Приложение I

Русские историки Н. Павленко, И. Андреев, В. Кобрин и В. Федоров в коллективном труде «История России с древнейших времен до 1861 года» пишут о том, что в феврале 1238 г. были взяты Суздаль, Переславль-Залесский, Юрьев-Польский, Стародуб-на-Клязьме, Тверь, Городец, Кострома, Галич-Мерьский, Ростов, Ярославль, Углич, Кашин, Кснятин, Дмитров, а также новгородские пригороды Вологда и Волок Ламский. В битве с русскими княжествами войска Батыя несли тяжёлые потери, ибо в большинстве своём города оборонялись до последнего защитника.

В этом отношении примечательна осада Козельска, где князем был 12-летний внук участника битвы на Калке Мстислава Святославича Василий.

Не сумев взять город с ходу, войска Батыя затянули осаду на 7 недель. В мае 1238 г. монголы соединились под Козельском и взяли его в течение трёхдневного штурма, но при этом понесли большие потери в живой силе и технике.

Во время осады защитники совершали дерзкие вылазки. Нападая на вражеские полки, они убили, по словам летописи, 4000 неприятелей и уничтожили осадные машины, но сами погибли. Батый, взяв город, приказал казнить всех жителей, включая маленьких детей. Поражённые неустрашимостью жителей, захватчики назвали Козельск «злым городом».

Первый русский историк В. Татищев говорит о том, что потери монгольских войск во много раз превосходили потери русских, но монголы восполняли свои потери за счёт пленных, которые «закрывали погибель их», ибо «паче пленённых» на тот момент оказалось больше, чем самих монголов.

Историки сходятся на том, что княжеские дружины превосходили монгольскую армию по вооружению, тактическим приемам и боевому строю. Вооружение русских дружинников, как наступательное, так и оборонительное, в те времена славилось далеко за пределами Руси. Русские воины массово применяли тяжелые доспехи. Однако дружины, как правило, не превышали численности в несколько сотен человек и не были готовы к действиям под единым командованием и по единому плану. Об этом пишет историк В. Каргалов.

Последствия нашествия были исключительно тяжелыми. Две трети городов были полностью уничтожены. Резко сократилось население Руси. Огромное число людей было убито, не меньше было уведено в рабство. Полностью разрушенную Рязань не удалось восстановить. Ныне на её месте поросшее кустарником городище и село Старая Рязань. В наши дни в этой местности были проведены раскопки, давшие представление о масштабе бедствия. В Киеве, по количеству каменных сооружений превосходившему Париж, осталось не более 200 домов. Археологами неподалеку от Бердичева обнаружено так называемое Райковецкое городище: город, стёртый с лица земли во время Батыева нашествия. Там одновременно погибли все жители. Жизнь на его месте более не возродилась. По подсчетам археологов, из известных по раскопкам 74 городов Руси XII–XIII вв. 49 были разорены Батыем, причем в 14 жизнь не возобновилась, 15 превратились в села. По мнению академика Б. Рыбакова: «Русь была отброшена назад на несколько столетий, и в те века, когда цеховая промышленность Запада переходила к эпохе первоначального накопления, русская ремесленная промышленность должна была вторично проходить часть того исторического пути, который был проделан до Батыя». С Рыбаковым солидарен историк Б. В. Сапунов: «Татары уничтожили около трети всего населения Древней Руси. Считая, что тогда на Руси проживало около 6–8 миллионов человек, было убито не менее двух – двух с половиной. Иностранцы, проезжавшие через южные районы страны, писали, что практически Русь превращена в мёртвую пустыню, и такого государства на карте Европы больше нет».

 

Приложение II

Принципиальные реформы начали проводиться в Московском государстве при отце Петра I – Алексее Михайловиче. И в ещё большей степени – при его наследнике.

В 1648 г. Алексей Михайлович и в самом деле начинает реформу армии, в которую вводит полки нового строя: рейтарские, солдатские, драгунские и гусарские, составившие костяк новой армии. Под его патронатом было составлено и издано в 1649 г. Соборное уложение, которое привело законодательство России в систему. Но истинно выдающимся реформатором по праву является наследник Алексея Михайловича Фёдор Алексеевич (царь 1676–1682).

За своё короткое правление юный царь значительно поднял уровень жизни населения. Получив в наследство деревянную столицу, он организовал в ней широкомасштабное каменное строительство, утвердил типовые проекты; создал первое в истории Страны постоянное правительство (Расправную палату), для чего построил специальные здания – Приказы. Снизив налоги и простив недоимки, царь Фёдор стимулировал частную инициативу и предприимчивость своих подданных, что немедленно начало приносить казне новые поступления. В указе об отмене старых налогов царь в назидание поколениям, писал: «Богатейте и своим богатством укрепляйте страну». Разработав налогообложение в зависимости от уровня экономического развития уездов, царь отменил систему кормления – «зарплату», которую сборщики налогов определяли себе сами; ликвидировал пёстрые органы местных властей и перевёл их к системе «одного окна» – воеводской администрации; самих же воевод поставил на жалованье.

Сразу после коронации, состоявшейся 18 июня 1676 г., Фёдор Алексеевич сделал попытку возвратить под свою власть прибалтийские земли – Ингерманландию и часть Лифляндии, которые до 1617 г. принадлежали России. Об этом писал военный историк В. Н. Берх, опиравшийся на сведения, обнаруженные им в одиннадцатом томе исторического сборника «Theatrum Europaeum (Европейский театр)». Однако его планам помешала война с Турцией и Крымским ханством за Правобережную Украину. Остановив турецкую агрессию в Малой России и закрепив за Великой Россией южные территории, царь отрезал от Дикого поля около 30 тыс. кв. километров плодородной земли. В регулярной армии, созданной Фёдором Алексеевичем, по росписи 1680 г. значился 41 полк солдат, 21 полк стрельцов, 26 полков рейтар и копейщиков, 4 полка казаков постоянной службы.

В память о родстве времён и дабы внушить уважение соотечественников к прошлому Страны, царь поручил составить книгу по русской истории. В. Н. Татищев сообщает, что Фёдор Алексеевич «повеле изо всех историков древних и новых, не токмо словенских и русских летописцев, но и еллинских, и латинских, и польских собрати во единой исторической книге и делу, по обычаю историографов, наипаче из тех, что достовернее, откуду произведётся народ Московской, и русской, и славенской, и какие их начала, и протчая, и потом по чину и по веком до сих времен что учинилося в российских государствах, и, по обычаю историков, всякие дела припоминати елико божественное, и елика гражданские, посольские и воинские, потому во всех народах, что есть на свете, книги и истории своего государства, и начала, и предки их, и произведение есть, от розных историков писаны, и в типографии преданы, только московской народ и российской историю общую от начала своего не сложили и не издано типографии по обычаю. И та есть всенародная польза, что не токмо самому себе, российскому народу, будет ведомость истинная о своих предках и о приключившихся дел при них и после них, но и иным народам будет познание и ведомость, и познание и оттуду и слава московскому и российскому народу, потому что многие ученые люди розных народов издавна желают таковые книги изданию, потому что всякой народ про себя, и про дела свои, и про страну свою лучше умеют списати, нежели чужой». В 1681 г. Фёдор Алексеевич издал Указ о «заведении в России науки совершенной». Проект царской «Привилеи (Привилегии)», призванный узаконить статус Академии греческих наук, предполагал изучение, помимо богословия, широкого круга светских гуманитарных наук, в том числе светской юриспруденции. Программа Академии говорит о том, что царь придавал образованию государственное значение.

На «Соборе деяний» в 1682 г. царь по общему согласию распорядился отменить местничество, с которым безуспешно боролся ещё Иван Грозный. Поначалу способствуя консолидации аристократических родов, впоследствии местничество препятствовало развитию государственного сознания в русском правящем сословии. Ибо интересы своего рода аристократы ставили выше интересов государства. Во многом именно эти раздоры стали причиной краха Московского государства в начале XVII в. (хотя, «искоренил и полному забвению предал» местничество лишь Пётр Великий, писал Татищев). Юному царю принадлежит разработка проекта будущей петровской Табели о рангах. К слову, именно в его правление при Дворе начали брить бороды и носить короткое европейское платье.

Помимо мер по улучшению государственного управления, организации армии и развитию просвещения в России, царь Фёдор готовил земельную и налоговую реформу, приступил к осуществлению епархиальной реформы. В. Н. Берх отмечал в биографии Фёдора Алексеевича, что шестилетнее его царствование было «богаче событиями, нежели последующие за сим 14 лет до кончины царя Иоанна Алексеевича». Об интенсивности законодательной деятельности царя Фёдора говорит то, что за время его правления в «Полное собрание законов Российской империи» вошло 295 юридических актов!

Историк Андрей Богданов утверждает, что за этот период «уровень грамотности в стране вырос в три раза, а в Москве в пять раз. Царь лично ввёл в музыке линейные ноты, которыми мы пользуемся доселе. …Он пытался реформировать судебную систему, разгрузить тюрьмы и ограничить бесконечное прежде предварительное следствие сроком в сто дней. Царь заменил наказания с членовредительством ссылкой в Сибирь и запретил ссылать детей. При Петре всё вернулось на круги своя, а его старшего брата попытались вычеркнуть из российской истории…».

Современный историк В. А. Томсинов пишет, что «за несколько лет своего царствования он успел совершить то, что другие властители неспособны были сделать и за несколько десятилетий. …Федор Алексеевич понимал закономерности государственной и общественной жизни явно лучше своего младшего брата (по отцу), вошедшего в русскую историю в качестве великого государя-реформатора (Петра Великого. – В. С.), более бережно относился к русским традициям, чем он, был нравственно и умственно выше его, отличался по сравнению с ним более высокой образованностью.

Обладая такими преимуществами, Фёдор Алексеевич мог своими реформами достичь более великих результатов, чем достиг Петр I, и при значительно меньшей трате общественных сил и меньших страданиях народа».

 

Приложение III

Историческую закономерность печальных для поляков Трёх Разделов страны подтверждают как старые источники, так и работы современных учёных.

Польский мыслитель Анджей Моджевский уже в XVI в. обрисовал полякам невесёлые перспективы: «Не нужно предсказаний астрологов, чтобы увидеть, что спесь и крайний произвол приведут это королевство ни к чему иному, как только к гибели».

