи обогнул мага и протопал куда-то по своим увлекательным делам. Никаких эмоций это не вызвало. Такая вот забавная привычка может дорого обойтись ему по возвращении в Арконат.

Сесть надо и отдохнуть хотя бы минуточку, прямо сейчас. Не в силах противиться искушению, маг присел на какой-то непонятного назначения ящик и откинулся затылком на холодный камень крепостной стены. Утомленное сознание почти мгновенно провалилось в вереницу дрожащих образов. Во сне он тоже был чем-то занят, что-то организовывал и пытался объяснить молодому Гэбриэлу какие-то важные вещи. Никто не будил его, люди с каким-то даже сочувствием понижали голоса и проходили мимо. Минуточка переросла в час, и заклинатели всерьез обсуждали вопрос, не предложить ли чародею пойти и выспаться нормально.

Но в этот раз отдохнуть Ребенгену была не судьба. Руны на опорных элементах периметра начали чуть слышно потрескивать, а потом ярко вспыхнули и мерно запульсировали оранжевым огнем. Протяжно взвыли сирены. Ребенген, прикорнувший как раз на коробке резонатора аварийного ревуна, покатился на землю, судорожно ловя ртом воздух, перепуганный едва не до помрачения.

– Тревога!!! – голосил кто-то самый умный. – Нас атакуют!

Рожки подхватили тревожный сигнал.

Пограничные Стражи волной хлынули на стену. Те, кто был занят на работах, поспешно расхватывали сложенную тут же амуницию. За сорок секунд, максимум за минуту, бойцы были облачены в доспехи, все ремешки застегнуты, шлемы на головах. Серым на те же действия потребовалось чуть больше времени. Ребенген все еще пытался унять сердцебиение, а боевые расчеты уже занимали свои места.

Осталось понять, кто же вторгся в защищенные магией пределы. Ребенген осторожно выглянул из-за спин солдат. Он ожидал волны атакующих, но враг был только один. Зато какой! Даже по тем скудным описаниям, что хранились в архивах Академии, чародей без труда узнал Третьего Ракша.

Этот монстр был не просто большим, он был чудовищно сложнее, чем все твари, виденные Ребенгеном до сих пор. Казалось, что каждая его чешуйка, каждый непонятного назначения элемент движется и вращается независимым образом, кроме того, они на глазах распадались и соединялись. От одного взгляда на это волосы вставали дыбом.

Демон не сложил – всосал свои крылья и стал похож на великана с птичьей головой. Оружия видно не было, но Ребенген не сомневался – Ракш с легкостью выпустит его изнутри, любое и в любом количестве.

Ракш обернулся к крепости, плотно, до монолитности, сомкнув броню на груди и голове (а может, она и стала монолитом). И… заговорил.

Голос демона напоминал пение медных канатов, вой гигантских литавр, эхо, живущее в колоколе. Слова странного языка не перекрыли, а удушили все другие звуки, затылок стиснула тупая боль, уши заложило.

– Что он говорит? – окликнул чародея Харек.

– Предупреждает, что использует боевую магию. После этого люди никогда не смогут тут жить, – ответил Ребенген, силясь перекричать шум.

– Ну это еще не факт! – Гверрел не выглядел испуганным или потрясенным.

– Мы сможем его придержать?

– Мы сможем ему навалять! – жизнерадостно проорал заклинатель. – Вопрос только в том, сколько их. Ракши не всегда ходят по одному.

– Их двое, – неожиданно понял маг. – Это – Третий Ракш, в записях говорится, что он предпочитает действовать в паре с Седьмым.

– А как выглядит Седьмой?

– По этому поводу еще никто не сумел сделать записи.

– Плевать! – отмахнулся Гверрел. – Если этот прорвется, нам и одного хватит. Жаль, зенитку на купол затащить не успели… Ладно, попробуем отбиться так. В случае чего займем круговую оборону вокруг зернохранилища. Где Разрушитель?

– Не думаю, что он сможет…

– Тьфу! Он в купол собирался. Уведите его оттуда, пусть в хранилище сидит!

Двое Пограничных сорвались с места и рысью помчались в сторону храма.

– Поберегись!

– К оружию!!!

Ракш стремительно перешел от слов к делу. Никаких сложных маневров демон совершать не стал. Он двинулся на ворота по прямой, то ли желая выразить презрение обороне Обители, то ли вообще не воспринимая людей как противников.

Бой закипел, и думать стало не о чем и некогда. Крупнокалиберные пули свинцовым ветром хлестали по броне, сбивая Ракшу темп и мешая маневрировать. Рявкали тяжелые орудия, раз за разом увесистые болванки рикошетили по черной туше. Демона трижды отбрасывало назад. Маг видел, как несколько чешуек брони побелели и провалились вглубь. Внутри Ракша шевелилось что-то серое и бесформенное.

Защитный периметр и пули, неопасные для демона по отдельности, действуя одновременно, перекрывали способность твари к восстановлению. Ракш терял монолитность, его оболочка все сильнее напоминала мозаику, а шальные пули все увереннее проникали внутрь.

– Он подставляется, – шипел Гверрел. – Будьте внимательнее! Сейчас появится второй…

И он появился. Ребенген даже не сразу понял откуда и как. В какой-то момент периметр вспыхнул, обжигая обостренные чувства волшебника, а потом погас. Люди остались один на один с монстром. Последовавшего за этим удара маг почти не заметил – он с лихорадочной поспешностью активировал все известные ему защитные заклинания разом. С таким противником никаких мер не может быть слишком много! Времени думать о том, что может навалиться на них сзади, не оставалось. Заклинатели дружно выставили щиты, но сравняться по мощи с периметром Обители они не могли. Стрелки удвоили усилия, расстреливая Ракша в упор.

С маниакальным упорством демон полз вперед. Стало ясно, что тварь сумеет навязать людям ближний бой.

Теперь Ребенген мог видеть, что серая масса внутри Ракша состоит из более мелких элементов, которые лихорадочно движутся, пытаясь соединиться в недостающие кусочки брони. Словно скопище опарышей в гниющем мясе. Маг чувствовал, что едва способен удержать заклинание.

Содрогаясь от врезающихся в тело пуль, Ракш буквально затащил себя на стену. Харек заорал, перекрывая шум битвы, – стоящие друг против друга расчеты едва не начали палить по своим. Пользуясь замешательством людей, демон железным водопадом стек во двор и просочился за внутреннюю стену через проем, который и для человека-то был маловат. Ринувшиеся к месту прорыва Пограничные Стражи успели запулить ему вслед сосуд с зажигательной смесью, а потом галерея за стеной обвалилась. В качестве трофея людям достался маленький кусочек Ракша.

– З-зараза!!! – Лишившийся удовольствия драки старшина рвал и метал.

Гверрел шипел сквозь зубы какие-то ругательства. Не может быть, чтобы они повредили демона так сильно, что он вынужден был прятаться… Ребенген мысленно проследил направление движения чудовища и похолодел.

– В купол! Быстрее!!!

Над Обителью Мормы разнеслось тревожное пение рожков. Я не мог на слух определить, о какой именно опасности предупреждают часовые, но особых вариантов тут не было. К протяжному пению добавился странный низкий звук, которому я не мог подобрать названия.

Следует ли мне идти туда или стоит положиться на искусство Серых? Я не был уверен, что могу воздействовать на тварей, не повреждая периметра, так что неизвестно еще, пойдет моя Сила в минус или в плюс.

Со стороны ворот донесся шум выстрелов, быстро слившийся в один непрерывный грохот. Надо пойти и посмотреть, что там происходит. На худой конец, полюбуюсь на пушки в действии.

Заметив, куда я иду, мой телохранитель напрягся, но спорить не стал. До чего же хорошо быть Лордом! Я воспользовался тем же путем, которым мы шли в купол, значит, должен был неизбежно попасть к воротам. Если только бой к тому времени не закончится.

Навстречу нам рысью бежали двое Пограничных.

– Сэр, вам надо уходить отсюда! Маг говорит, что у ворот – Третий, значит, где-то тут должен быть Седьмой.

Я не понял, как из трех следует семь, но сразу поверил ему. Тень Магистра нутром чуял засаду. Пограничные повели меня куда-то напрямик, через узкие щели между постройками, проломы в старых стенах и заборах. Для преодоления какого-то особенно плотно застроенного участка пришлось забираться на высокую галерею, не то служившую Предкам акведуком, не то являвшуюся частью исчезнувшего здания. Высоты в ней было метров десять, и теперь я мог смотреть на происходящее поверх плоских крыш домиков-новоделов. В той стороне, откуда исходил шум, виднелись ворота. Сверкали вспышки, поле боя заволакивал голубой дым. Какая-то здоровенная тварюга, вся в цветных сполохах защитного периметра, упорно пробивалась к стене.

– Что, только один? Всего-то!

– Один, но – Ракш, – с ненавистью процедил Пограничный. Мысль о возможности отступления перед тварью была для него невыносима.

Я не утерпел и задержался на галерее, хотя сопровождавшие меня Пограничные едва не приплясывали от нетерпения. Часто ли увидишь атакующего Ракша? Теперь стали понятны все эти цифры – всего Ракшей семь. Значит, здесь целых два! Но если это – Третий, где же тогда Седьмой?

Мне пора было заметить, что Провидение склонно отвечать на мои вопросы. Как в этот раз. В небе бухнуло и полыхнуло, краем глаза я заметил, как что-то большое стремительно падает вниз, а потом раздался оглушительный грохот. От удара плиты под моими ногами ощутимо пошатнулись, со стен посыпались камни и штукатурка, над рухнувшими строениями поднялись клубы пыли. Едва ощутимый зуд, исходивший от защитного периметра, исчез, но спокойнее от этого не стало.

Я понял, что происходит. Пока маги ворожили, а Серые Рыцари сражались у ворот, еще один Ракш атаковал защитный купол сверху. Просто рухнул на него с высоты и проломил все – заклятия, крышу, перекрытия – до самой земли.

После разрушения периметра ворота приобрели чисто декоративное значение.

Где-то в душе шевельнулось привычное для Тени «Валим!» и замолкло. Всеми частями своей души я понимал – бежать нельзя. Бессмысленно. Это – моя судьба. Если я от нее отвернусь, Вселенная перестанет мне помогать, как это случилось однажды с Древним миром три тысячи лет назад. И ничего тогда нельзя будет сделать. Ни-че-го.

И потом, я ведь хотел опробовать свои новые навыки на твари?

– Бежим! – Пограничный вцепился в мой рукав.

– Нет! – рявкнул я, отчего его пальцы свело судорогой. – Мы будем сражаться! Мы его сокрушим!

В глазах бойцов плескалось безумие. Желание защитить и желание драться. И в конце осталось одно, непреложное: «Так сказал Лорд».

– За мной! Надо давить их по одному. Начнем с этого, пока другого держат.

Господь всемогущий, не отвернись от грешных созданий своих!

Лавируя в узких проходах, между рухнувшими стенами и нагромождениями балок, я лихорадочно пытался составить какой-нибудь план. Интуитивно я чувствовал, что удушить Ракша Тьмой или разорвать его, как н’нода, у меня не получится. Умом уяснить принципы Разрушения мне не удалось, но инстинкт твердил, что тварь окажет мне сопротивление. Как тот кролик. Что-то пропадет, а что-то останется. И это будет – что?

Судьба амулетов наводила на мысль, что тут возможны варианты. Надо настраиваться по максимуму. Сделать из него цветы! Или какое-нибудь животное, желательно – травоядное. Камень тоже подойдет. Понять бы еще – как…

Я задержал шаг – мы приближались к эпицентру разрушений.

– Ждите здесь! Дайте знать, если покажется второй.

Пограничные напряженно замерли.

Я углубился в руины. Удар обрушил несколько древних стен, и мелкая каменная пыль все еще висела в воздухе. Над кучами щебня нависала полуобвалившаяся колоннада, торчали обломки стропил. Здесь разрушения приобрели направленный характер, но их источника я все еще не видел. Я остановился. Неловко будет, если демон окажется прямо подо мной.

Руины вздрогнули, словно под ними что-то зашевелилось. Что-то большое. Когда Ракш восстановился достаточно, чтобы быть в силах расшвырять камни и балки, он встал. Я смотрел, как он неуклюже ворочается, стараясь освободиться от остатков мусора, и пытался придумать, во что можно превратить это.

Его конструкцию создатели позаимствовали из дурного сна. Или из детских страшилок. Возможно, какие-то элементы не успели восстановиться, и я смотрел на голый костяк. Скелета у него не было. Основу составляли плоские профили, как у бумажной куклы, но развернутые в трех измерениях. Четко прослеживалась силовая рама и какие-то серебристые шнуры, приводящие конструкцию в движение.

Он был раза в два крупнее Третьего, я вообще не представлял себе, что существо такого размера может ходить и даже летать. На плечах его громоздился чугунный молот, которому какой-то шутник придал форму клюва. Он посмотрел на меня по-птичьи, боком. В нем незаметно было какой-то особой злобности, скорее – любопытство. Он раздавит мои кости и разорвет меня на части, просто чтобы узнать, что внутри, и услышать забавный звук. Если Тьма не уменьшит его в размерах, мне все равно конец. Ракш двинулся в мою сторону.

Я старался действовать осторожно, чтобы не напугать его (тогда он прыгнет).

Его сердцевина виделась мне как шкурка, распяленная внутри сложной металлической формы. Если ослабить натяжение, свернуть, собрать его вместе, возможно, он изменится.

Я не знал названия тому, что делал. Я наполнял его невесомой, почти не видимой глазом темнотой. Она обволакивала огонь, сжигающий его изнутри, остужала перетруженные движением тяги, унимала боль и замедляла мысли. (За границей восприятия нарастал шум, какие-то крики и взрывы. Времени оставалось всего ничего.) Теперь оставался самый важный момент – обрезать связующие нити.

Возникло ощущение стремительного движения, хотя вокруг ничто не шелохнулось, даже Ракш остановился. Словно бы вода, упав с высоты, заполняла найденную полость. Блаженство мускулов, избавившихся от работы, радость лопнувшей тетивы, последний вздох ветра. Скорость изменений дошла до предела, до упора и закончилась вспышкой молнии, охватившей демона целиком.

Вся сложная конструкция Ракша разом осела внутрь, обрушилась неопрятной кучей. Секунду все было тихо, а потом внутри что-то заворошилось. Что-то маленькое.

Ну что ж, уже неплохо…

– Брат! – взвыл Третий Ракш, одолевший наконец все созданные людьми преграды.

Он ринулся вперед, готовый раздавить меня одним лишь весом рухнувшей брони. Я судорожно вскинул руки и вбил в него всю свою наличную Силу, ажно в ушах зазвенело, не особо заботясь об осторожности. Процесс, сокрушивший Седьмого, повторился со скоростью взрыва, куски металла брызнули во все стороны.

– Брат… – продолжал стонать Ракш, рассыпаясь.

Медленно оседала пыль над руинами. Шум и крики доносились как бы издалека, а солнце светило свирепо и радостно, и воздух вокруг словно бы пел. Я списал все странности на переутомление и постарался сосредоточиться. Почему-то я был уверен, что так просто это дело не завершится.

Из кучи железок выбралась обновленная Сущность Седьмого. Это была большая обезьяна с красивой золотистой гривой. Что-то подобное я видел на картинках с подписью «бабуин». В книге писали, что они здорово кусаются. Третий тоже заворошился. Он остался в доспехах, только теперь они были надеты на человеческое тело. Довольно крупное тело, и весьма неплохие доспехи. Плюс – за спиною в ножнах двуручный меч.

А не приобрел ли я себе неприятностей больше, чем смог решить? В прежнем виде Ракши по крайней мере не могли пролезть за мною в подземелье.

Золотая обезьяна доковыляла до стонущего человека и осторожно взяла его за руку.

– О брат, – всхлипнул он, зарывшись лицом в густой мех.

Обезьяна тоненько заскулила, пытаясь его утешить.

Семейная идиллия в любой момент могла драматически прерваться. Драматически для меня. Я отчетливо представлял себе, что могут сделать со мной мужик с мечом и злая обезьяна. Призвав на помощь все искусство Тени Магистра, я бесшумно обратился в бегство. Мне следует держаться низа, но помнить, что за мной могут наблюдать с высоты. Эта обезьяна наверняка умнее любого бабуина, да и мужик тоже не лыком шит. Избегать открытых пространств и помнить, что их все еще двое. И им не нужна моя Сила, только – жизнь.

Пограничные ждали меня у входа в колоннаду. И когда Третий Ракш появился, они тоже были там.

Я запретил себе отворачиваться. Невозможно описать, во что превращает человеческое тело столкновение с многотонной бронированной тушей, всей в острых кромках и выступах. Двоих опознать было невозможно. И разделить – тоже. Третьему Пограничному повезло больше – его отбросило к стене и почти засыпало обломками колонн. На руке виднелась какая-то повязка (то ли дежурного, то ли посыльного). Значит, молодой Страж-телохранитель исполнил свой Долг до конца. Не знаю, задержало ли это хоть на миг движение Ракша, но всем буду говорить, что задержало.

Я не позволил даже тени сожаления отразиться на моем лице. Они этого не поймут. Сожаление означало бы, что Пограничные сделали что-то неправильно или хуже того – погибли зря.

Придавленный камнями Страж дернулся, попытался оглядеться шальными от хлынувшей в жилы магии глазами. Наложенные на него заклятия должны были остановить кровотечение и притупить боль, но для того, чтобы исправить кости, нужна была помощь целителя.

– Лежи смирно, не шевелись, – предупредил я его, на моем лице он мог видеть спокойную, удовлетворенную улыбку. – Молодец! Мы победили.

Это все, что он хотел знать. Даже если через минуту его сердце остановится, он умрет счастливым. Но он, конечно, выживет (в коридоре слышался топот, наверняка среди спешащих сюда есть хотя бы один целитель) и будет на досуге рассказывать сослуживцам, как они ходили на дело с Великим Лордом, били Ракшей и потеряли двоих. Я ушел раньше, чем он смог заметить, что от вида растерзанных тел мне сильно не по себе.

Навстречу мне неслась толпа добровольных помощников: Стражи, Серые, маги всех сортов. Я подумал: какая удача, что они разминулись с Ракшем.

Заклинатели были в лучшей физической форме, но мастер Ребенген все равно успел первым.

– Где… он?.. – прохрипел маг.

Я лихорадочно пытался сообразить, как объяснить происшедшее (в двух словах) и не выглядеть при этом сумасшедшим.

– Опасность миновала. Идите помогите Стражу, его там завалило.

Маги проскользнули мимо меня ко входу в колоннаду, судя по приглушенным ругательствам, они переносили вид крови хуже, чем я.

– Где… Ракш? – настойчиво повторил мастер Ребенген, пытаясь выровнять дыхание и дергая меня за рукав.

– Я воздействовал на них Тьмой, на обоих. – Сделать это было легче, чем описать. – В итоге они стали меньше.

– Насколько меньше?

– Ну… Вы тут чужого латника и обезьяну не видели? Это такой зверь вроде собаки.

Судя по удивленным взглядам, ничего необычного им на пути не попадалось.

– Если заметите… – Я хотел сказать «не трогайте», но запнулся. Да, конечно, твари просто следуют своей природе, да, у них нет свободы воли. Но…

«А как же мои Стражи?»

– …то убейте их, – просто закончил я.

Это было проще сказать, чем сделать: в крепости было полно плохо знающих друг друга людей. Разрушения, произведенные Седьмым, были велики, кое-где начались пожары, периметр распался, вокруг Обители рыскали демоны. Непосредственно руководить поисками я не мог, потому что снова хлопнулся в обморок, так что поквитаться с Ракшами у меня не получилось. Потом наступили сумерки, Крамер стянул все силы к старому зернохранилищу, заняв круговую оборону, и эти двое тихо смылись.

Я пришел в себя часу в одиннадцатом. Меня окружал тяжелый земляной запах и сдержанный гул множества голосов. Последней линией обороны Обители Мормы стал подземный бункер, обычно используемый как продовольственный склад. Даже штатному гарнизону Обители в нем было бы тесновато, а сейчас в него напихались еще и приезжие Серые. На что это было похоже, словами не расскажешь. Люди сидели в обнимку с мешками муки, на корзинах с сушеной рыбой и в окружении вязанок лука. В зале напротив штабелями громоздились ящики с песком, в котором хранилась морковь и корнеплоды (вот откуда земляной запах).

И при этом все эти люди ели, спали и обсуждали обстоятельства минувшего боя одновременно.

Я почувствовал, что мне срочно надо на воздух.

У дверей комнаты меня ожидали телохранители (новые) и орденский маг, Трауп, кажется. Наверное, для охраны.

– Что демоны?

– Под стеной кто-то шуршит, но внутрь пока не лезут, – доложил Пограничный в чине старшины, но не Паркер.

– Пойдем поглядим. – Я выудил из ящика большую кряжистую морковину (чем здесь людей кормят?) и пошел наверх.

Все руководство расположилось ближе ко входу из соображений скорее не разумности, а комфорта. Мастер Ребенген спал в углу на куче одеял, свернувшись уютным калачиком. Харек медитировал над принесенными сэром Эндрю картами. Гверрел и мэтр Лейкли с парой самых сообразительных подчиненных пытались изобрести способ восстановить периметр Обители. Капитан Крамер мрачно присутствовал.

– Всем привет! Я наружу.

– Куда-куда?.. – мгновенно проснулся мастер Ребенген.

– Часовые фиксируют присутствие противника, – напряженно сообщил Крамер.

– Может, завтра с утра пойдете? – внес предложение Гверрел.

Я закатил глаза.

– Вы не поняли, я должен идти. Прошлый раз я терял сознание на сутки. Они должны убедиться, что я уже на ногах. Это отобьет у них желание напасть до рассвета. Я возьму Стражей, – предложил я в качестве компромисса, тем более что способа отделаться от подчиненных Крамера все равно не существовало.

Последовало короткое препирательство, уверения, что я не пойду дальше стены, и вот наконец я выбрался из подземелья.

На земле царила восхитительная летняя ночь, ветер приносил с далеких гор прохладу, и почему-то пахло скошенной травой. Луны не было, бездонное ночное небо раскинулось над землей, от горизонта до горизонта, словно посыпанное бриллиантовой пылью. Большая часть Обители Мормы была погружена в темноту, эта темнота скрывала следы разрушений и погружала мир в состояние безмятежного покоя. Крупные южные звезды призывно мерцали в вышине, споря по яркости с фонарями.

Ветер чуть изменил направление, и меня окатил густой суповой дух – Пограничные забили всех пострадавших под завалами животных и употребили их в пищу, благо топлива для костров тоже было навалом. Я отправился к стене, надеясь, что хоть там можно будет вздохнуть полной грудью.

Среди ночной стражи царило сосредоточенное и деловое настроение, никто не зевал, не болтал и не пытался наслаждаться красотами. Битва с тварями без поддержки периметра была почти безнадежным занятием, так что задачей дежуривших на стене отрядов было поднять шум и придержать нападающих ровно настолько, чтобы позволить закрыть двери убежища. Но это не означало, что люди готовы так просто расстаться с жизнью: Серые бдели рядом со своими орудиями, Пограничные Стражи пристально вглядывались в темноту. Вывешенные за стену фонари рассеивали мрак метров на сорок, на случай атаки твари этого было совершенно недостаточно, поэтому тут и там по стене расхаживали маги со своими амулетами. Я был единственным, кого интересовали звуки ночи и запахи потревоженных трав.

– Есть движение? – поинтересовался я у дежурного. Пусть думают, что у меня здесь дела.

– Там, – напряженно сообщил Пограничный.

И почему это я не удивлен?

Кролик, воспользовавшись темнотой, добрался-таки до вожделенных яблок. Со стороны водосбора доносились шорохи и влажный хруст, сверкнула зеленым пара зрачков. Казалось, что демон глядит на меня укоризненно. Я вынул из кармана морковину и закинул подальше от стены. Последовал длинный шорох, сосредоточенное сопение, а потом хруст изменил тональность. Я представил себе нашествие демонов-грызунов на поля Шоканги и содрогнулся. Пожалуй, не стоит его прикармливать.

– Никогда не думал, что встречу травоядного демона, – пробормотал мэтр Трауп. Откуда-то он снова был рядом.

Я пожал плечами и посоветовал:

– Привыкайте, мэтр. Настают веселые времена.

Наверное, он кивнул в ответ, но в темноте я этого не увидел.

 

Глава 29

Удача – не случай, а способность случай использовать.

Из сб. «Высказывания выдающихся магов»

Все слышали, как Ракши атаковали Обитель Мормы, все видели, как был взломан защитный периметр и демоны проникли внутрь. Прислушиваясь к интенсивности канонады, Ямбет начинал понимать, что появление Третьего спасло его от крупных неприятностей. От рева тяжелых орудий даже Хумбага ежился и вздрагивал.

Но вот выстрелы смолкли, развеялись дымы пожаров. Черно-красные латники не спеша вернулись на стену. Час проходил за часом, однако ни Третий, ни Седьмой больше не появлялись. Ожидание становилось тягостным и наполнялось недоумением. Где они?

Ямбет, конечно, рассчитывал, что Третьему придется нелегко, но чтобы в полный ноль… Сможет ли Ракш регенерировать? Демон никогда не слышал, чтобы Третьего выводили из строя больше чем на несколько часов. В то, что подобное могли устроить спешно окопавшиеся в крепости Серые (даже с учетом их пушек и заклинаний), Ямбет категорически не верил. А Изибар – вообще легенда для Немертвых. По слухам, зеферидский демон был способен вломиться куда угодно практически без потерь, и главное для него было как следует разогнаться, чтобы не застрять посередине. Один раз Ямбету пришлось присутствовать при регенерации Седьмого – Ракш отсутствовал в реальности три часа, хотя перед этим находился в генераторном центре взорвавшегося капонира (который сам же и порушил). Сравнивать ситуации было глупо. Но время шло час за часом, а знакомый птичий силуэт нигде так и не возник.

Ямбет слышал, как под покровом темноты РБ-4 совершил вояж в сторону крепости, вернулся, благоухая яблочным ароматом, а потом долго возился, устраивая себе удобное гнездышко на склоне холма, хотя в регенерации вроде бы у него нужды не было.

Утро застало тварей совершенно растерянными и деморализованными. Неподвижные громады рейсеров торчали среди смятой травы, словно детали ландшафта, штурмовики жались в тени древних стен, никто не решался нарушить оцепенение словом или движением. Ямбет, первым сумевший осознать и принять поражение Ракшей, пользовался этой паузой, лихорадочно пытаясь составить какой-нибудь разумный план.

Из своего логова выбрался РБ-4. Бывший штурмовик не страдал избытком фантазии, а значит, и беспокойства о будущем не испытывал.

– А что, Ракши сдохли? – простодушно поинтересовался РБ. – Все сразу или только двое?

Ох, если бы все сразу, то и проблемы бы не было, а так… Первый их всех убьет. И еще, и еще…

Копившееся напряжение взорвалось хаосом бессмысленных движений.

– Во что ты нас втравил?!! – Дирдир в исступлении молотил землю хвостом.

«Стереотипное движение – первый признак распада личности».

– Я?! Иди ты на фиг!!! Я их предупредить пытался!!!

– Я же говорил, его надо было прибить!

– И до конца дней задыхаться в собственных миазмах?! Ты видел Тирсин? Чистая земля, как же!

– А лучше превратиться в это?!!

Дирдир неосторожно махнул лапой, и РБ-4 ловко лупанул по ней ногой.

– А что – «это»? – неожиданно вмешался Хумбага. – Он по-прежнему разумен, стабилен и автономен. У него нет травм! Это не разложение, не окончательная смерть, которой кое-кто из нас страшился. Это – новая жизнь! Преображение!

Ямбет немедленно ухватился за странный пассаж колдуна.

– Усек?! Преображение! Кто не хочет новой жизни – на выход!

– Ракшам расскажи!!!

Дирдир сердито клацнул захватами и получил от РБ уже по балде.

Какое-то время собрание обдумывало сказанное колдуном, и только Дирдир шипел и бесился.

Самый авторитетный из бродяг, пятидесятитонный рейсер, высказался сразу за всех:

– В каком-то смысле мы не против начать снова жить. Но не так же сразу!

Все взгляды обратились на РБ-4. Счастливо преображенный что-то грыз.

– Мм? Лопухи. Попробуй, Ямбет, вку-усно!

– Чуть погодя, – кивнул демон.

Дирдир взял себя в руки и понизил голос:

– Так не пойдет! Преображение должно осуществляться на каких-то разумных условиях!

– А то тебя будут спрашивать!

– Кто-нибудь помнит, из кого нас делали? Кроме Ракшей, разумеется.

Вопросительные взгляды скрестились на Хумбаге.

– То, что тогда они были людьми, теперь ничего не значит, – авторитетно заявил колдун. – Матрица остается неизменной, но про Сущность этого утверждать нельзя, прецедентов не было. Изибар теперь вообще вылитая макака. Был.

– А что, если во мне скрыта Сущность кота? – простонал Дирдир. – Я не желаю остаток жизни урчать и жрать сметану!

Видение Дирдира в образе мелкого, трусливого животного наполнило Ямбета теплом и помогло обрести самообладание.

– Да чего вы заныли, твари? Он один! Один, понимаете? И человек. Ни летать, ни бегать по-настоящему он не умеет. Если кого-то беспокоит Преображение, достаточно будет не подпускать его близко. Все!

– Не можем же мы бегать от него по всему континенту! – встрепенулся Дирдир. – Это недостойно.

– Да пропади ты в Лимбо! Достоинство у него появилось, ты посмотри! Мозги смени, совсем протухли. У нас классическая ситуация посредника, это можно использовать. Мы же не лично Третьего прибили, ему было сказано про опасность, но он пренебрег. Надо быстрее доложить о происшедшем. Направим ярость Первого на Разрушителя! Ракш сам в атаку не кинется, не его стиль, а мы можем играть в дурку еще лет триста. Люди столько не живут! Главное – не позволить втянуть себя в прямое столкновение…

Через какое-то время Ямбет понял, что говорит один, и невольно запнулся. Что такое было в его словах, что могло всецело завладеть вниманием тварей?

– Этот ваш Разрушитель, как он выглядит? – напряженно поинтересовался Дирдир.

– Такой типа истарца, но с белым мехом.

Взгляды присутствующих сосредоточились на Ямбете. Нет, немного позади него. Практически прямо за его спиной.

И тогда в глубине Сущности демона родилось чувство, никогда им ранее не испытанное. Оно поставило дыбом чешую, помутило зрение, сбило внутренний ритмовводитель, внесло хаос в системы терморегуляции и натянуло тяги в мучительном выборе между движением и неподвижностью.

Леденея от ужаса, Ямбет обернулся.

События этих дней сделали меня исключительно агрессивным и раздражительным. Возможно, это сказывалось семейное воспитание – я вел себя именно так, как поступал мой отец, когда не получал желаемого «по объективным обстоятельствам». Обычно настойчивости обстоятельств надолго не хватало. Плюсом такого состояния было то, что мне не составило труда отбиться от банды защитников и заночевать в том самом домике, где нас с мастером Ребенгеном поселили по приезде в крепость (один из немногих, он уцелел). Если бы мне пришлось спать в подземелье, я бы, наверное, умом тронулся. Минусом было то, что мой статус среди гарнизона повысился еще на один пункт. И они пошли ко мне со своими проблемами.

Сэр Эндрю жаловался на Пограничных. Координатор. Мне.

– Стены ненадежны, периметр рухнул, но капитан Крамер отказывается начинать эвакуацию.

– Крамер, начинай эвакуацию!

– Но, милорд…

– Крамер, мы завтра утром выезжаем в Арконат, на такое количество народу лошадей не хватит. Пока маги здесь, пусть отправят лишних домой. Без периметра эта крепость все равно ничего не стоит.

– Уверен, орден восстановит защиту Обители Мормы, – пробормотал мастер Ребенген.

Мой наставник откровенно саботировал. Он не пытался ничего организовывать или решать и просто сидел с независимым видом, словно происходящее его никак не касалось. С другой стороны, тут и без него навалом было командиров.

– Не сомневаюсь, но это произойдет позже. Торчать здесь сейчас нет никакого смысла.

– Вы думаете, ехать безопасно? – засомневался Харек.

– Без сомнения. Вы, кажется, не до конца поняли ситуацию. Я – крут. Я крут безмерно, круче только яйца. Ни одна б… тварь не посмеет заступить мне дорогу!

– Гэбриэл, а ты уверен, что демоны согласны с твоей оценкой ситуации?

– А я сейчас пойду и разъясню им все наглядно.

– Зачем?! Куда?! – всполошился Крамер.

– Спокойно! Вспомните, что вы говорили о демонах, мастер Ребенген. Нельзя давать им спуску, нельзя давать им время все обдумать. Они не поддержали атаку Ракшей – это факт. Нам это на руку. Уверен, большинство попросту смылось. Сейчас я пойду и шугану тех, кто еще задержался тут.

– Может, сначала – разведка? – пробормотал Гверрел.

– Нельзя! Это будет означать, что мы сомневаемся. Я только что уничтожил двух Ракшей. Какие могут быть сомнения?

– Вы должны взять кого-то с собой.

– Хорошо, но только не магов. Если я начну работать Тьмой, заклинания будут бесполезны. Пусть со мной пойдут два мечника, ну или мечник и стрелок.

Крамер с Хареком переглянулись.

– Даю парня с пулеметом.

– Тогда мечник – с меня.

Ну что ж, это будет даже символично – Серый Рыцарь и Пограничный Страж в одной упряжке.

– Как-то это все… – Мастер Ребенген неопределенно повертел пальцами, но с места вставать не стал.

– Поверьте мне, наставник, это единственный верный путь. Свяжитесь с орденом и постарайтесь организовать все так, чтобы мы добрались до Арконата без приключений.

На слове «приключения» мастера Ребенгена мучительно передернуло.

– Остался только один спорный вопрос. На каком языке мне с ними разговаривать? Читаю я неплохо, но на слух воспринимаю только шонский, и то чуть-чуть.

– Говори нормально, – посоветовал Харек. – Арконийский – ближе всего к старому наречию Феллы.

Мастер Ребенген утвердительно кивнул:

– Ты от рождения говоришь на диалекте феллийского, почти не изменившемся за тысячи лет. Если они не поймут тебя так, значит, не поймут вообще.

Я приготовился к вылазке. В смысле отряхнул наскоро дорожную одежду, нацепил одолженный у Пограничных багрово-черный плащ и сунул в карман еще одну морковку. Боевой дух у меня был на высоте, и действовать надо было быстрее, пока не проснулся Тень и я не начал понимать, во что ввязываюсь. Что толкало меня на это безумное мероприятие? Не глубокие размышления, это точно, не интуиция и не тайное предвидение. Просто мне до тошноты надоело читать книгу моих странствий. Это путешествие слишком затянулось. Мне хотелось домой. Все равно как, все равно какой ценой, главное, чтобы побыстрее. Я не хотел слушать никаких возражений, не желал обращать внимание на встревоженные взгляды, если бы я умел выпускать из тела ножи, как та тварь, то сейчас напоминал бы колючий шарик.

У бесполезных теперь ворот меня ожидала маленькая команда: один из подчиненных Крамера, такой же дикий с виду, как его командир, но помоложе, и смертельно-решительный боец из команды Харека. В руках у Серого была страховидная штуковина из вороненой стали. Патроны устрашающих размеров свисали из нее сбоку в виде ожерелья, плюс сам он был обмотан ими крест-накрест. Мне безумно захотелось увидеть его оружие в действии. Что будет, если я скажу ему «пли»?

Даже в такой ситуации Серому требовались объяснения.

– Как мы будем их искать? – напряженно поинтересовался он.

У Пограничного такой вопрос даже не возник – куда Лорд поведет, туда и нужно. Хотя, возможно, тут дело было в величине груза: эта железная штуковина на взгляд казалась тяжелее меча.

– Мы пойдем по следу, – объявил я. – Один из них ночью топтался у водосбора. Думаю, его следы не сложно будет отыскать.

Я заметил, что Пограничный многозначительно посмотрел на Серого. Ну как же! Мудрость Лорда в действии.

Мы вышли из Обители Мормы тем же путем, что и входили, – через малую дверцу, вышли навстречу запахам земли и травы. Теперь мне стал понятен их источник – все пространство от ворот до ближайших холмов (метров двести) было перекопано взрывами. Над раненой землей висело влажное марево, как над свежей пашней. К знакомым ароматам примешивался чуть заметный запах кислого дыма. Обходя глубокие ямины, я думал о древнем оружии с новым чувством. Если подумать, изначально все эти пушки были рассчитаны не на демонов, а на людей. И это тоже было частью Древнего мира, который я привык воспринимать как образец разума и миролюбия. Не странно ли: создав (и, вероятно, опробовав) такие жуткие штуки, люди жили в мире и спокойствии сотни лет. Сможет ли Арконат устоять, когда Серые явятся в Шокангу со своим оружием и прочими секретами? Мысли о Предках давали надежду…

Я постарался выкинуть из головы посторонние мысли и двигаться так, как учили меня наставники – скользящим, осторожным шагом. Пограничный Страж следовал за мной совершенно бесшумно (безумно хотелось оглянуться и посмотреть, есть ли он там вообще), зато Серый сопел так громко, что его можно было убить с закрытыми глазами.

Воспользовавшись тем, что путь стал ровнее, Пограничный обогнал меня и сделал вид, что ищет следы. Я не возражал. Следопыт из меня никакой, а понять, куда направился демон после того, как обобрал плоды, было нелегко: стоило нам покинуть поле боя, как под ноги легла густая, упругая трава. За долгие годы усилия гарнизона Обители превратили долину в отличное пастбище (хорошо удобренное, к слову сказать). Помимо практической ценности, смотреть на зелень было просто приятно, однако смятая трава за ночь успела подняться, и это не способствовало охоте на тварь.

Пограничный уверенно повел нас в обход крепостной стены и вниз по склону. Я почти сразу начал жалеть, что мы не взяли с собой лошадей. Долина, в которой располагалась Обитель Мормы, была больше, чем мне показалось вначале: стиснутая холмами, сразу за крепостью она резко сужалась, а потом снова широко распахивалась, образуя просторную котловину. Вся она когда-то была занята монастырем, частью которого являлся и гигантский купольный храм, только здания, возведенные в низине, сохранились не в пример хуже.

Ближняя к Обители часть руин пострадала больше всего, не от тяжести трех тысячелетий, а от последствий деятельности арконийских каменщиков – при возведении крепостной стены здесь устроили что-то вроде каменоломни. Контуры древних строений затерялись среди хаотического нагромождения строительных блоков, битого кирпича и мрамора, однако чем дальше мы уходили, тем сохраннее оказывались здания, и воображение все увереннее дорисовывало их внешний вид. Здесь все соответствовало масштабу древнего храма – обломки колонн в три-четыре обхвата, остатки двухметровой толщины стен со следами мраморной облицовки, широкие проспекты и просторные площади (или это были парки?). В планировке и отделке чувствовалась одна рука. Должно быть, когда-то это выглядело по-настоящему величественно, и не одно поколение паломников трепетно приобщалось здесь к божественной красоте, но время исказило замыслы архитекторов на свой лад. Плиты мостовых вздыбились, разошлись множеством предательских щелей, поверхность бывших дорог местами просела и обвалилась, открыв взгляду своды подземных коридоров. Над грудами камней покачивала зонтиками какая-то болотная разновидность дурной травы. Уцелевшие дверные проемы смотрели темными зевами, в которые совсем не хотелось войти или даже заглянуть. И пахло из них странно – застарелой сыростью.

А еще тишина. В этом месте должны были раздаваться голоса, шарканье подошв о камень, все те отзвуки и шорохи, которые всегда сопровождают человеческое существование. Хлюпающий звук наших шагов был оглушительно неестествен. Нельзя было даже сказать, что мы тревожили покой руин, это больше напоминало некромантию – побуждение к уродливому подобию жизни.

Людям не следует приходить в такие места. Стыдно свидетельствовать бесславный конец чьих-то мечтаний, словно разглядывать мертвое тело.

На месте пересохших луж гнили влажные пятна тины. Пару раз я смог разглядеть в грязи отпечатки лап. Я ожидал, что след будет похож на птичий, но он больше напоминал крестик – два пальца спереди и два сзади. Демон не предпринимал попыток спрятаться, шел практически по прямой, но шаг у него был шире нашего, и сказать, как долго нам еще за ним идти, было невозможно.

Мы пробирались сквозь развалины монастыря где-то около часа. Постепенно мой шаг становился тяжелее, а внимание притуплялось. Серый безропотно тащил на себе свое увесистое оружие. Пограничный Страж, как мог, старался компенсировать нашу растущую небоеспособность, с удвоенной энергией осматривая руины в поисках засады и старательно выбирая среди камней самый удобный путь. И как раз тогда, когда я готов был скомандовать привал, наш путь пересек еще один след. Потом еще. Серый, с надсадным «эх-х», перевел пулемет в боевое положение. Следы уходили влево, но я уже расслышал впереди какой-то неопределенный шум, словно кто-то говорил в бочку, держа полный рот камней, и решительно повернул туда. У меня была такая теория, что действия тварей должны были направляться из одного центра, и этим центром явно был не сгинувший Ракш. Конечно, из составленных Предками технических описаний никак не следовало, в каких отношениях твари находятся друг с другом, однако мой опыт пребывания в Ганту показывал, что какая-то иерархия у них есть. Логично было предположить, что существа, предназначенные для войны, привычно разделятся на подчиненных и командиров. В таком случае для удачного окончания предприятия мне нужен был демон-генерал…

Руины внезапно кончились. Последние остатки стен утонули в зеленовато-буром пространстве дикой степи, словно в воду ушли. Вот в этом-то месте, как на пляже, и расположились твари.

Их кучковалось там не меньше полусотни, таких жутких образин я даже в Ганту не видел. Полсотни – это только крупных, таких, что больше лошади. И все они разом посмотрели на меня. Я имею в виду – все демоны. Настал момент мертвящей тишины, Серый за моей спиной даже сопеть перестал (наверное, дыхание сперло), а потом Пограничный внятно прокашлялся.

Лимонно-фиолетовый гатарн, сидевший на гребне разрушенной стены, взмыл в небо с грохотом крыльев и протяжным – «Но-о-о!». Это словно разрушило какое-то заклятие. Все твари пришли в движение столь стремительное, что смазались перед глазами. Первой моей мыслью было: «Нас затопчут!!!», второй – «А где все?». На месте остался только зачарованный кролик с охапкой свежей травы в лапах. Кажется, он был удивлен не меньше моего.

– Привет! – окликнул я его. – Да ты не бойся, не трону.

Применительно к существу, вдвое выше меня ростом и в броне, это звучало как издевательство.

– Куда все так рванули?

– Не знаю! – доверительно сообщил кролик, старательно шепелявя. – Они стали такие странные.

– Н-да. А обезьяна здесь не появлялась?

– Чего?

– Забудь. Ты вот что, если кого из них увидишь, передай, чтобы за мной больше не ходили. Я страшен в гневе, понял?

– Да!

– Тогда держи! – Я подкинул в воздух морковку. Он поймал ее пастью, просто «ам!» – и нет. – А теперь чеши отсюда.

Два раза повторять не пришлось.

– Сильное решение, сэр! – похвалил меня Пограничный Страж.

– Я, кажется, обделался, – пробормотал Серый.

– Стой, стой!!! Мы уже далеко, люди не умеют бегать так быстро!

Ямбет терпеливо ждал, пока гатарн не завершит разведывательный круг и не пойдет на посадку. Рядом материализовался Хумбага.

– Остальные продолжают удаляться.

– Да пропади они, вояки недоделанные! Хватать они его собрались! Еще скажи – сражаться! Да он чихнул – всех сдуло!!!

Со стороны проклятой крепости трусцой приближался РБ-4.

– А куда мы бежим? – с дебильным энтузиазмом спросил бывший штурмовик.

– Все зависит от того, что ты видел.

– Да, что там было? – напряженно поинтересовался Сисс.

– Пришли люди, – сообщил РБ. – И тот противный, что бил меня по голове. Он велел сказать, что страшен в гневе. И снова дал мне плод, такой красный и хрустящий. Как он называется?

– А еще что было?

– Он сказал, что ходить надо не за ним.

У Сисса от растерянности обвисли крылья.

– А за кем?

– За обезьяной, – объявил РБ, вогнав гатарна в ступор. – Он говорил про обезьяну. Возможно, я что-то не так понял, – наконец признался кролик, чем изумил уже Ямбета. С каких это пор РБ сознают пределы своих возможностей? – А еще с ним был человек, и он показал мне козу, – подумав, пожаловался РБ. – Одним пальцем. Это правильно?

– Не обращай внимания, – спокойно посоветовал Ямбет. – Люди, они такие странные.

– Значит, нам надо найти обезьяну? – напряженно поинтересовался Сисс.

– Какую обезьяну, что ты мелешь?!

– Тогда – что?

– Что… Надо подумать.

Ямбет с силой растер лапами морду, стараясь задвинуть на место встопорщившиеся лезвия и изгнать из привода противную дрожь. Действительно – что? Допустим, перенаправить внимание Ракшей они смогут, но будет ли это правильным ходом? То решение, которое они примут сейчас, будет аукаться им много-много лет, если не до конца мира. Демон воскресил в памяти то странное чувство, которое охватило его перед столкновением с Ракшами. Да, теперь он видел дальше и яснее, но не настолько далеко. И в данном случае Ямбет не был уверен, что проблему можно решить, совсем ничего не предпринимая.

– А может, зря мы все так усложняем? – с надеждой встрепенулся Сисс. – Зачем Разрушителю Пустошь? Пусть возвращается в свой Арконат и живет там спокойно! А мы будем жить как всегда, и не надо нам никакого холода!

– Сам-то понял, что сказал? Он что, тебе докладывался, чего хочет, а чего нет? Ты мне здесь теории не разводи, я сам знаю, чего стоят все наши теории! Хумбага, как там твои медитации? Вышло что-нибудь?

– Сделанный выбор будет значимым для нашего будущего. Впрочем, это и так понятно. Точка равновесия пройдена. Если Разрушитель не допустит грубых ошибок, то будет неуязвим. Изменения будут масштабными, они затронут ключевые факторы реальности, для начала успешных действий в новых условиях необходима будет длительная наработка опыта или четкое понимание сущности явлений…

– …которое для нас невозможно по определению, – закончил за него Ямбет.

– Да. С таким же успехом мы можем бросить кости.

– Чтобы бросить кости, надо сформулировать хотя бы два предложения. Они у тебя есть?

– Нет.

– У меня тоже.

Замолчали.

Степь, не превращенная обитателями крепости в пастбище, окружала демона привычным бурым безмолвием. Зелень – это неестественно. Слишком яркий цвет, на нем все так выделяется. Ямбет любил песок. Такой рыхлый, сухой. Закопаться в него лет на сто, и пусть Ракши с Разрушителями друг друга развлекают…

– А что мы маемся? – неожиданно решился Ямбет. – Это арконийское недоразумение, разве он не человек? Значит, со свободой воли у него все в порядке. Вот пусть он и скажет, что нам делать!

– Как это? – поразился Сисс.

– Так это! Пойдем и спросим. Он еще не понял, но он бросил вызов Ракшам. Седьмой и Третий – щенки, а вот с Первым никакому Разрушителю в одиночку не справиться. Это у него проблемы, вот пусть он за всех и думает.

– И кто же разъяснит Разрушителю эту щекотливую ситуацию? – поинтересовался Хумбага.

Присутствующие как-то стушевались.

– Все надо делать самому, – мрачно констатировал Ямбет и встал. – Сам пойду, другим не доверю. Тут ведь главное все правильно подать. Он еще счастлив будет, что мы о нем не забыли!

Новое явление демонов оторвало меня от обеда. Полдня блужданий по заболоченным руинам пробудили во мне зверский аппетит. Единственным приятным местом прогулки была возможность пострелять из пулемета. Просто для того, чтобы не тащить все эти патроны назад. Серый позволил мне самому нажимать на спуск. Грохот был жуткий, пустые гильзы водопадом осыпались на землю, тяжелые пули крошили камни в пыль, с визгом рикошетили и улетали дальше. Веселье остановил Пограничный Страж, намекнувший, что в таком темпе мы опоздаем к обеду.

Я подобрал со дна миски остатки рагу, запил их кисловатым травяным отваром (ни вина, ни сладкого на десерт в крепости не было) и со вздохом выбрался из-за стола. Идти мне было нелегко, зато в душе царило дивное благодушие. Отдуваясь, я забрался на крепостную стену и оглядел из-за зубцов источник переполоха.

Прямо напротив ворот (но за пределами зоны обстрела) в гордом одиночестве сидел босс из Ганту. В правой передней конечности он сжимал какой-то ощипанный прутик и время от времени помахивал им над головой. Что сие означало, я не понимал, но методом исключения пришел к выводу, что это – парламентер.

– Я так и знал, что ничего не выйдет! – пробормотал мастер Ребенген. – Какой смысл запугивать тех, кто неспособен испытывать чувство страха?

Я хмыкнул:

– Жаль, вас там не было, наставник. Они испарились по счету «три». Не скажу про чувство страха, но какой-то стимул к движению у них, несомненно, был.

– И вот они снова здесь!

– Не они, а он, – поправил я, задумчиво почесал ухо и обнаружил, что рубашку давно пора менять. – Этот тип в Ганту был чем-то вроде командира. Возможно, он хочет о чем-то поговорить?

– Вспомни, что я тебе говорил, Гэбриэл! Демоны неспособны заключать соглашения, у них нет свободы воли! Разговаривать с ними бессмысленно и опасно!

– Может, к соглашению они и неспособны, но разговор – необязательно сделка. Я дам им пищу для размышлений. У них просто не останется выбора, кроме как слинять.

– Вы собираетесь наружу? – живо поинтересовался Гверрел.

– Да, а что?

– Да так, – смутился заклинатель. – Может, вы найдете возможность воздействовать на эту тварь Тьмой? У меня не было возможности наблюдать реакцию Ракшей…

Я закатил глаза, мастер Ребенген искренне возмутился:

– Это что, по-вашему, цирк?!

– Зачем же, – немного покраснел Гверрел. – Я для пользы науки!

Я только рукой махнул – эту публику не исправить.

Попытку дать мне сопровождающих я решительно пресек. Это казалось правильным – встреча один на один. Казалось ровно до того момента, как я вышел за ворота и стал удаляться пусть от мнимой, но безопасности крепостных стен. На стены плотно набились зрители. Не знаю, чем они руководствовались – величием момента, беспокойством за меня или чистым любопытством, – но вмешаться в происходящее они никак не могли. Насколько я понял, магия не действовала на такие расстояния, а оружие Серых было не настолько точным. В любом случае демон среагировал бы быстрее. Ощущение нарастающей угрозы щекотало кожу. Я чувствовал, что стоит твари дернуться, как я окачу ее таким количеством Тьмы, какого и Ракшам не досталось. Останавливало меня то, что второй раз разговора может и не получиться. Я ведь хотел потолковать с их генералом, да?

Я лавировал между воронок, а человекообразный поворачивал вслед за мною то, что мордой назвать было сложно, но и лицом оно тоже не являлось. Короче, место, на котором глаза. Очень раздражала невозможность проследить направление его взгляда и прочитать выражение лица. Когда я подошел метра на три-четыре, демон опустил свой прутик и заговорил (из чего я сделал вывод, что это – расстояние одного его прыжка):

– Приветствую тебя, человек! Я знал, что Ракши тебя не одолеют.

В древней книге я встречал выражение «улыбка крокодила» в значении «попытка голодного, циничного хищника ввести окружающих в заблуждение». Это был как раз тот случай. Я не поддался. Я решительно вторгся в его внутреннее пространство, подошел почти вплотную и вперил в слепую морду суровый взгляд.

– Обидеть меня хочешь?

– Зачем же!

– Тогда почему на «ты»?

– Дефект внутренней логики, – немедленно нашелся демон. – Недостатки программы общения. Я извиняюсь!

– Вернемся к делу. Вы – полномочный представитель демонической общины?

– Нет, – покаялась тварь. – Я всего лишь ваш доброжелатель, выступающий от собственного лица и готовый помочь в решении вашей проблемы. За незначительную мзду.

– И какая же у нас проблема?

– Ракши, – доверительно сообщил он. – Вы только что уничтожили двоих, а всего их семеро.

– Ну, во-первых, не уничтожил. – Интересно, тянут ли на Ракшей мужик с обезьяной? – А во-вторых, при чем тут остальные?

Демон удовлетворенно кивнул.

– Смертные об этом не знают. Ракши являются предводителями всех демонов. Одного их слова достаточно, чтобы развернуть Поход из Тирсина на юг, в земли Серых, или снять табу с посещения Севера. И воспринимают они себя как семью, у них на этом пунктик: «Один за всех, и все за одного» и тому подобная ахинея. Они не откажутся от своих братьев, что бы с ними ни произошло. К тому же Первый Ракш умен и мстителен, – с какой-то особой искренностью добавил он. – Вашими врагами стали пять самых могучих демонов современности. В них живут Сущности людей, кто знает, на что они способны…

На что способны люди, даже в виде Сущностей, я приблизительно понимал.

– И что вы имеете предложить?

– А что вам надо? – Глаза твари вспыхнули красным. – Как вы представляете себе дальнейшее развитие событий?

Я с подозрением уставился на него. Самым кардинальным вариантом было «истребить вас всех», но мне показалось, что говорить об этом вслух будет слишком самонадеянным.

– Мы говорили о Ракшах. Вы имеете какое-то влияние на решения своих предводителей?

– Могу, пользуясь подготовкой к Походу, взбаламутить Общность, заставив Первого полностью сосредоточиться на поддержании порядка, – сообщил демон, немного подумал и добавил: – Или я мог бы вступить в диалог с Ракшами, попытаться изменить их позицию. Я ведь знаю, какие доводы им предъявлять! Или просто сообщать вам о текущих угрозах.

Шпион, диверсант и парламентарий в одном лице. Причем во всех этих ипостасях он рискует меньше, чем я.

– Что взамен?

Демон сунул пальцы себе в грудь и вынул из-под брони знакомый светящийся шарик.

– Накопители холода!

– Нет. Это плохо отражается на моем здоровье.

– Глупости! – возмутился демон. – Наоборот, это тонизирует и предотвращает застой праны!

Я быстро прикинул, как часто они доставали меня в Ганту.

– Не чаще одного раза в полгода!

– Согласен!!!

Наверное, я продешевил. Кто знает, как быстро расходится у них этот холод?

– Хорошо. Тогда ограничимся сведениями о деятельности Ракшей, на первое время. Переговоры с ними отложим на тот случай, если они решат вторгнуться в наше королевство. Все остальное – только если это не привлечет к вам внимание. Да, и мы сейчас отправляемся в Арконат. На нашем пути не должно быть никаких тварей, даже н’нодов. Это будет подтверждением нашего соглашения. А то у нас тут некоторые считают, что демоны не обладают свободой воли и неспособны к договору.

– Не обладают, неспособны, – подтвердила тварь. – Но мы же не договариваемся, мы координируем свои действия! Это естественный процесс. Лично я рассматриваю вас как коллегу-координатора, а не как ресурс.

– Так и есть, – кивнул я, поражаясь созвучию слов и гадая, действительно ли оно случайно. – Некоторым образом я являюсь главным координатором значительной части Арконата.

– Вот! Слияние не объединяет нас, но единство функции роднит. Нет никаких причин, почему наши подразделения не могли бы действовать совместно.

Похоже, что он предлагал рассматривать меня как разновидность демона.

– Для своевременной передачи сведений нам нужна связь.

– Вы можете вызвать меня через Знак. Мой код ЯМ-64 «бета».

– Допустим, если мне нужно будет найти вас, я так и сделаю. А как вы будете связываться со мной? Меня нельзя «вызвать», я не владею магией.

Демон неожиданно оживился:

– Я тоже! Тогда надежнее всего будет использовать контрольные точки.

– Нет. Самый надежный способ – этот! – Я вынул из-под куртки узорчатый цилиндр. – Вкладываете внутрь сообщение с указанием даты, места и причины встречи, а потом передаете любому воину в красно-черных доспехах. Сообщение попадает ко мне автоматически. Только учтите – путешествовать порталами я не могу. Значит, для надежности мне нужно не меньше двух недель времени, чтобы добраться до места встречи. А лучше – месяц. Ближайший срок – десять дней от зимнего солнцестояния.

– Годится. – Демон осторожно вынул из моих рук капсулу. Металлические пальцы с удивительной точностью сомкнулись на дереве, сжав, но не раздавив. Он засунул капсулу себе в грудь, словно у него там был карман, ящик или что-то вроде этого.

– В таком случае до зимы! – Я по привычке протянул руку. Когда я начну думать прежде, чем что-то делать?

Он бережно, двумя пальцами, пожал мою ладонь, а потом дал задний ход. Удалившись метра на три, демон почувствовал себя свободнее и прыжком сорвался с места. Только его и видели.

При возвращении в крепость меня встретила многозначительная тишина.

– Ты меня убить решил, да? – сдавленно пробормотал Ребенген. – У меня чуть сердце не остановилось.

– Извините, наставник! Но поскольку он предложил рассматривать меня как одного из своих, я должен был демонстрировать дружелюбие. Иначе ничего не получилось бы.

– Своих?

– Ну да. Твари ведь не могут заключать соглашения, вы мне сами об этом говорили. Зато они могут координировать действия друг с другом. Насколько я понял, если я буду поддерживать иллюзию демонической логики, это может продолжаться довольно долго.

– Зачем нам эти соглашения, если мы теперь имеем оружие против них? – влез в разговор мэтр Трауп.

– Потому что Ракшей, как мне объяснили, еще целых пять, и они склонны воспринимать себя как одну семью. И действовать соответствующе. Например, отомстить за причиненный Седьмому и Третьему вред, развернув Прилив на Арконат. Я сомневаюсь, что моей Силы хватит, чтобы остановить демонов всех одновременно. Хотите это выяснить?

Мастер Ребенген решительно оттер коллегу:

– Нет-нет, все правильно! Не следует действовать слишком резко и без подготовки.

Я поискал глазами капитана Крамера. Вождь Пограничных был задумчив, и источником его задумчивости был мэтр Трауп. Не повезло парню. Я щелкнул пальцами, привлекая внимание.

– Дай знать нашим: если демоны передадут капсулу связи, она должна быть доставлена мне в кратчайший срок.

Возвращаясь по своим следам, Ямбет размышлял над обстоятельствами встречи с Разрушителем. Несмотря на то что этот смертный прожил в Ганту больше месяца, от разговора с ним демон испытывал острое чувство необычности происходящего.

«Это Слияние!» – наконец догадался он. Необычно было говорить, не слыша в собеседнике отражения собственного голоса, не имея возможности проникнуть в мысль, предугадать следующее слово. Ощущение было донельзя странное, сродни чтению книги. «Он не видел меня, а я не видел его». Такой вариант общения казался… безопаснее. Ямбет никогда не задумывался, как напрягает индивидуума постоянная связанность всего и вся. Не из-за этого ли ощущения Сисс постоянно изводил разговорами тех, кого все равно собирался съесть? Оттого что столь разные существа могли излагать мысли на одном языке, добиваясь понимания и даже согласия, демон испытывал необъяснимое благоговение.

Ямбет вернулся в лощину, где ждали его Сисс и Хумбага, РБ-4, откуда-то снова появившийся Дирдир и пара рейсеров, слишком тяжелых, чтобы убежать далеко.

Сама собой спина Ямбета гордо выгнулась, лезвия чуть выдвинулись и улеглись ровными рядами, подчеркивающими форму брони.

– Слушайте, твари! Я решил проблему. Теперь Разрушитель – на нашей стороне. – Он сделал паузу, позволяющую сказанному достигнуть сознания слушателей. – Мы сможем делать чистую землю где захотим и сколько захотим. Избавляться от Мглы и проклятий! Перерождаться нам необязательно.

Дирдир первый склонил голову в ритуальном жесте, за ним последовали остальные, Сисс – почти фамильярно, Хумбага – немного иронически. Но Ямбет слышал, как позвякивают, вращаясь, невидимые шестеренки, как где-то за пределами мира, в неизъяснимой глубине Лимбо призрачные ригели входят в давным-давно подготовленные для них пазы. Активировались цепи подчинения. Сила древняя, полузабытая, почти уничтоженная Слиянием, но от этого не утратившая свой смысл.

Твари вступили в заговор. Конечных целей происходящего Ямбет пока не понимал, но времена менялись, и демоны менялись вместе с ними, и это было хорошо.

 

Глава 30

До границы Арконата мы добрались без приключений. Я был во власти мучительного нетерпения и почти ни на что не обращал внимания. Мой наставник не беспокоил меня разговорами, он то ли понимал мое состояние, то ли разделял его. Демоны наверняка сопровождали отряд, но на глаза мне попался только Кролик, наблюдавший за нами с вершины холма. Я помахал ему рукой, он помахал мне в ответ. После этого Харек пробормотал какое-то слово, с переводом которого возникли сложности.

Да, Серые отправились в Арконат. Не все, пока человек десять, но с Гверрелом. Ребенген уныло шутил, что, реши заклинатель возвращаться с остальными, соплеменники закрыли бы перед ним портал. Я старался не обращать на него внимания, при езде быстрой рысью это было легко. Пять дней промелькнули совершенно незаметно, как сон, и вот уже отряд переправлялся по шаткому деревянному мосту через мутную и наверняка кишащую демонами речку. Сами демоны показываться не спешили, а на том берегу уже начинались земли нашего королевства.

Лошади тревожно переступали на хлипком настиле и всхрапывали. Я очнулся от дум и сначала не понял причину заминки. У съезда с моста собралась небольшая толпа, издали напоминающая бездарно составленную клумбу: преобладали в ней черно-красные мундиры Шоканги, меж ними суетились серо-белые камзолы Королевской Гвардии и несимметрично просвечивали фиолетовые мантии ордена магов. На какое-то мгновение дисгармоничность этого зрелища парализовала во мне способность мыслить критически, потом стало ясно, что из-за них колонна не может ехать вперед.

Я столько ехал, я так ждал, и вот какая-то банда клоунов…

Пограничные воспринимали ожидание как должное, Серые просто не знали, как все должно быть, а вот мое терпение иссякло мгновенно. Я бросил поводья ближайшему всаднику, спрыгнул на истерически скрипнувшую доску и пошел выяснять отношения. Ненавижу бардак, не-на-ви-жу. Почему с папой такого не бывает? Я с первого взгляда вычленил из толпы «типа начальника» – мага в мантии ордена, но с королевским гербом на груди – и как-то сразу вспомнил, что, хотя охраной границ занимаются Пограничные Стражи, давать разрешение на выезд и въезд могут только чиновники короля. Магу было достаточно оценить мой рост, чтобы понять, кто перед ним, а мне было достаточно одного взгляда на его очки, чтобы прийти в раздражение. И очкастых тоже ненавижу!

– Почему остановились?

Чиновник подбоченился:

– Правила таможенного контроля требуют составления списка въезжающих, с указанием имени, даты и места рождения, а также цели посещения королевства! Общим числом пропускаются только Пограничные Стражи. Я должен тщательно контролировать…

– Вы хотите потребовать отчета у Великого Лорда? – спросил я у него тем тоном, после которого отец обычно отдает команду «взять».

Пограничные с готовностью зашуршали оружием. Чародей заметно побледнел.

– Вы смелый человек! – продолжил я уже нормальным голосом. – Я бы на такое не решился. Сделаем так: мастер Ребенген и мастер Харек останутся здесь и помогут вам составить ваш список. Остальные поедут со мной, под мою ответственность, иначе мы до вечера к жилью не доберемся.

Оставаться ночевать в маленьком домике таможенной службы я не желал принципиально. Этой дорогой никто, кроме Пограничных, не ездил, поэтому гостевых комнат у них не было, а спать в чужих постелях мне осточертело. Могу я, наконец, рассчитывать на комфорт?! Мастер Ребенген подавал коллеге какие-то неопределенные знаки, и таможенник благоразумно решил не связываться.

Мы, не торопясь, поехали дальше.

– Закон должен быть одинаков для всех! – веско объявили у меня под локтем.

Гверрел пустил своего коня рядом и теперь сурово сверкал линзами очков.

Я с любопытством посмотрел на заклинателя. Неужели он предпочел бы торчать на посту битый час, пока чиновник будет записывать показания плохо говорящих по-арконийски солдат? Господи, и эти его очки…

– А вы считаете разумным задерживать такое количество народу рядом с рекой? Я, например, не уверен, что здешние твари поддерживают контакт с нашими друзьями из Ганту.

Заклинатель озадаченно нахмурился, я вздохнул и постарался вернуть себе объективность.

– Вы конечно же правы – не следовало мешать человеку исполнять его долг. Но я уверен, что мастер Ребенген и ваш капитан уладят все необходимые формальности.

Гверрел остался в некотором сомнении.

Мой наставник и Харек догнали нас галопом буквально через пятнадцать минут. На все вопросы чародей только отмахнулся:

– Да пустяки, честное слово! Я заранее попросил мастера Харека составить списки, оставалось только подписи поставить. Уважаемый офицер просто не понял, о чем речь. Ты не сердись на него, Гэбриэл, он недавно на должности и еще не имел удовольствия общаться с твоей семьей.

С моей семьей? То есть со мной и… с папой. Если подумать, отец бы повел себя так же, разве что о составлении списка распорядился бы сам. Гм… Что же это я в последнее время такой взвинченный? Где-то в глубине души мне послышался гнусный смешок. Да нет, на шутки Тени это непохоже, призрачный вор не склонен был к открытому конфликту. Это, скорее, наша, семейная черта…

Третий Драконис подряд. Добрейшие подданные закопают меня живьем, наплевав на Разрушение. Даже у ангельского терпения бывает предел.

Пора брать себя в руки. То равновесие личностей, о котором вскользь упоминал наставник, устанавливалось явно не в самом удачном месте. «Ты станешь тем, кем захочешь», – твердо напомнил я себе. Осталось выбрать кем и захотеть. Только не Новым Арконийским Пугалом! Неужели я не смогу быть тоньше, благоразумнее, чем отец? Я столько читал о Древнем мире, так восхищался тогдашними нравами и порядками, и все только для того, чтобы при первом удобном случае начать подтверждать репутацию семьи. Я просто обязан перенести хотя бы толику былого благолепия в настоящее. А поможет мне в этом… Вот он, едет со своими, но немного впереди, зорко оглядывая земли исконных врагов в поисках очевидного непотребства. Гверрел. Ценный кадр. Вредный до ж…, но любой непорядок углядит и шум поднимет такой, что Ракшам тошно станет. Если его свои же не придушат, надо будет страдальца прикормить, дать какую-нибудь должность, но главное – не позволять ему общаться с папой. Папа его бантиком завяжет, останутся одни очки. Ну не любит мой папа, когда ему читают мораль.

Дорога струилась между холмами, уводя нас все дальше и дальше от Пустоши, реки, демонов и бездорожья. Я ехал в каком-то странном ошеломлении, отыскивая и находя привычные черты арконийской жизни, пытаясь убедить себя, что цель достигнута и все позади. У меня ничего не получалось, знакомая с детства земля отказывалась принимать меня. Взгляд сам собой шарил по сторонам, впивался в изгибы дороги, выискивая движение в кустах терновника, в густом ковре бурой колючки с редкими вкраплениями диких злаков. Я беспокойно мял в руке уздечку, пытаясь не привлекать внимания спутников к необъяснимому приступу паранойи. Раньше со мной такого не случалось, с другой стороны, раньше у меня не было души. Тень Магистра тихо нашептывал, что стоило бы напиться…

В конце концов я пришел к выводу, что в мое сознание стучится очередное пророчество, как всегда невнятное. Спасибо хоть без кошмаров. Ясно только, что ничего хорошего не предвидится.

Уже позже, на постоялом дворе, когда я принял долгожданную ванну и съел нормальный, а не забацанный кулинарами от Пограничных пирог, мне пришло в голову обсудить этот вопрос с Тенью. Вызвать внутреннюю раздвоенность оказалось неожиданно легко, но призрачный вор делиться своими соображениями не спешил. Анекдотов тоже не было.

«Ну что, жизнь налаживается?» – окликнул я его.

Неопределенное мычание.

«Что мрачный такой? Хочешь, я тебе пива закажу? Нам сейчас все можно».

«Лопату себе закажи, – посоветовал Тень. – И мессу погребальную, вдруг твой папан забудет».

Я почувствовал легкое раздражение. Почему я – меняюсь, а этот урод как был, так и есть?

«Без хамства никак?»

Мученический стон.

«Я че, виноват, что умный?»

«Зато я – красивый!»

Тут ему возразить было нечего.

«Ладно, кончай говниться, колись, что тебя беспокоит? Я ведь и сам разберусь, просто сейчас лень».

«Почти три месяца мотаемся – он не разобрался, а тут типа разберется! Ха!»

Я мудро промолчал. Вы никогда не пытались перестать спорить с самим собой? Это ведь, по сути, абсолютно бессмысленное занятие: упрекать себя в том, что раньше казалось очевидным, предъявлять заранее известные аргументы, плодить обиды, которые не решить банальным мордобоем. Только время тратить без толку. Надо просто дать пене раздражения осесть, и тогда в душе обнажатся истинные корни желаний и сокровенные тайны интуиции.

Я велел слуге принести темного пива (напиток, который это тело еще никогда не пробовало) и всеми частями своей личности погрузился в молчание. Причина всех моих тревог внезапно стала очевидной.

«Ты думаешь, что маги не смогли решить эту проблему с покушением?»

«Твой папан за пять лет не решил, а они – за месяц справились? Болтай, болтай!»

«Я выясню все у наставника, в подробностях», – твердо пообещал я.

«Во-во! Давно пора растрясти этого…»

Ругаться на чародея Тень не стал, но я все равно поморщился. Да, наши разговоры с мастером Ребенгеном больше напоминали допрос, причем на вопросы отвечал я.

«Я этим займусь, честно. Сам понимаешь, раньше времени не было!»

«Это верно, – вынужден был согласиться вор. – Просто на шею сели и едут и едут!»

«Зато мы теперь герои».

«Ну да, ну да! Ты как папане своему об этом скажешь?»

«Он не мой, а наш. И я над этим работаю».

И тихо молюсь, чтобы дело как-то разъяснилось без меня.

При мысли о необходимости объясняться с отцом меня начинало мутить. Интересно, что он скажет по поводу такого поворота дел? Появление в нашей семье Разрушителя наполнит его гордостью или, наоборот, вызовет отвращение? Господи боже, и как я ему все объясню?..

«Не кисни! – Тень Магистра снизошел до утешений. – На крайняк мы от него в Ганту свалим, да и дело с концом! Кроликов разводить».

Усталые путники неторопливо втянулись в ворота единственного на все селение постоялого двора. Солнце цеплялось за коньки крыш, воздух наполнила вечерняя сырость. Все верно, лето на исходе, уже и до осеннего равноденствия недалеко… Местные пьянчуги, едва завидев мундиры Пограничных Стражей, предпочли ретироваться, оставив общую залу полностью в распоряжение свиты Лорда. Хозяин заведения, имевший опыт общения с проблемной публикой, исполнял распоряжения Ребенгена быстро и без лишних вопросов. Таков и должен был быть правильный порядок вещей. Чародей оставил наследника провинции блаженствовать в ванне с теплой водой и отправился чертить пентаграмму вызова.

Если бы ванны не было, ее пришлось бы наколдовать – молодой Лорд выразил желание помыться, не вникая в обстоятельства. Желание было высказано таким тоном и с таким выражением лица, что чародей понял – ванна должна появиться хоть из-под земли, или последствия будут непредсказуемы. Ну а то, что мраморную ванну заменил большой дубильный чан, это были уже мелочи жизни.

Гверрел пробовал выступать. Ребенген прижал его в углу и предложил вспомнить об обстоятельствах пробуждения его собственного Таланта. Заклинатель тут же заткнулся и стал выглядеть почти виновато.

Еще бы нет!

К какой бы школе ни принадлежал практикующий магию, шел ли он по жизни с шаманским бубном, магическими амулетами или, подобно дикарям с юга, с гирляндой черепов священных животных, первый шаг в его ремесле был подобен второму рождению и почти столь же рискован. Какой бы сложной и тщательной ни была подготовка неофита, наступал момент, когда Силу необходимо было призвать и позволить стихии завершить начатое – прожечь себе путь. Ребенген знал магов, которые так никогда больше и не решились повторить это. Входя в жизнь человека, магия изменяет все, другим становится восприятие мира, его цвет и вкус. Какие изменения в психике может вызывать стихия Разрушения (это не считая изначального раздвоения личности адепта), чародей боялся даже предположить. Недаром же имитация ритуала Пробуждения, практикуемая Черепами, так напоминает изощренную пытку.

И поэтому, когда их драгоценный Разрушитель объявил, что прежде еды и сна он желает погрузиться до затылка в сосуд с теплой водой, маги должны были в лепешку расшибиться, но обеспечить все необходимое.

Но вот дневные хлопоты были окончены, и пришло время вспомнить про Долг.

Ребенген выбрал для ворожбы тихую комнату в задней части постоялого двора. Помимо необходимого в таком деле уединения там имелся большой стол с каменной столешницей, этот осколок роскоши идеально подходил для начертания пентаграмм. Работая над рисунком, чародей ловил себя на странном ощущении нереальности происходящего. Так странно было после месяцев напряженных странствий, непрерывного потока новых впечатлений обнаружить себя в привычном интерьере арконийской гостиницы.

Председатель Нантрек отозвался после небольшой паузы.

– Мы пересекли границу. – Ребенген намеренно не поддерживал связи с орденом во время пути от Обители Мормы. Конечно, проследить личный вызов невозможно, но это теоретически, а на практике лучше не рисковать.

– А у нас плохие новости.

Это означало, что бывший первый помощник главного Целителя оказался умнее своих коллег.

– Не умнее, а беспринципнее, – поправил Нантрек, уловив настроение Ребенгена. – Он устроил диверсию, и не одну. Только чудом удалось избежать больших жертв. Пока мои люди ликвидировали последствия, след был потерян. В следующий раз мы будем действовать жестче. Он объявлен в розыск, официальное обвинение – колдовство и убийство в стенах Академии, что является истинной правдой.

Ребенген припомнил свое общение с Сандерсом в поместье Лорда. Желчный, решительный вояка ничем не привлек внимания, не вызвал беспокойства. Ребенген ни на секунду не усомнился в надежности помощника главы Целителей, в возможности положиться на его дела и суждения. И все это время Сандерс знал, что происходит, совершенно точно.

Ребенгена затошнило. С врагом такого уровня он еще ни разу не сталкивался. Лживый, двуличный, непредсказуемый, в совершенстве владеющий всем арсеналом боевых подразделений ордена магов, равно плюющий и на метафизические основы бытия, и на жизни невинных граждан…

– Я рад, что вы понимаете глубину проблемы, – отозвался председатель. – Мы вынуждены были связаться с Лордом Дарсаньи. Мы не упоминали о покушении, естественно, а напирали на то, что разыскиваемый – убийца и колдун. Лорд был испуган и рассказал все, что знал. Похоже, Сандерс шантажировал правителя Дарсании. Конечно, Лорд Рамон отнюдь не Драконис, но и слабонервным человеком его не назовешь. Рамон утверждает, что Сандерс не был организатором первого покушения, по крайней мере – напрямую, но потом был полностью осведомлен об его обстоятельствах. Фактически Сандерс предложил Лорду защиту, и тот, памятуя о мстительности повелителя Шоканги и гневе короля, ее принял. Первое преступление повлекло за собой второе, и под конец Сандерс распоряжался дарсанийской охранкой как хотел.

Маг ордена, манипулирующий полицейскими силами провинции? Втайне от непосредственного руководства. Ребенген подавил желание стукнуться лбом о столешницу – там была нарисована пентаграмма. Где сели, там и слезли. Несколько месяцев беготни, и он возвращается к тому же самому вопросу, с которого и начал расследование. Мотив. Ни у одного из фигурантов не было мотива совершать именно то, что они совершили. Все это не вело и не могло привести аббата Браммиса к власти, Лорда Рамона – к богатству, баронета Сорсета – к славе, а брата Ароника – к Богу. Всех их ловко провели, даже тирсинские наемники и те были обмануты и преданы. Но вот теперь найден подлинный источник зла, и какой же мотив есть у него?

Чувства Нантрека, струящиеся через пентаграмму, выражали полную солидарность.

– Может, это что-то в прошлом? Личная заинтересованность, обида, конфликт?

– Мы пытаемся выяснить, но это нелегко. Сандерс – сирота. Ни в приюте, ни позже, в Академии, у него не было близких друзей. Исключительно… неуловимая личность. Лорд Бастиан пропустил членов оперативной группы в Шокангу. Думаю, нам надо сосредоточиться на том, чтобы обеспечить безопасность наследника до тех пор, пока они не добьются успеха.

Обсуждение тактики, возможных ходов и системы условных сигналов заняло около получаса. Закончив ворожить, Ребенген тщательно стер рисунок и пошел проветриться: длительное поддержание контакта очень утомляет.

Для столь позднего часа во дворе было слишком оживленно. Хозяин заведения зажег над воротами два больших масляных фонаря (единственные во всем селении). В теплом свете огня и холодном свете сумерек над забором мелькали чумазые разновозрастные мордашки – вся окрестная ребятня собралась поглазеть на чужеземцев. Откуда-то появились смешливые быстроглазые девчонки, намерения которых в переводе не нуждались, и конники Харека уже вовсю подбивали клинья к доступным девицам. Серые явно пользовались успехом: не по-арконийски рослые, улыбчивые, светлокожие. Нахальные… Ребенген обнаружил, что немного ревнует. Почему появление магов не вызывает такого ажиотажа?

– Они испортят вам породу, – мрачно сообщили над ухом чародея.

Гверрел. Заклинатель наблюдал за происходящим с неодобрением и некоторой завистью.

– Как вы думаете, почему появление магов не привлекает такого внимания?

– Люди понимают, что маги должны быть выше этого.

– И они что, выше?

– Ну… Должны быть.

К соплеменникам вышел единственный Следопыт, оставленный Хареком в отряде, – жилистый мужичок лет за сорок – и начал что-то сердито выговаривать молодежи. Его игнорировали.

– Это не вызовет проблем?

– Нет. В Арконате поощряется деторождение. Проблемы возникнут, если кто-то попытается увезти жену с собой.

Ребенген вздохнул и оставил Серых с их аморальными намерениями в покое. Он – чародей и должен быть выше этого, по крайней мере сейчас. Почему-то Ребенген был уверен, что конники и сами сумеют разобраться с недовольными, а ему следует начать исполнять прямое указание председателя.

Молодой Лорд уже закончил плескаться, обернулся в самую большую из имеющихся в наличии простыню (халата подходящего размера ни у кого не было) и перебрался в приготовленную для него комнату. Там расторопные слуги установили ложе из трех скамеек, дюжины матрасов и целой кучи подушек (кровати подходящего размера тоже не нашлось).

– Входите, наставник! Мы тут пивом балуемся. Не желаете?

Ребенген желал. От мага также не укрылось, что Лорд говорит о себе во множественном числе. Знать бы еще, это хорошо или плохо. И как интересно звучит у него это «наставник» – по-приятельски, что ли.

Пиво было свежим, в меру холодным и довольно-таки хмельным. Но глаза у Лорда были трезвые и внимательные. Это все масса тела – при таком весе пивом не упьешься. Чародей вздохнул.

– Гэбриэл, нам надо серьезно поговорить. Жаль, что раньше все было так… сумбурно и времени совершенно не было. Тебе по-прежнему угрожает серьезная опасность.

Юноша кивнул, словно Ребенген только что подтвердил какое-то его собственное умозаключение.

– Обстоятельства только недавно стали известны. Хотя улики формально указывают на повелителя Дарсании, за обоими покушениями стоял другой человек. Маг, – поправился Ребенген. – С прискорбием вынужден добавить, нашего ордена. Помощник главы Целителей.

– Лекарь?

– Нет-нет, понимаешь, Целители врачуют не только тело человека, но и общество в целом…

– А, потрошитель!

– Ну… Да.

Ребенген подавил раздражение. Он не привык слышать такие слова из уст своих учеников. Обычно люди с подобной лексикой привлекали внимание чародея совсем по другому поводу и, будучи прижатыми к стенке, бросаться обидными прозвищами не решались.

В конце концов, Ребенген и сам был Целителем.

– Честности ради надо сказать, что помогал он, главным образом, в силовых операциях, в том числе… э-э-э… не публичных. – Чародей помялся, а потом решил, что гатангийский вор вряд ли услышит от него что-то новое. – Короче, боевик. Проблема в том, что боевиком он и остался, несмотря на свое отступничество.

– Да, – понимающе хмыкнул Лорд. – Мастерство не пропьешь.

Ребенген глубоко вздохнул. Он терял нить разговора, что с ним бывало нечасто. «Это потому, что я не могу понять, к кому обращаюсь», – внезапно осознал чародей. Он успел близко познакомиться с обеими частями будущего Разрушителя, но не в состоянии был представить себе личность, могущую образоваться от сложения столь непохожих друг на друга индивидов…

– Зачем ему все это?

Ребенген закатил глаза:

– Если бы я знал! Я был бы самым счастливым человеком в Арконате. Выглядит так, словно он из последних сил пытается погрузить наше королевство в пучину гражданской войны. Какую выгоду из этого он надеется получить, мы можем узнать, только допросив его.

– Может, он сектант?

– Он профессиональный волшебник, а Черепа отрицают магию. Хотя и пользуются ею.

– Зачем обязательно черепушник? – пожал плечами юноша. – Мало ли психов в Гатанге живет! Вы что, готовы присягнуть, что там нигде не угнездилось каких-нибудь ревнителей Хаоса?

– Гм. – Чародей задумался. – Как вариант – возможно. Помнится, лет двадцать назад каких-то борцов за равенство гоняли. Скоморохи… Но тогда он может действовать не один, и дело еще более усложнится. Мы это учтем, Гэбриэл. Но сейчас важнее другое: пассивной защиты недостаточно. Мы не можем позволить себе ждать, когда он нападет на тебя, и пытаться поймать его на этом – будут жертвы и разрушения совершенно непредсказуемого масштаба. Поэтому оптимальной тактикой является не дать ему нанести удар. Мы не должны позволить ему приблизиться, поэтому в ближайшее время нам придется находиться в движении, перемещаясь с максимальной скрытностью и быстротой.

– Проще говоря, драпать.

– Вести позиционную борьбу!

– А что на это говорит отец?

– Принципиально согласен, но требует ускорить поиски. Он допустил на территорию Шоканги специально обученный отряд и задействовал свои собственные силы. Время! Наш успех – вопрос времени. Мы должны продержаться до тех пор, пока они не схватят Сандерса или не уничтожат его.

Юноша дернул бровью.

– Сандерс? Не Сандерс Керсен?

– Ты его знаешь? – поразился чародей.

– Он преподавал у нас рукопашный бой некоторое время.

Ребенген задумчиво наклонил голову.

– И что ты можешь о нем сказать?

Лорд слегка нахмурился и вдруг… ушел. Ребенген не знал названия происшедшему. Взгляд юноши устремился в никуда, глаза остекленели, а лицо полностью утратило всякое выражение, как не бывает с живыми людьми даже во сне. Перед чародеем сидело тело, а дух… Кто знает, куда отправился дух? В прошлое, в будущее, в то место, куда уходят от нас сны… Смена состояний произошла столь молниеносно, что Ребенген не смог бы вмешаться, даже если бы знал как. Борясь с нарастающей паникой, чародей следил за движением грудной клетки – не пропадет ли дыхание? Это странное поведение, оно является нормальным для адепта Тьмы или это какой-то сбой? Быть может, это патология, вызванная ошибкой сдвоенного существования…

Разрушитель вернулся в настоящее так же молниеносно, как и покинул его.

– Гм. Он был довольно странный для наставника. Нет, учил он хорошо, показывал много новых приемов, много занимался со мной – практически только со мной, – всегда указывал на ошибки. Но никогда не говорил, что я делаю правильно.

– Он пытался давить на тебя?

Юноша пожал плечами:

– Не знаю. Я в то время не обращал внимания на такие вещи. Я воспринял это как такую своеобразную методику и постарался самостоятельно восстановить недостающие звенья. Когда мне показалось, что я добился успеха, я вызвал наставника на поединок. Учебный, естественно.

Ребенген заинтересованно подался вперед:

– И чем кончилось?

– Да я же говорю – странно. Дело зашло гораздо дальше, чем полагается в учебном бою. Понимаете, при моем весе…

Ребенген представил себя на месте скрипнувшей под Лордом скамейки.

– Угу.

– Короче, он не остановился вовремя, я тоже. Понимаете, я тогда проще относился к таким вещам. К счастью, судивший бой заметил, в чем дело, и дал свисток. Но помять я его успел изрядно, больше он на занятиях не появлялся. Мне дали нового наставника, и дрался я с тех пор только со Стражами.

– Интересно…

Ребенген задумался. Не пытался ли Сандерс уже тогда повлиять на молодого Лорда? Запугать, озлобить, привить неуверенность в себе или сделать управляемым? Если так, то мерзавца ждал большой сюрприз. Сложно нанести душевную рану тому, чья душа ушла погулять. Эх, досадно, что у того судьи оказалась такая хорошая реакция!

– Ладно, по крайней мере, ты знаешь его в лицо. Это преимущество! Еще один вопрос: не считаешь ли ты нужным отослать Серых? Они бросаются в глаза, знаешь ли.

– А физиономию свою я куда отошлю? Нет. Для них это тоже очень важный вопрос, нехорошо лишать людей возможности влиять на свою судьбу. С дисциплиной у них проблем нет. Может, они еще будут полезны.

– Что ж, договорились. Отдыхайте, милорд. – Ребенген решил, что привычку к неформальному общению надо изживать.

– Наставник, не усложняйте! – тихо попросил его наследник провинции. – И простите за «потрошителя», просто с языка сорвалось.

В общей зале шумно ужинали Серые и Пограничные Стражи, хорошо хоть не за одним столом. Чародей вздохнул. А вот привычку сюсюкать с Пограничными точно надо изживать! Тень воли Лорда не всегда будет распространяться на него. Дав себе зарок пересмотреть свое поведение в ближайшем будущем, Ребенген присоединился к трапезе. Естественно, не за одним столом с солдатами. Мэтр Кейз выбрал место у лестницы, с которого хорошо просматривался весь зал, дверь, а заодно и распахнутые окна. Ребенген подсел к нему:

– Чем угощают?

– Ну свинину я вам не предлагаю, есть неплохой сбитень, обратите внимание! Гречишные блины, мед.

Использование магии пробуждает аппетит, особенно адепта тянет на сладкое. Ребенген с удовольствием запустил большую деревянную ложку в миску с медом. Это именно то, чего не хватало ему на чужбине! В Цитадели Инкар самым сладким блюдом был упаренный виноградный сок, но ему не хватало медовой приторности, какого-то скрытого внутреннего жара. Одно дело в теории знать, что Арконат – единственное место, где еще сохранилась медоносная пчела, и совсем другое – столкнуться с последствиями этого прискорбного факта лично.

Судя по тому, что миска была наполовину пуста, мэтр Кейз был с ним совершенно согласен.

– Новые инструкции от руководства?

– Расскажу, когда будем в сборе. Где Трауп?

– Пошел к местной травнице, сказал, что хочет набрать что-нибудь от желудка. Серым наверняка понадобится.

Ребенген хмыкнул и сосредоточился на блинах. Кейз спросил еще что-то, но его слова заглушил зычный гогот. Один Пограничный разбил пивную кружку о голову другого, и это вызвало бурю восторга. Ребенген поморщился:

– М-да. Мэтр Кейз, не могли бы вы присмотреть за этой публикой? На рожон не лезьте, если что, напирайте на то, что Лорд будет недоволен, и зовите меня. Справитесь?

Маг неожиданно охотно кивнул:

– Я все равно собираюсь посидеть здесь немного. Надо записать наблюдения, пока все не выветрилось из головы. Не беспокойтесь! Я ведь служил в Россанге. Здешние Стражи по сравнению с тамошними – образец рассудительности. Россангийцы часто даже не умеют толком говорить, понимают только условные команды офицеров. – Маг смущенно улыбнулся. – Я собираюсь сделать сравнительный анализ их тактических возможностей и представить его главе нашего цеха.

– Успеха вам, мэтр, – искренне пожелал Ребенген. Ему сложно было представить, что Пограничные Стражи могут вызывать у кого-то такой живой интерес.

– Это очень важный вопрос, – добавил Кейз, заметив сомнение коллеги. – Стражи Россанги и Шоканги – самые мощные военные подразделения Арконата, сравниться с ними может только орденский Корпус Стражей, но наши бойцы обычно очень разбросаны по стране и не имеют опыта действия в составе больших подразделений. На примере Россанги я решил, что сложность управления Пограничными Стражами нивелирует их ценность как боевой силы. Вне Границы, я имею в виду. Но Лорд Бастиан убедительно доказал, что это не так.

Ребенген вынужден был согласиться. Ему пришло в голову, что некоторые шокангийские Пограничные выучились неплохо стрелять – шумный разрушительный процесс доставлял им подлинное наслаждение, а вот Лорд Джеррол не сможет позволить себе роскошь вложить в руки своих солдат такую грозную силу – неуправляемые психопаты попросту перебьют друг друга. Что означает: самым мощным военным подразделением Арконата скоро окажется только одно из двух…

Его размышление прервало появления мэтра Траупа. Раскрасневшийся, как после быстрой ходьбы, чародей подошел сразу к ним, ногой запихнул под стол объемистую сумку и тотчас же вцепился в ложку с медом. Ребенген щелкнул пальцами, призывая хозяина принести еще. Служанка выставила на стол перед ним миску свежего творога и кринку вишневого варенья.

– Я разговаривал с председателем Нантреком, – сообщил чародей молодым коллегам. – Наш противник действует резко, он готов буквально на все. В порту Кримна он напустил на причалы Белую Гниль, чтобы не дать преследователям воспользоваться лодкой, – пояснил он. – Шесть человек погибло под завалами зданий, магам потребовалось больше суток, чтобы остановить распад. Надеюсь, никому не надо объяснять, какого уровня это было заклятие?

– Он держит путь к морю? – с надеждой поинтересовался мэтр Кейз.

Ребенген отрицательно покачал головой:

– После инцидента в Кримне он двинулся вверх по течению Эт-Кемаи и высадился на правом берегу. По крайней мере, останки лодочников нашли именно там. Было это неделю назад. Следующий раз его след взяли уже на границе с Дарсанией.

– Что он собирается делать? – спросил мэтр Трауп.

– Хотите пророчества? Обращайтесь к Лорду! У него с Предвидением гораздо лучше, чем у меня. – Ребенген запил остаток блина сбитнем и начал перемешивать творог с вишней. Хозяин определенно знал, как обращаться с чародеями. – Наши действия следующие: перемещаться быстро, сократить контакты до минимума, избегать ворожбы. Последнее важно – в Шоканге очень низкий уровень магической активности, представителей ордена здесь почти нет. На нас могут выйти просто по эху заклинания.

– Я… – начал мэтр Трауп, запнулся и покачал головой. – Меня не оставляет ощущение, что произошла какая-то ошибка.

– Для ошибки это слишком долго продолжается и привело к слишком большому количеству жертв. Даже Лорд Шоканги не позволяет себе относиться к людям, как к столовым приборам – использовал и выбросил. Сандерс буквально идет по трупам, идет к какой-то цели, которая пока от нас скрыта.

– Как мы сможем остановить его, если не понимаем, чего он добивается?!

– Физически, уважаемый, физически. Поверьте моему опыту: понимание мотивов преступников – это хорошо, но понимание не означает оправдания. Если понимание есть, оно должно быть использовано для нанесения урона. Если его нет… Что ж, мы будем забрасывать сети снова и снова. Это более медленный процесс, но при известной скрупулезности дает ничуть не худшие результаты. Проблем с ресурсами у нас нет.

Ребенген не стал акцентировать внимание молодежи на том, что Сандерс и сам должен понимать, каково положение вещей. А значит, может попытаться изменить его в свою пользу. Знать бы еще как…

 

Глава 31

Вот так получилось, что мое возвращение домой плавно перешло еще в одно путешествие, вернее, в пародию на оное, бесцельное блуждание от одного постоялого двора к другому. Дорога была однообразна, как может быть однообразна только арконийская сельская глубинка. Если бы не солнце, то легко можно было бы представить, что мы ходим кругами вокруг одного и того же селения, подходя к нему то с одной, то с другой стороны. Подобное времяпрепровождение могло вызвать энтузиазм только у Серых. Насколько я понял, Харек взял с собою в Арконат не просто бойцов, а офицеров с особыми навыками, от которых руководство ожидало получить исчерпывающее описание своего нового места жительства. Они с интересом оглядывались вокруг, постоянно пытались что-то отколупнуть или рассмотреть поближе, а вид конной жатки вообще вызвал у них нездоровое оживление. То и дело вспыхивали жаркие споры, суть которых я из-за плохого знания южного наречия не улавливал, но, судя по тому, как играл бровями мастер Ребенген, взгляды на жизнь у Серых были своеобразные. Одного интересовали традиции обмена и торговли, другого – быт селян, третий внимательно приглядывался к полям и огородам, долго вертел каждый попадающий в его руки плод.

Выходило так, что наследник провинции выгуливает по Шоканге банду профессиональных шпионов. Они могли выглядеть олухами и вести себя соответствующе, но при этом все замечали и все приносили на суд своему командиру.

Причем необходимость думать о Долге не мешала Серым приятно проводить время и не упускать своего.

В первый же день Харек вышел к лошадям, доедая яблоко. Еще парочка фруктов приятно оттягивали его рубаху, кольчугу он куда-то убрал и выглядел от этого гораздо моложе и легкомысленнее. А вот я после вчерашнего разговора с наставником, наоборот, вынужден был облачиться в доспехи. Хорошо еще не в полный боевой комплект. Так, кольчуга под рубашку, шлем без плюмажа и наколенники. Все это за ночь откуда-то наколдовал мастер Ребенген вместе с массой других необходимых вещей.

– Кучеряво живете, – сообщил мне Серый, закидывая огрызок в лопухи.

– А что, у вас в харчах недостача?

– Не то чтобы недостача, их просто нет. Горы. На высоте света много, а тепла и воды мало. На южных склонах еще что-то растет, ну и ячмень в долинах. Остальное все завозим. – Он встретил мой недоуменный взгляд и пояснил: – Ты был в Инкаре, это почти самая нижняя точка владений Братства. Все остальное – в Белом Пределе.

– Зачем было забираться так высоко?

Харек не успел ответить.

– Я вижу, что вы не пренебрегли защитой, сэр. Это хорошо!

К нам не спеша подгребал Гверрел, и вид у него был до того мрачный и недовольный, что от одного его появления должно было киснуть молоко.

– С добрым утром! Как спали, уважаемый?

– Спал?.. Да, спал хорошо. – Заклинатель слегка поморщился. – Но гигиенические условия…

А! Беднягу привели в шок уличные сортиры.

– Вынужден признать, уважаемый, что по сравнению с Цитаделью Инкар условия жизни в Арконате покажутся вам… несколько походными.

Заклинатель только фыркнул.

После такой гулянки, какая была вчера, отцу пришлось бы собирать своих гвардейцев до полудня. Серые готовы были выступить без четверти девять. Обласканные девицы с видимым огорчением провожали отряд. Ребятня бежала следом, требуя от «дяди Гверрела» показать фокус. Так ли должно выглядеть путешествие свиты Лорда?

– Видел бы папа, какой цирк мы устроили… – вздохнул я.

Мастер Ребенген покачал головой:

– Селяне не поняли, кто ты такой. Все решили, что ты один из чужеземцев, только одет иначе. Если бы они знали, что их навестил Лорд, все выглядело бы совсем по-другому. Взять Серых с собой было удачным решением.

Я с удовольствием принял похвалу и скоро убедился, насколько мой проницательный наставник оказался прав. Лучшей маскировки трудно было придумать: на фоне шумных, вечно спорящих и тычущих во все пальцами чужаков даже мой рост и резаная морда не так уж выделялись. Люди с интересом разглядывали странных чужеземцев и тут же о них забывали. В свою очередь я разглядывал людей. Так, не из-за спин отцовской охраны, они выглядели иначе. Оказалось, что люди вовсе не склонны суетливо спешить куда-то, молча и целеустремленно. Напротив, им свойственно было двигаться не торопясь, с ленцой, зычно вопить через все село, выкликая знакомых, а при встрече надолго застревать на месте, в подробностях обсуждая погоду, личную жизнь друг друга, здоровье скотины и родственников, а также виды на урожай. Основная страда уже закончилась, крестьяне сеяли озимые и готовились к началу осенних ярмарок, побывать на которых у меня шансов не было. Пару раз навстречу попались обозы купцов. Благодаря слуху Тени я мог знать, что люди говорят о нас: ни страха, ни подозрений мы не вызывали.

Путешествие обещало быть очень долгим. Я изо всех сил старался проникнуться важностью момента, набраться терпения и молча следовать указаниям тех, кто знает больше меня. Разве не такая же обстановка окружала меня всю мою сознательную жизнь? Но та внутренняя заноза, что поселилась во мне с некоторых пор, делала типичную во всех отношениях ситуацию совершенно непереносимой. Мне надоело тупо трястись в седле, мне хотелось знать, что происходит, что уже сделано и что будет делаться и когда я наконец смогу попасть в Академию. До занятий оставались считаные дни, а мы все топтались и топтались в захолустном пограничье. Дух противоречия и безадресная обида бурлили во мне с незнакомой прежде силой. Тень укрощать такие страсти не умел и только скулил напуганно: «Забей! Не надо!» И чем сильнее я старался удержать себя в руках, тем туже закручивалась спираль моего раздражения. Кончиться хорошо это не могло по определению.

– Все в порядке, Гэбриэл? – окликнул меня на очередном привале мой наставник.

Я неопределенно дернул плечом. Мы были одни: пожилой Следопыт, этот любитель дикой природы с довольно рискованным для Арконата именем (то ли Лошар, то ли Лошат), вечно исчезающий куда-то, стоило отряду остановиться, притащил своим соплеменникам очередную диковину. На этот раз это были не косточки и травки, а целый живой заяц. Вся компания немедленно собралась на него смотреть, даже Пограничные подтянулись. Зверек верещал и угрожающе сучил лапами.

– Достали все, – выдохнул я. Сказать больше было нечего.

– Извини меня, Гэбриэл, – виновато улыбнулся чародей. – Я со своими проблемами совсем перестал тебе помогать. Ты когда-нибудь прежде испытывал скуку?

Терзавшее меня раздражение немного отступило. Я никогда раньше не замечал, как просто обсуждать с моим наставником сложные вещи.

– Скуку? – Я ковырнул землю носком сапога.

– Да, скуку и, вероятно, разочарование. У тебя сорвались планы, ты ничего не можешь сделать с этим, а то, что ты делать можешь, тебе не нравится.

– У меня что, руны на лице?

– Нет, просто это нормальная реакция на такое положение вещей. Я сам извелся, – доверительно сообщил он. – Только решишь, что вот наконец-то все, и – по новой.

Я кивнул:

– Достали все.

Ругаться больше не хотелось. Теперь хотелось, на манер Тени Магистра, нудно ныть.

– Давай займемся чем-нибудь полезным! – предложил мастер Ребенген. – В конце концов, я все еще твой наставник. Программа мне известна, кое-что из заданий мы можем выполнить уже сейчас. Ты ведь стремился в Академию с какой-то определенной целью?

– Мне нужно узнать все о Разрушителях, как они жили и почему умерли.

– Я не специалист по этой теме, но расскажу, что знаю. За остальным тебе придется идти к Нантреку.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я. – Хоть будет с чего начать!

– Верно. И еще… – Наставник понизил голос.

Следопыт отпустил зайца, и Серые возвращались в лагерь.

– Учись переключать внимание. Твой отец очень хорошо умеет это делать, понаблюдай за ним. Иногда кажется, что ярость берет над ним верх, но в следующий момент он придумывает какой-то способ извлечь из происходящего выгоду, пусть безумный, пусть раздражающий всех, и начинает ему следовать. Некоторые считают это непоследовательностью, мстительностью и одержимостью, но на самом деле он знает, что в ином случае принесет еще больше вреда. Потому что никогда не сможет просто остановиться.

Я вспомнил свирепую ауру Силы, всегда окружающую отца, и понял, что мастер Ребенген прав. Раньше это казалось мне просто забавным, теперь вызывало сочувствие.

– Я… стал порченый?

– Нет. Просто ты вырос. О, эта юность, бурление страстей! Все люди переживают этот период, но у большинства он начинается раньше. Думаю, пик переходного возраста ты уже проскочил.

И то хорошо!

Когда мы возобновили движение, я уже вполне овладел собой и смотрел в будущее даже с некоторым оптимизмом.

Между делом я пытался припомнить, когда начался переходный возраст у Сафара Дарсаньи. Судя по моим воспоминаниям, он всегда в нем пребывал. Просто невозможно было представить его еще более вредным, задиристым и непокорным. Ну или, напротив, допустить, что когда-то он был по-детски милым и доверчивым. Интересно, как быстро Сафар поймет, что это произошло и со мной? Ох, чую, вернусь – быть ему битым…

И в этот момент меня поразила совершенно идиотическая догадка: я – это уже не я.

Кого знали все, кто провожал меня из Академии этой весной? Иллюзию Лорда, тело без души, считай – куклу в полный рост, покорно идущую туда, куда ее поведут. Как много времени потребуется людям, чтобы понять – вернулся в Арконат кто-то другой? Естественно, все тут же захотят знать, с чего это я так переменился. От мысли о том, что придется извиняться и каждому объяснять про возвращение блудной души вороватой наружности, меня прошиб холодный пот. Нормальный аркониец не сможет принять подобное не подавившись, а если я ничего не буду объяснять, то по Академии поползут слухи. Слухи о еще одном сумасшедшем Драконисе.

Разом стало понятно, откуда лезут все эти странности: покладистый ученик Академии прекратил существование в тот же момент, как испарился призрачный вор, просто это не сразу стало очевидно. Но Тень Магистра был в этом совершенно не виноват – в тело Гэбриэла Шоканги вернулся его подлинный хозяин. Целиком. И я не подражал отцу, я становился таким, как он! Для кого-то это будет большой сюрприз…

Картины ужасных последствий происшедшего вереницей проходили перед моим внутренним взором. Вдруг я превращусь в одного из тех никчемных, прожигающих жизнь лоботрясов, которыми полна Академия? Стану дерганым, капризным ничтожеством? Или хуже того – начну ругаться с отцом?! И ничего не смогу с этим сделать…

Маятник качнулся, и от едва сдерживаемой ярости меня понесло в глубины самобичевания. Я почувствовал, что хлюпаю носом. Полный атас… Тень Магистра лихорадочно пытался отвлечь меня какой-нибудь глупостью. Неужели подобное будет продолжаться со мной всю оставшуюся жизнь?! Я начал дышать глубже и попытался впасть в транс.

