Профессор прилег прямо на траву, и теперь лежал, восстанавливая дыхание и давая отдых ногам. Его борода вызывающе торчала вверх, и все безошибочно угадали в этом знак того, что приближаться к Матусосу сейчас не следует. Да приближаться и не было сил, ночная гонка вымотала всех, матросы даже на время отложили свои шутки и выдумки.

Вдруг профессор вскочил на ноги. Его ассистент, еще не зная, что придумал Матусос, сразу же тоже оказался на ногах, и побежал к остальным вслед за профессором. Профессор помолчал с минуту, а затем обратился к Тейе:

— Друг мой, вы готовы вновь рискнуть жизнью? Я не хотел бы подвергать вас опасности, но если все пойдет не так, как я задумал, кто-то должен будет сообщить о моей… неудаче.

Ассистент уверил Матусоса, что он, безусловно, готов, хотя предпочел бы все-таки узнать, в чем придется участвовать. Профессор помолчал еще немного и поделился своим планом.

Весь предыдущий и день и всю ночь гонка шла вдоль реки, которая как будто бы тоже спешила на встречу с цирманским зверем. Только теперь Тейе и матросы обратили снимание на то, что не только мурджипурджианцы нашли способ спуститься к заветному озеру, но и река тоже — она веселым водопадом низвергалась в долину неподалеку от них. Раз мурджипурджианцы союзниками быть не желают, Матусос решил призвать на помощь водопад.

Матросы произнесли было слова «самоубийство» и «отбивная», но под бешеным взглядом профессора умолкли и поспешили исполнить его приказания. Они взяли два самых больших сундука и освободили их от содержимого. Затем в сундуки положили все имевшиеся у экспедиции одеяла и теплые вещи. В один сундук уложили профессора, в другой — его верного ассистента. Профессор в силу своего небольшого роста разместился в сундуке, можно сказать, даже с удобством, а вот Тейе пришлось согнуться в три погибели, но по сравнению с тем, что им предстояло пережить, это было не самым неприятным.

Профессор из своего сундука громко спросил Тейе, готов ли тот, на что молодой человек с натугой в голосе от неудобной позы откликнулся, что готов. По команде Матусоса сундуки закрыли и перевязали крепкими веревками, перед этим выдав профессору и Тейе по длинному ножу. Нож можно было просунуть в щель под крышкой сундука, чтобы перерезать веревки. Не теряя времени, матросы подхватили сундуки и понесли к водопаду, а занятые спуском мурджипурджианцы и занятые бранью агенты этого маневра даже не заметили.

Матросам было, конечно, не по себе, когда они несли сундуки, но приказ есть приказ: как договаривались, они постучали по крышке, и профессор изнутри стукнул три раза, подтверждая, что готов. Матросы раскачали свою тяжеленную ношу и бросили её с размаху в реку, а та мигом унесла сундуки и играючи сбросила цвет транских животных наук в пену водопада.

Господин Туркундур, конечно, на поверку оказался обманщиком и врунишкой, отправил профессора в экспедицию, а то, что за ним следом отправляется целая толпа его соотечественников, сказать позабыл. Зато снаряжение профессору мурджипурджианец выдал отменное, сундуки, например, были крепкие и вместительные. Правда, трудно сказать, предполагал ли господин Туркундур, что они должны выдержать падение в водопад, да еще и с самим профессором внутри. Но сундуки выдержали! И профессор тоже выдержал, хотя и синяков получил немало. А Тейе почти не пострадал, зато как-то сумел вывихнуть палец, что можно считать большой удачей для человека, съехавшего в сундуке по водопаду.

Поэтому, когда сундуки выпрыгнули из пены водопада и затем, плавно покачиваясь, с достоинством выплыли на простор озера в форме подковы, некоторое время никто не пытался из них выбраться. И профессор и Тейе приходили в себя, удивляясь, что им все еще есть куда приходить. Но времени на радость и удивление не было, поэтому вскоре оба пустили в ход ножи, перепилили веревки и откинули крышки сундуков.

Озеро было совсем небольшим. Вспоминая свои невероятные цирманские приключения, профессор впоследствии все время удивлялся тому, что совершенно не запомнил, имеет ли озеро форму подковы. Все время надо было куда-то спешить: бежать наперегонки по плоскогорью, лететь по водопаду, скорее подплывать к пещере, да и потом… Нет, обо всем по порядку. Сейчас Матусос не думал ни о «потом», ни о «тогда», а видел впереди невысокие скалы, в которых, наверное, была пещера, в которой, наверное, жил зверь, который, наверное, был… Но так далеко, опять же, мысль профессора не заходила. Сейчас нужно было как-то добраться до пещеры.