Его современник русский князь Андрей Курбский, после разрыва с Иваном Грозным нашедший пристанище в Польше, в таком же тоне характеризовал местную аристократию:

«Вельможи знают только пить да есть сладко; пьяные они очень храбры: берут и Москву и Константинополь, и если бы даже на небо забился турок, то и оттуда готовы его снять».

Через сто лет польский полководец Ян Собеский на одном из сеймов укорял поляков в том же: идеал у шляхты один – «сидеть дома, налогов не платить, солдат не кормить, а Господь Бог чтоб за нас воевал».

Старший современник Собеского хорват Юрий Крижанич – крупнейший представитель и подвижник славянского единства во времена царствования Алексея Михайловича, прекрасно зная устройство различных государств, отмечал, что «Польское государство находится в состоянии величайшего упадка».

По мнению Крижанича, богатый шляхтич презирал бедного, а вместе они ненавидели народ, за счёт которого они жили. Не удивительно, что последний отвечал им тем же. Польский публицист Рафаил Земкевич, которого можно упрекнуть в чём угодно, только не в полонофобии, в книге «Поляцтво» с горечью пишет: Речь Посполитая «была редким примером полной непродуктивности и невероятного растранжиривания огромных ресурсов. Её хозяйственная деятельность ограничивалась продажей на запад плодов земли и природы.

Единственным известным нашим предкам методом максимализации прибыли было всё более усиливающееся обирание крестьян – даже до уровня, означающего заталкивание их в нищету и отсталость…».

Земкевич подчёркивает, что в Польше не было никакого производства, что шляхта покупала в европейских странах всё необходимое «в наилучшем виде», будучи убеждённой, что «всякий труд позорит, что нахождение в доме какого-нибудь изделия, произведённого в собственной стране, – это попросту последнее дело». Польский историк Павел Ясеница указывает и на другую особенность весьма обширной, но политически бестолковой Речи Посполитой: «несчастье государства состояло в том, что центральная власть не могла вырвать страну из-под влияния магнатов… Король был королём только в Варшаве, но не в магнатских владениях».

С беззаконием и безответственностью в Польше могло соперничать лишь предательство национальных интересов, воровство и жульничество «высших слоёв» общества, среди которых выделялись Януш и Богуслав Радзивиллы, политический авантюрист Иероним Радзаевский и в буквальном смысле разбойник Самуил Лащ. Последний неустанно разорял имения небогатых и маловлиятельных шляхтичей, но при этом «продолжал нести государственные обязанности», – пишет белорусский историк М. В. Довнар-Запольский. В когорту «непотопляемых» входил ещё министр финансов короля Станислава Понятовского Адам Пониньский, который, доверимся Земкевичу: «грабил государство сотнями способов, собирал дань и взятки, продавал ордена, должности, военные звания – всё, что кто-то мог купить». А когда его-таки осудили в Варшаве за злоупотребления, то Пониньский за городом закатил бал для высших чиновников. И никто из них не отказался распить с ним дружескую чарку… Историки единодушно отмечают, что рядом с Радзивиллами, Сапегами, Чарторыйскими, Пацами, Огинскими, Тышкевичами и Массальскими польский король был почти нищим. Потому Кароль Радзивилл, по свидетельствам современников, не умевший читать до пятнадцати лет, не убоялся выпустить в обращение полновесные золотые монеты. Всё бы ничего, но на монетах Радзивилла был изображен король Станислав Август Понятовский и выбиты слова «Krоl Poniatowski! Kieр z łaski Boskiey», то есть – «Король Понятовский! Божьей милостью – дурак». «Смелость» надписи Кароля, как то можно понять из его «весёлой» биографии, была вызвана не столько неумением читать, сколько банальной дурью, и в ещё большей степени – личным богатством. По оценкам историков, он имел от сорока до двухсот миллионов злотых в год.

Прослеживая судьбу своего многострадального отечества, Р. Земкевич утверждает, что польское государство «разлетелось, как карточный домик, не потому, что на него наехала какая-то сила, которой нечего было противопоставить, не в результате каких-либо катаклизмов, эпидемии, землетрясения и наводнения, а потому, что попросту насквозь прогнило». Так как в нём не было «ни власти, ни подтверждения прав, ни успешного хозяйства, ни государственного аппарата, ни армии, ни граждан, которые были бы готовы во имя общего добра отказаться хотя бы от малой части своих основных привилегий». После чего Земкевич заключает: Речь Посполитую убила «только глупость её собственных жителей, их умиление всеобщим балаганом, который они привыкли отождествлять со свободой, а также безответственность, интеллектуальный и моральный упадок и, наконец, полное отсутствие политических элит, способных определить народные интересы и ими руководствоваться». Станислав Козьмян в своём историческом эссе «Безнаказанность» утверждает, что безнаказанность шляхты была основой жизни в Речи Посполитой. Она и привела к падению государства, поскольку для общественного строя нет загнивания более опасного, чем «отсутствие кары за зло». Исследования современных литовских историков лишь подтверждают вышесказанное: «шляхетская демократия… к концу XVIII века выродилась в полную анархию».

 

Приложение IV

Политико-мистический Священный союз, созданный на Венском конгрессе в 1815 г. для проведения христианской политики, предписывал государствам «руководствоваться не иными какими-либо правилами как заповеди сея святые веры, заповедями любви, правды и веры», а также «подавать друг другу пособие, подкрепление и помощь, как братья и соотечественники». Однако акты Конгресса, в которых религия и мораль совершенно вытесняют право и политику, по ходу выполнения их создавали путаницу и порождали неразрешимые противоречия. Они были озвучены на Конгрессе, который с 20 октября по 14 декабря 1822 г. проходил в итальянском городе Верона. «Я, – сказал Александр I на Веронском конгрессе французскому уполномоченному по поводу греческого восстания, – покидаю дело Греции потому, что усмотрел в войне греков революционный признак времени. Что бы ни делали для того, чтобы стеснить Священный союз в его деятельности и заподозрить его цели,(?! – В. С.) я от него не отступлюсь. У каждого есть право на самозащиту, и это право должны иметь также и монархи против тайных обществ; я должен защищать религию, мораль и справедливость (?! – В. С.)».

Не особенно стремясь раскрыть противоречия тезисов Конгресса, в которых «заповеди святые веры» повисали в воздухе, а в борьбе за независимость при желании легко было увидеть «революционные признаки времени», царь попросту отказался от практического применения принципов морали и справедливости. При такой позиции Александра исчезал самый христианский характер Священного союза. Ибо европейские государства негласно обязывались подавлять революции, каково бы ни было их происхождение. Не случайно один из самых хитрых и матёрых функционеров Европы австрийский дипломат князь Меттерних в своих мемуарах отзывался о «союзе» как о «пустом и трескучем документе». Напомню, что Англия не участвовала в составлении договора, мотивируя это тем, что по английской конституции король не имеет права подписывать договоры с другими державами. По сути выжидательная позиция Англии оправдала себя, потому что «братство» начало распадаться, как только обозначились не совпадающие друг с другом интересы государств, вызванные той или иной «политической необходимостью».

Начавшаяся череда революций, как истинно освободительных, так и масонских, уничтожающих монархию и аристократию в принципе, устранение в 1830 г. с политической арены Карла Х, обретение независимости «революционной» Бельгии (к слову, тут же признанной европейскими государствами), говорит о том, что члены Священного союза использовали все предыдущие соглашения для своих стратегических манёвров и дипломатических трюков. Так, почувствовав опасный для себя жар политической борьбы в самой сердцевине Европы, Австрия и Пруссия пригласили в 1833 г. Россию для подтверждения на деле ранее подписанных в Вене «христианских принципов». В соответствии с «принципами», а более всего недальновидностью Кабинета Александра I, Россия обязывалась вмешиваться в дела европейских монархов, решая проблемы тех из них, которые чувствовали опасность для своего трона. Иначе говоря, Россия обязывалась «поддерживать власть везде, где она существует, подкреплять её там, где она слабеет, и защищать её там, где на неё открыто нападают». Результаты близоруких, а порой предательских по отношению к собственной Стране соглашений известны. Происками тайного врага России Несельроде, ставшего министром иностранных дел Российской империи вскоре после Венского конгресса, Россия ввела в 1848 г. свои войска в мятежную Австрию, которая, с помощью русского оружия поправив свои дела, через несколько лет вступила в коалицию против России. Это был не первый и не последний случай, который раскрывает суть внешней политики европейских держав (и, заглянем вперёд, – остального Запада), однозначно видевших угрозу собственным интересам в самом существовании России. К примеру, в той же Крымской кампании польские эмигранты с проклятиями русскому самодержавию лихо вставали под турецкие знамёна под руководством менее лихих, но более хитрых английских военных, также не чуравшихся облачаться в турецкую чалму.

 

Приложение V

Увы, и грандиозные идеи, даже если они рождались в сознании значительной личности (каковой царь Пётр, несомненно, был), порой не выдерживают схватку со временем. Отмечая противоречия между желаемым и действительным, между идеей и её реализацией в условиях существенно изменённого духовного и жизненного уклада, Н. В. Гоголь писал: «Вот уже почти полтораста лет протекло с тех пор, как государь Петр I прочистил нам глаза чистилищем просвещения европейского, дал в руки нам все средства и орудия для дела, и до сих пор остаются так же пустынны, грустны и безлюдны наши пространства, так же бесприютно и неприветливо всё вокруг нас, точно, как будто бы мы до сих пор ещё не у себя дома, не под родною нашей крышею, но где-то остановились бесприютно на проезжей дороге, и дышит нам от России не радушием, родным приемом братьев, но какою-то холодною, занесенною вьюгой почтовой станцией, где видится один ко всему равнодушный станционный смотритель с чёрствым ответом: «Нет лошадей!». Отчего это? Кто виноват?».

Надо заметить, сетования великого писателя сейчас не менее актуальны, нежели в его эпоху.

Возникает вопрос: отчего Россия по сей день стоит «на проезжей дороге» истории?

По всей видимости, лакуны «безлюдных пространств» и «бесприютных дорог» являются следствием ряда объективно-исторических факторов, а её неторопливое в истории шествие определяет бытийно сложившееся и климатически «утверждённое» мировосприятие русского народа. «Был такой, что торопился, да скоро умер», – афористично выражал народ своё мировосприятие. «Ретивый веку не доживёт», – поглаживая бороды, соглашались старцы. «Тише едешь – дальше будешь», – ублажали свою лень третьи. Подобного рода умозрения, наверное, лучше всяких «дорожных» указателей говорят о началах, развилках и причинах всевечного неустройства «российских дорог»… Но они же свидетельствуют о том, что проблема выходит далеко за пределы как «дорогонеустройства», так и семантики самого слова.