У всего есть своя положительная сторона. Она обязана быть! Быть ничтожеством тоже хорошо – никто не потребует от меня управлять провинцией. Магам придется делать все самим, к нашей общей пользе, я ведь не могу быть совсем бесполезным, я – Разрушитель (не забывать об этом, не забывать). И нельзя сказать, что в моей жизни не прибавилось приятных или, по крайней мере, запоминающихся моментов. Посещение экзотических мест, необычные знакомства. (Я вспомнил переговоры с боссом Ганту. Вот кто меня туда тянул? Но я скорее сдох бы, чем отступился.) И те немногочисленные радости, в основном – интеллектуального порядка, доступные прежнему Гэбриэлу, меня тоже влекли. И это неожиданно подводило к другому вопросу. Сопли мгновенно высохли.

Я догнал чародея:

– Мастер Ребенген, вы, когда были у моего отца, мою курсовую по истории не видели?

Чародей немного смутился:

– Видишь ли, Гэбриэл, я вынужден был ее забрать. Она сейчас у меня, в Академии. Исключительно ради пользы дела! Твои записки очень помогли в установлении истины. Я бы на твоем месте потребовал от Биггена сослаться на тебя в его новой книге.

– Э-э-э… Истины?

– Ну да, локализация артефактов Разрушителей на территории Арконата. Только благодаря твоим изысканиям в библиотеке отца мы смогли установить название того места, в котором располагался унесший тебя портал, и, соответственно, выяснить местоположение его устья.

Сложив два и два, я вспомнил, в какой библиотеке последний раз проводил «изыскания». С другой стороны, не пойман – не вор. Аббат Браммис – мертв, хемленский монастырь наверняка закроют, и все имущество достанется победителям. Надо будет за этим проследить.

В тот день мы как-то незаметно добрались до первого более-менее крупного поселения на нашем пути. Городом назвать его было сложно, скорее, все выглядело так, словно деревня подросла вверх на один-два этажа. Чуть в стороне от скопления домов, на самом большом холме, возвышалась резиденция Лорда. С Цитаделью Инкар ее лучше было не сравнивать, но там всегда были комнаты, ожидающие прибытия отца, и нормальных размеров кровати. Погрузившись в безразмерную перину и натянув на голову одеяло, о длине которого не нужно было беспокоиться, я почувствовал неземное блаженство. Все перипетии и переживания пути как бы выцвели, удалились… Не навсегда, но хотя бы часов на восемь.

Утром меня разбудило тихое шуршание дождя по подоконнику и глухие громовые раскаты – дожди, охватившие весь север Арконата, добрались и до нас.

– У-у!

Я зарылся головой в подушки. Не поеду. Никуда не поеду. Должна же быть у людей какая-то совесть!

Но в доме царила сонная тишина. Я прислушался: кто-то скрипел половицами на чердаке, служанки звенели посудой, сервируя стол, и тихо обсуждали «представительного мужчину из свиты Лорда», наверняка – Харека. Если бы Серые собирались в путь, гам стоял бы на два этажа. Я набрался смелости и выбрался из постели. Уже в дверях на меня практически налетел мастер Ребенген.

– О, с добрым утром, Гэбриэл! Я так и подумал, что ты встал.

– Я что, храпел?

– Нет-нет. Просто пару минут назад у меня амулеты замерцали.

Великолепно. Непонятно только, как я теперь буду жить в Академии.

– Не желаешь позавтракать?

Я желал.

Приборов за столом было только два.

– А где все?

– Гэбриэл, Великий Лорд не может завтракать за одним столом с солдатами. Даже я и то являюсь некоторым нарушением этикета.

– И кто у нас тут такой озабоченный?

– Я! Мне кажется, тебе пора вспомнить о существовании правил приличия.

– Наставник!..

– Да, я пять лет твой наставник, и полагается верить мне на слово.

Я поискал на столе вилку.

– А-а?..

Слуга выложил недостающий прибор.

– Мне хотелось проверить, все ли ты помнишь, – хладнокровно сообщил мастер Ребенген.

Я решил обидеться и сосредоточился на еде. Наверное, это было ошибкой. Помимо сервиза из каверрийского фарфора и столового серебра, передо мной не было решительно ничего интересного. Соусы были чересчур солеными, порции – слишком маленькими, а в блюдах недоставало мяса. Я без аппетита ковырял расползающуюся по тарелке творожную запеканку (если это, конечно, была она).

– У тебя есть пожелания к повару? Ты вчера не распорядился.

В тарелке мастера Ребенгена плескалось пестрое месиво из цветной фасоли, ядовито-зеленых черешков и каких-то студенистых кусочков, наверное грибных шляпок. Как говорится, на вкус и цвет…

– Пусть лучше готовит глазунью – с ней он не промахнется.

– Не разводи трагедию на ровном месте, – усмехнулся маг. – Человек! Ваш господин желает хлеба и сыра.

– И яичницу!

За пять минут стол приобрел более-менее нормальный вид.

Я кое-как умял в желудке огромный омлет, свежайшую пшеничную булку и тот изумительный янтарно-желтый сыр, который делают только у нас в Шоканге. Последний полупрозрачный кусочек сиротливо лежал на блюде, но сил на него уже не было. Вот это я называю «правильная жизнь»!

– Как ты понимаешь, Гэбриэл, – мастер Ребенген управился со своим рагу и аккуратно промокнул салфеткой уголки рта, – в такую погоду мы никуда не поедем.

– Отлично!

Наставник осуждающе покачал головой:

– Это большой риск. Однако мы исходим из того, что дожди задержат в дороге не только нас. По последним данным, Сандерс все еще находится в Дарсании.

– Меня вот что интересует, мэтр: ваши коллеги что, собирают только данные? За такое время можно было найти и самого Сандерса.

– Мне понятно твое недоумение, Гэбриэл, если бы дело происходило в Шоканге, преступник был бы пойман уже давно. Но в Дарсании сыск поставлен не так хорошо, а мы не можем обходиться полумерами, действовать необходимо наверняка. Он очень хорошо знает местные условия. Кроме того, Лорд Рамон нам немного… не доверяет.

Естественно, но бояться ему надо было не магов, а моего отца, который о нем рано или поздно вспомнит. И тогда защитить горе-заговорщика сможет только орден.

– Не с теми он ссорится.

– Согласен. Это тоже полумера – оставлять преступника у власти, и она создает понятные проблемы. Слишком много всего произошло одновременно!

Я пожал плечами. Можно было бы понять проблемы чародеев, если бы все это не касалось моей головы. Шесть лет – достаточный срок между событиями.

– Надо было дать папе закончить все еще в первый раз.

Мастер Ребенген поджал губы (очевидно, мои слова в чем-то перекликались с его собственным мнением) и решил перевести разговор в более безопасное русло.

– Я хотел бы преподнести тебе скромный подарок.

Мое раздражение тут же погасло.

– Какой?

Он щелкнул пальцами, и слуга внес на подносе толстую тетрадь в кожаном переплете с ремешками-замочками и тисненным на обложке черепом. Череп обвивал короткий трехлиственный побег змеиной лозы.

– Вот! Ты должен понимать, Гэбриэл, что твой опыт исключительно ценен. Начинай записывать все, что сочтешь интересным. Особенно – о проявлениях Тьмы.

Книга Разрушителя, написанная от первого лица! Я войду в историю, однозначно.

Маг он или не маг, но даже мастер Ребенген не мог предусмотреть все – перо и чернильница к тетради не прилагались, но все необходимое для письма должно было быть в кабинете хозяина резиденции, надо только взять. Это было внове (мне еще никогда не приходилось пользоваться вещами отца), но не так чтобы запрещено. Просто повода спросить разрешения не было. Слуга показал мне дорогу и с поклоном отпер дверь, я вошел и огляделся, не в силах побороть робость.

Кабинет отца. Пусть это временное пристанище он посещал всего лишь пару раз в жизни, одного взгляда было достаточно, чтобы понять: это его место. Стол, за которым удобно сидеть только ему и мне. Стул нужной ширины, с правильным изгибом спинки. Полки со скудным набором книг, в основном справочников и словарей. В шкафу со стеклянными стенками – какие-то чародейские принадлежности. На одной стене – большой, отделанный эмалью и золотом герб семьи, на другой, в ненавязчивой досягаемости от хозяина кабинета, – щит и две скрещенные алебарды. Я осторожно погладил лежащую на крючках рукоять – оружие было боевым и легко снималось. Металлические перья были в идеальном состоянии, чернила в хрустальном приборе – свежие, ни на одном предмете не было даже легчайшего налета пыли, при всем при этом воздух в комнате был чуть спертый, словно сюда очень давно никто не заходил.

Я широко распахнул окно, открыв доступ воздуху и шуму дождя, уселся за стол, раскрыл тетрадь, наугад выбрал перо и обмакнул его в чернила. И задумался. Начать ли мне с систематизации тех записей, которые я сделал в Цитадели Инкар? Наверное, после появления Серых в Арконате это будет не так уж интересно. Или вот Ганту – туда-то точно не скоро кто-нибудь попадет! Я попытался охватить мыслью все свое путешествие и выделить основное впечатление, оставшееся от него.

Меня все время пугали, не те, так другие. Было холодно. Хотелось есть. В жизни больше не поеду туда, где нет нормальных кроватей!

Но об этом в книге не расскажешь. А, собственно, почему? Расскажу, как это на самом деле противно – просыпаться на камнях, в холоде и сырости, когда костер все время гаснет, а ты весь грязный и вонючий… Мерзость какая! Люди должны узнать правду. И эта вечно жмущая чужая одежда…

Нет, это несерьезно. Так все, что я напишу, будет похоже на плач неудачника. Лучше сделать акцент на опасности спонтанного и плохо подготовленного путешествия, рационально и взвешенно. Когда в пути планы резко меняются, неприятности не заставляют себя ждать. Странствия – это не просто взял и пошел, дорога испытывает путешественника на прочность множеством способов…

Я приготовился изложить эти соображения на листе и обнаружил, что рисую на нем карикатуры неприличного содержания. Вот ведь зараза… Тень Магистра решительно не желал работать. Бесполезно было упрекать его в лени и безалаберности, в конце концов, он тоже был я, просто я привык лучше о себе думать.

Ну хорошо же! Будем учиться управлять собой.

Я выровнял дыхание и попытался разбудить в себе другого Гэбриэла, прилежного ученика Академии. Не может быть, чтобы он исчез совсем! Снова испытать то ощущение священнодействия, которое появлялось при виде белой бумаги, синих чернил и металлического «вечного» пера. Я полюбовался пером и подумал об его цене и пользе, насладился запахом дорогой бумаги, вздохнул и приготовился ступить на длинный путь, что должен был перенести мои мысли в вечность. Письмо как медитация… До моих ушей донесся шорох, который Тень Магистра немедленно интерпретировал как движение крадущегося убийцы. Зараза… Я вздрогнул и обернулся.

В окно заглядывал убийца. На какое-то мгновение я просто не поверил своим глазам. А как еще можно воспринимать человека в черном, с замотанным до бровей лицом и взведенным арбалетом в руках, лезущего к вам через окно третьего этажа?

«А-а-а!!!»

Орать я не стал, а проворно скатился со стула и выставил его перед собой ножками вперед, словно щит. Дубовый стул как плетеный сачок. Как же полезно иметь мускулатуру Лорда!

Арбалетный болт пробил сиденье и высунулся из него на две трети. Щит, щит надо было хватать, придурок! Будь это оружие боевым, я был бы уже мертв. Выяснять, какие еще сюрпризы принес с собой гость, никакого желания не было. Я накинулся на повисшего в окне человека со стулом в руках и долбил его из всех сил, пока он не вылетел наружу.

– А-а-а!!!

Может, мне стоило попытаться его схватить? С другой стороны, а оно мне надо?

Вокруг упавшего во дворе убийцы быстро собирался народ, в том числе – охрана. Овцы драные… Ну они у меня сейчас получат!

Меня опередили во всех отношениях – во дворе Пограничные ногами избивали местного начальника охраны. Бедняга уже не стонал.

– Замри! – скомандовал я.

Не обращая внимания на предостерегающие вздохи, я проверил тело. Пульс прощупывался.

– Оказать медицинскую помощь. Изолировать до выяснения обстоятельств. Выполнять! Вызвать к телу магов.

Последний приказ тоже был лишним – мастер Ребенген уже был здесь и первым делом осмотрел труп врага. Мэтр Кейз с группой Пограничных Стражей и усилением в виде стрелков-Серых брал под контроль крыши прилегающих строений и организовывал прочесывание местности. Пользы в этом деле от меня не было никакой, оставалось только праведно возмущаться.

– Окошко на минутку открыл… веришь?.. и тут же влезли! Что ж это делается?!!

– Подошвы чистые, – пробормотал маг и резюмировал: – Он пробрался за периметр еще до того, как начался дождь, часов шесть назад, и все это время выжидал момента.

А я все это время мирно спал… Меня замутило. Тошнотворная мысль о возможности быть убитым во сне, беспомощным и беззащитным, просто заснуть и не проснуться…

– Почему он шастал здесь всю ночь и никто ничего не заметил?!

Мастер Ребенген приподнял запястье покойника (рука была сломана).

– Он воспользовался опознавательным браслетом Траупа.

– Где Трауп?

– Ищем. В своей комнате он не ночевал. Будь добр, Гэбриэл, пройди в дом! Не мельтеши на виду.

Я охотно позволил увести себя внутрь резиденции. У меня чуть-чуть дрожали колени, к тому же дождь заметно усилился, перейдя в настоящий ливень, всего за минуту я промок до нитки. Какие могут быть поиски в такую погоду? Даже маги не смогут найти следы на стремительно размокающей почве. Я уселся в фойе перед пустым камином, стараясь справиться с запоздалыми последствиями пережитого страха. Перепуганные слуги мигом притащили мне плед и разожгли огонь. Невнятно причитающая кастелянша сунула в руки стакан теплого молока, я машинально выпил и потом долго пытался понять, как парное молоко сочетается с образом Великого Лорда. Сквозь приоткрытые двери было видно, как лихорадочно мечутся под дождем люди. Приблизительно через полчаса ко мне пришел греться мокрый как мышь мастер Ребенген.

– Нашли Траупа, – тускло сообщил маг. – За периметром охраны, в канаве, возле первого ряда домов. Мертв уже шесть часов. Судя по следам, тело не переносили. Такое впечатление, что он сам туда пришел.

– Ночью?

Мастер Ребенген покачал головой:

– Боюсь, что дознаватель из меня аховый. Я ведь замечал за ним оговорки, но не придал им значения. Свой человек, проверенный, ага! Полагаю, Трауп был как-то связан с Сандерсом, но потом чувство Долга стало брать верх. Ни один арконийский маг не поднимет руку на Разрушителя! Вероятно, он пробовал отговорить Сандерса, связался с ним, тот назначил ему встречу, но вместо себя послал на нее убийцу. Его не интересовало мнение Траупа, только его браслет.

Под проливным дождем Пограничные на самодельных носилках заносили в каретный сарай еще одно накрытое плащом тело.

– Судя по всему, убийца действовал в одиночку. Но это ни о чем не говорит.

Наверху, в кабинете отца, осталась так и не начатая книга, но возвращаться к ней настроения не было. Я убил человека, впервые лично стал причиной чьей-то смерти. Чисто технически это можно было считать хорошей работой, поздравить себя и выпить за удачу. Однако ощущение было мутное, словно я измазался чем-то, но ни вытереться, ни переодеться не могу. Перед глазами то и дело вставало воспоминание, как отчаянно тот человек цеплялся за подоконник. Можно было попробовать схватить его… И получить кинжал в брюхо.

Мастер Ребенген ободряюще похлопал меня по плечу, но в душу лезть не стал. И на том спасибо.

– Знаешь что, Гэбриэл, придется нам отсюда уезжать…

 

Глава 32

Блуждания по Арконату утратили остатки своего очарования. Какое может быть удовольствие ездить в дождь? Все напиталось водой и размокло, дороги превратились в реки рыжей, утробно чавкающей грязи, и наша одежда теперь мало отличалась от нее по цвету. Смены направления стали еще более резкими и непредсказуемыми, а места ночевок – убогими и неуютными.

Мастер Ребенген, как и обещал, каждую свободную минуту тратил, стараясь восполнить мою вопиющую необразованность в части Разрушителей и истинной истории Эпохи Хаоса. Нет, я не виноват. Просто магам ордена следовало меньше шифроваться. Это же придумать надо было – выдать три тысячелетия за одно! Наставника я слушал вполуха: то, что он говорил, обозначало скорее направление исследований, чем оглашало выводы. Вы ведь не будете в каком-то серьезном вопросе доверять мнению одного человека, пусть уважаемого? Взявшись за какой-то вопрос, я имел привычку разбираться в нем досконально, а рыть тут предстояло глубоко. Теперь было очевидно, что в библиотеке Академии есть кое-какие фонды, вообще никак не отраженные в общедоступном каталоге. На ближайшие полгода мне предстояло поселиться там…

Пока все мои вопросы повисали в воздухе. Неужели о критически важной для Мироздания роли Разрушителей можно было догадаться, только организовав натурный эксперимент? А до этого, стало быть, никакое метафизическое единство теоретикам в глаза не бросалось. Как-то это не вязалось с образом всемогущих алхимиков. Из обрывков истории, известных публике, я вынес убеждение, что адептов Тьмы было всего несколько штук, жили они едва ли не в подполье, как парии, и погибли за свою веру. Однако арконийским магам было достоверно известно, что Темный орден непосредственно перед исчезновением имел восемь тысяч посвященных по всему континенту. Несмотря на несколько маргинальную позицию, в большинстве стран никаких проблем с властями Разрушители не имели и только в Фелле были официально запрещены, и то из соображений скорее не религиозных, а политических. По убеждению Ребенгена, большинство мрачных легенд про Темных родились в короткий промежуток между исчезновением ордена и приходом Хаоса под давлением самого факта внезапной гибели такого количества людей.

– Это было очень странной историей еще тогда, – вздыхал наставник. – Почему Разрушители собрались в том замке все, абсолютно все? Если дело было только в выборах нового магистра, им незачем было тащить с собой своих учеников. И как об этом узнали фанатики Феллы, если это были именно они? Амулеты с балахонами, знаешь ли, кто угодно нацепить может. Где носило Ольгарда после нападения и почему его самого не было в замке? Сплошные вопросы.

Небо, словно подслушав рассказ наставника, хмурилось, резкий ветер бросал в лицо водяную пыль, а даль тонула в мутной дымке. Я слушал и думал о том, была ли легенда о духе магистра Ольгарда рождена вместе с остальными, для пущей жути, или в ней содержался искаженный до неузнаваемости осколок реальности.

– За этим определенно скрывался какой-то замысел, – резюмировал мастер Ребенген. – Вот только чей? К сожалению, у нас нет понимания политической ситуации, имевшей место перед исчезновением Темного ордена, но по всем признакам жрецы Л’Арсане за пределами Феллы большой власти не имели. Белая Лига не была заинтересована в истреблении Разрушителей, в нее идиотов не брали, контроля над Темным орденом они добивались, но уничтожения его – никогда. Лично мне всегда не давала покоя мысль, почему после всего происшедшего Ольгард не обратился за помощью к Белой Лиге, ему бы не отказали, на определенных условиях, конечно, а отправился прямиком в Россарим, в пасть своих заклятых врагов. Там-то он и произнес свое знаменитое «проклятие магистра», когда заявил герцогу Нейлу, что тот нарушил свою клятву… интересно – какую?.. и весь его род будет уничтожен… между прочим, не соврал… Когда посланцы Лиги достигли Россарима, угли костра уже остывали и ничего нельзя было изменить. Ни-че-го.

Маг задумчиво обтер лицо от стекающей по нему воды и попытался плотнее запахнуть на груди плащ.

– Может, у Ольгарда было видение будущего, что-нибудь из Эпохи Хаоса, и он решил, что мир обречен? – предположил я для поддержания разговора.

– А сам-то ты что делал, когда почувствовал, что в тоннеле мы обречены?

Да, в костер я не прыгнул, это точно. С другой стороны, кто говорит, что все Разрушители поступили бы так же?

В моей голове роились картины времен столь давних, что даже Древние твари не могли ничего о них помнить. Разум изнывал от неутоленного любопытства. Разрушители перестали быть для меня метафизической абстракцией, отвлеченным объектом Веры. И если судить по тому, что намеки на прошлое попали в мои видения, это самое прошлое было для меня критически важно.

– А вам что известно о Разрушителях? – спросил я у Гверрела, когда мне показалось, что мастер Ребенген иссяк.

Заклинатель, все время молча (!) ехавший рядом, неопределенно хмыкнул.

– Лучше спросите, откуда они взяли архив разработчиков.

– Из Феллы, естественно, – пожал плечами чародей.

– Ну да. А может, место то поближе было?

– Да нет, уважаемый, именно из Феллы. Из бункера на месте главной имперской канцелярии. Пять лет раскопок, шурф глубиной сто пятьдесят метров. Заметьте, на чистой магии, так как материалов для крепежа – никаких!

Глаза Гверрела под очками стали совершенно круглые.

– Ваш орден способен организовывать такие глубокие рейды в Пустошь?

– Да, – без ложной скромности признал чародей, но честность взяла верх, и он поправился: – За все время ордену удались четыре дальние экспедиции. В большинстве случаев отряды бесследно исчезали.

– А сколько рейдов было всего? – спросил я, хотя был не очень уверен, что хочу знать ответ.

– Около двух сотен, – пожал плечами мастер Ребенген. – Неудачные попытки никто не считает. Между прочим, в той конкретной участвовал один из твоих предков, Гэбриэл. Лорд Лайндейл.

– Не слышал о нем такого.

– Ну особенности вашего семейного воспитания вне моей компетенции, однако все было именно так. Конечно, он был младшим сыном в семье и в то время не считался наследником. Церковной карьере он предпочел будущее мага, кое-что написал под псевдонимом Леонард Превор. К моменту их триумфального возвращения по Арконату прошла очередная эпидемия лосальтийской лихорадки, и младший сын стал старшим.

– И как решали проблему транспорта? – профессионально поинтересовался Гверрел.

– Пентаграммы, естественно! Они потеряли половину уцелевших из-за появления Рашкей, но библиотеку переправили всю.

Я глубоко задумался. Считать ли мне рассказы о подобном свидетельствами героизма или, возможно, Гверрел в своем неприятии Арконийского ордена магов в чем-то прав?

Как ни странно, трудности пути даже сплотили отряд. Серые стали тише, но притом – общительнее. Харека, в речи которого не осталось и следа акцента, все чаще тянуло на воспоминания, а вспомнить ему было о чем. Гверрел попеременно умничал, жаловался на погоду и едко комментировал свои впечатления о нашем королевстве, получалось не всегда понятно, но всегда обидно. В другой ситуации я бы его избил, наплевав на все свои планы, но сейчас разговоры отвлекали от сырости, промозглого ветра и промокшей одежды. И потом, благодаря влиянию Тени мне тоже удавалось изящно хамить. Мы ехали и упражнялись в остроумии.

В один из ничем не примечательных дней в недосягаемой для меня Академии начался новый учебный год. Отмечать не стали. Дожди шли еще неделю, но в конце концов пошли на убыль. Похолодало. За это время крохотные листья колючки приобрели тот слабый, черно-фиолетовый оттенок, который свидетельствовал о скором наступлении зимы. Серые изготовили из дерева замысловатые фигурки, раскрасили доску и теперь играли во что-то напоминающее предельно сложную азартную игру.

Радовало, что вопрос о том, кто может сидеть за одним столом с Лордом, мастер Ребенген тихо замял: без общества Харека я бы от такой жизни сам удавился. Просто невероятно ободряет присутствие человека, на любую твою жалобу способного ответить: «Это еще ничего!» – и тут же начать приводить леденящие душу примеры.

После очередного проклятия в адрес потолков, о которые можно стукнуться, просто встав во весь рост посреди комнаты, он усмехнулся:

– Низенькие! Это ты в Лосальти не был, парень.

Теперь мы были на короткой ноге, и любые попытки обращаться к себе во множественном числе сотник едко высмеивал.

– А ты был?

– Я много где был. Так понимаю, что предводители давно думали, куда бы нам перебраться, так что побегать мы успели. Стах, Тирсин, Лосальти, Фарома, до островной республики, конечно, не доходил, но туда вообще трудно добраться – язык Пустоши доходит до самого побережья, а Белый Предел обрывается в море крутыми скалами, под которыми вечно бьется прибой. Там встречаются два течения – северное и южное, лоб в лоб. Вот где кошмарное место! Кораблей там потонуло немерено, а тела размалывает о камни так, что косточки целой не остается. Местные считают, что горы имеют там рот, которым кушают людей.

Я с уважением покосился на Серого. И ведь не так уж намного он меня старше.

На каверзный вопрос, почему предводители (такие умные) завели своих подчиненных на склоны Белого Предела, Харек только беззлобно усмехался.

– Когда Братство основывалось, восточное побережье было главным оплотом цивилизации, Поющие Пески не приближались к нашим крепостям ближе чем на две недели пути, а на месте лосальтийских болот были глубоководные озера. Высокогорные поселения закладывались только ради охраны шахт и перевалов. Теперь считай: связь с Зеферидой потеряна двести лет назад, у Братства, по-хорошему, осталась только одна крепость, а про Лосальти ты и сам все знаешь. Так и живем.

Его слова здорово смутили меня, я никогда так остро не осознавал, что только арконийцы могут позволить себе жить, не думая о Приливах. Не сочтут ли меня Серые излишне высокомерным? Но Харека больше волновал другой вопрос.

– Скажи вот что: наших триста тысяч приедет сюда разом. Ваше хозяйство не надорвется?

– Что такое триста тысяч против двадцати пяти миллионов?

– В Арконате живет двадцать пять миллионов человек? – поразился Харек.

– Не в Арконате, в Шоканге. И потом, откуда, по-вашему, к вам везут все это продовольствие? Тирсин в последние годы почти ничего не продает, а лосальтийцы вообще чудные – не пашут, не сеют, а как-то кормятся!

Харек опять усмехнулся.

– Они кочевники, – пояснил он. – Болота живут своей жизнью, твари землю роют, то здесь появятся, то там. Вот люди и мечутся от одного островка к другому, отдельными семьями, чтобы внимание не привлекать. Племя целиком собирается только в сухой сезон, свадьбы играют, разбирают споры. Там сельским хозяйством занимаются только маленькие общины при святилищах. Растят специи, орехи, все – на обмен или для ритуалов. Вот тирсинцы действительно чудные. Овцы пасутся на склонах – земли не видно, лес весь вырубили, ячмень сажают на одном месте по пять-шесть лет подряд. Словно одним днем живут! Земля от такого обращения вся клоками, даже без проклятий, оползни, неурожаи. Чем они раньше торговали – ума не приложу.

Я слушал и с незнакомой прежде гордостью отмечал разумность арконийских законов: у нас за нарушение севооборота и урон урожайности земель можно было загреметь на каверрийские оловянные рудники, не говоря уже о потере имущества. Хотя на данный момент свободной земли в Арконате было завались.

Все эти разговоры помогали убить время, имитировать деятельность, но не снимали вопроса: сколько еще мне так жить? Я не трепал мастеру Ребенгену нервы постоянно, это было недостойно Лорда, но каждый раз после его контактов с начальством отмечал сжатые губы и озабоченный взгляд мага. Что означало – изменений нет. Но невозможно же убегать до бесконечности! Ни Сандерсу, ни мне.

К концу третьей недели даже у неунывающих Серых стали появляться предложения разделиться. Мастер Ребенген вскользь упомянул, что будет рекомендовать руководству прорыв в Гатангу. У меня тоже начали выкристаллизовываться некоторые планы, но поделиться ими с наставником я не успел – в ситуации случился перелом. Жаль только, что не в нашу пользу.

Все мирно ужинали в очередной безымянной дыре, с точки зрения Лорда напоминающей кукольный домик. Серые обменивались игривыми взглядами с какой-то смазливой девицей (просто феноменальная способность завлекать баб!). Пограничные из оставшегося с нами взвода согрелись, расслабились, скинули плащи и начали выставлять сапоги сушиться прямо у очага, на котором готовилась пища. Мастер Ребенген, ушедший обмениваться новостями с начальством, отсутствовал неожиданно долго, вернулся суетливым шагом, воровато огляделся и плюхнулся за наш стол.

Маг был мрачен, как смерть, и при взгляде на него у меня в груди тревожно екнуло.

– Убит повелитель Дарсании, Великий Лорд Рамон Дарсаньи, – сиплым полушепотом сообщил наставник. – В своей резиденции, штурмовым заклинанием. Его средний сын исчез, скорее всего, тоже убит, поскольку для нападения использовалось заклинание родственной крови. Говорили же им, что этот гадюшник в Холмах разогнать надо!

– Вот почему мы так спокойно ездим, – выдохнул Кейз. – Сандерса в Шоканге нет! Сюда он послал сообщника, а сам готовил покушение в Дарсании.

– Проклятье!!! Мы этого не предвидели. Проклятье, проклятье…

Я смутно помнил Рамона Дарсаньи, Великого Лорда с вепрем на щите, приезжавшего в Академию пару раз на разные важные мероприятия. Полноватый русоволосый здоровяк, он запомнился мне жизнерадостным и улыбающимся. Трудно было представить его в роли человека, пытавшегося меня убить, еще труднее – в виде изъеденной магией груды костей. Единственное, почему я вообще обратил на него внимание, было его родство с Сафаром: игнорировать Сафара не мог не то что человек без души, но даже и хладный труп. Не к месту я о мертвецах…

Мастер Ребенген не дождался от меня реакции и продолжил:

– Разделимся. Мы с тобой отправимся в Россангу. Есть предложение выдать тебя за Пограничного Стража, к ним там вопросов не возникает ни у кого и никогда.

Услышанное быстро вывело меня из оцепенения. Мысль (даже мысль) о том, что мне придется жить жизнью Пограничного, да еще не среди своих, была совершенно неприемлема. После такого они очень скоро будут жалеть, что Сандерс меня не достал.

– Тогда лучше в Ганту!

Эту идею я разрабатывал уже давно.

– Ты желаешь проделать весь путь снова, в обратном направлении?

– Зачем? Воспользуюсь тем порталом еще раз, а потом обратно – им же!

– Знаешь, Гэбриэл, это все-таки слишком решительный шаг…

– Вы преувеличиваете разницу между демонами и Пограничными, наставник, но первые меня уже признали за своего, а со вторыми мне для этого придется драться. Без шуток. Кроме того, в Ганту явно сохранились остатки библиотеки, а в казарме я только мышцы смогу накачать. Все необходимое мне у демонов есть.

Еда, горячая вода, высокие потолки, развлечения и вменяемые собеседники (по крайней мере, один точно). Никакого дождя (над Пустошью обычно очень сухо). Кроме того, тамошний босс мне кое-что задолжал (моя гривна!).

Мастер Ребенген потрясенно покачал головой.

– Предложение про Россангу мне поручили сделать тебе официально…

– Ответ: нет.

– Я понял тебя. И я передам твое встречное предложение. Хотя сомневаюсь, что кто-то воспримет его всерьез.

Я пожал плечами.

– А что говорит отец?

– Это следующий вопрос. Твой отец теряет терпение. Его больше не устраивают наши заверения, что все хорошо, он хочет видеть тебя лично. Что заставляет меня просить тебя повременить с Ганту, Гэбриэл. Вам надо встретиться.

– А это не опасно – двум Лордам находиться в одном месте? Ну учитывая обстоятельства.

– Опасно! Опасно до безумия, но… – Наставник замялся, подбирая слова.

– Папа закусил удила, – понял я.

– Вот именно. Нантрек попытается его успокоить, но это еще никому, кроме меня, не удавалось. Завтра утром будем знать результат.

Мне не нужно было ждать утра, я и так знал, чем кончатся эти уговоры. Он никого не будет слушать. Маги доказали свою бесполезность слишком наглядно, теперь отец собирался взять дело в свои руки. И ему безразлично, повлечет ли это за собой чуму, потоп или конец света, всю свою Силу (а она у него есть) он собирался обрушить на врага, невиновным оставалось только прятаться или разбегаться. Шансов выжить у Сандерса не было, но если безумному магу нужна была не жизнь, а Хаос, то он нашел верный способ его разбудить. Мне неприятно было об этом думать, но папа был слабым звеном в политической системе Арконата. Да, покойный Рамон был скотиной (прости меня, Господи!), но он не обладал и половиной папиных возможностей. Меньше Силы – меньше спроса, меньше последствия ошибки. Мне пришел на ум Третий Ракш – безумное нечто, с раз и навсегда заданными жизненными установками, постоянно меняющее форму с одной лишь целью – чтобы удобнее было убивать. Но у Ракша был брат. А у папы есть… я? Был ли я его якорем или как раз наоборот – источником безумия? Пожалуй, дело не только в том, чтобы мне встретиться с папой, надо бы еще и мастера Ребенгена доставить туда. Я со своими новыми заморочками могу и не суметь подобрать нужные слова, и тогда банальным потопом дело не ограничится.

Утром наставник принес мне новый план.

– Наше единственное оружие по-прежнему скрытность. Поэтому действовать будем так: Кейз возьмет всех Пограничных Стражей и продолжит движение на восток, периодически выходя на связь. Мы будем двигаться вслепую, не прибегая к ворожбе, а окончательный маршрут движения получим через связного. Таким образом, ваша встреча состоится в максимально неожиданном для Сандерса месте. Потом ты сможешь воспользоваться дарсанийским порталом Темного ордена и переправиться в Ганту.

То, что маги согласились на мое возвращение в Пустошь, означало: дело – швах. Буйнопомешанный колдун, собственноручно убивший двух дарсанийских Лордов, запросто мог остаться безнаказанным. Вот и подумаешь, так уж ли не прав папа в отношении магов: понту у них много, но в по-настоящему серьезной ситуации рассчитывать можно только на себя.

Обстановка становилась нервной.

«Ничего! – твердо сказал я себе. – Этот ненормальный просто не знает, с кем связался! Мы с папой – команда каких поискать. Маг и Разрушитель зараз – страшная сила. А будет необходимость, мы еще и демонов для поддержки позовем! Их ни магия, ни зараза не берут. Как то бишь его? ЯМ-64 «бета»? А все следы я потом Тьмой зачищу, никто не прикопается».

При мысли о демонах давящий страх пропал. Тот, кто выдержал бой с Ракшем, не убоится какого бы то ни было чародея. В отличие от всех этих жутких монстров Сандерс смертен и уязвим. Да и жить ему по-любому оставалось недолго.

С такими человекоубийственными настроениями я снова двинулся в путь. Инстинкт самосохранения требовал от меня держаться тише и слушаться, но жизненный опыт (пусть небольшой) подсказывал, что тактику пора менять. Не убегать, шарахаясь от каждой тени, а нападать, положившись на удачу и скорость реакции. В конце концов, повелителю Дарсании охрана не помогла. Теперь встреча с отцом приобрела новый смысл, и я ждал ее с нетерпением. Почему-то я был уверен, что у папы есть что предложить на этот случай.

Затем последовали три дня лихорадочной скачки в непонятном направлении, потому что место встречи со связным знал только мастер Ребенген. Серые остались с нами, теперь они были единственной моей охраной, прониклись чувством ответственности и бдели изо всех сил. Конечно, навыков телохранителей у них не было, но от прямой атаки они защитить могли.

На четвертый день мастер Ребенген назначил сбор за час до рассвета.

– Наша цель в нескольких часах езды, – пояснил маг. – В течение дня мы должны встретиться с курьером, а потом разойтись на максимально возможное расстояние.

На бледнеющем утреннем небе выделялось дымное марево от труб множества каминов, где-то впереди был город.

– Не рискованно нам будет туда ехать?

– Пилтонг – большой город, случайно встретиться в нем практически невозможно. Я заберу депешу и амулеты у связного в условленном месте, и мы сразу же уедем, не задерживаясь на ночь.

– Амулеты-то зачем? Мы же условились не ворожить.

– На всякий случай, – пожал плечами маг. – Хочу свежие. Амулеты надо обновлять, особенно – Ключ Связи, я им так часто пользовался, что заклинание начало осыпаться. В общем, освежу запасы – и в путь!

Город действительно был не маленьким, больше Лпаны, меньше Саркантана и гораздо хаотичнее, чем Зинах. Старая добрая арконийская провинция, отнюдь не витрина процветания, но место вполне уважаемое и обжитое. Тень Магистра пришел в умиление от царившей на узеньких улочках толкотни, от громоздящихся вплотную друг к другу домов, обилия уличных торговцев и выставленных прямо на мостовую прилавков. Здесь определенно были воры, и воров было много. Я отметил себе, что Серым надо посоветовать держаться за кошелек. Хотя к трезвым солдатам жулики, скорее всего, не сунутся.

Пилтонг отнесся к нам равнодушно и без удивления. Мастер Ребенген привычно провел нас через лабиринт улочек к гостинице, при которой была небольшая конюшня, заказал обед и велел не расслабляться.

– Встреча займет не больше часа. Потом перекусим и тут же в путь.

Я кивнул и постарался ничем не выдать своего разочарования. За столько дней впервые остановиться в приличном заведении – и ни помыться, ни отоспаться. Ну так хоть поедим как люди! Из кухни аппетитно тянуло жареным луком и выпечкой.

Служанка успела принести свежий хлеб, выставить на стол кувшин яблочного сидра и кое-какие закуски, когда маг едва ли не вприпрыжку вернулся назад.

– Уезжаем прямо сейчас, обедать не будем.

От обиды у меня даже желудок свело.

– Почему?!

– Ни почему!!! – Маг сделал над собой усилие и добавил чуть спокойнее: – Мне не нравится ситуация. Мэтр Аккери – опытный сотрудник, у него на проблемы чутье. На границе дарсанийские таможенники настояли на подтверждении его пропусков, то есть они пользовались пентаграммой Связи, а вся затея была выстроена на том, чтобы не прибегать к ворожбе. В принципе мало ли кто куда едет, но не будем забывать – у Сандерса могут быть сообщники. В одиночку он ни за что бы так долго не продержался.

Ревнители Хаоса, однозначно. Моей семье вообще везет на сумасшедших.

Харек свистнул своим, Серые разочарованно отлепились от стола и начали разбирать сваленные на полу вещи. Хозяин гостиницы, немного удивленный нашим поведением, крикнул конюху вести лошадей.

Я вышел во двор, пытаясь понять, что меня так раздражает на этот раз.

Все мое тело отчаянно чесалось, словно его пробовала на вкус сотня маленьких муравьев. С некоторых пор именно так я воспринимал близость магии. Я огляделся. Едва заметное в полуденном свете, над городом плыло странное цветное марево. Я дернул мастера Ребенгена за рукав:

– Наставник, что это?

Чародей мельком глянул в указанном направлении, затем резко повернулся и вгляделся. Это оказало на него странное действие: он смертельно побледнел, глаза его остекленели.

– Бежим! – выдохнул он, и тут же взгляд его заметался. – Не успеем…

Я взял уважаемого чародея за грудки, поднял над землей и как следует встряхнул.

– Объясняй!

– Боевая разработка ордена, – прохрипел мой учитель. – Поджигает все горючие материалы в радиусе двух километров. Единомоментно.

Я уронил чародея на землю.

Этот город был деревянный.

Стенами здесь служили обмазанные глиной тростниковые циновки. Даже там, где наружные стены сложили из камня, внутри были деревянные половицы, стропила, кучи тряпья и мебели. Обычный пожар превратил бы это место в смертельную ловушку, а если огонь будет со всех сторон… Улочки слишком узки, чтобы спасти от огня, площади захламлены прилавками торговцев и лишь немногим отличаются от хорошей печки. Город превратится в огромный крематорий, гигантский погребальный костер для всех его жителей.

– Осталась пара секунд, – напряженно сообщил Гверрел. Заклинатель не паниковал, но во взгляде его застыла какая-то болезненная растерянность.

Времени на размышления не оставалось. Если в этом городе был кто-то, чья жизнь зависела от магии, я ничем не мог ему помочь. Я закрыл глаза и на мгновение позволил себе увидеть то, что произойдет, тем, другим зрением. Короткая вспышка, чадное пламя, рвущееся из-под крыш, истошные крики заживо горящих, заглушаемые ревом огня, клубы дыма и искр над рушащимися строениями. Жирный черный пепел, медленно оседающий на окрестные поля. И дня через два, когда остынут угли, – огромная братская могила, где не найдут ни праха, ни костей. Проклятое место.

А потом я глубоко вздохнул и ударил это, оттолкнул раскрывшее жаркие объятия будущее прочь от себя, во мрак, в небытие. Жуткие картины взроились ворохом несвязных обрывков, закружились в черном вихре, а потом погасли. Погасло все. Едва заметная темная волна окатила город. Я не знал, как далеко простираются те два километра, поэтому тянулся изо всех сил. Сопротивления не было. Этому заклятию было далеко до самотворящегося, оно рассыпалось от одного прикосновения, послушно и безропотно. И где-то далеко, по другую сторону Тьмы, мне почудилось Нечто. Оно тянулось мне навстречу, обретая звук и цвет, купалось в темных волнах, играло черными хлопьями Несбывшегося. И это Нечто очень напоминало… город.

И тогда я постиг сокровенную суть Тьмы. Она нужна была не для того, чтобы разрушать магию, ломать пошлые человеческие игрушки. Вовсе нет. Все эти разговоры об освобождении от власти магии имели бесподобный по простоте и изяществу смысл.

Моя Сила убивала Судьбу.

Только что будущее этого города было отмерено и взвешено и утомленно брело навстречу неизбежному под равнодушными лучами дневного светила. И вот его уже нет. Ни на секунду не перестав быть, все окружающее меня родилось заново. Растерянное, юное и свободное, совершенно свободное во всех своих будущих грехах и победах, горе и радости. Переродившееся.

Я открыл глаза. Никто не заметил явления Тьмы. Наверное, люди решили, что по небу пробежало облачко. Но вокруг стало светлее и свежее, словно на дворе стоял не конец лета, а ранняя весна. Удивленные горожане старательно прятали друг от друга непрошеные улыбки. Дети, более живые и непосредственные, уже вовсю наслаждались этой непонятной, безадресной, пришедшей непонятно откуда радостью. Всполохи детского смеха серебряными колокольчиками пробегали по улицам. Серьезная маленькая девочка, дочь трактирщика, старательно запихивавшая в корзинку пушистого серого котенка, вдруг улыбнулась и крепко прижала его к груди. По крайней мере, один из них был счастлив.

Где-то далеко к небу потянулась струйка черного дыма, но быстро выцвела и сошла на нет белыми клубами – горожане свирепо набросились на жалкий призрак несостоявшегося пожара, не оставив огню ни шанса.

За моей спиной благоговейно вздохнул Гверрел.

– Восславим, – дрожащим шепотом начал заклинатель, – могущество Лорда…

– Молчать! – спокойно приказал я. – Побью. Ногами!

Харек с готовностью закивал, невзначай подталкивая заклинателя вперед. Гверрел не обиделся, глаза его умильно блеснули.

– И скромность, отличающая подлинно великих…

Мастер Ребенген стащил с шеи гирлянду амулетов, встряхнул пару раз, а потом выкинул их в водосточную канаву.

– Плевать, – сообщил он. – Все равно они казенные.

Я прислушался к себе. Не идет ли дело к новому обмороку? Вроде нет, даже бодрость какая-то появилась. Впрочем, лучше не рисковать.

– Значит, так. Я, пожалуй, сегодня никуда не поеду, отдохну. – А заодно вымоюсь и доем заказанный обед. – А вы все, разберитесь, что это было! Опротивели уже эти фокусы. Мне что, лично надо этого вашего сумасшедшего ловить? Как такие штуки у него вообще в руках оказались?!

Чародей не успел придумать удобоваримого оправдания. На улице возникло оживление, горожане стали двигаться и расступаться, увлеченно тыча куда-то пальцами. Гуськом, по одному в нашу сторону двигалась колонна всадников в бело-фиолетовых цветах Арконийского ордена магов. Во главе отряда ехал молодой чародей, смутно знакомый (наверняка в Академии я видел их всех по несколько раз) и весь какой-то пришибленный. Интересно, а как выглядит воздействие Тьмы с точки зрения волшебника? Тут его взгляд упал на мастера Ребенгена, и он воспрял духом.

– Мэтр Ребенген, сэр, как удачно, что мы вас нашли!

– Вы должны были искать не меня.

– Так и было, но наши принадлежности внезапно…

Ну конечно! Поисковые амулеты все накрылись. Что означает: Сандерса опять не найдут. Очевидно, мастеру Ребенгену на ум пришла та же мысль, но он решительно ее отбросил.

– Вы предпочли бы сгореть?

– Значит, вы заметили! Мэтр, вам не кажется, что это было…

– Бегущие Огни, – спокойно подтвердил мастер Ребенген. – По меньшей мере, четвертого номера.

Веселенькое название для такой жуткой штуки. Опасливый взгляд мага заметался и в конце концов зафиксировался на заклинателе. Должно быть, бедняга решил, что Серый раскусил их секретную разработку на раз.

– И все так неожиданно… прошло. – Несчастный был полностью деморализован.

Мастер Ребенген смилостивился:

– Это результат контролируемого вмешательства с нашей стороны. Позже я объясню вам принцип. Сейчас нам надо срочно придумать, как не дать мерзавцу воспользоваться ситуацией. Пройдемте внутрь!

Я пресек попытки новоприбывших потеснить Серых (обед они не заслужили!) и вернулся к еде, прислушиваясь к озабоченному бормотанию чародеев. Учитывая мой слух, это было все равно что сидеть с ними за одним столом, только харчи делить не приходилось. Главного сыщика звали Мартелом. Он рассказывал мастеру Ребенгену занимательнейшую историю поисков сумасшедшего колдуна. Безумец был воистину изобретателен, он продемонстрировал преследователям весь арсенал боевой магии (искалечив троих сослуживцев), путешествовал по воде (даже там, где делать это категорически запрещалось), устраивал поджоги, травил лошадей, убивал всех, кто мог сказать о нем что-то определенное. В Дарсании он задействовал достаточно разветвленную сеть агентов (ею сейчас занимались Целители), среди которых было немало мелких, не состоящих в ордене чародеев, продажных чиновников и просто бандитов. Именно так он подловил покойного Пьера Дарсаньи – в подпольном заведении с казино и борделем для особо экзотических клиентов. Лорд Рамон подобных интересов в сыне не одобрял, но боролся с ними недостаточно энергично, что вышло боком для обоих. От Сандерса ждали любой гадости, но Бегущие Огни даже для Мартела стали сюрпризом. Насколько я понял, амулеты, заправленные подобными заклинаниями, могли покинуть спецхранилище только по особому распоряжению Оперативного Совета. И тем не менее.

С молодым магом приехала помощница, зеленоглазая волшебница с очень хмурым выражением лица. Помогать начальнику оправдываться она не желала. Ее взгляд рассеянно блуждал по нашим тарелкам и на секунду коснулся Харека. Тот подарил ей самую обаятельную из своих улыбок. Этот мерзавец умеет делать такие большие голубые глаза, которые в сочетании со светло-соломенной, выгоревшей шевелюрой придавали ему вид младенческой невинности (если не знать, как здорово он умеет материться). Девушка заметно смутилась и зачем-то полезла поправлять волосы. Того гляди, он ее еще и за стол пригласит…

Я встал и решительно присоединился к магам. И пусть кто-то попробует сказать, что это не мое дело! Они не решились, но смотрели косо, а у меня не было Пограничных Стражей, чтобы их припугнуть. Снисхождения они тоже не заслужили.

– Итак, что вы можете без амулетов?

Мартел (у меня язык не поворачивался называть его «мэтр») недовольно скуксился, но поймал многозначительный взгляд мастера Ребенгена и смирился.

– Только самое простое – поиск по отпечатку ауры. Различить особенности индивидуальной ауры без амулета большинству магов не по силам, но на Сандерсе лежит дарка, ее привкус мы способны ощущать без дополнительных приспособлений. К сожалению, все следы… тоже пропали.

– А вы объезжайте город по периметру, след и найдется, – предложил я.

Маг недовольно покосился на меня:

– Мы разберемся с этим.

Как я понял, об этом он уже распорядился, но сам не поехал – подчиненных послал.

– Есть еще один момент: он маг, а магов в Шоканге немного. Как далеко вы способны обнаруживать выбросы магии?

– Мы разберемся, – упрямо повторил маг.

– Да вы не напрягайтесь так, мэтр, – посоветовал я ему. – Я ни минуты не сомневаюсь, что вы знаете свое дело и прилагаете все усилия. Но когда здесь появится мой отец, а он будет здесь очень скоро, вопрос прозвучит иначе: не «что сделано», а «где результат». Давайте повторим список мероприятий хотя бы для памяти!

Упоминание об отце возымело действие. Чародей стоически вздохнул и совсем не величественно поежился.

– Если он не начнет создавать что-то вроде Бегущих Огней, выйти на него мы не сможем. В спокойном состоянии маг почти не отличается от простого смертного, обнаружить разницу без амулета на расстоянии больше ста шагов невозможно.

– Ну что вы все так вцепились в эти амулеты! Других, что ли, способов нет?

– На разработку… альтернативных технологий уйдет несколько недель.

– А вы собак возьмите.

– Чего? – искренне не понял он.

– Не «чего», а «кого». Ищеек. В Шоканге с магами напряженка… ну вы поняли почему… а преступники все-таки есть. Так вот, для того чтобы кого-то по-быстрому найти, местные власти держат специально обученных собак. Даже в городе полицейская ищейка берет трех-пятичасовой след. Естественно, их тоже можно облапошить, но один раз это сработает. Нужен только образец запаха, как можно более свежий и чистый. Попробуйте.

Судя по тому, что Тень Магистра собак не любил, животные действительно могли быть эффективными.

– Мы… попробуем.

Молодая волшебница возвела очи горе и без лишних слов отправилась разыскивать городских собаководов.

Возможно, отослав всех своих подчиненных, Мартел надеялся отдохнуть. Зря. Он этого еще не знал, но его ожидали большие неприятности – к столику решительным шагом направлялся Гверрел. Мастер Ребенген заметил его приближение и вежливо распрощался с коллегой. Я задержался из чистого любопытства. Мне было интересно, что Гверрел может иметь к человеку, которого впервые увидел полчаса назад?

– Не кажется ли вам, что создание такого оружия аморально?! – сурово сверкнул очками заклинатель.

Маг оторопело уставился на Серого, на мгновение потеряв дар речи.

– Развлекайтесь, – промурлыкал я и отправился восстанавливать силы.

Бодрость оказалась обманчивой, а может, все дело было в горячей ванне. Пятиминутный отдых превратился в полноценный семичасовой сон. Я спал, и никакие видения меня не беспокоили.

Вечером горожане Пилтонга устроили импровизированный карнавал. Люди пели на улицах, плясали под музыку самодеятельных оркестров и выпускали иллюзии. Я порадовался, что успел выспаться днем. А вот каково было магам, пытающимся найти в пестрой толпе одного-единственного человека, лучше было не думать.

Они и не пытались никого искать – вся ударная бригада ордена магов ужинала в общей зале. Чародеев среди охотников было четверо, все они были одного с Мартелом возраста, то есть чуть старше меня. Двое, судя по выбранным блюдам, были Целителями. Зеленоглазая волшебница с мстительным удовольствием обгладывала куриные косточки. Медленно. Еще один, с перевязанной рукой и живописными синяками на физиономии, к еде был не расположен.

Я не стал набиваться на знакомство и решил подождать отцов-командиров. Очень приятно было сидеть в большом, светлом помещении за чистым столом, не испускающим никаких подозрительных запахов. Иллюзий, которыми горожане решили скрасить этот вечер, я не видел, но всерьез раздумывал, не присоединиться ли к танцующим. Серые наверняка все там.

Буквально через минуту в зал спустился мастер Ребенген, за которым гуськом потянулись Мартел, Харек и Гверрел (а как же без него!). Судя по тому, что они пришли вместе, я появился как раз к концу какого-то совещания, на которое меня не позвали (с этой традицией надо кончать!).

– Добрый вечер, Гэбриэл! Как отдохнул?

– Замечательно, наставник. А как у вас дела?

– С переменным успехом. – Маг кивнул в сторону гуляющей толпы. – Как ты понимаешь, продолжать поиски в такой обстановке немыслимо.

– Можно поподробнее?

Мастер Ребенген кивнул и принялся деловито излагать суть дела. Оказалось, что Сандерс жил в двух кварталах от нас, в каком-то частном доме. При известном везении он мог бы видеть, как мы приехали.

– Он выпустил Бегущие Огни посреди города, в котором сам же и находился? – для верности уточнил я.

– Ну… Похоже на то.

– Во псих!

– Он был в отчаянии, он знал, что мы уедем сразу же, как я встречусь со связным. А Мартел преследовал его по пятам.

– Но самого себя!

– М-да. Необычное решение.

Сандерс не мог не заметить исчезновения магии, а потому появления охотников явно не ожидал. Несмотря на внезапность атаки, беглец сумел прорваться через оцепление, попутно ранив одного из преследователей.

– Надо было не умничать, а Стражей вперед послать!

– Стражи там тоже были, но не все они знали Сандерса в лицо. Никто не мог ожидать, что в этом притоне собралось столько народу и они все, не сговариваясь, бросятся наутек!

Я вздохнул: если они видели, что там притон, какого Ракша они полезли туда в открытую? Впрочем, если бы полиция вела себя идеально, жить было бы неинтересно.

– Собаки помогли?

– Решение использовать животных было гениальным, – признался Мартел. – Сандерс такого не ожидал, он был в панике. Я впервые за все время увидел его, он был совсем близко. Увы, собаки неспособны лазить по крышам. Потом еще Вернера ранило, и он едва не сорвался… Короче, Сандерсу удалось уйти, но мы практически лишили его ресурсов. Амулеты были испорчены, но у него также имелось невероятное количество яда, сосуд со спорами чумы и… некие предметы, в нашем королевстве не встречающиеся.

– Стрелковое оружие, – хладнокровно пояснил Гверрел.

– Вы торгуете такими штуками? – удивился я.

– Исключено, – отрезал заклинатель. – Конструкция и принципы изготовления держатся в строжайшем секрете.

– Странно как-то, – почесал за ухом Харек. – Можете, конечно, мне не верить, но волына его не нашими сработана. То есть модель наша, а работа чужая. Форма выдержана, но материалы использованы без ума, барабан – из меди, ствол – некаленый. Его же после третьего выстрела ромашкой порвет!

– Должно быть, потому-то он и выкинул его после первого, – мрачно заметил Мартел.

– Какая знакомая картина, – тонко улыбнулся я. – Помнится, Бегущим Огням тоже не полагалось здесь быть.

Улыбка у Харека вышла кривая.

– Мужики, надо его найти. Надо! Если я не узнаю, откуда он эти штуки взял, с меня предводитель шкуру сдерет. На полном серьезе.

А есть ли еще в этом мире кто-то, кто не охотится за Сандерсом? Ну, допустим, демоны. Надо будет этот вариант папе предложить. Помнится, дарка дает тварям некую власть над колдуном, если босс Ганту знает ту тварь, что пометила Сандерса, то проблема будет решена в течение суток.

 

Глава 33

Известие о происшедшем в Пилтонге грянуло в Академии как гром среди ясного неба. А за громом последовали молнии…

– Экстракт камалейника, сорок граммов, – спокойно зачитывал Нантрек.

Смертельной дозой считалась одна сотая грамма. Яд усваивался мгновенно, смерть наступала через три дня, противоядия не существовало.

– Капсула с маркировкой «штамм 247», лосальтийская лихорадка девятьсот семьдесят третьего года.

В тот год мор был особенно лют, умирало семеро из девяти заболевших.

– Амулеты строгого учета, без заклинаний, общим числом двадцать штук. Номера последних двух лет.

Когда Нантрек узнал, что содержалось в тех амулетах до вмешательства Разрушителя, его тошнило полчаса, пришлось принять валериану. Сандерс мог, практически не напрягаясь, смести с лица земли половину Арконата. Вот и спросишь себя: не чудо ли, что команде Мартела не удалось загнать его в угол до встречи с Темным адептом?

Но главное – все эти предметы должны были находиться в особом хранилище, расположенном в стенах Академии. А ведал этим хранилищем глава цеха Новых Знаний мэтр Бигген. Именно он стоял сейчас перед столом председателя, белый как полотно.

– Ты понимаешь суть вопроса, Сэм. Кто?

– Мы ведем инвентаризацию, – пробормотал маг. – Последняя была в марте, недостачи не было.

– Ты отрицаешь принадлежность амулетов?

– Нет. Но…

– Число не имеет значения, даже если хранилище покинул только один. Кто их вынес? Сандерс не имел доступа к вашим материалам.

– Я… не понимаю.

– Что тут непонятного? Кто-то, кому ты дал допуск, воспользовался им, чтобы снабдить преступника оружием массового поражения. И это оружие было использовано.

– Мои сотрудники не могли этого сделать, – уверенно заявил Бигген, но голос его слегка дрожал. – Допуск получают только надежные и ответственные маги, понимающие всю серьезность последствий нарушения правил. Даже ценой собственной жизни они не стали бы…

Нантрек хлопнул ладонью об стол:

– Тогда кто?!! В твой корпус невозможно войти без пропуска и сопровождающего.

Бигген запнулся и замолчал.

В любом другом случае Нантрек предложил бы ему сесть, успокоиться и попытаться разобраться во всем подробно. В любом другом. Сейчас власть председателя Оперативного Совета превратилась в его проклятие. Он должен был принять меры, выжечь заразу, вырвать предательство с корнем.

– Составь списки тех, кто посещал хранилище в последние полгода, и передай их инквизиторам. Всех изолировать до выяснения.

Вряд ли следователи инквизиции будут снисходить до былых заслуг чародеев. Слишком велик риск! Во времена молодости Нантрека проблемы гораздо менее серьезные решались поголовным истреблением всех подозреваемых. Не только Лорд Бастиан помнит, как это делается. И никого не волнует, что под нож пойдет уникальная команда исследователей, таланты, найденные и выпестованные лично главой цеха…

– Это не мои!!! – Бигген едва не рыдал. – Они не могли! Я один во всем виноват, убейте меня!

– Заткнись, дурень!!! Ты думаешь, что мне нужна кровь?! Я же не демон! Этот маньяк Сандерс все еще на свободе. Кто его снабжает?

– Дайте мне время, мастер, хотя бы час! Я выясню.

– Время до вечера. Выполняй!

Глава цеха Новых Знаний опрометью выметнулся из кабинета Нантрека.

Время до вечера, четыре часа, – вот все, что председатель мог для него сделать. Стоило Биггену уйти, как старый маг обмяк в кресле, словно из него выпустили воздух. Валериана помогала плохо, но для более сильных средств время еще не пришло – сегодня председателю нужна была свежая голова.

Это лето обещало стать последним в его жизни.

А ведь прошлой ночью он спал хорошо, и в час, когда решалась их судьба, никакие видения его не мучили!

Может, он был в чем-то неправ? Весной, столкнувшись с появлением колдуна, он воспринял его как мелкую неприятность. Предательство Сандерса поначалу казалось опасным, но частным явлением. И только теперь, спустя полгода, Нантрек начал осознавать подлинные размеры угрозы. Никаких случайных совпадений не было, заговор носил масштабный и систематический характер. В Арконате существовала организация, сознательно и целеустремленно работающая на уничтожение королевства. Возможно, Сандерс был ее главой, но точно не единственным членом. Впервые проявив себя при покушении на сына повелителя Шоканги, тайное общество уже тогда было достаточно сильно и с тех пор только укреплялось. В его орбиту были вовлечены все сколько-нибудь значительные силы королевства: представители церкви, Великих Домов, уголовного мира, местные власти, а также и чародеи. Монументальное здание Арконийского ордена магов оказалось карточным домиком, тщательно создававшиеся системы безопасности и контроля работали вхолостую. Еще вчера Нантрек был уверен в неприступности и надежности стен Академии, а сегодня понимал, что Сандерс мог накрыть их одним-единственным заклятием, например – Радужным Туманом (амулет № 187/1012 из его коллекции). Орден никогда за всю свою историю не сталкивался с угрозой магических диверсий. Они были к этому не готовы, совершенно. Нантрек участвовал в управлении орденом магов на протяжении пятидесяти лет. Был ли он недостаточно жесток, слишком доверчив, глуп, попросту ленив? Их спасение оказалось результатом случая, немыслимого, непредсказуемого стечения обстоятельств.

Ситуация стремительно неслась в тартарары, что хуже – председатель больше не чувствовал себя в силах взнуздать и укротить стихию.

В кабинет без стука вошел секретарь. Нантрек вздрогнул – раньше такое поведение не казалось ему странным, а теперь за ним мерещилось не пойми что.

– Что случилось?

– Мэтр Чомпен просит встречи с вами.

– Не сейчас!

– Он очень настаивает.

Нантрек вздохнул. Только настойчивого мага ему сейчас и не хватало. Однако масштабы кризиса следовало держать в секрете, насколько это вообще возможно. При обычном положении дел он принял бы посетителя немедленно.

– Пусть войдет.

Чомпен вошел после небольшого замешательства, по-видимому, расшаркивался с секретарем. По непонятной для председателя причине, преподаватель зоологии надел самую лучшую из своих мантий и даже воспользовался каким-то чистящим заклинанием – на ткани не было ни одного кошачьего волоска. Чародей явно пришел для серьезного разговора, но не знал, как его начать.

– Я видел Биггена, он был взволнован…

– Ничего серьезного, внутренние дела цеха Новых Знаний. Вы по какому вопросу, мэтр?

Чомпен выпрямился и глубоко вздохнул.

– Не надо больше никого искать. Это я.

– Что – я?

– Я вынес из лаборатории Биггена амулеты с боевыми заклинаниями и годовой запас реактивов третьей группы отчетности. Я сделал это еще весной, во время кризиса с колдуном, когда приносил Биггену снадобья, пользуясь тем, что меня никто не сопровождает. Но я могу все объяснить!

В животе Нантрека образовалась неприятная пустота.

– Полагаешь, что сейчас это кому-то надо?

– Я не мог поступить иначе! Вы должны меня понять!..

– Зачем? – печально поинтересовался председатель.

Чародей заторопился:

– Вы знаете, в моем Таланте есть оттенки Прорицания, незначительные, конечно. Иногда я могу видеть Судьбу, ожидающую людей. Она есть не у всех, лишь у некоторых. И вот, когда я увидел его в первый раз… Эти пустые глаза, бессмысленные жесты… Меня словно молнией прошило! Я понял, что этот ребенок, когда вырастет, станет причиной гибели Арконата. И я чувствовал, что Сандерс может как-то помочь… Я делал все, что он требовал. Нужно было торопиться! И вот недавно… все прошло.

Фрагменты реальности, словно элементы головоломки, сошлись в голове Нантрека и встали на место с тихим щелчком, обстоятельства происшедшего предстали перед глазами с яркостью галлюцинации. Председатель Оперативного Совета стащил с ноги башмак и принялся изо всех сил лупить им ошалевшего мага.

– Дебил, недоумок!!! Недоношенное отродье паршивой козы! Где ты был, когда тебя учили? Тебя чему учили?!! А?!

Чомпен забился в угол между креслом и столом и захныкал. Председатель свирепо оглядел поверженного и немного остыл.

– И вот такие идиоты оказываются инструментами Провидения! Тьфу!!! Подумать только! Инквизиторы обхохочутся. – Нантрек сел в кресло и еще раз, для порядка, пнул ослушника. – Провидец является частью предсказания. Сколько можно повторять это вам, недоумкам?! Да, Ракш тебя забери, мальчик мог погубить Арконат! Если бы умер. Его отец стер бы всех нас в порошок, а демоны доели бы остатки. Важны не причины и следствия, важен механизм! Я же вам через слово на каждой лекции это повторяю. Только знание механизма реализации предсказания позволяет им управлять. Не зная механизма, можно сразу начинать готовиться к предсказанному – дешевле выйдет.

Маг шмыгнул носом:

– Простите, учитель…

– Не прощу! Пять лет каторжных работ и запрет на профессиональную деятельность ты себе заработал. Да, проект «Арконат» перестал существовать, уже перестал, но королевство Арконат будет жить и процветать, если будет на то воля Господа. Но уже не так, как раньше, не в виде алхимической лаборатории. Цель достигнута, Разрушитель возродился. Мы будем жить по-новому, но ты в этом участия не примешь! Да, Сандерс этому содействовал, некоторым образом. Для начала он сделал мальчика таким, каким ты его увидел, а теперь еще и помог его Таланту проявиться в полную силу. Бесценному дару Разрушения! Но если бы ты задумался… хоть на секунду!.. над тем, что видел, все то же самое можно было бы сделать без лишнего риска, без нервотрепки и ненужных жертв. Как видно, Господь решил испытать нашу веру… – Нантрек сложил руки в молитвенном жесте.

– Простите меня, учитель!

– Господь простит. Где теперь может быть Сандерс? Отвечай! Какие у него остались ресурсы?

– Можно списочек?..

Нантрек сунул ему бумагу. Чомпен развернул ее дрожащими руками.

– Что я давал, все здесь. Какие у него были личные возможности, я не знаю.

– Убирайся с глаз моих! Стражи за тобой придут. Не думай, что ты так легко отделался. Не забудь повидать Биггена и извиниться. Представляешь, как ты его подставил?!!

 

Глава 34

Со свойственной ему прямолинейностью повелитель Шоканги выбрал для встречи вторую по величине резиденцию Лорда – замок под названием Гнездо Феникса. Покинув притихший после ночного буйства Пилтонг, мы отправились сразу туда – другой возможности связаться с кем-либо все равно не было. Можно было, конечно, послать гонца за амулетами связи, но от этого время до первого контакта только увеличилось бы вдвое, проще было доехать самим. И потом, папа нас ждал, а он был не из тех людей, которые спокойно относятся к изменению планов.

Мартел не долго разрывался между азартом погони и заботой о безопасности сына Лорда: с первым светом он умчался прочесывать город, а на случай, если Сандерс не внял голосу разума и не покинул Пилтонг еще ночью, маг поделился с нами Стражами.

Лично мне это особого удовольствия не доставило. Нет, я не спорю, ордену служат хорошие бойцы. Мне ли не знать, я тузил их больше года! Но они – просто люди. Хорошо обученные, усиленные волшебством, лояльные, дисциплинированные, но притом – психически нормальные. Я не был уверен, что они бросятся на смертельно опасного врага, не раздумывая, не заботясь о собственной жизни, не замешкавшись хотя бы на секунду. Недаром ведь они не служат на Границе, их используют только для разборок внутри страны.

Два дня прошли в напряжении. Где находится Сандерс, было неясно. Серые в первый же день поцапались с орденскими Стражами, а маги не могли прекратить свару солдат из-за ограниченности средств. Я грубо вмешался, а когда слова не помогли, съездил в рыло оставленному Мартелом за командира капралу. Капрал имел наглость возражать, после чего с неожиданной легкостью улегся мордой в грязь, а его слишком ретивому подчиненному (какого Ракша он полез в разборки командиров?) пришлось закатать по яйцам. Больше желающих спорить с Лордом не было.

Наверное, именно так мои предки и устанавливали порядок в Арконате.

Мастер Ребенген заметно сдал. Дело было то ли в отсутствии привычных для чародея волшебных приспособлений, то ли в том, что наставнику предстояло как-то объяснять моему отцу наличие у Сандерса арсенала боевой магии. Я не был уверен, что папа отнесется к такому известию с юмором. Наверное, мастеру Ребенгену приходило в голову нечто подобное, он, уже не скрываясь, принимал какие-то снадобья, от которых выглядел чуть сонным, зато счастливым.

Высокий шпиль с тревожным, багрово-красным флажком на верхушке появился на горизонте к исходу второго дня. Ничего напоминающего о мифической птице – просто небольшая, но очень хорошо укрепленная крепость: двойной ряд стен (вторая выше первой), приличных размеров сухой ров (его не стали заполнять водой из-за какого-то сумасшедшего) и центральная башня, соперничающая по высоте со строениями Древних. Местность вокруг была просто наводнена Пограничными Стражами. Я без сожаления расстался со своей орденской охраной и вступил в Гнездо Феникса, уже будучи под протекторатом повелителя Шоканги.

До цели путешествия оставалось всего ничего: сотня метров по мощенной бурым камнем мостовой, там, за вторыми воротами, должен был ждать меня мой отец. Всю дорогу я честно пытался спланировать предстоящий разговор. Своей вины в происшедшем я не усматривал, винить кого-то еще было глупо, но совсем не прокомментировать ситуацию тоже было нельзя. Попытаться превратить в шутку блуждание по «дикой земле» в обнимку с демонами и чужаками? Нонсенс. Представить перенесенные неудобства как сходную цену за обретенное могущество? Знать бы еще, как отец к этому могуществу относится… Своими силами я выстроил в уме два-три дурацких пассажа, которые должны были превратиться в приветственную речь, и попытался представить себе, что отец может мне ответить. И вот, когда я наконец увидел его, все заготовленные слова попросту испарились.

Нечасто, должно быть, герольду повелителя Шоканги удавалось полностью произнести положенную речь. Но все хорошее кончается, кончилось и перечисление наших титулов, теперь от нас требовалось что-то сказать.

Отец не спешил нарушать молчание.

– Похудел, – как-то отстраненно заметил он.

Я ждал продолжения, но потом тот внутренний голос, что поселился во мне с некоторых пор, шепнул: «Это ты нашел свою душу, но он-то остался прежним!» Папа просто не знал, как себя вести в таком случае – ему еще никогда не возвращали родственников. Я поспешил ему на помощь – глупо улыбнулся и заявил:

– Было здорово!

На его лице мелькнула едва заметная тень облегчения и благодарности.

– Позже мы обсудим это подробно.

– Конечно!

Он кивнул, словно так все и должно было быть, а потом вернулся к тому, что было для него привычнее и получалось лучше – начал командовать.

– Офицер проводит вас в расположение гарнизона, – объявил он Серым, кивая на затянутого в новенький мундир Пограничного. – Сообщите ему все ваши пожелания. Они будут удовлетворены.

То есть их разместят в казармах между вторым и первым рядами стен, а я буду жить в башне. Шансов встретиться у нас не будет вообще.

– Не преждевременно ли? – тихо поинтересовался я. – Принимая во внимание происшедшее в Пилтонге.

Глаза отца подозрительно сузились и обратились к магу.

– А что произошло в Пилтонге?

Я был уверен, что наставник в душе тихо материт меня. Ведь не собирался же он скрыть что-то от повелителя Шоканги? На мой взгляд, лучше было изложить все сейчас, когда дело еще можно истолковать в свою пользу, чем потом убеждать отца, что его осведомители были в чем-то неправы.

– Пройдем внутрь? – вздохнул мастер Ребенген, смиряясь с неизбежным.

Подчиненных Харека все-таки отправили в казарму. Они не возражали и с любопытством таращились по сторонам. При этом надо понимать, что они проявляли просто немыслимую сдержанность, потому что вслух ничего не обсуждали.

Я шагал за отцом, лихорадочно пытаясь вспомнить, как именно собирался перевести разговор с Пилтонга на Разрушение, по возможности не ставя в неловкое положение своего наставника. Мастер Ребенген сердито молчал – обиделся, что его заложили. Задним числом мне было понятно, что нам стоило согласовать свои показания. Но я не привык следить за языком в присутствии отца и не ожидал, что из-за этого у кого-то могут быть неприятности.

Если повелитель Шоканги задавал вопрос, то рассчитывал получить на него ответ сразу, а не тогда, когда гости отдохнут, переоденутся и отужинают. Нам еще повезло, что на первом этаже башни нашлась какая-то убогая приемная (комната для гонцов, что ли?), где было несколько простых стульев и стол. Там все и устроились. Какое-то время папа с сомнением разглядывал усевшегося напротив него Гверрела, он явно не ожидал, что Серых будут представлять двое.

– Итак, Пилтонг.

Мастер Ребенген глубоко вздохнул и начал:

– В Пилтонге мы пересеклись с командой, преследующей Сандерса. Насколько его присутствие там было случайно, пока непонятно. Произошло боестолкновение. – Только мой наставник мог подобрать столь изящное название происшедшему. – Каким-то образом у Сандерса в руках оказались предметы из стратегического арсенала ордена. Нанести вреда он не успел, теперь все в порядке, оружие обезврежено, никаких магических резервов у преступника не осталось. Но это не означает, что он безобиден. Насколько я понимаю, он сумел обчистить не только наш арсенал, но и заполучить кое-какие секреты Серого Братства.

Гениальная речь! Надо будет потренироваться делать так же: в причинах – намутить, про само событие ничего не сказать и тут же переходить к положительным результатам, по возможности размазывая потенциальную ответственность на окружающих.

Судя по тому, как насупился Гверрел, ему такое хитроумие было не по душе.

Отец дернул бровью.

– Я тут уже имел объяснение с Нантреком пару часов назад. Он вскользь упомянул о краже из арсенала, а вот о том, как близко Сандерс подобрался к моему сыну, сказать забыл.

Я благоразумно решил не вмешиваться – не мне учить мастера Ребенгена дипломатии. Чародей кисло улыбнулся:

– Я полагаю, уважаемый председатель… перестраховался. Памятуя о том, чем закончился его последний контакт с тобой.

Отец хмыкнул:

– Шифруются все как… Зря я пустил в Шокангу этих сосунков! Пользы никакой, только бардак развели.

– Будем объективны, след они не теряют.

Отец не стал развивать тему.

– Теперь о наших гостях. Пограничным Стражам дан приказ беспрепятственно пропускать людей с опознавательными браслетами Серых Рыцарей, если при них нет оружия. Но охрана башни имеет противоположные инструкции, так что свободно перемещаться здесь они не смогут. Для их же комфорта предлагаю им разместиться за стеной.

Мастер Ребенген напрягся.

– Я не улавливаю, Бастиан, это какой-то трюк?

– По моим сведениям, у преступника был такой браслет. И вы его еще не нашли.

Я быстро перебрал доводы против. Не слишком ли я эгоистичен в попытках сохранить приятного собеседника? Может, сотнику будет интереснее со своими. Не говоря уже о том, что безопаснее.

– Могу ли я высказать предложение, сэр? – мягко поинтересовался Харек. – Мы двое могли бы снять опознавательные браслеты, это возможно. Если здесь появится фальшивый Серый Брат, то нам будет проще его обнаружить. Кроме того, не будем забывать о том оружии, которое он использовал в Пилтонге. Оно хуже нашего, но смогут ли ваши солдаты правильно отреагировать на его применение? При сравнительно небольших размерах оно имеет значительную убойную мощь.

Вау! Мы организуем засаду. Против нормального человека это не сработало бы, но полоумный маг, да еще и преследуемый по пятам командой Мартела, способен сунуться в такую западню. Один раз он уже пытался совершить самоубийство.

Папа начал задавать Хареку вопросы по оружию – войны с Братством закончились давно, с тех пор Серые вполне могли придумать еще что-нибудь интересное. Вопрос о применении Тьмы как-то незаметно выпал из обсуждения. Я поколебался и не стал его поднимать. Сейчас важнее было поддержать инициативу Харека. Сколько дней мне предстоит сидеть в Гнезде Феникса – неизвестно, библиотеки здесь нет (я точно знал), а если мне придется до бесконечности слушать лекции мастера Ребенгена, то контроль над Тенью Магистра я не удержу. На что способен был подвигнуть меня призрачный вор, страшно было даже подумать.

– Значит, так, – вынес решение отец. – Вы двое остаетесь в башне, за пределы стен не выходить, не ворожить, если заметите что-то – сообщать ближайшему стражнику. С вашим руководством я сам свяжусь.

– Ты думаешь, Сандерсу потребуется использовать магию? – быстро переспросил Ребенген.

Отец не снизошел до ответа и встал, давая понять, что разговор окончен.

И тут терпение заклинателя лопнуло.

– Так дело не делается! – возмутился Гверрел. – Тактику и стратегию следует согласовывать в мелочах! Необходимо собрать руководителей служб…

Наверное, к повелителю Шоканги давно так не обращались. Папа медленно обернулся к Гверрелу, словно желая убедиться, что чувства не обманывают его. Это было величественное движение дракона, обнаружившего, что завтрак пришел сам.

– …и все обсудить, – запоздало чирикнул несчастный.

Внимание Лорда сгустилось вокруг заклинателя. Судя по тому, как побледнел Гверрел, теперь он осознал, какого размера проблема нависла над ним. Я поспешил ему на помощь:

– Этот человек спас мне жизнь. – Что было истинной правдой.

Довод был убийственный. Папа окинул наглеца тусклым взглядом (у Гверрела хватило ума не дерзить) и смилостивился.

– Сможешь ли ты объяснить этим людям основы этикета? – В голосе отца звучало оправданное сомнение.

– Да, папа, – серьезно кивнул я.

– Займись этим! – величественно повелел он, развернулся и ушел, многозначительно бряцая шпорами.

Едва спина Лорда скрылась за дверями, к Гверрелу вернулся нормальный цвет лица.

– Каково, а? – вполголоса принялся возмущаться заклинатель.

– Он – Великий Лорд, – терпеливо объяснил я, стараясь подбирать доводы, понятные Серому. – Это чин выше генерала. К нему надо обращаться «сэр». Его время дорого. Чтобы задать ему вопрос, надо сначала спросить разрешение. Но еще лучше – спрашивать не его, а меня. Я сам у него все, что надо, выясню.

Я повернулся к Хареку, гадая, какое действие эта сцена оказала на него. Сотник смотрел на Гверрела с мстительным удовлетворением.

– Великий Лорд?

– Да.

– Папа, значит.

– Точно.

– Крут.

– Не то слово…

Очевидно, в глазах Харека способность человека одним взглядом заткнуть Гверрела искупала все остальные недостатки.

В итоге нас всех скопом поселили в гостевых комнатах на третьем ярусе – лучшее трудно было придумать. Можно было поужинать вместе (если поблизости не окажется никого, озабоченного этикетом), а также обсудить все в узком кругу (вдруг Гверрел действительно скажет что-то дельное). Я шел, выпрямившись в полный рост и блаженствуя от обилия свободного пространства. Кто бы знал, как мне надоело следить за локтями! Мастер Ребенген упорно молчал. Не ожидал я от него такой злопамятности. Может, извиниться за свой длинный язык? А лучше – объяснить, что мы очень вовремя изложили свою версию событий, потому что донесения от агентов начнут поступать только сейчас (ввиду всеобщего коллапса амулетов связи), и если на выходку Сандерса еще могут не обратить внимания, то на исчезновение магии в целом городе – точно нет.

И тут странная мысль поразила меня.

– Я вот о чем думаю, мастер Ребенген… А мой отец знает, что я Разрушитель?

– А кто ему мог об этом сказать? – хмуро поинтересовался маг.

Я запнулся. Действительно, кто? Орден в лице председателя Нантрека, который был полон решимости перестраховаться? Пограничные Стражи?

– Из Обители Мормы вперед нас вернулась куча народа!

Наставник вздохнул:

– Даже там о твоих способностях знали не все. Магов Бастиан не любит, а Стражи… Ответь себе на вопрос: может ли Пограничный Страж, в каком бы звании он ни находился, хотя бы допустить мысль, что его Лорд и повелитель чего-либо не знает?

– О! Глупо вышло…

– Думаю, тебе самому надо с ним поговорить, Гэбриэл. И чем быстрее, тем лучше.

– Вот чем кончается эта страсть к ограничению информации! – фыркнул Гверрел. – Правая рука не знает, что делает левая. Самим не смешно?

Я промолчал. В чем-то заклинатель был прав. Гверрел ободрился.

– Сущность подменяется видимостью! И так во всем. Вот… – на глаза попалась пара каменщиков с мастерками и ведром известки, приводившая в порядок потолок и стены в угловом проходе, – класть штукатурку прямо на грибок! Да она же через год отвалится! Неуважение к самим себе. Кому нужен этот мартышкин труд, спрашивается?!

И тут я сделал то, о чем мечтал почти что с первого дня путешествия: взял Гверрела за плечи, повернул к себе спиной и наподдал коленом. Заклинатель аж затарахтел от возмущения.

– А ну-ка иди отсюда! Люди делают дело, как умеют. Ты их обидеть хочешь? Знаешь, как лучше, – найди дежурного и предложи помощь, я поддержу. Советчиков навалом ходит, а как до дела, так никого!

 

Глава 35

Впервые за много дней Ребенген не стал принимать перед сном никаких снадобий. Как и ожидалось, это вызвало общее недомогание и массу неожиданных эффектов, вроде скачков остроты восприятия, когда чародей то слышал сквозь стену обиженное бормотание укладывающегося спать Гверрела, то чувствовал себя словно закутанным в вату.

Отказаться от зелий в пути он не решался, хотя давно уже перешагнул черту, за которой эликсиры из походной аптечки становятся небезопасными. В дороге ему нужна была быстрота реакции, концентрация на грани возможного и притом спокойствие. Думать о собственном здоровье времени не оставалось. К завершению своей миссии чародей пришел выжатый как тряпка. Даже если бы Нантреку удалось убедить повелителя Шоканги отпустить сына в Ганту, Россангу или куда-то еще, ордену пришлось бы искать ему другого сопровождающего.

Но что-то подсказывало Ребенгену – никуда они не поедут. Повелитель Шоканги сдержал слово: до его возвращения он ничего (действительно ничего) не предпринимал. Не ругался с Нантреком, не теребил Мартела, не устраивал массовых облав и не расставлял по дорогам чумные кордоны. Возможно, Бастиан смог бы выйти на Сандерса быстрее всех чародеев мира, но и этого он тоже не делал. Что было к лучшему, учитывая, какими средствами до недавнего времени располагал сумасшедший колдун. Но теперь все клятвы и обещания были исполнены, и пришло время положиться на опыт и интуицию повелителя Шоканги. Не потому, что чародей не хотел бы помочь, а потому, что он уже неспособен был это сделать.

В томительном ожидании похмелья Ребенген лег спать пораньше, надеясь пропустить в беспамятстве хотя бы часть мерзопакостных ощущений. Не выгорело. Сна не было ни в одном глазу, в горле застрял комок, голову ломило, перед глазами весело порхали разноцветные светлячки. Чародей прикладывал к вискам уксус, ходил по комнате из конца в конец, пробовал вызвать транс, а рука сама собой тянулась к сундучку с заветными пузырьками. Пока воля побеждала искушение. Он не мог отступить: Бастиан видел его состояние и не позволит ему участвовать в деле, если он не приведет себя в порядок. Кроме того, Ребенгена начали одолевать приступы раздражения, это был тревожный признак.

Гверрел пришел к какому-то соглашению с самим собой и мирно уснул. Караулы с первой и второй стены зычно перекликались (ох уж эти Пограничные!). Двумя ярусами выше то ли спал, то ли медитировал повелитель Шоканги. А рядом, где-то совсем близко и в то же время за пределами всего, расплывалось пятно холодной, искристой темноты, словно обещание звездного неба. Если Бастиан ворожит сегодня, он не сможет такое пропустить.

Сам Ребенген за все время так и не смог привыкнуть к присутствию Разрушителя. Во-первых, он никогда не мог точно сказать, где Гэбриэл находится, словно тот был размазан в пространстве, одновременно не был и был. Во-вторых, он перестал ощущать эмоциональный фон юноши. Даже у бездушного тела присутствовал отзвук чувств, а теперь, при попытке эмпатически воспринять настроение молодого Лорда, сознание Ребенгена наполнялось скрипами и шорохами, обрывками невнятных разговоров, возгласов и смеха. Чародею было мучительно интересно, что даст в этом случае ритуал мыслечтения, но пока еще достаточно контролировал себя, чтобы не пытаться его провести. Ему хватило той пары секунд в Пилтонге, когда его, без всякого предупреждения, бросили в набегающий океан Тьмы. Маг не сохранил памяти об этом моменте и не мог его описать, но твердо знал, что ни за что и никогда не желает пережить его вторично.

И при этом мальчик мечтает вернуться в Академию, в место, буквально набитое чародеями. Конечно, орден не посмеет ему отказать. Надолго ли хватит выдержки преподавателей, прежде чем Разрушителя с песнями проводят домой?

Утро чародея началось с проклятий. Ребенген долго и витиевато поносил создателей волшебных эликсиров, себя за то, что купился на кажущуюся простоту, Сандерса, который вообще был во всем виноват, и Пограничных Стражей, которые ржали под окном как кони. Больше ни разу в жизни, ни за что и никогда он не повторит это! Всегда можно найти способ сделать дело, не прибегая к стимуляторам. И польза-то от них сомнительна, и в форму потом не сразу войдешь. Остается надеяться, что Сандерс повременит с атакой хотя бы пару дней…

Постучал слуга и пригласил чародея к завтраку. Ребенген сдержался и не стал материться вслух. Надо двигаться, надо выйти на люди, надо хотя бы уйти подальше от проклятого сундучка.

Завтракали вдвоем.

– А где… этот?..

– Который? – ехидно поинтересовался Харек.

Бессердечный тип! Неужели ему никогда не приходилось похмеляться утром?

– Лорд?..

– Ушел спозаранку. По-моему, он пошел объясняться с отцом.

– А-а?..

– Тоже ушел. Сказал, что хочет осмотреться, с людьми поговорить. Я, кстати, уже.

Ребенген игнорировал осуждающие нотки в голосе сотника. Он жадно пил – слуга принес ему огромную пивную кружку, доверху наполненную рассолом. Божественно! Значит, Бастиан видел его ночью Иным Зрением. Или вчера по одному виду понял, что ожидает чародея утром.

– И как впечатления?

Сотник пожал плечами:

– Крепость сама по себе хорошая. Во дворе до сотни Пограничных Стражей, на первом этаже – местная гвардия. Выше охраны нет.

Маг пожевал губами.

– Неправильно, – резюмировал он.

– Вот и я говорю…

– Не то! – Ребенген на мгновение задумался, пытаясь построить фразу с минимумом слов. – Надо гвардейцев во двор, Пограничных – в башню.

– Почему? – практично поинтересовался Харек.

Ох уж эти Серые! Неужели он не видит, как Ребенгену плохо?

– Пограничные Стражи устойчивы к внушению и иллюзиям. В них почти нет того, на что можно воздействовать заклинанием. Они как дети… или животные. Но их легко обмануть по-другому.

– То есть, – нахмурился сотник, – их надо ставить в двери, с простым приказом хватать и не пускать?

– Точно.

– Тогда зачем?

Ребенген вздохнул. Неужели это не очевидно?

– Ему надо, чтобы Сандерс спокойно вошел, но притом не мог сделать это незаметно.

– Он собирается драться с ним лично? – поразился Серый.

– Это… очень в натуре повелителя Шоканги. Своего личного врага он хочет убить собственноручно.

Надо пойти и поговорить с Бастианом. Кто-то должен вправить ему мозги! Неужели происшедшее с Рамоном ничему его не научило?

– М-да… – протянул Харек, отправляя в рот кусочек рагу, – разумный подход. Но надо бы его поддержать снаружи.

– Разумный?.. – не понял маг.

– Ну да! Если ваш колдун сейчас отступится, ляжет на дно, у него будет время составить сложный план и восстановить запасы магии. Удар, нанесенный в неожиданном месте, в неожиданное время, неизвестными средствами, по одной из двух целей, – это же кошмар службы безопасности!

Харек облил картофельный гарнир соусом для первого, набросал туда же маленьких маринованных луковиц, выгреб из блюда мясную подливу и все тщательно перемешал. Ребенген понял, что не желает знать, что сотник собирается со всем этим делать.

– Есть только одно «но», – сообщил Серый, приготовив ложку. – Он умен и не пойдет на дело, не имея средств нанести смертельный удар. Нет ли у него еще одного пистолета?

– Поддержать снаружи…

– Точно! Гверрелу я уже излагал. – Харек набрал полную ложку вязкого месива с белыми вкраплениями лука. – Надо заставить врага проявить наличные средства. Фиг знает, что еще у него есть.

– Верно. Пойду найду Гверрела.

Ребенген поспешно выбрался из-за стола. Он, конечно, знал про странное отношение Серых к пище, но сейчас был не в том состоянии, чтобы его наблюдать.

Необходимо было посмотреть на ситуацию трезвым взглядом. Приятно, что кто-то обнаружил в планах повелителя Шоканги нечто разумное, но лично Ребенген не был уверен, что безумец будет следовать предписанной ему логике. Чародей вспоминал устройство замка и прикидывал, не может ли удар быть нанесенным с неожиданной стороны. Он и прежде бывал в Гнезде Феникса: поскольку в свой фамильный замок Бастиан мог пригласить только людей с крепкими нервами, основная часть официальных мероприятий проводилась здесь. Крепость была устроена хорошо, что для военных, что для мирных дней. Во внешней линии стен было трое ворот, во второй – только одни, пространство между стенами слишком широко, чтобы его перепрыгнуть, даже если стены были бы на одной высоте. Подземные ходы, если и существовали, были чародею неизвестны. Теоретически Сандерс вообще не должен был сюда приходить. С другой стороны, выпускать Бегущие Огни себе под ноги ему тоже не следовало.

Незаметно для себя чародей вышел во двор башни. Его так никто и не остановил. Не покажется ли подобная небрежность нарочитой?

Ребенген попытался представить себе действия преступника, не вникая в мотивы и доводы разума, просто через логику событий. Сандерс желает убить Гэбриэла Шоканги, желает больше жизни (он это доказал). Он пытался сделать это неоднократно и каждый раз после неудачи только повышал ставки. Сейчас он потерял все, решительно все – магический арсенал, прочее оружие, деньги, – но ни на шаг не приблизился к своей цели. У него оставалось только то, что он мог унести на себе, и ничего другого в Шоканге он не достанет. Что дальше? Вызвать демонов Сандерс уже пытался, с этой стороны им теперь ничто не грозит. В каком-то смысле поступки колдуна напоминали действия Пограничных Стражей, способных прыгать на каменную стенку раз за разом в надежде, что она рухнет, не выдержав их вес.

Погруженный в свои мысли чародей с размаху налетел на объект своих размышлений. Сильные руки подхватили его под мышки, крутанули и ловко усадили на ступеньки.

– Сидеть-бояцца! – достаточно дружелюбно приказал владелец рук. – Ты гляди, маком надышатся и колобродят! Маги, они часто так.

– А может, это зомби? – предположил кто-то, кого чародей не видел.

– Да нет, что я, зомбей не видел? Укурок как есть.

Пограничные ушли, а Ребенген еще какое-то время сидел на ступенях, приходя в себя. Укурок, однозначно. Это как же он выглядит со стороны? Чародей выполнил несколько дыхательных упражнений, повторил про себя мантру концентрации и осторожно встал. Кажется, он собирался найти заклинателя. Надо подумать, смогут ли они расставить наблюдателей вокруг башни так, чтобы они не насторожили преступника.

Гверрел был во дворе, и не один. Заклинатель вел увлеченную беседу с четырьмя представительного вида арконийцами из обслуги замка. Компания собралась вокруг давным-давно не работающего фонтанчика. На лицах собеседников Гверрела, против ожидания, не было заметно следов раздражения, только живой интерес.

Неожиданно оборвав разговор, Серый устремился к Ребенгену. Чародей попробовал уковылять от него прочь, но Гверрел нагнал его и принялся теребить за рукав:

– Уважаемый, уважаемый! – Похоже, что его имени заклинатель так и не разучил. – А что это за человек там, у дверей? Вы его не знаете?

Чародей резко обернулся – в ворота замка входил человек в обмундировании Серых, со светлыми волосами, но нехарактерно низкорослый. Такого типа в команде Харека точно не было. Холодная волна страха разом избавила Ребенгена от мигрени.

– Стоять!!! – завопил он, но гвардейцы уже пропускали незнакомца внутрь.

Зато внимание собравшихся во дворе Пограничных мгновенно обратилось на Ребенгена.

– Вон тот человек, который вошел, он – убийца!!!

Поведение людей изменилось мгновенно. Суеты и растерянности не было, Пограничные четко разделились на две группы: одна перекрыла подступы к башне, другая бросилась к дверям. Маг намотал на руку плащ и со всех ног припустил следом. Длинноногий заклинатель легко поспевал за ним.

Незнакомец успел уйти далеко и пропасть из виду. В холле Пограничные заметались, не зная, в какую сторону бежать. Ребенген на секунду прикрыл глаза и ткнул пальцем в лестницу второго этажа:

– Наверх! Он маг, я его чувствую.

Теперь знание планировки замка играло Ребенгену на руку. На третьем ярусе Сандерс тыркнулся по сторонам в поисках лестницы наверх (вся планировка башни была рассчитана на то, чтобы заставить врага сделать это), и им удалось выиграть драгоценные метры. Теперь чародей слышал шаги впереди себя. На лестнице четвертого этажа они пропали, и Ребенген задержался, определяя, не воспользовался ли колдун кольцевым балконом, чтобы сбить их со следа.

Что-то круглое упало на пол перед магом и покатилось. Гверрел рыбкой нырнул под ноги Пограничным и успел поймать предмет прежде, чем он закатился под ступеньки, а потом, не останавливая движения, швырнул его в окно. Зазвенело выбитое стекло. Граната тяжело стукнулась о каменный балкон и покатилась, а через секунду по ушам Ребенгена ударил оглушительный грохот. Злые кусочки металла брызнули в оконные проемы, хлестнули по стенам. Сердито зашипел ужаленный в руку Пограничный.

Гверрел, ослабевший от пережитого потрясения, медленно сполз по стенке. Ребенген мгновенно выкинул происшедшее из головы.

– Вперед! Быстрее!

И если у мерзавца есть еще одна такая штука, им придется заставить использовать ее сейчас.

 

Глава 36

На разговор с отцом я решился утром. Время было раннее, посетителей еще не было, гости в основном спали или завтракали. Короче, если разразится скандал, у него будет минимум зрителей.

Дорогу к кабинету мне показали слуги. Отец сидел за большим столом с наборными деревянными панелями и что-то писал.

– Дай мне минуту, боюсь мысль упустить.

Я был рад возможности хоть чуть-чуть отдалить начало разговора. Не то чтобы мне было страшно, скорее жутко неудобно. После этого разговора наши отношения изменятся, не могут не измениться. В какую сторону? Меня беспокоило, что прежний Гэбриэл мог нравиться ему больше, и тогда он не будет меня любить.

Я прошелся по кабинету, он был просторнее и богаче обставлен, чем провинциальная резиденция, но основные черты сохранились: герб, оружие на стенах, немного книг, немного магии. Здесь имелся камин, несколько стульев для посетителей, наружная стена была оформлена в виде огромного, от пола до потолка, окна. Правда, стекла, судя по слабому зеленоватому отливу, были каверрийского изготовления, а не из древних руин. И не потому, что у семьи не было денег на покупку раритета, просто Лорды Шоканги традиционно презирали бессмысленное мотовство.

В окно было видно, как во дворе управляющий замка, оживленно жестикулируя, обсуждает что-то с Гверрелом. Ох, не к добру это, не к добру. Заклинатель, видать, на принцип пошел. Он хоть и болтун, но не чета нашим светским балаболам. Теперь он не остановится, пока не переделает весь замок в соответствии со своими понятиями о комфорте. И будет у нас филиал Цитадели Инкар, с цепями и шестеренками, а крутить все эти многочисленные колеса (за неимением водопада) придется какому-то нечастному ослу.

Стоило мне отвлечься на секунду, и Серый куда-то испарился. Экий живчик! Впрочем, дело его жило: управляющий что-то объяснял мастерам, и те покладисто кивали. Я наконец понял причину опасливых взглядов, которые кидал на Серых мастер Ребенген. Дело было вовсе не в стрелковом оружии, просто пытаться как-то ограничить деятельность этой публики было заранее бесполезно. Триста тысяч, мама родная! С их представлением о цивилизованном бытии в Шоканге им будет где развернуться.

Отец сложил письменные принадлежности и присыпал написанное мелким песком (недавно вновь вошедшие в моду пресс-папье он не выносил. Почему, интересно?), потом дошел до шкафа и вернул на место какой-то справочник.

– Итак, о чем ты хотел поговорить?

Я вдохнул, открыл рот, и тут в нижней части башни грохнуло так, что зазвенели стекла.

– Да чем они там занимаются?!

Отец поднял руку, призывая меня к молчанию. В отдалении слышался какой-то шум, крики и хлопанье дверей. И шаги, гораздо более близкие.

Отцовское настроение внезапно переменилось, на лице появилась нехорошая, хищная улыбка, какой я у него ни разу не видел.

– Похоже, что у нас гость. Не быстро добирался.

Я узнал вошедшего сразу. За прошедшие годы он почти не изменился, разве что похудел да в глазах появился лихорадочный блеск. Волосы он обесцветил, но брови и ресницы были черными. Такой маскировкой сложно было обмануть даже Пограничного.

– Здравствуйте, мастер Сандерс! Что-то ищете?

Прежний Гэбриэл не понял бы, зачем пришел сюда этот человек, да прежнему Гэбриэлу и не сказали бы, что тут происходит. Нынешний я уже успел оценить ситуацию и призвать свою Силу, но гнать Тьму наружу не спешил – это могло помешать ворожбе отца, а в том, что он уже начал ворожить, я не сомневался. Под одеждой у меня была плотная кольчуга, открытой оставалась голова, но попасть в голову или горло труднее, чем в корпус, к тому же арбалета у него не было, а в рукопашной он мне не противник – проверено.

Оставалось понять, на что он надеется.

– Я не опасен! – объявил Сандерс, широко разводя руки и демонстрируя отсутствие в них оружия и амулетов.

Интересно, кого здесь он надеялся обмануть?

– Я знаю, у вас есть повод мне не верить, но опасность исходит не от меня! Перед вами демон!

У меня появилось нехорошее чувство, что я знаю, о чем он говорит. Отец молчал, то ли выбирая момент для удара, то ли желая дать ему высказаться. Пассивность Великого Лорда явно воодушевила Сандерса.

– Я знаю, как дорог вам ваш ребенок, но постарайтесь взглянуть правде в глаза! Я никогда не хотел причинить вред вашей семье, о покушении в Винке я узнал слишком поздно, сделать что-то уже было нельзя. Однако о последствиях того происшествия вы заблуждаетесь. На самом деле ваш сын умер! Он умер от ран на руках Нантрека, а орден скрыл это от вас. Это не безумие, поверьте мне! Совет применил запретную магию, черное колдовство для того, чтобы анимировать труп и скрыть происшедшее. Они хотели удержать контроль над Шокангой. Неужели вы не заметили, что мальчик изменился? И его тут же забрали от вас, поместили в Академию, под контроль ордена и подальше от чужих глаз.

Это звучало… убедительно. Гораздо убедительнее, чем рассказ о беглой душе. И настолько близко к фактам, что даже я сам засомневался. Может, мастер Ребенген меня обманул? И вообще, как должен чувствовать себя живой мертвец?

Речь Сандерса замедлилась, а голос стал вкрадчивым и убедительным:

– Арконийский орден магов полон карьеристов, ради сиюминутной выгоды готовых на все, абсолютно на все! Запретное колдовство запретно лишь на словах, а на деле все решают власть и деньги. Вспомните, что произошло весной! Тварь была в Гатанге, у стен Академии, а никто так и не был наказан. Никто!

Он что, не знает про Тень Магистра? Рассказ Сандерса сразу утратил свою убедительность.

– И кто же был колдун? – не удержался я от вопроса.

– Должно быть, твой создатель, – процедил сквозь зубы Сандерс.

Значит, я создал сам себя.

– И Серые ничего не заметили?

– Эти отродья Ракшей пойдут на все, чтобы попасть в Арконат.

– Гм. А Древние твари?

Сандерс не снизошел до ответа. Интересно, делал ли Крамер папе что-то типа доклада? Странное поведение демонов не могло не броситься в глаза специалисту.

Я задумался над тем, как все должно выглядеть с точки зрения моего отца. Он сильный маг, но – самоучка, каких-то фундаментальных принципов может не знать… Или думать, что не знает. Допустит ли он (хотя бы в теории) мысль, что способен не отличить мертвого от живого, не разглядеть суть за оболочкой? Впрочем, все эти вопросы шли от ума, а в сердце у меня росло смутное подозрение, что папу вообще не интересуют тонкости.

– Кто-то должен был вмешаться! – возвысил голос маг. – Остановить это непотребство, защитить будущее Арконата! Да, я убил Рамона Дарсаньи, но он был преступник, повинный в том, что произошло с вашим сыном. Задумайтесь, почему они не привлекли его к ответственности сразу? Его и Пьера, который вообще был воплощением мерзости и порока. Мне пришлось взять восстановление справедливости на себя! Теперь осталась только одна угроза. Он!

Я ничего не сказал. Потому что это был не мой выбор, точнее, мой выбор был – молчание. Сандерс вел атаку на здравомыслие повелителя Шоканги, а я никогда и ни при каких условиях не усомнился бы в способности отца к здравым суждениям. Это те, другие, могли шушукаться и говорить про него гадости. Для меня все его странные высказывания и шокирующие поступки были лишь изящной оболочкой для холодного и совершенного в своей полноте ума. Я доверял его решению, потому что он знал мою суть лучше меня самого.

Отец молчал. Просто стоял и смотрел, не меняя позы, не делая никаких жестов, не демонстрируя эмоций. В этом его молчании мне почудилось бесконечное, терпеливое ожидание хищника. Не знаю, слышал ли он сказанное Сандерсом (запомнил – наверняка), но слова мага не имели для отца никакого значения. Решение было принято им уже давно, оставалось только не угадать, а распознать нужный момент для его реализации. Дракона не интересовал предсмертный лепет жертвы. Он был сама Судьба, судьба Сандерса и его смерть. Он держал в руках часы, и время из них вытекало. Это завораживало, как летящая в сердце стрела.

Но Сандерс не знал моего отца так же хорошо и не умел слышать его молчание. Безумный маг принял спокойную готовность за растерянность и потрясение. Он не понимал! Повелитель Шоканги не может впасть в ступор. Бедняга увидел в этом «свой шанс», глаза Сандерса злорадно сверкнули.

– Умри, проклятый дух! – выдохнул он, сосредотачивая внимание на мне.

И в тот же миг тяжелый кинжал вошел в его череп ажно по самую рукоятку. Труп несчастного отшвырнуло к стенке – папа метнул кинжал с силой достаточной, чтобы завалить быка. Отсюда мораль: никогда не поворачивайся спиной к Лорду Шоканги. Впрочем, этому парню мораль уже без разницы.

Но что со мной? Какое решение он принял?

Отец потер пальцы, словно пытался понять, не испачкал ли их брошенный кинжал.

– Интересно, многим ли он успел наболтать эту чушь? – задумчиво пробормотал он. – Если услышишь от кого-то что-то подобное, немедленно дай мне знать. Наши с тобой подданные – люди темные и необразованные, но притом мнящие о себе не пойми что. Если подобная дурь пустит корни в их головах, придется действовать резко, и годовой доход провинции сильно сократится. Сейчас, когда в Шокангу начнут прибывать Серые, для этого не самое лучшее время.

Изящно сказано. Смысл в том, что отец прибьет любого, в ком хотя бы заподозрит нелояльность нашей семье, но понимает, что массовая резня приведет Серых в ужас. Он готов был принимать во внимание специфические взгляды своих новых подданных, это хорошо! Значит, Братство в Шоканге приживется.

Зароненное Сандерсом сомнение все еще шевелилось в моей голове, словно полураздавленное насекомое.

– Па, а ты точно знаешь, чем зомби отличается от человека?

– Зомби – просто кукла, марионетка на веревочках из Силы, которые безошибочно указывают на ее хозяина. Перепутать самотворящееся заклятие с живым существом может только полный идиот. Помни: мертвое не ест, не растет и не изменяется.

– А как же демоны?