Грести руками, сидя в сундуке, оказалось крайне неудобно. Сундуки не столько плыли, сколько крутились на одном месте. Профессор задумался о том, что предпринять, а Тейе все пробовал и пробовал разные способы, то греб руками по очереди, то одновременно, а то и пытался задействовать свои длинные ноги, свесив их через борт. Нельзя сказать, чтобы его сундук совсем не откликался на действия своего пассажира, но откликался как-то не вполне так, как тот ожидал. В результате Тейе, выбиваясь из сил, кружил вокруг сундука профессора, словно собачка на прогулке вокруг хозяина. Примерно на десятом круге Матусос решительным движением схватил проплывающий мимо сундук Тейе за борт и произнес:

— Друг мой. Я хочу вам сказать нечто очень важное. Если вы уже закончили свои физические упражнения на воздухе, совмещенные с водными процедурами, я прошу вашего внимания.

Тейе быстро вытащил свои конечности из воды и всем видом изобразил готовность выслушать.

— Тейе, дорогой мой. Я вас никогда не обманывал. Помните, тот случай с гигантским крюкощеким мадруптором? Я вам честно сказал, что он может вас принять за дерево и начать на вас гнездиться. И что мадрупторы живут до 70 лет и никогда не покидают гнезда. Это было честно? Вы сами захотели идти к нему в клетку. Но я не об этом. Я надеюсь, что я ни разу не давал вам повода усомниться в моей честности. Сейчас я хочу предпринять нечто, что покажется вам странным или даже пугающим. Но я не сошел с ума и не предал науку. Просто мы с вами сейчас находимся в немного неприятной компании, поэтому и действовать мы будем необычным способом. Вы мне верите?

Тейе энергично кивнул.

— Отлично! — просиял профессор Матусос. — Тогда давайте грести к берегу. Нам нужно попросить кое о чем наших друзей. И перестаньте без толку полоскать руки и ноги, а начните грести. Только не суетитесь, держите ритм. Раз! Раз!

Под мудрым руководством Матусоса небольшая флотилия из двух сундуков потихоньку доплыла до ближайшего берега. Скалы, наполовину утонувшие в зелени, возвышались в отдалении, но идти до них было не более получаса. И, тем не менее, профессор решительно направился в сторону водопада. Тейе открыл, было, рот, чтобы спросить «а как же зверь», но вовремя вспомнил об обещании верить профессору и молча поспешил за ним.

Водопад отчаянно брызгался и очень сильно шумел. Профессор и его ассистент мгновенно промокли и оглохли, когда подошли к нему, но это, похоже, совершенно не волновало Матусоса. Он запрокинул голову, как будто пытаясь разглядеть что-то на самом верху, там, откуда низвергался водопад. Как будто высмотрев там нечто очень важное, он стал размахивать руками и велел Тейе присоединяться к своей странной гимнастике. Замерзший под ледяными брызгами ассистент цели упражнений не понял, но с удовольствием присоединился к Матусосу, надеясь согреться.

Они некоторое время молча махали руками, и молодой человек стал уже думать, не хочет ли профессор попытаться просто взлететь обратно наверх. Что ж, в конце концов он сказал, что будет действовать «необычным способом». Сердце Тейе уже начало проникаться жалостью к профессору, который, видимо, сильно ударился головой при путешествии в сундуке. Какой ум померк! И когда! На самом пороге великого открытия, успел горестно подумать Тейе, но тут на самом верху, из-за кустов и камней показалась сначала матросская шапочка с помпончиком, а потом и голова одного из матросов. Печальные мысли разом улетучились из головы ассистента, и он принялся махать руками с удвоенной энергией, да и профессор от него не отставал. Наверху, к счастью, их заметили, и матросы стали махать руками и шапочками, радуясь, что ездоки по водопаду остались живы.

Тут профессор засунул руку в карман и вытащил уже не слишком чистый, но все-таки еще достаточно похожий на белый носовой платок. В те времена настоящий культурный человек не мыслил себя без такой важной и нужной принадлежности, и даже путешествуя в джунглях, хранил в недрах пропыленной и изодранной о колючки одежды платок как символ прогресса и цивилизации. Например, великий путешественник Дартсканден всегда включал в состав своих экспедиций по меньшей мере одного мула (или ослоуха) с двумя тюками накрахмаленных и отглаженных носовых платков. По крайней мере, он так сам об этом писал.