Рассмотрим это.

Если иметь в виду первое значение, то «дорога» воспринималась русским сознанием как нечто вовсе необязательное, поскольку она ограничивает и закрепощает движение, в его самости и вселенском существе. Для психики русского человека, очевидно, не приемлема ни относительная, ни исчерпывающая ясность, ни предопределённость, которую семантически несёт в себе понятие «дорога». Ему ближе путь. Потому что «путь» – шире. Ведя к горизонту и «смыкаясь с небом», он предполагает вариации следования и по этой причине «дорожно» не регламентирован. Иными словами, – «путь» более приемлем своей вселенской трёхмерностью, природной расцвеченностью и нескончаемой абстрактностью. Он не только шире, но и значительнее «дороги», ибо пролегает везде… «Путь» этот (назовём его «Русский Путь») психологически и ментально смыкается с пространством-временем. Последнее в космологии и релятивистской физике объединяет пространство и время в одну абстрактную Вселенную. Математики называют её многообразием, строящемся из «событий», раскрывающихся в системе соответствующих координат. Понятно, что физическое (и уже – телесное) удобство следования не играет важной роли в (русском) «космосе» логически неопределённого, бытийно не очевидного и «умственно» не слишком ясного пути. Русскому человеку гораздо ближе «ежесейчасная» готовность выступить туда, куда «душа ведёт» и «куда глаза глядят», под которыми следует понимать внутреннее зрение. В таковом следовании проявляет себя удалой зов «вселенской души» и некий властный, но надличностный символ воли, персонифицированный в субъективном желании-охоте: «Иду туда, куда хочу!». Если для русского «дорога» есть некий символ, то для условного европейца она, скорее, – средство, ведущее к определённой цели. Первый следует по дороге, впрочем, не имеющей для него особой ценности, а потому завсегда готов свернуть; второй использует дорогу по её прямому назначению, ибо верит, что она приведёт его к желанной цели.

Далее, если «европеец» стремится непременно завершить путь, то русский ублажает себя им. Для первого дорога – это отрезок пути, который непременно нужно преодолеть; для русского она – некая лишённая самодостаточности протяжённость не только в плоскости, но и в пространстве, в котором он, однако, может ничего и не найти…

Словом, функция в русском сознании уступает место этической и философской категории, где самоценность объекта условна, цель не всегда существенна, а потому спешка и само стремление к ней излишни.

Русский, идя по дороге, видит ещё и небо. «Европеец» тоже видит, но не всегда замечает его. А потому не расшибает себе лоб, ибо, глядя под ноги, знает, куда ступить. Русский расшибает, но, встав и отряхнувшись, невзирая на случившееся препятствие, опять настроен «приобщиться к небу» и открывающемуся его «внутренним очам» пространству.

Участливый «европеец» (если участливый) пытается объяснить «непутёвому» русскому, как лучше и куда идти, но тот его не слушает. «Как» – русский не очень хорошо знает, но и не особенно стремится знать, потому что конкретное знание снижает кругозор мистического восприятия мира. Зато он знает, куда идёт, поэтому в свою очередь пытается поделиться с «попутчиком» своим заветным знанием, – тем, что открывается ему через душу и «небесную лазурь». На что «европеец» вежливо улыбается (и порой даже соглашается), но что не приемлет, потому привык поверять всё умом и расчётом. Русский – истинно Зачарованный и неисправимый Странник. Не всё, конечно, вмещается в этот образ. Не всё укладывается и в аллегорию, тем более, что Западная Европа и Россия – это две, каждая по-своему, мощные духовные и исторические данности. Тем не менее, примерно так вот они и идут… Почему же так?

Да потому, что, повторюсь, дорога-путь в русском сознании есть мистическое пространство, которое «нельзя трогать», но можно лицезреть внутренне. В сознании условного европейца ухоженная «дорога» означает ясность пути, поэтому он принимает её прежде всего в таковом качестве. Для русского не приемлема «ясность», так как она ограничивает духовную потребу и исключает мистику, чудесность и загадочность, поэтому он отвергает не его «ясность». Иначе говоря, если русский гений, вдохновлённый свыше, создаёт непреходящие ценности в областях «чистого» творчества и в этом отношении смыкается с европейским, а на духовном уровне, пожалуй, и превосходит его, то за отсутствием тяги к мирскому устроению он явно уступает европейскому гению в «здешней» организованности.

Эту тезу ничуть не опровергают «прогрессивные» российские обыватели. Те, кто с ног до головы «упакованы» в модный антураж, кто живёт продвинутыми инновациями, пользуется новейшими iPodами и прочими эффектными, но преходящими или быстро меняющимися утехами. Поскольку психика, не особенно изменившись за столетия, и есть те «мехи», в которые «время» заливает «молодое вино» житейских удобств и причудливых инновационных забав. Если же в противовес «передовым» современникам иной русский обыватель психологически устойчиво существует «в допетровской бороде», то он тоже вписывается в это мировосприятие. Словом, оба типа обывателя, как «инновационный», так и «с капустой в бороде», тасуются не столь уж далеко друг от друга. Разница в том, что «бородатый», снисходительно посматривая на «мирские» старания условного европейца (а в свете массовых иммиграционных потоков особенно условного), поскребя затылок, вовсе не прочь «заняться душой», которая, впрочем, ему тоже не особенно ясна. И тогда, ублажая себя «вышними думами», обыватель «с бородой» находит успокоение в духовном самообмане и пустой созерцательности. Оттого гоголевский смотритель на обезлошаденной станции до сих пор отказывает россиянам в средствах передвижения. Потому как лошадей и в самом деле нет… Сам же Гоголь, провидя нас, нынешних, задаётся тем же неизбывным в российской жизни вопросом: «Кто виноват?». В известной мере эти соображения можно отнести к метафизическому понятию Страны, историко-политической ипостасью которой является Россия. О разнице между Страной и государством речь уже шла. В подтверждение «разницы» добавим некоторые другие оттенки.

Писатель и оригинальный философ Ю. В. Мамлеев в интервью писателю С. Шаргунову 19 ноября 2013 г. делился своими мыслями на этот счёт: «Я подметил, что ни один человек в других странах не задается вопросом, что такое его страна. Никто не задается вопросом, что такое Германия или что такое Америка. Все знают. А вот в русской культуре всё время задаётся вопрос, что такое Россия. То есть Россия – больше чем страна». В подтверждение своих догадок Мамлеев цитирует русских классиков:

«Люблю отчизну я, но странною любовью» у Лермонтова, и у Есенина: «Люблю тебя, родина кроткая! А за что – разгадать не могу». То есть сразу же возникает вопрос загадки и таинственного притяжения.

Второе – это известное всем: «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить». У Есенина: «Если крикнет рать святая: / “Кинь ты Русь, живи в раю!” / Я скажу: “Не надо рая, / Дайте родину мою”». Это означает не просто любовь к России, а любовь, которая имеет космический масштаб. И последнее – это стихотворение Волошина «Россия», 1915 год: «Сильна ты нездешней мерой, / Нездешней страстью чиста, / Неутолённой верой / Твои запеклись уста. // Дай слов за тебя молиться, / Понять твоё бытие, / Твоей тоске причаститься, / Сгореть во имя твое». В заключение Мамлеев приводит любопытный эпизод: «Вот в нашем доме какой был случай, анекдотический, в 90-е годы. Мы ехали с жильцом, и я ему говорю: «Смотрите, что творится в подъезде, грязь, черт-те что, всё не убрано». А он говорит: «Да зачем убирать? Идеи-то нет»… То есть: «О чём вы? – какие подъезды, если Страна разваливается!..». Подобными примерами, подтверждающими примат идеи в русском сознании и бытии, полна история Страны (России), как древняя, так и нынешняя. Если русский человек на своём историческом пути теряет Идею-Путь, то всё остальное для него перестаёт иметь всякий смысл. В этом феномене оголённой «русской души» и страдающей совести несомненно присутствует огромный духовный потенциал народа, но и в этом же являет себя его «физическая» слабость.

 

Приложение VI

Духовные принципы Оптинских старцев представлены в книге «Нужно жить нелицемерно», изданной в 1997 г. Свято-Введенским монастырём Оптиной Пустыни. Поучения старцев (или всё же не самые лучшие выдержки из них) выпущены в период тотального разложения духовных и отеческих ценностей России, когда помимо молитв и упований, необходимо было исключительно деятельное «земное» участие народа в устроении Отечества. Факт издания этой и несчётного числа подобных книг говорит о безответственности издателей, граничащей с диверсией. Поскольку подборка «поучений», при буквальном следовании им превращающая православный народ в безвольную и безличностную «божью скотинку», дискредитирует в глазах народа православие в его деятельной ипостаси. Той, которая призвана воспитывать нравственность, духовную силу и принципиальность людей.

Таковые поучения, пущенные в светскую продажу 10 тыс. тиражом без какого-либо предисловия, а значит, ориентированные на мирян, пронизаны посылами, мало и подчас совершенно неприемлемыми для человека, живущего в гражданском обществе и государстве, существующем не столько чудом и овечьими помышлениями, сколько жизнеутверждающей деятельностью народа.

Привожу наиболее характерные из них:

Преп. Амвросий заклинает паству: «Не входи в рассмотрение поступков людей, не суди, не говори: зачем так, для чего это? Лучше говори себе: «А мне какое до них дело? Не мне за них отвечать на Страшном Суде Божием» (стр. 94). «Молчи перед всеми и тебя будут все любить» (95). «Всеблагий Господь ничего от нас не требует, как только одного искреннего покаяния…» (107). «Иди, куда поведут, смотри – что покажут, и всё говори: да будет воля Твоя!» (120). «Кто нас корит, тот нам дарит, а кто хвалит, тот у нас крадет» (121). «Богомудрые отцы научают нас всегда и во всём лучше себя укорять и во всяком неприятном случае на себя возлагать вину, а не на других. – Тогда и обрящем покой и мир душевный и удержимся на истинном пути спасения» (133).

«Ропот хуже и вреднее всего. Полезнее и покойнее винить во всём и за всё себя, а не других» (136). «Надо вниз смотреть. Ты вспомни: земля еси, и в землю пойдёши» (159). «Смех изгоняет страх Божий» (159). «…Смирение и дела заменяет…» (161). «Смиряться нужно пред всеми и считать себя хуже всех» (166). «…Считай себя мысленно под ногами всех, т. е. считай себя достойною всякого попрания, и уничижения, и досаждения» (167). «Смирение состоит в том, чтобы уступать другим и считать себя хуже всех»(!)

