Убийцы и заказчики готовились давно, И не было им дела до чужого горя, И в миг один лишили жизни мужа моего, А я металась по двору, как в страшном сне, И, как волчица раненая, воя. Я плакала, кричала, я звала, Но он никак не открывал глаза, Я шаль сорвала с головы и подтолкнула под него. Боялась, чтоб он не простыл, Ведь так легко одет он был. Бежала от него к крыльцу, Вновь возвращалась я к нему, Боясь оставить одного. Но вот домой вбежала я, Не помню, что я говорила, Кого звала, кому звонила. Вернулась снова я к нему, А он, свернувшись, на боку лежал, И жизни признаков не подавал. Ворота кое-как открыла, К соседям побежала, их помощи просила, А дочка уж машину заводила. Мы кое-как его на заднее сиденье положили, Скорей в больницу повезли, Чтобы врачи его спасли. Но больше не вернулся он домой, На веки вечные покинул кров родной, Оставив на снегу, лишь след кровавый свой. Когда в наш дом пришла та страшная беда, И прогремели выстрелы в ночи, Я радости лишилась навсегда. Казалось мне, что жизнь окончилась моя, Не находила я нигде покоя, Ещё надеялась всё я, Что происходит это всё не с нами, не со мною. Душа так стонет и болит всегда, С тех пор, как нет его на этом свете, Я голос его слышу сквозь года, Ведь вместе с ним прожили мы почти полвека. И сердце мое тоже стонет и болит, Терпеть страдания, уж нету больше мочи, Как хочется спокойно век дожить, Уйти в тот мир не под покровом ночи. О, Господи, Спаситель наш, Как вымолить твое прощенье? А на оставшуюся жизнь Дай мне Свое благославленье. Как больно мне, что оказалась не у дел, Ведь был свой дом, свой двор, Семья была, заботы были. И вот осталась я душой совсем одна, И не могу раскрыть саму себя, Чтоб поняли тебя, не осудили. Ох, как мне хочется порой Вернуться вновь в свой дом родной, Обнять берёзки белые, Прижаться нежно к ним щекой, Наплакаться и приласкать их, И рассказать про боль свою, Потом упасть лицом в зелёную траву, Умыться утренней росой И ощутить в душе своей Божественный покой.