Профессор взял платок в одну руку и властным жестом потребовал от Тейе отдать свой. Ассистент как раз недавно в порыве научного азарта ловил платком цирманского огненного жука-плевунца, и платок в нескольких местах был прожжен, а в остальных покрыт разводами неприятного болотного оттенка, поэтому отдавать его Тейе немного стеснялся. Но профессор не обратил внимания на внешний вид и странный запах поданной ему тряпочки, а торопливо выхватил ее из рук Тейе. Держа по платку в каждой руке, профессор отступил от водопада на пару шагов, чтобы его было лучше видно сверху, и на мгновение замер, а после принялся выделывать руками странные фигуры в воздухе.

Матросы наверху некоторое время удивленно вглядывались в странный танец Матусоса, но потом один из них хлопнул себя по лбу и куда-то стремительно убежал. Вскоре он вернулся, тоже держа в руках по тряпке. Товарищи обхватили его ноги, чтобы он не свалился ненароком вниз, а сам матрос опустил руки, выражая готовность принять участие в странной забаве профессора.

Тут надо сказать, что во время плавания на корабле через океан Матусос порядком намаялся от скуки. Его деятельная натура не была приспособлена к тому, чтобы целый день напролет только размышлять и обдумывать научные идеи. Если у профессора возникала мысль, ему не терпелось сразу же проверить ее и собственными глазами убедиться в своей правоте. Но в тесном пространстве корабля проверять идеи о родстве пушканчиков и пищассов было затруднительно хотя бы потому, что ни те, ни другие на корабле не водились. Записав в тетрадку пару десятков мыслей и заметок, профессор заскучал и стал искать себе еще какое-нибудь занятие.

Свободное время Матусоса сумела занять команда корабля. Моряки стали учить профессора сплетать воедино разорвавшиеся канаты, завязывать крепчайшие морские узлы, а рулевой матрос даже давал ему постоять за штурвалом. Отдельного упоминания заслуживают игры, в которые матросы научили играть профессора, чего стоила одна только «акулка-веселушка», где использовались две колоды карт, свежая куриная косточка и огрызок яблока.

Среди прочего моряки показали Матусосу и семафорную азбуку — способ передавать с корабля на корабль слова или целые фразы при помощи флажков. На море пойди докричись до другого корабля, а особенно в сильный ветер или грозу. А тут помахал флажками особым образом — и тебя на другом корабле поняли и в ответ «спасибо» сказали. Или не сказали. Если ты, предположим, пират, и им флажками сказал, например, «а вот сейчас я по вам из пушек как вдарю». Тут уж какое «спасибо»! Хотя, честно говоря, пират ничего показывать не станет, лучше сразу из пушек. Но в остальных случаях семафорная азбука вещь очень полезная. За время плавания выучил ее профессор, привычный к изучению и запоминанию, что называется назубок.

Вот и сейчас, стоя возле грохочущего водопада, профессор придумал использовать семафорную азбуку. Флажков под рукой не оказалось, но на крайний случай и платки вполне сгодились. Матрос наверху показал знак «готов», и Матусос начал передавать свое сообщение:

— СРОЧНО ДАВАЙТЕ СЮДА ГЛАВАРЯ СВОРА

Матрос помедлил немного, видно приказ профессора его изрядно озадачил. Но тратить время попусту не стал, а лишь переспросил:

— А ЕСЛИ НЕ ПОЙДЕТ?

— СКАЖИТЕ: МУРДЖИПУРДЖИ ПОЧТИ ТАМ. ОНИ НЕДОСТОЙНЫ. ДОСТОЙНА ТОЛЬКО СВОРА. ДОБАВЬТЕ ГРУБОЙ ЛЕСТИ.

— БРОСАТЬ ТОЖЕ В СУНДУКЕ?

— ДА. ТОЛЬКО НОЖ НЕ ДАВАЙТЕ. МЫ САМИ ОТКРОЕМ.

Матрос показал, что все понял и исчез из поля зрения. Матусос сразу же потащил Тейе прочь от водопада, к тому месту, куда им удалось причалить на своих необычных лодках. Они немного постояли и посохли на солнышке, а затем снова столкнули сундуки на воду и выплыли на середину озера.