Преп. Анатолий: «Главное – смиряйся. Лишь потеряешь смирение и самоукорение – тогда прощай» (165). «Самое надёжное спасение одно – терпеть всё, что Бог пошлет: доброе и злое (178).

Преп. Антоний: «Смиренные люди в духе ни на кого и мысленно не досадуют, но себя считают во всем виновными и грешными и ни на кого не ропщут, но за всё Бога благодарят» (161). «Мы с детскою покорностию всё должны переносить, и приятное, и неприятное, и за всё прославлять благого Бога, т. е. пришла на нас какая скорбь или болезнь, будем говорить: слава Тебе, Господи! Умножились ли скорби и болезни, опять: слава Тебе, Господи! Безотрадные скорби и болезни усилились и ведут ко гробу, опять: слава Тебе, Господи!» (177).

Преп. Варсонофий: «Мир – это такое чудовище, что если повернуть кругом, то разорвёт» (75). «Когда вам диавол указывает на чужие недостатки и немощи и побуждает вас к осуждению, вы говорите себе: «Я хуже всех, я достоин вечных мук. Господи, помилуй мя…» (143). «Можно даже без всяких дел одним смирением спастись» (160).

Преп. Иосиф: «Смиряйся, укоряй себя, считай себя последнейшей и хуже всех, не осуждай никого, то и милость Божию получишь» (104).

Преп. Лев: «…Старайся всегда находить в себе вину…» (168)

Преп. Макарий: «Смирение в чём состоит – считать себя худшею всех, никого не осуждать, не роптать и прочее (61). «Не уповайте на свой разум и на свои силы, считайте себя последнейшими всех и между собою имейте любовь о Господе и смирение, да не будет между вами старшей, но каждая считай себя последнею, и всех сестер считайте лучшими себя; не глядите ничьих пороков и не судите…» (71). «Кто бы какой ни был, но всё считайте, что он лучше вас, и так приобыкнете помалу, будете всех видеть Ангелами…» (142).

Преп. Никон: «Для спасения необходимы скорби, лишения, трудности. Если жизнь так переменчива, скоропреходяща, зачем к ней прилепляться?» (36). «Никого нельзя осуждать, даже самого отчаянного грешника» (93). «Противодействовать и бороться с людьми, причиняющими зло, не надо, не только делом или словом, но даже в помыслах своих. Иначе бесы будут побеждать» (96). «Когда заметишь, что какая-нибудь мысль долбит постоянно и сердце к ней прилепляется, вот тогда это ужасная опасность…» (116). «Оставив несбыточные мечты о непосильных подвигах и возвышенных образах жития, начнём во смирении с терпения скорбей (153). «Участь всех хотящих спастись – страдать. Поэтому, аще страдаем, да радуемся, ибо содевается наше спасение» (175). «Никогда нельзя надеяться на человека. Это – великая и роковая ошибка (186). «Не привязывайся ни к чему земному».

В нынешней патристике, околодуховной ретивостью обгоняющей всех святых – и старых, и новых, можно найти и такие утверждения: «Всякая привязка к земному – от дьявола»! Или, что не многим лучше: «От человека ничего не зависит!».

Подобные утверждения, исходящие то ли от неуважения в себе даров и искр Божьих, то ли от духовной малограмотности, то ли ввиду чрезмерной привязки к греховности человека, то ли по неразумию или малодушию, не нуждаются в специальном анализе, поскольку говорят сами за себя. Но ведь воля человека, признают богословы, и есть тот самый «камень», который даже Бог не может (не желает!) сдвинуть. В противном случае создал бы не человека, а плодящегося биоробота, послушно (потому что закодировано), беспрекословно и бесчувственно (это очевидно) исполняющего заповеди Его. И в чём тогда смысл создания человека и промысел Божий относительно лучшего Своего творения?!

Приходится признать, что таковые «богоугодные» тезы, унижая и человека, и само вероисповедание, не уважительны и даже кощунственны в отношении Создателя его. Потому удивляет восхищение, с которым архимандрит Тихон (в миру Г. А. Шевкунов) в своей книге «Несвятые святые» приводит воспоминания старца Русской православной церкви Иоанна Крестьянкина, относящиеся к пребыванию его в ГУЛАГе.

«Отец Иоанн говорил, – пишет архимандрит Тихон, – что каждый день поминает его (следователя. – В. С.) в своих молитвах. …Да и забыть не может. – Он все пальцы мне переломал! – с каким-то даже удивлением говорил батюшка, поднося к подслеповатым глазам свои искалеченные руки.

«Меня всегда поражало, – продолжает архимандрит, – как он отзывался о времени, проведённом в лагерях. Батюшка говорил, что это были самые счастливые годы его жизни. – Потому что Бог был рядом! – с восторгом объяснял батюшка. Хотя, без сомнения, отдавал себе отчет, что до конца мы понять его не сможем.

– Почему-то не помню ничего плохого, – говорил он о лагере. – Только помню: небо отверсто и Ангелы поют в небесах! Сейчас такой молитвы у меня нет…»

Схожие рекомендации раздавал своей пастве архимандрит Грузинской православной церкви Гавриил (Ургебадзе, в миру бывший активным диссидентом): «Ты не осуждай, судия – сам Бог. Если увидишь убийцу, или блудницу, или пьяницу, валяющегося на земле, не осуждай никого, потому что Бог отпустил их повода, а твой повод держит в руках. Если твой тоже отпустит, ты окажешься в худшем положении».

Эти и подобные им наставления в жизни не только малодейственны, но ещё и вредны, поскольку духовно, идеологически и социально потворствуют всякому злу. Опосредованно, то бишь, «втихаря», они содержат в себе оправдание насилий и убийств, ибо своим смирением перед подлостью и преступлением (по факту – приятием) приумножают зло. Если Иоанн Крестьянкин мог видеть Ангелов лишь в лагерной «машине», уничтожающей в человеке лучшее, что в нём есть, а после «отсидки» такие видения более не посещали его, то это говорит о духовном несчастии старца. Ибо горе душе, которая просыпается лишь под дулом и плетью! Надо думать, именно «благие увещевания», отдающие духовным садомазохизмом, выстилают дорожку, которая через здешнее приятие зла прямиком ведёт в ад. Собственно, некоторые ощутили его уже на земле. Причём, в тех же местах, где Иоанну Крестьянкину виделись поющие Ангелы… Поскольку речь идёт о лагерях заключения, то в этом вопросе лучше доверяться тем, кто томился в них долго, очень долго, порой десятилетиями. Один из (по мнению многих «сидельцев») наиболее умных «зэков» – Юрий Петрович Вандакуров выразил условия лагерной жизни куда как ясно: «там решётки меняли каждые полгода, железо не выдерживало; а мы – гнили внутри…». Другой сиделец – выдающийся поэт Варлам Тихонович Шаламов, выдержав то, что не могло снести и железо, составил своего рода «лагерный катехизис», назвав его: «Что я видел и понял в лагере».

Варлам Шаламов

Привожу только часть того, что Шаламов понял, выбрав из неё лишь близкое нашей теме: «Главное средство растления души – холод… Чрезвычайную хрупкость человеческой культуры, цивилизации. Человек становился зверем через три недели при тяжелой работе, холоде, голоде и побоях (здесь и далее выделено мною. – В. С.). Понял, что дружба, товарищество никогда не зарождается в трудных, по-настоящему трудных – со ставкой жизни – условиях. Дружба зарождается в условиях трудных, но возможных (в больнице, а не в забое). Понял, что человек позднее всего хранит чувство злобы. Мяса на голодном человеке хватает только на злобу – к остальному он равнодушен. Понял разницу между тюрьмой, укрепляющей характер, и лагерем, растлевающим человеческую душу. Понял, что человек стал человеком потому, что он физически крепче, цепче любого животного – никакая лошадь не выдерживает работы на Крайнем Севере. Понял, что можно жить злобой. Понял, что можно жить равнодушием.

Понял, почему человек живет не надеждами – надежд никаких не бывает, не волей – какая там воля, а инстинктом, чувством самосохранения – тем же началом, что и дерево, камень, животное. Видел ледяной карцер, вырубленный в скале, и сам в нём провел одну ночь. Страсть власти, свободного убийства велика – от больших людей до рядовых оперативников… Узнал, что мир надо делить не на хороших и плохих людей, а на трусов и не трусов. 95 % трусов при слабой угрозе способны на всякие подлости, смертельные подлости.

Убежден, что лагерь – весь – отрицательная школа, даже час провести в нем нельзя – это час растления. Никому никогда ничего положительного лагерь не дал и не мог дать.

На всех – заключенных и вольнонаемных – лагерь действует растлевающе.

Научился «планировать» жизнь на день вперед, не больше. Понял, что воры – не люди.

Что в лагере никаких преступников нет, что там сидят люди, которые были рядом с тобой (и завтра будут), которые пойманы за чертой, а не те, что преступили черту закона».

Но трагические будни лагеря не заслонили от Шаламова и другую правду. И он в своих записках отмечает силу веры, помогающую человеку сохранять в себе человеческое:

«Увидел, что единственная группа людей, которая держалась хоть чуть-чуть по-человечески в голоде и надругательствах, – это религиозники – сектанты – почти все и большая часть попов».

Выводы Шаламова имеют большую ценность ещё и потому, что, пользуясь словом точно лагерным кайлом, он «вырубает» в ледяной породе ГУЛАГа собственные черты, рефлексии которых пронизывают и его творчество:

«И физические, и духовные силы мои оказались крепче, чем я думал, в этой великой пробе, и я горжусь, что никого не продал, никого не послал на смерть, на срок, ни на кого не написал доноса».

Итак, экстремальные условия жизни вовсе не обязательно очищают человека. Страх быть искалеченным, морально уничтоженным, обесчещенным и даже убитым, нередко пробуждает в человеке такие мерзости, о которых он раньше и не подозревал. То есть, человек являет себя истинного прежде всего и главным образом в максимально жёстких условиях, из которых скована ежечасная, по Шаламову, лагерная жизнь. И тогда – после полученного «знания» о себе – немалая часть «зэков», мучаясь, начинает презирать себя и, презирая, продолжает подличать, влача полускотское существование. Можно, наверное, и в «шаламовских» реалиях увидеть «небо в алмазах» и «поющих ангелов», а в допросах следователя находить «духовное окормление» и даже видеть Бога «рядом с ним». Но это, скорее, вопрос психического состояния человека или, точнее, – психически израненной души. Или степени индивидуальной неадекватности человека.