– Они – Немертвые, имя нарицательное, пишется с большой буквы. Едят, но изменяться не могут, только деградировать. По определению. Ибо не обладают свободой воли, а при уничтожении воспроизводят себя с раз и навсегда заданной матрицы. Понял?

– Да.

Вернусь в Академию, потребую от магов полного курса демонологии.

Отец с удовлетворением оглядел дело рук своих.

– Итак, сын, о чем ты хотел со мной поговорить?

Я попытался собраться с мыслями (от трупа несло мочой и калом), но не успел: именно теперь, когда все проблемы были решены и закрыты, на место прибежали маги. Я беззвучно пошлепал губами. Ни одного приличного слова в их адрес у меня не было.

В дверях мастер Ребенген едва не споткнулся о покойника.

– А, вот он где. Уже готов. Досадно.

Отец поднял очи горе.

– А что еще, в твоей версии, я должен был с ним сделать?

Чародей отказался понимать намеки.

– Теперь мы не сможем узнать, зачем он это делал и кто ему помогал, – огорченно пропыхтел мастер Ребенген. – Какая бессмысленная, саморазрушительная злоба. Он ничего не смог бы получить взамен, ничего! Зачем ему нужна была вся эта возня? В чем смысл?

– Это просто. Дело в том, что он не аркониец, – отозвался отец. Он подошел к трупу и наподдал носком сапога выпавший из мертвой руки амулет. – Эту штуку сделали не в Арконате и не в Лосальти. Я видел такие во время войны, их выделывают на юге, основной компонент заклятия – сердце младенца. Живого младенца, сваренного в специальном отваре. Заживо. Хотите взять ее рукой?

Ребенген проворно спрятал руки за спину, а Гверрел немного побледнел.

– Правильно. Некротическая аура непереносима для практикующих из наших школ, особенно если они Целители. Он ведь себя за Целителя выдавал? Кроме того…

Он повернул голову мертвеца за торчащий из черепа кинжал, что-то сделал с лицом, и я вздрогнул – глаза покойника стали разного цвета. Не так, как у меня, второй глаз был вполне человеческим, но – другим.

– И еще вот эти шрамы под челюстью. – Отец указал на едва заметные белые линии. – У него чужое лицо. Он южанин.

– Южанин?..

– Шпион. Не из Серых, с другого, дальнего юга. После лосальтийской войны я отловил пару таких у себя, прежде чем они сумели внедриться во властные структуры. Орден что, за этим не следит?

– У нас проблемы, – тихо вздохнул Ребенген. – Снова. Большие.

– А у нас нет проблем, – похвалился Гверрел. – Система опознавания Братства ориентируется не на внешность, а на формулу крови. Такое подделать нельзя! А пробы заносятся в реестр сразу после рождения и сохраняются двадцать лет после смерти.

– Не слишком ли сложно? – поморщился Ребенген.

– У нас демоны, лавины, обвалы всякие. Да мало ли ситуаций, когда человека можно не узнать!

– М-да. У всего есть свои плюсы. Мы займемся этим, Бастиан. Немедленно. Не мог бы ты, – чародей вздохнул, – поделиться с орденом методами отыскания этих… шпионов?

На лице отца появилась самодовольная улыбка.

– Наверное, ради всеобщего блага мне придется это сделать. Из снисхождения к невинным жертвам.

Вы представляете себе льва, жертвующего косточку в пользу овец? Вот это как раз тот случай.

Тут что-то вдруг повернулось во мне, я увидел мнимого Сандерса совсем по-другому, и злость на него внезапно сменилась жалостью и уважением. Да, если бы ему удалось задуманное, Лорды и маги перегрызли бы друг друга насмерть. Да, он был враг и желал гибели Арконата, а вместе с королевством и миллионов ни в чем не повинных людей, но двигало им не безумие. Ради своей далекой и пока неизвестной родины он десятки лет жил чужой жизнью, чудовищно рискуя, в постоянном напряжении, плел невероятно сложные интриги, демонстрируя нечеловеческое терпение и хладнокровие. И двигал им его Долг, просто другой и понятый иначе. И когда его планы начали рассыпаться, как заклятие в руках Разрушителя, он не потерял самообладания, не бросился бежать. С отчаянной и самоубийственной решимостью он пытался выполнить свою миссию до конца. Безымянный ныне шпион вышел на бой с двумя Лордами зараз! И никто не сможет сказать, что он не знал, с кем имеет дело.

Я пообещал себе, что, если смогу что-то сделать для его страны, не вредя своей, я это сделаю. Может, у них проклятой земли много или они зажаты Пустошью со всех сторон, как Серые. Надо обязательно узнать. Люди должны жить в мире! Такие храбрость и ум не должны использоваться ради истребления себе подобных.

Пограничные унесли тело, маги забрали проклятый амулет. Мы вышли в коридор, позволяя слугам убрать из кабинета испорченный ковер и проветрить помещение. Можно было, конечно, извиниться и уйти, но разговор не был окончен, а я не знал, когда смогу увидеть отца в следующий раз.

Папа первым нарушил молчание:

– Подумай, в каком замке ты планируешь остановиться. Я бы хотел, чтобы ты выбрал Озерный, но пойму, если ты предпочтешь более… людное место.

– А до следующего года это не подождет?

– Я предлагаю тебе выбрать место, где ты будешь жить до следующего года. Ты ведь не планируешь всюду следовать за мной?

– Но я же не закончил образование!

– Забудь об этой дури! Тебе пора учиться править своими землями. Я не вечен, однажды ты станешь Лордом Шоканги.

Выходило так, что Академию я больше не увижу. Надо было срочно что-то предпринять. Я перестал гадать, знает он что-то или не знает, и взял быка за рога.

– Папа, я должен сказать тебе важную вещь. Я – Разрушитель.

Он посмотрел на меня с интересом.

– Это не шутка! Мастер Ребенген подтвердит. Я Ракша в обезьяну превратил! Честно.

Он пожевал губами.

– И что это меняет?

– Мне нужно узнать все о Разрушении и о том, почему был уничтожен Темный орден. А для этого мне нужна библиотека Академии.

– А по-моему, ты просто отлыниваешь от своего Долга.

– Я доказать могу!

– Не надо. Ну-ка давай-ка проговорим это еще раз.

Он крепко взял меня за локоть и увлек обратно в кабинет, плотно закрыв за собой дверь.

Следующие два часа я пересказывал обстоятельства этих месяцев в таких подробностях, какие и сам от себя не ожидал.

– Это просто невероятно, как тебе повезло, сынок, – вынес отец приговор всем моим похождениям. – Верно, твоя мама замолвила за тебя словечко где-то там, перед Небесным Престолом.

Я впервые слышал от него что-то, так напоминающее благодарность Господу. Впрочем, особого метафизического смысла он в свои слова не вкладывал.

– Но это не означает, что ты должен продолжать в том же духе. Ответь себе: в чем смысл?

Смысл… Лично я не находил в себе сил сослаться во всем на Провидение. Никакой единой воли, стройного замысла в происшедшем не просматривалось. С моей точки зрения, ситуация напоминала скорее Большой Вселенский Кукиш, по очереди показанный всем – мне, магам, тирсинцам, демонам, бедняге Сандерсу и даже отцу. Что заставляло меня продолжать действовать? Не покорность высшим силам, нет, скорее подозрение, что если я пущу все на самотек, то скоро об этом сильно пожалею. Ибо бардак усилится…

– Я… чувствую, что так надо. У меня Пророчество было, оно нам жизнь спасло. Мастер Ребенген подтвердит! Сейчас то же самое. Пойми, у меня теперь есть еще один Долг, никто, кроме меня, его не исполнит.

Он вздохнул. Я никогда еще не видел его таким, его взгляд был обеспокоенным и… любящим.

– Обещай, что будешь осторожен…

– Я буду, честно!

– …и не забудешь про семью.

– Никогда!

Он потянулся и прижал меня к груди.

– Мой мальчик вырос. Я знал, что это произойдет. Ждал. Даже беспокоиться начал. – Он отстранился и ткнул меня пальцем. – Но если что, смотри у меня!

– Пап, да Ракш меня побери!

 

Эпилог

– Посмотрите, что он сделал с нашим братом!

Человек стоял на верхушке большого камня, держа на руках золотистого бабуина. Камень потребовался ему, чтобы быть вровень с собеседниками. Их было четверо, все они были громадными и черными, и в каждом было что-то от птицы.

– Неужели это сойдет ему с рук?! – В голосе человека звенело отчаяние.

Один из Ракшей осторожно протянул палец-коготь, и обезьянка уцепилась за него маленькой детской ручкой. Из темноты раздался тяжелый скрежет – кто-то в ярости сжал бронированный кулак.

– Он заплатит за это, – гулко пророкотал Первый Ракш. – Он поднял руку на нашего младшего брата! Мы заставим его пожалеть!

– Мы – семья. – По лицу человека катились слезы. – Мы – вместе. Мы заставим их пожалеть.

Обезьяна коснулась лапкой мокрой щеки и печально вздохнула.

 

Глоссарий

ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ НАЗВАНИЯ

Арконат – крупнейшее государство северо-западной оконечности континента. Основано после окончания Эпохи Хаоса выходцами из Зефериды. Простирается от заросших лесом берегов северного моря до южных степей. Самая плодородная, густо заселенная и безопасная из сохранившихся у людей территорий.

Имеет в своем составе королевские земли и четыре провинции:

Дарсания – провинция Арконата, стихия – Земля;

Каверри – провинция Арконата, стихия – Вода;

Россанга – провинция Арконата, стихия – Воздух;

Шоканга – провинция Арконата, стихия – Огонь.

Ганту – крепость, некогда служившая резиденцией Белой Лиги, заселена демонами.

Гатанга – столица королевства Арконат.

Геброс – река в центральной части континента (устаревшее название).

Гирком – океанский порт древности, расположенный на южной оконечности Арконата.

Горная Цитадель (она же Последняя Крепость) – основное поселение Серого Братства.

Зеферида – древнее государство юго-востока континента.

Зинах, Лпана, Банкло, Хемлен, Винке, Пилтонг – города в провинции Шоканги.

Кабрин – древнее государство, конфедерация городов-государств в южной части континента.

Кримна – порт в нижнем течении Эт-Кемаи.

Лосальти – государство, граничащее с юго-восточными землями Арконата.

Обитель Мормы – арконийский форпост в южных землях, контролируется Шокангой.

Россарим – древнее государство восточной части континента.

Роща Парсид – излучина двух рек на территории Феналле, местность, где влияние Пустоши ослаблено.

Скалы Белого Предела – горный массив, отделяющий центральную часть континента от западного побережья.

Стах – государство южнее Лосальти, не имеет общей границы с Арконатом.

Тактес, Румикон, Полые Холмы – города в провинции Дарсания.

Тирсин – государство, граничащее с южными землями Арконата.

Тростег – город в провинции Россанга.

Федерация Истара – древнее государство северо-восточной части континента.

Фелла – древнее государство центральной части континента.

Феналле (оно же Забытое королевство) – уничтоженное Приливом государство, граничащее с южными провинциями Арконата.

Хеусинкай – древнее название части территории Арконата.

Цитадель Инкар – форпост Серого Братства со стороны Пустоши.

Эт-Кемаи – река в Арконате, протекающая через Гатангу.

Янкале – долина гейзеров в юго-восточной части континента (устаревшее название).

ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ

Арконийский орден магов и заклинателей – организация волшебников, ставящая целью поддержание порядка и стабильности в королевстве. Делится на цеха, соответствующие специализации мага:

цех Бытового Волшебства;

цех Новых Знаний;

цех Прорицателей;

цех Целителей.

Белая Лига – крупнейшее объединение волшебников Древнего мира, просуществовавшее две тысячи лет вплоть до начала Эпохи Хаоса.

Великий Лорд – наследный титул правителей провинций Арконата и членов их семей, являющихся потомками Основателей Арконата. Титул в обязательном порядке подтверждается через посвящение стихии соответствующей провинции.

Граница – условная линия между пригодными для жизни землями и Пустошью.

Демоны (самоназвание Немертвые) – высшая форма проявления самотворящегося заклятия, не ограниченная в существовании по времени, при уничтожении восстанавливает себя с эфирной матрицы. Демоны, созданные в качестве оружия незадолго до начала Эпохи Хаоса, именуются также Древними тварями. Все демоны питаются всплесками магической энергии, происходящими при разрушении заклятий или смерти людей.

Королевская Академия Арконата – крупнейшее учебное учреждение Арконата, находящееся под патронажем короля и ордена магов.

Магия Омни, она же Разрушение, она же Тьма – природная Сила, альтернативная форма существования Хаоса, поддающаяся частичному контролю.

Малые Лорды – граждане Арконата, получившие наследный титул и земельные владения в провинциях, где подобная практика разрешена, но не являющиеся потомками Основателей.

Н’ноды – стихийные зомби, разновидность демонов с низкой организацией, способная к размножению. Основная форма существования – энергетическая, способны заселять мертвые тела людей и животных.

Оперативный Совет – высший орган управления Арконийского ордена магов.

Пограничные Стражи – специальные войска, подчиняющиеся исключительно Великим Лордам, основное назначение – борьба с тварями, пересекающими Границу.

Прилив – скачкообразное перемещение Границы, сопровождающееся массовым переселением демонов.

Пустошь – земли, пораженные дикой магией, непригодны для всего живого, населены демонами.

Рейсеры – демоны, предназначенные для ведения боевых действий на открытой местности, отличаются повышенной защищенностью.

Самотворящееся заклятие – замкнутая форма заклятия, способная самостоятельно поглощать энергию, необходимую для продолжения своего существования извне, относится к запрещенной магии.

Серое Братство – самоназвание Серых Рыцарей, последователей учения о неприменении магии. Полувоенная организация. Ставит целью полную замену черной и белой магии магией «серой», проистекающей из знания внутренних свойств вещей и сути явлений.

Стражи ордена магов – внутренние войска королевства Арконат.

Хаос – состояние неопределенности, полностью исключающее применение магии и жизнь как таковую.

Штурмовики – демоны, предназначенные для ведения боевых действий на пересеченной местности и в границах человеческих поселений, отличаются повышенной маневренностью.

Эпоха Хаоса – глобальная катастрофа, постигшая Древнюю цивилизацию. Имела магическую природу и не вполне понятные для потомков причины, вызвала массовую гибель населения и уничтожение большинства известных в то время государств, оставила после себя магические феномены Древних тварей (демонов) и Пустоши.

 

Глава 1

Отшумели зимние ливни. Небо расчистилось, и началась череда тихих морозных утренников, обычная погода для этого сезона. Гатанга, столица королевства Арконат, жила ожиданием весеннего половодья. Солнцестояние выдалось «белым», снега выпало на два пальца, и таять он не спешил, что заставляло самых предусмотрительных горожан готовиться к потопу.

В северных провинциях Арконата царили вьюга и волки, в южных – люди, что страшнее волков. Слухи о нашествии демонов всколыхнули Тирсин и Лосальти, заставили людей срываться с места, метаться без цели, и это притом что сами чудовища показываться не спешили. Не пойми откуда на дорогах появились многочисленные и хорошо вооруженные банды, грабившие всех подряд и норовившие проникнуть на территорию королевства. На границе провинции Шоканга они получали суровый отпор, а вот Дарсания, деморализованная гибелью сразу двух своих Лордов, оказывалась легкой жертвой для лихих людей. Арконийский орден магов вынужден был взять на себя управление провинцией.

Как это хлопотно и беспокойно.

Молодая волшебница каблуком раскрошила корочку льда, затянувшую поверхность лужи. Хлопот ей хватало и без далеких абстрактных тирсинцев: этой осенью преподаватель зоологии, мэтр Чомпен, неожиданно куда-то съехал, и весь его многочисленный зверинец остался на попечении учеников. Мэтрис Фаина любила кошек и спокойно относилась к мышам, но вот принадлежавшую учителю коллекцию тараканов переносила с трудом. Подробных инструкций Чомпен тоже не оставил, поэтому о том, как следует обращаться с самыми экзотическими экземплярами, приходилось узнавать из книг.

Задумавшись о своем, чародейка налетела в дверях библиотеки на что-то, что от неожиданности приняла за шкаф. Или за матрас, потому что – мягкое. Ни всплеск эмоций, ни искристая теплота ауры не предупредили ее о приближении этого человека. Только хищный холодок на коже. Черно-красный эмалевый кулон с изображением скалящегося дракона тоже не способствовал душевному равновесию. Человек подхватил покачнувшуюся волшебницу, сердце пронзил укол необъяснимого страха. Потом мурлыкнуло добродушное «мэм?», человек спустился на ступеньку ниже, и стало видно его лицо, улыбку, чуть насмешливый изгиб бровей. Мэтрис Фаина почувствовала, что краснеет, и, не извинившись, заторопилась прочь, начисто забыв, куда именно только что направлялась.

Ох уж этот молодой Драконис! Казалось бы, с такой физиономией только воров по ночам пугать, а как посмотрит этими своими глазищами да улыбнется, глупые девки так и млеют. И хоть бы только девки! Разговоры преподавательниц и учениц Академии частенько крутились вокруг юноши, а ведь еще в прошлом году на него и внимания-то никто не обращал.

Это глупо. Что они для него? Он – Лорд, наследник провинции. Женами ему им не быть, а вешаться на шею Драконису забавы ради… Недостойно!

Смотреть на зардевшуюся чародейку было иррационально приятно, несмотря на ее стремительное бегство. Странные они все-таки. Это был уже не первый случай, когда на меня наступали, буквально. Мэтр Ребенген объяснял это тем, что практикующие маги слишком часто полагаются на свои инстинкты, которые при встрече с Разрушителем их обманывают. А еще мой наставник не рекомендовал мне пользоваться моей Силой в пределах Академии.

Впрочем, это было понятно и без подсказки – не видел еще ни одного мага, кому общение с Тьмой понравилось бы. Неловко будет, если симпатичные волшебницы начнут шарахаться от меня уже по другому поводу. Подумать только: десять веков существование Арконата крутилось вокруг идеи возвращения Разрушителей, и вот, когда искомый адепт Тьмы появился, выясняется, что его уникальный дар никто на дух не переносит.

Как же это обременительно – служить воплощением легенды!

Мэтр Бигген, оставивший пост главы цеха Новых Знаний и возглавивший группу изучения меня, установил, что блокировать Разрушение невозможно. С предсказанием результата воздействия Тьмы тоже были проблемы. На данный момент отчаянные исследователи, бледнеющие и падающие в обморок от одного вида щупалец ожившего мрака, сумели установить только ряд отличий моего Таланта от общепринятого. Классическая магия была искусством эмоциональных состояний и требовала полного слияния с миром, Иного Зрения, из-за чего особо вредоносные действия (например – жестокие убийства) адепты могли выполнять только опосредованно, используя заранее заряженные заклинаниями амулеты. В теории, я имею в виду. Потому что недавно мы имели счастье лицезреть адепта, в извращенном применении магии дающего приличную фору моему отцу – покойный лже-Сандерс безо всяких амулетов убивал, налагал неснимаемые проклятия и жесткие, директивные внушения. Я знаю, о чем говорю: мне потом пришлось «чистить» выживших, иначе магам пришлось бы их убить.

Разрушение было признано искусством интеллектуальным. Понять это было трудно, поскольку у меня обстоятельства применения Тьмы вызывали сильные эмоции. Но, по уверению Биггена, это были не те эмоции. Они проистекали не из желания понять мир и сопереживать ему, а как раз от несогласия принять его таким, каков он есть. После пары часов таких штудий (за городом, в уединенном поместье, принадлежащем Арконийскому ордену магов и заклинателей) мне хотелось послать всех любопытных к Ракшу, но приходилось сдерживать себя, поскольку именно это мое желание во время экспериментов приносило максимально разрушительные последствия.

А если я порушу что-нибудь в Академии, меня признают окончившим ее досрочно и мне придется начать осваивать управление Шокангой прямо сейчас. Я воздержался от раздраженной гримасы и пошел к ближайшему фонтанчику – медитировать до состояния благодушного пофигизма, которое прежде приходило без малейшего усилия. Теперь же шаги и разговоры студентов, значивших для меня не больше, чем птицы в облаках, упорно лезли в уши – Тень Магистра, моя блудная душа и бывший гатангийский вор, скучал и подслушивал.

И это в момент, когда самообладание было мне жизненно необходимо!

Дело в том, что накануне в Академию с визитом прибыл мой отец. Нет, я был рад его видеть. Вот только половину вечера повелитель Шоканги провел, делая намеки, что мне, наследнику провинции, пора бы заиметь наследников. При этом указать, кого именно хотел бы видеть в качестве моей дражайшей половины, отец отказывался. Мол, супругу я должен выбрать по велению души. Как будто это так просто! В Академии полно молодых, симпатичных девушек, но они были симпатичными все, а жениться я мог только на одной. Хорошо ему говорить – его никто не пилил по поводу внуков. Если задуматься, то он встретил маму, когда был вдвое старше, чем я сейчас.

«Почему все так сложно? – спросил я сидящего в фонтанчике грифона. – И с каждым днем только хуже и хуже».

«Добрый ты, – отозвался мой внутренний голос. – Вот на тебе все и ездють».

«Почему – ездят? – не согласился я. – Я никому не позволяю собой помыкать. Если и иду кому навстречу, то только когда это действительно необходимо!»

«Уверен, да? А своими делами заняться слабо?»

«Какими делами?»

«Придумай какими!»

«Ты же знаешь, я изучаю историю Хаоса, мне некогда заниматься чем-то еще».

«Тогда скажи Биггену, что занят!»

Я вздохнул: Тень Магистра, кем бы он там ни являлся, болезнью разума или персонификацией моей души, был ленив до крайности. Но притом прожорлив (мне приходилось прилагать титанические усилия, чтобы не растолстеть), похотлив (как некстати все эти краснеющие девицы!) и хамоват (большинство обитателей Академии не терпят фамильярности). Кроме того, призрачный вор оставался принципиальным противником общественно полезного труда; как это отразится на качествах будущего правителя Шоканги, оставалось только догадываться.

А ведь всего год назад я ничего не знал о своей духовной сущности и был счастлив! Что характерно, Тень Магистра был счастлив тоже. А теперь мы оба были недовольны. Где справедливость?

Единственное, что позволяло мне сохранять присутствие духа, это иррациональная уверенность, что подобная маета не может продолжаться вечно. Все образуется. Ну, как-нибудь.

 

Глава 2

Большая черная птица поймала ящерку. Притиснутое к земле, существо извивалось и шипело, но оказать серьезного сопротивления не могло. Координаторы редко участвуют в боестолкновених лично, но даже будь на его месте самый могучий штурмовик, соотношения сил это бы не изменило: феллийские техномаги создавали демонов как оружие против людей, а зеферидские алхимики творили оружие против демонов. Ямбет не в состоянии был даже пошевелить навалившуюся на него тушу.

Взбитая пыль медленно оседала на камни и доспехи.

– Куда ж ты так спешишь? – довольно пророкотал Второй Ракш.

В непривычном положении брюхом кверху демону не удавалось даже хорошенько лягнуть обидчика. Да и что Второму все его тычки? Он их даже не замечает.

И ведь не то чтобы происшедшее было для Ямбета как гром среди ясного неба! Он еще вчера что-то такое чувствовал (все-таки Слияние – сила, действующая в обе стороны), но до последнего надеялся отболтаться. Увы, Первый Ракш не стал разводить дискуссии по дальней связи и для разбирательства прибыл в Ганту лично. Нервы Ямбета не выдержали, и он попытался спастись бегством. Жалкая попытка! Второй поймал его на бегу. Просто немыслимо было, что кто-то мог проделать такое.

Землю сотрясли еще два, нет, три тяжких удара, гигантские тени вонзились в облако пыли. За три тысячи лет, прошедших после Слияния, Ямбет не встречал столько Ракшей в одном месте сразу. Ничего хорошего подобное сборище не сулило. Он вытянул шею, пытаясь стряхнуть с себя пыль и оглядеться. Это было ошибкой – прямо над ним обнаружился огромный, золотисто мерцающий глаз. Ямбет испытал иррациональное желание забраться под Второго Ракша целиком и поджать лапы – чтобы Первый не достал. Это было по-настоящему, по-настоящему большой проблемой.

– Что это у нас здесь? – громыхнул над Ямбетом голос, который он привык воспринимать через кристалл связи и никогда не желал услышать въяве. Действительно, на что он надеялся? На то, что Второй Ракш, посетив Ганту, не заметит никаких странностей? Что у Первого недостанет ума сложить два и два? Или что из той кучи тварей, которые ошивались вокруг Обители Мормы, никто не начнет трепаться…

Паника окрашивала красным все индикаторы до единого, даже по тем параметрам, с которыми точно все должно было быть хорошо. От подозрения, что простой регенерацией дело не ограничится, лезвия сами собой перли наружу, но упирались в Ракша и вставали в распор, отчего у Ямбета было ощущение, что он вот-вот подавится собственным оружием. В горле вместо рыка дребезжала противная скулящая нота. Наверное, именно так чувствует себя смертный перед тем, как его съедят.

– Шустрый, – откомментировал его поведение Второй. – Но неумный.

Ракш поднял свою жертву в воздух. Просто взял и поднял. Теперь Ямбет не решался брыкаться – слишком уж близко был ужасный золотой глаз. Что будет, если он заденет Первого хотя бы кончиком когтя, не хотелось даже думать. Надо было что-то сказать. Или сделать. Что-то, что вызвало бы одобрение, сгладило бы инцидент. Но в голове было совершенно пусто, а ведь недавно он был уверен (!), что сможет повлиять на решения Первого. Это ж каким идиотом надо было быть…

Жидкое золото глаза едва заметно изменило оттенок, и демон понял, что время вышло.

– Кое-кто плохо поступил с нашим братом. Намекаю: это такой аркониец, которого легко узнать. Как его найти?

Ракш не желал тратить время на поиск подходов или соглашение, он ломился в сознание Ямбета, как рейсер сквозь бурьян, привычно рассчитывая получить готовый ответ в чистом виде. Именно этого Ямбет ему позволить не мог. Не в этот раз! Долгие часы размышлений, совместных с Хумбагой медитаций и чистого наблюдения привели демона к мысли, что договор со смертным надо во что бы то ни стало сохранить. Всего год назад он сделал бы другой выбор, но в то время Ямбет не понимал до конца, как близка демоническая община к бунту против Предводителей Хаоса. Он просто не вникал в копящиеся веками противоречия – все равно способов избавиться от Ракшей не было. Не было до недавних пор. А теперь чем он рискует? Полная регенерация займет три года. За это время Разрушитель может превратить Ракшей в кучу кроликов или банду маленьких обезьян. Над ними больше не висело пугающее слово «вечность».

Жар дикой магии, окружающий Второго, действовал на Ямбета одуряюще. Вся мощь Слияния колотилась в сознание, требуя открыться и не упорствовать, но демон только скалился и шипел. Истарские отродья не получат его! Почему бы им не поучиться смирению?!! Теперь он был готов наподдать Первому прямо в глаз, но длины лап не хватало. Раздражение Ракша опускалось на Ямбета подобно мрачному облаку.

– Ты что ж это, тварь, возомнил себя уникальным? Думаешь, другие не расскажут мне то, что скрываешь ты?!

В этом была вся соль. То, что Первый мог извлечь из его подчиненных и штурмовиков группы Дирдира, было безобидной тактической информацией. Ямбет сильно сомневался, что населяющие Ганту твари могли бы опознать в лицо какого-либо человека, пусть и прожившего в крепости месяц. Полную картину происходящего имели трое: он, Сисс (при первых же признаках неприятностей слинявший в неизвестном направлении) и Хумбага, которого из-за способности к мерцанию даже Ракшам поймать было нелегко. Из всей троицы именно Ямбет был уязвимее, с него-то Предводители Хаоса и начали.

Задним числом Ямбет остро осознавал этот недостаток положения координатора. Веками он радовался тому, что начальников у него мало, а подчиненных – много, забывая, что все его командиры – Ракши. А вот у Дирдира, деградировавшего бродяги, закопавшего в пыль Пустоши все свои гипотетические таланты, шансы встретить Первого были близки к нулю. И кто из них был настоящим идиотом?

Внезапно ментальный напор ослаб.

– Держи крепче, я что-то вижу, – буркнул Первый, и Второй послушно усилил хватку.

Ракш запустил когти в грудь Ямбета, словно в песок, и извлек оттуда деревянный узорчатый цилиндр и мягко светящийся стеклянный шарик. Капсула связи Первого не заинтересовала, накопитель он решил рассмотреть поближе. Шарик замерцал и быстро погас – запас холода, которого Ямбету хватило бы на полгода, у Ракша испарился за пару секунд.

Настроение Первого происшедшее не улучшило.

– Я знаю, что он аркониец, и я знаю, как он выглядит. Белые волосы, два с лишним метра рост, молодой, на лице – шрам, глаза – разного цвета. Черно-красная форма, значит, он солдат одной из провинций.

Это был удар. Ракш знал слишком много! Кто мог настучать? Ямбет терялся в догадках. В молчании больше не было смысла, тактику надо было срочно пересматривать…

– Если не будет другого выбора, я срою весь Арконат, – яростно громыхнул Первый. – А ты у меня будешь дожидаться регенерации веками. Твое тупое упрямство портит мне все планы!!! Где его искать?!!

Второй надавил сильнее, переломив свою жертву пополам. Он не знал, что такое страх и боль, но Ямбет успел познать и проклясть эти дары Тьмы.

– Не знаю!!! Я ничего не нарушал! Я изучил его и нашел способ использовать. Разве это плохо?

Светящийся глаз Первого приблизился к Ямбету вплотную.

– Плохо, что ты не сообщил о происшедшем своему руководству. Сразу же.

– Ага! «Смертный в Ганту!» Какой приказ мне отдали бы?

– Он прав, Дэнис, – произнес откуда-то голос, своим звуком вызывавший мысли о воде. – Ты стал слишком рассеянным в последнее время. Хитроумие этой твари уберегло нас от большой ошибки.

Ямбет настороженно затих. За все три тысячи лет существования он видел Четвертого Ракша лишь дважды, это был самый загадочный из Семерых. Для чего он нужен, никто не знал, и чем он занимается, было неизвестно.

– Обида, нанесенная нашим братьям, должна быть отомщена! – не унимался Первый.

– Происшедшее необычно, – журчал в ответ Четвертый. – Мы должны проверить, можно ли использовать это явление для достижения нашей главной цели.

– «Негасимые Горнила остынут, и Истар зазеленеет», – горько пробормотал кто-то внизу, совсем близко.

Ямбет рискнул изогнуться так, чтобы увидеть говорившего. Покореженные тяги скребли по панцирю.

Человек. Смертный, здесь? И еще какое-то мелкое существо. Собака? Нет, обезьяна. Что это там РБ-4 говорил про обезьяну? Мысли Ямбета понеслись вскачь. Арконийский координатор допускал возможность переговоров с Ракшами в крайнем случае, а этот случай и был крайним. Нужно было действовать, сейчас.

– В этом все дело! – прохрипел демон. – Этот человек – Разрушитель! Он нужен всем нам. Это ради него вы охраняли северные земли столько лет.

– Гляди ты, заговорил! – почти весело заметил Второй.

– Я дал обещание, – огрызнулся Ямбет. – Я поклялся объяснить вам происходящее… доступным языком.

– Откуда такие сведения, что Разрушитель? – потребовал ответа Первый.

Вместо слов Ямбет выдавил из себя образ, высокочеткую запись столкновения РБ-4 с Разрушителем, сделанную в целях наибольшей информативности. Клубящееся темное облако, обвивающее штурмовика, просматривалось во всех подробностях.

– И как это повлияло на бойца?

Объяснить это было труднее всего.

– Он вернулся к основам. Но не так буквально, как… ваши братья.

Он угадал. Это было заметно по тому, как смутились Ракши. Кто бы подумал, что чудища способны на смущение!

– Продолжай! – приказал Первый намного спокойнее.

– Как только я осознал важность этого смертного, я начал искать способ установить над ним контроль. – Не стоит акцентироваться на том, как он этот контроль потерял. – Я преследовал его и загнал в изолированную крепость, оборону которой ваши братья так самоотверженно разрушили. Мы не позволили их подвигу пропасть зря! – Мягко напомнить, что он не единственный зачинщик. – Я принудил Разрушителя к соглашению. Лояльность в обмен на безопасность!

– Лояльность кого чему? – едко прошипел Ракш.

– Его – вам! – Не стоит скромничать. – Он осознал свою ошибку. Он сожалеет о нанесенном ущербе и готов к искуплению. Его можно использовать.

Первый отступил от Ямбета. Золотистый глаз потух, взгляд ушел внутрь. Ракш думал. Минуты проходили в молчании.

– Такой поворот событий… неожидан.

– Или ожидаем? – прохладно шелестел Четвертый. – Когда ты перестал верить в наш успех, Дэнис?

Первый тряхнул гребнем стальных перьев.

– Наш успех – это еще очень отдаленное событие, Клара. А травмы, нанесенные Фраю, – объективная реальность!

– Ты чем-то недоволен, Фрай?

– Не считая того, что меня постоянно мутит? – буркнул со своего места человек.

Ямбет пригляделся. Да, в своем новом обличье Ракш выглядел… не очень. Как и сидящая рядом зверушка с пыльной и немного свалявшейся шерстью. Интересно, это Третий или Седьмой?

– Мне нужно подумать, – вынес решение Первый. – Во всем этом что-то есть, какие-то скрытые смыслы…

Ямбет тихо завидовал. Этому достаточно все обдумать, и – вуаля! – гениальное решение готово. А они с Хумбагой два месяца тыркались, как слепые котята, так ничего путного и не придумали. Интересно, сколько времени на размышление потребуется Первому Ракшу?

– Возвращаемся. А ты, сволочь, чтобы из Ганту ни ногой!! Узнаю – изведу!

Ямбет быстро закивал:

– Готов повиноваться, жду ваших приказаний! Но им, – Ямбет ткнул когтем в сторону человека с обезьяной, – им нельзя с вами идти!

– Почему?

Целую секунду Ямбет молчал, не в силах поверить, что Первый Ракш такой тупой.

– Потому, что они выглядят как смертные. Потому, что они могут быть как смертные. Потому, что такой фон, какой идет от вас, даже демона в гроб загонит. Дикая магия плохо действует на живых!

Первый на секунду задумался.

– В таком случае наши братья будут жить в Ганту.

Ямбет постарался не думать, что будет, если Ракши подохнут у него в логове.

– Отлично! Только дайте мне объяснить бойцам, в чем дело.

– Позволь нам идти на север! – вскочил со своего места человек. – Мы найдем этого Разрушителя и притащим сюда. Это наша битва!

– Не нужно насилия! Он готов к контакту. Надо объяснить ему суть, и он сам придет. Вам что нужно: убить его или заставить на себя работать?

– Слишком умный, – констатировал Второй.

– Ты знаешь способ объяснить ему что-либо? – проницательно заметила Четвертая.

Ямбет вздохнул (ничего от них не скроешь!) и кивнул в сторону узорчатого цилиндра:

– Это – средство связи.

Первый мгновенно завладел капсулой.

Наблюдая за исчезающими на фоне неба чернокрылыми силуэтами, Ямбет пытался понять, выиграл он от всего происшедшего или нет. Благодарить его, естественно, никто не стал.

– Ну, чего сидишь? Двигай! – В этом человеке определенно воплотился Третий Ракш, причем изменение размеров никак не повлияло на его характер.

– Требуется восстановить ходовую часть, – мрачно сообщил Ямбет.

– По пути восстановишь!

– Ты себе по пальцу камнем бить пробовал? – поинтересовался демон и едва успел перехватить опускающийся булыжник. – Сдурел?! Возьми поменьше.

Ракш стукнул себя камнем раза в три меньше первого, задумчиво почесал ушибленную руку и сообщил:

– Надо уметь терпеть боль!

И как это Ямбет все время забывает про скрытые в Ракшах Сущности людей? Вечно у них все… по-человечески.

– И сколько терпеть?

– Пока не заживет.

– Вот ты и терпи, а я не буду.

Это заявление остудило пыл Третьего. Ямбет сосредоточился на себе. За полчаса ему удалось навести порядок в индикаторах повреждений, изолировать аварийные подсистемы и срастить разорванные Вторым связки. Хорошо, что на скорость регенерации Тьма никак не повлияла! Для полного восстановления требовалось протестировать управляющие контуры, но сидеть из-за этого в песке действительно смысла не имело. За барханами мелкой серой пыли (обычный для Пустоши пейзаж) маячил знакомый ушастый силуэт. Забавно, что из всех штурмовиков отправиться по его следам решился именно РБ-4. Вовремя и удачно – Ямбет не решился бы доверить переноску Ракшей кому-нибудь из неочищенных Разрушителем демонов. Этих двоих придется не только оборонять от глупых шуток тетерглавов, но и серьезно лечить: тошнота после контакта с тварью – очень тревожный для смертного признак.

– Что там? – тревожно вскочил Третий.

– Свои.

– Сэр? – осторожно позвали из-за холма. Должно быть, чтобы разглядеть Ямбета с такой позиции, демону пришлось встать на цыпочки.

– Иди сюда! Опасность миновала. Для тебя есть задание.

РБ приблизился, настороженно вертя ушами и принюхиваясь. Встревоженная его появлением обезьяна издала серию резких звуков. От неожиданности демон даже присел.

– Ой, что это?

– Это – Ракш.

Тут РБ разглядел источник звука и оживился.

– Какой маленький!

Просто бездна вежливости и понимания… Впрочем, что взять со штурмовика?

– Будь с ним осторожен, иначе остальные Ракши рассердятся.

Но изменившийся Седьмой не склонен был терпимо относиться к оскорблениям. С воинственным уханьем обезьяна налетела на демона, которому в прыжке доставала чуть выше колена. Реакция штурмовика оказалось лучше – одним рывком, с места, РБ отскочил метра на четыре, потом еще и замер на гребне холма, напряженно наблюдая за агрессором.

– Симус, оставь его, фиг с ним! – окликнул Третий брата и обернулся к Ямбету: – Ну что, пошли наконец?

– Что значит «пошли»? Ты представляешь, сколько тебе пешком идти до Ганту?

– А что, есть варианты?

– Есть. Я возьму тебя, а РБ – твоего брата, и мы еще до заката будем в крепости.

– У тебя что, есть седло?

– Нет. Зато ноги у меня длиннее.

Интересно, как он сюда-то добрался? Не может быть, чтобы на месте ждал! Выходит, что у кого-то из Ракшей есть что-то вроде рассчитанного на человека седла? Столько лет живешь, и все равно, что ни день, то – новости.

В итоге нести обезьяну пришлось Ямбету, так как РБ категорически отказался притрагиваться к зверю. Двигаться быстро с покореженными тягами, одновременно неся в руках хрупкое существо, он не мог, поэтому в Ганту они добрались только на закате под сдержанное восхищение оставшихся в крепости демонов. Несколько минут Ямбет с тревогой наблюдал, как Ракши пытаются восстановить способность перемещаться самостоятельно. Обезьяна, в начале пути недовольно ворчавшая от любого толчка, уныло нахохлилась, человек вообще выглядел так, словно не понимал, кто он и зачем он здесь. Скрепя сердце Ямбет наведался в свой тайник и вручил гостям по светящемуся шарику.

– На! Носи при себе, никому не отдавай. Не важно, что светится, там, внутри – Абсолютная Тьма, она нейтрализует воздействие Пустоши. Без такой штуки смертному к демону лучше не подходить. Прежде чем дальше бегать, как раньше, лучше бы вам узнать, не появились ли у вас какие-нибудь необычные слабости…

Отряд Пограничной Стражи находился на патрулировании. Так это называлось официальным языком, на деле же они просто мотались вдоль Границы, изо всех сил напрашиваясь на неприятности. Но зима – тихое время, за три дня похода им не удалось отыскать даже паршивого н’нода (с приходом холодов стихийные зомби впадали в спячку). Последней надеждой была река, не очень глубокая, но основательно заросшая. Ее зеленое, сумрачное нутро было идеальным местом для логова демона. Как бы его еще оттуда достать…

– Воздух!

На дорогу перед отрядом бесшумно опустилась огромная черная птица, изящно встряхнулась, приглаживая оперение, и только легкий звон выдавал, что сделано оно из гибкой стали. В глазах Пограничного Стража загорелся охотничий азарт:

– Смотри, кто к нам пришел!

Отряд перестроился и двинулся вперед, медленно окружая тварь. Защелкали волшебные огнива, способные подпалить даже самый отсыревший фитиль. Тварь с интересом наблюдала за людьми.

– Цыпа-цыпа! – ласково позвал старшина, приближаясь на расстояние броска гранаты. Его не смущало, что дичь в три раза превосходит его размерами. Удастся ли отломать от нее хотя бы одно перо?

Чудовище смущенно наклонило клювастую голову и кокетливо продемонстрировало ярко раскрашенный деревянный цилиндр, лежащий на трехпалой ладони. На лице Пограничного Стража проступило неописуемое разочарование.

– Отставить атаку! – приказал он. – Это связной.

Бойцы засуетились, разряжая оружие.

– Кинь в воду! – посоветовал старшина подчиненному, сосредоточенно растирающему практически догоревший фитиль.

Две гранаты, булькнув, упали в реку, и в одном месте мгновенно вырос фонтан вспененной воды.

– Ну вот, – мрачно констатировал старшина, – испортили вещь. Поди глянь, может, рыба всплывет.

Тем временем черная птица быстро и бесшумно сократила расстояние, раз – и она уже подошла вплотную, деревянный цилиндр повис на расстоянии вытянутой руки от Стража.

Старшина сверил номер – совпадает. Снял с пояса собственную капсулу связи.

– Спасибо, красавица! На вот тебе в запас.

Тварь забрала капсулу, а потом ловким тычком крыла надвинула шлем Пограничного ему на глаза.

– Ах ты, коза бодливая! – беззлобно ругнулся старшина, возясь с застежками.

Мягкий порыв ветра проводил улетающего демона.

– Возвращаемся на базу! Сообщение должно быть доставлено немедленно.

 

Глава 3

Посыльный попытался вытащить меня с лекций по демонологии. В этом году занятия шли по обновленному курсу, и вел их настоящий боевой маг, мужик совершенно бандитской наружности. За свою карьеру он не только «гонял тварей», но и участвовал в нескольких рейдах в глубь Пустоши, отчего был хорошо знаком как с теорией, так и с практикой демонологии. Мы смогли бы поладить, если бы не его откровенно хамские замечания о Пограничных Стражах. Я понимал, что на Границе он мог общаться только с россангийскими полудикими пехотинцами (отец в Шокангу магов из ордена не брал), но считал, что можно более почтительно относиться к тем людям, которые отдают за тебя свою жизнь.

Я принципиально досидел до конца лекции – это один из самых важных для меня предметов. Мэтр Першин предупреждал, что пробудет в Гатанге еще недели две, а потом составленный им курс будет вести кто-то более теоретически образованный. Я предпочитал черпать из первоисточника. Маг говорил зажигательно, приводил массу более-менее практических примеров (не повторяясь), а любые вопросы об устройстве и функционировании демонов ловко переводил на их свойства и повадки. На мой взгляд, очень правильный подход: создавать еще одного демона нам ни к чему, они и так по Пустоши табунами бродят, а вот чего ждать от них при встрече – хороший вопрос. Для меня – особенно важный и как для Великого Лорда, и как для единственного в мире Разрушителя.

Посыльный терпеливо ждал в коридоре с таким видом, словно это действие и заключало в себе весь смысл его жизни. Мне даже совестно стало. Он был из тех магов, которые служили помощниками у председателя Оперативного Совета – большой шишки среди арконийских чародеев (за несколько месяцев, прошедших после моего возвращения в Академию, я узнал об устройстве ордена магов и заклинателей больше, чем за всю предыдущую жизнь).

– Извините за задержку!

– Ничего страшного, сэр! Мне все равно придется дожидаться мэтра Першина. – Он передал мне сложенный вдвое листок. – Вы знаете, где находится Цветочный павильон?

– Да.

– С шестым ударом мастер Нантрек будет ждать вас там. Просьба не опаздывать, вопрос очень серьезный.

Шестой удар часов на Башне Магов – это три часа дня. И, похоже, Першин тоже приглашен. Как интересно! Дело наверняка касается демонов. От любопытства у меня ладони зачесались, и захотелось что-нибудь стащить. Но, главное, почему в парке?

Расспрашивать подробно я не стал, потому что заметил, как дрожат у чародея пальцы. Он боялся меня. Или чего-то такого, что я могу сделать. Этот помощник был у председателя самым доверенным, поскольку несколько раз приезжал во время моих занятий с мудрилами… в смысле исследователями из цеха Новых Знаний. Должно быть, один раз он решился остаться и посмотреть… Теперь я лучше понимал, почему алхимики древности почти ничего не писали о Разрушителях – даже при мысли о последних им становилось нехорошо. Это был еще один повод не использовать Разрушение в стенах Академии.

– Обязательно буду. До свидания!

Он совершенно спокойно улыбнулся и вежливо поклонился. У меня такой выдержки не будет никогда…

Часы отбивали три, когда я подошел к Цветочному павильону. Он выглядел как большая круглая беседка, где летом любили устраивать вечеринки, праздники и (что главное) выпускной бал. Сейчас для танцев было чересчур прохладно. В кустах возились маги в рабочих балахонах, устанавливающие нечто до боли напоминающее защитный периметр. Если они хотели сделать встречу секретной и безопасной, то лучше было бы устроить ее внутри Академии, а не в саду – в конференц-залах Башни Магов наверняка имелись стационарные защитные средства. На дорожке двумя группами стояли приглашенные (внутрь их пока не пускали) и особняком – мастер Першин. Почему-то у меня возникло ощущение, что маг успел поругаться с кем-то из присутствующих.

А сейчас его внимание привлек я.

– Лорд Гэбриэл, – как-то нехорошо улыбнулся он, – ваше присутствие для нас большая честь.

– А для меня большая честь быть слушателем ваших лекций, мастер Першин!

Характера этого преподавателя я не знал, поскольку после лекций мы ни разу не общались, но маленькая и заслуженная похвала всегда улучшает настроение.

– Да, – без ложной скромности согласился маг. – Обычно мое внимание полностью поглощено Границей.

Практику Россанги в этом отношении я не знал, у нас задачей магов являлось исключительно обновление следящих заклинаний и установка защитных периметров. Попытайся они участвовать в бою, Пограничные им клизму бы вставили. Оставалось неопределенно повести плечами.

– На Границе в Шоканге редко встретишь магов ордена.

– Контролировать Границу – одна из обязанностей Великих Лордов, – оскалился Першин.

– Это наш Долг, – мягко возразил я.

Интересно, чем они там, в Россанге, занимаются?

Маг хмыкнул. Какая наглая у него, однако, улыбочка. Так бы и дал в морду.

– Мне говорили, вам уже приходилось сталкиваться с демонами.

Я вздохнул. Страсть к секретности у магов вновь возобладала над здравым смыслом. Похоже, что Першин списал сообщенный ему факт на ту, самую первую тварь, которая едва не лишила меня глаза.

– Да, и не единожды.

Я праздно задумался, пытаясь сосчитать, сколько раз я имел дело с демонами. Следовало ли принимать месяц, проведенный в Ганту, за один эпизод или за несколько?

– И каково ваше мнение о н’нодах? – гаденько поинтересовался Першин.

Тут даже думать нечего.

– Щенки!

Я имею в виду – в боевом отношении. Или он хотел услышать от меня про вонь? Но запах, испускаемый стихийными зомби, описанию просто не поддавался. Знакомый секретарь пригласил всех внутрь, и уточнить мне не удалось.

Внутри павильона успели поставить большой прямоугольный стол, пол был расчерчен множеством символов и линий. Я заметил, что вошедшие стараются на них не наступать. Всех встречали председатель Нантрек и мастер Ребенген. Старого наставника я не видел с прошлой осени и об его отсутствии очень сожалел. Новый преподаватель древней истории читал лекции слишком близко к программе, да и в моих собственных поисках спросить совета было не у кого.

Увидев меня, чародей приветливо кивнул:

– Здравствуй, Гэбриэл!

– Здравствуйте, мастер Ребенген! Вас давно не было видно.

Чародей помрачнел:

– Дела, будь они прокляты, дела.

Э нет, так просто он от меня не отделается. Я уже привык к тому, что сведения из людей приходится тянуть клещами, и теперь целенаправленно избавлялся от чувства такта.

– Позвольте пригласить вас на чай! Мой отец сейчас в Академии, и он тоже рад будет вас видеть.

– Непременно зайду, если ничего не произойдет, – улыбнулся маг. – Но лучше нам сначала закончить дела.

Я понял намек и заткнулся. Секретарь Нантрека усадил меня в торец стола, прямо напротив места председателя, остальные расселись как пришлось. Всего в Цветочном павильоне собралось одиннадцать человек (включая меня), это число казалось каким-то магическим, но точно я бы не поручился.

Председатель Нантрек постучал по столу, привлекая внимание:

– Господа! Перед каждым из вас лежит лист. На его обратной стороне копия сообщения, которое не опознанный нашими специалистами демон передал патрулю Пограничной Стражи. Согласно предварительной договоренности, послание адресовано присутствующему здесь Великому Лорду Гэбриэлу Шоканги, но я прошу ознакомиться с ним всех.

Мне секретарь Нантрека подал на подносе оригинал письма. Послание было на долийском – довольно редкий для Предков диалект. На листке старого пергамента четким, крупноватым почерком было выведено: «Встреча у пагоды Васеселя, полдень равноденствия. Быть». Ниже стояла короткая подпись: «№ 1». Простенько и со вкусом.

– Есть основания предполагать, что это послание отправил…

– Первый Ракш? Очень похоже. Многозначительно.

– В каком смысле?

Я пожал плечами.

– ЯМ-64 «бета» говорил, что в Ракшах скрыты Сущности людей. Значит, они способны понимать и предсказывать человеческое поведение. Смотрите: он назначает встречу, причем место встречи по эту сторону Границы. Кроме того, возможно, это совпадение, но на этом месте я недавно был. Он не угрожает, но дает понять, что контролирует ситуацию и при необходимости Граница его не задержит. Приглашение сформулировано так, что от него невозможно отказаться.

Председатель Нантрек серьезно кивнул:

– Выводы наших экспертов подтверждают сделанный вами анализ. Мы не можем приказывать Великому Лорду или требовать что-то от него, поэтому выбор дальнейшего поведения целиком зависит от вас. Собираетесь ли вы пойти на эту встречу?

– Конечно. Нельзя упускать возможность урегулировать отношения с Ракшами.

И это если не вспоминать про Долг, хотя в данном случае он становится немного двусмысленным. Можно ли требовать от кого-то, чтобы он не пустил через Границу Ракша? Тем более что демон в Арконат не пойдет, а полетит.

Рядом со мной сидел мэтр Першин. На меня он не смотрел и молча ковырял ногтем обивку стола. Першин явно был сторонником арконийской традиции не задавать вопросов, но какие выводы из сказанного он сделал для себя, было непонятно. Я не выдержал – знакомство с культурой Серых Рыцарей, не терпящих никакой недосказанности, необратимо испортило мой характер.

– Мэтр Нантрек, пока все заинтересованные лица здесь, не стоит ли убедиться, что они имеют одинаковую картину происходящего?

Старый маг поджал губы. Должно быть, думает, как сформулировать ответ минимумом слов и максимально двусмысленно. Это меня добило.

– Я имею в виду, все ли присутствующие знают, что я – адепт Разрушения, недавно вернувшийся из Ганту и уже успевший сокрушить двух Ракшей, что делает необходимость урегулировать отношения с оставшимися особенно животрепещущей? В том смысле, что даже я не могу просто взять и развоплотить их – они держат в узде всю демоническую общину. Не побоюсь этого слова, но они нам нужны. Я имею в виду, нужны лояльные Арконату Ракши.

Маги заерзали, хотя переговариваться не решались. Эх, надо им Гверрела сюда! Нахальный заклинатель Серый просто феноменально оздоровлял обстановку.

– Все присутствующие поставлены в известность о появлении в Арконате Разрушителя, хотя на личности мы не переходили, – осторожно начал Нантрек.

То есть им просто сказали: «Адепт Тьмы есть», – а дальше думай что хочешь.

– Политические соображения не позволяют нам распространяться о причинах вашего отсутствия…

В смысле говорить всем, что один Лорд пытался убить другого, да еще и с участием магов, – нельзя.

– …а метафизические аспекты…

Если он сейчас скажет, что маги не способны принять Разрушителя таким, каков он есть, я познакомлю со своей Силой всю Академию разом.

Неожиданно мастер Ребенген фыркнул:

– Я же говорил, что в Башне встречу лучше не устраивать!

Нантрек выдавил из себя бледную улыбку:

– Прошу вас, милорд! Среди нас присутствуют Целители. Маги этой ориентации воспринимают контакт с Тьмой как… как…

– Окунание в прорубь с последующим медленным прожариванием, – закончил за него мастер Ребенген.

Это меня отрезвило:

– Извините. Но это не снимает вопроса – так дальше нельзя!

– Согласен, – покаянно кивнул Нантрек. – Особенно учитывая ваш талант Конструктивного Предвидения, о котором вы так скромно не упомянули. Для этого мы и собрались. Господа, прошу соблюдать спокойствие! Общую ситуацию изложит присутствующий здесь мэтр Теодор Ребенген. После все смогут задать вопросы.

Мой старый наставник встал и тут же примирительно замахал руками:

– Да, да, знаю, слишком много сразу, слишком необычно! Прошу понять руководство ордена правильно: обстоятельства стали известны только прошлым летом, и у нас просто не было времени предпринять все необходимое. Ситуацию отягощает наличие предателя в рядах ордена и, возможно, не одного.

Если он хотел завладеть вниманием присутствующих, это у него получилось. За столом установилась звенящая тишина. Лицо Ребенгена стало жестким и холодным.

– Мы находимся в условиях военного положения, когда против нас – ордена магов и всего Арконата – действует неизвестный внешний противник, готовый погубить королевство любой ценой, – отчеканил маг. – Все присутствующие столкнулись с активностью Целителей, вызванной преступлениями мэтра Сандерса, помощника главы цеха Целителей. Правда ужасней вымыслов. Убитый в Шоканге маг не был Сандерсом Керсеном, это был подменыш, доппельгангер, с лицом человека, известного всем как Сандерс, но с иным происхождением и сутью. Когда произошла подмена – неизвестно, но она была бы невозможна без подготовки и помощи со стороны. Кто-то должен был присмотреть среди выпускников Академии одинокого, нелюдимого мага, собрать о нем сведения, а в нужный момент – убить. Преступнику подчинялась целая сеть агентов, готовая исполнить любой его (лично его!) приказ. Таким путем были убиты два Великих Лорда Дарсании, так было совершено покушение на адепта Тьмы. – Шорох в рядах слушателей. – Уже после того, как стало известно, кто он такой.

Мастер Ребенген сделал паузу, благо аудитория понятливо относилась к риторическим приемам.

– Среди присутствующих нет доппельгангеров, – тихо добавил маг. – Если кто-то из вас предал устои Арконата, то сделал это сознательно и по доброй воле. Но невозможно подозревать всех на свете. Что бы вы ни делали, я прошу помнить: адепт Тьмы у нас один (первый за тысячу лет!), способ пробуждать эту способность у других нами еще не найден. Сохраняйте личность Разрушителя в тайне, пока это единственная его защита.

Он обвел собрание взглядом, очевидно ожидая вопросов.

– Не будет ли невежливо с нашей стороны попросить подтверждения ваших слов? – мягко поинтересовался пожилой магик, имени которого я не знал.

Мастер Ребенген щелкнул пальцами.

Все тот же маг-секретарь вошел в павильон, торжественно неся перед собой странный предмет волшебного вида. Он обошел с ним всех чародеев, а потом поставил его на стол передо мной. Это было что-то вроде маленькой табуретки с ручками, скорее – подставка, на которую, собственно, и был водружен артефакт. Обозвать его амулетом язык не поворачивался, а названия любых других магических приспособлений я не знал. Все выглядело так: над бронзовым блюдом поднимались прозрачные языки невесомого, радужно переливающегося пламени. Ласкаемая холодным огнем, в воздухе парила золотая сфера размером с крупную редиску. Полированная поверхность не отражала волшебства, по ней бродили лишь тени сущего, людей и предметов.

– Что это? – подозрительно спросил я. Сюрпризы мне не нравились.

– Еще Бегущие Огни, – мрачно сообщил мастер Ребенген. – В фазе активации.

Мои руки сами собой метнулись вперед. Золотая сфера противно задребезжала. Я попытался протереть блюдо от магических знаков, которые там, возможно, были.

– Это что, шутка, да? Шутка?

– Не совсем, – поморщился Нантрек. – По уровню магии заклятие такое же.

Холодное пламя развеялось, дребезжание унялось. Я осторожно разогнул пальцы. На ладони лежал небольшой прозрачный камешек, напоминающий стеклянную линзу, разве что сглаженный со всех сторон.

Ладони председателя Нантрека сложились в неизвестном мне жесте.

– В Пророческом Огне рождается Кристалл Хроноса, – торжественно объявил он. – Таинственный артефакт, согласно летописям неразрывно связанный с Конструктивным Предвидением. Если проще, с возможностью изменять судьбу.

Ну, судьбу мне удавалось изменить и безо всяких кристаллов. Я повертел камешек в руках, приложил к глазу. На вид он был прозрачным, но все, что я видел сквозь него, почему-то теряло цвет, становилось серым и тусклым.

– Гм. Мрачное у нас, должно быть, будущее.

В ответ – напряженное молчание. Что я не так сказал?

Присутствующие – пятеро магов ордена и трое, к ордену не принадлежавшие, – были слегка напуганы. Один из посторонних, чью мантию украшали символы служения церкви, выглядел особенно странно. Его взгляд уперся в камень, рука меж тем слепо скребла воротник. Может, у него с сердцем плохо?

– Это я, – выдохнул чародей. – Из-за меня. Я внял словам искусителя и усомнился в мудрости Основателей. Убейте меня!

Прежде чем я уловил, о чем речь, камешек изменился, на мгновение стал каким-то… лучезарным. А потом треснул и рассыпался в серую пыль. Упс.

– Я не виноват!!!

– Акт Конструктивного Предвидения свершился, – торжественно сообщил Нантрек. – Подобное может быть проделано только Разрушителем в ключевых точках Реальности.

– Предупреждать надо.

– Зачем?

Убью. Прихлопну стулом таракана плешивого! К сожалению, Нантрек благоразумно устроился на противоположном от меня конце стола.

Взгляды присутствующих меж тем сосредоточились на священнике. Тот все с тем же остекленевшим взглядом выкладывал на стол какие-то предметы, снимал амулеты и церковные регалии. Мастер Ребенген встал со своего места, подошел к нему и положил руку ему на плечо.

– Не надо, патер Грефем. В любой другой ситуации да, вы были бы достойны смерти. Но вмешательство Разрушителя изменяет судьбу, дает выбор. Мы не вправе отказать в нем никому. У вас будет возможность исправить совершенное.

– Моя вера была слаба. Я предал дело Божье.

– Все мы знаем, как тяжела работа инквизитора. Ваша вера больше, чем чья-либо, подвергалась испытанию. Но теперь вопрос заключен не в вере, а в знании. Вы знаете, что постулаты Основателей были верны. А что предложили вам те, другие, помимо веры?

– Они говорили, что найден способ укрощения демонов.

– А Пустошь? Как они собирались укротить ее?

Хороший вопрос. Пустошь – это земля, заполненная дикой магией, силой, надежно уничтожающей все живое. Даже демоны переносят ее с трудом. По сути, эта малоизученная субстанция выделяется всеми существами, пока они живы, а также является естественным остатком любых заклинаний. Когда концентрация невелика, дикой магии просто не видно, потом происходит качественный скачок и появляется проклятая земля – прореха в реальности, покрытая серой пылью, заполненная горьким воздухом, одним прикосновением несущая смерть. Я видел Пустошь – безжизненное пространство, унылые камни, мелкий песок. Дело не в демонах. Да, Ракши могут как-то влиять на движение Границы, отделяющей земли мертвых от земли живых, но даже если твари не придут, Пустошь все равно не остановится. Есть доказательство этому – Феналле, Забытое королевство.

Священник поднял на меня глаза. Я живу не первый год, и на меня по-разному смотрели – с ненавистью, раздражением, любовью. Этот человек смотрел на меня как на божество. Я бы не хотел, чтобы все люди смотрели на меня так.

– Они утверждали, что они и есть Разрушители, но не способны были делать то, что сделали вы. Ложь ослепила меня, но теперь я прозрел. Я повинуюсь!

Мастер Ребенген обнял его за плечи, начал бормотать на ухо что-то успокаивающее. Мужик был в полной прострации. Мой наставник и секретарь Нантерка осторожно увели его из павильона.

Председатель звонко хлопнул в ладоши:

– Ну-с, а теперь вернемся к вопросу о Ракше.

С дивным единодушием собрание решило, что в вопросе о демонах они полностью полагаются на меня. Я могу делать с Ракшами все, что сочту нужным, а орден магов и Церковь Единого меня поддержат. Поскольку битвы с демонами были прерогативой Великих Лордов, этому ничего не мешало с формальной точки зрения, а как Разрушителю мне вообще прощалось все. В качестве полномочного представителя ордена и магической поддержки мне в подчинение (!) передавался мэтр Першин. Что думает по поводу всего этого мой отец, никто не поинтересовался. К поведению руководства ордена вопросов больше не было. Маги пожелали мне успешного выполнения миссии и бодро разбежались.

Я покидал Цветочный павильон одним из последних. Мой внутренний вор многозначительно молчал, и у меня было нехорошее чувство, что я таки позволил им сесть себе на шею.

На дорожке перед павильоном меня ждал мастер Ребенген. Я даже не знал, что ему сказать… Он виновато улыбнулся:

– Не злись! Это была идея Биггена. Ты говорил ему что-то про то, что суть Тьмы в уничтожении предопределенности. А у нас была проблема – последние два года у многих прорицателей шла череда мрачных пророчеств. И не только у нас. Святые отцы поддерживают собственную магическую службу, небольшую, но очень мощную – церковники сильны своей верой. У них сейчас есть очень сильный прорицатель, почти ясновидящий, по его видениям выходило, что приближается конец света.

– И тут – Ракш.

– Сначала – Сандерс, потом – Ракш. Каждый из этих факторов по отдельности уже достаточно гибелен. Они первыми к нам обратились, церковь никогда не работала с изменением будущего, это задача ордена. Мы обязаны были ввести их в курс дела. В итоге их прорицатель увидел эту встречу, именно с теми лицами, которые были на нее приглашены.

– Круто. В смысле впечатляет. Что мешало вам меня предупредить?

– Заклятие. Нантрек рассчитал, что, действуя спонтанно, ты имеешь больше шансов на успех. «Вселенная не хочет совершать самоубийство, равно как и Господь хочет предоставить своим детям шанс искупить грехи», – глубокомысленно процитировал он. – Короче, с агентами влияния мы работаем, твоя задача – унять демона. Справишься?

Я пожал плечами. Глупый вопрос! Все равно никто другой не сможет даже приблизиться к этой твари, меня просто некем заменить. Я отлично помнил, в каком состоянии были Серые после встречи со Вторым Ракшем, а ведь демон пролетел от нас метрах в ста. Контакт с тварями плохо влияет на здоровье. Впрочем, все это мой старый наставник знал и без меня.

– Те, с кем я имел дело, выглядели вполне вменяемыми. А знакомство с теми двумя было слишком… скоротечно. – Я помолчал и признался: – Но мне очень хотелось бы задать ему пару вопросов.

Ребенген фыркнул:

– Если бы нас кто послушал! Никто просто не поверил бы, о чем мы говорим. Что тебе нужно?

– Свидетели. Такие, которые не станут истерить при виде твари, но смогут заметить, если я что-то упущу. Знание долийского приветствуется.

Мастер Ребенген перевел взгляд на Першина, молча присутствующего за моей спиной.

– Ну, одного ты уже получил, над остальным подумаем. Наверняка кто-нибудь из церковников напросится с тобой. Приглашение на чай еще действует?

– Конечно!

– Тогда до вечера.

Он помахал рукой и заспешил по дорожке по своим делам. Мэтр Першин подумал и ушел следом. Отлично! Значит, мне не придется пересказывать свою историю еще раз, а он не будет задавать глупые вопросы.

Противно говорить, но я был рад происшедшему. Это позволяло мне сменить занятие, прогуляться и проветриться под благовидным предлогом, не вдаваясь в нудные объяснения. Проблем в будущем я как-то не замечал, а совесть меня не мучила.

 

Глава 4

Старший дознаватель Арконийского ордена магов и заклинателей, без пяти минут первый помощник главы Целителей, мэтр Теодор Ребенген задержался перед зеркалом, проверяя внешний вид. Удобный, немного неформальный костюм нейтральных цветов, пошитый к прошлому зимнепразднику, сидел на нем чересчур свободно. Когда это он успел так усохнуть? Надо заканчивать с привычкой пропускать завтрак. Нет, он еще не дошел до того, чтобы тяготиться возросшими обязанностями, но уже начал воспринимать минуты покоя как редкую драгоценность.

Это был насыщенный событиями год, но особенно туго Ребенгену пришлось в последние три месяца. Три месяца охоты на невидимок, три месяца схваток и преследования, когда в толпе сограждан только ты знаешь, что вон тот человек впереди – смертельно опасный враг. Король и орден магов решили не объявлять о вторжении доппельгангеров публично: общественная поддержка была хороша, когда дело касалось явного врага, известие о таинственных перевертышах не могло породить ничего, кроме истерики. Но слухи все равно шли, и их источником далеко не всегда становились болтливые кумушки. Это был еще один невидимый пласт борьбы. К счастью, в том, что касалось битвы умов, Арконийский орден магов имел успешный многовековой опыт. Агенты Целителей работали языками не переставая, распуская среди простолюдинов все более и более причудливые россказни о кровожадных тирсинцах и колдунах, проникающих в королевство через границу пошатнувшейся Дарсании, новомодных мошенниках, приспособившихся красть чужие лица, о грядущем Приливе и нашествии тварей. Да, да! Ужасный и неотвратимый Прилив превратился в повод для сплетен. На этом фоне разговоры о том, что маги сделали что-то не то, звучали просто пошло. Король воспользовался трагедией семьи Дарсаньи как поводом запретить игрища в Румиконе, а Полые Холмы отдать церкви под монастырь (взамен хемленского, который после смерти аббата Браммиса тихо закрыли).

Развитие катастрофы удалось остановить, но равновесие было шатким. С доппельгангерами надо было кончать! Во имя этой цели Ребенген прервал текущую операцию в Каверри и прибыл в Академию, чтобы добиваться встречи с повелителем Шоканги. Лорд Бастиан знал о доппельгангерах слишком много. Откуда, как? Все, кого пытались допросить Целители, умирали прежде, чем начинали говорить, причем умирали, даже если их вообще никто не трогал. Нантрек был уверен, что Драконис знает ответ на эту загадку. Ребенген настоял только, чтобы разговор с Бастианом состоялся после встречи в Цветочном павильоне, а не перед ней: так прийти к согласию было сложнее, зато у повелителя Шоканги не возникало мысли, что его обманули. Теперь у Ребенгена появилась возможность выслушать все, что Великий Лорд думает о магах в целом и председателе Нантреке в частности.

Единственное, в чем чародей был не уверен: правильно ли он делает, что тащит с собой Першина. С другой стороны, если Ребенген не прочистит ему мозги, то кто? Пока боевой маг вел себя странно: выслушав историю обретения Разрушителя, он покивал и не задал никаких вопросов. Было такое впечатление, что Темный адепт слишком резко менял представления Першина о действительности и маг просто не в состоянии это принять, ему проще было предположить, что историю о Разрушителе выдумало ведомство главы Целителей. Если Першин также не в состоянии принять существование повелителя Шоканги, то Ребенген заставит Совет отослать этого олуха туда, откуда он прибыл, и тем сэкономит на похоронах. Какой смысл в присутствии волшебника, неспособного смотреть правде в глаза?

Новоявленный помощник Разрушителя пришел на встречу в парадной мантии, носившей следы множества неудачных стирок: белые атласные вставки слегка пожелтели, на груди и рукавах красовались какие-то сомнительные пятна, а последняя попытка чистки при помощи магии добавила на фиолетовую ткань лиловые разводы. На взгляд Ребенгена, Першину следовало сжечь эту дрянь немедленно и идти на встречу голышом: Лорд Бастиан умел морально изничтожить собеседника и за меньшие промахи.

Сам Першин никаких недостатков в своей внешности не видел. Сейчас мага интересовала необычная проблема:

– Не будет ли мое присутствие на семейной встрече неуместным?

Интересная постановка вопроса. Ребенген поднял бровь:

– Я тоже не член семьи.

– Но вас пригласили!

– Скорее уж я напросился. – Ребенген вздохнул. – Эта встреча не будет домашним чаепитием. Мне надо решить с Лордом Бастианом один очень серьезный вопрос, кроме того, нам надо понять, как он относится к вашему присутствию – Оперативный Совет может воображать о себе что угодно, но последнее слово все равно останется за повелителем Шоканги.

Першин нахмурился, честно пытаясь осмыслить такой поворот дел, а Ребенген, наконец, определился с характеристикой коллеги – солдафон. Даже среди магов такое бывает. Досадно в бытовом плане, но если Нантреку нужен свидетель без фантазии, то это было самое то. У фонтанчика с фигурой грифона, установленного при входе в гостевые апартаменты, Ребенген задержался еще раз, с сожалением оглядывая мантию коллеги.

– Есть один момент, мэтр Першин, о котором вас могли не проинформировать: Оперативный Совет утвердил в отношении Разрушителя политику максимальной открытости. Это означает, что вы не просто будете отвечать на все его вопросы, но также постоянно уточнять, насколько правильно он понимает происходящее. Я знаю, что для неподготовленного мага это нелегко. Наблюдайте за мной, коллега, и старайтесь подражать.

Пожалуй, не чуждый преподаванию Першин мог понять, что от него требуется.

– Мудро ли полагаться на здравомыслие такого молодого человека? – засомневался Першин.

– При чем тут возраст? – Ребенген попробовал объяснить еще раз: – Он – Разрушитель, адепт Тьмы, стихии рукотворного хаоса. Он способен к Конструктивному Предвидению, но не наделен Иным Зрением и всем, что с ним сопряжено, что значит: принимает решения, сообразуясь с доводами не интуиции, а рассудка. Итог таков, что чем больше он знает, тем меньше у нас проблем. Не надо добавлять хаоса туда, где его и так в достатке!

– Не понимаю, – признался Першин.

– Это потому, что у вас мысли заняты чем-то не тем, – потерял терпение Ребенген. – Не беда! Лорд Бастиан умеет завладеть вниманием собеседника.

И делает это практически мгновенно…

Двери гостевых апартаментов охраняли четверо Пограничных Стражей, присутствие которых в стенах Академии было категорически запрещено. Ради соблюдения приличий солдат переодели в форму гвардейцев Лорда, и вынужденный маскарад не добавил им благодушия. Незнакомый Ребенгену старшина раздраженно тискал рукоять непривычно легкого для себя меча, а его подчиненные рассматривали приближающихся магов неприятными, оценивающими взглядами. Чародей прошел мимо постовых с независимым видом, не представляясь и не затевая дискуссии (если Бастиан распорядился их пустить, они пройдут, если нет, то обсуждать что-либо бессмысленно), Першин наступал ему на пятки. Когда недовольно ворчащие Пограничные остались позади, Ребенген украдкой перевел дыхание.

– Как он их сюда протащил?! – шепотом возмутился Першин.

– А кто ему запретит? – хмыкнул Ребенген.

Действительно – кто? Кто готов вызвать на себя гнев единственного и горячо любимого родственника Разрушителя, непревзойденного охотника на доппельгангеров, и вдобавок – правителя, имеющего полное право обвинять в покушении на свою семью даже церковь? Желающих изображать мишень не находилось. Нантрек прямо заявлял, что не станет вмешиваться, пока количество жертв остается в пределах разумного. На их беду, изобретательность Дракониса была воистину безгранична и безо всякого членовредительства. Пограничные Стражи – это была еще не самая хамская выходка. Ребенген слышал мнение, что лучше бы уж Лорд кого-нибудь убил и на этом успокоился.

Например, Першина.

Чопорный мажордом (единственный замеченный Ребенгеном слуга) проводил магов в небольшую, уютную гостиную, явно предназначенную для неформальных приемов. Вокруг низенького стола стояли четыре (!) кресла – предусмотрительность Бастиана иногда граничила с ясновидением. Два места были заняты: в кресле у окна развалился Гэбриэл Шоканги, похоже, воспринимавший неформальный характер встречи буквально. Начинающий кошмар всех магов Арконата то ли уже забыл о выходке Нантрека, то ли решил ее игнорировать и выглядел вполне довольным жизнью. В кресле у камина замер его отец. Другого эпитета для позы повелителя Шоканги у Ребенгена не было, он вообще мог по пальцам пересчитать случаи, когда видел Бастиана расслабленным и умиротворенным. Сейчас, несмотря на желание Лорда выглядеть дружелюбно, его рука стискивала подлокотник кресла до белизны в костяшках.

– Привет! – улыбнулся Гэбриэл.

Ребенген коротко поклонился:

– Добрый день! Хочу представить вам моего коллегу. Милорды, это Абенадан Першин. Мэтр Першин – Великий Лорд Бастиан Шоканги, Великий Лорд Гэбриэл Шоканги. С Лордом Гэбриэлом вы сегодня уже виделись.

Представленный маг кивнул и начал краснеть, должно быть, свое полное имя он произносил вслух нечасто. Повелитель Шоканги успел скользнуть взглядом по убогому одеянию Першина, сделал для себя какие-то выводы, но оглашать их пока не стал.

– Оставим формальности! – предложил Бастиан тем тоном, которым обычно сообщают: «Спасаться поздно». – Присаживайтесь, господа.

– Спасибо. – На всякий случай Ребенген выбрал место ближе к повелителю Шоканги. Нет, он был далек от мысли, что сможет остановить Лорда, но кресла стояли слишком уж тесно, а Першин и без того выглядел довольно… гм… взвинченным.

Мажордом наполнил чашки ароматным напитком и, не проронив ни слова, вышел. Гэбриэл немедленно завладел булочкой. Ребенген повозился, устраиваясь поудобней – на месте обнаружилась маленькая и почти безобидная подлость: все четыре кресла были одинаковыми, то есть рассчитанными на человека с телосложением Великого Лорда. В качестве милости к креслу прилагалась скамеечка для ног и подушечка под спину, наверное, чтобы у гостей не оставалось сомнений – хозяин знал, что делал. С другой стороны, будь кресла разные, положение было бы еще более двусмысленным.

Чаепитие обещало быть… напряженным.

Молодой Лорд занимался именно тем, для чего обычно садятся за стол, – ел. Першин продолжал дуться и краснеть.

– Попробуйте крендельки, уважаемый, очень вкусно! – посоветовал магу юноша.

Першин уставился на выпечку, как на блюдо с живыми лягушками.

На лице повелителя Шоканги появилась сардоническая улыбка. Ребенген понял, что сейчас Лорд скажет что-то такое, после чего Першину останется только удавиться, и решился отвлечь внимание на себя.

– Надеюсь, вы не приняли сегодняшний инцидент близко к сердцу? – бесцеремонно начал он.

Бастиан прищурился на чародея:

– При чем же тут сердце? Я, помнится, уже говорил, что с подобными шутками надо заканчивать. И я намерен покончить с ними, так или иначе!

Ребенген закатил глаза:

– Я тебя умоляю! Все и так уже запуганы до одури. Глава Целителей лежит с нервным срывом, а кризису с доппельгангерами конца не видно. Уже сейчас количество вовлеченных в заговор составляет шесть тысяч человек, а о скольких мы еще не знаем?!

– Раньше думать надо было.

Не желая спорить с очевидным, Ребенген покаянно кивнул:

– Надо было.

Одержав небольшую победу, Бастиан подобрел. Его внимание снова сфокусировалось на Першине.

– Да вы ешьте, уважаемый, они не отравлены! – почти ласково предложил Лорд.

Першин порывисто схватил булочку и запихал ее в рот целиком.

Ребенген закатил глаза. Что делать? Утром ему казалось, что Першин достаточно свободно чувствует себя в Академии, где на каждом шагу встречаются отпрыски знатных семейств. У него что, комплекс на Великих Лордов? Или конкретно – на повелителя Шоканги?

– Адан, прекратишь ли ты идиотничать?

Маг что-то пробубнил с набитым ртом.

– Я совершенно серьезно. Что с тобой происходит? Можешь говорить свободно, здесь все свои.

Першин дожевывал булку, пытаясь собраться с мыслями.

Между тем молодой Лорд успел опустошить вазочку с крендельками и потянулся к сервировочному столику, чтобы налить себе еще чаю. Повелитель Шоканги благодушно наблюдал, как его сын попирает все правила приличия.

– Мне помочь? – не удержался Ребенген.

– Не надо! – Юноша подтянул столик за ножку и завладел чайником. – Я достану.

Ребенген понял, что комплексы по поводу Великих Лордов есть не только у Першина, и застонал:

– Люди! Давайте будем проще, хотя бы сегодня.

– Это все Серые, – заключил Бастиан. – Они даже на тебя влияют.

– Да, – покаялся чародей, – сначала жутко раздражает, а потом внутри такая дивная легкость появляется…

– Смотрю на них и понимаю, как много я потерял в жизни!

Такого заявления от повелителя Шоканги Ребенген не ожидал.

– Чего ты удивляешься? – хмыкнул Лорд. – У меня половина времени уходит на то, чтобы заставить людей просто делать свое дело. Заметь, за вознаграждение. И все равно, хоть озолоти их, все сделают не так! А этим говорю: «Нужен мост». Их бригадир – мне: «Двести золотых, сорок бревен, четыре дня». И знаешь что? Через четыре дня мост был!!

– Сколько денег они слупили с тебя в итоге?

– Ровно двести золотых. Я не собираюсь поощрять стяжательство!

Ребенген праздно задумался, что будет, когда практичность Серых помножится на меркантильность арконийцев. Тем временем Першин справился с булкой и начал прихлебывать свой чай. Пора было переходить к делу.

– Бастиан, у меня к тебе серьезный разговор…

Лорд довольно оскалился:

– Я так и подумал.

– Почему? – полюбопытствовал чародей.

– Я знаю, что произошло в Россанге.

– А что произошло в Россанге? – живо заинтересовался Гэбриэл.

– Джеррола едва не убили, – просветил его отец.

– Еще одного Лорда? – поразился юноша.

Повелитель Шоканги насмешливо фыркнул:

– Стадо баранов! Как их предки Лордами стали, понять не могу?

– Не будем обобщать! – поморщился Ребенген. – В Каверри наши действия были весьма удачны.

– Мм… – Лорд Бастиан поднял с блюда нанизанное на щепку пирожное и попробовал его на вкус. – Филиас всегда был себе на уме. Я никогда не мог сказать, на что он способен.

– Влияние стихий? – Ребенген всегда задавал себе вопрос, как влияет на характер Великих Лордов посвящение стихиям, происходящее посредством древних магических знаков. В провинции Шоканга располагался символ огня, в Россанге – воздуха, в Каверри – воды.

Великий Лорд пожал плечами:

– Какая разница? Взялся править – умей держать удар!

Ребенген решил не углубляться в политику:

– Так вот, у нас проблема: разработанный тобой способ позволяет обнаруживать собственно доппельгангеров, на завербованных ими граждан Арконата он не действует, мы рискуем срубить верхушки, оставив корни в земле. А при попытке захватить их живыми… Ты работаешь с ними дольше, удавалось ли тебе их допросить?

Великий Лорд не торопился с ответом. Он не спеша пил чай.

– А вот об этом я хочу поговорить с Нантреком лично. Устрой нам встречу! И предупреди его, что благотворительность закончилась.

– Что ты хочешь за свою помощь? – вздохнул чародей.

– Я хочу, чтобы место, откуда они являются, было уничтожено, чего бы это вам ни стоило. Никаких компромиссов, никаких соглашений!

– Ну, это подразумевается…

– А я хочу, чтобы вы дали клятву!

– Я передам Нантреку твои слова.

– Вот и хорошо. – Лорд выудил откуда-то три медных шарика и начал привычно катать их в ладони.

Оценив тяжесть предметов, Ребенген заключил, что убийство им пока не грозит, и решился зайти с другого конца:

– Как ты относишься к предложению Ракша?

Старший Лорд пожал плечами, его сын снова вмешался:

– А как к нему можно относиться?

Действительно – как? Чародей решил замять эту тему и сосредоточиться на еде: Першин уже вовсю жует, а при той скорости, с какой Гэбриэл поглощал печенье, на столе скоро останутся одни вазочки. Ребенген выбрал себе пирожное, облитое чем-то белым и посыпанное дроблеными орехами.

– Не знал, что ты любишь сладкое, – усмехнулся Бастиан.

– Не люблю, – признался чародей. – Но последнее время очень тянет.

– Это нервы.

Ох, нервы! У Ребенгена даже слеза на глаза навернулась. Обычно при такой нагрузке ему помогали эликсиры, но после прошлогоднего опыта он не решался их принимать – слишком легко втянуться. А ведь он так молод (особенно – для чародея) и уже так много сделал для ордена. Наверное, сладкое благотворно действовало не только на него, Першин собрался с мыслями и решился задать вопрос:

– А как она выглядит?

– Кто – она? – оторвался от пирожных Гэбриэл.

– Тьма, – уточнил маг.

У Ребенгена засосало под ложечкой.

– Такая черная, – сообщил юноша, – и дымится. Вы что, хотите посмотреть на нее в натуре?

Глаза мага азартно заблестели:

– Да, конечно! Если это ничему не повредит.

– Только нервам, – буркнул Ребенген и заторопился с пирожным.

Молодой Лорд серьезно кивнул:

– Хочу предупредить: это может быть очень неприятно, даже на взгляд со стороны. Хотя на обычных людей не действует.

«А ведь обычных-то людей среди нас и нет!» – сообразил Ребенген.

Гэбриэл бросил вопросительный взгляд на отца.

– Действуй! – усмехнулся Бастиан. – Давно хотелось узнать, что это такое.

– А я бы воздержался, – буркнул Ребенген, – но кто меня станет слушать?

Повелитель Шоканги расхохотался в ответ, это явление было настолько неестественным, что мажордом испуганно заглянул в комнату.

Гэбриэл пожал плечами и сложил ладони лодочкой, а дальнейшее произошло так быстро, что слилось для Ребенгена в одно событие. Миг, и в руках юноши появилось нечто, что назвать субстанцией было нельзя – так, прореха в реальности, дырка без дна, без единого отсвета. Кладезь Мрака не курился дымом, скорее – наводил на окружающее пространство рябь, словно пробовал материю на прочность. За долю секунды Ребенген осознал, что перед ним находится воплощенное Небытие, отрицание Сущего, Абсолютная Тьма. Мысль о том, что когда-то это уже касалось его, пугала чародея до помрачения, но опуститься до визгливых воплей о пощаде он не успел – раздался грохот, и Разрушитель поспешно отпустил свою Силу.

Першин лежал в глубоком обмороке – он отшатнулся от стола так стремительно, что упал на пол вместе с креслом, чтобы привести его в сознание, мажордома пришлось послать за нюхательной солью. Ребенген зыркнул искоса на повелителя Шоканги: Лорд Бастиан побледнел, но отстраняться не стал. Его глаза казались еще темнее, чем обычно, в зрачках блуждали синие отсветы и какое-то безумное ликование. Возможно, дело было в семейном родстве или в покровительстве Огня Шоканги, но Ребенгену показалось, что Лорда очаровала сама мысль о Силе, способной прижать к ногтю любого мага. Прикинув, как далеко может зайти воображение Бастиана, чародей понял, что с экспериментами надо завязывать.

– Это индивидуальная реакция, – пояснял молодой Лорд, пока Першина расталкивали и усаживали в кресло. – Бигген установил, что Разрушение как-то завязано на структуру личности.

При Ребенгене Бигген выражался конкретней – на рациональное мышление, и добавлял, что оно не всегда является сильной чертой магов. Но говорить при Першине, что у него с мозгами не очень, было бы жестоко. Тем более что маг быстро справился с потрясением, наверное, сказался опыт службы на Границе.

– Да-а, – протянул Першин, вытирая пот со лба рукавом, – с этим надо быть поосторожней.

– Простые граждане ничего не чувствуют, необученные маги тоже, – Ребенген уже вернулся в свое кресло, – экспериментально установленный факт. Но сколько шума может поднять один-единственный посвященный, если все поймет неправильно, страшно даже думать. Оперативный Совет принял решение провести предварительную подготовку.

Такой подход Першин мог понять.

Задумчиво оглядев помятых волшебников, Лорд Бастиан подал знак мажордому, и тот сменил приборы – на столе появились фужеры из каверрийского стекла, заполненные золотистым яблочным вином. Ребенген мысленно разделил емкость на три и напомнил себе о разнице в весе – соревноваться в питии с хозяевами стола не стоило. К теме Разрушения, по молчаливому согласию, не возвращались. Говорили о политике, ценах на зерно и железо. О том, какой доход могут принести провинции оружейные мастерские, которые собиралось открыть в Шоканге Серое Братство (в качестве товара никто не сомневался, но в возможность собрать налоги с упрямых южан верили немногие). Ребенген приложил все силы для того, чтобы разговорить Першина. Это оказалось несложно (маг недооценил размер фужеров), но потом коллегу повело на пошлые анекдоты и пришлось спешно откланяться – юмор, принятый в среде волшебников, Великий Лорд мог не оценить.

Пограничные Стражи у дверей проводили покачивающуюся парочку мрачными взглядами. «Одно в них хорошо, – неожиданно понял для себя маг, – сплетен можно не опасаться! Преподаватель Академии в подпитии – не лучший пример для студентов». Маг твердой рукой направил Першина в сторону парка и домиков преподавателей, а сам поспешил к административному корпусу – Нантрек наверняка дожидается доклада. Бессовестно заставлять председателя ждать только потому, что вино у Дракониса оказалось слишком удачным.

Выходя из комнаты, мэтр Першин приложился к косяку и внятно обматерил неудачную архитектуру. Ну да, ну да. Я, например, в эту дверь проходил свободно. Отец оставался невозмутим, а моя худшая половина прикидывала, на какие фокусы можно было бы развести пьяного чародея.

– Ну и каково твое впечатление от общения со столпами общества, сын?

– По-моему, они зарываются! – честно признался я.

Отец усмехнулся:

– Это их нормальное состояние. Вопрос в том, собираешься ли ты что-то по этому поводу предпринять?

Я подумал и покачал головой:

– Нет. Они начнут плакаться, и в результате я им еще и должен окажусь.

Он понимающе усмехнулся и длинным глотком допил вино.

Пока мажордом убирал со стола бокалы, мы хранили молчание, а потом я заторопился – оставался еще один вопрос, который легче было решить прямо сейчас, как в реку прыгнуть.

– Ты тут говорил про страну доппельгангеров, о том, чтобы ее уничтожить…

Отец поощрительно кивнул.

– Отступись.

Больший эффект я мог бы произвести, только обернувшись демоном. Непонимание, неверие, гнев, растерянность. Мы еще ни разу не расходились во мнениях относительно чего-либо.

Я поспешил объяснить:

– Если бы речь шла об истреблении тех, кто посылает к нам убийц, я первый взял бы копье в руки. Пусть их участи ужаснутся небеса! Но ты говорил о местности, о стране. Уверен, большинство тех, кто там живет, так же не слышали о нас, как мы – о них. Для них твоя месть будет беспричинной и бессмысленной. Не надо. Пусть сами разбираются со своей бедой.

– Ты считаешь доппельгангеров бедой?

– Такие типы не могут быть благословением.

– А если те, за кого ты так волнуешься, чествуют этих убийц как героев?

Тут я заткнулся, поняв, какую чушь говорю. Первое, от чего в Академии старательно отучают отпрысков знатных семейств, так это от сентиментальности – наше славное королевство может выдержать двух Драконисов подряд, но стоит боевому духу Лордов дрогнуть, как нас всех перетрут в порошок благодарные подданные. Даже без доппельгангеров смутьянов навалом, в Гатанге каждые три года бузит чернь, а орден магов не покладая рук пропалывает потенциальных бунтовщиков среди знати (ради благой цели, естественно). И вот я, просидевший в Академии полжизни, несу перед отцом такой вздор…

Заметив мои сомнения, отец довольно ухмыльнулся:

– Не мучайся, сын. Когда мы их найдем, обещаю, ты сможешь еще раз обдумать свою просьбу.

Бастиан Шоканги обещал не рубить с плеча! Большего от него не смогли бы добиться ни король, ни орден магов, явившийся полным составом. Я благодарно кивнул, и отец перевел разговор на дела: кого я возьму на встречу с Ракшем, кого не возьму и кого взять придется. Короче говоря, политика.

Над этим я тоже думал.

– Надо будет пригласить в свидетели живописца, я тут заглянул в библиотеку и обнаружил, что изображений Первого у них нет.

– Хорошая мысль, – одобрил отец. – Першина, как я понял, тебе всучили даром, но если на Ракша захочет посмотреть кто-то еще, пусть готовятся платить. Так им и скажи!

– Па, а не слишком ли много ты общаешься с Серыми?

– В самый раз. Кое-кто желает развлечься за счет нашей семьи, сын, – глаза Повелителя Шоканги сверкнули злобным синим огоньком, – а бесплатные зрелища бывают только у эшафота.

Я решил, что лучше не развивать мысль в этом направлении. Судя по всему, визиту Первого Ракша предстояло превратиться в знатный балаган.

 

Глава 5

Умчаться куда-то в начале весны – не самое типичное поведение для ученика Академии, причем дело тут не в зачетах и экзаменах. Люди – не птицы, в небе не летают, а использовать орденские пентаграммы в личных целях не всякому позволено. Почему никто не рассматривает альтернативу, я как-то не задумывался, казалось бы, прошлогодний опыт должен был научить меня осторожности, но – нет. По прошествии времени острота ощущений поблекла, а перенесенные лишения списались на происки врагов. И вообще, путь к пагоде Васеселя воспринимался мной несколько абстрактно, в отрыве от реальных дорог.

Для начала нужно было добраться в Шокангу своим ходом, потому что воспользоваться классической пентаграммой перемещения для Разрушителя – особо изощренный способ самоубийства. Я покинул Академию задолго до равноденствия – спешить, равно как и опаздывать на встречу с Ракшем, не хотелось. Отец ко мне не присоединился, к сожалению, Ребенген – тоже. Складывалось впечатление, что взрослые занялись чем-то своим и очень увлекательным, а моя долгожданная прогулка стремительно превращалась в кошмар. Я тронулся в путь днем верхом на лошади, но с таким же успехом мог ехать ночью и в мешке – города за тройным слоем охраны видно не было. Ах да, у нас ведь убили Лорда! Поймите правильно, никто не ожидал от соратников Сандерса самоубийственной лобовой атаки, но оставались еще добрые подданные, воодушевленные чужим успехом. Предприимчивые олухи могли добиться своего чисто случайно. И в том, что желающие поквитаться с Драконисами есть, я нисколько не сомневался.

Меня плотно обступали Пограничные Стражи в гвардейской форме с позументами (словно мастифы в кружевах), дальше колыхались фиолетовые плащи выделенных орденом телохранителей, а уже за ними звенели сбруей собственно гвардейцы и маги, которые наполовину тоже были орденскими. (В кортеже Лорда Шоканги! Куда катится мир?) Телохранители несли на пиках разноцветные флажки, из-за которых даже крыши домов оставались недоступны моему взгляду. Толстая бронированная гусеница медленно продавливалась сквозь город по направлению Восточных ворот.

В двух шагах от меня гудела и шумела невидимая Гатанга. Пахло навозом, дымом от каминов и невероятной мешаниной кухонных ароматов. Аппетита такая смесь не вызывала, но до чего же хотелось посмотреть, что там покупают и едят! Воспоминания Тени Магистра звали пройтись по крышам или кабакам, навестить старых знакомых и попугать их своей осведомленностью (как бы не зарезали). В прошлом году это было бы возможно, но сейчас – нет.

На мосту через мутный приток Эт-Кемаи я демонстративно остановился, спешился и заглянул в воду. Мне хотелось, чтобы там был демон (безумие какое!), в него можно было бы пульнуть Тьмой и избавиться, наконец, от этой давящей тяжести внутри (с некоторых пор последствия моего раздражения стали небезобидны). Но река, от обилия нечистот никогда не покрывавшаяся льдом, осталась непроницаемо-черной, а воображение начало искать еще какую-нибудь цель.

Подлинный масштаб бедствия стал ясен только вечером, когда отряд собрался на общую трапезу. К тому моменту ни одного чужака на постоялом дворе, естественно, уже не было. Маги кучковались в одном углу зала, солдаты – в другом, на меня никто не смотрел и не потому, что я – сын Бастиана, просто им не хотелось играть в переглядушки с Пограничными. Рядом остался сидеть только Першин, суровый боевой чародей без чувства самосохранения. Я честно дождался конца ужина в наивной надежде, что уж потом-то народ подобреет, и только когда столы опустели, понял – вот так вот и путешествуют Великие Лорды.

Стоит ли удивляться, что при дворе каждого владыки ошивается столько лизоблюдов и нахлебников? Полжизни бы отдал за приличного шута!

Впрочем, у меня оставался еще Першин. На лекциях боевой маг вел себя непринужденно и поведал аудитории множество забавных историй с оттенком армейского юмора. Надеюсь, у него осталось что-нибудь в запасе. Как бы его еще разговорить… Может, спросить о работе?

– Кстати говоря, мастер Першин, – называть его наставником у меня язык не поворачивался, – на лекциях мне не удалось задать вам один важный вопрос. Вот, скажем, н’ноды. Они же безмозглые. Как им удается нападать сообща?

– Это просто. – Маг сел прямее. – Примитивно-стадное поведение. Если н’нод видит бегущего собрата, он присоединяется к нему, а если остается один, то сидит очень тихо.

– Поразительно! Выходит, им совсем не обязательно общаться?

– Так и есть. – Першин решительно встал из-за стола. – Прошу меня простить, но мне нужно привести в порядок амулеты.

И улизнул наверх. Наверное, пошел докладываться начальству. Нельзя же шпионить так откровенно!

Я еще немного посидел за столом, прислушиваясь к исходящему от Пограничных шуршанию (кажется, они решили помериться количеством спрятанных в одежде ножей), а потом вынужден был посмотреть правде в глаза: прошлогоднее путешествие в компании Серых Рыцарей не повторится. Поймите правильно – повод был ужасен, а условия кошмарны. Однако есть какое-то непонятное очарование в том, что тебя воспринимают как равного и говорят обо всем запросто – большинство дворян Арконата никогда не попадает в такую ситуацию, не говоря уже о Великих Лордах. Этикет, о котором так настойчиво напоминал мне бывший наставник, будет наполнять всю мою жизнь, а попытки выйти за рамки восприниматься как чудачества очередного Дракониса. Даже относительная простота быта Академии скоро станет недоступной роскошью, дружески потрепать по холке я смогу разве что своего коня.

Проклятье! Надо было поговорить об этом с Ребенгеном. Возможно, отвращение к условностям – папино влияние, но, скорее всего, Тень Магистра опять во всем виноват.

«Нет!»

Последующие два дня я двигался куда-то в плотном кольце охраны, скучал и зверел. Двойственность моей натуры, последние три месяца плавно сходившая на нет, вновь начала набирать силу. Фокус контроля уверенно смещался в сторону Тени Магистра. Уж гатангийский вор нашел бы, как себя развлечь! В отчаянии я ухватился за последний совет наставника и попытался направить дурную энергию на благое дело. Например, на написание книги Разрушителя, за которую так до сих пор и не взялся. Я раздобыл шесть листов писчей бумаги, грифель и весь день на ходу делал заметки, а вечером переписывал их начисто и стирал. Помешать мне не могли ни снег, ни ветер, как со стороны выглядела эта писчая одержимость, не берусь даже предположить. Все тяготы пути благополучно ускользнули от моего внимания. К тому моменту, когда впереди замаячили крыши нашего хемленского поместья, подробное описание битвы с Ракшами было закончено.

Теперь, если Первый меня прибьет, потомкам будет ясно – за что.

Тень Магистра нигде не ощущался (призрачный вор никогда не любил писанину). Как легко, оказывается, держать себя в руках! Наваждение последних дней спало, я посмотрел вокруг и не сдержал улыбки: Гатанга провожала нас ледяной слякотью, а тут уже началась весна. Солнечный свет струился сквозь безлистые ветви, отбрасывая причудливо-подвижную сетку теней. Меж кряжистых вишен высыпали белые звездочки цветов, из травы назло бдительным садовникам высовывались усики молодой колючки. В глубине сада какой-то решительный кустарник успел украситься золотистыми сережками. Благодать!

Колонна рассыпалась. Гвардейцы, получив отмашку, неровным строем порысили к своей казарме. Маги разминали поясницы и медленно отползали в сторону гостевого крыла. Телохранители из ордена и шокангийские Пограничные неодобрительно взирали на воцарившуюся суету. Я хмыкнул и направил коня к парадному подъезду.

В просторном холле меня приветствовал отец.

– А-а…

– Пентаграмма, сын, пентаграмма. Пришлось сделать крюк через Тактес, но так все равно быстрее. Как жаль, что ты не можешь путешествовать этим способом!

И как здорово, что в прошлом году мы не стали с ним экспериментировать. Как ни печально жить с репутацией Дракониса, окончить дни в звании магической катастрофы было бы еще обидней.

– Быстро добрались. – Отец одобрительно усмехнулся (за окном проковылял к своим последний кряхтящий маг). – Были какие-нибудь затруднения в пути?

– Никаких затруднений!

Если что-то и случилось, у меня просто не было шанса этого увидеть. Отец кивнул, словно и не ожидал другого ответа.

– У тебя есть силы присоединиться ко мне за ужином?

– Непременно. С нами будет кто-то еще?

– Нет, остальные гости появятся накануне события. Теперь магов хватит, чтобы построить приемные пентаграммы для всех.

То есть желающих погостить у повелителя Шоканги не нашлось, и заинтересованные лица предпочли воспользоваться дорогим и не так чтобы совсем безопасным заклинанием телепортации. Очень показательно.

Все оставшееся время до ужина я смывал дорожную грязь и пытался подобрать одежду, соответствующую моменту. Если в поместье мне и полагались личные слуги, то они очень умело прятались, хорошо хоть горячая вода в купальню подавалась по трубам, так что наполнить ее я мог сам. А вот с костюмом была беда – на поясе явно не хватало одной дырочки, все парадные рубашки очень несолидно натягивались на груди. В Академии я привык решать такие проблемы без посторонней помощи, здесь же требовалось отловить мечущегося по дому кастеляна и потребовать перешить пуговицы прямо сейчас. Времени спокойно посидеть просто не осталось, и к столу я пришел в некотором раздражении.

Отец наградил меня проницательным взглядом, но ничего не сказал, а мне не хотелось беспокоить его мелкими жалобами. Такие вопросы каждый Лорд должен уметь решать сам, и чем раньше начнешь, тем лучше будет получаться. Папа, например, никогда не задумывается, чьим слугам отдает приказы, и притом всегда получает желаемое.

Некоторое время мы молча наслаждались искусством повара.

– Чем собираешься заняться, сын?

Обычно свободное время я посвящал чтению, но нельзя же провести всю жизнь в библиотеке. Чем там положено заниматься наследникам Лордов?

Кататься верхом. Вокруг поместья все девять дней. Не подходит.

Охотиться. На кого? В Дарсании водились одичавшие свиньи, истребление которых считалось святой обязанностью любого дворянина, в Каверри тем же целям служили крупные северные волки. В Россанге народ гонял по бесчисленным холмам мелких пятнистых оленей, больше похожих на одичавших коз. На плодородных равнинах Шоканги водились только зайцы и суслики. Сезон охоты на ушастую дичь – осень. Мотаться толпой по засеянным полям, увязая в грязи и выслушивая проклятия крестьян, – удовольствие ниже среднего.

Оставались еще визиты к друзьям и родственникам. Кого я могу обрадовать своим появлением, не покидая Шоканги?

Черепов. Папа не поймет: с существованием сектантов он смирился, но упоминание о них его по-прежнему раздражает. К тому же в прошлый свой визит верховный жрец подкатывался ко мне с предложением провести ритуал пробуждения Тьмы и даже представил добровольца из числа самых фанатичных последователей. Я имел неосторожность поинтересоваться, в чем сие действо заключается… Меня натурально стошнило. Пришлось гнать этих деятелей в шею с наказом выкинуть из ритуала все лишнее или как минимум найти его самый первый вариант. Поймите правильно: Разрушитель, конечно, очень важен, но у парня не было шансов остаться в живых. Сейчас мне хотелось отдыхать, а не препираться о границах допустимого насилия.

О, можно подразнить Гверрела! Осталось лишь узнать, где обосновался нахальный заклинатель.

Я глубокомысленно закатил глаза:

– Прогуляюсь по окрестностям, пожалуй. Знакомства возобновлю. В Академии говорят, что Серые Рыцари перебираются в Шокангу тысячами, но мы никого не встретили. Они что, предпочитают селиться северней?

Отец помрачнел:

– Вот что, сын. Пока я жив, на два дня пути отсюда ни одного их поселения не будет. Хватит мне Браммиса! Когда займешь мое место, делай что хочешь, а пока твой пожилой отец заслужил немного покоя. И постарайся не демонстрировать им свою приязнь слишком явно – у меня весь стол завален жалобами от наших умельцев. Ни к чему дразнить н’нодов.

Похоже, шокангийские ремесленники уже осознали угрозу, исходящую от мастеров Братства. Вот только тактику противостояния выбрали не ту – отцу их прибыли не интересны, у него другие понятия о выгоде. Увы, поездка к Серым отменяется.

Заметив мои затруднения, отец пришел на помощь:

– Гэбриэл, а не хотел бы ты помочь мне разобраться с монастырской библиотекой? Ты ведь, кажется, любишь книги.

– Разве монахи не увезли свои…

– Что значит – «свои»?!

Действительно, с каких это пор Лорды отдают трофеи, захваченные практически в бою. Тень Магистра полностью одобрял такой подход – грабить, так с размахом, а моя порядочность при мысли о раритетах тихо скончалась. Жития святых я готов был вернуть церкви хоть сейчас, а вот книги времен Эпохи Хаоса у меня смогут забрать только силой.

Отец понимающе усмехнулся. Мы перебрались в кресла у камина и принялись обсуждать, кого я возьму в команду мародеров.

Двое магов Арконийского ордена тусклыми взглядами провожали наследника Шоканги, который с утра пораньше подорвался куда-то скакать. Видать, еще не накатался. За весь путь от столицы молодой Лорд нигде не пожелал задержаться хотя бы на день. Лошадей путники конечно же меняли, но всадники-то оставались те же!

Впрочем, оба чародея понимали, как рискуют, отправляясь во владения Лорда Бастиана, пусть и по официальному делу (случались, так сказать, прецеденты), более того, их допуск позволял узнать, какие проблемы способен создавать честным магам лично сын Повелителя. Этого было достаточно, чтобы все десять дней дороги ждать какой-то непонятной беды, но ничего так и не произошло. Долгое напряжение перерастало в сдержанную досаду.