Ждать пришлось недолго. Что-то темное, вращаясь и подскакивая, пронеслось вниз по водопаду, скрылось ненадолго под водой, но тут же выпрыгнуло на поверхность, а затем неспешно поплыло в сторону сундуков профессора и его продрогшего ассистента. Как только этот предмет — а это был еще один сундук, крепко-накрепко перевязанный верёвками, — подплыл к ожидавшей его флотилии, Матусос и Тейе схватили его с двух сторон за веревки и поплыли к берегу со всей возможной скоростью.

Это было непросто, грести приходилось одной рукой, другой рукой держа веревку, они вымокли и устали, но все-таки доплыли до берега и вытащили закрытый сундук на сушу. К этому времени кто-то, кто находился внутри, пришел в себя и принялся ворочаться, стучать изнутри в стенки, конечно же, приглушенно ругаясь при этом. Профессор перерезал веревки, завязанные матросами вокруг сундука, и отскочил на всякий случай назад.

Крышка сундука тут же с грохотом откинулась и наружу, неловко перевалившись через борт, вылез главарь экспедиции СВОРА собственной персоной. Матросы, видимо, в шутку, слегка пожалели для него мягких одеял, поэтому поездка по водопаду далась агенту нелегко. На лбу его красовались целых две внушительных шишки, одно ухо было красным и раза в два превосходило размером второе. С минуту агент простоял на четвереньках, кряхтя, мотая головой и тихонько проклиная все на свете. Нет, не все, конечно, все, кроме Атца Радного.

Когда главарь агентов, постанывая, поднялся на ноги, профессор неожиданно для Тейте широко улыбнулся, шагнул к агенту и обнял его за плечи.

— Мой друг! — торжественно произнес Матусос. — Как я рад видеть вас здесь, рядом с собой! Стихия неласково обошлась с вами, но я надеюсь, что дух ваш не сломлен. Как говорили древние, что болезненно для уха, не затрагивает духа!

Агент и Тейе в недоумении воззрились на профессора. Первый мучительно пытался понять, где же тут подвох, и почему его противник вдруг рад его видеть. Тейе снова подумал о том, что удариться головой профессор, пожалуй, все-таки мог.

— Я знаю, вам трудно поверить в искренность моих намерений, — не переставая улыбаться, продолжал Матусос. — Но у меня было время подумать. Я видел лагерь мурджипурджианцев. Зачем им нужен зверь? Да они хотят его просто-напросто съесть! Набить и без того необъятное чрево этого своего Суртинартры. Какая ограниченность! Какая тупость, если позволите!

Профессор обнял растерянного агента за плечо и мягко подтолкнул по направлению к пещере. Агент, напрягавший все свои, прямо скажем, небогатые мыслительные способности, покорно двинулся в нужную сторону. Матусос за его спиной на всякий случай сделал Тейе страшные глаза, предупреждая, чтобы тот не мешал разговору, и продолжал:

— А мы? Что мы хотели бы сделать со зверем? Ну выставим мы еще одно чучело в музее нашего родного Туртсонда. Как это изменит наш мир? Еще два или три скучающих бездельника удивятся во время своих бесцельных прогулок по музею? Нет! Эта цель тоже мелкая и недостойная такого чуда природы, такого потрясающего шанса воспользоваться дарами животного царства!

Агент уперся обеими руками в поясницу, с усилием разогнулся, чем-то громко при этом хрустнув. В его глазах появилось что-то вроде интереса к словам профессора.

— Друг мой! Простите, что раньше я столь враждебно к вам относился. У меня просто не было времени поразмыслить хорошенько. Беготня, джунгли, колючки, голодные ослоухи — сами понимаете. Но теперь я знаю: единственно достоин такого удивительного зверя лишь тот, чьи планы велики и ужасны. Из всех народов только один проявил себя по-настоящему правильно.

Профессор сделал паузу, чтобы дать агенту возможность сказать о СВОРА самому. Но тот не поспевал за ходом мыслей Матусоса и только молча уставился на него. Профессор заулыбался еще шире и закончил сам:

— Это СВОРА, друг мой! Только СВОРА. СВОРА великая, СВОРА, исполненная мощи, СВОРА, гроза соседей. Не дадим же нашим соперникам опередить нас! Смотрите, Мурджипурджи уже заходят в пещеру, и скоро зверь превратится в рагу по-цирмански. Но поспешим же, я знаю, как им помешать.