И потом – фактом отстранения себя от зла в мире (что, в принципе, и нереально) вряд ли возможно позитивно воздействовать на людей, не говоря уже о несбыточной мечте гармонично устроить общество.

Впрочем, витийствующие апологеты «лагерного очищения» в качестве послушания вполне могли бы время от времени пересаживаться из городских или монастырских хором, мерседесов и кадиллаков в лагерные «кельи», как наиболее действенные для духовного бдения, личного, общественного и прочего усовершенствования. Увы, множество сторонников отца Иоанна (Крестьянкина), включая автора книги о «святых», вовсе не торопятся стать его последователями…

Возвращаясь к основной теме, замечу, что концепцию бескрайнего «монашеского» угождения в миру и «богоугодного» смирения православного христианина перед всеми и вся русские богословы и мыслители ставили под сомнение не только в Новое и Новейшее время, но и до Раскола.

Ещё в первой половине XVI в. русский политический деятель и писатель Фёдор Карпов направлял своё острое публицистическое перо против доктрины нелимитированного терпения, которую проводила в жизнь немалая часть священства Русской Церкви. Видный политик и полемист особенно принципиально возражал против распространения этого правила на социальную и общественную жизнь Страны.

«Если будем говорить, – писал Карпов, – что в государстве или царстве прежде всего следует руководствоваться терпением, то зачем же тогда составляют законы? Тогда священные обычаи и добрые установления разрушаются и в царствах и в поместничествах, человеческое общество будет жить без всякого порядка».

Карпов резко возражал против устроения общества на основе церковной идеологии, которая могла привести к духовной диктатуре церкви и подчинить велико-княжескую власть воинствующему церковному клиру.

«Так как я терплю, что всем этим мне не следует владеть, – рассуждает Карпов, – то я не буду в состоянии исполнять служебные обязанности и буду бесполезен для отечества. Дело народное погибнет в городах и царствах из-за долготерпения».

Карпов настаивал: «один порядок существует для духовных лиц, а другой в светском обществе». Светское общество должно строиться не на основах христианской морали, а на началах «правды» и «закона».

Незаурядный мыслитель считал: «именно из-за милости подвластные любят князя и управителя. Милость без правды – малодушие, а правда без милости – мучительство. В обоих этих случаях разрушаются города и царства. Но если милость дополняется правдою, а правда смягчается милостью, то царства сохраняются на многие века».

Несколько позднее писатель и публицист Иван Пересветов проводил идеи, перекликающиеся с мыслями Фёдора Карпова. Пересветов утверждал, что «правда» выше «веры», очевидно, под «правдой» понимая истину, а под «верой» – бытовое православие.

Если так, то один из его посылов «Бог не веру любит – правду» следует понимать не в буквальном смысле.

Цитаты «из еретиков» привожу не в качестве неукоснительной истины, а как примеры гуманитарного несогласия с жизнеотрицающими догматами в церковной и мирской Руси.

 

Приложение VII

Здесь придётся отвлечься от темы, поскольку интересу к «видам человека» предшествовал «земельный интерес» со стороны европейских государств. Последние уже в течение нескольких столетий владели огромными колониями, на которых проживало многомиллионное население. Здесь же замечу, что в пику распространённому мнению большая часть чёрных рабов «оседала» не в рабовладельческих США, а в Европе. Северная Америка до конца XVIII в. сама была колонией, а когда стала Соединёнными Штатами, то озабочена была «умиротворением» индейцев, так неудачно поселившихся в Америке задолго до прихода белых колонизаторов. К тому же вплоть до конца XVII в. большинство рабов в Северной Америке были не чёрными, а белыми… Что касается индейцев, то для решения «индейского вопроса» недавние колонисты, а потом владельцы хлопковых плантаций и служащие факторий, продавали им заражённые «чёрной оспой» одеяла, которые навеки «укутали» десятки тысяч несчастных. Огромное число индейцев свела в могилу и «огненная вода» – водка. Хотя проще «и интереснее» было убивать индейцев. Наряду с охотой на бизонов охота на индейцев не прекращалась едва ли не на протяжении всего периода «совместного проживания». Так что, имея ввиду геоколониальные аппетиты, американцам всех цветов, ко всему прочему по уши погрязшим в выяснении отношений между Севером и Югом и «адаптацией» негров к труду на хлопковых полях, было не до колонизации земель за пределами материка. Другое дело – давно поднаторевшие в рабовладении европейские государства. В свете происходившего выглядит вполне закономерным растущее число поколениями невольных «жителей» Старого Света, о существовании которых в XVI в. местное население подозревало, но никогда не видело; в XVII в. уже видело, но не принимало всерьёз. Ибо рабами пользовались в богатых домах главным образом в качестве дорогих украшений гостиных. Однако в XVIII в. они нашли массовое приложение в промышленности и на укорачивающих жизнь мануфактурных производствах. К середине XIX в. «новых европейцев» оказалось столько, что они не могли не обратить на себя озабоченное внимание политиков, экономистов, учёных и естествоиспытателей.

Между тем рабство на Западе и крепостничество в России имело не только разное политическое происхождение, но и не схожее по характеру историческое взаимодействие, как, собственно, и разные результаты адаптации к метрополии. Единственное, что объединяло учёных Европы и России, – это направленность исследований.

В России в 1866 г. русский учёный В. М. Флоринский выпустил книгу с очень даже не политкорректным названием «Усовершенствование и вырождение человеческого рода», в которой доказывал, что огульное смешение рас и народов может привести человека к вырождению. Флоринский считал благотворным смешение славян с германцами, отмечая, что «развитие славянского ума, от природы богатого, было парализовано невыгодной помесью с менее цивилизованными нациями». В Великобритании в 1869 г. Фрэнсис Гальтон издаёт свой основной труд «Наследственный гений, его законы и следствия», который соответствовал основным выводам Флоринского. С тех пор на эту тему было опубликовано множество работ, на которые не будем отвлекаться.

 

Приложение VIII

Для внесения большей ясности в этот вопрос привожу фрагмент вышеупомянутой статьи И. Ильина «Россия есть живой организм». С той лишь оговоркой, что высказанные мысли в отношении русских особенно справедливы ко времени написания статьи: «Выдающийся русский антрополог нашего времени, пользующийся мировым признанием, профессор А. А. Башмаков, устанавливает замечательный процесс расового синтеза, осуществившегося в истории России и включившего в себя все основные народности ее истории и территории. В результате этого процесса получилось некое величавое органическое «единообразие в различии». Именно в этом единообразии при различии, пишет Башмаков, «лежит ключ к русской загадке, которая сочетает эти два противоположные начала в единое устойчивое и умеряющее соотношение; в нём резюмируется вся история этих десяти веков, разрешивших между Эвксинским Понтом и пятидесятой параллелью ту проблему, которую другие расы тщетно пытались разрешить, и которая состояла в творческом закреплении человеческих волн, вечно обновлявшихся и вечно распадавшихся».

«Этот русский успех, там, где сто других различных рас потерпели неудачу, должен непременно иметь антропологический эквивалент, формулу, резюмирующую… выражение этой исторической мощи, которая привела к успеху после тысячи лет приспособления славянской расы.

…Вот эта формула. Русский народ, славянский по своему языку, смешанный по крови и по множественной наследственности, роднящей его со всеми расами, сменявшими друг друга до него на русской равнине, представляет собою в настоящее время некую однородность, ярко выраженную в черепоизмерительных данных и весьма ограниченную в объеме уклонений от центрального и среднего типа представляемой им расы. В противоположность тому, что все воображают, русская однородность есть самая установившаяся и самая ярко выраженная во всей Европе»…

Американские антропологи исчислили, что вариации в строении черепа у населения России не превышают 5 пунктов на сто, тогда как французское население варьирует в пределах 9 пунктов, а итальянское – в пределах 14 пунктов, причем средний череповой тип чисто русского населения занимает почти середину между нерусифицированными народами империи. Напрасно также говорят о «татаризации» русского народа. На самом деле в истории происходило обратное, т. е. русификация иноплеменных народов: ибо иноплеменники на протяжении веков «умыкали» русских женщин, которые рожали им полурусских детей, а русские, строго придерживавшиеся национальной близости, не брали себе жен из иноплеменниц (чужой веры! чужого языка! чужого нрава!); напуганные татарским игом, они держались своего и соблюдали этим свое органически-центральное чистокровие. Весь этот вековой процесс «создал в русском типе пункт сосредоточения всех творческих сил, присущих народам его территории».

Итак, Россия есть единый живой организм: географический, стратегический, религиозный, языковой, культурный, правовой и государственный, хозяйственный и антропологический. Этому организму, несомненно, предстоит выработать новую государственную организацию. Но расчленение его поведет к длительному хаосу, ко всеобщему распаду и разорению, а затем – к новому собиранию русских территорий и российских народов в новое единство. Тогда уже история будет решать вопрос о том, кто из малых народов уцелеет вообще в этом новом собирании Руси. Надо молить Бога, чтобы водворилось как можно скорее полное братское единение между народами России».

 

Приложение IX

Если, к примеру, графу А. К. Разумовскому в период весенней распутицы вдруг восхотелось насладиться пением соловья, то по его мановению тысячи крепостных сгонялись для постройки дамб и насыпей (понятно, не нужных во всё остальное время года) для проезда господ в искомое место. Иные из графьёв, одуревши от практически безграничной власти, создавали у себя в отдалённых имениях «государства» наподобие Дармштадского и Веймарского. Упиваясь «взаправдашней» обстановкой монарха, они нарекали своих верноподданных гофмаршалами, камер-юнкерами, фрейлинами и т. п. – в чём особенно усердствовал князь Куракин. В отличие от «воинственного государственника» богач и меломан П. М. Скавронский развлекался мирно – «по-оперному». Михневич в своей «Истории музыки» (1879) пишет о том, что граф приказал своей прислуге разговаривать с ним и между собой не иначе как речитативом. Потому выездной лакей на сопрано докладывал барину о том, что карета его сиятельству подана, а метр-д-отель о том, что кушать готово. Кучер изъяснялся с графом густым протодиаконским basso profundo и так далее. Знаком благополучия подобных «государств» в первую очередь, служило обилие дворовых (надо полагать – «граждан государевых»), исчислявшихся сотнями, тысячами, а в наиболее богатых «дворах» десятками тысяч.