Старший Драконис вел себя подобно демону из породы рейсеров, величественно не замечающему возню простых смертных у себя под ногами (ни слуги, ни гости не рисковали задерживаться у него на пути). А младший… Нет, им объясняли, что Лорд Гэбриэл увлечен учебой и даже что-то исследует совместно с цехом Новых Знаний, но у всего должен быть разумный предел! На памяти мэтра Арасси с таким ожесточением писались только доносы на бунтовщиков и шпаргалки на выпускной экзамен. Юноше-то это зачем? Магии он не учится, а звания его никто не сможет лишить даже мысленно.

– Интересно, а трактир тут есть? – поинтересовался мэтр Арасси у своего коллеги.

Мэтр Кентер был старше собеседника на тридцать лет. Ему, городскому магу, конный переход в Шокангу дался особенно нелегко. Но что делать, если умение швыряться фаерболами и скакать верхом плохо сочетается со способностью строить качественную приемную пентаграмму? В седло почтенный мэтр садился раз в три года на сборах резервистов Арконийского ордена (боевой силе королевства следовало сохранять минимум подвижности) и на третий день пути готов был проклясть всех лошадей континента насмерть.

– Трактира нет, я узнавал. Ближайший – в Хемлене. Это такой городок, где в прошлом году наш добрейший хозяин закрыл монастырь.

Маги многозначительно переглянулись, в красках представляя себе это событие.

– Может, спросить на кухне молока? – с сомнением протянул Арасси. Его передергивало от мысли о том, что подала вчера на стол кухарка, готовившая в основном для Пограничных Стражей (очень, очень здоровая и полезная еда). Будучи Целителем, маг не употреблял мясного, и перед его мысленным взором уже тянулись бесконечные миски с чечевицей.

Мэтр Кентер отчаянно замотал головой – белые жидкости его организмом не усваивались. После утомительной скачки ему хотелось принять что-нибудь покрепче чая и желательно в приятной компании. Из вариантов напрашивались только эликсиры. Приличное вино в поместье конечно же было, но позволить Драконису заподозрить, что в момент работы телепортатор ордена может оказаться нетрезв…

– Давайте лучше в Хемлен прогуляемся после обеда, если погода позволит.

– Опять верхом?

Да, это был вопрос…

Сомнения чародеев разрешились драматически: к ним подошел слуга, предлагающий гостям выбрать блюда для будущей трапезы. Следовало признать, что перечень выходил довольно длинным.

– Интересно, он это специально или сам тоже есть будет? – пробормотал мэтр Арасси.

– Едем сейчас, – постановил мэтр Кентер, закончив изучать список, – пока остальные не прочухались.

Два десятка чародеев, расквартированных в поместье, способны были за один присест опустошить кладовые среднего провинциального трактира. Пришедший последним сможет рассчитывать разве что на яичницу.

Маги пустились в путь, полные надежд и сомнений. Солдат не взяли – с точки зрения Арасси, единственной опасностью Шоканги был ее Лорд. Разговор плавно перетекал с общих столичных знакомых на урожай озимых, деятельность предводителя Серого Братства, гонения, которые ведомство Главного Целителя устроило предполагаемым убийцам повелителя Дарсании (что характерно – в Шоканге ни одного злодея не нашлось), а также на цель этого стремительного похода, которую от простых исполнителей скрывали. Присланные Арконийским орденом чародеи четко делились на боевиков и знатоков магии переноса. Складывалось впечатление, что в Шокангу собирается отправиться пентаграммами авангард вторжения.

– Может, у Дракониса проблемы с охраной? – гадал по облакам Арасси.

Кентер морщился:

– Вы только при Пограничных этого не ляпните, мэтр.

Но любознательный коллега не унимался:

– А что, если он хочет перебросить что-то ценное?

– Перебросить что-то ценное он мог бы и сам, кроме того, для этого нет необходимости ждать девять дней.

Сошлись на том, что Оперативному Совету следовало доверить Драконису ключи от пентаграмм переноса и не гонять в такую даль почтенных волшебников. Проклятые конспираторы!

Знаменитое аббатство – старая крепость на вершине двойного холма – приблизилось незаметно. Против ожидания, масштабных разрушений в Хемлене не наблюдалось, но главное: практически у самого въезда в город стояло здание с щемяще знакомой вывеской – большой пивной кружкой. Дверь заведения была приветливо открыта. Воспрянув духом, чародеи устремились туда.

Арасси, дорвавшись до домашней пищи, беспорядочно чередовал творожный пудинг, мед и сыр. Кентер методично дегустировал напитки. Пиво в трактире оказалось отменным, вишневая наливка – тоже ничего. Трактирщик, привыкший обслуживать грубоватых крестьян, в два счета споил новых клиентов. Стало весело, до метания фаерболов на спор дело не дошло, но на подвиги компанию потянуло. Спустя два часа счастливые чародеи, оставив в трактире смешные по столичным меркам деньги, отправились на поиски приключений.

Хемлен надежд приятелей не оправдал. Городишко оказался до изумления скучным, единственным его отличием от любой другой провинциальной дыры стало обилие новой черепицы (может, здесь град прошел с куриное яйцо – бывает). Полчаса чародеи ходили, ощущая на себе взгляды любопытных и гадая: необычным для горожан являются маги ордена или просто появление прилично одетого путника.

– А давайте заглянем в аббатство, мэтр? – предложил Кентер, уставший запинаться об неровную мостовую.

– Стоит ли? – усомнился Арасси, оценивая на глаз высоту холма.

– Стоит! Говорят, монахи устроили за стенами великолепный сад и собрали там множество древних диковинок.

– Сад… Редкие растения… – В глазах Целителя зажегся хищный огонек.

– …артефакты и уникальная сводчатая церковь.

Улыбнувшись каждый своему, маги двинулись в сторону монастыря по улицам, вдруг ставшим исключительно извилистыми.

Вот тут следы боевых заклинаний были. И какие! Надвратная арка, обглоданная злым волшебством, больше напоминала трухлявое дерево, а стальные решетки съежились, словно паленая шерсть. Столичные чародеи оценили мощь Дракониса, поцокали языками, а затем, хихикая, перебрались через баррикаду из бочек, выполняющую обязанности ворот. О том, кому именно отошла крепость после смерти аббата, никто почему-то не подумал, а местные жители, привыкшие считать собственность Лорда неприкосновенной, удивленно смотрели чужакам вслед.

Обещанный сад искать не пришлось – он занимал почти всю крепость. Казалось, стеной обнесли кусочек девственного леса, отсутствие садовника еще не успело сказаться на растениях, только листва лежала на земле нетронутым ковром. Мэтр Арасси полюбовался на вековые дубы (даже в Каверри они до такого размера не вырастали), а через минуту уже ползал по земле на коленях, бормоча названия былинок, выросших под деревьями с умыслом и без.

Его спутник все еще удивленно глазел по сторонам. Мэтр Кентер смутно помнил, что монастырь служил убежищем для всего Хемлена, но где предполагалось размещать людей в случае появления демонов, оставалось непонятным. Мощеная дорога обрывалась сразу за воротами крохотным пятачком – телеге не развернуться (очевидно, доставлять в кладовые припасы и дрова монахам приходилось на себе). Зрелище леса, растущего в кругу крепостных стен, было непривычно и неестественно, заставляло ожидать какой-то подвох. Например, появление хищников. Шорох листвы за спиной то и дело напоминал чьи-то шаги, но маг списывал это на выпитое пиво.

Именно поэтому гостей мэтр Арасси заметил первым.

Уголок глаза поймал движение, на палые листья легли тени. Целитель поднял взгляд и увидел за спиной Кентера силуэт гиганта. На мгновение мелькнула мысль о демонах, но тени уже сдвинулись, обретя черты черно-красного кошмара – хемленское аббатство навестил Лорд. Арасси не сразу понял, что перед ними сын, а не отец, но испытать облегчение не успел – юноша ласково улыбнулся.

– Доброго дня, мэтры! Как удачно я вас встретил. Возможно, вы сможете нам помочь.

Арасси понял – он не желал знать, что произойдет, если они не смогут помочь Великому Лорду. С таким компроматом на руках ему даже душить их лично не придется! Употребление алкоголя в ордене магов не то чтобы запрещалось, но не приветствовалось. Таково уж было свойство вина, что упившийся до невменяемости чародей не терял способности к ворожбе, даже стахийский опий был не так опасен, поскольку не давал употребившему его магу сохранять концентрацию. Расслабляться и лечить нервы волшебникам рекомендовалось при помощи эликсиров, а любители закладывать за воротник быстро попадали в разряд неблагонадежных. Оба чародея сейчас были пьяны чуть более, чем считалось уместным, стоит юноше намекнуть отцу, в каком состоянии он видел его гостей, и на их репутации можно ставить крест. Повелитель Шоканги вытрясет из аморальных колдунов души, а председатель Нантрек пустит останки осрамивших орден чародеев на половички.

Кентер попытался повернуться к говорившему и едва не грохнулся. Арасси едва успел подпереть плечом пошатнувшегося друга.

– Э-э… Мы со всей душой. А что надо сделать?

– Да пустяки! Там на главном корпусе охранка стоит. Надо бы снять, а мотаться взад-вперед не хочется.

Чародей покорно кивнул. Снятие охранных заклинаний неизвестной мощности было еще не самой страшной расплатой за допущенный промах.

Кентер разглядел Лорда, сопровождавших его Пограничных Стражей и начал стремительно трезветь.

Сын повелителя повел их через парк, мимо кованых скамеек и глиняных вазонов, исследовать которые волшебников больше не тянуло. Планировка второго холма была более привычна глазу – каменные палаты (для экономии места – трехэтажные), башня и хозяйственный двор с каким-то закопченным строением посередине. Очевидно, деловые визиты в аббатство полагалось совершать с тыла.

В замутненном сознании Кентера забрезжила странная мысль. Для чего же в Эпоху Хаоса строилась эта крепость, неприступное для демонов убежище? Быть может, ему полагалось защищать лес? Но тут Лорд остановился и вспугнул гениальное прозрение.

– Вот! – Юноша широким жестом обвел ближайшее здание. – С тем, что на двери, я справлюсь, но то, что на стенах, слишком большое. И какое-то… неправильное.

– О, так вы можете видеть волшебство? – поразился Арасси.

Как-то это не сочеталось с утверждением об отсутствии у Гэбриэла Шоканги магического таланта.

– Я не вижу, я чувствую. Оно щиплется.

Чародеи переглянулись.

– Ну что ж, мэтр Кентер, вы у нас мастер по части бытового волшебства, вам и амулеты в руки!

Осторожность Лорда быстро стала понятна. Цепочка защитных заклинаний, сдобренных церковными благословениями, содержала в себе элементы, за которые покойного аббата можно было отправить если не на каторгу, то на покаяние – точно. Самоуправляющаяся магия, предназначенная для убийства, в Арконате считалась табу – слишком уж близко она подходила к самотворящемуся заклятию, демону. Небольшая ошибка, незначительное возмущение, и прекрасная охрана превращалась в кошмарное чудовище, пожирающее людей. Тогда, чтобы уничтожить растущего монстра, хемленское аббатство пришлось бы снести до основания.

Час за часом два мага, отчаянно потея, трудились над тем, чтобы, нет, не уничтожить, сделать волшебство безвредным – полностью изгнать следы заклинаний могло лишь время. Кентер сквозь зубы цедил проклятия и божился месяц не подходить к пиву, Арасси с интересом узнавал от коллеги все новые и новые ругательства. Эх, слышали бы сейчас столичные господа почтенного волшебника! Охранный периметр был продуман на славу, но, видимо, Всевышний сегодня благоволил пьяницам – справились. Вечерние тени уже заползли во двор, когда Кентер вздохнул и выпрямился.

– Ну вот, то, что было в стенах, мы расплели, а узловые амулеты проще выломать из кладки. Но на дверь моего искусства не хватит. Я вообще рекомендую оставить ее в покое и прорубить другой вход.

– Нет, это слишком хлопотно, – не согласился юноша.

Лорд извлек из рукава связку брякнувших металлических предметов и, насвистывая что-то отчетливо уголовное, принялся ковыряться в замке.

Теперь чародеи потели уже по другому поводу. Да, магия на наследника Шоканги не действовала, но что, если замок расплавится у него в руках или разлетится на тысячу кусочков? Не нужно гадать, кого обвинит в несчастье Драконис.

Замок продержался минут десять, а потом с печальным хрустом издох вместе со всей своей защитой.

– А стены я потом с той стороны почищу, – удовлетворенно кивнул Лорд.

И тут волшебники ясно осознали, что адепт Тьмы годен не только на то, чтобы пугать магов.

– Зачем же было нас звать?! – возмутился Кентер. – Вы могли уничтожить периметр сами!!!

– Так ведь книги внутри, – пожал плечами юноша. – Самые старые из них защищены заклинаниями. От моей Силы они могли пострадать, а там такие раритеты! Хотите посмотреть?

Глупый вопрос! С твердым намерением компенсировать пережитое волнение материально, маги отправились знакомиться с библиотекой покойного аббата.

 

Глава 6

В то время, когда в Шоканге два чародея с алчными вздохами перебирали залежи фолиантов (читать их Лорд Гэбриэл разрешил, а уносить – нет), мэтр Ребенген тоже занимался чтением. Вот только удовольствия оно ему не доставляло: неровные строчки прыгали перед глазами, в висках ломило от напряжения, отрывистые фразы приходилось додумывать самому, кроме того, писцы использовали скоропись и часто ошибались. Строчки длинных свитков медленно ползли снизу вверх, отчего занятие начинало казаться бесконечным.

Перед магом лежали протоколы допроса патера Грефема и его сообщников. Инквизиторам исповедовались простые горожане и члены церковной иерархии, стражники и даже мелкие маги, одних подкупили, других – запугали, третьих – обманули, но были и те, кто искренне ненавидел родное королевство и сознательно приближал его крах. Вот только доппельгангеров среди них не было – тайное сообщество успешно функционировало без них. Чужаки пустили глубокие корни в землю Арконата, тем важнее было выкорчевать их всех до единого. Любая мелочь могла оказаться решающей. Именно поэтому мэтр Ребенген сидел и вникал в путаные показания заключенных, вместо того чтобы перечитывать законченные отчеты. Еще лучше было бы руководить допросами самому, но старший дознаватель Арконийского ордена магов и заклинателей не мог оказаться во всех местах одновременно.

Перед отъездом из столицы повелитель Шоканги открыл ему тайну доппельгангеров.

– Вот, – Лорд продемонстрировал магу бутылочку из темного стекла с какими-то горошинами внутри, – они должны принимать это снадобье не реже чем раз в три дня. В самом зелье никакой магии нет, но держать его следует в темноте – на свету оно тотчас же портится.

– Осталось изловить доппельгангера, – поморщился Ребенген.

– На многое не рассчитывай! – предупредил Лорд. – Я допросил полдюжины, но ни один не смог рассказать, откуда он и на кого работает. И не потому, что не хотел. Их выращивали на каком-то острове, с младенчества внушая покорность и верность цели, потом обрабатывали и высаживали на лосальтийском побережье. Они даже пентаграммами связи не пользовались – предпочитали систему тайников.

– Сандерс наверняка знал больше, – пробормотал маг.

– Сандерс мертв. Свои записи я вам дам – скопируете и вернете, но все ценное скажу на словах. Место, где они росли, влажное и жаркое. Там гораздо теплее, чем даже в Стахе, и небо выглядит иначе. Они с юга.

– Опять юг…

– Да. И с шаманами дальних Пустошей они определенно знакомы лучше нас. Но те, кто их воспитывал, выглядели не так, как наши южане. Скорее, как Серые.

– Ты заподозрил Предводителя?

Лорд пожал плечами.

– В то время бойцы Предводителя прощупывали границу Шоканги, поговаривали о новой войне. На кого я должен был думать?

Все верно. Великий Лорд списал все неприятности на привычных врагов и этим дал доппельгангерам время. Впрочем, винить его за это бессовестно: Бастиан угрозу, по крайней мере, обнаружил, тогда как ведомство Главного Целителя благополучно все профукало. А инквизиция, дублирующая деятельность магов на случай несостоятельности последних, еще и приняла участие в бардаке.

Ребенген попытался оценить, что нужно для подготовки в замкнутом коллективе бойцов такого уровня, как лже-Сандерс (в Академии подходящими способностями обладал один из десяти).

– Серые не владеют такими практиками. Я имею в виду контролируемое воспитание. Еще никому не удавалось повторить характеристики Пограничных Стражей.

– Возможно, они и не пытались. – Бастиан потряс пузырьком. – Поэтому оно и нужно.

Сейчас доверенные переписчики копировали оставленный Лордом архив, а Ребенген гадал, где ему взять доппельгангера. Причем не простого, а доверенного, такого, чтобы все знал. Конечно, на побережье Лосальти уже отправлены эмиссары, но после последнего разгрома враги могли затаиться…

С седьмым ударом часов Ребенген поднимался и уходил домой – переутомление дознавателя не пошло бы на пользу расследованию. Путь от Башни Магов он проделывал пешком (чисто для моциона). Коллеги вежливо кивали, ученики Академии почтительно здоровались с наставником, Стражи отдавали честь. Маг привычно отвечал на знаки внимания, а в голове крутились явки, прозвища, пароли. В эти дни он был как никогда далек от мирной профессии преподавателя.

Старый парк приветствовал его запахом талого снега и мокрых ветвей. Весна! По аллее ненавязчиво прогуливался Нантрек в сопровождении дюжего телохранителя. Председатель Оперативного Совета не дергал подчиненного на ежедневный доклад, но об успехах любопытствовал.

– Молчите, молчите! – замахал руками старый маг. – Я уже вижу, что ничего нового.

Ребенген подавил недостойное желание похвалиться перед начальством хоть чем-нибудь – нового действительно не было.

– Чувствуете ли вы себя в силах сделать в ваших штудиях небольшой перерыв?

Ребенгер поморщился – похоже, что председатель нашел для него еще какое-то задание.

– Мэтр Нантрек, при всем моем уважении, я не единственный сотрудник Главного Целителя, способный сложить два и два. Если необходимо, я могу посоветовать как минимум пятерых…

– Знаю, знаю! – Председатель подхватил мага под руку и увлек по аллее (Ребенген с трудом успевал перешагивать лужи и мысленно посылал старика к Ракшу). – Но не все обладают вашей, хе-хе, деликатностью.

Перед самой большой лужей Ребенген уперся, и председателю волей-неволей пришлось остановиться.

– О чем это вы? Мне, кажется, разрешили не присутствовать на встрече с Ракшем.

В прошлом году он вдосталь насмотрелся на демонов и возобновлять знакомство не спешил. Нантрек сокрушенно вздохнул:

– Теодор, вы постоянно недооцениваете свои способности. Почему сразу Шоканга?

Ребенген только хмыкнул – самым знаменитым его талантом была способность объясниться с Драконисом.

– В таком случае я вас не понимаю.

– Не угостите ли старика чаем?

И Ребенген повел одного из величайших магов современности пить чай.

Нантрек, постоянно координирующий десятки проектов и вечно занятый сотней неотложных дел, выглядел совершенно беззаботно. Старший дознаватель начинал нервничать.

«Что же там стряслось такое, о чем в офисе поговорить нельзя?»

Естественно, возиться с дровяной плитой Ребенген не стал и, едва за гостем закрылась дверь, потребовал:

– Рассказывайте!

– Ох, Теодор, – председатель укоризненно покачал головой, – я надеюсь на вашу выдержку и сознательность. Сегодня Великий Лорд Джеррол обратился ко мне за помощью. У него проблемы с Пограничными Стражами.

– У него всегда с ними проблемы! – фыркнул Ребенген. – И при чем тут я?

– Сейчас все серьезней. – Председатель зябко потер руки и поискал взглядом, куда присесть (Ребенген предложил ему стул). – Убиты маги. Вы провели рядом с Пограничными Шоканги несколько месяцев…

– Я был там не один! – возмутился Ребенген. – Пошлите Кейза, у него и специализация подходящая.

– Вот его-то и убили. Теодор, разве я когда-нибудь дергал тебя по пустякам? Джеррол взвинчен после покушения, он способен наделать глупостей. Ты имел дело с Пограничными, и ты имел дело с Лордом. Я не прошу прийти и всех победить, просто выясни, что там происходит!

Ребенген живо вспомнил молодого улыбчивого Кейза – чародей не выглядел самоубийцей. Как же он мог так оплошать?

– Съезди, походи вокруг с умным видом, – продолжал ворковать Нантрек. – Если не обнаружишь ничего странного, просто вернешься назад. Скажешь Джерролу, что устранил угрозу.

Сталкиваться с Пограничными Ребенгену не хотелось, сильно не хотелось, но резоны председателя он понимал. Повелитель Россанги наверняка знает об его отношениях с Бастианом, далее логика проста: этот колдун справился с одним психом – сможет укротить и сотню. А Нантрек хочет сохранить благолепие – раньше проблем с этим Лордом у ордена не было.

– Если вы скажете ехать, я поеду, сэр, – вздохнул Ребенген (ему ли спорить с начальством?). – Но хочу обратить ваше внимание: следствие по доппельгангерам гораздо важней.

– Это не займет у тебя много времени, – отмахнулся председатель. – А я не хочу посылать туда молодых болтунов. Если у Джеррола паранойя, это не значит, что за ним не следят.

– Когда ехать?

– Завтра, с утра. Предлог благовидный – опробовать новый амулет на месте гибели мага.

И Ребенген отправился в путь, без всякой задней мысли и дурных предчувствий, пентаграммой до Кнаблеха, а дальше – верхом до зимней резиденции Лордов Россанги. Добрался лишь к вечеру, продрогшим до костей – казалось, что всю дорогу пришлось ехать против ветра. Было время, когда он поклялся не возвращаться сюда без мехового плаща, теперь выяснилось, что плащ не очень-то помогает.

Ветер дул со всех сторон, кружил и налетал порывами. Сказывался специфический ландшафт провинции – Россанга была страной холмов, огромных нерукотворных курганов. Никто не мог сказать, какая стихия их породила, вершины некоторых возносились к небу на сотни метров, другие лежали у подножия гигантов мелкими складками. Заниматься земледелием здесь было еще бессмысленнее, чем в горах Тактеса – южные склоны быстро выгорали под солнцем, а северные слишком поздно освобождались от снега. Зимой ветры Пустоши приносили сюда отравленную дикой магией пыль, но весной они стихали, и земля оживала. Россанга была страной коз и овец, домашних и диких. Большинство жителей водили стада по заросшим травой склонам, а осевшие в городах чесали и пряли шерсть.

Ребенген скакал за провожатыми быстро и без помех, вспоминая про себя все, что знал о Джерроле. Спокойный, для Лорда даже благодушный, без колебаний спихивающий все дела на советников и предпочитающий компании воинов общество женщин. Поговаривали, что в своих владениях он собрал целый гарем, церковь подобное поведение порицала, но по сравнению с выходками Бастиана то была безобидная блажь. Воспользоваться Пограничной Стражей так же решительно, как шокангийский сосед, Джеррол не смог, и полубезумные солдаты стали для него тяжелой обузой. Не от того ли шум?

Великий Лорд принял мага не мешкая в какой-то не то трапезной, не то бальном зале. Трона в нем не было (это стало бы вызовом королю), но ложе для человека такой комплекции поневоле выглядело солидно. Встать навстречу гостю Джеррол не сподобился, то ли подчеркивая его ничтожность, то ли чтобы пассию не прогонять – в ногах у Лорда сидела смазливая девица в чем-то пушисто-меховом.

Ребенген начал звучно и с выражением проговаривать все необходимые по протоколу приветствия, не забывая помянуть величие предков хозяина дома, а также его личные заслуги перед королевством. Великий Лорд скучал, но прерывать мага не пытался. Ребенген озвучил официальную цель визита и замолчал, не зная, стоит ли упоминать о личном поручении Нантрека. Вся деликатность пропала втуне – Джеррол изволил прийти в раздражение:

– Похоже, я недостаточно ясно выразил свою мысль.

– Председатель Нантрек полагает…

– Мне плевать, что хочет или думает этот старый козел! – Лорд грохнул кулаком о спинку ложа, никого, впрочем, не напугав. – И мне надоело выслушивать жалобы на этих скотов. Пусть тот, кому они нужны, забирает их себе! Или я поступлю с ними так, как полагается поступать с бешеными зверями.

Ребенген открыл рот и закрыл его: бесполезно объяснять Великому Лорду, что россангийские Пограничные не будут слушаться чужих, он и так это знает. Игнорировать возмущение Джеррола тоже рискованно – теоретически для устранения помехи ему нужен только предлог. Получив приказ господина, зачарованные воины сами истребят друг друга, ни на секунду не усомнившись в необходимости такого самопожертвования. Одно неверное слово Ребенгена, и под нож пойдет боевая мощь, так необходимая королевству в эти неспокойные времена, умрут сотни людей, чьими личностями пожертвовали ради спокойствия Арконата, пойдет прахом результат трудов десятков наставников и заклинателей…

Мысли пронеслись стремительной чредой, никак не отразившись на лице мага.

– Орден не собирается оспаривать власть повелителя Россанги. – Губы сами собой сложились в усталую улыбку. – Пусть будет так. Шокангийские Пограничные Стражи в нынешнем составе способны прикрыть всю протяженность границы королевства (особенно с этим их новым оружием). Уверен, Лорд Бастиан пойдет нам навстречу.

Взгляд Джеррола заледенел. Ребенген виновато пожал плечами:

– Граница должна быть защищена!

Теперь Великий Лорд рассматривал мага с пристальным интересом, как диковинного клопа. Это было неприятно. Ребенген старался выглядеть подавленным и испуганным. В прошлом году Джеррол уже сталкивался с Драконисом, впечатления должны быть достаточно свежи. Любой, кто общался с Бастианом пять минут кряду, ни за что не захочет возобновить знакомство. Как и ожидалось, чувство самосохранения у Джеррола оказалось сильнее гордости.

– Способен ли орден решить проблему? – процедил Лорд.

– Не извольте сомневаться, господин! Я приложу все усилия, господин!

– Хорошо. Я хочу знать результат через неделю.

– Так и будет. Остался один маленький вопрос.

– Что еще?

– Представьте меня своим воинам. Они преданы Лорду и не станут меня слушать, а без их допроса расследование затянется.

На лице Джеррола явственно читались лень и нежелание напрягаться.

– Марвин!

– Да, отец. – От колонны за ложем отклеился молодой человек типичного для Великих Лордов роста.

– Отправляйся с чародеем и помоги ему в расследовании.

Наследник провинции что-то утвердительно буркнул.

Пятясь и кланяясь, Ребенген покинул зал приемов, мысленно желая Нантреку икать не переставая. После общения с повелителем Россанги Бастиан начинал казаться образцом благоразумия.

Сын Джеррола нагнал старшего дознавателя в коридоре.

– Доброго дня, мастер Ребенген!

Услышав вежливое обращение, маг мысленно себя поздравил – Марвин Россанга окончил Академию два года назад и не успел еще растерять уважение к преподавателям. Управиться с ним будет легко.

– Скорее доброго вечера, молодой человек. Нас ждет напряженная работа! Сегодня уже поздно, но завтра мы должны навестить виновников инцидента. Вы знаете, где они расквартированы?

Марвин кивнул:

– На дальнем выгоне, приблизительно в двух часах езды.

– Отлично! Значит, мы сможем поговорить с ними и вернуться в один день.

– Последний решивший с ними поговорить плохо кончил, – хмыкнул наследник.

– Кто вел эту группу? – Россангийские Пограничные не командуют собой сами.

– Мэтр Кейз и вел. Баренс должен был только наладить амулеты. Обычное дело!

Действительно, обычное и наверняка уже проделывавшееся теми же магами множество раз. Почему же именно эта попытка закончилась трагедией? Что ж, чем сомнительнее ожидаемый результат, тем важнее создать атмосферу уверенности и доверия.

– Отлично! Если участники инцидента не разбежались, значит, командам они подчиняются. Происшедшее должно иметь рациональную причину.

В молчании Лорда ощущалось сомнение, поэтому развивать тему маг не стал.

– Кстати, какие повреждения были на телах? – Председатель не смог дать Ребенгену описания увечий.

– Ну, это вы можете посмотреть сами – покойники на леднике. Мэтру Кейзу просто вогнали переносицу в мозг, а остальное надо видеть, – нервно передернул плечами Марвин.

И ведь нельзя сказать, что трупы были для наследника провинции в диковинку. Что-то там неладно… Но задерживаться мыслью на проблеме Ребенген не стал.

– Одним ударом, значит, – удовлетворенно кивнул он. – Врезали разок и добить не пытались. Думаю, происшедшее было чем-то вроде нечастного случая. Бедняга Кейз чего-то не рассчитал.

– Но Баренса-то они изрезали в клочья! – возразил молодой Лорд.

Интересная формулировка. Маг тряхнул головой:

– Он-то во всем и виноват. Осталось выяснить мелочи.

Марвин скептически скривился:

– Не знаю, не знаю, сэр. А если я тоже сделаю что-то не то?

Мальчишка явно пытался откосить от докучливого задания. Приказывать наследнику провинции Ребенген не мог, а Джеррол не примет его еще раз с жалобами на сына. Пора было давить Лорда авторитетом.

– Молодой человек, – скупо улыбнулся маг. – Вы не можете сделать «не то»! Вы – Лорд Россанги, любое ваше слово для них – закон. Другое дело, что они могут что-то понять неправильно. Берите пример с соседей – Лорд Бастиан, не жалея сил, разъясняет своим бойцам их права и обязанности, и проблем с Пограничными в Шоканге нет.

По крайней мере, таких острых проблем.

Марвин не стал продолжать разговор. Наверное, задумался. Что ж, уже неплохо!

Весь вечер и часть ночи Ребенген пытался составить картину происходящего, опрашивая очевидцев. Каждого приходилось лично разыскивать по поместью, замком называвшемуся чисто условно – двух-трехэтажные строения были хаотично разбросаны меж холмов и обнесены каменной оградой. И каждый свидетель начинал нести вдохновенную чушь. Куда там допросам уголовников! Добиться от россангийцев объяснений, что именно сделали Пограничные и в какой последовательности, было не проще, чем заставить жреца Черепов привести священника в свой храм. Первыми известие о происшедшем принесли фуражиры, доставлявшие солдатам провиант. Естественно, ни малейшей попытки выяснить обстоятельства трагедии они не предприняли и рады были уж тому, что смогли унести ноги. Великий Лорд желания разбираться в чем-то не изъявил. В результате по замку ходило не меньше дюжины вариантов слуха о расправе над магами (целым отрядом, деревней, городом), абсолютно ничем не подкрепленных.

Непреложными фактами оставались два трупа: бедняга Кейз с окровавленным синяком вместо лица и некто неопознаваемый, старательно порезанный на части. За свою карьеру старший дознаватель видел много расчлененных трупов, но чтобы убийца отделял позвонки и ребра жертвы друг от друга… Да, Пограничные определенно смогли сказать новое слово в потрошительстве.

Засыпал Ребенген с мыслью, что придумать рациональное объяснение происшедшему будет очень нелегко.

На дальний выгон выехали с первым светом. Гвардейцы из сопровождающего Лорда десятка смотрели на чародея с нескрываемой злобой – приближаться к вооруженным безумцам не хотелось никому. Ребенген раздражение солдат игнорировал – главное, чтобы у Марвина не изменились планы.

Молодой Лорд вышел к лошадям в охотничьем костюме родовых цветов, в смысле – интенсивно-бирюзовом с изумрудными вставками. У мага проснулся нездоровый интерес к тому, как этот костюм будет выглядеть через два часа, но охрана удивления не выказала – наследник всегда ездил так. Ребенген молча посочувствовал Повелителю Россанги – с такой непрактичной атрибутикой невольно станешь домоседом.

Марвин оглядел собравшихся с безмятежной улыбкой и задержал взгляд на двух вьючных мулах.

– Я узнал, что после того раза фуражиры не решались приближаться к месту расположения отряда, – пояснил Ребенген. – Люди сидят без еды почти неделю!

Лорд неопределенно пожал плечами – чувство ответственности в нем было либо хорошо спрятано, либо отсутствовало вообще.

В путь отправились бодрой рысью по холодку, ветер, притихший было на рассвете, вновь начал задувать то в бок, то в спину. Гвардейцы всю дорогу вполголоса говорили про чародея гадости. Ребенген делал вид, что ничего не слышит, но, когда до расположения отряда Пограничных Стражей осталось меньше лиги, из всего десятка выбрал самого языкастого. Чародей так рассудил, что толпой к зачарованным бойцам лучше не приближаться, трое – в самый раз.

Марвин наблюдал за перегруппировкой сил с легким любопытством и с охраной расстался без возражений. Немного отъехав от гвардейцев, Ребенген начал поучать своего молодого спутника.

– Первым делом, как только подъедем, похвалите их. Скажите, что они – молодцы и все сделали правильно.

Марвин оторопело уставился на мага.

– Не важно, как обстоят дела на самом деле. Они действовали в меру своего понимания, если мы их сейчас смутим, то вообще не добьемся внятных ответов. Хвалите их непрерывно. Если их понесет не туда, прикажите замереть на месте. Они не посмеют ослушаться! Далее. Прикажите всем построиться, когда выполнят, скажите, что я – их новый командир. Все. Дальше – молчите, говорить буду я. Справитесь?

– Э-э… Ну, наверно.

Ребенген почувствовал, что начинает сомневаться в успехе предприятия.

По мере приближения к лагерю Пограничных Стражей лошади замедляли шаг. Маг подозревал, что все дело в гвардейце (тот ехал впереди на манер герольда), и боролся с желанием кинуть ему в спину сапог. Сколько можно озираться?! И смысл – Пограничные все равно успеют первыми. Но гвардеец, видимо, тешил себя мыслью, что сможет отбиться от воинов, давящих н’нодов, как кутят.

После слов «дальний выгон» Ребенген ожидал увидеть шатры в поле, на самом деле отряд расположился в роще – единственном источнике дров для поместья. Тщательно культивируемый лес раскинулся в уютной ложбине, был редким, но обширным, сквозь подернувшиеся зеленым пушком ветви виднелся дровяной сарай. Пограничные обнаружились внезапно (где только прятались – вокруг ни кустика), четверо солдат возникли из ниоткуда и пристроились рядом с лошадьми, то ли конвоируя, то ли изображая эскорт. Молча. Ребенген стиснул зубы, ожидая, когда Марвин сподобится заметить гостей и отреагировать.

Обнаружив у своего стремени мужика с мечом, Великий Лорд очень удивился.

– Э-э… вы молодцы, – сообщил он и, немного подумав, добавил: – Пойдите постройтесь.

Бойцы сорвались с места.

– Построение, построение! – заголосила роща.

К тому моменту, когда Лорд со спутниками добрался до конца дровяной дороги, отряд уже выстроился перед сараем, все тридцать с лишним рож (иначе не скажешь). Грязная после похода форма была, где надо, заштопана, оружие – в полном порядке, но мыться солдаты даже не пытались (чай, не лето на дворе). Не вылезая из седла, маг рассматривал неровные ряды зачарованных убийц и пытался предугадать их поведение. Обычные люди, забытые всеми на неделю, роптали бы, даже орденские Стражи ждали бы объяснений, а Пограничные лишь с обожанием пялились на своего господина (как же, приехал сам!). Ребенген не знал, делают ли они различие между Джерролом и его сыновьями, в любом случае Лордов Россанги они видели нечасто. Нарушать воцарившуюся тишину маг не пытался. То есть он понимал, что Марвин с радостью бы избавился от необходимости объясняться с грязным сбродом, но вот сами Пограничные такого подхода могли не понять. Решат, что выскочка-колдун перебил хозяина, того и гляди – мстить начнут. Не будешь знать, от чего помер.

Великий Лорд, не сумев поймать взгляд чародея, вздохнул и вспомнил об инструкциях:

– Вы молодцы. Хорошо справились с задачей.

Ребенген почти видел, как покидает солдат напряжение.

– Хочу представить вам нового командира. – Марвин ткнул пальцем в мага. – Это мастер Ребенген. Делайте все, что он скажет.

Маг коротко кивнул, старательно игнорируя десятки устремленных на него взглядов (укрощать новых подчиненных обычным путем у него не было ни времени, ни желания). Зато он знал другой способ безопасного общения с оголодавшими людьми – всех накормить.

– У кого нет воды во фляжках?

Дураков среди Пограничных не оказалось. Не такие уж они и дикие!

– Сержант, ко мне.

Вперед вышел дюжий мужик, равномерно покрытый щетиной (на затылке она была той же длины, что и на щеках).

– Возьмешь его и его. Дальше делаем так…

Следующие полчаса Ребенген пытался заменить команду фуражиров и раздать солдатам пайки, не вызвав сутолоки и потасовки. Самые нетерпеливые напирали, но маг был неумолим. Выстроенные гуськом бойцы получали свои порции из рук сержанта, а чародей ходил вокруг, пресекая попытки таскать друг у друга куски. Еще через четверть часа на поляне воцарилась идиллия – все сидели и жевали (а если у кого-то с голодухи прихватит живот – Ребенген не виноват).

Набить морду новому командиру никто так и не решился.

Маг вернулся к лошадям. Россанга старательно изображал памятник самому себе. На лице молодого Лорда цвела легкая улыбка, а взгляд его блуждал по вершинам дальних холмов. Где находились мысли Марвина, Ребенген боялся даже предположить. Маг прокашлялся.

– Неплохо бы устроить им муштру обычным порядком. Ну, там «лево-право», «равняйсь-смирно». А то они вместо «быстро» произносят какое-то «гык».

– Мм… – невнятно согласился Лорд.

Ребенген подавил мученический стон и принялся растолковывать:

– Если они перестанут понимать человеческий язык, количество недоразумений только увеличится. Вспомните Кейза! Им нужно не только понимать команды, но и уметь внятно объяснить командиру обстановку, иначе повторения трагедии не избежать. Это особый навык, нуждающийся в постоянной тренировке. Им надо больше общаться…

Интересно, с кем, если люди к Пограничным Стражам даже приближаться боятся, а повелитель Россанги своими обязанностями манкирует?

– Да не волнуйтесь вы так, мастер Ребенген! – снизошел молодой Лорд. – Придумаем что-нибудь.

«Придется верить на слово».

– Пойдемте, осмотрим место трагедии, – вздохнул маг.

Долго искать не пришлось – теплый ветерок разносил по окрестностям характерный запах, густой аромат бойни. Все верно: лето, может, и не началось, но зима точно кончилась – впитавшаяся в землю кровь начала тухнуть. Маги умерли в двух шагах от поляны, среди ничем не примечательных деревьев на истоптанной сапогами земле. Запечатлевая следы магических эманаций, Ребенген невольно прикасался к последним переживаниям умерших. Остро ранили недоумение и обида, сопровождавшие в последний путь Кейза – покойный командир искренне не понимал, что нашло на его подчиненных. Пятно бурой грязи полыхало болью агонии – похоже, расчленяя Баренса, Пограничные не озаботились проверить пульс.

«Скоты».

И чего Ребенген с ними носится? Если бы не государственные интересы, всех бы лично притравил.

Чародей прошелся по округе, напряженно прислушиваясь к своим ощущениям. Было здесь что-то еще, почти рассеявшееся от времени, почти неуловимое… Хлопья черной сажи на траве, тающее эхо еще одной смерти. Он решительно вернулся на поляну и подергал за рукав первого попавшегося бойца.

– Где третье тело? – Воин поднял на мага до изумления невинные глаза. – Ваш мертвец, говорю, где?

– В сарайчике, – юношеским тенорком ответил Пограничный.

Придав лицу выражение предельной сосредоточенности и целеустремленности, Ребенген направился в самое сердце владений отмороженной банды.

«Нет, несправедливо. Мы сами превратили их в живое оружие, а теперь не знаем, как с ним обращаться. Если Баренс спровоцировал бой, его могли задавить на одних рефлексах – не всякий понимает, как сильно меняются Пограничные, попав в атмосферу схватки. С другой стороны, непонятно, почему били Кейза».

Дровяной сарай пропитался горьковатым смрадом пожарища, Марвин потянул носом и предпочел дожидаться мага снаружи. А Ребенген вошел, не сразу обнаружив в углу скрюченное и небрежно прикрытое одеялом нечто. Обычно Пограничные хоронят своих мертвецов до заката (если это можно назвать похоронами), такое поведение в них вбивают накрепко, но прожаренному до сухарей покойнику превращение в н’нода не грозило, и о нем попросту забыли.

«Они что, так и спали здесь?»

Маг аккуратно приподнял край одеяла – действие боевого заклинания налицо.

«Про неудачную шутку или неаккуратность можно забыть – наших одолели после упорного сопротивления. И как я все это объясню Джерролу?»

Пришло время допрашивать свидетелей и назначать виноватых – занятие, применительно к Пограничным, довольно-таки идиотическое. Даже если каким-то чудом они смогут вспомнить мотив своего поступка и внятно его проговорить, вряд ли окружающим он покажется достаточно веским. Придется врать Лорду.

У дверей сарая нового командира поджидал сержант, спешно рассовывающий по карманам недоеденные ломти. До чего же исполнительный!

Ребенген сделал пару выдохов в ритме медитации и постарался выглядеть хотя бы нейтральным.

– Вы молодцы. Великий Лорд вами очень доволен.

Тут Марвин покладисто покивал.

– Для составления плана дальнейших действий мне надо знать обстоятельства происшедшего инцидента…

Задавленный обилием длинных слов сержант осовело хлопал глазами. Ребенген снизошел:

– Расскажи, как все было. С самого начала.

– С самого? – поразился сержант.

– С того момента, как мэтр Кейз поехал за магом поддержки.

Ребенген рассудил, что для составления общей картины происшедшего потребуется некоторая перспектива.

И сержант начал описывать обычную жизнь отряда, обильно помогая себе жестикуляцией. Самым часто употребляемым словом у него было «это». К тому моменту, как среди невнятных звуков мелькнуло «командир», маг уже немного привык к необычному стилю.

– Командир – Кейз? – на всякий случай уточнил он.

– Да, да! – закивал сержант, радуясь понятливости начальства. – А с ним второй. Я Дагу говорю – зачем снова? Опять – не надо!

– Второй – Баренс?

– Не Баренс, не Баренс!

Тут интуиция чародея выдала истошный вопль, и Ребенген начал работать в полную силу. Изувеченный магией разум сержанта был категорически не способен на глубокий анализ, поэтому допрос превратился в игру угадайку: старший дознаватель старался задавать вопросы, ответить на которые можно было лишь «да» и «нет», а его жертва морщилась, потела и пыталась отвечать правдиво (попытки говорить «не знаю» маг решительно пресекал). Вокруг бродили заинтересовавшиеся шумом Пограничные, реагировать на которых сил уже не оставалось (приходилось полагаться на присутствие Лорда). Часа через полтора перед Ребенгеном начала вырисовываться любопытнейшая картина.

– Теперь слушай меня. Я сейчас буду говорить, а ты дашь знать, если скажу что-то неправильно. Понял?

– Да!

– Вместе с Кейзом приехал человек, внешне выглядевший как Баренс, но не он.

– Да, да!

– Так уже один раз было, но вы никому не сказали. Тот, первый человек, плохо зачаровал амулеты, и несколько бойцов погибли.

– Четверо! Потеряли четверых!

Бессмысленная гибель товарищей вызывала у Пограничного страшное возмущение.

– Ты не захотел снова терять бойцов, твой помощник с тобой согласился. Ничего не объяснив Кейзу, вы попытались прогнать двойника. Кейз вмешался, и ты его стукнул. Не Баренс попытался на вас ворожить, насмерть обжег Дага, и тогда все вместе вы его завалили.

– Так, точно, да!

– А зачем разрезал его?

– Чтобы назад, назад! – Сержант покрутил руками. – Вынуть Баренса.

Ребенген дернул бровью. Он никогда бы не додумался до такого объяснения! Однако Пограничные оказались гораздо ближе к понятию «молодцы», чем можно было ожидать.

– От имени Лорда выношу вам благодарность. – Тут Марвин проснулся и очень солидно кивнул. – Вы защитили не только Арконат, но и своего господина! – Сержант просиял как медный таз. – В следующий раз, когда заметите странного человека, немедленно скажите командиру, что это – двойник. Причем так, чтобы сам двойник об этом не слышал. И вообще, двойника лучше хватать живым, иначе на все вопросы снова придется отвечать тебе.

– Ох… Понял, понял!

– Свободен.

Мысленно маг был уже в резиденции Лорда. Сержант подергал его за рукав:

– А Кейз вернется?

Ребенген на секунду замялся. Насколько он помнил, концепцию смерти Пограничные воспринимали весьма отвлеченно.

– Мэтр Кейз не вернется, ты слишком сильно его ударил. Он ушел, совсем.

– Жалко, – искренне огорчился сержант.

– Это послужит тебе уроком! – не удержался чародей. – Следи за кулаками.

Державший лошадей гвардеец был бледен как смерть – нажравшиеся Пограничные бродили вокруг и любопытствовали. Зато как возросла скорость! Гвардеец то и дело отрывался от господина и пытался делать вид, что поскакал в дозор. Ребенгена вело, как после хорошей пьянки, но настроение было радужное: если удастся найти материальное подтверждение слов сержанта, из происшедшего можно извлечь немалую пользу, как ни цинично это звучит. Нантрек будет доволен!

– А они ничего, – нарушил затянувшееся молчание Лорд. – Нормальные ребята. И чего все от них так шарахаются?

Ребенген не сразу понял, о ком говорит юноша. Такое впечатление, что битых три часа рядом с магом присутствовал не Марвин, а кто-то еще. Может, у этого тоже раздвоение личности?

Остаток дня Ребенген провел, пугая слуг призраком черной магии, приводя в порядок мантию и планируя разговор с Великим Лордом. Вызов Повелителя Россанги не застал его врасплох.

Зал был тот же. В ногах у Лорда по-прежнему сидела девица (греется он, что ли, так?), но уже другая. Еще две прелестницы старательно изображали служанок. Просто удивительно, что по всей Россанге еще не бегают табунами светловолосые крепыши! Официально детей у Великого Лорда было трое.

Маг ворвался в двери, в меру стремительный и в меру нахальный, с тем немного безумным выражением на лице, из-за которого обыватели чародеев сторонятся. Следом бледный слуга внес медное блюдо, накрытое перевернутой миской.

– Мой сын сказал, что вы значительно продвинулись в расследовании.

– Да, господин! Я практически закончил.

Хмурый Джеррол ждал продолжения.

– Пограничные Стражи не убивали мага ордена, они уничтожили самозванца! Как вы знаете, наше королевство подверглось нашествию чужаков, способных придавать себе чужую внешность. После допроса солдат я еще раз осмотрел останки убитого.

Ребенген снял с блюда импровизированную крышку, вызвав у дам сдержанный стон. Густо запахло мясным бульоном.

– Вот здесь, на его черепе, – маг показал пальцем, – вы можете видеть следы подрезки и наращивания костей. Те же признаки я обнаруживал, препарируя других перевертышей. К счастью, создать человека, полностью идентичного убитому, злодеи пока не могут.

Чародей в упор посмотрел на Лорда, без восторга воспринявшего появление костей.

– Такая маскировка может обмануть простых людей и даже магов, но не Пограничную Стражу. Они привыкли бороться с двуличной нежитью и смотрят на мир взглядом, чистым от предрассудков. Ложный Баренс действовал, чтобы разделить Великого Лорда и его воинов, вероятно, покушение на вас – тоже его рук дело.

Кажется, Джеррол начал проникаться моментом.

– От имени Арконийского ордена магов я прошу вас отнестись к поведению Пограничной Стражи снисходительно. С нашей стороны, мы не имеем претензий за смерть мэтра Кейза. Хочу также отметить, что присутствие зачарованных воинов позволит избежать повторного проникновения перевертышей в ваше окружение, ценность этого с лихвой перекроет те неудобства, которые доставляют Пограничные Стражи.

Да, Великий Лорд все понял, было бы странно, если бы повелитель целой провинции оказался идиотом. Лицо его окаменело, а на щеках заходили желваки.

– Удалить, стало быть, преданных солдат, которые, значит, сквозь личину видят. Марвин!

– Да, отец.

– Ты понял, как чародей с ними управляется?

– В общих чертах, отец.

– Примешь над ними командование и разместишь вокруг замка!

Оставалось надеяться, что хоть кто-нибудь останется патрулировать Границу.

Поместье Ребенген покидал в ореоле славы, даже Джеррол проникся интеллектуальной мощью орденского эмиссара и выделил для его путешествия крытую кибитку (очень полезная в Россанге вещь!). В дорогу магу надавали кучу всякой снеди и подарки для проживающих в Академии членов семейства. Едва опустился полог, уверенная улыбка чародея выцвела и сменилась гримасой усталости, он привалился к обитой войлоком скамейке и заснул, наплевав на ухабистую дорогу и сквозняк, поддувающий из угла. Во сне его никак не хотел отпускать этот странный плоский замок, никогда не подвергавшийся штурму, но тем не менее едва не оказавшийся во власти врага.

А в Гатанге шел дождь. Секретарь Нантрека подал совещающимся чародеям грог (не иначе, для профилактики простуды).

– Я не стал обращать внимание Лорда на одну мелочь: если доппельгангеры озабочены устранением солдат, значит, и до прямого вторжения уже недалеко.

– Вот именно. – Председатель скользнул взглядом по древней карте мира, с некоторых пор занявшей место линованной доски. – Чтобы захватить землю Арконата, недостаточно внутренних диверсий. Ты уже задумывался над тем, откуда они придут?

– Зеферида?

– Не знаю, не знаю… Во время последнего контакта лидеры гильдии просили нас принять уцелевших адептов. Орден согласился, но в Арконат так никто и не прибыл. Что за бедствие их постигло, мы так и не узнали.

– Другой континент?

– Сказки! – отмахнулся председатель. – Если алхимики древности на пике своего могущества ничего не нашли, значит, его просто не существует. Это, – Нантрек широким жестом обвел карту, – вся земля, доступная человечеству.

Ребенген невольно проследил жест старого мага, про себя дивясь малости оставшихся людям земель и величине потерянного. Его размышления прервал досадливый вздох.

– Мы все еще пытаемся мыслить понятиями дохаосной эпохи, ее границами и государствами, а нам следует обратить свой взгляд на земли, которые наименьшим образом пострадали от катастрофы из-за удаленности от ее эпицентра. Юг, дальний юг.

Для наглядности председатель подошел к карте и щелкнул пальцем в самый ее низ.

– К сожалению, я до сих пор не нашел подробной карты этих территорий.

Ребенген прищурился на неясные пятна, которые переписчики не удосужились как следует обвести. Да что там может быть, на самом краю мира? Находясь в такой немыслимой дали, узнать о существовании Арконата и отправиться на его завоевание… Бред! Лучше бы Нантрек подумал, куда могли деться выжившие зеферидцы.

 

Глава 7

Я блаженствовал в ванне и вспоминал прошедший день. На ум приходили только гадости.

Мальчишку-конюшего пришлось выпороть, не лично, конечно, но за исполнением проследить. А как еще поступить со слугой, таскающим вещи из седельных сумок господина? Заныканная им книжка стоила как два таких пацана. Возмущала не только кража, но и тупая непосредственность, с которой она была совершена, – вор из парня был никудышный.

Почему с отцом такого не происходит?! Впрочем, знаю почему – он бы пороть не стал, сразу бы пустил на мясо.

Общество мое решение одобряло – отец благосклонно молчал за обедом, а старший конюх, подозреваю, добавил парню от себя. Мое недовольство собой имело исключительно академическую природу – в хрониках дохаосных времен телесные наказания слуг не упоминались. Так я же не руку ему отрубил! Скорее – дал пищу для размышлений. Благородство порыва портило то, что лично меня никто никогда не порол. С другой стороны, Сафара Дарсаньи его отец, поговаривали, драл не жалеючи.

Вода остыла, пришлось вылезать из ванны и вытираться. А ведь кастелян предлагал прислать банщика (а может, и банщицу), но я ответил «нет» раньше, чем подумал. Теперь буду весь вечер сидеть один, читать и хихикать над собою, притом что за неделю все гости поместья нашли себе развлечение по душе. Маги повадились в Хемлен и возвращались оттуда всем кагалом уже в сумерках, очень веселые. Гвардейцы в казарме пели хором, что характерно – часть голосов была женской. Один я в собственном доме как неродной, еще немного, и начну воспринимать внутреннего вора как достойного собеседника.

Что обиднее всего, я пожинал плоды собственной недальновидности – в Академии следовало не ушами хлопать, а заводить друзей. Даже отец умудрился найти там приятеля! Раньше это еще можно было списать на бездушность, но на последние полгода извинений у меня нет. Вернусь, начну наверстывать упущенное изо всех сил – будущий повелитель не может позволить себе жить в изоляции.

За ужином отец решил выяснить мои политические предпочтения.

– Я смотрю, сын, ты игнорируешь выделенного тебе орденом мага. Он сделал что-то не то?

– Нудный он, – буркнул я.

Отношения с мэтром Першином у меня так и не наладились, хотя поводов для сближения было завались. Маг успел поругаться со всеми своими коллегами и даже в Хемлен с ними не ходил, так мы и сидели в поместье, каждый в своем углу, притворяясь, что сильно заняты.

– А орденский телепортатор и боевик с таможни – веселые?

– По крайней мере, общительные. К тому же они сами пришли. – Я не стал добавлять, что при этом оба волшебника были сильно навеселе.

– Кстати, как продвигаются твои дела с наследством Браммиса?

– Вошел, смотрю. Каталог ни к Ракшу, надо все перебирать. Неплохо бы нанять кого-нибудь на это дело и того мальчишку-конюшего книжнику в ученики отдать (библиофил доморощенный!). Охранку на помещение библиотеки придется накладывать заново – прежняя порченая была. Сейчас все на одних засовах: приходи кто хочет, бери что хочешь. В аббатстве вместо ворот – баррикада из бочек. Если мы хотим рассчитывать на хемленское убежище, им надо заняться прямо сейчас.

Объем работ, которые необходимо было провести в Хемлене, разрастался как снежный ком. В какой-то момент я начал приходить в отчаяние. Даже цель приезда в Шокангу – встреча с Ракшем – на этом фоне стала казаться незначительным событием.

– Не волнуйся, сын, в поместье полно дармоедов, которым пойдет на пользу разнообразить быт. Я сегодня же отправлю в Хемлен охрану и мастеров. А для тебя у меня есть дело: Серые обещали дать пару пушек, их надо разместить так, чтобы Ракш сверху не разглядел.

При мысли о встрече с Серыми мое настроение резко улучшилось. Наконец-то я смогу как следует рассмотреть их оружие (прошлый раз меня все время отсылали прочь), узнаю новости, с кем-нибудь поругаюсь. И вообще, чисто эстетически приятно посмотреть, как люди работают, а библиотека никуда не убежит. Отец сосредоточился на своей тарелке, и у меня было стойкое ощущение, что он меня в чем-то обжулил. Впрочем, родственнику можно и простить.

Нужно срочно перетряхнуть вещи, взять больше солдат, провизию, проинструктировать людей, которые отправятся в аббатство… Так мало времени, и так много надо сделать!

Мы выехали к месту встречи с Ракшем утром по холодку на четырех фургонах, груженных без фанатизма – чтобы дернину не рвали. Дороги к пагоде Васеселя нет, но так даже лучше: весной в Шоканге легче ездить по траве. За границей возделанных полей земля заросла дикой смесью из травы и колючки, являвшейся источником главной местной проблемы – степных пожаров. Кустарник люди худо-бедно рубили на дрова, а вот зелень тут щипали только кролики, горы сухого бурьяна копились веками, слеживаясь под воздействием дождя и снега (который в этих местах изредка, но выпадал). В конце лета смесь полуразложившихся растительных остатков по свойствам напоминала трут. Жуткая вещь! Особенно под ветром. Севернее по приказу Лорда на бесхозной земле выпасали лошадей, но здесь для скотины было слишком мало воды.

Зато фургоны катились вперед мягко, словно по матрасу.

Знакомая мне ложбина с родником ничуть не изменилась, разве что озеро стало чуть больше (весна!). Что ж, о воде для людей и лошадей можно не беспокоиться, а если повезет, неосторожный Ракш завязнет в болоте. Орденские маги разметили лагерь двумя дугами, обращенными в сторону Границы (точно по плану), а косить бурьян поручили Пограничным. Фургоны мы расставили так, чтобы обозначить будущие позиции пушкарей, теперь оставалось дождаться делегацию Серого Братства.

Я уже начал беспокоиться, не заблудились ли наши гости на просторах Шоканги, когда со стороны дороги на Хемлен показалась цепочка фургонов. Двигались они как-то странно – рывками. Оказалось, что эти дурачки решили сэкономить на лошадях, в результате, перегруженные повозки вязли в земле иногда до самых осей. Зато оси у них были крепкие.

Чтобы дотащиться до места, Серым потребовалось больше часа.

Командир стрелков оторвался от отряда и поскакал ко мне, грязный, злой и целеустремленный.

– Здравствуйте, сэр! Думаю, необходимо разметить позиции…

– Уже. Ставьте ваши повозки в промежутки между нашими. Справитесь?

Серого аж перекосило – в его компетенции кто-то усомнился!

– Я серьезно спрашиваю – мы можем дать вам свежих лошадей.

Откормленные тяжеловозы из конюшен Лорда справлялись с делом не в пример лучше неказистых мохноногих лошадок. Короче, одну ось все-таки сломали. Я наблюдал, как взмыленные возницы приподнимают накренившуюся повозку, и пытался понять, в какой момент желание разумно распределять средства превращается в тупое скопидомство.

Командир Серых подкатился ко мне с предложением перетащить пушки волоком.

– Нет, сейчас вытаскивать их не будем – в небе авиев, наверное, больше чем ворон. Хотите волочить – снимите колеса с фургона.

Надо надеяться, что сильные лошади не раздернут повозку надвое.

В результате Серые часа два меняли ось, взяв ее от одного из первых фургонов. За этим их занятием наблюдали Пограничные и все незанятые ворожбой маги, от помощи которых командир почему-то отказался. Ржать над чужой бедой никто не ржал, но улыбались многие. А уж ругань вокруг стояла такая, что даже мэтр Кентер прислушивался с интересом.

Наконец повозка заняла свое место, командир Серых нашел время оглядеться по сторонам, и у него тотчас появились возражения.

– Зачем разделяться? – напористо возмущался он. – Лучше занять круговую оборону!

– Не лучше. Надолго мы его все равно не задержим, но раздвоиться у него не получится, так что хотя бы половина людей сумеет сбежать.

Серый напряженно размышлял. Все верно, он привык иметь дело с мелкими демонами, от которых действительно можно отбиться. Вот только в Обители Мормы я видел, как Третий шел к стенам под залпами десятков орудий (запинался, но шел), как Седьмой собственной тушей ломал защитный периметр, подобного которому вокруг десятка фургонов никогда не построить. Вряд ли Первый Ракш слабее своих братьев.

– А почему бы не разместиться треугольником?

– Потому, что мне нужно пространство для маневра.

Я рассчитывал встретить Ракша между линиями обороны, тогда, если он начнет буянить, мне удастся применить Тьму, не задев при этом пентаграммы.

– Лучше воды побольше нагрейте – людям умыться, а то ведь простудятся.

Самые нетерпеливые возницы пытались полоскаться в ледяном озере. Жуть!

Некоторое время все занимались своим делом – маги возились с пентаграммами, Пограничные заготавливали топливо, а единственный среди южан заклинатель отпаивал своих укрепляющими отварами. Потом отвары подействовали, и командир Серых (кстати, надо его имя узнать) опять подошел ко мне. Отвык я от общения с ними, надо было изложить ему всю диспозицию сразу и не мучиться.

– Зачем столько костров?

Около каждого фургона Пограничные сняли дерн и разложили хворост.

– Затем, что все руководство Арконийского ордена магов сюда, конечно, не придет, но три четверти – гарантированно. Люди начнут собираться до света, невыспавшиеся и злые, сколько придется ждать Ракша – только он знает. В общем, кружка кипятка и кусок хлеба еще никому не повредили.

Про хлеб я, конечно, хватил – заготовленная снедь вполне годилась для пикника на королевской охоте (кастелян мне в этом поклялся).

– Кстати, там и на вас хватит.

Насупившийся было Серый резко подобрел. Немудрено! Его отцы-командиры выделили подчиненным только сухие пайки. Питательно, экономно, а если Ракш всех порвет – еще и не жалко.

– А когда же грузить орудия?

– В самом конце. Вечером между фургонами натянут тенты, под ними мы и установим пушки. Надеюсь, вы сможете вытащить их через бок?

– Без проблем!

Я надеялся, что к тому времени лагерь действительно будет напоминать место для пикника, а заглянуть под навесы в поисках подлянки демоны не догадаются.

Суета продолжалась далеко затемно – маги что-то напряженно ворожили, Серые рассчитывали сектора обстрела и договаривались о порядке действий (нехорошо, если расчеты в азарте начнут палить по своим, тем более – по работающим пентаграммам), Пограничные варили кулеш. Лично для меня был выкопан узкий глубокий окоп, немедленно начавший наполняться водой (как только я в нем скроюсь, Серые начнут обстрел демона).

Мы были готовы к встрече с Ракшем.

Костры еще тлели. Я, не чинясь, прихлебывал ароматное варево из солдатской миски (выглядело оно странно, но на вкус было – самое то). Серые вытрясли из пайков пластинки какой-то вяленой фруктовой массы и разделили на всех. Люди тихо переговаривались, устраиваясь спать в фургонах, казалось, мы действительно выехали на пикник. Однако твердостью духа обладали не все: мэтр Першин повозил ложкой в миске, почти ничего не съев, и теперь сидел, нахохлившись, глядя на затухающее пламя. Как он с такими нервами умудрился десять лет на Границе оттрубить – уму непостижимо.

– Здоровы ли вы, мэтр?

Першин вздрогнул и очнулся:

– Спасибо, все хорошо.

– Может, водочки?

– Нет, завтра лучше иметь свежую голову.

Я пожал плечами. Свежая голова, не свежая, от буйного демона могут спасти только быстрые ноги. Ну и Тьма. Однако забавно, что крутой орденский боец ведет себя как сопливая девчонка. Интересно, сколько из рассказанных им историй имеет отношение к действительности?

Как и предполагалось, утро началось до света. Первым к пагоде Васеселя прибыл мой отец, внимательно огляделся и остался доволен увиденным. Я так понимаю, старый дракон выпустил молодого на дичь и теперь наблюдал, как тот трепыхает крылышками. А следом народ посыпался из пентаграмм как горох – маги, священники, какие-то королевские чины, всем хотелось видеть Ракша (то ли так доверяют моей Силе, то ли чувство самосохранения отказывает). Новоприбывшие замирали на мгновение, чтобы восстановить ориентацию, и тут же устремлялись к котлам с бодрящим напитком, в которые мэтр Кентер пожертвовал какие-то травки из своих запасов. Подкрепившись легким завтраком, публика начинала бродить по лагерю, галдеть и соваться во все щели.

А еще решительно все старались меня ободрить, в смысле: «Держись, мужик, может, все еще обойдется!» И если первые десять раз это вызывало легкую улыбку, то под конец меня проняло. Я занервничал, к сожалению, от этого моя плохо воспитанная половина стала еще сильней. Следовало срочно успокоиться, выровнять дыхание. Мне нельзя опозорить семью перед таким количеством свидетелей, а главное – перед демоном, который будет помнить меня до конца времен.

Я пытался вспомнить все прочитанные или услышанные истории о столкновении людей с Немертвыми (в случае, если последние проявляли желание общаться) и все время натыкался мыслью на то, что поведение Третьего и Седьмого вообще никакого словесного ответа не подразумевало, только физический. Предводители Хаоса, чтоб их! Дело ведь не в размере, а в обладании той самой человеческой Сущностью, о которой упоминал босс из Ганту. Люди способны доводить ближнего своего до исступления, не обладая и сотой долей демонических возможностей. Возьмем, к примеру, моего отца…

В районе пентаграмм сформировалась какая-то инициативная группа и начала проталкиваться ко мне. Сейчас начнут учить уму-разуму… Я ненавязчиво затесался в группу Пограничных, которых все прочие обходили по большой дуге, и принял максимально глубокомысленный вид.

Амулеты дальнего обнаружения сработали за пять минут до полудня.

В том, что к нам приближается именно Первый Ракш, не было никаких сомнений: его подробных описаний не было ни в одной книге, зато силуэт изображался много раз и даже стал основой для рунного обозначения неминучего рока. Он практически не совершал взмахов крыльями, на мой взгляд, их движения были призваны скорее направлять полет, чем были его причиной. Огромные, двухметровой длины, металлические перья топорщились в набегающем потоке, словно Ракш цеплялся ими за воздух. Он снижался, полет становился медленней, но все равно он приближался слишком быстро. Аналогия с птицами заставляла предположить, что Ракш сейчас крепко приложится о землю.

Раздались тревожные крики, кто-то из моих спутников подался назад, но я так рассуждал, что за три тысячи лет можно научиться летать и опасность нам не угрожает. Так и вышло. Когда до земли оставалось всего несколько метров, демона словно потянули за невидимый канат – он резко замедлился, выпустил две когтистые лапы и с глухим ударом зафиксировался на земле, даже не поскользнувшись. Полы моего плаща взметнул ураганный порыв ветра.

Крут. Слов нет, дай только от травы отплеваться.

Ракш встряхнулся, громыхнув металлом. Должно быть, летать ему нравилось.

Как и предсказывалось, облик его был достаточно птичий, в общем и целом. На удлиненно-конической голове имелся единственный глаз, точнее – единая сросшаяся глазница, заполненная золотисто-дымчатым оком. Зрачка у этого странного органа чувств не было, но, судя по выпуклости, занимать он должен был большую часть черепа (при условии наличия черепа, естественно). Свободное от глаза место занимал клюв. Клюв состоял из трех частей: две нижние раскрывались на манер щипцов и двигались относительно друг друга, как жвала насекомых, а верхняя словно бы продолжала поверхность глаза, не оставляя места для век. Я пришел к выводу, что он и сверху долбануть может, и перекусить пополам, а если потребуется, и пожевать. Благодаря гибкой шее голова производила впечатление третьей руки, причем – гораздо сильнее двух других. Собственно, руки у Ракша были непропорционально тонкие, он прятал их под броню на груди, словно чувствительные инструменты, служили они явно не для боя. Сейчас наружу торчали только пальцы, длинные, подвижные и многосуставчатые. Торчали прямо из груди и шевелились.

Я решил больше не рассматривать его.

– Здравствуйте!

Вот так, вежливо и нейтрально. Я так понимаю, что он с самого начала смотрел на меня, а теперь просто поставил в фокус внимания. Как и ожидалось, лучшая точка обзора у него была сверху головы и чуть впереди.

– Назови имя.

Голос демона поддавался описанию… с трудом. На вой Третьего он не походил, это было что-то оригинальное, типа попытки разговаривать с хором наковален. Для специфической мелодики долийского языка такое решение подходило, а вот по-арконийски мы бы друг друга не поняли.

– Я – Гэбриэл Шоканги, второй Великий Лорд и будущий правитель Шоканги.

Почему-то мне показалось, что Ракш должен знать принципы устройства нашего королевства. Внутри Первого что-то гулко щелкнуло.

– Мне сказали, что ты – Разрушитель.

– Именно так, Разрушитель, адепт Тьмы.

– Ты можешь уничтожить Пустошь?

Как-то резко он к делу переходит. А если окажется, что Пустошь ему зачем-нибудь нужна? По голосу его ничего не поймешь, да и по морде тоже.

Мы тоже так умеем.

Я сделал лицо проще и спрятался от него за сухой жаргон, выуживая из памяти максимально лишенные эмоций обезличенные слова:

– Недостаточно возможностей. Незначительную часть. Не единовременно.

Он снова щелкнул:

– Сколько вас?

– Один.

– Почему?

– Новая разработка, только год. Механизм появления неясен. Исследования продолжаются.

Кажется, подобный стиль разговора его устраивал. Ракш перестал разглядывать меня в упор и переключился на окрестности. При этом то, что он на меня не смотрит, не означало, что разговор окончен.

– Есть дополнительное задание.

Хороший стиль – «ни перед кем не торможу» – только встретились, а он уже на голову лезет. Сразу ясно, что Предводителя Хаоса давно не посылали.

– Недостаточно информации, – тускло объявил я.

Благодаря чему снова завладел его вниманием.

– Объясняй!

Я вздохнул. Как это типично! Наверное, все командиры чем-то похожи друг на друга. Тот, кто не имел дело с Пограничными Стражами, этого не поймет, но у меня возникло чувство, что основное различие между Первым Ракшем и капитаном Крамером – только в размерах.

– Мои боевые возможности ограничены, сэр. – Напомнить ему, что я все-таки личность, а не функция. – Я не могу сделать заключение о степени своей готовности к выполнению задания, не зная, в чем оно состоит.

Не говоря уже о том, что я ему не слуга. Интересно, способен ли он вообще воспринимать концепцию существа, не подчиняющегося его воле? Феллийские техномаги, например, не предусматривали в своих творениях способности искать компромиссы или пугаться. Зачем все это простым бойцам? Какие особые таланты вложили в свои детища истарские алхимики, никто из смертных достоверно не знал.

Первый Ракш нахохлился, продолжая рассматривать меня. Его глаз – это совершенно отдельная тема. Он не только аномально большой, он еще и светится изнутри желтым, а в нем движутся тени. Не по поверхности, а именно внутри.

– Опиши свои возможности, – после долгого молчания родил он.

– Нацело перечислить мои характеристики невозможно. Я – не демон, я – человек!

По-моему, до него дошло. Это вызывало уважение, учитывая, что последние три тысячи лет он общался в основном с себе подобными. Ракш чуть слышно щелкнул:

– Забыл. Ты не часть Слияния и не слышишь смыслов.

Он пришел к выводу, что разговор займет больше времени, и принял более удобную, расслабленную позу. В смысле – удобную для себя. Он поджал лапы, сократив их вдвое, упер в землю немного неуклюже торчавшие кончики крыльев (целиком они не складывались) и развернул голову так, что глаз теперь смотрел вниз. Такая милая помесь горгульи и торшера.

– Пропал наш брат, Пятый. Ты должен найти и освободить его.

Во как…

– Недостаточно информации, – выдохнул я.

Ракш с минуту задумчиво смотрел на меня, потом сообщил:

– Нас семеро, мы семья, но мы не похожи друг на друга. Функцией Пятого было любопытство. Он исследовал мир в поисках ответов. Однажды он улетел и не вернулся, это было полторы тысячи лет назад. Мы не чувствуем его, не можем сказать, где он, но подозреваем: вскоре после его исчезновения с нами вышел на связь маг, он потребовал остановить движение Границы в юго-восточном регионе под угрозой насилия над Пятым.

Я не стал задавать глупые вопросы типа «да что ему будет-то?». Первый Ракш, как и любая тварь, не мог идти против своей природы, а она заключалась в том, чтобы заботиться о братьях, вне зависимости от того, что все они были бессмертны и неуничтожимы. На этом его и поймали – он не мог своим действием причинить брату вред, даже теоретически.

– Кроме того, – продолжал Ракш, – нам было запрещено посещать регион и посылать туда шпионов, мы только узнали, что Вызов был отправлен с островного архипелага, расположенного за юго-восточной оконечностью материка. Есть основания считать, что Пятый находится на одном из островов, но они отделены от материка широким проливом, мерцать на такие расстояния я не могу, и внезапная атака невозможна. Однако в формулировке приказа есть дефект: подразумевается, что мы не можем отправиться туда сами или послать другую тварь, о наемнике-человеке ничего не говорится. Ты отправишься туда, найдешь и освободишь нашего брата.

– Вы думаете, если что, то подобная казуистика что-то изменит?

Глаз Первого злобно вспыхнул.

– «Если что», ты сильно пожалеешь! – Но развивать тему он не стал. – Появились дополнительные обстоятельства. На границе юго-восточного региона пропадают демоны. Не только низкоранговые твари третьего эшелона, но и штурмовики-патрульные.

– Они собираются воевать, – понял я.

– Это испортит мне всю систему, нарушит равновесие! Мы вынуждены спешно задействовать новые ресурсы.

Это он про меня. Похоже было, что внутренние приоритеты Ракша вошли в противоречие друг с другом, и это подвигло его на решительные действия.

– Есть причина, почему именно Разрушитель?

– Да, две. Во-первых, это место является локальным максимумом дикой магии. Фактически от превращения в Пустошь их отделяет всего ничего. Такие эффекты должно что-то порождать, человек незнакомый с магией не имеет там шансов на успех. Ты вырос среди магов, за пределами Арконата такое является редкостью. Во-вторых, какие бы путы ни удерживали Пятого, обычному человеку их не снять, а сильный маг будет так же заметен при приближении к островам, как и мы. Тебя не видно вообще. И Пустошь на тебя не действует. Ты сможешь войти туда и сделать это с первого раза.

Скажем прямо, с существованием адепта Тьмы Ракш освоился быстрее арконийских магов и даже нашел ему применение, безупречное с логической точки зрения – брат за брата.

Я пожевал губами. Что ж…

– Задание принято. Дополнительные условия.

– Что еще? – буркнул Первый.

Я пришел к выводу, что с точки зрения человека Ракш вполне вменяем, и перешел на деловой тон:

– Во-первых, чтобы добиться успеха с первого раза, мне нужно ознакомиться с местными условиями. Юго-восточный регион это ведь Зеферида? Лет двести назад с ними еще был контакт. На это мне нужен минимум месяц. Может ваш брат подождать немного еще?

– Сам решай. Если появятся новые факторы, я дам знать.

– Отлично. Во-вторых, мне надо знать, чем занимался Пятый перед исчезновением, куда он летал.

– Куда – не знаю, я не слежу за братьями. Он упоминал, что ищет Разрушителей.

У меня на загривке зашевелились волосы. Второй раз я слышал это слово в ином, отличном от принятого у нас смысле.

– А они есть? – осторожно поинтересовался я.

– Нет, – безапелляционно заявил Ракш.

– Откуда такие данные?

– Любую аномалию в уровне дикой магии мы бы заметили. Твое пребывание в Ганту и Феналле бросается в глаза.

Опа. Бигген никогда не говорил, что дикую магию можно как-то увидеть или количественно измерять. Обычно о ней судят по уровню нанесенных повреждений.

– Следующий вопрос: как я туда попаду. Это другой конец континента.

– Транспортировку мы берем на себя. Тебя доставят на границу региона, в бухту Гиркома. Дальше ты будешь продвигаться своими силами.

– Вопрос общего порядка. Как вы переносите Границу? – Мне давно хотелось это знать.

– Мы отсекаем территории, проживание на которых для людей опасно и недопустимо. Уровень поражения начинает превышать критический задолго до того, как появятся видимые признаки. Сделав заключение, что территория больше непригодна для обитания, мы вытесняем оттуда живых. Войска первого эшелона размещаются вдоль Границы, препятствуя проникновению через нее, с одной стороны – людей, с другой – неуправляемых демонов. Развитие Пустоши как таковой мы не контролируем.

Я вспомнил слова Серого.

– Дети не родятся, и н’нодов много…

– Немного сложнее, – поправил меня Ракш. – Задержавшиеся в зоне отчуждения теряют способность оставлять здоровое потомство. Согласно моим наблюдениям, эта способность никогда не восстанавливается.

Я замолчал, пытаясь осмыслить его слова.

– Постой, они запретили передвигать Границу, но тогда…

– Они живут в зоне отчуждения и испытывают ее воздействие на себе. Мы полагали, рано или поздно они вымрут, и Пятый освободится.

– А мы? Мы ведь тоже остановили Границу…

– Не сами. Арконат – аномалия. Уровень дикой магии здесь не растет, последние пятьсот лет даже понижается.

– Единственная аномалия?

– Да.

– Тогда последнее. Надо что-то придумать со связью. Мне нужна возможность задавать вам вопросы и получать ответ сразу, а не по возвращении домой. Например – позвать вас на помощь…

– Это легко.

Ракш поднялся, разворачиваясь всем телом, и шагнул в сторону Першина, маг побледнел и попятился. Я бодро рванулся наперерез:

– Стоять, бояцца!

Думаю, сама наглость подобного заявления заставила Ракша притормозить.

– Сначала – объяснения, затем – договор, потом – действия! Что ты задумал?

– Я наложу на него узы, он станет моей частью, частью Слияния.

В этой безумной метафизике я разбирался плохо, но подозревал, что Ракш имеет в виду дарку – неизгладимый след, который оставляет на маге общение с демоном.

– Не подходит!

– Почему?

– Это нанесет вред его психике.

Ракш задумчиво щелкнул:

– Тогда варианты?

– Отправьте со мной какую-нибудь тварь. Маленькую, но говорящую.

В арсенале Первого появился новый звук – протяжное гуканье, которое я не знал, как интерпретировать.

– Тварь? Это интересная идея. Да, так даже лучше. С тобой пойдет наш брат.

– Согласен!

У меня появилось чувство, что я знаю, о ком он говорит. Надо надеяться, что покалеченный мной Третий не разорвет меня при встрече на клочки или, по крайней мере, изобьет не до смерти.

– Теперь мой вопрос, – громыхнул Ракш. – Как ты это делаешь? Покажи!

– Э-э… А можно немного ближе?

Вблизи Первый выглядел еще более странно, чем издали, – так он сильнее походил на вещь. Было сложно воспринимать его как существо, которое только что вполне осмысленно говорило – не было эмоций, не было ничего, что могло бы их отображать, даже вульгарной раскрашенной маски, внешность того же Кролика была куда более привычна для человеческих глаз. Создавалось впечатление, что создатели Ракша вообще не рассчитывали на его общение со смертными.

Я прикоснулся к шершавому металлу кончиками пальцев и закрыл глаза, чтобы лишний раз не нервничать. Мне необходимо было контролировать свою Силу: мы с ним только-только договорились, будет неловко, если я тотчас же его разнесу. Исходящий от Первого напор магии ощутимо резал ладонь. Меня посетила уверенность, что развоплотить его так же легко (ну, относительно), как Третьего и Седьмого, у меня в любом случае не получится. Он знал себя, знал, каким хочет быть, его целеустремленность и готовность к бою делали воздействие Тьмы… скажем так, еще более непрогнозируемым, чем обычно. Лучше не рисковать.

Еще прежде чем покалывание в ладони прекратилось, Ракш отстранился. С минуту мы молча смотрели друг на друга, потом он подал назад, развернулся и улетел, не сказав больше ни слова. Нас еще раз окатило смесью вырванной травы и мелкого песка.

 

Глава 8

Демон прилетел и улетел, а народ разбегаться не торопился. Все обсуждали Ракша и просто болтали (когда еще удастся встретиться). Серые мягко уточняли, смогут ли еще раз взять наших лошадей. Возвышенная атмосфера прикосновения к древней тайне трещала по швам, и я засел в фургоне, пытаясь записать в книгу Разрушителя впечатления о Первом, так сказать, по свежим следам, а снаружи поставил Пограничных.

Но и тут меня достали. Раздался шорох полога, скрип досок, знакомое сопение, потом – тишина. Першин стоял у меня за спиной и ничего не говорил, это нервировало. Я повернулся и уткнулся взглядом в дуло маленькой пушки. Это было так неожиданно, что ни страха, ни удивления не возникло. Смертоносная штуковина не походила на творения Серых – выглядела более пузатой и отливала бронзой. Что делать дальше, было непонятно.

Черное отверстие дрогнуло, и пушка изменила прицел – теперь бронзовое дуло упиралось Першину под челюсть. Но тут уже и я проснулся – резким ударом отбил в сторону оружие. Выстрел рявкнул у меня над ухом, мы смотрели друг на друга ровно секунду, а потом в фургон полезли Пограничные.

Всем скопом…

Куча-мала из солдат в броне – это, надо вам сказать, незабываемое ощущение. Я спихивал с себя чьи-то руки и ноги, а они все лезли и лезли со всех сторон, словно в повозке разом оказались все два десятка бойцов, охранявших лагерь. Какой-то гад оперся коленом мне на живот, но я как-то умудрился прохрипеть «Замри!» и вырваться из-под навалившейся массы.

Скажем прямо, на месте Першина я ожидал увидеть большое красное пятно, но орденские Стражи как-то ухитрились выдернуть несостоявшегося убийцу из свалки и теперь быстро-быстро уносили его в сторону пентаграмм. Проревев: «Стоять, ворюги!» – я ринулся в погоню.

Никто даже не обернулся!!!

Они успели бы добраться до телепорта первыми и Ракш знает куда умчаться, но у меня была Тьма. Я метнул вперед большой черный плевок, и уже начавшаяся светиться пентаграмма превратилась в яму двух локтей глубины, куда все и попадали.

Першин не подавал признаков жизни, лицо у него было в крови, а рука странно изогнута. Я ухватил его за ворот, а какой-то настырный маг – за ноги.

– Отдайте! Это преступник, он должен сидеть в тюрьме!

– Да, в нашей!

– Мы его уже арестовали!

– Нет, вы его свистнули!

– Да зачем он вам нужен?!!

– Есть буду!!!

У меня за спиной Пограничные уже кого-то били. Не могу же я один за всеми смотреть!

– Замри! – грохнул усиленный магией голос.

Самая популярная в Шоканге команда.

Ко мне подошло подкрепление. Повелитель Шоканги оглядел жеваного наследника, растерзанного мага и с интересом заглянул в яму. Мой противник опять потянул Першина на себя. Нет, так не пойдет!

– Па, они уперли моего пленника!

– А что он сделал?

Я чудом успел проглотить искренний ответ:

– Он чуть не застрелился!

Папа выглядел озадаченным, но это лучше, чем если бы он пришел в ярость.

– С чего бы это?

– Я его разоблачил, он – доппельгангер!

Отец посмотрел на бесчувственное тело немного другим взглядом.

– И зачем он тебе?

– Хочу поговорить! Они уволокут его не пойми куда, и он помрет прежде, чем я туда доберусь.

– Допрос задержанного нельзя откладывать! – встрял в разговор Лордов все тот же настырный маг. – Со временем сведения потеряют ценность. Но я передам мэтру Ребенгену ваши пожелания.

Повелитель Шоканги недовольно поморщился, а потом кивнул:

– Хорошо, забирайте!

Орденские Стражи оттащили пленника к уцелевшей пентаграмме и были таковы.

Вот так. Как с Ракшем встречаться – «Давай, давай!», а как что-то интересное – «Извини, сынок!».

– Не переживай, – усмехнулся отец. – Тео распотрошит его не хуже, чем я, и потом, в ордене целителей больше.

Мне стало стыдно. Я вспомнил о необычных увлечениях бывшего наставника и понял, что крепко подставил своего неожиданного спасителя (не стал убивать – все равно что спас, верно?). Возможно, ему проще было бы застрелиться.

Кураж ушел, а может, это была запоздалая реакция на покушение. Мы сбагрили фургоны Серым и, не торопясь, поехали домой, петляя между островками особенно колючего бурьяна. Мысли отца занимали зловредные маги, опять подсунувшие Великим Лордам Шоканги какую-то дрянь. Все правильно, это ведь орден отправил Першина со мной, с другой стороны, вряд ли они собирались сделать именно то, что сделали. Зато понятно, почему по завершении инцидента народ с такой энергией ломанулся к пентаграммам – никто не желал объясняться с папой от имени всех.

Но чистое небо и весеннее солнце способны делать настоящие чудеса – повелитель Шоканги оставил на время старых недругов и сосредоточился на новых:

– Как тебе Первый Ракш?

Я пожал плечами:

– Демон как демон!

– Надеюсь, ты не собираешься куда-то ехать по одному его слову?

– А что, у меня есть выбор?

– Ну, во-первых, крайний срок выполнения соглашения он не оговорил. Необходимая подготовка может занять и год, и два, и десять, он будет ждать, никуда не денется. Во-вторых (поправь меня, вдруг я не расслышал), разве он что-то предложил тебе за твой труд?

Ничего, и это обидно. Впрочем, что можно ожидать от демона!

«Добрый ты», – привычно прошептал Тень.

– Нам нужны лояльные Ракши, – возразил я сразу двоим.

– Зачем? У них нет никаких причин нападать на Арконат. Они передвигают Границу вслед за Пустошью, ты же слышал, а у нас проклятой земли почти нет.

– Но я же превратил двух его братьев!

– Они первые на тебя напали. Разве ты спровоцировал их или вел себя недостойно?

Ну, если рассуждать так, то действительно, неизвестно, кто кому больше должен.

– Я это к тому, чтобы, если колдуны вздумают тебя торопить, ты смог ответить решительно и жестко. Наследник провинции не может так глупо рисковать! Пусть отправят вперед шпионов. Ракш ведь не сказал, сколько людей должно участвовать в решении задачи.

А вот эта мысль мне понравилась. Я с некоторых пор очень не люблю путешествовать, а уж отправляться в никуда просто отказываюсь, и все.

– И подумай, наконец, о женитьбе!

Упс.

Так, срочно меняем тему разговора. Что там еще задолжали нам проклятые колдуны?

День окончился мутно, да и погода испортилась. Уже лежа в постели, я слушал шум дождя и понимал, что отец решил тихой сапой разделить-таки со мной власть в провинции. Сначала он прощупал, какой сложности дела мне можно поручить, а теперь начнет ненавязчиво загружать работой. Надо, по меткому выражению Тени Магистра, рвать когти, причем срочно. Благо повод есть – спасение доппельгангера.

Той ночью мне снова приснился тот самый сон – предвестник испытаний, правда, без лоз и черепов, но ощущение было хорошо узнаваемым. В неестественной тишине видения ко мне пришел Первый Ракш. Демон стоял, словно памятник самому себе, подсвеченный багровыми отблесками, на фоне багровеющего же неба. Что это значит, как всегда, было непонятно.

Мэтр Ребенген рассматривал долгожданную жертву с некоторым раздражением. Сломанная рука, треснувшие ребра, многочисленные ушибы и три шва на лице – складывалось впечатление, что задержанный попал под лошадь. Неужели нельзя было осуществить захват аккуратней? Теперь от некоторых весьма действенных методик придется отказаться, так сказать, во избежание потери пациента.

Доппельгангер следил за дознавателем с напряженным вниманием, но без страха.

– Итак, уважаемый, какова цель вашего появления в Шоканге?

Пленник не видел смысла отпираться:

– Определить предел власти ордена над Немертвыми. Позже поступил приказ об устранении Гэбриэла Шоканги.

В животе у Ребенгена завибрировала какая-то тонкая жилка, но голос остался беспристрастным.

– Устранение, стало быть. А вот Лорд Гэбриэл утверждает, что вы пытались застрелиться. Кому мне верить?

– Это было… после.

Старший дознаватель пнул задержанного в ушибленную ногу:

– Давайте-ка поподробней, уважаемый! Хватит ломаться.

Доппельгангер хотел улыбнуться рассеченной губой и едва сдержал болезненную гримасу.

– Я получил приказ, отменить который может только смерть. Но Разрушитель был настоящий!

Ребенген ждал продолжения.

– Нам очень много рассказывали про верования… – Перевертыш запнулся и твердо закончил: – Еретиков. Но он – настоящий, никто не может прикоснуться к демону без вреда для себя, это вам не фокусы с камешками показывать. Слуги Храма такого не могут.

– А демонстрации Тьмы было недостаточно? – поднял бровь Ребенген, отметив про себя несколько новых слов.

Пожимать плечами перевертыш не стал – ребра.

– Человека можно обмануть. Но тогда я в первый раз засомневался.

– И что теперь?

– Ничего! Мне осталось недолго, отправить рапорт я успел, отвечать за решение Храма мне не придется. В качестве жеста доброй воли я хочу сообщить, где вы можете найти своего мага.

– Першин жив? – удивился Ребенген.

– Внедрение состоялось слишком поспешно, я не успел собрать о цели достаточно сведений. Мне нужен был кто-то, кому можно задать вопросы.

– Значит, изменение внешности вы проходили уже в Арконате?

Задержанный промолчал. Ну, это не надолго!

Ребенген потискал в кармане глиняную бутылочку и не стал просвещать доппельгангера относительно подаренного Бастианом зелья (пусть это будет сюрприз).

– Да вы говорите, говорите, уважаемый!

Разговор оказался долгим и трудным, особенно, когда пленник понял, что ни за три дня, ни за неделю он не закончится. Ребенген знал сотни способов заставить заключенного признаться в чем угодно, но для получения достоверных сведений большинство из них не годилось. Человеку можно выжечь глаза и вырвать сердце, однако никакой уверенности, что он не пропустил в показаниях какой-то ценной мелочи, это не дает. Особенно – с профессионалами. Подчиненные Главного Целителя не бросились выручать настоящего Першина и были совершенно правы: присутствие на месте слуги доппельгангера оказалось условным знаком (одним из многих) правильного порядка вещей. Тут Ребенгену очень пригодилась практика общения с Черепами (вот уж кто любители конспирации!), чародей представлял себе основные ловушки и умел задать нужные вопросы, а скрыть правильность догадок от опытного дознавателя пленник не мог. Следователи работали день и ночь, наблюдатели наблюдали, настоящий Першин очень убедительно изображал собственного двойника, но ниточка все равно порвалась раньше, чем они сумели приблизиться к ядру подполья. Очередной связной просто не появился в условленном месте, и оставалось только гадать почему.

Множество бессонных ночей наградили Ребенгена жуткой мигренью.

– Подводя итоги, у нас в активе: древний транспортный портал где-то в Лосальти, лаборатория по изменению тела (без мастера) и уверенность, что у этой банды есть главарь.

– А еще – характер интересовавших пресловутый Храм сведений. – Нантрек с сочувствием наблюдал за подчиненным. – Вы бы приняли настойчик, Тео, у меня есть очень хороший рецепт…

– Спасибо, но я не хочу злоупотреблять эликсирами. – Ребенген подавил вспышку раздражения и помассировал виски. – Да, характер сведений. Их интересует количество и расположение войск, это может быть важно только при планировании боевых действий. Как они собираются доставить к нашим границам армию вторжения – полная тайна.

– На поиски портала уже отправлена экспедиция.

– Без разницы. Сколько человек можно перекинуть по такому каналу, пусть древнему и надежному? Да с амуницией, да с лошадьми. Бред! Если они хотят начать вторжение в ближайшие десять лет, половина войск уже должна стоять на позициях. Я не говорю об эхе от таких перемещений, которое должны были бы засечь все маги от Тирсина до Последней Крепости.

– Это верно, – признал председатель.

– Мы что-то упускаем, причем средний эшелон агентов этого тоже не знает. Нам нужен резидент.

– Ох, Тео, мне бы ваш оптимизм.

– Дело не в оптимизме. Мы профукаем королевство, если не поймем, что они задумали. Прошу прощения за жаргон.

Вместо ответа председатель вынул из-под стола тонкогорлый кувшин и налил полный стакан бледно-золотистой жидкости.

– Пейте, Теодор, это приказ!

Ребенген покатал на языке напиток и не сумел опознать в нем ни одного известного ему стимулятора.

– А теперь идите спать. Завтра в Академию вернется Гэбриэл и наверняка захочет с вами пообщаться. Я распоряжусь, чтобы заключенного привели в порядок, кажется, молодой Лорд хотел забрать его себе. Или вы сможете что-то еще из него выбить?

– Вряд ли. Пусть забирает.

– Приятных сновидений!

В том, что через полчаса трудолюбивый подчиненный будет крепко спать, Нантрек ни мгновения не сомневался. Эти старые народные рецепты просто чудо как хороши! Немного подумав, председатель и себе налил стаканчик. Теперь сказать секретарю, чтобы гнал всех посетителей в шею, и – спать. Старый маг желал подготовиться к возвращению в Академию Лорда Гэбриэла как можно лучше. Нантрек не был наивен и не страдал верой в чудеса, с самого начала он подозревал, что Кристалл Хроноса не изменяет будущее в одночасье, а лишь символизирует начало иного пути, воевать же с несбывшимся придется людям, день за днем, минута за минутой. И от участников ритуала потребуется больше, чем от прочих. Сейчас патер Грефем с жаром кающегося грешника выкорчевывал крамолу в церковных рядах. Другой гость, отошедший от дел боевой маг, набрал учеников и со сверхъестественным терпением вдалбливал им в головы тонкости своего мастерства. Молодой увлекающийся чародей создал-таки амулет, позволяющий идентифицировать людей за приемлемое для ежедневной проверки время. Ценное дополнение к методикам Серых, надежным, но трудоемким! Как жаль, что лже-Першин успел мимо них проскочить. А вот перспективный целитель неожиданно заинтересовался воздействием Пустоши на человека. К чему бы это?

Председатель зевнул и заторопился домой – желательно было лечь в постель раньше, чем зелье подействует. Разрушитель – часть происходящего, едва ли не центральная. К разговору с юношей Нантрек должен быть бодр и свеж.

Из Хемлена я сбежал. Пришлось бросить монастырскую библиотеку на неизвестного пока книжника, а ремонт аббатства переложить на приказчика из Серых, строго-настрого запретив трогать парк (сказал, что это – священная роща, а то с них станется сэкономить на деревяшках). День после пришествия Ракша пришлось пропустить – дождь лил как из ведра, но стоило выглянуть солнышку, как я был в седле. Отец столь поспешный отъезд не одобрял (не назначил ли он мне смотрины?), но, выслушав прочувствованную речь о похищенном пленнике и проклятых колдунах, вернуться в Академию позволил. Теперь только дай добраться, а потом меня оттуда никакой силой не выковыряешь.

Надо ли говорить, что теперь я не просто ехал без остановок, но еще и погонял? Содержатели придорожных гостиниц глядели вслед Великому Лорду, решившему путешествовать в самую распутицу, и молча крутили пальцем у виска. Меня ласково приветствовали все тридцать три весенних удовольствия: лужи лошади по брюхо, припекающее солнышко днем, лед по утрам и грязь – все время. Из магов сопровождения остались только боевики, но и те по вечерам в голос матерились. А вот нате вам! Привыкли, понимаешь, к пентаграммам, разбаловались. Мне, может, тоже хочется, но нельзя. Пусть думают, как сделать телепорт для Разрушителя, у Древних ведь получалось.

В общем, в дороге мы провели двенадцать дней, что по такой погоде было выдающимся результатом.

Первым знакомым, встретившимся мне в Академии, оказался, как ни странно, Першин. Я даже оробел. Маг заступил мне дорогу и принялся с жаром благодарить за спасенную жизнь. Почему меня, я так и не понял. С трудом подавил желание прижать его к груди, пожал руку и пошел к себе, весь такой грязный и вонючий, а молоденькие волшебницы с писком шарахались с моего пути.

Следующие три часа ушли на то, чтобы отмыться от запаха лошадиного пота и свести трехдневную щетину, с которой я был похож на очень рослого Пограничного. В дверь осторожно постучали – секретарь Нантрека пришел выяснить, в чем причина столь спешного приезда. Они думают, я забыл!

– Хочу забрать назад пленного, которого вы у меня одолжили.

Маг вежливо улыбнулся:

– Вы подумали, куда его поместите? Учтите, Академия не приспособлена для содержания заключенных.

– Отправлю в Шокангу пентаграммой. Мэтр Кентер должен быть готов его принять.

– Повелитель Шоканги согласился сохранить этому отродью жизнь и предоставить убежище? – искренне поразился маг.

– А как же! Он мне лично обещал.

И это действительно так. Правда, папа добавил при этом: «Если от него что-то останется», – и недоверчиво хмыкнул.

– Что ж, тогда не вижу никаких причин медлить. Следуйте за мной!

Королевская Академия велика, но вот застенков здесь нет. Не вяжется как-то громыхание цепей с парадным блеском резиденции ордена магов, лабораториями мудрил и общежитием для отпрысков высших дворян Арконата. Поэтому доппельгангера содержали в замке Пепе – месте, о котором среди гатангийских уголовников ходят страшные истории. Уродливое четырехугольное строение располагалось аккурат между двух Великих Холмов, в затопляемой разливами низине, отчего заключенные, как поговаривали, регулярно тонули все. Орден магов, королевский сыск и инквизиция использовали одиозную тюрьму для исполнения самой мрачной стороны правосудия, отсюда приговоренные отправлялись на эшафот, а в некоторых случаях – сразу на кладбище. По словам Тени, народное название тюрьма получила по имени одного весьма неравнодушного к своему делу дознавателя, в награду за трудолюбие удавленного сослуживцами. Даже будучи кристально чист перед законом, входя под эти своды, я чувствовал легкое беспокойство.

Доппельгангера вывели в комнату свиданий, умытого, причесанного, в новенькой тюремной робе. За правым плечом заключенного невозмутимо стоял мастер Ребенген.

Перевертыш выглядел больным. Шрамы на его лице сочились сукровицей, кожа была бледная и желтоватая, на правой руке отсутствовал палец.

– Вы как, в порядке, уважаемый?

На слове «уважаемый» доппельгангер сильно вздрогнул:

– У меня все хорошо.

Тут Тень вспомнил некоторые привычки моего добрейшего наставника, и я поменял стиль речи:

– Ну, извини меня, мужик, я не сообразил тогда. Влез не подумав!

– Ничего страшного, – вымученно улыбнулся несчастный.

– Ты как, идти сможешь?

Доппельгангер затравленно зыркнул на тюремщиков.

– Куда?

– Отправишься в Шокангу.

– З-зачем?

– Жить там будешь. Или ты хотел к своим рвануть?

– Пожалуй, нет.

Я бы на его месте тоже возвращаться не стал – не оценят.

– Тогда поднимайся. Переправишься сразу в Хемлен, место знакомое, там тебя ни те ни эти не достанут. Отец ради такого случая разрешил орденскую пентаграмму поставить. Цени! Я, например, сюда верхом добирался.

А уж как будет рад застрявший в поместье мэтр Кентер!

Доппельгангер отнесся к происходящему с подозрением и все время косился на сопровождавшего нас мастера Ребенгена. Как я его понимаю! Тень Магистра был знаком с моим наставников всего три дня, но его до сих пор тянуло взять мага за горло. И это при том, что ничего серьезного от пойманного вора узнать не предполагалось.

Так, постоянно спотыкаясь и шарахаясь, мы добрались до Академии, где я буквально запихал исходящего недоверием перевертыша в пентаграмму (между прочим, мне даже находиться рядом с ней не полагалось). Вот и славно! При всех своих странностях папа не станет пинать деморализованного врага, если тот, конечно, не проговорится ему про покушение.

– Знаешь что, Гэбриэл, – у мастера Ребенгена прорезался голос, – я бы на твоем месте не рассчитывал на благодарность и не поворачивался к нему спиной.

– Учту.

– Если ты закончил, мне хотелось бы знать, каковы твои планы.

Я пожал плечами:

– Буду готовиться к выполнению обещания, данного Ракшу. Для начала надо изучить описание будущего места действия в литературе. Потом, по возможности, отправить туда кого-нибудь вперед меня.

Наверное, похожая идея посещала и магов. Противостояние демонам – дело Лордов, но полностью оставаться в стороне орден не собирался. Мы договорились встретиться в кабинете мэтра Нантрека с третьим ударом часов и все обсудить.

Сделав неотложные дела, я настроен был отдохнуть и поесть, благо как раз подошло время ужина, а до столовой оказалось ближе, чем до подушки. Мои мысли летели навстречу свежему хлебу и копченому мясу, а вокруг широкими кругами расходились шепотки. Спешащий на ужин народ тихо зудел у меня за спиной, слух Тени позволял различить отдельные фразы и часто повторяющееся «Ракш». Как интересно! Мне казалось, что встреча в Шоканге должна была быть секретной. Неужели Серые все разболтали? Я замедлил шаг и прислушался.

Разгадка оказалась изумительно простой – демон. Этот крылатый гад перед посадкой сделал круг над местностью, а может, просто заблудился. На пути Ракша оказались минимум две деревни и оживленный тракт, погода стояла ясная, так что зрелищем громадной твари успели насладиться многие. Про авиев у нас мало кто знает – их в небе без увеличительной магии даже не видно, поэтому для большинства селян то была первая встреча с демоном. Равнодушным не остался никто. В Шоканге слухи еще можно было как-то контролировать, но от Хемлена до границы с Дарсанией полтора дня пути. Народ сделал свои выводы, а двенадцать дней – достаточный срок, чтобы эстафета слухов докатилась до Гатанги. «Демоны пересекли границу Арконата!» – твердила молва на разные голоса. У меня возникло четкое ощущение, что в этот раз маги сами себя перехитрили.

Добравшись до еды, я дал себе волю, набрал харчей, которых хватило бы на двух средних арконийцев, и понес все это к столу, про себя умиляясь простотой нравов, которую раньше не ценил. Дворяне и молодые маги сидели рядом и вполголоса обсуждали последние новости, парень с хорошо узнаваемой внешностью Великого Лорда (кажется, Каверри) гоготал над шуткой мелкого барона из Дарсании (мелкий, это означает – ростом по плечо), и даже девицы из благородных, изучавшие немагические предметы отдельно от всех остальных, спокойно делили трапезу с волшебниками из простонародья. Это не означало, что господа внезапно возлюбили мужичье, скорее – талантливых чародеев старательно отделяли от корней, прививая в высокое общество.

Я вспомнил обстоятельства своего путешествия и мысленно содрогнулся. Что было бы, если бы будущие правители росли в такой шизофренической обстановке, не хотелось даже думать.

А вот и агенты влияния – ученики постарше, почти сплошь целители – глубокомысленно вещающие, что, если демоны в Шоканге и были, Драконис их наверняка прогнал. Наставники держали настроения подопечных под плотным контролем. Удивительно ли, что, несмотря на неистребимую потребность людей сбиваться в стаи, в Академии никого всерьез не клюют?

Я представил себе, что будет, если в этот цветник попадет воспитанник Серого Братства, и не сдержал улыбки. Моя благосклонность неожиданно досталась симпатичной девице в строгом ученическом платье, но с яркой ленточкой в волосах. В руках у красавицы был поднос с символической чашкой чая и яблоком. И этот хищный блеск в глазах…

– Вы позволите?

Я не возражал. В принципе мест в зале было сколько угодно, но ко мне еще ни разу не подкатывались так откровенно. Чинно усевшись на стул, девица принялась шинковать яблоко ножом.

– Вас давно не было видно, милорд, – завлекательно улыбнулась красавица. – Мы уже начали думать, что вы нас покинули.

Полезно иногда иметь раздвоение личности: пока Тень Магистра исходил слюной, я быстро перебрал варианты ответа в поисках самого безобидного.

– Отец приболел. К счастью, ему уже лучше.

Она подцепила на вилку кусочек яблока, поднесла его к ослепительно-белым зубам и осторожно куснула.

– Бедняжка! Должно быть, дороги в такую погоду ужасны.

– Не то слово! Но снадобья нельзя было переправлять порталом – слишком нестабильны. Проклятые волшебники…

Надеюсь, такой ответ объяснит мою странную верховую прогулку – об отношениях нашей семьи с орденом не знает только слепоглухонемой. Целители вполне могли отказаться ехать к Драконису.

Покончив с делами, девушка переключилась на приятное:

– Вы уже выбрали спутницу на бал?

Если бы я еще о нем помнил.

– Пусть это будет сюрпризом!

Все верно, мне как-то незаметно сравнялось восемнадцать, и теперь я мог принимать участие в подобных мероприятиях. В конце весны, когда просохнут дороги (никто не станет переправлять пентаграммой кучу слуг и барахла) состоится первый в этом году бал, на котором традиционно присутствуют все старшие ученики Академии (включая магов). Не то чтобы я мечтал увидеть королевский дворец изнутри (я – Великий Лорд, меня это не минует), но пора исполнять данный в Хемлене зарок – заводить полезные знакомства.