Агент не все понял из страстной речи профессора, но похвалы в адрес родной державы ему понравились. Он энергично кивнул и, ругаясь сквозь зубы от боли в ушибленных частях тела, зашагал в сторону пещеры. Профессор сделал Тейе знак не отставать и поспешил за агентом.

Тем временем, экспедиция Мурджипурджи вошла в пещеру. Спешившие изо всех сил к пещере профессор, Тейе и агент видели, как муждрипурджианцы один за другим подходили к скале с вилками и ножами наперевес и исчезали из виду. К сожалению, и тут бдительные слуги Суртинартры не забыли выставить охрану, поэтому просто подойти к пещере было по-прежнему невозможно. Матусоса это не смутило, и он повел своих спутников в обход, стараясь найти пологий склон, по которому можно было бы забраться на скалу.

Вскоре такое место было найдено и все трое полезли наверх. Скала была невысокой и сплошь увитой ползучими вьюнками и лианами, так что забираться наверх оказалось не так уж и сложно. Всего пять-десять проклятий окружающему миру со стороны агента, и все оказались на вершине скалы.

Тут Матусос огляделся, выискивая что-то среди зелени и камней. Вскоре он высмотрел то, что искал и побежал к расщелине в камнях, неприметной среди листвы. Профессор жестами позвал агента и Тейе скорее присоединяться к нему.

Расщелина, как оказалось, вела напрямик в пещеру. Пробраться сквозь такую узкую щель внутрь могла разве что крыса или местный мелкий хищник сверлозубый туклик, но зато удавалось кое-что разглядеть и почти все услышать.

А звуки изнутри доносились самые странные. Конечно, в первую очередь были слышны крики мурджипурджианцев, возбужденные и слегка испуганные. Звяканье принесенной ими внутрь кухонной утвари отражалось от сводов пещеры, двоилось эхом и порождало что-то вроде причудливой первобытной музыки. И ко всему этому примешивались странные, тоскливые звуки, в которых звучала боль и обида, как будто кто-то большой и неповоротливый мычал могучим басом, жалуясь на зловредных людишек. Рассмотреть что-либо было почти невозможно, сквозь узкую щель были видны то мелькающие пестрые тени, то чья-то широченная белесая спина, покрытая редкими волосками.

— Друг мой! — профессор встал и посмотрел агенту прямо в глаза. — Настала самая важная минута. Сейчас все зависит от вас и только от вас. Или сейчас на ваших глазах из зверя наделают вкуснейших отбивных — в талантах суртинартовых поваров я не сомневаюсь — или вы добудете для СВОРА того зверя, о котором давно мечтали. Вы понимаете меня.

Агент явно не понимал. Профессор перешел на язык попроще:

— Вы хотите, чтобы зверя съели?

— Нет! — отрезал агент.

— Кто больше всего достоин владеть зверем?

— СВОРА!

— Еще раз! Как можно громче!

— СВОРА!!! — агент заревел так, что с соседних деревьев взлетела стая хрячиков.

— А зверь СВОРА, он добрый и тупой?

— Нет!

— Он могучий и злобный?

— Да! Да! Он всех разорвет…

— Вы этого очень хотите!

— Да!!!

Крик агента, казалось, заполнил всю долину. И тут же из пещеры, вторя ему, раздался могучий рык. Рык был немного неуверенным, как будто кому-то на день рождения подарили новый голос, и он его теперь осторожно пробовал, стараясь не сломать. Но уже следующий раскат рычания был такой силы, что скала явственно задрожала. Крики мурджипурджианцев из деловитых стали испуганными, а потом сменились уже откровенными воплями ужаса.

С вершины скалы профессор и его спутники увидели, как мурджипурджианские повара, побросав вилки, ложки и котлы, убегают со всех ног прочь, а воины, теряя на ходу оружие, бегут вслед за ними. Профессор ободряюще улыбнулся агенту:

— Путь свободен, друг мой. Зверь ждет вас.

Агент недоверчиво посмотрел на Матусоса, но все же полез спускаться вниз. Тейе дернулся, было, слезать за ним, но профессор остановил его:

— Нет, пусть зверь встретится в первую очередь с тем, кто достоин его. Мы подождем здесь.

Агент самодовольно улыбнулся, торопливо слез на землю и решительно устремился ко входу в пещеру. Через некоторое время из пещеры донесся его грубый голос, отдающий какой-то приказ на языке СВОРА, неистовый рев зверя, топот, а потом настала тишина. Хрячики снова опустились на ветки любимого дерева и принялись голосить как ни в чем не бывало.