Между тем содержание массы «подданных», оторванных от производительного труда и развращённых праздностью, обходилось «государям» весьма дорого и нередко приводило к разорению их «царств». О «штатных единицах» роскошных «дворов» можно только догадываться, если даже помещики средней руки позволяли себе достаточно ощутимые расходы, о чём говорят воспоминания гр. Орлова-Давыдова.

Так, в свите его отца, пишет Орлов, помимо астронома, поэта и богослова «был человек, особо приученный поджидать к определённому часу появления на небе звезды или планеты, и о том докладывать».

Ввиду невероятного и совершенно бессмысленного расточительства уже к 1816 г. в России было заложено 600 имений с общим числом 300.000 крепостных. Всё, однако, шло своим ходом и к отмене крепостного права число дворовых, утерявших профессию или никогда не имевших её, в России превысило 322.000 человек.

Это была огромная нетрудовая армия, совершенно чуждая социальному телу Отечества, бесполезная для экономической жизни Страны и отделённая от нужд государства. Презираемая даже и крестьянским людом, «армия» эта приводила в негодность многие социальные и гражданские институты. Ибо страшно не столько лишение свободы, сколько вытекающее из него отлучение от добровольного и сознательного участия в бытии России.

Конечно, нечто подобное – и даже хуже – было и в Европе, причём, издавна. Так, римский папа Николай V ещё в 1452 г. своей буллой санкционировал захват португальцами африканских земель и обращение их жителей в рабство. В Англии, с давних пор слывущей «навсегда передовой» державой, целый народ несколько веков существовал в качестве «официальных» невольников. Ими были ирландцы. После войны за испанское наследство (1701–1714) Англия считала главным своим достижением не приобретение Гибралтара и острова Менорка, а «асьенто» – монопольную торговлю рабами в испанских колониях в Америке. В те же времена подобным «бизнесом» не чуралась заниматься практически вся цивилизованная Европа: голландцы, испанцы, французы, бранденбуржцы, датчане, шведы, курляндцы и неутомимые во всякой торговле генуэзцы.

Словом, и там жизнь третьего сословия не была мёдом, а во времена Фридриха Вильгельма и Фридриха II немецкие князья и вовсе продавали своих солдат европейским дворам целыми полками (да и сам Фридрих II, не хуже русских дворовых, не раз был порот «Первым»). А в Англии и Франции было и того хуже, поскольку там и свободные люди попадали в тюрьму и даже на виселицу – по российским стандартам за сущую безделицу, как то: за мелкое воровство, нарушение правил найма и прочее. Более того, в Англии даже убийство ирландца англичанином наказывалось лишь небольшим штрафом.

Словом, всё так, но доминанта бесчеловечных законов над моралью и нравственностью в других странах никак не оправдывает преступления в собственной стране. Поэтому «приплюсовывать» к своим нелепостям зарубежные, основываясь лишь на обывательском представлении, будто «у них всё лучше», – глупо, донельзя нелепо и абсолютно безнравственно. Можно согласиться и с тем, что не корректно требовать от исторической эпохи того, что ей не было присуще в принципе (тем более на фоне как «белого», так и «чёрного» рабства, процветавшего и в Америке и в Европе). Но всё же вызывает удивление, что Петербург и Москва, издавна настойчиво, но без особого успеха пытавшиеся догнать европейское Просвещение, в конце XVIII и начале XIX в. выпускали газеты, которые пестрели объявлениями следующего свойства:

«Продаётся 3 лошади, 2 жеребца гнедопегих по 4 года да один мерин тёмнобуланый, 3 лет аглинской породы. В оном же доме продаётся музыкант, который играет на фаготе и начинает петь баса, очень хорошо выучен читать и писать, 15 лет». «В 1 части в приходе Николая Чудотворца Мокрого, в типографии Зедербана, под № 101, продаётся дворовой холостой человек 17 лет, знающий читать и писать по русски, также набирать книги с великим успехом по французски, по немецки, по итальянски, по латыни и на прочих языках, сверх того и на скрипке играть».

Цены на рынке крепостных были разные, поскольку людей продавали и подушно, и в «команде». Те, кто умели «ломать камедь», стоили много дороже тех, кто не умел. Так, фельдмаршал гр. Разумовский уступил свой оркестр кн. Потёмкину за 40.000 р. – по 800 р. за душу. Из мемуаров А. Голицына узнаём, что помещица Черткова продала меломану Юрасовскому за 37.000 р. «крепостной музыкальный хор, преизрядно обученный музыке… всего 44 музыканта, их жёны, дети и семействы, а всего навсего с мелочью (т. е. со стариками и детьми) 98 человек».

Розничные цены на крепостных высоких достоинств, понятно, были выше. Так, «душа» камердинера Демидова, человека огромного роста, осанистого и «всезнающего», стоила 3.000 р. (правда, те же деньги давали за борзого щенка, легко умещавшегося на ладони гиганта). Актёр М. С. Щепкин обошёлся почитателям его дара в 8.000 р.

Это может показаться курьёзом, но «высоко ценимая» господами театрально-музыкальная публика ни во что не ставилась теми, кто непосредственно пахал и сеял. «Ученье грамоте они (крестьяне) допускали, – пишет в своих воспоминаниях помещица Водовозова (1911), – потому что «ученье – свет, а неученье – тьма»… А учиться тринькать-бринькать да пиликать на скрипке – терять на это время для крестьянина было зазорно и перед людьми и перед богом». Положение крепостных и в конце XVIII в. (именно в этот период были особенно популярны указанные объявления) было тяжёлое, но крайне тяжко оно было для тех, кому господа, дав высокое образование и развив немалый талант, оставляли в крепостной зависимости.

Моральные мучения были таковы, что одарённые невольники нередко сами просились в солдаты, кончали жизнь самоубийством, сбегали, спивались или увечили себя (художники Григорий Сорока, Мясников, Поляков, композитор Дегтяревский, крепостные с кличками Васька-Музыкант, «Флейта» и множество других). Некто де-Поссенан в своих воспоминаниях пишет о трагической судьбе безвестного русского крепостного музыканта.

Посланный обучаться в Италию, он изумил тамошних маэстро виртуозной игрой на скрипке. «В один из первых дней (по прибытии из Италии), – пишет де-Поссенан, – его заставили играть при огромном обществе, и для каждого вновь прибывшего он должен был повторять блестящий концерт Виоти. После трёхчасовой игры он очень устал и попросил своего барина позволить ему отдохнуть. – Нет, играй, – ответил тот, – а если будешь капризничать, то вспомни, что ты мой раб, вспомни о палках… – Молодой человек в отчаянии выбежал из залы, спустился в кухню, схватил топор и отрубил себе палец на левой руке, воскликнув: – Будь проклят талант, если он не мог избавить меня от рабства!».

Увечье душ и тел крепостных не было секретом для российского общества. Немало искалеченных судеб истинно гениальных талантов из народа нашли своё отражение в произведениях русских писателей, но ещё большее число несчастных оставалось неизвестным и им. Всё это выдавало неприглядные стороны российской жизни, озлобляло народ и порождало его ненависть к дворянскому сословию.

 

Приложение X

О непрекращающемся и по факту целенаправленном развале Страны «своими» силами говорят как бытие России, так и честный анализ российских проблем.

В своей книге «Русские в XX веке. Трагедия и триумфы великого народа» (М. Вече, 2013) доктор исторических наук A. И. Вдовин крупным планом даёт картину развала России. Он пишет о том, что найденные в стане исторического Запада, эксперты и советники в штатском вполне профессионально справились с задачами, поставленными их правительствами. Впрочем, в этом деле советчики опирались на добровольных помощников из должностных холопов, лакеев в учёных колпаках и без оных в самой России.

К примеру, после августовских событий 1991 г. профессор B. Корепанов выступил со «смелой идеей» «колонизовать нашу страну на определённое время развитыми странами». Как и они, видя главную ценность России в её ресурсах – не людях, – профессор всерьёз предлагал «прикрепить» Страну к индустриально развитым государствам (т. е. по Корепанову – недоразвитых к доразвитым), для чего «понадобится создать смешанную администрацию по управлению колониями». Столь же продвинутый в понимании важности ресурсов академик РАН Ю. С. Пивоваров в беседах 2002 г. ратовал за хлебосольный приём «варягов» из, опять же, развитых стран, которые, в этом можно не сомневаться, вряд ли управляли бы Сибирью и Дальним Востоком себе в ущерб.

Также и научный руководитель школы экономики Е. Г. Ясин. После кризиса 2008 г. вспомнив об идее Б. Рассела о необходимости Мирового Правительства, он крепко задумался о «мировой идее» (а до того, надо полагать, не думавший о ней). Глубоко и всерьёз загрузив свою академическую голову «идеями» и после дум ещё выше оценив их, Ясин предлагает «над этим задуматься» и Правительству России. В эту же дуду в том же году, и тоже не в меру задумавшись, «задудел» и бывший мэр Москвы Г. Х. Попов. В своих статьях Попов рекомендовал одним махом сдать весь ракетный, ресурсный и энергетический потенциал России и остального мира «дяде» от Мирового Правительства, который, скосив глаза, с начала «холодной войны» обещает денно и нощно заботиться о добровольно сдавшихся ему.

К пропаганде идей «учёных», политологов и экономистов подключилась и либеральная интеллигенция, на беду трудовой России давно уже взвалившая на себя бремя заботы о, по их разумению, донельзя глупом и непутёвом народе. Один из самоназванных «глубоких интеллектуалов» О. Осетинский, обременив себя явно непосильным трудом мышления, не нашёл ничего лучшего для России как «подсуетиться – и самим выбрать себе оккупантов?!» (разрядка О-го.). Каких? – Как каких?!

«Да тех, кого выбрал Сталин! – янки! Да, именно американцы, а не бакинцы и таджики, построют и научат нас!», – скоморошествует «интеллектуал».

За простонародным слогом пряча убожество мыслей, он продолжает: «Но как можно тьмутараканских наших пьяниц переучить! – да ещё быстро! – усмехнётесь Вы!?».