Улыбчивая девица доклевала свое яблоко и, многозначительно качнув бедрами, ушла делиться добытыми сведениями с товарками. Ум и красота – страшное сочетание. Доппельгангеры ей не конкуренты.

Надо срочно заказать новый костюм (камзол с перешитыми пуговицами для бала не подойдет), выяснить у мастера Ребенгена, есть ли что-то, что участники мероприятия должны знать по умолчанию, освежить в памяти королевский этикет и, естественно, найти спутницу на вечер. Заниматься Пятым Ракшем будет совершенно некогда. Ну и ладно, ждал же он тысячу лет и еще подождет! Отец прав – полгода на изыскания я у Первого выторгую как нечего делать. В конце концов, раньше такая серьезная экспедиция все равно не соберется.

Я с чистой совестью отправился на боковую, и никакие сны меня не тревожили.

Утром оказалось, Первый Ракш имел свое представление об отпущенном мне времени.

 

Глава 9

Дверь грязного притона на улице Фонарщиков хлопнула, выпуская в предрассветный сумрак сгорбленную, шатающуюся фигуру. Укуренный до бровей клиент дешевого борделя неверным жестом пригладил всклокоченные волосы и побрел в сторону площади Зеркал, не обращая внимания на патрули Мобильной Стражи, утомленные долгой ночной вахтой. Вместе с ним сквозь вонючий сумрак расползались по домам другие любители запретных удовольствий, которых в Гатанге всегда было предостаточно.

С каждым поворотом улицы, отдаляющим его от злачных кварталов, походка человека становилась тверже, а осанка – ровнее. Перед выходом на площадь он уверенным жестом отряхнул плащ, выкинул в канаву горшочек со снадобьем, придававшим ему специфический запах бродяги, и водрузил на непослушные волосы щегольской бархатный берет. Осталось побродить по улицам еще полчаса, чтобы окончательно выветрились подозрительные ароматы, и можно отправляться в лавку, но лучше – в трактир. Желудок, избавленный от выпитого в притоне пойла, решительно требовал наполнения.

Через час странный господин сидел за столом трактира, в котором завтракал ежедневно на протяжении десяти последних лет. Дородная хозяйка подавала «мастеру Тьяну» легкое пиво и пышные оладьи, про себя радуясь постоянству вкусов старого клиента. Тот добродушно улыбнулся и, припав к кружке, мысленно попрощался с талантливым преображенным, брошенным злой судьбой в пасть дракона. Помощник палача, наконец согласившийся за немалые деньги отравить заключенного, никаких эмоций у мастера Тьяна не вызывал – платить ему все равно не придется, наемник, слишком много увидевший и узнавший, будет мертв к следующему утру. Гораздо больше хозяина перевертышей волновало, почему преображенный так долго оставался живым. Местные колдуны определенно что-то придумали.

Весь день прошел в переговорах с покупателями. Купец из Стаха, ни разу не заподозренный в контрабанде опия, может себе позволить обстоятельность и неторопливость, так что если кто-то из собеседников обратил внимание на излишнюю задумчивость Тьяна, то виду не подал. Сегодня он не мог позволить себе полностью сосредоточиться на побочном заработке. В удаленности от метрополии есть много преимуществ и один большой недостаток – за все приходилось отвечать самому. Очередная буря пронеслась над городом, истончив и без того растянутую сеть агентов, требовалось принять решение: оставить планы неизменными, отдать приказ затаиться или наоборот – перейти в наступление. Тьяна одолевало желание убрать с доски несколько беспокойных фигур, в другом месте это сильно оздоровило бы обстановку, но в Арконате на освободившиеся должности немедленно набьется агрессивная молодежь, из-за чего ситуация может стать даже сложнее. В нынешнем составе руководство арконийского ордена магов, по крайней мере, не может добраться до ключевых фигур подполья. Сейчас страдают лишь неудачливые боевики и вновь внедряемые преображенные, а основной массив агентов реализует планы или ждет команды на выступление. Но и оставлять происходящее без внимания тоже нельзя, особенно ввиду смутных слухов о переговорах с демонами и выступлении Разрушителя на стороне короны. Быстро же колдуны подхватили разработанную в метрополии идею! Какой неприятно изобретательный противник!

По улице Согласия в сторону замка Пепе прокатила карета с гербами королевской Академии и черно-красными флажками на крыше. Тьян сморгнул. Приезд в город одного из южных Лордов напоминал ему о провале крупнейшей силовой акции последнего времени. Нет, были и другие, успешные, но иногда хозяину перевертышей казалось, что пользу из их проведения извлекает кто-то другой.

Взять, например, устранение двух западных Лордов. Хаоса на границе с провинцией не последовало, а на трон Дарсании взошел опальный старший сын, никогда не ставший бы повелителем при жизни среднего брата. Двадцать лет прозябавший в безвестности Лорд оказался злым и бескомпромиссным. Опираясь на поддержку короля и магов, Лорд Аран вырезал половину собственной гвардии и девять благородных семейств, замешанных в покушении на его родственников. Поголовье дворян Дарсании разом сократилось вдвое, а уцелевшие с бешеной энергией гоняли по провинции остатки тирсинских банд, надеясь таким образом добиться благосклонности господина. Стражи ордена магов буквально с боем вырывали у них немногочисленных пленников, чтобы предать их справедливому суду и, естественно, публичной казни.

Где спекулянты, готовые наживаться на слухах о появлении в Шоканге тысяч лишних ртов? Запасы в королевских зернохранилищах не смогут перекрыть всплеск спроса, если он произойдет хотя бы в половине центральных городов. Вместо этого все знакомые Тьяну купцы увлеченно делили клиентуру дарсанийских коллег, а на робкие намеки на возможность сговора снисходительно улыбались: «Вы слишком мало живете в Арконате и не понимаете, чем это кончается!» Да, единственный купец, выставивший двойную цену за солонину, так и не смог пристроить в Гатанге свой гниющий товар – рынок оказался забит свежей говядиной. Из аферы так явственно торчали уши волшебников с их пентаграммами, что Тьян даже не пытался выявить ее организаторов.

Где воины предводителя Серого Братства, которым волей-неволей предстояло сыграть роль авангарда вторжения? Эти, без сомнения, уже тут – строят кузни и налаживают добычу торфа. Можно попытаться возбудить недовольство ремесленников, здорово напуганных появлением конкурентов, вот только недовольные жили в Каверри, а источник недовольства – в Шоканге, и встретиться им было не дано.

Даже сектанты-Черепа неожиданно получили индульгенцию церкви!

«Это все бред, умопомрачение, колдовство, лишенная всяких логических оснований вера в незыблемость королевства. Пока она существует, опрокинуть существующую власть без внешнего вмешательства невозможно. Количество реально обиженных или увлеченных поиском справедливости слишком незначительно на общем фоне, а достаточно нещепетильные слишком уверены в неотвратимости наказания. В эту точку и надо бить. Нужна катастрофа, событие, равное в сознании обывателей нашествию демонов, причем нужна уже сейчас».

За окном прокатила в обратную сторону карета с черно-красными флажками.

«И у меня есть на этот счет некоторые мысли».

Я проснулся рано с четким ощущением какого-то праздника, в смысле ни единой мысли о занятиях. Да и пес с ними. До чего же приятно валяться в постели, вытянувшись во весь рост – на постоялых дворах далеко не всегда имелись подходящие Великому Лорду кровати. Учебное настроение никак не желало просыпаться. В крайнем случае, можно пропустить завтрак… Воспоминания о двух последних днях мохнатым комком заворочались в груди, и я упруго вскочил на ноги. Праздник, как же! Врагам бы такие праздники. Попытка не спеша устроить все дела полетела к Ракшам, потому что именно к ним я и направляюсь.

Не знаю, какой добрый дух надоумил их, что лететь в Гатангу надо ночью, обычные демоны не смогли бы предсказать воздействие своего появления на людей, а наша столица – город беспокойный и без всяких тварей. Каким-то чудом все обошлось. Поспешность Первого тоже можно было понять – Третий выглядел даже хуже, чем доппельгангер после замка Пепе, а от обезьяны с красивой золотистой гривой остался только комок тусклого меха. Вероятно, Ракш решил, что его братья достойны самого лучшего и подкинул их практически к дверям кабинета Главного Целителя.

Той ночью меня разбудил протяжный вибрирующий звук, имеющий свойство врезаться в память с первого раза. Маги были умные, они регулярно проверяли, помнят ли ученики Академии, для чего существуют убежища, поэтому единственной мыслью, которая посетила меня тогда, стало: «Совсем сдурели». На моей памяти это был единственный раз, когда тревога объявлялась ночью. Сонные и недовольные ученики лениво отползали к дверям учебного корпуса. Поскольку серьезных нападений на Арконат давно не случалось, руководство Академии поддерживало традицию жестокими репрессиями и никому не хотелось попасть под раздачу.

Компания из четырех Стражей и младшего наставника подкараулила меня на лестнице и под невнятное бормотание: «Надо… срочно… просим», увлекла куда-то в сторону. Я возмутился. Тогда меня ухватили за руки и за ноги и быстро-быстро понесли. От происходящего я так обалдел, что поначалу не сопротивлялся, зато потом проснулся полностью и тогда… Ругающийся и взвизгивающий (наставника тоже удалось увлечь в свалку) клубок тел выкатился на площадь перед Башней Магов, где уже горели факелы, бряцала сталь и вообще народу было слишком много для ночного времени. Очередной Ракш удачно дополнял статую «Четыре первых Лорда» (так и видишь, как основатель Дарсании пытается хряпнуть тварь по клювастой башке). Разглядев меня, демон мелодично курлыкнул и был таков. Под прицелом стрел и заклинаний осталось стоять человеческое воплощение Третьего и этот комок шерсти, который я в темноте принял за тужурку.

Меня стали подталкивать к гостям. Я надавал по рукам самым наглым, сказал, что думаю о происходящем всем, кто готов был это слушать, а потом все-таки пошел: складывалось впечатление, что Ракш стоит на ногах из последних сил, будет неловко, если он грохнется в обморок.

– Здравствуйте! Как добирались?

Третий сфокусировал на мне взгляд и сурово нахмурился:

– Когда отправляемся на юг?

– Какой юг? – поперхнулся я. – Ты на ногах еле стоишь! К целителям вы отправляетесь, к целителям.

Он тщательно обдумал эту мысль и вынужден был уступить доводам рассудка.

– Разве что ненадолго.

Я наклонился к Седьмому (с ним-то как объясняться?). Обезьяна вздохнула и перебралась мне на руки, оказавшись не по размеру тяжелой, а Третий для равновесия ухватился за плечо. В таком виде (один Ракш на руках, другой – за спиной) мы и отправились в лазарет. Попытки помочь мне никто не делал, только маги шептались о поражении дикой магией, да комендант послал вперед Стража, чтобы целителей предупредить.

Следующие два часа я изображал из себя мамку капризули. Сначала уламывал Третьего, убеждая снять доспехи и довериться лекарю, потом до хрипоты препирался с лекарем, отказывающимся осматривать Седьмого (целитель упорно пытался запихнуть животное в виварий). Ни одного знакомого мага вокруг не было, а уйти, бросив Ракшей на произвол судьбы, я не решался. Совершенно же неясно, знают ли присутствующие о результатах прошедших в Шоканге переговоров! Авторитета за мной целители не чувствовали, возражали не по делу, в результате пришлось подпустить им немного Тьмы, для большей убедительности. Приятно побледневшие волшебники утратили задор и согласились делать, что нужно, по крайней мере, до появления начальства. К тому моменту, как опоенный зельями и обмазанный ярко-желтой мазью Третий был уложен в койку, а остриженная налысо обезьяна устроилась в гнездышке из мягких тряпок, первые лучи солнца уже коснулись флюгера на крыше Башни Магов. Возвращаться ко сну не имело никакого смысла.

Я сходил в убежище (отметиться и чисто по привычке), потом – в столовую (стучал в дверь и требовал завтрак). Повара, едва-едва загрузившие хлебные печи, могли предложить мне только ломоть холодной ветчины. Это меня немного отрезвило. Пошел приводить себя в порядок – мерзавец Седьмой немилосердно линял, а от штанов разило лекарскими настойками и псиной. Все это время я был занят оживленным внутренним диалогом, а если проще – орал сам на себя.

Тень Магистра, бродяга и рецидивист-уголовник, категорически требовал допустить его к принятию решений, пока я (папенькин сынок, рохля и баран-переросток) не загубил к едрене фене все свое светлое будущее. Мою блудную душу уязвило не столько грубое обращение (с ним поступали и хуже), сколько моя покладистость. И то, что укрощение демонов – священный Долг Лордов, его нисколько не убеждало. Мои права и обязанности, с его точки зрения, следовало описать четче или уж сразу записываться в орден магов послушником. А что? Разрушитель – тот же волшебник, только наоборот.

Идиотичность этой мысли стояла у меня в голове колом, парализуя способность рассуждать здраво. Тем временем сорвавшийся с цепи дух уже составлял планы, кого я буду бить и каких почестей требовать. А с просьбами пусть приходят только в дневное время, по трое и приносят подарки!

Наверное, со стороны я выглядел безумцем – отсутствующий взгляд, дергающиеся губы и нездоровая бледность на лице. Мне было, чего испугаться – мы еще никогда не расходились так сильно в оценке событий, словно действительно два разных человека. И главное, из-за чего?

В ответ Тень разразился длинным перечнем уступок, сделанных мной всем и каждому совершенно бесплатно. Вся эта возня с мудрилами, за которую я не потребовал даже денег. Правда, неясно, зачем деньги наследнику провинции… Я что, хочу просить их у отца? И потом отрабатывать, очаровывая будущих невест. За Первого Ракша Тень поставил мне плюс – демон рассматривался им как возможный союзник, а обдурить Немертвого, с точки зрения гатангийца, было как палец показать. Но при упоминании лже-Першина у вора началась форменная истерика. Сначала я должен был его убить, потом – не отдавать магам (еще раз убить), потом – не устраивать из-за него гонки по всему Арконату, то есть позволить другим убить его в третий раз и получить от всего этого моральное удовлетворение. Да иди ты!!!

И главное, мог ли я представить, чтобы моего отца тащили куда-то против его воли, несмотря ни на какую надобность? Довод был убийственный.

Острый язык гатангийского вора беспощадно гвоздил рохлю, готового работать и за себя, и за того парня, довольствуясь соображениями добродетели. Хуже того, даже не понимающего, какая интересная жизнь проходит мимо. Вокруг такие бабы ходят… Последнее обстоятельство Тень Магистра особенно ранило.

Интересно, если я добуду ему бабу, он заткнется?

Самое смешное – подействовало. Логика не помогала, ссылки на традицию – игнорировались, а при мысли о большой, теплой женщине вор-недомерок утратил воинственный настрой. А смысл? Он же – исторгнутая моим телом душа! Откуда у него телесные потребности?! В ответ меня окатила волна презрения и каких-то пошлых намеков. Жуть. Придется искать ему бабу, потому что к молоденьким волшебницам я этого извращенца не подпущу.

На завтрак пришел усталый и разбитый. Ни Ребенген, ни Нантрек знать о себе не дали (спят небось, с-сволочи). Я ковырялся ложкой в утренней каше, с тоской наблюдая приближение очередных неприятностей – к моему столику, не заморачиваясь подносом, шагал Ариан Каверри, старший сын своего отца, наследник северной провинции и авторитетный лидер студенческого сообщества, в круг общения которого я ни разу не попадал. Лучший ученик своего курса, сильный маг, который, сохраняя уважение к ордену и королю, старался во всем проводить свою линию. Тень Магистра оценил острый взгляд и суровый прищур, обозначил его как «босса», хамить которому чревато последствиями. Я ведь хотел завести в Академии знакомства? Можно начинать.

– Здорово, Гэб! – заговорщицки улыбнулся Ариан, подсаживаясь ближе. – Потолкуем?

У меня екнуло сердце (откуда он узнал?), но потом я понял, что в его исполнении простонародная речь – это такой способ вывести собеседника из равновесия. Ну-ну.

– Привет, – улыбнулся я, стараясь не выходить из образа туповатого увальня (или кем меня тут считают).

– Что это ты мутишь с магами? Не замечал за Шокангами такого!

Я потупил взгляд, как тихая монашка, стараясь заглушить в уме гнусные комментарии моей худшей половины. Хорошо быть невосприимчивым к магии – можно врать волшебнику и даже не напрягаться особо.

– Знаешь, это как бы тайна.

– Я никому не скажу!

– Правда?

– Да забери меня магистр!

Интересно, кто его воспитывал. Допустим, у меня душа – гатангийский вор, а этот-то откуда таких словечек нахватался?

– Слышал что-нибудь про доппельгангеров?

– Да. – Глаза Ариана заблестели.

– Некоторые из них проникли в орден. Потрошители готовят им ловушку и попросили меня помочь. Только тсс! Иначе ничего не получится.

– Я буду нем как могила! Верь мне.

Верю, он ведь не захочет портить отношения с орденом и срывать тайную операцию Целителей из-за болтливого дурня Шоканги. Теперь ответы на все глупые вопросы ему придется придумывать самому. Уверен, у него получится.

Встреча с Нантреком так и не состоялась – старшие маги, прозаседавшие где-то всю ночь и вернувшиеся к шапочному разбору, развили бешеную активность. У добрых горожан даже мысли не должно было возникнуть о Ракше! Пусть лучше думают, что на территорию Академии пытались пробраться убийцы – они сейчас кругом. И вот орденские Стражи козлами скакали по столице, ловя воображаемых диверсантов. Делать людям нечего…

Два дня я посвятил медитации, изматывающим тренировкам и чтению самых косноязычных трактатов. Тщетно. Одна моя половина хотела покоя и бездействия, а другая – решительных преобразований. Я буквально разрывался между взаимоисключающими эмоциями, титаническим усилием не позволяя истерике излиться на окружающих. Прошлый такой кризис протекал на фоне трудного путешествия и не бросался в глаза, но в Академии народ его не пропустит, и слава третьего Дракониса прилипнет ко мне намертво.

Первым мое состояние заметил мастер Ребенген.

– С тобой все в порядке, Гэбриэл? – заботливо поинтересовался бывший наставник.

Я поморщился – Тень Магистра улюлюкал у меня в голове, категорически запрещая отвечать положительно.

– Нет, у меня проблемы, наставник. Внутреннего порядка.

– О! – Чародей ухватил суть с полуслова. – Может, тебе снизить нагрузки? Ты целыми днями в библиотеке.

Что характерно – пользы от этой библиотеки никакой. Маги собрали кучу книг о дохаосных временах, но о том, что творилось на юге материка после основания Арконата, никто не знал ничего достоверного.

– Не поможет. – Простые способы восстановления душевного равновесия я уже испробовал. – Тут другое. Посоветуйте, где в городе можно найти… доступных женщин?

А что мне скрывать? Все равно не удастся уйти из Академии одному, к тому же в те заведения, которые обычно посещал Тень, Великому Лорду ходить невместно.

– О! – Взгляд наставника стал таким понимающим. – Это легко. Есть очень приличное заведение, многие маги туда ходят…

– Нет, общество магов мне как бы ни к чему.

Ребенген истолковал мои колебания по-своему:

– Мм… Да, о твоих способностях я как-то не подумал. В таком случае предлагаю тебе навестить «Приют фей». Они работают днем.

Очень удачно, потому что объяснять всем любопытствующим, где Шоканга шлялся всю ночь, я желания не испытывал. Не то чтобы старшие ученики не интересовались тем же, чем и Тень, просто афишировать это было не принято.

– Остался один вопрос, наставник… – Как бы ему объяснить, что у Великого Лорда нет денег?

– Если ты об оплате, то не беспокойся, – отмахнулся Ребенген. – Твой отец регулярно интересуется, не появились ли у сына определенные интересы. Так что кредитом ты обеспечен.

Что ж, папа будет доволен. И здесь он! Это уже начинает немного раздражать, в конце концов.

В итоге сегодня, после утреннего ритуального визита к Ракшам, я собирался навестить бордель.

Весь прошлый вечер Тень изводил меня воспоминаниями о своих многочисленных подружках. И что они находили в этом недомерке? Должно быть, деньги. Не следовало думать об этом так громко – Тень буквально взорвался негодованием. Он-де никогда никому не платил, так, делал подарки. Ну-ну.

Академию я покинул в сопровождении полудюжины телохранителей. Ребенген надавал мне в дорогу кучу невразумительных советов, но Тень их решительно отмел – призрачный вор был уверен, что проблем с противоположным полом у него нет. Я старался убедить себя, что происходящее – не извращение (почти получилось), а окружающие вообще не замечали во мне ничего странного.

«Приют фей» оказался большим четырехэтажным зданием с плотными шторами на окнах. В фойе, оформленном красным шелком, дожидались клиентов неожиданно много девиц разной степени раздетости. Мне показалось, что прелестницы разглядывают меня с каким-то хищным интересом, должно быть, Великие Лорды заходили сюда нечасто. (А вдруг – бастард? Нет-нет, они не станут так рисковать – мой отпрыск будет слишком бросаться в глаза). Тень уверенно перетягивал на себя фокус контроля – это драку он согласен был наблюдать со стороны, а с женщиной желал общаться лично. Да пес с ним! Но если мы осрамимся, я ему это до конца дней не забуду.

Вор выбрал неожиданно высокую красавицу с рыжей вьющейся шевелюрой (должно быть, тирсинку). Та бросила на товарок победоносный взгляд и повела меня наверх, мило воркуя и прижимаясь так тесно, словно мы взбирались по стремянке. Нас дожидалась комната на втором этаже, почти покои Лорда: все тот же шелк, тонкий запах благовоний, копии древних гравюр с весьма фривольными сюжетами. Атмосферу слегка нарушало отсутствие свечей – дневной свет уверенно пробивался сквозь шторы.

– Желаете вина, господин? Возможно, кальян?

Я отрицательно помотал головой. Тень предлагал плюнуть на запреты и расслабиться по полной, но… Пьяный Разрушитель? Оборони бог!

Прелестница оставила в покое застежки на моем камзоле и каким-то неуловимым движением избавилась от своей одежды. Платье разноцветной волной лежало у ее ног, и она была вся такая… золотисто-розовая.

О да.

Я не ощущаю человеческой ауры, для меня от совершенства мраморных статуй ее отличало именно это – податливая мягкость тела, теплый аромат кожи, влажный блеск глаз. Красавица призывно протянула руки, а потом с легким недовольством посмотрела мне за плечо. Лорд Гэбриэл обернулся бы и умер, но в тот момент моим телом почти целиком завладел Тень Магистра, а гатангийскому вору уже приходилось попадать в неприятности, причем в самый интимный момент. Поэтому я плашмя упал носом в пол, прежде чем успел хотя бы ойкнуть. Спина зудела от близости какой-то магии, рядом грянулось еще одно тело, в нос ударил резкий запах. Я отлепился от паркета и встретил удивленный взгляд серых глаз, быстро заполняющихся чернотой зрачка. Меня замутило.

Поймите правильно, однажды на моих глазах демон растерзал два десятка отцовских гвардейцев, так что я знаю, как человек выглядит изнутри. Но смотреть в лицо красавице, плоть которой ниже шеи просто стекает с костей… В общем, вставать на ноги я не стал и полагаю – решение было правильным (кто знает, поможет ли мне моя невосприимчивость к магии против такой забубенной жути). Великий Лорд Шоканги бесстрашен по определению, а то, что на карачках… Кто это видит? Тень Магистра срочно взял дело в свои руки, поэтому, докостыляв до двери, я рванул не вниз, а вверх – на крышу. Знать бы, что среди врагов – только маги, предпочел бы положиться на Тьму, но что, если они взяли с собой лучника? Моя душа была против того, чтобы рисковать шкурой, а высоты боялся только один из нас.

«Приют фей» словно вымер, но я надеялся, что по дневному времени все просто спали. Главное – соблюдать тишину, тогда проследить меня будет практически невозможно. Откидная лестница на чердак располагалась именно там, где вор ожидал ее увидеть (никакой фантазии!). Я осторожно, стараясь не вспугнуть голубей, прошел по стропилам и выглянул в слуховое окно.

Путь был свободен – никто не пожелал разделить со мной пространство, полное черепичных скатов, ржавой жести и ветра. Сторожевых заклятий на крыше не было вообще, словно по ней и без меня частенько ходили. Где-то внизу звенело стекло и кричали люди, но моего внутреннего вора не беспокоили частности – сейчас мы находились в другой плоскости бытия, впрочем хорошо знакомой. Тень Магистра считал крыши своей вотчиной и всегда старался передвигаться по ним. С его точки зрения, верхний ярус города имел над нижним целый ряд преимуществ: тихо, просторно, нет свидетелей, и стражники не бегают. Хорошо, если не вспоминать, чем может закончиться один неосторожный шаг.

Далеко уйти от «Приюта фей» не удалось: район оказался зажиточным, а значит, проулки между домами – слишком широкими, чтобы их можно было легко перепрыгнуть (зато верхние этажи не нависали над нижними). Напрягаться в поисках кружного пути я не стал: чтобы выйти на эту сторону улицы, потенциальным преследователям пришлось бы обежать полквартала (если допустить, что они вообще поняли, куда делся клиент). Вот и дальше пускай остаются в неведении!

Я выбрал для спуска темный тупичок, лишь слегка пованивающий мочой (говорю же, район зажиточный). Осторожно выглянул на улицу. Никого. В смысле никого, в ком можно было бы заподозрить наемного убийцу, враждебного мага и вообще – преследователя. Гатангийцы спешили по своим делам, с лотков продавалась та самая еда, запах которой интриговал меня весной, а меж почтенных горожан привычно шныряли какие-то оборванцы. И не подумаешь, что где-то рядом убили человека.

С мрачным видом, не подразумевающим лишние вопросы и праздный интерес, я зашагал через толпу. Бывалые горожане невзначай отступали с моего пути и старательно смотрели в сторону. Еще бы нет! Чешет по городу всклокоченный верзила с резаной мордой и одет как-то слишком прилично – даже стражу не позовешь. Но в данный момент я не способен был заботиться о чувствах окружающих. Происшедшее сильно выбило меня из колеи, не столько жестоким насилием, сколько моей реакцией на него. Сиганул как кролик! Конечно, оружие у меня при себе имелось чисто символическое, да и кольчугу в бордель не надевают, но можно же было хотя бы обругать сволочей! Сделать вид, что отступить меня заставляет не осторожность, а жестокие обстоятельства. Внутренний вор снисходительно ждал, когда компаньон перебесится – в его лексиконе слова «достоинство» и «благородство» имели значения сродни венерической болезни.

Не вернуться ли мне, сказать «бу!» телохранителям? Пусть им будет стыдно. Тень Магистра возражал зубами и когтями. Ладно. Домой пойду.

Ребенген терпеливо выслушивал жалобы Лорда Гэбриэла на испорченный отдых, сочувственно вздыхал и непрерывно растирал мерзнущие запястья. И ведь не то чтобы в кабинете Нантрека было холодно – кирпичный щиток хорошо прогревал помещение даже лютой зимой. Все это от нервов.

Он никогда не врал старшему Шоканге и не хотел начинать врать младшему, но председатель категорически запретил разъяснять юноше реальное положение вещей. В то утро в «Приюте фей» боевое заклинание убило не одну девушку, а четверых – всех, чьи окна оказались открыты. От зловонного эха враждебной магии следователей мутило – колдовство имело в своей основе жертвоприношение и вплотную подходило к определению самотворящегося проклятия. В Арконате подобное запрещено, этому не учат, да и не нужно такое здесь. Все насущные задачи волшебства можно решить гораздо проще и чище. Ребенгену хотелось верить, что противники просто ни на что не способны без таких омерзительных подпорок.

Но исполнено все было профессионально: собственную охрану заведения по-тихому притравили, пятерых сопровождавших Лорда телохранителей буквально нашпиговали стрелами, явившегося в неурочный час клиента зарезали. Если бы не тайная страсть Гэбриэла к хождению по крышам, злодеи вполне могли добиться успеха. В общей сложности, в холодные подвалы замка Пепе перекочевало пятнадцать тел, а цель покушения – вот она, жива и здорова. Молодой Лорд горько сетовал о судьбе «бедной девочки». Лучше не давать ему сосредоточиться на жертвах.

– Это просто ужас, что произошло, – сочувственно вздохнул чародей. – Орден выплатит виру семьям пострадавших. Если хочешь, повторим все прямо в Академии. В парке есть несколько уютных павильонов…

Юноша помотал головой:

– Неправильно это как-то, всего день прошел.

– Некоторые предпочли бы отпраздновать счастливое спасение.

– Да к Ракшам этих… Кстати, как там Ракши? Хочу с ними о деле поговорить.

– Жить будут. Хотя персонал лазарета до сих пор на тебя дуется. Зачем было всех пугать?

– А почему я должен был пристраивать демонов в одиночку? – немедленно вскинулся Лорд. – Меня никто не хотел слушать!

– Извини, Гэбриэл, это наша вина, – с готовностью уступил маг. – Мэтр Нантрек до последнего скрывал причину устроенного ночью собрания, даже глава Целителей не смог предупредить своих, что покинет Академию. Ничего личного! Просто предполагалось, что тайная встреча с королем действительно будет тайной. Что-то у нас не ладится последнее время с конспирацией…

– Потому что ее слишком много!

– Да, – не стал спорить Ребенген. – Но ты справился со всем просто превосходно. Поэтому мне велено передать тебе вот эту вещь. – Он выложил на стол серебряный медальон с тонкой гравировкой, почти единственный немагический знак власти, используемый в Арконате.

Юноша откинулся на спинку кресла, закрыв глаза и беззвучно шевеля губами.

– Так я и знал… Послушником – в орден!

– Зачем же послушником? – не понял чародей. – Это – знак доверенного лица, имеющего определенные полномочия. Заметь, не от ордена магов – от короля!

– Тогда ладно.

– Хочу заметить, что предъявить его ты сможешь не всем – мелкие чиновники и офицеры младше капитана не осведомлены о существовании королевских вестников.

– Какой тогда в нем смысл?

– Вспомни табель о рангах. Все, кто приносит клятву верности лично королю, поймут значение этих символов. От остальных ты сможешь добиться повиновения другим путем.

Лорд Гэбриэл покрутил в руках медальон и спрятал его во внутренний карман камзола. Лицо юноши заметно смягчилось.

Ребенген заключил, что председатель, как всегда, оказался прав: младший Шоканга вырос и больше не воспринимает их авторитет безоговорочно. Теперь его мнение нужно не просто учитывать в планах, но и узнавать заранее, во избежание таких вот разговоров. Причем большая удача, что обновленный дух Лорда всего лишь потребовал власти, хуже было бы, если бы юноша превратился в эгоистичного подонка, каких полно среди обитателей городского дна. Предпосылки-то имелись… Но о проблемах объединения двух личностей в одну Ребенген старался не задумываться – слишком странно, лучше рассматривать происходящее как обычное достижение зрелости и помнить: до мрачного величия Бастиана сыну еще расти и расти.

– Гэбриэл, я хотел бы обратить твое внимание на причины некоторых текущих проблем. Осознаешь ли ты, что Арконат находится на пороге войны с неизвестным противником, обладающим неясной для нас мощью?

– Так уж и на пороге? – усомнился Лорд.

– Они засылают шпионов в войска, – скорбно поджал губы маг. – Это верный признак.

– О! А с кем воюем?

Чародей закатил глаза:

– Если бы знать! Я не верю в заморские земли или тайные убежища, уцелевшие после стольких веков Хаоса. В связи с этим… – Ребенген прищурился на бывшего ученика. – Это правда, что кому-то удалось напугать Ракша?

– Напугать – не напугать, но демонов у него таскают. Первый недоволен.

– Полжизни бы отдал, чтоб узнать, куда деваются те твари. Досадно, что разведка пока работает только в одну сторону.

– Это заметно, – помрачнел Лорд. – Кто им сказал, куда я пойду?

– Мы выясняем. Если информатор в Академии, мы его найдем. Хуже, если они следили за мной и работали экспромтом.

– То волшебство – экспромтом?

– Да, маловероятно.

Со всей возможной вежливостью Ребенген выпроводил из кабинета теперь уже точно бывшего ученика, ставшего неприятно наблюдательным и дотошным. А ведь какой чудесный был мальчик! Читал в библиотеке книжки и ничем больше не интересовался. Рука Лорда то и дело касалась потайного кармашка – скромное признание заслуг, решительно ничего не стоившее Нантреку, почти вернуло Гэбриэлу привычное благодушие.

Для наставника конец ученичества всегда сложный момент, полный одновременно гордости и досады. Воспитанник уходит в мир уже способным жить самостоятельно, но еще не идеальным, и с этим ничего не поделаешь. Это правильно, а значит – хорошо. Ребенген посидел минутку, наслаждаясь мыслями о вечном, а потом решительно выдохнул и поднялся. Дела, дела!

 

Глава 10

Гатанга затаилась. Еще вчера сплетники увлеченно перемывали косточки обитателям Академии, смаковали слухи о демонах и странных экспериментах мудрил, и вот – тишина.

Арконийский орден магов нашел средство против иноземной напасти, и это был как раз тот случай, когда лекарство едва ли не хуже болезни – город наводнили Пограничные Стражи. Вооруженные до зубов маньяки бродили по улицам, с детской непосредственностью интересуясь жизнью горожан. Конечно, солдат сопровождали маги, но опытных командиров не хватало, к тому же задумка состояла именно в том, чтобы дать зачарованным бойцам некоторую свободу действий. И это работало: в первый же день появления новоявленных ищеек во дворце был схвачен королевский писарь, один из поваров и двое конюших, а еще трое слуг бежали в неизвестном направлении.

Мастер Тьян с болью в сердце наблюдал гибель своих подчиненных. Талантливые преображенные, долгие годы казавшиеся неотличимыми от своего окружения, оказывались выдернуты на свет, метались в поисках убежища и зачастую предпочитали пленению смерть. Из города удалось вывести не более десятка агентов, а ведь оставалась еще элита, внедренная в высшие эшелоны власти, и – королевский бал, собравший в этом сезоне неожиданно много гостей. Даже если бы ему удалось предупредить их об опасности (рискуя тем немногим, что удалось сохранить), с этого момента они все равно становились бесполезны – движущиеся мишени для королевского сыска и особых частей ордена магов, почему-то именующих себя Целителями.

Кто мог подумать, что Пограничные Стражи, для жителей внутренних регионов остававшиеся чистой абстракцией, могут оказаться настолько опасны? Тьян полагал, что напичканные магией уроды ориентируются на запах «хранителя тайн», который сам он никогда не принимал, но почему-то все равно ловил на себе задумчивые взгляды, словно вопрошающие: «Ты уверен?» И хозяин перевертышей прятал взгляд, боясь, что они прочитают ответ по его глазам.

Но оставалась еще надежда, слабый шанс обернуть ситуацию себе на пользу.

Дело в том, что Оперативный Совет ордена и лично король привычно попытались соблюсти равновесие, в результате в Гатангу прибыли представители двух сил, ни разу прежде не встречавшихся лицом к лицу: Пограничных Стражей Шоканги привел безумного вида капитан, а их россангийских коллег – лично старший сын Джеррола. Пока зоны ответственности отрядов разделяла Эт-Кемаи, но рано или поздно они должны были столкнуться.

Что скажет известный буйнопомешанный по кличке Драконис, когда его любимцев начнут убивать?

Первый весенний бал был грандиозен. Акробаты и шуты, музыканты и зверятники развлекали благородную публику не покладая рук. Благодаря щедрости монарха, насладиться зрелищами и угощением смогли сотни людей, до этого посещавших дворец лишь единожды – для принесения присяги. Каждому маги вручали именной памятный знак, и все гости должны были миновать разноцветную шеренгу бойцов – бирюзово-зеленых и черно-красных. Ребенген наблюдал за происходящим лично – помощник главы Целителей руководил отловом личностей, внезапно решивших уклониться от оказанной им чести (к моменту прибытия последнего экипажа таковых оказалось пятеро). Агентуре доппельгангеров был нанесен суровый удар.

Ребенген фланировал по залам дворца в шикарной новой мантии, удачно скрывающей болезненную худобу. Безмятежный вид чародея никого не обманывал – толпа раздавалась перед представителем власти, как стадо овец при появлении овчарки, а за его спиной обсуждение последних арестов возобновлялось с новой силой. Нечего и думать, чтобы поболтать с кем-нибудь запросто: в лучшем случае собеседник свернет себе мозги, пытаясь разгадать тайный смысл слов чародея, а излишне слабонервного может вовсе хватить удар. А ведь всего год назад он мог спокойно отпускать шуточки про тайные слабости магов, и люди смеялись!

С трудом дождавшись, когда поток гостей иссякнет, Ребенген покинул парадную часть дворца и принялся бродить по крытым галереям, стараясь успокоить нервы видом безмятежной синевы. Выстроенная на высокой скале, королевская резиденция не нуждалась в защите крепостных стен и при взгляде в окно казалась летающим островом, но сейчас Ребенгену почему-то приходил на ум воткнутый по рукоять кинжал (от кого-то он слышал, что каменное основание крепости столбом уходит вниз и вонзается в материковые породы). Зубила каменотесов ни разу не крошили древний камень – все постройки дворца причудливым лабиринтом теснились на вершине. Маленькие дворики, террасы и сады, пышно цветущие в керамических чашах. В многоярусном лабиринте хозяйственных помещений находилось место всему, начиная от извлеченных из древних руин статуй и кончая современными лосальтийскими поделками – стульчиками из гнутых корней. Под ногами чародея шуршали соломенные циновки (не ожидаешь увидеть такое во дворце, верно?), за величественной резной дверью обнаруживалась кладовка, полная пузатых медных кувшинов. Слуги, стянутые на обслуживание грандиозного банкета, не путались под ногами. Ребенген отдыхал душой. До тех пор пока не распахнул очередную дверь, а там…

На крошечном пятачке внутреннего плаца в полном молчании тузили друг друга разноцветные бойцы, кровь заливала лица и мундиры, на брусчатке уже валялось два или три неподвижных тела. Маг замер, потрясенный зрелищем. Шур-шур-шур, в считаные секунды отряды собрались каждый на своей стороне двора, неспособных стоять самостоятельно притиснули к стенке. И только мрачные взгляды намекали чародею на несвоевременность его прихода.

– Драться нехорошо, – сообщил Ребенген за дверь, вызвав раздражение у обеих фракций.

Только теперь маг заметил, что в драке Пограничные не использовали оружие. Значит, это не битва, а какая-то очередная особенность поведения, с которой Ребенгена не ознакомили. Но чародей знал, кому задать нужный вопрос. Он решительно направился назад, к парадным залам.

– Бастиан, подскажи, когда встречаются две группы не знакомых ранее Пограничных Стражей, что они делают в первую очередь?

Понимание пришло к повелителю Шоканги мгновенно, решительно отодвинув чародея с дороги, он зашагал к выходу (к этому моменту Марвин успел преодолеть половину пути). Наверное, хозяев заранее предупредили, где будут размещены их бойцы, потому что путь до места стычки они одолели буквально за минуту.

На плацу стояли полсотни мокрых Пограничных Стражей и обтекали. Кровь на мундирах была застирана, и только заплывшие синяками лица напоминали о недавней драке. И где они только воду взяли? Учитывая, что некоторых бойцов пришлось бы окунать в нее целиком.

Марвин пошел проверять состояние своих солдат лично, а Бастиан ограничился быстрым взглядом.

– Они обзываются! – наябедничал хозяину бирюзовый.

– А может, мы не про вас, – хмыкнул нахальный черно-красный.

– Ага, – поддакнул его сосед. – Может, мы про попугаев.

Ребенген поморщился – оперение редких лосальтийских птичек почти в точности повторяло цвета Россанги.

Мощный удар сшиб Пограничного на землю.

– Не сметь оскорблять Лорда!!! – громыхнул повелитель Шоканги.

Ребенген постарался слиться со стеной. Толпа солдат единым движением опустилась на колени (в задних рядах кто-то грохнулся).

– Виноваты, господин!

Возмущению Бастиана не было предела.

– Примите мои извинения, Лорд Марвин! Я не сумел привить им должное уважение к власти.

– Не будем мелочны, – отмахнулся Россанга. – Извинения приняты. Надеюсь, это пойдет на пользу всем.

Бирюзовые солдаты оказались сообразительными: если они и хотели сказать про оппонентов какие-то гадости, то оставили их при себе. Наблюдая за Лордами, чинно обсуждающими методы воспитания своего бесноватого воинства, Ребенген испытывал желание продегустировать королевские вина в количестве, волшебникам не рекомендуемом. Однако – нельзя! Всего через полчаса начнется второе по важности мероприятие дня – королевский совет. Весенний бал был хорошим поводом, чтобы собрать во дворце всех тех, от кого зависело поддержание закона и порядка в Арконате, причем – тайно (отлов доппельгангеров не гарантировал, что у врага нет добровольных помощников). Отсутствие в толпе двух десятков доверенных лиц и так не бросалось в глаза, но, чтобы исключить любые слухи, придворные маги запустили среди танцующих пар подходящие иллюзии.

В длинном, подчеркнуто строго оформленном зале Ребенген сидел рядом с Нантреком, занимая место главы Целителей, который опять лечил нервный срыв (как это у него так ловко получается?). Вдоль стола рассаживались чиновники и военные, королю предстояло руководить собравшимися с тронного возвышения. Очень разумная традиция: его величество Джонатан Седьмой отличался от своих подданных только более светлой кожей, рядом с громадами Великих Лордов монарх выглядел бы нашкодившим малышом.

«Естественно! Породниться с одним из четырех означало бы нарушить равновесие – наш фетиш. Тысячу лет Арконат не менялся, нам удавалось обуздывать и кипучую энергию своих, и безудержную жадность чужих, и даже отчаяние обреченных. Доппельгангеры удачно нащупали нашу слабость – жажду изменений, вкуса которых арконийцы никогда не испытывали. А главное (вот предательская мысль!), нужно ли нам оставаться прежними, если цель достигнута?»

По правую руку от отца расположился Гэбриэл Шоканги, вытащить которого из бального зала оказалось труднее всего – за наследником и будущим владыкой гуськом ходили потенциальные невесты. Юноша был безумно рад принять участие в королевском совете. На его груди висел амулет вестника, ставший причиной едких комментариев отца. Ребенген подозревал, что Бастиан просто ревнует – ему король никогда не жаловал ничего, кроме прощения. Что ж, у репутации Дракониса есть свои отрицательные стороны.

Присутствующих можно было четко разделить на тех, кто в курсе происшедшего, и тех, для кого тайное противостояние оставалось действительно тайным: первые выглядели мрачно, вторые – тревожно-заинтересованно. Глава королевского сыска старательно поддерживал иллюзию спокойной уверенности (не идиот же он в самом деле). Королевский герольд зачитал обращение монарха к подданным, в котором ожидаемым и понятным было только сакраментальное «во имя света и справедливости».

Ребенген с тоской ждал, когда прозвучит закономерный вопрос:

– А можно, так сказать, посмотреть…

– Только не здесь! – подскочил на стуле благообразный священнослужитель (второй в иерархии отцов инквизиторов). – Я уже один раз видел, мне хватило.

– Ну-ну, патер Пимус, – благодушно пророкотал повелитель Шоканги, что само по себе заставило знающих людей напрячься. – Мне казалось, что ваша задача не скрывать истину, а как раз наоборот.

– При всем моем уважении, Лорд Бастиан, вы со своим сыном видитесь от случая к случаю, а у меня рабочий кабинет находится в Академии, прямо над библиотекой. Вы не представляете, с каким чувством я каждый день гадаю – придет или не придет!

Его величество позволил себе удивленное движение бровью – Джонатану Седьмому регулярно приходилось успокаивать скандалы вокруг Дракониса. Намек на слабость отцовских чувств Лорд мог оппоненту не простить. Но на этот раз повелитель Шоканги выглядел не оскорбленным, а довольным.

«Как и предсказывалось. Теперь он будет шантажировать нас Разрушителем, господи помоги!»

Лорд Гэбриэл примирительно поднял руку:

– Те, кто готов рискнуть нервами, могут встретиться со мной на полигоне Академии. Я обещаю быть осторожным.

– Сосредоточимся на неотложных делах, – пресек его величество начинающуюся склоку. – Свидетельство о Разрушителе, подтвержденное лично мной и орденом магов, не подлежит сомнению само по себе.

Ребенген следил за дебатами вполуха: во-первых, он не считал себя богом войны, во-вторых, на сегодня его задачей было рассказывать о доппельгангерах, если ими кто-то заинтересуется. Тем более что предложить своим вассалам король мог немногое: восстановить старые убежища, оборудовать новые и – ждать. Разумеется, такое положение людям не нравилось, и Нантреку приходилось раз за разом повторять давно обсосанные аргументы.

– Благодаря Ракшу мы знаем, что из Слияния выпали двенадцать демонов. То, что они войдут в армию вторжения, в обосновании не нуждается: совпадает география размещения врага, находят объяснение все особенности его тактики. Для нас особую опасность представляют четыре твари – три штурмовика и легкий пехотинец. Подчеркиваю, пехотинец в исполнении демона – тварь размером с быка и очень шустрая. Пограничные Стражи не смогут прикрыть Границу сплошным щитом, Разрушитель не способен путешествовать пентаграммой, значит, демоны смогут безнаказанно перемещаться по территории королевства и атаковать любую цель, пока мы не придумаем что-то, способное лишить их мобильности.

Отсюда логически вытекало, что все силы надо бросить на создание сети оповещения и укрепление убежищ, которые, если уж рассуждать по закону, должны были поддерживаться в рабочем состоянии постоянно.

– Неправильно мы все делаем, – прервал споры убежденный голос.

– Лорд Гэбриэл видит какую-то ошибку в наших рассуждениях? – почтительно улыбнулся Нантрек.

– Да. Вы считаете, что у нас нет преимуществ, тогда как Реальность – на нашей стороне. Какие в этом есть сомнения?

Все взгляды скрестились на юноше.

«В каком-то смысле… да. Мы получили желаемое, доказательство того, что Господь нас любит. Откуда тогда весь этот пессимизм?»

Ободренный вниманием, Лорд Гэбриэл продолжал вещать, помогая себе жестикуляцией:

– Должен существовать простой выход из положения, но мы его не ищем. Отдавать инициативу в руки врага – неверное решение.

– Адепт Тьмы может предложить что-то, исходя из своих особенных возможностей? – заинтересовался Джонатан Седьмой.

– При чем тут возможности? – отмахнулся юноша от короля и виновато покосился на отца. – Извини, папа, но полгода ждать не получится. Пятый Ракш – вот ключ к победе. Если у Первого будут развязаны руки, можно потребовать от него, чтобы он остановил тварей на Границе. В конце концов, Предводители Хаоса созданы как оружие против демонов, пусть работают!

– И Ракш согласится? – с сомнением протянул кто-то.

– У Ракшей похитили брата и удерживают где-то больше тысячи лет, а у них пунктик на тему семьи. Вы полагаете, что они все простят и забудут? Не думаю. Те, кого мы так боимся, их даже не развлекут. А в случае, если орешек окажется демонам не по зубам, я поддержу их Разрушением, по-дружески.

– Звучит совершенно безрассудно. – Старший Шоканга покачал головой.

– Ну, так предложи, как все это организовать по уму! Какой смысл трястись над сохранностью своей шкуры, если потом мне негде будет жить? И что, если доппельгангерам самим придет в голову потребовать помощи Ракшей? Пара грязных пятен на месте крупных городов – небольшая плата за быстрый захват территории.

Собравшиеся тревожно затихли – обычным людям нелегко всерьез обсуждать противостояние с демонами, тем более – в Арконате. Здесь немногие видели тварь, но большинство способно объяснить разницу между Немертвыми и плохеньким големом, сбежавшим от колдуна, – орден магов не давал арконийцам забыть, от чего защищают их Великие Лорды.

Молчание нарушил король:

– Каковы шансы, что экспедицию будут ждать?

Нантрек небрежным жестом переадресовал вопрос Ребенгену.

– Шансы на это невелики. – Чародей старался не смотреть на Бастиана. – Их резидент знает про встречу с Ракшем, но не знает, чем она закончилась – лже-Першин выдал себя раньше. Магической связью на территории Арконата они не пользуются, значит, вести будут идти медленно, если вообще дойдут. К тому же – Ребенген поднял взгляд на повелителя Шоканги, – там ему будет не опасней, чем здесь.

– Надо ли мне напоминать о характерной внешности моего сына?

– Внешность – это и минус и плюс. Если убрать несколько запоминающихся черт (совершенно немагическими способами), у непосвященного человека не возникнет никаких ассоциаций. Насколько я понимаю, агенты из Арконата на родину не возвращались. И вообще, учитывая, как мало они знают о месте своего рождения, важность известия о Ракше им не понять, возможно, оно просто затеряется.

– Тем не менее.

– Тем не менее, – не стал спорить маг.

– Доппельгангеры – это не самое главное. – Похоже, Лорд начал уступать голосу разума. – Путь на юг долог, караванных путей туда нет. Серые не спускаются дальше побережья Феллы, а это месяц плавания вдоль Пустоши. И разминуться с врагами там будет невозможно!

– Первый обещал доставить меня к южной границе, – напомнил Гэбриэл. – Думаю, так будет быстрее, чем морем.

Бастиан посмотрел на сына со смесью досады и облегчения – рисковать наследником он не хотел, а отказаться от битвы ему мешала гордость.

– Повелеваю ордену магов тщательно проработать этот вопрос, – постановил король. – У Лорда Бастиана не должно оставаться сомнений. Вы вправе требовать от короны любую помощь.

Присутствующие маги поклонились сидя.

Вершители арконийских судеб вернулись на бал через полчаса, гораздо более оптимистичные, чем до начала совета. Гэбриэл шагал, гордо подняв голову, и медальон королевского вестника светлым пятном выделялся на черно-красном камзоле.

– Не надо было вешать ему на шею эту штуку, – пробормотал Бастиан.

Ребенген с облегчением отметил, что Лорд не сердится.

– Ты не сможешь вечно ограждать сына от опасностей. Согласен, для первого дела все немного сложновато, но не забывай, – маг немного понизил голос, – их там двое.

Драконис поднял очи горе и решительно повернулся к чародею спиной, отказываясь обсуждать душевные проблемы сына.

В один из дней конца весны жители Гатанги могли насладиться необычным зрелищем – Пограничные Стражи делили добычу. Очередной оборотень, каким-то чудом отбившийся от бирюзово-зеленых, пересек мост через реку и угодил прямо в лапы черно-красных. Недолго думая шокангийцы решили вернуть коллегам потерю.

Битые полчаса два отряда Пограничных Стражей дарили друг другу пленника, который за это время успел дважды прийти в себя и попытаться сбежать. Простые горожане, всегда любившие жестокие развлечения, облепили набережные с обеих сторон Эт-Кемаи, обмениваясь нервными смешками и делая ставки. Крупную игру обломал неизвестный маг, наоравший на солдат и отобравший у них бесчувственную жертву. Погрустив о несправедливости бытия, бойцы разошлись по разные стороны реки, а в городском фольклоре появилось два свежих анекдота.

Мастер Тьян скрипнул зубами и зарекся рассчитывать на сумасшедших.

 

Глава 11

Наверное, священники правы, и где-то там существует Провидение или Реальность, которая по-особенному относится к клятвам Разрушителя, потому что обещание, данное Ракшу, пришлось исполнять.

Маги в лихорадочной спешке подбирали мне амуницию и составляли планы на все случаи жизни, но много времени это занять не могло, потому как – что там составлять, все равно заранее ничего не известно. Архивы Арконата содержали тонны литературы о дохаосных временах, но нужных сведений в них не могло оказаться по определению – Основатели выкинули из истории именно те, самые нужные мне две тысячи лет. Серые тоже ничем не могли помочь – они никогда не интересовались сплетнями с другой стороны континента (ну Зеферида, ну тиран, ну что-то там распалось, да и пофиг), а в подготовку доппельгангеров исторические экскурсы не входили.

Тут надо было принимать во внимание временной масштаб: Пятый пропал за полтысячи лет до того, как основали наше королевство, но уже много позже наступления Эпохи Хаоса. В то время последователей Аркона не было в помине, еще существовала гильдия Алхимиков, и вообще – все было не так, как сейчас. Нельзя исключать, что южане вообще забыли о демоне, и нам всего лишь придется раскопать заброшенные руины. Лично я очень на это рассчитывал.

Маги грызли локти и пытались гадать на коровьих копытах, а мне нужна была определенность. Куда идти, кого искать? Оставался еще один шанс – я отправился к Ракшам.

С больничной койки на меня сурово взирал Третий, весь в мазях и припарках (целители утверждали, что кожа у него не только шелушилась, но и отслаивалась). Рядом отдыхала лысая обезьяна в штанишках на лямке с большой пуговицей. Хорошо иметь раздвоение личности! Пока Тень Магистра истерически ржал, я оставался совершенно спокоен.

– Что успел сделать? – потребовал отчета Ракш.

– Дата похода практически назначена, осталось утрясти детали. Скажи, не собирают ли твои братья литературу тех лет? Меня интересуют не философские труды, а что-нибудь вроде путевых заметок или переписки.

– Дэнис такими вещами не интересуется, разве что у мелких в Ганту что-то есть.

Кто из Ракшей – Дэнис, я не понял, но отметил, что Третий до сих пор считает демонов, обитающих в старой крепости, мелкими.

– Как бы это узнать?

– Сформулируй запрос точнее.

– Меня интересуют личности или организации, которые на момент пропажи Пятого обладали значимой магической мощью, особыми навыками или войском. О том, кто способен пленить Ракша, обязательно должно быть упомянуто в летописях.

Третий нахмурился:

– Он посмотрит. Я сообщу, если будет что-то интересное.

– А как…

Глупый вопрос застрял у меня на языке. Все верно – Третий воспользовался Слиянием, специфической демонской особенностью, позволяющей им координировать действия на расстоянии без всяких знаков и пентаграмм. Именно для этого мне и нужен был такой спутник. Но я не ожидал, что внешне все будет выглядеть так легко.

– И еще, если им попадутся карты…

– Уже. Скажи своим: пусть ждут посылки.

Искомые записи были доставлены почти со скоростью мысли – через два дня. Стопки хрупкой бумаги и рулоны карт сопровождала записка, от послания Первого отличавшаяся витиеватым почерком и подчеркнутой учтивостью. Босс из Ганту сообщал, что пометил на картах (на случай, если Ракши запамятовали) линию южной Границы и места исчезновения тварей. От некогда дешевых книг, совсем не предназначенных для долгого хранения, исходил терпкий аромат трав и магии, поэтому прикасаться я к ним решился только в перчатках. Библиотекарь Академии, узнавший о появлении раритетов как по волшебству, висел у меня над душой, следя, чтобы стол был застлан чистой тканью, а для переворачивания страниц использовались специальные деревянные лопаточки. Сбоку от стола пристроился его помощник, заносящий в специальный амулет копии изученных страниц, чтобы потом все переписать. Может, предложить им ознакомиться с библиотекой Ганту на месте? Пожалуй, не стоит – эти двое могут и согласиться.

Разобрать изменившиеся за века диалекты удавалось не без труда, я забросил все занятия (зачем они мне теперь?), кроме тренировок с оружием (а вот это может пригодиться). Тень Магистра поворчал и смирился. В конце концов, ему тоже не хотелось жить на руинах, а в дальних странствиях всегда можно надеяться на хабар.

Старошонский и долийский я неплохо знал сам, а с текстами, хотя бы отдаленно напоминающими арабийский, мне помогал Ребенген. Четыре пачки писем (одна из них – любовные), две подшивки газет, зачарованных до состояния кованой меди, жизнеописание какого-то купца и куча памфлетов. Как ни странно, последние оказались полезнее всего.

Для того чтобы люди разделили твое недовольство жизнью, недостаточно ругать повара и прачку, нужен другой масштаб. Печатные (а значит – популярные) брошюрки едко высказывались о властителях умов и судеб, соседних народах и всех тех, кто хоть что-то из себя представлял в глазах общественности. Главной сложностью было понять, когда авторы шутят, и расшифровать аллегории, на пояснение которых никто бумагу не тратил. Но тут делу помогали газеты, в которых те же темы излагались без нужных смысловых акцентов, зато предельно корректно. И знаете что? Это было намного увлекательнее, чем летопись. Я с головой ушел в попытки разобраться, какие страсти кипели в стране с труднопроизносимым названием, определенно происходящим от слова «Карбин». Ребенген поглядывал на меня с завистью – ему достались рукописные каракули.

– Что-нибудь полезное? – в конце концов не утерпел наставник.

– Интересно люди жили, Серым бы понравилось! Жалко, что недолго. Факты я бы в суд не понес, но сплетни тут собраны знатные. Упоминают гильдию Алхимиков, но неуважительно. Свою власть ненавидят люто, ближайших соседей высмеивают, а кое о ком говорят зло, но без души, видимо, боятся. Чудно: демонов кличут «боевыми артефактами», упоминают какую-то «отвращающую магию». Это что, защитные периметры на одного человека?

– Нет, амулеты для опознания свой-чужой, по типу феллийских, их и сейчас используют в Пустоши. На одиночных демонов действует.

– Тогда понятно. Кстати, о Пустоши и Приливах тут ни слова.

– У тебя война есть?

Я ткнул в газеты:

– Только началась.

– Смотри внимательней. У меня переписка десятью годами позже, и там сильно другой тон. Вероятно, тот конфликт многое перевернул.

Наставник оказался прав. Второй раз в жизни я читал записи свидетелей конца цивилизации, пусть не такого внезапного и сокрушительного, какой был в начале Эпохи Хаоса. Так же, как в свое время Робен Папарзони, авторы памфлетов и газет не видели надвигающейся беды. Беженцы из центральных районов континента, исподволь иссушаемых Пустошью, наводняли побережье, вызывая раздражение аборигенов, призывы «очистить» и «не пускать». Люди жаловались на дороговизну еды и топлива, не замечая того, что сама доступная им территория неуклонно сжимается. В возросшей активности демонов на границах современный человек безошибочно распознал бы признаки очередного Прилива, но власти не делали ничего, чтобы укрепить порядок и сделать запасы. Вместо этого они начали делить то, что есть.

Я читал эту сагу о недальновидности, легкомыслии и жадности, пытаясь представить себе то время, когда Великие Лорды Арконата пойдут войной друг на друга. Определенно руководство ордена магов надо причислить к лику святых, заодно с нашими королями – за тысячу лет не допустить ни одной (вообще ни одной!) внутренней свары. То, что осталось бы тут после драки, скажем, Шоканги и Каверри, Всевышний, однозначно, не стал бы любить.

Я так задумался о высоком, что едва не пропустил важное.

– Вот!

– Что? – Ребенген с готовностью оторвался от манускриптов.

– Вот почему Пятого понесло на юг! Он ведь все это читал, верно?

Наставник сунулся было в тексты, ничего не понял и потребовал:

– Переводи!

– Тут написано, что со стороны Солтарской Унии (интересно, где это?) в бою принимали участие люди, невосприимчивые к магии. А ведь это первый признак Разрушителя!

Наставник задумчиво пожевал губами:

– Запиши-ка все поподробней. Надо разобраться.

Я сгонял библиотекаря за бумагой и словарем (тут важней было не быстрое чтение, а точность перевода), а потом на сутки выпал из Реальности. Результатом моих трудов стал конспект высказываний на интересующую нас тему за полгода.

– Мм… – понимающе кивнул Ребенген, изучив записи. – Динамические щиты. Вот когда они начали применяться!

Я промолчал, и наставник снизошел до объяснений:

– Это обязательный элемент подготовки боевых магов и Стражей, хорошо защищает от рассеянной магии, но от направленной атаки практически бесполезен.

Если я правильно понимал, рассеянная магия – это боевые амулеты, высвобождающие заранее заложенное заклинание по команде. В быту такие штуки непопулярны – ворожба, направляемая колдуном лично, гораздо избирательнее и не требует столько сил. Но маги предпочитают не заниматься убийством в том странном состоянии, которое именуют Иным Зрением, говорят, это очень неприятно – по-настоящему увидеть чью-то смерть (хотя мой папа как-то справляется). Все странности прочитанного сразу встали на свои места: обороняющимся требовалось притащить сильных магов на передовую лично, пока они раскачивались, войскам был нанесен недопустимый урон. Государство с названием, напоминающим слово «Карбин», перестало существовать.

– Солтарская Уния, стало быть, – глубокомысленно изрек наставник. – Встречал упоминания о ней раньше?

– Ни разу.

– Странно. Будем искать.

И мы искали. В письмах, обрывках летописей, в тайных записях Основателей Арконата. Тексты, написанные на разных языках, отделялись друг от друга веками, за такое время самые простые названия умудрялись непредсказуемо измениться. Найденные мной Алтар и Сайту Ребенген решительно отверг:

– Близость звучания не гарантирует сходства, возьми, к примеру, Стражей и стражу – ничего общего. Важна сущность. Слово «уния» намекает на необычный союз, а самыми странными коалициями на момент основания нашего королевства были всевозможные общества, эдакий гибрид философских школ, религиозных орденов и светской власти. Увы, к последователям Аркона примкнуло только Общество Ищущих, поэтому хранить память об этих образованиях Основатели сочли излишним.

– Общество Ищущих, это которое теперь Черепа? – припомнил я.

– Да. Но они явно никого не похищали. В любом случае, кому принадлежали упомянутые Первым Ракшем острова, мы установить не можем. Я вообще не исключаю, что, вызывая Первого оттуда, неизвестные маги попросту пытались замести следы – к популярности эти типы явно не стремились.

Тень Магистра едко высказался о ценности бумажного мусора. Ребенген дернул бровью, и я понял, что позволил вору выругаться вслух.

– Прошу прощения, наставник!

– Ничего страшного. С мыслью я согласен, но выразить ее можно было бы изящней.

Пришлось смириться с тем, что древние времена мне гораздо ближе и понятней, чем то, что происходило буквально пару веков назад. Оставалось надеяться, что совместный гений потрошителей и мудрил предложит мне какую-нибудь универсальную стратегию, следуя которой я добьюсь успеха где угодно. Верилось с трудом. По мере того как сборы подходили к концу, становилось ясно, что спасти Пятого я смогу только случайно.

Совет, призванный обсудить стратегию и тактику Разрушителя, глава Целителей пропускать не решился – так можно и перстень цехового мастера на стол положить. Ребенген был поставлен руководить усиленной охраной Башни Магов и ничуть об этом не жалел – в сборище собирались принять участие представители Серого Братства, а чародей очень хорошо помнил, что означает дискуссия в их исполнении. Естественно, вместо заявленного часа заседание проходило больше трех. Под конец старшему дознавателю было просто интересно, на сколько еще хватит терпения Бастиана, вынужденного наблюдать весь этот цирк лично.

Но вот двери Башни Магов распахнулись, и порядком ошалевшие участники совещания потянулись на выход. Лорд Бастиан выглядел пугающе довольным, Гэбриэл даже не пытался скрыть облегчения, а Нантрек старался идти так, чтобы не попадаться Драконису на пути, но при этом сохранять достоинство. Ребенген дал знак усилить бдительность – сейчас любой диверсант одним ударом мог устранить половину руководства ордена. Конечно, на территории Академии посторонних быть не должно, но мало ли… Взять, например, вон того студента, который вроде бы спешит по своим делам, но смотрит при этом на Лордов. И выражение лица у него такое странное…

На принятие решения у Ребенгена было не больше секунды.

– Гэбриэл, Тьма!

Великий Лорд продемонстрировал молниеносную реакцию – по лику солнца словно пробежало облако, несколько человек одновременно охнули, а странного студента с ног до головы засыпало чем-то белым.

– Взять его! – Ребенген указал на подозреваемого (голос предательски срывался).

Орденские Стражи бережно подхватили студента под локти. Пережившие атаку Тьмы маги приходили в себя и начинали гомонить.

– Теодор!!! – Разгневанный Нантрек вытащил из-за пазухи связку бесполезных теперь камней. – Надеюсь, у вас есть объяснение?!

– Похоже, – за прошедшие несколько секунд Ребенген полностью овладел собой, – на нас было совершено покушение.

Лорд Гэбриэл закатил глаза и фыркнул, Бастиан зловеще прищурился.

– Только без драк, только без драк! – мгновенно сориентировался председатель. – Отвечай, это правда?

Незадачливый диверсант попытался ответить что-то дрожащими губами и разрыдался.

– Сейчас мы вернемся в Башню и обсудим все подробней. Теодор!

Вкусившие свободы маги хором издали что-то типа «у-у» и повернули назад.

– Прошу остаться только глав цехов и их помощников, – сжалился Нантрек. – Коменданту Академии выяснить последствия проявления Тьмы и доложить мне результат. Остальные могут быть свободны. И, господа, я очень надеюсь на вашу сдержанность!

Все, чье присутствие в Башне Магов не требовалось, стали очень быстро расходиться. Ребенген хмыкнул и последовал в зал, еще сохранивший эхо кипевших в нем страстей. Судя по всему, мнения сторон о том, что должен или не должен Разрушитель, сильно отличались. Чародей оглядел сдвинутые столы, опустевшие графины и дернул за рукав ближайшего Стража.

– Надо бы воды принести.

– И хлеба с сыром! – быстро сориентировался Гэбриэл.

По лицу повелителя Шоканги скользнула тень раздражения.

– Сын, на твою жизнь только что было совершено покушение, прямо тут, в гнездилище этой ни на что не годной колдовской братии…

– Да я понял, понял! Но я есть хочу.

Сердиться на своего отпрыска Бастиан не мог, поэтому переключил внимание на несостоявшегося убийцу и мрачно улыбнулся.

– Рассказывай! – приказал человек, жестокость и бескомпромиссность которого стала эталоном для целого поколения. – Все, что знаешь.

Давясь слезами и соплями, несостоявшийся убийца начал каяться во всех грехах, и к концу его исповеди даже твердость Бастиана дала трещину. Нантрек массировал виски, словно боролся с жуткой мигренью, а глава Целителей демонстративно извлек из-под мантии пузырек и положил под язык какую-то зеленую гранулу.

– Смотреть надо было за сестрой! – неожиданно разозлившись, рявкнул Лорд.

– Ты не прав, – вздохнул Ребенген, и повелитель Шоканги заткнулся, потому что сам сознавал свою неправоту.

Не все, далеко не все в Арконате могут позволить себе содержать охрану, подобную гвардиям Великих Лордов, и даже Великие Лорды предпочитают доверять своих детей королевской Академии, до сих пор считавшейся самым безопасным местом в стране. А этот парень, Микель Смолвок из Каверри, и дворянином-то не был – просто очень способный молодой маг. Его семья отличалась средним достатком, в Гатанге снимала целый этаж доходного дома и нанимала для присмотра за детьми няню, которая исчезла три дня назад вместе с самой младшей сестрой Микеля, белокурой крошкой трех лет от роду.

– Надо было сразу к нам идти, – вздохнул Ребенген. – Может, и удалось бы их вытащить.

– Они сказали, что убьют Диту, если я обращусь в орден, и остальных всех тоже. – Юноша вскинулся: – Но вы ведь спасете ее? Вы должны ее спасти, я ведь все рассказал!

– Мы будем искать и найдем, но скажи – ты потребовал от похитителей подтверждения, что девочка еще жива? Такие люди всегда стараются избавиться от обузы и не выполнять обещаний. Если принесенный тобой амулет сработал бы так, как я предполагаю, им вообще не пришлось бы снова с тобой говорить.

Несчастный Микель разрыдался. Лорд Бастиан в ярости грохнул кулаком по столу и выметнулся из зала, едва не сбив с ног Стража, несущего наполненный графин и корзинку с бутербродами. Гэбриэл виновато улыбнулся и поспешил за отцом, непринужденно стянув по дороге обещанный хлеб и сыр.

– Заноси, заноси! – помахал рукой председатель. – А ты утри сопли и вспоминай подробности. Теодор, вы ведь имеете опыт в таких делах, может, еще не все потеряно.

– Я бы на многое не рассчитывал, – покачал головой Ребенген.

К своему сожалению, старший дознаватель оказался прав – тем же вечером девочка и ее няня были найдены на дне обводного канала, элементарный ритуал позволял установить, что обеих убили в день похищения. Вопрос о том, являлась ли женщина жертвой или соучастником, остался между ней и Богом.

Ребенген впервые за долгое время до бровей накачался эликсирами – без них он просто не смог бы выполнять свои обязанности. Зелья дарили ясность мысли и приятное эмоциональное отупение, позволяющее с одинаковой усталой улыбкой говорить слова соболезнования и допрашивать подозреваемых.

Непосредственных исполнителей злодеяния нашли легко – их выдали шлюхи. Старший дознаватель полагал, что женщины действовали не по собственной инициативе – у криминальных элементов столицы было свое извращенное понятие чести, в которое утопление маленьких девочек не входило. Глава Целителей поощрял такие взгляды (лучше иметь дело с плохенькими, но людьми, чем с законченными зверями), а циничные вожаки ночной братии понимали, что против объединенных сил ордена и королевского сыска им не устоять. Сумевшими отличиться пожертвовали ради возможности и дальше бандитствовать потихоньку.

Злодеи, корчась на дыбе, клялись, что целью похищения являлся выкуп, и ни в чем другом они участвовать бы не согласились. Как ни странно, Ребенген им верил – при всей своей беспринципности, гатангийские бандиты не лишены были чувства самосохранения. Все сходилось на некоем молодчике, недавно приехавшем из Дарсании и решившем быстро заработать, вот только Ребенген точно знал, что упомянутый человек, по меньшей мере, полгода мертв.

– Пока мы не избавимся от их лицевого мастера, это будет повторяться вновь и вновь! – злобно щерился Нантрек. – Нельзя такое спускать, Тео! Это взорвет общество. Вся дрянь, вся мерзость полезет наверх!

– Лицевой мастер, стало быть. – Ребенген устало потер лоб. – Может, устроить еще одну зачистку?

– Не выйдет. Не понимаю, как горожане прошлую стерпели, но второй раз – не выйдет.

– Значит, будем искать обычными методами. Надеюсь, он хотя бы не может сам себя изменять.

Потратив на размышления и выяснения обстоятельств три дня, Ребенген сдался и отправился на встречу с повелителем Шоканги – как бы ни были могущественны арконийские маги, одолеть столь хитроумного противника без помощи потенциальной жертвы не представлялось возможным.

Великий Лорд явно ожидал этого визита. Все эти дни Бастиан вел себя подозрительно прилично – не трепал Нантреку нервы, не буянил и не пытался убить провинившегося студента. Так бывало, когда он напряженно планировал какое-то возмездие.

– Ты уже в курсе наших изысканий?

– Расскажи мне еще раз, – повел бровью Лорд.

Ребенген подробно и обстоятельно изложил результаты расследования, потом перешел к описанию состоявшейся облавы и уже начал анализировать вслух отчеты младших дознавателей, когда обнаружил у себя под носом кружку с дымящимся травяным отваром.

– Пей, – хмыкнул Лорд. – А то мои ребята в тебе уже сомневаются. Не перевертыш ли?

Вспомнив внимательные взгляды Пограничных на входе, маг содрогнулся и вцепился в кружку.

– Это все эликсиры.

– Я так и понял.

Некоторое время Ребенген старательно глотал, пытаясь разобрать состав зелья, но, кроме мяты, ничего не почувствовал.

– Ну что, не ловятся у вас доппельгангеры?

– Почему не ловятся? Ловятся, конечно. Но вот ядро подполья, мозговой центр… Это не доппельгангеры, это просто призраки какие-то! Каждый агент хоть раз получал приказы от некоего Хозяина, но кто это – личность, группа лиц или вообще условное обозначение наивысшего приоритета – ни один из них не знает, так же, как названия собственной страны или конечной цели проводимой операции. В головах полная каша из догм и директивных установок и ни тени вопросов: зачем и почему. Не понимаю, как Сандерсу удалось так сильно нас потрепать! Если бы не осадочный яд, большинство предпочло бы раствориться среди своего окружения, забыв про все обязанности. Ими непременно должен руководить кто-то, полностью владеющий ситуацией и неплохо мотивированный. Но сколько еще пешек надо убрать, чтобы король лично сделал ход?

Бастиан покачал головой:

– Сомневаюсь, что его вообще можно втянуть в игру.

– Для того, кто руководит из-за ширмы, он слишком хорошо разбирается в происходящем, – не согласился маг. – Чувствуется практика.

– Ты зачем пришел?

Ребенген собрал в кулак всю свою волю.

– Нам нужно объединить усилия. Все говорит за то, что Хозяин избрал своим приоритетом истребление одной из династий Великих Лордов.

– …и начал с Шоканги, – мрачно усмехнулся Бастиан.

– Начал, может быть, с Шоканги, а успеха добился в Дарсании. Впрочем, Аран Дарсаньи – не единственный прямой наследник, и у него есть кровные родичи, а у тебя – только Гэбриэл. Логически рассуждая, при равной степени защищенности, ему разумнее начать с вас. Я не призываю ослаблять защиту. Однако надо оговорить порядок действий, когда (не если, а когда!) эти ублюдки снова проявятся.

– Все это замечательно. – Бастиан рассеянно вертел в руках чайную ложечку. – Но только Гэбриэл через две недели покинет Арконат. Тебе не сказали?

– Ах, как скверно! – поморщился маг.

Самое очевидное следствие исчезновения наследника Шоканги – смена приоритетов Хозяина. Будет ли следующая жертва столь же удачливой, как Гэбриэл? Но главное, внимание неуловимого резидента привлечет именно то, о чем ему даже догадываться не следует…

– Однако от этого ничего не изменится, – неожиданно добавил Лорд странным голосом.

Ребенген поднял взгляд и обомлел: вместо повелителя Шоканги перед ним сидел… Гэбриэл. То же лицо, та же фигура, тот же привычный черно-красный камзол, и только перстни на руках да еще цепь владыки выдавали подмену.

– Однако…

– Заметь, иллюзией было то, что ты видел в начале, а это – просто грим.

Ребенген закрыл глаза, пытаясь мысленно охватить новую перспективу.

– Заманчиво, заманчиво… Но как развести во времени двух Лордов?

– Для начала их надо развести в пространстве. Бастиан вернется в Шокангу, Гэбриэл – останется в Академии. Никому и в голову не придет сверять время нашего появления на людях поминутно. Сейчас в провинции тихо, моего постоянного присутствия не требуется, достаточно будет посетить несколько знаковых мероприятий.

– Но как?

– Пентаграммой, мой друг, пентаграммой. Я-то могу ими пользоваться! Просто ордену придется дать мне Ключи к вашей системе порталов. – Тут повелитель Шоканги гадко улыбнулся.

– Дадим, дадим, куда денемся, – отмахнулся Ребенген. И пусть только председатель попробует возразить! – Но сможешь ли ты не только выглядеть, но и вести себя как Гэбриэл? Знаешь, по характеру вы сильно отличаетесь.

– Ради такого дела – смогу, с твоей помощью, конечно. А мальчику вообще об этом знать необязательно. Зачем волновать его перед отъездом?

– Мудро.

– И вот еще что… – Взгляд Лорда потяжелел, и теперь не узнать его под гримом было просто невозможно. – Я хочу, чтобы глава Целителей не знал о нашем милом розыгрыше. А Нантреку ты все расскажешь лично.

– Но…

– Никаких «но»! У вас кто-то свистит на сторону, и я не желаю рисковать делом из-за чужого недосмотра. Ресурсы ордена можно будет задействовать через тебя – этому никто не удивится. А если доппельгангеры неожиданно прозреют… Клянусь, все порталы вам придется настраивать заново!

 

Глава 12

Покушение на руководство Арконийского ордена магов просто невероятно оживило мое существование – все чародеи словно задались целью как можно быстрее отправить меня в поход, все равно – куда. Нет, я понимаю, что проблемы Ракшей неожиданно пересеклись с интересами Арконата, но впечатление было такое, словно от Разрушителя хотят избавиться. И устроенный в Академии погром определенно имел к этому какое-то отношение. Выпущенная без цели стихия Хаоса покинула меня не ровным кругом, а замысловатой загогулиной. Под ее воздействие попали два десятка орденских Стражей со всей амуницией и левое крыло Башни Магов, а узкий извилистый хвост дотянулся аж до подаренного дедом нынешнего короля поющего фонтана, мелодия которого в Академии раздражала абсолютно всех. Но это все были пустяки, хуже, если бы Тьму притянуло правое крыло с расположенными в нем порталами – их восстановлением орден мог бы занимался веками. Так что магам следовало бы меня поблагодарить. Вместо этого распробовавшие Тьму волшебники стали намекать мне, что мое обучение можно было бы продолжить дома.

Не дождетесь!

Выражаться понятнее магам мешала совесть – возможность для серьезной атаки они создали своими руками. Я с самого начала скептически относился к идее утвердить план моего похода коллегиально – не по-арконийски это. Но, как видно, желающих брать на себя ответственность за быстрое и неверное решение не нашлось, поэтому будущие затрещины постарались размазать по как можно большему количеству затылков. Даже делегатов Серого Братства пригласили якобы для полноты мировосприятия. Папа, лучше знакомый с человеческой натурой, наполнил карманы парадного мундира семечками. Я до такой глубины цинизма еще не дорос и приготовился честно страдать и слушать.

Ехать никуда не пришлось – единственным достаточно защищенным местом, куда орден мог пригласить такое количество важных гостей, оставалась Академия. Башня Магов приветствовала собравшихся неброской роскошью в немного старомодном стиле: полированное дерево, резной мрамор, витражи (ничего такого, за чем пришлось бы отправляться в Пустошь, но на взгляд от древних образцов не отличишь). Приглашенные, чинно переговариваясь, рассаживались в зале с меловой доской, сильно похожим на лекторий (вот только никто не предложит студентам такие удобные стулья), перед каждым – бумага, металлическое перо, чернильница (на случай, если возникнет желание что-то записать) и графин с водой.

На мой взгляд, узкие скамьи с заусенцами были бы практичней – ни у кого не возникло бы искушения засидеться. А так, осталось только закуски разнести – здесь и заночуем.

Худшие ожидания не оправдались. Серые честно предприняли попытку превратить совещание в балаган, но их усилия были сведены на нет председателем Нантреком, так энергично размахивающим увесистым медным молоточком, что становилось ясно: задержавшийся на трибуне сверх положенного получит этим инструментом в лоб. Желающих рискнуть здоровьем среди ораторов не нашлось. Выступающие излагали мысли на диво четко, хотя и однообразно. Я припомнил, что на третьем курсе Академии нам преподавали риторику, причем не только в теории. Ученики самозабвенно тренировались друг на друге, а раз в год участвовали в особом турнире по болтливому искусству, но в тот момент меня подобные навыки не интересовали, значит, придется прослушать этот курс заново. Очень полезный навык, как оказалось.

Серые тихо сопели от зависти: при всей их любви к совещаниям организовать подобное они не могли (это я как свидетель заявляю). Единственно, что их уязвляло – отсутствие темы соблюдения гражданских прав.

А ведь это были мои права!

Сразу выяснилось, что полетать на Ракшах у меня не получится. Целитель из какого-то особого подразделения, ответственного за дальние путешествия, на пальцах и схемах разъяснил:

– Вот линия, дальше которой Ракшам запретили появляться, а вот, по нашим расчетам, граница реальной Пустоши. До нее несколько недель пути на лошадях, если демоны вообще сумеют их перенести. Не побоюсь этого слова, но члены экспедиции сдохнут с голоду, если не выйдут в точности на какое-нибудь поселение. А уж какова вероятность…

Традиционный путь морем вдоль побережья заключал в себе ту же опасность, разве что харчей можно было взять больше, зато и плыть предстояло дольше, рискуя встретить при этом посольство доппельгангеров. Не в силах обойти естественные ограничения, выступающие толкли воду в ступе, склоняясь к необходимости бросить жребий и довериться Всевышнему, но тут вперед вышел мэтр Бигген и предложил третий способ сдохнуть – воспользоваться непроверенным древним артефактом. А конкретно: порталом для Разрушителей, расположенным в подземной резиденции Темного ордена. Да, да, тем самым, путешествовать через который я уже имел сомнительное счастье в прошлом году. Правда, не на южное побережье, а всего лишь в Ганту, но суть от этого не менялась.

Бывший глава цеха Новых Знаний был просто очарован находкой и спел о ней целую оду, рискуя схлопотать молотком по темечку. Насколько я понял, остатки собственности Разрушителей, расположенной во владениях клана Сорсетов, маги фактически экспроприировали, благо дарсанийские бароны не нашли в себе силы возразить. Еще бы! При той роли, которую они сыграли в покушении на меня, выпендриваться неуместно. В результате в резиденцию Темных набилось больше чародеев, чем всех Сорсетов, вместе взятых. Да хоть бы и вполовину меньше – только безумец встанет на пути у ошалевшего от любознательности волшебника.

– Оказывается, используя гривну Разрушителя, слуги Сорсетов обнаружили три рабочие комбинации координат, – делился Бигген со всеми своим счастьем. – Естественно, определить, куда именно открывается портал, они не могли и посылали э-э… добровольцев вслепую. Но мы расшифровали положение точек выхода, одна из них подходит нам идеально. Разрушитель окажется всего в двух сотнях лиг от южного побережья!

При этом Бигген так хитро блестел глазами, что я пометил себе внимательнейшим образом изучить описание пресловутых порталов. С мудрил станется отправить меня к Ракшу в задницу только для того, чтобы посмотреть, как действует магия предков. Мой скепсис увлеченные исследователи толковали в свою пользу (ну как же, Великий Лорд заинтересовался их работой!) и без стеснения обсуждали, сколько раз мне следует пройти портал туда и обратно, чтобы получить достоверный результат.

С этим надо было что-то делать. Срочно.

– А давайте отправим вперед кого-нибудь с гривной?

– Не получится, – процедил скучавший на заседании Ракш. – Мелкие ее куда-то затеряли.

– Что значит «затеряли»?! – Тень Магистра едва не задохнулся от возмущения. – Это моя гривна! Пускай найдут немедленно!!!

– Да вряд ли это поможет, сэр, – отмахнулся Бигген. – Ну, сколько в ней могло остаться Тьмы после хранения у тварей?

Действительно. Учитывая, что особые свойства опознавательных знаков Темного ордена наверняка не были заложены в них изначально. Арконийские маги, например, способа хранить Силу Разрушителя пока не придумали…

А вот обитатели Ганту такую возможность имели.

– О! ЯМ-64«бета» Тьму в такие круглые баночки разливал. Может, попробовать с ними?

Все взгляды скрестились на бывшем демоне. На этот раз Третий молчал очень долго, очевидно, заставить босса Ганту расстаться с его сокровищами оказалось нелегко.

– Он даст, – наконец сообщил Ракш. – Взаймы, с возвратом.

Надо же, гривну мою свистнули, а теперь – с возвратом.

– Мы немедленно опробуем этот вариант! – радостно возвестил Бигген.

На том злосчастном заседании большинство магов отнеслось к предложению мудрил скептически, предпочитая мусолить тему о корабле и промежуточных базах, на организацию которых у нас просто не хватало времени. Солидные, уверенные в себе волшебники не склонны были разбазаривать средства на авантюры. Но на выходе из Башни Магов нас ждал тот дурачок с амулетами, моя Сила проявила себя во всей красе… И логика сдохла. Решение об использовании портала было принято почти единогласно. Маленькое «почти» обеспечил папа, потребовавший компенсировать нашей семье причиненное беспокойство. Денег у повелителя Шоканги было почти столько же, сколько у ордена, давать привилегии одному Лорду в ущерб остальным трем никто не хотел, но у папы имелся свой резон:

– При расширении границ Арконата территория Феналле должна отойти Шоканге. Скажем, до рощи Парсид включительно.

Дар речи потеряли все.

– А что, Арконат планируется расширять? – осторожно уточнил один из Серых.

– Я думаю о будущем, – скромно ответил папа.

И орден с радостью подарил ему Пустошь аж до самого Ганту. Они бы ему и демонов подарили всех, скопом, если бы в зале Третий не присутствовал.

Необходимость использовать древний артефакт, возможно, находящийся на последнем издыхании, выведет из равновесия кого угодно. В других обстоятельствах Тень Магистра клевал бы меня до тех пор, пока я не выразил бы свое недовольство публично, но сейчас проницательный вор сидел во мне, как мышь под веником. Послушав откровения Микеля Смолвока, мы оба внезапно осознали, что в мире есть еще кто-то, столь же жестокий и хитроумный, как мой отец, но при этом однозначно злонамеренный. Посторонним такое не понять! Поверьте, мне хотелось бы сказать, что повелитель Шоканги не стал бы убивать заложников, но положа руку на сердце – стал бы. Если цель того стоила, он готов был убить любое количество невиновных, но с этим я худо-бедно свыкся, убедив себя, что если папа и хватает где лишку, то это зло во благо. И вот равнодушные боги равновесия позволили мне посмотреть на подобное с другой стороны… Впечатлило. Я молился только, чтобы возможности доппельгангеров были хотя бы немного меньше, чем у моего отца, потому что в противном случае шансов добраться до портала Разрушителей мне не оставят.

Терзаний моих никто не понимал, особенно – проклятые колдуны, нечуткие и бессердечные. Даже мастер Ребенген ходил со стеклянным взглядом, забывая при встрече справиться о здоровье и пошутить. Потрошители просто с ног сбивались, стараясь как можно быстрее отправить меня в путь – все что угодно, лишь бы Разрушитель не маячил у них перед глазами. Добро же вам! Вот вернусь героем и буду до конца дней мемуары писать в келье хемленского монастыря (той, в которой на стенах ковры с девицами). Придут с просьбами, а я им даже ворота не открою.

Впереди меня опять ждало путешествие верхом, теперь – в Дарсанию, для разнообразия – в пыли и по жаре. Тяжела ты, жизнь Темного адепта.

Ребенген провожал молодого Лорда в путь со смешанным чувством облегчения и тревоги. С одной стороны, неуловимому предводителю вражеского подполья будет гораздо трудней добраться до юноши на другом конце континента, а с другой… Как бы не нашлось там что-нибудь похуже доппельгангеров. Рядом сидела печальная обезьяна с едва отросшей золотистой шерсткой.

Седьмого в поход не взяли – слишком уж заметен. Да и здоровье его восстанавливалось медленно – младший Ракш, ходивший по отравленной земле руками, пострадал от воздействия Пустоши гораздо сильнее, чем его брат. Необычный больной до сих пор питался жидкой кашей и компотом из яблок.

– Пойдемте, уважаемый. – Ребенген старался не думать о госте Академии как о животном. – Уверен, они вернутся с победой.

Обезьяна протянула магу морщинистую лапу и заковыляла следом, в своих штанишках с большой пуговицей похожая на забавного карлика.

Ребенген перепоручил Ракша целителям и решил целиком посвятить себя самому сложному делу в жизни – ловле Хозяина перевертышей на живца. Он не верил, что врагов удастся обманывать долго – среди талантов Бастиана лицедейство не значилось. Магу нужно было спровоцировать оппонента на действия и при этом молиться, чтобы Хозяин не выбрал в качестве цели кого-то еще, кому Провидение не будет подыгрывать столь откровенно.

– Да, – соглашался Нантрек. – Если бы ассасины в первую очередь явились к нашему доброму королю, я бы за благополучный исход не поручился. Какое счастье, что они не до конца понимают устройство Арконата!

От упоминания об убийцах у Ребенгена начиналась мигрень – маг привык, что сам ловит преступников, а не преступники гоняются за ним. Однако время открытого конфликта еще не пришло – после весенних зачисток в Арконате установилась обманчивая тишина. Учащиеся Академии разъехались на лето, объем оперативной работы сократился до минимума, и весь рабочий день старший дознаватель проводил в своем кабинете, придумывая изощренные проклятия для доппельгангеров. Никаких других способов удовлетворить жажду деятельности чародею не подворачивалось.

Арконийский орден магов жил своей жизнью, младшие дознаватели и аналитики работали не покладая рук, сопоставляя показания живых доппельгангеров и выясняя подробности деятельности погибших. Никаких особых откровений, но перспективы вырисовывались пугающие: если Ребенген правильно понимал, то в активной фазе противостояния Арконат ожидали эпидемии, голодные бунты и паралич транспортной магии. Возглавляемый лично главой Целителей оперативный штаб бился над тем, чтобы проследить цепочки распространения приказов и выявить недостающие звенья, что оказалось совсем не просто – каждый доппельгангер действовал в пределах небольшой изолированной ячейки, а связные погибли первыми, словно были закляты как раз на такой случай. Старшего дознавателя решительно отодвинули в сторону – следователь по уголовным делам не очень подходил для нужд контрразведки. Чародей не обижался, но упорно пытался найти способ поучаствовать в веселье.

Над столом Ребенгена висел список ингредиентов, которые, по мнению экспертов, хранились в сожженной лаборатории лицевого мастера, и он горячо надеялся, что доппельгангеры вынуждены будут восстанавливать запасы с нуля. Отследить специфические заклинания никто не брался, а вот опийный мак, применявшийся при изменении внешности в больших количествах, казался многообещающим следом. Через длинную цепочку доверенных лиц и посредников чародею удалось добиться от теневых хозяев Гатанги невозможного – обещания дать знать о крупных партиях зелья, не докатившихся до уличных распространителей (в иное время за такую покладистость торговцы запретным товаром покидали свою гильдию ногами вперед). Оставалось дождаться, когда лицевой мастер возобновит работу. То есть опять ждать.

Взбрыкнув, Ребенген потребовал себе списки арестованных с данными по возрасту, профессии, декларируемому происхождению, выполняемой в подполье задаче и дате внедрения, если она была известна. Запрашиваемое ему выдали сразу в виде аналитической записки толщиной в два пальца – дотошные целители классифицировали врагов по четырнадцати различным признакам, но со сделанными выводами коллегу не ознакомили. Дешевая тряпичная бумага, которую здоровенными связками выдавали всем (а вот нормального пергамента у начальства не допросишься), хранила на себе следы небрежности переписчика и подчищенные пятна чернил. Стиснув зубы, чародей пытался найти нечто, что десятки светлых умов не заметили без него.

За какую нить потянуть? Какую блестящую комбинацию предложить, чтобы не выглядеть сунувшейся не в свою миску дворнягой? Ребенген сделал ставку на интуицию: он брал имена из одного списка и пытался придумать, какие задания мог бы поручить такому агенту, а потом проверял свои догадки по другим записям. Некоторые случаи даже его ставили в тупик. Например, понятно, когда доппельгангеры внедряются в довольно сплоченную среду городских нищих, а вот каких целей они пытались достигнуть, копируя циркового урода? Или – глухонемого помощника гончара? Загадочно. И не выяснишь теперь – оба отбивались от группы захвата до последнего.

Среди бесконечных списков затесался лист с коротким перечнем тех, кто ни в одну классификацию не попал – забавные исключения, вроде перевертыша с внешностью тирсинца или бабки-гадалки. Среди подобных персонажей Ребенген неожиданно обнаружил прозаического охранника караванов, ходивших преимущественно в Стах…

Зачем? Зачем возиться с подменой тупого костолома, когда хитрую контрабанду легче провезти приказчику или какому-нибудь купцу? Ответ напрашивался сам собой: нечто ценное нуждалось в постоянном, ненавязчивом присмотре верного человека. Причем направление не было приоритетным – для связи с транспортным порталом, предположительно находящимся в нижнем течении Эт-Кемаи, использовалось около дюжины агентов.

Этот след старший дознаватель решил разрабатывать лично.

Следуя заповеди «Провоцируй!», Ребенген повадился встречать караваны, приходящие в столицу из Стаха, ходить среди встречающих, всматриваясь в лица, прислушиваться к разговорам, а один раз едва не заработал нож под ребра (его приняли за лазутчика конкурентов). Результат хождения в народ оказался неожиданный – глава цеха Целителей вызвал его для разговора.

– Я вижу, мэтр, вы заинтересовались нашими южными соседями? – мягко интересовался пожилой маг с внешностью весьма заурядной и никому не внушающей особого трепета.

А зря. Не мэтр, не мастер, а господин Мурмалин (смешное имя, забавный человек) был воплощением той ипостаси Целителей, за которую члены цеха заслужили свое обидное прозвище. Иногда ведь возникает необходимость исцелять не души, не тела, а общество, причем от людей. И не от каких-то пошлых грабителей и убийц, которые способны разве что ближнего зарезать, а от тех, чье присутствие для королевства… вредно. Во всех странах и во все времена кто-то делал такую работу. Мудрые Основатели доверили ее той части магов, которые способны Силой вырвать больной зуб у ребенка, но при этом испытывают отвращение к плоти мертвых животных. Кому, как не целителям, решать, когда следует пожертвовать частью ради сохранения целого?

Вопрос господина Мурмалина требовал четкого и исчерпывающего ответа.

– Это логично, – отрапортовал Ребенген. – Доппельгангеры родом откуда-то с юга, их магия перекликается с возможностями тамошних шаманов. Не может быть, чтобы южане совсем ничего не замечали!

Потребности откровенничать со своим начальником старший дознаватель не испытывал. Мурмалин возглавлял самую одиозную часть ордена магов половину жизни Ребенгена, но доппельгангеры были серьезным провалом, за который главе Целителей еще предстояло заплатить. Ни задевать его, ни оказывать ему услугу чародей не спешил.

– У вас есть конкретный след?

– Нет, – легко признался Ребенген, неожиданно вспомнивший, что Бастиан запретил посвящать главу цеха в свои планы. – Но других следов тоже не наблюдается.

– Я могу свести вас с нашим агентом, проработавшим в Стахе двадцать лет. Он ответит на все ваши вопросы.

То есть даст дознавателю еще один длинный список без выводов.

– Спасибо!

Ребенген покинул кабинет начальства с довольными видом и с той же застывшей гримасой полчаса бродил по Башне Магов. Потом оцепенение спало, и чародей рванулся к залу переноса, лихорадочно вспоминая, где сейчас по плану должен находиться повелитель Шоканги. Им нужно было поговорить, срочно. Но если Лорд успел покинуть Зинах, город, в котором имелось представительство Арконийского ордена, встретиться с ним будет нелегко – до недавнего времени Бастиан делал все возможное, чтобы затруднить передвижение волшебников по своей территории.

В кои-то веки чародей был рад своим многочисленным обязанностям, потому что их сопровождали некоторые права – к транспортным пентаграммам его допустили без возражений, никто даже не пытался расспрашивать, куда и зачем метнулся старший дознаватель. Городскую резиденцию Великого Лорда Ребенген отыскал уже в сумерках. Бастиан пребывал в раздражении – по-хорошему, о таких визитах следовало извещать хотя бы за полдня.

– Я не говорю про этикет, ибо бесполезно. Но одиннадцатый час уже, я собирался спать.

– Один маленький вопрос, милорд, – суетился Ребенген, стараясь не обращать внимание на плечистых Пограничных, проникших в кабинет следом за ним. – Один ма-аленький вопросик.

– Ну раз уж ты здесь… Спрашивай.

– Почему вы решили, что глава нашего цеха ненадежен? Он дал какой-то повод?

Бастиан довольно сощурился, насладился смятением чародея, а потом снизошел:

– Он замешан в контрабанде опия из Стаха.

– Есть доказательства?

– Не такие, чтобы можно было его шантажировать, но убедительные.

– Только опий? Не что-то еще?

– Какая разница? Я еще ни разу не встречал преступника, способного вовремя остановиться. После разгона вольницы в Полых Холмах его положение должно было пошатнуться, но меня совсем не радует необходимость разбираться с ним сейчас.

Разглядывая тяжелые ворота резиденции Лорда снаружи, Ребенген мучительно пытался понять, за чей хвост держится. Кто пытается одернуть любопытного чародея – наймиты Хозяина или контрабандисты, защищающие свой доход? Еще неизвестно, кто опасней! Некоторые типы ради сохранения барышей вполне способны избавиться от одного-другого мага, не впервой. Обидно будет погибнуть не от происков врагов Отечества, а из-за каких-то уголовников.

На следующий день в Башню зашел обещанный Мурмалином знаток южных нравов – тощий, поджарый мужчина с невыразительным лицом.

– Для начала мне хотелось бы понять цель нашей встречи. Вас чем-то не устраивает написанный мной отчет?

Ну, если исключить то, что прочесть его у дознавателя не было никаких шансов…

– Ни в коей мере, – улыбнулся Ребенген. – У меня профессиональный интерес. Вы знакомы с тамошней системой магии?

– Знаком, но лично не практиковал.

– Трудно в освоении?

– Скорее – небезопасно. И бессмысленно. Надо понимать, мэтр, что возможности шаманов на три четверти обусловлены знанием свойств трав и минералов. Это яды и наркотики, использование которых в Стахе никак не регламентировано, иногда – довольно сложные эликсиры с непредсказуемыми побочными эффектами. Собственно магией шаманы не владеют, они не способны почувствовать потоки силы и создать для них носитель, все это заменяется мощным ударным воздействием, источником которого служит жертва, чаще всего – человеческая.

– Замена, как я понимаю, не эффективная?

– Хуже. Слабомодулированный поток энергии, не ограниченный Знаком и накопителями, воздействует на тело заклинателя не меньше, чем на объект волшебства. Пара ритуалов, и шаман, вне зависимости от половой принадлежности, становится стерильным, навсегда. Что и обуславливает низкий процент одаренных в той местности.

Не говоря уже о том, во что превращается сама местность… Недаром Основатели категорически запретили творить подобное в Арконате.

– Такой стиль дает какие-нибудь преимущества?

– При том уровне знаний, которым обладают южане, – никаких.

– А что вы скажете про наших новых оппонентов, доппельгангеров? Имеют их возможности что-нибудь общее с шаманизмом?

– Не знаю. Я ведь не видел их колдовские инструменты, понимаете? Осмотренные мной пленники – не шаманы, а классические маги, тут никаких сомнений быть не может.

То есть как раз главный колдун в облаву и не попался.

Они выпили чаю, обсудили последние новости в целительных практиках, а потом гость откланялся, оставив Ребенгена размышлять о мотивах главы цеха. Пытается ли он таким образом намекнуть подчиненному, что Стах – ложный след, или искренне хочет помочь?

В конце концов Ребенген решил рискнуть и поведать свои подозрения председателю Нантреку.

– Вот как, – отозвался старый маг и замолк надолго.

– Мы списывали все странности происшедшего в прошлом году на лже-Сандерса, но как-то ведь он попал наверх! – Ребенген изо всех сил старался не выглядеть подчиненным, пытающимся подсидеть начальника. – Кто-то ведь рассказал им про слабости покойного Дарсаньи, про амбиции Браммиса, который их отнюдь не выпячивал. Прикрыл первых внедренцев, позволил создать форпост в Дарсании, с которым мы так намучились… И все это – незаметно?

– Незаметно для ордена, но не для Лорда, – пробормотал председатель. – Ты понимаешь, что для таких обвинений нужны веские доказательства?

– Обычно мы действуем после первых подозрений.

– Но не в момент кризиса и не с главой цеха. Слишком многое сейчас зависит от руководства!

– Вот именно.

– Я буду думать, Тео. Наскоком тут ничего не сделаешь.

И Ребенген остался со своими подозрениями, как с горячими пирожками – держать невозможно, на пол не положишь и выкидывать не хочется. Подумав, старший дознаватель засел у себя в кабинете и демонстративно углубился в изучение протоколов допросов доппельгангеров.

Он уже достаточно пометил территорию, чтобы взбудоражить ее обитателей, а лично ловить всех крыс ему необязательно.

 

Глава 13

Третий Ракш, сопровождавший меня в пути, оказался еще худшим собеседником, чем лже-Першин. Еще немного, и все решат, что благородный Лорд здесь он, а не я – более высокомерного засранца мне встречать еще не приходилось. Нет, вслух он не хамил, но при этом вокруг смотрел так, словно осчастливил своим присутствием свинарник. Можно было подумать, что ему все должны или (что вернее) он даже мысли не допускал, что его слова кто-то может ослушаться. На людей такое поведение действовало гипнотически, свободными от странных чар оставались только Пограничные Стражи (им что «спасибо», что «апчхи») и я, потому что никакая магия на меня не действовала в принципе. Зато мне становилось намного понятнее желание феллийских демонов избавиться от своего истарского начальства.

Тень настойчиво советовал проучить зазнавшуюся тварь, но я пока колебался.

В замок Сорсетов мы ехали не торопясь, потому что официальных поводов спешить не было. Уложились в десять дней – хорошее время для путешествия без помощи магии. Одиноко стоящая крепость на каменистом холме была со всех сторон окружена палаточным лагерем, а кое-где уже светились свежей побелкой мазанки под соломенными крышами – типичные для данной местности постройки. Тайный вход в подземелье расчистили и оборудовали удобным подъездом. Вокруг дюжинами сновали волшебники с такими одухотворенными лицами, что мне даже неудобно стало.

Я выбрал парня попроще и окликнул:

– Минуточку, уважаемый! Не подскажете…

Тут он разглядел меня и – «ох!» – хлопнулся в обморок. Да что ж это такое!

Набежал народ, волшебника стали приводить в чувство, а вокруг меня стихийно образовалось свободное пространство пяти метров диаметром. Любой чародей, попытавшийся срезать путь через эту таинственную сферу, немедленно бледнел и шарахался в толпу. Вопрос на засыпку: что может написать такой вот субъект о встрече с Разрушителем в своих мемуарах?

Так жить нельзя! Нужно придумать способ если не уменьшить влияние Тьмы, то хотя бы сократить дистанцию.

Появился один из помощников Биггена (тот, что помогал мне на полигоне), мужественно улыбнулся и шагнул в пустоту.

– Здравствуйте, сэр! Мы так рады вас видеть, так рады…

Угу. Вон уже побежали делиться радостью с окружающими.

– Что, все настолько плохо?

– Ну, как вам сказать, – замялся чародей. – Вы, наверное, не завтракали? Может, вам стоит сначала отдохнуть?

Наверное, в этом предложении было рациональное зерно. Когда я устроился в одном из шатров, скинул дорожные доспехи и умылся, маги заметно расслабились, а когда закончил трапезу – даже заулыбались. Делаем пометку: голодным и с дороги мне ни с кем общаться нельзя – могут возникнуть недоразумения.

Бигген, как и положено здравомыслящему чародею, появился тогда, когда все волнения уже закончились.

– Возникли, гм, непредвиденные сложности, – сообщил маг. – Мы опробовали перенос в Ганту, все замечательно получилось, но… одно существо посоветовало нам проверить уровень энергии в системе и даже объяснило – как. Так вот, учитывая удаленность южного побережья, переместиться туда вы сможете не более трех-четырех раз. Но мы изучаем возможность заново напитать порталы силой.

– Три-четыре раза, – прикидывал я в уме. – Значит, если кто-то пройдет до нас…

– …то вы отправитесь туда без возможности вернуться тем же путем, – кивнул Бигген, удовлетворенный моей сообразительностью. – При этом зараз можно переместить четырех человек или груз того же веса.

– Четырех таких, как мы?

А это серьезный вопрос: я один весил как два средних арконийца, да и Третий – отнюдь не хрупкий юноша. Мудрилы посовещались и решили, что древнее устройство лучше не перегружать. Мы с Ракшем, доспехи, оружие и харчи на первое время – вполне достаточно для того, чтобы перемещаться, не опасаясь развеяться по пути.

Я сходил на склад и лично осмотрел то, чему предстояло обеспечить наше выживание на совершенно незнакомой территории. Увиденное мне не понравилось.

– Не дрейфь! – снисходительно улыбался Третий, малость подзабывший, каково оно – быть смертным. – На месте разживемся.

– Если будет у кого, – вздыхал я и предвидел неприятности.

Поскольку мой отъезд должен был оставаться тайной, официальный визит Великого Лорда Шоканги в Дарсанию продлился четыре дня – для всех я, не торопясь, ознакомился с находками в древнем храме, а затем вернулся домой. Тускло светящийся стеклянный пузырек – подарок демонов – делал иллюзию моего присутствия в отряде совершенной. Тем временем в двух десятках метров под землей шли последние приготовления к походу Разрушителя. Третий Ракш, получив оружие и доспехи, немного подобрел и теперь возился, проверяя надежность и удобство амуниции. Бигген пытался читать мне лекцию об особенности эксплуатации порталов. Его помощники суетились, настраивая вокруг Знака какие-то амулеты. Я пытался заглушить испуганное бормотание и поскуливание Тени.

Призрачный вор был в панике, да и самому мне икалось вовсю. Этой ночью нам приснился один из тех снов, которые я привык называть пророческими. Не предвидение в чистом виде, скорее – метафора происходящему. Я стоял у калитки, ведущей в тайный сад, но ни один цветок в нем не цвел. Не было порхающих в воздухе созданий и басовитых пчел-переростков, побуревшие листья свисали с высохших стеблей, чаши древних фонтанов наполнял серый прах, а на постаменте от безвестной статуи ярко белел человеческий череп. В храм золотого Пламени Шоканги пришла Пустошь. Волна беспокойства всколыхнулась в моей груди: что же произошло со спрятанным в руинах Знаком, фамильной реликвией, которую я поклялся хранить и защищать? Вещи приобрели траурные ореолы, воздух сгустился, как это бывает только во сне. Взрезая ткань видения, я сделал шаг вперед и проснулся в своем шатре под барабанный бой сердца и встревоженные крики волшебников. Никаких конкретных предостережений сон не содержал, скорее – нагнетал общее ощущение опасности (будто раньше его было мало). Если бы у меня были какие-то сомнения в том, что в ближайшее время решится судьба Шоканги, то теперь они исчезли. Осталось убедиться, что причиной катастрофы стану не я – с этими постоянными выплесками Тьмы на юге меня примут за демона и прибьют просто по ошибке.

С такими мыслями я встал на линии древнего Знака. Бигген хотел толкнуть речь, но поймал мой взгляд и передумал. Масло в чаше разгорелось и сменило цвет с золотистого на голубой, портал заработал. Я поморщился от неприятных воспоминаний, вздохнул, стараясь быть готовым ко всему…

…и оказался в пространстве, полном чадящего пламени и спертого воздуха. На меня обрушилась какофония звуков: визг пробивающегося через реальность портала, вопли людей, грохот осыпающегося камня и гневный рев. Четко передо мной громоздилась самодельная баррикада из дикого камня, через которую уверенно пробивался какой-то крупный демон, весьма недовольный возникшим препятствием. С людьми можно было разобраться позже, а тварь требовала немедленной реакции – я привычным усилием сгруппировался и выбросил вперед волну Тьмы, почти не задумываясь о последствиях.

Сразу стало заметно темнее и тише.

Древний портал снисходительно отнесся к моей выходке. Демон, придушенно взвизгивая и теряя пластины брони, отступил в проделанный им же лаз, решив поискать счастья в другом месте. А вот с группой встречающих все оказалось сложнее: вокруг в изломанных позах валялось около дюжины бесчувственных тел. Маги, все как один. Это вызывало уважение – наши чародеи в близкий контакт с демонами старались не вступать. Судя по плошкам с маслом (Третий тушил на одном из пострадавших одежду), тут использовалась типичная тактика Пограничных Стражей, но обычные люди не решались подойти к твари вплотную, рискуя сгореть (и сгорая) заживо, поэтому на успех им рассчитывать не стоило. В общем, это удачно я зашел.

– Ну а дальше что? – недружелюбно поинтересовался Ракш.

Слух Тени подсказывал мне, что из противоположного завалу коридора к сраженным мною магам подбирается подкрепление. Начинать знакомиться с местными жителями мне казалось преждевременным, и я смирился.

– Думаю, нам следует временно отступить.

В конце концов, для того мы и экономили энергию на лишнее перемещение.

– И задать кое-кому вопросы! – Третий взвалил на плечо волшебника с самым большим количеством амулетов на шее.

Я обдумал возможные последствия и решил, что на моей родине этому парню делать нечего. Во-первых, совершенно непонятно, на что он способен, во-вторых, очень даже известно, на что способны мои сородичи. Да и тайну миссии рановато раскрывать…

– Но отступать мы будем не в Арконат, – не делая паузы продолжил я и залил в нужную лунку масла (имелся в этом портале адрес, который мне по гроб жизни не забыть). – Заглянем в Ганту. Я там кое-кому услугу задолжал.

Племя Малакима уходило от сетей ловцов двадцать лет, но везению рано или поздно должен был прийти конец. Потому что узкие карнизы Лабиринтных скал зеленели и плодоносили, не запятнанные серым прахом, а народ, прячущийся в бесконечных коридорах, оставался здоров телом и имел много детей. Подданным Вечных владык нужно было и то и другое. Даже тайный дар, долгие годы служивший источником гордости и помогавший выжить, превратился в проклятие – за рабов с Талантом давали больше денег. Вожди и охотники племени находили все новые и новые тропки и коридоры, а пришельцы старательно обкладывали их ловчими амулетами, с которыми подгорные шаманы ничего не могли поделать. Народ, переживший и Смуту, и нашествие людоедов, оказался загнан в самое сердце скал. Припасы таяли, а охотники перестали возвращаться, теперь стало ясно почему – приведенный ловцами монстр отлично ориентировался в подземелье, уверенно отыскивая дорогу к последнему убежищу племени.

– Если тварь прорвется, я велю запалить жир, – мрачно сообщил шаманам одноглазый Варайя, остававшийся вождем самые тяжкие последние десять лет. – Наши женщины не будут ублажать серокожих ублюдков, а дети не станут гнуть спины на ловцов.

Болтун Иракель, неожиданно обнаруживший себя верховным шаманом, молча кивнул – он знал о нравах Вечных владык несколько больше, чем ему хотелось, а потому решение вождя одобрял. Серокожие найдут здоровым рабам гораздо более разнообразное применение, и некоторым, в конце концов, это даже начнет нравиться. Иракель видел слуг, искренне считавших, что попасть к таким господам – большая удача. Что говорили эти постаревшие счастливцы, отправляясь, скажем, на плантации тростника, шаман уже не слышал – не мог.

– Не торопись, вождь, – прошуршало каменное ухо. – Место там волшебное, сам знаешь, а предок Ульрука Мелкого говорил его отцу, что племя коротышек прогоняло чудовищ из дома при помощи огня. Чем мы хуже предков Ульрука?

– Это выбор шаманов, – кивнул Варайя.

Вот именно. Подгорные шаманы не относились к изнеженным последователям выдуманных богов, и горячий прием был пришельцам гарантирован. Вождь не хуже Иракеля знал, чем грозит обладателям дара знакомство с владыками: неспособные подчиниться станут ходячей мишенью для молодых ловцов или пособием для начинающих заклинателей. Имея такой выбор, любой согласится сгореть дважды.

– Вот, – шаман протянул вождю кожаный мешочек, – добавь в масло, и его дым будет дарить благодать.

– Спасибо, Болтун.

Шарканье множества ног, бормотание и детский плач удалились по коридору. Шаману остался неяркий свет древнего орнамента, коптящие плошки и слабая надежда, что тварь пройдет мимо.

Не повезло.

Слушая, как монстр ворочает камни, которые племя таскало в коридор два дня, Иракель вспоминал всю свою короткую, нелепую жизнь. Неуемное любопытство, когда-то выгнавшее его на поверхность, глупый плен, долгие блуждания по всему побережью, от хозяина к хозяину и триумфальное возвращение домой, оплаченное дорогой ценой – пожизненным увечьем.

А ведь он мог бы подарить племени боевую магию Вечных владык, ту самую, за которую заклинатели платили полным бесплодием, почему-то считавшимся признаком истинного волшебника. Это помогло бы выиграть немного времени… Но прежний верховный шаман отверг ядовитый дар. Дело даже не в том, что Учитель Малаким считал подобное волшебство порчей – крохотное племя не могло позволить себе терять стольких мужчин.

Чудовище просунуло сквозь завал морду, и зал взорвался движением. Шаманы работали парами, и в тварь летели плошки с маслом – один поджигал топливо, другой сильным пассом отправлял сосуд в цель. Наверное, заклинатели владык могли бы придумать что-то более действенное, но подземное волшебство особыми изысками не отличалось – наследием Малакима было знание зелий и трав. Плевать, главное, чтобы сработало. Монстр ревел и бился так, что содрогались горы.

«Может, случится обвал, и на этом – все?»

В азарте драки изменения в древнем орнаменте остались никем не замеченными. Голубое свечение внезапно усилилось, а затем незримая сила мудрого волшебства мягко вытолкнула Иракеля за пределы рисунка.

Прямо под морду прорывающейся твари.

Шаман приготовился к смерти, но не к тому, что последовало – из древнего Знака в пещеру выплеснулась Тьма. Сознание Иракеля захлестнул непроглядный мрак, он не был ни холодным, ни горячим, ни душным, ни бездонным, никаким. Только вязкая, вкрадчивая чернота, обволакивающая чувства и разум. Откуда-то Иракель знал, что единственный способ избавиться от нее – забыть, убедить себя в том, что ее не существует. На это простое действие шаману потребовалась целая вечность.

Возвращение сознания было мучительным и полным кошмаров. Иракель лежал, глядя в явно рукотворный потолок, подсвеченный немигающим белым светом, а его сердце пыталось выскочить из груди. Неподвижный воздух нес незнакомый, не поддающийся внятному описанию запах. Первой мыслью стало: «Ловцы!»

Но почему тогда его не вынесли из подземелий, не сковали или не заперли? В обозримом пространстве вообще не было ни одной двери, только гладкие каменные проемы без намека на петли и замок. Все амулеты, включая каменное ухо, куда-то пропали. Ватная тишина обступала Иракеля, наждаком терзая разум. Его личный кошмар: он, слепой, немой и глухой, беспомощно шарящий вокруг и ожидающий удара.

«А ведь мог бы остаться слепым».

Что-то мелькнуло на краю зрения, и шаман поспешно поднялся, ловя пришельцев взглядом. Один – вылитый ловец, правда, одежда слишком дорогая, а вот второй… Такого крупного человека Иракелю видеть еще не приходилось, а он на своем веку много кого повидал. И дело не в том, что тот был на полголовы выше даже ловца – не каждый бык мог бы похвастаться такой мускулатурой. Сразу ясно было, что это тело никогда не знало голода и лишений, с самого рождения оно предназначалось для единственного дела – убивать.

«Воин, несомненно. Где же растят таких ублюдков? И много ли их…»

Иракель никак не мог определиться с происхождением своих пленителей. Для подданных Вечных владык им не хватало какой-то неуловимой черты, налета бесоватости, по которой опытный шаман всегда узнавал врага под любой личиной. Для наймитов с побережья эти двое слишком ухоженны, а состоятельные работорговцы не пришли бы без охраны. В полумифических морских пиратов, внезапно высадившихся в Лабиринтных скалах (откуда до ближайшей воды сорок дней пути), Иракель категорически не верил. Оставалась еще попытка восточных княжеств вести свою игру – капитаны какой-нибудь тайной стражи вполне могли бы держаться так вот уверенно и нагло.

Оба стояли перед Иракелем и о чем-то говорили, жаль, что он не умел читать по губам. Воин задавал вопросы, сопровождая их бурной жестикуляцией, ловец многообещающе молчал. Шаман не спешил выдавать свое увечье. Кто знает, нужен ли им будет глухой раб? Наконец терпение ловца иссякло, но перейти к решительным действиям он не смог – воин буквально вытолкал его в коридор, а через полчаса вернулся и лично принес пленнику миску наваристой похлебки. Где же слуги?

Если верить чувству времени шамана, так продолжалось два дня. Воин терпеливо пытался растолковать что-то пленнику, приносил и раскладывал какие-то предметы, рисовал схемы. Иракель наблюдал за его действиями без малейшего проблеска мысли – присутствие этого юноши (лет двадцать всего) вгоняло его в ступор, напрочь убивая всякое соображение. Стоило крепышу появиться, и тьма застилала шаману глаза, а к горлу подступала неконтролируемая паника. Иракель готов был сдаться и попытаться объясниться с кем-нибудь еще, но альтернативой оставался раздражительный ловец – ни одного слуги рядом с пленником не появлялось, а далеко уходить от своей лежанки он не решался – все помещения вокруг казались совершенно одинаковыми. Не хватало еще заблудиться здесь…

Надолго ли хватит терпения воина и что сделает с Иракелем дорвавшийся до тела ловец? Ситуация складывалась отчаянная.

Демон, атакованный мной у портала, оказался одним из похищенных. Он вернулся в Слияние, но про своих похитителей ничего толком рассказать не мог – он и прежде соображал не слишком шустро. С субъективной точки зрения твари, с момента похищения прошло не больше минуты. Демон утверждал, что получил вызов по личному каналу, и, пока пытался очистить сообщение от помех, внезапно оказался в подземелье.

– Для того чтобы так точно врезаться в управляющие цепи, одного архива разработчиков недостаточно, – передал мне Третий мнение брата. – Тот, кто это сделал, ушел в понимании самотворящихся заклятий дальше феллийцев.

То есть с большой долей вероятности похитители штурмовика были теми, кто нам нужен. Следовательно, у портала отбивались от демона их враги. Если удастся донести до украденного Третьим мага нашу позицию, он должен быть просто счастлив заложить негодяев с потрохами.

Но невольный гость упорно молчал.

Ракш предлагал перейти к физическому воздействию, но одно дело знать, что кого-то пытают, и другое – самому приказать сделать это. Пленника, не причинившего мне никакого зла, было откровенно жалко. Тощий, жилистый и невероятно заросший дедок не делал ни малейшей попытки сопротивления. Только смотрел глазами побитой собаки и молчал. Ох ты горе мое…

И потом, может оказаться, что он не знает ни одного доступного нам языка. Какой смысл тогда его калечить?

В отсутствие собственных мыслей, пришлось искать идеи на стороне – у босса Ганту. Может, демон сможет предложить что-то дельное – возвращаться за советом в Арконат мне не хотелось.

ЯМ-64 «бета» был полон скепсиса.

– Вы же знаете – я лишен свободы воли, следовательно, не способен сделать правильное заключение о чем-либо.

– Нам бы только понять, на каком языке его спрашивать!

– А где его вещи? – деловито уточнил демон.

Добыча, снятая с пленника, была невелика: два браслета, нечто, напоминающее плоскую раковину, связка амулетов из костей и пара мешочков с непонятными корешками.

– Скажите, пожалуйста, это у него было при себе или на нем? – Демон толкнул когтем раковину.

– Какая разница?

– Большая. Это – составной артефакт для перевода напряжения мышц кисти в звуковой код. К нему еще прилагаются серьги, для трансляции звуков на нервные окончания внутреннего уха. Очень полезная вещь, если органы речи имеют дефекты!

– Ты хочешь сказать, что мы пытались разговорить немого?

– Ага.

– !

– Зачем же так нервничать! К счастью, в моих запасах есть аналогичный амулет. Правда, за идентичность настройки я не ручаюсь, но что мешает нам попробовать?

Окрыленные надеждой, мы вручили пленнику комплект говорящих артефактов и замерли в ожидании. Тот защелкнул браслеты на запястьях и уставился на нас не менее заинтересованно.

– Не подействовало, – констатировал Третий.

– Тот язык, на котором вы общаетесь, мне неизвестен, – мягко прошелестела раковина на долийском.

– Хвала Всевышнему! – Я дал себе слово, что по возвращении в Арконат пожертвую церкви какую-нибудь книжку из собрания Браммиса.

– Да погоди ты со Всевышним, – отмахнулся Третий. – Ну-ка, мужик, рассказывай, откуда был тот демон.

Эта выходка переполнила чашу моего терпения. Не хватало еще, чтобы Великий Лорд уступил главенство твари!

– Заткнись или сделаю фиалкой!!!

Пару секунд мы пытались пронзить друг друга взглядами, а потом Ракш что-то такое разглядел на моем лице и счел за благо отступить.

– Здравствуйте, уважаемый! Не беспокойтесь, вам не причинят вреда. – Легенда для разговора с пленником у меня была готова заранее. – Мы просто хотим задать несколько вопросов о том существе, с которым вы сражались в подземелье. Видите ли, несколько ему подобных были похищены, и меня наняли для того, чтобы вернуть пропажу. Знаете ли вы, откуда появился тот демон и кто им управлял?

Но пленник не склонен был к излишнему доверию.

– И кто же вас нанял? – скептически прошелестел амулет.

– Ракш! – буркнул Третий, игнорируя мой свирепый взгляд.

– А кто это такой?

Тут уж пришла наша очередь удивляться.

– Король демонов, – быстро сориентировался я.

– Вы служите демонам?

– Не служим, а сотрудничаем. И вообще, неужели те существа вам чем-то дороги?

– Нет-нет, – помотал головой пленник, – если вы их заберете… назад, все будут просто счастливы! Но что я должен сделать?

– Рассказать о похитителях, честно и правдиво. А потом мы вернем вас домой.

Между бровями нашего собеседника собралась неуверенная складка.

– Можете не волноваться о своих сородичах – демона мы прогнали.

– О! Если так…

Тщательно подбирая слова и часто замолкая, знахарь по имени Иракель начал делиться с нами тем знанием, которое я тщетно пытался отыскать дома. Не скажу, что все сразу стало кристально ясно, но в понимании ситуации мы здорово продвинулись.

О прошлом гость рассказывал скупо. Для жителей юга история делилась на «до Смуты» и «после Смуты», а ушедших на север континента соотечественников они не помнили вообще. Повод для кровавой бойни был банален – Пустошь наступала. Хотя Прилива, так хорошо знакомого северянам, здесь не происходило, легче людям от этого не становилось – все уцелевшие (здоровые, тронутые Пустошью и откровенные уроды) толклись на крохотных пятачках плодородной почвы, вырывая кусок хлеба друг у друга изо рта. Терпения и щедрости надолго не хватило, началась бесконечная чреда схваток за урожай зерна, плодородное поле и даже человеческую плоть (южанин вполне спокойно говорил о соседстве с людоедами). Причем дрались люди почти что голыми руками – магов и мастеров еще прежде извели правители, отчаянно ревнующие друг к другу тайное знание, а гильдия Алхимиков тут не сохранилась даже в мифах. Истребление наследства предков велось под соусом дюжины культов, утверждения, что магия – зло и источник насилия, а чаще всего – из чистой зависти к одаренным. Делу помогало отсутствие демонов и стихийных зомби (последних еще в прежние эпохи зачистили добросовестные алхимики). Естественно, происходящее Всевышнему не нравилось, и никакое подобие Разрушителя растерзанный юг не посещало.

Соплеменники Иракеля оказались потомками членов какой-то магической школы, скрывшихся от гонений в подземельях, оставшихся от древних рудников. Племя пробавлялось мелким бытовым волшебством и целительством, вызывая у соседей попеременно обвинения в колдовстве и подозрения в богоизбранности. Тихая жизнь закончилась аккурат двести лет назад.

На истосковавшееся по порядку побережье высадилось воинство под синими стягами Вечных владык. Для местных царьков, привыкших драться из-за корзины фиников, появление серьезного противника стало как гром с ясного неба – континент считался сосредоточием цивилизации, наличие за кромкой прибоя сильного и агрессивного соседа оказалось для всех неприятным сюрпризом. Опираясь на классическое армейское сочетание – мечи и магия, – Вечные владыки за два года установили контроль за всеми (по местным понятиям) обетованными землями.

– Что за владыки?

– Кто знает? Они не посещают континент, а с островов никто не возвращается.

Избавившись от конкурентов, островитяне первым делом выполнили работу демонов – истребили лишних. И началась на юге новая эпоха – время охоты за людьми, потому что ничто другое владык не интересовало.

– Зачем им лишние рты? – недоумевал я.

– Чистые телом – на развод, остальные – работать. Есть такие места, где никто в здравом уме жить не согласится, но урожай там собрать еще можно. Туда рабов и гонят.

Лет двадцать назад интерес владык докатился и до племени бородатого мага. Вождю предложили назначить цену за соплеменников, а после решительного отказа в горах появились ловцы.

– Долинники бы этим тварям сами в ножки кинулись, – кривился Иракель. – А нас так просто не возьмешь!

Как я понял, мы подоспели как раз к финалу противостояния, когда обозленные неудачами преследователи запустили в подземелье демона. На мой взгляд, кучка свободолюбивых дикарей не стоила таких усилий, но здешние ловчие, судя по всему, оказались исключительно принципиальными ребятами.

– Они не в состоянии остановиться, – растолковывал мне Иракель и при этом странно косил глазом. – Подданные Великих владык все такие, но говорить об этом не принято – убьют!

«А что – принято?» – чуть не ляпнул я, но вовремя остановился.

Пришло время решать, какую степень откровенности мы можем позволить себе с чужаком. Он и так уже, мягко говоря, удивлен, а после пары моих вопросов удивление перейдет в манию. Много ли на юге людей, вообще ничего не знающих про самых одиозных местных злодеев?

Иракель проницательно следил за изменением моего настроения.

– Послушай, друг, – я предпринял попытку подвинуться ближе, поймал панический взгляд и вернулся на исходную, – тебе нелегко будет это понять, но мы ничего не знаем об известных тебе землях. Мы не оттуда.

– А откуда? – странно задребезжал амулет.

– С севера. Очень дальнего севера.

– Чушь! Там – бесплодная земля, на много дней пути.

– Правильно, там Пустошь. А за ней – мы.

Чувствовалось, что мои слова Иракеля не убедили.

– Пойдем, сам посмотришь.

Велика крепость Ганту и долог путь с нижних ее ярусов на верхние, особенно если вспомнить, как ненадежно работают волшебные подъемники. На этом пути нам попадалось множество древних чудес и, естественно, демоны. Последних Иракель совершенно не боялся (сказывалось отсутствие опыта), но изумление они у него вызывали невероятное.

– Кто эти удивительные существа?

– Это и есть демоны.

– Почему они такие разные?

– Потому что их делали под определенные задачи, каждую тварь – под свою.

– Вы делали?

– Нет, их сделали древние маги, очень давно, еще до появления мертвых земель. Демоны принципиально неуничтожимы, они избавились от своих создателей и теперь живут здесь.

– И так на севере везде?

– Не совсем. Вообще-то смертные и Немертвые плохо уживаются. Откровенно говоря, демоны людей едят. Но я могуч, как боги, и в случае чего за себя не отвечаю. Так что нас не тронут.

Хотя это интересный вопрос, почему они так поступают. Год назад я был для тварей всего лишь дичью, и вдруг – щелк! – уже что-то вроде начальника. Люди бы не смогли изменить свое отношение так быстро и так сильно, но то – люди.

Обветшалые коридоры верхних ярусов Ганту вывели нас к поверхности. На песке, вылупившись на нас, сидела какая-то крокозябра. Я подозревал, что добраться до нас она может за два удара сердца (никто даже «о!» сказать не успеет), тем не менее чувствовал себя в полной безопасности. Может, такова логика Разрушителя, а может, это – результат самовнушения, не знаю, но буду пользоваться.

Вокруг царил летний вечер. Разогретые солнцем пески тихо пели, остывая, а на самом горизонте горели освещенные последними лучами пики Белого предела, словно полоска расплавленного золота на фоне синевы. Южанин крутился волчком, обшаривая взглядом линию гор и окрестности Ганту. Было ясно, что местность он не узнает.

– Я был в княжествах востока и на болотистых берегах запада, а на севере доходил до границы мертвых земель. Нигде нет гор, идущих точно с юга на север!

– Почему – нет? – пожал плечами я (в конце концов, образец был у него перед глазами). – Вы вообще карту мира когда-нибудь видели?

Вот теперь гость был готов для общения. Приятно, оказывается, чувствовать себя мудрым и снисходительно поучать окружающих, особенно когда для них откровением кажется даже вводный урок географии для первого курса Академии. У южанина ко мне было не меньше вопросов, чем у меня к нему. Ракш, наблюдая за нами, пренебрежительно кривился.

– Что будешь делать, если они захотят перебраться в Арконат?

– Поговорю с отцом, – пожал плечами я (вряд ли с этими дикарями будет больше проблем, чем с Серыми). – Но сейчас предлагать это бессовестно – надо сначала с доппельгангерами разобраться.

Третий фыркнул – человеческими дрязгами он подчеркнуто не интересовался. По крайней мере, до тех пор пока не выяснится, что наш и его враг – одно лицо. К вечеру было решено, что Иракель представит нас вождю.

– Племя Малакима вам поможет! – оптимистично улыбался глухонемой колдун. – Каждый из нас мечтает отомстить ловцам! Без своих монстров они нам не опасны.

Я испытывал невероятное облегчение: прыжок в никуда заменился выдвижением на заранее подготовленный плацдарм, удерживаемый дружественными аборигенами. А как далеко мы собираемся зайти в освобождении плененных на юге демонов, новым союзникам знать необязательно.

 

Глава 14

Человек, первые пятнадцать лет жизни звавшийся просто Э, настороженно крался по переходам Озерного замка, стараясь держаться как можно дальше от огромных, почти от пола до потолка, оконных проемов. За ним прогулочным шагом следовал Пограничный Страж, которому расположение дырок наружу было глубоко безразлично. Такой маршрут стал компромиссом: большие окна, но во внутренний двор, это лучше, чем узкие бойницы с видом на озеро.

Последний месяц изменил отношение отставного доппельгангера к жизни гораздо сильнее, чем встреча с Разрушителем. Он познал такие глубины ужаса и отчаяния, о которых раньше даже не догадывался, и вместе с тем обрел странную твердость. Именно она позволила ему покинуть надежное чрево замка, когда пришло известие о возвращении здешнего господина. Другого шанса у него не будет.

По широкой парадной лестнице (единственной уступке статусу Великого Лорда в царстве фортификации) поднималась знакомая фигура. Разглядев светлую шевелюру, Э даже всхлипнул от облегчения:

«Гэбриэл! С ним будет проще, чем с его отцом».

– Сэр, сэр! – бросился перевертыш наперерез Великому Лорду.

Человек на лестнице замедлил шаг, поджидая Э, и тот лишь в последний момент заметил неладное, шарахнувшись прочь.

«Они что, тоже умеют налагать личины?»

– Что, похож? – спросил Гэбриэл голосом своего отца.

– Очень, – выдохнул Э и последним усилием собрал волю в кулак. – Выслушайте меня, сэр! Я молю о милосердии!

Пограничный за спиной громко фыркнул. Э запоздало вспомнил, что повелитель Шоканги и милосердие в понимании арконийцев несовместимы. Прежде он скептически относился к местным поверьям, но теперь подозревал, что они действуют верней иных проклятий.

Отзывчивого человека драконом не назовут.

– Что случилось? – спросил Лорд Пограничного поверх головы Э.

– Мокрица его пожевал, – хмыкнул солдат. – Слегка.

«Бессердечная скотина!»

– Он что, вылез на мост? – поднял бровь Лорд.

– Не, хотел топиться.

– Я не топился! – возмутился Э. – Просто решил немного поплавать.

– В озере? – изумился Лорд.

– Ну… да.

– Ну ты и…

Выслушав краткую, но емкую характеристику своих умственных способностей, Э и впрямь почувствовал себя идиотом, а ведь наставники безжалостно выбраковывали дефективных воспитанников.

– Но я люблю плавать! – начал оправдываться он. – Мы всегда купались, когда было жарко.

– Хочешь еще раз окунуться? – ласково поинтересовался Лорд, и несчастный Э содрогнулся.

– Я не могу здесь оставаться, – обреченно начал перевертыш, разом забыв припасенные аргументы. – Когда оно так близко.

Как объяснить этим людям, что он уже две недели не может нормально спать? Стоит задремать, как перед внутренним взором вновь возникает теплое, солнечное утро, прозрачная вода и членистые щупальца, взрывающие поверхность. Охранники, заметившие странное поведение перевертыша со стены, успели вытащить его буквально в последнее мгновение. От когтей демона на ноге осталась длинная, болезненная царапина. Но самое главное, Пограничные Стражи находили инцидент забавным. Они же любезно объяснили Э, что упомянутый Мокрица иногда пытается забраться в замок и его приходится гнать отсюда огнем.

– Повезло тебе! Его уже лет сто никто не видел. Думали, спит.

При мысли о беспощадных щупальцах, лезущих сквозь окна, Э начинало мутить.

– Как же вы жить тут собирались? – пробормотал Лорд, и перевертыш счел за лучшее промолчать.

Молчание затягивалось. Э остро осознавал, что как бывший враг не заслуживает даже жизни, не то что комфортных условий существования. Прежний хозяин привязал бы его за ноги и окунал в воду до тех пор, пока пленник не сошел бы с ума или не умер от ужаса.

«Если откажет, придется прыгать со стены».

Причем – во внутренний двор, потому что оказаться в воде, пусть и мертвым, Э был не согласен.

– Ну, – нехотя начал Великий Лорд, – есть у меня для тебя одна работа… Если возьмешься, отправишься со мной из замка пентаграммой.

Э обмяк от облегчения, но полностью соображения не потерял.

– А что надо делать?

– Будешь сопровождать меня, пока я – Гэбриэл. Ты ведь с ним путешествовал, как он себя ведет – знаешь. Я бы, конечно, предпочел Тео взять, но он сейчас занят по горло.

Перевертышу не нужно было объяснять, что это значит.

«Изображать мишень и для своих и для чужих. Отвлекать от объекта внимание. Спорить с Драконисом, направляя его поведение, на что никто из местных не решится, потому что это даже хуже, чем в воду залезть».

И все равно Э согласился. Дело было даже не в возможности покинуть порчей тронутый Озерный замок. Затеяв свой обреченный бунт, перевертыш не рассчитывал вырваться из рук арконийской охранки и очень долго воспринимал свое спасение как недоразумение или сложный трюк. Но время шло, и невыносимая легкость бытия начала явственно давить на сознание. Э заскучал. Никто не объяснял ему, чем занимаются закончившие свою карьеру агенты, им вообще не полагалось оставаться в живых. Эпатажное купание вопреки всем местным традициям стало всего лишь результатом отсутствия в его существовании цели и смысла. На самом деле перевертыш хотел окунуться в совсем другой омут, он жаждал риска, как запойный пьяница жаждет чарки.

Так в сплоченных рядах врагов Арконата появился первый предатель.

Угрызений совести по поводу этого обстоятельства Э не испытывал: несмотря на усилия наставников, любимое Отечество осталось для него понятием достаточно абстрактным, тогда как жизнь в Арконате имела плоть, вкус и цвет. Маги-язычники оказались не настолько омерзительны, как это внушалось ученикам, и под протекцией повелителя Шоканги с ними вполне можно было сосуществовать. В конце концов, профессиональному шпиону просто хотелось знать, чем все закончится. А Хозяин перевертышей… Что – Хозяин? При таком количестве охранников у Хозяина просто нету шансов взять Э в оборот.

На следующий день перевертыш покинул фамильный замок Великих Лордов Шоканги, уже будучи облаченным в привычную форму Арконийского ордена, только гораздо более опрятную и не хранящую чужих запахов. Висящая на шее цепочка с неброским амулетом означала, что применять магию ему запретили, но (что характерно) возможность такую оставили.

«Поразительно! После таких событий и такая уверенность в себе. Вот когда сам начинаешь верить в незыблемость королевства».

Знакомый дознаватель с видом человека, мучимого зубной болью, объяснил перевертышу правила поведения – не ворожить, из расположения охраны не уходить и в случае нападения на защиту Пограничных особо не рассчитывать.

Кормили хорошо. В отсутствие Лорда обязанности перевертыша были просты: запускать иллюзии, сорить и переставлять в комнатах мебель, передавать непосвященным в происходящее слугам выдуманные приказы, проверять на присутствие ядов и уничтожать доставляемую еду. Результатом последнего стало то, что за месяц Э заметно поправился. Теперь принять его за немолодого боевого мага мог только очень ненаблюдательный человек. В прежней жизни Э был бы примерно наказан, а Лорд Бастиан только рукой махнул:

– Все равно о тебе известно всем, кому не надо.

Во время частых визитов в хемленское поместье, где Лорд Гэбриэл якобы проводил лето, его отец учился двигаться и говорить, как сын. И вот тут намечались большие проблемы, поскольку талантами перевертыша Лорд Бастиан определенно не обладал. Все, абсолютно все повелитель Шоканги делал как минимум вдвое быстрее своего меланхоличного наследника. Быстрее двигался, быстрее говорил, быстрее принимал решения. Никто, единожды видевший шокангийских Великих Лордов, не перепутал бы отца и сына даже под личиной. Э, как мог, пытался выправить вопиющие несоответствия.

– Считайте до трех прежде, чем что-либо сделать, – советовал он новому владыке. – А лучше, считайте про себя непрерывно.

– Как же я смогу думать? – недоумевал Лорд.

– Думать в этот момент как раз не надо.

– Ты хочешь сказать, что мой сын – бездумный идиот?! – щетинился Драконис.

– При чем же тут бездумный? – удивлялся Э и пытался выразить словами впечатления, оставшиеся от общения с Гэбриэлом. – Когда что-то происходит, ваш сын сначала уточняет, имеет ли это отношение к нему, потом выясняет, не может ли кто-нибудь решить проблему без него, и лишь затем начинает действовать. Получается раз-два-три как минимум.

– Раз-два-три, значит? – бормотал про себя Лорд. – Ну, пусть только вернется. Я ему покажу – раз, два, три!

Идея с внутренними монологами оказалась весьма продуктивной – теперь Драконису приходилось не только считать в уме, но декламировать про себя стихи, распевать навязчивые детские песенки. От одного сознания унизительности подобных действий величественные движения матерого хищника разбавлялись оттенком неуверенности. Добиться лучших результатов, не прибегая к методам своих наставников, Э не мог.

– Может, вам лучше отказаться от посещения Академии?

– Нет, – качал головой Лорд. – Гэбриэл собирался оставаться там еще два года и ни за что не изменил бы планов.

– Это так, – вздыхал Э.

С разницей темпераментов они худо-бедно справились, горделивая осанка вельмож была универсальным продуктом академического воспитания, а вот походка… Э подозревал, что перенять манеру движения Гэбриэла мог бы только очень талантливый перевертыш. Как описать непосвященному эту странную грацию, когда четкий, ритмичный шаг внезапно сменяется бесшумным скольжением, а из-под легкой грубоватости борца проступают вкрадчивые, неуловимые глазом жесты фокусника? Э мог описывать удивительное явление часами, то и дело срываясь на белый стих.

– Вот как, – хмыкал Бастиан. – Это он жулика своего наружу выпускает.

Объяснения Э не понял, но совет дал:

– Подковы с сапог снимите, хотя бы на слух разница будет меньше.

Великий Лорд старательно выполнял указания перевертыша, понимая, что лучшего мастера превращений ему не найти. Э подозревал, что в случае неудачи будет назначен главным виноватым, но остановиться не мог. День великого испытания неумолимо приближался.

Естественно, устраивать клоунаду с переодеванием сразу в Академии король и орден не позволили. Для начала повелителю Шоканги была устроена строгая проверка, проводил которую мэтр Ребенген, имевший с Драконисом какие-то общие интересы (не за пыточным ли станком?). Дознаватель придирчиво осмотрел маскировку Лорда, попросил его пройтись и сказать что-нибудь, а под конец вручил какой-то затянутый в бархат круглый предмет.

– Знаю, носить неприятно, но эта штука позволит тебе не только выглядеть, но и ощущаться, как Гэбриэл. Академия набита магами, при близком контакте личина их не обманет.

– Удачно! – хмыкнул Драконис и спрятал подарок под мундир (Э подозревал, что у Лорда там масса секретных карманчиков).

– Ты просто не представляешь – насколько. Время на операцию резко увеличивается. – Маг недоверчиво зыркнул на перевертыша и закруглил выступление: – Теперь все зависит от тебя.

Ха! Если бы так, то Лорду уже можно было бы выдавать утешительный приз. Все, абсолютно все возникающие проблемы решал Э, который процесс внедрения многократно отрабатывал с наставниками, а один раз даже удачно осуществил на практике. Перевертыш на всю жизнь запомнил главное правило: «Лучший способ произвести впечатление – не производить никакого впечатления». Поскольку на естественное поведение Дракониса стал бы рассчитывать только наивный, требовался отвлекающий маневр, простой по сути и изящный по исполнению. И осуществить его смог бы только сам Э. Перевертыш улыбнулся своей наглости и принял решение посетить Академию вторично.

В один из ничем не примечательных вечеров, за неделю до начала занятий из странствий вернулся наследник повелителя Шоканги. Гэбриэл выглядел даже более рассеянным, чем обычно (Драконис перед выходом наглотался каких-то эликсиров), а впереди катился румяный, жизнерадостный колобок – племянник мастера Першина, непонятно за какие заслуги занявший место личного мага молодого Лорда (в перспективе – главного волшебника провинции). На фоне шумного и болтливого волшебника тихоня Гэбриэл смотрелся печальной тенью. Цель, поставленная перед собой Э, была блестяще достигнута.

Перевертыш наскакивал на любого, пытающегося пообщаться с фальшивым студентом и убалтывал до бесчувственного состояния. Очень скоро и ученики и преподаватели стали явственно сторониться общительного чародея.

– Раньше ты держался тише, – бормотал Драконис.

– Но ведь убедительно? – не сдавался Э.

Через пару дней страсти улеглись, отец освоился на месте сына и перестал судорожно сжимать ладонь на месте отсутствующего меча. Внедрение вошло в следующую фазу – непосредственного общения – и тут перевертыш был спокоен: у Гэбриэла просто не было близких друзей, способных заметить изменение привычек.

– Ты уверен? – обеспокоенно хмурился Драконис. – Он что, вообще ни с кем не общается?

– По моим наблюдениям, только с библиотекарем, – пожимал плечами Э. – Некоторые девицы были бы не против, но до откровенных предложений они еще не дозрели, а тонкой игры он просто не воспринимает. И вы не вздумайте!

Великий Лорд провожал задумчивыми взглядами фигуристых чародеек, использующих последние теплые деньки как предлог превратить ученическую мантию во что-то совершенно непотребное.

– Выберите книжку поинтересней и ни о чем не беспокойтесь.

Но высидеть в библиотеке обычные для Гэбриэла четыре часа его отец не мог физически – от не находящей выхода энергии его начинало натурально трясти, а постоянно опаивать его успокоительным Э опасался – так и отравить недолго. Пришлось использовать вспомогательную легенду о совместных делах с мудрилами – Драконис сосредоточился на общении с доверенными волшебниками, в основном из цеха Новых Знаний. Неутомимые исследователи, поначалу не понимавшие, что им делать с вельможным посетителем, заинтересовались возможностями мага с нетрадиционным образованием (как понял Э, интерес был взаимным), и досуг повелителя Шоканги кое-как устроился.

Теперь оставалось только дождаться ассасинов.

Но первым настоящим испытанием оказались все-таки студенты. Проблема была волшебно проста: дети захотели стать героями. Уже достаточно большие, чтобы почувствовать свою силу, но в то же время слишком неопытные, чтобы осознавать слабость, молодые люди вообразили, что смогут заткнуть за пояс дипломированных чародеев из старшего поколения.

После завершения лекций, которые Драконис дисциплинированно посещал вместо сына, к нему подошла примечательная компания: блестящий Ариан Каверри, а с ним юноша-маг из талантливых простолюдинов и дева-воительница из побочной ветви рода Дарсаньи (самого плодовитого семейства Великих Лордов).

Следуя совету Э, Драконис сжал левой рукой кисть правой, чтобы удержаться от инстинктивного поиска оружия.

– Слышал, что случилось с семьей Смолвока? – потребовал ответа Ариан.

– Ну, допустим, слышал. – Типичная заторможенность Гэбриэла получилась у отца сама собой.

– Мы должны отомстить!!! Орден до сих пор не покарал злодеев, а все потому, что пострадавший – простолюдин. Мы должны взять правосудие в свои руки!

– Как мы это сделаем? – уточнил Лорд, доподлинно знавший, какие силы брошены на расследование.

– Я выяснил, что у Микеля была любовница в квартале Кожевников. Уверен, она как-то связана с похитителями.

Драконис, лично допрашивавший Смолвока, ни о какой такой таинственной зазнобе не слышал. О причинах сделанного доппельгангерами выбора у него тоже было свое мнение – преступление выходца из Каверри бросило бы тень на хозяев провинции, единственных Лордов, не понесших серьезных убытков от демаршей чужаков.

– Почему бы не сказать об этом наставникам?

– Я не знаю, как ее зовут, – поморщился Ариан. – А тот малый не хочет говорить со стражниками, зато готов показать, где она живет.

Дело запахло сильно и гнусно: пойти в знаменитые столичные трущобы на встречу с человеком, избегающим стражи, может решиться либо очень глупый, либо очень наглый авантюрист. Осталось понять, в кого целят – в Ариана, еще одну Дарсаньи или в Шокангу.

– А при чем тут я?

– Говорят, девица – ведьма. Если она попробует нас приворожить, то на тебя магия не подействует.

Драконис честно сосчитал в уме до четырех, а потом согласился:

– Приворотное зелье, ха!

Э, подробно изучавший неоднозначное влияние женщин на поведение мужчин, тактично промолчал. Вдруг Великие Лорды устроены иначе? Весь разговор он слышал в пересказе Дракониса, каждую пару фраз перемежавшего изысканной бранью.

– Что вы кипятитесь, – примирительно заметил перевертыш, – вспомните себя в молодости, разве вы никогда не вели себя безрассудно?

– Я… – Честность заставила Дракониса запнуться. – Меня от этого излечили, радикальным способом. И я никому не пожелаю такое испытать.

– Тогда надо сообщить наставникам.

– Гэбриэл сделал бы так?

– Скорее всего нет.

– И мы не будем! Это явная ловушка. Молокососов заманивают, если эти не клюнут – займутся другими. Мы для чего тут столько времени сидим?!

Перевертыш вздохнул и начал планировать миссию прикрытия. О квартале Кожевников он знал только то, что появляться там не следует – убьют («И съедят», – между делом добавил Драконис). Гниющие руины, зажатые между могучей Эт-Кемаи и ее вонючим притоком, населяли личности опустившиеся, отчаявшиеся, а то и вовсе безумные. Квартал был тщательно вычеркнут из столичной жизни, отделен от остального города водой и глухими заборами. Городская стража появлялась там раз в год в начале весны, чтобы собрать трупы умерших за зиму бродяг, впрочем, от тошнотворного запаха в жаркие дни это не спасало. Разложив на столе подробнейшую карту Гатанги, Великий Лорд любезно просветил Э о причинах появления жутких трущоб посреди благополучной в общем-то столицы.

Это место являло собой типичный результат благих намерений. Городские власти долго искали способ избавиться от кожевников с их смердящими чанами и наконец нашли: после очередного потопа разоренную ремесленническую слободу отдали под строительство жилья для пострадавших. А чтобы дело продвигалось быстрее (и у вышвырнутых на окраину кожевников не было времени возмутиться), от соблюдения обычных столичных правил строителей освободили. Окрестные жители вздохнули свободней, но ненадолго – вскоре им предстояло пожалеть об изгнании ремесленников.

Дело обещало быстрые деньги. Желающих заработать нашлось много, а фантазия застройщиков соперничала только с их же жадностью: дома возводили без всякого плана и глупой заботы о ширине улиц, иногда – с тремя стенами вместо четырех и перегородками, напоминающими полотняные занавески, почти сплошь – без каминов и печей. Два или три раза практически завершенные здания падали под собственным весом. Естественно, что любой способный заработать деньги гатангиец спешил убраться из подобной дыры куда угодно, хоть на улицу Фонарщиков, а из тех, кто оставался, оказывалось очень трудно выбить плату за жилье. Через пять лет, когда доходы, взлетевшие было до небес, начали стремительно падать, обнаружилось, что найти нового хозяина для дорогой столичной земли невозможно – никто не желал покупать хаос по частям, мирясь потом с соседством падающих хибар и их вшивых обитателей. Квартал Кожевников можно было приобрести только целиком и разобрать вручную, потому что гореть зачарованное от пожаров дерево не желало (студенты Академии неплохо заработали на защитных заклинаниях). Городские власти то ли не могли найти средств на снос этого кошмара, то ли боялись к нему подступиться, а король не желал пускать в столицу крупного собственника со стороны. Круг замкнулся. Так и стоял бывший квартал Кожевников, постепенно ветшая, в ожидании следующего наводнения, которое смоет разом последствия всех человеческих глупостей, а пока сколько-нибудь жилыми там оставалась лишь пара крайних улиц.

Короче говоря, любовница начинающего мага не могла жить в таком месте ни при каких обстоятельствах. Да и карта, скорее всего, была там практически бесполезна.

Задумчиво водя по столу кончиком дорогого кинжала, Драконис посвятил перевертыша в план – Э предстояло стать ключевым звеном, связывающим Лорда с группой поддержки. Классическая схема: бойцы следуют не за объектом, а за его «другом», на которого и ложится вся ответственность за качество слежки и своевременный вызов помощи. Э льстило оказанное доверие, но он понимал, что Великий Лорд руководствуется исключительно логикой – в таком деле безопасней иметь в напарниках перевертыша, чем проверенного, но некомпетентного слугу. Драконис взвесил риски и сделал выбор.

Осталось обсудить мелочи – условные знаки, порядок движения и взаимодействие с городскими властями.

– В этом деле меня беспокоит одна вещь…

Э поднял бровь: «Неужели только одна?»

– Плохо, что из-за маскировки я не могу ворожить в полную силу. – Лорд щелкнул пальцем по бархатному мешочку.

– А вы и не должны ворожить, – законно возразил Э. – Ваш сын этого не умеет.

– И как я это объясню нападающим?

– Не надо ничего объяснять! Ариан Каверри – сам по себе многообещающий боевой маг, он вполне способен протянуть время до прихода помощи, и, надеюсь, в эту вылазку он возьмет с собой не лизоблюдов. Дайте им вляпаться! Молодым людям полезно получать по шее.

Мысль о возможности поставить кого-то в неловкое положение Драконису понравилась.

– Но маскировочный амулет я все-таки доработаю.

В четвертом часу следующего дня Э занял пост у ближайшего к кварталу Кожевников моста через Эт-Кемаи. Драконис заверил его, что путать следы по городу студенты не станут, а если попробуют, Шоканга все равно найдет повод завернуть их сюда.

Легко узнаваемую орденскую мантию перевертыш скатал на поясе, превратив в аккуратное брюшко, и закрыл сверху курткой ремесленника. Подумав, обул на ноги добротные сапоги без подков (мечту следопытов), а на голову нацепил типичную для простых гатангийцев шапочку, только подбитую двойным слоем войлока (просто на всякий случай). Даже у наблюдательных нищих его присутствие вопросов не вызывало – преуспевающий подмастерье в цветах гильдии краснодеревщиков всего лишь остановился подкрепить силы пирожком и стаканчиком сбитня.

Команда юных мстителей появилась у моста очень вовремя – с последним куском аппетитно прожаренного теста. Ариан Каверри решительно прокладывал путь сквозь толпу, и перевертыш в который раз задумался, почему этот блестящий юноша официально не считается Великим Лордом (надо все-таки разобраться со странными местными обычаями…). За Каверри следовал описанный Драконисом молодой маг, весь обвешанный амулетами с гербом своего патрона (вряд ли среди них имелось что-то убийственное, но вид у парня был боевой). В качестве силовой поддержки с Арианом шла дама – в руках девицы Дарсаньи был красиво окованный медью посох, который формально оружием не являлся, но то – смотря с какой силой бить. Драконис не мудрствуя лукаво нацепил ножны с мечом (дорвался-таки!) и словно сбросил с плеч три десятка лет – шаг его стал по-юношески легок и упруг. Компания проследовала через мост с видом заправских заговорщиков.

Э удовлетворенно вздохнул, кинул нищему как бы случайно оказавшуюся под рукой мелочь и двинулся следом за неугомонными студентами. Где-то на другой стороне реки два взвода Пограничных Стражей получили сигнал, что объект пришел в движение, и стали неспешно дрейфовать в его сторону.

Очень скоро стало понятно, что Ариан понятия не имеет, куда его несет. Жалкий вид обитателей примыкавших к кварталу Кожевников улиц привел юношу в недоумение (а уж как дивились нищие на Лорда!), вид крепкого деревянного забора, возведенного поперек мостовой, вообще вогнал в ступор. Тут бы новоявленным дознавателям и повернуть, но в преграде обнаружились кем-то предусмотрительно выбитые доски. Туда все и полезли.

Э был уверен, что одного взгляда на руины окажется достаточно, чтобы отбить студентам все порывы к благородству – пытаться искать чью-то любовницу среди дерьма и отбросов могут только полные идиоты. И то, что так произойдет, понимал не только перевертыш. Комитет по встрече ожидал юных мстителей сразу за забором, студентов спасло то, что сидеть прямо в куче набросанного горожанами мусора нападающие не стали, и у незадачливых сыщиков оказалась пара секунд форы. Впрочем, Драконис вынул меч еще по эту сторону преграды, следовательно, за исход боя можно было не опасаться.

Сонную тишину осеннего вечера разорвали воинственные вопли, звон металла и надсадный треск какой-то слабосильной магии.

Э посмотрел в щелочку, чтобы оценить ситуацию. Нападающие, скорее всего, перевертышами не были, так, головорезы местного значения. Кто подговорил их напасть на молодых дворян (а распознать отпрысков Великих Лордов можно под любым гримом), еще предстояло выяснить. Атакующей силой банды являлись два мага-недоучки, увешанных криво сляпанными амулетами, – пыль под ногами даже для такого волшебника, как Э. Остальные налетчики, с их кистенями и кинжалами, против трех Лордов смотрелись как курьез (девица-то ничего себе дубиной машет!). Можно считать, что ситуация уже под контролем, осталось достигнуть дидактический эффект.

Каверри и молодой маг пытались заломать противников голой силой, одновременно прикрывая своих от вредоносного воздействия. Дарсаньи и Шоканга отбивались от прочего сброда (Драконис успел походя зарезать двоих, прежде чем сообразил, что выделываться не стоит). Силы оказались практически равны, схватка затягивалась, и тут случилось неизбежное – Ариан Каверри пропустил удар. Можно быть сколько угодно хорошим боевиком в теории, но, когда доходит до причинения вреда живому человеку, сознание непроизвольно задерживает смертоносное заклятие. Этого мгновенного замешательства оказывается достаточно, чтобы проиграть более опытному сопернику. Напарник Каверри обнаружил, что оказался один против двоих, Дарсаньи отвлеклась на упавшего, и теперь от клинков убийц компанию защищал только боевой опыт Дракониса.

Э выдержал паузу, дожидаясь, когда на лицах дурной молодежи появится тень раскаяния, и выпустил на врага хитрое ошеломляющее заклятие. Не готовые к подлому нападению наемники рухнули на мостовую, а перевертыш вышел на сцену, светясь от праведного гнева:

– Ах, милорд, как вы могли! Уйти без сопровождающих!!! Вы же знаете, как о вас беспокоится ваш папочка!

Драконис молча шевелил губами, и Э подозревал, что это – не молитва.

– Пойдемте же быстрей домой! Эти грязные улицы полны, – тут Э ловко пнул попытавшегося встать налетчика, – всякого сброда.

– Это правильно, – раздумчиво кивнул Лорд. – Потому что всемером на четверых они напасть не могли – не тот стиль.

С таким выводом Э был полностью согласен – их всегда учили добиваться минимум трехкратного преимущества, и вряд ли его неизвестный коллега считался плохим учеником.

Драконис взвалил на плечи бесчувственного Каверри, а перевертыш ухватил под ручки растерянных студентов (не очень разумная идея – нагружать лучшего бойца, но иначе без носилок тушу наследника им было не утащить).

– Это вам урок, девочки и мальчики, даже Великим Лордам не стоит очертя голову соваться в сомнительные авантюры!

А учитывая текущую ситуацию, Великим Лордам – в особенности.

Впрочем, сейчас, когда в пустых подворотнях мелькали молчаливые тени Пограничных Стражей, и Э чувствовал себя достаточно уверенно. Ну кто в здравом уме попрет на боевого мага и взвод солдат?

– Выбираемся к проспекту? – между делом уточнил перевертыш.

– Нет, срежем угол через квартал, – процедил Бастиан, сражаясь с лезущей на глаза курткой Каверри. – Мы ведь ищем приключения, забыл?

И они их явно найдут. Впрочем, не для того ли нужна была вся эта маскировка? Глупо, выманив врага из убежища, тут же бежать от него.

«Главное, чтобы вепрь попался не слишком крупный, а то ведь можно и самим угодить на шашлыки!»

Драконис шел неторопливо, умудряясь естественно и непринужденно сворачивать не туда – два раза они заходили в тупики, а один раз сделали петлю и оказались там, где уже побывали. Времени для мобилизации сил у противников было предостаточно.

Маневры Лорда завели их в самое сердце квартала Кожевников (не такой уж он и большой!). Теперь вокруг не было ни души, только темные, сырые щели улиц, опасно покосившиеся, незаселенные дома, сильный смрад засорившейся канализации. Жить здесь не желали даже нищие.

Студенты устали от блужданий, да и сам Э все тяжелее переставлял ноги. Прикрывающие тылы и фланги Пограничные вынуждены были сомкнуть строй, чтобы не потеряться в лабиринтах улиц.

«Надо предложить Драконису сдать тело солдатам – все равно болваны себя раскрыли».

Очередной переулок вспух безымянной площадью, заваленной бессмысленным хламом – полусгнившими бочками, завалами из сломанных корзин. Все ставни здесь были давным-давно заколочены. Площадь покидали три узких прохода. Лорд кивнул на левый. Идущий впереди Пограничный Страж сунулся за угол и вылетел назад с развороченной грудью под жуткий грохот и щелканье металлических осколков.

Э уже приходилось слышать такой звук.

«Дуло разорвало – без пушки остались, а может, и без стрелков. Очень удачно для нас».

– Засада!

Драконис скинул тело Ариана в грязь, а перевертыш стал запихивать студентов в щель между стеной и бочками, гневно шипя в ответ на возмущение мага:

– Мало тебе одного бесчувственного приятеля? Учти, следующему придется лежать в этой блевотине до прихода стражи! В лучшем случае останется без сапог.

Пограничные смыкали полукруг за спиной господина. Э убедился в повиновении студентов и сдвинулся так, чтобы прикрывать тыл, не прекращая при этом мысленно материть новое начальство. Не выдать ему ни одного боевого амулета!

«Стою прямо как голый».

А шутки-то кончились – из проулков, подворотен и темных ниш навстречу беглецам шагнули шесть теней и выстроились в атакующую позицию «Клыки и Крылья»: трое встали сзади, поднимая щиты, трое вышли вперед, выбирая цели. Аура незнакомцев оставляла в гортани привкус затхлых сухарей и прокисшей мочи. Волосы у Э встали дыбом – ему было знакомо это ощущение. Такое чувство вызывали у него старшие наставники, те, кто муштровал практически сформировавшихся магов, а с неугодными расправлялся лично. На памяти Э ни одному отчаянно сопротивляющемуся ослушнику не удалось хотя бы подпалить полы наставнического плаща. И это – один на один. Но стоит ли лезть к Драконису с паническими криками, если схватки все равно не избежать?

Не тратя времени на разговоры, тройка «клыков» швырнула в Дракониса заклятие, похожее на сотню клинков из белого света. Э инстинктивно сморгнул, а пространство между противниками вскипело буйством красок сложнейшего динамического щита. Великий Лорд растянул защиту от стены до стены и даже загнул сверху, копья света рассеялись в ней без следа. Перевертышу послышалось со стороны врагов встревоженное «О!», а потом Бастиан сорвал с шеи маскировочный амулет.

Только теперь Э понял, в какие неприятности попали его бывшие сослуживцы: долгими месяцами копившееся раздражение Дракониса нашло выход. Синее пламя окутало фигуру Лорда целиком, волосы встали дыбом, а с пальцев сыпались искры, что творилось вокруг в ментальном плане, не поддавалось описанию вообще. Пограничные Стражи, молниеносно оценившие ситуацию, бросились плашмя, активируя защитные амулеты и прикрываясь друг другом. Э остался стоять.

«Потому что амулетов у меня все равно нет».

И грянул гром.

Пять (пять!) секунд потребовалось Драконису, чтобы уложить всех нападающих неопрятной кучей. Когда Э проморгался, жутко довольный собой Лорд поправлял крючки на маскировочном амулете, а Пограничные выбирались из убежищ и инспектировали амуницию, громко комментируя потери.

Прибывшей к месту побоища городской страже оставалось только упаковать условно-живых диверсантов. На Э поглядывали странно, и было от чего: фиолетовая мантия приобрела нежно-салатовый оттенок, а кое-где отсутствовала вовсе. Хорошо хоть в теле дырок не было – Драконис виртуозно владел своей Силой.

– Мои поздравления, э-э, коллега, – обратился к перевертышу старший в патруле. – Хорошая работа.

Чуть обалдевший Э сообразил, что происходит: победу над врагом приписывают ему. А как иначе? Бастиан-Гэбриэл в маскировке и по легенде магией не владеет, Пограничные дерутся по-другому, остается он – единственный официально участвовавший в деле маг.

«Хозяин перевертышей будет в ярости. Впрочем, поздно уже об этом думать».

 

Глава 15

Мастер Тьян крутил в руках бокал стахийского вина, лишь отдаленно напоминающего напитки его родины, и пытался оживить в памяти напутственную речь, которую произнес перед служителями Храма один из патриархов. Получалось плохо (все-таки столько лет прошло), вспоминались парадные рясы жрецов, влажная духота, стелющийся над толпой голос, а вот произнесенные тогда слова сохранились лишь в виде сухой справки, не вызывающей даже тени прежних чувств.

То был действительно важный день. Патриархи готовили свое появление на севере давно, не проявляя ненужной торопливости и не сомневаясь в результате. Эмиссары Храма служили проводниками не только его воли, но и идей, которые отлично прижились в Стахе, успешно боролись за признание в Тирсине и совершенно не находили понимания в Арконате. Это противоречило всему историческому опыту. Как правило, крупным странам со сложившейся культурой управления навязать свою волю оказывалось легче, чем карликовым княжествам, близким к анархии (увлеченно режущие друг друга дикари могли просто не понять, что от них требуется). А уж королевство, разделенное на несколько крупных вотчин, – просто подарок для интригана.

Однако уже тогда Тьян знал, что в Арконате он будет не первым.

Вначале ставка делалась на оппозиционное религиозное течение. Для служителей Храма, в совершенстве владеющих искусством управления толпой, встать во главе остатков Общества Ищущих не составило ни малейшего труда. Сотни тысяч исполнителей, фанатично верующих и готовых на все, множество тайных сторонников среди священнослужителей и простонародья… Казалось, с таким ресурсом ничего не стоит развесить представителей старых родов на стенах фамильных замков, а местных недомагов превратить в гонимое меньшинство. Тогда набирающая обороты экспансия запнулась на последнем – невозможности вбить клин между чародеями и обществом. Оказалось, что власти Арконата сами неплохо знают о своих слабостях, и готовую к противостоянию с Церковью секту Черепов разгромил орден магов.

Двадцать лет назад Тьян считал, что все недостатки планирования учтены. Служители Храма подготовили сотни агентов влияния, которых внедрили на ключевые позиции, не доверяя случайностям карьеры – просто заменив нужных людей. Такая тактика имела жесткие временные ограничения (доппельгангеры быстро теряли власть и общественное положение оригиналов), поэтому пик боевых возможностей агентуры следовало приурочить к крупному потрясению в жизни королевства – нашествию Немертвых (которое не состоялось), падению династии Лордов (которого не произошло) или войне с Серыми Рыцарями (которые самым наглым образом получили гражданство Арконата). А теперь уже и поднимать в бой некого – три четверти преображенных безвозвратно потеряны.

Тьян вспомнил доклады своего самого успешного орденского агента. Взобравшийся на вершину магической иерархии храмовник был уверен, что без прямого силового воздействия опрокинуть эту систему невозможно. Однако, бросив вызов ордену, непоколебимо уверенный в своих силах волшебник проиграл Лорду, а всего через несколько месяцев Пограничные Стражи южной провинции десятками резали ему подобных на улицах крупных городов. Что же еще не учли патриархи в путаном уравнении по имени Арконат?

Хозяин перевертышей поболтал в бокале ярко-желтую и неприятно терпкую жидкость, вместо легкости приносящую тошноту. В душе было так же муторно. За свою жизнь Тьян не опасался, хотя надежду на карьеру в Храме смело можно хоронить. Беспокоило то, что мысль о возвращении в метрополию не вызывает у него положенной радости.

«Останься, – шептала часть души, о существовании которой Тьян не догадывался. – Выйди в дверь и исчезни. Даже выходить не придется – уцелевшие связные не знают тебя в лицо. Одному из твоих преображенных удалось что-то подобное».

Тьян выплеснул омерзительное пойло прямо на ковер.

Все! Сегодня вечером он сдаст дела преемнику, а завтра начнет долгий и опасный путь на юг. К демонам в глотку все эти внутренние голоса. Даже если опустить бытующие в Арконате предрассудки относительно высшей магии, Тьян никогда не сможет жить в стране, которую задумали, под сенью божества, которому его почитатели даже имени не дают. Им вообще без разницы, есть ли оно: «Вселенная не хочет совершать самоубийство, равно как и Господь желает предоставить своим детям шанс искупить грехи…», так и так – слава Основателям.

«А может, они правы», – на прощанье буркнула мятежная часть души и замолкла. Тьян остался сидеть в кресле, беспомощно разевая рот, словно рыбка куоми, которую на севере никто не видел. Дальше так продолжаться не может! Возвращение в метрополию является единственным выходом – он больше не в состоянии сражаться. Надо надеяться, что новый Хозяин окажется сильнее духом.

Когда вечерние тени заполнили улицы, мастер Тьян вышел из дома, одетый в немаркий коричневый плащ, надежно скрывающий забитую амулетами и метательными звездами разгрузку. Впервые за долгие годы Хозяин перевертышей взялся за оружие. Предчувствия были нехорошие, намечался бой. А все почему? Потому что у кого-то не хватило терпения!

Приказ о возвращении пришел еще месяц назад, но перед отъездом он должен был передать преемнику списки агентуры, сведения об источниках финансирования, нынешнее местоположение лаборатории лицевого мастера, а также самое ценное – архив с компроматом на аборигенов. Казалось бы, пустяк, если бы не безделица: их встреча должна была состояться в самом безлюдном месте Гатанги – заброшенном квартале у реки. То есть до самого недавнего времени – заброшенном.

Тьян поежился. На соседней улице гомонила компания местных чародеев, обнаружившая что-то интересное, скорее всего, эманации высшей магии, которой Тьян занимался здесь регулярно (кости жертв хранят ее следы практически вечно). По подворотням тенями шлялись Пограничные Стражи в издевательских бирюзовых костюмчиках. Городская стража в поте лица возводила вокруг квартала охранный периметр, но, к счастью, еще не замкнула его – перенести место встречи с эмиссаром было невозможно. Прошмыгнув по лабиринту рухнувших стен и покосившихся строений, Тьян почувствовал, что исчерпал свое везение на два года вперед.

На фоне таких переживаний встреча с преемником состоялась буднично – незнакомец вынырнул из темноты, послал предшественнику заклинание-ключ и снова отступил в глубину арки. Дом, некогда принадлежавший владельцу кожевенной мастерской, дыхнул на незваных гостей плесенью, свиток с адресами хранителей архива и связных поменял владельца за считаные секунды. Теперь официально Хозяином перевертышей стал другой, а Тьян превратился в его подчиненного, всего лишь одного из служителей Храма. Облегчение было невероятным.

«Остальное – на явочной квартире. Здесь небезопасно», – жестами объяснил Тьян.

«Почему?» – осторожничал преемник.

Ответить Тьян не успел. В конце аллеи зашуршал мусор, хлипкие куски штукатурки скрипнули под тяжестью шагов. Из пустого дверного проема брошенного строения выступил Пограничный Страж, и веселенький цвет его мундира больше не выглядел забавным. Солдат не был похож на человека, скорее – на охотящегося зверя. Все, что успел разузнать Тьян про безумных воинов Лордов, стремительно пронеслось у него в голове. Боец явно находился в трансе и готов был убивать даже не за движение – за вздох (возможно, на дыхание он и ориентировался). Уйти от него нереально, пытаться убрать – самоубийственно: это сейчас Пограничный один, но, стоит его задеть, сюда мигом набежит целая толпа ему подобных, а на что они способны скопом, бывший Хозяин перевертышей однажды видел. Тьян замер в тени арки.

Но преемник не настроен был сдаваться. Он сделал рукой неуловимый жест, и в бойца полетело заклинание забвения. Пограничный сбился с шага, замедлился, но упрямо наклонил голову и снова попер вперед. Новый Хозяин усилил давление – бирюзовый солдат не сдавался, он шел словно против ветра, встречая непонятную силу грудью.

«И теперь – в точности на нас».

У Тьяна волосы встали дыбом – до их убежища Пограничному оставалось метров десять. Внезапно откуда-то из руин раздался пронзительно переливчатый и явно призывный свист. Пограничный недовольно оглянулся, словно сейчас его отвлекли от какого-то безумно интересного дела ради сущего пустяка. Свист повторился. Солдат непонятно ругнулся и потрусил на зов.

Храмовники, не сговариваясь, устремились прочь. Тьян показывал путь – он лучше знал местность. Через четверть часа, проскочив за спинами у городской стражи, они вырвались в большой город и замедлили шаг. Теперь за безопасность нового Хозяина Тьян не волновался – в крайнем случае, он объявит спутника тирсинцем и поручится за него лично. Они направлялись не в трактир и не в торговый квартал, а в крохотную лавку, купленную с прицелом на одного из связных, но так и не пущенную в дело. В запорошенных пылью комнатах не было заготовлено еды или питья – обмениваться ими на первой встрече считалось против правил. В темной нише под прилавком лежали девять толстых тетрадей – личные наблюдения Тьяна – и тонкая папка, над заполнением которой он работал весь последний месяц – систематизированные и упорядоченные выводы неудачника.

Новый Хозяин обошел помещение, внимательно разглядывая убогую меблировку, но ничего не касаясь, подтащил к прилавку стул и присел на краешек. Тьян волей-неволей занял место управляющего и, поерзав на продавленном сиденье, принялся излагать то, что ни в одном отчете не найти – свое отношение к происходящему.

О том, как поразительно легко удавались внедрения, как ненавязчиво и настойчиво преображенные пытались раствориться в своем окружении нацело, забыв о существовании куратора, и как зелье, созданное для защиты от допроса, превратилось в средство контроля. Что Великие Лорды в этой стране действительно довольно крупные, а отсутствие золота на мундирах магов не означает недостаток власти. О специфическом местном отношении к водоемам и Границе, за которой древние демоны перестают быть сказкой. Про то, что шестеро детей в здешних семьях считается нормой, так как даже в самые неудачные годы родители сумеют сохранить двоих. И о заросших колючкой и змеиной лозой холмах без единого пепельного пятнышка, за которые никто не сражается, потому что вокруг полно земли поудобней.

«А уроды на рыночной площади тут почти сплошь – ряженые. Из всех известных мне пар порченый младенец родился только у одной, где отец был тирсинцем. Впрочем, зачем об этом думать храмовнику? Высшие маги семей не создают».

– С Пограничными Стражами вы уже познакомились, – вздохнул Тьян и, поколебавшись, добавил: – По поводу странного убеждения местных, что силы Вселенной – на их стороне. Можете считать меня маразматиком, но где-то в чем-то это, похоже, работает. Даже предположив, что во сне я исповедуюсь лично Леону Нантреку, невозможно объяснить столько совпадений.

– Согласен, – неожиданно кивнул новый Хозяин. – Патриархи допускают, что местные чародеи возродили искусство управления вероятностью. В древних архивах упоминается такая возможность.

– Не слышал, чтобы здесь подобное практиковали, – с сомнением нахмурился Тьян.

– Кто-то может пользоваться своей способностью неосознанно, – невозмутимо пожал плечами преемник. – Поэтому мне важно знать все излишне часто мелькающие в деле имена и особенно – участников собрания, на котором был осуществлен ритуал Конструктивного Предвидения.

– Да-да, конечно. Преображенный довольно подробно описал все связанное с Кристаллом Хроноса. К сожалению, теперь сообщения того агента нельзя считать достоверными.

– Кристалл тут ни при чем, впрочем, как и любые ритуалы. Прибыв сюда, я провел контрольную операцию с местными наемниками и собственными бойцами. Полученный результат имеет не просто нулевую вероятность, она отрицательная. В первом же столкновении местные частично уничтожили, а частично захватили полную храмовую звезду. Причем – без потерь со своей стороны.

– Шестерых высших магов?! Это какие же силы потребовались…

– Двое. По моим данным, на момент столкновения дееспособными оставались местный подмастерье и ваш знакомый перебежчик. Даже если считать по максимуму, в группе было пятеро потенциальных волшебников, остальные – Пограничные Стражи, в схватке не участвовавшие.

Тьян попытался осознать глубину возникшей проблемы. До сих пор ни в одной стране и ни один волшебник не смог устоять против преобладающих сил высших магов. Полная храмовая звезда считалась непобедимым боевым соединением, а ее члены, носящие шестиконечные символы совершенства, на юге получали прозвище «разрушителей», причем совсем не в том смысле, какой вкладывают в это слово арконийцы. Некоторые народы вообще не считали их за людей, поскольку от частого применения высшей магии у ее адептов менялась не только психика, но и тела, а это производило на аборигенов незабываемое впечатление.

– Да…

– Как вы понимаете, прямая войсковая операция теперь даже не обсуждается – Храм не может позволить себе таких жертв.

Проблемы для Храма означали проблемы для его служителя. Когда Тьян вернется, ему будут задавать вопросы, а он теперь не уверен даже в том, что видели его глаза.

– Возможно, некоторые способности здешних магов сознательно утаиваются от общественности, – спокойно заметил новый Хозяин, наблюдая за предшественником. – Либо заменяются правдоподобным объяснением.

Тьян скривился:

– Сомнительно. Преображенные годами занимали свои посты и никогда не докладывали о чем-то похожем на заговор умолчания. Спецификацию тех же Пограничных Стражей мне легко удалось добыть, но как они могли на взгляд определять преображенных, по-прежнему неясно – агентов в их училищах у меня нет. Я подозреваю, что мы либо называем по-разному одни и те же вещи, либо имеем дело с побочным эффектом простого с виду явления.

Тьян не хотел говорить, что постулаты Храма не описывают происходящее или (Всевышний оборони!) могут быть в чем-то неверны. Однако патриархам придется серьезно поработать над новыми толкованиями.

В равнодушных глазах преемника промелькнуло что-то человеческое. Сочувствие? Понимание? Тьяну очень хотелось бы в это верить.

– Как вы относитесь к горячительным напиткам?

– Местным?

– Обижаете!

– Тогда – сугубо положительно.

На пыльном прилавке появилась серебряная фляжка и маленькие стаканчики, тоже из серебра. Тьян позавидовал предусмотрительности нового эмиссара – сам он взять в дорогу запас не догадался. Раньше крепкие настойки его не привлекали, но сейчас ради возможности прикоснуться к прежнему миру он готов был рискнуть всем, даже тем, что в стакане может оказаться медленный яд.

Напиток оказался именно таким, каким рисовала его память. Глоток расплавленного золота наполнил ноздри эхом фруктового аромата, мягко скользнул по пищеводу и растворился в желудке волной южного зноя, не оставив на языке терпкой горечи. Божественно!

– Пусть путь ваш будет легким, – выдохнул преемник традиционную фразу прощания на родном языке.

Тьян откланялся молча – ему не хотелось выглядеть тряпкой. Уже на улице он поймал себя на странной мысли: отставной эмиссар сожалел о том, что после того глотка не рухнул замертво. Было что-то неправильное в его возвращении на родину – таким, подобным сломанному мечу в парадных ножнах. Тьян чувствовал себя отравленным поцелуем, отправляемым внутренним чудовищем Арконата далекому южному врагу.

«К демонам в глотку эти фантазии! Доберусь до дому, сяду перечитывать наставления патриархов, все сорок пять томов. А главное – пост и медитации, пост и медитации!»

Новый эмиссар Храма в Арконате (а возможно, и будущий правитель этой удаленной провинции) сердечно улыбался вслед предшественнику и праздно размышлял, успеет ли тот добраться до связного в Тирсине прежде, чем противоядие от новых ловушек перестанет действовать. Как повезет. Рисковать тем, что портал (пусть и промежуточный) попадет в руки еретикам, Хозяин перевертышей не мог – достаточно того, что факт существования служителей Храма стал известен местным властям. Патриархи предпочитали не создавать у новых подданных образ врага. Прежний Хозяин ему нравился – обстоятельный, терпеливый, наблюдательный. Именно такой и требовался Храму в предыдущем плане, но для текущей ситуации ему не хватало агрессивности. Теперь патриархи желали нести в Арконат разрушение.

Вся писаная история человечества доказывала, что проводниками воли и силы в обществе служит ограниченное число людей. Они подобны нервам, благодаря которым аморфная общность разумных существ способна действовать как единое целое, слаженно и осмысленно. Выжги нерв, лиши армию командиров, и она превратится в толпу слепцов, мечущуюся под ударами стихии. За то время, пока новые лидеры добьются признания и поймут, на что следует употребить полученную власть, любое государство можно захватить при помощи дюжины высших магов, и, что самое забавное, посаженные на место правителей аборигены будут благодарны Храму за поддержку.

Предшественник начал действовать в правильном направлении, но выбрал неудачный объект – слишком хорошо защищенный. На крупномасштабный террор теперь попросту не хватит сил, значит, нужно выбрать несколько второстепенных фигур, активных, но легкодоступных. И у Хозяина перевертышей были мысли на этот счет…

Где-то далеко, в темноте квартала Кожевников, к глухой арке (месту недавней встречи служителей Храма) подошли двое: безымянный Пограничный и его сержант. Постояли молча и ушли. Сержант оказался в сложном положении: подчиненный сообщил ему, что заметил нечто, похожее на н’нода, только меньше, а приказ был «искать необычное, все равно – что». Нужно ли считать н’нода необычным только лишь из-за размера? Может, тьфу на него?

Но что, если потом тварь найдут другие и станут дознаваться, почему Пограничные ее не заметили? Сержант вспомнил допрос, учиненный ему заезжим чародеем, и содрогнулся. Нет, лучше он признается сам. Господин конечно же проявит больше понимания и не станет мучить своего верного солдата странными вопросами. Решено! Лорду Марвину будет доложено про маленького н’нода.

 

Глава 16

Ребенген слушал увлекательную историю приключений Великого Лорда в квартале Кожевников и понимал, что браниться с Бастианом бесполезно – в таком возрасте человека уже не исправишь. И потом, непробиваемая уверенность Дракониса в своих силах имела под собой основание – новых, доселе не встречавшихся врагов он скрутил, почти не напрягаясь, а четверо из шестерых при этом даже сохранили рассудок.

Но в какой компании!!!

Надеждам Ребенгена на то, что выживший доппельгангер станет сиюминутной прихотью Великих Лордов, не суждено было сбыться. Хуже того, странное обаяние чужака подействовало не только на молодого Гэбриэла, но и на его умудренного годами отца. И вот теперь Бастиан притащил это двуличное существо на важнейшее совещание, представив своим советником по маскировке! В присутствии власть имущих перевертыш держался скромно и сидел, потупив взгляд. Прямо скажем, предприимчивый гад отлично вписался в высшее арконийское общество. Да пес бы с ним (от одной лишней гадюки это кубло не пострадает), но вот при мысли, что множество уважаемых чародеев хотя бы на минуту приняли эту наглую харю за почтенного мэтра Першина, у Ребенгена начинало ныть предплечье (во время допроса пленник изловчился укусить дознавателя за руку).

Отравить, что ли, его по-тихому? Нет, Бастиан заметит.

– Противостояние определенно перешло на новый уровень, – невозмутимо вещал председатель Нантрек. – В Арконат прибыли не просто вымуштрованные исполнители, но представители, так сказать, коренной нации. Принять их за арконийцев можно только темной ночью и под плащом. Что означает – агенты аутентичного вида у врага закончились. Мы можем себя поздравить!

Нантрек присутствие доппельгангера упорно не замечал. Наверное, это самая разумная политика – делать вид, что все идет как надо. Сидевший ближе всего к Лорду глава Целителей изображал статую самого себя (даже не поймешь, что дышит). Вот уж без чьего присутствия Ребенген чувствовал бы себя намного спокойнее! Но повода не пустить на встречу одного из руководителей ордена не было, а выказывать господину Мурмалину свои подозрения Нантрек не спешил.

– Надеюсь, эти «коренные жители» рассказали что-нибудь новое об источнике всех несчастий? – поднял бровь повелитель Шоканги.

– Наши лучшие дознаватели работают над этим.

Ребенген поморщился – в допросах такого уровня он предпочитал не участвовать. Сейчас психику задержанных методично крушили, используя весь богатый арсенал средств, изобретенных человечеством. Поскольку враги являлись магами и сопротивлялись изо всех сил, после окончания дознания их милосерднее будет усыпить. Что уж там говорить о достоверности информации!

– Однако мы собрались здесь для другого. – В глазах председателя появился хищный блеск. – Что глубокоуважаемый Лорд Бастиан может сказать о боевых качествах чужаков? Целители утверждают, что их заклинания были весьма нестандартны.

Повелитель Шоканги сокрушенно вздохнул:

– Молодежь! Ничем, кроме своей кормушки, не интересуются, будто за пределами Арконата и нет ничего.

У Мурмалина задергалось веко – нападение на учеников Академии расследовали его лучшие люди.

– Вы заметили что-то знакомое? – льстиво улыбнулся Нантрек.

– Этим знакомым там смердит! Не знаю, кто кого обучал – они стахийских шаманов или стахийские шаманы их, – но паттерны щитов совпадают с точностью до гармоник. Зная методы преподавания этой, с позволения сказать, магии, можно твердо заявить, что наставник у них один.

– Шаманы не способны чувствовать потоки Силы, – пробормотал Ребенген, вспомнив общение со знатоком стахийских нравов. – Для них характерны мощные ударные воздействия.

Бастиан покосился на мага и решил проявить сострадание к старому другу.

– А им чувствительность и не нужна, – принялся растолковывать Лорд. – Они формуют энергетические каналы неофитов через артефакт, являющийся идолом местного культа. Как таковой передачи знаний не происходит: внутрь посвященного засаживается подобие амулета, к которому этот, с позволения сказать, волшебник обращается посредством набора ключей – жестов или словесных формул. Извращение! Даже самая сложная матрица не может содержать больше двух дюжин комбинаций. Не спорю, каналы получаются шире, что имеет значение при жертвоприношениях, но способность манипулировать тонкими энергиями теряется навсегда. Люди-амулеты, вот кто это такие! Мерзость какая, прости господи…

Ребенген почувствовал себя нерадивым учеником, только что провалившим экзамен. Не надо было пускать Дракониса на семинары…

– У меня сейчас нет бойцов, имеющих опыт противостояния шаманам, – поджал губы Мурмалин. – Придется искать наставников в Тирсине.

– Какие наставники, какой опыт, чего там уметь, я не понимаю? – искренне изумился Лорд. – Если это люди-амулеты, то и обращаться с ними надо, как с амулетами – диссипатор Соркарда в щит и нет проблем!

Но Мурмалин успел уловить главное «если».

– При всем моем уважении, сэр, поручиться, что возможности чужаков тождественны стахийским, вы не сможете, – покачал головой глава Целителей. – А значит, необходимо тщательное исследование феномена, привлечение экспертов…

Нантрек беззвучно пробормотал ругательство, а Ребенген испытал желание стукнуть своего начальника чернильницей по голове (той, что из цельного куска нефрита). Сказать Драконису, что он чего-то не может! Все, теперь Мурмалин для Бастиана – личный враг.

– Говорите за себя, уважаемый! Ваша хроническая немочь не имеет ко мне никакого отношения. Я за четверть часа не только узнаю, но и продемонстрирую любому, шаманы это или нет. Моя сдержанность диктовалась исключительно заботой о подрастающем поколении (о чем неплохо задуматься и вам!). Подобное зрелище не предназначалось для глаз леди.

Ребенген не сразу сообразил, что под ранимой девушкой Драконис подразумевает девицу Дарсаньи, проломившую головы минимум двум налетчикам.

– Замечательно! – Председатель вклинился в разговор, не давая Мурмалину раскрыть рот. – Насколько я понимаю, речь идет о поединке? Гениальная идея! Молодым магам полезно будет увидеть работу профессионала. У дознавателей как раз есть один, гм, кандидат. Узнать у него что-то уже невозможно, но драться он еще способен.

Лорд Бастиан устремил глубокомысленный взгляд на парчовую занавеску, прикрывающую большую ученическую доску (сейчас там была начерчена схема канала контрабанды из Стаха, о чем кое-кому из присутствующих знать не полагалось). Стало слышно, как на стене равнодушно тикают часы, а в приемной секретарь обсуждает что-то с посетителем. Насколько Ребенген его знал, повелитель Шоканги уже принял решение, но будет самозабвенно трепать окружающим нервы, пока те не попытаются выбить из него ответ силой.

– Последнее время я очень занят. Накопилось столько дел! Даже не знаю…

Пауза.

Председатель скорбно покачал головой.

– Как я вас понимаю! Значит, все-таки тирсинцы…

– Но, возможно, мне удастся выкроить часок. Скажем, завтра в полдень.

– Идеальное время! Не слишком рано, и света достаточно. Будет ли вам удобно провести схватку на полигоне Академии?

– Вполне.

От столичной резиденции повелителя Шоканги до полигона было ближе, чем, собственно, до столицы (один из прежних королей выразил свое недовольство поведением подданного как сумел).

На том и порешили. Совещание закончилось, практически не начавшись.

Покинув кабинет Нантрека, Ребенген решил воспользоваться личными связями и поговорить с Лордом приватно. Бастиана он нагнал у выхода из Башни Магов и с удовлетворением отметил, что лукавый перевертыш направляется в зал переноса вместе со своим господином – по легенде, Гэбриэл на время оставил Академию, следуя воле своего отца (если бы Драконис продолжал игнорировать покушения на любимое чадо, это начало бы выглядеть подозрительно).

– Не понимаю, как такие люди занимают руководящие посты! – вместо приветствия начал Лорд.

Ребенген не стал уточнять, кого имеет в виду повелитель Шоканги.

– Просто все устали и нервничают. Столько всего произошло!

– Я тоже устал, но это не превращает меня в идиота.

– Я тебя умоляю! Делай скидку на размеры, между нами есть физическая разница.

– Действительно. – Убедившись в своем врожденном превосходстве, Бастиан подобрел. – Приходи завтра, увидишь много интересного.

– Не сомневаюсь. – Ребенген попытался собраться с мыслями. – Скажи, а как ты определил, что в щит надо ставить рассекатель? – полюбопытствовал он.

– Никак. Я всегда его туда ставлю.

Маг хотел высказаться о глубине паранойи Лорда, но не стал – не при посторонних. Упоминать про осторожность тоже не стоило.

– Надеюсь, завтра все закончится хорошо.

– Перестань, Тео! Откуда такой пессимизм? Человек с искалеченной аурой в принципе не может противостоять полноценному магу. Это будет все равно что избить слепоглухонемого.

– Остается еще случайность.

– Не будет никаких случайностей!

– Аминь.

В день поединка Ребенген пришел к транспортным пентаграммам за час до двенадцати и не прогадал – желающих посмотреть на сражающегося Лорда собралось едва ли не больше, чем на встречу с Ракшем (столица рядом), а добираться до полигона своим ходом никто не хотел. Комфортом зрителей орден не озаботился – прибывшие мокли под мелким дождем на границе большого, углубленного на два метра в землю поля. Пришли бывшие подчиненные Сандерса, от простых целителей отличавшиеся хорошей физической формой и военной выправкой, бренчали странными устройствами изнывающие от любопытства эксперты из цеха Новых Знаний, у самого ограждения с благостными улыбками отиралась пара священников – святые отцы тоже не гнушались мордобоя. За спиной главы Целителей маячил уже знакомый знаток стахийских нравов. Ребенген знал, что в толпе присутствуют и те трое, которые помогали Нантреку усмирить Бастиана, взбесившегося после смерти отца (по нынешним временам – живые легенды). Маг был уверен – Драконис не забыл обидчиков, но утешал себя тем, что повелитель Шоканги не разменивается на отдельные личности, а мстит Арконийскому ордену в целом.

Виновник торжества прибыл за пять минут до двенадцати в удобном крытом экипаже. Простой черно-красный мундир защищал Лорда разве что от непогоды – ни амулетов, ни брони Бастиан надевать не пожелал. Зато лже-Першин снова был рядом.

– Наблюдай внимательно! – поучал его хозяин. – Тебе это важнее, чем им. Или ты думаешь, что про тебя все забыли?

Лорд неторопливо спустился к вычерченному на песке кругу, и Нантрек подал знак начинать. Целители выволокли южанина на середину площадки, сняли смирительную рубашку, плотно расписанную блокирующими знаками, а потом быстро ретировались. Драконис остался стоять, терпеливо дожидаясь, когда противник изволит очнуться.

На взгляд Ребенгена, слишком спокойно и расслабленно.

Чужак атаковал молниеносно, не выдав своего намерения ни звуком, ни движением. Какое-то омерзительно несбалансированное заклятие, единственным назначением которого было рвать и калечить, ринулось в сторону Великого Лорда без особого прицела (в такую тушу захочешь – не промахнешься). Ребенген, никогда не любивший лишенную опорных знаков, спонтанную и непродуманную боевую магию, смог оценить только мощность удара – такого хватило бы на пятерых. Разум отказывался верить в возможность отразить нечто подобное.

Атакующее и защитное заклинание встретились точно на полпути между противниками – классика (Драконис явно рисовался перед зрителями). Титаническая мощь разрядилась в пространство россыпью безобидных искр, и в толпе пронеслось многоголосое «уф!». Большинство зрителей призвали Иное Зрение и теперь стоически терпели ощущения, вызываемые магией чужака (самому Ребенгену хватило одного взгляда): шаманство как оно есть – противоестественное использование природных способностей, почему-то именуемое даром потусторонних сил.

Мурмалин тянул шею, стараясь не упустить ни единого движения противников. Нантрек растирал запястья профессиональным жестом опытного боевика. Не к месту вспомнилось, что всего год назад кое-кто из присутствующих всерьез обсуждал возможность устранения повелителя Шоканги, как только его сын пройдет необходимое для Великого Лорда посвящение стихиям. И, к слову сказать, Гэбриэл его уже прошел. А вчера никого не смутило, что Бастиан будет рисковать своим здоровьем. Не могли ли председатель и глава Целителей действовать заодно?

Ребенген начал потеть.

Южанин встал, выпрямившись во весь рост (отнюдь не маленький), но Великому Лорду достал чуть выше подбородка, от чего выглядел скорее комично, чем угрожающе. Галдящих зрителей он словно не замечал.

«Не знаю, из кого Основатели вербовали первых владык, но запаса там явно не осталось».

Мудрилы вывесили за барьер какую-то медную штангу и едва не загремели следом за ней. Отважных исследователей затолкали в задний ряд.

И началась игра кошки с мышью. Чужак атаковал – Великий Лорд оборонялся, величественно игнорируя возможности закончить бой одним ударом. Быстро выяснилось, что без предварительной подготовки южанин выдает только тот самый «магический плевок», который использовал первым, а все остальные его атаки предварялись хорошо различимыми демаскирующими жестами или фразами. Складывалось впечатление, что Драконис знает их все. Бастиан манипулировал динамическим щитом без видимого напряжения, волшебство мерцало и струилось вокруг него, словно невесомая шелковая кисея, но противник бился о нее, как муха о стекло.

Убедившись, что чужак начинает повторяться, Великий Лорд сам перешел в нападение. От южанина полетели клочья. Драконис не вкладывал в заклинания какой-то безумной мощи, но щиты врага они проходили без видимого сопротивления. Злосчастного шамана кололо, драло, жгло, швыряло и полосовало. Схватка как таковая не состоялась – вместо боя происходило избиение. Южанин продержался минут шесть, на чистом упрямстве (а может, целители с эликсирами переборщили), после чего упал и больше уже не поднялся.

Ребенген скосил глаза – если Нантрек и был разочарован результатом, то виду не показывал.

Драконис поднял руку в жесте победителя и стал выбираться с полигона, непринужденно огибая глубокие воронки и участки спекшегося песка. Двое целителей с носилками спрыгнули на поле за своим подопечным, который, как ни странно, все еще дышал и даже немного дергался. Полигон был плохо приспособлен для эвакуации тяжелораненых – на крутой склон носилки пришлось затягивать вшестером, под едкие комментарии боевых магов и предложения добить страдальца. Ребенген зыркнул на лже-Першина: как тот отнесется к убийству соплеменника? Казалось, что перевертышу горько наблюдать глумление над бывшим кумиром. Обвалянный в грязи, истекающий кровью из ушей и носа южанин тихонько поскуливал.

– Ну вот, – Драконис снисходительно потрепал своего спутника по плечу, вызвав у зрителей минутную дезориентацию, – а ты мне вчера что пел? «Непобедимые, несокрушимые»! Радуйся лучше, что они рабов боевым приемам не учат. Что рожу кривишь? Осадочный яд мы тебе выведем, дай срок, а вот коснись ты этой порченой ворожбы, вся тонкая энергетика была бы искорежена. Или ты думал, что не раб?

Перевертыш развивать дискуссию не пожелал, и повелитель Шоканги перенес внимание на Ребенгена:

– Сам-то чего-нибудь понял?

– Нет. Я не силен в боевке.

– Великолепный поединок! – вклинился в разговор знаток стахийских нравов. – Ваш противник полностью раскрыл свою сущность. Не остается никаких сомнений, что перед нами шаман!

– Не вижу причин для оптимизма, – могильным голосом объявил Лорд. – Среди использованных им заклинаний я обнаружил три совершенно незнакомые конструкции.

– Да, я заметил. Но особой искусностью они не отличаются.

– Не понял, да? – поинтересовался Драконис почти ласково, отчего по спине Ребенгена толпой побежали мурашки.

– У вас эти магемы затруднений не вызвали! – запротестовал заметивший странные взгляды знаток.

На лице повелителя Шоканги расцвела счастливая улыбка.

Теперь даже Мурмалин осознал, что конец света, может быть, еще не наступил, но где-то там уже виднеется.

– Вообще-то вправлять мозги волшебникам не является моим Долгом, но раз уж тут больше нет никого… Начнем с того, что при тех же природных способностях шаман сильнее мага, причем свои возможности получает через три месяца после посвящения, а не через двадцать лет непрерывных тренировок. Скажем прямо: это идеальные солдаты, дешевые в обучении и неспособные отвлекаться на что-то еще. К мощному атакующему удару добавьте ритуальную магию, заточенную под жертвоприношения и емкие накопители. А теперь ответьте, почему стахийские шаманы сидят в своей пустыне и даже на границе с Тирсином почти не появляются?

Ребенгена такая постановка вопроса смутила, председатель счел ниже своего достоинства вступать в дискуссию, и защищать честь ордена досталось Мурмалину.

– Потому, что с этим их рукомашеством они нормальному магу не противники, – буркнул глава Целителей.

– Не совсем так. – Лорд поднял вверх палец. – Все стахийские шаманы используют в работе один и тот же набор ключевых фраз и жестов, вследствие чего любой тирсинский маг заранее знает, какое действо от них ожидать. Стахийцы ничего не могут с этим поделать – сами они не владеют секретом создания артефактов-матриц. Предсказуемость не дает шаманам реализовать свои преимущества. Но у этого типа было три новых ключа! Либо тот, кто его послал, владеет набором, альтернативным стахийскому, либо способен создавать матрицы по своему выбору. Предлагаю ориентироваться на второе. Значит, нам будут противостоять полчища людей-амулетов с непредсказуемыми свойствами. Уверенно противостоять им способен только опытный маг пятого-шестого уровня, таких за один год не выучишь, а умирать они могут не только от колдовства.

– При массовом обращении одаренных они лишатся магов за два-три поколения! – не утерпел Ребенген. – Пример Стаха у нас перед глазами. Ритуальная магия в первую очередь бьет по потомству, а на восстановление популяции потребуются века!

– Но то будут поколения, а нас они задавят здесь и сейчас!

– Наши ученики погибнут раньше, чем получат необходимый опыт, – спокойно кивнул Нантрек. – Если война затянется, нас завалят мясом. Овцы затопчут волков.

Вот теперь-то мысли присутствующих заработали в должном темпе и в нужном направлении.

– Значит, необходимо реализовать наш потенциал сразу и в полную силу, – резюмировал Мурмалин. – Будем готовить превентивный удар.

– Вот, – удовлетворенно кивнул Драконис. – И надеюсь, по возвращении с юга мой сын будет смотреть на жизнь более реалистично.

– Ась? – встрепенулся Нантрек.

– Гэбриэл просил меня воздержаться от поголовного истребления соплеменников Сандерса, а нам потребуется именно это – полное уничтожение. Не должно остаться ни учеников, ни наставников, вообще никого, кто может воссоздать впоследствии эту школу. Я бы даже нашему уважаемому королю не говорил о ней – слишком уж велико искушение.

– Удобно для войны, но убийственно для волшебной традиции. Думаю, Основатели не зря сделали запретными некоторые области магии, не связанные с самотворящимся колдовством. Я понял вас, милорд.

 

Глава 17

Племя горных дикарей приняло нас не то чтобы радушно, но с воодушевлением. Нет-нет, вождь племени, одноглазый бандит по имени Варайя, не страдал наивностью: после стольких лет суровой борьбы за существование безоглядное доверие к чужакам стало бы признаком слабоумия. Но одного намека Иракеля на возможность избавления от демонов было достаточно, чтобы нас готовы были носить на руках, периодически подкидывая. Ручные твари Вечных владык всех вусмерть замумукали.

Воспользоваться гостеприимством Варайи меня заставила крайняя нужда – необходимость изучить местное наречие. То, как легко мы смогли объясниться с Иракелем, ввело меня в заблуждение, оказалось, что правильным выговором шаман обязан исключительно амулету, а все его соплеменники хрипели, шипели и чмокали на безумной смеси далийского, арабийского и еще непонятно чьего. Проще было рассматривать ее как отдельный язык, чем пытаться сравнивать с уже известными. Если бы не это, я бы ни на один лишний день в горах не задержался.

Начнем с того, что верхние горизонты древних выработок, в которых племя разместилось после отступления ловцов, в принципе не предназначались под жилье и не обеспечивали даже минимума комфорта. Сами дикари обработкой камня не занимались, поскольку на одном месте долго не задерживались. Кочевники подземных лабиринтов расстилали войлоки и шкуры прямо на полу заброшенных штреков, поперек прохода натягивались занавески, призванные имитировать уют, а между ними размещались люди – семьями, компаниями или по-одному. Отдельная стоянка полагалась только шаманам (из-за пристрастия к вонючим зельям) и самому вождю. Что хуже: в плохо проветриваемых подземельях не было ни места, ни материала для хорошего костра, поэтому пищу готовили один раз в несколько дней и ели холодной, а три четверти рациона составляли пресные сухари и солонина. Великий Лорд в принципе не может насытиться такой дрянью. Я съедал все, что готовы были выделить мне эти нищие бродяги, и никак не мог заглушить урчания в животе. А что такое голодный Разрушитель… Короче говоря, у меня тоже быстро появилась отдельная стоянка.

Меж тем Третий Ракш процветал. Его поведение изменилось разительно, словно бывший демон еще раз попал во Тьму – моим спутником овладела необыкновенная общительность. Языковой барьер его не сдерживал – любую проблему Ракш все равно решал так, как сам считал нужным, а окружающим оставалось либо смириться с этим, либо оказывать физическое сопротивление. Сначала дикари ругались и жаловались на Третьего вождю, потом заметили, что охотиться, шить гамаши и играть в нарды (суровую мужскую игру) у него получается ничуть не хуже, чем у местных. Прошло две недели, и Ракш уже на равных принимал участие в жизни племени, а я все еще набирал словарный запас.

Когда Третий присоединился к охотничьей партии и заслужил всеобщее уважение, добыв какого-то козла, моя любознательность взяла верх над воспитанием. Я пристал к нему с расспросами:

– Что это ты так с этими дикарями возишься? В Арконате я не заметил у тебя подобной широты души.

Третий смерил меня мрачным взглядом.

– Говорить буду один раз: я феллийцев никогда не любил и любить не собираюсь. Освободим брата и разойдемся, как в море корабли. Усек?

Я попытался представить себе море, бегающие по нему корабли и неожиданно понял, что для Третьего тысячелетий, прошедших после его превращения в демона, все равно что не существует – Немертвые не способны меняться. Он помнит себя человеком, и в его понимании наши феллийские предки трансформируются в арконийцев без всяких промежуточных стадий. От необычности такого ракурса кружилась голова.

– А как это тебе удается? Я имею в виду сочетать человеческую память с тысячелетиями демонической жизни? Помнить, как все было до и как стало потом…

Взгляд Третьего потяжелел.

– Хочешь еще один шрам?

– Спасибо, не надо! Я же только поговорить хотел.

Но со мной общаться Ракш не пожелал, впрочем, это не означало, что мне не хватает общества.

Ежевечерне за стаканом сомнительного отвара мы с Варайей обсуждали план дальнейших действий. Тема каждый раз была одна и та же: сколько демонов мы отправим к Ракшам в обмен на помощь следопытов племени.

Я недоумевал:

– Зачем охотиться на мелочь? Нам надо попасть на острова, главный демон – там! Если его освободить, власть Вечных владык падет.

Потому что Первый их в порошок сотрет и пеплом пересыплет.

– Однако долго очень, – качал головой практичный Варайя. – Ничего мы с того иметь не будем – раньше умрем.

– Если демоны начнут выходить из повиновения, враги могут забеспокоиться и пошлют сюда дополнительные силы!

– Главное, чтобы монстров с ними не было, а с ловцами мы управимся.

– Ну, вот как вы себе представляете мою охоту на демонов? Я же не могу бегать за ними по всему побережью!

– Что-нибудь придумаем.

Все шло к тому, что дальнейший путь мне придется проделать самостоятельно.

Третий в переговорах с вождем не участвовал. Постепенно я приходил к выводу, что его стиль поведения – самый правильный. Никаких компромиссов! Стоит проявить хотя бы тень сострадания, и тебе немедленно садятся на шею. А так, если Ракш не сможет привлечь дикарей на нашу сторону, то хотя бы будет знать, как нам от них скрыться.

Незаметно промелькнуло три месяца. Я начал понимать местную речь достаточно, чтобы объясниться с дружелюбным аборигеном, большего не требовалось – у так называемого «общего» языка тоже имелись свои диалекты, и совершенное владение наречием горцев не помогло бы мне в пути. Пора было выяснить, сумел ли Ракш разузнать дорогу хотя бы до ближайшего селения на поверхности, а еще лучше – до какого-нибудь караванного пути.

Однако Провидение вновь решило поиграть с Разрушителем в игры.

Я чинно обсуждал с молодыми шаманами возможности арконийской магии (это приблизительно как безрукий учил бы слепых вышивать крестом), но тут в пещере началась суета и моих собеседников куда-то позвали. Парни смылись, даже не пытаясь скрыть облегчение, но я знал, что завтра они все равно вернутся: даже пересказанные с чужих слов, традиционные для меня взгляды на магию были для них откровением. Например, забавные завитки простейшего опорного знака (такими балуются детишки, когда играют в волшебников) вызвали долгое сосредоточенное сопение. А в то, что чародеем можно стать, не нанося себе каких-то неисцелимых увечий, дикари так до конца и не поверили. Но это, по крайней мере, объясняло, почему местные женщины меня сторонятся (колдун – урод по жизни). Да было бы у них на что зариться…

Шум в дальнем конце стойбища нарастал, и любопытство пересилило лень – я пошел выяснять, в чем там дело.

В самой большой окрестной пещере собралось едва ли не все племя, в центре толпы переминались с ноги на ногу незнакомые мне люди, одетые гораздо цивилизованнее горцев, но при этом еще более грязные и оборванные. Преимущественно – старухи, окруженные оравой маленьких детей, с младенцами на руках и за спиною, несколько сгорбленных стариков с какими-то узелочками, один взрослый парень, но явно дебил. Необычная компания!

Я не стал толкаться локтями (хотя мог), а остановился у стеночки, воспользовавшись острым слухом Тени. Радовало, что происходящее перестало быть для меня бесконечным «бу-бу-бу». Говорил я, может, еще и не очень, а вот понимал – вполне.

Пришельцы просили у племени убежища, но им отказали в грубой форме. Суть их разногласий с дикарями и причину бегства в горы я упустил, застав только вынесение вердикта.

– Возвращайтесь в свою долину, – сурово постановил вождь.

– Но дети не одолеют обратный путь! На перевале снега по колено. Да и не сможем мы их там прокормить, нас осталось всего четверо!

Старухи, как я понимаю, у них за работников не шли.

– Нам самим нечего есть, и тут нет для вас места.

– У вас находится место для чужаков, – заверещал оборванец, тыча в меня пальцем (как углядел-то!). – А кровным родичам – от ворот поворот?

Я отчаянно соображал, как мне послать его так, чтобы Ракш не обиделся, но тут Варайя пришел мне на помощь:

– Да иди ты к владыкам, Пепе! Когда нас ловцы одолели, твой Йокабе хвост задрал и – в сторону. Конечно, куда проще чужими-то детьми от смотрителей откупаться! А теперь, когда вас самих в оборот взяли – бежите назад, мол, помогите, братцы. Бог поможет!

– Пощади, Варайя! – заныл пришелец. – Нас самих селяне еле терпели, куда нам было твоих принимать.

– Да заработать твои селяне хотели, одаренными налоги отдать. Тогда Йокабе согласился, вот пусть и получает то, что заслужил!

Племя согласно роптало. В толпе я заметил Иракеля – на лице шамана мстительное злорадство мешалось с сочувствием. Интересно, а как он сам в рабы угодил?

– Смилуйтесь! – Пепе на коленях ползал перед бывшими соплеменниками, хватаясь за полы халатов и зарабатывая пинки. – Йокабе всем сказал: «Малой кровью откупимся, а в горах да пещерах – всем не жить».

Я уже представлял себе, как здешние холод и сырость влияют на здоровье, но, если бы мне приходилось выбирать, предпочел бы замерзнуть насмерть. Однако Великих Лордов учат жертвовать малым ради большего, так что позиция Йокабе тоже была мне понятна – в конце концов, клан Варайи уцелел практически чудом. В жизни не существует простых решений.