Видя в читателе непьющего единомышленника, Осетинский без усмешки выдаёт “know how”, призванное осчастливить так не кстати растянувшуюся на полмира часть Земли:

«Да так, как Робинзон учил Пятницу! – примером! Любой педагог детского сада скажет Вам, что быстро и эффективно изменить сознание ученика можно только показом и примером!! Значит, чтобы спасти Россию, нужно, чтоб за спиной десяти наших апатичных ПЬЯ(Т) НИЦ вместо лагерного вертухая стоял и показывал пример один американский РОБИНЗОН – реальный личностный администратор – с кнутом полномочий и пряником поощрений». Обыграв Пятницу с пьяницами и радуясь этому, как ребёнок из детсада, Осетинский, закусив удила, уже как взрослый от имени всех предлагает: «Считаем – на 20 миллионов Пятниц нужно 2 млн. хороших оккупантов!». Лишь только переженив трудолюбивых американцев на ни к чему особенно не годное население можно решить проблемы России. Лишь американцы (ну, а кто же ещё?! – В. С.), заронив своё семя в России, смогут наводнить её «новыми русскими тружениками и предпринимателями, а не спекулянтами, бандитами и пьяницами», – по-детски радуется Осетинский в статье «Русский Пятница ищет Робинзона» (2010. 12 мая).

Гуманность г-на Осетинского и впрямь зашкаливает, потому что, к примеру, нацисты, ставя и решая (по результату, а не по детским задумкам) схожие задачи, готовили славянам рабство и физическое уничтожение.

Взять хотя бы секретную «Директиву начальника штаба военно-морских сил Германии об уничтожении г. Ленинграда» от 22 сентября 1941 г. ГАРФ, ф. 7445, оп. 2, д. 166, ял. 312–314 (перевод с немецкого), которая однозначно ставит под сомнение рождение в особенности господ Осетинских и множества других «русских» либералов, демократов и прочих интеллектуалов. Завсегда неуправляемые, они охотно играют словами подобно деткам в песочнице, в особенности зная, что их не накажут за это. Но это, как ни крути, заигравшиеся в словах и песочницах профаны от Сети и Митрофаны от затянувшегося детства. Что делают взрослые «дяди», к примеру, в промышленности и самом серьёзном – оборонном «сервисе»?

Для понимания этого вернёмся к оставленным нами ради г-на Осетинского злосчастным 1990 гг., в которых полным хозяином положения была команда Егора Гайдара вкупе с легендарным изобретателем ваучера и до настоящего времени расхаживающим на свободе Анатолием Чубайсом. На его разрушительной деятельности остановимся особо.

После ваучерных и прочих «инноваций» Чубайса высший контрольный орган страны Счётная палата провела ревизию его детища – Госкомимущества – и опубликовала результаты проверки в правительственной «Российской газете». Выводы аудиторов произвели шок в обществе. Преступление против нации и государства – так ревизоры оценили деятельность Чубайса. Формулировки в их анализе предельно жестки: Госкомимущество поставлено на службу конкурентам и врагам России.

Целенаправленно разрушается оборонный комплекс страны, крупнейшие предприятия, конструкторские бюро, научно-исследовательские институты умышленно подводятся под банкротство и продаются за бесценок…

Счетная палата приводит выводы правительственной комиссии: «Анализ показывает, что целенаправленно разрушаются важнейшие отрасли оборонной промышленности, так как с признанием предприятия неплатежеспособным, оно практически попадает в руки людей, непосредственно заинтересованных в устранении конкурентов с мирового рынка».

261 оборонное предприятие, практически вся элита оборонной промышленности, лучшее, чего достигла и наработала отечественная промышленность, были уничтожены – распроданы «с молотка» или переведены на изготовление кастрюль, сковородок и прочих безопасных для демократического мира изделий. Банкротами объявляли совершенно секретные предприятия. 500 крупнейших приватизированных предприятий России стоимостью не менее 200 млрд долларов фактически проданы за бесценок – около 7,2 млрд долларов США.

К примеру, одно из крупнейших предприятий страны – завод имени Лихачева – со стоимостью основных фондов не менее 1 млрд долларов был продан за 4 млн долларов. Российский государственный, общественный и политический деятель Борис Миронов утверждает даже, что, «продав 46 815 предприятий, Госкомимущество Чубайса дало казне менее одного миллиона». А «за 1991–1996 годы из России «ушло» более 300 миллиардов долларов». Председатель Комитета по вопросам экономической реформы собственности и имущественных отношений Совета Федерации В. А. Зеленкин сообщает в письме (исх. 12–18/318 от 27.12.94 г.):

«Анализ ситуации, складывающейся на рынке ценных бумаг оборонных отраслей промышленности, показывает, что форма приобретения иностранными фирмами российской собственности через посредников носит скрытый характер интервенции иностранного капитала с целью подрыва обороноспособности и экономики страны.

…В частных руках иностранных компаний и криминальных структур оказались такие основополагающие для экономики России отрасли, как машиностроение, производство электроэнергии, водный, речной и авиационный транспорт, объекты связи.

Фактически потеряно государственное влияние в цветной металлургии, более 90 процентов акций предприятий которой принадлежат западным компаниям. Доля участия государства в приватизированных предприятиях рыбной промышленности Дальнего Востока составляет 5–7 процентов.

Многочисленные перекосы в процессе форсированного проведения приватизации, не обусловленного законом о приватизации, существенно подорвали основы российской государственности, ослабили национальную безопасность.

Наблюдается скрытая интервенция иностранного капитала с целью подрыва обороноспособности и экономики страны для обеспечения принятой Западом стратегии „гарантированного технологического отставания России”».

К такому же выводу приходит член Комиссии Госдумы по анализу итогов приватизации В. А. Лисичкин, заявивший в интервью журналу «Российская Федерация сегодня» (№ 20, 1998): «На абсолютно достоверных фактах смею утверждать, что весь процесс приватизации в России проведен не только по подсказке, но и под руководством и при активном участии зарубежных спецслужб. Посмотрите, например, руководство по приватизации 1993 года, разработанное совместными усилиями ГКИ, Европейского банка реконструкции и развития, где с благодарностью отмечается помощь фирм «Морган Гренфелд», «Бейкер энд Маккензи», «Клиффорд Чанс», «Кредит Комерсиаль де Франс», «Купер энд Лойбрэнд», «Дэлойд энд Туш», «Уайд энд Кэйс», «Сентрал Юропион»… Штатные разведчики и диверсанты не прокрадываются через границы нашей страны, а прилетают на комфортабельных «Боингах», с почетом устраиваются на роскошных виллах и в гостиницах, занимают просторные правительственные кабинеты», – резюмирует Лисичкин.

«Независимая газета» от 28.08.97 приводит выдержки из доклада профессора Университета Дж. Вашингтона Питера Реддвея (США), одна из которых гласит: «Именно иностранные консультанты и явились идеологами ускоренной приватизации: продавать как можно быстрее и больше госсобственности, и продавать в первую очередь лучшие предприятия». Было бы наивно полагать, что об этом не ведали «наши» «политические тяжеловесы». Занятые перераспределением портфелей, разделом золотоносных предприятий и вывозом за рубеж по бросовой цене национальных ресурсов и крепя личные счета за рубежём, они закрывали глаза на многое. В том числе на то, что в 1991 г. американское Агентство международного развития приняло решение о финансовой поддержке «петербургской группы» Анатолия Чубайса. Убедившись, что всё идёт по оговорённому сценарию, Чубайса тут же поддержал Институт международного развития Гарвардского университета. И как только Чубайс возглавил Госкомимущество, Всемирный банк выделил ему 90 миллионов долларов на «организационную поддержку российской приватизации» (В. Андрианов, А. Черняк. «Одинокий царь играет президента». М., 2000).

Именно А. Чубайс со своей командой разработал и убедил президента Ельцина подписать 1 июля 1996 г. «Концепцию развития рынка ценных бумаг в Российской Федерации», на основе которой был создан рынок ГКО – государственных краткосрочных облигаций, приведший Россию к финансовой катастрофе. «Обогатились те чиновники, которые были обязаны оберегать казну от напастей, подобных ГКО… Всего мы обнаружили 780 крупных государственных чиновников, не имеющих права играть ни в какие коммерческие игры» (Ю. Скуратов. «Вариант дракона. Криминал в политике». М., 2000). Доходы, получаемые от игры в ГКО, согласно правилам, установленным Чубайсом, не облагались налогами. Чубайс снял ограничения для иностранцев, и треть всех ценных бумаг очень скоро оказалась в их руках. Расследование Генеральной прокуратуры показало, что программа ГКО неизбежно вела к финансовому кризису. Ибо чем больше брали ценных бумаг, тем меньше денег попадало в карман государства. Очевидно, желая подвести черту под своей деятельностью, «ваучерные» и прочие игроки 17 августа 1998 года объявили банкротство России. Решение приняли: Чубайс Анатолий Борисович, Кириенко Сергей Владиленович, Гайдар Егор Тимурович, Дубинин Сергей Константинович, Задорнов Михаил Михайлович» (Ю. Скуратов. «Вариант дракона. Криминал в политике». М., 2000).

Любопытна оценка дефолта в докладе Конгресса США «Российский путь к коррупции»: «Кульминацией фатальной макроэкономической политики Администрации Клинтона стал август 1998-го года, когда Россия объявила дефолт, а девальвация рубля привела к тотальному национальному экономическому коллапсу. По всем показателям российская катастрофа была хуже американской депрессии 1929-го года(!). Катастрофа началась 17 августа 1998 года и сразу же распространилась по всей России. Миллионы людей, которые вложили свои деньги в российские банки, потеряли всё… Рубль и вместе с ним накопления каждого потеряли 75 процентов своей стоимости…. Экономический коллапс 1998 года также ускорил углубляющиеся социальные патологии в России. Численность населения России, и без того падающая с 1992-го года, стала уменьшаться с огромной скоростью. Экономические трудности оказали влияние на катастрофическое количество абортов. Потребление наркотиков увеличилось во много раз… Скачок в потреблении наркотиков привел к увеличению количества ВИЧ-инфицированных…» («Новая газета». № 69, 2000). Схожие оценки давали эксперты из Европы, но правительству России всё это было «по барабану». Разобрав духовников и ставя свечки в храмах, – во всём им виделась «Божья роса»…

Но не все в России были привержены или задействованы в «прощёных политических воскресениях».