– Что мешает вам убить двух баранов? – раздалось из задних рядов, и разгоряченные спорщики стали оборачиваться на Третьего. – Я правильно понял, с ловцами была тварь? Ушли они все вместе. Отнимем у них демона и поможем семьям воссоединиться, пусть родители сами заботятся о своих детях. Если узнать, каким путем они уходят…

– Это-то как раз известно – дорога одна. – Варайя колебался, победила ненависть. – Освободим пленников, а ловцов – в пропасть. Мы покажем этим ублюдкам, что такое честная сталь!

Новая идея быстро овладела толпой. Мое мнение эту компанию в принципе не интересовало.

– Сколько у них бойцов? – потребовал Третий от ошарашенного Пепе.

– Две дюжины и еще маги!

– Колдунами займется демон. Две дюжины бойцов вам по силам?

– Справимся, – оскалился Варайя. – Особенно если из засады.

– А если демон рассыплется? – не удержался я. – Или сбежит, оставив нас колдунам?

– Никуда ему от Слияния не деться, – отмахнулся Ракш. – А ты уж постарайся его не испортить.

Прелестно! Он так говорит, будто результат воздействия Тьмы можно предсказать.

Но обсуждать что-то было уже невозможно – все загомонили и засуетились, готовясь к вылазке. Я плюнул и пошел вытаскивать тюк с доспехами. Ненавижу энтузиазм!

Под шумок женщины унесли плачущих младенцев в жилые пещеры и разговорами увлекли туда же испуганно таращащих глазенки детишек постарше. Изможденные старухи, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся женщинами лет по тридцать, робко присоединились к общей суете.

Приготовления были завершены с немыслимой скоростью (особенно учитывая, что бойцы племени в казарме не сидели), отряд собрался у ведущего к поверхности коридора часа через два. Стоило мне посмотреть на пещерное воинство, как я понял, что готовность Варайи разделаться с двумя дюжинами хорошо вооруженных людей… мягко говоря, слишком оптимистична. Всего для дела горцы наскребли человек тридцать, что уже было удачей (не думал, что у племени столько боеспособных мужчин), так что о численном превосходстве можно было забыть. Железных доспехов или хотя бы кольчуг не имел никто, их заменяли плотные кожаные жилеты. Мечей хватило чуть больше, чем половине бойцов, а остальные были вооружены помесями кирки и топора, воинственно поблескивающими начищенными остриями и гордо именуемыми «клевец». Не спорю, убить такой штукой можно, если только противник согласится ждать, когда ты его стукнешь. Единственным серьезным оружием дикарей оказались составные луки из рогов какого-то местного животного. Да, такую красоту и Серым оружейникам показать не стыдно! Но стрел к лукам было по семь штук на брата.

– Я знаю, как мы победим: увидев нас, слуги владык загнутся от хохота.

– Не нервничайте, Лорд, – усмехнулся Третий. – Все равно победа будет за вами.

Как это он умудряется произносить мой титул так глумливо? Ай, да пес с ним!

Марш-бросок по горам я перенес хорошо, сказывался опыт путешествия по Феналле, тем более что по сравнению с Белым пределом здешние виды не впечатляли – не хватало им масштабности. Лазить на перевалы не пришлось – Варайя срезал путь по тоннелям и расположил отряд на ночевку в получасе ходьбы от караванного пути, а утром посланный в разведку мальчишка подтвердил – ловцы не успели проскочить место предполагаемой засады, заночевав чуть дальше у ручья. Дикари собирались атаковать врага на выходе из каменистого урочища, надеясь использовать преимущество лучников и в то же время сохранить возможность для бегства.

Я сидел за валуном и развлекался, подслушивая разговоры спутников. Больше всего людей беспокоила предстоящая встреча с демоном – вот так, в открытую, лезть на тварь им еще не приходилось. Шаманы про свой опыт общения с Разрушителем старались не вспоминать, поэтому остальные не вполне понимали, что я собираюсь делать с монстром. Про то, что охранять пленников будут маги и солдаты, никто, кроме меня, не вспоминал, а зря – опыта сражения с волшебниками я не имел совершенно (в Арконате не нашлось лишних волшебников). Что будет, если здешние колдуны не пожелают падать в обморок? Но запугать себя я не успел. Варайя мастерски выбрал время выдвижения на позиции – разговоры еще не успели перейти от встревоженного «что будет?» к логичному «давайте не будем», а наши противники уже показались в пределах видимости.

Вереница людей и всадников медленно тащилась по дороге, возглавляемая двумя странного вида фургонами, на мой взгляд, слишком тяжелыми для путешествия в горах. Между повозками грязно-серой горой возвышался демон. Эта тварь оказалась четырехлапой и комплекцией напоминала то ли кабана, то ли быка (массивный бронированный перед и относительно легкий зад), но движения при этом были однозначно хищные. Очевидно, на свои способности контроля слуги владык особенно не рассчитывали, потому что чудовище буквально обмотали цепями, крепившимися к днищам тех самых телег. Радовало, что при таком положении дел быстро отправить демона в бой они не смогут, однако оставалось неясным, сколько у противника магов.

Караван полз сквозь теснину, сопровождаемый шорохом шагов, скрипами и цокотом. Время от времени кто-нибудь из всадников повелительно рявкал и щелкал кнутом, но больше для острастки, чем по причине неповиновения – привязанные за шеи и руки к длинным шестам, пленники шли вперед покорно, как овцы. Громко брякали цепи на ошейнике твари – демон чувствовал нас, а вместе с ним начали беспокоиться и его погонщики. Из фургона выбралась до бровей укутанная в темно-синий шелк фигура и обратилась к охране парой резких фраз. Следом показались еще двое, по их одеждам пробегали зеленоватые сполохи, в руках они держали длинные серебристые жезлы. Колонна замедлила ход и стала разворачиваться в боевые порядки, ядром которых, естественно, оказались демон и колдуны.

Острым слухом Тени я слышал, что в рядах дикарей началось брожение – вид чародеев с жезлами их пугал. Добро же! Посмотрим, как круты те будут без своих плащей и амулетов. Я потянулся вперед, заполнив ущелье невесомым пологом Тьмы, и магия потекла сквозь прорехи в ткани мира, как вода через решето. Первым рухнул тип, закутанный в шелка, – словно из человека разом вынули все кости. Затем оживился демон, разглядывая мельтешащих у него под носом людей. Один из колдунов стукнул его погасшим жезлом по морде и мгновенно остался без руки.

Все вскипело движением.

В ущелье дождем посыпались стрелы, оборвавшие вопль искалеченного волшебника и жизни многих его спутников (железо надо носить, а не рассчитывать на отвращающую магию!). Следом за стрелами с воинственными криками устремились дикари (не слишком быстро, впрочем, ибо высоко и камни). Впереди всех горным козлом скакал Третий, единственный среди налетчиков боец в доспехах – ему достался второй маг, слишком долго пытавшийся добиться чего-то от амулетов. Я тоже поспешил вниз, но не потому, что мечтал кого-нибудь зарезать – демон практически освободился от цепей, и у меня, в отличие от Ракша, уверенности в его лояльности не было.

Массовая свалка на горной тропе разительно отличалась от преподанных мне видов боя. В тесном пространстве между валунами, людьми и лошадьми длинные мечи были бесполезны, охранники каравана орудовали короткими широкими тесаками, а задачей нападающих являлось создать локальное преимущество и навалиться втроем на одного. Противники почти не отвлекались на фехтование, широко практиковались удары в спину, голову и по ногам. Лезть в такую мясорубку желания не возникало.

Я оббежал по дуге демона, с урчанием обдирающего с себя путы, снес голову рубящемуся с дикарем охраннику. Ко мне тут же устремились еще двое – доспехи и рост обозначали меня как главное зло. Одного из врагов я проткнул почти насквозь, едва не оставив меч в его ребрах (то ли Стражи так хорошо меня учили, то ли железо здесь было паршивое), удар второго пришлось отражать наручем. Мечом охранник владел превосходно, возможно, ему удалось бы меня одолеть, но со спины на него налетели дикари и практически забили своими топориками. Бой кончился до неприличия быстро.

Варайя исполнял ритуальные танцы над трупами ненавистных ловцов, его подчиненные освобождали пленников и собирали трофеи, а я обернулся к демону, с неприятной целеустремленностью подбирающемуся к людям. Учитывая разницу в размерах, легко было представить, как кот охотится на мышей.

– Остановись! Оставь их в покое и возвращайся к Ракшам.

– Это еще почему? – нагло прищурилась тварь.

Я вздохнул и подпустил ему еще немного Тьмы.

– Кис-кис.

– Мур? – заинтересовался демон, но тут же опомнился: – Не надо, понял, ухожу.

И почти мгновенно скрылся из вида, только камушки по склону застучали.

– Проклятье! Не расспросили его, как он попал к владыкам.

– Он тоже не помнит, – хмыкнул Третий. – Шел, шел по следу и, как говорится, пришел.

Дикари поглядывали на меня с благоговейным трепетом. Да, не каждый может обратить в бегство чудовище, которому до холки достает только в прыжке. А может, их впечатлял вид закутанного в шелка трупа, теперь больше напоминавшего бурдюк с кровью (ни разу не видел, чтобы Тьма так действовала на человека!).

За всей этой суетой и запоздалыми слезами мое внимание привлек пленник, которого никто не спешил освобождать. Подростки и женщины складывали в узлы отобранное у ловцов добро, мужчины таскали трупы к ближайшей расщелине, а он так и сидел, привязанный к палкам, не пытаясь привлечь к себе внимание. На моих глазах Иракель с сосредоточенным видом подошел, плюнул в него и с видом человека, выполнившего свой долг, вернулся к прерванному занятию.

Третий понял, что происходит, быстрей меня. Он подошел, парой взмахов кинжала освободил пленника и вздернул его на ноги.

– Каждый может заблуждаться! – объявил Ракш. – Но позволять воле владык разделить родичей – неправильно.

Надо отдать дикарям должное – они задумались. Варайя подошел, посмотрел, хмыкнул:

– Ну что, Йокабе, кто из нас оказался прав?

– Ты был прав, Варайя, а я сглупил, – смиренно отозвался Йокабе.

– Больше ничего сказать не хочешь?

Йокабе опустился на колени и ткнулся лбом в забрызганные кровью камни.

– Простите меня, люди! Я виноват, я едва не погубил вас. Я позволил страху направлять мои мысли. Я посягнул на власть вождя, она оказалась мне не по силам. Я хотел как лучше… но все испортил.

Варайя зорко огляделся по сторонам, оценивая настроение соплеменников – они явно не хотели больше крови. Удивительно миролюбивое племя создал этот Малаким!

– Что сделано, то сделано. Вставай и займись чем-нибудь. Но слышать от тебя советов я больше не хочу!

– Да, вождь.

Только теперь я встретил взгляд Йокабе и понял причины покладистости мятежного лидера – в его глазах не было жизни. Казалось, он движется и говорит по инерции, просто чтобы никому не мешать. Не знаю, что произошло в этой их долине, но думаю, что за все свои заблуждения Йокабе заплатил сполна.

Поскольку других демонов в ближайшее время не ожидалось, я вернулся в пещеры с первой группой горцев, уводившей раненых и ослабевших – остальным предстояло скрыть следы боя и позаботиться о добыче, которую нереально было перетащить за один раз. Бывших пленников изрядно нагрузили поклажей, но никто не роптал, желающих вернуться в долину тоже не оказалось. Надо так понимать, что я стал свидетелем воссоединения родичей. Оно и правильно: демоны в горах скоро переведутся, а плодородную долину маленькому племени от соседей не отстоять.

В пещерах наше возвращение вызвало триумф. Люди узнавали друг друга, лезли обниматься, толкались, плакали. Откуда-то набежали дети, появились те самые моложавые старухи, и все смешалось в безумном ликовании. Бойцы демонстрировали личные трофеи, хвалились подвигами (все одновременно), шаманы сосредоточенно выцапывали из толпы раненых и уводили лечить. В сторонке Йокабе прижимал к груди радостно лепечущего малыша лет четырех, и мне показалось, что печать смерти его отпустила.

Всю ночь племя праздновало свою победу. В запасах ловцов оказалось достаточно выпивки, кроме того, дикари зарубили тащивших фургоны быков – в горах делать с ними все равно было нечего, а сами фургоны пошли на дрова. Люди серьезно рисковали обожраться до смерти. В коридорах до самого утра висел чад от подгоревшего мяса и слышались песни, смысл которых под конец не могли разобрать даже сами поющие.

Я обнаружил, что опыта участия в подобных пирушках у меня приблизительно столько же, сколько навыков реального боя – в теории знаю, морально готов, но никогда не участвовал. Тень подзуживал меня надраться. Наверное, я уступил бы искушению, но тут ко мне подошел Ракш и вручил целый кувшин чистейшей воды, хорошо хоть теплой.

– Ну, ты и гад!

– Лучше подумай о раненых. Для их исцеления шаманы использовали наговоры, а это примитивное, но волшебство.

После такого довода Тень вынужден был смириться. В качестве компенсации мне вручили миску вяленых фруктов, половину из которых я не смог узнать по вкусу, и местное национальное блюдо – смесь мяса и чеснока, завернутую в большой тонкий блин. Подающая еду девица стыдливо прикрыла лицо платочком и ушла, многозначительно покачивая бедрами. Интересно, долго ли ей еще работать…

Третий забросил в рот сушеную сливу и задумчиво прожевал.

– Я тут размышлял над ситуацией и вот что подумал – слишком уж все совпадает по времени. Парни говорят, что раньше здешнему смотрителю отдавали одного-двух одаренных в год, почему Йокабе и ратовал за мирное сосуществование. Горцев, конечно, отлавливали потихоньку, но никаких кровожадных демонов на горизонте не появлялось. И вдруг приходят ловцы, жестко выгребают из поселения всех от двенадцати до шестидесяти, включая семейных, а непокорных пытаются зачистить. То, что делают эти владыки, походит на поголовную мобилизацию. Они готовятся к войне.

– Стариков и девок – в армию?

– Ты просто не видел больших войн. Когда на кону победа, в бой гонят всех, от мала до велика.

– А если местные не захотят воевать за владык?

– Думаешь, им оставят выбор? – цинично усмехнулся Ракш. – Либо – в строй, либо – на амулеты. Тут ведь некромантией не брезгуют, отсутствие у волшебников детей – первый признак. Ты лучше подумай, с кем они собираются воевать, учитывая, что весь юг им и так подчиняется.

Мне резко расхотелось пить. За всей этой суетой я как-то подзабыл главную причину нашего похода. Если Вечные владыки и осаждающие Арконат невидимки – суть одно, перспектива вырисовывается пугающая.

– Завтра же поговорю с Варайей, если он способен будет говорить. Пора двигать к морю. Если вождь не даст проводников, придется идти самим. По крайней мере, одну дорогу мы здесь уже видели, должна же она куда-то вести.

– Согласен, – кивнул Ракш и ушел квасить с охотниками.

Сволочь!

Я остался сидеть в своем углу, прислушиваясь к протяжным песням и пьяному хохоту. Так и проживу всю жизнь трезвенником. Надо будет улучить момент и напиться хотя бы раз с теми, кого не жалко.

На дне каменистого урочища стоял человек, закутанный в синие шелка, а за его спиной почтительно замерли два взвода горных рейнджеров патриарха Вальхалопади. Человек пристально разглядывал окрестные склоны и осыпи, ища признаки ожесточенного сражения, но взгляд натыкался только на свежую зелень и цветущую не по сезону колючку. Никаких пятен сажи, воронок в локоть глубиной или, скажем, оплывшего от жара гранита. Разум отказывался это понимать – только что среди камней в пятне бурой грязи он нашел маленькую серебряную брошку с шестиконечным символом совершенства. Посвященный Ратип встретил свой конец здесь. Проклятые горы словно проглотили высшего мага и теперь поглядывали на его собрата с интересом, словно решая, не съесть ли заодно и его.

– Смотритель Агихар будет недоволен…

 

Глава 18

И снова сон, и снова – тайный сад. В нем нет цветов и пчел, лишь пламя. Оно струится из фонтанов, вздымается к небесам, рассыпает искры. Оно было, есть и будет. Горит камень, горит воздух, горит время. Я – пламя.

В долгожданный поход Варайя нас буквально выпихнул: еще вчера дикари маялись похмельем, а уже сегодня в коридоре нетерпеливо топчутся проводники и обремененные поклажей носильщики. Как будущий правитель немалого удела, я отлично понимал логику вождя: сейчас, когда племя увеличилось почти вдвое, ему не с руки держать под боком потенциальных бунтовщиков или конкурентов. А когда усланный к владыкам на именины отряд вернется (если вернется), брожение умов завершится и сменить власть будет гораздо сложнее. Удивительно ли, что одним из сопровождавших нас проводников оказался Йокабе?

Меня такое положение устраивало: бывшие пленники не успели забыть, кому обязаны свободой, и свои обязанности выполняли с похвальным рвением. После короткой перепалки к экспедиции присоединился Иракель – немой шаман не доверял долинникам. Мы взяли свою долю трофеев удобной для переноски едой и бесполезными в горах деньгами, попрощались с дикарями и зашагали навстречу неизвестности.

Дорога была легкой, погода – сухой (как мне объяснили, дожди раньше, чем через пару месяцев, не предвидятся), а полуденная жара после стылых пещер казалась даже в радость. Но приятной прогулкой мы наслаждались недолго – вскоре проводники покрепче подвязали пояса и повели нас по таким крутым осыпям и карнизам, взобраться на которые смогли бы разве что козы.

– А это обязательно? – пыхтел я.

– Так мы обойдем селения, которые навещают смотрители, – спокойно шелестел Иракель (амулету-то дыхания не требовалось!). – Заодно избежим встречи с поисковыми партиями – очень скоро каравана хватятся.

И ведь не поспоришь!

Два дня мы лазали по непроходимым с виду склонам вверх-вниз, временами даже пользуясь веревкой. Один раз острый глаз Тени Магистра различил на дальнем перевале какое-то подозрительное движение и странный блеск, но чем он был вызван – наконечником копья или осколком сланца, – никто выяснять не решился. Да и какой смысл? Нагнать нас по прямой у врагов не получится, а искать следы на камнях они могут долго и упорно. Я, например, как ни старался, не сумел уловить, какими ориентирами пользуются проводники, но свое дело они знали – на третий день горы расступились, выпустив нас в долину, издали похожую на рай. Если в горах зелень встречалась клоками, на самых удобных склонах или вдоль ручьев, то здесь она смыкалась в сплошной разноцветный покров, до боли напомнив природу Арконата, только все было ярче, оттенки зеленого – богаче, а рядом с безыскусными белыми цветочками встречались вкрапления желтого и красного. Долина напоминала бисерный браслет, уложенный в блюдо из серого камня, посреди которого чистым бриллиантом сверкала вода.

Продравшись сквозь заросли древовидной колючки, отряд спустился к озеру, шириной в три-четыре Эт-Кемаи, началом убегающего в одну туманную даль, а концом уходящего в другую. Мы выбрались на проходящую по долине старую дорогу и двинулись на юг, стараясь держаться как можно дальше от берега, но почти не скрываясь. Кажется, дикари не ожидали здесь кого-либо встретить.

Озеро словно бы притягивало взгляд. Это был очень странный водоем: хотя мои волосы шевелил ветер, его поверхность оставалась зеркально ровной, как не бывает даже в полный штиль. Должно быть, какая-то магия. Я попытался рассмотреть удивительное явление ближе, но заслужил горячую отповедь проводника. В быстром лопотании ясно различались только «вода», «ходить», «плохо».

– Если плохо, то идти в воду? – на всякий случай уточнил я.

Охотник, не отличавшийся терпимостью и пониманием, только глаза закатил.

– Нельзя, нельзя ходить в воду! – зашуршал подоспевший Иракель. – Она – мертвая, в ней – смерть.

Можно подумать, что источник опасности был очевиден всем, кроме меня. Теперь, приглядевшись внимательней, я заметил узкую пепельную полоску, окаймлявшую озеро, – такую форму приняла в этих краях Пустошь. Разноцветный ковер мхов и лишайников, воздушные корни трав и усики вездесущей колючки словно бы отрезало в двух локтях от зеркальной поверхности. Интересно, откуда же здесь столько зелени?

– Утром будет туман, – ответил Иракель на незаданный вопрос. – Выпавшая на камнях роса безопасна.

Я мысленно посочувствовал растениям, вынужденным довольствоваться слабым дыханием такой близкой и абсолютно недоступной воды. Тогда как жалеть следовало себя – местная благодать оказалась обманной. Ночью по долине разлился холодный туман, от которого не спасали взятые в дорогу одеяла, а утром на нас, словно кара небесная, обрушилась жара. Нет, я читал об убийственном южном солнце, способном обжигать кожу до волдырей, но не ожидал, что прочитанное следует воспринимать буквально. Мне, изнеженному северянину, невозможно было высунуть из-под одежды даже палец – кожу немедленно начинало печь. Яростный свет до боли резал глаза, вынуждая идти вперед вслепую, а ночью я снова зверски замерз – камни, невыносимо горячие днем, к утру становились почти ледяными.

Как тут можно жить?!! И ведь жили же – на пути то и дело попадались руины, фундаменты отдельных строений и целых поселков. Но Иракель про прежних обитателей долины ничего сказать не мог, а Третий на все вопросы только хмыкал (видимо, что-то знал, но говорить не хотел).

Заколдованное озеро сопровождало нас в пути словно искушение – древняя дорога не уходила от него слишком далеко. Я не обращал на него внимания три дня, но потом грязная кожа начала зудеть, пропитанная потом одежда заскорузла, а про запах и говорить не стоит. Великий Лорд не может путешествовать в таком свинском состоянии! Либо я найду способ ополоснуться, либо увечный шаман останется без последнего говорящего амулета. Жалко беднягу.

О том, чтобы использовать для мытья питьевую воду, не стоило даже заикаться – ее оставалось в обрез. Чистых ручьев в долине почти не было, пока охотникам удавалось пополнять запасы, собирая росу с помощью попахивающих тиной простыней, но, если фляги опустеют, нам придется лезть вверх по скалам в поисках снега и льда, либо просто сдохнуть.

Поразмыслив, я решил, что самый простой способ добыть воды – наполнить котелок из озера и окурить его Тьмой, но Иракель отказался выдавать мне посуду.

– Испортится! – категорически заявил он.

Значит, себя ему не жалко, а какую-то лоханку – да. Смешно.

Вечером я долго лежал, пытаясь не думать о липкой коже и грязных портянках. Несмотря на усталость, сон не шел. Неужели Разрушитель не сможет позволить себе ополоснуть ноги?! Нужно хотя бы попробовать. Лишаться собственной фляжки не хотелось, но, в конце концов, можно поболтать в воде те же штаны, а потом ими же и обтереться.

Я незаметно ускользнул от внимания проводников (все так устали, что сделать это было несложно), нашел на берегу уютный заливчик и задумался. Чем бы рискнуть? Одежду жалко: как подействует мертвая вода на ткань – неизвестно, а смену мы в дорогу не взяли. Сапоги? Исключено! Под горестные завывания Тени, я выудил из рукава отмычку и погрузил в подозрительную жидкость на треть. Никаких изменений, только запах кисловатый, впрочем, запах мог исходить от меня. Колдовское озеро упорно не желало открывать свои тайны.

Зато вблизи стало видно, что белые камушки на дне – это кости, мелкие и тонкие, а рядом – толстые и длинные, начисто лишенные плоти и какие-то ноздреватые на вид. Останки бесчисленных живых существ плотно выстилали дно на три метра от кромки несуществующего прибоя. Что за странная сила погнала их на смерть? Загадочно.

Камни источали накопленный за день жар, а озеро дышало прохладой. Невыносимо захотелось пить, но ведь не стану же я отжимать себе в рот грязные портянки? А хоть бы и чистые. Убедившись, что за мной никто не следит, я осторожно опустил в воду палец… Озеро на всем его видимом протяжении мгновенно стало молочно-белым. Я тщательно вытер палец о штаны и ретировался в лагерь. Ну их на фиг, эти эксперименты!

Утром мертвые воды шумно плескались о берег, взбивая сахаристую пену, а наши проводники тревожно переговаривались, наблюдая за необычным явлением. Но волнам были безразличны людские страхи. За день засохшая пена превратилась в мелкий белый песок, ровно выстлавший берега, и Третий полез купаться, наплевав на мнение окружающих. А я занялся стиркой. Без тазика и нагретой воды это было непривычно, но нужда застигнет – сухой горбушке обрадуешься.

Проводники находились в смятении, Иракель отмалчивался, а Йокабе оказался умный – Йокабе заподозрил меня. Результат его размышлений выглядел своеобразно: до этого момента мятежный вождь безропотно тащил груз и помогал на привалах, отрабатывая свое спасение от ловцов, а тут вдруг заинтересовался нашими планами – куда идем, зачем идем, что собираемся делать. Его дотошность меня раздражала.

– Да какая разница! Там видно будет.

– Значит, тебе не важна цель? – уточнил Йокабе. – Тебе все равно, достигнешь ты ее или умрешь раньше?

– Гм.

Осторожность вора некоторое время боролась с самоуверенностью Лорда и победила – я решил созвать военный совет. Именно так поступают настоящие вожди, когда не знают, что делать. Болтливости дикарей можно было не опасаться – после устроенного побоища вряд ли у них появится шанс обсудить что-то с местными властями.

Йокабе внимательно выслушал меня, а потом в пух и прах раскритиковал:

– Вы не сможете просто идти к морю. Для путешествия по долинам нужно иметь подорожную, подписанную местным смотрителем, иначе первый же встреченный ловец объявит вас своей собственностью (от этого и подорожная не всегда спасает, особенно если ехать в одиночку). Кроме того, беспрепятственно на острова могут попасть только слуги Вечных владык или их рабы.

Шаман мрачно уточнил, откуда Йокабе все это знает.

– Я расспрашивал торговцев, когда искал способ выкупить сестру, – пояснил мятежный вождь. – А ты, Болтун, далеко ходил, но рабу некоторые вещи знать не по чину.

Иракель что-то невнятно шипел через амулет, но спорить не пытался.

Я немного подумал и предложил рассуждать так, будто к морю мы уже попали.

Оказалось, что на берегу все становится еще сложнее. По свидетельствам всех опрошенных Йокабе торговцев, чужие корабли к островам не ходили – Вечные владыки уничтожали их на дальних подступах к своим владениям. Многочисленные пираты предпочитали грабить мирных рыбаков, а вот самим рыбакам большие лодки иметь запрещалось, вообще.

– Ситуевина. – Третий задумчиво грыз ногти.

Узнав о возникших сложностях, я неожиданно успокоился. Не могло такого быть, чтобы все прошло как по маслу! Препятствия – это нормально, осталось придумать, как их преодолеть.

Допустим, какое-то время мне удалось бы скрываться, опираясь на таланты Тени, но не в компании с Третьим. Бросить Ракша? Тогда я потеряю связь с Первым и надежду получить помощь, а главное, задача опознания пропавшего брата по-прежнему лежала на Ракше.

– У тебя есть идеи? – поинтересовался я у Йокабе.

Мятежный вождь колебался.

– Ну… Есть у меня знакомый в Палатане, город такой внизу. Очень уважаемый купец, имеет ярлык на торговлю с островами и на побережье ездит два-три раза в год. Как раз в это время он собирает караван.

– Предлагаешь к нему наняться?

– Не то, – снова замялся Йокабе. – Непроверенных людей в охрану не возьмут, а среди скотников свободных не бывает. Но вы двое выглядите здоровыми, в долинах это редкость, вы могли бы присоединиться к каравану в качестве товара.

– Постой, постой, а чем торгует твой купец?

– Он поставляет Вечным владыкам рабов.

Что тут началось! Иракель чуть не убил его на месте, пришлось растаскивать.

– Да ты… тебя… – трещал амулет, не в силах передать возмущение шамана.

– А по-моему, нормальная идея, – не согласился я.

Тут они насели на меня все вместе.

– Это – верная смерть! У рабов Вечных владык нет шансов сбежать! – тарахтел Иракель. – Их держат в повиновении железо и магия!!!

Угу, магия.

– С железом я тоже справлюсь.

– У тебя ничего не получится, – это уже Третий.

– Почему?

– Порода не та!

– Не понял, мы что, собирались брать острова штурмом?

Но мои спутники все равно что оглохли, при моем знании языка ни понять их, ни объяснить им что-то не представлялось возможным. Я тщетно пытался переждать бурю, а потом осознал: если не пресечь бунт сейчас, меня будут водить по горам кругами до воцарения Хаоса.

Сейчас мое терпение лопнет, и Иракель останется немым на всю жизнь.

– Молчать!!! А ты – сюда!

Йокабе сделал вид, что подходит, и обошел меня по кругу, спрятавшись за спиной шамана.

– Излагай подробней и медленно. Лучше по слогам.

Йокабе глухо, но решительно начал обрисовывать свой план.

Обширные знания вождя о жизни в долинах объяснялись просто: когда-то давно его сестра с мужем решили ехать на ярмарку, не дожидаясь каравана (наивными были, сэкономить пытались), и сгинули без следа. Безутешный брат потратил пять лет на то, чтобы выяснить их судьбу, лгал, притворялся, давал взятки. Как выяснилось, одинокие путешественники встретили команду ловцов, и те недолго думая продали парочку одаренных за хорошие деньги. Йокабе честно пытался найти способ освободить несчастных. Он дотошно выяснял всю подноготную работоргового дела, заводил нужные знакомства и даже пару раз участвовал в сделках, за что и заслужил лютую ненависть диких горцев. Увы, следы пропавших вели на пресловутые острова, с которых еще ни один раб не возвращался. Но связи-то остались! Сейчас бывший вождь готов был организовать сделку с надежным купцом, который гарантированно доставит нас туда, куда нам нужно, целыми и невредимыми, но только в колодках. Йокабе ставил свою жизнь на то, что ни на фермах, ни на рудниках мы не застрянем – Вечным владыкам традиционно доставалось все лучшее.

Но демона и шамана его доводы не убедили.

– Короче, забудь! – объявил мне Третий. – Ты не представляешь, на что нарываешься. Такому, как ты, там недели не продержаться.

Да, не представляю – гоношистые подданные Великих Лордов давно уже забыли, от кого ведут свой род, а рабство, даже долговое, в Арконате запрещено по идейным соображениям. С другой стороны, у меня есть Тень…

– Давай так: пока идем в прежнем направлении, если через три дня ты не изменишь свое мнение, будем думать что-то еще.

Долгое озеро – проклятие Кабрина – игриво плескалось о берега. Закутанный в синие шелка человек соскреб с камня зеленые нитки водорослей и долго, внимательно изучал. Мертвая вода, у некоторых народов служившая средством жестокой казни, банально зацвела.

Он подал знак – к берегу подвели охромевшую вьючную лошадь. Можно, конечно, бросить в озеро какого-нибудь пленника, но тот скорее умрет от страха, чем от реального вреда… Понукать животное не пришлось – кобыла охотно зашла в воду по самые бабки и с довольным фырканьем принялась пить.

О камни громко щелкнула стрела.

Закутанный в шелк человек даже не пошевелился, только злобно оскалился под повязками.

Совсем горцы охамели! Еще недавно, завидев синий цвет, бежали со всех ног, а теперь смотри на них – нападают. Оружие Древних пропадать начало, озеро это… Чувства высшего мага отказывали – он не видел перед собой ничего, совсем ничего, а ведь в любой материи содержится некоторое количество магических эманаций. Они накапливаются в вещах веками, обратный процесс никогда прежде не наблюдался…

Человек в синем открыл глаза, чтобы убедиться – зрение стало надежней волшебства. Долгое озеро громко плеснуло, промочив его одежду. Никаких болезненных ощущений это не вызвало. Лошадь, напившаяся до отвала, вышла на берег и принялась пастись.

– Смотритель Агихар должен узнать об этом как можно скорее.

 

Глава 19

Хозяин перевертышей забросил в печь еще пару брусков топлива, которое северяне делали из соломы и (стыдно сказать!) дерьма, а потом вернулся в уютно обложенное подушками кресло. Ныла сломанная рука, но он ни мгновения не жалел о том, что принял участие в последней вылазке. Врага надо знать в лицо! Вот и познакомились.

Без потерь не обошлось: проклятый недомаг (надо будет все же придумать этим сволочам другое название) сумел практически ополовинить их отряд. Придется искать замену. Хорошо еще, что предшественник тщательно прорабатывал возможность привлечения местных в Храм – добровольцы найдутся, причем такие, что боевые качества полной звезды даже возрастут. Плохо только, что сильно сдвинуть равновесие в свою пользу это не поможет.

В отличие от прежнего Хозяина, он хорошо знал, почему патриархи, обычно не озабоченные решением этических проблем, после открытия Нового Севера внезапно заговорили о добровольном выборе и проповеди идей Храма (нет, лично он тогда не присутствовал, но в разговорах иерархов тема мелькала). Подданным совсем не обязательно было знать, что Вечные владыки в чем-то сомневаются, поэтому вновь открытые земли на долгие пятьдесят лет превратились во что-то очень-очень далекое и малодоступное. Шутка ли, отсюда ведь практически никто не возвращался!

Новый Хозяин цинично хмыкнул, не отрываясь от главного – записей предшественника. Сейчас, когда камень брошен, но волны еще не пошли, у него есть время разобрать и переосмыслить собранные сведения.

Патриархам было о чем волноваться. Магия, квинтэссенция зла, отравляющего мир, цвела на севере пышным цветом, притом что неизбежной расплаты за злоупотребление волшебством не наступало. Вон даже предшественника, человека умеренно информированного, потрясла чистота здешней земли и витальность населения. А островная империя до сих пор пожинала плоды завоевания континента и в хорошем и в дурном смысле – одаренных рождалось все меньше и меньше. Тогда как в среде Серого Братства, например, понятие «одаренности» вовсе отсутствовало – тамошние заклинатели доподлинно установили, что какой-то талант есть у всех соплеменников, просто с некоторыми не имеет смысла возиться. В Арконате количество годных к обучению составляло один на тысячу… (Хозяин сверился с записями), а, нет, двое на сотню. При таком боевом потенциале воинству Храма на севере ничего не светило, если, конечно, сначала не зачистить его руками аборигенов. Вот и началась долгая и нудная возня по установлению в королевстве новых порядков, причем в обстановке полной секретности – чтобы самим не схлопотать по шее.

В проницательности патриархов Хозяин убедился два дня назад, решив лично проследить за уничтожением ключевой иерархической фигуры местного ордена. Если бы не его присутствие, боевую звезду просто размазали бы – противник оказался нереально хорош.

Маг, замаранный связями в уголовном мире, расширять сотрудничество не хотел и на контакт пошел неохотно. Очевидно, мысль о необходимости избавиться от подельников пришла партнерам одновременно, едва войдя в визуальный контакт, не тратя времени на переговоры, они обрушились друг на друга всей мощью волшебства, и ближайшего к недомагу разрушителя буквально размололо в фарш. Хозяин присоединился к противостоянию, с ужасом понимая, что они вшестером не могут додавить одного. Положение спас наемник, выстреливший колдуну в спину из пистолета. Тяжелый кусок свинца одолел щиты, рассчитанные на стрелы и кинжалы, но убойную силу потерял и безвредно щелкнул врага по черепу – тот отвлекся лишь на мгновение. Не надеясь на больший успех, один из бойцов ринулся в самоубийственную атаку, собственным телом разрушая утратившее стабильность волшебство, и тогда Хозяин перевертышей лично, будучи уже раненым, банально зарезал противника. Он хорошо запомнил гримасу, исказившую лицо врага перед смертью, – не страх, не ненависть, а досада. Ублюдка можно было понять – им удалось победить буквально чудом.

Еще одного разрушителя пришлось добить вечером: у него по всему телу вскрылись чудовищные язвы – следы какой-то смертоносной ворожбы, но трое уцелели, а значит, могли осуществлять свои функции и помочь муштровать новичков. Диверсионному отряду срочно требовалось пополнение.

Хозяин перевертышей вздохнул и откинулся в кресле, давая отдых глазам. Большая печь из кирпича-сырца наполняла комнату мягким, сухим теплом, а за окном завывал ветер. Хотелось бы, конечно, смотреть на живой огонь, но кто знает, как горит и пахнет это местное топливо? У него всегда было предубеждение к кизякам.

«Нужно тщательно отследить результаты последней акции. К тому моменту, как вектор воздействия определится, я должен досконально знать возможности противника. Открытой конфронтации теперь не избежать. Мы должны сильно проредить здешних магов прежде, чем они найдут путь на юг».

И не забыть выяснить, кого называют Разрушителем северяне. Этот тип до колик напугал всех, с кем имел дело, даже перевертыша проняло. Новая разновидность волшебника? Мутант? Группа лиц? Какой-то серьезный долговременный проект, под который пришлось подводить мифологическое обоснование? Не исключено, что еретики нашли-таки способ бороться с дикой магией, теоретически считавшийся невозможным. Как знать?

«А узнать придется».

Жизнь Теодора Ребенгена сломалась бесповоротно и окончательно. Тяжелый молот обстоятельств смел карточные домики надежд и планов, надежно припечатав мага к наковальне долга. И это – навсегда.

«Потому что кто меня теперь отпустит?»

Ребенген ожидал от будущего множества каверз, но именно такого развития событий не предвидел. Поэтому до самого последнего момента чародей испытывал только легкое раздражение – экстренный вызов выдернул его из кровати посреди ночи. Амулет призывал Ребенгена прибыть в Башню Магов.

«Они бы еще пентаграмму перемещения в пределах Академии построили! Два часа рассвет подождать – религия не позволяет!»

Увы, амулет был односторонним и передать через него свое раздражение Ребенген не имел возможности. Поплескав в лицо холодной водой и тщательно закутавшись, он пошел через темный парк под пронизывающим ледяным ветром, ощущая себя бродягой, потерявшимся в степях Россанги. Удивительно неприятное чувство! А ведь где-то, всего лишь в паре лиг, сейчас кипит ночная жизнь беспокойной арконийской столицы. Было время, когда он любил погружаться в эту кутерьму, день за днем, неделя за неделей выслеживая какого-нибудь особенно хитроумного мошенника. И все, чем он рисковал в случае неудачи, – получить служебное взыскание. Теперь же вокруг Арконата шла совсем другая игра, на кону стояло будущее, целая страна, друзья, жилье, карьера, самая жизнь, которая у магов отнюдь не короткая.

«Еще бы иметь возможность действовать в полную силу».

Проклял ли он в тот момент сам себя? Нет, конечно. Все уже было решено много часов назад – придя в Башню Магов, Ребенген узнал, что господин Мурмалин умер.

– Почему, ну почему – сейчас? – стонал Нантрек. – Зачем он вообще поперся туда в одиночку?

Ребенген приблизительно догадывался почему: целитель-контрабандист, временно прощенный орденом в связи со сложной политической ситуацией, попытался зачистить концы. Желание оказалось взаимным, партнеры покойного оказались-таки искомыми доппельгангерами, и глава Целителей стал следующим, на ком они испытали свои силы. На этот раз – удачно.

– Он сопротивлялся?

– Сражение шло минут десять. Еще чуть-чуть, и тревожная группа застукала бы их на месте.

– Обидно.

– Не то слово! Теперь у нас на руках три трупа и никаких объяснений. Дознаватели работают, но ты лучше других понимаешь перспективы. Давай, иди в кабинет и принимайся за дела.

И Ребенген отправился в свой кабинет, по пути размышляя, как происшедшее может изменить ход расследования. По крайней мере, за контрабандистов можно будет взяться всерьез. Этот след, ведущий не на запад, к побережью, а на юг – в глубь континента, казался магу чем-то привлекательным.

Через четверть часа его попытки написать запрос в дарсанийскую таможню прервало вторжение всклокоченного и разгневанного Нантрека.

– Ты. Что. Здесь. Делаешь?!! – вызверился старый маг.

– Ну, так ведь – дела…

– Я сказал: иди в кабинет Мурмалина!!! Принимай дела главы!

– Но как же…

– Живо!!!

Ребенген сгреб со стола свои записи и бочком протиснулся в коридор. Нет, конечно, приличные маги друг друга не убивают, но кто знает… К тому же бессмысленно спорить – назначить кого-то главой целого цеха Нантрек все равно не мог. Сегодня-завтра соберется Оперативный Совет полным составом и определится с кандидатурой вождя всех Целителей, но пока старики будут судачить, пока кандидат прибудет в столицу, пройдет по меньшей мере неделя. Преемника Мурмалин не оставил, даже место первого помощника официально ни за кем не закрепил, а дела не должны провиснуть во время кризиса.

Так Ребенген впервые сел за стол своего начальника и, твердо решив не рыться в вещах покойного, начал разбирать текущую корреспонденцию. Время от времени он делал на листе бумаги пометки, призванные служить основой доклада новому главе – тому нет смысла перебирать одно и то же дважды.

«Зато, при известной ловкости, должность первого помощника у меня в кармане!»

В тот же день Оперативный Совет ордена, не удосужившись даже вызвать чародея на заседание, утвердил его в качестве главы цеха Целителей. Перстень мастера на холодную от волнения руку надел Нантрек – пышную церемонию решили не проводить. Высокая должность, решительно никому не нужная по причине кризиса, досталась Ребенгену практически даром.

– Это большая ошибка, – хрипло констатировал маг.

– Перестань! – досадливо поморщился председатель. – Глава цеха не обязан быть лучшим хирургом, гениальным палачом и непобедимым воином в одном лице. Достаточно, чтобы он понимал специфику работы и умел заставить всех перечисленных работать на благо страны.

– Вот именно.

– Тот, кто умеет приструнить Пограничных Стражей, цех взнуздает без малейшего усилия – большинство твоих коллег до тошноты законопослушны.

На этом тему закрыли, и новый глава приступил к своим обязанностям. Для начала следовало построить самую боевитую часть цеха, за деятельность которой мирные вегетарианцы получили прозвище потрошителей. О да, Ребенген отлично понимал специфику! Для старых хрычей он будет молодым выскочкой, для порядочных лекарей – дознавателем, от которого трупами смердит, собственно для дознавателей – перепрыгнувшим через головы начальства подчиненным. Боевые маги вообще не воспримут как равного человека, никогда нигде не воевавшего, и две недели в тюрьме Серого Братства для них не аргумент. Каков итог? Проще повеситься.

«Да попади они к Ракшам!»

Мысль о демонах неожиданно успокоила. Глава целителей собрал на лбу суровую складку и распорядился вызвать в Башню самые сливки своей конторы – ведущих по направлениям, командиров групп и столичных кураторов.

Утром следующего дня, исподтишка наблюдая за прибывающими делегатами, Ребенген испытывал тихую панику. Начать с того, что среди собравшихся присутствовал его собственный учитель динамической защиты – исключительно вредный дед. А уж какие… гм, лица! Нет, они будут его слушаться, отдавать формальные почести главе цеха, но проявлять инициативу, рвать жилы…

«И это тогда, когда от работы каждого зависят наши жизни!»

На жизнь Ребенген и решил напирать.

Маг вошел в зал совещаний раздраженный и недружелюбный, мрачно оглядел собравшихся, брезгливо швырнул на стол кожаную папку. Опытным глазом выделил в толпе самого нахального и начал изливать свои претензии, обращаясь к нему:

– Позор… Какой позор! Я такого унижения с Академии не испытывал. В столице, – казалось, маг не может поверить собственным словам, – среди бела дня убивают главу Целителей. Не зачуханного бытовика, не отставника-маразматика, а боевого мага в полном расцвете сил! Какие-то пришлые, – он замялся, не в силах подобрать приличные слова, – искатели приключений. Приносят боевые амулеты, стреляют из пистолета, – Ребенген сделал паузу, давая каждому осознать сказанное, – и никто ничего не видел, не слышал, не знает! Это через полгода после зачистки города, которую пришлось проводить силами Великих Лордов. Слушайте, а может, отправить нас всех на Границу? А на наше место посадить Пограничных Стражей! Уверен, лечить они научатся в два счета, и смертность в итоге будет меньше.

Избранный нахал немного смутился, и Ребенген решил, что требовать большего нельзя, чтобы не спровоцировать ответную агрессию.

– Ситуацию нужно менять, господа! – расправил плечи глава Целителей. – Маги такой силы не должны шастать по стране без ведома ордена. Кажется, наш цех уже вносил в Совет предложения о развертывании сети слежения за магическим фоном? На этот раз нам дадут денег.

Один из кураторов заметно оживился, очевидно идея принадлежала ему.

– Начнем с крупных городов и приграничных территорий, естественно, не забывая о столице. – Взгляд Ребенгена устремился к горизонту. – Затем необходимо закрыть каналы контрабанды с южного направления, пересмотреть стандартный набор защиты с учетом новых угроз. Да, господа, все боевые группы должны пройти переподготовку! Фокус со стреляющим, взрывным и осколочным оружием в вашем случае не должен иметь эффекта. Последнее проверю лично. – Ребенген взгромоздился на высокое кресло, которое раньше наблюдал только издалека. – Слушаю ваши предложения!

С минуту маги переваривали пилюлю и кривились от ее вкуса.

– Что, совсем никаких идей?

– Давно надо было наладить контроль, – выдохнул кто-то анонимный.

Ребенген пожал плечами:

– Такова жизнь! Расходы мирного времени окупаются только на войне. Причем время, в которое мы живем, – мирное.

– Увеличить численность боевых отрядов? – на пробу высказался представитель силовой части цеха.

– Уважаемый, ваши сотрудники заняты выполнением заданий три дня в неделю. В чем проблема?

– А тренировки?

– Вот пусть остальные четыре дня и тренируются. Я прошу предложения делать, а не личные проблемы решать!

Высказанные за четверть часа идеи подчиненных не вышли за границы уже предложенного новым главой – контроль, улучшение, обучение.

– Прошу увеличить расходы на осведомителей! – вылез из угла какой-то плешивый хмырь.

– Увеличим вдвое, – согласился глава. – Но в течение полугода ваши подопечные должны сдать хотя бы одну ячейку агентов противника. И (чтобы без обид!) допросы подозреваемых буду вести лично.

На плешивого косились без сочувствия.

– И в конце, господа, я хотел бы исключить возможность повторения подобной ситуации и немедленно назначить своего первого помощника! – Взгляд Ребенгена уперся в того самого молодого нахала – командира сводного дарсанийского отряда, неплохо проявившего себя в охваченной беспорядками провинции. – Им будет мэтр Ваффен.

Избранный маг заволновался:

– Но мои обязанности…

– Назначите преемника по вашему выбору, – пожал плечами Ребенген и безжалостно закончил: – На передачу дел даю вам два дня.

Вояки покидали сборище под впечатлением, за что новый глава поставил себе жирный плюс. Впрочем, полностью его проблем происшедшее не решало, ведь главное – доппельгангеры! Они бросили мощи ордена циничный вызов и практически не понесли потерь. Ради спасения страны, торжества справедливости и сохранения самоуважения лично Ребенгена им срочно требовалось нанести ответный удар.

Тем временем цех бурлил, пытаясь переварить своего вождя. Старшие коллеги поглядывали сочувствующе, а младшие живо обсуждали, не явилась ли причиной назначения тень Дракониса, стоящая за спиной нового главы. Сам помянутый не к месту повелитель Шоканги появился в Академии через сутки – ржать. Нет, Великий Лорд был отменно вежлив и утонченно ироничен, но то, что сентенции о выдержке и милосердии теперь можно отправлять в обе стороны, его здорово веселило.

– Бастиан, ты серьезно не понимаешь сложности ситуации?

– Уверен, ты справишься!

– Это благое пожелание или результат анализа?

– А что такого они сделали, последствия чего нельзя устранить? – пожал плечами Лорд.

– Гм. Что такого они могут сделать, последствия чего станут неустранимы… – задумался волшебник.

Он думал над этим до вечера и в постели перед сном, в итоге следующим его деянием на месте главы Целителей стало собрание секретариата. Две дюжины магов разного пола и возраста, не слишком талантливых, но очень старательных, внимали речи начальника с трепетным почтением. И каждому Ребенген поручил задание написать пару слов о том, «почему мы сильны и паника излишня», вроде как для определения места личности каждого в новом здании цеха. К концу дня на стол главы легло двадцать шесть сочинений на заданную тему разной степени корявости, но во всех содержалась хотя бы пара фраз про «талантливую молодежь». И на полигоне они говорили о чем-то похожем…

«Воспроизводство, – определил для себя чародей. – Все, что касается отбора, воспитания и становления молодняка, вот наша уязвимая сторона. Талантливого мага сложно выявить и долго учить, в результате выпускник Академии обходится Арконату дороже, чем его вес в золоте, а умирают одаренные ничуть не хуже простых смертных».

Глава Целителей вызвал своего первого помощника и секретаря (боевой маг и канцелярский работник недобро поглядывали друг на друга), а потом поручил одному – тихо и быстро проверить отборочные комиссии учебных заведений на предмет внедренцев, а другому – составить список мест и мероприятий, на которых перспективные молодые маги могут присутствовать в большом количестве.

«Лучше быть параноиком, чем неудачником».

Следующим подходящим событием оказался зимний королевский бал.

 

Глава 20

Косые лучи солнца освещали плоские крыши и беленые стены, еще только обещая дневную жару. Покупатели лениво бродили между навесами, понимая, что еще час-полтора на завершение сделок у них есть.

– За ублюдка ловца много не выручишь, – поджал губы купец, щеголявший длинной, завитой колечками бородой и совершенно лысым черепом.

– Как не выручишь? – возмутился Йокабе. – Смотри, какой он крепкий!

И двое южан принялись азартно торговаться, вырывая друг у друга серебрушки, четверти и полгроши. Люблю деньги, жаль, что эти конкретные мне не достанутся. С одной стороны, наша легенда хорошо работала, а с другой… Вон как Ракш глазенками сверкает. Если так пойдет, то я с ним до островов живым не доберусь. Одна надежда, что дорогой товар в пути беречь будут.

Какая-то унылая и невыносимо нудная часть моей натуры твердила, что продавать и покупать разумные существа – позорно и противоестественно, но учить южан жизни я не собирался. Пускай дураками умрут! Ну, верят люди, что ремень на шее превращает человека в мебель, так мне это даже на руку. Главное – держать образ, челюсть нижнюю вперед оттопыривать и глазами тупо хлопать. Вид у меня сейчас такой, что ни один самый проницательный маг не заподозрит подвоха.

Давно пора было доверить решение проблем опытному вору. А то все Лорд, Лорд… Нет, я не перестал быть самим собой, просто теперь на границе сознания поселилась рыхлая, лениво колышущаяся амеба, вечно возражающая не по делу, а главное – тупая… Назвать это мужиком язык не поворачивался. Просто олень безрогий, как он есть. Так запустить дела! Местные пещерные лохи обращаются с почтенным вором как с пацаном, вышедшим на прогулку. Где страх и трепет перед победителем чудовищ? Где уважение к Лорду и Разрушителю? Я – последняя надежда мира, а они меня как ишака навьючили! Пускай Йокабе шмотки таскает, он мне должен. Я начал тяжело вздыхать, потом чуть прихрамывать и избавился от большей части поклажи в рекордные сроки. Следующим вопросом стало питание. Подумать только, они накладывали похлебку в одинаковые миски! Какая ересь. Минимум усилий, и на привале я получил порцию дважды, причем не юшки или оскребышей, а самой гущины. Давно бы так.

За следующие два дня обстановка в отряде разительно изменилась. Все подозрительно щурились, поглядывали на меня, а Иракель на ночь стал класть свой мешок под голову. Да больно нужны мне его гроши – три медяка больших, два маленьких! А вот руины… Первой же ночью я отправился искать клад, но откопал лишь череп. Да, тут наскоком не возьмешь, нужно время, инструменты, место, где хранить добычу. Не могу же я найти и тут же зарыть все обратно, это не по-нашему. Ах, какие бабки, какие бабки из рук уплывают! Наверняка там будет побольше, чем в мешке у шамана или в кубышке у местного вождя. Какого Ракша я вообще вписался за эту нищету? Ах да, типа враг моего врага… Надеюсь, хоть в долинах живут люди побогаче.

К тому моменту, когда со склонов гор открылся вид на Палатан, все сошлись на том, что меня не только можно, но и нужно продать в рабство, и чем быстрее, тем лучше. Связывая мне руки хитрым узлом, Йокабе испытывал явное облегчение. Легенда родилась сама собой – горцы поймали на горячем угонщиков скота. Для завершения образа я сбрил с таким трудом отращенные патлы, вновь став похожим на дешевого наемника – любой кабатчик с радостью взял бы меня вышибалой.

Солнышко светило, куры кудахтали, а Йокабе продолжал отчаянно торговаться, доказывая купцу, что мы должны стоить как минимум вдвое дороже. Купец горестно стенал и выискивал невидимые глазу недостатки. Южане клялись друг другу жизнью и сердцем, затем в ход пошли могилы матерей и слезы малолетних детей. Через четверть часа утомленные спорщики ударили по рукам, и горцы, с чувством выполненного долга, покинули рынок. Купец еще раз придирчиво оглядел покупку и бросил нам пару тряпок, которые следовало обернуть вокруг чресл – другой одежды рабам не полагалось.

Вчера этот момент вызвал у Ракша бурю эмоций. А в чем проблема-то? Между прочим, мне пришлось намного труднее: я вынужден был оставить не только милое сердцу Третьего оружие, но и все воровские приспособы (точно знаю – если у слуги обнаружат подобное, одними плетями дело не ограничится). Рискнул взять с собой только малый крючок, вложенный в носовую пазуху – такие штуки стражники без подсказки не находят. На моей бледной коже темными полосами проступали контуры носимой одежды, а у Ракша на спине обнаружилась шикарная татуировка птицы, так что даже без штанов он был в некотором роде одет. Неужели ему неприятен свежий воздух? По мне, так на такой жаре – самое оно.

Меж тем наш новый хозяин озаботился приобретением всякой необходимой рабовладельцу рухляди, продававшейся тут же, под навесами – с прочных деревянных стоек гирляндами свисали цепи разной толщины, ошейники и кандалы любого размера, желающим сэкономить предлагались ремни и веревки. Купец сменил гнилое вервие горцев на железные браслеты и не пожалел пары монет для местного колдуна, прямо на месте зачаровавшего замки. В принципе мужик ничем не рисковал: итогом превращения в Тень Магистра стало то, что Тьма держалась внутри меня гораздо лучше, что логично – вор первым освоил эту нашу особенность. Судя по благостной улыбке, бородатый торговец был уверен, что совершил самую выгодную в жизни сделку. Наивный человек!

Я стоял тихо и старался не отсвечивать, а вот Третий то и дело зыркал по сторонам. Зря он так – хозяин с нами еще не закончил. Вон, например, в конце рядов тяжелые колодки стоят и жаровня – там клейма ставят. Оно ему надо, такое украшение?

– Как звать? – Купец тыкал в нас рукоятью богато украшенной, но совсем не декоративной плетки.

– Зазу! – заискивающе улыбнулся я.

– Фрай, – недружелюбно буркнул Третий, за что получил плеткой по ногам. Ракш не вздрогнул, но на коже остался отчетливый розовый след.

– Меня называть – господин Сиваши, – представился купец.

– Да, господин! – с готовностью закивал я.

За что получил снисходительный тычок и поучение:

– Господин Сиваши, висельники! Пришло время искупать грехи перед Храмом. Это – старший над вами, мастер Джасат, он покажет вам ваше место.

И мы пошли за надсмотрщиком, лениво поигрывающим не какой-то там пошлой плеткой, а костяным жезлом, словно бы рассыпающим алмазную пыль. Я с ходу распознал в этой штуке заряженное магией стрекало. Желание бузить издохло не родившись. Случилось мне как-то получить по руке чем-то подобным, еще до того, как мы стали Разрушителем. Непередаваемые ощущения и – ни малейших следов на теле, а достает, между прочим, метров за пять. Не любят здесь говорящую мебель! А может, догадываются, что не правы, и заранее боятся.

Мастер Джасат в два счета пробил дорогу сквозь рыночную толчею (такого попробуй не пропусти!) и повел нас к дому хозяина. Рассмотрев немного живой южный город, я не мог сдержать вздоха разочарования. Какое убожество! Заборы и ворота, заборы и ворота, узкие кривые улицы без тротуаров и сухая желтая пыль. Одним словом, деревня в камне. Большинство горожан носило хламиды из простого беленого холста (в Арконате из такого мешки шьют), два раза встречались господа, одетые чуть более нарядно и в сопровождении охраны, без доспехов, зато с аляповатыми пучками цветной шерсти, примотанными к древкам копий. Ни быков, ни лошадей, грузы местные переносили вручную или везли на ослах. Один раз надсмотрщик шуганул с дороги парочку абсолютно голых нищих. Просто трущобы какие-то, а не город! Может, все богатство прячется внутри домов? Типа традиция такая – никому не покажу, ну или воров боятся.

Господин Сиваши жил в получасе ходьбы от рынка (интересно, как тут считается круче – близко или далеко?). Во дворе у купца располагался склад живого товара. Ничего похожего на барак, наверное, при здешней жаре стройка была бы пустой тратой денег. Большие деревянные клети под тростниковым навесом, в каждой – человек по пять-шесть, мужчины и женщины отдельно, вместо кроватей на голой земле какие-то циновки и жалкое подобие одеял, удобства – в ведре. Нас с Третьим посадили в разные загоны. Свободных не было, вероятно, купец почти собрал очередной караван. Ловко Йокабе подгадал со временем! Мне выдали подстилку, одеяло и деревянную чашку (пустую). Я решительно занял дальний от параши угол клетки. Старожилы посопели сердито, но спорить не стали. Еще бы нет! Здесь, конечно, не Арконат, людишки покрепче будут, но все равно я, стоя, у любого макушку вижу. Порода. Больше ничего не происходило, знакомиться никто не рвался. М-да.

Следующая неделя заставила меня усомниться в том, что рабство – это грех. Нас не били, кормили, раз в день выводили размять ноги и не напрягали вообще ничем, кроме гигиены – попытки гадить мимо ведра охрана пресекала. Из полусотни человек на тумаки нарвался только Третий, требовавший выдать для питья чистой воды вместо травяного отвара, от которого все становились вялые и сонные. Дурачок, ему бормотуху бесплатно наливают, а он кобенится. Что он будет здесь делать бодрый и злой? Прыгать по клетке, показывая надсмотрщикам язык? Лично меня раздражала только пахучая травяная сечка, которой посыпали землю в загонах, вероятно, от вшей. Лучше бы помыться дали.

Наверное, мы были последней стоящей покупкой, на большее купец не рассчитывал и начал собираться в путь. Сборы проходили стремительно. С вечера во двор загнали фургон, и сразу стало очень тесно, затемно домашние рабы натаскали в повозку мешков с крупой, бочонков с водой, кучу бархатных подушек и два глиняных кувшина. С первыми лучами солнца товар вытащили из клеток и пристегнули ошейниками к длинной ветвистой цепи, одним концом закрепленной на фургоне. Последними во двор завели животных: фургон полагалось тащить четверке ушастых зверей, в которых мое второе «я» признало мулов, восемь лошадей предназначались надсмотрщикам, господин Сиваши предпочел ехать в повозке, а не трястись в седле. Под суровым взглядом хозяина навели последний марафет. Джасат лично настучал мне по рукам и в два счета научил вязать этот белый кулек на голову, вроде как защищающий от солнца. Мы двинулись на выход. Уже за воротами к каравану присоединилась еще одна повозка и дюжина копейщиков. Ни фига ж себе! В Арконате с такой помпой возили только орденскую казну. То ли мы такие дорогие, то ли дорога такая опасная…

Поначалу шли медленно – не так-то это просто, такому количеству людей шагать в связке. Потом приспособились и начали получать удовольствие – неделями сидеть в загоне любому надоест. Задав кому надо наводящие вопросы, я без труда узнал, что прямо к побережью караван не пойдет. Сначала следует пересечь земляной вал – оборонительное сооружение давно забытой эпохи, – отделяющий свободные земли от храмовых, а затем выйти к верховьям судоходной реки и попасть в порт. Там нас посадят на баржу и без лишних затей сплавят вниз по течению. Комфорт обеспечен! Нужно только немного поработать ногами.

Путешествовать с работорговцами мне понравилось намного больше, чем с дикарями: идешь себе налегке, из поклажи – одна подстилка, в самые жаркие часы – привал, регулярные остановки для того, чтобы напиться и облегчиться. Опять же лагерь по вечерам устраивать не тебе. И все бы ничего, если бы не облака вони, через которые время от времени проходил караван. Надсмотрщики морщились и материли кого-то безымянного, несколько раз прозвучало непонятное слово «шудры». На третий день господин Сиваши отдал приказ, и нас заставили идти намного быстрее, словно возникла нужда догнать и перегнать кого-то. Бегать с руками на поясе оказалось непривычно, но мне по-любому ничего не угрожало – скорость группы определяется по слабейшему. И самыми слабыми тут окажутся бабы – я и прежде телом крепок был, а после блуждания по горам вообще стал… ну да, олень, однозначно.

Сильно напрягаться не пришлось – еще до вечера мы догнали источник жуткой вони. Этот караван разительно отличался от нашего – повозок в нем не было, все свои шмотки, еду и овес для лошади хозяина рабы тащили на себе. Толпа грязных и тощих людей разного пола и возраста, плотно связанных веревками, плелась вперед из последних сил, заставить их прибавить шагу не могли ни окрики, ни плети надсмотрщиков. С криками и руганью доходяг согнали на обочину, и наши охранники прогарцевали мимо, презрительно сплевывая на головы шатающихся от изнеможения носильщиков. Под плотным слоем пыли, пота и крови невозможно было рассмотреть лиц, но мне показалось, что в этих людях есть что-то неправильное – пропорции конечностей, форма суставов, бугры и наросты там, где их по идее не должно было быть. Что за фигня?

Сосед по цепи, уже вполне оправившийся от действия зелий, охотно открыл мне глаза на происходящее (после стольких дней безделья люди становятся невероятно болтливыми). Тут-то я и понял, что имел в виду Йокабе, напирая на надежность купца. Оказалось, что мы были своеобразной элитой говорящей мебели – люди без уродств, диковинка по местным меркам. Большую часть рабов составляли «шудры» – несчастные жертвы дикой магии. Не очерченная Границей, Пустошь порождала таких в изобилии, и дорога у них была только одна. Явных калек убивали сразу после рождения, а всех достигших четырнадцати лет раз в год предъявляли смотрителям для поиска «недопустимых извращений человеческой природы» (деяния достаточно сомнительного, потому что полностью здоровых людей тут не было вовсе). Одновременно взимались всевозможные подати и налоги. Не сумевший заработать или купить заветную метку на весь следующий год оказывался законной добычей любого, кто накинет ему на шею веревку. Собственно, тем ловцы и жили.

По эту сторону вала шудры стоили дешево и продавались по головам. Марш-бросок через раскаленную долину был своеобразным экзаменом, после которого раба признавали достаточно здоровым, чтобы отработать потраченные на него деньги. Без этой «пробы» торговцы даже не тратились на охранные чары, потому что в неудачные годы могли потерять до половины своего товара. Вся оставшаяся жизнь простых рабов была лишь немногим легче дороги смерти – они работали до тех пор, пока не падали замертво, до старости не доживал никто. Зачем? Испятнанные проклятиями земли всегда порождали достаточно новых шудр. И что самое забавное – все, даже шагающий рядом со мной раб, считали такое положение вещей правильным и ставили его Вечным владыкам в заслугу, потому что при отсутствии Границы других способов оградить себя от вырождения у людей не было.

Вот когда начинаешь понимать, что старый добрый Арконат – очень ничего королевство! А я-то, дурень, Ребенгена гадом считал… В смысле не важно, кто из нас имел зуб на чародея. Вернусь домой, житие Основателей от корки до корки выучу. Правильные они были пацаны!

За нашими спинами раздался свист плетей и жалостливый ропот – надсмотрщики избавили гирлянду рабов от еще одного хилого собрата. Труп споро отволокли за ближайший холмик, даже не пытаясь похоронить. Скоро и этот завоняет.

Господин Сиваши не останавливал караван до самого вечера, стремясь оторваться от шудр и занять для ночлега чистое место. Когда надсмотрщики скомандовали привал, люди буквально валились с ног от усталости. И это при том, что поклажи на нас не было. Скрипел ворот колодца, добывая воду для животных (к работе приставили борзого Ракша), раздали паек – жесткую лепешку, на которую, как на тарелку, выложили черпак каши с маслом. Хозяин лично обошел рабов, проверяя ноги, одной из девиц перемотали ступню и велели на следующий день ехать в повозке.

Темная южная ночь навалилась на лагерь мертвым сном, и только я, как зараза, возился на своей подстилке, вспоминая события дня. Казалось бы, какое мне дело до иноземных уродов? Но в ушах раз за разом звучало дебильное причитание: «Братик! Не надо братика!» И этот бессмысленно подслушанный крик что-то переворачивал в душе, в меньшей ее части. Результат был такой, что хоть стой, хоть падай. То, что раньше воспринималось безвольной амебой, оказалось дремлющим в берлоге чудовищем, из груды растрепанного меха мгновенно превратившимся в комок стальных мышц. Чистая воля, простая и неодолимая в своем неприятии происходящего, не желала понимать резонов и входить в положение, уверенно подступая к горлу предчувствием Разрушения.

И вот я, уставший как собака, вынужден был полночи не спать, баюкая в груди сердце Тьмы. «Не надо. У нас есть дело, забыл? Этим мы займемся позже». Утром заклятие на кандалах все еще держалось, считай, пронесло. А у меня появился еще один повод поломать Вечным владыкам малину – развести такой же гадюшник у нас дома я им не позволю.

Двум отрядам повезло столкнуться в единственном месте перевала, где тропа не просматривалась в обе стороны на несколько лиг. Естественно, пешие услышали приближающихся всадников раньше и заняли стратегически выгодное положение справа на склоне. Было их не больше десятка.

Полсотни горных рейнджеров за спиной предводителя в синем оживились (как же, дикари, наверняка без меток – жаловаться не будут, да и крепкие рабы на рынке Палатана всегда в цене), а вот высший маг задумался – слишком уж нетипично вели себя горцы. Ни тени страха перед противником, преобладающим как численно, так и магически. Ни ярости, ни обреченности, ни гнева, только сосредоточенное ожидание. Дыхание ровное, руки твердо лежат на оружие. Очень странные дикари.

«Не так ли закончил свой путь посвященный Ратип? Случайная встреча на тропе, короткий бой, и – никаких свидетелей. Нет, не время сейчас качать права, нужно донести вести смотрителю Агихару».

Всадник в синем сжал ногами бока лошади, потянул повод, принуждая животное сойти с тропы. Аккуратно, боясь поломать скакуну ноги и не упуская противника из виду, маг обогнул горцев по широкой дуге и вернулся на дорогу к Палатану аккурат за большим валуном. Отряд, в недоуменном молчании, повторил маневр предводителя, явно намеренного избежать драки. Комментировать свое решение человек в синем не стал.

В первый раз с тех пор, как слуги Вечных владык высадились на континенте, высший маг усомнился в своей силе. Слишком необычные вещи происходили вокруг, необычные и необъяснимые. Он больше не чувствовал себя грозным разрушителем, словно это прозвище отошло кому-то еще и воспользоваться им снова означало навлечь гнев истинного владельца.

«Бредить начинаю. Не прибил бы меня смотритель Агихар».

– Ну, ты и выдал, Болтун, я, ей-же-ей, едва не …!

– Вот поэтому-то верховный шаман я, а не ты, Йокабе. И вождем тебе тоже не быть!

– Да больно надо. Если так дальше пойдет, я у Долгого озера поселюсь, кобылиц разведу, стану молоко доить, кумыс делать. Все дни пьяный буду!

– Тьфу на тебя, охальник.

 

Глава 21

«Самое скверное состояние – знать, что должно произойти что-то омерзительное, и не знать, что именно должно произойти!» – к этой мудрой мысли Ребенген пришел всего за месяц своего главенства над цехом. Дела шли до тошноты замечательно, подчиненные были послушны и в меру изобретательны, а все планы реализовывались без малейших запинок. Происходящее напоминало магу тот веселый пикник на фоне грозовых туч, который они с Бастианом устроили во время учебы в Академии где-то за месяц до смерти старого Дракониса и появления нового. Сейчас Ребенген сидел как раз на месте человека, решавшего тогда, жить повелителю Шоканги или умереть. Оставалось надеяться, что уж сам-то он не возомнит себя непогрешимым существом, способным свободно прозревать будущее, и не купится на оптимистический настрой окружающих.

«Где-то в этом есть подвох».

В том, что ожидаемая плюха уже на подходе, Ребенген понял молниеносно – на жестких стульях для посетителей в компании мрачных целителей с нашивками сидела примечательная парочка. И дело даже не в том, что физиономия старшего в этой компании была дознавателю до тошноты знакома (хотя довольно неожиданно увидеть перед своим кабинетом верховного жреца секты Черепов). Рядом с суровым стариком на стуле ерзал и сопел натуральный… шаман в облике тощего прыщавого юноши.

– Здравствуйте, мастер Пэй!

Старик встал и с достоинством поклонился. Юнец вскочил, вызвав у охраны неопределенное движение, и повторил жест старшего, тайком пытаясь подтянуть штаны.

– И вам доброго дня, досточтимый.

Поразительно! Жрец выказывает уважение к человеку, еще недавно считавшемуся не иначе как нечестивцем. Что-то крупное сдохло поблизости, раз старик пошел на поклон к своему идеологическому (и не только) врагу – в свое время Ребенгену не раз случалось отправлять на костер ему подобных.

Впрочем, глупо утверждать, что он один этим занимался. Список прегрешений сектантов занимал три листа мелким шрифтом, поэтому еще недавно они служили ходячей мишенью для всех, желающих отличиться. Сейчас, после появления возлюбленного Господина, идеология Черепов стала понемногу смягчаться, возвращаясь к философии Общества Ищущих. Естественно, это никого бы не остановило, но вот покровительство Дракониса… В общем, король, церковь и орден решили сделать вид, что старые грехи сектантов вроде как забыты. В конце концов, мудрилам нужны были добровольцы для превращения в Разрушителей, причем других желающих повторить путь Гэбриэла не наблюдалось. Но это не означало, что Черепам позволено наглеть.

– У вас ко мне какое-то дело?

– Да, у нас есть очень серьезное сообщение.

– Донос в смысле?

Старик смиренно вздохнул:

– Можно и так сказать.

Вот же паразиты! Даже поглумиться над ними как следует не удается.

– Что ж, заходите.

Жрецы и их охрана четким боевым порядком втянулись в кабинет. Им даже толпиться не пришлось – логово главы цеха поражало посетителей своими размерами (не иначе, первый хозяин Великим Лордом был). Ребенген устроился за громадным рабочим столом и кисло улыбнулся – он по-прежнему чувствовал себя здесь расшалившимся мальчишкой.

– Начинайте, уважаемый!

Старик пожевал губами, собираясь с мыслями:

– Темные дела творятся в королевстве нашем…

– И не говорите! Но мы не теряем надежды.

Жрец вздохнул и перешел на сухой деловой стиль, обычно характерный для Серых. Перед глазами Ребенгена сама собой разворачивалась картина событий трехдневной давности, когда вот этот новоявленный шаман примчался домой, замерзший до синевы и испуганный до полусмерти, безумно лепеча что-то про собакоголовое чудовище.

Потомственный служитель невидимого храма, убежденный сторонник пути истинного, Пэйол Ордалис работал глубоко за полночь. Аккуратным бисерным почерком жрец заполнял старомодный пергаментный свиток, разворачивающийся на пюпитре перед ним. Это был результат напряженной работы десятков истинно верующих, сумевших в кратчайшие сроки отыскать, изучить и осмыслить архивы невидимого храма и свести результат всего-то в какие-то сорок тысяч слов. Краткое описание традиций Темного ордена, ритуалов Разрушителей, известных свойств и возможностей адептов Тьмы, а также немного о персоналиях. Ибо сказано: «Умножатся!» И не все новые Господа будут так же начитанны и образованны, как первый из них. Жрец считал своим долгом уберечь молодых Разрушителей от досадных заблуждений.

Когда неизменный Чезер, отбив ритуальную дробь, вошел в келью, верховный жрец не дрогнул, только отстранился от рукописи, давая отдых руке и глазам. Приход верного телохранителя в неурочный час – плохой признак, но долгие годы тайного существования приучили Пэя сохранять хладнокровие в любых ситуациях.

– Призыв из Гьета: неизвестные совершают человеческие жертвоприношения на окраине города, пострадал сын старейшины.

– Орден?

– Не похоже.

Верховный жрец задумался, собрав на лбу глубокие складки. К неожиданно обрушившемуся на них покровительству повелителя Шоканги Черепа отнеслись подозрительно (кто его знает, что на уме у дракона?), а община в Гьете вообще была «теневой», то есть заявлять миру о своем существовании не спешила. Непонятная возня могла нарушить хрупкое равновесие, испортить отношения с возрожденным Господином, сделать невозможным дальнейшее служение Тьме… Лучше не думать о таком.

– Передай: я иду в Гьет.

Черепа тоже умели строить пентаграммы перемещения. Правда, на короткие расстояния и только если в месте прибытия кто-то активирует такую же (Ключи от своих стационарных порталов орден хранил в тайне). В Гьете верховного жреца с нетерпением ждали.

Обстановка в общинном доме была суетливой и злой. С первого шага Пэй окунулся в атмосферу сдержанной паники и агрессии – не очень хорошее сочетание для тех, кому следует держаться незаметно. Проняло всех – местный старейшина держался с безукоризненной вежливостью и достоинством, но пальцы у него дрожали. Сохраняя невозмутимость, верховный жрец следовал за встречающими, и аура холодного самообладания волнами расходилась от него. Люди прекращали бессмысленные метания и с надеждой смотрели на Пэя – к ним возвращалась вера.

– Итак…

Перед ними сидел юноша, почти мальчик, закутанный в теплые одеяла. Единственным его внешним повреждением являлась кровоточащая ссадина на лбу, но дело заключалось не в ней – аура подростка была чудовищно искажена. В Ином Зрении Пэй видел узлы и уплотнения, явно внедренные извне, кольца болезненно-яркого свечения и, наоборот, темные пятна некрозов. На то, чтобы разобраться в происшедшем, ему потребовалось несколько минут – кто-то придал ауре юноши вид двух или трех заклинаний (что-то из боевой магии, школа огня), привязав наполнение Знаков к жизненным меридианам. Осталось понять, кому вообще могло потребоваться сотворить подобное.

– Расскажи все, что знаешь.

История оказалась древней как мир. Сын старейшины переживал тот бессмысленно-бунтарский период, который есть в жизни каждого человека, даже если он – служитель невидимого храма. Норис бредил магией, а его отец, понятное дело, относился ко всему волшебному с подозрением. Нашелся и скромный доброжелатель, якобы в молодости едва не ставший магом, который ненавязчиво поощрял интерес юноши, исподволь подталкивая к нужному решению.

– Он сказал, что я могу пройти через особый ритуал и стать настоящим магом. Они все его проходят! А Луро на спор сделал такой маленький зелененький огонек… Ну, точно как волшебник!

Искушение оказалось непреодолимым. Уступив давлению взрослого друга и старых приятелей, Норис согласился на встречу с неизвестным, которого все прошедшие ритуал называли не иначе, как «учителем».

– Я отпросился вроде как к старшему брату Луро, у него кузня за городом. А сам вместо этого пошел к этой, ну, старой бойне.

– Город разросся, и пару лет назад мясники решили перенести свое хозяйство на окраину, – пояснил старейшина. – Приезжий торговец приобрел сараи под склад.

Самозваный учитель держался таинственно, изъяснялся жестами и прятал лицо. Норису было объявлено, что он подходит, и предложено пройти посвящение немедленно. Юноша колебался, лукавый советчик вкрадчиво бормотал, в жаровнях курились благовония. Через полчаса на Нориса накатило странное отупение, он послушно выпил поданное ему питье, после чего тело перестало ему повиноваться. Прежние приятели, пугающе безразличные и послушные, как куклы, перенесли одурманенного юношу в пустой темный склад, раздели донага и уложили на высоком столе. Это еще можно было счесть продолжением обещанного ритуала, если бы «учитель» ждал Нориса один. Однако рядом на точно таком же столе лежал другой человек, и одного взгляда в его сторону оказалось достаточно, чтобы юноша начал резко трезветь.

– Ему в тело были воткнуты длинные спицы, во все места, а кишки вынуты и разложены снаружи. И он был жив! Потом тот, кого называли учителем, вышел на свет, и я увидел его лицо. У него была собачья голова!!!

«Псоглавец… псоглавец…» – забормотали общинники.

– Опиши подробней! – потребовал Пэй.

– Ну… Рот до ушей, нос, сросшийся с губами, и черная жесткая шерсть везде, где видно.

Само посвящение Норис помнил смутно. Вроде бы псоглавец положил ему руку на грудь и больше ничего не делал, но боль была ужасной, словно огненные змеи медленно ворочались в животе, а рядом исходило белым дымом тело безымянной жертвы. Следующим воспоминанием Нориса стали холод и темнота.

– Они выбросили меня на ледник, у них в подвале есть такой. Когда я очнулся, то смог создать светящийся шарик тем же жестом, что и Луро. Там кругом лежали мертвые люди, порезанные на куски, большими кучами. В леднике были еще одни двери, на улицу, с засовом изнутри, через них я и убежал.

Верховный жрец спокойно кивнул.

– Ты ведь уже прошел первый круг посвящения, сын мой?

– Да, святейший.

– Это тебя и спасло. На тебя напало оцепенение, и они решили, что ты умер.

Нориса выручили навыки, которые обязаны были иметь не только служители невидимого храма, но и все члены их семей. Первое посвящение означало способность от сильного волнения или боли впадать в искусственную кому, позволяющую как минимум выиграть время. Оно же давало незначительную, но защиту от ментальной магии, благодаря которой адепт сохранял собственную волю чуть дольше обычного человека. Но все это было бы бесполезно, если бы Норис открылся воздействию, как наивный идиот. К счастью, врожденная подозрительность оказалась сильней любых убеждений.

– Лживые тати охотились за твоей душой, но ты сумел распознать истину и сохранить себя. Это хорошо! Оставь их нам и иди отдыхать.

В отсутствие юноши верховный жрец резко начал терять благообразие.

– Проклятые маги! Строят из себя неизвестно что. Где они, когда наших детей убивают?!

– Что нам делать, святейший?

– Истребить нечестивцев! – Спорный термин выскочил у Пэя легко и непринужденно. Ибо если это не порча, то что тогда она? – Но для начала узнать об этом месте все. Кто там живет, сколько их, откуда берут жертв и куда девают. Особенно обращать внимание на тех, кто прячет лицо.

– Стоит ли связываться? – забормотал кто-то осторожный.

Пэй даже не стал выяснять – кто.

– Выбора нет. Рано или поздно, жертв хватятся. На кого простецы укажут в первую очередь? На нас! Кому и что мы тогда будем доказывать? Проще всего, конечно, – жрец сделал над собой усилие, – сдать нечестивцев ордену. Но для этого одного слова мальчика мало. Поэтому идите ищите, и тихо!

– Среди простецов ходят слухи об оборотнях, что питаются людьми…

– Скорее всего, это они и есть, – поморщился жрец. – Тем более не повод позволять им топтать нашу землю.

Целый день по городу в тайном ритме общей цели сновали Черепа, ненавязчиво расспрашивая, подсматривая и сопоставляя. Пэй не сомневался, что к вечеру они будут знать о мерзавцах все или почти все. Там, где Целители стали бы выстраивать длинные цепочки умозаключений, собирать неопровержимые улики и материальные свидетельства, служители невидимого храма предполагали существование двух-трех принципиальных схем происходящего и примеряли скудные наличные факты для выбора между ними. Иногда это приводило к катастрофам, но в большинстве случаев позволяло молниеносно принять правильное решение, опередив преследователей на шаг-другой. К полудню верховный жрец уже не сомневался, что новый хозяин складов и есть оборотень, в Гьете через нечестивый ритуал успели пройти не меньше десятка одаренных, а вся эта зловредная деятельность началась не более месяца назад. К вечеру общинный дом стал наполняться призванными через пентаграмму бойцами из всех доступных отделений секты.

Пэй до последнего надеялся, что сможет уберечь прихожан от беды, стравив самозваных волшебников и орден. Провидение распорядилось иначе. На исходе дня в общинный дом рыжей молнией ворвалась девчонка, оставленная приглядывать за воротами бойни.

– Я видела, видела, видела! – голосила бойкая нищенка. – Четыре крытых фургона. Нечестивые захватили целый табор дарсанийских беженцев и говорят, что для ночного ритуала этого мяса не хватит. Они собираются зарезать их всех! А там детишки совсем маленькие…

Жаркая волна ненависти ударила Пэя по нервам. Жрец Черепов – не надменный маг и не двуличный священник, он часть невидимого храма, связанная со всеми остальными прихожанами незримыми узами духа. И сейчас воля большинства не позволяла ему отступить – гнев общинников превышал его способности к гармонизации и контролю.

– Мы должны вмешаться. Бойцам взять оружие и амулеты, все, что есть. Выходим на позиции незаметно и ждем моей команды. Нельзя упустить псоглавца!

Обезличенные повязками и темной одеждой люди выплеснулись на улицу, устремившись к старой бойне. Пэю оставалось только поддерживать боевые порядки и оттягивать избранных общинников во второй эшелон. Иначе на что тогда нужен верховный жрец? Глупо из-за минутного приступа ярости потерять ценные кадры.

Здесь и сейчас Черепа демонстрировали те свойства, за которые их активно не любили все власть имущие, а также и духовенство. Сектанты имели собственных магов, пусть и плохеньких, отличались сплоченностью, осознанием собственных интересов и презрением к авторитетам. Тогда как заповеди Основателей запрещали сохранять в пределах королевства любую угрозу официальной догме. И даже если наплевать на метафизику, оставался еще провоцирующий пример. Кто знает, что придет в голову обывателю, наблюдающему за противостоянием столпов общества и неуловимых сектантов? Верховный жрец понимал расклад сил, а потому не верил в возможность компромисса. Но сейчас он задавал себе вопрос: не появилось ли в королевстве нечто, способное загнать в одну упряжку вечных врагов?

Штурмовые отряды окружили старую бойню кольцом и притаились в ожидании команды. Лучший чувствитель легчайшими касаниями прощупывал оборону, ища верное направление для удара. Внезапно он поднял вверх палец.

– Слышите? – В воздухе звенело тонкое эхо портала.

– Проклятье! – первый осознал проблему Пэй. – Вот как он приходит и уходит. Начинаем! Будем надеяться, что прямо сейчас ему некуда сбежать.

Бесшумный, как тень, Чезер снял сторожа на воротах, и бойцы просочились во двор, беря под контроль все выходы и входы. Вероятно, в этот момент кто-то рассказал псоглавцу о пропавшем мертвеце. Поисковое заклинание корябнуло Пэя по нервам, а следом раздался топот множества ног.

– Бейте их!

Двери распахнулись, и из них толпой полезли молчаливо-решительные люди. Первые заклинания с обеих сторон ударили практически в упор. По всему двору расплескалось вопящее кровавое месиво.

Наверное, простую стражу такая встреча обратила бы в бегство, но не таковы были Черепа. В атаку шли посвященные и жрецы, не такие умелые, как маги ордена, но зато злые, решительные и упрямые. Чужая магия терзала тела и разбивала амулеты, но не могла сокрушить их волю. Обезумевшие от боли и ярости фанатики бросались вперед, чтобы зубами рвать на части нечестивые отродья. В этой схватке не было места людям, на обеих сторонах дрались измененные – те, кто был создан причинять нестерпимую боль, и те, кто научил себя презирать любые страдания. От жара магии трещала и лопалась кожа, крошились кости. Вздымались в воздух ножи и топоры, сражающиеся попирали ногами агонизирующие тела, скользили в крови и слизи, а следом за первой волной смертников шагали верховный жрец и четверо первосвященников, полные решимости выжечь гнездо зла.

Но главный виновник был предусмотрителен и хладнокровен, как гадюка. Трезво оценив свои шансы, он взял шестерых самых умелых слуг и шагнул в пентаграмму переноса, безжалостно бросив остальных на верную смерть (зачарованные просто не умели сдаваться). К сожалению, где-то кто-то его все-таки ждал.

Черепа собрали в один сарай всех одурманенных людей (несостоявшихся жертв набралось больше трех десятков), отсортировали и скинули на ледник чужие трупы. А верховный жрец, не надеясь на здравомыслие местных властей, отправился на поиски справедливости в Гатангу.

К концу рассказа как-то неожиданно обнаружилось, что они сидят рядом, сдвинув стулья кружком, а сверхбдительные маги из охраны, впечатленные услышанным, нервно тискают Силу, отчего воздух потрескивает.

– Двадцать пять кукол и беглый морф, – констатировал Ребенген.

– Вы знаете имя этому чудовищу?

– Только общее описание, внешние формы, подобное умение было запрещено еще до Хаоса. Ворожба по-живому – слишком характерный признак. Резюмируем. Вместо того чтобы сразу сообщить в орден о нарушениях, вы затеяли самосуд, пострадали сами и вспугнули злоумышленников. Теперь поймать их будет гораздо сложнее. Конечно, явка с повинной вам зачтется. И вообще, радуйтесь, что хоть кто-то жив остался: если я правильно понимаю, то противостоять вашему «учителю» может только полноценный боевой маг.

– Он не наш!

– Не суть важно. Показания у вас снимет мой помощник, наверняка он также захочет поговорить со всеми живыми участниками событий в Гьете. Остался вопрос с Норисом. – Ребенген кивнул шаману: – Что будешь делать?

– Это правда, что я не смогу правильно магичить?

– В таком виде – нет. Раньше бы я сказал «никогда», но теперь поостерегусь. Возможно, когда… ваш Господин вернется в Гатангу, он сможет убрать все эти художества. До тех пор тебе нужны поддерживающие меры, не позволяющие изменениям распространяться глубже. Рекомендую тебе остаться в Академии и положиться на помощь моих коллег. Конечно, они не удержатся от возможности изучить редкий феномен, зато не потребуют денег за услуги. Ну или – смирись.

– Я останусь, – твердо постановил юноша.

Черепа отправились давать показания, необычайно вежливые и покладистые, а Ребенген пошел в библиотеку, освежать в памяти редкую и почти никому не нужную книгу по истории магии.

Если бы не эта его страсть, наблюдения Нориса пропали бы впустую. Казалось бы, какая мелочь – нарисован опорный знак перед началом ворожбы или нет. Балуются же умелые маги динамической защитой! Ан нет, одно дело – отразить фаербол, по сути – бездумный сгусток энергии, а другое – копаться в ауре живого существа, походя сбрасывая откат на беспомощную жертву. Первое – демонстрация мастерства и утонченного чувства гармонии, а второе – следствие неспособности чувствовать ничего.

Вот и нашли объяснение странности покойного Сандерса! Теперь можно не сомневаться, что с южными шаманами пленные чужаки не имеют ничего общего. Атрофия Иного Зрения – отличительная черта морфинга, тупиковой ветви магической науки, начинавшейся как продолжение шаманизма. Когда классические маги, стремясь во всем соблюсти равновесие, развивали умение манипулировать энергиями с опорой на вспомогательные знаки, артефакторику и ритуалистику, некие нетерпеливые личности решили, что проще внести изменения в собственное тело. Так сказать, для экономии ингредиентов. Читая описания, Ребенген представлял это себе как дополнительные руки, выращенные из тонких энергий, и содрогался от мысли, какие искажения может вызвать подобное в человеческой природе. Собачья голова? Ха! Это еще цветочки. Запрет на любые исследования в области морфинга был одним из самых суровых. Например, то, что Бастиан знал о шаманизме, уже находилось за гранью дозволенного. Эти техники нигде не обсуждались и не описывались.

«Зато теперь мы сможем их предметно изучить».

Что самое противное – Ребенген не был уверен, что классический боевой маг сможет эффективно противостоять морфу.

«Придется идти на поклон к Нантреку. Нужно хотя бы прикинуть, на что это похоже, прежде чем мы столкнемся с ними в бою».

Председатель Оперативного Совета выслушал главу Целителей, покивал, но разрешить опыты по запрещенной теме отказался.

– Забудь об этом! Набери группу боевиков с шестым уровнем, и они освежуют это чудо в прыжке с разворотом.

– А если…

– Забудь, говорю! Чудес не бывает. Любая фиксированная структура в ауре, насколько бы сильной она ни была, – уязвимость. Мы так на отступников печати налагаем, если ты не в курсе. Да, он может нанести очень сильный удар, быстро и без подготовки, проломить любой периметр, разнести любой артефакт. Нормальный боевой маг уклонится и врежет ему по затылку. Иди лучше тренируйся. У тебя ведь по боевке шестой?

– Пятый.

– Позор!

Ребенген вышел, оглушительно хлопнув дверью.

Ладно, пусть Нантреку (по образованию – бытовику) непонятно желание дознавателя досконально разобраться в происходящем. Но намекать коллеге, что он слабоват по части мордобоя?!! А может, Ребенген предпочитает интеллект! Если бы сражаться пришлось прямо сейчас, его уровень дотянул бы до восьмого.

Вернувшись в свой кабинет, глава Целителей тяпнул стопочку успокаивающего и рассудил трезво. В чем-то председатель прав – ничто так не мешает волшебнику, как вера в чудо. Обыватель, глотающий панацею, в худшем случае рискует отравиться, а с волшебниками сложнее: любая ворожба содержит в себе элемент интуиции, сомнение в основах ведет к ненужным колебаниям и фатальным ошибкам, причины которых окружающие потом выясняют по костям. На данный момент никаких оснований считать, что враг способен выйти за рамки существующей парадигмы, не было.

«Потому что неучтенных стихий в природе не осталось».

Впрочем, для того чтобы испортить Ребенгену жизнь, псоглавцу достаточно было обладать каким-нибудь новым навыком или оригинальной комбинацией уже известных. Глава Целителей разложил на столе веером планы текущих операций и погрузился в размышления. Все придется корректировать, а кое-что – отменять, потому что ни в одном сценарии не принималась в расчет массовая атака. За своевременное предупреждение верховному жрецу Черепов полагалось выдать какую-нибудь медаль (О! Десять золотых грошами), а за самодеятельность – прочесть лекцию о гражданском долге (был среди подчиненных Ребенгена один кадр – Ракша насмерть заболтает).

«За месяц с какого-то паршивого Гьета эти твари наскребли две дюжины бойцов, а ведь последние массовые облавы закончились только осенью. Значит, рассчитывать надо не меньше чем на сотню кукол. Где я найду столько магов шестого уровня? Привет тебе, Нантрек».

Затянувшееся спокойствие готовилось разразиться бурей.

На Гатангу надвигались зимние праздники, а с ними – королевский бал, отменить который можно было только из-за траура по монарху. Последний прием уходящего года собирал особую публику. Кто может отправиться в столицу сквозь дождь и буран ради сомнительного счастья пару часов топтать дворцовый паркет? Скучающие обитатели ближайших к городу имений (люди родовитые и состоятельные), преуспевающие маги, способные пересечь Арконат из конца в конец, не снимая тапочек, а также амбициозные матроны, мечтающие выдать своих дочек за первых или за вторых. Для многих дам зимний бал становился главным событием в жизни. Власти традицию всячески поощряли, например, холостым преподавателям Академии приглашения на зимний бал выдавались в обязательном порядке. Один раз Ребенген решился посетить одиозное мероприятие, был атакован толпою свах и больше не рисковал. Особую пикантность этому кошмару добавляло невероятное количество Великих Лордов обоего пола – до того момента будущий дознаватель не представлял, какое количество младших родственников есть у того же Дарсаньи. Самым сильным впечатлением Ребенгена стал бюст девицы Россанга, зеленоглазой дивы, взиравшей на юношу с воистину материнской нежностью. Если он не ошибался, на том балу красавица встретила будущего супруга – сурового боевого мага, оказавшегося на поверку знатным подкаблучником.

Надо ли говорить, что, решившись посетить зимний бал повторно, глава Целителей принял необходимые меры? Свою ставку Ребенген разместил на нижней галерее – узком балконе, огибающем три четверти дворца. Да, темно, холодно, и ветер дует, зато какой вид открывается на верхний каретный круг (фактически единственные ворота замка)!

По длинной, вьющейся эстакаде, освещенной обычными фонарями и магической иллюминацией, тянулась вереница парадных карет, влекомых шикарными рысаками. У распахнутых дверей замысловато украшенные (и, на взгляд мага, ужасно неустойчивые) повозки останавливались, высаживали пассажиров и сворачивали на слабоосвещенный спуск, отчего создавалась иллюзия, будто процессия непрерывным потоком втягивается в замок (на тесном пространстве дворцовой скалы места для конюшен не было, но афишировать это никто не собирался).

Рядом с Ребенгеном ежились от холода три десятка лучших боевиков ордена. Маги прибыли во дворец пентаграммой, построенной по личному тайному дозволению его величества. Сейчас те, кто помоложе, печально вздыхали, поглядывая на освещенные окна королевской резиденции, а те, кто постарше, довольно хмыкали, оценивая возможное поле боя. Да, несмотря на кажущуюся хрупкость архитектуры, дворец был в первую очередь крепостью, и взять его штурмом еще никому не удавалось. На взгляд Ребенгена, доппельгангерам тут ничего не светило. Зато шум от их появления вышел бы знатный, а глава Целителей был уверен, что сейчас псоглавцу нужны паника и неразбериха.

«Лекари божатся, что без поддержки жить такому, как Норис, остается месяцев восемь. Добавить время на освоение навыков, получается, максимальной численности армия обращенных достигнет за полгода, а потом начнется естественная убыль. Серьезного вреда такими силами нанести невозможно. С одной поправкой – если все будут оставаться на своих местах».

Что начнется, приди в головы хотя бы половине родителей разобрать учеников Академии по домам, Ребенген боялся даже думать.

– Не рискнут, – резюмировал командир боевиков, неопределенного возраста маг с завязанной в узел бородой.

Ребенген оторвался от своих мыслей и окинул взглядом извилистый путь от внешних ворот до каретного круга. Ох, если бы все полководцы брали в расчет только риски!

– Соблазн слишком велик. Тут одно расцарапанное личико может дать больше, чем десять мертвых чародеев. Им даже драться не придется, только стекла побить.

То, что замок может быть уязвим изнутри, не обсуждалось – во внутренних помещениях своя стража. Начальник охраны дворца, гвардии капитан Конарс тоже не пальцем делан, обеспечивать хорошее поведение слуг и нелояльных гостей – его основная работа, и он справлялся с ней хорошо. В присутствии капитана даже Лорд Бастиан предпочитал держать руки по швам.

Кареты все ехали и ехали, их было ровно в три раза больше, чем обычно – между двумя гостевыми непременно втискивались две вообще без пассажиров.

– На позиции! – неожиданно скомандовал бородатый маг.

Ребенген прищурился в темноту, пытаясь понять, что стало причиной тревоги. Да, кто-то из возниц не пожелал ждать, на эстакаду въехали две гостевые кареты подряд. Распорядитель у ворот невозмутимо задержал очередь, загоняя вперед сразу три пустые повозки, а мажордом у дверей ускорил представление гостей, позволяя едущим впереди немного оторваться. К тому моменту как мятежный возница въехал на круг, ни одного случайного зрителя рядом не осталось.

«Мэтр Лесмо – известный лекарь, дочь на выданье. Господин Каражо – судья в отставке, сын-подросток», – определил Ребенген по гербам.

Преуспевающие люди без наследственного дворянства, какая угроза могла исходить от них?

Пара гнедых рысаков (не по статусу судье ездить на четверке) храпела, пытаясь вырваться вперед, но, если возница и впрямь не мог усмирить коней, ему следовало принять меры намного раньше. Кучер мэтра Лесмо бранился с нетерпеливым коллегой, словно сено с рынка вез, что тоже выглядело неуместным. От основания эстакады замигал семафор – охрана у ворот сообщала, что мага в карете нет, его дочь едет с компаньонкой, а на сына судьи надета какая-то защита.

«Похоже, псоглавец и в Гатанге отметился. Осталось понять, как он собирается с тремя куклами штурмовать дворец».

Казалось бы – никак, но Ребенген понимал: если собачий сын решился испортить королю праздник, то найдет способ всех удивить.

Повозки замерли на кругу, сцепившись осями. Первым из кареты вылез судья, громко матерящий возницу, затем его сын, сосредоточенно застегивающий на руках какие-то браслеты. Стражники в ливреях попытались оттеснить нарушителей от дверей, боевые маги двумя группами спустились с галереи и заняли позицию за колоннадой.

Неожиданно обе повозки вспыхнули белым трескучим пламенем. Завизжали насмерть перепуганные кони, рванулись в стороны, волоча огонь за собой. Наверное, это было рассчитано на то, чтобы ошеломить защитников, но на деле только дало им пару лишних секунд. Ливрейные стражники быстро отбежали назад, покидая поле боя. Золоченые створки дворцовых ворот сомкнулись с тяжелым грохотом, отсекая льющийся изнутри свет и звуки. Сразу стало темней. Со своего места Ребенген видел то, что ослепленным живыми кострами людям разглядеть не удавалось: женщины из первой кареты покинули ее до пожара, выскользнув через противоположную дверь, и теперь быстро раскладывали на мостовой какие-то металлически блестящие квадраты.

«Ключи переноса!» – вспыхнула догадка.

– Портал сзади!!! – завопил Ребенген, усиливая голос магией.

Командир боевиков понял все правильно – короткая команда, и его подчиненные разнесли огненную преграду вместе с бьющимися в агонии животными. Сын судьи неожиданно сильно ударил в ответ, промахнулся, в воздух взметнулось каменное крошево и штукатурка. За россыпью углей сияли арки порталов, сквозь которые один за другим проскакивали новые враги. Впрочем, из четырех Ключей заработали только два (то ли времени не хватило настроить, то ли повредило огнем), да и те боевые маги вырубили почти сразу. На каретном кругу осталось четырнадцать увешанных амулетами фигур и сын судьи, с которым отец разобрался по-семейному: не вникая в причины и не задавая вопросов, господин Каражо хряпнул беспокойного отпрыска по затылку церемониальной булавой и уволок за колонны от греха подальше.

«Мудро! Надеюсь, наши их прикроют».

Противники двинулись навстречу друг другу, боевые маги – четким атакующим порядком, слуги псоглавца – неровной цепочкой. Большого перевеса у защитников не получилось – не хватало места развернуться, зато имелся хороший резерв. Тактика с обеих сторон была одинаковой (что нового можно придумать в магической дуэли?), за исключением нюансов. Противники четко делились на атакующих и щитоносцев, но если слуги псоглавца выставили ряд перекрывающихся личных щитов, то боевые маги сомкнули свои в одну непрерывную линию динамической защиты, способную остановить среднего демона, а может и двух. Оружием служили локальные дезинтегрирующие импульсы (фаерболы, сиречь), только шаманы лупили своими по прямой, а волшебники умудрялись управлять одним шариком на пару, отчего получался эффект арбалета, стреляющего за угол. Время от времени кто-то из магов швырял площадное заклинание, быстро вычерпывающее ресурсы вражеских амулетов. Предчувствуя скорую развязку, зачарованные сбились в кучу и пошли на прорыв, но при таком плотном построении шансов нарушить стабильность щита у них не было. Боевые маги сделали синхронный шаг назад, позволив первым покойниками упасть на землю, а потом неожиданно свернули защиту, с удвоенной мощью атаковав противника. После такого удара на ногах остался только один из нападавших. Трезво оценив свои шансы, он рванул в сторону запруженной повозками и лошадьми эстакады.

«Как бы что не учудил».

Ребенген прищурился, прикидывая расстояние и оценивая свои силы, но опозориться ему не дали: беглец рухнул на землю, не сделав и дюжины шагов – возница служебной кареты решил отметиться в поединке. Глава Целителей с удовлетворением отметил, что классического мага так глупо не подловили бы.

Драматические события заняли в общей сложности четверть часа. Первое сражение необъявленной войны закончилось в пользу арконийцев.

 

Глава 22

Демон – жертве: «Вот и познакомились!»

Благословенный юг, колыбель цивилизации типа как. Пыльные дороги, убогие глиняные домики, знойное марево над голой землей и ни одного деревца на много дней пути. Почему-то последнее особенно доставало. Лорд был уверен, что тут должно быть полно зелени и фруктов. Наверное, это какой-то неправильный юг.

Надежды добыть в этом походе что-нибудь ценное тихо издохли. Расскажу, где побывал, никто и не поверит! Обидно. Лорд все пытался приткнуть свои книжные знания к увиденному и не мог – ориентиров не было. Так, словно прежние эпохи вообще не оставили тут следа – ни стены, ни домика. По сравнению с этим убожеством Шоканга – сердце древнего мира! У нас куда ни плюнь руины всякие с лозой, Хемлен опять же, Обитель Мормы теперь наша. Короче, надо заканчивать дела и сваливать – брать тут нечего.

Рабство не тяготило. Правда, тот марш-бросок по самой жаре обошелся каравану дорого – все жутко устали, некоторые рабы сбили ноги, а у меня обгорели плечи и почему-то уши. Распознав хворь (и врезав плеткой забормотавшему о чуме вознице), господин Сиваши обмазал меня желтой пахучей мазью и определил ехать в фургоне. Развалившись на мешках с крупой, я мог любоваться хмурым Ракшем, который пешком пылил за повозкой – демона солнце не брало. Удовольствие портили только попутчицы – обезножевшие рабыни. Глупые клуши! Целый день над ухом бу-бу-бу. О чем может трепаться парочка полуголых баб в присутствии полуголого мужика? Во-во. Пусть радуются, что я сегодня паинька, не то показал бы им, где у меня что и какое. Даже в рабстве есть свои недостатки.

Продержаться в фургоне удалось четыре дня, а потом меня вытурили на солнышко. Чтобы к моменту продажи раб не выглядел лишайной дворнягой, Сиваши расщедрился и выдал мне старую тунику, больше похожую на продранный мешок. Под грубой тканью шелушащаяся кожа зудела и дико чесалась, только это все была фигня – ветхая и уродливая, но одежда стала предметом всеобщего внимания и зависти. Мой авторитет среди рабов поднялся на невероятную высоту. А как же – рост, шмотки, шрамы. Теперь на привалах я сразу занимал лучшее место и первым выбирал еду, появились и свои шестерки, всегда готовые принести чашку воды или отогнать мух. Надсмотрщики такой порядок среди рабов вроде как одобряли – понятия, они и на юге понятия. Единственное, приходилось иногда вписываться за своих, когда рабов с нескольких караванов оставляли в одном загоне, да еще драчунов разнимать – пацаны срались по мелочам.

Положение Ракша было не в пример хуже – демон все еще изводил рабов вопросами о количестве войск и силе колдунов. Дурачок! Откуда тутошним лохам знать про такое? Достаточно на минутку прислушаться к разговорам, чтобы понять: они почти сплошь – младшие дети нищих кланов, не старше двадцати лет, проданные за долги или от отчаяния. Про Вечных владык эти олухи знали только то, что те существуют. Большинство видело в рабстве свой шанс на лучшую жизнь, без угрозы голодной смерти или нападения каких-нибудь уродов. Опыт шудр их ничему не учил. Хотя за возможность не жить в Пустоши я бы тоже душу продал – перспектива сгнить заживо быстро выбивает из головы бредни про свободу и справедливость. Хозяин поглядывал на Третьего тускло. Ох, достукается Ракш, достукается!