Вскоре после августовской катастрофы Совет Федерации создал Временную комиссию по расследованию причин и следствий дефолта, которую возглавила мужественный и честный сенатор Валентина Пивненко. Документы комиссии, опубликованные в «Новой газете» в материале Георгия Рожнова «Кто всех нас ограбил. Поименно»: «Решения от 17 августа принимались С. В. Кириенко и С. К. Дубининым от имени соответственно Правительства Российской Федерации и Центрального банка РФ при участии министра финансов М. М. Задорнова и первого заместителя Председателя Центрального банка РФ С. В. Алексашенко, а также А. Б. Чубайса и Е. Т. Гайдара, приглашенных в качестве экспертов председателем правительства (об этом писал и отправленный в 1999 году Б. Ельциным в отставку прокурор Юрий Скуратов. – В. С.). В ходе подготовки решений от 17 августа А. Б. Чубайсом без соблюдения необходимых требований национальной безопасности велись консультации с руководителями иностранных финансовых организаций, имеющих свои интересы на российском финансовом рынке. Им была передана информация конфиденциального характера, сознательно скрывавшаяся от российских участников рынка, представительных органов государственной власти, общественности.

Указанные обстоятельства позволяют констатировать грубое нарушение С. В. Кириенко и А. Б. Чубайсом установленных законодательством требований по соблюдению государственной тайны, проведению международных переговоров, обеспечению национальной безопасности.

Временная комиссия не исключает наличия элементов сговора и злоупотребления служебным положением при принятии решений от 17 августа.

Исходя из этого Временная комиссия считает необходимым продолжение расследования обстоятельств решений от 17 августа силами правоохранительных органов в целях выявления возможных фактов использования информации о готовящихся решениях в коммерческих интересах и в ущерб интересам государства, а также уточнения реальных мотивов принятия решений от 17 августа, активного участия в их подготовке А. Б. Чубайса и Е. Т. Гайдара, приглашённых в качестве экспертов».

С тех пор много воды утекло. И вот депутаты поручили Счетной палате проверить деятельность «Роснано» в конце 2011 г. После основательной проверки в 2013 г. она сразу же получила гриф «Для служебного пользования» и была отослана в МВД, ФСБ, Генпрокуратуру, Следственный комитет. Однако силовики выявленными фактами не заинтересовались. 9 июня 2014 г. депутаты ГД (похоже, что всерьёз) решили потребовать расследования деятельности государственной корпорации «Роснано» и возбудить уголовное дело в отношении её главы Анатолия Чубайса («Известия». 9 июня 2014).

Зампред Комитета Госдумы по бюджету и налогам Оксана Дмитриева направила коллективный запрос генеральному прокурору России Юрию Чайке с просьбой тщательно расследовать деятельность компании, взяв дело под личный контроль. Инициативу поддержал прокурор Марков: Чубайс получил необъяснимое право на грандиозные ошибки.

По мнению депутатов, деятельность руководства «Роснано» имеет признаки как минимум девяти преступлений, предусмотренных в Уголовном кодексе.

«Прошу проверить сделки, осуществляемые за счет инвестиций, которые обладают признаками отмывания и легализации средств, получения необоснованной налоговой выгоды, занижения налогооблагаемого дохода, необоснованного получения возмещения НДС из бюджета при экспортно-импортных операциях, выявленных Счетной палатой», – говорится в запросе. По мнению О. Дмитриевой, проект электронной книги Plastic Logic, закрытый из-за его экономической нецелесообразности, изначально планировался для вывода денег за рубеж.

В своих требованиях парламентарии упоминают завод «Лиотех», чьё создание было одобрено «Роснано». Заявленный как «крупнейший в мире завод по производству литийионных аккумуляторов высокой ёмкости» сейчас завод работает себе в убыток, продавая китайцам свою продукцию в два раза дешевле себестоимости…

Подведём некоторые итоги.

С. Глазьев давно объяснил всем, что Центробанк – всего лишь валютный обменник, филиал ФРС, куда «наш» банк отстёгивает от 15 до 30 млрд долл. в год. Там же, т. е. «наверху», известно, что Чубайс – это «смотрящий за Россией». Словом, все всё знают, а воз и ныне там… Чубайс не без ехидцы посматривает на всех и в ус не дует… и даже «сматываться» не собирается…

Но ладно – это всё «внутренние разборки». Дабы уяснить тему, обратимся к немецкому аналитику Бернхарду Роде. В своём фундаментальном труде «Евразийская шахматная доска. Новая «холодная война» США против России» (Rode Bernhard. Das Europäische Schachbrett. Amerikas neuer Kalter Krieg gegen Rußland. Hohenrain Tübingen. 2012) Б. Роде утверждает: «Американская правящая элита остановила свой выбор на Б. Ельцине, который и стал «непосредственным могильщиком Советского Союза».

«Не будет преувеличением сказать, – пишет Роде, – что Ельцин стал важнейшей шахматной фигурой в руках американских правящих кругов, на которую была возложена функция претворить в жизнь мечтания Мэккиндера, Спайкмена (видные теоретики геополитики США. – В. С.) и особенно Збигнева Бжезинского.

Без Ельцина и его политики было бы немыслимо развитие 1989–1991 гг., в результате которого произошло расчленение, анархизация и паралич евразийского блока.

Поэтому Ельцин должен был и в последующее время играть для США важную роль.

В девяностые годы он служил орудием, пользуясь которым американские банки и концерны смогли проводить меры по захвату российской экономики и сырьевых ресурсов, опираясь при этом на помощь так называемых олигархов – новой проамериканской криминальной правящей элиты России». После разрушения Советского Союза правящие круги США модернизировали никогда не прекращавшуюся «холодную войну» против России, которой «удалось навязать проатлантический, антироссийский курс». Важнейшей частью этого курса явилось «продолжение стратегии «мягких государственных переворотов», как это было в Украине, Грузии и Киргизии. То же самое должно было быть произведено в России с целью привести к власти силы, способные сохранить положение страны, которое существовало в эру Ельцина».

Б. Роде уделяет особое внимание раскрытию мотивов и методов антироссийской политики США в новой «холодной войне». Здесь речь идет не только о превращении России в вассала США, но и об овладении доступом к её природным, в первую очередь энергетическим ресурсам. Достижение этих целей мыслится «стратегией непрямых действий», т. е. без применения военной силы и занятия территории. Ясно, что в такого рода «непрямых действиях» не обойтись без посредников в самой России, о чём мы и ведём сейчас речь.

Развал Страны, начавшийся в 1990-х и перешедший в «нулевые», продолжили нулевые (без кавычек) функционеры правительства России. Одним из них является шумно отправленный в ноябре 2013 г. в отставку министр обороны Российской Федерации Анатолий Сердюков.

Будучи «родом» из мебельного бизнеса (Генеральный директор «Мебель-Маркет»; Chief Executive Officer “FurnitureMarket”), а потому прозванный «фельдмебелем», а в просторечии «мистером табуреткиным», Сердюков в 2007 г. назначается министром обороны. Президент Академии геополитических проблем Леонид Ивашов, комментируя назначение Сердюкова министром обороны, назвал решение президента «плевком в лицо» и «унижением армии».

Генерал Ивашов как в воду глядел, ибо, пересев на высокий «табурет» министра, Сердюков с высоты его видел лишь «плинтусы» отечественных кадров. С разрешения «наших президентов» (ясно, каких) осердившись на профессиональных военных – здорово осердившись! – Сердюков отправляет в запас восемь из десяти своих заместителей(!) и заменяет практически всех генералов, главкомов видов Вооружённых сил, командующих родами войск, а также военных округов и флотов. Одним из двух несмещённых был начальник Генерального штаба Вооружённых сил Российской Федерации, первый заместитель министра обороны Николай Макаров.

Назначенный на эту должность в 2008 году, Макаров в августе того же года получает из рук Медведева орден Святого Георгия II степени № 004. В 2010 г. – орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени, а в 2012 г. Макаров становится Героем Российской Федерации.

К слову, президент РФ Д. Медведев ещё в 2009 г. продлил Макарову срок военной службы до 65 лет. Всё бы ничего, если бы орденоносец, «герой» и правая рука Сердюкова своими «реформами» систематически не разваливал Вооружённые силы России за счёт сокращения высших учебных заведений Минобороны России. Другой из «двух мужчин», которых Сердюков оставил в своих заместителях, был статс-секретарь и генерал Николай Панков.

Замеченный во множестве земельных и имущественных афёр, он, как и его высокопоставленные подельники, на конец 2013 г. не предстали ни перед офицерским судом чести, ни перед военным судом. Что касается Сердюкова, то старший лейтенант запаса, волею российских властей возведённый «в князья» с маршальским жезлом, в отношении новых своих подчинённых проявил немалый вкус. В соответствии с ним (вкусом) в самом серьёзном в мире министерстве в одночасье появились – одна краше другой – «заместительницы прекрасного пола».

Судите сами: в августе 2010 г. Указом Президента России заместителем Министра обороны Российской Федерации назначена Т. В. Шевцова – бывшая замглавы Федеральной налоговой службы (ФНС) РФ. В тот же «час» департамент образования Минобороны возглавила специалист по акцизам алкогольной продукции Е. Г. Приезжева.

Тогда же на должность советника – начальника аппарата министра обороны Сердюкова «пришла» истинно «топовая красавица» (top-beauty) Е. Н. Васильева.

После прибытия красавиц в Министерство обороны количество не замедлило перейти в качество.

Е. Васильева, по талантам, умению вести дела и – это вне сомнения – обворожительности, превзошла всех других «оборонных дам» и заместительниц г-на Сердюкова. В начале 2012 г. Васильева указом президента Медведева награждена была орденом Почёта, а в конце года ей были предъявлены обвинения в расхищении государственного имущества на «приличную» сумму.

На лето 2014 г. она насчитывала миллиарды (счёт ещё не закончен) рублей! И лишь, когда в недрах «женского эскадрона» начали зарождаться бредовые идеи обучения офицеров русской армии в колледжах США, «мужики» наверху, почесав «репу», решили освободить Минобороны от некоторых представительниц прекрасного пола. Тем не менее, за время деятельности «эскадрона» из заместительниц Сердюкова бюджет страны уменьшился на многие миллиарды рублей.

Сам Сердюков, к этому времени снятый с должности и находившийся под следствием, казалось, мог только мечтать о прежних своих «табуретах», ибо ему грозили куда менее комфортные нары. Однако президентский Указ об амнистии истинно кремлёвским ангелом спустился на грешного Сердюкова, которому так и не довелось ощутить разницу между табуретом и нарами. Хитрая формула: «Казнить нельзя помиловать» пришлась ко двору и на этот раз. И, как и прежде, «запятую» в ней ставят те, кого она страшит после первого слова…