Но все имеет конец, закончилось и путешествие по долине смерти. Надсмотрщики оживились, и за следующей цепью холмов нам в лица ударила… Нет, не речная прохлада, а влажная жара и запах дерьма. Правда, где-то далеко взблеснула водная гладь, но до нее нам еще было топать и топать. Мы приближались к реке, о которой местные говорили, как о божестве – благодатная Ранга. Я мог их понять: после путешествия по бесплодной равнине увиденное поневоле вызывало мысль о чудесах.

Тут царил легендарный юг из летописей и фресок: цветущие деревья, цветущие кусты, а рядом – то же самое, но уже с плодами. Лоскутные одеяла полей с колосящимися злаками, заросли какого-то незнакомого растения выше меня ростом, наверняка тоже съедобного, потому что здесь не было места сорнякам. В этом раю все кому-то принадлежало и росло не зря, высаженное аккуратными рядами, словно по ниточке. Лениво вращались здоровенные ветряки, перекачивающие воду из подземных акведуков в хитрые поливочные каналы. Ни капли влаги не пропадало зря, ни один куст не был обойден вниманием, а за пределами полей земля была сухой и голой, без намека на траву, даже неунывающая колючка выглядела какой-то скрученной.

Впереди, на каменистом всхолмье, виднелись первые строения огромного города.

Да! Наконец-то мне подфартило. И дело не в самом городе, а в той штуке, что высилась посреди него: над плоскими крышами, словно стяг над могилой героя, возвышалось огромное здание, сросшееся из шести или восьми отдельных башен. Однозначно строили до Хаоса – тогда все было с налетом шизы. Разрушители вон свой храм на сто локтей в землю закопали, светлые крепость построили – уровни только через телепорты сообщаются, а тут людям в небо захотелось. Я не я буду, если не залезу туда!

Лорд испугано охал и что-то бормотал о нашей миссии.

«Расслабься! Никто ничего не заметит. Вор я или погулять вышел?»

Большой город принял караван шумом, гамом и вонью. Толпы людей теснились на улицах, торгуя, ругаясь и куда-то спеша. Плотность застройки заставляла с нежностью вспоминать квартал Кожевников: там хибары хотя бы разноцветные, а тут – сплошная глиняная пыль. Время от времени в лабиринте зданий обнаруживалась проплешина, занятая резным каменным чудом – особняком какого-нибудь важного горожанина. За прочной оградой цвели белым и розовым фигурно подстриженные кусты и высились забавные деревья, напоминающие веники (Лорд видел такие на картинках). Такое место не может жить без воров! Эх, мне бы пару дней поболтаться здесь, завести знакомства. На залетного фраера с радостью спишут всех ежиков – от рискованных, но жирных наводок будет не отмахаться.

Мечты, мечты.

Город назывался Карба-что-то-там-еще (да пофиг на такие мелочи). Здесь начиналась судоходная Ранга, а большая часть живого товара обретала новых хозяев. Купец потратился на аренду «конюшни», и всех рабов рассадили в небольшие комнатушки человек по десять (нас с Ракшем – опять по отдельности, что к лучшему). Как я и предполагал, на следующий день нас не беспокоили, может, купец отдыхал, а может – дела улаживал. Еще один день скрепя сердце пришлось пропустить, чтобы изучить здешние порядки, но терпеть дальше не было сил. Я собрался на дело.

Вечером рабам раздали пайки и наполнили чашки знакомым отваром. Я незаметно слил свою порцию на пол, второй раз за день. Придется терпеть! Разговоры, и так несвязные, потихоньку замирали, люди укладывались на подстилки и проваливались в сон. Время! Я осторожно сел. Охрана тут практически не ходила. Смысл? Рабы напичканы зельем и почти на всех – зачарованное железо. Иракель был прав – сбежать практически невозможно, обычному человеку, я имею в виду. А вот Разрушителю…

«Щас будет сюрприз!»

Я так рассудил, что одни сломанные кандалы привлекут ко мне ненужное внимание, а вот сотня – наоборот. Воспоминания о караване шудр хватило для того, чтобы Тьма потекла вовне, черная на черном, превращая обычную ночь в отрицание волшебства. Сторожевые заклинания (они здесь были, не надо держать работорговцев за лохов) оказались рассчитаны на попытку взлома, а не на то, что их попросту сотрут. Замки на наручниках – вообще халтура. Самым сложным стало выудить из носа отмычку (думал, она там приросла).

Я выждал минут десять, наслаждаясь темнотой и тишиной, а потом полез на стену. Да, именно на стену. Все дело в дебильности здешней архитектуры – потолочных балок длиннее трех метров я тут не видел. Может, у них в деревяшках какая недостача, железа навалом, а строевого леса – нет. В результате, вместо двери у загона стояла суровая металлическая решетка, стены были по четыре метра в высоту, а сверху – матерчатый полог. Ну не идиотство ли?

Встав на поганое ведро, я выиграл полметра, сцепленные вместе кандалы дали еще метр с небольшим, да и роста во мне немало. Пару раз брякнув браслетом по гребню стены (никто так и не проснулся), я сумел-таки заклинить его в щели между камнями и осторожно подтянулся наверх, стараясь не развалить своим весом всю кладку. М-да, духом делать это было как-то проще.

Воздействие Тьмы не произвело на рабов впечатления, похоже, что одаренных среди них не было. Люди мерно дышали во сне, и только в крайнем загоне какой-то крендель увлеченно пилил веревки о неровную решетку. Так он мне всю охрану переполошит! Шваркнуть его, что ли, чем-нибудь? Ладно, пусть живет: работы ему надолго, а этой ночью кто-нибудь сбежит, мне потом проще будет.

К горящим теплыми огоньками башням я шел, почти не таясь – в отличие от большинства рабов, у меня есть одежда, а кандалов и ошейника, наоборот, нет. Кто там разглядит в темноте прорехи на тунике? Зуб даю – здесь таких оборванцев полгорода живет. Быстро обнаружился первый сюрприз – башни оказались обнесены стеной. И кладка у нее такая ровная, хоть убейся. Был бы нож – не смог бы лезвие просунуть. Чтоб им в следующей жизни икалось, этим мастерам!

Пришлось искать дверь, естественно, оказавшуюся закрытой.

А вот тут не все безнадежно. Я принялся осторожно ощупывать преграду. Защитные и отвращающие заклинания строятся либо в расчете на характерный признак врага, либо по принципу сигнальных линий. Про признак забудем – улица идет вплотную к стене, днем тут до фига народу – бегать проверять замучаешься. По той же причине сигналка не может стоять на самой стене. Остаются – дверной проем, сама дверь и замок. Арконийские орденцы облепили бы заклинаниями все, до чего дотянулись бы, а потом еще и увязали бы волшебство в одно целое – не подступись. Тут же всю магию засандалили в запоры. Страна непуганых идиотов… Я осторожно подрезал Тьмой входящие в притолоку упоры и открыл дверь, даже не поворачивая личину в замке.

Может, там и нет ничего важного, в этих башнях? Не бывает, чтобы настоящие ценности сторожили так халтурно.

За стеной рос парк, самый большой кусок зелени, посаженной не для еды, какой я увидел после спуска в долины. На неравных расстояниях друг от друга высились деревья офигенной толщины (куда там хемленским дубам). Их не то чтобы обхватить, их обойти за раз не получалось. В воздухе плыл незнакомый аромат, несмотря на ночную пору некоторые цветы стояли раскрытыми, а в воздухе порхали… нет, не пестрые бабочки из книг, скорее – большие белые мотыли (их даже Хаос не взял, они в муке прячутся).

На фонарях тут явно экономили (здравствуй, воровской рай!). Я пробирался по кривым дорожкам, напряженно прислушиваясь и стараясь не выходить на свет. Отлично различалось барахтанье мотылей и тонкий писк охотящихся на них зверушек. Далеко впереди, видимо, у ворот, тяжело вздыхали и переступали с ноги на ногу бренчащие доспехами люди. Лезть в кусты мне отчаянно не хотелось (ветка хрустнет – в ушах до утра звенеть будет), пришлось искать дорожку, ведущую к основанию башен. Или башни? Фундамент-то у них был один, а разветвлялись они высоко, где-то ярусе на пятом, сразу снизу и не разглядишь. Вдобавок все это обвивали какие-то более мелкие арки и переходы, местами – варварски сбитые. Я так понял, Древние пытались изобразить початок или что-то вроде того. Почти получилось, если издали смотреть. А вблизи – раздолье для воров, до любого окна однорукий калека шутя доберется.

На выходе из парка обнаружился первый приз – фонтанчик явно питьевого свойства, с глиняной кружкой на крючке. О да, вода! Обалденно вкусная после мутных рабских отваров. Я долго пил, возмещая себе съеденный всухую обед, потом не удержался и ополоснул лицо, тело. Полцарства за мочалку!

Только не расслабляться. Все нычки зараз, я, конечно, не найду, да и смысла нет – добычу нести некуда, а вот разглядеть получше, как тут живут, что жуют, – дело нужное. Есть ли здесь книги? И каким алфавитом их пишут.

Я глубоко вздохнул и неожиданно осознал: есть нечто, что я желаю больше всех сокровищ мира. Мясо! Жирное жареное мясо, вроде того, чей аромат щекочет мои ноздри. Мне до дрожи в руках надоела безвкусная рабская баланда. Я сориентировался по ветру и пошел на цель.

Дразнящие запахи исходили из маленького окошка на уровне второго этажа (считай – руку протянуть). Ах, как это мило: серебряная супница, фрукты в вазах из огромных ракушек и блюдо для дичи в середине стола. Интересно, что там, под крышкой? Судя по запаху – курица. Румяная, истекающая соком птица явственно встала у меня перед глазами. Не знаю, чей это ужин, но будем считать, что мой. Осталось до него добраться – окошко оказалось зарешеченным наглухо. Путь внутрь башни нашелся легко – этажом выше открытый балкон вел в тускло освещенную ротонду со сложным орнаментом на полу (зуб даю – колдовские Знаки). Но стоило мне, млея от предвкушения, сделать шаг ко внутренней двери, как ее створки дрогнули. Я едва успел выскочить на балкон! В зал начали заходить люди – безмолвные и бесполые, замотанные в синий шелк фигуры, числом около дюжины. К счастью, балконом они не заинтересовались (я буквально висел снаружи, молясь на прочность перил). Заняв какие-то известные только им места на Знаке, все повернулись лицом к центру.

Последним в ротонду вошел человек с посохом и без тряпок на лице. Бу-уэ! Я чуть с балкона не сверзился от его вида: нос и часть лба этого типа были покрыты плесенью. Не каким-то там родимым пятном, а натуральным ворсом багрово-синюшного оттенка. Фу, какая мерзость!

Посох стукнул о камни, Знак вспыхнул неровным оранжевым огнем. Пентаграмма переноса доставила в центр ротонды еще одного персонажа.

Мать моя безродная! (Между прочим, правду сказал, но Лорд обиделся и шипит.) Про такого жутика я даже сказок не слышал: кожа – землисто-серая, в щеке – дыра, так что зубы видно, лысый череп весь в непонятных пятнах, на глазах – желтоватые бельма. Лич однозначно!

– Приветствую вас в Карбахараде, магистр Агихар!

Уродец что-то пробулькал в ответ.

– Сообщение посвященного Нукуне полностью подтвердилось.

Хрип и клокотание.

– Будет исполнено!

Дорогого гостя повели на выход, но у самых дверей он резко обернулся. У меня чуть руки не разжались! А внизу-то – камни, к слову говоря.

– Холодно, – очень внятно пробормотал уродец. – Почему здесь так холодно?

– Высокие потолки, господин смотритель, – склонился в поклоне плесневелый. – Жилые кельи намного уютней.

Забавно. Вроде бы Иракель объяснял, что люди в синем – местные маги, а до сих пор мою Силу как холод воспринимали только демоны. К чему бы это? Зато понятно, отчего пещерные шаманы настроены против «высшего волшебства» – слишком уж много среди его адептов законченных уродов. Впрочем, что мне до той магии? Она мне никакая не светит. И ужин, кстати, тоже: второй заход делать некогда – пора линять.

В парке у башен я тиснул парочку непонятных фруктов (ничего так, сладенько) и вернулся в рабский загон, словно и не уходил. Заслуженный сон ласково принял меня в свои объятия. А утром…

Честно, такого шухера я не ожидал! Чуть свет по баракам заметалась охрана, стражники врывались в загоны, поднимали полусонных рабов на ноги, ощупывали и обыскивали. Хорошо, что я скинул отмычку – при таком рвении могли бы и найти. Завтрака не было до обеда, а потом прошел слух, что ночью сбежали четверо еретиков, не признающих заповеди Храма. Рабы-одаренные стоили дико дорого и могли принадлежать только Вечным владыкам. Сажая их под замок, кто-то понадеялся на сдерживающую магию, и вот результат – ночную смену стражи вырезали подчистую.

А я ни в чем не виноват!

Старший смотритель Агихар, суровый отец долины Ранги и магистр высшей магии, пребывал в смятении, хотя ни на выражении лица, ни на состоянии ауры это никак не отражалось. Подчиненным незачем знать, что начальство в чем-то сомневается! Пальцы чародея отбивали короткую дробь по рабскому ошейнику с аккуратно проплавленным замком – работа еретиков. Тяжеленная металлическая дура лежала на столе немым укором подчиненным – вопиющее безобразие случилось в день приезда Агихара, ни скрыть инцидент, ни смягчить акценты храмовникам Карбахарада не удалось.

Городской смотритель стоял перед магистром воплощенным духом раскаяния и покорности.

– Нашли?

– Им удалось покинуть город. – Голос храмовника почти не дрожал.

– Родственники?

– Сбежали еще прежде, эти четверо – все, кого мы смогли достать. Но мы продолжаем поиски!

– Продолжайте, – согласился магистр.

Желтоватые бельма, заменяющие Агихару глаза, не изменили выражения, но провинившийся смотритель склонился еще ниже и зачастил:

– Заклятия на всех цепях были стандартные, их накладывал проверенный чародей – ворожить самостоятельно еретики не могли. Служители Храма выяснили, что в нескольких близлежащих кварталах перестала действовать вообще любая магия, эпицентр воздействия установить не удалось. Мы обыскали дома, включая крыши и подвалы на пол-лиги вокруг «конюшни», но не нашли следов ритуала. Кроме того, после переписи рабов обнаружился пятый беглец – вор, на которого еще не успели надеть оковы. Его тоже ищут – других бодрствовавших свидетелей происшествия у нас нет.

Магистр оставил в покое ошейник и пошуршал разложенными на столе бумагами.

– Каково сходство этого случая с инцидентом на Долгом озере?

– По описаниям – полное, но посвященный Нукуне еще не прибыл в город. Возможно, то, что случилось в горах, стало пробой ритуала…

Агихар покачал головой:

– Все странности на еретиков не спишешь.

Естественно, смотритель и сам это понимал, но Агихар продолжил рассуждать вслух – ему помогал думать звук собственного голоса:

– Допустим, отбить оружие Древних они могли бы, пожертвовав парочкой своих, а потом ловко спрятав трупы. Но Долгое озеро? Произойди такой феномен единожды, и я смело списал бы его на волю богов. Заполучить в свои руки чудо, а потом рисковать и тратить его на второстепенных заложников? Нет, еретики – фанатики, но не идиоты. Тут что-то еще. – Агихар сложил ладони домиком и задумался. – А что это за горцы, о которых упоминает Нукуне?

– Сущая ерунда, господин. Остатки секты Малакима, не больше двух сотен голов, без четкого руководства. Известны своими одаренными. Посвященный Ратип пощипал их сельскую общину и пропал уже на обратном пути.

– Их отряд шел из Палатана…

– Они продали там пару рабов. Не очень обычное для них поведение, но воры не нравятся никому.

– Найдите-ка мне этих рабов! Послушаем, что они скажут.

– Слушаюсь, господин смотритель.

Храмовник вышел, пятясь, кланяясь и тщетно стараясь унять дрожь – старший смотритель никогда не гневался на проштрафившихся подчиненных, а потому примерное наказание могло настигнуть их в любой следующий день.

Выждав пару секунд, Агихар осторожно протянул руку, нащупывая пальцами холодный металл – лежащий на столе ошейник он мог найти только так. В мире, наполненном сплетениями и уплотнениями магической энергии, этой вещи словно не существовало. Впервые за много лет Агихар почувствовал себя слепым.

Мало кто понимал, что это значило!

«Все имеет свой срок жизни, – гласило учение Храма. – Даже Вселенная. Остатки волшебства копятся в вещах, приближая конец времен, а потому любая магия – зло!»

Естественно, право вершить зло во благо Храм за собой оставлял, но никто и никогда не допускал, что время можно обернуть вспять. «Как?» – над этим пускай ломают голову патриархи. Сейчас в подвалах карбахарадских башен лежало больше трех сотен предметов, внезапно обретших состояние девственной чистоты. Служители Храма конфисковали кандалы, утварь и оружие, но земля и камни остались на месте. Агихар слышал, что кто-то уже купил то место, намереваясь построить себе дом. Как люди, неспособные чувствовать магию, так быстро вычислили самое чистое место побережья, оставалось для магистра тайной.

Среди слуг Храма старший смотритель славился не только умом, но и поразительной интуицией. Сейчас она твердила Агихару, что про еретиков стоит забыть. Все эти нетрансформированные маги «старой традиции» по сравнению с любым разрушителем – сущие дети, ничего нового и оригинального в их среде не появлялось уже лет двести.

«Горцы. – Магистр покатал на языке непривычное слово. – Малаким».

Естественно, имен всех чужеземных колдунов Агихар не знал и знать не хотел. Но про компактное поселение одаренных в штольнях корлитовых рудников слышал, как не слышать. Исключительной силы адепты из них получаются! Патриарх Вальхалопади регулярно требовал переселить упрямцев в более удобное для контроля и размножения место.

«Если подумать, первой странностью мы обязаны им».

Любимое оружие патриарха обломало о сектантов зубы еще до исчезновения Ратипа. Два свихнувшихся чудовища – не заплутавшие овцы, травою не питаются, каждому в месяц полагалось три-четыре жертвы. Агихар со дня на день ожидал сообщений о массовой резне и панике, но до появления первых трупов ничего сделать не мог – магическому обнаружению монстры не поддавались.

Какая-то еще мысль крутилась в уме и мягко толкалась в сердце. Нелогичная уверенность требовала от магистра искать начало всех странностей еще дальше в прошлом (куда уж дальше-то?). А еще там был страх, вполне оправданный. В ту самую ночь кто-то вошел в принадлежавшие Храму башни незамеченным, возможно, видел самого Агихара и даже покушался на него. А потом – вышел, вышел, мерзавец, и опять не оставил следов!

«Вот это придется обсуждать с патриархами. Игнорировать столь наглую демонстрацию силы со стороны неизвестного врага – безумие, да и защиту мне самому не переделать, специализация не та».

Но сначала – рабы! Вдруг они что-то видели? Нужно найти и допросить ту парочку.

 

Глава 23

Ох, и странное же это ощущение, плыть по большой воде! Свежий ветер наполняет косые паруса галеры, и море вокруг не плещется, не вздымается, а дышит. Ш-ш-у-х! – срывается с гребня пена, словно кувыркается чудной белый зверек. Взрезает воду волнолом, обдает палубу брызгами, а все вокруг скрипит и стенает, словно жалуется на судьбу. В памяти немедленно оживают все когда-либо читанные рассказы о море. Вот оно, оказывается, какое…

Я лежу на соломенном тюфячке (лежанки-гамаки не для моего роста), ощущая каждое движение корабля, а в голове водят хоровод воспоминания последних месяцев. Города и деревни, словно бы собранные из осколков былого величия, плиты мостовых со следами резьбы и надписей, старые причалы, стоявшие локтях в двадцати от воды – за годы, прошедшие после их строительства, благодатная Ранга успела поменять русло. На пологих берегах (а местами и среди воды) возвышаются бесформенные груды камня – последние остатки циклопических сооружений, превращенные в источник стройматериалов.

За то, что я согласился плыть по реке, мне полагалось поставить памятник при жизни. Ненавижу воду! Особенно такую – теплую, мутную. Вдруг на кого-то из демонов не действует воля Первого Ракша? Нас же всех съедят! Но местные вели себя так, словно опасности не существует, а уж как выглядели их суда…

Большинство речников предпочитало тростниковые плоты. Следующими по популярности шли плоскодонные баржи, напоминающие шлепанцы-переростки. Тень верно заметил – с длинномерным лесом тут проблемы, из прочного дерева делали только киль и шпангоуты, а корпус обшивали кто чем горазд. Я видел баржи из кожи, корабли, обшитые просмоленными циновками, и лодки из промасленного полотна. Почему так? На климат не спишешь – древесные великаны в парке при башнях росли уже не одну тысячу лет, да и сейчас с реки удавалось разглядеть какие-то обнесенные заборами рощи. Тем не менее основным строительным материалом тут служила жердь в руку толщиной. Загадочно.

Воспоминания о красотах позволяли ненадолго отвлечься от своего места среди них. Чтоб я еще раз доверил Тени Магистра какое-то дело! Взвод пьяных Пограничных Стражей, попавших в город на карнавал, не смог бы натворить больше глупостей. Мы отправились на юг спасать Арконат (ну и Пятого Ракша заодно тоже), а он чем занялся? Перед тупыми рабами выделывался, у охраны из запасов водку тырил, всех матросов баржи в карты обыграл по два раза, за что был бит как шулер. Его вообще за борт бы выкинули, если бы не хозяин (который, к слову, весь выигрыш у раба отбирал). И самое противное – ни тени сомнения в правильности своих действий у меня тогда не возникало. При этом расспросить, как окрестные поселения называются, – времени не хватило, а нам, возможно, от побережья тем же путем назад идти. Хуже того, под конец путешествия Тень повело на баб. Своей целью он выбрал не кого-то там, а дочь хозяина постоялого двора и почти преуспел, но тут снова вмешался господин Сиваши, потребовавший за услуги своего раба денег. Девица позвала на помощь отца, и мужчины почти сторговались, но тут не к месту нарисовались покупатели.

Я снова вспомнил этих странных типов, тоже закутанных до бровей, но только в беленое полотно (традиционные одежды островитян почему-то воспринимались мной как женские шмотки). Эта парочка явилась на торжище в сопровождении всего лишь одного охранника, и было заметно, что до их появления торговля практически не шла. Завидев важных покупателей, купцы старались вытолкнуть вперед самых лучших рабов (а шудр в этом ряду вообще не было), праздно же шатающиеся зеваки, наоборот, старались куда-нибудь незаметно отойти.

Вот он, мой шанс попасть на острова! Я выпятил грудь, втянул живот и постарался выглядеть уверенно. Прям как к отцу в гвардию нанимаюсь… Ракш явно не уловил важность момента и продолжал злобно зыркать по сторонам. На моих глазах островитяне дважды начинали прицениваться, однако дальше внешнего осмотра товара дело не шло. Но вот эти двое разглядели меня и тут же свернули к загону господина Сиваши, игнорируя других работорговцев.

Учитывая бесконечные складки ткани, я мог заключить только, что эти люди довольно высоки (особенно – по арконийским меркам), не пахнут болезнью и не страдают одышкой. Не закрытая одеждой кожа выглядела темной, но глаза оказались светлее, чем у большинства местных. Один из островитян долго разглядывал меня через монокль (судя по замысловатой оправе – артефактный), а потом окликнул заскучавшего спутника:

– Посмотри на это, Зарут! Редчайший восточноконтинентальный фенотип без малейших следов порчи. Эта диковинка должна быть моей.

Он говорил по-шонски с мяукающим акцентом. По-старошонски! Что может свидетельствовать о приобщении к древним тайнам лучше, чем общение на мертвом языке? Надо было срочно осмыслить такой поворот событий. А я так надеялся, что миссия по освобождению Пятого ограничится копанием в руинах!

«Зато все яйца в одном лукошке».

Отсутствием уверенности в себе Тень не страдал.

Покупатели приступили к осмотру товара. В смысле щупали меня со всех сторон, лезли в рот, и хорошо хоть не в задницу. А я в это время боролся с искушением проинспектировать их карманы. Или что там у них есть под этими тряпками? Кажется, матерчатые сумочки на поясе.

Еще четверть часа занял торг. Сиваши превозносил меня до небес, а островитяне напирали на отсутствие родословной. Судя по физиономиям прислушивающихся к происходящему торговцев, цена была более чем хорошей, и скинуть ее покупателям удалось не сильно. Когда Сиваши принимал оплату (не деньги, а особую расписку), его глаза сияли сдержанным торжеством. Я так понял, что он наварился на мне десятикратно, даже если не учитывать обменный курс.

А вот Ракшу не повезло. Показывая его покупателям, купец сразу предупредил, что раб беспокойный. Те посовещались и решили, что человек с внешностью ловца и без гарантии хорошего потомства им не нужен.

– Помни про нашу цель! – едва слышно прошептал Ракш.

Лучше бы о себе подумал, баран.

Я был единственным, кого купили эти первые, самые придирчивые покупатели, и последним в партии из восьми рабов, которых они отправляли на острова. Маленькая двадцативесельная галера (кстати, целиком деревянная – умеют, когда хотят) вышла в море ранним утром. Воровская сущность оставила меня, когда побережье материка превратилось в ниточку на горизонте, причина была банальна: сухопутный вор не переносил качки. Тень Магистра ушел внутрь, вовне или как там происходит наш странный обмен, а я остался страдать.

«Дурак ты. Все же получилось!»

Да, получилось – мы на пути к цели. Правда, без Ракша, а я на него очень рассчитывал. Видать, не судьба. По уму, надо хотя бы прикинуть местную географию. Сколько островов в архипелаге, как они сообщаются? Увы, купленные вместе со мной рабы ничего не знали, а выдавать свое знание местного языка я не рисковал. Оставалось слушать.

Боцман воевал с коком, запрещая тому урезать наш рацион:

– Крабья отрыжка! Это же собственность Храма!!! Если хоть один сдохнет, мы сами на галеры пойдем!

О повышенной заботе свидетельствовали визиты корабельного лекаря, проверявшего состояние живого товара и раздававшего микстуру тем, кто плохо переносил качку. Вот с ним я рискнул поговорить, нудным голосом уговаривая доброго господина «открыть тайну».

– Не дергайся, – хмыкал лекарь, неплохо знавший континентальный диалект. – Тебя ждет не работа – сплошное удовольствие.

– Как это? – позволил усомниться я.

– А так! – веселился островитянин. – Владыкам нужны здоровые, сильные слуги. Вот ты их и будешь делать! Ни на что больше не отвлекаясь.

Я на секунду представил такую жизнь и принялся сосредоточенно завинчивать повизгивающего от восторга вора. Тень Магистра был обеими руками «за».

А если там сплошные уродки?

«Лицо полотенцем прикроешь – всего делов!»

Я им что, конь?

«Да хоть лось!»

Лекарь оценил выражение моего лица и заржал:

– Не дрейфь! Может, тебя Высокие Дома себе заберут. В старых семьях без чистой крови дети вообще не рождаются.

Я представил себе леди с внешностью приснопамятного Агихара и чуть в обморок не хлопнулся.

Всех невольных пассажиров поселили в носовой надстройке (не очень удобное место – шумно и где-то поблизости периодически гадят) и особо не стерегли (а куда отсюда убежишь?). Рабы, которым достались гамаки, большую часть дня дрыхли, а я напряженно следил за происходящим сквозь все доступные щелки и слушал, слушал, слушал.

Для обычного человека это было бы совершенно бессмысленным времяпрепровождением, но Тень умел вычленить из шума волн звуки, издаваемые любым из присутствующих на борту живых существ, от трюмной крысы до капитана. Кто бы знал, как странно воспринимаются со стороны обычные человеческие разговоры! Все эти непонятные препирательства о шкотах, шканцах и тангаже, мечты о девках и чаче, двусмысленные шуточки с упоминанием десятков прозвищ и имен (часть из которых определенно принадлежала одним и тем же людям). Все слова были мне известны, но они друг друга понимали, а я их – нет. Интереснее всего, как ни странно, оказались разговоры гребцов: рабы наслаждались бездействием и чесали языками, не переставая. Все невольники оказались урожденными островитянами – капитан не желал доверять весла слабоумным шудрам. Причина для отдыха у них была уважительная – воля стихий.

– Если ветер удержится, работать придется только в порту, – на ломаном шонском объяснял человек, которого я знал только по голосу – хрипловатому баритону.

– Хороший рейс, – соглашался его товарищ помоложе. – Без покойников.

– Пасть захлопни, за борт сплюнь, – потребовал баритон, намекая на обладателя тяжелого, сиплого дыхания, расположившегося в дальней части палубы. Туда пару раз приходил лекарь, но что конкретно случилось с умирающим рабом, я так и не узнал – на третий день его не стало.

Оказалось, что работа гребца не так уж проста и на первом месте у рабов стоит забота о собственном здоровье. Хриплый баритон поучал молодого спутника, как беречься от солнца, завязывая тряпки на голове (жарко, а ты не снимай!), советовал во что бы то ни стало разжиться накидкой (холод с запада нанесет, промокнешь и – все!), вспоминал свою жизнь на море, коварство скал и то, как отчаянно гребли два дня все, включая кока, когда сильный ветер поволок галеру в открытый океан.

– Там, за островом Трех Башен, – со зловещей торжественностью объяснял он, – волны выше мачты раза в два. Галеру ломают, как тростник!

Забавно, я-то уже решил, что все арконийские проблемы – отсюда родом. Стало быть, островитяне не могут попасть в Арконат?

Потом встречным курсом прошел какой-то корабль (увы, в мой сектор обзора не попавший), и гребцы разразились дискуссией, где лучше – на торговой галере или на военной.

– Ну да, кормят, конечно, – скептически хмыкал баритон (видимо, этот раб был у остальных в авторитете). – А потом придет приказ догнать кого-то, и через сутки половина гребцов – за борт.

Из праздной болтовни, присказок и оговорок в моей голове складывался образ архипелага из нескольких скалистых островов и коралловых атоллов. Климат здесь был переменчивым, а жизнь – трудной, хотя и недолгой. Мертвых, без лишних церемоний, отдавали на попечение хищных рыб, из-за которых вода здесь была опасней, чем в Арконате. Не знаю, как обосновывала это религия, но, на мой взгляд, равнодушие к смерти являлось следствием безразличия к жизни, к которой относились, как к докучливой обязанности. Любопытная мелочь: пресловутые Вечные владыки, смотрители и посвященные оказались служителями того самого Храма, о котором при мне упоминали уже несколько раз. Узнать что-то подробнее не удавалось – никто не собирался цитировать географический атлас или пускаться в философский диспут ради удовлетворения моего любопытства.

Плавание заняло две недели, причем из них вдали от суши было проведено максимум три дня. Все остальное время галера короткими дневными переходами пробиралась от одного острова до другого, ночуя в безопасных бухтах. Холодный западный ветер стих, и над морем сгустилась жара, в закрытом помещении казавшаяся совершенно невыносимой. Боцман сжалился и держал дверь в носовую надстройку закрытой «на веревочку» (иначе я, например, просто вытек бы сквозь щели в полу). При этом рабам на веслах приходилось еще и грести. В общем, когда галера вошла в порт, все вздохнули с облегчением.

Осоловевшие от жары и безделья пассажиры нехотя ворочались в гамаках, а я торчал у полуприкрытой двери, стараясь не упустить ни одной мелочи (кто знает, что потом пригодится?). Первый увиденный мной островной город впечатлял: кварталы белоснежных зданий тянулись вдоль берега, насколько хватало глаз. Гостей с моря встречал укрепленный порт – практически крепость, а вот самих гостей оказалось немного – в ослепительном сиянии южного солнца я смог разглядеть не больше десятка суденышек, кучкующихся у левого пирса. Все до одного – купеческие галеры, вроде нашей. Никакой грации: главное – вместительный трюм, а к нему кое-как присобачены мачты, галерея для гребцов и навес для команды. По-хорошему, от тапкообразных речных барж их отличали только материал и размеры.

И тут на галеру упала тень.

Пока я изворачивался, чтобы рассмотреть берег, самое интересное находилось с другой стороны: в центре бухты на рейде стоял корабль в три раза больше нашей галеры. Вот куда пошли самые длинные бревна! Глухие борта великана напоминали лакированную крепость, мачты возносились на необозримую высоту, сложное плетение такелажа охватывало судно сверху донизу. Фигурки людей, зачем-то ползающих вдоль свернутых рулонами парусов, выглядели не крупнее блох.

– Океанский! – с трепетом вздохнул матрос.

Гребцы косили глазом на диковину, то и дело нарываясь на плеть боцмана – маневрирование в порту требовало предельной сосредоточенности. После серии сложных поворотов галера встала к причалу носом, и команда принялась убирать весла, чтобы освободить борт. Храмовых рабов начали выводить по-одному и сажать на общую цепь. Я, уже не скрываясь, рассматривал морского гиганта, пытаясь соотнести его форму с картинками из книг.

«Вот те и раз», – заметил внутренний вор, несколько смущенный величественным зрелищем.

И тут я, не без удовольствия, понял, что свою порцию наслаждений моя порочная душа не получит. Сваливать придется резко и быстро.

«Вот тебе и два». – Я сосредоточил свой взгляд на пирсе.

Там, среди группы богато одетых местных, стоял тирсинский купец (ну или человек, как две капли воды похожий на одного из них). На нем были не очень подходящие для южной жары сапоги, длиннополый халат и безрукавка. Я мог поклясться, что различаю модные в прошлом сезоне бронзовые пуговицы в виде цветка и пряжку пояса с символами принадлежности к торговой гильдии. Этот человек был неуместен здесь, как Пограничный Страж среди монахов, и смотрел он при этом точно на меня.

«О как налетели», – согласился Тень.

В мире есть много высоких людей и людей со шрамами, допускаю даже, что и высоких людей с резаным лицом наберется несколько дюжин. Но светловолосых верзил с характерным шрамом и разными глазами? Покажите еще одного! Весь расчет был на то, что сопоставлять описания будет некому.

Узнал или не узнал?

«Лучше беги».

Надсмотрщик рявкнул, и рабы засеменили по сходням, в объятия присланной новыми хозяевами охраны. Что бы ни представлял собой упомянутый боцманом Храм, служители в нем обитали прижимистые: чтобы не тратиться лишний раз, они собрали с разных галер колонну из трех десятков рабов и погнали от причалов сначала еще дальше влево, а потом – вверх, к смутно виднеющимся крепостным стенам.

Моя душа металась, аки лев, требуя спасаться. Как? Вокруг торговал и торговался местный люд, стояли прилавки, нечего и думать проскочить сквозь такую толпу быстро. А ведь мне еще бежать придется, по незнакомому городу! Нужен был отвлекающий маневр, какой-то счастливый случай, и реальность мне его с удовольствием предоставила.

Навстречу нам, словно океанские корабли, плыли высокие связки корзин, набитых какой-то птицей. Все это роскошество тащили на себе два крепких раба, а впереди процессии шагал невысокий торговец, замотанный в зеленые ткани. Шли они по крутой горке вниз, причем носильщики вокруг себя почти не смотрели и были практически лишены возможности маневра. Идеальные жертвы.

Даже если бы не я, эти две процессии разошлись бы с трудом – встреча произошла, как водится, в самом узком месте. Специально маневрировать не пришлось – толпа и так притиснула нас друг к другу. Ножные кандалы уже истлели и держались на честном слове – того и гляди сами упадут. Я сделал широкий шаг, разрывая остатки пут, и ногой, уже свободной от железа, ловко подсек носильщика. Клетки с торжественной медлительностью обрушились в толпу. Шум, ругань, перья, клекот!

Птичник разразился проклятьями в адрес неуклюжего носильщика и слабоумных погонщиков, неспособных заставить рабов идти ровно. Долгую секунду я думал, что все напрасно – торговец соберет своих птиц и уйдет, а я останусь в порванных кандалах и без надежды оправдаться. Но тут один из надсмотрщиков не утерпел и что-то буркнул в ответ. Ах, какая тут началась истерика! Птичник от ярости чуть не лопнул.

Что-то важное было, по-видимому, в разнице статусов торговца в зеленом и полуголых погонщиков, по виду не сильно отличавшихся от рабов. Последние не смели возражать первому, да и симпатии толпы оказались не на их стороне. Сопровождавший колонну тип в белой обмотке пробирался к месту конфликта, но не очень резво – мешали зеваки и топчущиеся на месте невольники.

Тем временем из-за спины второго носильщика на помощь хозяину спешил охранник торговца – здоровенный бугай с дубинкой. Особой грацией он не обладал, через толпу пер без стеснения, поэтому для меня не составило труда столкнуть его с одним из погонщиков.

– Ё!!!

– Р-р!!!

Верзила с дубинкой даром речи не обладал, а потому не мог указать на виновника переполоха, даже если и заметил мою выходку. На всякий случай я поджал якобы ушибленную руку и заголосил:

– Ай-я-яй!

– Товар портить?!!

И завертелось. Торговец верещал, птицы квохтали, верзила работал дубинкой, скованные рабы путались под ногами дерущихся, тщетно пытаясь защититься. На помощь товарищам подтянулись погонщики из головы колонны, засвистели жуткие, утяжеленные на концах плети, и быть бы птичнику битым, но тут ему пришло неожиданное подкрепление – мясник с подмастерьями. Под солнцем засверкали лезвия топоров…

Драка стремительно превращалась в массовое побоище. Жажда насилия охватила толпу, как пожар, – лица зрителей исказились гримасами безумной ненависти, глаза налились кровью, из горла рвался рык. Казалось, все с самого утра только и ждали повода вцепиться друг другу в рожу. Я, как зачарованный, наблюдал, как к схватке подключаются все новые и новые участники, уже не задумывающиеся над тем, кого и за что лупят.

И только какой-то мелкий хмырь под шумок тырил птицу. Это меня немного отрезвило.

Я вытянул из кучи мужика самой представительной комплекции и уволок в проход между прилавками. Дружеский тычок лишил его способности к сопротивлению, и умеренно грязный темно-зеленый плащ перешел в мою собственность. Энергично растерев освобожденные от следов рабства шею и руки, я быстро пошел прочь от злосчастного каравана, поскольку сердцем чуял – стража скоро будет здесь, а последнее, что мне сейчас нужно, это встреча с блюстителями порядка.

Портовый город охотно пропустил меня в свою утробу. Я готовился к безумной гонке с преследованием, но оказалось, что жилой район заканчивается буквально в трех или четырех дворах от центральной улицы – огромный и со стороны моря величественный, город был на три четверти не заселен. Кварталы снежно-белых зданий представляли собой нагромождение пустых каменных коробок, без ставней, дверей и перекрытий. Плоские крыши не давали оценить масштабы запустения, а сложенные из ровных, хорошо подогнанных блоков стены не торопились рассыпаться. Под ногами хрустели мелкие камешки и черепки, шуршала мертвая трава. Оставшиеся от подвалов ямы были заполнены прозрачной как слеза водой (я опустил в нее палец – так и есть, Пустошь). Время от времени острый слух Тени различал в руинах звук движения каких-то существ, слишком крупных для крысы. Жуткое место!

За время, оставшееся до вечера, я успел устать, заблудиться, переждать жару в тени безымянной виллы и обнаружить, что чем дальше от порта, тем старее здания. Впрочем, судя по остаткам пирсов, тут порт тоже был, но постепенно переполз дальше вместе с населенными кварталами. На единожды использованную землю островитяне не возвращались, потому что по пятам за ними ползли очаги проклятой земли, которые здесь обнаружить оказывалось гораздо сложнее, чем в Арконате (зелени-то нет!).

Я думал о погоне. Если ее сейчас нет, это не значит, что завтра мои поиски не организуют – торопиться им некуда (остров же!). Поэтому ныкаться среди руин рано – нужно добыть провизии хотя бы на два-три дня. Придется возвращаться и пускать в ход навыки Тени. Этой ночью город навестит вор…

 

Глава 24

– Напортачил, напортачил, напортачил!

Хозяин перевертышей знал, что обвинение в некомпетентности язвит Альфу-вожака храмовой звезды сильнее, чем физическая боль, и с наслаждением повторял дразнилку. А что делать? Патриархи далеко, у него не так уж много средств воздействия на подчиненных.

– Мы собрали восемь звезд измененных, – упрямо набычился строптивец.

Не к месту вспомнились похабные анекдоты об отношениях смотрителей и разрушителей, ходившие среди послушников Храма.

– Восемь звезд собрали и три тут же потеряли? Напортачили! Теперь все планы придется менять.

– Но потери не так уж и велики!

– Потеряно главное! Еретики должны были трепетать перед необоримой мощью Храма. Какой тут трепет, когда мы после каждого удара еле ноги уносим?

Груз неисполненного долга сломил наглеца, его плечи поникли.

– Я виноват…

– Вот именно. Значит, так: бери своих и дуй на ферму. И чтобы за ворота ни шагу! Будете нужны – свяжусь.

– Есть причина скрываться? – подал голос Бета-ведомый.

Вот только оппозиции среди вояк Хозяину и не хватало!

– Да, вы бросаетесь в глаза.

– Следы трансформации можно скрыть.

Это было одним из условий подбора звезд, довольно унизительным для посвященных, но в традиционных одеждах они сразу стали бы ходячими мишенями для арконийских колдунов. Забавно, что теперь кто-то из них сам напрашивается на ненавистный маскарад.

– Слушайте сюда все и запоминайте: отсутствие силы еретики восполняют тонкостью восприятия. Ваши личины работали до тех пор, пока враги не знали, что искать. А сейчас, когда вы так любезно подарили им двух измененных, их охранка бегает на ушах рысью и осматривает всех, кого хоть в чем-то заподозрит. Им это ничего не стоит!

– Звезда не полна, – напомнил Гамма-ведомый.

– Берите измененных и муштруйте – на одну-две акции их еще хватит. Другого пока не ждите.

Понятно, что сами разрушители полноценной трансформации провести не могли – специализация не та, но Хозяин не хотел возиться со слабосильными (по арконийским меркам) заморышами. На севере возможность быстро пополнить резервы из числа местных не давала никакого преимущества. Для того чтобы выбить верхушку еретиков, ему нужны были настоящие высшие маги, а не одноразовые куклы, иначе необходимость каяться перед патриархами, становилась до тошноты реальной.

Добровольцев было двое, и сейчас они осваивали волшебные техники Храма в поте лица. Среди находок предшественника это были подлинные жемчужины – не дураки, не жаждущие денег проходимцы, а идеологические сторонники новой власти, которая только их стараниями и могла бы здесь укорениться. Кто бы знал, как трудно таких найти! С ними единственными Хозяин перевертышей был абсолютно откровенен (невиданное дело!), только им объяснял, как близко к грани провала находится дело. Он не пытался восполнить недостачу разрушителей, поскольку уже понял – низшие храмовые касты против ордена магов бесполезны. Сейчас в телах новых посвященных зрели способности полноценных смотрителей, а то и патриархов, своими руками он вручил чужакам ценнейший приз – потенциальную возможность бессмертия. За такое люди на многое готовы пойти!

«А вот в причине всех этих сюрпризов еще предстоит разобраться».

Первым делом на ум приходил заговор. Не могли служители Храма после пятидесяти лет работы в Арконате не догадываться о боевых возможностях оппонентов. Это же выясняется в первую очередь! Много вечеров Хозяин перевертышей потратил, перерывая архивы предшественников в поисках доказательств предательства, но вынужден был признать, что имела место ошибка экстраполяции. Маги большинства северных стран ничем не отличались от таких же ремесленников на юге. Придя в Арконат и не заметив принципиальной разницы, разведчики смело продолжили на королевство общую тенденцию. Естественно! Ведь в бою с высокоранговыми колдунами они не сталкивались. Для того чтобы понять, где общие правила расходятся с практикой, нужно было изучить кухню ордена магов изнутри.

И ведь был, был у них такой агент! Талантливый преображенный, добившийся статуса боевого мага и бездарно сгинувший в схватке с сумасшедшим Лордом (Хозяин начал искренне ненавидеть этого вельможу). Увы, перевертыш не мог допустить мысли, что его владыки кому-то в чем-то уступают, а значит, и с откровениями к ним не спешил.

Теперь Хозяину во всем приходилось разбираться самому.

«Они делят своих чародеев по уровням. До четвертого у них идут типичные недомаги, пятый худо-бедно можно приравнять к разрушителю, а вот обладатель шестого нас едва не укокошил. Честности ради, следует назвать его сверхмагом. И какова же мораль?»

Мораль была в том, что с конспирацией патриархи переборщили. Если бы преображенные больше знали о собственных хозяевах, то предупредили бы их об угрозе давным-давно.

Впрочем, все было не так уж плохо: магов шестого уровня в Арконате обитало сотни полторы, причем большая их часть боевиками не являлась.

«Толпа перевертышей, которой мы располагали еще в прошлом году, могла бы устранить большинство сверхмагов просто за счет неожиданности атаки. Они ведь даже не скрывались! А теперь придется выковыривать их по-одному, обливаясь кровью».

От сознания количества упущенных возможностей Хозяина перевертышей начинало трясти и хотелось придушить кого-нибудь насмерть. Но часто прибегать к такому методу разрядки было чревато – стражники не дремлют.

«Стану смотрителем севера, всех утоплю в обводном канале. В этой клоаке не вода течет, а чистый навоз!»

Для успокоения нервов и восстановления достоинства нужна была маленькая, но удачная операция. Желательно – убийство, причем – знаковое. До короля сейчас не добраться, студенты Академии отпадают – не прозвучит.

«А не поручить ли мне это вожаку? Пусть выберет кого-нибудь на свой вкус. Повезет – развеюсь, не повезет – избавлюсь от дурака или хотя бы на место его поставлю. Решено!»

Хозяин перевертышей мягко улыбнулся.

«И никакой тебе воли небес, чистая статистика. Чем больше попыток – тем лучше результат!»

Новое задание Альфа принял с энтузиазмом и принялся за него так рьяно, что дурака пришлось окорачивать. Вот как назвать его попытку набрать исполнителей среди гатангийских нищих? Эта братия за своего орденскому магу глотку перегрызет. Стоит старшинам побирушек заметить резкую убыль подчиненных, как о конспирации придется забыть, а вернуть использованный материал на улицу Альфа не сможет – сразу распознают. Довольно уже дарить врагу подсказки! Вняв жаркой проповеди, вожак пошел проверенным путем – наловил молодых людей в пригородах и близ скоплений дарсанийских беженцев, которые и до Гатанги добрались. Больше осечек не случалось.

План вожака сочетал в себе глубокую проработку и ситуативное планирование в том стиле, который не всякий смотритель мог освоить (тут у Хозяина претензий не было). В разработке находились сразу три цели – церковник, крупный королевский чиновник и маг. Хладнокровно и неумолимо Альфа преследовал каждого из них, собирая мельчайшие подробности личной жизни, сведения о знакомых и маршрутах поездок, составляя список наиболее посещаемых мест. Пройдет совсем немного времени, и храмовая звезда будет готова выцапать любую из жертв в любом произвольно взятом месте. От выбора момента атаки Хозяин сознательно устранился: если разрушители окажутся не способны верно оценить даже это, то польза от них станет не нулевой – отрицательной.

Долгие недели прошли в ожидании. Хозяин с раздражением наблюдал, как нападение на дворец превращается для гатангийцев в инцидент с каретой, вину за который возложили на кучера-лихача и плохо закрепленные осветительные амулеты (судья Каражо клятвенно подтвердил версию ордена). Маги Арконата упорно делали вид, что никаких сил вторжения не существует. На что эти дураки надеялись? Короткая гатангийская зима подходила к концу, и Хозяин начал беспокоиться о трупах жертв, спрятанных в разных темных уголках столицы – завоняют. Он-то рассчитывал, что к весне местные власти не обратят внимание на двух-трех лишних мертвецов. Возможно, стоило побросать останки в канал (здешние уголовники постоянно так делают), но возвращаться к телам было рискованно.

И вот вожак решился.

В его выборе цели содержался вызов: жертва была трудной и почти все время находилась под надежной охраной. Разрушитель как бы собирался продемонстрировать смотрителю, кто тут зря портянки протирает. С другой стороны, первый заход мог быть тренировочным – если за день цель не подставится, вожак сменит ее или выберет другое время.

Лично участвовать в деле Альфа не мог – внешность (человек с густой окладистой бородой для Арконата – типаж необычный). Операцией предстояло руководить Бете-ведомому, а Гамме, при необходимости, поддержать атаку измененных силой. Хозяин, одобривший план, был бы удивлен способом его реализации – разрушители (оба и не сговариваясь) разместились за спинами своих солдат, на расстоянии, категорически не позволяющем мгновенно вмешаться в схватку. У каждого из них имелись на то свои причины, но любой аркониец без колебания бы заявил, что воины Храма испугались.

Бета был прагматиком и практиком. Он твердо усвоил: если тебе кажется, что противник сделал что-то невозможное – у тебя проблемы, тем большие, чем удивительнее достижение врага. Не стоит возобновлять атаку, не убедившись, что видимое чудо по сути трюк. Именно Бета руководил предыдущей операцией и сам едва не шагнул в портал, унесший измененных на смерть. Он хорошо помнил ощущение почти физической боли, которое породило в нем зрелище битвы на королевской скале. Что-то немыслимое, корежащее все каноны творили там чужие колдуны, но ужаснее всего оказалось другое: к утру эхо ворожбы распалось, сошло на нет, тогда как после лично его заклинания след держался бы годами. Это было не какое-то там пошленькое «чудо», а попрание основ, сам факт которого рассказал Бете о происходящем больше, чем Хозяину – записи всех его предшественников. Вывод формулировался кратко: «Мы все умрем». Стоит ли говорить, что соваться на глаза предполагаемой жертве Бета не спешил?

О том, что творилось в голове Гаммы-ведомого не смог бы догадаться ни один патриарх. Гамма думал о женщине.

Это был случай. Слепой случай свел их тогда, в первый день его столичной жизни, когда чувство новизны еще пробивалось через типичную отрешенность высшего мага. Они вошли в город ранним утром, над мостовыми стелился холодный туман, преломляющий солнечные лучи причудливыми ореолами. Среди редких прохожих, потрясая лохмотьями, шныряла грязная нищенка лет двадцати пяти от роду, по меркам улицы – старуха. Дела у бродяжки шли плохо: накануне холодов вся ее одежда состояла из нескольких бесстыдно обнажающих тело лоскутов. Сонные горожане не обращали внимания на ее протянутую руку и потасканные прелести. Он тоже не обратил – воинам Храма не полагается иметь животных потребностей. Но там, где скупые гатангийцы замечали только вонь, выпирающие кости и лишаи, перед ним как наяву вставали фрески старого дома, на которых под ритм давно отзвучавшей музыки изгибались темнокожие танцовщицы. И ее глаза – темно-карие, как бездонные омуты.

Чувство прекрасного заклинаниями не убьешь.

Кто бы мог подумать, что всего через два месяца он принесет в свой дом надрывно кашляющую женщину и будет, рискуя нарваться на гнев вожака, выхаживать ее штатными эликсирами, а потом и купленными у местных настойками (к слову, подействовавшими гораздо лучше).

– Зачем ты это делаешь?

– Ты мне нравишься.

– Я? Такая? – Она поднесла к глазам тщательно перебинтованную кисть, всю в потеках желтоватой мази (лучшее средство от чесотки, как обещал лекарь).

– А как я тебе – такой? – Он оттянул край рубахи, обнажая ребра.

– Магия? – проницательно заметила женщина.

– Да, – легко согласился он.

– Бывает. Это пустяки!

– Не скажи.

Она была единственной, кто при взгляде на его тело не содрогнулся от омерзения (даже безмозглых измененных передергивало). Но бывалая нищенка и не такое на своем веку видала. Две недели уходил жар, еще месяц – покраснения на коже. Глядь, а уличная бродяжка уже сноровисто стирает белье, поддерживает в доме чистоту и сухость, готовит простую, но вполне съедобную пищу. Вчера он принес домой бобы и свиную рульку, значит, сегодня можно было рассчитывать на жаркое.

Гамма не слишком хорошо умел давать имена новым вещам, лучше всего у него получалось выполнять приказы. Но про то, что происходит в снятом задешево домике на окраине, никому из своих не рассказывал.

«Надо было оставить Зельде больше денег».

Они ждали в сгущающихся сумерках, под мелким колючим снегом, то и дело переходящим в дождь. Ждали в расчете на невероятное стечение обстоятельств – то, что маг, последние два месяца предпочитавший перемещаться по городу пентаграммами, решит возвращаться домой в повозке. Храмовники были собраны и терпеливы, но неудача их ничуть бы не расстроила.

 

Глава 25

Ребенген сидел один в гигантском кабинете главы Целителей и предавался меланхолии.

Конец зимы – время домашних праздников. В былые годы он два-три раза в неделю получал приглашения на именины, крестины, помолвки и просто вечеринки от многочисленной родни, однокашников и сослуживцев. В этом году месяц проходил за месяцем, а ничего, кроме собственного кабинета, Ребенген не видел. Действительно, у кого может хватить наглости пригласить в гости главу Целителей? А подхалимы еще не сориентировались, насколько устойчиво его положение. Вот пройдет полгода, совет утвердит его первые отчеты и тогда от желающих познакомиться не будет отбоя. И Ребенген будет им улыбаться и жать руки, потому что иначе можно свихнуться от одиночества. Да что там приглашения! За все праздники он получил только один подарок – коробку яблочной пастилы и горшочек меда, которые доставил черно-красный Пограничный Страж (Бастиан был последователен в своем отрицании действительности).

К появлению в кабинете секретаря Ребенген отнесся с мрачным фатализмом (опять какая-нибудь гадость!).

– Утренняя почта, сэр. – Секретарь был магом с невероятной страстью к чинопочитанию. – И… личное.

Ребенген хмыкнул, открыл кожаную шкатулку, изначально предназначенную для шифрованных сообщений, и некоторое время привыкал к зрелищу.

– Э-э, спасибо, Ланс.

Это хорошо, что секретарь догадался спрятать послание в футляр. Как отнеслись бы подчиненные к доставленному на его адрес свитку мраморной бумаги с золотым тиснением и розовой ленточкой, глава Целителей боялся даже думать. С некоторым трепетом Ребенген прочел письмо.

Послание от Марвина Россанги (ну, конечно!) приглашало его, почтенного наставника и образец мудрости, посетить празднование дня рождения младшей сестры Лорда. Знает ли Марвин о нынешней должности Ребенгена, оставалось неясным, но возраст пресловутой сестры глава Целителей отлично помнил.

«А что ты хотел? Вечеринку для холостяков?»

Губы Ребенгена растянулись в маниакальной улыбке. Он заставит столичное общество пожалеть о пренебрежении! День рождения Россанги станет самым запоминающимся событием зимы.

Для начала ему нужен был Ракш. Найти демона оказалось нелегко – Седьмому наскучило сидеть в лазарете, и теперь волосатая образина обнаруживалась в самых неожиданных местах Академии. Попытка запереть волшебную обезьяну закончилась, не начавшись: пальцы бабуина оказались невероятно ловкими, и в стремлении открывать закрытые двери он давал вороватому духу Гэбриэла приличную фору. Ребенген делал ставку на девичье общежитие: очарованные забавным зверем, чародейки закармливали его сладостями. Главный зверятник на это жутко ругался, а Рашк толстел.

Седьмой обнаружился в общей зале на каминной полке. Бывший демон сидел между двумя фарфоровыми подсвечниками и задумчиво лузгал семечки, скидывая шелуху в огонь. Легкие плевелы вспыхивали, не долетев до углей, и яркими искорками уносились в трубу. Глава Целителей отказывался думать, как Ракш туда забрался, а главное – как будет оттуда спускаться.

«Только бы шкуру не подпалил».

– Здравствуйте, уважаемый. – Ребенген старался обращаться с демоном как с разумным существом. Возможно, ему показалось, но бабуин вполне осмысленно кивнул.

– Как поживаете, как здоровье?

Печальный вздох.

– Возможно, вам стоит развеяться? Не хотите ли посетить вместе со мной небольшой семейный праздник? Там будет много детей, игры… сладости.

Седьмой сиганул с камина головой вперед.

– Ух, ух!!!

Времени до мероприятия было достаточно, чтобы тщательно спланировать стратегию и все подготовить, а главное – распихать текущие дела так, чтобы в течение дня у подчиненных даже мысли не возникало искать начальника.

Ребенген посмотрелся в зеркало – парадная мантия главы цеха смотрелась на нем как родная. И пусть его обвинят в официозе, но он-то знает, какое действие оказывают на детей все эти звезды и кометы, сам через такое проходил. К тому же цивильного платья подходящего качества у него все равно не было.

Седьмой щеголял отлично пошитым камзолом и штанами с дырочкой для хвоста. Сложнее всего оказалось подобрать для Ракша обувь (на такие лапусы башмаки не наденешь), но Ребенген вышел из положения, предложив тому перчатки с обрезанными пальцами. Теперь бабуин вполне тянул на сказочного царя обезьян.

– Проводить вас через пентаграмму я не рискую, уважаемый, мало ли что. Предлагаю воспользоваться каретой, заодно и город посмотрите. Я буду встречать вас на месте.

Проинструктировав возницу и Стража, приставленного к Ракшу больше для солидности, Ребенген отправился в зал переноса. От загородного особняка Россанги его отделял один шаг.

Руководивший прибытием гостей маг приветствовал главу Целителей, не зная, куда себя деть от смущения. Ну да: все, абсолютно все в доме было оформлено в соответствии со вкусами семилетней девочки, отмахаться от ленточек и бантиков не удалось никому. И то, как сочеталась розовая мишура с родовыми цветами Россанги, описанию не поддавалось. По особняку шатались актеры, наряженные котятами и зайчиками, на зачарованных люстрах висели вырезанные из золотой фольги звездочки, а предлагаемые гостям закуски состояли исключительно из пирожных и пастилы.

Выход из зала переноса охраняли Пограничные Стражи в форме с лампасами и серебряным позументом, как ни странно, довольные собой. Спрашивается, кому пришло в голову притащить этих маньяков на детский утренник?

Именинница, словно маленькая принцесса, встречала гостей в окружении свиты подружек, юных родственников и воздыхателей. Единственным послаблением этикету были стульчики, которые поставили для детей слуги. Очаровательная малышка с соломенного цвета кудряшками и голубыми глазами у неискушенного человека вызвала бы умиление, но Ребенген не обольщался – взгляд девочки уже зацепился за знаки волшебства и теперь светился нездоровым энтузиазмом. Конца обмена приветствиями именинница дождалась с трудом.

– А вы действительно волшебник?

– С утра был.

– Покажите фокус!

Ну что тут скажешь? Ребенген создал иллюзию мотылька, потом – птички, потом… занимался этим еще полчаса без перерыва. Дети есть дети, к какому бы сословию они ни относились. К концу представления даже самые серьезные маленькие старички восторженно визжали и хлопали в ладоши.

От почетной обязанности няньки главу Целителей спас Ракш. Казалось бы, все предупреждены о необычном госте – Лорд, охрана, мажордом, – но момент появления Седьмого безошибочно угадывался по остекленевшим глазам и отвисшим челюстям. Даже Пограничные заинтересовались, что точно было лишним – больше всего Ребенген опасался, что Ракша примут за демона, даже не зная, кто он такой. Про бабуинов мало кто слышал, а истории про самотворящиеся заклятия арконийцам рассказывают с пятилетнего возраста.

– Господа, позвольте представить вам гостя королевской Академии! Симус, седьмой брат. – Ребенген не рискнул упоминать фамилию Ракша. – Уважаемый Симус родом с далекого юга и прибыл к нам для поправки здоровья. Он отлично понимает арконийский, но с произношением у него пока проблемы. Прошу!

Именинница даже привстала, разглядывая необычного посетителя.

– У! – Ракш приветственно помахал лапой.

Девочка сделала книксен.

– Здравствуйте! У нас в гостях не часто бывают иностранцы. Как вам понравился Арконат?

– Ух-у!

– Хотите посмотреть мои куклы?

Дети гурьбой отправились в комнату для игр, потом устроили прятки по всему огромному дому и дегустацию сладостей (куда же без них!). Взрослые вздохнули свободней и тоже начали получать удовольствие от праздника.

Старшая сестра Джеррола, почтенная вдова, постоянно проживающая в столичной усадьбе, подошла к магу, чтобы выразить восхищение.

– Господин Ребенген, вы просто гений! Мы не верили, что кто-то сможет отвлечь детей хотя бы на полчаса.

– Это все богатый жизненный опыт – четыре сестры, два брата и еще столько же племянников.

Ребенген до сих пор с содроганием вспоминал табун малолеток, которых взрослые оставляли на его попечение. Академия после такого казалась раем.

– Теперь я знаю, что безопасность Арконата в надежных руках!

Глава Целителей постарался замять тему – получить почетное звание клоуна ему не улыбалось.

В отсутствие детей гости быстро разделились по интересам, слуги принесли напитки покрепче, а музыканты заиграли какой-то модный танцевальный мотив. Глава Целителей органично влился в веселую суету, непринужденно перетекая от компании к компании. Сейчас он оказался самым желанным гостем – человеком, для которого абсолютно все является новостью. С ним можно было обсуждать самые затасканные темы последнего полугода, не опасаясь произнести банальность. Каждое приветствие заканчивалось сакраментальным: «А вы слышали, мэтр, что…», и Ребенген честно отвечал: «Нет».

Молодежь смаковала слухи о наказании, постигшем Ариана Каверри (отец забрал его домой и объявил, что назад юноша вернется либо Великим Лордом, либо – никак). Уважаемые матроны (матери приглашенных на праздник детей) обсуждали помолвки, о которых было объявлено после зимнего бала, и с надеждой поглядывали на холостого Лорда (и на Ребенгена тоже, иногда).

Лорд Марвин говорил исключительно о Пограничных Стражах, как если бы новых братьев приобрел. Наверное, то, что зачарованные солдаты позволяли ему вертеть собой, как угодно, полностью очаровало наследника Россанги. А главное – отец не пытался посягнуть на полученную сыном власть, и тот отрывался по полной. Как раз этой зимой Марвин участвовал в походе на н’нодов и воспринимал бой с тварями как экзотическую разновидность охоты (жалко только, что без трофеев). Отряд даже заметил издали какого-то демона, но догнать бдительное чудовище не смог.

– Кстати, наставник, вы не знаете, коллекционирует ли Лорд Бастиан рога?

– В смысле?

– Ну, рога. Или как они у них там называются.

Ребенген представил себе Марвина, выпиливающего перья из Ракша, и с трудом сохранил самообладание.

Какой-то подвыпивший отец семейства расхрабрился и рассказал анекдот про волшебников. Ребенген гнусно улыбнулся и рассказал два, причем – свежих. Обстановка стала непринужденной и расслабленной. Дети промчались куда-то табуном, снеся два стула и уже ничем не напоминая воспитанных отпрысков благородных семейств. Праздник можно было считать состоявшимся.

Гости стали разъезжаться нехарактерно рано – детишкам пора было спать. В зависимости от статуса и благосостояния, ноющих отпрысков уводили либо в зал переноса, либо – к парадной лестнице. Ребенген, с приятной тяжестью в желудке и гудящей от обилия впечатлений головой, решил возвращаться каретой. Во-первых, не хотелось оставлять Ракша в одиночестве, а во-вторых – куда спешить? Последние полгода он вообще по городу не ездил, скоро начнет забывать, как Гатанга выглядит.

Казенная карета приятно порадовала мягкими диванчиками и отсутствием сквозняков. Седьмой сосредоточенно перебирал трофейные ленточки и пытался спеленать ими подаренного именинницей пупса.

– Как вам показался праздник, уважаемый?

Ракш молча поднял вверх большой палец. Ребенген подумал и решил считать этот жест знаком восхищения. Некоторое время маг боролся с сонливостью, а потом водоворот мутных видений закружил его, унеся от всех волнений и бед.

Пробуждение получилось резким.

Карета словно налетела на стену, Ребенгена швырнуло на Седьмого, потом приложило о дверцы и вмазало в потолок. Затем возок попросту развалился на части, и по ушам мага ударил надсадный визг.

Оценив, какое количество защитных заклинаний только что распалось, сохранив им жизнь, Ребенген нашарил на поясе два самых сильных боевых амулета (хорошая привычка у председателя, вовремя он ее перенял!).

Уцелевшие в катастрофе выбирались из обломков, поскальзываясь на окровавленных ошметках (и не факт, что все это – останки лошадей). Орденский Страж, защищенный не хуже кареты и почти не пострадавший, уже вступил с кем-то в схватку, выгадывая для Ребенгена секунду за секундой – кто-то чрезмерно нетерпеливый корчился на земле с распоротым животом, впрочем, это мог быть и попавший под горячую руку горожанин. Ощущение, оставляемое вражеской магией, невозможно было с чем-то спутать – их атаковали шаманы.

– Ах ты ж…

Если нападающих окажется больше трех, то нынешний глава Целителей им не противник. Какая, в сущности, мелочь, с точки зрения непосвященного – ну уровень, ну два. Однако то, что шутя проделал Бастиан, было Ребенгену недоступно. Он не мог одной левой заломать такую кучу народу.

«А дождаться подмоги они мне не дадут».

Ребенген быстро осмотрелся (их подловили на повороте к набережной обводного канала) и, низко пригнувшись, почти на карачках побежал к реке. Впереди надеждой на спасение маячил горбатый мост.

«Там парапеты каменные, спуски к воде – считай, окопы. Да и отвлечь внимание от Ракша было бы неплохо».

Но главное: за каналом город превращался в лабиринт старых улочек, скрыться в которых куда как проще.

Одолев десятка два шагов, Ребенген обнаружил, что удобный путь отхода – ловушка (из-за перегиба моста появились еще трое молодых людей с характерно-безумным выражением лиц). Требовалось срочно придумать, как избежать окружения – его прижали посреди широкой улицы, на которой из укрытия только фонари. И ломиться в окрестные дома бессмысленно – внутри все деревянное. Ребенген решил рискнуть – выпустил перед собой заклятие одного из амулетов и рванул следом за огненным шквалом в полный рост, стремясь одолеть последние метры до набережной и разойтись с тройкой шаманов на повороте у моста.

Если бы еще их было только трое…

Путь вдоль канала преграждало двое новых противников. И пусть против удара боевого амулета в упор они продержались не больше пяти секунд, не успев нанести Ребенгену даже царапины, дело оказалось сделано – он не успел. Шквал фиолетовых молний и каких-то огненных шариков заставил мага залечь за поребриком мостовой (укрытием высотой меньше локтя) прямо в ледяную грязь. Спасало одно: шаманы били мощно, но с прицелом у них не ладилось – то выше, то ниже. Ребенгена осыпало дождем каменного крошева, обдавало клубами пара, но треть амулетов еще жила.

Чувствуя, как испаряются шансы на спасение, маг пробовал ползти, стремясь разорвать дистанцию с группой на мосту и теми, кто блокировал набережную с другой стороны (еще как минимум двое).

Развязка наступила внезапно – что-то парализующее ударило по площади, начисто снеся остатки защиты. Безжалостно брошенный на произвол судьбы, орденский Страж проиграл схватку, и теперь его выжившие противники сменили цель, заставляя Ребенгена забыть о маневрах и полностью сосредоточиться на поддержании динамического щита, который у него и на полигоне не очень-то получался.

«Еще минута, и они смогут запинать меня до смерти. Господи Вседержитель, я буду, буду тренироваться, только помоги!»

Шаманы надвигались на жертву полукругом. Ребенген различал только их силуэты – динамический щит переливался ослепительно-радужным маревом (что означало – до перегрузки уже не далеко). Последним актом драмы стало вмешательство Седьмого – очнувшийся от контузии Ракш напал на обидчиков с тыла. Один из шаманов завертелся, пытаясь стряхнуть со спины бешеную обезьяну, а его соратники решили проблему кардинально – в беднягу долбанули молнией, и он, объятый пламенем, в обнимку с демоном рухнул в канал.

От шока Ребенген едва не упустил щит. Это была катастрофа! Гибель еще одного главы цеха орден перенесет, но что сделает Первый после смерти брата?

«К счастью, я этого уже не узнаю».

Щит потерял стабильность и лопнул с громким треском, полыхнув жаром и швырнув мага практически под ноги его врагов. Шаманы замешкались, то ли пытаясь разгадать хитрый маневр, то ли подыскивая заклинание для такого близкого боя.

Эта секунда решила все.

Реальность дрогнула. Что-то новое появилось в ней или, наоборот, пропало. Уже сгустившиеся вокруг главы Целителей заклятия растаяли, словно высосанные гигантским накопителем. Ближайший шаман, по-своему определивший источник проблемы, пнул Ребенгена в живот, но тот почти не обратил внимания на такую мелочь. Маг бы весь во власти неизведанного доселе ощущения. Материя рождалась в пустоте!

А из пенящихся вод канала поднимался Седьмой Ракш.

Злодеи не сразу оценили остановившийся взгляд мага, а потом стало поздно. Демон сгреб людей в кучу одним движением клешнеобразных рук и приложил сверху головой-молотом. Возможность сопротивления даже не обсуждалась. Возрождение Ракша, увиденное Иным Зрением, превысило способность Ребенгена принимать удары судьбы, и он на секунду потерял сознание.

Тяжелые облака уплыли на юг. Птички чирикали, закатное солнце золотило далекий шпиль Башни Магов, а вонь от потревоженных вод обводного канала способна была поднять на ноги даже мертвеца. Седьмой, полностью выбравшись на берег, деловито чистил от крови клешни и клюв. Попрятавшиеся при первых звуках битвы горожане выглядывали из убежищ, офигевали и тут же шарахались обратно, а глава Целителей стоял и размышлял о вечном. Например, о необходимости выпороть этого драгоценного Разрушителя, который даже с демоном не может разобраться по-человечески.

Закончив с туалетом, Ракш склонил набок тяжелую голову и проговорил тоненьким голосом пятилетнего малыша:

– Яблоко хочу.

Мысли Ребенгена заметались в голове – куда там блохам. В том, что с чудовищем можно объясниться, был несомненный плюс, но вот в адекватности демона с ходу возникали сомнения.

– Придется подождать. Вот вернется дядя Гэбриэл и сделает так, что ты снова сможешь есть яблоки. Договорились?

– Хорошо. Можно я его клюну?

– Кого? – опешил маг.

– Этого.

Ребенген мысленно пошарил среди изуродованных тел и обнаружил слабое биение жизни – один из нападавших был еще жив.

– Если ты его клюнешь, он сломается, – терпеливо объяснил маг демону. – И мы не сможем с ним поговорить. Вдруг он знает что-то интересное? Давай ты потом его клюнешь, а сейчас мы пойдем к мастеру Урту и покажем, какой ты большой. Уверен, ему понравится.

Как отнесется зверятник к заметно подросшему любимцу, чародей боялся даже предположить. С другой стороны, где еще содержать Ракша, если не в Академии?

«Объявим его големом. Все меньше вред».

– Пойдем! – обрадовался Ракш. Голова-молот вознеслась далеко над коньками крыш, наборные пластины крыльев раздвинулись в стороны, закрывая небо.

«Трудно с ним будет», – понял Ребенген.

– Стой, стой! Я сказал: пойдем, а не полетим.

– Почему?

– Над Академией защитный купол.

– Я справлюсь!

– Не сомневаюсь. Но я-то могу умереть! Ты меня совсем не любишь?

Такой вопрос поставил Ракша в тупик. Подумав, монстр решил проявить великодушие:

– Не обижайся! Если ты хочешь, я пойду пешком.

– Вот и хорошо. – Ребенген дружелюбно помахал демону. – Пойдем, я покажу короткую дорогу.

Он скинул на мостовую испачканный плащ, выставив на всеобщее обозрение парадный мундир главы цеха (пусть все видят – маг идет!), нашел среди обломков кареты длинный хлыст (как бы намек) и двинулся в сторону Академии. Теперь важно выглядеть уверенно и идти медленно, чтобы все желающие успевали разбежаться, не создавая давки. Чародей шагал по мгновенно опустевшему городу, кожей чувствуя страх и возбуждение горожан. Обнаружив, что в дело замешан орден, люди не уходили далеко, а ближе к Королевскому проспекту процесс пошел в обратную сторону – народ не желал упускать зрелища. Зеваки выглядывали из окон и дверей, жались в переулках, шушукались в подворотнях. Здорово, конечно, что гатангийцы так верят своим магам, но что, если Седьмому придет в голову поиграть? Ребенген поудобней перехватил хлыст, готовясь дать отпор тем, кто попытается колупать броню демона на сувениры.

«И главное – где тревожная группа, Ракши их побери? Ну, допустим, не Ракши, а, к примеру, Драконис. Кто мне клялся всеми святыми, что время реагирования для столичного региона – десять минут?!»

Седьмой меж тем наслаждался жизнью. Демон вертел башкой, стараясь не упустить ничего интересного, непринужденно лавировал среди брошенного горожанами имущества и что-то немелодично напевал под дробный стук механических сочленений. Нахулиганить он все-таки умудрился, сдернув с крыши какого-то дома флюгер в виде птички, но для совершенного орудия убийства оказался удивительно дружелюбным существом.

«Шутки Тьмы, не иначе. Полжизни бы отдал за архив Темного ордена! Не может быть, чтобы Древние запечатлели на эфирной матрице личность пятилетнего ребенка. Чем, интересно, занимается Бигген, если такие вещи проходят мимо него? Мало нам было обычного волшебства, а с Разрушением мы вообще чокнемся».

Однако проблемы все это не снимало.

«Где его держать? И чем кормить? Как объяснить появление этого чуда в нашем запуганном злобными демонами королевстве? Общество либо обвинит орден в запрещенном колдовстве, либо начнет демонстративно плевать на все наши запреты. Что же делать, что же делать?!»

Как-то будущий глава Целителей слышал от Нантрека высказывание, что врать имеет смысл только по-крупному. Под грохот металла о камни мостовой в голове Ребенгена рождалась самая фантасмагорическая история, какую только можно было вообразить. Ракш будет не големом, он будет джинном! Да, волшебным существом, заключенным в артефакт, который слабоумные контрабандисты притащили из Пустоши. Таким образом орден магов займет по отношению к обществу позицию обвинителя. Вот что бывает, когда пренебрегают нашими правилами! Из-за ссоры между подельниками амулет активировался в центре города, погибли люди, а если бы не искусство лично главы Целителей… Да он просто герой!

Осталось уговорить Ракша поддержать комедию. Впрочем, демон, распевающий что-то вроде тра-ля-ля-ля, просто обязан любить играть в игры, а того, кто станет в чем-то сомневаться, он просто клюнет.

«И все же надо его как-то отсюда высветить. На монстра в центре столицы мы с Первым не договаривались. Упаси бог, Пограничные из Россанги его разглядят – тут такие салочки начнутся, от города только фундаменты уцелеют».

И, если Ребенген намекнет Седьмому, что старший брат его с нетерпением ждет, не клюнет ли обидевшийся демон его самого?

Северное небо выплеснуло на город весь запас влаги, облака уступили место бледной синеве и яркому, но какому-то вымороченному солнцу. Горожане не прятались от беспощадного светила, а наоборот, лезли под его лучи, рассчитывая согреться. Разница отношений вошла даже в мифы: на юге солнце считалось ликом сурового, карающего грешников божества, а арконийцы видели в нем источник жизни.

Хозяин перевертышей шел по Королевскому проспекту неспешной походкой уважающего себя купца и пытался отрешиться от порывов холодного, хлестко бьющего по лицу ветра. Непривычная к такому обращению кожа сохла и шелушилась, даже пушистый шерстяной шарф не спасал, но сидеть взаперти он оказался больше не в состоянии. Кто бы мог подумать, что разница в освещенности скажется на нем так угнетающе? После месяцев сумрака и дождей даже эта пародия на южный полдень казалась даром богов. Эмиссар Храма в совершенстве знал арконийский язык и обычаи королевства, но приспособиться к чужому климату никак не мог, от серьезной болезни его спасало только регулярное использование магии.

Солнечный день служил скромной компенсацией за последние потери. Умер один из новообращенных – человеческое тело отторгло внесенные в него изменения, вливания Силы не помогли, лишь ненадолго продлили агонию. Зато второй Высший постепенно раскрывался, начиная откровенно пугать.

«Точно, будет патриарх».

Необоримая мощь по меркам юга, но в Арконате – не очевидная. Потому что новости продолжались: атакованный Альфой колдун оказался демонологом, причем умудрился вызвать титаническую по размерам тварь за считаные секунды, не прибегая к замысловатым управляющим ритуалам. Такого выверта не смог бы предвидеть даже патриарх. А на следующий день было объявлено, что чудовище притащили в город его неспособные оправдаться жертвы. Колдун с достоинством принимал незаслуженные почести, вызывая у Хозяина нелогичное желание выйти на площадь и орать: «Это не мы!!!»

Получивший щелчок по носу вожак впал в депрессию.

«Тьфу, слабовольное ничтожество!»

Теперь от храмовой звезды не было никакого толку, надежда оставалась лишь на нового Высшего. Но эту силу нельзя применять вслепую – еще одна неудача, и Хозяину останется только самому прыгнуть на нож.

Информация нужна как воздух! Выцеживать ее по крохам из обрывочных донесений и слухов – путь долгий и ненадежный. Нужен человек, который способен ответить на все вопросы, а уж как его разговорить, Хозяин придумает. Лицо южанина под шарфом исказилось жестокой улыбкой. О да! Он будет просто счастлив выбить эти ответы силой, главное – с жертвой не промахнуться.

Храмовник шел по улице Гатанги, строя планы и просчитывая возможности, а горожане ненавязчиво расступались перед ним, словно опасаясь испачкаться. Даже воришки не покушались на легкомысленно болтающийся на поясе кошель. Самые чувствительные вертели головами в поисках источника вони, но быстро успокаивались – солнце светило ярко, а посетившее их ощущение не имело ничего общего с запахом.

Из-за колышущихся на ветру связок разноцветных платков выступил Бета, поглядел вслед формальному начальнику и с независимым видом отправился по той же улице, но в противоположном направлении. В принципе можно было и не прятаться – его визит в город отлично залегендирован: он изучал возможности магов шестого уровня. Отличные, просто отличные возможности! Еще пара визитов, и изматывающие приступы боли прекратятся (старик лекарь это твердо обещал). Уже сейчас Бета мог спать, не накачиваясь до бровей обезболивающими эликсирами, и смело глотать любую пищу, не опасаясь рези в животе. И все это за совершенно смешную цену – горсточку вяленых фруктов с семенами! Впрочем, если учесть, что пальма в оранжерее у целителя вытянулась уже по колено, то смеяться не тянет.

«Он собирается строить для дерева стеклянный купол и подсвечивать его какими-то солнечными шарами».

Бета представил себе это зрелище (припорошенные снегом стеклянные купола, а под ними в ярком волшебном свете – развесистые тропические пальмы) и только головой покачал. В размахе еретикам не откажешь! Откровенно говоря, старику оставалось полшага до того, чтобы сложить два и два и понять, откуда родом его необычный пациент.

«Свалю все на Альфу. Смотритель сам виноват, что дал ему столько воли».

Вожак храмовой звезды распробовал стахийский мак и ушел в загул. Теперь Альфу интересовала только очередная доза, которую должны были принести подчиненные, а где и как они ее достанут, вожака не волновало. Такое положение устраивало всех – ведомые потрошили тайники, сохранившиеся после разгрома подполья перевертышей, а оставшиеся после покупки опия деньги честно делили. Между делом Бета обнаружил больше десятка уцелевших преображенных, но докладывать о них никому не стал (в конце концов, Гамма тоже не объясняет, куда таскает шмотки и домашнюю утварь). Агенты могли служить надежным источником дохода, поскольку постоянно нуждались в «хранителе тайн», а на случай, если запасы зелья в тайниках закончатся, предусмотрительный маг располагал его рецептом.

Перспектива понести ответственность за самоуправство Бету не беспокоила – при таких успехах вторжение в Арконат станет возможно только лет через пятьдесят. На его век хватит!

«Надо только придумать, как ауру замаскировать. А то вон опять Пограничные в городе появились».

 

Глава 26

Я проснулся по-воровски: резко вынырнул из забытья, при этом не шевельнув ни единым мускулом. Холодно. Ветер с моря проникал в каждую щель, к рассвету начисто вылизывая накопленное камнями тепло, и становилось очевидно, что какое-то подобие зимы тут все же существует. А летом наверняка жара будет круглосуточно. Ненавижу юг!

Моим логовом служила глухая ниша метрах в шести над землей, почти под крышей разрушенного особняка. Добраться в это место без навыков Тени было невозможно, а спать на таком крохотном пятачке – достаточно стремно, но я не роптал. Если найду такое убежище, куда невозможно забросить камень, непременно туда переселюсь.

Я жил на острове меньше недели, причем волосы у меня как встали дыбом в первый день, так ни разу и не опускались. И дело не в мышках размером с кошку, волосатых червях и гигантских тараканах, обитающих в руинах. Ракш бы с ними! А вот местные разумные пугали меня до икоты.

Первые два дня я не мог пропихнуть в себя ничего, кроме сухарей. Великий Лорд без аппетита, представляете? Сходил, называется, за булочкой.

Начиналось все нормально – никаких следов погони или усиленных поисков. Дождавшись ночи, я выбрался из руин и отправился в обжитые районы, которые легко было опознать по огонькам светильников. Последние жители древнего города кучковались в порту и вдоль ведущей от берега дороги, но вниз я не пошел – матросы могут гулять до утра, а мне всего-то нужно харчей стырить.

Едальня обнаруживалась легко – по запаху. Жарили мясо (сто лет не ел мяса!). Я несколько раз обошел заведение по кругу, пытаясь обнаружить скрытые ловушки и сторожевую магию. По ощущениям Тени ничего такого здесь не было. Не слишком обычно для города победивших волшебников, правда? С великими предосторожностями (на случай, если гатангийский вор сплоховал) я проник на задний двор, где приятных ароматов было меньше: что-то сгнило, что-то стухло, а около прочной перекладины повар разделывал тушу какого-то зверя, поначалу принятого мною за свинью. Но нет – скудный свет масляной лампы выхватывал из темноты слишком длинные и тонкие передние лапы, широкую грудь. Воображение быстро дорисовало пропорции недостающих частей. Мясник свежевал человека!!! В полной прострации я наблюдал, как маленькая девочка (возможно, дочь трактирщика) уносит в дом полную миску нарезанного мяса.

Офонареть. Так, а не пробовал ли я здесь что-нибудь мясное? Нет, кажется, нас кормили только рыбой. Уф, какое облегчение!

После таких открытий воровать вслепую что-то готовое я не решился, что делать с сырыми рыбинами не представлял, а запасов сухарей нормальные люди не делают. Фруктовых садов в городе тоже не росло. Так и с голоду подохнуть недолго… Наверное, мысль о бескормице обострила мои чувства до предела. Ничем иным я не могу объяснить, как вышел на единственную в городе пекарню, по ночному времени пустую и тихую. Вот тут-то обнаружилась и охранная магия, и стальные шипы на стенах, и две брехливые сторожевые собаки, как в лучших домах. В Арконате так только золото и сторожили. Моего везения хватило до навесов перед хлебными печами. Тут на дне какого-то короба я отыскал несколько зачерствевших лепешек, предназначенных то ли на выброс, то ли слугам, и решил, что на сегодня приключений хватит. Но ситуация, когда добыть еду можно в одном-единственном месте, не могла меня не удручать.

После такого надо ли удивляться, что я жил на стене, а поиск более надежного укрытия все еще значился среди приоритетов? Тем более что остальные обитатели руин поступали так же – следы их присутствия имелись, а вот выследить их самих искусства Тени не хватало.

До сего дня.

Я выбрался из ниши и двинулся вдоль стены на уровне второго этажа, ступая по узкому карнизу, служившему когда-то основой для стропил. Повод для осторожности имелся – меня разбудил скрип щебня, которым был завален двор. Кто-то там ходил, причем скрытно, стараясь никак себя не обозначить, но слух Тени различал дыхание, по меньшей мере, пяти человек. Для воров – много, для охотников – мало. Вот и думай что хочешь.

Я осторожно выглянул сквозь оконный проем. Неизвестных оказалось больше десятка, охарактеризовать их можно было одним словом – оборванцы. Приблизительно половина из них пыталась сохранить подобие традиционных одежд, пусть и сшитых из разноцветных линялых тряпок, остальные демонстрировали презрение к правилам приличия. То есть климат тут располагает к скудности одежды, но не настолько.

Меня не заметили. Внимание пришельцев было сосредоточено на декоративном бассейне, занимавшем половину двора. Островитяне напряженно сопели, подталкивали друг друга и сами же пятились, но сантиметр за сантиметром приближались к бортику. Что их так захватило, я не понимал – поднятая Разрушением муть за два дня осела, и теперь водоем выглядел как десятки других, только тронутых Пустошью. Разве что поверхность слегка морщилась под утренним ветерком.

Я мог бы уйти, и никто бы ничего не понял, но это был не выход. Память Тени предупреждала, что любой бродяга сдаст меня властям за бутылку дрянного пойла, однако поиски Пятого нужно с чего-то начинать. Например, с простых вопросов.

Островитяне все еще колебались. Наконец от группы отделился самый одетый делегат и заковылял ко входу в особняк, но внутрь не вошел, а принялся озираться и тянуть шею. Ему на помощь прискакала полуголая девчонка и недолго думая швырнула камень в оконный проем. Вот и поздоровались… Я поднял с подоконника мелкий обломок и уронил прямо перед ними. Девчонка в мгновение ока оказалась за оградой вместе с двумя самыми нервными земляками, остальные только шарахнулись. Но главный переговорщик не побежал, наверное потому, что на ногах держался неуверенно. Вместо этого он посмотрел вверх, изящным жестом поддерживая съехавшие тряпки, и постарался сохранить достоинство. Если бы я не слышал, как срывается его дыхание и отчаянно бухает в груди сердце, подумал бы, что моя выходка его нисколько не смутила.

– Кхм, э-э… – начал он, немного совладав с голосом. – Со всем уважением и… э-э, надеясь на взаимопонимание, как бы… только обстоятельства… кхм… нисколько не намереваясь… того…

Возможно, его речь имела какой-то скрытый смысл, но при моем знании языка он ускользал – что им всем надо, я не улавливал. На помощь снова пришла девчонка.

– О высокий господин, – жалостливо запела она, не спеша, впрочем, приближаться, – можно ли нам напиться из вашего источника?

– Можно. Но учти – я там мылся.

Островитяне уже не слушали, они ринулись к бассейну и, орудуя всевозможными емкостями, предприняли попытку вычерпать его до дна. Воду пили, покуда влезало, наливали в самодельные мехи и битые кувшины, уносили в плошках. Я думал, они всю эту яму опустошат. Нет, не осилили – выдули только половину.

– Прошу прощения за манеры моих друзей… э-э… – воспрянул духом незадачливый переговорщик. – Дождей давно не было, а приближаться к городским резервуарам очень опасно как бы.

Я кивнул, вспомнив разделанный труп.

– Большая удача найти питьевую воду в таких количествах, кхм. Боги вам благоволят!

Островитянин оглядел слегка взбаламученный бассейн с вожделением. Хорошо, что мне вчера не пришло в голову туда помочиться – сейчас бы от стыда помер. В принципе вода тут под каждым домом, наверное, подвалы специально так устраивали. Но вот без Разрушителя ею не воспользуешься.

– Возможно, я еще найду. Обращайтесь!

От такой немыслимой щедрости островитянин просто дар речи потерял.

– Ох да, позвольте представиться – Лекор как бы. Я тут… э-э… предводительствую общиной, вот.

– Очень приятно, Зазу.

– С Ирама, полагаю?

– Не знаю, что это.

– О… Так вы с материка?

– Да.

Неугомонная девчонка, услышав новость, принялась прыгать по двору, приговаривая:

– Дикий, дикий, дикий!

Я только плечами пожал – это еще надо разобраться, кто тут дикарь.

– Прошу простить поведение Ио. – Лекор безуспешно пытался поймать нахалку. – Девочка растет сиротой, не имея достойного примера.

Проще говоря – шпана, она шпана и есть. Я спустился вниз прямо по стене (для хорошего вора тут как лесенка), чтобы рассмотреть гостей с более удобного ракурса. Лекор был высоким, тощим и каким-то неправильно изогнутым. Кожа в его присутствии неприятно зудела (очевидно – маг). Прочие островитяне выглядели проще, у полуодетых личностей бросалось в глаза обилие физических недостатков. На материке такие мгновенно загремели бы в шудры, здесь же общество употребляло их иным способом (снова пришел на ум разделанный труп).

– Наверное, вам не интересны наши порядки, – с сомнением пробормотал Лекор, оценив мой рост, ширину плеч и комплекцию.

Ио перестала дразниться.

– Напротив, очень интересны! Например, что тут едят?

Оказалось, островитяне ели рыбу, сырую. Ну и всяких морских гадов. Добычу собирали на берегу, потому что иметь лодки обитателям руин не полагалось, а за попытку рыбачить в заливе можно было жестоко поплатиться. В пищу шло все, остатки сушили на солнце, несъедобное – тоже сушили и продавали как топливо в обмен на тряпки и полугнилые фрукты, якобы растущие в садах, расположенных где-то на вершине скал. Хлеб и зерно привозились с материка и доставались только полноценным горожанам.

– Раз уж вы здесь, рекомендую вам быть очень осторожным. В сухой сезон чистильщики часто наведываются в старый город, Храм это поощряет. Их интерес… кхм… крысами не ограничен.

Я не выдержал:

– Есть себе подобных порочно и негигиенично!

– Согласен, – вздохнул Лекор. – Но это как бы традиция. На отринувших волю Храма его защита не распространяется, такие дела.

Островитяне подобрали свои плошки и ушли. В качестве награды за покладистость мне вручили какую-то сушеную дрянь с щупальцами. Я вздохнул и принялся жевать эту штуку, по жесткости напоминающую сыромятный ремень. При такой жизни в какой-то момент начинаешь жалеть, что ты не раб – тех, по крайней мере, хозяева кормят.

После визита Лекора мой статус несколько изменился – обитатели руин перестали от меня прятаться. Правда, разговаривать отказывались – либо игнорировали, либо ругались и гнали прочь. Нищие оборванцы оказались крайне озабочены статусом собеседника, который здесь совпадал с количеством одежды. Поскольку мне нечем было замотать даже лицо, всерьез меня никто не воспринимал.

Большую часть времени занимала добыча еды. Все места, пригодные для собирательства, были жестко поделены, а торговать водой мне казалось странным. Пришлось, преодолевая страх, искать пропитание в море. Моей целью стали те самые хищные рыбы, из-за которых плавать тут никто не умел. Я стащил в портовом квартале какое-то весло и горсть гвоздей, смастерив грубое подобие остроги, наловил в подвалах жуков, а дальше все просто: приманку – в воду, гарпун – в голову. Рыбы оказались невероятно сильными и быстрыми, но твердость мои руки еще не потеряли. Самым сложным оказалось вернуться на берег с добычей по мокрым, скользким камням, когда вода кишит обезумевшими от запаха крови хищниками, причем проделать все это ночью, в полной темноте. Репутация отважного охотника была мне гарантирована, а через пару дней появилась Ио с предложением взять на выделку рыбьи шкурки. Теперь в качестве гарнира на ужин я мог получить горсть изюма или пару плесневелых персиков.

Подходов к поиску Пятого по-прежнему не было.

В один ничем не примечательный день я благополучно пережил визит в руины чистильщиков. Облава случилась на рассвете. Услышав непонятный шум, напоминающий грохот барабанов и трещоток, я не стал суетиться, а просто забрался этажом выше и лег на плоский гребень стены, с интересом наблюдая за происходящим. Одетые островитяне были напуганы, но не убегали, очевидно надеясь на снисхождение, а вот голые уродцы метались, как тараканы. Быстро выяснилось, что чистильщики знают планировку руин не хуже местных жителей – часть из них не шумела, а спокойно дожидалась добычу в засаде. Несчастные беглецы вылетали прямо на них.

Я относился к происходящему философски, до тех пор пока не заметил среди бегущих Ио. Лишиться доступа к фруктам я не мог! Пришлось вмешаться – спуститься вниз и остановить девчонку. Задиристая нахалка выглядела так, словно наступил ее последний день.

– Стой! Туда нельзя, там убивают.

– Там – тоже!

– Тогда держись крепче.

Девчонка вцепилась мне в плечи так, словно хотела удушить за компанию.

На стене хватало места для двоих. Мы парились там до полудня, ожидая, пока утихнет шум и рассеются дымы (загонщики бросали в подвалы тлеющие пучки водорослей). Я спустил Ио вниз, надеясь хотя бы на спасибо, но паразитка показала мне язык и мгновенно куда-то умчалась. Чтоб я еще раз ей помог…

Вместо девчонки благодарить меня пришел Лекор.

– Премного, значит, э-э… Внучка! Мать ее выбрали, того, а сама-то она здоровенькая, понимаешь. Характер только… Такие дела.

Наверное, с его точки зрения, объяснение было исчерпывающим.

– Уважаемый, хотите отблагодарить – расскажите, как у вас тут все устроено. А то я ни от кого слова добиться не могу!

– Вам бы… э-э… приодеться.

– Вы представляете, уважаемый, сколько тряпок нужно на такого, как я?

Особенно при здешних ценах на материю. Даже мой трофейный плащ, постепенно превращающийся в охапку лоскутов, для большинства местных был недостижимой роскошью.

Иметь благодарного должника – великое дело, особенно если долгом является жизнь. Даже Ио проняло, ведь, кроме нас, из «отринувших» уцелело только двое: силач Гигок, с безрассудством сумасшедшего прорвавшийся мимо загонщиков, и хромоножка Фанни, пролежавшая всю облаву в подвале с мокрой тряпкой на лице. Разумеется, охватить все руины охотники не могли, но пара ближайших кварталов опустела.

Первым делом благодарный Лекор объяснил мне все странные термины.

– Каждую седьмицу жители города собираются в Храме, где им раздают зерно и муку сообразно численности семьи. Одновременно смотритель объявляет имена людей, отобранных для служения Храму, «призванных». Они покидают остров и никогда не возвращаются. Те, кто отринет волю Храма, превращаются в подобие бездомных животных. Каждый может взять их и делать что захочет. Так появляются «отринувшие».

Это сильно напоминало традицию шудр, и я сомневался, что судьба «призванных» чем-то лучше.

– Чистильщики – слуги Храма, обязанные следить за тем, чтобы среди брошенных строений не развелись опасные звери. Поскольку за «отринувшими» человеческий облик не признается, они тоже становятся объектом охоты.

Кто спорит, люди – очень опасные существа, но такими методами…

О пропавших «отринувших» никто не сожалел – наступило «жирное время». Освободившиеся промысловые участки делили заново (Ио, взяв в компанию Гигока, отхватила себе целый пляж), в харчевнях на портовой улице жрали шашлыки (за одно это горожан хотелось поубивать), а на службах в Храме временно перестали выкликать имена «призванных».

Я, как ни противно, от происшедшего тоже выиграл – наконец-то нашелся тот, кто готов был отвечать на мои вопросы. Причем Лекору можно было не объяснять, откуда у меня такой всеобъемлющий интерес – все списывалось на дикарское любопытство. Предводитель общины изгнанников оценил мой добрый нрав и даже предложил «съехаться», но я вежливо отказался – это днем у меня самоконтроль хороший, старикан даже не дергается. А что будет, если он проведет с Разрушителем ночь? Во второй половине дня, едва спадала жара, я приходил в занимаемую Лекором лачугу и пользовался болтливостью пожилого человека для наглого шпионажа. К нам присоединялась Ио, в обычное время не склонная слушать сказки, и некогда уважаемый посвященный с легким сердцем выдавал врагу своих владык все их секреты.

Да, да, посвященный, только без синей тряпки – законопослушный потому что (синий цвет полагался лишь тем, кто на службе).

Воплощенный кошмар жителей континента был человеком скромным и немного заторможенным. Задав пару тупых вопросов, я выудил из него пространную лекцию об иерархии Храма. Все адепты этого странного образования именовались посвященными, делились на две неравные группы (смотрителей и разрушителей) и были сплошь волшебниками. Себя храмовники объявляли наследниками божественных сил, а всех прочих чародеев – источниками порчи, доказывая свой тезис грубофизически. Проще говоря, силовая ветвь Храма при помощи набранных среди покоренных народов солдат зачистила континент от всех носителей альтернативного волшебства, за исключением очень хорошо спрятанных общин (вроде того же племени Малакима), после чего во всех завоеванных странах были введены островные порядки. Последние двести лет маги континента получали свою силу исключительно в Храме и (вот чудо-то!) никогда не могли превзойти его адептов, достигнув уровня хотя бы послушника, не говоря уж о магистре. Чародеишки получались какие-то странные – бесплодные и криворукие, делать они умели только какое-то одно дело, по которому их и именовали – «кузнец», «артефактор», «ищейка», «целитель» (хотя я бы поостерегся ходить к такому лекарю). Деление на касты происходило в момент пробуждения колдовских сил и изменению не поддавалось. Это странное замороженное состояние раз и навсегда заданных возможностей Лекор воспринимал как норму и на мои вопросы об обучении только снисходительно улыбался:

– В естественном виде люди способны только на мелкие фокусы, не имеющие практической ценности. Ритуалы Храма мобилизуют разом всю доступную индивидууму силу, поэтому дальнейшие тренировки бессмысленны.

Очевидное противоречие (одного и того же человека могли посвятить в разные касты) островитянина не смущало. Но где он ошибается, я определить не мог, поскольку сам в магии являлся величиной даже не нулевой, а отрицательной.

Обласканый вниманием молодежи, Лекор так и сыпал названиями мест, именами людей и описаниями событий. Память у посвященного оказалась отличной, если он считал, что мне что-то непонятно, то начинал чертить на песке схемы и карты, устраивать простенькие иллюзии, которые я, естественно, видеть не мог, а вот Ио от них пребывала в восторге. Казалось, Лекор бывал везде и знал всех, долгие годы он потратил на то, чтобы закрепиться в храмовой иерархии, стать нужным и уважаемым. Конец его службы оказался символическим – единственная дочь жреца оказалась «призвана».

– Произошла какая-то ошибка, – объяснял Лекор и, кажется, сам верил сказанному. – Родственников посвященных не должны призывать в Храм, ведь других детей у нас быть не может.

– Почему? – Давно хотел это узнать.

– Посвящение перестраивает энергетические каналы тела, добавляет одно за счет другого. Мой наставник трактовал это как появление дополнительной руки, щупа, выращиваемого из тонких оболочек тела и способного воздействовать на ткань мира непосредственно. В результате получается нечто более могущественное, чем человек, но неспособное к размножению.

Я подозрительно осмотрел Лекора, ища следы магических извращений, и решил, что юг – такое место, где все через задницу. Мой отец, например, когда заделал меня, уже был знатным чародеем, да и в Академии половина учеников – потомственные.

– После ухода Мэйи, – голос островитянина едва заметно дрогнул, – Ио стала беспокойной, и семья попыталась от нее избавиться, продав в услужение здешнему патриарху. Чем и с кем занимаются служанки владыки Аякаси, я знал, поэтому вернулся сюда, убил недовольных и забрал внучку.

– И теперь скрываетесь?

– Нет-нет, как посвященный я был в своем праве. Но на следующей службе Ио тоже призвали. Двое моих родственников подряд – это чересчур, понимаете? С тех пор мы живем здесь.

Насколько я понял, таких, как Лекор (ушедших в изгнание следом за родичами), в руинах было немало, чистильщики их не трогали, но рассчитывать на раздаваемые Храмом пайки они не могли. Такое вот мягкое продуктовое давление.

Возвращаясь домой после посиделок с посвященным, я тщательно систематизировал все, что он мне наболтал, и делал пометки на самодельной карте архипелага. Сейчас я мог исключить из предполагаемых мест нахождения Пятого пресловутый Ирам и еще три крупных острова-житницы: если бы узилище Ракша находилось в подобном месте, его пришлось бы огораживать и охранять, потому что шустрые островитяне мгновенно пристраивали к делу любую заинтересовавшую их вещь. Оставалось несколько малозаселенных скалистых островов, владения Храма и то, что демон лежит на дне морском. Пока я делал ставку на Храм.

Развернуться храмовникам было где: острова-школы, острова – тренировочные лагеря, острова для проживания иерархов и острова-казармы для храмовых воинов – зачарованных людей и магов-разрушителей. А еще где-то на самом краю земли в приходящих с океана туманах прятался остров Трех Башен – резиденция Вечных владык. Все это надо было осмотреть или хотя бы оценить со слов свидетелей. Галеры с лояльной командой, которая возила бы меня от острова к острову, мне взять неоткуда, сам я Ракша не чувствую, а за адепта здешнего Храма не смогу сойти даже при большом желании. Оставалось ходить и слушать, слушать, слушать всех, кто соглашался хоть что-нибудь рассказать.

В поисках Пятого опять возникала заминка.

Смотритель Агихар провел пальцем по татуировке, наслаждаясь произведенным эффектом. Дрожь мышц заставляла изображение птицы воинственно топорщить перья и разевать клюв. Плоская картинка, обычно едва различимая для Агихара, словно обретала форму и разве что не рвалась в бой.

Привязанный к деревянной раме человек прошипел сквозь зубы что-то смутно понятное и, несомненно, оскорбительное.

– Что говорит? – поинтересовался смотритель у палача.

– Ругается, – кисло поморщился посвященный. – Обещает, что мы об этом пожалеем.

– А по делу?

– Утверждает, что ищет на юге брата, который пропал несколько лет назад. Не врет.

– При каких обстоятельствах пропал родственник?

– Отправился путешествовать.

– Что про озеро?

– Не понимает, что с ним не так. Говорит, что видел людей, купающихся в этом озере, неоднократно.

– Гм.

Агихар прикоснулся к головке витой иглы, наполовину введенной под кожу, и потянул. Птица вспыхнула ярче и, казалось, попыталась клюнуть обидчика. Рука ощутимо заныла. Смотритель довольно рассмеялся.

– Он заговорит охотней, если мне позволят действовать жестче, – заметил посвященный, недовольный тем, что его прервали.

– Нет, – с сожалением покачал головой Агихар. – Я не желаю объяснять смотрителю Рахсатти, почему мы искалечили его чемпиона. Кажется, семь боев из семи? И ни одной царапины. Нет повода объявлять это делом Храма, он ведь не врет.

– Но про спутника своего недоговаривает. Утверждает, что не имеет с его делами ничего общего.

– Да, двусмысленно, – согласился Агихар. – Но об этом я расспрошу великана лично. Это, конечно, займет больше времени, зато показания можно будет сравнивать.

А то, какие трудности создает такой подход для Агихара, простого посвященного не касается. Кто же знал, что этот раб с такой сомнамбулической точностью попадет во владения патриарха Аякаси?

«Придется просить владыку Гийома поговорить с этой лощеной стервой. Отнять у нее новую игрушку не получится, но попугать дикаря вниманием Храма она не откажется».

Конечно, переговоры между патриархами займут не один день и даже не неделю. Это для непосвященных Храмом руководит единая безликая сила, а на практике Аякаси заявит, что дознание смотрителей с континента – не ее забота. Возможно, владыке Гийому придется апеллировать к синклиту, начнется выяснение, чье дело для Храма важнее, а ведь патриархам торопиться некуда. В результате, все, что сможет Агихар – пожать тому рабу руку, потому что ковыряться в его голове Аякаси не позволит.

«Впрочем, ничто не мешает разрабатывать другие подходы. Тех же еретиков, например. Промежуточные результаты я доложу, а дальше все будет зависеть от заинтересованности патриархов».